Рассказы добрые для души

мир на ладони

Друзья, предлагаем вам очередную подборку трогательных историй из жизни людей, которые способны задеть струнки нашей души и вызвать теплые чувства, а кого-то, может быть, и сподвигнуть на свершение добрых поступков просто так, без причины!

* * *

Недавно я зашел в букинистический магазин и купил копию той книги, которую украли у меня в детстве. Каково же было мое удивление, когда я открыл ее и увидел, что это и есть моя украденная книга. На первой странице было мое имя и подпись дедушки, подарившего мне ее. Он писал: “Я очень надеюсь, что через много лет эта книга снова попадет к тебе в руки и ты перечитаешь ее.”

* * *

Три недели назад я пожертвовал одежду для бездомных, а сегодня, гуляя по парку, я увидел женщину, на которой была одета моя рубашка. Я улыбнулся ей и сказал: “Отличная рубашка!”, а она улыбнулась в ответ и согласилась: “Да, мне она тоже нравится!”

* * *

У меня диабет. Два года назад моя мать умерла и я забрал к себе ее кота Кита. Недавно в три часа утра я проснулся от того, что Кит сидел у меня в ногах и мяукал. Я никогда прежде не слышал, чтобы он делал это так громко и настойчиво. Я поднялся, чтобы посмотреть, что случилось и вдруг почувствовал сильную слабость. Я схватил глюкометр, чтобы узнать уровень глюкозы в крови. Он снизился до 53, в то время как врач сказал мне, что нормальный уровень – это 70-120. Позже в больнице мне сказали, что если бы Кит не разбудил меня, я мог бы уже не проснуться.

* * *

Мой папа – лучший папа, о котором можно только мечтать. Для мамы он прекрасный любящий муж, для меня заботливый отец, не пропустивший ни одного моего футбольного матча, плюс он отличный хозяин в доме. Сегодня утром я полезла за плоскогубцами в ящик с инструментами отца и нашла там старую записку. Это была страница из его дневника. Запись была сделана ровно за месяц до моего рождения, в ней говорилось “Я алкоголик с криминальным прошлым, которого выгнали из колледжа, но ради своей еще не родившейся дочери я изменюсь и стану лучшим отцом в мире. Я стану для нее тем папой, которого у меня никогда не было.” Я не знаю, как он это сделал, но он это сделал.

* * *

Мой кот убежал из дома. Я очень переживала потому, что думала, что уже не увижу его. Прошло около суток после того, как я расклеила объявления о пропаже и мне позвонил человек, который сообщил, что мой кот у него. Оказалось, что это нищий, который потратил 50 центов на то, чтобы позвонить мне с таксофона. Он был очень мил и даже купил моему коту пакетик корма.

* * *

Сегодня я с ужасом наблюдала из кухонного окна, как мой двухлетний сын поскользнулся, играя рядом с бассейном, и упал в него. Но прежде, чем я успела прийти на помощь, наш лабрадор Рекс вытащил его за шиворот из воды.

* * *

Я ехал в такси на работу, когда уровень сахара в моей крови внезапно упал и я потерял сознание. Очнулся я уже в больнице, где медсестра рассказала мне, что таксист на руках принес меня в отделение. Более того, он нарушил множество правил, чтобы быстрее доставить меня к врачам, но офицер, явившейся за ним, узнав причину нарушений, вместо того, чтобы забрать его, пожал ему руку.

* * *

Сегодня к нам в больницу привезли маленькую девочку, попавшую в аварию. Она нуждалась в редкой группе крови. В больницу приехали ее родители и брат-близнец, у которого была та же редкая группа, что и у нее. Я объяснил ему, что его сестра нуждается в крови и что это вопрос жизни и смерти. Он подумал о чем-то секунду, а затем, попрощавшись с родителями, пошел со мной в палату. Когда мы с ним закончили и я сказал ему, что он может отдохнуть, он неожиданно спросил меня: “Как? Разве я не умру?” То есть в тот момент, когда он согласился пожертвовать своей кровью, он был уверен, что это убьет его. Но ради сестры он готов был отдать жизнь.

* * *

Сегодня я поймал такси, но доехав до места обнаружил, что забыл кошелек и мне не чем расплатиться. Тогда мужчина, который подбежал к такси, чтобы занять мое место, расплатился за меня. Я спросил у него, как я могу вернуть ему долг и он дал мне визитку с адресом со словами: “Вы можете оставить их здесь”. Когда вечером я приехал по этому адресу, я увидел, что это здание благотворительного фонда.

* * *

Большая бездомная собака преследовала меня от метро почти до самого дома. Я уже начал нервничать. Но вдруг прямо передо мной откуда-то возник парень с ножом в руках и потребовал мой кошелек. Прежде, чем я успел среагировать, собака набросилась на него. Он бросил нож, а я убежал. Сейчас я дома, в безопасности и все благодаря той собаке.

* * *

Сегодня мы с моим парнем сидели в кафе и я заметила, что каждый раз, когда кто-то проходит мимо, он наклоняется ко мне и целует меня в щеку. Я спросила у него, зачем он это делает, а он улыбнулся и ответил, что хочет, чтобы все знали, что я его девушка. Мы оба потеряли своих супругов около десяти лет назад. Они болели раком. Но мы смогли полюбить снова. У каждого есть второй шанс.

* * *

Я всегда пристегиваюсь за рулем. Но сегодня мне надо было достать карты из бардачка и я расстегнул ремень безопасности. Когда я наклонился, из кузова грузовика, который стоял на светофоре передо мной, выпала длинная алюминиевая труба. Она разбила лобовое стекло и врезалась прямо в водительское кресло, прямо в то место, где секунду назад была моя голова. Полицейский, прибывший на место, долго поражался тому, как сильно мне повезло.

* * *

Сегодня когда я сидела на скамейке в парке, я увидела пожилую пару. Они остановили свой автомобиль под старым дубом, включили джазовую музыку и стали танцевать медленный танец. Они держались за руки и не сводили глаз друг с друга. Затем они сели обратно в машину и уехали.

* * *

Сегодня я видела в супермаркете молодого парня. У него было две подарочных карты и он купил на них несколько видео-игр. Когда он уже собирался уходить, кассирша сказала ему, что у него на карте осталось еще 12 долларов. Тогда он вернулся в магазин, взял букет за 10 долларов и расплатившись за него карточкой на кассе, отдал кассирше. Она еще долго не могла стереть улыбку со своего лица даже после того, как он уже ушел.

* * *

Сегодня мой сын обнял меня и сказал: “Ты самая лучшая мама в мире!” Тогда я спросила его: “Почему ты так решил? Ты что знаешь всех мам в мире?”, а он ответил: “Ты для меня весь мир!”

Источник: истории собраны на просторах интернета

Источник

В последнее время хорошие новости стали чем-то вроде роскоши. Кажется, что краски все сгущаются и сгущаются, и просвета уже не будет. Давайте постараемся не впадать в уныние! Вот несколько добрых и позитивных историй, которые смогут вас если не вдохновить, то хотя бы немного порадовать. Сейчас это важно.

25 добрых и трогательных историй, от которых станет светлее на душе

1. «Сегодня я узнал, что наш охранник по ночам вяжет шапочки и пинетки для детей, родившихся раньше срока, и отдает в Эдинбургский королевский лазарет»

1. "Сегодня я узнал, что наш охранник по ночам вяжет шапочки и пинетки для детей, родившихся раньше срока, и отдает в Эдинбургский королевский лазарет"

Источник:

2. «Когда я училась в школе, мой отчим каждый день оставлял для меня ободряющие записочки на двери. Прошло 6 лет. Я их сохранила и сегодня отдала ему. С днем отца!»

2. "Когда я училась в школе, мой отчим каждый день оставлял для меня ободряющие записочки на двери. Прошло 6 лет. Я их сохранила и сегодня отдала ему. С днем отца!"

Источник:

3. «За 2 года он посадил рядом с домом тысячи цветов, чтобы его слепая жена могла почувствовать их аромат и излечиться от депрессии»

3. "За 2 года он посадил рядом с домом тысячи цветов, чтобы его слепая жена могла почувствовать их аромат и излечиться от депрессии"

Источник:

4. «Маленькая девочка на улице подумала, что моя жена — принцесса из ее любимой сказки»

4. "Маленькая девочка на улице подумала, что моя жена - принцесса из ее любимой сказки"

Источник:

5. «Ехал в метро в Манхэттене. Весь вагон был изрисован свастиками. Один парень сказал, что маркер можно отмыть санитайзером. Все полезли в сумки и начали оттирать фашистскую символику и надписи»

5. "Ехал в метро в Манхэттене. Весь вагон был изрисован свастиками. Один парень сказал, что маркер можно отмыть санитайзером. Все полезли в сумки и начали оттирать фашистскую символику и надписи"

Источник:

6. «Мужчина фотографировался в день своей свадьбы на берегу канала и вдруг увидел тонущего ребенка»

6. "Мужчина фотографировался в день своей свадьбы на берегу канала и вдруг увидел тонущего ребенка"

Источник:

7. «Мне так нравится, когда в нашу дверь стучит соседский мальчишка и спрашивает, не выйдет ли мой муж поиграть с ним в мяч!»

7. "Мне так нравится, когда в нашу дверь стучит соседский мальчишка и спрашивает, не выйдет ли мой муж поиграть с ним в мяч!"

Источник:

8. «Этот человек делает из выброшенных термоконтейнеров зимние убежища для бездомных кошек»

8. "Этот человек делает из выброшенных термоконтейнеров зимние убежища для бездомных кошек"

Источник:

9. «С тех пор, как моя племянница посмотрела «Историю игрушек», она делает так: кричит «Я ухожу!», а потом тихонько заглядывает в свою комнату»

9. "С тех пор, как моя племянница посмотрела "Историю игрушек", она делает так: кричит "Я ухожу!", а потом тихонько заглядывает в свою комнату"

Источник:

10. «Хозяин квартиры Алан позвонил мне и сказал, что квартплату можно пока не платить и чтобы я не волновалась. А потом спросил, есть ли у нас еда. У нас кое-что еще оставалось, но немного. Вскоре я получила смс «Выйди, пожалуйста, на крыльцо»

10. "Хозяин квартиры Алан позвонил мне и сказал, что квартплату можно пока не платить и чтобы я не волновалась. А потом спросил, есть ли у нас еда. У нас кое-что еще оставалось, но немного. Вскоре я получила смс "Выйди, пожалуйста, на крыльцо"

Источник:

11. «Этот священник приносит в церковь уличных собак, чтобы их кто-нибудь забрал домой»

11. "Этот священник приносит в церковь уличных собак, чтобы их кто-нибудь забрал домой"

Источник:

12. «Отец невесты решил, что вести ее под венец он должен не один, а вместе с воспитавшим ее отчимом»

12. "Отец невесты решил, что вести ее под венец он должен не один, а вместе с воспитавшим ее отчимом"

Источник:

13. «После смерти мамы я забрала ее кошку. Вот она, лежит на коробке с маминым прахом»

13. "После смерти мамы я забрала ее кошку. Вот она, лежит на коробке с маминым прахом"

Источник:

14. «Когда была в Мекке, наблюдала вот такую картину: мужчина поил кота водой из своих ладоней. Просто миски не было»

14. "Когда была в Мекке, наблюдала вот такую картину: мужчина поил кота водой из своих ладоней. Просто миски не было"

Источник:

15. «Каждый год на день Валентина этот удивительный джентльмен приглашает в кафе всех вдов из местного дома престарелых, угощает ланчем, дарит подарки и розы»

15. "Каждый год на день Валентина этот удивительный джентльмен приглашает в кафе всех вдов из местного дома престарелых, угощает ланчем, дарит подарки и розы"

Источник:

16. «Мой папа — мой герой. Сейчас он учит ваш язык. Спасибо за ваше терпение»

16. "Мой папа - мой герой. Сейчас он учит ваш язык. Спасибо за ваше терпение"

Источник:

17. «Фаната рок-музыки в инвалидном кресле подняли на руках, чтобы он увидел любимых музыкантов»

17. "Фаната рок-музыки в инвалидном кресле подняли на руках, чтобы он увидел любимых музыкантов"

Источник:

18. Биолог Тим Вонг увеличил популяцию синего махаона, превратив свой двор в среду обитания для этих бабочек

18. Биолог Тим Вонг увеличил популяцию синего махаона, превратив свой двор в среду обитания для этих бабочек

Источник:

19. «Я отдала своего сына в другую школу и он очень печалился из-за расставания лучшим другом Барреттом. И вот через 3 месяца учительница сказала, что в их класс пришел новый мальчик. И это Барретт!»

19. "Я отдала своего сына в другую школу и он очень печалился из-за расставания лучшим другом Барреттом. И вот через 3 месяца учительница сказала, что в их класс пришел новый мальчик. И это Барретт!"

Источник:

20. «Мой сын каждый день в течение года оставлял свой велосипед у этого столба. И вот сегодня мы увидели там этот стикер»

20. "Мой сын каждый день в течение года оставлял свой велосипед у этого столба. И вот сегодня мы увидели там этот стикер"

Источник:

21. «Человеку, который во время дождя увидел открытый люк в крыше моей машины: спасибо от всего сердца!»

21. "Человеку, который во время дождя увидел открытый люк в крыше моей машины: спасибо от всего сердца!"

Источник:

22. «80-летний отец моего мужа: «Мне нет дела до кошек». Он же: «Я тут им миски поставил… Слушайте, а в этом домике, что я им сделал, они не замерзнут?»

22. "80-летний отец моего мужа: "Мне нет дела до кошек". Он же: "Я тут им миски поставил... Слушайте, а в этом домике, что я им сделал, они не замерзнут?"

Источник:

23. «Моя мама работает в начальной школе в бедном районе Пенсильвании. Сегодня кто-то анонимно пожертвовал обувь, шапки, перчатки для всех учеников»

23. "Моя мама работает в начальной школе в бедном районе Пенсильвании. Сегодня кто-то анонимно пожертвовал обувь, шапки, перчатки для всех учеников"

Источник:

24. «Мой дедушка: «Сообщение для моей семьи. Оставайтесь дома, я в полном порядке. Прекрасно провожу время без вас!»

24. "Мой дедушка: "Сообщение для моей семьи. Оставайтесь дома, я в полном порядке. Прекрасно провожу время без вас!"

Источник:

25. «Планета — не пепельница»

25. "Планета - не пепельница"

Источник:

Источник:
 — переведено специально для fishki.net

Ссылки по теме:

Новости партнёров

реклама

Источник

  • Полный текст
  • В дождливый день я шел по улице
  • Сколько раз у тебя перехватило дыхание
  • Слёзы
  • Восторг
  • Растерянность
  • Разочарование
  • Горечь потери
  • Одиночество
  • Предчувствия и надежды
  • Усталость
  • Обида
  • Перемены
  • Восторг
  • Приключения
  • Звонок по сотовому телефону
  • В дождливый день я шёл по улице
  • Любовь к жизни
  • Немного о котах
  • История про то, как пёс Тиграша умным стал
  • Истории про Костика
  • История о том, как Костик боролся за права человека
  • История о том, как Костик искал идеал
  • Судьбы людские
  • Короткая история о недолгой жизни Славы Чеха
  • Рассказ отца Савватия
  • Молитва Веры
  • Мамина родня
  • Папина родня
  • Традиции гостеприимства
  • Как Надю окрестили
  • Детство
  • Татаюрт
  • Как сёстры друг друга спасали
  • Младшая сестра
  • Как Людмила стала верующей
  • Как Катя пришла к вере
  • Молитва Веры
  • Радости Надежды
  • Даст тебе Господь по сердцу твоему
  • Время на покаяние
  • Помощь преподобных
  • О чадах и пастырях
  • Истории отца Валериана
  • Чужое послушание
  • Про Винни Пуха и чудотворения
  • Ленитесь, братия, ленитесь!
  • Как отец Валериан с осуждением боролся
  • Розпрягайте, хлопци, коней!
  • Жареная картошка на зиму
  • Квасота!
  • Отец Валериан, Петенька-здоровяк и умиление
  • Раздражительный Виталька
  • Как отец Валериан участвовал в похищении старушки
  • Где мой Мишенька?
  • Вот такая рождественская история
  • Дрова для отца Феодора
  • И кому это такую красоту приготовили?
  • Как отец Феодор к трапезе готовился
  • Оптинские истории
  • Участники вечной Пасхи
  • Истории монастырского киоска
  • Про пирожки
  • Про Мишу, который не знает о кризисе
  • Почти детективная история о щенках и конце света
  • Про Сашу и его сокровища
  • Про неслучайные случайности
  • Про Гену, который потерял квартиру и работу, но чувствует себя счастливым человеком
  • Как Таня собиралась выйти замуж, да не вышла
  • Записки экскурсовода
  • Небольшое вступление
  • И чего я тут не видела ?!
  • А ещё экскурсовод…
  • Родительское пожелание
  • Тихон сидит тихо
  • И всё для того, чтобы…
  • Деликатно и неделикатно
  • Ум в голове сидит!
  • Можно вам исповедаться?
  • Тогда я тоже постою
  • Девушка с голубыми волосами
  • Вы знаете, что такое благодать?
  • Вот это любовь!
  • Обычный день обычного Оптинского отца
  • Бестолковые послушницы
  • Наконец-то помолюсь!
  • Откровение помыслов
  • Скорее покупайте!
  • Ода бабушкам
  • По святым местам
  • Мир святых так близок!
  • Назидательная беседа на ночь
  • И кому мы это «Многая лета» поём ?!
  • Как тебя зовут, благодетель ты мой ?!
  • Неверующий Николай Иванович
  • Как Николай Иванович в молодости на свадьбе гулял
  • Главная драгоценность
  • Об правой руке, правой ноге и голове на плечах
  • «Есть только одно дело — спасение души, остальное — поделье»
  • Паломничество
  • Про Дашеньку
  • Что же мешает нашему спасению?
  • Чудаки с гостинцами
  • Плащаница
  • А сейчас в Оптиной есть старцы?
  • Хозяева Оптиной пустыни
  • Тесный путь. История одной семьи
  • Иван-крестьянский сын
  • Воспоминания
  • Детство
  • Радости и скорби
  • Моя учёба
  • Новая жизнь
  • Я снова дома
  • Начало взрослой жизни
  • На курсах
  • Малососновская школа
  • Курсант Тюменского пединститута
  • Трудный год
  • Новая работа и новые чувства
  • Семейная жизнь
  • Служба в армии
  • Так началась война
  • Военные действия
  • Ранение
  • В госпитале
  • Нестроевая служба и семья

В дождливый день я шел по улице

Сколько раз у тебя перехватило дыхание

Как сердцу выска­зать себя ?
Дру­гому как понять тебя ?
Пой­мёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изре­чён­ная есть ложь…

Зачем же люди делятся мыс­лями, вос­по­ми­на­ни­ями, пере­жи­тым? И сердца бьются чаще, и души обна­жа­ются, и льются слёзы? Как это нужно людям, чтобы их пони­мали… Пере­жи­тое пере­пол­няет душу и выплёс­ки­ва­ется в поры­вах откро­вен­но­сти слу­чай­ным попут­чи­кам, в ноч­ных испо­ве­дях, в бесе­дах по душам. В стро­ках, кото­рые ложатся стран­ными зна­ками на бело­снеж­ный лист и пре­вра­ща­ются в твою жизнь.

В кла­до­вой памяти не все вос­по­ми­на­ния рав­но­значны. Какие-то почти стёрты, дру­гие вспы­хи­вают жаром краски стыда на щеках, про­ли­ва­ются сле­зами рас­ка­я­ния или обиды, хму­рят брови неза­бы­тым гне­вом, зата­и­ва­ются в склад­ках губ скорбями.

Гово­рят, важно не то, сколько вздо­хов ты сде­лал в этой жизни, а сколько раз у тебя пере­хва­тило дыхание.

Слёзы

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от слёз.

Ах, эти слёзы! С ними мы рож­да­емся и с ними ухо­дим. А почему? Разве наша жизнь не суета сует и том­ле­ние духа? Но наши горя­чие слёзы не согласны с этим. Они льются из сердца, и сердце болит. Оно живое и такое же горя­чее, как эти слёзы. И его боль и радость при­дают смысл бес­смыс­лен­ному и пре­вра­щают суще­ство­ва­ние в жизнь! А том­ле­ние духа—в его горе­ние! Звезда горит и сияет, и пуль­си­рует, как наше горя­чее сердце. Скажи звезде, что её сия­ние не имеет смысла! А если наша жизнь лишь суета и том­ле­ние духа, то почему эти слова гово­рятся с такой скор­бью, с таким про­ти­во­ре­чием, с таким страст­ным жела­нием опро­верг­нуть самих себя?

О чём я? Ах да, дыха­ние пере­хва­ты­вает от слёз. Это кто, я? Ребё­нок, забив­шийся под кро­вать? Малень­кая девочка. Очень худень­кая. Под гла­зами синяки. В дет­стве я сильно болела и не ходила в садик. Потому что не выле­зала из больницы.

Из-под кро­вати меня пыта­ется достать тол­стая тётка в белом халате. Я про­си­лась к маме и, видимо, надо­ела ей, потому что мне было убе­ди­тельно ска­зано басом: «Твоя мама оста­вила тебя здесь навсе­гда. Она больше нико­гда не при­дёт за тобой!» До сих пор помню чув­ство леде­ня­щего ужаса и оди­но­че­ства. За мной больше не при­дут. И я навсе­гда оста­нусь здесь, в этой холод­ной палате, окна кото­рой закра­шены отчего-то в ядо­вито-синий цвет, на этой желез­ной скри­пу­чей кро­вати. Совсем одна. Без сво­его мед­ве­жонка. Без потёр­того чемо­дан­чика пол­ного сокро­вищ. Без мамы.

