Рассказы ночь в поезде

­­ Как же мне сегодня не повезло… Как всегда, поздно купила купейный билет на поезд в столицу, шла по заснеженному перрону и гадала, кто мне достанется в соседи, ну и не ошиблась с прогнозами – трое мужиков. Давно заметила, что командировочные мужики покупают купе, а жены с детьми и бабушками трясутся в плацкартных. Теперь не переодеться, не посопеть, да и не поесть по-человечески. Ладно, если еще будут изображать из себя джентльменов и наперебой ухаживать за дамой, так можно продержаться и поиграть в эту игру. А если не джентльмены? А если водка, мат-перемат и соответствующие скабрезные намеки и шуточки? На всякий случай нашла проводницу и объяснила ей популярно все свои прогнозы.

– Купе смешанное. Вы это знали, когда билет покупали. Ничего сделать не могу.

Что и требовалось доказать… Вернулась в купе, оценила оперативную обстановку. Один мужик уже завалился на верхнюю полку. Это хорошо. Пусть дрыхнет. Я переоделась в спортивный костюм в туалете, вернувшись в купе, изобразила крайнюю усталость, разобрала постель, хотя на часах только семь вечера, и тоже залезла под одеяло, тем самым вынудила одного пересесть. Теперь могла оценить этих двоих. Один не вызывал у меня беспокойства – сухопарый, под пятьдесят, руки холеные с длинными пальцами и чистыми ногтями, в хорошем костюме, а когда напялил очки и достал электронную книгу, совсем успокоилась, проблем не доставит, а вот второй… Небольшого росточка, плечистый и крепкий, постарше первого, а руки заскорузлые, какие-то черные как будто с въевшейся грязью. Лицо простое, и странно было видеть на нем усы и бороду. Зачем в наше время усы и борода? Глаза как будто не смотрели по сторонам, а смотрели куда-то внутрь. Мда, а от этого можно ожидать чего угодно…Видно было, что ему не сидится на месте. Он все время ерзал, то смотрел в окно на сплошную стену зимнего леса, то трогал занавески, то как будто проверял на прочность стол, то выходил из купе. Думала, покурить, но нет, возвращался без этого омерзительного запаха. Одежда на нем была какая-то мешковатая, мятая и застиранная. Видно, что он совсем о своей внешности не заботился.

И тут сосед, кого я причислила к «интеллигентам», книгу отложил, глаза, руки почти неуловимыми движениями выдавали какое-то беспокойство.

– Читать не могу. Что-то не по себе…

И достает из своего саквояжа из натуральной кожи бутылку «Ноя» и ставит на стол. Быстро на столе оказались бутерброды с дорогой рыбой, сыр в нарезке. Шоколад и еще что-то. Павел, так он представился, широким жестом пригласил всех жителей купе к столу. Бутылка на четверых не так страшна, как на двоих, поэтому я выползла из-под одеяла. Верхний сосед никак не прореагировал на приглашение, и нас осталось трое. Я тоже внесла свою скромную лепту, у меня было два апельсина, оставшиеся от новогоднего застолья и печенье. А Николай, так звали мужичка попроще, достал соленые огурцы, вареные яйца, запеченную курицу, в общем негласно утвержденный дорожный набор для поездов дальнего следования. Опрокинули, как полагается, за знакомство по несколько глотков из одноразовых стаканчиков, которые Павел предусмотрительно купил у проводницы также как вилки и пластиковые тарелки.

После первого стаканчика Павел понюхал мой апельсин и произнес отстранено и сухо:

– Вот едем мы в поезде сквозь зиму, каждый по своим делам и у каждого болит о чем-то сердце, что хочется забыть, исправить, перевернуть…

Он немного помолчал, глаза как-то подозрительно покраснели и погрустнели:

– А я вот развелся с женой, с которой прожил более двадцати лет.

