Образ жизни и культура народа чукчи вызывает большой интерес у ученых. Особенное внимание привлекают местные женщины, обладающие выносливостью и непоколебимой силой духа. Вплоть до того, что при родах они не издают ни звука (у них не допускается вслух выражать страдание) и вообще рожают самостоятельно, не прибегая к услугам повитухи. Об этом в своих научных трудах «Чукчи» пишет этнограф Владимир Германович Богораз, который посвятил массу времени изучению быта народа в естественных условиях, проживая в Заполярье. Книга была издана в 1934 году.
Все дело в том, что жизнь в таких условиях не предполагают никакой медицинской помощи, поэтому местное население было вынуждено приспособиться к ним и уметь самостоятельно позаботиться о себе. Среди чукчей особенно ценились такие женские качества как выносливость, дородность и плодовитость. Главным достоинством чукотской девушки мужчины считали не красивые глаза, волосы и т.д., а широкие тазовые кости. Такие кости значительно облегчают процесс родов, что в суровых реалиях очень кстати. В своих трудах Богораз описывает, что влюбленный юноша первым делом воспевает физическую силу, статность и дородность девушки. Сначала он делает комплимент ее широкому тазу и лишь потом волосам, которые также служат показателем здоровья. Идеальный комплимент для местной девушки звучит так: «Большая женщина, большой таз, длинные косы».
Этнограф пишет, что не всегда появление на свет ребенка проходило благополучно. Бывало, что женщины не сдерживали стон и на роды звали повитуху, но все это считалось проявлением слабости и позором. Такую роженицу потом подвергали усмешкам и упрекам, доставалось и ее супругу, которого «награждали» обидным прозвищем «повитушный».
Богораз восхищался чукотскими женщинами, которые даже в 30-градусный мороз шили на открытом воздухе с незащищенными пальцами в течение нескольких часов. Он не раз замечал, что разгоряченные трудом женщины сбрасывали с себя одежды, практически оставаясь полуголыми. А чтобы не потеть, закладывали себе за пазуху большие куски снега.
Историк Александр Константинович Нефëдкин в книге «Военное дело чукчей (середина XVII-начало XX в.), опубликованной в 2003 году рассказал о северных охотницах и воительницах. По его словам, чукотские женщины иногда убивали своих детей, а потом и себя, если узнавали о проигранной их мужьями битве и приближении к стойбищу врагов. Представительницы племен могли дать достойный отпор нападающим, а некоторые даже участвовали в бою наравне с мужчинами. В народном творчестве встречаются истории о прекрасной воительнице, одолевшей противника в поединке на копьях, когда ее мужа не было рядом. По мнению этнографов умение женщин постоять за себя жизненно необходимый навык. Мужчины часто гибли в междоусобных войнах, в результате несчастных случаев на охоте и просто из-за тяжелых природных условий. Женщины были вынуждены наравне с мужчинами учится стрелять, охотиться, бегать на длинные дистанции.
Многие исследователи восхищались способностью северных красавиц трудиться без сна и отдыха по двое-трое суток. Такое часто случалось в семьях свекра и свекрови: молодая сноха весь день работала над шкурами, а, потом всю ночь стерегла стадо, наутро вновь принималась за домашние дела. В обществе чукчей такое положение женщин считалось нормой и оспаривать его представительницы прекрасного пола не имели права.
Профессор Сергей Александрович Арутюнов в своей книге «У берегов Ледовитого океана» описывал, что состоятельные представители племен могли позволить себе жениться сразу на нескольких женщинах. Супружеская ревность была не дозволена. Но у женщин тоже было право завести себе любовника или еще одного мужа. Причем этот мужчина мог быть хорошим другом ее основного супруга. Но и это еще не все: мужчины могли запросто обменяться с другими представителями племени своими женами на некоторое время. Их называли «товарищами по жене». Не уступить супругу своему другу считалось у чукчей плохим поступком, проявлением недостойного, собственнического отношения к женщине.
Этнографы отмечают еще одну удивительную особенность северных красавиц: их язык отличается от мужского наречия, то есть мужское и женское произношение одних и тех же слов в чукотском языке различны. Так, звук «Р» женщины заменяют на «З». Некоторые ученые предполагают, что это связано с религиозными верованиями. Тем не менее, современные чукотские женщины, разговаривая на русском языке без проблем произносят звук «Р».
-
Ольга АДАГАМОВА
Журналист с 2014 года. Работала в информационных изданиях Внешнеэкономические связи, журнал «Что происходит», «ЮГ-новая общественная газета».
Статьи автора: Ольга АДАГАМОВА.
3 нояб. 2020
• 2 мин
Подпишитесь на RRNews.ru
Получайте самые интересные и свежие публикации на вашу почту
Отлично! Проверьте ваш почтовый ящик и перейдите по ссылке для подтверждения подписки
Пожалуйста, введите правильный адрес!
Игорь вздохнул и закурил за столом, чего никогда раньше не позволял ни себе, ни остальной «науке».
— У меня нет выхода, — тихо самому себе сказал он.
— Не надо, Игорь. Все хорошо.
Мы высадились и принялись за работу. Людей вокруг не было, пастухи куда-то откочевали.
Палатку мне ребята соорудили капитальную, шестиместку, на деревянном каркасе, с нарами. И стол сколотили.
Я проводил их к боту. Мы с Игорем обнялись.
Я разжег на берегу большой костер, провожал судно. Плавника тут было много.
«Полюс» ушел. Стало грустно.
А вечером ко мне пришел гость. Пастухи — они были километрах в пяти — прислали гонца узнать, что за люди живут по соседству. Они видели мой большой костер.
Посланец, учетчик бригады Лильи, переночевал у меня, а утром я отправился к ним с визитом вежливости.
По дороге Лильи рассказал, что Угол Иноземцевой — их родовое место. Бригада ежегодно летом приходит сюда, а зимой они выпасают оленей там, за отрогами, где сейчас находится маленький отряд геологов под командованием бородача.
