Рассказы о битве на курской дуге алексеев

ПЕРВЫЕ ЗАЛПЫ

Июль. 5-е. 1943 год. Короткая летняя ночь. Курская дуга. Не спят фашисты. На 3 часа утра назначено наступление. Отборные войска направлены сюда, под Курск. Лучшие солдаты. Лучшие офицеры и генералы. Лучшие танки, лучшие пушки. Самые быстрые самолёты. Таков приказ главаря фашистов Адольфа Гитлера.

За тридцать минут до начала штурма начнут фашисты артиллерийскую атаку на советские позиции. Загрохочут пушки. Это будет в 2.30. Пропашут снаряды советские позиции. Затем вперёд устремятся танки. За ними пойдёт пехота.

Притаились фашистские солдаты. Сигнала ждут. Нет-нет, на часы посмотрят. Вот два часа ночи. Два пять. Два десять. Двадцать минут до двух тридцати осталось. Пятнадцать, десять минут осталось. Десять минут, и тогда…

И вдруг! Что такое?! Не могут понять фашистские солдаты, что же вокруг случилось. Не от них, не со стороны фашистских позиций, а оттуда, от русских, прорвав рассвет, огненным гневом ударили пушки. Покатился смертельный вал. Вот подошёл к окопам. Вот заплясал, закружил над окопами. Вот поднял землю к небу. Вот вновь металлом забил, как градом.

В чём же дело?

Оказалось, советским разведчикам удалось установить точные сроки фашистского наступления. День в день. Час в час. Минута в минуту. Не упустили удачу наши. Упредили фашистов. По готовым к атаке фашистским войскам первыми всей силой огня ударили.

Заметались фашистские генералы. Задержалось у них наступление. Прижались к земле фашистские солдаты. Не тронулись с исходных позиций фашистские танки. Не успели артиллеристы открыть огонь. Лишь через несколько часов смогли фашисты пойти в атаку. Однако без прежнего энтузиазма.

Шутили у нас в окопах:

— Не тот теперь выдох!

— Не тот замах!

И всё же сила у фашистов была огромная. Рвутся они к победе. Верят они в победу.

ЗВЕРОЛОВЫ

Долго готовились фашисты к Курской битве. Дважды начало её откладывали. То не готовы новые танки. То не готовы новые пушки. То новые самолёты не закончили испытания.

Готовились фашисты к наступлению. К наступлению готовились и наши войска. И наши приняли решение ударить по фашистам именно здесь, в районе Курского выступа. Ставка Верховного Главнокомандования рассматривала вопрос: наступать первыми или выждать? Решили — выждать. План у советских войск был такой: пусть первыми ударят фашисты, мы их сдержим, обессилим в упорных оборонительных боях, а затем, выбрав удобный момент, сами перейдём в наступление.

Такое ведение войны называется контрнаступлением. Утвердила Ставка Верховного Главнокомандования этот план.

Наступление под Курском фашисты начали с двух направлений. Они наносили удар по Курску с севера, со стороны города Орла, и с юга, со стороны города Белгорода. Прорваться к Курску, захватить в огромный мешок советские войска, которые находились на Курском выступе, разбить, уничтожить, пленить эти войска — таковы намерения у фашистов.

Дождались фашисты новой военной техники. Во время Курской битвы у них появились сразу два новых танка. Один из них фашисты назвали «тигр», второй — «пантера». Была у врагов и ещё одна новинка — самоходное очень мощное орудие «фердинанд». Началась битва. Пошли в атаку «тигры», «пантеры» и «фердинанды».

Не приметно ничем селение Ольховатка: поле, овраги, ручьи в оврагах. Метры родной земли. Грозный бой развернулся на этих метрах.

С севера, со стороны Орла, фашисты направили удар на Ольховатку.

В числе войск, сражавшихся под Ольховаткой, находился истребительно-противотанковый полк. Служили в полку два брата: Никита Забродин и Степан Забродин. Оба рослые. Оба красивые. Сержанты оба. Один и другой командиры орудий. Родом они из Сибири. Работали до войны звероловами.

Знают солдаты в полку, что у фашистов «тигры», «пантеры» и «фердинанды». Смеются солдаты, кивают братьям:

— По вашей, выходит, части.

— Верно, по нашей, — сказал Степан.

— Согласен, по нашей, — сказал Никита.

Заработали их расчёты.

Лихо сражался Степан Забродин. Не торопился, стрелял с умом. Не бил в лобовую броню. Метил противнику в бок. Тут у танков броня не такая толстая. Выходят из строя «тигры».

Не уступает брату и Никита Забродин. Ловок в бою Никита. Этому больше везёт в «пантерах». Выстрел. Выстрел. И снова выстрел. Замирают в прыжках «пантеры».

А слева и справа другие стоят солдаты. И у этих в бою удача. Однако у Забродиных всё же больше. Три танка подбил Степан. Три танка подбил Никита.

— Звероловы, как есть звероловы, — смеются солдаты.

Под Ольховаткой были в героях не только одни Забродины. Многие там отличились. И артиллеристы, и наши танкисты, и пехотинцы, и авиаторы. Не взяли враги Ольховатку. Отстояли её солдаты.

ОСОБЫЕ

Не смогли фашисты через Ольховатку на Курск прорваться, повернули на станцию Поныри.

Здесь, как и под Ольховаткой, вновь много советских бойцов отличилось. Был в их числе и артиллерийский расчёт, которым командовал ефрейтор Кузьма Андреевич Зуев.

На время боя орудие Зуева было придано небольшому пехотному подразделению. Прибыла пушка в подразделение.

Окружили её солдаты.

Среди пехотинцев много совсем молодых бойцов. Есть и такие, которые пушку впервые так близко видят. Смотрят солдаты: кто издали, кто ближе подходит. А один и вовсе шагнул к орудию. Колёса потрогал, пощупал лафет, ствол, словно по шее коня, похлопал. Обратился к артиллеристам:

— Здорово лупит?

— Молния-гром!

Замаскировали артиллеристы орудие, установили так, чтобы фашисты не сразу его заметили, приготовились к бою.

Вот и фашистские танки пошли в атаку. Выжидают артиллеристы. Выжидают бойцы в окопах.

Ближе танки. Всё ближе.

«Чего не стреляют?! Чего не стреляют!» — тревога прошла в окопах.

И вот ударила грозно пушка. Считают огонь солдаты:

— Раз!

— Два!

— Три!

Посмотрели теперь на поле:

Раз.

Два.

Три.

Три фашистских танка стоят подбитыми. Прошёл по окопам восторженный гул:

— Вот так ребята!

— Вот так орудие!

— Молния-гром! — заключает тот самый, который пушку, словно по шее коня, похлопал.

Продолжается бой. Опять фашисты идут в атаку. Опять пушка огонь открыла. Смотрят солдаты — четыре новых танка стоят подбитыми. А за этими снова три.

И снова в окопах:

— Вот так расчёт!

— Глаз как алмаз!

— Пушка, братцы, у них особая!

— Да что там пушка — люди они особые!

Сказали бойцы и сглазили. Определили фашисты место, где стояла в укрытии наша пушка. Разбили фашисты советскую пушку.

Замолчала пушка. А фашисты идут и идут. Всё ближе они к нашим окопам.

Вступили пехотинцы теперь в сражение. Подпустили к окопам танки. Полетели гранаты в танки.

Наблюдают артиллеристы. Ловко бросают бойцы гранаты. Считают артиллеристы подбитые танки:

— Раз!

— Два!

— Три!

Не сдержались артиллеристы:

— Вот так ребята!

— Вот так гранаты!

Продолжается бой. Нелегка для фашистских танков схватка с героями. Вновь выходят из строя фашистские танки. К подбитым прибавляются новые. Считают артиллеристы и эти новые.

Не могут артиллеристы скрыть своего восторга:

— Вот так пехота!

— Глаз — ватерпас!

— Гранаты, братцы, у них особые.

— Да что гранаты — люди они особые!

Много под Понырями было солдат «особых», много «особых» гранат и пушек. Стойко стояли в боях солдаты. Сдержали они фашистов. Не прорвались и под Понырями фашисты к Курску. Снова бросились на Ольховатку. Неприступна опять Ольховатка.

Рассчитывали фашисты отсюда, с севера, со стороны Орла, Ольховатки и Понырей быстро вперёд пробиться. А продвинулись всего лишь на десять двенадцать километров. Продвинулись. Остановились. Дальше к Курску пути закрыты.

ЖЕЛЕЗНЫЙ БАТАЛЬОН

Бой шёл у селения Крутой Лог. Это южнее Курска. Отсюда, со стороны Белгорода, наносили фашисты второй удар. Рвались они на Корочу, на Обоянь, на Прохоровну. Здесь, у селения Крутой Лог, как раз в направлении на Корочу, держал оборону стрелковый батальон капитана Бельгина.

120 танков, в том числе 35 «тигров», обрушились на наши окопы.

— Противотанковые ружья к бою! Гранаты к бою! — командует капитан Бельгин.

Сдержали наши удар фашистов. Откатились назад фашисты.

Откатились. Чуть переждали. Снова идут в атаку. На этот раз за танками идёт пехота.

— Пропускай танки! — командует Бельгин.

Знают солдаты, что значит пропустить танки. Укрылись они в окопах. Проползли над ними фашистские танки. Поднялись бойцы, открыли огонь по фашистской пехоте. Беззащитной оказалась теперь пехота. Немалый урон нанёс батальон фашистам. Пока развернулись танки, пока пришли на помощь своим солдатам — защищать оказалось некого: легла под метким огнём советских стрелков вражеская пехота. Взялись наши солдаты теперь за танки. Достаётся фашистским танкам.

Удержали рубеж советские солдаты. Откатились назад фашисты.

Откатились фашисты. Чуть переждали. В третий раз начинают они атаку.

Опять пошли танки. Ревут моторы. За танками грозно идёт пехота.

— Пропускай танки! — снова дана команда.

Укрылись солдаты в окопах. Ждут, когда пройдут над головами танки.

— Сейчас пройдут, и тогда не зевай, — рассуждают солдаты.

— Снова покажем фашистам!

Всё ближе к окопам танки, всё ближе. И вдруг, подойдя к окопам, остановились танки. Остановились. Затем развернулись. И стали «утюжить», то есть ходить по нашим окопам. Ждут фашисты: вот-вот побегут из окопов советские солдаты.

— Ну как?

— Не бегут, — отвечают фашистам. — Держатся.

И верно — держатся.

Открыли тогда фашисты пулемётный огонь по окопам. Ждут фашисты: вот-вот побегут солдаты.

— Ну как?

— Не бегут, — отвечают фашистам. — Держатся.

И верно — держатся.

Но не только держались и удержались советские солдаты. Не прекращали с фашистами бой. Тридцать девять фашистских танков подорвали советские солдаты к концу сражения. Уничтожили без малого тысячу фашистов.

Отступили опять фашисты.

«Железным батальоном» назвали за этот бой батальон капитана Бельгина. Точное очень слово. Ищи, не найдёшь другого.

ГВАРДЕЙСКИЙ АППЕТИТ

Танкист лейтенант Бессарабов мечтал о «тигре», то есть мечтал в бою своим танком подбить фашиста. Отличный танкист Бессарабов. Как же ему без «тигра»!

Сражался Бессарабов южнее Курска, возле города Обояни. С особой силой тут рвались вперёд фашисты. Именно здесь больше всего и появилось фашистских «тигров».

Разгорелось сражение. И вот в самом его начале подбил Бессарабов танк. Правда, не «тигра». Подбил обычный. Поздравляют его товарищи. Подбить танк, хотя и обычный, случается тоже не каждый день.

— Не то, не то, — махнул огорчённо Бессарабов.

Продолжается бой. И снова подбил Бессарабов танк. Правда, не «тигра». Подбил обычный.

Поздравляют его товарищи. Не каждый день ведь такое случается, чтобы подбить два танка.

— Не то, не то, — опять о своём Бессарабов.

— «Тигра» он хочет, — смеётся лучший дружок Бессарабова лейтенант Гогоберидзе.

Не отпирается Бессарабов.

И вот в том же бою повстречал он «тигра». Столкнулись танки на встречных курсах, нос к носу, лобовая броня к броне.

Припал к орудию Бессарабов. Послал бронебойный снаряд по «тигру». Ударил снаряд в броню. Смотрит Бессарабов — не тронут «тигр». Отлетел от брони снаряд. Лишь искры, как из трамвайной дуги, посыпались. Снова Бессарабов пустил снаряд. И снова снаряд словно в слона горошина. Недоступной для наших танковых пушек была лобовая броня у «тигра».

Фашист ответно открыл огонь. Едва увернулся от «тигра» тогда Бессарабов. Едва от врага ушёл.

На следующий день под Обоянью вновь разгорелась битва. Бились упорно. И мы и фашисты. Железо сошлось с железом. Сила ломила силу.

И вот — ура! — подбил Бессарабов «тигра». Стрелял не в лоб, как вчера, а в бок, где тоньше броня у танка.

Разгорячился боец в сражении. Рвётся он к центру боя. Вдруг видит рядом танк лейтенанта Гогоберидзе. Слышит по рации голос друга:

— Что тебе, мало «тигра»?

— Мало! — кричит Бессарабов.

— Хочешь ещё?

— Хочу!

Усмехается Гогоберидзе:

— Наш аппетит, танкистский.

Подбил второго «тигра» танкист. Минута, вторая — горит и третий.

Поздравляют друзья Бессарабова:

— Наш аппетит, гвардейский!

Лейтенант Бессарабов был первым из советских танкистов, подбившим в одном бою три неприятельских «тигра». Потом и другие нашлись умельцы. Уничтожали по три, по четыре «тигра». Однако первый есть всё-таки первый. Почёт всегда больше первому.

ТРУБКА

Старший лейтенант Алихан Гагкаев командовал артиллерийской батареей. Четыре орудия в батарее.

Любили батарейцы своего командира: молодой, всегда весёлый. Родом он был с Кавказа. О горах, водопадах любил лейтенант рассказывать, о милой своей Осетии.

Была у Гагкаева трубка — память о доме. Не расставался Гагкаев с трубкой. Сам не курил. Просто носил в кармане.

— В Берлине раскурим, — шутил Гагкаев.

Во время Курской битвы батарея Гагкаева сражалась южнее города Обояни. С редким упорством здесь рвались вперёд фашисты. Особенно возле села Яковлево у шоссе, ведущего из Белгорода на Курск. Тут и стояла батарея Гагкаева. Не она одна прикрывала шоссе. Левее, правее стояли другие. Но сложилось так, что один из главных ударов фашистов пришёлся как раз на батарею Гагкаева.

Держит Гагкаев по рации связь с командиром полка майором Котенко.

— Вижу танки.

— Сколько?

— Десять.

Через минуту:

— Тридцать…

Семьдесят танков рвалось сюда на Яковлево.

Вступили солдаты в бой. Обрушили артиллеристы огонь на фашистские танки. Удачно они стреляли. Выходят из строя фашистские машины. Но бой есть бой. Тут взаимны всегда потери. Подбили фашисты одну из советских пушек. Было четыре, осталось три.

Продолжается жаркий бой. Снова выходят из строя фашистские танки. Но и снова потеря на батарее. Гибнет вторая пушка. Было четыре, осталось две. Но и две — это тоже сила.

— Как дела? — спрашивает по рации майор Котенко.

— Нормально, — отвечает ему Гагкаев.

Всё сильнее, всё упорнее бой. Бой есть бой. Снова потеря на батарее. Было четыре пушки. Одна осталась. Но и одна — это тоже сила.

— Как дела? — опять запрос от майора Котенко.

— Держимся, — отвечает ему Гагкаев.

Держатся герои. Не пропускают вперёд фашистов. Погибла последняя пушка. Взяли батарейцы гранаты в руки. Перешли к рукопашному бою.

— Как дела? — снова слышится голос майора Котенко.

— Нормально, — кричит Гагкаев. — Держимся. Перешли к рукопашному бою.

— Понял. Идём на помощь.

Прибыла помощь: танки, отряд пехоты. А с ними и сам Котенко. Повернулся к командиру полка Гагкаев. Руку поднёс к фуражке.

— Товарищ майор, держит рубеж батарея.

— Орлы! Молодцы! — похвалил Котенко.

Улыбнулся Гагкаев. Продолжает стоять, всё руки не отводит от фуражки, всё прижимает её к правому боку. И вдруг побледнел, качнулся и рухнул на землю. И только тут увидел майор Котенко — весь правый бок у артиллериста залит кровью. Бросились к нему батарейцы, наклонился майор Котенко.

— Держит рубеж бата… — вновь произнёс герой.

И больше ни слова. Мёртвым лежал Гагкаев.

Погиб Гагкаев. А трубка осталась. Сохранили её солдаты. Раскурили её батарейцы в Берлине. В день нашей победы. Как и мечтал Гагкаев.

ВАЛЬС ДОБРЯНСКОГО

Бой шёл в районе шоссе Белгород — Обоянь. Наступали фашистские танки. Впереди двигались «тигры».

Недалеко от наших окопов находился наблюдательный пункт. Два советских бойца, два солдата-разведчика, прижались к земле и следили за движением вражеских танков.

