«Красная звезда», СССР.
«Известия», СССР.
«Правда», СССР.
«Time», США.
«The Times», Великобритания.
«The New York Times», США.
Досье-шпаргалка: Образ немецкой армии в дневниках ее солдат и офицеров по материалам советской и иностранной печати периода Второй мировой войны (1941-1945 г.г.).
АПРЕЛЬ 1942:
19.04.42: В газете «Ангрифф» от 2 апреля напечатаны размышления обер-лейтенанта Готтхагдта, озаглавленные «Народ без души». Обер-лейтенант провел несколько месяцев в захваченных областях России, и наши люди ему не понравились. Он пишет: «То, что здесь не смеются, можно об’яснить бедствием, но отсутствие слез действует ужасающе. Всюду и всегда мы наблюдаем упорное безразличье даже перед смертью. Безразличными люди остаются не только тогда, когда умирают их товарищи, но и когда речь идет об их собственной жизни. Одного приговорили к смерти. Он равнодушно выкурил папиросу… Разве это не ужасно? Откуда у этих людей берется сила упорно обороняться, постоянно атаковать? Это для меня загадка». («Красная звезда», СССР)
05.04.42: Ефрейтор предпочитает ломать чужие головы. Его летние записи красочны. Их стоит запомнить. Мы слишком часто видим теперь фрицев, которые, хныча и вытирая рукавом нос, бормочут «Гитлер капут». Полезно восстановить образ летнего немца. Вот что писал Ганс Хайль в июле: «Русские — настоящие скоты. Приказ — в плен никого не брать. Любое средство для уничтожения противника правильно. Иначе нельзя расправиться с этим сбродом».
«Мы отрезали русским пленным подбородок, выкололи глаза, отрезали зады. Здесь существует один закон — беспощадное уничтожение. Все должно протекать без так называемой гуманности». «В городе каждую минуту раздаются выстрелы. Каждый выстрел означает, что еще одно человекоподобное русское животное отправлено куда следует». «Эта банда подлежит уничтожению. Мужчин и женщин, нужно всех расстреливать». («Красная звезда», СССР)
МАРТ 1942:
29.03.42: В дневнике убитого унтер-офицера 2-й роты 42-го немецкого отдельного противотанкового дивизиона некоего Платцера 16 января 1942 г. было записано: «Спасайся, кто может! Разбитая, смешавшаяся армия отступает. Люди растеряны. Потери огромны. Так, видимо, отступал со своей армией Наполеон. Днем и ночью заседают полевые суды. Целыми пачками отводят солдат с обмороженными конечностями…»…
Среди различных документов, найденных в последнее время у убитых солдат и пленных, появляются записи, дневники, стихи, в которых подвергается критике военная политика Гитлера. Нередко Гитлер и его окружение в острой форме высмеиваются. В дневнике солдата Вильфрида Нойб, найденном в районе Будогощи, оказались, например, и такие стихи:
«Мы от вошек-крошек бесимся,
Нет на свете нас вшивей.
Мы за милую родину чешемся
И в честь фюрера ловим вшей». («Правда», СССР)
03.03.42: Как многие его соотечественники, унтер-офицер 35-го стрелкового полка Гейнц Клин вел дневник. Будучи человеком с образованием, Гейнц Клин записывал не только, сколько кур он сглотнул и сколько трофейных чулок нахапал, нет, Гейнц Клин был склонен к философствованию. Он отмечал в дневнике свои мысли и переживания.
«29 сентября 1941. …Фельдфебель стрелял каждой в голову. Одна женщина умоляла, чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили. Я удивляюсь самому себе — я могу совершенно спокойно смотреть на эти вещи… Не изменяя выражения лица, я глядел, как фельдфебель расстреливал русских женщин. Я даже испытывал при этом некоторое удовольствие…»
«28 ноября 1941. Позавчера в деревне мы впервые увидели повешенную женщину. Она висела на телеграфном столбе…»
В декабре дивизия, к которой принадлежал Гейнц Клин, была обращена в бегство. Унтер-офицер писал: «20 декабря 1941. Город Чернь. Мы продолжаем отступать. Надо быть здесь, чтобы понять, что это значит… Это ужасно! Самые стойкие парни плачут, как маленькие дети… Мы бежим, бросая раненых. Мы вынуждены бежать и бежать только, чтобы спасти свою жизнь». («Красная звезда», СССР)
11.02.42: Ниже публикуются выдержки из письма ефрейтора 489 полка 269 немецкой пехотной дивизии, убитого на Ленинградском фронте. Фамилию ефрейтора установить не удалось.
«11 января 1942 года… Ты не можешь себе представить, что нам пришлось пережить за последние шесть недель. Об этом даже писать нельзя: ты просто скажешь, что я лгу. Все время обитали в лесах, не имея крыши над головой, а русские постоянно сидели у нас на шее. К тому же этот отчаянный холод, ежедневно столько-то и столько-то полузамерзших покидают нас. У меня тоже обморожена рука и ноги, и я ожидаю лишь того дня, когда со мной также будет покончено. Нас, радистов, осталось только двое, а все остальные находятся в госпитале. Этой жизни не может выдержать ни один человек. Уже 6 недель мы не получали ни чистого белья, ни порядочной еды. В дни рождества мы были в окружении у русских, и лишь при помощи танков удалось удрать. В отношении России мы тяжело просчитались. Однако эти жалобы не имеют смысла: долго мы теперь все равно не сможем выдержать. В кино показывают все не то — действительность выглядит гораздо трагичнее. Но все это было бы не так страшно, если бы лишь знать, что когда-то наступит конец. Но кто знает, сколько еще времени будет длиться эта война в кустарнике. Во всяком случае русские никогда не капитулируют… На наши обозы постоянно нападают партизаны… Тело дьявольски чешется. Немецкого солдата без вшей теперь в России определенно нет…» (Совинформбюро)
ЯНВАРЬ 1942:
29.01.42: Один негодяй написал в своем дневнике: «Когда я расскажу Эльзе, что я повесил большевичку, она мне наверно отдастся». Другой в записной книжке соизволил начертать: «Женщины любят жестоких». Вряд ли Ницше признал бы в этих хищных баранах своих последователей. Аморальность современной Германии ближе к скотному двору, нежели к философской системе…
Этому одичанию большой страны способствовала гипертрофия механической цивилизации. Каждый немец привык к жизни автомата. Он не рассуждает, потому что мысль может нарушить и аппарат государства, и его, Фрица, пищеварение. Он повинуется с восторгом. Это не просто баран, нет, это экстатический баран, если можно так выразиться, это баранофил и панбаранист. В механическое повиновение он вносит ту долю страсти, которая ему отпущена. Сколько раз, разговаривая с немецкими пленными, я в нетерпении восклицал: «Но что вы лично об этом думаете?», и сколько раз я слышал тот же ответ: «Я не думаю, я повинуюсь». («Известия», СССР)
25.12.41: Солдаты все чаще открыто задают вопросы офицерам: «когда наступит обещанный конец войны», «когда мы получим зимнее обмундирование», «когда мы пойдем в отпуска» и т.д. Солдаты начинают в резкой форме вступать с офицерами в пререкания.
Неизвестный солдат 7-й пехотной дивизии сделал такую запись в своем дневнике: «Вчера утром ефрейтор ударил меня в лицо за то, что я ему возразил. Я не стерпел обиды и дал сдачи. Ефрейтор вцепился в мои волосы и с помощью другого младшего командира начал меня душить». («Красная звезда», СССР)
15.11.41: В ходе войны гитлеровского империализма против народов Советского Союза в руки советского командования попадало бесчисленное множество материалов, личных записей, дневников и писем немецких солдат. Лишь небольшая часть из них публиковалась в печати, но и по ним было видно, что по мере развития военных действий на Восточном фронте в настроениях и думах немецкого солдата происходит глухой, подспудный, еще не выраженный открыто, но глубокий и коренной перелом. Тяжесть огромных людских потерь немецкой армии, несоответствие хода военных действий планам и обещаниям гитлеровского командования, жгучая ненависть к зверям-оккупантам населения занятых немцами областей, — все это заставляет немецкого солдата, если он не потерял еще окончательно человеческого облика, думать над происходящим. Думы эти невеселы. Червяк сомнения прополз в душу рядового воюющего немца, точит его, принуждает по-своему расценивать положение, созданное войной. Письма с родины, из германского тыла, от оставшихся дома родных и друзей приносят немецкому фронтовику все более удручающие вести. И тот, кто в ожидании гибели от красноармейской пули способен думать не только о себе, должен был задуматься над тем, что несет гитлеровская война и гитлеровская власть его народу. («Известия», СССР)
ОКТЯБРЬ 1941:
29.10.41: Записи в блокноте солдата Генриха Тивеля: «Я, Генрих Тивель, поставил себе целью истребить за эту войну 250 русских, евреев, украинцев, всех без разбора. Если каждый солдат убьет столько же, мы истребим Россию в один месяц, все достанется нам, немцам. Я, следуя призыву фюрера, призываю к этой цели всех немцев…»
Записи в дневнике обер-ефрейтора Ганса Риттеля: «12 октября 1941 г. Чем больше убиваешь, тем это легче делается. Я вспоминаю детство. Был ли я ласковым? Едва ли. Должна быть черствая душа. В конце концов мы ведь истребляем русских — это азиаты. Мир должен быть нам благодарным.
Сегодня принимал участие в очистке лагеря от подозрительных. Расстреляли 82 человека. Среди них оказалась красивая женщина, светловолосая, северный тип. О, если бы она была немкой. Мы, я и Карл, отвели ее в сарай. Она кусалась и выла. Через 40 минут ее расстреляли». («Красная звезда», СССР)
01.10.41: Учатся не только солдаты, учатся и офицеры. Дневник лейтенанта Иосифа Кассинга (пол. почта 12337 Е) — целая дипломная работа. Лейтенант вначале беспечен. Он занят одним: как совместить богословскую кафедру с работой на случном пункте. Он пишет: «Что со мной будет? Я ведь намеревался изучать богословье. Но как только я вернусь домой, я перепорчу всех девушек. Это первое, что я сделаю».
Он еще глуп и несведущ. Уроки впереди. И вот начинается обучение русскому языку:
«С другим чувством я пошел на эту войну. Не как на войну с Францией… Меня мучает мысль, что меня убьют.
Много немецких могил и много еще непогребенных немцев. Ах, это ужасно!.. Во Франции было не так…
Русские с утра шлют нам привет. Каждую минуту они стреляют. Боже, что же это такое?
Русские опять обстреляли нас сильным артиллерийским огнем. У нас большие потери.
Я подготовил свой окоп и выложил его соломой. Мне хотелось спросить других: «Видели ли вы когда-нибудь человека, который сам себе выкопал могилу. Боже, помоги мне! Я не могу больше этого слышать, не могу!..»
Лейтенант Иосиф Кассинг тоже не зря провел три месяца на нашей земле. Этот жеребчик стал слезливым и сантиментальным. Он столько наслушался снарядов и бомб, что поумнел, понял, что немецкая армия роет себе у нас могилы. («Красная звезда», СССР)
СЕНТЯБРЬ 1941:
23.09.41: Вот записи ефрейтора Маровитца. С типичной для немца педантичностью Маровитц день за днем описывает события, участником или свидетелем которых он был, сам того не подозревая, что он рисует страшную картину деградации немецкого солдата.