Лильи рассказал, что иногда они оставляют здесь одного человека, чтобы заготавливал рыбу. В прошлом году Лильи много наловил, а вот теперь стал учетчиком, он должен быть с бригадой. Через неделю кочуют дальше по берегу, им тоже нельзя упускать столь благоприятное время.
— А про Иноземцеву вы знаете? — спросил я.
— Знаем. Отец знает. Он у нее учился. Отец сейчас старый, но помнит. Можно спросить.
«Наверное, об этом свидетеле и говорил Юра», — вспомнил я.
В тот мой первый приход старика не было — он ушел на охоту. Потом я пришел в гости через три дня. Принес свежей рыбы и сахару, его мне ребята оставили много, а у пастухов, я заметил в первый раз, сахар кончился, а когда будет новый подвоз — неизвестно.
Я уже и забыл про Иноземцеву, да Лильи напомнил. «Спроси», — сказал он.
Старик говорил по-чукотски, Лильи переводил.
— А почему он не говорит по-русски, если его Иноземцева учила?
Старик засмеялся.
— Он понимает по-русски, — сказал Лильи, — но говорит, что был плохим учеником, плохо учился, вот и плохо говорит. Иноземцева его ругала, он помнит. Да старик больше охоту любил, чем сидеть за партой. Он даже два раза из школы убегал, так ему советовали взрослые. Шаман, наверное, или хозяин стойбища. Считать умеет старик и писать с ошибками.
— Какая она была?
— Кто?
— Иноземцева…
Старик задумался:
— Красивая… волосы красные…
— Рыжая?
— Да. Красивая, — упорствовал старик.
— И еще он говорит, — переводил Лильи, — она была смелая. Ну, отважная.
Старик что-то долго и торопливо рассказывал учетчику.
Лильи внимательно слушал, качал головой, вздыхал, восторженно охал, улыбался, напряженно молчал. Наверное, рассказ был интересен.
— Вот, — вздохнул Лильи, — я сейчас все расскажу. Иноземцева хотела попасть на праздник идолов — ну, на кильхвей, праздник молодого оленя. У входа в ярангу сидела старая-старая старуха, почти не видела ничего. Она обнюхивала всех, чтобы чужие не вошли. Если другие запахи были — мыло, одеколон или еще чего, она тех не пускала. Иноземцева пять раз пыталась войти в ярангу. Старуха ее не пускала. Все бесполезно. Тогда Иноземцеву одели в чукотскую женскую одежду, в женский комбинезон — керкер. А старуха устроила ей экзамен на чукотскую женщину. Давала оленьи жилы — Иноземцева должна была их быстро рассучивать, давала мелкие бусинки — надо было составить узор, старуха проверяла на ощупь. Давала копальхен с травой — надо было есть. А потом… — Лильи замялся, — вы же знаете, чукотская женщина в керкере, когда работает, опускает с плеча правый рукав, выпрастывает руку и грудь в керкере всегда обнажена, она всегда на виду, таков обычай. Иноземцева очень смутилась, махнула, чтобы мужчины удалились, что-то там расстегнула, обнажила руку и грудь, она очень смущалась, говорит старик, хотя никто не смотрел, кроме старика, разве постыдно смотреть на красивую женщину, да и отец был молод, не старый, но он был женат и не мыслил дурного. У нас такого не бывает, чтобы обидеть гостя, и тем более женщину, и тем более Иноземцеву.
— Удалось ей?
— Да. На шестой раз Иноземцева попала в ярангу, побывала на празднике. Там шаман был злой. Праздник наш добрый, но человек, который руководил, был злой, у него была деревянная кукла, он над ней заклинания говорил. Призывал чукчей не жить в домах. Пугал. Он называл фамилии чукчей, и кукла в это время вспыхивала над жирником синим огнем. Обещал, что дома этих чукчей сгорят.
— И сгорели?
— Да. Один сгорел, потом второй. Но это было раньше, до праздника. А на празднике Иноземцева его разоблачила.
— Как?
— Она взяла куклу! Вышла из яранги. Пришла, подержала над жирником — кукла вспыхнула синим огнем. Она налила на куклу спирт. Шаман тоже незаметно мазал ее спиртом, или старуха незаметно мазала спиртом, а потом старик держал ее над жирником — вот и весь фокус.
«Вот ведь как интересно, — подумалось мне. — Наверное, действительно стоило остаться тут надолго, чтобы услышать эту историю. Надо будет сказать Юре, пусть приедет, все узнает подробно, напишет. Мало кто пока знает, какие интересные люди жили когда-то здесь, в этом пустынном нынче Углу».
— А где она сейчас?
— Не знаю. Заболела и уехала. Сейчас старая или умерла. Скоро мы сворачиваем яранги. Приходи в гости, прощаться.
Я пришел. Принес подарки. Лильи подарил мне легкую кухлянку из неблюя. Я ее тут же надел, был ветер, а на море шторм.
Чукчи разожгли костры. Мы устроили хороший ужин. Ветер стал пронизывающим, мы с улицы ушли в ярангу и ужинали там. Была ночь. Шторм на море разыгрался не на шутку. Я простился и пошел по берегу домой. Люди стояли на обрыве и как завороженные смотрели на море и красный закат. На горизонте качался на волнах большой корабль. Наверное, первый из караванов, которые я ждал.
А люди стояли и смотрели на море, на красную полоску солнца, на корабль. Мне подумалось, что если бы волею случая на этом пароходе оказался писатель, ему не надо было бы ничего придумывать. Он мог написать просто, как есть: «Всю ночь был шторм, и люди стояли на берегу…»
Инфаркт
«Каждое утро солнце встает над планетой, его добрые лучи гладят лицо моего друга, гладят его морщины — их у него становится все больше с каждым новым днем…
Ну и что ж. Если солнце не стареет, то и друг мой тоже, несмотря на морщины. Ведь его морщины — они мои: я в его лицо смотрю, как в зеркало, а мне так не хочется стареть…
И он так же смотрит в свое зеркало — мое лицо. И друг для друга мы не меняемся. А если мы остались — мы будем.