Горе так велико, что я заби­ва­юсь под кро­вать в самый угол. Закры­ваю глаза, я не здесь. Я спря­та­лась. Раз­гне­ван­ная тётка с тру­дом заби­ра­ется под кро­вать. Мне нужно ста­вить капель­ницу, а достать меня оттуда — всё равно, что пой­мать мышонка. Тонень­кие ручонки выскаль­зы­вают из её пот­ной пятерни. Нако­нец меня ухит­ря­ются схва­тить за длин­ные волосы. Так за мой свет­лый хво­стик и вытас­ки­вают на белый свет.

Было очень больно. Я пла­кала. Дальше не помню — всё сти­ра­ется. Длин­ные боль­нич­ные кори­доры. Капель­ницы и уколы. Капель­ницы чаще всего ста­вили в ноги. Не знаю, почему. Может, руки были уже иско­лоты? После капель­ниц нош отни­ма­лись, немели.

Я не могла встать и пол­зала в туа­лет с помо­щью рук. Почему меня не сажали на гор­шок? Поня­тия не имею. Может, я не просилась?

Позже мама рас­ска­зы­вала, что я пере­несла четыре опе­ра­ции и почти не выле­зала из боль­ниц. Мне шёл чет­вёр­тый год. Врачи гово­рили моим роди­те­лям, что сильно сомне­ва­ются в том, что я вообще буду жить.

Их про­гноз, ско­рее всего, дол­жен был оправ­даться. Но мои нерод­ные дед Ваня и его мама, моя пра­ба­бушка Ульяна, с этим про­гно­зом были не согласны. Пра­ба­бушка меня любила и не соби­ра­лась отпус­кать на тот свет, тем более что дитя было некре­щё­ным. Разыг­рался целый детек­тив. Как мне позд­нее рас­ска­зы­вали, дед и пра­ба­бушка выпро­сили меня погу­лять. Ходить я уже не могла. Мои спа­си­тели попро­сту выкрали меня из боль­ницы, лихо пере­та­щив через забор. (Я поми­наю их в своих молит­вах каж­дый день.)

Пра­ба­бушка сразу же понесла меня в цер­ковь и окре­стила. Смутно помню купель. Вос­по­ми­на­ния зыб­кие, на грани. Где-то рядом уже был дру­гой мир, в кото­рый пра­бабка меня не отпу­стила. После кре­ще­ния я неожи­данно стала поправ­ляться. Справка о кре­ще­нии долго хра­ни­лась у меня в коро­бочке сокро­вищ, в ней зна­чи­лась синими чер­ни­лами напи­сан­ная цифра 3 (три рубля за кре­ще­ние). Но я знала, что на самом деле ценой была моя жизнь.

Восторг

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от восторга.

В боль­шой ком­нате за дива­ном с плю­ше­выми подуш­ками есть уго­лок. Там на полу тёп­лое ста­рень­кое оде­яло, а на оде­яле неболь­шой потёр­тый чемо­дан­чик. В чемо­дане мои сокровища—мои пер­вые книги. Рядом сидит потрё­пан­ный медвежонок—друг дет­ства. А меня там точно нет. Я совсем не в этой обыч­ной ком­нате. Я в таин­ствен­ном мире. Путе­ше­ствую и пере­жи­ваю самые уди­ви­тель­ные при­клю­че­ния. Разве в реаль­ном мире воз­можно за час пере­плыть океан и найти сокро­вища? Пере­ле­теть в вол­шеб­ную страну? Ока­заться в Изу­мруд­ном городе и подру­житься с милым Дро­во­се­ком, муд­рым Стра­ши­лой, храб­рым Львом? Идти в вол­шеб­ных туфель­ках по чудес­ной дороге вме­сте с вер­ным Тотош­кой навстречу при­клю­че­ниям? А немного позд­нее ока­заться в «Зате­рян­ном мире»? Или рядом с пещер­ным маль­чи­ком, кото­рого выгнали из пле­мени? Как можно из этого уди­ви­тель­ного, яркого, свер­ка­ю­щего мира воз­вра­щаться в про­стой и обы­ден­ный, где время тянется так мед­ленно и уныло? И не про­ис­хо­дит ничего чудес­ного? Ах, книги! Сокро­вище и западня. Таин­ствен­ный мир и уход от реаль­но­сти. Где грань?

Не помню, как я научи­лась читать. Видимо, из уны­лых боль­нич­ных стен и закра­шен­ных в ядо­ви­тый цвет окон было только два выхода: в раз­но­цвет­ный чудес­ный мир книг и в серый туман уко­лов, капель­ниц и боли. Этот туман мог погло­тить созна­ние. Спа­сибо кни­гам, кото­рые не поз­во­лили ему это сделать.

Не помню, кто в пере­ры­вах между боль­ни­цами, пока­зал мне буквы. Мне было около четы­рёх лет, и в моём чемо­дан­чике — много ярких и кра­соч­ных кни­жек. Дол­гое время роди­тели счи­тали, что я рас­смат­ри­ваю кар­тинки. Ну что возь­мёшь с болез­нен­ного ребёнка? Под ногами не пута­ется — и ладно. Пока как-то раз кто-то из них, вечно заня­тых и спе­ша­щих по своим взрос­лым делам, слу­чайно не под­сел ко мне. Меня спро­сили: «Леночка, деточка бед­ная, тихая ты наша, всё кар­ти­ночки смот­ришь? А вот кто на этой кар­тинке? Ты пони­ма­ешь, кто на ней изображён?»

И бед­ная деточка тонень­ким голос­ком стала уве­ренно объ­яс­нять, кто же изоб­ра­жён на кар­тинке, попутно бегло зачи­ты­вая цитаты. В семье слу­чился пере­по­лох: «Ребё­нок читает! Кто научил ребёнка читать?!» Вече­ром, когда вся семья была в сборе, бабушка, дедушка, мама и папа устро­или рас­сле­до­ва­ние: кто же научил меня читать? Поти­хоньку вспом­нили, что я изредка под­хо­дила с книж­кой то к одному, то к дру­гому и спра­ши­вала буквы. Взрос­лые отве­чали, и тихий ребё­нок опять уеди­нялся с Миш­кой и потёр­тым чемоданчиком.

— Леночка, как ты научи­лась читать?

— Потому что это интересно.

И Леночка снис­хо­ди­тельно к непо­нят­ли­вым взрос­лым бегло читала всё, что ей под­со­вы­вали под нос.

— Слу­шайте, а может, это она на память рас­ска­зы­вает? Ну кто-нибудь из нас читал ей, а она запом­нила?! Дайте какую-нибудь взрос­лую книгу! Во—энциклопедию!

Бед­ная деточка бегло про­чи­тала ста­тью из энцик­ло­пе­дии про дино­зав­ров. Объ­яс­нила оне­мев­шим роди­те­лям, что уже читала о дино­зав­рах. Затем уто­мив­шись, молча взяла Мишку и отпра­ви­лась в свой уголок.

Я была неза­ви­си­мым ребёнком.

Растерянность

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от растерянности.

Мне скоро семь. До школы оста­ётся пол­года. И меня решают отдать в дет­ский сад, чтобы я успела при­вык­нуть к детям и научи­лась с ними общаться. И вот я в под­го­то­ви­тель­ной группе садика. Это про­сто кош­мар! Так много детей! И они все бегают, что-то гово­рят и даже кри­чат. Под­хо­дят ко мне и пыта­ются зна­ко­миться. Но для меня их слиш­ком много, все лица рас­плы­ва­ются, я не могу никого запомнить.

Не знаю, о чём с ними можно гово­рить. И как нужно играть.

Думаю, что у меня был такой неболь­шой боль­нич­ный аутизм. И общаться со сверст­ни­ками для меня ока­за­лось труд­ной зада­чей. Ска­зы­ва­лась и раз­ница в инте­ре­сах: никто из них не умел читать, а я читала уже запоем. В моём мире царили Джек Лон­дон, Майн Рид, Жюль Верн, Конан Дойл, Дюма. И этот мир был гораздо инте­рес­нее, чем попытки дево­чек увлечь меня пласт­мас­со­вой посу­дой, кули­чами в песоч­нице и оде­ва­нием пуп­сов. Мой род­ной Мишка оста­вался дома и сидел у завет­ного чемо­дан­чика. А голые пупсы почему-то не вдохновляли.

Вос­пи­та­тель­ница ска­зала роди­те­лям, что я не по годам умный ребё­нок и ей даже страшно со мной разговаривать:

— Пони­ма­ете, у меня такое чув­ство, что я раз­го­ва­ри­ваю со взрос­лым чело­ве­ком. А вот играть с детьми она совер­шенно не умеет! Но вы не рас­стра­и­вай­тесь, может, она ещё научится. Зато она у вас хорошо стихи читает. На утрен­нике веду­щей будет.

С тех пор не по годам раз­ви­тый ребё­нок был бес­смен­ным чте­цом, декла­ма­то­ром, затем зве­нье­вой звёз­дочки, ста­ро­стой класса, ну и так далее. К сожа­ле­нию, этот раз­ви­тый ребё­нок не мог сопер­ни­чать с осталь­ными девоч­ками в их дет­ских хит­ро­стях и все­гда оста­вался обма­ну­тым. Хит­рили и обма­ны­вали не по годам раз­ви­того ребёнка все, кому не лень.

Моё про­сто­ду­шие и наив­ность не знали гра­ниц. Я верила всему, что мне гово­рили. И сама гово­рила только то, что чув­ство­вала. Эта­кий Ива­нушка-дура­чок в деви­чьем обли­чье. Искрен­ность — хорошо или плохо? Это каче­ство я до сих пор не изжила окон­ча­тельно, хотя «пере­мены к луч­шему», конечно, с годами происходили.

— Леночка, ну нельзя же так! Мы тебе дали новую куклу в садик, а ты вме­сто неё при­несла стекло от бутылки!

— А оно раз­но­цвет­ное. И Маше кукла очень нужна. У неё день рождения.

— У Маши день рож­де­ния через пол­года! А таких стё­кол мы тебе сей­час дадим целую кучу. Вон на свалке битые бутылки валяются!

В раз­го­вор всту­пает бабушка:

— Нет, с этим ребён­ком нужно что-то делать! Она вчера свою новую коф­точку отдала сосед­ской Иришке!

— Кофту зачем отдала?!

— Иришка ска­зала, что она мой луч­ший друг. А дру­зьям надо отда­вать самое лучшее.

— И долго она была твоим луч­шим дру­гом? Чего ты мол­чишь, чудо­вище тупое?! Ах, до самого вечера?! Пока Танька не при­е­хала с мороженкой?!

Бабушка пла­чет:

— Леночка, деточка бед­ная, как же ты жить-то будешь! Ну нельзя же быть такой бес­хит­рост­ной! Ну похит­рее нужно быть, похит­рее! Понимаешь?

— А зачем?

Немая сцена могла бы сопер­ни­чать с фина­лом гого­лев­ского «Реви­зора». Бабушка пони­мает, что бед­ная деточка без­на­дёжна. И бре­дёт на кухню. За ней ухо­дит мама. По дороге вор­чит: «Такой умный ребё­нок— и такая дура!»

Много лет спу­стя, на работе, моя при­я­тель­ница- пси­хо­лог спро­сила, какая в дет­стве у меня была люби­мая сказка. Она убеж­дала нас в том, что жиз­нен­ный сце­на­рий закла­ды­ва­ется в дет­стве. И часто люби­мая сказка выра­жает его суть. Я, недолго думая, отве­тила: «Вол­шеб­ник Изу­мруд­ного города». С удив­ле­нием узнала, что при­я­тель­ница эту сказку почти не помнит.

— Ну как же?! Ура­ган унёс Элли и её пёсика Тотош- ку в вол­шеб­ную страну. И теперь она меч­тает вер­нуться домой. Ей может помочь пра­ви­тель Изу­мруд­ного города, а по дороге она должна помо­гать всем, кто нуж­да­ется в её помощи. И тогда её жела­ние исполнится.

— А, вспом­нила! Должна тебе ска­зать, что согласно тво­ему жиз­нен­ному сце­на­рию, ты — девушка, у кото­рой есть что-то особенное.

— Это ещё что?!

— Забыла?! Вол­шеб­ные туфельки! И твой жиз­нен­ный сце­на­рий — помо­гать окру­жа­ю­щим, чтобы достичь своей мечты! Поняла?!

Да уж. В каж­дой шутке есть доля шутки. А потом я вспо­ми­нала: сколько шишек набито бес­хит­рост­ной деточ­кой… И как я меня­лась в тече­ние жизни. Обу­ча­ясь всему тому, что назы­ва­ется жизнь в кол­лек­тиве. Хорошо это было или плохо? Про­гресс или деградация?

Сей­час я бы хотела снова стать искрен­ним и про­сто­душ­ным ребён­ком из сво­его дет­ства. Ушла я в страну чужую. И дом мой далече. Нет давно того очага, к кото­рому можно стре­миться. И горьки рожки, кото­рыми питает меня моя жизнь. А я всё иду в свой Изу­мруд­ный город, а он всё дальше и дальше. Как мираж.

Разочарование

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от разочарования.

В дет­ском саду, как это ни смешно зву­чит, уже есть влюб­лён­ные. Об этом все знают. Это, так ска­зать, офи­ци­аль­ный ста­тус. Типа: «Толя любит Ларису. Он её защи­щает». Правда, не совсем понятно, от кого он её защи­щает. Но это уже второстепенно.

Про­шёл фильм «Четыре тан­ки­ста и собака». И в нашей под­го­то­ви­тель­ной группе вовсю про­цве­тает роле­вая игра в тан­ки­стов. Глав­ный тан­кист —Толя, самый силь­ный маль­чик в группе. А его любимая—Лариса — глав­ная мед­сестра. И он её защи­щает вме­сте с тан­ком и осталь­ными тан­ки­стами. Осталь­ные девочки — пого­ловно медсёстры.

— Ты с ребя­тами когда играть научишься? Навер­ное, опять одна сидела, когда все играли?

— Нет, я играла.

— Играла?! И во что вы играли?!

— В тан­ки­стов и мед­се­стёр. Тан­ки­сты сра­жа­лись, а мед­сёстры спа­сали раненых.

— И кем же ты была? Медсестрой?

— Нет. Меня не при­няли в медсёстры.

— Что, танкистом?!

— Я была собакой.

— Вот чудо­вище-то тупое! Ну дура дурой! Вы только послу­шайте: она была собакой!

Но вот в группу при­во­дят новень­кого маль­чика Лёшу. Прямо во время про­гулки. Он дея­тельно вклю­ча­ется в игру и за корот­кое время ста­но­вится лиде­ром и глав­ным тан­ки­стом. Он недо­во­лен тем, как я изоб­ра­жаю вер­ного пса и помощ­ника танкистов.

А я про­сто не могу быстро бегать и пры­гать. Худень­кая, сла­бая. На мне тол­стое и тяжё­лое маль­чи­ше­ское пальто. На голове тоже маль­чи­ше­ская шапка-ушанка, кото­рая застё­ги­ва­ется на пуго­вицу под под­бо­род­ком. Шапка велика, она посто­янно спол­зает на глаза, и из-под шапки виден только мой нос. «Ребёнка нужно оде­вать тепло, а то опять в боль­ницу попа­дёт!» В этой одежде мне и ходить-то трудно, не то что бегать.

— Кого вы выбрали соба­кой! Он еле ходит! А нужно бегать впе­рёд танка! Вот так! Слы­шишь, парень!

Рез­кий тол­чок в спину, и я куба­рем лечу в сугроб. Пуго­вица отры­ва­ется, шапка-ушанка падает, и глав­ный тан­кист Лёша лихо сви­стит, глядя на мои длин­ные свет­лые волосы:

— Так вот это кто! А я думал, что ты парень!

Новый глав­ный тан­кист и, после драки с Толи­ком, новый лидер маль­чи­шек, видимо, так сра­жён моим пере­во­пло­ще­нием, что теперь у меня появ­ля­ется свой соб­ствен­ный заступ­ник. Мой ста­тус резко повышается.

Какое-то время я с удив­ле­нием пора­жа­юсь своей новой попу­ляр­но­сти. Теперь я уже не собака, а глав­ная мед­сестра. И меня любят. Это чув­ство так необычно. Неужели меня — кто-то любит? Я даже прошу маму купить мне новую шапку, шапку для девочки.

Вдох­нов­лён­ная, впер­вые при­ду­мы­ваю соб­ствен­ную игру. Она назы­ва­ется «Гуси-лебеди». Моя фан­та­зия, раз­ви­тая на мно­же­стве книг, изоб­ре­тает кучу сюжет­ных ходов. И под­го­то­ви­тель­ная группа с увле­че­нием играет в «Гуси- лебеди». Все, кроме оскорб­лён­ного Толика и оби­жен­ной Ларисы. Они ходят вме­сте. И смот­рят на меня сердито.

Пер­вой не выдер­жи­вает Лариса. Она под­хо­дит ко мне после тихого часа и спрашивает:

— А можно я тоже буду играть в вашу игру?

Глав­ная кра­са­вица группы раньше не обра­щала на меня ника­кого вни­ма­ния. И вдруг она про­сит меня при­нять её в игру! Мои радость и вели­ко­ду­шие не знают предела!

— Конечно! И Толя тоже может с нами играть!

— Толя? Обойдётся!

Через несколько дней обста­новка меня­ется. Лебедь—Лариса — всё чаще нуж­да­ется в помощи Лёши. И я всё реже ловлю на себе его вос­тор­жен­ный взгляд. Раз­вязка насту­пает быстро.

Во время игры лебеди пря­чутся от охот­ни­ков. Я пря­чусь за веран­дой и слышу чей-то горя­чий раз­го­вор. Это Лариса и Лёша.

— Я кра­си­вее, чем Ленка. У меня кра­си­вое пальто! И шапочка! А она на маль­чишку похожа в своей ушанке. И над тобой все сме­яться будут. Нашёл в кого влюб­ляться! Давай ты влю­бишься в меня! Чего мол­чишь? Согласен?

Я мед­ленно выхожу из укры­тия. И Лариса при виде меня гово­рит громко Лёше: — Скажи, кто из нас кра­си­вее?! Ведь я?! Ну, говори! Я вни­ма­тельно смотрю на Лёшу. Сей­час мой рыцарь защи­тит меня! По край­ней мере, в кни­гах, кото­рые я успела про­чи­тать, рыцарь все­гда защи­щал свою пре­крас­ную даму. Но мой рыцарь крас­неет и мямлит:

— Ты…

— И мы не возь­мём её больше играть!

— Не возьмём…

Из садика меня везут на сан­ках домой. Папа обо­ра­чи­ва­ется и смот­рит, как ушанка спол­зает на мой нос. А я рада, что она спол­зает. И никто не видит моих глаз. Дома папа вдруг гово­рит маме:

— Давай на самом деле купим ей новую шапку. А то она такая смеш­ная в этой ушанке…

— Зато тепло!

— Да ладно. Она же про­сила! Дочь, ты ведь хочешь новую шапочку? Такую с пом­пон­чи­ком? Для девочки?

— Нет. Не хочу.

И я мед­ленно иду в свой угол. К сво­ему род­ному Мишке и завет­ному чемоданчику.

Горечь потери

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от горечи потери.

Моя семья живёт недружно. Бабушка в юно­сти очень любила сво­его одно­сель­ча­нина. Он, несмотря на моло­дость, был серьёз­ным, умным и ува­жа­е­мым чело­ве­ком в селе. Рабо­тал дирек­то­ром школы и пре­по­да­вал лите­ра­туру. (Не от него ли пере­пала мне любовь к кни­гам?) Они решили поже­ниться и подали заяв­ле­ние в загс, кото­рый нахо­дился в рай­цен­тре, в две­на­дцати кило­мет­рах от села.

Но когда они при­шли пеш­ком в рай­центр через поло­жен­ный месяц (или два?), чтобы рас­пи­саться, ока­за­лось, что бабушка забыла дома пас­порт. Срок про­длили ещё на месяц. А за этот месяц нача­лась война, и жениха забрали на фронт. С фронта он не вер­нулся, погиб в начале войны. И так нико­гда и не узнал, что у него роди­лась дочка. Моя мама.

После войны бабушка вышла замуж за моло­дого воен­ного. Как я сей­час пони­маю, дед Ваня очень любил жену, но рев­но­вал её к про­шлому. В трез­вом виде он был спо­кой­ным и доб­рым, но выпив, начи­нал буя­нить. Вспо­ми­нал, что взял жену с ребён­ком, что любила она дру­гого мужчину.

Это всё я в дет­стве до конца не пони­мала, так как была слиш­ком мала. Бабушка же часто уте­ша­лась соб­ствен­ными сло­вами: «Ванюшка про­спится — садись на него вер­хом и поез­жай». Или пого­вор­кой: «Пья­ница про­спится, дурак—никогда».

Сей­час, став старше, я думаю, что бабушке, навер­ное, сле­до­вало ска­зать мужу:

«Я люблю только тебя. Не рев­нуй меня к про­шлому». Но она начи­нала пла­кать и при­чи­тать, что её пер­вая любовь, Фёдор, был намного лучше, чем нынеш­ний муж. И что дед этому Фёдору в под­мётки не годится.