Давно заметила, проводя в поездах много времени, что мужчины, оставаясь наедине предпочитают говорить о женщинах, но, если в их компанию затесалась женщина, начинают говорить о любви и о всем таком. Как будто поверяя или проверяя на ней свои мысли, ища им одобрения. Надо только немного подогревать разговор, вовремя кивать головой, выражать понимание и сочувствие, тогда они тебе всю душу выложат. Конечно, бывает, что разговор скатывается к банальностям, типа все бабы стервы. Но сегодня разговор обещал быть более содержательным. Коньячок делал свое дело.

– А ведь я ее любил… Я, когда ее увидел первый раз, меня как будто какой-то свет объял, я даже как будто немного ослеп от этой яркой вспышки. – Павел в этот момент как-то даже помолодел, глаза засияли, и я про себя отметила: «А ведь красив, чертяка! От таких так просто не уходят». – Был ясный зимний морозный день. Она пришла с подругой к университету встретить ее парня после окончания лекций. И пока подруга его искала, она стояла одиноко и оглядывалась по сторонам, как будто ища опору. Я тогда закончил свои занятия со студентами, вышел, увидел ее и совершенно ослепленный и смелый как никогда подхватил ее под руку и закричал:

– У нас здесь очень скользко!

И тут вдруг разжал руку и сам грохнулся на спину, ударившись затылком. Она подскочила ко мне. А я смотрел на нее и у меня кружилась голова то ли от удара, то ли от нее. Я только помню эту голубую шапочку с помпоном в цвет ее глаз и холодные руки, пытающиеся приподнять мою голову, лежащую на снегу.

– Простудишься же, вставай!

Первый год был как во сне, я все не верил, что это происходит именно со мной. Я ведь до тридцати лет не женился. Все искал, все ждал. И вот нашел. Красивая, с кошачьей грацией и имя прекрасное-Светлана.Поженились. Я защитил тогда кандидатскую, а она свой первый бутик открыла. Ну что-то поначалу раздражало – когда волосы свои везде оставляла. Нет, это пустяки, я еще готов был это терпеть. Я ведь домосед. Мне б спокойно с книжками посидеть, а ее все тянуло куда-то в компании, то в поездки. Я, конечно, шел с ней, ехал, куда ей приспичит. Но все больше как-то внутренне замыкался. Денег всегда не хватало… Ну так денег всем не хватает…Была у нее мечта – съездить в Доминикану, ну съездили. И что? Ей все мало… Вот вы, Женя, красивая, умная женщина… что вы цените в мужчинах?

Пока я думала, что ответить, он продолжал:

– А теперь я ведь даже не помню, когда и куда все ушло. Я понял, что не хочу видеть ее красивого и ничего уже не значащего для меня пустого лица. И имя стало пустым звуком. Что так когда-то нравилось, начало раздражать… Она ведь ни одной книги за все эти голы не прочитала, только торчала в интернете и самое серьезное, что читала – это о том, как похудеть или как что в быту получше устроить. Но и это не самое главное, но как-то я с горечью осознал, что ей нет никакого дела до того, что интересно и дорого мне, как я мучаюсь, готовя доклад к конференции, как каждый год переживаю за своих дипломников. Когда еще была важна и желанна близость, это все примиряло, но в какой-то момент я понял, что сплю с ней по привычке, ничего не испытывая, как чищу на ночь зубы. То есть я ее, типа, люблю, но не хочу. А у нее, похоже, наоборот. Она хочет, но не любит. Как любовник я ее вполне устраивал. Ей льстило, что я доктор наук. Ей нравилось меня всем демонстрировать и особенно свою власть надо мной. Она была вечно чем-то озабочена и недовольна, и это ее – принеси, дай, сделай… Сначала нравилось ей служить, выполнять все ее прихоти, но с годами…я уже в каждой ее интонации слышал: «Знай свое место». Она даже не замечала, что унижает меня. С годами вся ее тревожность, нервозность, недовольство, вечная обеспокоенность всякой ерундой меня начали просто бесить, а ей нравилось истерить, выплескивать на меня все эмоции. Ей видимо казалось, что я выдержу все. Так она была уверена в моей любви, а уж я столько красивых слов наговорил, на десятерых женщин хватит. Последние годы вообще пыткой казались – чужие люди, поговорить не о чем, разве, бытовуха какая… Последней каплей стало замужество дочери. Она сказала, что выйдет замуж за первого встречного, чтобы только не оставаться в нашем доме, фальшивом и холодном. Что, впрочем, она и сделала… Женя, вы простите меня. Что я тут вам все это выкладываю. Я годами все держал в себе. Мы успешно изображали из себя счастливую любящую пару.