«…Сегодня доставили одного. Допросили и тут же прикончили… Вскоре привели опять одного и двух детей. Их тоже допросили и прикончили».
7 августа Маровитц был в Пскове. В дневнике говорится: «…Потом мы пошли на рыночную площадь. Дело в том, что там вешали двух русских и мы должны были поглядеть на это. Когда я пришел на площадь, там собралась большая толпа. Оба русских болтались на страх другим. С такими долго не рассуждают, их быстро подвесили так, что они сразу задохнулись. Комичное ощущение испытываешь, глядя на это…». («Правда», СССР)
Приводим выдержки из дневников, найденных у немецких солдат и офицеров, убитых в боях. Фашистское отродье с хладнокровием профессиональных убийц описывает свою бандитскую расправу с мирным советским населением. Немецкий солдат Эмиль Гольц, член национал-социалистской партии, пишет: …
28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцов мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды «СС» и сделают то, что не успели сделать мы.
5 июля. В 10 часов мы были в местечке Клецк. Сразу же отправились на поиски добычи. Взламывали двери топорами, ломами. Всех, кого находили в запертых изнутри домах, приканчивали. Кто действовал пистолетом, кто винтовкой, а кое-кто штыком и прикладом. Я предпочитаю пользоваться пистолетом».
Другой фашист-людоед обер-ефрейтор Иоганнес Гердер пишет в своем дневнике:
«25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли уже таким образом деревень десять.
29 августа. В одной деревне мы схватили первых попавшихся 12 жителей и отвели на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу. Славянам нет и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность нам чужда». (Совинформбюро)
20.09.41: Немцы убивают пленных… В дневнике старшего ефрейтора И.Рихтера 4-го батальона 40-го пехотного полка полевая почта 01797 мы находим следующую запись от 1 июля: «60 пленных мы расстреляли у штаба».
Унтер-офицер 735-го дивизиона (3-й армейский корпус Рейхенау) Ганс Юрген Симон записал в своем дневнике 7 августа: «Гофф рассказывает мне случай с одним русским, раненым в голову, которого велено было пристрелить. Солдат, которому приказали застрелить пленного, привел русского к своим товарищами передал им задание, утверждая, что его пистолет не работает. Гофф думает, что этот солдат не мог пересилить себя и расстрелять безоружного раненого».
Немцы пытают пленных. Ефрейтор Цохель из Висбадена полевая почта 22408 В пишет в своем дневнике: «25 июля. Темная ночь, звезд нет. Ночью пытаем русских». («Известия», СССР)
Ефрейтор Рихтер, этот «сантиментальнейший» немец ненавидит своих соратников. Будучи «наблюдательнейшим», он отмечает одно: его коллеги воняют. Он записывает 30 июля: «Эмиль воняет, как хорь», 15 августа: «Все в палатке воняют». Его батальон несет страшные потери. Рихтер записывает 9 августа, что батальон больше не годен для военных действий: столько «туристов» перебито…
Ознакомимся с «наблюдениями» ефрейтора Рихтера:
«1 июля. Мы расстреляли 60 пленных у штаба.
19 июля. Уго нашел в лесу партизана и повесил его».
Но нашим «туристам» и этого мало. Они хотят сенсационных переживаний. 6 июля старший ефрейтор Рихтер записал: «Матула выкопал мертвеца на еврейском кладбище. Гофштетер очищает пальцами череп. Матула кладет его на пень и рубит по нему топором. Я и парашютист достали 2 гусей. У меня сегодня день рождения». («Красная звезда», СССР)
11.09.41: Все кровавые преступления «святых отцов» инквизиции, восточных тиранов, орд Атиллы и Чингисхана бледнеют перед кровавыми оргиями фашистских людоедов. Мрачнейшие страницы истории человечества — ничто в сравнении с ужасами, творимыми гитлеровскими мерзавцами.
О моральном облике фашистской армии свидетельствуют письма и дневники самих солдат фашистской армии. Приведем некоторые примеры. Солдат 435-го немецкого пехотного полка Бертольд Браун в своем дневнике записывал: «28 июля. Сегодня выдался спокойный день. Солдаты шныряют по опустошенным домам и возвращаются с узлами и мешками. По нашим военным законам грабеж — в некотором роде доблесть.
3 августа. Я уже 10 дней в аду, который называется восточным фронтом.Сколько я видел за эти дни убитых немцев! Сегодня обер-лейтенант застрелил Леопольда Штраухмана — отца шестерых детей — за «вредные разговоры». («Известия», СССР)
АВГУСТ 1941:
29.08.41: Вожак «гитлеровской молодежи» Бальдур фон Ширах сказал: «Лучше германская ложь, чем человеческая правда». А один из его выкормышей, ефрейтор Штампе, записал в дневнике: «Сегодня передавали по радио, что три миллиона русских окружены и мы их через неделю всех перебьем. Может быть — вранье, но во всяком случае приятно слушать…» («Красная звезда», СССР)
17.08.41: Владелец записной книжки, старший ефрейтор 12-го полка в Ганновере Альфред Куррле, с немецкой методичностью отмечал свои «подвиги». Он находился во Франции, в Бресте, и оттуда бомбил английские города. Особенно часто его посылали на Плимут. Записи об уничтожении английских домов перемежаются полезными справками: номер воротничка, номер текущего счета, адреса проституток.
Еще шестого августа ефрейтор резвился во французском городке Шартре: запивал индюшку «поммаром». Седьмого его послали на восток — он должен был заменить летчиков, убитых нашими истребителями и артиллеристами. Для нападения на Москву германское командование отбирает СС с хорошим стажем. Куррле был породистым, и он бомбил даже английский крейсер «Эксетер».
Переночевав в разоренной немцами Варшаве, Альфред Куррле 10-го вылетел на Москву. Он записал: «19 часов 43 минуты». Он оставил место, чтобы отметить, когда он вернется. Место осталось чистым — он не вернулся. («Правда», СССР)
09.08.41: Зачинщиками отвратительных насилий над пленными и мирным населением являются германские офицеры. У убитого на Украине германского обер-лейтенанта Краузе был найден дневник, ярко рисующий моральный облик среднего германского офицера. Краузе прошел огнем и мечом Польшу, Францию, Югославию, Грецию и, наконец, явился на Украину. И во всех этих странах записи в походном дневнике похожи одна на другую: это счет насилия, грабежей и хулиганства.
«Скоро я стану интернациональным любовником! — записывает владелец тетради. — Я обольщал крестьянок-француженок, полячек, голландок…». Дальше обер-лейтенант излагает такие детали своих «подвигов», которые не поддаются никакой передаче. «Как быть? — записывает Краузе в Варшаве. — Мне негде хранить коллекции. Вчера я приобрел массивный золотой кубок. Как все это отправить домой Луизе? Она была бы очень рада…».
Свои впечатления об Украине бандит излагает так: «Третий день мы находимся на украинской территории. Чорт подери! Я изнываю от удивления. Где же хваленые красотки? Загадочно. Неужели и они прячутся в лесах с этими проклятыми партизанами?».
И дальше: «Сегодня, наконец, мне удалось отвести душу. Девочка лет 15 была крайне пуглива. Она кусала мне руки. Бедняжка, пришлось ее связать… Мне сказал лейтенант: «За эти подвиги тебе следует дать железный крест». («Правда», СССР)
ИЮЛЬ 1941:
16.07.41: Всем этим воякам смертельно надоела война, хотя из них мало, кто воевал по-настоящему. Хорст Шустер начинает думать, хотя в «памятке» немецкого солдата написано черным по белому: «Немецкий солдат никогда не думает, он повинуется». Тяжело для непривыкшего человека думать, и Шустер пишет: «Нас медленно доводят до сумасшествия».
А Гитлер тем временем подготовляет очередной поход. Идет военная суматоха. Шустер пишет: «Маршировать. Маршировать. Топаешь, как баран, и ничего не знаешь ни о положении, ни о целях. Это неправильно… Похоже на то, что опять что-то начинается. Одни говорят — Испания, другие — Ливия. Во всяком случае не на Англию…»
На месте Гитлера, прочитав такой дневник, я испугался бы — подумать, что унтер Шустер, посредственный человек, повторявший все глупости начальства, вдруг понял, что он «баран»!.. («Красная звезда», СССР)
См. также:
* * * Русские — настоящие скоты?
* * * Фашизм и немецкий солдат: 1942
* * * Письма немецких солдат и офицеров
* * * Фашизм и немецкий офицер: 1941-1945
* * * Фашистский плен — это зверства, мучения и пытки
______________________________________________________
Как бешеный щенок Гитлер грязным носом ищет («Красная звезда», СССР)
Немцы не настолько глупы, чтобы верить («The New York Times», США)
«Хромой урод Геббельс своим блудливым языком…» («Правда», СССР)
Армия Адольфа Гитлера порхает как балерина («Time», США)
«Правда», СССР (Спецархив)
«Известия», СССР (Спецархив)
«Красная звезда», СССР (Спецархив)
«The New York Times», США (Спецархив)
«The Times», Великобритания (Спецархив)
«The Guardian», Великобритания (Спецархив)
«Gazette de Lausanne», Швейцария (Спецархив)
Публичный дом вместо семьи — такова скотская мораль гитлеровцев! («Красная звезда», СССР)
Да, не похожи теперешние речи нацистских жаб на хвастливое кваканье 2 года назад («Известия», СССР)
Предлагаемый читателям материал представляет собой выдержки из дневников, писем и воспоминаний немецких солдат, офицеров и генералов, впервые столкнувшихся с русским народом в годы Отечественной войны 1941–1945 годов. По существу, перед нами свидетельства массовых встреч народа с народом, России с Западом, которые не теряют своей актуальности и в наши дни.
Немцы о русском характере
Из этой борьбы против русской земли и против русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносят плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушение и смерть! Здесь мы боремся не против людей, а против природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днём становится мне всё милее.
Лейтенант К. Ф. Бранд
Они думают иначе, чем мы. И не трудись — русского ты всё равно никогда не поймёшь!
Офицер Малапар
Я знаю, как рискованно описывать нашумевшего «русского человека», это неясное видение философствующих и политиканствующих литераторов, которое очень пригодно для того, чтобы его, как платяную вешалку, обвешивать всеми сомнениями, которые возникают у человека с Запада, чем дальше он продвигается на Восток. Всё же этот «русский человек» не только литературная выдумка, хотя и здесь, как и всюду, люди различны и к общему знаменателю неприводимы. Лишь с этой оговоркой будем мы говорить о русском человеке.
Пастор Г. Голлвицер
Они так многосторонни, что почти каждый из них описывает полный круг человеческих качеств. Среди них можно найти всяких, от жестокого грубияна до Святого Франциска Ассизского. Вот почему их нельзя описать несколькими словами. Чтобы описать русских, надо использовать все существующие эпитеты. Я могу о них сказать, что они мне нравятся, они мне не нравятся, я перед ними преклоняюсь, я их ненавижу, они меня трогают, они меня пугают, я ими восхищаюсь, они во мне вызывают отвращение!