А пья­ный дед воз­вра­щался домой в хоро­шем настро­е­нии и с лест­ницы кри­чал: «Манюшка, твой Ванюшка при­шёл!» Но посте­пенно, слу­шая при­чи­та­ния бабушки, мрач­нел, при­хо­дил в ярость и начи­нал буя­нить. Делать вид, что он сей­час раз­не­сёт всё в щепки. Бабушка убегала.

Страшно это было только на пер­вый взгляд. Потому что дедушка ни разу не

догнал бабушку. И вообще ни разу не тро­нул её паль­цем. Тем не менее сцены разыг­ры­ва­лись дра­ма­ти­че­ские. И усми­рить дедушку могла только я. Бабушка отправ­ляла меня к деду:

— Деда, ложись спать!

— Алёнка, это ты?

— Я, деда, я! Спать пора! Баиньки! Сей­час я тебя спать положу!

— Да, Алёнка, хорошо! Я тебя слу­ша­юсь! Ты моя един­ствен­ная… Ты моя золо­тая… Вну­ченька род­ная! Уже иду…

И дед обни­мал внучку и успо­ка­и­вался. Во мне он души не чаял. В отли­чие от моей мамы.

Дед засы­пал. А на сле­ду­ю­щее утро про­сил про­ще­ния у бабушки. И она могла потре­бо­вать у него что угодно. До сле­ду­ю­щей выпивки. Воз­можно, эта игра где-то на под­со­зна­тель­ном уровне устра­и­вала их обоих. Навер­ное, она могла бы стать непло­хой иллю­стра­цией для книги Эрика Берна «Люди, кото­рые играют в игры. Игры, в кото­рые играют люди».

Мама с папой меч­тали о сыне. И даже при­ду­мали имя «Андрюшка» для буду­щего сыночка. А роди­лась дочка. Я каза­лась им стран­ным ребён­ком. Слиш­ком замкнута. Нико­гда не делится сво­ими мыс­лями и чув­ствами. Да и мысли-то у неё какие-то непо­нят­ные. Всё книжки читает. Дру­гие девочки как девочки. Любят наря­жаться. К роди­те­лям лас­ка­ются. Всё у них про­сто и понятно. А эта —чуд­ная какая-то…

— Ленка, брось свои книжки, а то с ума сой­дёшь! Чего ты там чита­ешь-то? Пона­пи­шут вся­кую ерунду!

Ком­ната у мамы с папой была в ком­му­налке. Не в про­стой ком­му­налке. Это была ком­ната в длин­ном кори­доре на шест­на­дцать сосе­дей. Общая кухня и вечно гряз­ный туа­лет. В кори­доре посто­янно про­ис­хо­дили какие-то раз­борки, и я чаще жила у бабушки, чем дома. А когда родился мой брат, я посе­ли­лась у бабушки окон­ча­тельно. Роди­те­лям стало совсем не до меня.

С дедом мы играли в прятки. До сих пор помню, как один раз долго не могла найти деда. И уже отча­я­лась. А потом услы­шала при­глу­шён­ное хихи­ка­нье. Оно доно­си­лось из узкого пла­тя­ного шкафа. Как он туда смог забраться — до сих пор удив­ля­юсь. Когда я его нашла, нашей вза­им­ной радо­сти не было пре­дела. Дед очень хотел, чтобы я счи­тала его родным.

Не знаю, зачем бабушка решила посвя­тить меня в тайну и рас­ска­зать, что дед мне нерод­ной. А мой род­ной дед был гораздо лучше, чем он. Такой пово­рот меня потряс до глу­бины души. Сей­час, я думаю, что это было пло­хое решение.

Я ходила в задум­чи­во­сти. Потом спро­сила у бабушки, как же погиб мой насто­я­щий дед. А дедушка услы­шал это. И при­шёл в ярость. Он кричал:

— Ведь я про­сил тебя, про­сил — не гово­рить ребёнку! Зачем ты это сделала?!

А потом дед запла­кал. Мне так странно было видеть его пла­чу­щим. Я попы­та­лась успо­ко­ить его. Но он не взял меня на колени, как обычно. Не назвал Алён­кой. Он смот­рел подо­зри­тельно и хмуро. Он не верил, что можно любить нерод­ного человека.

На этом наша дружба с дедом кон­чи­лась. И больше мы нико­гда не играли в прятки. Он про­сто пере­стал заме­чать меня и смот­рел на меня как на пустое место. А когда напи­вался и начи­нал буя­нить, я больше не бежала к нему на колени, а пря­та­лась в угол с Миш­кой. Так грустно закон­чи­лась моя дружба с дедом.

Много лет спу­стя я учи­лась в уни­вер­си­тете в чужом городе, посто­янно под­ра­ба­ты­вала и вдруг заболела.

Под­ра­ботка пре­рва­лась. Не было денег на еду, на лекар­ства. Мне никто не помогал.

И вдруг я полу­чила денеж­ный пере­вод на сорок руб­лей. Потом ещё один. Пере­воды шли несколько меся­цев и помогли мне пере­жить труд­ный период. Это были деньги деда Вани. Он ока­зался един­ствен­ным, кто, узнав о моих про­бле­мах, поде­лил свою пен­сию попо­лам, чтобы помочь своей Алёнке. Он не забыл обо мне. Пере­воды кон­чи­лись быстро и вне­запно. Дед больше ничем не мог помочь мне. Он умер от инфаркта.

Одиночество

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от чув­ства одиночества.

Я росла. Моя внут­рен­няя жизнь была напол­нена встре­чами с кни­гами, увле­че­нием поэ­зией, фило­со­фией. А внеш­няя — довольно бедна впе­чат­ле­ни­ями. Ну, может быть, я непра­вильно выра­зи­лась. Вношу поправку: бедна при­ят­ными впе­чат­ле­ни­ями. И полна оди­но­че­ства. Когда мне было лет две­на­дцать, бабушка с дедуш­кой уехали в Под­мос­ко­вье, купив там дом. И до сем­на­дцати лет я жила с роди­те­лями. В сем­на­дцать уехала из дома, чтобы больше нико­гда в него не вер­нуться. А потом и воз­вра­щаться стало некуда.

Мама с папой раз­ве­лись, нашли новых спут­ни­ков жизни, разъ­е­ха­лись в раз­ные города. Они устра­и­вали свои лич­ные жизни, и совсем забыли обо мне. Навер­ное, они думали, что я уже взрос­лая. И не нуж­да­юсь больше в роди­тель­ской опеке. Я была очень одинока.

Впро­чем, в семье я тоже чув­ство­вала себя оди­но­кой. Мои бед­ные роди­тели не пони­мали меня. Они счи­тали меня слиш­ком заум­ной, раз­го­ва­ри­вать нам было не о чем, так как общих тем для раз­го­вора не находилось.

Папа тяжело забо­лел и стал надолго уез­жать на родину, к маме в деревню. Позд­нее он там и женился вто­рой раз.

Бед­ная мама, остав­шись без руко­вод­ства бабушки и мужа, по сла­бо­сти харак­тера стала выпи­вать. Пери­о­ди­че­ски появ­ля­лись пре­тен­денты на её руку и сердце. Эти пре­тен­денты выгля­дели всё хуже.

Поло­же­ние несколько улуч­ши­лось, когда в доме появился Сер­гей, отси­дев­ший боль­шой срок, на зоне пере­бо­лев­ший тубер­ку­лё­зом. Он был моложе мамы на две­на­дцать лет и не имел ни угла, ни работы, ни жела­ния эту работу найти. Он посто­янно каш­лял, много курил и часто пил чифир. Рецепт: пачка чая на кружку воды. По край­ней мере, он стал жить в нашем доме посто­янно, и коли­че­ство попоек и пья­ных пре­тен­ден­тов на руку и сердце мамы сократилось.

Правда, дела стали хуже с нашим жильём. Трёх­ком­нат­ная квар­тира, остав­лен­ная в наслед­ство от бабушки и деда, пре­вра­ти­лась в двух­ком­нат­ную, затем одно­ком­нат­ную, затем одно­ком­нат­ную на окра­ине города, одно­ком­нат­ную на окра­ине мень­шей пло­щади… Деньги, полу­чен­ные в резуль­тате этих обме­нов, про­пи­ва­лись быстро.

Сер­гей обла­дал спо­соб­но­стью уни­что­жать их стре­ми­тельно. Один раз, после выгод­ного обмена, он, забрав деньги, уехал, чтобы «купить домик в сель­ской мест­но­сти». Через неделю вер­нулся, уже без денег, но с синя­ком под гла­зом. По его вер­сии, покупка пре­крас­ного домика уже почти совер­ши­лась, но тут его обо­крали и избили. До сих пор не знаю, какая доля правды была в этих словах.

Послед­ний обмен совер­шился, когда я уже окон­чила уни­вер­си­тет. Сер­гей и мама поме­няли квар­тиру на ком­нату в ком­му­налке. Моего брата отпра­вили ко мне. Он жил у меня два года и окон­чил кол­ледж, в кото­ром я рабо­тала. Мама с люби­те­лем сель­ской жизни уехала в Казах­стан, где у Сер­гея жили какие-то род­ствен­ники. И след мамы зате­рялся на несколько лет.

Из Казах­стана она вер­ну­лась одна. Без денег, без зубов, без люби­теля путе­ше­ствий. Очень худая и при­тих­шая. Видимо, при­клю­че­ний, выпав­ших на её долю, уже хва­тало до конца жизни, потому что пить она почти пере­стала. Какое-то время они с бра­том жили у меня. Поти­хоньку из моей квар­тиры стали про­па­дать все мало-маль­ски цен­ные вещи: серёжки и цепочка, пода­рен­ные све­кро­вью, пухо­вая кофта, книги. На работе мне сооб­щали, что видели маму на рынке, тор­гу­ю­щую моими вещами.

Про­шло несколько лет, и мама с бра­том уехали в свою ком­нату в ком­му­налке. А я долго не могла себя заста­вить позво­нить им или съез­дить про­ве­дать. Правда, я всё чаще стала молиться за них, пода­вать записки на Литур­гию. Но сердце оста­ва­лось холод­ным. Я не хотела видеть род­ных людей.

Может, если бы я моли­лась за них раньше, в дет­стве, всё сло­жи­лось бы иначе? Может, им не хва­тало любви и молитвы? Я про­чи­тала в одной книге о печаль­ной судьбе чело­века. Там гово­ри­лось: «За него с дет­ства никто не молился». Теперь я моли­лась за них. Может, я опоздала?

Посте­пенно моё сердце стало смяг­чаться. Видимо, эти молитвы умяг­чали в первую оче­редь моё соб­ствен­ное сердце. Стали при­хо­дить вос­по­ми­на­ния. Вот бабушка рас­ска­зы­вает, как роди­лась мама в воен­ные годы. Как бабушка не хотела её рожать. Без мужа. В голод­ное воен­ное время. Роди­лась она «вели­чи­ной со сто­ло­вую ложку», и все гово­рили, что девочка не жилец. А бабушка пла­кала и выпа­ри­вала дочку на печке.

Вот мама рас­ска­зы­вает, как на послед­ние деньги поку­пала мне фрукты в боль­ницу. Вот она дарит мне розы на окон­ча­ние школы. Я думала, что она это моё окон­ча­ние и не заме­тит. Как не заме­чала мою отлич­ную учёбу и нико­гда не ходила на роди­тель­ские собра­ния. А она не только при­шла на выпуск­ной вечер, но и сидела в пер­вом ряду, при­на­ря­див­ша­яся, тихая. И по её лицу текли слёзы, когда меня вызвали пер­вой для вру­че­ния атте­стата, как луч­шую уче­ницу класса. А потом я при­шла домой, а на столе сто­яли розы. Их купила мне мама. Они так чудесно пахли и были такими пре­крас­ными! Я несколько раз за день под­хо­дила к ним и, зажму­рив­шись, вды­хала их неж­ный аро­мат. И этот аро­мат шеп­тал душе о пре­крас­ном буду­щем, о чудес­ной любви, о даль­них стран­ствиях и уди­ви­тель­ных приключениях.

Я вспом­нила эти розы и, неожи­данно для себя, начала пла­кать. Я пла­кала, и мне каза­лось, что эти слёзы ото­гре­вают моё холод­ное к маме сердце. Через несколько дней я купила билет на поезд и поехала в род­ной город. Я не была там много лет.

Мама поста­рела. Они с бра­том не пьют и не курят. Начали ходить в цер­ковь. На сте­нах иконы. Я пода­рила брату Псал­тирь. Они были мне так рады! На сле­ду­ю­щий день, соби­ра­ясь в мага­зин, я не нашла в кар­мане денег. Неужели опять? Я громко воз­му­ти­лась. И брат с мамой чуть не плача ска­зали: «Мы не брали твои деньги. Мы же теперь в Бога верим. Мы вот тебе решили пода­рить пода­рок: забери наш ОУО, будешь фильмы смот­реть. А то мы столько у тебя когда-то пере­тас­кали. Возьми наш пода­рок, а?»

Я вспом­нила, что пере­кла­ды­вала деньги в сумку. И они дей­стви­тельно были там. Посмот­рела на маму и брата— они сто­яли такие рас­те­рян­ные и рас­стро­ен­ные. Я обняла их и попро­сила про­ще­ния. Теперь я звоню им и соби­ра­юсь наве­стить снова. Хорошо, что они есть у меня. И хорошо, что я обрела их, пока не стало слиш­ком поздно.

Предчувствия и надежды

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от пред­чув­ствий и надежд.

Школь­ная жизнь. Десять лет. Такой боль­шой период в жизни. Напря­гаю память: что сохра­ни­лось, пройдя через решето воспоминаний?

Учи­лась я легко. Осо­бенно дава­лись гума­ни­тар­ные пред­меты. Мне доста­точно было про­бе­жать гла­зами по пара­графу в учеб­нике исто­рии, гео­гра­фии, лите­ра­туры, и я уже могла отве­чать у доски. Не пони­мала тех, кто гово­рил, что не выучил урок. Ведь можно бегло про­чи­тать мате­риал, пока учи­тель задаёт вопрос. Я про­сто не могла понять, что читать так быстро, как я, извле­кать инфор­ма­цию из про­чи­тан­ного, ана­ли­зи­ро­вать, делать выводы —это на самом деле трудно для боль­шин­ства ребят. Поскольку мне это дава­лось без уси­лий, я не вос­при­ни­мала свои спо­соб­но­сти как способности.

Школа была с углуб­лён­ным изу­че­нием англий­ского языка. Изу­чали язык с пер­вого класса. Потом был ряд пред­ме­тов на англий­ском: зару­беж­ная лите­ра­тура, тех­ни­че­ский пере­вод, спец­курсы. Англий­ский давался мне так легко, как будто я знала его когда-то, а теперь только вспо­ми­нала. Я была побе­ди­те­лем все­воз­мож­ных кон­кур­сов и олим­пиад по языку. А также осо­бые успехи делала в лите­ра­туре. Мои сочи­не­ния зачи­ты­вали на уро­ках вслух и отправ­ляли в школь­ный музей.

Меня почему-то посто­янно выби­рали то зве­нье­вой, то ста­ро­стой. И я все­гда посту­пала так, как счи­тала пра­виль­ным. Один раз пре­гра­дила дорогу всему классу, пытав­ше­муся сбе­жать с урока тихой и боль­ной учи­тель­ницы. Про­сто встала у двери и заго­ро­дила её собой. Сей­час мне немножко смешно вспо­ми­нать об этом. Но тогда я чув­ство­вала свою правоту и готова была её отста­и­вать. Во главе жела­ю­щих удрать с урока был маль­чик, кото­рый мне очень нра­вился. Точ­нее, я любила его на про­тя­же­нии всей школь­ной жизни. Его тоже звали Лёшей. Но так как я была очень застен­чива в отно­ше­ниях с маль­чи­ками и уже имела опыт потери, то он нико­гда не узнал о моей влюблённости.

Лёша подо­шёл ко мне, сто­я­щей в про­ёме двери. Он был выше меня на голову. И я с зами­ра­нием сердца ждала, что он про­сто ото­дви­нет меня в сто­рону. И они сбе­гут. А учи­тель­ница потом сля­жет со своим боль­ным серд­цем. И я больше не смогу его любить.

Но Лёша постоял около меня в нере­ши­тель­но­сти, а потом улыб­нулся и басом ска­зал: «Братва, побег отме­ня­ется. Видите, ста­ро­ста про­тив. Надо слу­шать ста­ро­сту». Раз­дался зво­нок, и все пошли по местам. На меня почему-то никто не рас­сер­дился. Видимо, уже при­выкли к моей «пра­виль­но­сти».

С дру­гой сто­роны, я не была ни под­ли­зой, ни тихо­ней и не пыта­лась понра­виться учи­те­лям. Так я поспо­рила с учи­те­лем исто­рии, парт­ор­гом школы, по поводу исто­ри­че­ской роли Ленина. И учи­тель­ница заявила мне, что десять лет назад за мои слова меня отпра­вили бы в места не столь отдалённые:

— Ишь, какая нашлась! Сме­лая слиш­ком! Ты, кажется, в уни­вер­си­тет соби­ра­лась посту­пать?! Язы­чок-то при­держи, а то я тебе атте­стат-то испорчу!

Также у меня была при­вычка, неиз­жи­тая с годами, засту­паться за тех, кого оби­жают. Подруга удив­лённо спрашивала:

— Лен, ну что ты лезешь?! Ведь это совсем нас не каса­ется! Откуда ты зна­ешь, может, этому чело­веку за дело попало!

— А мне одни стихи нра­вятся. Сей­час тебе отры­вок прочитаю:

И если сотня, воя оголтело,

Кого-то бьёт, пусть даже и за дело!—

Сто пер­вым нико­гда не буду я!

— Лен, ты иде­а­листка. Так нельзя. Как ты будешь жить дальше?

— Где-то я это уже слышала…

Моя сме­лость и застен­чи­вость каким-то обра­зом соче­та­лись. Так, я стес­ня­лась тан­це­вать и не ходила на школь­ные дис­ко­теки. А наши дев­чонки эти самые дис­ко­теки ждали с нетер­пе­нием. И могла часами раз­го­ва­ри­вать о том, кто кому улыб­нулся, кто кого при­гла­сил на танец, кто в кого влю­бился. Я же не пони­мала, как можно об этом раз­го­ва­ри­вать. Потому что своей влюб­лён­но­стью в Лёшу мне ни с кем не хоте­лось делиться. Это было сокровенным.

Не участ­во­вала я в школь­ных вече­рин­ках и ещё по одной вес­кой при­чине: мне было нечего одеть. Кроме школь­ной формы у меня нали­че­ство­вали домаш­ний халат, спор­тив­ный костюм, ста­рый поли­няв­ший сви­тер и с тру­дом сши­тые на уроке труда брюки. Так что, даже если бы я поже­лала пойти на вече­ринку, мне это было сде­лать не в чем.

Пер­вое кра­си­вое пла­тье мне купили на выпуск­ной. Я долго смот­рела на себя в зер­кало. А когда при­шла в школу, подруга удив­лённо сказала:

— А ты кра­си­вая… И фигурка у тебя что надо…

И я впер­вые пой­мала на себе удив­лён­ный и заин­те­ре­со­ван­ный взгляд Лёши. Но этот взгляд запоз­дал: мы рас­ста­ва­лись. Все уез­жали учиться в раз­ные города. Прак­ти­че­ски все два­дцать восемь чело­век из нашего «гвар­дей­ского» класса полу­чили выс­шее обра­зо­ва­ние. У нас был очень силь­ный класс. А «гвар­дей­ским» его назы­вали потому, что дево­чек было только восемь чело­век, осталь­ные мальчишки.

На про­ща­ние мы писали друг другу стихи в аль­бомы. Лёша напи­сал мне:

У людей бывают сла­бо­сти разные,
Не ищи за их спи­нами крылышек.
Помни, люди — вовсе не ангелы!
У людей бывают ошибки!
И чтобы не уши­биться больно,
Столк­нув­шись с жиз­нен­ной трудностью,
Не витай в облаках—довольно, —
Спу­стись на греш­ную землю!

Вот с таким поже­ла­нием я и отпра­ви­лась во взрос­лую жизнь—учиться в уни­вер­си­тете. В кармане—какие-то гроши. Я ска­зала маме, что ведь мне будут пла­тить сти­пен­дию. Да если бы я и не наде­я­лась на сти­пен­дию, то всё равно денег у мамы не было. И как-то так сло­жи­лось в наших с ней отно­ше­ниях, что я все­гда была как бы старше и силь­нее, чем она. Она смот­рела на меня снизу вверх, как на более силь­ного чело­века. И, видимо, счи­тала, что я не пропаду.

Чемо­дана у меня не было, вме­сто него — ста­рая авоська. Почти пустая. На мне— един­ствен­ное хоро­шее пла­тье. На ногах—какие-то ста­рые босо­ножки. У меня не было мно­гих самых нуж­ных вещей: туфель, тёп­лой кофты. И ненуж­ных тоже— кос­ме­тики, напри­мер, и я не умела ею поль­зо­ваться. Без денег. Без род­ствен­ни­ков. Совсем одна в чужом городе. Сей­час, когда я вспо­ми­наю про­шлое, меня охва­ты­вает волна запоз­да­лого страха. Это потому что я при­ме­ряю ситу­а­цию на соб­ствен­ных детей.