Один из «тигров» заметил советских воинов. Решили фашисты раздавить наших солдат. Направили танк на разведчиков. Ползёт, как утюг, махина. Всё ближе, всё ближе. Занял полполя, занял полнеба. Секунда, вторая. Рывок — и всё.

Не выдержал один из бойцов. Вскочил с земли, побежал по полю. Фашисты открыли пулемётный огонь. Рухнул солдат на землю.

Второй же боец — Анатолий Добрянский остался лежать на месте. Подошёл к нему вражеский танк, только подмять собрался, как вдруг вскочил Добрянский. Метнулся к танку. Прижался к «тигру», к борту, к его броне.

Смотрят из окопов бойцы на Добрянского:

— Хитрец!

— Мудрец!

Неуязвимый для «тигра», для его пулемётов оказался теперь Добрянский.

Тогда фашистский танк начал кружить по полю. Пытается он раздавить смельчака. Но и вправду смышлёный солдат Добрянский. Кружит он вместе с танком, не отрывается от брони.

И снова доносится из окопов:

— Герой!

— Молодец!

Кружил Добрянский вместе с танком, кружил, вдруг видит рядом окоп. Прыгнул в окоп Добрянский, укрылся от страшной смерти.

Смотрят фашисты. Где же боец? Провалился под землю? Бронёй придавлен? Увидели окоп. Вот где солдат укрылся. Примяли, притоптали танком окоп фашисты. Дальше пошли по полю.

Решили фашисты — погиб солдат. А Добрянский цел, невредим. Поднялся, швырнул бутылку с горючей жидкостью. Точно бросал боец. Попал в уходящий фашистский танк. Прямо туда, где с горючим баки.

Вспыхнул фашистский танк, как факел.

Смеялись потом бойцы, вспоминая, как Добрянский с танком кружил по полю.

— Здорово ты вальсировал!

— Кавалер из тебя заправский!

Подвиг рядового Добрянского для многих бойцов послужил наукой. Даже специально в частях изучали, как лучше, если возникнет во время боя надобность, вплотную прижаться к танку.

Идут у бойцов занятия.

— Что изучаете?

— Науку военную.

— Как называется?

— Вальс Добрянского.

ГОРОВЕЦ

Эскадрилья советских истребителей завершала боевой вылет. Прикрывали лётчики с воздуха южнее Курска в районе Ольховатки (это вторая — южная Ольховатка) наземные наши части. И вот теперь возвращались к себе на базу.

Последним в строю летел лейтенант Александр Горовец. Всё хорошо. Исправно гудит мотор. Стрелки приборов застыли на нужных метках. Летит Горовец. Знает — впереди лишь минутный отдых. Посадка. Заправка. И снова в воздух. Нелегко авиации в эти дни. Битва не только гремит на земле поднялась этажами в воздух.

Летит Горовец, небо окинет взглядом, взглядом проверит землю. Вдруг видит — летят самолёты: чуть сзади, чуть в стороне. Присмотрелся фашистские бомбардировщики.

Начал лётчик кричать своим. Не ответил никто из наших. Сплюнул пилот в досаде. Зло посмотрел на рацию. Не работает, смолкла рация.

Идут фашистские бомбардировщики курсом к нашим наземным позициям. Там и обрушат смертельный груз.

Подумал секунду лейтенант Горовец. Затем развернул самолёт и устремился к врагам навстречу.

Врезался лётчик в фашистский строй. Первой атакой пошёл на ведущего. Стремительным был удар. Секунда. Вторая. Ура! Вспыхнул свечой ведущий.

Развернулся лейтенант Горовец, на второго фашиста бросился. Ура! И этот рухнул.

Рванулся к третьему. Падает третий.

Расстроился строй фашистов. Атакует врагов Горовец. Снова заход и снова.

Четвёртый упал фашист.

Вспыхнул пятый.

Шестой!

Седьмой!

Уходят фашисты.

Но и это ещё не всё. Не отпускает врагов Горовец. Бросился вслед. Вот восьмой самолёт в прицеле. Вот и он задымил, как факел. Секунда. Секунда.

И сбит самолёт девятый.

Бой лётчика Горовца был уникальным, неповторимым. Много подвигов совершили советские лётчики в небе. Сбивали в одном полёте по три, по четыре, по пять и даже по шесть фашистов. Но чтобы девять! Нет. Такого не было. Ни до Горовца. Ни после. Ни у нас. Ни в одной из других воюющих армий. Лейтенант Горовец стал Героем Советского Союза.

Не вернулся из полёта лейтенант Александр Константинович Горовец. Уже на обратном пути к аэродрому набросились на героя четыре фашистских истребителя.

Погиб лейтенант Горовец.

А подвиг живёт. И рассказы о нём ходят как быль, как сказка.

ТРИ ПОДВИГА

Многие советские лётчики отличились в боях под Курском.

Весной 1942 года в тяжёлых схватках на Северо-Западном фронте в воздушном бою один из советских лётчиков был тяжело ранен, а его самолёт подбит. Лётчик опустился на территорию, занятую врагом. Он оказался один в лесной глуши. Лётчик стал лицом к востоку и начал пробираться к своим. Он шёл сквозь снежные сугробы, один, без людей, без еды.

Солнце садилось и всходило.

А он шёл и шёл.

Болели раны. Но он превозмогал боль.

Он шёл и шёл.

Когда силы его покидали, он продолжал ползти.

Метр за метром. Сантиметр за сантиметром.

Он не сдавался.

Солнце всходило и садилось.

А он шёл и шёл.

Он совершил подвиг и дошёл до своих.

На восемнадцатые сутки, измождённого и обмороженного, его подобрали партизаны. На самолёте он был доставлен в госпиталь. И тут самое страшное — неумолимый приговор врачей: необходима операция. Лётчик обморожен.

Лётчик лишился ног.

Но лётчик хотел летать. Хотел продолжать бить ненавистного врага.

И вот он совершает второй свой подвиг. Лётчику сделали протезы. Он начал тренироваться ходить с костылями, а затем… без костылей.

Теперь он упросил врачей разрешить сесть ему в самолёт. Он был настойчив, и врачи уступили. Лётчик снова на лётном поле. Вот он в кабине. Он снова в воздухе.

И опять тренировки, тренировки, бесчисленные тренировки.

Его проверили самые придирчивые экзаменаторы и разрешили летать.

— Только в тылу, — сказали лётчику.

Лётчик упросил отправить его на фронт.

Лётчик упросил доверить ему истребитель.

Он прибыл под Курск незадолго до начала Курской битвы. По первой же тревоге он поднялся в воздух.

Тут под Курском он совершил свой третий подвиг. В первых же боях он сбил три вражеских самолёта.

Этот лётчик известен всей стране. Имя его — Алексей Петрович Маресьев. Он Герой Советского Союза. О нём написана прекрасная книга. Автор её — писатель Борис Полевой. «Повесть о настоящем человеке» называется эта книга.

ЧЁРНЫЙ ДЕНЬ

Гудит, грохочет металлом битва. Сошлись две силы на русском поле. Лавина стали сошлась с лавиной. Смешались в схватке огонь и люди. Зловещей гарью покрылось небо.

12 июля 1943 года под селением Прохоровка, южнее Курска, произошло величайшее во всей истории Великой Отечественной войны танковое сражение. Почти 1200 боевых машин и самоходных орудий приняло участие в этом небывалом сражении.

Через Прохоровку проходила железная дорога из Белгорода на Курск. Сюда и устремились теперь фашисты. Движутся фашистские танки — «тигры», «пантеры» и самоходные орудия — «фердинанды» на Прохоровку. А в это время навстречу фашистам идёт советская танковая армия. Встретились танки. Вступили в бой.

Ворвались наши в ряды фашистов. Ближний бой выгоден нашим танкам. В ближнем бою теряют фашистские «тигры» своё преимущество. С близкого расстояния легче у «тигра» пробить броню, легче зайти и ударить сбоку.

Умело бьются советские танкисты. Достаётся фашистским «тиграм». Но и наши несут потери. Разгорается ярче битва.

На помощь танкам пришли самолёты. Повисли они над полем. Истребители, штурмовики, бомбардировщики. Наши и фашистские — смешались в небе. И там под солнцем грохочет битва.

На помощь танкам пришла артиллерия. Наша и фашистская. Бьют пушки прямой наводкой. Стойко стоят расчёты. Снаряды дырявят небо и землю.

Солнце давно в зените. В полном разгаре битва.

Плацдарм, на котором идёт сражение, совсем невелик. Река Псёл с одной стороны. С другой — железнодорожная насыпь. С трудом разместилось здесь столько танков. Тесно махинам на тесном поле. Чуть ли не трутся они бортами. Всё больше, всё больше подбитых танков. Кострами пылает поле — то догорают танки. Дым над землёй поднялся, завесой окутал поле. Солнце в чаду, в тумане, словно чадру надело.

Не утихает, грохочет битва. Самолёты всё так же в небе. Всё так же не умолкает раскат орудий.

…Клонилось солнце к траве, к закату. Устали люди, земля и небо. А бой всё шёл, всё не кончался. И оставалось пока неясным, кому быть в первых, за кем здесь сила. Но вот над полем пронеслось: отходят «тигры». И вслед за этим как гром:

— Победа!

Проиграли фашисты танковое сражение под Прохоровкой. Был восьмой день Курской битвы. «Чёрным днём» назвали его фашисты.

Наступление на юге от Курска, так же как и на севере, закончилось для фашистов полным провалом. Всего лишь на 35 километров смогли здесь фашисты вперёд продвинуться. Остановили и тут наши войска фашистов.

НИКОЛАЕВ

Механик-водитель старший сержант Александр Николаев в Прохоровском сражении вёл в бой танк капитана Скрипкина.

— Вперёд! Ближе к фашистам! Ближе! — командует Скрипкин.

Сошлись наши с фашистскими танками. Сидит за рычагами танка старший сержант Николаев. Точно выполняет команды. Скрипкина.

— Правее! — кричит капитан.

Повернул Николаев правее танк. И тут же перед глазами вырос борт фашистского «тигра». Ударил из пушки стрелок по «тигру». Задымил, запылал фашист.

— Левее! Бери левее! — командует Скрипкин.

Повернул Николаев влево. И снова рядом фашистский танк. Ударил стрелок и по этому «тигру».

— Есть! — закричал стрелок.

Неплохое совсем начало. Продолжают танкисты бой.

Шагает танк Скрипкина, ищет врага прицелом. Нашёл.

— Выстрел!

— Выстрел!

Да мимо оба. Ушёл, увернулся фашистский танк.

Продолжают танкисты бой.

Ползёт танк Скрипкина. Ищет врага прицелом. Но и фашисты Скрипкина тоже ищут.

Опередили фашисты наших:

— Выстрел!

— Выстрел!

Да мимо оба. Сманеврировал, ушёл от удара советский танк.

Снова в бою танкисты. Ищут врага прицелом. Но и фашисты Скрипкина тоже ищут. Окружили танк Скрипкина сразу четыре фашистских танка. Подожгли фашисты советский танк. Ранили осколком капитана Скрипкина.

Вынесли старший сержант Николаев и радист командира из танка, укрылись рядом в большой воронке.

Не утихает кругом сражение. В самом разгаре битва.

Вдруг видит Николаев, что один из «тигров» движется к воронке. Ясно Николаеву: заметили их фашисты, минута — всему конец. Раздавят советских солдат фашисты.

Рванулись мысли:

«Быстрей — гранату!»

Нет у бойца гранаты.

«Бутылку с горючей смесью!»

Нет у бойца бутылки.

Глянул сержант Николаев на «тигра», потом на свой, на горящий танк. Секунда. Рванулся к танку. Вскочил на башню. Скользнул сквозь пламя. Метнулся в люк. Проверил: мотор исправен, ход не нарушен. Фыркнул, дрогнул и ожил танк. Рванулся с места. Развил он скорость и в лоб на «тигра», как молот в кузне. Удар был мощным. Удар — разящий. На месте «тигра» — металл горящий…

Погиб Николаев, но спас товарищей. И подвиг этот хранит История.

ДОБРЫНЯ

Нечастое имя сейчас Добрыня. Когда-то оно гремело.

В одном из гвардейских полков, незадолго до Курской битвы, принимали бойцы пополнение. Разные люди здесь в пополнении. Кто зелен, молод. В годах другие. Кто из колхоза, кто прибыл с завода, кто из резерва, кто из запаса, каждый третий после ранений, прямо с госпитальной койки.

Разные здесь в пополнении. Кто тёмный, кто светлый. Кто рослый, кто низкий. Кто тонкий, кто плотный.

А вот и ещё один. Гимнастёрка — едва до пояса. Грудь в человеческих три обхвата.

— Добрынин, — солдат представился.

Кто-то сказал:

— Добрыня!

Так и пристало к нему Добрыня. В честь Добрыни Никитича — былинного богатыря.

Запылала Курская битва.

Рвались фашисты на Ольховатку. С севера от Орла пробивали дорогу к Курску. Встретил здесь грудью врага Добрыня. Сотни танков ползли на героев. Оказались бойцы сильнее. Задержали они фашистов.

Потом под Понырями его увидели.

— Братцы, смотри — Добрыня!

Нелегко здесь давалась битва. Не пробились фашисты у Ольховатки. На Поныри тараном стальным обрушились.

Отстоял Поныри Добрыня.

Затем под Обоянью его заметили. Здесь с юга, со стороны Белгорода, наносили по Курску фашисты второй удар. Страшной была здесь битва.

Бьются солдаты, и вдруг:

— Братцы, смотри — Добрыня!

— Да какой вам Добрыня! При чём Добрыня?! Под Понырями, под Ольховаткой сейчас Добрыня. На север от Курска бьётся.

— Да нет же, смотри — Добрыня!

Присмотрелись солдаты: Добрыня, верно.

Не пробились фашисты под Обоянью. Новый рывок — на Прохоровку. Смешались в схватке огонь и люди.

— Смотри — Добрыня! — вдруг слышен голос.

— Какой Добрыня?!

— Да нет же, верно. Смотри — Добрыня!

Сдержали наши напор фашистов. Не подпустили и с юга к Курску. Сдержали, смяли, хребет сломили: и там, где север, и здесь, на юге.

Началось советское контрнаступление. Погнали наши врага на запад. Идут в победном строю солдаты:

— Братцы, смотри — Добрыня!

Смотрят солдаты: и верно — идёт Добрыня. По курской, по русской земле идёт.

КУРСКИЕ СОЛОВЬИ

Побывайте под Курском в мае. Заливаются, щёлкают курские соловьи.

В Курской битве вместе с другими войсками сражались и подразделения гвардейских миномётов. Гвардейские миномёты — это знаменитые «катюши».

В первые дни войны у нас было всего лишь несколько «катюш». В Курской битве принимали участие уже целые части и соединения.

Любили солдаты огонь «катюш». Уважали лихих миномётчиков. Летели снаряды «катюш» с характерным и звонким свистом. Всего милее солдатскому сердцу был этот свист. Вот и прозвали бойцы солдат-миномётчиков курскими соловьями.

Началась Курская битва. Засвистали, защёлкали курские соловьи. Били фашистов в дни наступления. Били и после, когда наши, сдержав фашистов, сами пошли вперёд.

Особенно досталось фашистам от наших «катюш» в боях южнее города Обояни. Здесь, рядом с шоссе, идущим на Обоянь из Белгорода, расположился гвардейский миномётный полк полковника Бондаренко.

Стояли «катюши» в засаде. Ждали команды к бою. Вдоль шоссе на Обоянь наступали фашистские танки. Словно железная стена надвигалась. Нет, казалось, врагу преграды.

Тут и грянул раскат «катюш». Отстрелялись «катюши», откланялись. В грудах металла поле.

Приехал к месту боя командующий.

— Молодцы. Хороша работа. Кто пропел тут фашистам песню?

Отвечают ему:

— Курские соловьи.

В новом месте пытались фашисты затем прорваться. Шла пехота и снова танки. Но и здесь «катюши» в засадах были. Отстрелялись «катюши», откланялись. Не прошли здесь фашисты. Бежит пехота. В степи догорают танки.

В третьем, в четвёртом — во многих местах под Курском сражались тогда «катюши». В числе первых пошли они и в контрнаступление. Едут по полю гвардейские миномёты. Меняют полки позиции. Снова грохочут залпы. Слышат солдаты залпы — в улыбках душа и лица:

— Наши запели.

— Наши.

От солдата идёт к солдату:

— Курские соловьи!

ГЕНЕРАЛЫ ПРОТИВ ФЕЛЬДМАРШАЛОВ

Курский выступ обороняли два фронта. Севернее Курска располагался Центральный фронт. Им командовал генерал Константин Константинович Рокоссовский.

Во многих сражениях прославился Рокоссовский. Он был в числе тех, кто задержал врагов под Смоленском, среди тех, кто громил под Москвой фашистов. Рокоссовский командовал советскими армиями, окончательно разгромившими фашистов под Сталинградом. Это его войска пленили фельдмаршала Паулюса.

Знали солдаты генерала Рокоссовского. Любили и уважали его.

Южнее Курска находился Воронежский фронт. Командовал этим фронтом генерал Николай Фёдорович Ватутин.

И Ватутин генерал прославленный. Это он командовал под Сталинградом Юго-Западным фронтом. Именно этот фронт начал тогда первым сокрушительный удар по фашистам. Это он вместе с другим фронтом — Сталинградским окружил фашистскую армию между Доном и Волгой.