Сейчас я войду в его избушку, мы обнимемся, два немолодых уже мужчины.
Нам хорошо будет, мы вспомним обо всем, что успели сделать. На Чукотке. И вообще.
Мы знаем: все, что не успели сделать, сделают другие. Хорошо, чтоб у других тоже были друзья».
Так думал Артур Миронов, когда подъезжал к охотничьей избушке своего старого друга эскимоса Кеннакука, попросту Кена.
…Миронов уезжал, как возвращался. Больше праздников не было. Уезжал к друзьям — от любимой женщины. Потом догадался, что уезжал просто от суеты к покою. Кто же суетится на берегу Ледовитого океана, перед лицом вечности и безмолвия?..
Толстый Кен, с которым он сетью вытаскивал из-подо льда громадную нерпу, добрый молчаливый Кен сказал:
— Ты живешь в городе, я в тундре, но ты думаешь, как и я, когда один.
— А когда людей много?
— У меня в избушке много не бывает. Вот ты приехал — хорошо. А теперь когда приедешь?
— Не знаю.
— Будет плохо — приедешь, — уверенно сказал толстый Кен и улыбнулся.
— Сейчас мне хорошо, — сказал Миронов.
— А потом? — спросил Кен.
— Не знаю.
— Тогда я тебя не отпущу.
— Не отпускай меня, пожалуйста, — засмеялся. Миронов.
— Вот мои собаки — они твои… и дом мой — твой… живи…
Каких женщин на самом деле чукчи брали себе в жёны
В России про чукчей рассказывают немало небылиц и забавных историй. Таинственные жители тундры вызывают большой интерес ученых, поскольку эти оленеводы и охотники сумели приспособиться к экстремальным условиям природы. В первую очередь, своей выносливостью и силой духа исследователей удивляют чукотские женщины. Например, среди них не принято даже стонать при родах, а тем более – пользоваться услугами повитухи.
Дородная и крепкая
Известный этнограф Владимир Германович Богораз немало времени прожил в Заполярье, изучая местный быт и поверья. В первой части своего научного труда «Чукчи», которая была опубликована в Москве в 1934 году, ученый описал социальную организацию этого народа.
«Роды у чукотских женщин происходят легко. Обычай строго запрещает чукчанкам стонать во время родов или вообще вслух выражать страдание. Равным образом не допускается помощь других женщин. Женщина, разрешившись от бремени, сама совершает все необходимое для себя и для новорожденного. Она сама отрезает пуповину и выбрасывает послед», – сообщил своим читателям В.Г. Богораз.
Дело в том, что суровые условия жизни на стойбище практически не предполагают никакой медицинской помощи. По крайней мере, так было в течение всех предыдущих столетий. И среди чукчей особо ценились такие женские качества как выносливость, дородность, плодовитость. А широкие тазовые кости, облегчающие процесс родов, считались главным достоинством девушки в глазах потенциального супруга.
Действительно, кому нужны проблемы? Лучше жениться на дородной и крепкой красавице, которая сможет относительно легко разрешиться от бремени, подарив своему мужу здорового малыша.
В.Г. Богораз отметил в своей книге, что влюбленный юноша первым делом воспевает физическую силу, статность и дородность девушки. Парень обязательно сделает комплимент ее широкому тазу, а уже потом обратит внимание на волосы, которые также служат показателем здоровья.
Самая распространенная и краткая форма подобного комплимента: «Большая женщина, большой таз, длинные косы».
Разумеется, появление ребенка на свет не всегда обходится благополучно. Поэтому к женщине, не сумевшей легко и быстро родить, не сдержавшей стоны, приходилось звать повитуху или просто опытную женщину, которая помогала разрешиться от бремени. Но это считалось проявлением слабости, позором. Суровые жители тундры потом всю жизнь подвергали презрительным насмешкам такую несамостоятельную роженицу, осмеивали даже ее мужа, награждая обидным прозвищем «повитушный».
Снег за пазухой
Необыкновенная выносливость чукотских женщин поражала многих исследователей. Холод, голод и прочие жизненные невзгоды северные красавицы всегда переносили стойко и терпеливо.
«Женщины шьют на открытом воздухе даже в марте, при температуре в 30 ниже нуля по Цельсию. Их пальцы остаются незащищенными в течение нескольких часов работы», – писал В.Г. Богораз.
Исследователь не раз замечал, как дамы, разгоряченные трудом на свежем воздухе, сбрасывали с себя одежду, оставаясь полуголыми. А чтобы не потеть, они обычно закладывали себе за пазуху большие куски снега.
На войне как на войне
Историк, Александр Константинович Нефëдкин, рассказал о северных охотницах и воительницах в своей книге «Военное дело чукчей (середина XVII-начало XX в.)», которая была опубликована в Санкт-Петербурге в 2003 году.
Исследователь отметил, что чукотские женщины часто убивали собственных детей и кончали жизнь самоубийством, если узнавали о приближении врагов к стойбищу и понимали, что их мужья проиграли в битве. А некоторые представительницы прекрасного пола могли дать отпор нападающим.
«Женщины, участвовавшие в походе вместе со своими мужчинами, естественно, могли помогать им в бою. В одной сказке упоминается, что жена оседлого чукчи вместе с ним рубила врагов топором», – написал А.К. Нефëдкин.
Русские поселенцы рассказывали исследователям о некой пожилой даме, которая метко стреляла из лука во врагов, напавших на стойбище ее семьи. А в народном творчестве часто встречаются истории о прекрасной воительнице, сумевшей одолеть противника в поединке на копьях, когда ее муж пас оленей, оставив без защиты супругу и детей.
Этнографы считают, что причина этого явления кроется в частом сиротстве чукотских девочек, ведь многочисленные междоусобицы, несчастные случаи на охоте и просто тяжелые природные условия нередко уносили жизни мужчин.