Что было? Юность. Энту­зи­азм. Пред­чув­ствие чего-то необык­но­вен­ного: новой взрос­лой жизни. Успе­хов в учёбе. Я чув­ство­вала себя как Д’Ар­та­ньян, при­е­хав­ший в Париж. В кар­мане —пара гро­шей, но вызо­вет на дуэль любого, пред­по­ло­жив­шего, что он не в состо­я­нии купить Лувр.

Всту­пи­тель­ные экза­мены я сдала на одни пятёрки и посту­пила легко. Экза­ме­на­торы спра­ши­вали у меня ува­жи­тельно, какую школу я окон­чила. В то время мой факуль­тет стоял на вто­ром месте в рей­тинге уни­вер­си­тет­ских факуль­те­тов. Посту­пить было очень трудно. На пер­вом месте —юри­ди­че­ский факуль­тет. Мои баллы поз­во­ляли мне пройти по кон­курсу и на юри­ди­че­ский. Экза­мены совпадали.

И я, недолго думая, отпра­ви­лась в дека­нат юри­ди­че­ского факуль­тета. В дека­нате ска­зали, что согласны взять меня к себе, но нужно подо­ждать до зав­тра, чтобы под­пи­сал заяв­ле­ние декан, кото­рый в дан­ный момент отсут­ство­вал. А назав­тра я уже не пошла в дека­нат, решив, что, видимо, не судьба, раз сразу не получилось.

Вообще, уди­ви­тель­ные пово­роты бывают в нашей судьбе. Ино­гда вся жизнь при­ни­мает совер­шенно иное направ­ле­ние из-за пустяка.

Усталость

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от усталости.

Учиться ока­за­лось не так инте­ресно, как я пред­по­ла­гала. После пер­вой сес­сии нам ска­зали, чтобы мы не мнили себя пере­вод­чи­ками, потому что ими ста­нут еди­ницы. А боль­шин­ство будет рабо­тать пре­по­да­ва­те­лями в шко­лах, учи­ли­щах и тех­ни­ку­мах. Хотя в дипломе у меня чёр­ным по белому напи­сано: «Фило­лог. Пере­вод­чик» и лишь потом «Пре­по­да­ва­тель ино­стран­ного языка».

На пер­вом курсе было много заня­тий в лин­га­фон­ном каби­нете, потом вся­кие пред­меты типа тео­рии пере­вода, зару­беж­ной лите­ра­туры, латынь, фран­цуз­ский язык, ну и куча дру­гих. Из учёбы вспо­ми­на­ются кур­со­вые работы по зару­беж­ной лите­ра­туре. Осо­бенно меня хва­лили за кур­со­вую по Эдгару По. Нужно было читать его стихи. Конечно, в ори­ги­нале. И ана­ли­зи­ро­вать, сопо­став­лять, рас­кры­вать тему кур­со­вой. Ещё вспо­ми­на­ются уроки фран­цуз­ского. Пре­по­да­ва­тель бла­го­во­лила ко мне, хотя мне трудно дава­лось про­из­но­ше­ние фран­цуз­ского «р», язы­чок упорно не хотел виб­ри­ро­вать и про­из­но­сить этот звук. Зато я пра­вильно скло­няла и спря­гала, раз­би­ра­лась во всех фран­цуз­ских вре­ме­нах. И когда никто не мог отве­тить, фран­цу­женка спра­ши­вала меня.

Также делала я успехи в пере­воде, и наш заве­ду­ю­щий кафед­рой пере­вода нередко гово­рил во все­услы­ша­ние, что у меня неза­у­ряд­ный талант линг­ви­ста и пере­вод­чика, что у меня есть чув­ство языка. И хорошо бы мне после окон­ча­ния уни­вер­си­тета заняться пере­во­дом худо­же­ствен­ной лите­ра­туры, так как я могу быть успешна на этом поприще.

Сей­час, когда я вспо­ми­наю то время, ока­зы­ва­ется, что в памяти лучше сохра­ни­лись вос­по­ми­на­ния о том, как я рабо­тала. А не о том, как учи­лась. Может, потому, что это про­из­вело на меня боль­шее впе­чат­ле­ние? Может, потому, что в то время передо мной стоял вопрос об эле­мен­тар­ном выживании?

Ока­за­лось, что сов­ме­щать учёбу на днев­ном отде­ле­нии с рабо­той не так просто.

А учиться на вечер­нем я не могла, потому что вечер­ни­кам не давали обще­жи­тия. Домой воз­вра­щаться я не соби­ра­лась. Заоч­ного отде­ле­ния по моей спе­ци­аль­но­сти не было.

Я пора­бо­тала на несколь­ких рабо­тах. Пер­вой была работа на заводе на стан­ках. Мы делали детали и полу­чали деньги за коли­че­ство сде­лан­ных дета­лей. Запом­ни­лось, как ста­рый мастер дал мне пять­де­сят копеек и сказал:

— Сходи-ка, детка, пообе­дай, что-то ты неважно выглядишь.

Обед в завод­ской сто­ло­вой был вкус­нее, чем в уни­вер­си­тет­ской, но дороже. Поэтому там я побы­вала всего пару раз. Со мной рабо­тать устро­и­лась моя новая подруга и соседка по ком­нате в обще­жи­тии, но она смогла про­ра­бо­тать только неделю. Пора­нила на станке палец, кото­рый сильно раз­бо­лелся, и уво­ли­лась. Через несколько меся­цев я тоже ушла, потому что при­хо­ди­лось посто­янно про­пус­кать две пары из четырёх.

Сей­час, вспо­ми­ная то время, удив­ля­юсь, как я, несо­вер­шен­но­лет­няя, ока­за­лась у станка. Видимо, как-то в обход пра­вил. Потому что, где бы я ни рабо­тала, будучи сту­дент­кой, тре­бо­вали только справку из дека­ната, что они не про­тив под­ра­ботки. Тру­до­вую книжку не заво­дили. И, видимо, оформ­ляли как уче­ницу. Может, вообще не оформляли?

Затем я устро­и­лась рабо­тать в баню ноч­ной убор­щи­цей. Нужно было при­хо­дить на работу около десяти вечера. Закан­чи­вала часа в два ночи. Потом меня ждала «про­гулка» до обще­жи­тия по ноч­ному городу. Видимо, Гос­подь убе­ре­гал меня от все­воз­мож­ных при­клю­че­ний, потому что эти про­гулки окан­чи­ва­лись все­гда бла­го­по­лучно. Хотя мы посто­янно слы­шали, что кого-то огра­били, раз­дели, изна­си­ло­вали. Уни­вер­си­тет­ское обще­жи­тие нахо­ди­лось неда­леко от вок­зала, и район был неспокойный.

Каза­лось бы, теперь можно совсем не про­пус­кать заня­тий. Очень удоб­ный гра­фик для учёбы: рабо­та­ешь только ночью. К сожа­ле­нию, я пере­оце­нила свои воз­мож­но­сти, так как опять про­пус­кала уроки. Теперь потому, что хоте­лось спать.

Дирек­тор бани, при­ни­мая меня на работу, спро­сил о воз­расте. Вздох­нул, услы­шав. И спел фаль­шиво: «Где мои сем­на­дцать лет? На Боль­шом Карет­ном!» Отпра­вил меня уби­рать самое лёг­кое отделение—детское. Кроме него были жен­ское и муж­ское отде­ле­ния. Л в дет­ском мылись мамочки с детьми, и оно счи­та­лось самым чистым.

Это досто­ин­ство обер­ну­лось для меня недо­стат­ком. Потому что дирек­тор взял меня на место пью­щей убор­щицы, кото­рую он пере­вёл на туа­леты. Она зло­би­лась и поста­вила перед собой цель — выжить меня с работы. Выгля­дела она доста­точно страшно: куря­щая, вечно пья­ная, с синя­ком то под одним, то под дру­гим гла­зом. Высо­кая, круп­ная, соро­ка­лет­няя жен­щина, она, конечно, рас­счи­ты­вала на лёг­кую победу. Но я была креп­ким ореш­ком. Пья­ных мне видеть уже при­хо­ди­лось. И доста­точно близко. Как и слы­шать мат. Этим испу­гать меня было трудно.

Тогда в ход пошли козни. Моя сопер­ница-убор­щица стала при­во­дить ком­па­нию своих пья­ных дру­зей. Сто­рож пил с ними. Они пря­тали мою швабру, тряпки, вёдра. Рас­ки­ды­вали мусор после того, как я, убрав­шись, ухо­дила домой. Это пор­тило настро­е­ние и отни­мало время. Дирек­тор вызвал меня и спро­сил, почему после уборки остался мусор. Я мол­чала, потому что с дет­ства не любила жаловаться.

Всё-таки она меня выжила. Как-то раз, когда я мылась в душе, закон­чив уборку в жар­ком бан­ном отде­ле­нии, ко мне зашёл пья­ный вер­зила, кава­лер моей «при­я­тель­ницы». Я начала виз­жать. А отве­том мне был друж­ный пья­ный смех всей её ком­па­нии, устро­ив­шейся в раз­де­валке. На мой визг при­бе­жала взрос­лая жен­щина, уби­рав­шая жен­ское отде­ле­ние. Она стала ругать весё­лую ком­па­нию, и вер­зила ушёл. Доб­рая жен­щина пред­ло­жила мне обра­щаться к ней за помо­щью. И посо­ве­то­вала пожа­ло­ваться директору.

Я побла­го­да­рила. Оде­лась и пошла домой. Вышла из бани совер­шенно спо­кой­ной. Но когда шла по пустын­ной ноч­ной улице, меня вдруг начала бить дрожь. И я зары­дала. От пере­жи­того страха. От уни­же­ния. Что я им сде­лала? Ведь эта жен­щина годи­лась мне по воз­расту в матери. А она и её ком­па­ния изде­ва­лись надо мной. Только потому, что я должна была рабо­тать и зара­ба­ты­вать деньги. И разве это я была вино­вата в том, что её пере­вели на туа­леты? Если бы не я, взяли бы кого-то другого…

Я шла и думала о нашей группе. О кра­са­ви­цах Ларисе и Наташе. Одна была гене­раль­ской доч­кой, дру­гая доче­рью извест­ного врача. Они меняли наряды каж­дый день. Думала о дру­гих дев­чон­ках, кото­рые сей­час спали мирно в своих уют­ных деви­чьих кро­ва­тях. А я шла одна по ноч­ному городу. И никому не было дела, вер­нусь ли я домой. И этот пья­ный вер­зила мог спра­виться со мной как с мла­ден­цем. Я шла и рыдала от жало­сти к себе.

Сей­час я думаю, что мне нужно было пере­жить и это уни­же­ние, и эти слёзы, и эту острую жалость к себе. Для чего? Может быть, для того чтобы зака­литься в труд­но­стях? Чтобы научиться испы­ты­вать сочув­ствие к дру­гим? Чув­ство­вать чужую боль? Потому что бла­го­по­луч­ному чело­веку труд­нее почув­ство­вать чужую боль. «Сытый голод­ного не разу­меет»… Нет, не так… Лучше:

И нам сочув­ствие даётся
Как нам даётся благодать…
И опять без­от­вет­ная любовь
Дыха­ние пере­хва­ты­вает от без­от­вет­ной любви.

Кроме Лёши из садика и Лёши из класса, люби­мых пар­ней у меня не наблю­да­лось. А те два Лёши нико­гда и близко ко мне не под­хо­дили. Так что в обще­нии с про­ти­во­по­лож­ным полом я была совер­шенно неопытна.

Но вот «пора при­шла, она влю­би­лась…» Когда я рабо­тала в бане, то как-то при­шла на работу пораньше. С тем чтобы пораньше и уйти. Ока­за­лось, что сто­рож впу­стила сво­его друга, ста­рика из сосед­него с баней дере­вян­ного домика, помыться бес­платно. Есте­ственно, когда никого не было. А я тут как раз и яви­лась — не запы­ли­лась. Ста­рик при­шёл мыться не один, а со сту­ден­том, кото­рый сни­мал у него комнату.

Ничего не подо­зре­вая, я про­скольз­нула мимо сто­ро­жихи, под­ня­лась к себе и при­сту­пила к уборке. Когда вошла в отде­ле­ние, то впала в состо­я­ние близ­кое к шоку: в моём дет­ском отде­ле­нии радостно намы­ли­ва­лись два совер­шенно раз­де­тых муж­чины. Они обер­ну­лись на моё ойка­нье и тоже впали в состо­я­ние сту­пора. Полом схва­тили в руки тазики, чтобы при­крыться. А я, вся крас­ная как свёкла, выбе­жала из отде­ле­ния в раздевалку.

Так необычно нача­лось моё зна­ком­ство с Воло­дей. Ему было два­дцать пять. Он успел отслу­жить в армии и теперь учился в меди­цин­ском инсти­туте. Необыч­ность зна­ком­ства, что ли, вдох­но­вила Володю? Уж я и не знаю… Только после этого на про­тя­же­нии при­мерно двух недель он встре­чал меня ночью с работы, про­во­жал до обще­жи­тия. Я впер­вые почув­ство­вала заботу и внимание.

Володя был умным, много знал и рас­ска­зы­вал. Он был очень оба­я­тель­ным и казался совсем взрос­лым. И деви­чье сердце таяло. Я чув­ство­вала себя как Золушка, кото­рая нако­нец-то встре­тила сво­его принца.

И принц пол­но­стью оце­нил все её досто­ин­ства. Какие именно досто­ин­ства, я не заду­мы­ва­лась, но наде­я­лась, что они точно были, раз в меня влю­бился такой заме­ча­тель­ный человек.

Я летала на кры­льях. Вне­запно всё кон­чи­лось. Володя при­гла­сил меня после работы к себе. Домик, где он жил, был ста­рин­ным дере­вян­ным домом, очень необыч­ным, с какой-то ска­зоч­ной лест­ни­цей, чудес­ными став­нями на окнах. Чем не дворец?

Время было около двух ночи. Я ожи­дала, что мы будем пить чай и раз­го­ва­ри­вать. И я, может быть, рас­скажу ему всё, что нако­пи­лось в душе. Что не рас­ска­зы­вала никому. Про оди­но­че­ство. И про Мишку с чемо­дан­чи­ком. И, может, даже про то, как плохи дела в моей семье.

Но мой принц был не рас­по­ло­жен раз­го­ва­ри­вать. Он начал цело­вать меня в тем­ноте ком­наты. Я ничего не испы­ты­вала, только разо­ча­ро­ва­ние. И досаду на свою глу­пость. Конечно, моло­дой муж­чина при­вёл меня к себе ночью не для того, чтобы слу­шать мои глу­пые рас­сказы о Мишке и чемо­дан­чике. Ну я ведь люблю его… Думала, как бы высво­бо­диться из неожи­дан­ных объ­я­тий и не оби­деть чело­века, но он вне­запно оста­но­вился сам и спро­сил довольно сурово:

— Ты что, ни с кем не цело­ва­лась? У тебя никого не было?

— Нет.

Я почув­ство­вала, как вино­вато зву­чит мой голос. Мой принц явно рассердился.

— Так, про­во­жать тебя уже поздно. Оста­нешься у меня. Иди, ложись спать. Вот кро­вать. А я пошёл спать на кухню. Спо­кой­ной ночи.

Я лежала на чужой кро­вати и пла­кала. Долго не могла уснуть. Я его рас­сер­дила. И теперь он меня раз­лю­бит. Но почему? Рано утром тихонько оде­лась и выскольз­нула из дома. Ночью мой принц не при­шёл меня встре­чать после работы. Не при­шёл и на сле­ду­ю­щую ночь. И тогда я сама под­ня­лась по сту­пень­кам этого домика-теремка. Володя был совсем дру­гим: чужим, холод­ным, отстра­нён­ным. А когда я запла­кала, смяг­чился. Погла­дил меня по голове, как ребёнка, и попро­сил прощения:

— Про­сти меня. Я тебя оби­деть не могу. Нам не нужно больше встре­чаться. Понимаешь?

— Нет. Почему?

— Я про­во­жал тебя и чув­ство­вал себя рыца­рем. Но долго быть рыца­рем я не спо­со­бен, про­сти. Я не соби­ра­юсь жениться. Пони­ма­ешь? Я не могу пока жениться. У меня ни кола, ни двора. Если бы у тебя была квар­тира… Я не хочу жить в нищете, пони­ма­ешь? И ещё — у меня есть девушка. Она не такая как ты. Мне с ней общаться очень тяжело. Очень. Она каприз­ная такая… Но у неё папа — началь­ник большой.

Мы с ней в ресто­раны ходим. И когда я с ней иду, на нас все обо­ра­чи­ва­ются. Пони­ма­ешь? А с тобой я даже пройти не смогу вме­сте днём. Про­сти, но ты выгля­дишь чуть лучше нищенки. Я мог бы про­сто тебе напри­ду­мы­вать вся­кой ерунды. И ты бы пове­рила. Ведь пове­рила бы? Но я хочу быть честным.

Мед­ленно спус­ка­юсь по чудес­ной лест­нице. И мне кажется, что сту­пеньки кача­ются под моими ногами. Как откро­венно мне объ­яс­нили: кто я. Почти нищенка. Без квар­тиры, без денег, без роди­те­лей и свя­зей. Но ведь всё это я и сама знала. Почему же так больно?

Может, потому что я верила в то, что могу кому-то понра­виться как лич­ность? Ведь я умная. Сама посту­пила на такой труд­ный факуль­тет в уни­вер­си­тете. Там ведь был кон­курс больше десяти чело­век на место. И у меня есть тру­до­лю­бие, энер­гич­ность. И ещё я, навер­ное, доб­рая. Стихи могу читать часами. Или исто­рии инте­рес­ные рас­ска­зы­вать. Почему это никому не нужно?

Видимо, Золушки встре­чают прин­цев только в сказ­ках. В реаль­ной жизни принцы женятся на прин­цес­сах, а Золушки уби­рают за ними дворец.

Обида

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от обиды.

Несколько меся­цев я пора­бо­тала в поч­то­вом отде­ле­нии. Научи­лась быстро сор­ти­ро­вать почту, раз­но­сить её по адре­са­там. Район мой состоял из част­ных домов. Мне, как новичку, его и дали. Потому что быст­рее было остав­лять почту в мно­го­квар­тир­ном доме, чем раз­но­сить её по этим дво­рам. Но я тогда была лёг­кой на подъём.

Креп­кого здо­ро­вья, правда, у меня не наблю­да­лось нико­гда, ска­за­лись опе­ра­ции и дет­ство, про­ве­дён­ное в боль­ни­цах. Сер­дечко все­гда было боль­ным, одышка и тахи­кар­дия — посто­ян­ные спут­ники. Но я была тонень­кой и юной и, конечно, обойти эти мно­го­чис­лен­ные дома мне было легче, чем пожи­лым тётуш­кам, рабо­тав­шим рядом со мной. Носить почту людям мне нра­ви­лось. Это было весело. Но про­дол­жа­лось недолго. Из декрета вышла жен­щина, на месте кото­рой я рабо­тала, и мне снова при­шлось искать работу.

Попы­та­лась устро­иться на пол­дня в реги­стра­туру поли­кли­ники. Про­шла мед­осмотр, потра­тив уйму вре­мени. Но когда при­шла к заме­сти­телю глав­ного врача, ока­за­лось, что на обе­щан­ное место она уже наце­ли­лась взять свою род­ствен­ницу. Так мне шеп­нули в реги­стра­туре. Правда, род­ствен­ница ещё не про­шла мед­осмотр. И у меня была фора.

Солид­ная дама в белом халате попро­сила меня отдать ей кар­точку с резуль­та­тами мед­осмотра. Взяв доку­менты в руки, она зло­радно улыб­ну­лась и вдруг разо­рвала их. И бро­сила в кор­зину, сто­я­щую под сто­лом. Затем объ­явила мне: «Идите, мы вас не берём, у нас есть дру­гой кан­ди­дат». Ска­зать, что я была рас­те­ряна, — зна­чит ничего не ска­зать. Понятно, когда непри­лично ведёт себя опу­стив­ша­яся, вечно пья­ная убор­щица. Но когда так посту­пает солид­ная дама-врач… Я рас­те­рянно спросила:

— Зачем вы порвали мои доку­менты? Они бы мне при­го­ди­лись для дру­гой работы…

В ответ снис­хо­ди­тель­ный смешок:

— Надо будет — ещё раз прой­дёшь мед­осмотр. Иди отсюда! И не взду­май жало­ваться! Всё равно никто тебе не поверит!

Перемены

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от соб­ствен­ных пере­мен. Как гово­рили дев­чонки, «смены имиджа».

Дольше всего — около двух лет—я про­ра­бо­тала на теле­фон­ном заводе. Моя работа назы­ва­лась «убор­щица про­из­вод­ствен­ных поме­ще­ний». Я мыла боль­шой цех, где рядами сидели жен­щины. Они сидели за сто­лом и зани­ма­лись сбор­кой теле­фо­нов, точ­нее, их частей.

Все знали, что я сту­дентка, и отно­ше­ние ко мне было непло­хим. Началь­ник цеха звал меня «юный фило­лог». А мне так и хоте­лось пере­драз­нить «юный фило­лух», но я молча улы­ба­лась. Мне здесь нра­ви­лось. У меня было своё место, где лежали мои вёдра, халат, пер­чатки, ну и всё осталь­ное. И на них никто не поку­шался. Не было ника­ких пья­ных ком­па­ний и убор­щиц с фин­га­лом под гла­зом. Я ни от кого не зави­села. При­хо­дила к шести утра, важно шла через про­ход­ную, потом в свою каморку. Нали­вала воду в ведро и быстро всё мыла. Когда мыла рабо­чие места, жен­щины веж­ливо отодвигались.

