Рассказы и фэнтези яндекс дзен дар по наследству

— Она умерла… Она таблеток наглоталась, врачам не удалось спасти её…

• Истории из жизни
• 0 Комментарий

— Дашка! Иди сюда!- позвал жену Денис, а когда она появилась на пороге комнаты, недовольно проворчал. — Скоро ты свои котлеты дожаришь? Уже вся квартира провоняла! — Денис, милый, — улыбнулась Даша, — ну потерпи немного, я уже заканчиваю. Третья партия почти готова. Осталось только упаковать всё и отвезти. Ты поможешь мне? — Извини, не …

— Папа, папка, папочка! — шептал парень на могиле, — Отец, прости меня за всё !

• Истории из жизни
• Aрина
• 0 Комментарий

За спиной Андрея глухо лязгнула тяжелая железная дверь. От этого звука Андрей вздрогнул и обернулся – всё, он на свободе! От звонка до звонка отсидел три года… И, казалось бы, за что? Просто связался Андрюха после школы с дурной компанией. И однажды они взяли его с собой на дело. Он даже ничего не делал – …

— Я знаю, как доставить мужчине настоящее удовольствие. Тебе понравится

• Истории из жизни
• Aрина
• 0 Комментарий

Антон взглянул на Романа, склонившегося над компьютером и, улыбнувшись, позвал его: — Ромка, пошли пообедаем. Все ушли на перерыв… Или перед Пал Палычем выслуживаешься? Думаешь, шеф за это тебе премию подкинет? Роман никак не отреагировал на его слова, он был полностью погружён в работу и очнулся только тогда, когда Антон хлопнул его по плечу: — …

— Мы ничего не можем сделать, ваша девочка умрёт в течение года, — сообщил врач

• Истории из жизни
• Aрина
• 0 Комментарий

Анна с Сергеем мечтали о большой и дружной семье — чтобы детей не менее трёх, а лучше четверо. Два мальчика и две девочки… А что? Финансы им позволяют! У Сергея автомобильный бизнес, приносящий неплохой доход. У Анны отец — владелец небольшого мясоперерабатывающего комбината. Когда Анна с Сергеем поженились, Владимир Николаевич им подарил шикарный особняк в …

— Вот скажи, зачем девочке такая большая квартира? А нам самый раз

• Истории из жизни
• Aрина
• 0 Комментарий

— Ну и что будем делать? — Что-что. Ты уверена, что получится всё с квартирой? — Да тут даже не переживай. Нинка сразу завещание написала. В случае, если я удочеряю Валентину, то квартира переходит мне. — Неплохо. То есть накладок никаких быть не должно? — Вроде нет. — Тогда нечего и думать, а то найдётся …

Свеча вспыхнула ярче и сразу погасла. Инга знала, что если посмотреть на фитиль под особым углом, станет видно, что пламя на месте, просто почернело в темноте, и не рассеивает мрак, а собирает его. Но смотреть было нельзя. Она уставилась неподвижно прямо перед собой и пела без слов, тягуче и монотонно. Заклинала.

В темноте появились образы. Слова не звучали, не было голоса, что произнес бы их — просто чувства заполнили собой пространство. Ненависть, страх, гнев. И снова страх и ненависть. Очень много страха, очень много ненависти — Инга слушала все это, пропускала через себя и старалась не впитывать.

— Убить! Убить обманщика! — шипело в воздухе, и сразу становилось ясно, что иначе и быть не может, обманщика непременно надо убить.

— Сердце! Вырвать сердце! Пронзить его когтями, разорвать его! — и становилось не по себе от кипящей ярости.

— Нет! Нет-нет-нет! Так нельзя, нельзя! — к ненависти примешивался страх и жалость, звенящей, тоскливой нотой в общем гуле.

