Рассказ ю нагибина сирень какой образ композитора создан писателем созвучен ли он нашему времени

• Краткие содержания
• Нагибин
• Сирень

Действие рассказа Юрия Марковича Нагибина разворачивается летом в усадьбе Сатиных. В это время пышно цветёт сирень. Кусты с белыми, голубыми и розовыми цветами наполняют улицы душистым запахом.

В доме Сатиных строгий распорядок дня: каждое действие жителей этого дома расписано по часам. Кроме того, строго воспрещалось выходить в приусадебный сад раньше установленного времени. Несмотря на запреты, юная Верочка выбегает к пышной сирени. Девушка вдыхает прекрасный аромат, обнимает душистые кусты. Из-за ранней росы на сирени героиня становиться сырой. Вдруг Вера слышит шорох. Девушке на ум приходят разные догадки, что же это могло быть. Юную героиню даже посетила мимолётная боязнь быть пойманной и наказанной за непослушание. Но, к счастью для девушки, у кустов она встречает Сергея Рахманинова. Герои поговорили и побрели на завтрак.

За несколько дней Верочка и Сергей много разговаривали. Однажды, подчиняясь своим чувствам, Сергей признаётся в любви Верочке. Между героями вспыхивает страстная любовь. Вскоре молодому человеку приходится уехать. Молодые влюблённые общаются с помощью писем. Однако во время разлуки любовь Веры ослабевает. Девушка узнала, что нравиться Серёже Толбузину. Не сумев перечить родителям, героиня выходит за него замуж. Перед свадьбой она сжигает письма возлюбленного.

Сергей Рахманинов заканчивает консерваторию, становится знаменитым музыкантом и женится на сестре Верочки — Наташе, которая давно любила его.

После прочтения рассказа Юрия Марковича Нагибина читатель понимает, что мимолётные чувства не приводят ни к чему. В то лето сирень быстро и пышно зацвела, но скоро завяла. Как и эта сирень, чувства Веры и Сергея Рахманинова стремительно вспыхнули. Однако, при первых же испытаниях расстоянием, любовь погасла.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Популярные сегодня пересказы

• Путешествие на утреннюю звезду — краткое содержание книги Губарева
  Произведение является замечательной детской сказкой. Главные герои произведения ребята Никита, Илья, Алёша, девочка Вероника и её дедушка который был учёным.
• Краткое содержание книги Медея и ее дети Улицкая
  В этом произведении описана жизнь нескольких поколений одной семьи. Главная героиня Медея в возрасте шестнадцати лет потеряла родителей, поэтому заботу о двенадцати братьях
• Сорока-воровка — краткое содержание повести Герцена
  Произведение начинается с беседы трех мужчин, разговаривающих о театре и роли женщины в нем. У мужчин имеется разная точка зрения по вопросу хороших российских актрис, при этом все соглашаются с тем, что в России они отсутствуют.
• Краткое содержание сказки Карлик нос Гауф
  Когда-то в одном из крупных городов Германии жил бедный сапожник со своей семьёй: женой и сыном Якобом. Он каждый день чинил чужие башмаки, а жена продавала на рынке зелень, овощи и фрукты, которые сама выращивала.

Анализ рассказа «Сирень»