Воз­вра­ща­лась я в обще­жи­тие часов в девять-десять. Поку­пала по дороге кефир или молоко, хлеб. Как-то раз, когда я тяжело под­ни­ма­лась по сту­пень­кам на наш седь­мой этаж (лифт часто не рабо­тал), навстречу мне спус­кался парень с нашего факуль­тета. Он посмот­рел на меня с жало­стью и строго сказал:

— Лен, ты давай закан­чи­вай со своей рабо­той, а то ты совсем про­зрач­ная стала, так тебя скоро вет­ром унесёт!

Дев­чонки в ком­нате ещё спали. Все они жили на роди­тель­ские деньги и рабо­тать на заводе им не было необ­хо­ди­мо­сти. Про­сы­па­лись они радостно: «Кор­ми­лица пришла!»

В пол­ном смысле кор­ми­ли­цей я не была, потому что мы все дели­лись едой. И, бывало, уже за пол­ночь удобно устра­и­ва­лись за сто­лом, чтобы отве­дать сала, кото­рое при­везла Иринка (роди­тели свинку зако­лоли!) или жаре­ной кар­тошки от роди­те­лей Раи. Но гото­вила я на самом деле чаще дру­гих, про­сто потому что гото­вить любила.

На заводе мне пла­тили хорошо, я полу­чала там сто руб­лей, по тем вре­ме­нам это была зар­плата инже­нера или учи­тель­ницы. Если при­ба­вить сорок руб­лей сти­пен­дии, то можно понять, что я чув­ство­вала себя насто­я­щей богач­кой. Сти­пен­дию я поло­жила за пра­вило отправ­лять маме с бра­том. Брат ещё был школь­ни­ком, а мама либо не рабо­тала, либо рабо­тала, но полу­чала копейки.

Я про­бо­вала поку­пать брату вещи. Помню, как долго и при­дир­чиво выби­рала для него джинсы (их тогда только-только начи­нали про­да­вать в мага­зине, а не у фар­цов­щи­ков) и насто­я­щий шер­стя­ной пуло­вер. Но эти подарки впрок не пошли. Они были про­даны за копейки, когда у мамы и брата, как обычно, не было денег. А может, их унёс оче­ред­ной пья­ный кава­лер. У них в то время очень много всего про­па­дало и выно­си­лось из квартиры…

Помню, как дев­чонки, соседки по ком­нате, недо­уме­вали, почему я отправ­ляю деньги матери, и как она может брать эти деньги у дочери-сту­дентки. Но я не соби­ра­лась посвя­щать их в свои семей­ные тайны и отго­ва­ри­ва­лась какой-то важ­ной при­чи­ной. Не помню, какой, может, гово­рила о болезни родителей…

Я все­гда была довольно скрытна в том, что каса­лось моей лич­ной жизни, внут­рен­него мира. Не дели­лась пере­жи­ва­ни­ями, чув­ствами. Про Володю и свою любовь к нему никому не рас­ска­зы­вала, хотя пере­жила это очень тяжело.

Сама я пол­но­стью оде­лась. В основ­ном в комис­си­онке. В то время там можно было купить непло­хие вещи. Импорт­ные. И отно­си­тельно недо­рого. По срав­не­нию с тем, как я выгля­дела раньше, теперь я была про­сто моде­лью. Дев­чонки в группе одоб­ри­тельно кивали голо­вами: «Нако­нец-то и Ленка у нас при­ба­рах­ли­лась!» Соседки по ком­нате в обще­жи­тии научили меня под­кра­ши­вать глаза, зави­вать чёлку. Вме­сто веч­ного хво­стика я стала рас­пус­кать свои свет­лые волосы по пле­чам. И убе­ди­лась, что это гораздо красивее.

Когда я при­е­хала на вечер встречи выпуск­ни­ков, то от кава­ле­ров про­сто не было отбоя. Осо­бенно при­ста­вал парень, кото­рый слыл школь­ным дон­жу­а­ном и учился на год старше меня. Он спра­ши­вал, искренне недо­уме­вая: «Почему я тебя не помню? Где ты была раньше? В каком классе, гово­ришь, учи­лась? Нет, ты шутишь, не было тебя в этом классе! Я не мог тебя не заметить!»

А самая кра­си­вая дев­чонка нашего класса, рев­ниво улы­ба­ясь, ска­зала мне: «Что за пере­во­пло­ще­ния?!» От физи­че­ской работы я стала совсем тонень­кой. Смот­рела на себя в зер­кало и не узна­вала: уди­ви­тельно, как при­чёска, кра­си­вая одежда и мини­мум кос­ме­тики может изме­нить внеш­ность чело­века. Неужели это я?!

Как-то встре­тила на улице сво­его быв­шего принца — медика Володю. Про­шло два года с момента его объ­яс­не­ния. Володя про­хо­дит мимо. Оста­нав­ли­ва­ется, обо­ра­чи­ва­ется. А я узнаю его сразу. И стою полу­обер­нув­шись. Жду. Он воз­вра­ща­ется ко мне:

— Лен, ты?! Гла­зам не верю! Ты совсем дру­гая! Совсем… Какая ты кра­си­вая стала… И взрос­лая… А пом­нишь, как мы с тобой — по ноч­ной Перми? Ну, я тебя про­во­жал ещё, пом­нишь? Ты что, раз­бо­га­тела? Слу­шай, не хочешь со мной схо­дить на один класс­ный концерт?

— Нет, Володя, не хочу.

Восторг

Дыха­ние пере­хва­ты­вает от восторга.

На лето я рас­счи­та­лась с теле­фон­ного завода. Отпу­стили меня как сту­дентку легко, про­сили воз­вра­щаться осе­нью. Им нра­ви­лось, как я уби­раю цех. Я и, правда, делала это доб­ро­со­вестно и быстро. Наловчилась.

Рас­счи­та­лась я потому, что про­чи­тала объ­яв­ле­ние о наборе сту­ден­тов в гео­ло­ги­че­скую пар­тию на лет­ний сезон. Мне хоте­лось путе­ше­ство­вать. И меня все­гда влекла жизнь на природе.

Да уж, это ока­за­лась дей­стви­тельно жизнь на при­роде. Нас забро­сили на вер­то­лёте в тайгу Север­ного Урала. До бли­жай­шего насе­лён­ного пункта кило­мет­ров пять­де­сят. Вокруг тайга. Как в при­сказке: «Тайга —закон, мед­ведь — хозяин». Работа неква­ли­фи­ци­ро­ван­ная, а сту­ден­там можно было пла­тить немного. Сту­дента накормишь—он уже рад. Поэтому наш шеф и пред­по­чи­тал сту­ден­тов. Он рас­суж­дал так: «Взрос­лая жен­щина в тайгу не поедет. У неё посто­ян­ная работа, семья. Муж­чина, кото­рый такую сезон­ную работу ищет, чаще всего пьёт и курит. В тайге с таким могут быть про­блемы и очень боль­шие. А сту­денты — милое дело. При­крик­нешь на салагу — и вперёд!»

Мы гордо назы­ва­лись гео­ло­го­раз­ве­доч­ной пар­тией. В нашу пар­тию вхо­дил наш шеф — про­фес­си­о­наль­ный гео­лог Толя. Ему было за трид­цать. И мы счи­тали его не то чтобы совсем пожи­лым чело­ве­ком, но так… уже в годах. Ещё были два сту­дента-гео­лога Света и Лёня. И мы с подруж­кой и одно­курс­ни­цей Раей. Рая после этого гео­ло­ги­че­ского сезона, кстати, пере­ве­лась на гео­ло­ги­че­ский факуль­тет на курс ниже. Я тоже об этом поду­мы­вала. Но не решилась.

Были постав­лены две палатки, в одной жили шеф с Лёней, в дру­гой мы — дев­чонки. Света была очень круп­ной и рос­лой девуш­кой, года на три постарше нас. Ну а мы с Раей похо­дили на школьниц.

Вокруг тайга, и можно было насла­ждаться жиз­нью на лоне при­роды по пол­ной про­грамме. Ока­за­лось, что у этой жизни есть свои плюсы и минусы. К мину­сам, конечно, отно­си­лись раз­ные комары и мош­кара. Невоз­мож­ность тол­ком помыться.

И даже умыться. Умы­ваться мы стали, поль­зу­ясь водой из луж. Лужи в тайге — чистые и про­зрач­ные. В них мы и умы­ва­лись и чистили зубы. По мере загряз­не­ния луж, меняли их, поти­хоньку отходя дальше от лагеря.

Зато всё осталь­ное было сплош­ными плю­сами. Как опи­сать кра­соту дев­ствен­ной тайги?! Мно­же­ство птиц и малень­ких птах, боль­шого и мел­кого зве­рья. Тайга живая. Она живёт и дышит. Поёт и чири­кает, сви­стит и шумит. А чистей­шая вода в ручьях, от кото­рой так сладко ломило зубы в жару! А ягоды и грибы! Мы соби­рали спе­лую чер­нику в боль­шие кружки и добав­ляли сгу­щёнку. И ели эту вкус­ня­тину лож­ками, запи­вая креп­ким чаем, пах­ну­щим костром. Ничего вкус­нее я не ела с тех пор. А дикая малина, соч­ная, души­стая, кото­рая тает во рту?!

Шеф стре­лял глу­ха­рей, и я гото­вила их в котелке с клюк­вой и брус­ни­кой. Мясо туши­лось и было немного твер­до­ва­тым, но аро­мат­ным. Ещё я при­спо­со­би­лась стря­пать лан­до­рики. Так шеф назы­вал ола­дьи на сухом молоке. Толкла ягоды с саха­ром и мы, обли­зы­ва­ясь, уми­нали горя­чие под­жа­ри­стые лан­до­рики с души­стой ягод­ной толчёнкой.

Шеф брал меня с собой в тайгу. У него за пле­чами ружьё, в руках план­шетка. У меня на шее —при­бор, кото­рый назы­ва­ется радио­мет­ром. Через каж­дые пять­де­сят-сто мет­ров я его вклю­чала, стрелка пока­зы­вала цифры, кото­рые я доб­ро­со­вестно рапор­то­вала сво­ему началь­нику. Это назы­ва­лось: «Сде­лать замер». Радио­метр был довольно тяжё­лый. Мой началь­ник шутил: «Ничего, Лен, шея после сезона длин­ная будет! Бале­рины Боль­шого отдыхают!»

Идти по тайге тяжело: пере­ле­за­ешь через корни дере­вьев, через заросли травы и кустар­ни­ков. А то дерево упало, и нужно пере­ле­зать его сверху или про­пол­зать под ним снизу. Или буре­лом —не обойти. Я уставала.

Мы сади­лись, раз­во­дили костёр, доста­вали тушёнку, сухари, чай, сгу­щёнку. Как-то раз я осо­бенно сильно устала и попро­сила у Толика ещё время на отдых. Он спо­койно ска­зал: «Поси­деть, конечно, можно ещё… Но вот хозяин как на это отре­а­ги­рует?» Я огля­ну­лась, следя за его взгля­дом, и уви­дела мед­ведя. Надо ли гово­рить, что после этого мою уста­лость как рукой сняло? И я ска­кала домой, почти опе­ре­жая шефа и пере­ма­хи­вая через стволы упав­ших дере­вьев. Откуда и прыть взя­лась?! Мишка не при­бли­жался и не отста­вал, он про­во­дил нас, видимо, до гра­ниц своей тер­ри­то­рии и исчез.

Ещё шеф отправ­лял нас с Раей в марш­руты по окру­жа­ю­щим лагерь речуш­кам. И мы наби­рали песок со дна речек в лоток и про­мы­вали его долго в ледя­ной воде. Ухо­дили довольно далеко от лагеря, и Толя давал нам с собой ракет­ницу и компас.

Я нико­гда не могла запом­нить направ­ле­ние. Шеф назы­вал это жен­ским топо­гра­фи­че­ским кре­ти­низ­мом. Он гово­рил, что в древ­но­сти муж­чины ходили на охоту далеко от дома и должны были уметь ори­ен­ти­ро­ваться на мест­но­сти. А жен­щины сидели дома и ждали своих кор­миль­цев. Поэтому у них пло­хая ори­ен­та­ция на мест­но­сти. Гово­рил он это очень важно.

А я и сама знала, что могу заблу­диться в трёх сос­нах. Но с Раей мне страшно не было. У неё обна­ру­жи­лось уди­ви­тель­ное чув­ство направ­ле­ния. И она все­гда выво­дила меня домой, к лагерю, с точ­но­стью до несколь­ких мет­ров. Один раз, правда, мы с ней всё-таки заблу­ди­лись. Пани­ко­вать не стали. Больше нас, как мы позд­нее узнали, пани­ко­вал шеф, кото­рый уже собрался нас искать. Но Рая смогла сори­ен­ти­ро­ваться в глу­хой тайге, и уже к вечеру мы вышли к нашим палат­кам. Слу­ча­лись и моменты, кото­рые вре­за­лись в память на всю жизнь. Так, один раз, мы ушли из лагеря к самой высо­кой точке Север­ного Урала —горе Кон­жак. И несколько дней жили в охот­ни­чьей избушке. Были удив­лены, когда нашли в пустой избушке при­пасы. Шеф объ­яс­нил, что это таёж­ные пра­вила. Послед­ние, кто ноче­вали в избушке, все­гда остав­ляли для новых посто­яль­цев спички, соль, кон­сервы, сухари.

В избушке были нары, где мы спали, в одном углу шеф с Лёней, в дру­гом я, Рая и Света. Еду гото­вила в основ­ном я. А осталь­ные парами ухо­дили в марш­руты. Меня остав­ляли в избушке. Шеф объ­яс­нил, что на это есть две при­чины. Пер­вая: я вкус­нее всех готовлю. Вто­рая: физи­че­ски я была самой сла­бой, а марш­руты здесь слож­ные, с подъёмами.

Гото­вила я на костре или, если погода была пло­хой, прямо в печке-бур­жуйке. Научи­лась обра­щаться с топо­ром, соби­рать суш­няк, раз­во­дить быстро и в любую погоду костёр. Мне остав­ляли ракет­ницу. Как-то раз ребята ушли вчет­ве­ром. Со мной оста­ва­лись наши собаки. Это были две моло­дые лайки, почти щенки. Шеф звал их Кидус и Карус.

Дело шло к вечеру. Ребя­там пора было вер­нуться. Я уже при­го­то­вила еду, при­несла воды, насо­би­рала ягод. И ходила вокруг избушки кру­гами в ожи­да­нии. Но слышно было только жур­ча­ние ручья, шум дере­вьев, пти­чье пение. Вне­запно небо стало тем­неть на гла­зах. Птицы пере­стали петь. Тайга тре­вожно замол­чала в ожи­да­нии грозы. Несколько минут, и избушку оку­тал мрак. Я очень пере­жи­вала за своих геологов.

Нача­лась силь­ная гроза. Я залезла на нары в избушке и сидела, сжав­шись в комо­чек. А сна­ружи буше­вала сти­хия. Избушка скри­пела, тре­щала. И я чув­ство­вала себя Элли из дет­ской сказки. Только вме­сто Тотошки со мной Кидус и Карус. Вне­запно щенки начали ску­лить и лезть ко мне на нары. Это было очень странно, потому что они обычно дер­жа­лись дерзко и лаяли на всех пти­чек и мел­ких зве­рю­шек. Демон­стри­ро­вали, что они, охот­ни­чьи собаки, здесь, в тайге, глав­ные. Я вта­щила щен­ков на нары и при­жала к себе. Сна­ружи послы­ша­лись тяжё­лые шаги. Кто-то ходил вокруг избушки. Собаки скулили.

Я взяла в руки ракет­ницу, кото­рую обычно остав­лял мне шеф, чуть при­от­крыла дверь и выгля­нула. Лучше бы я этого не делала. При вспышке мол­нии я уви­дела почти рядом с собой здо­ро­вого мед­ведя с рас­кры­той пастью. И пасть у него была, я вам скажу, довольно непри­ят­ная. Он явно открыл её не для того, чтобы зев­нуть. Я закрыла дверь. Вер­ну­лась на нары. И сидела на них не знаю, сколько вре­мени. Помню, что одной рукой обни­мала и гла­дила обоих щен­ков, а вто­рая рука с заря­жен­ной ракет­ни­цей была настав­лена на дверь.

Когда дверь откры­лась, я чудом удер­жа­лась от того, чтобы не пустить своё ору­жие в ход. На пороге сто­яли про­дрог­шие и ляз­га­ю­щие зубами мои бро­дяги-гео­логи. Они заблу­ди­лись и плу­тали. Такое бывает в тайге даже с опыт­ными людьми.

Помню, как шеф мед­ленно, почти на цыпоч­ках подо­шёл ко мне. Он лас­ково уго­ва­ри­вал меня: «Леночка, сол­нышко, ты ракет­ницу-то отдай! Ну, отдай, а? Давай сюда ракет­ницу, тебе говорю!» А я бы рада отдать, но рука вце­пи­лась в неё намертво. И бед­ному шефу при­шлось раз­ги­бать мне пальцы по одному, чтобы достать ору­жие из ладони.

Потом, согрев­шись и наев­шись, после тре­тьей кружки чая, все начали смеяться.

— Лен, у тебя такой вид был угро­жа­ю­щий, дескать, враг не прой­дёт. Если бы мед­ведь сюда зашёл, он бы точно сразу раз­вер­нулся обратно. Тут такая тройка: непо­бе­ди­мые Кидус, Карус и Лена с ору­жием в руках!

И я нако­нец тоже начала сме­яться. А наутро—тайга, омы­тая гро­зой, и ручей, кото­рый стал реч­кой. И про­зрач­ная хру­сталь­ная вода в нём. И ожив­ший лес. И кружка чер­ники со сгу­щён­кой. Хорошо!

Приключения

Сердце пере­хва­ты­вает от приключений.

Много лет спу­стя я напишу: «Есть на Урале река Чусо­вая. Холод­ная река, север­ная. Течёт себе мимо бере­го­вых скал, отвесно обры­ва­ю­щихся в воду. Такие скалы назы­вают бой­цами. Течёт Чусо­вая среди гор­но­та­ёж­ных лесов.

Радуют глаз тёмно-зелё­ные ели и сосны, пихты и лист­вен­ницы, а среди них лёг­кие осинки и берёзки. А под ними кустар­ники: жимо­лость, малина, шиповник.

На полян­ках ждут вас в лет­нюю пору и брус­ника, и голу­бика с клюк­вой, и морошка с черникой.

А в лесах живут огром­ные лоси, малень­кие белочки и бурун­дучки, зайцы, бар­суки. Можно встре­тить и героев рус­ских ска­зок: серого волка и рыжую лису. Мишка косо­ла­пый редко, но прой­дёт, про­то­пает по тайге. Мно­же­ство птиц и кро­хот­ных пти­чек поют свои песни над бере­гами Чусо­вой, от огром­ного бер­кута с двух­мет­ро­вым раз­ма­хом кры­льев до кро­хот­ного, меньше стре­козы, жел­то­го­ло­вого королька. Пол­зают по травке ужи, медянки, ящерицы».

А тогда, в годы юно­сти, я стала дру­жить с тури­стами-вод­ни­ками. И мы сплав­ля­лись по рекам Урала. Пер­вой рекой была Чусо­вая. И я уви­дела сво­ими гла­зами всю кра­соту этой див­ной ураль­ской реки. Позд­нее были Вильва, Койва, Вижай, Сылва и дру­гие реки. Корен­ные жители этих мест назы­вают воду — «ва», отсюда назва­ния рек: тихая вода, про­зрач­ная вода, бур­ная вода и так далее. Позд­нее я буду жить в городе, в назва­нии кото­рого тоже будет «ва».

Это были уди­ви­тель­ные сплавы. Чув­ство дружбы, еди­ной команды, вза­и­мо­по­мощи и вза­и­мо­вы­ручки. Рыцар­ское отно­ше­ние юно­шей к девуш­кам. Чудес­ная таёж­ная природа.

В пер­вом походе я была лето­пис­цем и запи­сы­вала в свою лето­пись день за днём сплава, чтобы после похода, на «само­варе», за чаш­кой чая, про­чи­тать вслух все наши при­клю­че­ния и забав­ные слу­чаи. Были слу­чаи и не очень забавные.

Сплав­ля­лись мы на ката­ма­ра­нах и на бай­дар­ках. На май­ские празд­нике на бур­ной после весен­него поло­во­дья Вильве наша бай­дарка с дру­гом-тури­стом Витей пере­вер­ну­лась. Там был мост, под кото­рым обычно про­плы­вали тури­сты-вод­ники. Но уро­вень воды этой вес­ной так повы­сился, что про­плыть можно было только под одним про­лё­том. А мост появился из-за пово­рота реки вне­запно, и мы не успели сориентироваться.

По реке шёл лёд, и тем­пе­ра­тура воды была соот­вет­ству­ю­щей. Мой напар­ник очень хорошо пла­вал и, ока­зав­шись по дру­гую сто­рону бай­дарки, выплыл на дру­гой берег. А я думала, что его затя­нуло под бай­дарку, и отча­янно кри­чала: «Витька!

Витька!» Обычно мы наде­вали такие про­ре­зи­нен­ные фар­туки-юбки, кото­рые со всех сто­рон кре­пи­лись к лодке, чтобы ледя­ная вода вол­нами не зали­ва­лась в неё, и, когда бай­дарка пере­вер­ну­лась, отце­пить этот фар­тук, чтобы не остаться сидеть в лодке под водой, тре­бо­ва­лись время и сноровка.