А. Орме
Менее вдумчивого человека такой характер выводит из себя и заставляет воскликнуть: Незаконченный, хаотический, непонятный народ!
Майор К. Кюнер
Немцы о России
Россия лежит между Востоком и Западом — это старая мысль, но я не могу сказать ничего нового об этой стране. Полумрак Востока и ясность Запада создали этот двойственный свет, эту хрустальную ясность разума и загадочную глубину души. Они находятся между духом Европы, сильным по форме и слабым в углублённом созерцании, и духом Азии, который лишён формы и ясных очертаний. Я думаю, их души влечёт больше Азия, но судьба и история — и даже эта война — приближает их к Европе. И так как здесь, в России, всюду много не поддающихся учёту сил, даже в политике и хозяйстве, то не может быть единого мнения ни о её людях, ни о их жизни… Русские всё измеряют расстоянием. Они всегда должны с ним считаться. Здесь часто родственники живут далеко друг от друга, солдаты с Украины служат в Москве, студенты из Одессы учатся в Киеве. Здесь можно ехать часами, никуда не приехав. Они живут в пространстве, как звёзды в ночном небе, как моряки на море; и так, как необъятен простор, так же безграничен и человек, — всё у него в руках, и ничего у него нет. Широта и простор природы определяют судьбу этой страны и этих людей. На больших просторах медленнее протекает история.
Майор К.Кюнер
Это мнение находит подтверждение и в других источниках. Немецкий штабной солдат, сравнивая Германию и Россию, обращает внимание на несоизмеримость этих двух величин. Немецкое наступление на Россию представилось ему соприкосновением ограниченного с безграничным.
Сталин является властелином азиатской безграничности — это враг, с которым силам, наступающим из ограниченных, расчленённых пространств, не справиться…
Солдат К. Маттис
Дальше он говорит о том, с каким невероятным незнанием и непониманием страны немецкое командование вело войну с Россией.
Мы вступили в бой с врагом, которого мы, находясь в плену европейских жизненных понятий, вообще не понимали. В этом рок нашей стратегии, она, строго говоря, совершенно случайна, как приключение на Марсе.
Солдат К. Маттис
Немцы о милосердии русских
Необъяснимость русского характера и поведения нередко ставила в тупик немцев. Русские оказывают гостеприимство не только в своих домах, они выходят навстречу с молоком и хлебом. В декабре 1941 года при отступлении из Борисова в одной оставленной войсками деревне старушка вынесла хлеб и кувшин молока. «Война, война», — повторяла она в слезах. Русские с одинаковым добродушием относились и к побеждающим, и к побеждённым немцам. Русские крестьяне миролюбивы и добродушны… Когда мы во время переходов испытываем жажду, мы заходим в их избы, и они дают нам молоко, будто паломникам. Для них каждый человек нуждающийся. Как часто я видел русских крестьянок, голосивших над ранеными немецкими солдатами, как будто это были их собственные сыновья…
Майор К. Кюнер
Странным кажется отсутствие вражды у русской женщины к солдатам той армии, с которой борются её сыновья: Старая Александра из крепких ниток… вяжет мне носки. Кроме того, добродушная старуха варит картофель для меня. Сегодня в крышке моего котелка я нашел даже кусок солёного мяса. Вероятно, у неё есть где-то спрятанные запасы. Иначе не понять, как эти люди здесь живут. В сарае у Александры стоит коза. Коров у многих нет. И при всем том эти бедные люди делятся своим последним добром с нами. Делают ли они это из страха или действительно у этого народа врождённое чувство самопожертвования? Или же они это делают по добродушию или даже из любви? Александра, ей 77 лет, как она мне сказала, безграмотна. Она не умеет ни читать, ни писать. После смерти мужа она живёт одна. Трое детей умерли, остальные трое уехали в Москву. Ясно, что оба ее сына в армии. Она знает, что мы против них сражаемся, и всё-таки она для меня вяжет носки. Чувство вражды ей, вероятно, незнакомо.
Санитар Михельс
В первые месяцы войны деревенские женщины… спешили с едой для военнопленных. «О, бедные!» — приговаривали они. Они также приносили пищу для немецких конвоиров, сидящих в центре небольших скверов на скамейках вокруг белых статуй Ленина и Сталина, сброшенных в грязь…
Офицер Малапарт
Ненависть в течение продолжительного времени… не в русском характере. Это особенно ясно на примере того, как быстро исчез психоз ненависти у простых советских людей по отношению к немцам во время Второй мировой войны. При этом сыграло роль… сочувствие, материнское чувство русской сельской женщины, а также молодых девушек по отношению к пленным. Западноевропейская женщина, встретившаяся с Красной Армией в Венгрии, удивляется: «Разве это не странно — большинство из них не испытывают никакой ненависти даже к немцам: откуда у них берётся эта непоколебимая вера в человеческое добро, это неисчерпаемое терпение, эта самоотверженность и кроткая покорность…
А.Орме
Немцы о русской жертвенности
Жертвенность не раз отмечена немцами в русских людях. От народа, официально не признающего духовных ценностей, как будто нельзя ждать ни благородства, ни русский характер, ни жертвенности. Однако немецкий офицер поражён при допросе пленной партизанки:
Неужели можно требовать от человека, воспитанного в материализме, так много жертвенности ради идеалов!
Майор К. Кюнер
Вероятно, это восклицание можно отнести ко всему русскому народу, по-видимому сохранившему в себе эти черты, несмотря на ломку внутренних православных устоев жизни, и, по-видимому, жертвенность, отзывчивость и подобные им качества характерны для русских в высокой степени. Они отчасти подчеркиваются отношением самих русских к западным народам.
Как только русские входят в контакт с западными людьми, они их коротко определяют словами «сухой народ» или «бессердечный народ». Весь эгоизм и материализм Запада заключен в определении «сухой народ»
А. Орме
Выносливость, душевная сила и в то же время покорность также обращают на себя внимание иностранцев.
Русский народ, особенно больших просторов, степей, полей и сёл, является одним из наиболее здоровых, радостных и умудрённых на земле. Он способен сопротивляться власти страха с согнутой спиной. В нём столько веры и древности, что из него, вероятно, может изойти самый справедливый порядок в мире»
Солдат Матисс
Пример двойственности русской души, в которой сочетаются и жалость, и жестокость одновременно:
Когда уже в лагере пленным дали супу и хлеба, один русский отдал кусок от своей порции. Так же поступили и многие другие, так что перед нами оказалось столько хлеба, что мы не могли его съесть… Мы только качали головами. Кто их может понять, этих русских? Одних они расстреливают и могут даже над этим презрительно смеяться, другим они дают вволю супу и делятся с ними даже своей собственной дневной порцией хлеба.
Немка М. Гертнер
Присматриваясь ближе к русским, немец вновь отметит их резкие крайности, невозможность их полностью постигнуть:
Русская душа! Она переходит от нежнейших, мягких звуков до дикого фортиссимо, трудно только эту музыку и особенно моменты её перехода предугадать… Слова одного старого консула остаются символичными: «Я недостаточно знаю русских — я живу среди них всего тридцать лет.
Генерал Швеппенбург
Немцы о недостатках русских
От самих же немцев мы слышим объяснение тому, что нередко русских упрекают в склонности к воровству.
Кто пережил послевоенные годы в Германии, тот, как и мы в лагерях, убедился, что нужда разрушает сильное чувство собственности даже у людей, которым воровство было чуждо с детства. Улучшение жизненных условий быстро исправило бы этот недостаток у большинства, и то же случилось бы и в России, как это было до большевиков. Не шаткие понятия и не появившееся под влиянием социализма недостаточное уважение к чужой собственности заставляют людей воровать, а нужда.
Военнопленный Голлвицер
Чаще всего беспомощно спрашиваешь себя: почему здесь не говорят правды? …Это можно было бы объяснить тем, что русским крайне трудно сказать «нет». Их «нет», правда, прославилось во всем мире, однако это, кажется, больше советская, чем русская особенность. Русский всеми силами избегает необходимости отказа в какой-либо просьбе. Во всяком случае, когда у него зашевелится сочувствие, а это у него бывает нередко. Разочаровать нуждающегося человека кажется ему несправедливым, во избежание этого он готов на любую ложь. А там, где отсутствует сочувствие, ложь является, по крайней мере, удобным средством избавить себя от надоедливых просьб.
Военнопленный Голлвицер
У того же автора мы находим попытку объяснить распространённое в советской армии пристрастие к водке:
В Восточной Европе матушка-водка веками исполняет большую службу. Она обогревает людей, когда им холодно, сушит их слёзы, когда им грустно, обманывает желудки, когда они голодны, и даёт ту каплю счастья, которая каждому в жизни необходима и которую трудно получить в полуцивилизованных странах. В Восточной Европе водка — это театр, кино, концерт и цирк, она заменяет книги для безграмотных, делает героев из малодушных трусов и является тем утешением, которое заставляет забыть все заботы. Где в мире найти другую такую йоту счастья, причем такую дешёвую?
А. Орме
Народ… ах да, прославленный русский народ!.. Я несколько лет производил выдачу заработной платы в одном рабочем лагере и соприкасался с русскими всех слоев. Есть среди них прекрасные люди, но здесь почти невозможно остаться безупречно честным человеком. Я постоянно поражался, что под таким давлением этот народ сохранил столько человечности во всех отношениях и столько естественности. У женщин это заметно ещё больше, чем у мужчин, у старых, конечно, больше, чем у молодых, у крестьян больше, чем у рабочих, но нет слоя, в котором бы это совсем отсутствовало. Это чудесный народ, и он заслуживает, чтобы его любили.
Военнопленный Голлвицер
По пути из русского плена домой в памяти немецкого солдата-священника всплывают впечатления последних лет в русском плену.
Русский может быть резким, и тогда он не знает меры. И всё же он в высшей степени добродушен и способен поделиться последним куском хлеба. В этой полярности его характера лежит загадка русского человека и его непонятная для нас особенность, не поддающаяся никакому учёту. Это народ от природы здоровый и цельный… я научился прежде всего ценить этот народ.
Военный священник Франц
Немцы о русских женщинах
О высокой нравственности и морали русской женщины можно написать отдельную главу. Иностранные авторы оставили ей ценный памятник в своих воспоминаниях о России. На немецкого доктора Ейриха произвели глубокое впечатление неожиданные результаты осмотра: 99 процентов девушек в возрасте от 18 до 35 лет оказались девственницами… Он думает, что в Орле было бы невозможно найти девушек для публичного дома.
Голоса женщин, в особенности девушек, собственно немелодичны, однако приятны. В них скрыта какая-то сила и радость. Кажется, что слышишь звенящей какую-то глубокую струну жизни. Кажется, что конструктивные схематические изменения в мире проходят мимо этих сил природы, их не касаясь…
Писатель Юнгер
Между прочим, мне рассказывал штабной врач фон Гревениц, что во время медицинского осмотра преобладающее большинство девушек оказались девственницами. Это видно также по физиономиям, но трудно сказать, можно ли прочесть по лбу или по глазам — это блеск чистоты, которой окружено лицо. Его свет не имеет в себе мерцания деятельной добродетели, а скорее напоминает отражение лунного света. Однако как раз поэтому чувствуешь большую силу этого света…
Писатель Юнгер
О женственных русских женщинах (если я могу так выразиться) у меня создалось впечатление, что они своей особой внутренней силой держат под моральным контролем тех русских, которых можно считать варварами.