Против наших фронтов на Курском выступе стояли гитлеровские войска, которые составили две группы армий. Это группа армий «Центр» и группа армий «Юг».

Фашистские войска из группы армий «Центр» сражались против войск генерала Рокоссовского. Командовал этой группой фашистский фельдмаршал фон Клюге.

Войска из группы армий «Юг» сражались против войск генерала Ватутина. Командовал этой группой фашистский фельдмаршал Манштейн. В 1943 году он клялся освободить фашистскую армию, окружённую под Сталинградом.

Знают наши солдаты, что против советских генералов на Курской дуге сражаются фашистские фельдмаршалы.

— Посмотрим. Посмотрим. Ну, берегись, фельдмаршалы!

Стали солдаты вспоминать, где и когда уже встречались Рокоссовский и Ватутин с Манштейном и Клюге.

— Против Рокоссовского — Клюге. Так, так!

Припомнили солдаты, что в 1941 году фон Клюге был в числе тех фашистских фельдмаршалов, которые со своими войсками наступали на Москву. Побили наши войска тогда и фон Клюге, и других фашистских фельдмаршалов.

Стали вспоминать солдаты, кто бил. Вспомнили генерала Жукова, вспомнили генерала Говорова. Вспомнили и Рокоссовского.

Заговорили солдаты затем о Манштейне.

— Манштейн против Ватутина. Так, так!

Вспомнили солдаты Сталинград, начало 1943 года, неудачную попытку фельдмаршала Манштейна прийти на помощь фельдмаршалу Паулюсу.

Побили наши тогда Манштейна.

Стали солдаты вспоминать, кто побил. В числе тех, кто побил Манштейна, был и генерал Ватутин.

— Били наши генералы уже фельдмаршалов. Били, — сделали солдаты вывод. — Побьют и под Курском, — заключили солдаты.

Не ошиблись солдаты. Побили советские генералы фашистских фельдмаршалов.

ОГОРОДНИКИ

Было это незадолго до Курской битвы. В стрелковую часть прибыло пополнение.

Старшина обходил бойцов. Шагает вдоль строя. Рядом идёт ефрейтор. Держит карандаш и блокнот в руках.

Глянул старшина на первого из бойцов:

— Картошку сажать умеешь?

Боец смутился, пожал плечами.

Дальше шагнул старшина:

— Картошку сажать умеешь?

— Умею! — звонко сказал солдат.

— Два шага вперёд.

Вышел солдат из строя.

— Пиши в огородники, — сказал старшина ефрейтору.

Дальше идёт старшина:

— Картошку сажать умеешь?

— Умею.

— Умею.

— Не пробовал.

— Умею.

— Не приходилось, но если надо…

— Умею.

— Умею.

— Хватит, — сказал старшина.

Вышли вперёд бойцы. Оказался в строю умеющих и солдат Анатолий Скурко. Гадает солдат Скурко: куда это их, умеющих? «Картошку сажать — так по времени поздно. (Уже вовсю заиграло лето.) Если её копать, то по времени очень рано».

Гадает солдат Скурко. И другие бойцы гадают:

— Картошку сажать?

— Морковку сеять?

— Огурцы для штабной столовой?

Посмотрел на солдат старшина.

— Ну что же, — сказал старшина. — Отныне вам быть в минёрах, — и вручает солдатам мины.

Приметил лихой старшина, что тот, кто умеет сажать картофель, быстрей и надёжнее ставит мины.

Усмехнулся солдат Скурко. Не сдержали улыбки и другие солдаты.

Приступили к делам огородники. Конечно, не сразу, не в тот же миг. Ставить мины не такое простое дело. Специальную тренировку прошли солдаты.

На многие километры на север, на юг, на запад от Курска протянули минёры минные поля и заслоны. Только в первый день Курской битвы на этих полях и заслонах подорвалось более ста фашистских танков и самоходных орудий.

Идут минёры.

— Ну как, огородники?

— Полный во всём порядок.

МОСКВА — ИРКУТСК

И это было до Курской битвы. Рыли солдаты траншеи, окопы, укрепляли подходы к Курску.

Бросают солдаты землю.

Вдруг — автомашина «виллис». Из штаба фронта. Остановился «виллис». Вышли двое. Один из приехавших — капитан. Признали его солдаты: военный инженер из штаба Центрального фронта.

Интересно солдатам: сколько ж отрыли они окопов? Обратились к штабисту:

— Инженер-капитан, сколько же мы отрыли?

Достал капитан блокнот. Раскрыл. На пометку какую-то глянул. Что-то в уме прикинул.

— От Москвы до Рязани, — сказал капитан. Оказался как раз капитан из тех, кто для наглядности любил прибегать к сравнениям.

— До Рязани?! — сорвалось солдатское удивление.

— До Рязани, — сказал капитан.

Осмотрел капитан окопы. Какие-то записи сделал. Уехал проворный «виллис».

Снова солдаты лопаты в руки. Дальше ползут окопы.

Через какое-то время снова приехал сюда капитан. И снова солдаты с тем же к нему вопросом: сколько земли отрыли?

Достал капитан блокнот. На пометку какую-то снова глянул. Что-то в уме прикинул.

— От Москвы до Казани, — сказал капитан.

— До Казани?! — удивляются опять солдаты.

— До Казани, — подтвердил капитан.

Осмотрел капитан окопы. Осмотрел, обошёл округу. Какие-то записи снова сделал. Умчался ракетой «виллис».

Снова солдаты за работу. Снова умылись потом. Дальше ползут окопы.

И в третий раз приезжал капитан, и в четвёртый. Затем и в пятый. И каждый раз солдаты с тем же к нему вопросом: сколько земли прорыли?

— От Москвы до Свердловска, — сказал капитан в третий раз.

Довольны солдаты:

— Значит, Урал пошёл!

— Урал, — соглашается капитан.

— От Москвы до Тюмени, — сказал в четвёртый.

Смеются солдаты:

— Значит, Сибирь пошла!

— Сибирь, — соглашается капитан.

— От Москвы до Иркутска, — сказал капитан, когда завершили солдаты свою работу.

Довольны солдаты:

— До Байкала, никак, прорыли. Здравствуй, старик Байкал!

Пять тысяч километров траншей и окопов прорыли солдаты, готовясь к битве под Курском.

И это только на одном, на Центральном фронте. А ведь рядом, на юг, на север от Курска, другие фронты стояли: Воронежский, Брянский, Степной, Юго-Западный, Западный…

Да и не только одни окопы солдаты рыли. Наводили минные поля, строили доты и дзоты, устанавливали проволочные заграждения, возводили различные инженерные сооружения, создавали целые оборонительные районы. Много труда, много усилий.

Знают солдаты: война есть не только подвиг на поле брани. Подвиг труда и подвиг в труде здесь в той же великой мере.

Смеются солдаты:

— Мы этих окопов за всю войну, считай, до небес, до самой Луны и назад прорыли.

— До Марса, считай!

— До Юпитера!

Окопы, окопы. Мозоли солдатские. Ещё одна дань войне.

ОБИДА

Во время Курского сражения советскими войсками было взято в плен более двадцати фашистских генералов.

Солдат Каюров в боях заслужен. С минуты первой солдат на фронте. И вот Каюров в большой обиде.

Ворчит Каюров:

— Подумать только! Мальчишка прибыл. Лишь день воюет. Не видел лиха. Не нюхал смерти. И вдруг такое!

Солдат Неверов и вправду молод. Лишь день как в роте. Птенец, и только. И вдруг такое!

— Нет правды в мире, — ворчит Каюров.

Так в чём же дело?!

На диво роте, на диво части привёл Неверов в плен генерала.

Фашист сверхважный. Кресты, погоны. Штаны в лампасах. Фуражка с крабом. Идёт как аист. Как коршун смотрит.

Бурчит Каюров:

— Где справедливость!

Достал Каюров кисет, махорку. Свернул цигарку. Затяжку сделал.

Отхож Каюров. Душой не злобен.

Остыл Каюров. И вспомнил время. Совсем другое. Тот год зловещий. То лето злое. В тот час тяжёлый на вес бриллианта был каждый пленный. Тогда ефрейтор казался дивом. А нынче гляньте: в плен генерала ведёт Неверов. Неверов — в плен генерала.

Вздохнул Каюров солдатской грудью. Вот отошла обида льдиной. И ветерану стал мил и дорог птенец Неверов, что день на фронте. Птенец Неверов и это время.

Другое время. Другие были.

ПАМЯТЬ

Среди Брянских лесов, пробивая на запад путь, речка бежит Нерусса. Хороши места на Неруссе. Берёзы стоят и ели. Кручи к воде сбегают.

В одном месте над Неруссой видна могила. Светло-серая пирамидка поднялась к небу. Сверху над пирамидкой пятиконечная звезда. Ограда вокруг могилы. Цветы на могильном холмике. Здесь похоронен Авдеенков.

Рядом с могилой железнодорожное полотно. Мост перебросился через Неруссу.

Сергей Авдеенков был партизаном. Много здесь в Брянских лесах было тогда партизанских отрядов. Во время Курской битвы тут находились тылы фашистов.

Огромное количество боеприпасов, горючего, продовольствия, разного военного снаряжения необходимо войскам на фронте. Идут по фашистским тылам:

составы,

машины,

обозы.

Доставляют фашисты к фронту разные важные, разные срочные, военные всякие грузы.

Идут составы, идут обозы. Только к месту цели не все доходят. Встречают их на пути партизаны

взрывают,

сжигают,

уничтожают.

Там, далеко за линией фронта, в тылу у фашистов громят фашистов советские партизаны. Помогают советскому фронту.

Получили партизаны задание уничтожить мост на реке Неруссе.

Старшим пошёл Авдеенков.

Перед началом операции партизаны послали вперёд разведку. Подготовили группу захвата, группу прикрытия. Договорились, кому укладывать тол на мосту, кому ставить мины, кому взрывать.

Подошли к мосту вечером. Подползли совсем близко. Открыли огонь. Убрали охрану.

Сергей Авдеенков повёл минёров. Поднялись на мост. Всё шло успешно. Стали укладывать тол. Приготовили мины. Ещё секунда, совсем немного, вставят запал минёры. Отойдут, отбегут от моста. Раздастся гигантский взрыв. Рухнет махина в воду. Всё точно идёт по плану.

И вдруг ударил по подрывникам пулемёт. То ли охрана моста оказалась не вся перебита, то ли явилась к фашистам помощь. Пули ранили Сергея Авдеенкова. Он вскрикнул от боли, упал, затем приподнялся. Глянул по сторонам, видит — погибли все на мосту. В живых он лишь один остался. А неприятельский пулемёт всё не умолкает.

— Беги! Беги! — закричали Авдеенкову товарищи, те, что прикрывали внизу подрывников.

Но Сергей Авдеенков не тронулся с места. Выхватил он гранату. Размахнулся и бросил туда — на приготовленный к взрыву тол.

Страшный грохот прошёл над лесом. Мост вздрогнул, приподнялся и, увлекая Сергея Авдеенкова, со страшным шумом упал в Неруссу.

…Горным потоком промчались годы. Вновь над Неруссой бегут составы. Взлетают на мост вагоны. И в ту же минуту — гудок над составом. То память о прошлом пронзает небо. То низкий поклон герою.

ХОРОШИ У ГИГАНТА ЛАПЫ

Партизаны!

Как огня боялись фашисты народных мстителей. Перед началом Курской битвы фашисты приняли решение уничтожить партизан, которые действовали у них в тылу в Брянских лесах.

Направили против партизанских отрядов фашисты свои войска. Не роту, не батальон. Целую дивизию.

Втянулась дивизия в бой.

Мало одной дивизии.

Добавили вторую.

Мало.

Добавили третью. Затем — четвёртую, пятую, шестую. Потом добавили танковую дивизию. Затем прислали сюда самолёты. Не пять, не десять. А целых сто.

Но и этого было мало.

Почти целую армию пришлось снять фашистам с фронта и направить её в Брянские леса.

Командующим войсками, действующими против партизан в Брянских лесах, был назначен генерал-лейтенант Борнеманн.

Ведут фашисты борьбу с партизанами. Поступают к Борнеманну радостные доклады: мол, и в одном, и в другом, и в пятом, и в десятом месте уничтожены брянские партизаны.

— Уничтожены!

— Уничтожены!

— Уничтожены!

Докладывают Борнеманну: всё спокойно кругом, всё тихо, тише быть не может.

Выехал Борнеманн на проверку. Плавно бежит машина. Достигла соседнего поля. Поравнялась с соседним лесом. Всё спокойно кругом. Всё тихо.

Приятно смотреть на кусты, на дубы, на ели. Вот он, загадочный Брянский лес. Птицы щебечут, укрывшись в кронах. Солнце сквозь листья бросает жемчужный свет.

Едет машина. Вот дуб-богатырь появился справа. Вот ель-великан появилась слева.

Залюбовался каратель елью. Хороши у гиганта лапы.

И вдруг! Что такое? Расступились хвойные лапы. Поднялись на генерала в упор автоматы. Просвистали, прощёлкали пули. Вновь сомкнулись у ели ветви. Вновь тишина на лесной дороге…

В машине, в портфеле у генерала, партизаны обнаружили очень важные документы. Были здесь и приказы из Берлина, и секретные штабные бумаги, и карты, и тоже секретные и даже особо секретные, как раз именно те, на которых указывалось расположение фашистских войск в самом преддверии Курской битвы.

В тот же день партизаны связались с нашими войсками, и портфель генерала Борнеманна специальным самолётом был отправлен в Москву.

Много отважных подвигов совершили брянские партизаны, помогая героям Курской битвы. Они и сами были её героями.

ВНИЗ И ВВЕРХ

Полковник Шлиффен полком командовал. С полком и встретил час Курской битвы.

Во время Курского сражения фашисты несли огромные потери. Не составлял исключения и полк Шлиффена. И он утрушен. И он урезан. Прошло два дня, а полк, как ельник, войной разрежен.

Сосчитали в полку уцелевших. Как раз батальон набрался. Вызвал Шлиффена генерал. Явился полковник на зов начальства.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Долго кричал генерал на Шлиффена. Слова говорил обидные. Хотел обвинить в измене. Кончилось тем, что из остатков полка батальон составили. Хоть и остался полковник в чине, однако батальоном теперь командует.

Продолжается Курская битва. Несладки дела у Шлиффена. От батальона рота едва осталась. Вызвал Шлиффена генерал. Явился полковник на зов начальства.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Долго кричал генерал на Шлиффена. Словами стегал обидными. Хотел обвинить в измене. Кончилось тем, что из батальона роту теперь составили. Хотя и остался полковник в чине, однако ротой теперь командует.

Сдержали наши напор фашистов. Начали контрнаступление. Растут у фашистов опять потери, редеют полки и роты, как кроны берёзок в студёную осень.

Отступает с войсками Шлиффен. Подводит итог по роте. В роте не больше взвода. Вот он взводом уже командует. Спускается Шлиффен всё ниже и ниже. Отделением уже командует. Ещё бы шаг…

Разорвало советским снарядом Шлиффена.

Там же, под Курском, сражался ефрейтор Хупке. Улыбнулась судьба солдату. Не думал Хупке совсем об этом. Не мечтал о продвижении вверх по службе. Был он ефрейтором. Был доволен. И вот чудеса приключились с Хупке.

В первый же день Курской битвы погиб командир отделения, в котором служил Хупке.

С этого всё началось.

Вызвал Хупке к себе лейтенант, командир их пехотного взвода. Прибыл Хупке на зов начальства.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Посмотрел лейтенант на Хупке. Глазами от пола до чёлки солдатской смерил.

— Гут! — сказал лейтенант.

Назначили Хупке командовать отделением.

Продолжается Курская битва. Всё злее бои, всё страшнее потери. Не минуют они и полк, в котором сражается Хупке. И вот в бою погиб командир их взвода.

Вызвал Хупке к себе капитан, командир их пехотной роты. Прибыл Хупке.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Посмотрел капитан на Хупке. Царапнул от чёлки солдатской до пола взглядом.

— Гут! — сказал капитан.

Назначили Хупке командовать взводом.

Началось наше контрнаступление. Снова потери несут фашисты. Много фашистов тогда погибло. Был убит и капитан, командир роты, в составе которой сражался Хупке. И ротный убит, и взводные все убиты. Из командиров в живых лишь Хупке один остался. Вызвал Хупке к себе майор, командир их пехотного батальона. Прибыл Хупке.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

И вот назначен Хупке командовать ротой.

Поднимается Хупке всё выше и выше. Батальоном уже командует. Ещё шаг — и получит полк. Да закончилось вдруг продвижение. Столкнулся их полк с «катюшами». Лёг, как трава на покосе, полк.

А как же Хупке? Жив, представьте, остался ефрейтор Хупке.

Сдался нашим солдатам в плен.

БЕРКУТ

Отступают фашисты. Отходят, отводят, спасают уцелевшие в боях под Курском военные части и боевую технику.

Преследуют, наносят по отходящим фашистам удары наши.

Было это у города Грайворона. В один из наших авиационных полков пришло от разведчиков донесение. Сообщали разведчики: в небе фашистские самолёты. Замкнули над чем-то круг. До самой земли пикируют.

Ясно командирам — атакуют фашисты какую-то нашу часть.