А меня чем-то этот Павел раздражал, хотелось постоянно ему возражать. Наконец, не выдержала:

– Вот вы все о себе да о себе. О своем несчастье. А подумайте хоть немного о ней, о жене. Что она думает о вас и чувствует?

«Интеллигента» совсем развезло он смотрел стеклянными глазами и пытался говорить, но у него плохо получалось.

– А спросите у нее. И она скажет, что я говно, размазня и пьянь.Вот и вся любовь…

Мало же ему надо. Он завалился на свою верхнюю полку и отрубился. Мужик напротив, оказался покрепче. И явно не собирался на боковую. Пока мы вели диалог с Павлом, он аккуратно опрокидывал с нами свой стаканчик и основательно так ужинал, уписывая все подряд – и яйца, и дорогую рыбу.

– Знаешь, Евгения, я ведь жену недавно похоронил…

Больше всего в неспешных разговорах в поездах меня привлекала вот эта безнаказанная открытость и скорый переход на «ты», когда можно было запросто тыкать независимо от возраста и статуса. Коля был не прочь поговорить, надо только не спугнуть сложного собеседника:

– Сочувствую. Расскажи о себе, о ней…

– Вот этот, – Николай махнул рукой в сторону задремавшего соседа – все о любви да о любви. А мне и вспомнить нечего. Что я себя не помню, я всю жизнь корячился. Детство прошло на грядках. Бабка меня сажала на грядки с морковью, чесноком, луком, и я как каторжный выпалывал, сидя на солнцепеке, ненавидя эти тонкие хвостики молодой моркови, лука, укропа. И со страхом оглядывался, когда случайно выдергивал вместо сорняков что-то культурное. Когда я однажды сбежал, бабка отхлестала меня крапивой, и я потом час просидел в бочке с дождевой водой, чтобы меньше палило задницу. Я ненавидел в тот момент и морковь, и крапиву, и особенно бабку. Правда, когда она померла, как будто кусок от меня отрезали. Потом всю жизнь батрачил – то грузчиком, то могилы копал, не так давно в охрану подался. Вот и сейчас в Москве обещали хорошо платить.

Ной закончился, а с ним и разговор. Но тут Коля достает из своей страшной клеенчатой сумки поллитровую бутылку:

– Ну а теперь, Евгения, зацени мой первачок.

Я смотрела на него и видела, что по лицу время от времени пробегала какая-то судорога страдания. Он, наверное, даже не знал об этом Отказываться было никак нельзя, я это понимала:

– Коль, а ты говори. Говори. Тебе легче станет. Ведь любил ты ее …

– С чего ты взяла, что я ее любил. Да и жизнь прошла…А где любовь-то? Нинка до меня была замужем за ментом. Когда-то он был милашка – розовощекий пацан с пушком на полудетских щеках с какими-то идеалами и честными стремлениями. Но с годами машина его перемолола, и стал он циничный уставший мужик, поднаторевший в кормлении на дорогах, много пьющий, матерящийся и приноровившийся бить ее после возлияний. Родился у них мальчонка – слабенький и тощий. Мент ее спутался с наркоторговлей и куда-то свалил. Жизнь была не сахар. Вот она меня тогда и высмотрела, жили-то в соседних домах-хрущевках. Ведь вцепилась как клещ, не оттащишь. Красавицей не была, ну да и на хрен все эти красавицы! Она за меня сражалась. Была у меня тогда одна бабенка, вроде ничего так, только мутная какая-то, все норовила меня поскорей в койку затащить, да я чего-то все тормозил. Она и подпаивала, и целоваться лезла, руками меня хватала, вот ее напористость что-то и не понравилась. А Нинка только смотрела на меня своими глазищами, думала дырку во мне прожжет. Но себя держала. А когда я к ней как-то подошел и обнял, она вдруг разревелась у меня на плече. Ну просто рева-корова. Не знал, что с ней делать. Но что-то в сердце тогда стронулось, ну да что там… Она и ласки от меня никакой не знала. Однажды я ее погладил по голове…