«В таких неполных семьях девочки не только учились женским обязанностям, но и тренировались вместе с мальчиками. Они могли самостоятельно охотиться, стрелять из лука, бегать на длинные дистанции и даже фехтовать копьем. Именно такие натренированные девушки могли участвовать в набегах, производимых их родственниками, и даже сражаться с мужчинами», – говорится в книге «Военное дело чукчей (середина XVII-начало XX в.)».
Работа без сна и отдыха
Многих исследователей удивляла способность северных красавиц трудиться без сна и отдыха по двое-трое суток. Особенно часто женщин эксплуатировали в семьях свекра и свекрови.
«Молодая девушка, проработав над шкурами в течение целого дня, потом стережет стадо всю ночь, а наутро, возвратившись домой, снова принимается за дело и работает до вечера без каких-либо видимых признаков усталости» – писал В.Г. Богораз.
Он упоминал, что положение представительниц прекрасного пола в чукотском обществе оставляет желать лучшего. Пословица «Раз ты женщина, то молчи» звучит всякий раз, как только кто-то из невесток смеет сказать хоть слово в свою защиту.
В.Г. Богораз вспоминал, что старшая сноха чукчи по имени Ejgeli, вернувшись после двухдневной работы в оленьем стаде, с большим трудом выполняла приказ свекра приготовить гостям чай и угощенье.
«Она была совсем измучена, двигалась как сонная», – упомянул исследователь. Он также слышал, как другая 20-летняя женщина, жившая на соседнем стойбище, прямо во время работы потеряла сознание от усталости.
Любовник при муже
Известно, что состоятельные чукчи часто являлись многоженцами, поскольку могли себе позволить содержать нескольких красавиц. При этом у них осуждалась какая-либо супружеская ревность.
Профессор Сергей Александрович Арутюнов в своей книге «У берегов Ледовитого океана» (Москва, 1984 год издания) описал северный обычай обмена женами, удивлявший многих путешественников.
«Девушка и замужняя женщина легко заводит себе любовника или дополнительного мужа. Который, к слову, может являться добрым другом основного супруга. Бывает так, что два мужчины договариваются: это лето ты проведешь с моей женой, а я – с твоей. На время рыбалки или охоты. А к зиме снова поменяемся», – отметил С.А. Арутюнов.
Такие мужчины назывались «товарищами по жене». Не уступить супругу своему другу считалось у чукчей гнусным поступком, проявлением недостойного, собственнического отношения к женщине.
Не произноси звук «Р»
Еще одна удивительная особенность северных красавиц: их язык заметно отличается от мужского наречия. Многие исследователи отмечали в своих работах, что чукотские женщины не произносят звук «Р», заменяя его на «З». А в некоторых местных диалектах для представительниц прекрасного пола под запретом еще и звук «К», вместо которого дамы используют «Ц» в своей речи.
Этнограф немецкого происхождения Карл Генрих Мерк, участвовавший в экспедиции И.И. Биллингса – Г.А. Сарычева (1785-1793 годы), является автором научной работы «Описание обычаев и образа жизни чукчей». Эта рукопись хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге.
«…Также используют чукчи содержимое желудка оленя и его кровь. Содержимое желудка называется у них Rilgyril, а женщины произносят это слово как Zilgyzil, так как они не могут произносить «r»», – отмечал К.Г. Мерк.
Современные этнографы не пришли к единому мнению, почему мужское и женское произношение одних и тех же слов в чукотском языке столь различны. Высказываются различные предположения о происхождении данной народной традиции. Большинство специалистов склоняются к мнению, что все дело в неких религиозных верованиях.
Причем современные чукотские женщины произносят звук «Р», говоря на русском языке, без всяких проблем.
Впрочем, В.Г. Богораз обратил внимание, что мужское и женское наречия отличаются друг от друга не только фонетикой, но и своим лексическим составом. Исследователь написал: «Когда я начал изучать чукотский язык и от каждого чукчи записывал новые для меня слова, я обнаружил, к моему крайнему изумлению, что мужчины не знают даже названий многих предметов домашнего обихода, например, приспособлений для шитья одежды, посуды и т. п. «Ух! – говорили они, – я не знаю. Это – женское дело»».
«Телка-мать»
Чукчи осуждают мужчин, вступающих в половые сношения с девочками, не достигшими половой зрелости. То есть, когда у них еще не начались менструации, а грудь не приобрела округлые черты.
Если такая девочка-подросток забеременеет и родит ребенка, то ее насмешливо называют «телка-мать», проводя аналогию с некоторыми оленихами, которые приносят приплод раньше обычного срока.
1-Монтажники в командировке строили ЛЭП от Певека. Так местные чукчи украли у них все мелкие гайки и пустили их на бисер.
Монтажники пожаловались местному вождю председателю колхоза. Тот приказал всё украденное вернуть. И всё вернули, споров со своих кухлянок. Даже те, кого и не подозревали. У чукчей железная дисциплина и единоначалие. В отличие от коряков.
Вождь посоветовал монтажникам обоссать ящик с гайками, чтобы гайки заржавели и туземцы потеряли к ним интерес. Что те и сделали. Гайки заржавели.
2-Один из командированных выпивал с русским – местным завскладом. К ним ввалился чукча уже изрядно пьяный и тряся двумя связками песцовых шкур слёзно просил обменять их на водку.
Командированный было загорелся. Но завсклад его осадил: “Чукча протрезвеет, напишет жалобу, что мы его споили и забрали меха. У меня будут крупные неприятности. Я подписку давал, не спаивать туземцев.”
3-Зэки, которые поглупее, бегут из чукотских лагерей. “По тундре, по суровому краю…” (Умные не бегут). Чукчи их убивают и их головы у начальника лагеря меняют на водку. Приносит мешок. Вываливает отрезанные головы на стол начальнику: “Однако, твои?”
Начальник достаёт водку по 2 бутылки за каждую голову: “Однако, на!”