Военный священник Франц
Слова другого немецкого солдата звучат заключением к теме о нравственности и достоинстве русской женщины:
Что рассказала нам пропаганда о русской женщине? И какой мы её нашли? Я думаю, что вряд ли найдётся немецкий солдат, побывавший в России, который не научился бы ценить и уважать русскую женщину.
Солдат Михельс
Описывая девяностолетнюю старуху, которая в течение своей жизни ни разу не покинула своей деревни и поэтому не знала мира, находящегося вне деревни, немецкий офицер говорит:
Я думаю даже, что она гораздо более счастлива, чем мы: она полна счастьем жизни, протекающей в непосредственной близости к природе; она счастлива неисчерпаемой силой своей простоты.
Майор К.Кюнер
О простых, цельных чувствах у русских находим в воспоминаниях другого немца.
Я разговариваю с Анной, старшей дочерью, — пишет он. — Она еще не замужем. Почему она не оставит эту бедную землю? — спрашиваю я её и показываю фотографии из Германии. Девушка показывает на свою мать и на сестёр и объясняет, что ей лучше всего среди близких. Мне кажется, что у этих людей есть только одно желание: любить друг друга и жить для своих ближних.
Килер
Немцы о русской простоте, уме и таланте
Немецкие офицеры иногда не знают, как отвечать на немудрёные вопросы рядовых русских людей.
Генерал со своей свитой проезжает мимо русского пленного, пасущего овец, предназначенных для немецкой кухни. — «Вот глупа, — начал пленный излагать свои мысли, — но мирная, а люди, господин? Почему люди столь немирны? Почему они убивают друг друга?!»… На его последний вопрос мы не смогли ответить. Его слова шли из глубины души простого русского человека.
Генерал Швеппенбург
Непосредственность и простота русских заставляют немца воскликнуть:
Русские не вырастают. Они остаются детьми… Если вы посмотрите на русскую массу с этой точки зрения, вы и поймёте их, и простите им многое.
Килер
Близостью к гармоничной, чистой, но и суровой природе иностранные очевидцы пытаются объяснить и храбрость, и выносливость, и нетребовательность русских.
Храбрость русских основана на их нетребовательности к жизни, на их органической связи с природой. А природа эта говорит им о лишениях, борьбе и смерти, которым подвержен человек.
Майор К.Кюнер
Нередко немцы отмечали исключительную работоспособность русских, способность их к импровизации, сметливость, приспособляемость, любопытство ко всему, и особенно к знаниям.
Чисто физическая работоспособность советских рабочих и русской женщины стоит вне всякого сомнения.
Генерал Швеппенбург
Особенно следует подчеркнуть искусство импровизации у советских людей, всё равно, чего бы это ни касалось.
Генерал Фреттер-Пико
О сметливости и проявляемом русскими интересе ко всему:
Большинство из них проявляет интерес ко всему гораздо больший, чем наши рабочие или крестьяне; они все отличаются быстротой восприятия и практическим умом.
Унтер-офицер Гогофф
Переоценка приобретённых в школе знаний часто является препятствием для европейца в его понимании «необразованного» русского… Поразительным и благотворным явилось для меня, как учителя, открытие, что человек без всякого школьного образования может разбираться в самых глубоких проблемах жизни истинно по-философски и при этом обладает такими знаниями, в которых ему может позавидовать какой-нибудь академик европейской известности… У русских прежде всего отсутствует эта типично европейская усталость перед проблемами жизни, которую мы часто только с трудом преодолеваем. Их любознательность не знает пределов… Образованность настоящей русской интеллигенции напоминает мне идеальные типы людей ренессанса, уделом которых была универсальность знаний, не имеющая ничего общего, «обо всём понемножку.
Швейцарец Юкер, проживший в России 16 лет
Другой немец из народа удивлён знакомством молодой русской с отечественной и иностранной литературой:
Из разговора с 22-летней русской, которая закончила только народную школу, я узнал, что она знала Гёте и Шиллера, не говоря уже о том, что она хорошо разбиралась в отечественной литературе. Когда я по этому поводу выразил своё удивление д-ру Гейнриху В., который знал русский язык и лучше понимал русских, он справедливо заметил: «Разница между немецким и русским народом заключается в том, что мы держим наших классиков в роскошных переплётах в книжных шкафах и их не читаем, в то время как русские печатают своих классиков на газетной бумаге и издают изданиями, но зато несут их в народ и читают.
Военный священник Франц
О талантах, способных проявляться даже в невыгодной обстановке, свидетельствует пространное описание немецким солдатом концерта, устроенного в Пскове 25 июля 1942 года.
Я сел сзади среди деревенских девушек в пёстрых ситцевых платьях… Вышел конферансье, прочёл длинную программу, сделал ещё длиннее объяснение к ней. Затем двое мужчин, по одному с каждой стороны, раздвинули занавес, и перед публикой предстала очень бедная декорация к опере Корсакова. Один рояль заменял оркестр… Пели главным образом две певицы… Но произошло нечто такое, что было бы не по силам ни одной европейской опере. Обе певицы, полные и уверенные в себе, даже в трагических моментах пели и играли с большой и ясной простотой… движения и голос сливались воедино. Они поддерживали и дополняли друг друга: под конец пели даже их лица, не говоря уже о глазах. Убогая обстановка, одинокий рояль, и, однако же, была полнота впечатления. Никакой блестящий реквизит, никакая сотня инструментов не смогли бы способствовать лучшему впечатлению. После этого появился певец в серых полосатых брюках, бархатном пиджаке и в старомодном стоячем воротничке. Когда, так разодетый, он с какой- то трогательной беспомощностью вышел на середину сцены и трижды поклонился, в зале среди офицеров и солдат послышался смех. Он начал украинскую народную песню, и, как только раздался его мелодичный и мощный голос, зал замер. Несколько простых жестов сопровождали песню, а глаза певца делали её видимой. Во время второй песни вдруг во всём зале потух свет. В нём господствовал только голос. В темноте он пропел около часа. По окончании одной песни русские деревенские девушки, сидевшие за мной, передо мной и рядом, повскакивали и начали аплодировать и топать ногами. Началась суматоха долго не прекращавшихся аплодисментов, как будто тёмная сцена была залита светом фантастических, немыслимых пейзажей. Я ни слова не понял, но я всё видел.
Солдат Маттис
Народные песни, отражающие характер и историю народа, больше всего обращают на себя внимание очевидцев.
В настоящей русской народной песне, а не в сентиментальных романсах отражена вся русская «широкая» натура с её нежностью, дикостью, глубиной, душевностью, близостью к природе, весёлым юмором, бесконечным исканием, грустью и сияющей радостью, а также с их неумирающей тоской по красивому и доброму.
Юкер
Немецкие песни наполнены настроением, русские — рассказом. В своих песнях и хорах Россия обладает большой мощью.
Майор К. Кюнер
Немцы о вере русских
Яркий пример такого состояния представляет для нас сельская учительница, которую хорошо знал немецкий офицер и которая, по-видимому, поддерживала постоянную связь с ближайшим партизанским отрядом.
Ия говорила со мной о русских иконах. Имена великих иконописцев здесь неизвестны. Они посвятили свое искусство благочестивому делу и остались в неизвестности. Всё личное должно отступить перед требованием святого. Фигуры на иконах бесформенные. Они производят впечатление неизвестности. Но они и не должны иметь красивых тел. Рядом со святым телесное не имеет никакого значения. В этом искусстве было бы немыслимо, чтобы красивая женщина являлась моделью Мадонны, как это было у великих итальянцев. Здесь это было бы кощунством, так как это ведь человеческое тело. Ничего нельзя знать, всему следует верить. Вот в чём секрет иконы. «Ты веришь в икону?» Ия не отвечала. «Зачем ты тогда её украшаешь?» Она бы, конечно, могла ответить: «Я не знаю. Иногда я это делаю. Мне делается страшно, когда я этого не делаю. А иногда мне просто хочется это делать». Какой раздвоенной, беспокойной должна ты быть, Ия. Тяготение к Богу и возмущение против Него в одном и том же сердце. «Во что же ты веришь?» — «Ни во что».— Она сказала это с такой тяжестью и глубиной, что у меня осталось впечатление, что эти люди принимают так же неверие свое, как веру. Отпавший человек и дальше несёт в себе старое наследие смирения и веры.
Майор К. Кюнер
Русских трудно сравнить с другими народами. Мистицизм в русском человеке продолжает ставить вопрос смутному понятию о Боге и остаткам христианско-религиозного чувства.
Генерал Швеппенбург
О молодёжи, ищущей смысла жизни, не удовлетворяющейся схематичным и мёртвым материализмом, находим и другие свидетельства. Вероятно, путь комсомольца, попавшего в концлагерь за распространение Евангелия, стал путём некоторой части русской молодёжи. В очень бедном материале, который опубликован очевидцами на Западе, мы находим три подтверждения того, что православная вера в какой-то степени передалась старшим поколениям молодёжи и что малочисленные и, несомненно, одинокие молодые люди, которые обрели веру, иногда готовы мужественно отстаивать её, не страшась ни заключения, ни каторги. Вот довольно обстоятельное свидетельство одной немки, вернувшейся на родину из лагеря в Воркуте:
Меня очень поразили целостные личности этих верующих. Это были крестьянские девушки, интеллигенты разных возрастов, хотя преобладала молодёжь. Они предпочитали Евангелие от Иоанна. Знали его наизусть. Студенты жили с ними в большой дружбе, обещали им, что в будущей России будет полнейшая свобода и в религиозном отношении. То, что многих из русской молодёжи, уверовавших в Бога, ждал арест и концентрационный лагерь, подтверждается немцами, вернувшимися из России уже после Второй мировой войны. Они встречали в концлагерях верующих людей и описывают их так: Мы завидовали верующим. Мы их считали счастливыми. Верующих поддерживала их глубокая вера, она же помогала им с лёгкостью переносить все тяжести лагерной жизни. Никто, например, не мог заставить их в воскресенье выйти на работу. В столовой перед обедом они обязательно молятся… Они молятся всё своё свободное время… Такой верой нельзя не восхищаться, ей нельзя не завидовать… Каждый человек, будь то поляк, немец, христианин или же еврей, когда обращался за помощью к верующему, всегда получал её. Верующий делился последним куском хлеба….
Вероятно, в отдельных случаях верующие завоевали уважение и сочувствие не только у заключённых, но и у лагерного начальства:
В их бригаде было несколько женщин, которые, будучи глубоко религиозными, отказывались работать в большие церковные праздники. Начальство и охрана мирились с этим и не выдавали их.
Символом России военного времени может послужить следующее впечатление немецкого офицера, случайно вошедшего в выгоревшую церковь:
Мы входим, как туристы, на несколько минут в церковь через открытую дверь. На полу лежат обгорелые балки и обломки камней. От сотрясений или от пожара осыпалась со стен штукатурка. На стенах появились краски, заштукатуренные фрески, изображающие святых, и орнаменты. И посреди развалин, на обугленных балках стоят две крестьянки и молятся.