Послали командиры вперёд самолёты. Приказ: отогнать фашистов и взять под защиту советские подразделения.

Поднялись в воздух советские самолёты. В составе своей эскадрильи летел и лейтенант Абиш Куланбаев. Зорок, как беркут, Абиш Куланбаев. Достигли лётчики цели. Ринулись в атаку. Отогнали фашистов. Смотрят на землю: что там за части? Видят, идут колонны: танки, орудия, автомашины. И слева — колонны. И справа — колонны.

— Что за войска? — гадают лётчики. — Хозяйство Петрова? Хозяйство Смирнова? Танки майора Багир-оглы?

— Что за войска? — гадает и Абиш Куланбаев.

Зорок, как беркут, Абиш Куланбаев. Спустился он ниже, вгляделся. И вдруг: фашистские кресты на бортах у танков. «Так это не наши идут колонны! Это — фашисты!»

— Фашисты! — кричит Куланбаев.

Верно. Действительно, шли фашисты. А фашистские самолёты над ними кружили и их атаковали — так, для отвода глаз. Пойди сообрази, что на своих же они пикируют. На это и был у фашистов расчёт. Пытались нас обмануть. Увезти без потерь боевую технику.

Разобрались, однако, наши. Открыли по врагам ураганный артиллерийский огонь. Прилетели советские бомбардировщики. Подошли советские пехотинцы.

Не спасла фашистов фашистская хитрость. Разгромили фашистов наши.

Лейтенант Абиш Куланбаев ходил в героях.

— Беркут, беркут, — кругом шутили.

К боевой награде представили лётчика. Узнал о зоркости Куланбаева и генерал Ватутин. Как раз в составе фронта, которым командовал Ватутин, и сражался лейтенант Куланбаев. Утвердил генерал награду.

— Беркут, — сказал Ватутин.

НЕОБЫЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ

На хитрость врага отвечали и наши военной хитростью. Поражался Мокапка Зяблов. Непонятное что-то творилось у них на станции. Жил мальчик с дедом и бабкой недалеко от города Суджи в небольшом рабочем посёлке при станции Локинской. Был сыном потомственного железнодорожника.

Любил Мокапка часами крутиться около станции. Особенно в эти дни. Один за одним приходят сюда эшелоны. Подвозят военную технику. Знает Мокапка, что побили фашистов наши войска под Курском. Гонят врагов на запад. Хоть и мал, да с умом Мокапка, видит — приходят сюда эшелоны. Понимает: значит, здесь, в этих местах, намечается дальнейшее наступление.

Идут эшелоны, пыхтят паровозы. Разгружают солдаты военный груз.

Крутился Мокапка как-то рядом с путями. Видит: новый пришёл эшелон. Танки стоят на платформах. Много. Принялся мальчик танки считать. Присмотрелся — а они деревянные. Как же на них воевать?!

Бросился мальчик к бабке.

— Деревянные, — шепчет, — танки.

— Неужто? — всплеснула руками бабка.

Бросился к деду:

— Деревянные, деда, танки.

Поднял старый глаза на внука.

Помчался мальчишка к станции. Смотрит: снова идёт эшелон. Остановился состав. Глянул Мокапка — пушки стоят на платформах. Много. Не меньше, чем было танков.

Присмотрелся Мокапка — так ведь пушки тоже, никак, деревянные! Вместо стволов — кругляки торчат.

Бросился мальчик к бабке.

— Деревянные, — шепчет, — пушки.

— Неужто?.. — всплеснула руками бабка.

Бросился к деду:

— Деревянные, деда, пушки.

— Что-то новое, — молвил дед.

Много непонятного творилось тогда на станции. Прибыли как-то ящики со снарядами. Горы выросли этих ящиков. Доволен Мокапка:

— Здорово всыпят фашистам наши!

И вдруг узнаёт: пустые на станции ящики. «Зачем же таких-то и целые горы?!» — гадает мальчик.

А вот и совсем непонятное. Приходят сюда войска. Много. Колонна спешит за колонной. Идут открыто, приходят засветло.

— Наши идут! Наши идут! — голосит Мокапка.

Лёгкий характер у мальчика. Сразу познакомился с солдатами. Дотемна всё крутился рядом. Утром снова бежит к солдатам. И тут узнаёт: покинули ночью эти места солдаты.

Стоит Мокапка, опять гадает.

Не знал Мокапка, что применили наши под Суджей военную хитрость.

Ведут фашисты с самолётов разведку за советскими войсками. Видят: приходят на станцию эшелоны, привозят танки, привозят пушки.

Замечают фашисты и горы ящиков со снарядами. Засекают, что движутся сюда войска. Много. За колонной идёт колонна. Видят фашисты, как подходят войска, а о том, что ночью незаметно отсюда они уходят, об этом враги не знают.

Ясно фашистам: вот где готовится новое русское наступление! Здесь, под городом Суджей. Стянули под Суджу они войска, на других участках силы свои ослабили. Только стянули — и тут удар! Однако не под Суджей. В другом месте ударили наши. Прорвали наши фашистский фронт.

«КУТУЗОВ»

Фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов известен всем. Это под его командованием русская армия в 1812 году разгромила полчища французского императора Наполеона I и изгнала их из пределов России.

«Кутузов» — так была названа одна из советских военных наступательных операций во время Курской битвы. Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин дал этой операции имя великого русского полководца. Цель операции «Кутузов» — окончательно разгромить фашистские войска, действовавшие севернее Курска, и освободить город Орёл. На город Орёл и направили свой удар советские войска.

Вокруг Орла фашисты создали мощную оборону. Минные поля, проволочные заграждения, глубокие окопы и укреплённые траншеи со всех сторон прикрывали подходы к городу. Обороной Орла командовал фашистский генерал Модель, который получил прозвище «Лев обороны».

Узнали наши солдаты про Моделя:

— Лев обороны! Посмотрим, что от фашистского льва останется.

В наступлении на фашистов, державших оборону в районе Орла, принимало участие сразу три фронта. Помимо Центрального, которым командовал генерал Константин Константинович Рокоссовский, Брянский и Западный. Первым ударил Западный. Он шёл с севера на Орёл.

Загремели, заговорили пушки. Началось то, что называют военные артиллерийской подготовкой. Вот закончится артподготовка, замолкнут пушки, и лишь тогда в атаку ринутся пехота и танки. Всё сильнее, сильнее гремят орудия. Ждут фашисты, когда окончится артподготовка, знают: раньше не быть атаке.

И вдруг перед фашистскими окопами появились советские войска. Не умолкают, грохочут пушки, а тут — войска!

— Как?

— Чудом каким?

— Откуда?!

В боях под Орлом был применён новый, советский военный приём: солдаты пошли в атаку, не дожидаясь конца артподготовки. Рвутся ещё снаряды. Укрылись фашисты поглубже в землю, забились в свои окопы. А наши солдаты уже в атаке. Идут сразу же за огневым валом, сразу же за разрывами наших снарядов.

Не ожидали фашисты такой атаки. Растерялись. Замешкались. Упустили для действий ответных время.

Ударил Западный фронт, и тут же ударил с востока Брянский.

Заметались фашисты. Помощь нужна! Помощь!

Стягивают они войска с юга, оттуда, где стоял готовый к атаке на север Центральный фронт. А тут ударил Центральный фронт.

С севера, с юга, с востока пошли войска.

Сокрушили, смяли войска трёх советских фронтов фашистскую оборону. Ворвались в Орёл победители. По-кутузовски провели операцию «Кутузов».

Докладывают в Москве Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину.

— Ворвались в Орёл победители. По-кутузовски войска провели «Кутузова».

Кабинет. Длинный стол. Стена. Поднял товарищ Сталин глаза. Два портрета висят напротив — портрет Суворова, портрет Кутузова.

Улыбнулся краешком глаз Верховный. Долго смотрел на портрет фельдмаршала.

«РУМЯНЦЕВ»

Румянцев тоже фельдмаршал. Тоже прославленный русский полководец. Отличился фельдмаршал Пётр Александрович Румянцев в сражениях с Турцией. Молодой генерал Суворов сражался в подчинении у Румянцева.

«Румянцев» — так называлась вторая наша наступательная операция, которую советские войска провели во время великой Курской битвы.

Задача «Румянцева» — ударить по войскам, которые находились южнее Курска, разгромить здесь фашистов, освободить город Белгород, с боем ворваться в Харьков.

Два фронта готовились к наступлению: Воронежский, которым командовал генерал Ватутин, и стоявший южнее Степной во главе с генералом Коневым.

Началась операция «Румянцев». И вот в одном из стрелковых полков оказался солдат Румянцев.

Смешно солдатам от такого совпадения:

— И там «Румянцев», и ты Румянцев!

— Ты, может, потомком будешь?

Посмотрел на солдат Румянцев.

— Потомок, — сказал Румянцев.

— Да ну?!

— Откуда знаешь?

— А чем докажешь?

— Потомок, — опять повторил Румянцев.

На юге, так же, как на севере под Орлом, фашисты возвели мощные оборонительные сооружения. И тут окопы, и тут заслоны.

Всюду пушки, всюду мины. Нелегко здесь солдатам вперёд прорваться. Тут нужны герои-солдаты.

Накануне сражения полк, в котором служил Румянцев, был выдвинут к линии наступления. Совершали солдаты стремительный марш-бросок.

Шагают солдаты, а сами нет-нет глазом скосят на Румянцева. Каков он, солдат, в походе?

Идёт солдат. Землю шагом солдатским мерит. Едва поспевают за ним другие.

— Ничего, — рассуждают солдаты. — Солдатскую стать имеет.

Ночевали солдаты во время похода. Расположились в степи, в овраге. Готовятся солдаты ко сну, к покою. А сами нет-нет на Румянцева глянут. Каков он, солдат, на привале?

Расположился солдат на отдых. Первым делом свой автомат прочистил. Сбегал к ручью, воды принёс и себе и товарищам. Поделился с соседом куревом.

— Подходящ, — рассуждают солдаты, — что-то в солдате солдатское есть.

Утром шагнули бойцы в сражение. В атаке, в жарком бою солдаты, а сами нет-нет на Румянцева снова глянут: каков он в бою, Румянцев?

Лих оказался в бою Румянцев, бил фашистов направо-налево. Пулям не кланялся. За спину других не лез.

— Братцы, вперёд! — увлекал солдат.

Смотрят солдаты.

— Хорош. Молодец. Ничего не скажешь! Настоящий, видать, солдат.

Сокрушили советские войска фашистскую оборону. С боем ворвались солдаты в Белгород. А вскоре освободили они и Харьков.

Повстречали солдаты солдата Румянцева. Не даёт покоя бойцам неясность.

— Признайся же, братец, ты потомок того Румянцева?

Посмотрел солдат на бойцов загадочно.

— Потомок, потомок. Все мы потомки, — сказал солдат. — Потомки Румянцева. Внуки Кутузова.

НАДЁЖНАЯ ИНТУИЦИЯ

Накануне Курской битвы командный пункт командующего Центральным фронтом генерала Константина Константиновича Рокоссовского находился в одном из сёл недалеко от линии фронта. Жил Рокоссовский в крестьянской избе. Напротив дома были каменные ворота в старинный запущенный парк. Рядом с домом — два великана тополя.

Фашистским лётчикам показалось подозрительным это место. Приметили они и ворота, и дом, и два тополя.

Однажды прилетели сюда самолёты. Бросили бомбы. Час был поздний. В это время Рокоссовский обычно находился дома, принимал посыльных из штаба. Прилетели самолёты. Сбросили бомбы. Один самолёт — осветительные. Другой фугасные. И вот результат: снесли под корень фашистские бомбы дом. Воронка — где были тополи. Уцелел Рокоссовский совсем случайно. Всего лишь за несколько минут до налёта назначил офицерам штаба для встречи другое место. Не оказалось в этот момент генерала в доме.

Улетели фашисты. Подошли к пепелищу командующий фронтом, ближайшие друзья и помощники Рокоссовского генералы Телегин, Малинин и Казаков. Смотрят генералы на Рокоссовского: мол, скажи, Константин Константинович, какое чудо тебя толкнуло нарушить порядок в приёме работников штаба, что увело из дома?

Улыбнулся друзьям Рокоссовский:

— Интуиция.

Время двигалось. Близилась Курская битва.

Когда окончательно стало ясно, что фашисты предпримут прорыв под Курском, ударят и со стороны Орла и Белгорода, возник вопрос: как быть с населением? Раздались голоса за то, чтобы эвакуировать всех мирных жителей с территории Курского выступа.

Вот какой приводился довод: а вдруг осилят фашисты, прорвутся к Курску, что же, снова наших людей к фашистам в рабство?

Генерал Рокоссовский во время спора решительно стал за то, чтобы людей не трогать.

— Ну пустят наши войска фашистов, — сказал Рокоссовский.

— А вдруг не сдержат?!

— Сдержат.

— А вдруг прорвутся?

— Не прорвутся.

— У них же «тигры»! У них «пантеры»!

— Не прорвутся, — опять Рокоссовский.

— Ваши гарантии?

Устал Рокоссовский спорить, сказал:

— Интуиция.

И верно. Не пустили наши войска фашистов. Подтвердились слова Рокоссовского.

После Курской победы, уже после освобождения и Орла и Белгорода, кто-то напомнил Рокоссовскому тот разговор:

— Товарищ генерал, значит, оправдалась, не подвела интуиция?

— Не подвела, — подтвердил Рокоссовский. И следом за этим назвал количество советских танков и нашей артиллерии, нашей авиации и нашей пехоты, принимавших участие в Курской битве. Цифры были огромными. Превосходили наши фашистов в силе. И танков было больше, и самолёты лучше, и артиллерия более мощная. — Была интуиция, — сказал Рокоссовский. Надёжная интуиция.

ПОКЛОН ПОБЕДИТЕЛЯМ

Завершается Курская битва. И вот на привале сошлись солдаты. Курили, дымили, бои вспоминали. Кого хвалили, кого ругали. Озорные слова бросали. Потом притихли. И вдруг заспорили солдаты, кто под Курском лучше других сражался, кто почестей ратных и ратной славы больше других достоин.

— Лётчики — вот кто лучше других сражался, — брошено первое мнение.

— Верно!

— Верно! — пошла поддержка.

И верно, отличились под Курском лётчики. Били фашистов в небе. С неба врагов громили. Тут герой подпирал героя. Сама доблесть надела крылья.

— Лётчикам честь и слава. Почёт наш великий лётчикам, — соглашается чей-то голос. И тут же: — Однако под Курском не лётчики, а танкисты лучше других сражались. Танкисты по праву в первых.

Вот и второе возникло мнение.

— Танкисты!

— Танкисты! — дружно пошла поддержка.

И это верно. Высшей мерой явили под Курском себя танкисты. Грудью своей железной сломили они фашистов. Если скажешь: герои Курска — первым делом на память идут танкисты.

— Танкисты — народ геройский. Нет тут другого мнения, — снова раздался голос. — А всё же если тут говорить о первых, то первыми были под Курском артиллеристы. Артиллеристы, конечно, в первых.

Вот и добавилось третье мнение.

— Артиллеристы!

— Артиллеристы! — дружно пошла поддержка.

И это верно. Герои — другого не скажешь про артиллеристов. Говорили в те годы: артиллерия — бог войны.

— Артиллеристы, конечно, боги, — соглашается чей-то голос. — И всё же если речь тут идёт о первых, то, братцы, не к месту споры, пехота — вот кто законно в первых. Вот кто в боях под Курском сказал своё главное слово.

— Пехота!

— Пехота! — дружно пошла поддержка.

Спорят солдаты. Не рождается общее мнение. Начинается новый круг:

— Лётчики в лучших!

— Танкисты в первых!

— Артиллеристы!

— Пехота, братва, пехота!

Спорят солдаты. Спору конца не видно.

Чем бы закончилось, трудно сказать. Да только здесь пробасил над всеми басами голос:

— Слушай радио! Радио слушай!

Бросились все к приёмникам. В эфире гремит приказ. В честь великой победы под Курском, в честь взятия Орла и Белгорода объявлен салют победителям. В Москве, артиллерийскими залпами. Двенадцатью залпами из ста двадцати четырёх орудий.

И тут же слова о героях битвы: о лётчиках и танкистах, об артиллеристах и пехотинцах. Все они вровень идут в приказе. Все они в главных, все они в первых. Всем им и честь и слава.

Салют в честь войск, освободивших Орёл и Белгород, был первым салютом Москвы победителям. С этого дня и пошли салюты.

Великой победой Советской Армии завершилась грандиозная Курская битва.