4-Как то раз сбежало сразу 18 зэков. Они наткнулись на чукотское стойбище и вырезали там всех. И завладели их оружием. Чукчи, как узнали об этом, пошли по их следу. В тундре след лыж на снегу хорошо виден. Везде снег выдувается, а на лыжне нет – спрессован. Выследили убийц. Зашли со стороны солнца и постреляли их метров с четырёхсот. Зэки отстреливались, но они дальше ста метров никуда попасть не могли. Чукчи из своих винчестеров (Из 19го века со скобой) и на 500 метров попадают безо всякой оптики.
Они предпочитает всем видам оружия эти винчестеры. Хотя и мосинками пользуется.
Убив всех, чукчи отрезали им головы и поехали менять на водку.
5-Как то в походе встретили пастуха оленей. И остановились рядом с его стойбищем на ночлег. Пастух угостил их свежим варёным мясом. Потом насыпал себе в чай сушёных грибов и выпил. Он и туристам предлагал, но те отказались. Побоялись. А пастух всю ночь орал песни, а утром его полдня не могли разбудить.
6-Как то раз в походе наткнулись на чум чукотского опущенного. Его за что то изгнали их племени. Он жил один. Грязный и рваный. Уж как он радовался, что к нему пришли гости! Давно к нему никто не заходил из местных…
7-У чукчей принято породняться обмениваясь жёнами. Это называется стать невтумом. Дети от жены обычно уходят вместе с женой. Довольно часто родные дети живут в другом стойбище, а чукча растит десяток чужих. Этот обычай имеет социальный смысл. В случае гибели кормильца невтум обязан содержать и своих и его детей и жён.
8-Чукчи бывают оленные и береговые. Оленные считают себя аристократией. А береговых – сбродом. А береговые считают оленных дикими и необразованными. Оленные пасут оленей, а береговые бьют китов и моржей. Между ними налажен товарообмен.
9-Береговой чукча плавает на вельботе. Спрашивают его: где мотор взял? “Дед в наследство оставил!” Какой к чёрту дед? На моторе стоит срок изготовления 5 лет назад. Мотор фордовский. Где берут, не понятно. То ли американы привозят, то ли за пролив ходят и там меняют на шкуры.
Погранцы сидят в своих городках и ходят во время метели между домами по канатам. Куда им ловить чукчу по льду Берингова пролива!
10-Чукотские дети в пионер.лагерях, если разозлятся на вожатую, кричат: “Придут американы, мы из тебя печень вынем!”
11-Чукчи практикуют инцест. Приходит чукча в интернат, где учится его дочь и хочет забрать её в тундру.
Его спрашивают: “Зачем она тебе? Ей учиться надо!” “Зачем ей учиться? У меня жена померла. Мне ебать надо!”
12-Оленные чукчи очень выносливы. Если чукча не может пробегать рваным бегом каждый день километров по 50, ему с оленями делать нечего. Олени просто от него уйдут. Чукчи выработали оригинальный метод бега. Бегают с палкой. То кладут её на плечи вроде коромысла, то бросают её по ходу и бегут за ней, то опираются на неё.
13-Если чукотский мужчина не соответствует требованием мужчины по своим физическим и волевым качествам, его переводят в женщины. Он носит женскую одежду и делает женскую работу.
14-Чукчи и коряки патологически злопамятны и мстительны. Если их обидеть, то они ничего не скажут. Согнутся и пойдут… Но через некоторое время на улице найдут труп обидчика. Туземцы умеют убивать, не оставляя улик. Убийцу почти никогда не находят. Об этой особенности туземцев предупреждают всяких геологов и прочих заезжих.
15-Как то раз туземца осудили за убийство. Он на суде заявил судье: я скоро сбегу и вырежу всю твою семью!
И действительно: не прошло и полгода, как он сбежал из зоны. Всю семью судьи и его самого тут же вывезли на материк в другой судебный округ.
16-Одну туземку назначили завмагом. К ней приезжали соплеменники из тундры и забирали бесплатно необходимый товар. И так продолжалось год. Потом пришли ревизоры и зафиксировали огромную недостачу. Баба послала своим весть: “Несите шкуры и золото, а то меня посадят!”
Чукчи понесли. Натаскали много всего. Комиссия посчитала и заключила: долг погашен. И ещё в прежнем темпе можно брать с полгода, не платя.
17-Чукчи не спасают тонущих. У них считается, что поверхность воды, это портал для перехода в другой мир. Лодка перевернулась, люди барахтаются и тонут в ледяной воде. Рядом на другой лодке соплеменники сидят и обсуждают это событие.
18- Чукчи убивают своих стариков как никчемных. Как то раз рыболовецкое судно вмёрзло в лёд. Моряки по утру обнаружили несколько ворочающихся силуэтов на льду. Они приняли их за тюленей и постреляли из винтовок. Оказалось, что это старики,которых связали и бросили на лёд умирать. И тут к судну подъехали несколько собачьих упряжек с чукчами.
Моряки подумали: “Ну всё! Влипли!” Однако, чукчи принесли им подарки: свежее мясо и рыбу. Что было весьма кстати: моряки уже давно питались кашами и консервами. Подарки были в благодарность за то, что помогли их старикам перейти в мир иной.
19-Чукчи уничтожили почти всех юкагиров. А про коряков они говорят: “Мы их били, бьём и будем бить!” Чукчи очень высокого мнения о своих боевых качествах.
20-Русские объясняли чукчам, что те дикие потому, что никогда не моются. Ну, может, раз в год в горячих источниках. Те начали мыться. При морозе в –20С и ветре 20м/сек лица чукчей покрылись кровавыми трещинами. Тогда они перестали мыться и кожа зажила.
Пот у чукчей это не вода, а капельки жира. Они спасают от обветривания. Если смыть пот, то надо тут же чем то опять намазаться. Нецелесообразно.
21-Чукчи не носят белья. Их зимняя одежда состоит из двух слоёв. Наружный мехом наружу, внутренний мехом во внутрь. Без белья в этой одежде не заводятся вши. С бельём быстро завшивеешь. А мытся и стираться негде. И олений мех выводит влагу от тела наружу и одежда всегда сухая. Если надеть бельё, то оно отмокает и человек замерзает. Чукча всегда воняет, но это меньшее зло.