Тема первой любви — самая животрепещущая на мой взгляд из всех тем литературы. Здесь и чувства, и переживания, пьянящий аромат цветов и первые признания… Все это кружит голову, вдохновляет и приносит в скучную жизнь необъяснимый восторг. Это прекрасное чувство живет во многих произведениях русской и зарубежной литературы, не оставляя никого равнодушным. Одним из многочисленных примеров произведений о любви является рассказ Ю. Нагибина «Сирень», в котором рассказывается о рождающихся чувствах между Верочкой Скалон и Сергеем Рахманиновым. Большую часть рассказа занимают события одного лета. Композиция рассказа четкая и ясная, в ней логично выделяются шесть частей: вступление о лете, «в котором все перепуталось», встреча Верочки и Сергея у сирени, раздумья героини и ее разговоры с Рахманиновым, гадание, поездка на дрожках и заключение, похожее на пролог. Основная тема — любовь, — корреспондирует с названием текста. Ю. Нагибин сравнивает любовь Верочки и Рахманинова с сиренью, которая «зацвела вся разом, в одну ночь вскипела», а в конце пребывания главных героев в усадьбе завяла. Так и чувства Верочки и Рахманинова неожиданно вспыхнули и так же неожиданно закончились. Нужно отметить, что к образу сирени обращались и другие русские классики, такие, как И. А. Гончаров в романе «Обломов», где сирень стала символом
увядающей любви Обломова к Ольге, и А. Куприн в своем рассказе «Куст сирени», где сирень является символом единства и любви главных героев. Можно сказать, что и в рассказе Нагибина сирень тоже символична. Автор в своем повествовании использует сложные предложения и синтаксические конструкции с множеством деталей, чтобы точно описать все события лета. В этом проявляется художественное своеобразие стиля Нагибина, он мастерски описывает мелочи. Когда читаешь этот рассказ вслух, то слова Верочки читаешь не очень громко, с придыханием и паузами — автором умело показано вечно взволнованное состояние героини. Тон Рахманинова же более уверенный, при обращении к героям он использует саркастические, но все-таки милые прозвища: «Психопатушка», «Миссочка», «Тунечка». Все это подчеркивает доброту героев. Нагибин в своем произведении ставит перед нами несколько проблем: неразделенная любовь, взросление, мнение против чувств, непризнанность таланта. Из всех проблем, высказанных автором, меня больше всего волнует проблема «мнение против чувств». Я считаю, что Верочка предала любовь Рахманинова. «Покорная дурной силе рода, Верочка даже не пробовала сопротивляться тому, что «в высшем суждено совете»». Она не боролась за свою любовь, не смогла пойти против устоев семьи. Любовь на расстоянии ослабила ее чувства к Рахманинову, и этим она только терзала его. В итоге, спустя некоторое время она поняла, что скучает по Рахманинову и ей «стало печально и пусто в ее богатом доме». Ей в противовес можно поставить образ шекспировской Джульетты, которая ради своей любви пошла на крайность. Но это уже другая история. Прочитав этот рассказ, возникает множество литературных ассоциаций, прежде всего с произведениями А. С. Пушкина. Первое «ассоциативное произведение» — «Евгений Онегин». Сон Верочки похож на сон Татьяны, да и судьбы героев Нагибина схожи с судьбами пушкинских персонажей, только в случае Рахманинова и Верочки последняя отказалась от своей любви. Второе «ассоциативное произведение», а точнее стихотворение — «Сожженное письмо». Эпизод, в котором Верочка сжигает все письма Рахманинова, напомнил мне об этом стихотворении. В голове так и всплывают строки: «…Как долго не хотела// Рука предать огню все радости мои!..// Но полно, час настал. Гори, письмо любви…». И во времена Пушкина, и во времена Нагибина, и в наше время тема любви и расставания является актуальной. В своем расскаже Ю. Нагибину удалось многое показать: и искреннюю влюбленность в лице Верочки, преданность и любовь со стороны Наташи, которая стала женой Рахманинова. Автор осудил стереотипное поведение и стереотипную судьбу в общем. В этом рассказе каждый найдет для себя что-то свое, может, увидит себя каком-то из персонажей. Кто-то и покритикует это произведение — но никто не сможет остаться равнодушным.

Литературный барин, уставший врать

Вот, казалось бы, о скольких великолепных писателях мы забыли. А личность Нагибина продолжает вызывать споры и притягивать внимание. Недавно один критик написал в статье, что имя Нагибина известно широкой публике прежде всего по его сценарным работам к фильму «Дерсу Узала» и сериалу «Гардемарины». И вызвал тем самым невиданный скандал. «Какие еще «Гардемарины»? — возмущались одни несогласные. — Он известен прежде всего как сценарист популярнейшего фильма «Председатель», прославившего его на Западе. Именно благодаря этому фильму его позвали в советско-западные проекты: «Чайковский» и «Красная палатка», а уже потом «Дерсу Узала».

СЕКСУАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР

«Да как вы можете называть Нагибина сценаристом, — подавали голос другие возмущенные. — Свои сценарии он сам считал халтурой. Прежде всего он великолепный писатель!»

По поводу лучших писательских работ Нагибина спорящие тоже не пришли к консенсусу. Кто-то вспоминал, как в библиотеках стояла очередь на «Чистые пруды», «Срочно требуются седые человеческие волосы», «Терпение» и биографические повести о Чайковском, Гагарине, Анненском, Гете… А кто-то интересовался, читали ли комментаторы его поздние вещи. Например, шокирующую откровением «Мою золотую тещу» о горячем романе с мамой жены, которую автор «почтил вставанием» даже после смерти ея. Особенные ценители загадочно цитировали: «Луи Селин со всеми своими ужасами может идти спать». Этой фразой заканчивалась запись из «Дневника» за 1968 год, где — невиданное дело — Нагибин рассказывал о девушке, проживающей в однокомнатной квартире с родителями и получающей удовольствие от подслушивания происходящих в родительской кровати процессов.

С точки зрения этих ценителей, Нагибин совершил в литературе сексуальную революцию. Он писал об этом, как в советские времена не писал никто, даже Эдичка Лимонов, и щеголял знанием не всем понятных слов вроде «мастурбация».

(Кстати, по поводу слова «трахаться», встреченного в «Дневнике», потом еще долго спорили филологи, не веря, что в Советском Союзе это слово использовалось. Всем казалось, что оно было позже.)

ПИСАТЕЛЬ ДЛЯ СЕРЬЕЗНЫХ ГОСПОД

Сегодня Нагибина стало особенно модно любить и почитать, особенно в среде состоятельных писателей, занимающих высокие посты. В нашей традиции принято считать, что талант должен быть голодным. Юрий Маркович же служит примером обратного: того, что можно кататься как сыр в масле, ни в чем себе не отказывать, но при этом оставаться великолепным мастером слова.

То, что Нагибин — безупречный стилист, признают даже недоброжелатели. Ранние рассказы немного напоминают по стилистике Бунина, ведь и начинал Нагибин как ученик Бунина. Его проза плотна, осязательна и вызывает восторг от точности деталей. Испытываешься невероятную радость, читая описание тетрадки, листы которой были похожи на сито, потому что ученик выковыривал из них плоские кусочки древесины, или засыпающего в душной каюте человека, лицо которого «начинает течь».

(Справедливости ради, далеко не все написанное было одинаково хорошо. С возрастом он начал работать как простой ремесленник — на дачу, на мебель, на машину и курорты. И, как писал критик Валерий Шубинский, не гнушался помощью литературных негров. В частности, подрабатывал у него Сергей Чудаков. Но все-таки большая часть из массива его произведений хороша, и, прекрасно зная себе цену, Нагибин говорил: «Не важно, что писать, главное — как писать»).

ПОХОЖИЙ НА АЛЕНА ДЕЛОНА

Есть некий тренд представить его мучеником времени, нелюбимым сыном советской власти, но все эти попытки смешны и беспомощны. Нагибин был оценен, и еще как. Литературный барин, крайне обласканный властями и женщинами. (Считалось, что писатель был похож на Алена Делона.) Жил на широкую ногу, имел шофера и двух поваров. Почти беспрепятственно ездил по заграницам (сокрушаясь в редких случаях отказа: «Кому помешала моя любовь к сосискам?»). Про него говорили: богат, как Крез. А недоброжелатели дали прозвище «нагибон».

В начале карьеры был ярым сталинистом и писал очерки о том, как проголосовать за Сталина приползают раненые летчики на обрубках ног, парализованные старухи из Лопасни, слепые, глухие и прокаженные. Неоднократно говорил, что работает для поколения, рожденного в двадцатые годы. Всячески пропагандировал советскую власть даже там, где этого не требовалось. И, скорее всего, вряд ли бы мы спорили сегодня, чем прекрасен Нагибин, если бы не невероятный трюк. За несколько недель до смерти он дал согласие на публикацию своего дневника, который вел всю жизнь.