Майор К. Кюнер
—————————
Подготовка текста — В. Дробышев. По материалам журнала «Славянка»
Начало войны. До победы еще почти долгих четыре года. Любопытно перечитывать письма немецких солдат, наблюдать за тем, как меняется их характер, от бравады до начинающейся паники. Читайте. Интересно.
Унтер-офицер Гельмут Колаковски:
«Поздним вечером наш взвод собрали в сараях и объявили: «Завтра нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом». Лично я был просто поражен, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я все время вспоминал тот выпуск «Дойче вохеншау», который видел дома и в котором сообщалось о заключенном договоре. Я не мог и представить, как это мы пойдем войной на Советский Союз».
Ефрейтор Эрих Шютковски:
«Лично я, бросив взгляд на карту, на все эти просторы, задумался, мне вспомнилась участь Наполеона, постигшая его в России. Но я вскоре об этом позабыл. Позади было столько побед, что никто из нас всерьез не задумывался о поражении».
«Все это кончится через каких-нибудь три недели, нам было сказано, другие были осторожнее в прогнозах — они считали, что через 2-3 месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками?Л с Францией? Ты что, забыл?»
Военный водитель Бенно Цайзер.
«Наступление продолжается. Мы непрерывно продвигаемся вперед по территории противника, приходится постоянно менять позиции. Ужасно хочется пить. Нет времени проглотить кусок. К10утра мы были уже опытными, обстрелянными бойцами, успевшими немало повидать: брошенные неприятелем позиции, подбитые и сгоревшие танки и машины, первые пленные, первые убитые русские».
Унтер-офицер Гельмут Пабст.
«Мы начали войну на Востоке, не разделавшись с той, что шла на Западе. А ведь однажды война на два фронта уже имела печальные последствия для Германии».
Лейтенант из 74-й пехотной дивизии:
«Я уже сейчас могу сказать, что месяца через полтора, от силы два, флаг со свастикой будет реять над московским Кремлем. Более того, в этом году мы покончим с Россией и уложим на лопатки «томми»… Да! Ни для кого не секрет, что месяц спустя наш непобедимый вермахт будет стоять у ворот Москвы. До Москвы от Сувалок — всего ничего, каких-нибудь 1000 километров. От нас всего лишь требуется еще один блицкриг. Только мы можем так наступать. Вперед, вперед и только вперед, за нашими танками пойдем мы, обрушивая на русских пули, осколки и снаряды. Большего от нас никто не требует».
Артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер:
«5 самый первый день, едва только мы пошли в атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные с ней ужасы».
Карл Фукс, командир танка 25-го танкового полка:
«Вчера, как и позавчера, мне удалось подбить в общей сложности два вражеских танка! Так что не за горами и первая боевая награда. На войне, на самом деле, не так уж и страшно, ясно одно: русские бегут, как зайцы, а мы их подгоняем. Все мы верим в скорую и окончательную победу!»
Лейтенант Гейнц Кноке, пилот истребителя Me-109:
«Эффект внезапности был полнейшим. Одно из казарменных зданий занялось ярким пламенем. Взрывы сдирали брезент с грузовиков, переворачивали их. Внизу все походило на растревоженный муравейник, русские метались кто куда. Сыны Сталина в одних подштанниках бежали под деревья в поисках укрытия».
Начальник штаба ОКВ Гальдер:
«После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям».
«Вдруг головы всех словно по команде повернулись направо. Мы увидели первого за эту кампанию убитого русского, словно воплощавшего собой всю разрушительную силу войны. Монголоидное лицо, изуродованное в бою, разодранное обмундирование, голый живот, весь в ранах от осколков. Колонна, чуть замедлившая движение, вновь устремилась вперед. Я, под впечатлением только что увиденного, откинулся на сиденье».
Лейтенант Гельмут Ритген:
«В плен никто не сдавался, поэтому и пленных практически не было. Между прочим, наши танки довольно быстро расстреляли весь боекомплект, а такого не случалось нигде — нив Польше, ни во Франции».
Майор граф Иоганн фон Кильманзег
«Сначала бои, завязавшиеся непосредственно у границы, — они носили крайне ожесточенный характер. Потом нам пришлось затратить много усилий у «линии Сталина» — укрепленной линии русских. Геббельс постоянно говорил о разгроме противника, но ничего такого и в помине не было».
Корреспондент Артур Гримм:
«Враг, будучи не в состоянии удержать нас, постоянно пытается вовлечь нас в крупные сражения. Но нас всегда заблаговременно предупреждали о его намерениях, и мы обходили его в ходе ночных маршей».
«И хотя танкисты не замечали пехоты в открытом поле, она была, советские пехотинцы прятались в пшенице, так что заметить их было крайне трудно или вовсе невозможно».
Лейтенант Гельмут Ритген:
«…в корне изменилось само понятие ведения танковой войны, машины «КВ» ознаменовали совершенно иной уровень вооружений, бронезащиты и веса танков. Немецкие танки вмиг перешли в разряд исключительно противопехотного оружия… Отныне основной угрозой стали неприятельские танки, и необходимость борьбы с ними потребовала нового вооружения — мощных длинноствольных пушек большего калибра».
Майор граф Иоганн фон Кильманзег:
«На уровне дивизии мы имели возможность убедиться, впервые за всю эту войну, что опасность поражения вполне реальна. Это был один из тяжелейших моментов, которые мне пришлось пережить за годы войны».
Военный корреспондент Артур Гримм:
«Впереди простирается равнина, кое-где перерезанная невысокими взгорьями. Редкие деревца, небольшие рощицы. На листьях деревьев лежит толстый слой пыли, придающий им странный вид в лучах палящего солнца. Здесь, в сельской местности, преобладают три цвета — бурый, серый и зеленый, изредка разбавленные золотистой желтизной ржи. И надо всем этим клубы дыма вздымаются к небу от подбитых танков и догорающих деревень.
Редколесье и необозримые поля пшеницы, внешне мирные, таят в себе угрозу для нас. Выстрела можно ожидать из-за каждого деревца или кустика, из гущи колосьев».
Артиллерист противотанкового батальона:
«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»
Военный корреспондент Бернд Оверхюз:
«Что произошло? Оказывается, один советский танк и грузовик каким-то образом оказались в колонне немцев. Судя по всему, они некоторое время ехали параллельно, после него решили открыть по нам огонь из счетверенного пулемета, установленного в кузове. Отрывистая команда одного из офицеров восстановила порядок. И танк, и грузовик были подожжены и выведены, таким образом, из строя».
Унтер-офицер Роберт Рупп:
«Мнения относительно необходимости расстреливать комиссаров диаметрально расходились. Был случай, когда батальон мотоциклистов расстрелял жителей одной деревни, включая женщин и детей. Перед этим их заставили самих выкопать для себя могилы. Это произошло потому, что жители этого села помогали русским организовать засаду, в которой погибли несколько наших мотоциклистов».
Один германский офицер военному корреспонденту Курицио Малапарте:
«Он рассуждал, как солдат, избегая эпитетов и метафор, ограничиваясь лишь аргументацией, непосредственно имевшей отношение к обсуждаемым вопросам. «Мы почти не брали пленных, — рассказывал он, — потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…»
Лейтенант Хорст Цобель:
«Бывало, что мы круглыми сутками не вылезали из танков. Нет, нет, не подумайте, что мы действительно в течение 24 часов вели непрерывные бои, нет. Конечно, случались паузы, когда можно было полчаса прикорнуть. Спали либо в танках, там было тепло от двигателя. А иногда и вырывали окопчики под танками и укладывались туда, так было спокойнее, по крайней мере, можно было не опасаться ночных бомбардировщиков».
Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии:
«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».
Фон Бок:
«Подумывают даже о том, чтобы остановить танковые группировки. Если это произойдет, то будет означать отказ от доставшейся нам большой кровью победы в только что от-гремевшей битве; это будет означать и передышку для русских, что позволит им создать на перешейке Орша—Витебск оборонительный фронт, иными словами, это будет непоправимой ошибкой! По моему мнению, мы и так слишком увлеклись выжиданием».
Военный летчик Ганс-Август Фовинкель:
«Смоленск — ставший в свое время местом гибели великого завоевателя; Березина, где и довершился разгром. Стоило мне произнести про себя эти два названия, как я почувствовал, будто заглянул в глубины истории. Но историческим событиям того периода не суждено повториться, их смысл и значение ныне уже совершенно другие».
Гауптштурмфюрер Клинтер:
«Над нами со свистом продолжали проноситься снаряды, разрываясь в гуще врага. В воздух летели изувеченные тела и винтовки…»
«Это не имело ни малейшего смысла. Раненые русские валялись по обе стороны шоссе. Их третья по счету атака захлебнулась, и от криков тяжелораненых у меня кровь в жилах стыла!»
Военный врач Коралл:
«Русские, выбравшись из кювета, поползли к нам и начали бросать в нас гранаты. Мы выстрелами из пистолетов припугнули их, затем стали пробираться к своим».
«Они сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, — и погибали десятками».
Фон Бок:
«Они надвигались на нас без артподготовки, даже без офицеров во главе наступавших. Вопя осипшими глотками, они неслись вперед, и земля дрожала от топота их сапожищ. Мы подпустили их метров на 50, после чего открыли огонь, кося их рядами. Трупы громоздились друг на друга. Разбившись на небольшие группы, они, даже не пытаясь использовать рельеф местности, не прикрываясь, хотя местность вполне позволяла, двигались прямо на наши пули. Раненые кричали, но все-таки продолжали отстреливаться. Атаковавшие устремлялись вперед волнами, упираясь в груды тел».
Рядовой Менк:
«Орудие приходилось заряжать постоянно, только мелькают руки заряжающего. Приходилось периодически менять перегретые стволы орудия — для этого расчет вынужден был вылезать за бронированный щиток. Раскаленный ствол вытаскивали голыми руками, отчего ладони покрывались волдырями ожогов. Повсюду мелькали руки, эти постоянные крики подать заряды, люди не слышали их, оттого что глохли от выстрелов… за всем этим на страх уже просто времени не хватало — мы были вынуждены вести огонь беспрерывно, потому что русские метр за метром неудержимо приближались».
Унтер-офицер Вильгельм Прюллер:
«Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!»
Директива за подписью Йодля и Браухича:
«Капитуляция Ленинграда или в будущем Москвы не будут приняты, даже в случае, если таковые буду предложены неприятельской стороной».
Иоганнес Хаферкамп, пехотинец, воевавший под Ленинградом, после войны в сжатой форме сформулировал дилемму:
«Русские прекрасно понимали, что немцы наглухо закрыли все выходы из города, создав вокруг Ленинграда кольцо блокады. Таким образом, все его жители оказались в положении приговоренных к смертной казни через голод и болезни. Какие меры следовало предпринять Красной Армии для прорыва кольца окружения города? И какие меры планируют принять русские для обеспечения жителей хотя бы минимумом продуктов питания ? Все дело в том, что население было обречено на вымирание, именно это и входило в планы нашего верховного командования».