22-Чукча ночует в тундре так: ставит нарты на бок. Ложится с подветренной строны. Втягивает руки и ноги в кухлянку, превращая её в спальный мешок. На обе ноги надевает короткую «ногу» — маленький спальник и подзывает собак. Собаки облепляют его и они греют друг друга во сне.
Рядом с головой выставляет шест. Если заметёт, то шевелит шестом, чтобы дать ход воздуху.
23-Как то раз здоровенный чукотский парняга лет 20ти напился с туристами спирту. Его заметил старый дед. И стал лупить палкой со всей силы. Парняга не сопротивлялся, не убегал и даже не закрывался руками.
Стоял неподвижно и только похныкивал.
24-Чукчи едят гнилое мясо. Закапывают его в глину и когда оно превратится в однородную мягкую массу, откапывают.
Оно жутко воняет. Но в этой массе 50% микрофлоры со всеми витаминами. И её можно есть без зубов, разминая языком и оно не застывает на морозе из-за жира. И его не надо греть. Им кормят маленьких детей и стариков.
Кто ел, говорит, что если не нюхать, то вкусно.
Города.
Для начала на Чукотку надо было попасть. Из Москвы сначала в Магадан (отмечу, рейсы в него из Внуково никогда не совершаются вовремя, то есть, совсем), затем оттуда был перелёт в Билибино, а уже из него мы улетели вертолётом в посёлок Весенний. Получилось эдакое постепенное ужопливание. Подробнее о каждом.
Итак, Магадан
Только вышедши из самолёта, все принялись звонить туда, откуда только что прилетели. Разница с Москвой 8 часов, но ведь родной голос и в 4 часа утра родной.
На первый взгляд Магадан был именно таким, каким я его себе и представлял доселе из Москвы: 12 градусов тепла в разгар лета, постоянный дождь и заснеженные вершины, окружающие аэропорт — единственное плоское место в районе.
Мы заселились в ближайшую от аэропорта гостиницу и почти все мои стереотипы о Магадане подтверждались. Суровый город вроде какой–нибудь Воркуты, где шутки про зеков лучше не произносить и дорогую фотокамеру лучше лишний раз не доставать. Но реальность оказалась несколько иной.
Он оказался довольно запущенным, но сохранившим ещё остатки характерной изящности приморских городов, да простят мне эти слова все любители ТОЙ самой изящности приморских городов. Тот же Севастополь, если его поместить в эти широты и убрать из него туристов и солнце, выглядел бы примерно также. Ну или всё–таки немного получше.
Городок совсем небольшой, по ощущениям, тот же Севастополь или прошлогодняя Чита едва ли ему уступит в размерах и населении, а замечательная доска с почётными жителями города, на которой, кажется, разместилось практически всё население города, чётко указывает на то, что люди не такие уж и плохие.
Бросилось в глаза непривычное положение домов. Они все короткие, но при этом близко и не параллельно друг другу стоят. Думаю, чтобы ветра не гуляли, но могу и ошибаться. Многие из них окрашены, как и почти везде у нас на Севере, в яркие цвета, причём, как правило, сразу в несколько.
Мы прикинули, что Магадан находится примерно в той же широте, что и Москва, поэтому были немного удивлены, когда ложились спать при свете дня в половину 11–го. Всю глубину своих заблуждений мы осознали после того, как пообщались с теми, кто лёг позже, около часа ночи. Те тоже ночи не застали. Как и мы, проснувшиеся в шесть. Если ночь и была, то, видимо, было темно и никто её не видел. Так и произошло моё первое знакомство с полярным днём (белыми ночами, на самом деле). Всё про Магадан.
Билибино
В старом АНе, в котором мы добирались до Кепервеема, ближайшего к Билибино аэропорта, я впервые использовал конфету «взлёт» в её задуманном значении. Уши закладывало потрясающе. Признаюсь, в дальнейшем, мы без малейшего удивления слушали новости о падении этих самолётов над Чукоткой. Удивительно, как это вообще взлетает.
После посадки, только выйдя, в ту же секунду, мы были облеплены комарами. Забавно, тогда мне казалось, что их там немерено. Но всё значение слова «немерено» я понял несколько позже.
В общем, Билибино. Основное население посёлка, как вы уже поняли, – комары. Национальные меньшинства представлены русскими, русскими чукчами и русскими–чукчами. Официальное население 5,3 тысячи человек (убывает на сотню в год). Это без комаров, с комарами здесь где–то полтора миллиарда жителей. Большинство квартир заброшено, при этом цены на них выше, чем в областных центрах в Европейской части России. Сложный механизм рыночной экономики, приводящей к этому феномену, мной так и не был осилен.
Вообще, цены на все товары, по причине того, что добраться до сюда можно только на самолёте, фантастически высокие. Киви стоит 50 рублей за штуку. Яблоки — 370 рублей за килограмм, сардельки — 650 рублей.
Разница в ценах в различных магазинах продукта тут, в основном, определяется тем, насколько этот продукт просрочен. Бутылка колы в одном магазине может стоить 50 рублей, а в другом — под сотню. Но каждый знает, что ту, что за 50 брать, скорее всего, не стоит. Продукты при этом, ясное дело, небезопасные, и, само собой, вкус не является их главным достоинством. Пиво похоже на мыло с мёдом, минералка плещется в бутылках, наполненных водой до самого края, яблоки на вкус как бумага (даже московские хуже). Любопытная, кстати, деталь. Стоимость товара настолько зависит от его массы, что себестоимость на конечную цену практически не влияет. Телефоны 4–х летней давности там стоят столько же, сколько полугодовалые модели. Телевизоры все как один стоят 50 000 рублей. При том, что в Москве они отличались бы друг от друга процентов на 30–50. Деньги на это у местного населения берутся за счёт добычи полезных ископаемых и за счёт обслуживания тех, кто добывает эти полезные ископаемые.