1960 г. Юрий Нагибин со своей пятой женой — Беллой Ахмадулиной. Они прожили вместе девять лет. В своих «Дневниках» писатель рассказал, что расстались они из-за смелых сексуальных экспериментов поэтессы. Фото: Семейный архив Ю. Нагибина.

ДНЕВНИКИ

Мужество писать о себе правду

В этом «Дневнике» честно, интересно, жестко и мизантропически он сказал о своей жизни. В частности, о том, что все, о чем писал раньше, было неправдой. Он врал, рассказывая о своей любви к родине. Он врал, выступая сталинистом. Да и вообще врал всю свою жизнь. В принципе о своем вранье он заявил чуть раньше. На склоне лет у него выходили произведения совсем иного толка. Например, рассказ «Любовь вождей» почти в пелевинском духе — о том, как Сталин и Гитлер мастурбируют на фотокарточки друг друга. Или, например, книга «Тьма в конце туннеля», где он, человек, воевавший за Родину и получивший контузию, неожиданно признавался, что ненавидит Родину так, что из-за ненависти к ней не завел детей ни от одной из своих шести жен. Но именно «Дневник» прозвучал громче всего и мгновенно перевел Нагибина в разряд классиков литературы.

В этом своем последнем труде Нагибин выступил сплетником похлеще Садальского, не пощадив никого из своих друзей и знакомых. (Как писал Леонид Зорин, автору сильно повезло, что он умер до выхода книги.)

И, уже не боясь никого рассердить, скажу, что современному поколению Нагибин в первую очередь знаком все-таки по «Дневнику». Особенно по той части, где автор рассказывал о взаимоотношениях с супругой Беллой Ахмадулиной и пикантном расставании с ней по причине ее смелых сексуальных опытов.

До сих пор остается непонятным, почему сексуально раскрепощенного человека, не побоявшегося признаться в связи с собственной тещей, смутил чей-то «смелый сексуальный опыт»?

Но в этом весь Нагибин, о двойственности которого сказали все и прежде всего он сам. Среди череды отвратительных персонажей своего дневника себя он показал едва ли не самым отвратительным, поставив под сомнение собственный постулат: «Не важно что, важно — как». Он рассказал о дорогой цене, которую ему пришлось заплатить за свое теплое место под солнцем. О том, как «дьявол овладел душой», и о том, что сам не может объяснить себе природу своих поступков. Например, почему не пришел в больницу к любимому отчиму, который ждал и умер от его предательства. (Случайность ли, что тема предательства — ключевая в его книгах.) «Если у тебя хватало мужества быть дурным в жизни, не пасуй перед своим изображением в литературе», — сказал Нагибин.

Многие современники не приняли эти его последние работы. Леонид Зорин считал, что «Дневник» был расчетливым эксгибиционизмом, появившимся потому, что автор предвидел популярность нон-фикшен-литературы. По мнению критика, обнажать личность с такой неоправданной беспощадностью было ошибкой…

Но Зорин ошибался. С момента публикования «Дневников» прошло больше четверти века, и за это время они стали документом эпохи.

А что касается читателей, то, заинтересовавшись Нагибиным по этому откровенному труду, многие с удивлением открыли для себя первого, раннего, писавшего о Москве, о Чистых прудах, о любви к трамваям, о воробьях, которые кажутся душами ушедших чистопрудненских мальчишек, и о том, как он мечтал рассказать жене про свою любовь к Чистым прудам, но она была ленинградка и тоже не поняла его.

Белла и Нагибин

Нагибин сходил с ума от счастья — рядом с ним была такая женщина! Он сдувал с нее пылинки, всюду возил ее в своем автомобиле. Ровесники Беллы, бедные поэты- шестидестяники, засматривались на ее шляпы с вуальками, модные туфли, сумочки… Красавица, богиня, ангел…

«…Я так гордился, так восхищался ею, когда в битком набитом номере она читала свои стихи нежно-напряжённым, ломким голосом и любимое лицо её горело, — я не отважился сесть, так и простоял у стены, чуть не падая от странной слабости в ногах, и мне счастливо было, что я ничто для всех собравшихся, что я — для неё одной…».