Я слушала Николая и представила, как тот по медвежьи гладил Нину по маленькой голове и тусклым волосам своей широкой короткопалой лапой. Нинка замирала под его ладонью и закрывала глаза.

– От меня дождаться ласки, хоть и такой, она и не мечтала.– Так, слышь, она мне руку поцеловала, совсем уж видно… Николай как-то крякнул и стал вытирать глаза, которые застлали слезы.

– Ты меня любишь? – это она меня однажды так спросила. А я вижу, что она заранее сжалась в комочек, как будто ожидая удара…

– Что ты мне говоришь? Хрень все это! Любовь… Какая там любовь? – Больше она меня никогда не спрашивала. – продолжал Николай. – Жили и жили. Она учила малолеток, а я охранником работал. Нина Васильевна хоть и была маломерок, но детей держала как надо. Они ее уважали и боялись. Свои дети у нас не получились, а ее мальчонку я усыновил, он меня папой зовет. Привязался он ко мне, как хвост за мной всюду бегал. Я его научил, конечно, по нашей части по дому все делать. Сейчас уже сам женат, дедом меня сделал. Тридцать лет вместе прожили. А уж как я был с ней суров. Как она только меня терпела, не пойму. Однажды сказал ей, что не приду к ней в больницу, желчный ей вырезали. Так ведь неделю так и не приходил. А что там было? Уж и не помню. А, вспомнил!.. Тогда на улице к ней подвалил какой-то мужик, а она ему: «Саня, откуда ты?» Да бросилась его обнимать. Я вскипел тогда и ушел. А она мне все – да это же Саня, друг детства. На одной улице жили. Играли вместе. Но что-то я тогда лютовал. Да уж не баловал ее, не ублажал, как этот. Он опять кивнул в сторону Павла. Она мне: «Коленька, давай купим стиральную машину.» А я ей грубо так, как отрезал: «Я сказал – нет! Надо сначала телевизор выкупить.» И сколько раз я ей говорил на ее просьбы: «Уйди лучше! Не ной и не скули!» Кто ж знал, что нас так шандарахнет! Когда она слегла с опухолью этой… Я конечно таскал ее по всем врачам, собирал анализы и справки, залез в интернет, так как привык во всем разбираться сам и иметь свое мнение. Мы с ней целую стратегию разработали. С врачами я сам разговаривал, чтоб все доподлинно знать. Все ее метастазы знал, лекарства добывал в Москве у друзей по армейской службе.

Николай говорил о болезни жены и обо всех свалившихся на его голову хлопотах как-то обыденно, без всякого надрыва, так же, как если бы после солнечной погоды пошел дождь и нужно было приготовить все, что нужно: резиновые сапоги, куртку капроновую с капюшоном и так же работать и жить.

– Но не смогли мы с ней справиться. С опухолью этой. Но я ведь упертый. В последние месяцы ушел с работы. Сам менял памперсы, кормил ее с ложечки, как ребенка, навострился сам уколы делать. Ничего не помогло. Врачи ее все в хоспис хотели засунуть. Но я не дал. Знал, что она очень боится без меня остаться. Так уж и до конца с ней был… Вот скоро в январе у жены день рождения. Любила она зиму. Я ей все обещал, что на тройке ее покатаю по зимнему лесу, так вот все же за две недели до ее смерти, это год назад было, сумел ее прокатить…Ну да что там…

Николай как-то быстро подогнул ноги и растянулся на полке.