Жалость к себе, страх за себя, ненависть к кому-то, кто был здесь, совсем рядом. Глазами видеть почти ничего не получалось — мельтешение теней, редкие вспышки бледно-голубого и ядовито-зеленого, и снова тени-тени-тени. Различить контуры невозможно, но что-то внутри знает, что здесь лишь одна сущность, гневная и напуганная собственным гневом. Кажется, женщина, но сказать точно невозможно.

Эмоции призрака гудят осиным роем, пытаются ужалить, но пока беспощадно и неистово жалят лишь самого призрака.

Обычная, в общем, картина.

Если бы Инга могла глянуть на себя со стороны — испугалась бы. Нос заострился, щеки ввалились, сама бледная — натуральная покойница. Но смотреть на нее было некому — она выставила за дверь хозяина квартиры и закрыла дверь. Немного поколебалась, и твердой рукой заперла — мало ли, как пойдет. Нечисть непредсказуема и опасна, если она потерпит поражение, то те, кто прибежит на помощь, сами сгинут.

Поэтому она сидела на полу в пустой комнате, таращила глаза в пустоту и выла-стонала бессловесные заклинания.

Наконец, из круговерти теней и стонов явилось лицо. Такое же бледное, как у самой Инги, такое же худое и такое же мертвое.

— Он yбил, — тонкие губы едва шевельнулись. — Я не хотела, и он yбил…

Широко раскрытые глаза смотрели прямо в душу Инги, и ей стоило большого труда не прервать транс и остаться отстраненно-спокойной.

— Убить его! — лицо призрака исказилось ненавистью, глаза вспыхнули жутким пламенем, таким же, как черный огонь свечи, рот оскалился… и почти тут же все пропало.

Инга с трудом подняла руку, протянула ее и погасила свечу, просто придавив пальцами фитилек. Ощущение небольшого ожога принесло чувство, что она все еще здесь, все еще жива.

Пришлось посидеть на месте еще несколько минут, и только потом она смогла встать и пойти открывать двери.

Хозяин при виде ведьмы не осмелился задать ни одного вопроса и торопливо отошел, освобождая Инге путь.

— Я позвоню о результате, — сказала Инга, проходя мимо него, и сама удивилась, насколько спокойный и уверенный у нее был голос. Чувствовала она себя еле живой.

* * *

Она вскипятила чайник и поставила на стол большую чашку с аляповатыми цветами. Дрожащей рукой взяла заварник и потянулась налить себе.

— В шкафу глянь, — сказал хриплый голос сзади.

Инга обернулась. На нее строго и серьезно смотрел бабкин кот. Она поставила заварник и медленно, готовая в любой момент опереться на стол, пошла к шкафу. Там стояла большая запыленная бутыль, литра на полтора. Правда, початая больше, чем на треть.

— Старая, как такая же притаскивалась, всегда с этого начинала, — пояснил кот.

Инга послушно откупорила, понюхала, отхлебнула прямо из горлышка.

Травы, травы и отчетливый алкоголь. Дыхание перехватило, внутренности обожгло огнем, но в ушах немного перестало звенеть.

— Бабушка сама такое делала? — спросила она и утерла выступившие слезы. Кот промолчал, задрал заднюю лапу и принялся вылизываться.

— А чего раньше молчал? — спросила Игна кота и закупорила бутылку. Немного более твердо, она пошла к своей чашке.

Кот глянул на нее из-под задранной лапы, невнятно мяукнул и продолжил свое дело.

— Не ври мне, — сказала строго Инга. — Бабушка мне прямо так и сказала, мол, будет сложно, спрашивать тебя!

— Так и сказала? — удивленно спросил кот.

— Нет, — ответила Инга. — Это я тебя подловила. Она мне толком ничего не успела объяснить, только дар передала.

— Вот и верь после этого людям, — сказал кот, встряхнулся и поднялся. — Чего хотела-то?

Инга задумалась. Сколько она помнила бабушку, кот всегда был с нею. Настоящий ведьмовской кот, только рыжий, а не черный.