И — они были совсем разными. Белла — импульсивная, безалаберная. Нагибин — невероятно дисциплинированный и педантом во всем. Он просыпался ровно в семь, делал зарядку, в восемь спускался в столовую. К этому времени на столе должны были стоять тарелка овсянки на воде и вазочка с тремя абрикосинами. Если этого не было, он приходил в бешенство. Если задерживался обед, просто свирепел. Не выносил, когда опаздывали, когда нарушали слово… Белле было трудно жить на этом «особом режиме». К тому же друзья всегда были для нее важнее, чем возлюбленные.

По улице моей который год Звучат шаги — мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден.

Очень скоро их отношения стали нервными и сложными. Нагибин и Ахмадулина то расставались, то снова сходились. Однажды перерыв длился целый год, но он без нее не мог. Оба они любили выпить, мать Нагибина сокрушалась:

«Уходят два красавца — приходят две свиньи».

Но у Беллы эта проблема с каждым годом усугублялась. С ней стало тяжело. Она могла пропасть на несколько дней и появиться с каким-то непонятным милиционером и маленьким ребенком: «Это мой друг, он будет у нас жить». Нагибин все терпел. Считается, что последней каплей стал эпизод, описанный Аксеновым в «Таинственной страсти»: неожиданно герой возвращается домой и застает свою жену, поэтессу, спящей в объятиях женщины.

Это или другое, но было что-то, что потрясло и смертельно оскорбило Нагибина. Дальше он пишет о жене без восхищения, в каждом слое яд, ненависть, желание ударить как можно больнее.

«А ведь в тебе столько недостатков. Ты распутна, в двадцать два года за тобой тянется шлейф, как за усталой шлюхой, ты слишком много пьешь и куришь до одури, ты лишена каких бы то ни было сдерживающих начал, и не знаешь, что значит добровольно наложить на себя запрет, ты мало читаешь и совсем не умеешь работать, ты вызывающе беспечна в своих делах, надменна, физически нестыдлива, распущена в словах и жестах».

Юрий Нагибин — Белая сирень

Архитектор. Боже праведный, у тебя 39°!

Рахманинов. Не говори Наталье. Пора одеваться.

Рахманинов пытается встать и со стоном падает назад в кресло. Лицо его сереет, покрывается испариной. Архитектор в растерянности смотрит на него.

Рахманинов. Ну, что стоишь, помоги мне встать!

Архитектор кидается на помощь, поднимает Рахманинова с кресла, с его помощью тот делает несколько шагов к зеркалу.

Рахманинов. Давай скорее фрак, а то я, боюсь, упаду, жуткая боль.

Архитектор. Тебе нельзя выступать в таком виде.

Рахманинов. Боль сейчас спадет, я знаю, давай фрак.

Архитектор подает фрак. Рахманинов с трудом поднимает руки, чтобы вдеть их в рукава, смотрит на себя в зеркало и, прерывисто дыша, беззвучно смеется.

Рахманинов. Ты погляди на меня в зеркало. Я похож на старую шлюху. Потрепанна, еле дышит, но желание гулять так сильно, что каждую ночь она прется на улицу в поисках клиента.

Зал набит битком. В проходах стоят стулья. Наверху, в ложах, везде люди вынуждены стоять. На сцену начинает выходить оркестр, музыканты занимают свои места.

400. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов сидит в кресле, готовый к выходу. Рядом Наталья и Соня. Со стороны не видно, каких трудов ему стоило одеться и приготовиться.

Наталья. Ты померил температуру?

Рахманинов. Нормальная… Хороший все-таки кларнетист в этом оркестре.

Появляется возбужденный Фолли.

Фолли. Вас ждут, маэстро!