Позд­нее Витя гово­рил, что тоже кри­чал мне, чтоб я плыла к берегу, но я его кри­ков не слы­шала. Дра­го­цен­ное время я поте­ряла на без­успеш­ные попытки докри­чаться и найти друга. Затем поняла, что Витю мне не спа­сти самой и отпу­стила бай­дарку. Попы­та­лась выгре­сти на берег, но не могла спра­виться с быст­рым тече­нием. И меня понесло по Вильве.

Год спу­стя так погиб наш одно­курс­ник. Он не смог выплыть на берег, а его дру­зья не успели быстро сори­ен­ти­ро­ваться. И потом его тело достали кило­мет­рах в два­дцати ниже по тече­нию, потому что при тем­пе­ра­туре весен­ней воды чело­век теряет созна­ние минут через пятнадцать-двадцать.

На мне был спа­сжи­лет, и меня про­сто несло по тече­нию вдоль бере­гов реки. Хорошо, что ребята быстро сооб­ра­зили, и меня догнала бай­дарка наших маль­чи­шек. Это было непро­сто, потому что на реке все нахо­дятся на раз­ном рас­сто­я­нии друг от друга, и нужно время, чтобы понять, что слу­чи­лось. Нужно было на высо­кой ско­ро­сти тече­ния суметь выгре­сти под един­ствен­ный про­хо­ди­мый про­лёт моста и догнать чело­века, кото­рого быстро несёт течение.

Я отчего-то не испу­га­лась. Может, низ­кая тем­пе­ра­тура воды ввела меня в такое чув­ство уми­ро­тво­рён­но­сти? А ребята, когда догнали меня и бро­сили мне верёвку, были очень испу­ганы. И повто­ряли только одно: «Леночка, доро­гая, только не лезь на бай­дарку, только не пытайся залезть на бай­дарку! А то она пере­вер­нётся — вме­сте будем пла­вать по Вильве!» Потом, на берегу, дев­чонки рас­тёрли меня спир­том, напо­или им же из фляжки. Ребята выпили тоже, и мы начали сме­яться. Прямо за живо­тики дер­жа­лись. Видимо, шок начал про­хо­дить. А тут ещё и спирт…

Помню, как Коля, дер­жась за живот от смеха, всё рас­ска­зы­вал в оче­ред­ной раз:

— Я, думал, всё! Щас она от испуга поле­зет на бай­дарку, и мы все пере­вер­нёмся! А у меня спа­сжи­лет кое-как надет! А она, вы пред­став­ля­ете, так спо­койно и хлад­но­кровно, руку достаёт из воды, машет нам при­вет­ственно и объ­яв­ляет: «Нор­мально! Всё в порядке! Гре­бите к берегу!» Ой, я не могу! Ой, дер­жите меня! И взгляд такой важ­ный! Прям Джейс Бонд! Не, Штир­лиц на задании!

В общем, героем дня стала Лена, а не её спа­са­тели. Я «скромно» не воз­ра­жала, хотя до сих пор не знаю, почему не запа­ни­ко­вала: от соб­ствен­ной сме­ло­сти или от про­хлады ледя­ной воды бур­ной весен­ней Вильвы. Я под­ни­мала руку, изоб­ра­жая, как я пома­хала дру­зьям- спа­са­те­лям, и все снова падали от смеха.

И каж­дый пытался надеть на меня ещё что-нибудь тёп­лое и плес­нуть мне ещё спирта в кружку В конце кон­цов я стала похожа на тюфяк. И меня транс­пор­ти­ро­вали в палатку. Спала я как сурок и утром даже не чихнула.

С этими же вод­ни­ками зимой мы ходили в лыж­ные походы. Осо­бой кре­по­сти и силы у меня с дет­ства не было. И сей­час я вспо­ми­наю, как смело ходила наравне с дру­гими и почти не отста­вала от дру­зей. Даже, наобо­рот, брала на себя и лиш­нее. Так, как-то раз мы отпра­ви­лись на лыжах на Кон­жак. Я хорошо знала эту самую высо­кую точку север­ного Урала ещё по сезону с гео­ло­гами. Поход ока­зался очень труд­ным. Морозы уда­рили вне­запно и дости­гали сорока гра­ду­сов. Несколько чело­век обмо­ро­зили, правда, легко, кон­чики паль­цев, носов.

Когда мы под­ня­лись в избушку на вер­шине Кон­жака и ноче­вали в ней, то стены избушки были в инее, несмотря на жарко натоп­лен­ную печку. Я в этом походе была меди­ком и ока­зы­вала меди­цин­скую помощь тем, кто обморозился.

Пер­вый день я шла хуже всех. Чаще всех падала. Само­сто­я­тельно встать не могла под тяже­стью сво­его рюк­зака. Пада­ешь лицом в снег и тебе нечем дышать, пока дру­зья тебя не под­ни­мут. Или пада­ешь на спину и тоже не можешь встать само­сто­я­тельно. Больше всех доста­ва­лось Сер­гею, кото­рый шёл за мной и помо­гал под­няться. Вече­ром он тихо ска­зал мне, что я шла хуже всех. Помню, как было мне стыдно, что я сла­бее осталь­ных. Но утром, когда Сер­гей под­нял мой рюк­зак, чтобы помочь мне его одеть, он начал громко воз­му­щаться и ругаться с руко­во­ди­те­лем похода Игорем:

— А я‑то думаю, почему она так плохо идёт?! А кто руко­во­дил упа­ков­кой рюк­за­ков?! Игорь, ты сам её рюк­зак под­ни­мал? Он тяже­лее тво­его! Ну, Игорь, ты даёшь! Что, пер­вый раз в походе, что ли?!

Выяс­ни­лось, что у меня в рюк­заке помимо лич­ных вещей ока­за­лись спаль­ник и кон­сервы. Когда рас­пре­де­ляли вещи и спра­ши­вали, кто поне­сёт, я в пол­ной уве­рен­но­сти, что каж­дый берёт себе, что потя­же­лее, нагру­зила свой рюк­зак по пол­ной про­грамме. А Игорь, обычно про­ве­ряв­ший рюк­заки, видел, что дев­чонки не берут почти ничего, кроме лич­ных вещей. И срав­нил только рюк­заки пар­ней, чтобы были оди­на­ко­выми по тяжести.

Игорь ото­брал у меня тяже­лен­ные кон­сервы, Сер­гей взял себе спаль­ник. И дальше я уже не падала носом в снег так часто, при­дав­ли­ва­е­мая весом соб­ствен­ного рюкзака.

Ещё я подру­жи­лась со спе­лео­ло­гами. Мы обла­зали боль­шин­ство пещер Урала: Геологов‑2, Дивью, Кизе­лов­скую, Мед­ве­жью, Дружбу и дру­гие. У меня появился свой ком­би­не­зон, каска, фона­рик, кото­рый при­креп­лялся к каске. Пещеры были гряз­ные, и выле­зали мы из них чума­зые, но доволь­ные собой. Наш руко­во­ди­тель Коля хорошо знал ходы в этих пеще­рах, в какой лаз или, по-нашему, шку­ро­дёр, можно про­лезть, а в какой лучше не соваться. Как-то раз он пред­ло­жил мне про­лезть в один слож­ный шкуродёр.

Помню, как долго я лезла по этой камен­ной норе. Нужно было несколько раз повер­нуться, упи­ра­ясь ботин­ками в стенки лаза. На мгно­ве­ние меня охва­тил ужас замкну­того про­стран­ства, чув­ство, что я не смогу выбраться из этого узкого камен­ного мешка. А вдруг он изме­нился с тех пор, как по нему лазал Коля? Вдруг теперь шку­ро­дёр пере­стал быть про­хо­ди­мым? Обру­шился какой-нибудь камень? И я не смогу вылезти назад, потому что и впе­рёд-то про­тис­ки­ва­юсь с тру­дом, упи­ра­ясь ботин­ками. Но сзади Коля еле слышно кри­чит что-то типа: «Спо­койно! Отдохни! Отды­шись! Всё в порядке! Так, отдох­нула? Впе­рёд! Лезь впе­рёд!» И я, спу­стя минут два­дцать, кото­рые пока­за­лись мне часами, бла­го­по­лучно пре­одо­ле­ваю этот шкуродёр.

А потом спуски и подъ­ёмы в абсо­лютно тём­ных пеще­рах, кото­рые осве­ща­лись только све­том наших фона­ри­ков. Мы лазали на спе­ци­аль­ных при­спо­соб­ле­ниях, когда ногами в креп­ле­ниях пере­би­ра­ешь, а руками под­тя­ги­ва­ешься. Под­ни­ма­лись на пещер­ные скалы и опус­ка­лись к под­зем­ным озёрам.

Один раз мы втроём: Коля, я и моя подруга Рая спу­сти­лись по верёвке с пещер­ной скалы. Потом нужно было под­ни­маться назад. Рая под­ня­лась пер­вой. Она была физи­че­ски силь­нее меня. А я на сере­дине подъ­ёма застряла. Нужно было пере­дви­гать кара­бин руками и пере­би­рать ногами в спе­ци­аль­ных пет­лях. А у меня руку под кара­би­ном при­жало к скале, и я никак не могла её выта­щить, потому что веревка при­жи­ма­лась под моим весом к камню. Не помню, как я всё-таки под­тя­ну­лась, но зато помню, как долго в этом бес­по­мощ­ном состо­я­нии бол­та­лась. И ни Рая сверху, ни Коля внизу не могли мне помочь. Когда я всё-таки вылезла, то ноги у меня дро­жали, и я опу­сти­лась на землю. Рука была вся в крови, потом болела.

В общем, при­клю­че­ния были. Сей­час я раз­мыш­ляю, что тянуло нас на сплав по рекам, в пещеры? Риск? При­клю­че­ния? Игра адре­на­лина в крови? Думаю, глав­ным было чув­ство еди­не­ния, дружбы, това­ри­ще­ства. Эти чув­ства невоз­можно было испы­тать в учеб­ной ауди­то­рии, где мои одно­курс­ницы демон­стри­ро­вали свои супер­мод­ные наряды, где каж­дый был сам за себя. А мне в ту пору очень хоте­лось пре­одо­леть своё оди­но­че­ство. И эти походы давали такую возможность.

Одно­курс­ницы не пони­мали нас с подру­гой. На нашем пре­стиж­ном факуль­тете учи­лись сливки обще­ства, с бога­тыми роди­те­лями, доро­гими авто. Лазать по гряз­ным пеще­рам? Тас­кать на спине тяжё­лый рюк­зак? Наши бога­тые девочки мазали доро­гими фран­цуз­скими кре­мами свои неж­ные личики. Демон­стри­ро­вали друг другу доро­гую кос­ме­тику и духи. И с ужа­сом смот­рели, как мы с Раей, иску­сан­ные таёж­ной мош­ка­рой, с облуп­лен­ными, сго­рев­шими под весен­ним солн­цем носами, при­хо­дили в ауди­то­рии после походов.

Много лет спу­стя, когда у меня погиб муж, и денег на похо­роны не было, мне помогли те самые сту­ден­че­ские дру­зья-тури­сты. Они при­е­хали в пол­ном составе. В том самом, как когда-то сплав­ля­лись по рекам. И они были те же, что два­дцать лет назад. Только дев­чонки не такие тонень­кие, как раньше, а виски у маль­чи­шек седые. И, не говоря лиш­них слов, они собрали мне пачку денег. Я, побла­го­да­рив, поло­жила эту пачку в сер­вант. После похо­рон, когда я пере­жи­вала, что не смогу отдать долги, я открыла дверцу сер­ванта и, пере­счи­тав деньги, поняла, что их хва­тает на покры­тие всех дол­гов и даже оста­ётся на пер­вое труд­ное время.

* * *

Вос­по­ми­на­ний много. Но все они раз­ные… Дет­ство и юность — ярко, в крас­ках, в зву­ках… А потом, с годами — всё тише, всё глуше… Как хорошо ска­зал об этом поэт:

Голу­бое основанье,
Золо­тое остриё…
Вспо­ми­наю зим­ний вечер,
Дет­ство ран­нее моё.
Засло­нив свечу рукою,
Снова вижу, как во мне
Жизнь руби­но­вою кровью
Нежно све­тит на огне.
Голу­бое основанье,
Золо­тое остриё…
Серд­цем помню только детство:
Всё дру­гое — не моё.

Звонок по сотовому телефону

Эта исто­рия слу­чи­лась со мной на днях, когда я ездила из Опти­ной пустыни в Козельск по послу­ша­нию. Послу­ша­ние выпол­нила. При­шла пора воз­вра­щаться в мона­стырь. А день уже закан­чи­ва­ется, марш­рутки пере­стают ходить. Вот и в Оптину послед­няя по рас­пи­са­нию пошла. Бегу я за ней, а сумка тяжё­лая. Нет, точно не успею… И не успела. Можно и пеш­ком, конечно, дойти, но вот поклажа моя… Да и устала под конец дня…

Под­хо­дит рей­со­вая марш­рутка, кото­рая по городу ездит. Пустая почти. Сажусь я в неё и спра­ши­ваю: «А вот только что оптин­ская марш­рутка ушла. Мы её не дого­ним на какой-нибудь из город­ских остановок?»

Води­тель обо­ра­чи­ва­ется ко мне не спеша. Смот­рит на меня тяжё­лым взгля­дом. Сам здо­ро­вый такой. Ручищи на руле огром­ные лежат. «Вот это здо­ро­вяк», — думаю…

А он отво­ра­чи­ва­ется и угрюмо так цедит сквозь зубы: «Не, не дого­ним». Достаёт из кар­мана сото­вый теле­фон и начи­нает кому-то назва­ни­вать. «Ну, — думаю, — конечно, если ты во время дви­же­ния своей марш­рутки ещё и по теле­фону будешь лясы точить, то точно не дого­ним». А он так спо­койно чего-то там бол­тает. Сижу я и злюсь на саму себя, что на марш­рутку опоз­дала, на погоду дожд­ли­вую, сля­кот­ную. На здо­ро­вяка невеж­ли­вого. Хотя знаю, что злиться —смысла нет. «Нико­гда не бегите за ухо­дя­щим авто­бу­сом: это был не ваш автобус…»

И осуж­дать ведь тоже нельзя. Сижу и пыта­юсь при­ду­мать доб­рый помы­сел об этом здо­ро­вяке. Я когда-то даже рас­сказ напи­сала «Фаб­рика доб­рых помыслов».

Там речь идёт о сло­вах Паи­сия Свято горца. Ста­рец писал о том, что необ­хо­димо тер­петь немощи окру­жа­ю­щих людей, покры­вать их любо­вью. Не под­да­ваться помыс­лам осуж­де­ния, недоверия.

А для этого при­ду­мы­вать доб­рые помыслы в отно­ше­нии окру­жа­ю­щих. Пытаться оправ­дать их, пожа­леть. Понять, что, воз­можно, у них были доб­рые наме­ре­ния, про­сто не полу­чи­лось вопло­тить их в жизнь. Пожа­леть, даже если этих доб­рых наме­ре­ний не было, при­ду­мать доб­рый помы­сел о таких людях. Ста­рец назы­вает эту мыс­лен­ную работу «фаб­ри­кой доб­рых помыслов».

Марш­рутка нако­нец-то с места сдви­ну­лась. Здо­ро­вяк набол­тался. Еду я и пыта­юсь доб­рый помы­сел о нём при­ду­мать. Чтоб не осу­дить его, а оправ­дать как-то. «Так,—думаю,—может, он маме зво­нит часто. Даже с дороги. Бес­по­ко­ится о матери… Или нет. Вот ему срочно нужно детям позво­нить. Про­ве­рить, что они там делают одни дома… А то, может, жена ждала звонка важ­ного…» Еду и чув­ствую, что раз­дра­же­ние ото­шло. Вот и здо­ро­вяк мне уже кажется не таким вред­ным. А что? Хоро­ший, навер­ное, чело­век… Про­сто вот оза­бо­чен сроч­ными делами…

Смотрю в окошко: луч сол­неч­ный сквозь тучи про­бился. Ура! Дождь кон­ча­ется! Хорошо-то как!

Подъ­ез­жаем мы к оста­новке. Тут здо­ро­вяк ко мне обо­ра­чи­ва­ется и гово­рит: «Догнали мы оптин­скую марш­рутку. Пере­са­жи­вай­тесь». Вот здо­рово-то! И с чего я взяла, что взгляд у него тяжё­лый? Обыч­ный такой взгляд… Можно ска­зать, даже добрый…

Быстро пере­са­жи­ва­юсь в оптин­скую марш­рутку. Она тоже полу­пу­стая. Про­тя­ги­ваю води­телю деньги. А он спра­ши­вает: «Ну что, чуть не опоз­дали?» Улы­ба­юсь в ответ: «Да, я уж настро­и­лась пеш­ком идти. Вот погода только сырая да сумка тяжёлая».

А води­тель, пар­нишка моло­дой, улы­ба­ется мне и гово­рит: «Да, при­шлось бы вам пеш­ком топать, если б не друг мой, води­тель город­ской марш­рутки, на кото­рой вы ехали. Он мне позво­нил и попро­сил при­тор­мо­зить немножко на оста­новке. Гово­рит: “Тут пас­са­жирка одна к тебе опоз­дала. С сум­кой боль­шой такой. Ты уж её подо­жди, ладно? Жалко сест­рёнку”. Я и притормозил».

Вот тебе и здо­ро­вяк угрю­мый! Сест­рён­кой меня назвал…

Бла­го­дарю тебя, отче Паи­сий, за твоё настав­ле­ние о фаб­рике доб­рых помыслов!

«Сердце чисто сози­жди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей!»

В дождливый день я шёл по улице

День начи­нался из рук вон плохо. Про­сто ужасно. Небо было хму­рым, пас­мур­ным, шёл дождь. И настро­е­ние было под стать погоде. Неделю назад Лена умуд­ри­лась сло­мать перед­ний зуб, отку­сы­вая яблоко. Хорошо, что она была в отпуске. Как на работе в таком виде появишься?

Сто­ма­то­лог пред­ло­жил поста­вить вме­сто сло­ман­ного зуба коронку и успокоил:

— Будет кра­сиво и прочно. Един­ствен­ный минус — время. Неделю при­дётся похо­дить так — со сло­ман­ным. Я его обточу, под­го­товлю, через неделю сде­лаем в луч­шем виде.

Лена с ужа­сом протянула:

— Целую неделю?! Со сло­ман­ным зубом?!

Врач засме­ялся:

— Неко­то­рые вообще без зубов ходят! И ничего — живут… Ну, пошу­тил, сде­лаю так быстро, как смогу.

Через неделю у Лены был день рож­де­ния. То есть вот уже зав­тра. И гости должны были к ним при­е­хать, три семей­ные пары. Дру­зья. Такие же моло­до­жёны, как и они с Сашей. Вме­сте росли, вме­сте учи­лись. Вот и поже­ни­лись почти одно­вре­менно. Друг у друга на сва­дьбе отгуляли.

Лена спра­ши­вала у Саши: «Кра­си­вые у меня подруги?» И ей было очень при­ятно, когда Саша серьёзно отве­чал: «Ты у меня самая кра­си­вая». И слово «муж» было тоже очень при­ятно про­из­но­сить вслух. Ска­жем: «Нет, дев­чонки, сего­дня не могу, мне ещё нужно мужу ужин приготовить».

И вот сего­дня утром, когда муж Саша, отвёз её в кли­нику, ока­за­лось, что врач забо­лел. И при­ёма нет. И это озна­чает, что она оста­ётся со сло­ман­ным перед­ним зубом ещё на неделю. А может, и дольше. Лена попро­сила у дру­гого врача:

— А можно поста­вить что-нибудь временное?

Моло­дой сто­ма­то­лог рас­ка­ти­сто захохотал:

— Вре­мен­ное?! До пер­вого зав­трака? Или до обеда? Ха-ха! Ну, девушка, ну, насмешила!

Назад ехали молча. Саша, спо­кой­ный и невоз­му­ти­мый, как все­гда, улыбался:

— Ничего страш­ного, Лен. Ты всё равно в отпуске.

— А день рож­де­ния?! А гости?!

— Не понял. При­чём тут день рож­де­ния? Будем празд­но­вать. Будут дру­зья, будут подарки. Вот сей­час в уни­вер­сам заско­чим, ты же хотела про­дукты купить. Ты ж у меня луч­ший кули­нар на свете!

— Саш, я не буду при­ни­мать гостей в таком виде. День рож­де­ния отменяется.

Саша не стал спо­рить. Он, несмотря на моло­дость, был умным и рас­су­ди­тель­ным. К пере­ме­нам настро­е­ния юной жены отно­сился снис­хо­ди­тельно. Чув­ство­вал себя силь­ным муж­чи­ной: «Ох, уж эти жен­ские сла­бо­сти и капризы! Сла­бый пол…» Он уже знал, что бурю лучше пере­ждать. А после бури бывает что? Пра­вильно! Солнышко!

— Лен, всё равно нужно заехать в мага­зин. Сама зна­ешь, что в холо­диль­нике пусто.

В мага­зине раз­де­ли­лись, Лена отпра­ви­лась за про­дук­тами, а Саша занял оче­редь в кассу.