* * *

В тот мрачный день, когда старуха умирала, она в самом деле ничего не говорила про кота. Инга хотела позвонить в скорую, но старуха запретила. Сказала, что хочет умереть дома, а не в больнице. И что есть ещё одно дело, которое важнее врачей — надо передать дар.

Говорила так спокойно и вела себя так невозмутимо, что Инга до последнего не верила, что та сейчас умрет…

А потом, пока Инга осознавала теперь уже свой дар, смотрела на обычные вещи, ставшие нездешними и таинственными, окрасившись в цвета аур, слушала шорохи потоков сил и перезвон небесных сфер, бабушка вдруг сказала:

— Ну, разберёшься тут.

Инга посмотрела на нее, чтоб ответить, и увидела отлетающую душу. Та кивнула, помахала рукой и исчезла.

Так началась ее жизнь ведьмы. Она понемногу разбиралась со своим даром, продолжала работать на прежней работе, только перебралась из съемной комнаты в бабушкину квартиру.

А позавчера к ней подошёл директор и сказал, что ему посоветовали обратиться к ее бабушке, потому что он купил сыну дачу, а там то ли полтергейст, то ли ещё какая-то ерунда. Сны кошмарные снятся, шаги по ночам слышатся, и вообще неприятно что-то.

Она и ляпнула, что бабушка ей свой дар передала.

Вот и работала теперь.

И по словам кота, бабушка тоже порой еле живая с такой работы приходила, на одной только силе воли переставляя ноги.

— Мертвец, он глупый, — сказал кот с важным видом. — Ничего не видит, одни тени эмоций.

Инга слушала и пыталась представить. Вот, если бы она умерла… и видела только тени…

— Призрак времени не знает, для него смерть была только что, — продолжал кот. — И если свои переживания в момент смерти были очень сильными, то мертвец остается здесь, пока не проживет их.

— Мертвец проживет? — переспросила Инга.

— Потому призраки и зависают, — пояснил кот, — не могут прожить, пережить. Они же мертвецы.

— Этот призрак хочет кого-то убить, — сказала Инга.

— Своего убийцу, ясное дело, — сказал кот и посмотрел так по-особенному, что Инга сразу поняла, что пора выдать ему лакомство. И не простое, а что-нибудь особо вкусное. Она поднялась и с удивлением поняла, что ноги почти не дрожат, зато немного покачивается вся кухня — действовало бабушкино зелье. Она достала из шкафчика консервную банку с печенью трески. Кот сперва делал вид, что ему совершенно неинтересны манипуляции новой хозяйки, но при виде банки громко замурлыкал. Вел себя привычно, лез мордой под руки, мурлыкал и урчал, и не читал лекций.

Инга снова и снова перебирала свои впечатления от общения с призраком и сравнивала со словами кота. Выходило, что призрак попросту принял молодого человека, нового хозяина дома, за своего убийцу, и теперь пылает жаждой мести.

— А если его и в самом деле yбить? — негромко, у самой себя спросила Инга. Кот, разумеется, услышал, но ничего не ответил. Лакомство важнее.

Инга спросила громче, теперь уже обращаясь к коту:

— Если призрак исполнит свою месть, он уйдет насовсем?

Кот не реагировал, и Инга подумала, что стоит подождать, пока он наестся. Но потом встала и решительно шагнула к миске — вспомнила, что бабушка, конечно, кота своего любила, но говорила, что строгость так же важна, как и любовь.

Кот коротко глянул на покачнувшуюся хозяйку, все понял и сделал вид, что и сам уже оторвался от миски. Отошел немного, облизнулся и рассудительно ответил:

— Если исполнит, то уйдет. Только вы, люди, обычно нервно как-то относитесь к yбийству…

— Это уже моя проблема, — ответила Инга, у которой в голове все отчетливее проявлялось решение. Сражаться с призраком ей не хотелось, девушку было жалко. Из обрывков эмоций, теней впечатлений и слов она домыслила, что ее изнаcилoвaли и yбили в этом доме. Скорее всего, не сам прежний хозяин, а кто-то другой. А теперь в доме появился молодой человек, еще и со своей невестой, и призрак видит тени их чувств… и уверен, что снова встретил убийцу.