Рахманинов, опираясь на ручку, осторожно встает, но тут же с глухим стоном валится обратно. Наталья и Соня переглядываются с Фолли.

Рахманинов. Сейчас отпустит.

Наталья. Тебе нельзя выступать.

Рахманинов. Уже прошло, помогите мне, пожалуйста.

Наталья. Сережа, ты к тому же простужен. Надо отменить.

Рахманинов. Ни в коем случае!

Наталья. Чарли, отменяйте концерт и вызовите «скорую»…

Рахманинов. Не сметь! Я здесь решаю! Помогите мне встать. Соня!

Соня. Сереженька, послушай, ты абсолютно без сил. Ты так умрешь на эстраде…

Рахманинов (с отчаянием). Соня, Чарли, помогите мне. Я должен подняться.

Наталья. Это безумие, ты никуда не пойдешь.

С огромным усилием, облокотившись о ручку, Рахманинов приподнимается и снова падает. Фолли, Наталья и Соня не знают, что делать.

Рахманинов (с мольбой в голосе). Девочки мои, Наташенька, Соня, если вы хотите, чтобы я еще пожил хоть немного, доведите меня до рояля. Разве вы еще не поняли, что я живу только потому, что играю? Вы слышите меня? Помогите!

Соня. Да, да, Сереженька, ты прав, ты должен играть. Мы тебя проводим.

Наталья и Соня подхватывают Рахманинова с двух сторон, и он, неверно переступая ногами, движется в раскрытую Фолли дверь.

401. (Съемка в помещении.) КОРИДОР ЗА КУЛИСАМИ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Провожаемый взглядами дежурных, поддерживаемый сестрами, Рахманинов добирается до кулисы. У приоткрытой двери стоит взволнованный, растерянный Фолли. За ним — залитая светом эстрада, черные фраки оркестрантов, полумрак набитого до отказа зала.

Наталья. Надо, чтобы кто-нибудь довел тебя до рояля.

Рахманинов. Теперь я сам доберусь, не волнуйся.

Он одергивает фрак, лицо его преображается, подтягивается, как бы молодеет.

Рахманинов (бормочет, как бы про себя). Там жизнь, понимаете, мои родные, там, у рояля, ждет меня моя жизнь!

Он замирает на мгновение и шагает в яркую полосу света. Зал раскалывается от оваций. Все встают — и зрители, и оркестранты. Сестры смотрят на его покатую, согбенную фигуру, как всегда неторопливо пересекающую сцену. Соня не может сдержать слез, вослед осеняет его крестным знамением.

402. (Съемка в помещении.) СЦЕНА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов на авансцене, облокотившись о рояль, едва заметно кланяется. По проходу двое дежурных несут огромную корзину белой русской сирени, ставят на авансцену. Медленно, словно боясь упасть, Рахманинов садится за рояль. Овации не смолкают. Он смотрит в зал, переводит взгляд на пышную сирень, потом смотрит на дирижера. Зал неистовствует. Рахманинов смотрит на свои руки.

Рахманинов (глядя на руки, еле слышно). Прощайте, мои бедные руки!..

Наконец овации смолкли. Дирижер взмахнул палочкой. Большие рахманиновские руки ложатся на клавиатуру, и волшебные, полные скорбной мощи аккорды Второго концерта заполняют зал…

403. (Натурная съемка.) СТАЛИНГРАД. ЗИМА. ДЕНЬ.

Тема концерта разворачивается как сопровождение к образам. Идет хроника Сталинградской битвы. Падающие русские воины. Разрывы снарядов. Засыпанная снегом, разбитая и ржавая военная техника. Машина смерти… Падающие горящие самолеты и трупы, трупы… По истерзанной, дымящейся земле — присыпанные снегом тела убитых. Знакомый нам молодой боец тащит смертельно раненного Ивана.

Иван (открыв глаза). Не трудись, сынок… Все… Слышь? Срубили под корень.

Молодой боец (в отчаянии). Погоди, дядя Иван… Погоди умирать, я тебя дотащу… Пробьемся.