• Полный текст
• Рассказы о великой Московской битве
• Холм Жирковский
• Сила
• Мценск
• Вязьма
• Генерал Жуков
• Московское небо
• Тульские пряники
• Красная площадь
• Подвиг у Дубосекова
• «Знай наших!»
• Орлович-Воронович
• Лопата
• Три приятеля с Волхонки
• Зоя
• Отдельный танковый батальон
• Аэростатчик
• Пушка
• «Напишу из Москвы»
• Переломилось
• Ходики
• Дом
• Француженка
• Сержант-лейтенант
• Доватор
• Наташка
• Тулупин
• Партийная работа
• Трое
• Папка
• Активный отдых
• Пасть
• «Какой род войск сражается?»
• Рассказы о великом сражении на берегах Волги
• «Ни шагу назад!»
• Тридцать три богатыря
• «Гвоздильный завод»
• Ранен в бою солдат
• Буль-буль
• Мамаев курган
• Злая фамилия
• Данко
• Знаменитый дом
• Сталинградская оборона
• Геннадий Сталинградович
• Майор Устинов
• Редут Таракуля
• Госпиталь
• Берлинская знаменитость
• Напился
• Остров Людникова
• Титаев
• Крепость
• 19 ноября 1942 года
• Если хочешь писать о героях…
• Художник-баталист
• «Хендехохнули!»
• 23 ноября 1942 года
• Зимняя гроза
• Белый и чёрный
• Воздушный мост
• «Чтит и помнит»
• Посмотреть на героев
• Победа под Сталинградом
• Рассказы о битве на Курской дуге
• Первые залпы
• Звероловы
• Особые
• Железный батальон
• Гвардейский аппетит
• Трубка
• Вальс Добрянского
• Горовец
• Три подвига
• Чёрный день
• Николаев
• Добрыня
• Курские соловьи
• Генералы против фельдмаршалов
• Огородники
• Москва — Иркутск
• Обида
• Память
• Хороши у гиганта лапы
• Вниз и вверх
• Беркут
• Необычная операция
• «Кутузов»
• «Румянцев»
• Надёжная интуиция
• Поклон победителям
• Рассказы о героическом Севастополе
• Пять и десять
• Большая семья
• Тройка
• Плавучая батарея
• Без звания и названия
• Учитель
• Плеврит, бронхит
• Особое задание
• Ной Адамия
• «Есть и будет!»
• Выходное платье
• Птицу в полёте схватят
• Иван Голубец
• Новое оружие
• Рыба севастопольского улова
• Вещественное доказательство
• «Крокодил»
• Улица Пьянзина
• «Карл» и «Дора»
• Три танка
• Богатырские фамилии
• В Севастополе ждали «Грузию»
• константиновский равелин
• «Все здесь!»
• Безупречный
• Херсонес
• Мы пришли, Севастополь!
• Обухов
• Матросское сердце
• Рассказы о ленинградцах и подвиге Ленинграда
• Разгрузка-погрузка
• Дорога
• Первая колонна
• Праздничный обед
• Блокадный хлеб
• Таня Савичева
• «Мираж»
• Южное яблоко
• Шуба
• Медицинское задание
• Бабушка
• Буханка
• Трамвай
• Ленинградская походка
• Побывали
• «Мессершмитт» и «Пантели»
• Публичная библиотека
• Генерал Федюнинский
• Началось
• Монблан и Вавилов
• «Малютка»
• Дивизия
• Гнедой
• «На-а-ши!»
• Загадочный танк
• Порожки
• «Вперёд, на запад!»
• Восточный вал
• Первые
• Горпина Павловна
• Невидимый мост
• Снег на голову
• Отпуск
• С Букрина, с Лютежа?
• Киев
• Горы
• Оксанка
• Новые погоны
• «Багратион»
• Два процента
• Танк
• «Инженерная операция»
• Святость
• Партизанский приговор
• Баграмян
• Власть
• Хатынь
• Мишка
• Доложить!
• Фаталисты
• Памятный день
• Жало
• Полный кавалер
• Море справа, горы слева
• Рассказы о Берлинском сражении, штурме Берлина и полной нашей победе
• Москва. Ставка верховного главнокомандующего
• Ночь. Три часа по берлинскому времени
• Дымы
• Под Штеттином
• Зееловские высоты
• «Охрана фюрера»
• На Берлин идут машины
• Хофакер
• Из Англии? Из Америки?
• Олени
• Разрешите доложить
• «Ах!»
• Штурмом осилят небо
• В имперской канцелярии
• «Мы в Берлине!»
• Каждая улица дышит смертью
• Достучался
• Майоры
• «Данке шён»
• «За Можай!»
• Мерещится
• Три автомата
• Плечом к плечу
• Намечено и начертано
• Бронзой поднялся в небо
• «Топор своего дорубится»
• Центральное направление
• Золу развеял… Рассеял гарь
• Последние метры война считает
• Победа
• Примечания

Рассказы о битве на Курской дуге

Первые залпы

Июль. 5‑е. 1943 год. Корот­кая лет­няя ночь. Кур­ская дуга. Не спят фаши­сты. На 3 часа утра назна­чено наступ­ле­ние. Отбор­ные вой­ска направ­лены сюда, под Курск. Луч­шие сол­даты. Луч­шие офи­церы и гене­ралы. Луч­шие танки, луч­шие пушки. Самые быст­рые само­лёты. Таков при­каз гла­варя фаши­стов Адольфа Гитлера.

За трид­цать минут до начала штурма нач­нут фаши­сты артил­ле­рий­скую атаку на совет­ские пози­ции. Загро­хо­чут пушки. Это будет в 2.30. Про­па­шут сна­ряды совет­ские пози­ции. Затем впе­рёд устре­мятся танки. За ними пой­дёт пехота.

При­та­и­лись фашист­ские сол­даты. Сиг­нала ждут. Нет-нет, на часы посмот­рят. Вот два часа ночи. Два пять. Два десять. Два­дцать минут до двух трид­цати оста­лось. Пят­на­дцать, десять минут оста­лось. Десять минут, и тогда…

И вдруг! Что такое?! Не могут понять фашист­ские сол­даты, что же вокруг слу­чи­лось. Не от них, не со сто­роны фашист­ских пози­ций, а оттуда, от рус­ских, про­рвав рас­свет, огнен­ным гне­вом уда­рили пушки. Пока­тился смер­тель­ный вал. Вот подо­шёл к око­пам. Вот запля­сал, закру­жил над око­пами. Вот под­нял землю к небу. Вот вновь метал­лом забил, как градом.

В чём же дело?

Ока­за­лось, совет­ским раз­вед­чи­кам уда­лось уста­но­вить точ­ные сроки фашист­ского наступ­ле­ния. День в день. Час в час. Минута в минуту. Не упу­стили удачу наши. Упре­дили фаши­стов. По гото­вым к атаке фашист­ским вой­скам пер­выми всей силой огня ударили.

Заме­та­лись фашист­ские гене­ралы. Задер­жа­лось у них наступ­ле­ние. При­жа­лись к земле фашист­ские сол­даты. Не тро­ну­лись с исход­ных пози­ций фашист­ские танки. Не успели артил­ле­ри­сты открыть огонь. Лишь через несколько часов смогли фаши­сты пойти в атаку. Однако без преж­него энтузиазма.

Шутили у нас в окопах:

— Не тот теперь выдох!

— Не тот замах!

И всё же сила у фаши­стов была огром­ная. Рвутся они к победе. Верят они в победу.

Звероловы

Долго гото­ви­лись фаши­сты к Кур­ской битве. Два­жды начало её откла­ды­вали. То не готовы новые танки. То не готовы новые пушки. То новые само­лёты не закон­чили испытания.

Гото­ви­лись фаши­сты к наступ­ле­нию. К наступ­ле­нию гото­ви­лись и наши вой­ска. И наши при­няли реше­ние уда­рить по фаши­стам именно здесь, в рай­оне Кур­ского выступа. Ставка Вер­хов­ного Глав­но­ко­ман­до­ва­ния рас­смат­ри­вала вопрос: насту­пать пер­выми или выждать? Решили — выждать. План у совет­ских войск был такой: пусть пер­выми уда­рят фаши­сты, мы их сдер­жим, обес­си­лим в упор­ных обо­ро­ни­тель­ных боях, а затем, выбрав удоб­ный момент, сами перей­дём в наступление.

Такое веде­ние войны назы­ва­ется контр­на­ступ­ле­нием. Утвер­дила Ставка Вер­хов­ного Глав­но­ко­ман­до­ва­ния этот план.

Наступ­ле­ние под Кур­ском фаши­сты начали с двух направ­ле­ний. Они нано­сили удар по Кур­ску с севера, со сто­роны города Орла, и с юга, со сто­роны города Бел­го­рода. Про­рваться к Кур­ску, захва­тить в огром­ный мешок совет­ские вой­ска, кото­рые нахо­ди­лись на Кур­ском выступе, раз­бить, уни­что­жить, пле­нить эти вой­ска — таковы наме­ре­ния у фашистов.

Дожда­лись фаши­сты новой воен­ной тех­ники. Во время Кур­ской битвы у них появи­лись сразу два новых танка. Один из них фаши­сты назвали «тигр», вто­рой — «пан­тера». Была у вра­гов и ещё одна новинка — само­ход­ное очень мощ­ное ору­дие «фер­ди­нанд». Нача­лась битва. Пошли в атаку «тигры», «пан­теры» и «фер­ди­нанды».

Не при­метно ничем селе­ние Оль­ховатка: поле, овраги, ручьи в овра­гах. Метры род­ной земли. Гроз­ный бой раз­вер­нулся на этих метрах.

С севера, со сто­роны Орла, фаши­сты напра­вили удар на Ольховатку.

В числе войск, сра­жав­шихся под Оль­ховат­кой, нахо­дился истре­би­тельно-про­ти­во­тан­ко­вый полк. Слу­жили в полку два брата: Никита Забро­дин и Сте­пан Забро­дин. Оба рос­лые. Оба кра­си­вые. Сер­жанты оба. Один и дру­гой коман­диры ору­дий. Родом они из Сибири. Рабо­тали до войны звероловами.

Знают сол­даты в полку, что у фаши­стов «тигры», «пан­теры» и «фер­ди­нанды». Сме­ются сол­даты, кивают братьям:

— По вашей, выхо­дит, части.

— Верно, по нашей, — ска­зал Степан.

— Согла­сен, по нашей, — ска­зал Никита.

Зара­бо­тали их расчёты.

Лихо сра­жался Сте­пан Забро­дин. Не торо­пился, стре­лял с умом. Не бил в лобо­вую броню. Метил про­тив­нику в бок. Тут у тан­ков броня не такая тол­стая. Выхо­дят из строя «тигры».

Не усту­пает брату и Никита Забро­дин. Ловок в бою Никита. Этому больше везёт в «пан­те­рах». Выстрел. Выстрел. И снова выстрел. Зами­рают в прыж­ках «пан­теры».

А слева и справа дру­гие стоят сол­даты. И у этих в бою удача. Однако у Забро­ди­ных всё же больше. Три танка под­бил Сте­пан. Три танка под­бил Никита.

— Зве­ро­ловы, как есть зве­ро­ловы, — сме­ются солдаты.

Под Оль­ховат­кой были в героях не только одни Забро­дины. Мно­гие там отли­чи­лись. И артил­ле­ри­сты, и наши тан­ки­сты, и пехо­тинцы, и авиа­торы. Не взяли враги Оль­ховатку. Отсто­яли её солдаты.

Особые

Не смогли фаши­сты через Оль­ховатку на Курск про­рваться, повер­нули на стан­цию Поныри.

Здесь, как и под Оль­ховат­кой, вновь много совет­ских бой­цов отли­чи­лось. Был в их числе и артил­ле­рий­ский рас­чёт, кото­рым коман­до­вал ефрей­тор Кузьма Андре­евич Зуев.

На время боя ору­дие Зуева было при­дано неболь­шому пехот­ному под­раз­де­ле­нию. При­была пушка в подразделение.

Окру­жили её солдаты.

Среди пехо­тин­цев много совсем моло­дых бой­цов. Есть и такие, кото­рые пушку впер­вые так близко видят. Смот­рят сол­даты: кто издали, кто ближе под­хо­дит. А один и вовсе шаг­нул к ору­дию. Колёса потро­гал, пощу­пал лафет, ствол, словно по шее коня, похло­пал. Обра­тился к артиллеристам:

— Здо­рово лупит?

— Мол­ния-гром!

Замас­ки­ро­вали артил­ле­ри­сты ору­дие, уста­но­вили так, чтобы фаши­сты не сразу его заме­тили, при­го­то­ви­лись к бою.

Вот и фашист­ские танки пошли в атаку. Выжи­дают артил­ле­ри­сты. Выжи­дают бойцы в окопах.

Ближе танки. Всё ближе.

«Чего не стре­ляют?! Чего не стре­ляют!» — тре­вога про­шла в окопах.

И вот уда­рила грозно пушка. Счи­тают огонь солдаты:

— Раз!

— Два!

— Три!

Посмот­рели теперь на поле:

Раз.

Два.

Три.

Три фашист­ских танка стоят под­би­тыми. Про­шёл по око­пам вос­тор­жен­ный гул:

— Вот так ребята!

— Вот так орудие!

— Мол­ния-гром! — заклю­чает тот самый, кото­рый пушку, словно по шее коня, похлопал.

Про­дол­жа­ется бой. Опять фаши­сты идут в атаку. Опять пушка огонь открыла. Смот­рят сол­даты — четыре новых танка стоят под­би­тыми. А за этими снова три.

И снова в окопах:

— Вот так расчёт!

— Глаз как алмаз!

— Пушка, братцы, у них особая!

— Да что там пушка — люди они особые!

Ска­зали бойцы и сгла­зили. Опре­де­лили фаши­сты место, где сто­яла в укры­тии наша пушка. Раз­били фаши­сты совет­скую пушку.

Замол­чала пушка. А фаши­сты идут и идут. Всё ближе они к нашим окопам.

Всту­пили пехо­тинцы теперь в сра­же­ние. Под­пу­стили к око­пам танки. Поле­тели гра­наты в танки.

Наблю­дают артил­ле­ри­сты. Ловко бро­сают бойцы гра­наты. Счи­тают артил­ле­ри­сты под­би­тые танки:

— Раз!

— Два!

— Три!

Не сдер­жа­лись артиллеристы:

— Вот так ребята!

— Вот так гранаты!

Про­дол­жа­ется бой. Нелегка для фашист­ских тан­ков схватка с геро­ями. Вновь выхо­дят из строя фашист­ские танки. К под­би­тым при­бав­ля­ются новые. Счи­тают артил­ле­ри­сты и эти новые.

Не могут артил­ле­ри­сты скрыть сво­его восторга:

— Вот так пехота!

— Глаз — ватерпас!

— Гра­наты, братцы, у них особые.

— Да что гра­наты — люди они особые!

Много под Поны­рями было сол­дат «осо­бых», много «осо­бых» гра­нат и пушек. Стойко сто­яли в боях сол­даты. Сдер­жали они фаши­стов. Не про­рва­лись и под Поны­рями фаши­сты к Кур­ску. Снова бро­си­лись на Оль­ховатку. Непри­ступна опять Ольховатка.

Рас­счи­ты­вали фаши­сты отсюда, с севера, со сто­роны Орла, Оль­ховатки и Поны­рей быстро впе­рёд про­биться. А про­дви­ну­лись всего лишь на десять две­на­дцать кило­мет­ров. Про­дви­ну­лись. Оста­но­ви­лись. Дальше к Кур­ску пути закрыты.

Железный батальон

Бой шёл у селе­ния Кру­той Лог. Это южнее Кур­ска. Отсюда, со сто­роны Бел­го­рода, нано­сили фаши­сты вто­рой удар. Рва­лись они на Корочу, на Обо­янь, на Про­хо­ровну. Здесь, у селе­ния Кру­той Лог, как раз в направ­ле­нии на Корочу, дер­жал обо­рону стрел­ко­вый бата­льон капи­тана Бельгина.

120 тан­ков, в том числе 35 «тиг­ров», обру­ши­лись на наши окопы.

— Про­ти­во­тан­ко­вые ружья к бою! Гра­наты к бою! — коман­дует капи­тан Бельгин.

Сдер­жали наши удар фаши­стов. Отка­ти­лись назад фашисты.

Отка­ти­лись. Чуть пере­ждали. Снова идут в атаку. На этот раз за тан­ками идёт пехота.

— Про­пус­кай танки! — коман­дует Бельгин.

Знают сол­даты, что зна­чит про­пу­стить танки. Укры­лись они в око­пах. Про­ползли над ними фашист­ские танки. Под­ня­лись бойцы, открыли огонь по фашист­ской пехоте. Без­за­щит­ной ока­за­лась теперь пехота. Нема­лый урон нанёс бата­льон фаши­стам. Пока раз­вер­ну­лись танки, пока при­шли на помощь своим сол­да­там — защи­щать ока­за­лось некого: легла под мет­ким огнём совет­ских стрел­ков вра­же­ская пехота. Взя­лись наши сол­даты теперь за танки. Доста­ётся фашист­ским танкам.

Удер­жали рубеж совет­ские сол­даты. Отка­ти­лись назад фашисты.

Отка­ти­лись фаши­сты. Чуть пере­ждали. В тре­тий раз начи­нают они атаку.

Опять пошли танки. Ревут моторы. За тан­ками грозно идёт пехота.

— Про­пус­кай танки! — снова дана команда.

Укры­лись сол­даты в око­пах. Ждут, когда прой­дут над голо­вами танки.

— Сей­час прой­дут, и тогда не зевай, — рас­суж­дают солдаты.

— Снова пока­жем фашистам!

Всё ближе к око­пам танки, всё ближе. И вдруг, подойдя к око­пам, оста­но­ви­лись танки. Оста­но­ви­лись. Затем раз­вер­ну­лись. И стали «утю­жить», то есть ходить по нашим око­пам. Ждут фаши­сты: вот-вот побе­гут из око­пов совет­ские солдаты.

— Ну как?