Искать настоящего преступника слишком сложно — может оказаться, что он давно умер своей смертью. А значит, остается лишь сыграть на слепоте призрака.

* * *

Второй сеанс был проще. Снова горели свечи, снова поднимался дым от курений. Снова Инга выла и стонала заклинания — по наитию, по зову своего дара.

Но в этот раз какая-то частица ее разума сидела в зрительном зале и наблюдала за процессом.

Вот круг. Вот свечи, благовония и амулеты. Вот мужчина, лежит связанный в круге. И нож — небольшой, но очень острый. Если призрак захочет, его силы вполне хватит поднять такой, хозяин говорил, что небольшие предметы полтергейст уже кидал.

В этот раз эмоции были другие, и Инга сразу поняла, что все получится. К гневу и страху — те чувства, что испытала девушка во время своей cмepти, примешивалось торжество.

— Ты здесь! — взвыла она.

— Я настигла тебя! — от потустороннего хохота вылетели бы стекла, если бы он звучал по настоящему, а не только в голове Инги.

— Ты заплатишь! Заплатишь, заплатишь! — ни одного слова о страхе, она видела свою цель и торжествовала.

Инга постаралась приглушить свои собственные эмоции, чтобы не отвлекать призрака. Дело двигалось к финалу.

А потом ярость и гнев, страх и ненависть, жажда мщения и боль от собственной смерти слились в единый ослепительный и страшный сгусток, и девушка появилась.

Она была красива. Она была ужасна.

Глаза выпучены, на шее горят следы yдyшения. Пальцы скрючены когтями, ногти обломаны, призрачная кpoвь сочится из ранок. Видно, что она сопротивлялась, видно, что противник был сильнее. Тогда, не теперь.

Ножа, заботливо приготовленного для нее, она не заметила. Ударила голыми руками, и погрузила пальцы в грудь. Вырвала сердце и расхохоталась.

— Теперь ты мepтв! Мepтв! — она нависала над телом и размахивала своей кровавой добычей. — Твое сердце холодно, как мое!

А потом она просто растаяла. Исчезла. Несколько секунд от нее оставался лишь потусторонний смех, вскоре стих и он.

Инга посидела еще несколько минут, приходила в себя. Потом поднялась.

На этот раз ее почти не шатало — сказалось, что она была готова к тому, что увидит.

Начала неспешно убирать. Огарки свечей в мусор, нож, что так и не пригодился — в футляр и в сумку.

Последней подняла жертву. Мepтвого мужчину.

Куклу, небрежно слепленную из воска.

Повертела в руках, покачала головой.

Она вовсе не лепила ни сердца, ни ребер, но восковая грудь была разорвана, торчали восковые обломки ребер, похожие на огарки тонких свечей. И в глубине была вмятина, словно оттуда вынули валентинку.

— Похоже, девушка не знала, как выглядит настоящее сердце, — пробормотала Инга. Она подумала и аккуратно упаковала мepтвую куклу. Дар подсказывал ей, что правильнее будет похоронить беднягу — просто для того, чтобы дело было доведено до конца.

Пашка В.

Дар по наследству.

Дар по наследству достался девушке вместе с кольцом. Справиться ли она с этой силой? Чью сторону выберет?

Данная страница — результат работы автоматического сервиса «Фанфик в файл» подробнее

Дар по наследству

Дар по наследству

   В тот день Лене не повезло, она сдала свою «любимую красную машинку» на ремонт в автосервис, и, впервые за последние три года, ехала домой на обычной маршрутке. Здесь удивляло многое: убогий, давно забытый ею интерьер в супербюджетном стиле, потертый флок обивки сидений, и агрессивный стиль езды джигита-водителя. Благо, что места для неё и пятилетней дочки Маши оказались рядом. Джигит-водитель, нагло подрезая все мешающие ему автомобили, явно нервничал и резко крутил рулём. Одна из женщин сделала ему замечание:

— Водитель, не дрова везёте! Всех пассажиров укачали! 