Иван. Все, сынок, все… Дожил… (Он улыбается щербатым ртом.) А хорошая вышла у меня жизнь…

Он откидывается и как бы перестает жить. Но внутренний взор его видит… как над огромным полем Сталинградской битвы к нему из-за горизонта приближается нарядный, весь в лентах и цветах воздушный шар Монгольфье… Музыка Второго концерта продолжает звучать.

404. (Съемка в помещении.) «КАРНЕГИ-ХОЛЛ». КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ.

Тему оркестра опять подхватывает рояль. Лицо Рахманинова, полное внутреннего напряжения, живет в созвучии с музыкой, тонкие крылья носа раздуваются, когда он напевает, вторя льющейся мелодии. Рахманиновские руки творят волшебную музыку, в которой слышится грохот океанского прибоя и раскаты грома, шум дождя по листьям сирени, шелест ветра в ветвях…

Надпись: «ЭТО БЫЛ ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ СЕРГЕЯ РАХМАНИНОВА. ОН СКОНЧАЛСЯ В СВОЕМ ДОМЕ В КАЛИФОРНИИ, НЕ ДОЖИВ ДВЕ НЕДЕЛИ ДО СВОЕГО СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЯ».

405. (Съемка в помещении.) КУЛИСЫ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

В кулисах, обнявшись, стоят Наталья и Соня. Лица их освещены каким-то светом, который словно исходит из музыки. Они смотрят на своего единственного и любимого человека, как бы прощаясь с ним… Мы приближаемся к их глазам, вместе с ними прощаемся с нашим героем, и перед нами летящим хороводом проносятся образы…

Игры в прятки в Сенаре, съемки любительского фильма, смеющиеся Шаляпин и Рахманинов.

А вот испуганные Наталья и Соня слушают разгульную цыганскую песню в обшарпанном номере дешевой гостиницы и молодой Сергей с бутылкой вина…

Наталья и Сергей, обнявшиеся, счастливые, в толпе, приветствующей государя-императора и императрицу в карете…

А вот совсем маленькая Наталья влюбленно смотрит сквозь балясины беседки на загоревшего подростка Сергея, который склонился над нотными листами…

И Зилоти в головокружительном вальсе с молоденькой гувернанткой, а за роялем в шесть рук дубасят вальс Вера, Татуша и Сергей…

Маленький Сергей в окне поезда, уносящего его из Петербурга в Москву, к новой жизни…

…Детские ножки в стоптанных ботинках карабкаются по обшарпанным ступеням. Шестилетний мальчик с загоревшим продолговатым личиком одолевает крутую лестницу, ведущую туда — к колоколам. Этот мальчик — Сергей Рахманинов. Потный, радостный, с взъерошенными волосами, он смотрит сквозь арки колокольни на раскинувшийся вокруг простор России.

И в музыке Второго концерта мы слышим колокола. Колокола, поющие о любви и рождении, набатные кличи, возвещающие грядущие беды и пожарища, и сквозь все это — ликующие призывы, полные веры в торжество бесконечной жизни на земле и на небесах…

К колокольне, как далекое видение детства, над необъятными русскими просторами плывет, приближается яркий, цветастый шар Монгольфье…

Конец

Примечания

1

Сценарий написан при участии Андрея Кончаловского. — Примеч. издателей.

Белла и Евтушенко

Евтушенко и Белла поженились, наверное, потому, что были первыми поэтами своего поколения. Самыми признанными, самыми популярными, самыми-самыми. Вместе они прожили три года, бурно ссорились, мирились… Все закончилось как-то само собой. К тому же он был конформистом, а ее отчислили из института за отказ участвовать в травле Пастернака. Но они еще были женаты, когда на вечеринке в честь дня рождения Евтушенко пьяный Юрий Нагибин встал на колени и попросил Беллу выйти за него замуж. Евтушенко бросил в Нагибина тяжелым подносом, к счастью, промахнулся.