Она шла между рядами. На глаза наво­ра­чи­ва­лись слёзы. Вот и день рож­де­ния испор­чен. Она даже рот рас­крыть стес­ня­ется. При­кры­вает ладо­шкой. Какое уж тут празд­нич­ное настро­е­ние — с таким ужас­ным, про­сто ужас­ным видом!

— Девушка, пожа­луй­ста, помо­гите мне достать конфеты!

Голос взрос­лой жен­щины исхо­дил из уст ребёнка. А ребё­нок был чуть выше Лени­ных колен. Лена накло­нила голову: прямо перед ней, на малень­кой тележке, сидела жен­щина. У неё не было ног. То есть совсем не было. Она сидела на тележке с колё­си­ками и при­вет­ливо смот­рела на Лену.

Лена сде­лала уси­лие над собой, чтобы голос не дрог­нул. Сглот­нула и всё-таки немного дро­жа­щим голо­сом спросила:

— А вам какие?

Жен­щина улыб­ну­лась. Она была ещё неста­рая, и лицо у неё было очень милым.

— Шоко­лад­ные. Может, «Белочка» есть? Я «Белочку» больше всего люблю.

Лена нашла ей кон­феты, а потом пря­ники. Потом они посо­ве­то­ва­лись, какая

сгу­щёнка вкус­нее, и решили, что самая вкус­ная — «Рога­чёвъ». Жен­щина весело побла­го­да­рила и поехала на своей тележке дальше. Вид у неё был деловой.

Когда она отъ­е­хала, Лена посто­яла несколько минут в этом отделе, пах­ну­щем вани­лью и шоко­ла­дом. Потом поняла, что раз­го­ва­ри­вая с жен­щи­ной, она впер­вые за неделю забыла, что нужно при­кры­вать ладо­шкой рот. Она обер­ну­лась. Саша стоял у кассы и смот­рел в её сторону.

Уса­жи­ва­ясь в машину, муж раз­ме­стил все Ленины покупки на зад­нем сиде­нии: и боль­шой торт, и тол­стую курицу в пакете, и овощи для сала­тов. И кон­феты «Белочка». Саша мол­чал. Лена взгля­нула на мужа и сказала:

— Зна­ешь, я где-то про­чи­тала фразу, кото­рая мне понра­ви­лась. Я забыла о ней. А вот сего­дня вспомнила.

— Какую?

— В дожд­ли­вый день я шёл по улице и гру­стил от того, что у меня не было новых боти­нок, пока не встре­тил на улице чело­века, у кото­рого не было ног.

И они улыб­ну­лись друг другу. И поехали домой. Шёл дождь, и капли били в лобо­вое стекло и рас­те­ка­лись по нему малень­кими лужицами.

Любовь к жизни

(почти по Джеку Лондону)

Дождись меня, пожа­луй­ста! Не уми­рай! Тёп­лое весен­нее сол­нышко так лас­ково при­гре­вает, и скоро будут про­та­лины. И зажур­чат ручьи. И звон­кая капель зазве­нит весё­лой песен­кой. А если ты не умрёшь, мы с тобой дождёмся лета. И пой­дём на травку. И она будет такая моло­день­кая, неж­ная, сладко пах­ну­щая. И ты най­дёшь свою осо­бен­ную коша­чью травку и будешь уми­нать вита­мин­чики и жму­риться на солнышке.

А я сяду рядом с тобой и тоже при­гре­юсь и почув­ствую себя моложе. Как будто позади нет череды этих дол­гих лет, будто ски­нула я их как тяжё­лую сумку с плеч. Мы пред­ста­вим с тобой, что мы совсем юные. И нас никто не оби­жал. Мы не знаем, что такое пре­да­тель­ство. И оди­но­че­ство нико­гда не сто­яло угрюмо за нашими пле­чами. И по нашим щекам не текли слёзы потерь, без­воз­врат­ных потерь. Я что, плачу? Нет, это про­сто ветер. От него сле­зятся глаза. Глав­ные слёзы — их не видно. Это когда пла­чет душа. Ты зна­ешь, что такое душа, Кот?

Я еду в поезде и вспо­ми­наю своё зна­ком­ство с одним оптин­ским котом. И наде­юсь встре­тить его по воз­вра­ще­нии. Вообще-то Оптин­ские коты — обра­зец неги и покоя. Их обычно никто не оби­жает, и они тол­стые, сытые и мед­ли­тель­ные. Кот, с кото­рым я позна­ко­ми­лась в про­шлый при­езд в Оптину, был исклю­че­нием из правил.

У меня было послу­ша­ние: помо­гать одной ста­рушке, духов­ному чаду Оптин­ского игу­мена Н., кото­рая жила рядом со сте­нами Опти­ной пустыни. В её неболь­шой ком­нате — тепло и уютно. Вме­сте с этой бабуш­кой жила бело­снеж­ная кошка Мурашка. Мурашка, под­верг­ну­тая в юные годы сте­ри­ли­за­ции, нико­гда не имела котят, была очень спо­кой­ной, покла­ди­стой и акку­рат­ной. Пита­лась она исклю­чи­тельно «Вис­ка­сом» и про­во­дила дни в сон­ном без­мол­вии. Каза­лось, мало что вол­нует Мурашку, ино­гда она больше напо­ми­нала мне рас­те­ние, а не кошку.

И вот как-то, когда в осо­бенно мороз­ный денёк я воз­вра­ща­лась с утрен­ней службы, в при­от­кры­тую мной дверь про­скольз­нул кто-то лох­ма­тый, нечё­са­ный, с опил­ками на спине. Кот! Как я его не заме­тила?! Кот казался очень боль­ным. Дышал он хрипло, с тру­дом. Смот­рел на меня без вся­кой надежды, как будто ждал, что сей­час я пну его ногой и он ока­жется за дверью.

Бабушка с тру­дом под­ня­лась с постели и, заме­тив кота, велела мне выгнать его вон. Объ­яс­нила, что это без­дом­ный кот. Живёт на улице уже много лет. Как до сих пор не умер — непо­нятно. В дра­ках ему порвали ухо, на силь­ном морозе он про­стыл и с тех пор дышит так тяжело и хрипло. Его все гоняют: кому нужен такой облез­лый страш­ный кот?! А он всё ещё не уми­рает и, судя по всему, про­дол­жает на что-то наде­яться. А на что ему наде­яться-то?! Уж лучше бы ско­рей сдох — отму­чился бы.

А он — смотри-ка — живёт! Вот это любовь к жизни!

И она тяжело вздох­нула. Раньше она любила кошек. А сей­час, тяжело болея, не обра­щала вни­ма­ния даже на люби­мицу Мурашку. И ино­гда гро­зи­лась выгнать её из дома. Что уж гово­рить про бро­дя­чего кота!

А меня заце­пили её слова о том, что кот этот всё про­дол­жает на что-то наде­яться. Когда надежды на луч­шее уже нет. И вдруг так странно заще­мило сердце. Ах, кот, как мы похожи! Ты тоже зна­ешь, как это —сто­ять под окном, в кото­ром так уютно, так при­зывно горит свет.

Но горит не для тебя. И не для тебя тепло его очага. Да и где он, этот дом? В каких краях его искать?

И вот теперь между мной и этим без­дом­ным котом про­тя­ну­лась какая-то тон­кая ниточка. И эта ниточка не поз­во­лила мне хлад­но­кровно выста­вить его за дверь на мороз.

Кот дышал хрипло и без вся­кой надежды смот­рел на меня. И я схит­рила. Ска­зала хозяйке, что сей­час выгоню кота, и даже при­от­крыла дверь. А потом закрыла её. Кот под­нял голову и смот­рел на меня с удив­ле­нием. Неужели он всё ещё в тепле? Бабушка, успо­ко­ив­шись, легла и, как все ста­рые люди, быстро уснула. А я разо­грела суп и дала коту тёп­лень­кого суп­чика. Поло­жила на бумажку свой кусо­чек рыбы из мона­стыр­ской трапезной.

Я думала, что он набро­сится на еду и сме­тёт её мгно­венно. Но кот вёл себя как вос­пи­тан­ный ари­сто­крат. Он ел очень акку­ратно и вни­ма­тельно посмат­ри­вал на меня. Закон­чив есть, тща­тельно умылся и только тогда подо­шёл ко мне. Он подо­шёл к моим ногам вплот­ную, и из его лох­ма­того и боль­ного тельца раз­да­лось неожи­данно лас­ко­вое и бла­го­дар­ное мур­лы­ка­нье. Оно пре­ры­ва­лось тяжё­лым и хрип­лым дыха­нием и от этого каза­лось ещё более трогательным.

Я пока­зала ему на стул рядом с печ­кой, и он вспрыг­нул на него и замер, всем своим видом демон­стри­руя, что готов слу­шаться меня и под­чи­няться. Я удивилась.

А потом поняла, что он был очень умным. Не знаю точно, кто умнее: коты или собаки. Вла­дельцы тех и дру­гих обычно спо­рят по этому поводу. Часто гово­рят, что кошки ничуть не глу­пее собак, про­сто не хотят под­чи­няться и выпол­нять при­казы хозяев.

Мой кот больше напо­ми­нал собаку. Когда он попы­тался пере­браться на мяг­кий диван, то вопро­си­тельно посмот­рел на меня и изго­то­вился к прыжку. Но я отри­ца­тельно пока­чала голо­вой и ска­зала тихонько: «Нельзя! Здесь твоё место — на стуле!» И он замер на стуле и больше не делал попы­ток пере­браться куда-нибудь ещё. А когда кот при­хо­дил потом в дру­гие дни, то, по моему слову: «На место», он вспры­ги­вал именно на пот стул.

Моя близ­кая подруга Люд­мила, доб­рей­шей души чело­век, рас­ска­зала мне, что хорошо знает этого кота. И тоже пора­жа­ется его воле и любви к жизни. Несколько раз в трес­ку­чие от мороза вечера она спа­сала его: зано­сила в тёп­лый домик обще­ствен­ного туа­лета. Но взять его ей некуда.

Так у меня появился Кот. Я пыта­лась при­ду­мать ему имя, но все коша­чьи имена, типа Бар­сик или Рыжик, каза­лись для него непод­хо­дя­щими, слиш­ком умный взгляд был у него для Пушка или Снежка. Я так и про­дол­жала звать его — Кот. Он согрелся и ушёл. И стал при­хо­дить ко мне. Как будто знал, когда я вер­нусь в келью.

Как-то у меня не полу­чи­лось накор­мить его обе­дом дома—хозяйка не уснула, как обычно, а сидела за сто­лом. И я вынесла тёп­лую еду в миске на улицу. Когда вер­ну­лась в ком­нату, услы­шала гром­кий лай. У дома оби­тали несколько собак, при­над­ле­жа­щих жите­лям барака. Они дружно носи­лись по улице и изоб­ра­жали охран­ни­ков и сто­ро­жей. На незна­ко­мых лаяли. Меня они при­знали быстро. Несколько раз я кор­мила их, и теперь они, встре­тив меня на улице, дружно изоб­ра­жали пре­дан­ность и вер­ность. Воз­можно, они напали на моего Кота из-за еды?! Я выско­чила на улицу в ожи­да­нии беды.

Гла­зам моим пред­стала сле­ду­ю­щая кар­тина: на ста­ром шкафу сидели два мест­ных домаш­них кота в ошей­ни­ках от блох. Они даже близко не реша­лись подойти

к моему Коту. Где там изне­жен­ным домаш­ним любим­цам тягаться с бродягой?!

Но ещё уди­ви­тель­нее было то, что неда­леко от Кота, спо­койно погло­ща­ю­щего обед с при­выч­ным хри­пом про­сту­жен­ных лёг­ких, сидели два здо­ро­вых мест­ных пса. Они тоже не реша­лись подойти к миске и делали вид, что они-то никого не боятся, тем более какого-то дра­ного и боль­ного кота. Про­сто на дан­ный момент они сыты и отды­хают. А что близко к миске—так про­сто любо­пытно: и чего там жрёт этот проходимец.

А про­хо­ди­мец ел, не торо­пясь, ино­гда оста­нав­ли­вался и под­ни­мал взгляд на собак. На домаш­них котов он даже не обра­щал вни­ма­ния. А во взгляде, обра­щён­ном на собак, чита­лось: «Ну, попро­буйте, кто сме­лый?! Кто попы­та­ется отнять мою пищу, кото­рую дала мне моя хозяйка?! Риск­ните здо­ро­вьем! Может, кто-то хочет полю­бо­ваться на мир одним гла­зом?! Давайте!» И собаки не реша­лись подойти близко.

Я оста­но­ви­лась как вко­пан­ная, уви­дев такое необыч­ное зре­лище: лох­ма­тый и дра­ный бро­дя­чий кот спо­койно и нето­роп­ливо обе­дает, и за этим обе­дом робко наблю­дают два здо­ро­вых домаш­них кота и два здо­ро­вых пса. А Кот, уви­дев меня, ещё и начи­нает своё тихое, такое неж­ное на фоне его хрип­лого дыха­ния мур­лы­ка­нье. Ах, Кот, да ты у меня самый храб­рый кот на свете! Моё храб­рое сердечко!

На сле­ду­ю­щий день бабушка мирно спит, и я кормлю Кота дома. Мурашка смот­рит на него как на чудо. И взгляд у неё сон­ный и глу­пый. А он не обра­щает на неё вни­ма­ния. Кот, навер­ное, твоей подру­гой могла бы стать та, кото­рая знает холод январ­ских ночей и оди­но­кую участь бродяги.

Как-то бабушка про­сы­па­ется вне­запно, и я не успе­ваю выста­вить Кота за дверь. Он пони­мает, что дело туго, и всё может закон­читься для него печально и вдруг — исче­зает. Кот, ты слу­чайно не род­ствен­ник Чешир­ского кота? Куда ты исчез? Я беру веник. Но не столько под­ме­таю, сколько пыта­юсь понять, куда делся Кот? Что за мистика такая?! Как сквозь землю про­ва­лился?! И хрип­лого дыха­ния не слышно… Бабушка, похо­див по ком­нате, ложится опять и засыпает.

И вдруг из глу­бин шифо­ньера пока­зы­ва­ется нос, ухо, и вот мой Кот мед­ленно и важно выле­зает на белый свет. На морде напи­сано: «Кто пря­тался?! Я не пря­тался! Про­сто немного отдох­нул в тем­ноте. Про­сти уж, что не на стуле. Но я ж тебя под­во­дить не хотел». Мурашка выгля­дит как при­двор­ная дама на балу: «Я сей­час упаду в обмо­рок!» Она тоже не успела раз­гля­деть мол­ние­нос­ных пере­ме­ще­ний бро­дяги. А он про­хо­дит мимо и нако­нец, будто в пер­вый раз, заме­чает её — бело­снеж­ную, крот­кую. И весь его вид, кажется, гово­рит: «Ну, что смотришь?!

Жить захо­чешь — и не такому научишься!»

Посте­пенно Кот начал выгля­деть лучше. Гуще стала шерсть, чище и яснее глаза, и даже обо­дран­ное ухо уже не каза­лось таким страш­ным. Бли­зи­лась весна. Это зна­чило, что зиму мы с Котом пере­жили, и теперь совсем скоро—и травка, и сол­нышко. Небо над оптин­скими хра­мами стало высо­ким и ярко-голу­бым. По утрам звон коло­ко­лов сопро­вож­дало бод­рое пение пта­шек: весна-весна, тепло-тепло!

Мне нужно съез­дить недели на две домой: ждут неот­лож­ные дела. Вот уже полу­чено бла­го­сло­ве­ние духов­ного отца. И собраны вещи. Кот, я не могу взять тебя с собой: у меня тяжё­лые сумки, ноут­бук, да и как мы поедем через пол страны с тобой на поезде? И я скоро вер­нусь, понимаешь?

Кот смот­рит вни­ма­тельно. Он не мур­лы­кает, как обычно. И не пыта­ется при­лас­каться у моих ног. Он что-то пони­мает? Отво­ра­чи­ва­ется от меня и ухо­дит. Спина напря­жена. И вид у него необычно несчаст­ный. Или мне это кажется?! Когда мы выхо­дим на улицу, Кота нет. А я хотела проститься…

Мы идём к авто­бусу, и я думаю: дождётся ли он меня? Может, умрёт? Кот, не уми­рай! Я ведь тоже больна и с тру­дом иду за Люд­ми­лой по таю­щей вяз­кой тро­пинке. Мне стыдно отста­вать от неё: она старше меня почти на два­дцать лет. И несёт мою тяжё­лую сумку. У меня в руке ещё пакет, а за спи­ной ноут­бук. Сердце частит, и я зады­ха­юсь. Оста­нав­ли­ва­юсь, чтобы отды­шаться. Люд­мила воз­вра­ща­ется, молча отни­мает у меня пакет и бодро шагает дальше. Оста­нав­ли­ва­ется, ждёт меня и взды­хает по-мате­рин­ски: «Оль, ну, как ты там одна в Москве пой­дёшь?! С твоим здо­ро­вьем нельзя тяже­сти носить! Нужно беречь себя!» Ничего, Кот! Я буду учиться у тебя — твоей воле и храбрости!

Я иду и думаю, что Кот может решить, что его пре­дали. Эта мысль не даёт мне покоя. Когда ты уже зна­ешь, что такое пре­да­тель­ство, бывает тяжело, невоз­можно дове­риться, открыть свою душу и впу­стить в неё любовь ещё раз. Когда не любишь, тебе не могут при­чи­нить такой боли. Самую силь­ную боль нам при­чи­няют те, кого мы любим. Кот пове­рил мне. Пове­рил в то, что у него появился кто-то, кто забо­тится о нём, кому он небез­раз­ли­чен. И я пред­став­ляю себе, как при­дёт он к двери, кото­рую никто перед ним не откроет. И он будет долго сидеть на сыром весен­нем ветру. Потому что теперь ему будет всё равно. И он рав­но­душно ляжет на снег и замёрз­нет, потому что не захо­чет воз­вра­щаться в ту жизнь, где он был так одинок.

Кот, дождись меня, пожа­луй­ста! Не уми­рай! Я вернусь!

Немного о котах

В 2009 году, в сырой и холод­ный весен­ний день, под стук колёс поезда даль­него сле­до­ва­ния, я напи­сала рас­сказ про кота: «Любовь к жизни (почти по Джеку Лон­дону)». Кот этот жил рядом с Опти­ной и пора­зил меня своей любо­вью к жизни, каким-то своим коша­чьим муже­ством. Я ехала в поезде, тре­во­жи­лась о его судьбе и свои пере­жи­ва­ния записала.

Конец исто­рии ока­зался доб­рым: вер­ну­лась я в Оп- тину через две недели, кот, кото­рого по моей просьбе под­карм­ли­вали, дождался меня, и про­жил со мной ещё два года. А потом умер. От ста­ро­сти. Всё-таки это был уже совсем немо­ло­дой и очень боль­ной кот. Думаю, эти два года были счаст­ли­выми в его коша­чьей жизни.

А рас­сказ я оста­вила таким, каким он был запи­сан в поезде, потому что гово­ри­лось в нём об оди­но­че­стве, о муже­стве и стой­ко­сти, о вер­но­сти и предательстве…

Недавно Оптин­ский игу­мен Т. рас­ска­зал мне забав­ную исто­рию, доба­вив, что мне можно её запи­сать, не назы­вая имён.

Один Оптин­ский отец несколько дней под­ряд был очень занят на послу­ша­нии и в келью воз­вра­щался уже ближе к ночи.

Зда­ние с брат­скими кельями ремон­ти­ро­вали, и сна­ружи всё было в стро­и­тель­ных лесах. В откры­тые фор­точки келий время от вре­мени запры­ги­вали Оптин­ские коты, выню­хи­вая что-нибудь съе­доб­ное. Ино­гда отец Н., вер­нув­шись с послу­ша­ния, про­го­нял осо­бенно навяз­чи­вого посе­ти­теля: голо­да­ю­щих среди этих котов не было, в мона­стыре их обычно подкармливают.

Как-то позд­ним вече­ром, вер­нув­шись в келью, чрез­вы­чайно устав­ший отец Н. заме­тил, что в фор­точку запрыг­нула боль­шая и кра­си­вая трёх­цвет­ная кошка.

Он попы­тался выста­вить вон непро­ше­ную гостью, но кошка ухо­дить не желала, вела себя совер­шенно по-хозяй­ски и сер­дито шипела на отца Н. Он очень уди­вился, насто­ро­жился и решил пона­блю­дать за стран­ной кошкой.

Та важно про­ше­ство­вала к полу­от­кры­тому шкафу и, недо­вольно бро­сив взгляд на оза­да­чен­ного хозя­ина кельи, ловко запрыг­нула внутрь. Отец Н. подо­шёл к шкафу, осто­рожно открыл дверцу и уви­дел сле­ду­ю­щую кар­тину: в глу­бине шкафа воз­ле­гало целое семей­ство коша­чьих — кошка и кро­шеч­ные, ещё сле­пые котята. Котята, почув­ство­вав мать, начали пищать и при­стра­и­ваться к ней в ожи­да­нии кор­мёжки. Сама же мамаша смот­рела на отца Н. крайне недо­вольно и в её взгляде явно читалось:

— Я тут важ­ным делом зани­ма­юсь, а ты меша­ешь только! Без­об­ра­зие какое-то: нет покоя кор­мя­щей матери!

Отец Н. пони­ма­юще кив­нул голо­вой кошке, бережно при­крыл дверцу шкафа. Постоял немного, поду­мал, а потом вздох­нул печально и пошёл в тра­пез­ную за ужи­ном для своей новой постоялицы.