Артиллерист Вернер Адамчик:
«Если ему верить, все оказалось мрачнее некуда. Красные бьются насмерть, несмотря ни на какие потери. Хотя наступление идет быстрыми темпами, все равно непонятно, когда и чем все это закончится, к тому же у русских больше людей, намного больше».
«Я сразу понял, что они боролись до конца и отступать не собирались. Если это не героизм, то что же? Неужели одни только комиссары гнали их на смерть? Как-то не похоже. Не видно было среди них комиссарских трупов».
Военный корреспондент Феликс Лютцендорф, служивший в эсэсовских частях на Украине, писал:
«Это бескрайняя страна под бескрайним небом с уходящими в бесконечность дорогами. Все города и села здесь похожи друг на друга. Все население одинаково — одинаковые женщины и дети, стоящие по обочинам дорог, у одинаковых колодцев, у одинаковых скотных дворов… Стоит колонне съехать с дороги на поле, приходится ежеминутно сверяться с компасом, ты ощущаешь себя мореплавателем в необозримом океане».
Рядовой Гюнтер ван Сохевен:
«Здесь нет никаких внятных ориентиров, одна только бесконечность. А противников все больше. И встречается он все чаще, несмотря на приносимые нами жертвы».
Танкист Карл Фукс:
«Тут не увидишь мало-мальски привлекательного, умного лица. Сплошная дичь, забитость, ни дать ни взять — дебилы. И вот эта мразь под предводительством жидов и уголовников намеревалась подмять под себя Европу и весь остальной мир. Слава богу, наш фюрер Адольф Гитлер не допустил этого».
Рядовой Герман Хайс:
«Русский солдат ткнул меня штыком в грудь… потом еще раз семь в спину. Я лежал неподвижно, как труп. Русские подумали, что прикончили меня… Я слышал стоны моих товарищей и тут же потерял сознание».
Один солдат в письме своему бывшему школьному учителю:
«Разница между тем, что вы мне внушали, и тем, что мне здесь приходится видеть и переживать, огромная. И я просто не в состоянии описать здешнюю обстановку, не испытывая конфликта со своей совестью».
Командир 4-го пехотного полка СС «Дер фюрер»:
«Кампания на Востоке начиналась весьма сурово. Мы были твердо убеждены в необходимости этой великой битвы, мы все верили нашим вождям, в нашу мощь, мы не сомневались в том, что выйдем из этой схватки победителями. Однако, невзирая на наше доверие, на нашу веру в себя и свои силы, червь сомнения заполз в наши души, когда мы — ударный кулак блицкрига — глубже и глубже продвигались в необозримые просторы России. Мы не разделяли неоправданный оптимизм многих, кто надеялся отпраздновать Рождество 1941 года дома. Красная Армия оставалась для нас тайной за семью печатями, ее приходилось принимать всерьез и ни в коем случае не недооценивать. Наши цели все дальше и дальше отступали в неизвестность».
Генерал Гюнтер Блюментритт:
«И теперь, когда Москву можно было разглядеть невооруженным глазом, настроение солдат и командиров круто изменилось. С изумлением и разочарованием мы в конце октября — начале ноября наблюдали за русскими, убеждаясь в том, что им, похоже, и дела нет до того, что их основные силы разгромлены. За эти недели сопротивление противника только усилилось, с каждым днем схватки с ним приобретали все более ожесточенный характер».
Генерал танковых войск Герман Бальк:
«Русские абсолютно непредсказуемый народ, человеку западному крайне трудно понять их образ мышления. Они весьма напоминают стадных животных, стоит только где-нибудь в таком стаде возникнуть очагу паники, как она мгновенно перекидывается на его оставшуюся часть, что приводит к хаосу. Но что именно способно посеять эту панику, неизвестно».
Ротный фельдфебель Шифф:
«Успевшие отрасти бороды придают всем нам сходство с подводниками, руки наши покрыты коркой грязи. Когда же мы в последний раз стирали обмундирование? Когда мылись сами? Похоже, не один месяц успел миновать. Тело одеревенело от постоянного лежания скрючившись в траншеях и окопах. Ни рук, ни ног не чувствуешь от холода! Зато чувствуешь, как тебя поедают вши. А где наши добрые товарищи, сражавшиеся плечом к плечу с нами?»
Немецкий пехотинец:
«Так что же ? С винтовкой, что ли, на них (на русские танки) идти ? С таким же успехом можно повернуться к ним задом и просто-напросто пукнуть посильнее. Тебе просто в голову не приходит палить по ним из винтовки, ты просто съеживаешься и сидишь как мышь под метлой, моля Бога, чтобы он тебя не заметил, потому что от страха и шевельнуться не можешь…»
Унтер-офицер из зенитного полка:
«Сколько мы еще пробудем здесь, зависит от того, как пройдет эта операция. Разумеется, самым лучшим было бы, если бы нас погрузили в вагоны да отправили в Германию. Но, возможно, придется и зимовать здесь. Этого мы не знаем».
Йозеф Дек:
«Повсюду, куда ни кинь, все было объято пламенем. Русские, применявшие особые зажигательные мины, перешли к «тактике выжженной земли». Русское командование решило позаимствовать опыт 1812 года — тогда Наполеон и его армия видели перед собой лишь кучку углей вдоль линии наступления».
Немецкий военврач Антон Грюндер:
«Я как раз садился завтракать, когда начался весь этот ад. Все бросились бежать — танкисты, артиллеристы со своими орудиями, солдаты — в одиночку или группами. Никто не мог понять, в чем дело. Никаких приказов не получали; все старались уйти подальше. Большинство техники вышло из строя из-за морозов, но нам все-таки удалось захватить с собой большую часть медицинского оборудования и лекарственных средств. Мы старались держаться вместе с остатками роты, а отбившиеся пропадали без вести».
Лейтенант Георг Рихтер:
«Из леса показались коричневатые фигурки, а прямо на меня устремились бегущие в панике солдаты, водители, экипажи машин… В первую минуту я вообще не сообразил, что делать. Попытаться остановить этот неудержимый поток? Бессмысленно — многие из них даже позабыли, что вооружены. Скорее всего, поблизости находились русские танки. И верно — вскоре я увидел, как они, грузно переваливаясь с боку на бок, перебирались через шоссе».
Лейтенант Рихтер:
«Все больше и больше солдат, отбившихся от своих частей, продолжают следовать в западном направлении без оружия, они тащат за собой на веревках коров или же несут в обеих руках сетки, полные картофеля. Погибших в результате воздушных атак или артобстрелов русских уже не хоронят. Не привыкшие отступать… войска охватила настоящая паника. Большинство частей остались без подвоза необходимого провианта… и больше всего страдают от холодов. Среди них много раненых, которых нет никакой возможности отправить в тыловые районы. Никакого контроля за передвижением войск нет. Для танковой группы начинается самый сложный период за всю историю ее существования…»
Генерал Гюнтер:
«Согласно всем прогнозам это могло означать лишь одно -разгром и гибель 4-й армии. Но приказ есть приказ. Части, уже начавшие продвижение на запад, были срочно остановлены и возвращены на фронт. 4-я армия готовилась дать свой последний бой, и лишь чудо могло уберечь ее от поражения».
Министр вооружений Альберт Шпеер:
«Все мы ликовали по поводу успехов нашей армии в России, но первые сомнения возникли, когда Геббельс вдруг организовал общегерманскую «акцию» по сбору теплой одежды для солдат Восточного фронта. Тут-то мы и поняли, что произошло нечто непредвиденное».
Офицер штаба Гудериана Бернд Фрейтаг фон Лорингофен:
«Поражение у ворот Москвы подействовало на нас весьма угнетающе. С одной стороны, война, похоже, была проиграна, нет, она на самом деле была проиграна, и победа теперь могла быть достигнута лишь ценой невероятных усилий. С другой, вызывала глубокое огорчение и непонимание та легкость, с которой Гитлер отправил в отставку столь многих квалифицированных командиров».
«Мир затаит дыхание», — заявил Гитлер 22 июня 1941 года, когда почти три миллиона немецких солдат внезапно вторглись на территорию Советского Союза. Операция «Барбаросса» представляла собой самую крупную военную операцию за всю историю германской нации. Эта кампания, вскормленная предыдущими победами в Западной Европе, имела все шансы на успех, однако всего четыре месяца спустя боеспособность войск Восточного фронта катастрофически упала. Последнее наступление на Москву стало скорее импровизацией, азартной игрой, нежели детально спланированной, продуманной в оперативно-тактическом плане, операцией.
Впереди были еще долгих три с половиной года войны.
По материалам книги: Роберт Кершоу, «1941год глазами немцев».
С Днем Победы!
Осенью 1941 г., имея за плечами трёхмесячный опыт новой кровопролитной войны, вермахт шёл на Москву. Сказывалась первая усталость, но, по большей части, вторгнувшаяся армия ещё продолжала верить в возможность победы. Уже начинались первые холода — а с ними и первые серьёзные сомнения.
Солдат Эрнст Гуикинг писал своей жене 29 сентября:
«С Киевом покончено. Теперь [группа армий] Центр снова готов[а]. Грандиозный финальный аккорд скоро будет сыгран на востоке. Все наши надежды на следующие четыре недели».
Молодой призывник Эрнст Керн прибыл на фронт в начале октября и был поставлен в караул со старым ветераном. Ему запомнился их разговор:
«“Посмотри на карту России. Пространство необъятное. И как далеко мы продвинулись? Не намного больше Наполеона в 1812 году — наши завоевания лишь тонкая лента на карте”. “Но у нас есть совершенное иные технические возможности и снаряжение, которого у них не было”, — сказал я ему. Он сухо усмехнулся. “Да, но они подвержены отказам”».
Вильгельм Прюллер вместе с товарищами слушал речь Гитлера 3 октября, после чего записал:
«Какой подъём дают нам его слова, в то время как мы собираемся вокруг радиоприёмника, не желая пропустить ни единого слова! Есть ли лучшая награда после дня битвы, чем услышать фюрера? Нисколько!».
10 октября в Германии вышла газета с заголовками вроде «Кампания на востоке окончена!». Ганс Рот записал в своём дневнике:
«Вновь сильная метель. Внезапно сильный мороз, 7 градусов ниже нуля! Дороги крепко промёрзли. Мы бы могли наступать, если бы, да, если бы у нас было хоть сколько-то топлива! Грузовики со снабжением и бензином всё так же далеко в тылу, застряли где-то, безнадёжно утонув в грязи. Около 60% застряли где-то в грязи. Это верно; вот так и выглядит победоносное наступление вперёд! А распутица только началась, и уже спустя два дня дождей у нас эти потери. Всё это не очень-то соответствует вчерашним победным фанфарам!».
Медсестра Ингеборга Охсенкнехт, служившая в тылу группы армий «Центр» в октябре 1941 года, отмечала:
«Было так много потерь, что нам пришлось класть раненых в импровизированные кровати в коридорах. В битве за Вязьму наши танки достигли невероятного… но какой ценой? Я работала в те дни как машина, так же, как и все, работа была бесконечной. Тем не менее, так много раненых умерли, которых мы могли бы спасти, если бы только их быстрее привезли к нам! Им пришлось слишком долго ждать помощи в грязи, раны загноились или гангрена расползалась по всему телу, так что хирургу оставалось лишь ампутировать. Это было ужасно, так ужасно, что у меня нет слов, чтобы описать те сцены».