Утром нас ждала столица, верхний мужик, не принимавший участия в наших ночных разговорах, уже в коридоре на выходе мне сказал:

– Знаете, я ведь не спал. Слушал сначала Павла, потом Николая. Вы тут еще встревали. И что понял…Что еще можно жить на свете. Раз люди страдают, думают о любви. Потому что живые они. А я ведь задумал счеты с жизнью свести. Думал спрыгну с поезда где-нибудь. Замерзать сладко. Теперь передумал. Спасибо вам!

Я опять шла по заснеженному перрону, ловила языком снежинки и сама не знаю, чему улыбалась.

# 1112

Олимпийский мишка

1979 год – славное время. Я вовсю мастурбировал на все, что хоть отдаленно напоминало женщину. Летние каникулы я проводил на Кубани. Девчонки, с которыми я общался, воспринимали мои попытки их потрогать как обычное хулиганство и соответственно отвечали мне оплеухами. Никаких перспектив прикоснуться к девчоночьему телу у меня не было, и все что я мог, так это наблюдать за купающимися девочками (купальники тогда носили не все) и потом самозабвенно дрочить, вспоминая их тушки.

Незаметно лето подходило к концу и вот уже середина августа и нам пора домой. Поезд Симферополь — Иркутск никогда не придерживался установленного для него расписания и поэтому когда мы согласно купленным заранее билетам с мамой попытались сесть в этот поезд выяснилось, что наши места давно заняты и нам предложили, доплатив приличную сумму сесть в прицепной вагон, где были 2-х местные купе. Выхода у нас не было и бригадир получив доплату проводил нас в этот вагон. Но и там все оказалось не так гладко. Места были но по одному в купе. Когда я зашел в свое купе я остолбенел. На полке сидела девушка и читала какой-то журнал, кажется «Крокодил». На ней был сарафанчик на лямках и когда она нагибалась, были видны ее маленькие сисечки.

– Привет! — сказал я, ты до куда едешь?

– До Красноярска, а ты?

–А я до Иркутска Меня кстати Дима зовут — представился я — а тебя?

– Лариса

Разговорившись я выяснил, что Ларисе она отдыхала с родителями в Геленджике они едут в соседнем купе с 5 месячным братиком. Мы поболтали о всякой ерунде она сидела на полке скрестив по турецки ноги и из под сарафанчика было очень хорошо видно ее трусики которые обрисовывали ее щелку. Видимо уловив, на что конкретно направлен мой взгляд она смутилась, поджала под себя ножки и ее чудные трусики исчезли из моего поля зрения. Мы сидели играли в карты, периодически заглядывали ее родители или моя мама и напоминала что пора спать.

Поняв, что спорить бессмысленно, я разделся и залез на свою полку и тут до меня дошло что Лариска вряд ли будет спать в сарафане и сейчас начнет переодеваться. Сделав вид, что уже сплю, я с головой залез под одеяло и в щелочку стал смотреть за Ларой. Она скинула с себя сарафанчик но все портило то, что она стояла ко мне спиной, потом надела на себя ночнушку и легла. Когда я проснулся утром, Лариска уже была одета и даже успела заплести косичку. Не знаю почему, но мне было неудобно вставать в одних трусах, и я попросил ее выйти, что бы я смог одеться она хихикнула, но все-таки вышла.

Наша поездка проходила весело мы играли в карты, рассказывали на ночь страшные истории, которые тут же и сочиняли. Стесняться друг — друга мы уже перестали она спокойно переодевалась при мне и я тоже, но любые попытки прикоснуться к ее телу пресекала тут же. На станции Свердловск в поезд зашла продавщица газет и журналов, я купил у нее редкий тогда журнал «Америка» и необычный значок в виде олимпийского мишки из пластмассы. Он выглядел так, как будто был не из нашего мира, подобных я никогда не видел. Лариска с родителями была в вагоне — ресторане и не видела этой покупки. С гордым видом я нацепил значок на футболку и стоял возле купе в надежде, что кто нибудь увидит мой значок и обзавидуется.