— Не бегут, — отве­чают фаши­стам. — Держатся.

И верно — держатся.

Открыли тогда фаши­сты пуле­мёт­ный огонь по око­пам. Ждут фаши­сты: вот-вот побе­гут солдаты.

— Ну как?

— Не бегут, — отве­чают фаши­стам. — Держатся.

И верно — держатся.

Но не только дер­жа­лись и удер­жа­лись совет­ские сол­даты. Не пре­кра­щали с фаши­стами бой. Трид­цать девять фашист­ских тан­ков подо­рвали совет­ские сол­даты к концу сра­же­ния. Уни­что­жили без малого тысячу фашистов.

Отсту­пили опять фашисты.

«Желез­ным бата­льо­ном» назвали за этот бой бата­льон капи­тана Бель­гина. Точ­ное очень слово. Ищи, не най­дёшь другого.

Гвардейский аппетит

Тан­кист лей­те­нант Бес­са­ра­бов меч­тал о «тигре», то есть меч­тал в бою своим тан­ком под­бить фаши­ста. Отлич­ный тан­кист Бес­са­ра­бов. Как же ему без «тигра»!

Сра­жался Бес­са­ра­бов южнее Кур­ска, возле города Обо­яни. С осо­бой силой тут рва­лись впе­рёд фаши­сты. Именно здесь больше всего и появи­лось фашист­ских «тиг­ров».

Раз­го­ре­лось сра­же­ние. И вот в самом его начале под­бил Бес­са­ра­бов танк. Правда, не «тигра». Под­бил обыч­ный. Поздрав­ляют его това­рищи. Под­бить танк, хотя и обыч­ный, слу­ча­ется тоже не каж­дый день.

— Не то, не то, — мах­нул огор­чённо Бессарабов.

Про­дол­жа­ется бой. И снова под­бил Бес­са­ра­бов танк. Правда, не «тигра». Под­бил обычный.

Поздрав­ляют его това­рищи. Не каж­дый день ведь такое слу­ча­ется, чтобы под­бить два танка.

— Не то, не то, — опять о своём Бессарабов.

— «Тигра» он хочет, — сме­ётся луч­ший дру­жок Бес­са­ра­бова лей­те­нант Гогоберидзе.

Не отпи­ра­ется Бессарабов.

И вот в том же бою повстре­чал он «тигра». Столк­ну­лись танки на встреч­ных кур­сах, нос к носу, лобо­вая броня к броне.

При­пал к ору­дию Бес­са­ра­бов. Послал бро­не­бой­ный сна­ряд по «тигру». Уда­рил сна­ряд в броню. Смот­рит Бес­са­ра­бов — не тро­нут «тигр». Отле­тел от брони сна­ряд. Лишь искры, как из трам­вай­ной дуги, посы­па­лись. Снова Бес­са­ра­бов пустил сна­ряд. И снова сна­ряд словно в слона горо­шина. Недо­ступ­ной для наших тан­ко­вых пушек была лобо­вая броня у «тигра».

Фашист ответно открыл огонь. Едва увер­нулся от «тигра» тогда Бес­са­ра­бов. Едва от врага ушёл.

На сле­ду­ю­щий день под Обо­я­нью вновь раз­го­ре­лась битва. Бились упорно. И мы и фаши­сты. Железо сошлось с желе­зом. Сила ломила силу.

И вот — ура! — под­бил Бес­са­ра­бов «тигра». Стре­лял не в лоб, как вчера, а в бок, где тоньше броня у танка.

Раз­го­ря­чился боец в сра­же­нии. Рвётся он к цен­тру боя. Вдруг видит рядом танк лей­те­нанта Гого­бе­ридзе. Слы­шит по рации голос друга:

— Что тебе, мало «тигра»?

— Мало! — кри­чит Бессарабов.

— Хочешь ещё?

— Хочу!

Усме­ха­ется Гогоберидзе:

— Наш аппе­тит, танкистский.

Под­бил вто­рого «тигра» тан­кист. Минута, вто­рая — горит и третий.

Поздрав­ляют дру­зья Бессарабова:

— Наш аппе­тит, гвардейский!

Лей­те­нант Бес­са­ра­бов был пер­вым из совет­ских тан­ки­стов, под­бив­шим в одном бою три непри­я­тель­ских «тигра». Потом и дру­гие нашлись умельцы. Уни­что­жали по три, по четыре «тигра». Однако пер­вый есть всё-таки пер­вый. Почёт все­гда больше первому.

Трубка

Стар­ший лей­те­нант Али­хан Гаг­каев коман­до­вал артил­ле­рий­ской бата­реей. Четыре ору­дия в батарее.

Любили бата­рейцы сво­его коман­дира: моло­дой, все­гда весё­лый. Родом он был с Кав­каза. О горах, водо­па­дах любил лей­те­нант рас­ска­зы­вать, о милой своей Осетии.

Была у Гаг­ка­ева трубка — память о доме. Не рас­ста­вался Гаг­каев с труб­кой. Сам не курил. Про­сто носил в кармане.

— В Бер­лине рас­ку­рим, — шутил Гагкаев.

Во время Кур­ской битвы бата­рея Гаг­ка­ева сра­жа­лась южнее города Обо­яни. С ред­ким упор­ством здесь рва­лись впе­рёд фаши­сты. Осо­бенно возле села Яко­влево у шоссе, веду­щего из Бел­го­рода на Курск. Тут и сто­яла бата­рея Гаг­ка­ева. Не она одна при­кры­вала шоссе. Левее, пра­вее сто­яли дру­гие. Но сло­жи­лось так, что один из глав­ных уда­ров фаши­стов при­шёлся как раз на бата­рею Гагкаева.

Дер­жит Гаг­каев по рации связь с коман­ди­ром полка май­о­ром Котенко.

— Вижу танки.

— Сколько?

— Десять.

Через минуту:

— Трид­цать…

Семь­де­сят тан­ков рва­лось сюда на Яковлево.

Всту­пили сол­даты в бой. Обру­шили артил­ле­ри­сты огонь на фашист­ские танки. Удачно они стре­ляли. Выхо­дят из строя фашист­ские машины. Но бой есть бой. Тут вза­имны все­гда потери. Под­били фаши­сты одну из совет­ских пушек. Было четыре, оста­лось три.

Про­дол­жа­ется жар­кий бой. Снова выхо­дят из строя фашист­ские танки. Но и снова потеря на бата­рее. Гиб­нет вто­рая пушка. Было четыре, оста­лось две. Но и две — это тоже сила.

— Как дела? — спра­ши­вает по рации майор Котенко.

— Нор­мально, — отве­чает ему Гагкаев.

Всё силь­нее, всё упор­нее бой. Бой есть бой. Снова потеря на бата­рее. Было четыре пушки. Одна оста­лась. Но и одна — это тоже сила.

— Как дела? — опять запрос от май­ора Котенко.

— Дер­жимся, — отве­чает ему Гагкаев.

Дер­жатся герои. Не про­пус­кают впе­рёд фаши­стов. Погибла послед­няя пушка. Взяли бата­рейцы гра­наты в руки. Пере­шли к руко­паш­ному бою.

— Как дела? — снова слы­шится голос май­ора Котенко.

— Нор­мально, — кри­чит Гаг­каев. — Дер­жимся. Пере­шли к руко­паш­ному бою.

— Понял. Идём на помощь.

При­была помощь: танки, отряд пехоты. А с ними и сам Котенко. Повер­нулся к коман­диру полка Гаг­каев. Руку под­нёс к фуражке.

— Това­рищ майор, дер­жит рубеж батарея.

— Орлы! Молодцы! — похва­лил Котенко.

Улыб­нулся Гаг­каев. Про­дол­жает сто­ять, всё руки не отво­дит от фуражки, всё при­жи­мает её к пра­вому боку. И вдруг поблед­нел, кач­нулся и рух­нул на землю. И только тут уви­дел майор Котенко — весь пра­вый бок у артил­ле­ри­ста залит кро­вью. Бро­си­лись к нему бата­рейцы, накло­нился майор Котенко.

— Дер­жит рубеж бата… — вновь про­из­нёс герой.

И больше ни слова. Мёрт­вым лежал Гаг­каев[1].

Погиб Гаг­каев. А трубка оста­лась. Сохра­нили её сол­даты. Рас­ку­рили её бата­рейцы в Бер­лине. В день нашей победы. Как и меч­тал Гагкаев.

Вальс Добрянского

Бой шёл в рай­оне шоссе Бел­го­род — Обо­янь. Насту­пали фашист­ские танки. Впе­реди дви­га­лись «тигры».

Неда­леко от наших око­пов нахо­дился наблю­да­тель­ный пункт. Два совет­ских бойца, два сол­дата-раз­вед­чика, при­жа­лись к земле и сле­дили за дви­же­нием вра­же­ских танков.

Один из «тиг­ров» заме­тил совет­ских вои­нов. Решили фаши­сты раз­да­вить наших сол­дат. Напра­вили танк на раз­вед­чи­ков. Пол­зёт, как утюг, махина. Всё ближе, всё ближе. Занял пол­поля, занял пол­неба. Секунда, вто­рая. Рывок — и всё.

Не выдер­жал один из бой­цов. Вско­чил с земли, побе­жал по полю. Фаши­сты открыли пуле­мёт­ный огонь. Рух­нул сол­дат на землю.

Вто­рой же боец — Ана­то­лий Доб­рян­ский остался лежать на месте. Подо­шёл к нему вра­же­ский танк, только под­мять собрался, как вдруг вско­чил Доб­рян­ский. Мет­нулся к танку. При­жался к «тигру», к борту, к его броне.

Смот­рят из око­пов бойцы на Добрянского:

— Хит­рец!

— Муд­рец!

Неуяз­ви­мый для «тигра», для его пуле­мё­тов ока­зался теперь Добрянский.

Тогда фашист­ский танк начал кру­жить по полю. Пыта­ется он раз­да­вить смель­чака. Но и вправду смыш­лё­ный сол­дат Доб­рян­ский. Кру­жит он вме­сте с тан­ком, не отры­ва­ется от брони.

И снова доно­сится из окопов:

— Герой!

— Моло­дец!

Кру­жил Доб­рян­ский вме­сте с тан­ком, кру­жил, вдруг видит рядом окоп. Прыг­нул в окоп Доб­рян­ский, укрылся от страш­ной смерти.

Смот­рят фаши­сты. Где же боец? Про­ва­лился под землю? Бро­нёй при­дав­лен? Уви­дели окоп. Вот где сол­дат укрылся. При­мяли, при­топ­тали тан­ком окоп фаши­сты. Дальше пошли по полю.

Решили фаши­сты — погиб сол­дат. А Доб­рян­ский цел, невре­дим. Под­нялся, швыр­нул бутылку с горю­чей жид­ко­стью. Точно бро­сал боец. Попал в ухо­дя­щий фашист­ский танк. Прямо туда, где с горю­чим баки.

Вспых­нул фашист­ский танк, как факел.

Сме­я­лись потом бойцы, вспо­ми­ная, как Доб­рян­ский с тан­ком кру­жил по полю.

— Здо­рово ты вальсировал!

— Кава­лер из тебя заправский!

Подвиг рядо­вого Доб­рян­ского для мно­гих бой­цов послу­жил нау­кой. Даже спе­ци­ально в частях изу­чали, как лучше, если воз­ник­нет во время боя надоб­ность, вплот­ную при­жаться к танку.

Идут у бой­цов занятия.

— Что изучаете?

— Науку военную.

— Как называется?

— Вальс Добрянского.

Горовец

Эскад­ри­лья совет­ских истре­би­те­лей завер­шала бое­вой вылет. При­кры­вали лёт­чики с воз­духа южнее Кур­ска в рай­оне Оль­ховатки (это вто­рая — южная Оль­ховатка) назем­ные наши части. И вот теперь воз­вра­ща­лись к себе на базу.

Послед­ним в строю летел лей­те­нант Алек­сандр Горо­вец. Всё хорошо. Исправно гудит мотор. Стрелки при­бо­ров застыли на нуж­ных мет­ках. Летит Горо­вец. Знает — впе­реди лишь минут­ный отдых. Посадка. Заправка. И снова в воз­дух. Нелегко авиа­ции в эти дни. Битва не только гре­мит на земле под­ня­лась эта­жами в воздух.

Летит Горо­вец, небо оки­нет взгля­дом, взгля­дом про­ве­рит землю. Вдруг видит — летят само­лёты: чуть сзади, чуть в сто­роне. При­смот­релся фашист­ские бомбардировщики.

Начал лёт­чик кри­чать своим. Не отве­тил никто из наших. Сплю­нул пилот в досаде. Зло посмот­рел на рацию. Не рабо­тает, смолкла рация.

Идут фашист­ские бом­бар­ди­ров­щики кур­сом к нашим назем­ным пози­циям. Там и обру­шат смер­тель­ный груз.

Поду­мал секунду лей­те­нант Горо­вец. Затем раз­вер­нул само­лёт и устре­мился к вра­гам навстречу.

Вре­зался лёт­чик в фашист­ский строй. Пер­вой ата­кой пошёл на веду­щего. Стре­ми­тель­ным был удар. Секунда. Вто­рая. Ура! Вспых­нул све­чой ведущий.

Раз­вер­нулся лей­те­нант Горо­вец, на вто­рого фаши­ста бро­сился. Ура! И этот рухнул.

Рва­нулся к тре­тьему. Падает третий.

Рас­стро­ился строй фаши­стов. Ата­кует вра­гов Горо­вец. Снова заход и снова.

Чет­вёр­тый упал фашист.

Вспых­нул пятый.

Шестой!

Седь­мой!

Ухо­дят фашисты.

Но и это ещё не всё. Не отпус­кает вра­гов Горо­вец. Бро­сился вслед. Вот вось­мой само­лёт в при­целе. Вот и он зады­мил, как факел. Секунда. Секунда.

И сбит само­лёт девятый.

Бой лёт­чика Горовца был уни­каль­ным, непо­вто­ри­мым. Много подви­гов совер­шили совет­ские лёт­чики в небе. Сби­вали в одном полёте по три, по четыре, по пять и даже по шесть фаши­стов. Но чтобы девять! Нет. Такого не было. Ни до Горовца. Ни после. Ни у нас. Ни в одной из дру­гих вою­ю­щих армий. Лей­те­нант Горо­вец стал Героем Совет­ского Союза.

Не вер­нулся из полёта лей­те­нант Алек­сандр Кон­стан­ти­но­вич Горо­вец. Уже на обрат­ном пути к аэро­дрому набро­си­лись на героя четыре фашист­ских истребителя.

Погиб лей­те­нант Горовец.

А подвиг живёт. И рас­сказы о нём ходят как быль, как сказка.

Три подвига

Мно­гие совет­ские лёт­чики отли­чи­лись в боях под Курском.

Вес­ной 1942 года в тяжё­лых схват­ках на Северо-Запад­ном фронте в воз­душ­ном бою один из совет­ских лёт­чи­ков был тяжело ранен, а его само­лёт под­бит. Лёт­чик опу­стился на тер­ри­то­рию, заня­тую вра­гом. Он ока­зался один в лес­ной глуши. Лёт­чик стал лицом к востоку и начал про­би­раться к своим. Он шёл сквозь снеж­ные сугробы, один, без людей, без еды.

Солнце сади­лось и всходило.

А он шёл и шёл.

Болели раны. Но он пре­воз­мо­гал боль.

Он шёл и шёл.

Когда силы его поки­дали, он про­дол­жал ползти.

Метр за мет­ром. Сан­ти­метр за сантиметром.

Он не сдавался.

Солнце всхо­дило и садилось.

А он шёл и шёл.

Он совер­шил подвиг и дошёл до своих.

На восем­на­дца­тые сутки, измож­дён­ного и обмо­ро­жен­ного, его подо­брали пар­ти­заны. На само­лёте он был достав­лен в гос­пи­таль. И тут самое страш­ное — неумо­ли­мый при­го­вор вра­чей: необ­хо­дима опе­ра­ция. Лёт­чик обморожен.

Лёт­чик лишился ног.

Но лёт­чик хотел летать. Хотел про­дол­жать бить нена­вист­ного врага.

И вот он совер­шает вто­рой свой подвиг. Лёт­чику сде­лали про­тезы. Он начал тре­ни­ро­ваться ходить с косты­лями, а затем… без костылей.

Теперь он упро­сил вра­чей раз­ре­шить сесть ему в само­лёт. Он был настой­чив, и врачи усту­пили. Лёт­чик снова на лёт­ном поле. Вот он в кабине. Он снова в воздухе.

И опять тре­ни­ровки, тре­ни­ровки, бес­чис­лен­ные тренировки.

Его про­ве­рили самые при­дир­чи­вые экза­ме­на­торы и раз­ре­шили летать.

— Только в тылу, — ска­зали лётчику.

Лёт­чик упро­сил отпра­вить его на фронт.

Лёт­чик упро­сил дове­рить ему истребитель.

Он при­был под Курск неза­долго до начала Кур­ской битвы. По пер­вой же тре­воге он под­нялся в воздух.

Тут под Кур­ском он совер­шил свой тре­тий подвиг. В пер­вых же боях он сбил три вра­же­ских самолёта.