— Нэ бойся, женщина. Ас за рулём. Доедэм, — он впервые притормозил на остановке относительно плавно. Но его терпения хватило ненадолго, и он снова стал лихачить. Лена посмотрела на лицо Маши:

— Ты не укачалась, доча? 

— Терпимо, — по-взрослому ответила дочь. Лена улыбнулась и задумалась. Интересно, я в детстве тоже была такой? Ей казалось, что она помнит себя с трех лет. До сих пор в память врезался кадр-фото тортика, который испекла и украсила тремя красными свечами её мама. А она, набрав в свои маленькие еще лёгкие максимум воздуха, дунула так, что свечки не только погасли, но и согнулись. Бабушка Люба захлопала в ладоши быстрее и громче всех. Она сказала нечто странное и непонятное для неё: «Вот она, моя наследница дара». Но тогда Лена совсем не задумывалась об этом. Мир детства прекрасен и неповторим. И бабушка, как её любимая мама, была для неё не менее любимой. Добрейшей души человек — у неё было почти десять кошек. На территории частного двора они как-то сами регулировали свою численность. А бабушка совсем непонятным образом приучила есть их всё, что ест сама. Включая борщ и кашу. Мама, какой бы доброй она не была, считала это стадо кошек излишним. Зато отец сам давал им клички и баловал пушистых любимцев ливерной колбасой. 

— Кошатник! — ругалась на него мама. Но Лена была на его стороне. Она вместе с ним кормила пушистиков и с большим удовольствием играла с ними. Да, сущность человека проверяется его отношением к животным. Позже, проходя обучение в мединституте, Лена узнала, что это называется эмпатией. Своего рода, чувство сопереживания другому человеку. Но в данном случае кошкам. Она их считала равными людям. Да, в мир детства не вернуться уже никогда. Пристроенный к старой бабушкиной деревянной избе каменный дом отца в проекте именовался, как «сени». Этот «дворец» по старым «совковским» временам сродни современному коттеджу. В нём было не только три комнаты с кухней, но и первый на улице газ, вместе с плитой, газовой колонкой и ванной. А окна из кухни выходили в аккурат в бабушкины сени. Туда, где ели и обитали кошки. Лена вспомнила, как, обедая на кухне, она то и дело кидала сквозь открытую форточку кухонного окна разные вкусняшки для них. Чаще — кусочки мяса или котлет. За что, порой, получала нагоняй от мамы. Лена любила бывать у бабушки. Там, на полатях старой русской печи, она обнимала и гладила по пушистой шерстке своего любимого кота Мурчика. Кот довольно урчал, безболезненно вонзал когти в её кофточку, и казалось, что сам хочет сказать, как безмерно любит её. Это дорогого стоит. Уже в те годы дом бабушки казался ей мистическим. Он один из всех домов на улице выстоял при обстреле фашистов во время войны. В годы её детства, обмазанный по набитой дранке обычной известью, выглядел аккуратно и свежо. По весне, сквозь открытые окна благоухал усеянный цветами палисадник. А мистический запах воска и масла лампад в доме бабушки Лена запомнила на всю жизнь. Частенько она видела, как бабушка молилась и усердно, упав на колени, отбивала перед иконами поклоны. Но главная мистика была в другом — бабушка Люба лечила людей заговорами. Больные шли к ней нескончаемым потоком. Совсем неофициально, конфеденциально, шифруясь от чужих глаз. Негоже было строителям коммунизма верить в какую-то божественную мистику. Уже позже взрослеющая Лена начала более осмысленно воспринимать таинство «отливания», как это называла бабушка. Казалось странным, но все болезни она считала «сглазом». Так и говорила: «Сглазили тебя, милок. Сейчас отольем». Следом начинался странный магический обряд. Бабушка сажала больного на маленькую деревянную скамейку в проёме двери, неспешно топила в ковшике воск на печи, брала в руку чашку с водой. Держа её над головой больного, шептала молитву » Отче наш» и выливала воск из ковшика в воду. Он с тихим шипением быстро застывал в ней в самой причудливой форме. Баба Люба при этом обычным ножом чиркала на лутке двери небольшие кривые крестики. При всем их множестве, они были почти не видны. По окончании таинства бабушка доставала воск из воды: «Вот твой испуг. Похож на собаку». Лена, удивляясь, своими глазами видела в куске застывшего воска собаку с длинными ногами. Очень похожа на дога. Больная девушка его тоже видит:

— Баба Люба, я не сплю с тех пор, как на меня из открывшегося лифта выпрыгнул дог. 

— Успокойся, милая, я отлила твой испуг. Теперь будешь спать спокойно, видеть только хорошие сны. 

Баба Люба никогда за свою «работу» не требовала денег и, соответственно, не назначала цену. Всегда говорила, что это не главное, что бы не дали, не обижусь. Бывало по-разному: кто-то давал конфеты и сахар, а кто какие-то деньги. Немного, ведь страна в годы «развитого социализма» жила небогато. При этом, бабушка большую часть их отдавала родственникам и в церковь, и только самую малость оставляла на свой «чёрный день». А Лену баловала шоколадом и конфетами. Слух о бабушке-знахарке разнесся по всему городу, а затем и стране. Лена своими глазами видела у дома машины с иногородними номерами. И подслеповатая бабушка сама просила Лену прочитать полученные из других городов благодарственные письма. Сама Лена, уже студентка мединститута, считала это эффектом психотерапии или банальным плацебо. Странно, но в числе её клиентов видела даже публичных людей города, включая партийных работников. Они стеснялись Лену, ерзали на скамейке, но бабушка Люба успокаивала их:

Проняев Валерий Сергеевич

Дар по наследству

Дар по наследству

В тот день Лене не повезло, она сдала свою «любимую красную машинку» на ремонт в автосервис, и, впервые за последние три года, ехала домой на обычной маршрутке. Здесь удивляло многое: убогий, давно забытый ею интерьер в супербюджетном стиле, потертый флок обивки сидений, и агрессивный стиль езды джигита-водителя. Благо, что места для неё и пятилетней дочки Маши оказались рядом. Джигит-водитель, нагло подрезая все мешающие ему автомобили, явно нервничал и резко крутил рулём. Одна из женщин сделала ему замечание:

— Водитель, не дрова везёте! Всех пассажиров укачали!

— Нэ бойся, женщина. Ас за рулём. Доедэм, — он впервые притормозил на остановке относительно плавно. Но его терпения хватило ненадолго, и он снова стал лихачить. Лена посмотрела на лицо Маши:

— Ты не укачалась, доча?

— Терпимо, — по-взрослому ответила дочь. Лена улыбнулась и задумалась. Интересно, я в детстве тоже была такой? Ей казалось, что она помнит себя с трех лет. До сих пор в память врезался кадр-фото тортика, который испекла и украсила тремя красными свечами её мама. А она, набрав в свои маленькие еще лёгкие максимум воздуха, дунула так, что свечки не только погасли, но и согнулись. Бабушка Люба захлопала в ладоши быстрее и громче всех. Она сказала нечто странное и непонятное для неё: «Вот она, моя наследница дара». Но тогда Лена совсем не задумывалась об этом. Мир детства прекрасен и неповторим. И бабушка, как её любимая мама, была для неё не менее любимой. Добрейшей души человек — у неё было почти десять кошек. На территории частного двора они как-то сами регулировали свою численность. А бабушка совсем непонятным образом приучила есть их всё, что ест сама. Включая борщ и кашу. Мама, какой бы доброй она не была, считала это стадо кошек излишним. Зато отец сам давал им клички и баловал пушистых любимцев ливерной колбасой.