Тут пришла Лариска с родителями, и я сразу же похвастался своим приобретением. Она широко раскрыла глаза и стала канючить, пытаясь выманить у меня значок. Я разрешил ей немного его поносить, а вечером забрал его. Она сильно обиделась и не разговаривала со мной весь следующий день. Но под вечер попросила меня подарить этого мишку. И тут меня осенило, что я за него смогу получить все что хочу от Лариски и я ей предложил следующее- я утром дарю ей значок, а она в эту ночь лежит со мной и я могу делать с ней все что хочу в течении 3-х часов. Немного подумав она согласилась. Просто в те времена воспитание было таким, что у нее даже мысли не могло возникнуть,что с ней могут сделать что-то греховное.

Вот уже в поезде потушили свет, осталось только дежурное освещение, я разделся и лег. Лариса стояла в нерешительности я ей сказал что я жду. Она немного потопталась и не снимая сарафанчика легла ко мне. И тут же повернулась спиной. Я не зная что нужно делать находясь с девочкой в одной постели просто сдвинул на сарафане лямки и стал гладить ее небольшие сисечки. Лариса никак на это не реагировала и я осмелел и поцеловал ее в губки. Она тут же недовольно дернулась и сказала, что целоваться нельзя. Я ей напомнил что она мне разрешила делать с ней все что я захочу и немного порпререкавшись она согласилась, что целовать тоже можно.

Целоваться я не умел, но вскоре у меня стало получаться. Член мой стоял колом я целовал Лариску и гладил ее грудки потом я решился и попросил ее снять сарафанчик совсем. Зачем то попросив меня отвернуться она сняла его и опять залезла ко мне под одеяло. Такого удовольствия я еще ни разу не испытывал. Рядом со мной лежит девочка в одних трусиках, и я глажу ее и целую губы и грудку. Не знаю, что мною двигало в этот момент но я взял ее руку и положил на свой член. Ее глаза расширились и она отдернула ручку сказав, что я дурак. Уже практически перестав себя контролировать, я полез к ней в трусики.

Она убрала мою руку, и попыталась встать и уйти, я ей сказал, что она никакого мишку не получит. Немного подумав, Лариса опять легла ко мне. Я вновь залез к ней в трусики и стал гладить ее маленькую писю. Лариска была недовольна, но уговор есть уговор. В конце концов я просто снял с нее трусики и с себя тоже, откинул одеяло и стал любоваться ее тельцем. Лариса отвернулась, видимо не желая видеть мой член, а я жадно трогал ее везде и целовал, где только мог. Я гладил ее писечку, прижимался к Лариске всем телом и мой член терся и ее маленькую пиздюльку.

Я повернул ее на спинку и попытался войти в нее, Лариска сжала ноги и стала меня отпихивать. Себя я уже не контролировал. Разведя ее ноги я чуть чуть вошел в нее и не зная что делать дальше просто лежал и все. Лариса уже не сопротивлялась, просто безучастно лежала и смотрела в сторону стенки. Я попытался еще глубже засунуть в нее свой отросток, и у меня, как ни странно получилось, хотя никакой смазки там и в помине не было. Лариска стала извиваться и пытаться вылезти из под меня, но я надавил посильнее и он вошел полностью. Лариска завизжала, но я успел закрыть ей рот ладонью, и вместо визга получилось мычание.

Из ее глазок катились слезы. Видимо повинуясь инстинкту я понял, что надо двигаться в ней, и стал совершать поступательные движения. Лариска просто молча плакала, а я входил в нее с остервенением. Такого оргазма я не испытывал никогда, я кончал так бурно и так долго что мне казалось что прошла вечность. Я лежал обессиливший на ревущей Лариске и пытался ее целовать, она спихнула меня с себя и вскочила, потом оделась и вылетела из купе.

И тут я испугался, что она сейчас пойдет и все расскажет своим родителям. Но пронесло, через какое то время она пришла видимо мылась и не раздеваясь легла на свою полку. Я попробовал поговорить с ней, но она не отвечала. Я посмотрел на часы и понял, что она мне должна еще час с небольшим. Я залез к ней на полку и сказал о ее долге пригрозив, что иначе мишку не отдам. Уже не спрашивая ее разрешения стянул с нее сарафан и трусики с стал жадно целовать ее губы она не сопротивлялась просто смотрела отрешенным взглядом. Я опять раздвинул ее ноги и вошел.