Потери, раны, усталость от войны множились, и это сказывалось на восприятии войны, которое начало сильно меняться. Один немецкий капеллан писал:
«Сегодня я похоронил ещё нескольких из числа моих бывших прихожан, горных егерей, что погибли в этой ужасной стране. Ещё три письма надо написать, добавив ко всем тем, что я уже написал за эту войну.
Вычеркнутых имён павших в моей записной книжке теперь стало больше, чем имён живых. Моя паства истекает кровью на равнинах этой страны. Мы все здесь погибнем».
Ему вторил его коллега, пастор Зебахер, в письме 7 октября:
«Я потерял надежду убраться из России этой зимой. Как только страну укроет снегом, спасения не будет».
Осознание становилось всё более явным. Пауль Штреземанн вспоминал:
«Я смирился с потерей своей жизни … Тупость и чудовищность этой войны всё больше доходили до меня, но я не видел выхода. Я не мог дезертировать, так на что было надеяться? Я чувствовал себя в западне, как и миллионы моих товарищей».
Некоторых, впрочем, это не останавливало. Танкист Эрих Хагер из 17-й танковой дивизии записал 20 октября, что его товарищ выстрелил себе в левую ногу из советской винтовки.
СОВЕТСКИЕ солдаты глазами гитлеровцев
Источник:
оригинальная статья
Не забудем! Не простим! Освобождение Ростова. Союзкиножурнал № 114, 1941:
Вот как гитлеровцы описывали в дневниках и письмах домой свое продвижение по белорусской земле в 1941 году:
Рядовой 113-й пехотной дивизии Рудольф Ланге:
«По дороге от Мира (поселок) до Столбцов (райцентр Брестской области) мы разговариваем с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущаем. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы».
Свидетельство зверств гитлеровского фашизма на территории СССР [21+]:
РАССУЖДЕНИЕ О ЕБН (Ельцын) — ЦЕНТРЕ. ЕЛЬЦЫН ОКАЗАЛСЯ ЭФФЕКТИВНЕЙ ГИТЛЕРА?
Запись ефрейтора Цохеля (Висбаден, полевая почта 22408 В):
«25 июля. Темная ночь, звезд нет. Ночью пытаем русских».
Не забудем. Не простим. [18+]
Другой фашист, обер-ефрейтор Иоганнес Гердер писал:
«25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище. Люди плачут, а мы смеемся над слезами».
1941-1942. Освобождение Калуги. Кровавый след фашистских разбойников
1942. Освобожденные советские территории. Расстрелянные гитлеровцами мирные жители
Гаденыш… [21+]
(Фото сделано немецким солдатом вермахта)
Советские женщины массово подвергались насилию немцами.
«В Витебске, например, полевой комендант приказал девушкам в возрасте от 14 до 25 лет явиться в комендатуру якобы для назначения на работу. На деле же самые молодые и привлекательные из них силой оружия были отправлены в дома терпимости».
«В городе Смоленске германское командование открыло для офицеров в одной из гостиниц публичный дом, в который загонялись сотни девушек и женщин; их тащили за руки, за волосы, безжалостно волокли по мостовой».
Учительница деревни Рождествено Трофимова рассказывает:
«Всех наших женщин согнали в школу и устроили там публичный дом. Туда приходили офицеры и под страхом оружия насиловали женщин и девушек. 5 офицеров коллективно изнасиловали колхозницу Т. в присутствии двух её дочерей».
Жительница Бреста Г.Я. Пестружицкая рассказывала о событиях на стадионе «Спартак», куда было согнано местное население:
«Каждую ночь на стадион врывались пьяные фашисты и насильно уводили молодых женщин. За две ночи немецкие солдаты увезли больше 70 женщин, которые потом бесследно исчезли…»
«В украинском селе Бородаевка Днепропетровской области фашисты изнасиловали поголовно всех женщин и девушек. В деревне Берёзовка Смоленской области пьяные немецкие солдаты изнасиловали и увели с собой всех женщин и девушек в возрасте от 16 до 30 лет».
«15-летнюю девочку Марию Щ., дочь колхозника из деревни Белый Раст, фашисты раздели догола и водили по улице, заходя во все дома, где находились немецкие солдаты».
Как вели себя солдаты вермахта в советских деревнях… Рассказы очевидцев:
Из дневника унтер-офицера 35-го стрелкового полка Гейнца Клина:
«29 сентября 1941 года …Фельдфебель стрелял каждой в голову. Одна женщина умоляла, чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили. Я удивляюсь самому себе — я могу совершенно спокойно смотреть на эти вещи… Не изменяя выражения лица, я глядел, как фельдфебель расстреливал русских женщин. Я даже испытывал при этом некоторое удовольствие…».
Из дневника обер-ефрейтора Ганса Риттеля:
«12 октября 1941 г. Чем больше убиваешь, тем это легче делается. Я вспоминаю детство. Был ли я ласковым? Едва ли. Должна быть черствая душа. В конце концов мы ведь истребляем русских — это азиаты. Мир должен быть нам благодарным… Сегодня принимал участие в очистке лагеря от подозрительных. Расстреляли 82 человека. Среди них оказалась красивая женщина, светловолосая, северный тип. О, если бы она была немкой. Мы, я и Карл, отвели ее в сарай. Она кусалась и выла. Через 40 минут ее расстреляли»…
1942. Виселицы гитлеровских оккупантов для советских граждан. И еще встречаются такие придурки, которые считают, что немцы пришли в 1941 году к нам войной, чтобы досыта накормить баварскими сосисками и допьяна напоить баварским пивом…
Запись в блокноте рядового Генриха Тивеля:
«29.10.1941: Я, Генрих Тивель, поставил себе целью истребить за эту войну 250 русских, евреев, украинцев, всех без разбора. Если каждый солдат убьет столько же, мы истребим Россию в один месяц, все достанется нам, немцам. Я, следуя призыву фюрера, призываю к этой цели всех немцев… Из письма, найденного у лейтенанта Гафна: «Куда проще было в Париже. Помнишь ли ты эти медовые дни? Русские оказались чертовками, приходится связывать. Сперва эта возня мне нравилась, но теперь, когда я весь исцарапан и искусан, я поступаю проще — пистолет у виска, это охлаждает пыл… Между нами здесь произошла неслыханная в других местах история: русская девчонка взорвала себя и обер-лейтенанта Гросс. Мы теперь раздеваем донага, обыск, а потом… После чего они бесследно исчезают в лагере».
Из письма ефрейтора Менга жене Фриде:
«Если ты думаешь, что я все еще нахожусь во Франции, то ты ошибаешься. Я уже на восточном фронте… Мы питаемся картошкой и другими продуктами, которые отнимаем у русских жителей. Что касается кур, то их уже нет… Мы сделали открытие: русские закапывают свое имущество в снег. Недавно мы нашли в снегу бочку с соленой свининой и салом. Кроме того, мы нашли мед, теплые вещи и материал на костюм. День и ночь мы ищем такие находки… Здесь все наши враги, каждый русский, независимо от возраста и пола, будь ему 10, 20 или 80 лет. Когда их всех уничтожат, будет лучше и спокойнее. Русское население заслуживает только уничтожения. Их всех надо истребить, всех до единого».
Изданный Гитлером за пять дней до нападения на Советский Союз приказ, утверждавший право немецких солдат грабить и истреблять советское население, вменял офицерам в обязанность уничтожать людей по своему усмотрению, им разрешалось сжигать деревни и города, угонять советских граждан на каторжные работы в Германию.
»Суд народа». Харьковский процесс над фашистскими извергами. Декабрь 1943 года. (Весь фильм). 18+:
Вот строки из этого приказа:
«У тебя нет сердца, нервов, на войне они не нужны. Уничтожай в себе жалость и сочувствие – убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай! Этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навеки», – говорилось в обращении командования нацистов к солдатам.
Хроника Минского Нюрнберга:
Суд над гитлеровскими извергами с 15 по 29 января 1946 года. Белоруссия, СССР:
Из приказа командующего 123-й германской пехотной дивизией от 16 августа 1941 года:
«Рекомендуется прибегать к строжайшим мерам наказания, как-то: вешать казненных на площадях для общего обозрения. Об этом сообщать гражданскому населению. На виселицах должны быть таблицы с надписями на русском языке с примерным текстом «повешен тот-то и за тот-то».
Иван Юрьев, grodno-best.info
Кино хроника допроса бывшего охранника концлагеря Заксенхаузен:
В апреле 1945 г. в концлагере Гарделеген эсэсовцы загнали в сарай около 1100 узников и подожгли. Некоторые пытались бежать, но были застрелены охранниками. В живых удалось остаться только 12 заключенным.
Зверство гитлеровского фашизма доказано в Нюрнберге 1946 год:
Советские дети, узники концлагеря №6 в Петрозаводске. Июль 1944 г.
Автор фото: Галина Санько.
«Дети стояли у проволоки и смотрели на Санько, не делая попытки заговорить. Они вообще не могли никак поверить, что всё закончилось, их освободили. Сделав знаменитый кадр, Санько поспешила в открытые ворота: так хотелось растормошить этих серьёзных не по-детски малышей, сказать им что-то утешающее, подбадривающее.
Только когда она вошла, просто вошла, без пропусков и прочего, дети вдруг всё поняли и поверили. Закричали:
«тётя!» Многие стали звать маму, другие, наконец, расплакались.»
Европейская демократия против СССР. Фрагмент фильма «Иди и смотри»:
Фильм: «Иди и смотри»:
По теме:
Страны запада поделили Россию еще в далеком 1917 году и направили свои войска осваивать «свою» землю. Иностранная интервенция в против Советской России (1917-1920).
ЧТО ПРОИЗОШЛО В 1917 ГОДУ?
ЧТО ТАКОЕ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ
АЛЬТЕРНАТИВА СОВЕТСКОМУ КОММУНИЗМУ — ФАШИЗМ
ТРЕТИЙ РЕЙХ, ГИТЛЕРА СОЗДАЛИ И ФИНАНСИРОВАЛИ МИРОВЫЕ БАНКИРЫ — ХОЗЯЕВА ДЕНЕГ
«Генеральный план Ост»: о порабощении восточноевропейских народов.
Йозеф Геббельс — теоретик и практик Психологической войны Третьего Рейха против СССР.
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА. ДЕСЯТЬ СТАЛИНСКИХ УДАРОВ.
Страницы Сталинградской битвы (СССР, ЦСДФ, 7 серий) 1967 год
Свидетельства зверств фашизма в Советской Украине. Документальный фильм «Ночь в 641 день». Фотоматериалы. 21+
Расстрельные взводы фашистов (док. фильм). Бабий Яр и другие зверства гитлеровцев.