— Кошатник! — ругалась на него мама. Но Лена была на его стороне. Она вместе с ним кормила пушистиков и с большим удовольствием играла с ними. Да, сущность человека проверяется его отношением к животным. Позже, проходя обучение в мединституте, Лена узнала, что это называется эмпатией. Своего рода, чувство сопереживания другому человеку. Но в данном случае кошкам. Она их считала равными людям. Да, в мир детства не вернуться уже никогда. Пристроенный к старой бабушкиной деревянной избе каменный дом отца в проекте именовался, как «сени». Этот «дворец» по старым «совковским» временам сродни современному коттеджу. В нём было не только три комнаты с кухней, но и первый на улице газ, вместе с плитой, газовой колонкой и ванной. А окна из кухни выходили в аккурат в бабушкины сени. Туда, где ели и обитали кошки. Лена вспомнила, как, обедая на кухне, она то и дело кидала сквозь открытую форточку кухонного окна разные вкусняшки для них. Чаще — кусочки мяса или котлет. За что, порой, получала нагоняй от мамы. Лена любила бывать у бабушки. Там, на полатях старой русской печи, она обнимала и гладила по пушистой шерстке своего любимого кота Мурчика. Кот довольно урчал, безболезненно вонзал когти в её кофточку, и казалось, что сам хочет сказать, как безмерно любит её. Это дорогого стоит. Уже в те годы дом бабушки казался ей мистическим. Он один из всех домов на улице выстоял при обстреле фашистов во время войны. В годы её детства, обмазанный по набитой дранке обычной известью, выглядел аккуратно и свежо. По весне, сквозь открытые окна благоухал усеянный цветами палисадник. А мистический запах воска и масла лампад в доме бабушки Лена запомнила на всю жизнь. Частенько она видела, как бабушка молилась и усердно, упав на колени, отбивала перед иконами поклоны. Но главная мистика была в другом — бабушка Люба лечила людей заговорами. Больные шли к ней нескончаемым потоком. Совсем неофициально, конфеденциально, шифруясь от чужих глаз. Негоже было строителям коммунизма верить в какую-то божественную мистику. Уже позже взрослеющая Лена начала более осмысленно воспринимать таинство «отливания», как это называла бабушка. Казалось странным, но все болезни она считала «сглазом». Так и говорила: «Сглазили тебя, милок. Сейчас отольем». Следом начинался странный магический обряд. Бабушка сажала больного на маленькую деревянную скамейку в проёме двери, неспешно топила в ковшике воск на печи, брала в руку чашку с водой. Держа её над головой больного, шептала молитву » Отче наш» и выливала воск из ковшика в воду. Он с тихим шипением быстро застывал в ней в самой причудливой форме. Баба Люба при этом обычным ножом чиркала на лутке двери небольшие кривые крестики. При всем их множестве, они были почти не видны. По окончании таинства бабушка доставала воск из воды: «Вот твой испуг. Похож на собаку». Лена, удивляясь, своими глазами видела в куске застывшего воска собаку с длинными ногами. Очень похожа на дога. Больная девушка его тоже видит:

— Баба Люба, я не сплю с тех пор, как на меня из открывшегося лифта выпрыгнул дог.

— Успокойся, милая, я отлила твой испуг. Теперь будешь спать спокойно, видеть только хорошие сны.

Баба Люба никогда за свою «работу» не требовала денег и, соответственно, не назначала цену. Всегда говорила, что это не главное, что бы не дали, не обижусь. Бывало по-разному: кто-то давал конфеты и сахар, а кто какие-то деньги. Немного, ведь страна в годы «развитого социализма» жила небогато. При этом, бабушка большую часть их отдавала родственникам и в церковь, и только самую малость оставляла на свой «чёрный день». А Лену баловала шоколадом и конфетами. Слух о бабушке-знахарке разнесся по всему городу, а затем и стране. Лена своими глазами видела у дома машины с иногородними номерами. И подслеповатая бабушка сама просила Лену прочитать полученные из других городов благодарственные письма. Сама Лена, уже студентка мединститута, считала это эффектом психотерапии или банальным плацебо. Странно, но в числе её клиентов видела даже публичных людей города, включая партийных работников. Они стеснялись Лену, ерзали на скамейке, но бабушка Люба успокаивала их:

— Это моя наследница дара…

Лене было странно это слышать. О карьере чародейки она, будущий врач, совсем не мечтала.