На этот раз все было гораздо лучше. Ее пися, растянутая предыдущим сексом, охотно впустила мой стоящий член. Я трахал ее самозабвенно совершенно не заботясь о том приятно ей или нет. Она даже не плакала просто лежала а смотрела в бок. Я кончил и уже совсем обессиленный забрался на свою полку и уснул как был голым.

Утром я еле проснулся, ломило все тело, так, как будто я всю ночь таскал штангу. Ларисы в купе не было. Найдя свои трусы я оделся и пошел мыться и чистить зубы. Лариску я увидел когда возвращался из туалета, она выходила из купе своих родителей. Я подошел к ней отцепил от футболки значок и протянул ей. Она взяла его молча и не глядя на меня пошла в наше купе. Я пошел за ней сел рядом и попытался обнять, она отстранилась. На все мои попытки разговорить ее, она отвечала молчанием. Ночью я попытался придти к ней но она сказала что сейчас начнет орать и я испугавшись оставил свои попытки.

На следующий день ей уже нужно было выходить. Когда я пришел из туалета, она уже была не в сарафанчике, а в красном брючном костюмчике и собирала свои вещи. На меня она не обращала абсолютно никакого внимания. Вот и Красноярск. Поезд там стоял 15 минут. Я вышел на перрон и увидел Лариску с родителями. Попрощавшись с ними, я уже хотел идти в вагон, но тут ко мне подошла Лариса и протянула листочек в клеточку. Зайдя в купе, я развернул его, там был написан ее адрес.

До Иркутска я ехал один в купе. Приехав домой я решил написать Лариске, но потом нашлись более важные дела… В общем, письмо я ей так и не написал.

Подписывайся на пошлые истории в Телеграм — то, что не опубликуют на сайте.

Дарим промокод на 500 руб. на Яндекс.Маркете.

Всем нашим посетителям дарим промокод на 500 рублей на Яндекс.Маркете. Промокод REF_UCCSCYN действует
на первую покупку от 2500 рублей (под этим логином на Яндекс.Маркет не должно было ранее быть покупок),
если ввести его в приложении.

Это произошло в поезде, в обычном плацкартном вагоне. Мне было тогда где-то 24 года. Я еще не был женат.

Девок не пропускал, для меня важно было не качество, а количество.

Вот в таком азарте и получилась история, которую расскажу. После этой истории я остепенился и через пару лет завел семью, и не жалею. До сих пор.

Работа моя тогда предполагала много разъездов, но так как я был молодой, то мне выделяли денег на плацкарт, типа, еще не дорос купейными ездить.

Купив билет на поезд, я уже возвращался из командировки.

Ехать мне в поезде было одну ночь, так что я ничего не придумывал, а решил сходить в вагон ресторан, перекусить и лечь спать. У меня была верхняя полка. На нижних полках расположилась пара, лет так под пятьдесят.

Напротив девушка моего возраста.

С самого начала мы стали переглядываться. Я тогда еще курил, слез с полки, мы только отъехали, и проводник открыла тамбур для курильщиков.

Следом за мной вышла эта девушка, тоже закурила. Мы, немного молча, подымили, потом я спросил, куда едет. Я так понял, она должна где-то выйти под утро на какой-то станции, не доезжая до города.

В поезде был вагон ресторан. Я спросил, пойдет ли она в вагон ресторан перекусить, она сказала, что, да. Но платить будет сама за себя.

Мне понравился ответ, так как я ехал из командировки и особенно у меня не было средств на гулянки, хотя уже засвербело. Девушка привлекательная и фигуристая, видно, что далеко не недотрога.

Пошли в ресторан, там заказали по котлете с картошкой, салату и пиво. Я спросил, будет ли она пиво, сказал, что угощу, она согласилась.