Почти на всех легковых машинах (разумеется, только праворульных) большими цифрами написаны номера телефонов. Это такси. Если лень идти, нужно довезти что–то большое или на улице –60, вызывается дешёвая машина (за те же 100 рублей можно купить два полиэтиленовых пакета, например) и везёт тебя куда угодно. Аналогичное практикуется и в других северных городах, например, в Норильске.
Дома почти все одинаковые, раскрашены в яркие цвета и стоят на сваях. У подъездов как гопники поджидают комары, уже запомнившие основные маршруты людей. На домах сверху стоят частоколом антенны. У каждой квартиры своя.
Заметил такую вещь: довольно распространённые в городе велосипеды оставляют без присмотра, никто не боится, что их сопрут. Другая характерная деталь городов средней полосы, бомжи, тут тоже отсутствует. Вместо них тут бичи, люди, которые не имеют собственного жилья и кормятся подработкой на производствах. Ну да, возможно стоит упомянуть, метро тут тоже нет.
Рядом с Билибино находится Билибинская АЭС. Об этом нам напомнила сирена, внезапно заоравшая в час ночи. К счастью, тревога была учебная. Впечатлений была масса. Ну и для создания антуража для рассказа о случае с АЭС, хотя к Билибино эта фотография никакого отношения не имеет:
В домах в Билибино двойные рамы и повсеместно висят ковры на стенах. И дело не в дурном вкусе, причина кроется в том, что так теплее. Меньше греешь соседей. И, Весенний
Дома в нём стоят всё на тех же сваях, но все они декоративно убраны, при этом они (не сваи) окрашены в один цвет, белый. Отчего, видимо, практически все и развалились, но это версия. Создан посёлок для нужд старательской артели, которая намывала и намывает тут сейчас золото. Соответственно, живут тут работяги, геологи, две поварихи и… ещё больше комаров.
Практически все мясные блюда в столовой посёлка Весенний из оленины. Вкус поначалу очень специфический, не по душе многим (мне в том числе), но со временем привыкаешь. Посёлок расположен среди сопок, и иной раз подниматься из столовой к нашему домику было невмоготу. И тогда мы добирались до него на вездеходе. В столовую на вездеходе, отличненько, по–моему. Вообще, вездеход тут «маст хэв», на грузовых машинах типа Урала доехать тут можно далеко не до всюду. К слову, именно в такие места нам и предстояло забираться в ходе полевых работ.
В посёлке Весенний нет сотовой связи. Односторонняя связь с миром у нас осуществлялась при помощи Радио России, единственной работающей радиостанции, при условии удлинения антенны метров на 7. Увы, большую часть её эфира составляли программы, после многочасового прослушивания которых, я стал специалистом в области лечения простатита. Звоните шессотпядесятодиндевяностнодевяносто, если хотите исцеления.
Вообще, полузаброшенные посёлки, определённо, обладают своим шармом. Серьёзное впечатление произвела школа в посёлке Весенний. Внутри она выглядит так:
Интересное место. Так и хочется написать: выпускной удался.
В основном, что понятно, в картинках:
Начну с одного наблюдения. Долгое время я никак не мог понять, почему на фотографиях рисовались очень жёсткие, глубокие и длинные тени, характерные обычно для закатных съёмок. Потом до меня дошло, что причина явления абсолютно та же самая, что и при закате – низкое посаженное солнце. Начиная с часа дня, кажется, что уже вечереет.
Такой прижатый к горизонту путь солнца приводит к просто гениальным закатам. Таких я не видел нигде больше. При этом длятся они часами, плавно перетекая в рассвет.
Говоря о животных на Чукотке, первым делом вспоминаются комары. Наибольшее количество комаров мы встретили на первом участке работ. Их стало столько, что я начал замечать их поведенческие особенности. Например, они (как и осы с пчёлами), после укуса помечают участок тела, который доступен и не защищён, дабы другие комары знали куда устремиться. К счастью, комары были чувствительны ко всякого рода средствам химзащиты и спасение от них существовало. Во время первой половины сезона кремом после бритья, шампунем, кремом от солнца, увлажняющим бальзамом, дезодорантом и всеми прочими гигиеническими средствами для нас стало средство от комаров. Его приходилось наносить даже поверх одежды, робу они прокусывали. На фотографии ниже, кстати, три или четыре часа ночи:
Помимо них насекомых там практически нет. Мошки в небольшом количестве, муравьи в количестве более, чем достаточном и слепни недели две. Вот, в общем–то, и всё.
Вообще, я ожидал увидеть значительно большее разнообразие живности. Но единственными зверями, которые попадались тут относительно регулярно, были евражки и, увы, чаще всего уже приготовленные, олени. Медведей тут практически нет, и это было отрадно. Чукчи имеют традицию не закапывать умерших, а обкладывать их тухлым мясом и скармливать хищникам. То есть, медведи к человеческому мясу тут привыкшие. Их самих при этом есть не стоит, мясо заражено паразитами и есть реальная возможность умереть через час после употребления медвежатины в пищу.
Но порой на кого–нибудь можно нарваться в совершенно неожиданном месте. Так, однажды, выйдя из избы, в которой мы просеивали пробы, мимо меня прогалопировал лось. Что ему взбрело в голову искать посреди едва ли единственного места на сотни километров, где его могут застрелить, думаю, он имел весьма смутное представление.
Ближе к осени начинается миграция оленей, что негативно сказывается на их популяции, стоянки людей им не всегда удаётся обойти. Жизнь оленя тут, в общем–то, ничего не стоит, их тут много как саранчи и «ехал по тундре, грохнул оленя» тут в порядке вещей. Кстати, рога молодых оленей называются пантами и тоже употребляются в пищу.
Птиц тут довольно много и в массе своей они туповаты. В первую очередь это касается куропаток, пару которых я поймал голыми руками. Рядом с теми местами, где живут люди, обрели себя чайки. До океана было около тысячи километров, так что вряд ли они заблудились.