«Бабий Яр. Последние свидетели.» (док. фильм)
Гибель пионера Вити Черевичкина от рук гитлеровских зверей
Последний концерт Муси Пинкензона
Никто не забыт, ничто не забыто…
Зверства бандеровцев. Волынская резня. [21+]
Детская фабрика крови для гитлеровцев — концлагерь смерти Саласпилс. 18+
ЛИЧНЫЙ ПОДВИГ МОЛОДОГВАРДЕЙЦА УЛЬЯНЫ МАТВЕЕВНЫ ГРОМОВОЙ
Личный подвиг ЗОИ КОСМОДЕМЬЯНСКОЙ. [21+]
МОЕ СЕРДЦЕ ВЕРИТ, ПИСЬМО ДОЙДЕТ
Немецкий профессор развенчал миф о «зверствах» Красной Армии: Немок массово насиловали англосаксы. [+18]
Советские военнопленные 1941-1945 годов и Женевская конвенция
Епистиния Фёдоровна Степанова — русская женщина, девять сыновей которой погибли защищая Родину!
ПАРАД ПОБЕЖДЕННЫХ
Казнь военных преступников: фашистов и их пособников 1943 — 1946 г. (видео). [18+]
Нюрнбергский процесс и добрый палач. [21+]
Великая Отечественная война 1941-1945
Предательство СССР Хрущевым — реабилитация предателей
Рассуждение о ЕБН (Ельцын) — центре. Ельцын оказался эффективней Гитлера.
В «Ельцин-центре» готовы реабилитировать «власовцев». Окно «Овертона» в действии.
«Правозащитники» поблагодарили Путина за спасение бандеровского музея «Пермь-36»! [18+]
Путин завуалированно восхищается Геббельсом. Окно «Овертона» в действии.
МЕТОД ВЕДЕНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ — Окно Овертона. 21+
Евросоюз (ЕС) выделил деньги для ЛДПР на пропаганду «европейских ценностей»
«Русских надо истреблять — они незаслуженно владеют природными ресурсами!» (с) Э. Лукас
Психологическая война: «Разделяй и властвуй, подменяя традиционные ценности ложными»
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КРОВОПРОЛИТНАЯ ВОЙНА
РАБСТВО. В ЧЁМ ПРИЧИНА?
АЛЬТЕРНАТИВА СОВЕТСКОМУ КОММУНИЗМУ — ФАШИЗМ
ЮРИЙ ДРОЗДОВ: ВСЁ УЖАСНОЕ ДЛЯ РОССИИ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ.
(Visited 36 225 times, 1 visits today)
На чтение 8 мин. Просмотров 838 Опубликовано 08.10.2021
В фильмах, особенно Голливудских, любят показывать немецких солдат времён Второй Мировой войны, как хорошо подготовленных, экипированных и дисциплинированных воинов. Чтобы понять, насколько правдивы подобные суждения, я решил изучить мемуары ветерана дивизии «Великая Германия» Ehrichs Hinrich.
Он родился в 1921 году, на рубеже окончания Первой Мировой войны, а после принимал активное участие в новом мировом противостоянии.
Какой была ваша первоначальная подготовка?
«Сначала мы просто жили в казарме, потом нас начали учить, как обращаться с оружием, как правильно вести себя на местности, искать укрытие, стрелять из него. В январе – феврале обучение было окончено. Нас отправили в лагерь, стоявший в песках на Люнебургской пустоши. Потом за одну ночь нас погрузили в вагоны и отправили в Данию, а в пять утра 9 апреля 1940-го года мы пересекли ее границу.
Забыл сказать, что я служил в 170-ой пехотной дивизии.»
Стоит отметить, что в армии Германии большое внимание уделяли подготовке солдат. Их «накачивали» пропагандой, учили действовать в составе подразделений и стрелять. Впрочем, немецким солдатам рассказывали, что импровизация на поле боя также поощряется.
Оказавшись возле советской границы, вы понимали, что будет война?
« Нет. Мы до последнего момента думали, что у Адольфа со Сталиным есть договор. 22 июня мы построились. Пришел командир батальона полковник Тило и рассказал нам, что Германия объявила войну России, и войска уже вошли в Россию. Он изобразил все в таком виде, что русские – это нелюди и все такое прочее. От удивления мы только мотали головой. Рядом со мной стоял мой хороший друг, его тоже звали Эрих, и он мне сказал: «Послушай, сдается мне, что мы все погибнем в России». Вы представляете? Это он мне еще тогда сказал!»
В Генштабе Вермахта не ждали от этой войны какого-либо серьёзного испытания, надеясь на быструю победу. Отчасти, именно эта самоуверенность и послужила причиной поражения Третьего Рейха.
Как для вас началось вторжение в СССР?
«Более или менее победили Грецию, хотя мы против греков ничего не имели. Можно сказать, это был первый провал, который Адольф пережил, связавшись с итальянцами. Спустя месяц через Прут мы вошли в Россию. Взяли Одессу, Николаев, и наконец, перешли через Днепр. Первый снег застал нас в районе Ростова. Потом был Перекоп и прорыв в Крым. Там шли очень тяжелые бои с большими потерями с обеих сторон. За три дня мы дошли до татарских могил у Феодосии. Последовало еще два дня напряженных боев. Тогда у нас еще не было никакого опыта. Например, все наши танки замерзли под Феодосией, и с ними ничего удавалось поделать. »
На мой взгляд, именно отсутствие должной подготовки к суровым условиям русской зимы, послужило одной из причин провала плана «Барбаросса». Это подтверждается отзывами многих ветеранов.
Вас разделяли по специальностям?
«Было так: ты начинаешь рекрутом, потом тебя отсортировывают. В каждом отделении был один пулемет на 10 человек. Второй номер пулеметного расчета носил запасной ствол. При интенсивной стрельбе их надо было менять, они раскалялись. Еще второй номер с первым номером носили пулемет по очереди, потому что он довольно тяжелый. Я делал все. Воевал первым номером пулеметного расчета, какое-то время был минометчиком легкого миномета, носил амуницию. »
Вас наказывали за отношения с советскими женщинами?
«Я представляю себе это так, что русские женщины просто не хотели таких отношений. Отношения конечно можно было иметь. Но если это совершалось принудительно, то выносился смертный приговор. »
Расовая политика Гитлера не допускала даже шанса на смешение арийской крови с другими. Именно поэтому немецким солдатам запрещали общаться с местными девушками на всех оккупированных территориях.
Был ли приказ не брать комиссаров в плен?
« Да, комиссаров расстреливали. Этот приказ я помню. Запрещалось их сдавать конвойным для отправки в плен. К сожалению, так было. Насколько это законно, мы не могли оценить, мы не юристы. »
Немцы прекрасно понимали, что даже оказавшись в плену, комиссары могут продолжить идеологическую подготовку солдат, толкая их на сопротивление, бунты и побеги. Их в плен не брали.
Вам платили жалование на фронте?
« Да, обычные солдатские деньги. Тот, кто был женат, получал больше. Если тебя повышали, ты становился ефрейтором и так далее, то кроме солдатских денег ты начинал получать еще и зарплату. Ее получали каждые 10 дней.
Все продукты были по карточкам. Но были солдатские дома, и там можно было за деньги заказать порцию еды. И в ресторанах в зоне гарнизона в меню было одно блюдо, которое можно было получить без карточек. Этакий маршевый суп. Когда продукты распределяют, ты всегда хочешь есть больше, чем дают по карточкам. Когда вечером гуляешь с девушкой, тебе тоже чего-то хочется. Мы шли в один ресторан, брали там блюдо, которое подавали без карточек, потом шли в другой ресторан, и снова его заказывали. Это был картофельный суп без картошки. »
Как немецкие солдаты относились к румынским союзникам?
«Честно говоря, я не видел на войне более жалкого народа. Они были очень бедные и отсталые. У них практиковались телесные наказания. Если ты что-то сделал не так, то тебя не сажали на три дня под арест, а пороли. Пища для офицеров и солдат готовилась на разных кухнях. У нас такого никогда не было, наши командиры ели вместе с солдатами. »
В первую очередь, плохое отношения к румынам было вызвано провалом Сталинградской битвы. Отчасти, именно их оплошность привела к окружению 6-й армии. Не удивительно, что немецкие солдаты недолюбливали румын.
Расскажите про «Курскую дугу»?
« Там встретились тысячи танков с каждой стороны. Русские очень хорошо продвинулись в производстве танков. Мы подбивали 10 танков, а на следующее утро появлялось 11 новых. Все начиналось достаточно медленно, и мы не продвигались вперед, как это было запланировано. За день до начала наступления дивизию СС, которая была слева от нас, длительно обстреливали артиллерией. При этом они понесли много потерь. Мы шли посередине и продвигались очень медленно. У русских появилась новая тактика – я за весь день увидел один или два танка. Они массированно применили противотанковые пушки. Каждую их них надо было уничтожить, и это требовало больших сил. К такой новой тактике мы оказались не готовы. Мы еще прошли 30 километров, а от нас уже отстали фланги. Тогда нам пришлось отступить, и это стало началом большого всеобщего отступления, во время которого я был ранен. Наша война там уже была проиграна. На Курской дуге я окончательно это понял. Развалился весь фронт вплоть до Румынии. Как немцы, как патриоты, мы все еще надеялись на нашу победу. Но то, что все стало серьезно, и что мы больше не торжествующие победители – это поняли многие.»
Я считаю, что уже после поражения под Москвой, было очевидно, что Германия не сможет победить быстро, а к продолжительной войне, тем более на несколько фронтов, немцы точно не были готовы.
Какие разговоры ходили между солдатами после провала под Сталинградом?
« Негативно высказываться было опасно. Такие разговоры считались разложением и это наказывалось. Был объявлен всеобщий народный траур. »
Провал Сталинградского сражения стал серьёзным ударом по престижу Вермахта. Если битва под Москвой послужила причиной отхода от советской столицы, то окружения 6-й армии стало настоящим крахом всех надежд и ореола «непобедимости» немцев.
Как вы относились к подразделениям СС?
«Мы охотно воевали вместе с СС, потому что они были хорошими солдатами. В основном там воевали подростки, которые попали в войска СС по призыву. Им было по 17 – 18 лет. Американцы их потом морили голодом в плену. Это отвратительно, то что там происходило… »
Поскольку Ваффен СС были более политически мотивированы, и набирали туда членов нацисткой партии, не все солдаты Вермахта относились к ним уважительно. Многие пришли на фронт после мобилизации и не имели никаких политических претензий к Советскому Союзу.
Пользовались ли вы советскими трофеями?
« Нет. Я до трупов вообще не дотрагивался. Я этого не делал. Вообще, это были единичные случаи. Знаю, одного офицера, который взял планшет у русского. Некоторые брали у них пистолет-пулеметы. Эти стреляли всегда, а немецкие в случае загрязнения отказывали. Русские пулеметы были устаревшими. Они стреляли медленно. У немецкого ты едва нажимаешь на курок, а он уже выстрелил 20 раз. »
Зачем вы пошли на эту войну?
«Меня призвали в армию, и я воевал. »
Хочу отметить, что многие из тех, кто пришёл в Советский Союз в рядах Вермахта, не хотели этой войны. Их просто призвали, и они были вынуждены взять оружие в руки.
Почему, на ваш взгляд, немцы не предложили СССР мирное соглашение после поражения на Курской Дуге?