Нагибин понимал, что на его жизнь надвигается что-то неотвратимое, как тайфун на маленький остров. Но надеялся, что тайфун пройдет мимо. Уже была неловкая первая близость, Белла уже написала ему стихи, а Нагибин продолжал играть роль старшего друга, «седого, усталого красавца».

«Я понял, что негаданное свершилось, лишь когда она запрыгала передо мной моим черным придурком-псом с мохнатой мордой и шерстью, как пальмовый войлок; когда она заговорила со мной тихим, загробным голосом моего шофера; когда кофе и поджаренный хлеб оказались с привкусом ее; когда лицо ее впечаталось во всё, что меня окружало».

Они пошли в «Эрмитаж», и Нагибин впервые не испытывал трепета перед картинами, вазами и доспехами — девушка рядом с ним, которая смеялась тоненьким детским смехом, была совершенней. Юрий мог часами ждать от нее звонка, не сводя глаз с телефона. Но однажды телефон «потерял над ним власть» — Белла пришла насовсем.

«Сирень» С.В.Рахманинов

Тема урока: «Счастье в сирени живёт

»

Раздел: «В концертном зале»

Тип урока: изучение нового материала.

Класс: 4

Цель урока: знакомство с жанром романса на примере творчества С.В. Рахманинова.

Обучающая задача: знакомство с творчеством С.В. Рахманинова. Продолжить знакомство с музыкальными жанрами.

Развивающая задача: формировать художественно – образное мышление учащихся.

Воспитательная задача: воспитание любви и уважения к Родине через творчества С.В. Рахманинова. Приобщение детей к сокровищам отечественной музыкальной классики.

Формы организации урока: устный опрос (индивидуальный, групповой)

Комплексно – методическое обеспечение: компьютер, компакт – диск, инструмент, фонохрестоматия.

И.К.Т.: Технология становления ассоциативно – образного мышления.

Ход урока.

1.Организационный момент.

2.Актуализация знаний.

У.: Сегодня наш урок мы посвятим творчеству замечательного русского музыканта С.В. Рахманинова. С.В. Рахманинов был не только композитором, но еще и дирижером и прекрасным пианистом.

3.Обьяснение нового материала.

С.В. Рахманинов – гордость отечественной культуры. Широчайшая известность его музыки, горячая любовь к ней во всём мире сравнимы лишь с популярностью музыки П.И. Чайковского.

С.В. Рахманинов родился 1 апреля 1873 года. Его детские годы прошли в имении Онег неподалёку от Новгорода. На всю жизнь запечатлелись в памяти чудесные картины русской природы: бескрайние просторы полей и лесов, величавые воды реки Волхов, с которой связан былинный сказ о певце – гусляре Садко. Так же как и Садко, Рахманинов любил свою землю и всегда тосковал в разлуке с ней. «Он любил русскую землю, деревню, крестьянина, любил хозяйничать на земле, сам летом брал косу, ненавидел. Как личного врага, лебеду и прочие сорняки и часто часами мне рассказывал, как хороша деревня», — вспоминала известная писательница Мариэтта Шагинян. Но в 1917 году в рассвете творческих сил он навсегда покинул Россию. 1917 год стал переломным в судьбе Рахманинова и его семьи. Февральскую революцию он встретил радостно, октябрьская вынудила его покинуть Россию навсегда. Главными причинами были опасения за судьбу семьи, ощущение своей ненужности новому обществу.

В декабре 1917 года Рахманинов с семьёй выезжает в Швецию, а затем переезжает в США. Началась изнурительная концертная деятельность вначале в Америке, затем по всей Европе, подчинявшаяся суровым законам музыкального бизнеса.

Его концерты проходили в переполненных залах, портреты не сходили со страниц американских газет. Его узнавали продавцы, шофёры такси, носильщики, преследовала армия корреспондентов и фоторепортёров. Но триумф Рахманинова – исполнителя не мог заглушить в нём страстной тоски по отечеству. Даже круг близких друзей за рубежом ограничивался преимущественно выходцами из России. Значительную часть своих гонораров Рахманинов использовал для материальной поддержки соотечественников как за рубежом, так и на родине.