История про то, как пёс Тиграша умным стал

Исто­рия эта нача­лась лет десять назад. При­хожу я как-то вече­ром домой с работы и вижу сле­ду­ю­щую кар­тину: детки мои — сынок и дочка — на полу сидят и бор­мо­чут что-то такое лас­ково-уми­ли­тель­ное. Послед­ний раз такую кар­тину я наблю­дала много лет назад, когда они малень­кими были. Поэтому их пол­за­нье по ковру мне как-то реши­тельно не понравилось.

Я, не раз­де­ва­ясь, захожу в ком­нату и вижу, что между ними, ока­зы­ва­ется, бегает на тон­ких длин­ных нож­ках стран­ное созда­ние. Бегает, спо­ты­ка­ется, но рез­вится вовсю. Щенок!

Сажусь на пол рядом с детьми, и вот мы уже втроём пол­заем вме­сте со щен­ком по полу и умильно лепе­чем: «Ах, ты — милый-то какой!» Щенок, не раз­ду­мы­вая долго, ковы­ляет ко мне и пыта­ется изо всех своих щеня­чьих сил уку­сить за руку. С зубами у него пока ещё про­блемы и уку­сить не полу­ча­ется, он злится и тас­кает меня за рукав. Но злится не по-насто­я­щему, видно, что играет.

Я при­хожу в себя и грозно спрашиваю:

— Это что ещё такое?

— Мамочка, это же про­сто чудо! И не что такое, а кто такой! Это наш пёс Тигр! Посмотри, какая у него шёрстка тиг­ри­ного окраса!

— А почему он такой стран­ный? Хво­ста почти нет, зато уши такие огром­ные! И ноги какие-то слиш­ком длин­ные и тон­кие? Что это за порода такая стран­ная? И где вы его взяли?

Сын важно отвечает:

— Я его купил тебе, мам, в подарок.

— И за сколько же ты купил мне этот подарок?

— Ну, если честно, мне его про­дали за десять руб­лей вме­сте с повод­ком и ошей­ни­ком. Хозя­ева, пред­став­ля­ешь, так обра­до­ва­лись, когда я решил его купить!

— Пред­став­ляю…

Щенок между тем рычит тоненько и рукав мой про­дол­жает тре­пать изо всех сил.

— Ну и что я буду делать с этим подарком?

— Мам, ну, я же уез­жаю учиться в уни­вер­си­тет, через год и сестра уедет. А Тигр с тобой оста­нется. Будет защи­щать тебя. И уте­шать, когда нас рядом нет. Тебе скучно не будет!

Сын ока­зался прав: скучно мне с Тиг­ром точно не было. Вырос он стре­ми­тельно. Пре­вра­тился в огром­ною пса с длин­ными и силь­ными лапами, тиг­ри­ной окрас­кой и огром­ными ушами. Выгля­дел очень экзо­тично и казался поро­ди­стым. Каж­дый вто­рой про­хо­жий зача­ро­ванно смот­рел нам вслед и спра­ши­вал о породе Тигра. Но вот какая у него порода —было совер­шенно непо­нятно. Устав от вопро­сов, я сна­чала в шутку, а потом маши­нально отвечала:

— Это… Это тиг­ри­ный бульдог!

— Что вы гово­рите?! Ред­кая порода! Мы тоже такого хотим!

Один раз про­хо­жий спросил:

— А это у вас слу­чайно не собака динго?

С тех пор на вопросы я отвечала:

— Это динго. Да-да, из лесов Бра­зи­лии, где много диких обезьян!

Мой ответ выслу­ши­вали недо­вер­чиво, улы­ба­лись и шли дальше, огля­ды­ва­ясь нам вслед. Так про­дол­жа­лось какое-то время, пока мой духов­ный отец не ска­зал мне при встрече:

— Ты там чего такое про сво­его пса сочи­ня­ешь? Нехо­рошо людей обманывать!

Как он узнал? Непо­нятно… Мои слова о пёсике мне и обма­ном не каза­лись, так, шутка. Всё же теперь на вопросы о породе я отве­чала: «Не знаю». Или грустно: «Бес­по­род­ные мы».

Бес­по­род­ный Тиг­раша отли­чался живо­стью харак­тера, поры­ви­сто­стью и задо­ром. Когда мы выхо­дили на про­гулку, Тигр увле­чённо осмат­ри­вался по сто­ро­нам. Вокруг было так много инте­рес­ного! И Тиг­раша бро­сался впе­рёд за котом, отвле­кался, уви­дев ворону, пово­ра­чи­вал в про­ти­во­по­лож­ную сто­рону при виде дру­гой собачки. При этом дёр­гал пово­док с такой силой, что я, как тря­пич­ная кукла, летела за ним, еле успе­вая пере­дви­гать ноги.

Уви­дев нас гуля­ю­щих, подруга задум­чиво сказала:

— Что-то я не пони­маю, кто из вас кого выгу­ли­вает? Нет, всё ясно: твой пёс выгу­ли­вает тебя! Только ты ему скажи, чтобы помед­лен­нее тебя выгу­ли­вал, у тебя ноги за туло­ви­щем не успевают!

Да, про­гулка с Тиг­ра­шей стала для меня чем-то типа прыжка с пара­шю­том. Такой же экс­т­рим. Как-то раз, дёр­нув пово­док осо­бенно сильно, пёс сло­мал мне мизи­нец. Когда я запла­кала от боли, мгно­венно оста­но­вился, поси­дел рядом, лиз­нул палец и всем своим видом выра­зил сочув­ствие. Сочув­ствие про­дол­жа­лось до пер­вой уви­ден­ной кошки —и мои кен­гу­ри­ные прыжки с повод­ком в руке воз­об­но­ви­лись. Уже со сло­ман­ным мизинцем.

В цен­тре нашего города есть боль­шой пруд. Зимой по нему ката­ются на лыжах, на сне­го­хо­дах. Через пруд по про­топ­тан­ной дороге люди спе­шат на работу, сокра­щая путь. Подруга, хорошо зная о том, как именно мы с Тиг­ра­шей гуляем, предложила:

— Оль, да тебе же надо на работу на сан­ках ездить! Пред­став­ля­ешь, запря­га­ешь ты сво­его пса как ездо­вую собаку, и мчит он тебя на пол­ном ходу до работы. А ты едешь, при­ро­дой зим­ней любу­ешься и песни поёшь. Как каюр-оле­не­вод. Представила?

Я пред­ста­вила. Бело­снеж­ный пруд, зим­ние дере­вья в инее по бере­гам, я —в сан­ках, летим мы с Тиг­ра­шей по льду, кра­со­той зим­ней при­роды наслаждаемся…

В бли­жай­ший выход­ной мы с подру­гой вспом­нили дет­ство, достали с антре­со­лей санки и пошли с Тиг­ра­шей на пруд. Тигр от радо­сти дёр­гал пово­док в раз­ные сто­роны, мы дер­жали пово­док вдвоём, пред­вку­шая ката­ние в санях. Запря­жён­ный в них, Тиг­раша смот­релся солидно —ну чем не ездо­вая собака?! Даль­ней­шее в памяти сохра­ни­лось отрыв­ками — я сажусь в санки, они летят, вокруг меня снеж­ные вихри, затем тем­нота. Подруга, отка­пы­вая меня из сугроба, от смеха делала это медленно.

— Ой, Оль, ха-ха-ха, вот это зре­лище, ха-ха-ха, да тебе с ним в цирке высту­пать надо! Вот это будет номер!

— Ага. В цирке. Кло­уном, —про­бор­мо­тала я, откаш­ли­ва­ясь от снега. Тигр носился рядом в вос­торге. Ему понра­ви­лась новая игра.

Да, сын как в воду гля­дел, скучно с Тиг­ра­шей мне не было. Ещё в доти­гра­шин период я сме­я­лась над рас­ска­зами кол­леги по работе про свою собаку. У её собачки мама была бок­сё­ром, а папа двор­няж­кой. «Дво­ро­вый роман», — ком­мен­ти­ро­вала кол­лега. Она рас­ска­зы­вала, что пёсик тер­петь не мог оста­ваться один дома. И, когда его всё-таки остав­ляли одного, он, ску­чая, отры­вался по пол­ной про­грамме. В про­грамму вхо­дило: обгры­за­ние обуви (любой), про­во­дов, книг. Выс­ший пило­таж: само­сто­я­тель­ное откры­ва­ние холо­диль­ника и поеда­ние того, что можно было съесть. То, что съесть было нельзя или невкусно, отно­си­лось в зал и ста­ра­тельно заво­ра­чи­ва­лось в ковёр.

Мы хохо­тали до слёз, слу­шая рас­сказы об этом пёсике- затей­нике. И мне каза­лось, что кол­лега пре­уве­ли­чи­вает спо­соб­но­сти своей собаки. Ради крас­ного словца, так ска­зать. Теперь я поняла, что это было не преувеличение.

Фан­та­зия Тиг­раши была такой же бога­той. Он начал с дивана и кре­сел. Два­жды мне при­шлось менять поро­лон в сиде­ньях мяг­кой мебели. Нако­нец я доду­ма­лась. Ход конём — уходя из дому, я ста­вила на диван жур­наль­ный сто­лик нож­ками кверху.

Среди про­каз Тиг­раши зна­чи­лись также: ото­рван­ный про­вод у утюга, рас­сы­пан­ный по паласу мешок кар­тошки, съе­ден­ный празд­нич­ный торт, ну, и про­чие мелочи, типа сумок и сапог.

Дочка окон­чила школу и тоже уехала учиться. Скучно мне не было — мы с Тиг­ра­шей не ску­чали. Я воз­вра­ща­лась с работы не в оди­но­кую, опу­стев­шую после отъ­езда детей квар­тиру — я воз­вра­ща­лась туда, где меня очень ждали. Тиг­раша ждал меня, взо­брав­шись на стул и глядя в окно. В любое время, когда бы я ни при­хо­дила, пёс чув­ство­вал мой при­ход. И, под­ходя к подъ­езду, я при­вет­ственно взма­хи­вала рукой. В ответ мне в окне махали длин­ными ушами. А когда я захо­дила в квар­тиру — вилялся куцый хво­стик, вокруг меня всё носи­лось, радо­ва­лось, уми­ля­лось. Меня ждали и любили. За это можно было про­стить спря­тан­ную под моей подуш­кой косточку.

Спал Тиг­раша обычно в кресле. А когда в квар­тире было холодно, даже умело заби­рался под накидку на кресло. И тогда, из-под тол­стой накидки тор­чал только чёр­ный нос с одной сто­роны и куцый хво­стик с другой.

Как-то дочка при­е­хала на кани­кулы. Отоп­ле­ние ещё не вклю­чили, и в квар­тире было холодно. Проснув­шись утром, я уви­дела, что Тиг­раши в кресле нет. Захожу в ком­нату к дочери — Тигр спит рядом с ней. Она на боку, кала­чи­ком, и он на боку, кала­чи­ком. Лапы в стенку дивана упи­ра­ются. Я воз­му­щённо шепчу:

— Ах, ты, наг­лец! Ну, такого нахаль­ства я не потерплю! Может, тебя ещё за стол с нами посадить?

Меня явно слы­шат эти длин­ные уши, потому что под оде­я­лом начи­нает быстро вилять куцый хво­стик. Но морда непо­движна, глаза закрыты — сплю я, хозяйка. И дочурка спит. Не будешь ведь ты нас будить обоих?!

— Ну, хорошо, хит­рец, проснётся дочка, я тебе скажу всё, что я думаю!

Иду на кухню и готовлю зав­трак. Через пол­часа раз­да­ётся гром­кий воз­му­щён­ный вопль дочки. Иду в комнату—она на полу, на оде­яле. Тиг­раша выспался, начал потя­ги­ваться и, упи­ра­ясь сво­ими длин­ными лапами в стенку дивана, столк­нул её на пол вме­сте с оде­я­лом. Сам понял, что дело неладно и спря­тался под кресло. Зале­зает он туда с тру­дом, кресло чуть под­ни­ма­ется. Дочка начи­нает сме­яться. Я с ней. Тиг­раша пони­мает, что гроза мино­вала и выле­зает — пора на прогулку.

Проснув­шись ночью, я обычно слы­шала Тиг­ра­шино похра­пы­ва­ние и пони­мала: всё в порядке. А одна­жды, по подъ­езду шата­лись пья­ные, и я услы­шала гром­кую брань и силь­ный стук в мою дверь. Мне стало страшно. Тиг­раша мед­ленно подо­шёл к двери и зары­чал угро­жа­юще. Рыча­нье было низ­ким и каким-то очень рас­ка­ти­стым. Я впер­вые поду­мала, что имя «Тигр» под­хо­дит моему псу не только из-за окраски.

За две­рью воца­ри­лось мол­ча­ние. Потом про­трез­вев­ший голос изви­нился, и пья­ные быстро рети­ро­ва­лись из нашего подъезда.

Так и жили мы с Тиг­ра­шей. При­ез­жая домой на выход­ные и кани­кулы, ребя­тишки лас­кали пёсика, и сын восклицал:

— Мам, ну посмотри, какой же я тебе хоро­ший пода­рок сделал!

Тиг­раша воз­му­жал, стал ещё более мощ­ным и силь­ным, но сохра­нил юно­ше­скую рез­вость и по-преж­нему тас­кал меня за собой на про­гулке, не давая поте­рять спор­тив­ную форму и вкус к экс­т­риму. В моё отсут­ствие про­дол­жал про­каз­ни­чать, и ино­гда, находя оче­ред­ную косточку под подуш­кой, или погры­зен­ные тапки, я вздыхала:

— И когда же ты поум­не­ешь, Тиг­раша? Когда остепенишься?

Мне в ответ радостно вилял куцый хво­стик, и жиз­не­ра­достно тре­пе­тали огром­ные уши.

В отпуск я часто отправ­ля­лась в палом­ни­че­ские поездки, а Тиг­раша оста­вался с сыном.

На этот раз мой духов­ный отец бла­го­сло­вил меня пожить и потру­диться на послу­ша­нии в Опти­ной пустыни в тече­ние дли­тель­ного вре­мени. Дети мои уже окон­чили уни­вер­си­тет в област­ном городе, оста­лись жить там же, рабо­тали, создали свои семьи. В наш малень­кий горо­док, уми­рав­ший после разо­ре­ния гра­до­об­ра­зу­ю­щего пред­при­я­тия, они воз­вра­щаться не собирались.

На семей­ном совете решили про­дать квар­тиру и на полу­чен­ные деньги улуч­шить жилищ­ные усло­вия сына и дочки. Поку­па­тели нашлись, и мне пред­сто­яло про­ща­ние с домом, где выросли мои дети. О себе и о том, где буду жить сама — бес­по­ко­и­лась мало. Тем паче что во время палом­ни­че­ской поездки в Псково- Печер­ский мона­стырь ста­рец схи­ар­хи­манд­рит Адриан (Кир­са­нов) твёрдо ска­зал мне о буду­щем послу­ша­нии в мона­стыре, чему, правда, сна­чала я была очень удив­лена. Пред­рёк также потерю работы и смену места житель­ства — и это уже сбы­ва­лось. Да, спу­стя несколько лет, нака­нуне отъ­езда в Оптину, слова старца уже не каза­лись мне такими неправдоподобными.

За Тиг­ром при­е­хал сын. С гру­стью соби­рала я Тиг­ра­шины миски, чашки, достала запасы его еды. Запа­сов ока­за­лось много, на пару недель. И вот надет пово­док и ошей­ник. Тиг­раша любит сво­его вто­рого по стар­шин­ству хозя­ина, любит гулять, он обер­нулся, посмот­рел на меня, я поки­вала голо­вой, и он охотно поехал в свою новую жизнь. А я ещё долго сло­ня­лась по опу­стев­шей квартире.

Ночью про­сы­па­лась несколько раз. Никто не сопел и не похра­пы­вал в кресле, и спа­лось мне плохо. Утром просну­лась рано — гулять с Тиг­ра­шей. А его нет.

Я лежала и отчего-то пла­кала. Потом встала и заня­лась упа­ков­кой поход­ной сумки: мне нужно было уез­жать в Оптину. Всё меня­лось в моей жизни, как меня­ется во время путе­ше­ствия рельеф мест­но­сти. Видимо, какой-то отре­зок моего жиз­нен­ного пути закон­чился. Так бывает: мы идём то в гору, то с горы, то по ров­ной дороге, а то —одни ухабы. Что ждало меня за пово­ро­том? Позади оста­вался горо­док, с кото­рым меня теперь свя­зы­вали только дру­зья и могила тра­ги­че­ски погиб­шего мужа.

Про­шёл месяц. Мне позво­нил сын и рас­ска­зал, что Тиг­раша сорвался с поводка и поте­рялся. Искали Тиг­рашу неделю. Я пере­жи­вала за пёсика. И вот, неделю спу­стя, звоню я, как обычно, вече­ром сыну, и он, радост­ный, откликается:

— Мам, я сего­дня нашёл Тиг­рашу! Поехал в оче­ред­ной раз на машине искать его и сразу, пред­став­ля­ешь, нашёл! Неда­леко от дома! Видимо, он уже сам меня искал… Он такой худой! А какой милый стал — спо­кой­ный, лас­ко­вый! Настра­дался, видать, бед­няга… Вокруг меня кру­гами ходит, от сча­стья весь све­тится. Даже зна­ешь, на про­гулке пово­док больше не дёр­гает, идёт рядом — к ноге жмётся.

Да уж, думаю, стра­да­ния и лише­ния, видимо, не только людей, но и собак умуд­ряют. А через несколько дней сын про­дол­жил рас­сказ о поум­нев­шем Тигре:

— Мам, Тигр больше не про­каз­ни­чает, ничего не гры­зёт, не рвёт… Послуш­ный стал — сил нет! И ещё… Пом­нишь, он раньше нико­гда не сидел спо­койно на улице, нельзя было при­вя­зать его и зайти в мага­зин. А сего­дня мы с ним вме­сте в мага­зин ходили! Еду для него заку­пали. Я его при­вя­зал к ограде газона поплот­нее, ближе к ошей­нику, так, чтобы он никому не мешал, пошёл в мага­зин, набрал быстро ему еду, а в кассу — оче­редь. Минут десять стоял. Пере­жи­вал, помня его рез­вость. Думаю: вдруг сорвётся, убежит.

Выйду из оче­реди, выгляну на улицу— сидит как при­ко­ван­ный, ждёт. Посмот­рел на меня вопро­си­тельно. Говорю ему: «Сиди, Тиг­раша, жди дальше!» А он хво­стом своим куцым виль­нул, дескать, понял и дальше сидит неподвижно—ждёт. Вот какой умный Тиг­раша стал!

Источник

Пушкин, ребенок, детское, чтение

ДОБРЫЕ ДУШИ! Сборник рассказов.mp3

 Здравствуйте, дорогие дети и родители!

Мы вновь рады приветствовать Вас на православном сайте “Семья и Вера”!

Перед Вами замечательный сборник дореволюционных рассказов о детской душевной доброте! В историях тех давних времен живет яркий пример для всех нас, как для детей, так и для взрослых.

..

01. ВОЛОДЯ — Первая история называется по имени главного героя рассказа: “Володя”. Поступок Володи для многих может стать прекрасным примером доброты и сострадания.

02. ГРАФЧИК — Эта дореволюционная история о том, как один мальчик, графского происхождения, имеющий очень шаловливый характер, был настолько добр, что охотно мог снести наказание за ближнего своего.

03 ИЛЮША ГОРБУНЧИК — Данная история повествует об одном удивительном мальчике – Илюше Горбунчике. Это ребенок хоть и был не совсем красивый телом, зато обладал прекрасной предоброй душой!

04. МАРЬИНА БЕРЕЗКА — Рассказ повествует о дружбе детей с бабушкой Марьей, которая в своей жизни потеряла самое дорогое, своего сына, но не потеряла веры в Бога, дарующего Своим верным чадам жизнь Вечную!..

05. ДЕД ИГНАТИЙ — Этот рассказ содержит в себе глубокий смысл земной жизни, который состоит в служении ближнему.

06. ПЧЕЛИНКА АФАНАСИЯ — Рассказ повествует о весьма необычной женщине-пчеловоде Афанасии, которую в деревне называют Пчелинкой. Её отшельническая и таинственная жизнь породила целые истории, ходившие по деревне от двора ко двору.

07. ДОБРАЯ КАПИТАНША — Рассказ о доброй капитанше Марфе Ивановне Близнецовой, которая своим добросердечным поступком совершило великое благодеяние, показав всем нам пример христианского великодушия!

08. БАБА КВОЧКА — Эта история о необычной женщине. Занимающаяся осенью и зимой торговлей углем, весной и летом Баба Квочка паломничала по святым местам, посещая пустыни, обители, лавры и монастыри Святой Руси. А затем, к осени, опять переходила к своему ремеслу, разъезжая с углем по селам и деревням, и рассказывая о своих замечательных паломнических путешествиях!..

09. МАКАР — Рассказ повествует о дружбе между пожилым работником школы Макаром и молодым мальчиком гимназистом Колей.

Детям, детский сайт

Сборник рассказов “ДОБРОЕ ДЕЛО” >>

Окончание

<< На главную страницу                   на Детскую рубрику >>

Источник

  • Рассказы дурова о животных для 3 класса читать
  • Рассказы до слез на живую классику
  • Рассказы дубровского для 6 класса
  • Рассказы дмитрия мамина сибиряка
  • Рассказы дрессировщика филатов читать