Были мы молодые, или пиво так и ударило в голову, я захмелел уже со второй банки незаметно для себя.

Видимо и она захмелела, мы вышли покурить.

Она взяла инициативу на себя.

— Купи пива несколько банок, сказала она мне, а я тебя поцелую.

— Да уж, сейчас, подожди, может, пойдем в купе?, Мы уже расплатились, оставалось только не допитое пиво на столе.

Я пошел в вагон-ресторан, она осталась в тамбуре. Допил свое пиво, ее банку взял с собой, купил еще банки четыре и пошел к ней.

Мы добрались до своего вагона. Залезли на свои полки, друг против друга. Уже было часов десять вечера, поезд стучал колесами.

Иногда в поезде, его железные связки громыхали, он-то замедлял свой бег, то ускорялся. Может это и не так, но мне тогда так казалось, пиво ударило в голову.

Я кивнул головой, — может, я к тебе на полку перелезу? Проще будет разговаривать, да и пиво у нас еще есть. Она кивнула головой, я быстро перелез на ее полку. Внизу уже все спали.

На полке было тесно и уютно. Ее горячее тело прижималось ко мне, у меня поднималось возбуждение.

Она рассказывала про свою деревню, про то, как они летом купались в озере. Про то, как она училась в большом городе в институте и подрабатывала одновременно. А сама прижималась ко мне. Я ей поддакивал. Но уже перестал особенно различать ее слова, моя рука потянулась поглаживать ее гладкую ногу.

Она была в платье до колен, сидя на верхней полке, платье задралось. Вид ее красивых ног меня возбуждал все сильнее и сильнее.

Ее рука соскользнула на мой член, он и так уже стоял, вырываясь из ширинки. Мы прижались друг к другу, мои губы потянулись к ее губам, она быстро поцеловала, меня, отодвинулась.

Достала с третьей багажной полки одеяло и начала им завешивать наше любовное ложе. С помощью булавок и скрепок, мы закрепили одеяло по краям, и получилось уютное гнездышко.

Мы с энтузиазмом занялись поглаживанием друг друга, ее рука прикоснулась к моему члену. Одной рукой я сжимал ее грудь, она была без лифчика, другой поглаживал ее киску.

Мы так возбудились, что я даже не снял до конца брюки.

Так и вошел в нее, с брюками, спущенными до колена не снимая с нее трусиков, только отодвинув.

Не знаю, как выдержала полка наши движения, спасибо железной дороге за прочную конструкцию спальных полок. Я несколько раз кончил, потом мы ходили в тамбур курить, потом опять секс на верхней полке. Внизу, на нижних полках, никто не проснулся, а если даже и проснулся, то не подал виду.

Когда очередной раз пошли в тамбур, подошла проводник и сказала, моей попутчице скоро выходить. Было около полчетвертого утра. Проводник сказала, что поезд стоит одну минуту.

Поезд начал замедлять ход, она стала быстро собираться. Тут поезд остановился, она поцеловала меня и почти побежала по вагону, чтобы успеть выйти на перрон.

Я даже не успел взять у нее адрес или телефон, хоть имя узнать. За все время знакомства мы так и не узнали, как друг друга зовут.

Слушать аудио рассказ

Это приключение мне сначала понравилось.

Но потом, через время я почувствовал что, с моим членом что-то не то. В кожвендиспансере мне сказали, что я заразился, назначили лечение.

После лечения я остепенился, мне оказалось достаточным этого урока, чтобы прекратить беспорядочные половые связи. Я познакомился с красивой девушкой, она стала моей женой.

До сих пор я не разу не изменил ей, и вам того же желаю.

«А можно я к тебе залезу?» Пассажиры — об адских попутчиках в поезде

«А можно, я к тебе залезу, говорит? Тут уж с меня сон слетел. Гляжу: а в купе-то больше никого, и дверь на «язычок» закрыта! А мужик, меж тем, бормочет, что с зоны он едет, и у него давно женщины не было!». Рассказываем несколько реальных историй из поездов, от которых бросает в пот!