Этот лёт­чик изве­стен всей стране. Имя его — Алек­сей Пет­ро­вич Маре­сьев. Он Герой Совет­ского Союза. О нём напи­сана пре­крас­ная книга. Автор её — писа­тель Борис Поле­вой. «Повесть о насто­я­щем чело­веке» назы­ва­ется эта книга.

Чёрный день

Гудит, гро­хо­чет метал­лом битва. Сошлись две силы на рус­ском поле. Лавина стали сошлась с лави­ной. Сме­ша­лись в схватке огонь и люди. Зло­ве­щей гарью покры­лось небо.

12 июля 1943 года под селе­нием Про­хо­ровка, южнее Кур­ска, про­изо­шло вели­чай­шее во всей исто­рии Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны тан­ко­вое сра­же­ние. Почти 1200 бое­вых машин и само­ход­ных ору­дий при­няло уча­стие в этом небы­ва­лом сражении.

Через Про­хо­ровку про­хо­дила желез­ная дорога из Бел­го­рода на Курск. Сюда и устре­ми­лись теперь фаши­сты. Дви­жутся фашист­ские танки — «тигры», «пан­теры» и само­ход­ные ору­дия — «фер­ди­нанды» на Про­хо­ровку. А в это время навстречу фаши­стам идёт совет­ская тан­ко­вая армия. Встре­ти­лись танки. Всту­пили в бой.

Ворва­лись наши в ряды фаши­стов. Ближ­ний бой выго­ден нашим тан­кам. В ближ­нем бою теряют фашист­ские «тигры» своё пре­иму­ще­ство. С близ­кого рас­сто­я­ния легче у «тигра» про­бить броню, легче зайти и уда­рить сбоку.

Умело бьются совет­ские тан­ки­сты. Доста­ётся фашист­ским «тиг­рам». Но и наши несут потери. Раз­го­ра­ется ярче битва.

На помощь тан­кам при­шли само­лёты. Повисли они над полем. Истре­би­тели, штур­мо­вики, бом­бар­ди­ров­щики. Наши и фашист­ские — сме­ша­лись в небе. И там под солн­цем гро­хо­чет битва.

На помощь тан­кам при­шла артил­ле­рия. Наша и фашист­ская. Бьют пушки пря­мой навод­кой. Стойко стоят рас­чёты. Сна­ряды дыря­вят небо и землю.

Солнце давно в зените. В пол­ном раз­гаре битва.

Плац­дарм, на кото­ром идёт сра­же­ние, совсем неве­лик. Река Псёл с одной сто­роны. С дру­гой — желез­но­до­рож­ная насыпь. С тру­дом раз­ме­сти­лось здесь столько тан­ков. Тесно махи­нам на тес­ном поле. Чуть ли не трутся они бор­тами. Всё больше, всё больше под­би­тых тан­ков. Кострами пылает поле — то дого­рают танки. Дым над зем­лёй под­нялся, заве­сой оку­тал поле. Солнце в чаду, в тумане, словно чадру надело.

Не ути­хает, гро­хо­чет битва. Само­лёты всё так же в небе. Всё так же не умол­кает рас­кат орудий.

…Кло­ни­лось солнце к траве, к закату. Устали люди, земля и небо. А бой всё шёл, всё не кон­чался. И оста­ва­лось пока неяс­ным, кому быть в пер­вых, за кем здесь сила. Но вот над полем про­нес­лось: отхо­дят «тигры». И вслед за этим как гром:

— Победа!

Про­иг­рали фаши­сты тан­ко­вое сра­же­ние под Про­хо­ров­кой. Был вось­мой день Кур­ской битвы. «Чёр­ным днём» назвали его фашисты.

Наступ­ле­ние на юге от Кур­ска, так же как и на севере, закон­чи­лось для фаши­стов пол­ным про­ва­лом. Всего лишь на 35 кило­мет­ров смогли здесь фаши­сты впе­рёд про­дви­нуться. Оста­но­вили и тут наши вой­ска фашистов.

Николаев

Меха­ник-води­тель стар­ший сер­жант Алек­сандр Нико­лаев в Про­хо­ров­ском сра­же­нии вёл в бой танк капи­тана Скрипкина.

— Впе­рёд! Ближе к фаши­стам! Ближе! — коман­дует Скрипкин.

Сошлись наши с фашист­скими тан­ками. Сидит за рыча­гами танка стар­ший сер­жант Нико­лаев. Точно выпол­няет команды. Скрипкина.

— Пра­вее! — кри­чит капитан.

Повер­нул Нико­лаев пра­вее танк. И тут же перед гла­зами вырос борт фашист­ского «тигра». Уда­рил из пушки стре­лок по «тигру». Зады­мил, запы­лал фашист.

— Левее! Бери левее! — коман­дует Скрипкин.

Повер­нул Нико­лаев влево. И снова рядом фашист­ский танк. Уда­рил стре­лок и по этому «тигру».

— Есть! — закри­чал стрелок.

Непло­хое совсем начало. Про­дол­жают тан­ки­сты бой.

Шагает танк Скрип­кина, ищет врага при­це­лом. Нашёл.

— Выстрел!

— Выстрел!

Да мимо оба. Ушёл, увер­нулся фашист­ский танк.

Про­дол­жают тан­ки­сты бой.

Пол­зёт танк Скрип­кина. Ищет врага при­це­лом. Но и фаши­сты Скрип­кина тоже ищут.

Опе­ре­дили фаши­сты наших:

— Выстрел!

— Выстрел!

Да мимо оба. Сма­нев­ри­ро­вал, ушёл от удара совет­ский танк.

Снова в бою тан­ки­сты. Ищут врага при­це­лом. Но и фаши­сты Скрип­кина тоже ищут. Окру­жили танк Скрип­кина сразу четыре фашист­ских танка. Подо­жгли фаши­сты совет­ский танк. Ранили оскол­ком капи­тана Скрипкина.

Вынесли стар­ший сер­жант Нико­лаев и радист коман­дира из танка, укры­лись рядом в боль­шой воронке.

Не ути­хает кру­гом сра­же­ние. В самом раз­гаре битва.

Вдруг видит Нико­лаев, что один из «тиг­ров» дви­жется к воронке. Ясно Нико­ла­еву: заме­тили их фаши­сты, минута — всему конец. Раз­да­вят совет­ских сол­дат фашисты.

Рва­ну­лись мысли:

«Быст­рей — гранату!»

Нет у бойца гранаты.

«Бутылку с горю­чей смесью!»

Нет у бойца бутылки.

Гля­нул сер­жант Нико­лаев на «тигра», потом на свой, на горя­щий танк. Секунда. Рва­нулся к танку. Вско­чил на башню. Скольз­нул сквозь пламя. Мет­нулся в люк. Про­ве­рил: мотор испра­вен, ход не нару­шен. Фырк­нул, дрог­нул и ожил танк. Рва­нулся с места. Раз­вил он ско­рость и в лоб на «тигра», как молот в кузне. Удар был мощ­ным. Удар — разя­щий. На месте «тигра» — металл горящий…

Погиб Нико­лаев, но спас това­ри­щей. И подвиг этот хра­нит История.

Добрыня

Неча­стое имя сей­час Доб­рыня. Когда-то оно гремело.

В одном из гвар­дей­ских пол­ков, неза­долго до Кур­ской битвы, при­ни­мали бойцы попол­не­ние. Раз­ные люди здесь в попол­не­нии. Кто зелен, молод. В годах дру­гие. Кто из кол­хоза, кто при­был с завода, кто из резерва, кто из запаса, каж­дый тре­тий после ране­ний, прямо с гос­пи­таль­ной койки.

Раз­ные здесь в попол­не­нии. Кто тём­ный, кто свет­лый. Кто рос­лый, кто низ­кий. Кто тон­кий, кто плотный.

А вот и ещё один. Гим­на­стёрка — едва до пояса. Грудь в чело­ве­че­ских три обхвата.

— Доб­ры­нин, — сол­дат представился.

Кто-то ска­зал:

— Доб­рыня!

Так и при­стало к нему Доб­рыня. В честь Доб­рыни Ники­тича — былин­ного богатыря.

Запы­лала Кур­ская битва.

Рва­лись фаши­сты на Оль­ховатку. С севера от Орла про­би­вали дорогу к Кур­ску. Встре­тил здесь гру­дью врага Доб­рыня. Сотни тан­ков ползли на героев. Ока­за­лись бойцы силь­нее. Задер­жали они фашистов.

Потом под Поны­рями его увидели.

— Братцы, смотри — Добрыня!

Нелегко здесь дава­лась битва. Не про­би­лись фаши­сты у Оль­ховатки. На Поныри тара­ном сталь­ным обрушились.

Отстоял Поныри Добрыня.

Затем под Обо­я­нью его заме­тили. Здесь с юга, со сто­роны Бел­го­рода, нано­сили по Кур­ску фаши­сты вто­рой удар. Страш­ной была здесь битва.

Бьются сол­даты, и вдруг:

— Братцы, смотри — Добрыня!

— Да какой вам Доб­рыня! При чём Доб­рыня?! Под Поны­рями, под Оль­ховат­кой сей­час Доб­рыня. На север от Кур­ска бьётся.

— Да нет же, смотри — Добрыня!

При­смот­ре­лись сол­даты: Доб­рыня, верно.

Не про­би­лись фаши­сты под Обо­я­нью. Новый рывок — на Про­хо­ровку. Сме­ша­лись в схватке огонь и люди.

— Смотри — Доб­рыня! — вдруг слы­шен голос.

— Какой Добрыня?!

— Да нет же, верно. Смотри — Добрыня!

Сдер­жали наши напор фаши­стов. Не под­пу­стили и с юга к Кур­ску. Сдер­жали, смяли, хре­бет сло­мили: и там, где север, и здесь, на юге.

Нача­лось совет­ское контр­на­ступ­ле­ние. Погнали наши врага на запад. Идут в побед­ном строю солдаты:

— Братцы, смотри — Добрыня!

Смот­рят сол­даты: и верно — идёт Доб­рыня. По кур­ской, по рус­ской земле идёт.

Курские соловьи

Побы­вайте под Кур­ском в мае. Зали­ва­ются, щёл­кают кур­ские соловьи.

В Кур­ской битве вме­сте с дру­гими вой­сками сра­жа­лись и под­раз­де­ле­ния гвар­дей­ских мино­мё­тов. Гвар­дей­ские мино­мёты — это зна­ме­ни­тые «катюши».

В пер­вые дни войны у нас было всего лишь несколько «катюш». В Кур­ской битве при­ни­мали уча­стие уже целые части и соединения.

Любили сол­даты огонь «катюш». Ува­жали лихих мино­мёт­чи­ков. Летели сна­ряды «катюш» с харак­тер­ным и звон­ким сви­стом. Всего милее сол­дат­скому сердцу был этот свист. Вот и про­звали бойцы сол­дат-мино­мёт­чи­ков кур­скими соловьями.

Нача­лась Кур­ская битва. Засви­стали, защёл­кали кур­ские соло­вьи. Били фаши­стов в дни наступ­ле­ния. Били и после, когда наши, сдер­жав фаши­стов, сами пошли вперёд.

Осо­бенно доста­лось фаши­стам от наших «катюш» в боях южнее города Обо­яни. Здесь, рядом с шоссе, иду­щим на Обо­янь из Бел­го­рода, рас­по­ло­жился гвар­дей­ский мино­мёт­ный полк пол­ков­ника Бондаренко.

Сто­яли «катюши» в засаде. Ждали команды к бою. Вдоль шоссе на Обо­янь насту­пали фашист­ские танки. Словно желез­ная стена надви­га­лась. Нет, каза­лось, врагу преграды.

Тут и гря­нул рас­кат «катюш». Отстре­ля­лись «катюши», откла­ня­лись. В гру­дах металла поле.

При­е­хал к месту боя командующий.

— Молодцы. Хороша работа. Кто про­пел тут фаши­стам песню?

Отве­чают ему:

— Кур­ские соловьи.

В новом месте пыта­лись фаши­сты затем про­рваться. Шла пехота и снова танки. Но и здесь «катюши» в заса­дах были. Отстре­ля­лись «катюши», откла­ня­лись. Не про­шли здесь фаши­сты. Бежит пехота. В степи дого­рают танки.

В тре­тьем, в чет­вёр­том — во мно­гих местах под Кур­ском сра­жа­лись тогда «катюши». В числе пер­вых пошли они и в контр­на­ступ­ле­ние. Едут по полю гвар­дей­ские мино­мёты. Меняют полки пози­ции. Снова гро­хо­чут залпы. Слы­шат сол­даты залпы — в улыб­ках душа и лица:

— Наши запели.

— Наши.

От сол­дата идёт к солдату:

— Кур­ские соловьи!

Генералы против фельдмаршалов

Кур­ский выступ обо­ро­няли два фронта. Север­нее Кур­ска рас­по­ла­гался Цен­траль­ный фронт. Им коман­до­вал гене­рал Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич Рокоссовский.

Во мно­гих сра­же­ниях про­сла­вился Рокос­сов­ский. Он был в числе тех, кто задер­жал вра­гов под Смо­лен­ском, среди тех, кто гро­мил под Моск­вой фаши­стов. Рокос­сов­ский коман­до­вал совет­скими арми­ями, окон­ча­тельно раз­гро­мив­шими фаши­стов под Ста­лин­гра­дом. Это его вой­ска пле­нили фельд­мар­шала Паулюса.

Знали сол­даты гене­рала Рокос­сов­ского. Любили и ува­жали его.

Южнее Кур­ска нахо­дился Воро­неж­ский фронт. Коман­до­вал этим фрон­том гене­рал Нико­лай Фёдо­ро­вич Ватутин.

И Вату­тин гене­рал про­слав­лен­ный. Это он коман­до­вал под Ста­лин­гра­дом Юго-Запад­ным фрон­том. Именно этот фронт начал тогда пер­вым сокру­ши­тель­ный удар по фаши­стам. Это он вме­сте с дру­гим фрон­том — Ста­лин­град­ским окру­жил фашист­скую армию между Доном и Волгой.

Про­тив наших фрон­тов на Кур­ском выступе сто­яли гит­ле­ров­ские вой­ска, кото­рые соста­вили две группы армий. Это группа армий «Центр» и группа армий «Юг».

Фашист­ские вой­ска из группы армий «Центр» сра­жа­лись про­тив войск гене­рала Рокос­сов­ского. Коман­до­вал этой груп­пой фашист­ский фельд­мар­шал фон Клюге.

Вой­ска из группы армий «Юг» сра­жа­лись про­тив войск гене­рала Вату­тина. Коман­до­вал этой груп­пой фашист­ский фельд­мар­шал Ман­штейн. В 1943 году он клялся осво­бо­дить фашист­скую армию, окру­жён­ную под Сталинградом.

Знают наши сол­даты, что про­тив совет­ских гене­ра­лов на Кур­ской дуге сра­жа­ются фашист­ские фельдмаршалы.

— Посмот­рим. Посмот­рим. Ну, бере­гись, фельдмаршалы!

Стали сол­даты вспо­ми­нать, где и когда уже встре­ча­лись Рокос­сов­ский и Вату­тин с Ман­штей­ном и Клюге.

— Про­тив Рокос­сов­ского — Клюге. Так, так!

При­пом­нили сол­даты, что в 1941 году фон Клюге был в числе тех фашист­ских фельд­мар­ша­лов, кото­рые со сво­ими вой­сками насту­пали на Москву. Побили наши вой­ска тогда и фон Клюге, и дру­гих фашист­ских фельдмаршалов.

Стали вспо­ми­нать сол­даты, кто бил. Вспом­нили гене­рала Жукова, вспом­нили гене­рала Гово­рова. Вспом­нили и Рокоссовского.

Заго­во­рили сол­даты затем о Манштейне.

— Ман­штейн про­тив Вату­тина. Так, так!

Вспом­нили сол­даты Ста­лин­град, начало 1943 года, неудач­ную попытку фельд­мар­шала Ман­штейна прийти на помощь фельд­мар­шалу Паулюсу.

Побили наши тогда Манштейна.

Стали сол­даты вспо­ми­нать, кто побил. В числе тех, кто побил Ман­штейна, был и гене­рал Ватутин.

— Били наши гене­ралы уже фельд­мар­ша­лов. Били, — сде­лали сол­даты вывод. — Побьют и под Кур­ском, — заклю­чили солдаты.

Не ошиб­лись сол­даты. Побили совет­ские гене­ралы фашист­ских фельдмаршалов.

Огородники

Было это неза­долго до Кур­ской битвы. В стрел­ко­вую часть при­было пополнение.

Стар­шина обхо­дил бой­цов. Шагает вдоль строя. Рядом идёт ефрей­тор. Дер­жит каран­даш и блок­нот в руках.

Гля­нул стар­шина на пер­вого из бойцов:

— Кар­тошку сажать умеешь?

Боец сму­тился, пожал плечами.

Дальше шаг­нул старшина:

— Кар­тошку сажать умеешь?

— Умею! — звонко ска­зал солдат.

— Два шага вперёд.

Вышел сол­дат из строя.

— Пиши в ого­род­ники, — ска­зал стар­шина ефрейтору.

Дальше идёт старшина:

— Кар­тошку сажать умеешь?

— Умею.

— Умею.

— Не пробовал.

— Умею.

— Не при­хо­ди­лось, но если надо…

— Умею.

— Умею.

— Хва­тит, — ска­зал старшина.