Про Север говорят так: в июне ещё не лето, а в июле уже не лето. Мы застали тут три времени года за два месяца. С июня по первую половину июля тут ещё весна, стоящая у нас обычно во второй половине апреля. Часть сопок, что повыше, была ещё в снегу, а вечная мерзлота начиналась практически сразу под ягелем. Летом же порой было действительно жарко. Причём, не относительно севера, а честные +30. Иногда начинал дуть ледяной ветер с Северного–Ледовитого океана, который приносил прохладу и уносил комаров. Но, увы, не так часто. С первыми числами августа тут начинаются периодические набеги арктических масс с первыми заморозками, а конец августа мало чем отличается на Чукотке от московского октября. И, как и в Москве в октябре, тут запросто может быть за 20 к сентябрю. А может и снег пойти.
Признаюсь, до того, как я увидел лиственницу, я был уверен, что это, ну по названию судя, лиственная порода дерева, а не хвойная. Поэтому я был немного озадачен, когда узнал о том, как называется то дерево, которое я месяц называл елью.
Лиственница – единственное крупное дерево, которое тут растёт. Вообще, разнообразие растений тут ещё более убогое, чем разнообразие животных. Мхи, кедрач и ягель – практически всё, что тут есть. Плюс ещё ягоды на болотах. Болот тут, кстати, достаточно и, что весьма «радовало» по профессиональным причинам, они умудрялись располагаться чуть ли не на отвесных склонах. На этих же склонах порой встречались… так скажем, следы медведей. Что они там делали на камнях, среди кедрача я с трудом представляю. Если только незрелые шишки жрали.
Местные называют все те места, до куда можно доехать из центральной России, материком. Сначала я не очень это понимал, но когда немного поживёшь в тех местах, до куда невозможно добраться по земле, только по воздуху или морем, понимаешь, что лучшего слова для описания остальной части России не подобрать.
На севере естественно друг другу помогать. Против общих серьёзных проблем люди обычно сплачиваются, а жить тут действительно тяжело. Почему они тут живут? У каждого свои причины и судя по заброшенности городов и посёлков их у населения всё меньше.
Это вездеходчик Петя. За свою работу в нашем отряде он получал 300 000 в месяц. Казалось бы, много, но за сезон это примерно миллион рублей. Миллион рублей на год, при поддерживаемом хозяйстве из двух вездеходов и двух тяжёлых машин, при семье из восьми человек и билибинских ценах это отнюдь не состояние. Он, конечно, мог бы продать свои вездеходы (по два миллиона каждый) и махнуть в какой–нибудь крупный город, чтобы стать там мерчендайзером или менеджером, который в массе своей таких как Петя не понимает и, скорее всего, никогда не поймёт… Но зачем ему это? Он заядлый охотник и не любит сложной и невольной жизни, которая придумана не им и не для него. Он может голыми руками из развалившихся кусков железа собрать вездеход и на нём в 60–и градусный мороз стрелять по лосям, а может ходить к 9–и утрам на работу. Думается, для него выбор очевиден.
Вот из таких людей и состоит малочисленное северное население. Из них и из тех, кто был здесь с самого начала, чукчей.
У меня было два опыта общения с чукчами.
На вертолётной площадке я получил первый опыт общения с местным населением. Ко мне выбежал (вполне возможно и выбежала) чукча с какой–то палкой и начал (или, опять же, ла) кричать, что снимать тут нельзя и что я должен (да хрен с ним) идти к своим, стоять с ними в группе. Даже милицией грозил. Объяснять, что он не прав, я не счёл уместным, пристрелит ещё в порыве страсти. О том, как ведут себя северяне, когда они не трезвые, я был хорошо осведомлён. Неспроста бывший губернатор Чукотки Абрамович едва ли не первым делом ввёл систему, по которой зарплаты чукчам начислялись на карточки, чтобы они не пропивались в первый же день. Абрамовича тут, кстати, любят, некоторые даже почти что боготворят. Население в 50 тысяч человек не слишком хлопотно баловать жестами вроде 1000 рублей в любой конец Чукотки для местного населения (речь о самолёте) или аккуратной и красивой Анадыри, которая заметно ухоженней Магадана.
Второй опыт вспоминали мы всем отрядом до конца практики, и ещё будем вспоминать потом долгое время, по всей видимости. Без попыток на мысли из–за зашкаливающего уровня этанола в крови, одна чукча завалилась к нам в избу и решила устроить там стриптиз по–чукотски. Мы женщин к тому времени месяц не видели и благодаря представшему перед нами зрелищу не думали о них до самого конца полевого сезона. Действенно.
Кстати, что касается местных, данных чукчами, названий. Тут стоит отметить, что стремление сохранить старые имена географическим объектам приводит к довольно забавным ситуациям. Порой один и тот же объект может записываться совершенно по–разному, у него будет совпадать лишь первая и последняя буквы и иногда их примерное количество. Например, название одного нашего участка было Егдыгыч. Или Екдыкгытч. Или Егдыгыктч. Хрен его знает
Само собой, отношение моё к Северу практически целиком сложилось из моего отношения к людям, там живущим.
Чем больше я находился на Севере, тем больше я понимал, что он мне, пожалуй, куда милее юга. Я привык привыкать, выезжая из Москвы. Привыкать к иному отношению к работе, к отношениям друг к другу, другому образу речи и мысли, и это привыкание не доставляло мне никакой радости. Иная же ситуация была с Севером. Я не чувствовал в общении с людьми, где бы оно не происходило, и малейшей враждебности.
Поразительно как отличаются люди в пределах одной страны друг от друга. Население в разных частях России действительно очень непохоже между собой. И если москвичи нелепы в своём мнимом всеведении и снобстве, южане раздражают своей базарностью, а забайкальцы просто добивали в прошлом году своим распиздяйством, то про северян мне нечего плохого сказать.
Пожалуй, возможность побывать в таких местах, в которых я бы сам вряд ли когда–нибудь очутился – лучшее, что есть в моей профессии.
Спасибо.