Вернувшись в это время, Лена снова посмотрела на Машу. Бледное, цвета белого натяжного потолка, лицо. Безвольно опущенные руки повисли плетьми. Еле заметны движения грудной клетки. Глаза закрыты. Боже! Ей плохо! Она укачалась? Лене хочется вскрикнуть «Остановите!». Но онемевший язык словно приклеен во рту. Откуда-то сверху видит и чувствует утекающую сквозь свою спину жизненную энергию. Её серебряная ниточка тянется прямо к телу сидящего за ней мужчины в чёрном. Ненависть к нему и тревога за жизнь дочери даёт мощный прилив энергии. Бурным потоком она несётся к ней со стороны Солнца. Вскочив с места, Лена резко повернулась к незнакомцу:

— Верни энергию, вампир!

Ей только показалось, что она крикнула. Реально — молчала. Но он услышал её мысли. Быстро встал, стараясь не коснуться её, протиснулся вперёд и оглянулся: «Извиняюсь, я ошибся…». Энергетический вампир прямо на её глазах выскользнул из маршрутки вместе с другим пассажиром. Лена осталась растерянно стоять на месте. Маршрутка тронуласть с места. Лена вышла из ступора. Схватив Машу на руки, громко крикнула:

— Остановите! Ребёнку плохо!

Водитель резко нажал на тормоз. Чуть не падая, Лена еле успела схватиться за поручень. Стоящий возле водителя мужчина подхватил её за локоть, придержал и помог выйти наружу. Затем повернулся к водителю и со смаком врезал ему хорошую оплеуху:

— Тебе говорили, что не дрова везешь! Ребёнка ушатал, сволочь!

Салон заполняется потоком проклятий возмущенных пассажиров. Водитель, виновато опустив голову, молчит. Лена, пребывая в ужасе, совсем не знает, как помочь Маше. Кажется, что чёрное покрывало безысходности и бессилия накрывает её с головой. Но дрожащие руки пока ещё могут держать тело дочери. Голоса звонящих в скорую помощь окружающих звучат сквозь туманный сон. Голос бабушки в её сознании кажется тихим эхом: «Медики здесь не помогут. Только ты можешь спасти свою дочь». Спринтерский рывок на дистанцию в два квартала бьет все немыслимые рекорды. Босая, потеряв по дороге туфли на шпильке, она порывом ветра врывается в свою квартиру. Не закрыв за собой дверь, кладет дочь на пол прямо на входе в зал. Метнувшись на кухню, находит свечи. Остаток тех, что куплены на пятилетие Маши. Томительно долго, сливаясь в единое целое, они плавятся в железном ковшике на газовой плите. Дрожащими руками вливает горячий воск в чашку с водой над головой дочери. Не зная молитвы, остервенело чиркает кухонным ножом на дверном проёме зала кривые крестики. Как заведенная, твердит: «Господи, помоги..». Воск в ковшике мистически меняет свой розовый цвет на чёрный. В её руках он обретает форму хищного лица вампира.

Тонкая серебряная нить, подобно жидкому мёду, тянется от матери к дочери. Её лицо розовеет, она открывает глаза. Удивлённо смотрит на маму:

— Я что, заснула прямо на полу?

В сознании Лены тихо шепчет голос бабушки: «Я говорила, что ты моя наследница дара, напрасно не верила. Обряд — не суть, главное в твоей силе. Тебе суждено лечить людей своей энергией. Таково наше предназначение…».

*****