Вышли впе­рёд бойцы. Ока­зался в строю уме­ю­щих и сол­дат Ана­то­лий Скурко. Гадает сол­дат Скурко: куда это их, уме­ю­щих? «Кар­тошку сажать — так по вре­мени поздно. (Уже вовсю заиг­рало лето.) Если её копать, то по вре­мени очень рано».

Гадает сол­дат Скурко. И дру­гие бойцы гадают:

— Кар­тошку сажать?

— Мор­ковку сеять?

— Огурцы для штаб­ной столовой?

Посмот­рел на сол­дат старшина.

— Ну что же, — ска­зал стар­шина. — Отныне вам быть в минё­рах, — и вру­чает сол­да­там мины.

При­ме­тил лихой стар­шина, что тот, кто умеет сажать кар­то­фель, быст­рей и надёж­нее ста­вит мины.

Усмех­нулся сол­дат Скурко. Не сдер­жали улыбки и дру­гие солдаты.

При­сту­пили к делам ого­род­ники. Конечно, не сразу, не в тот же миг. Ста­вить мины не такое про­стое дело. Спе­ци­аль­ную тре­ни­ровку про­шли солдаты.

На мно­гие кило­метры на север, на юг, на запад от Кур­ска про­тя­нули минёры мин­ные поля и заслоны. Только в пер­вый день Кур­ской битвы на этих полях и засло­нах подо­рва­лось более ста фашист­ских тан­ков и само­ход­ных орудий.

Идут минёры.

— Ну как, огородники?

— Пол­ный во всём порядок.

Москва — Иркутск

И это было до Кур­ской битвы. Рыли сол­даты тран­шеи, окопы, укреп­ляли под­ходы к Курску.

Бро­сают сол­даты землю.

Вдруг — авто­ма­шина «вил­лис». Из штаба фронта. Оста­но­вился «вил­лис». Вышли двое. Один из при­е­хав­ших — капи­тан. При­знали его сол­даты: воен­ный инже­нер из штаба Цен­траль­ного фронта.

Инте­ресно сол­да­там: сколько ж отрыли они око­пов? Обра­ти­лись к штабисту:

— Инже­нер-капи­тан, сколько же мы отрыли?

Достал капи­тан блок­нот. Рас­крыл. На пометку какую-то гля­нул. Что-то в уме прикинул.

— От Москвы до Рязани, — ска­зал капи­тан. Ока­зался как раз капи­тан из тех, кто для нагляд­но­сти любил при­бе­гать к сравнениям.

— До Рязани?! — сорва­лось сол­дат­ское удивление.

— До Рязани, — ска­зал капитан.

Осмот­рел капи­тан окопы. Какие-то записи сде­лал. Уехал про­вор­ный «вил­лис».

Снова сол­даты лопаты в руки. Дальше пол­зут окопы.

Через какое-то время снова при­е­хал сюда капи­тан. И снова сол­даты с тем же к нему вопро­сом: сколько земли отрыли?

Достал капи­тан блок­нот. На пометку какую-то снова гля­нул. Что-то в уме прикинул.

— От Москвы до Казани, — ска­зал капитан.

— До Казани?! — удив­ля­ются опять солдаты.

— До Казани, — под­твер­дил капитан.

Осмот­рел капи­тан окопы. Осмот­рел, обо­шёл округу. Какие-то записи снова сде­лал. Умчался раке­той «вил­лис».

Снова сол­даты за работу. Снова умы­лись потом. Дальше пол­зут окопы.

И в тре­тий раз при­ез­жал капи­тан, и в чет­вёр­тый. Затем и в пятый. И каж­дый раз сол­даты с тем же к нему вопро­сом: сколько земли прорыли?

— От Москвы до Сверд­лов­ска, — ска­зал капи­тан в тре­тий раз.

Довольны сол­даты:

— Зна­чит, Урал пошёл!

— Урал, — согла­ша­ется капитан.

— От Москвы до Тюмени, — ска­зал в четвёртый.

Сме­ются солдаты:

— Зна­чит, Сибирь пошла!

— Сибирь, — согла­ша­ется капитан.

— От Москвы до Иркут­ска, — ска­зал капи­тан, когда завер­шили сол­даты свою работу.

Довольны сол­даты:

— До Бай­кала, никак, про­рыли. Здрав­ствуй, ста­рик Байкал!

Пять тысяч кило­мет­ров тран­шей и око­пов про­рыли сол­даты, гото­вясь к битве под Курском.

И это только на одном, на Цен­траль­ном фронте. А ведь рядом, на юг, на север от Кур­ска, дру­гие фронты сто­яли: Воро­неж­ский, Брян­ский, Степ­ной, Юго-Запад­ный, Западный…

Да и не только одни окопы сол­даты рыли. Наво­дили мин­ные поля, стро­или доты и дзоты, уста­нав­ли­вали про­во­лоч­ные заграж­де­ния, воз­во­дили раз­лич­ные инже­нер­ные соору­же­ния, созда­вали целые обо­ро­ни­тель­ные рай­оны. Много труда, много усилий.

Знают сол­даты: война есть не только подвиг на поле брани. Подвиг труда и подвиг в труде здесь в той же вели­кой мере.

Сме­ются солдаты:

— Мы этих око­пов за всю войну, счи­тай, до небес, до самой Луны и назад прорыли.

— До Марса, считай!

— До Юпитера!

Окопы, окопы. Мозоли сол­дат­ские. Ещё одна дань войне.

Обида

Во время Кур­ского сра­же­ния совет­скими вой­сками было взято в плен более два­дцати фашист­ских генералов.

Сол­дат Каю­ров в боях заслу­жен. С минуты пер­вой сол­дат на фронте. И вот Каю­ров в боль­шой обиде.

Вор­чит Каюров:

— Поду­мать только! Маль­чишка при­был. Лишь день воюет. Не видел лиха. Не нюхал смерти. И вдруг такое!

Сол­дат Неве­ров и вправду молод. Лишь день как в роте. Пте­нец, и только. И вдруг такое!

— Нет правды в мире, — вор­чит Каюров.

Так в чём же дело?!

На диво роте, на диво части при­вёл Неве­ров в плен генерала.

Фашист сверхваж­ный. Кре­сты, погоны. Штаны в лам­па­сах. Фуражка с кра­бом. Идёт как аист. Как кор­шун смотрит.

Бур­чит Каюров:

— Где справедливость!

Достал Каю­ров кисет, махорку. Свер­нул цигарку. Затяжку сделал.

Отхож Каю­ров. Душой не злобен.

Остыл Каю­ров. И вспом­нил время. Совсем дру­гое. Тот год зло­ве­щий. То лето злое. В тот час тяжё­лый на вес брил­ли­анта был каж­дый плен­ный. Тогда ефрей­тор казался дивом. А нынче гляньте: в плен гене­рала ведёт Неве­ров. Неве­ров — в плен генерала.

Вздох­нул Каю­ров сол­дат­ской гру­дью. Вот ото­шла обида льди­ной. И вете­рану стал мил и дорог пте­нец Неве­ров, что день на фронте. Пте­нец Неве­ров и это время.

Дру­гое время. Дру­гие были.

Память

Среди Брян­ских лесов, про­би­вая на запад путь, речка бежит Нерусса. Хороши места на Неруссе. Берёзы стоят и ели. Кручи к воде сбегают.

В одном месте над Нерус­сой видна могила. Светло-серая пира­мидка под­ня­лась к небу. Сверху над пира­мид­кой пяти­ко­неч­ная звезда. Ограда вокруг могилы. Цветы на могиль­ном хол­мике. Здесь похо­ро­нен Авдеенков.

Рядом с моги­лой желез­но­до­рож­ное полотно. Мост пере­бро­сился через Неруссу.

Сер­гей Авде­ен­ков был пар­ти­за­ном. Много здесь в Брян­ских лесах было тогда пар­ти­зан­ских отря­дов. Во время Кур­ской битвы тут нахо­ди­лись тылы фашистов.

Огром­ное коли­че­ство бое­при­па­сов, горю­чего, про­до­воль­ствия, раз­ного воен­ного сна­ря­же­ния необ­хо­димо вой­скам на фронте. Идут по фашист­ским тылам:

составы,

машины,

обозы.

Достав­ляют фаши­сты к фронту раз­ные важ­ные, раз­ные сроч­ные, воен­ные вся­кие грузы.

Идут составы, идут обозы. Только к месту цели не все дохо­дят. Встре­чают их на пути партизаны

взры­вают,

сжи­гают,

уни­что­жают.

Там, далеко за линией фронта, в тылу у фаши­стов гро­мят фаши­стов совет­ские пар­ти­заны. Помо­гают совет­скому фронту.

Полу­чили пар­ти­заны зада­ние уни­что­жить мост на реке Неруссе.

Стар­шим пошёл Авдеенков.

Перед нача­лом опе­ра­ции пар­ти­заны послали впе­рёд раз­ведку. Под­го­то­вили группу захвата, группу при­кры­тия. Дого­во­ри­лись, кому укла­ды­вать тол на мосту, кому ста­вить мины, кому взрывать.

Подо­шли к мосту вече­ром. Под­ползли совсем близко. Открыли огонь. Убрали охрану.

Сер­гей Авде­ен­ков повёл минё­ров. Под­ня­лись на мост. Всё шло успешно. Стали укла­ды­вать тол. При­го­то­вили мины. Ещё секунда, совсем немного, вста­вят запал минёры. Отой­дут, отбе­гут от моста. Раз­дастся гигант­ский взрыв. Рух­нет махина в воду. Всё точно идёт по плану.

И вдруг уда­рил по под­рыв­ни­кам пуле­мёт. То ли охрана моста ока­за­лась не вся пере­бита, то ли яви­лась к фаши­стам помощь. Пули ранили Сер­гея Авде­ен­кова. Он вскрик­нул от боли, упал, затем при­под­нялся. Гля­нул по сто­ро­нам, видит — погибли все на мосту. В живых он лишь один остался. А непри­я­тель­ский пуле­мёт всё не умолкает.

— Беги! Беги! — закри­чали Авде­ен­кову това­рищи, те, что при­кры­вали внизу подрывников.

Но Сер­гей Авде­ен­ков не тро­нулся с места. Выхва­тил он гра­нату. Раз­мах­нулся и бро­сил туда — на при­го­тов­лен­ный к взрыву тол.

Страш­ный гро­хот про­шёл над лесом. Мост вздрог­нул, при­под­нялся и, увле­кая Сер­гея Авде­ен­кова, со страш­ным шумом упал в Неруссу.

…Гор­ным пото­ком про­мча­лись годы. Вновь над Нерус­сой бегут составы. Взле­тают на мост вагоны. И в ту же минуту — гудок над соста­вом. То память о про­шлом прон­зает небо. То низ­кий поклон герою.

Хороши у гиганта лапы

Пар­ти­заны!

Как огня боя­лись фаши­сты народ­ных мсти­те­лей. Перед нача­лом Кур­ской битвы фаши­сты при­няли реше­ние уни­что­жить пар­ти­зан, кото­рые дей­ство­вали у них в тылу в Брян­ских лесах.

Напра­вили про­тив пар­ти­зан­ских отря­дов фаши­сты свои вой­ска. Не роту, не бата­льон. Целую дивизию.

Втя­ну­лась диви­зия в бой.

Мало одной дивизии.

Доба­вили вторую.

Мало.

Доба­вили тре­тью. Затем — чет­вёр­тую, пятую, шестую. Потом доба­вили тан­ко­вую диви­зию. Затем при­слали сюда само­лёты. Не пять, не десять. А целых сто.

Но и этого было мало.

Почти целую армию при­шлось снять фаши­стам с фронта и напра­вить её в Брян­ские леса.

Коман­ду­ю­щим вой­сками, дей­ству­ю­щими про­тив пар­ти­зан в Брян­ских лесах, был назна­чен гене­рал-лей­те­нант Борнеманн.

Ведут фаши­сты борьбу с пар­ти­за­нами. Посту­пают к Бор­не­манну радост­ные доклады: мол, и в одном, и в дру­гом, и в пятом, и в деся­том месте уни­что­жены брян­ские партизаны.

— Уни­что­жены!

— Уни­что­жены!

— Уни­что­жены!

Докла­ды­вают Бор­не­манну: всё спо­койно кру­гом, всё тихо, тише быть не может.

Выехал Бор­не­манн на про­верку. Плавно бежит машина. Достигла сосед­него поля. Порав­ня­лась с сосед­ним лесом. Всё спо­койно кру­гом. Всё тихо.

При­ятно смот­реть на кусты, на дубы, на ели. Вот он, зага­доч­ный Брян­ский лес. Птицы щебе­чут, укрыв­шись в кро­нах. Солнце сквозь листья бро­сает жем­чуж­ный свет.

Едет машина. Вот дуб-бога­тырь появился справа. Вот ель-вели­кан появи­лась слева.

Залю­бо­вался кара­тель елью. Хороши у гиганта лапы.

И вдруг! Что такое? Рас­сту­пи­лись хвой­ные лапы. Под­ня­лись на гене­рала в упор авто­маты. Про­сви­стали, про­щёл­кали пули. Вновь сомкну­лись у ели ветви. Вновь тишина на лес­ной дороге…

В машине, в порт­феле у гене­рала, пар­ти­заны обна­ру­жили очень важ­ные доку­менты. Были здесь и при­казы из Бер­лина, и сек­рет­ные штаб­ные бумаги, и карты, и тоже сек­рет­ные и даже особо сек­рет­ные, как раз именно те, на кото­рых ука­зы­ва­лось рас­по­ло­же­ние фашист­ских войск в самом пред­две­рии Кур­ской битвы.

В тот же день пар­ти­заны свя­за­лись с нашими вой­сками, и порт­фель гене­рала Бор­не­манна спе­ци­аль­ным само­лё­том был отправ­лен в Москву.

Много отваж­ных подви­гов совер­шили брян­ские пар­ти­заны, помо­гая героям Кур­ской битвы. Они и сами были её героями.

Вниз и вверх

Пол­ков­ник Шлиф­фен пол­ком коман­до­вал. С пол­ком и встре­тил час Кур­ской битвы.

Во время Кур­ского сра­же­ния фаши­сты несли огром­ные потери. Не состав­лял исклю­че­ния и полк Шлиф­фена. И он утру­шен. И он уре­зан. Про­шло два дня, а полк, как ель­ник, вой­ной разрежен.

Сосчи­тали в полку уце­лев­ших. Как раз бата­льон набрался. Вызвал Шлиф­фена гене­рал. Явился пол­ков­ник на зов начальства.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Долго кри­чал гене­рал на Шлиф­фена. Слова гово­рил обид­ные. Хотел обви­нить в измене. Кон­чи­лось тем, что из остат­ков полка бата­льон соста­вили. Хоть и остался пол­ков­ник в чине, однако бата­льо­ном теперь командует.

Про­дол­жа­ется Кур­ская битва. Несладки дела у Шлиф­фена. От бата­льона рота едва оста­лась. Вызвал Шлиф­фена гене­рал. Явился пол­ков­ник на зов начальства.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Долго кри­чал гене­рал на Шлиф­фена. Сло­вами сте­гал обид­ными. Хотел обви­нить в измене. Кон­чи­лось тем, что из бата­льона роту теперь соста­вили. Хотя и остался пол­ков­ник в чине, однако ротой теперь командует.

Сдер­жали наши напор фаши­стов. Начали контр­на­ступ­ле­ние. Рас­тут у фаши­стов опять потери, редеют полки и роты, как кроны берё­зок в сту­дё­ную осень.

Отсту­пает с вой­сками Шлиф­фен. Под­во­дит итог по роте. В роте не больше взвода. Вот он взво­дом уже коман­дует. Спус­ка­ется Шлиф­фен всё ниже и ниже. Отде­ле­нием уже коман­дует. Ещё бы шаг…

Разо­рвало совет­ским сна­ря­дом Шлиффена.

Там же, под Кур­ском, сра­жался ефрей­тор Хупке. Улыб­ну­лась судьба сол­дату. Не думал Хупке совсем об этом. Не меч­тал о про­дви­же­нии вверх по службе. Был он ефрей­то­ром. Был дово­лен. И вот чудеса при­клю­чи­лись с Хупке.

В пер­вый же день Кур­ской битвы погиб коман­дир отде­ле­ния, в кото­ром слу­жил Хупке.

С этого всё началось.

Вызвал Хупке к себе лей­те­нант, коман­дир их пехот­ного взвода. При­был Хупке на зов начальства.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Посмот­рел лей­те­нант на Хупке. Гла­зами от пола до чёлки сол­дат­ской смерил.

— Гут! — ска­зал лейтенант.

Назна­чили Хупке коман­до­вать отделением.

Про­дол­жа­ется Кур­ская битва. Всё злее бои, всё страш­нее потери. Не минуют они и полк, в кото­ром сра­жа­ется Хупке. И вот в бою погиб коман­дир их взвода.

Вызвал Хупке к себе капи­тан, коман­дир их пехот­ной роты. При­был Хупке.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Посмот­рел капи­тан на Хупке. Царап­нул от чёлки сол­дат­ской до пола взглядом.

— Гут! — ска­зал капитан.

Назна­чили Хупке коман­до­вать взводом.

Нача­лось наше контр­на­ступ­ле­ние. Снова потери несут фаши­сты. Много фаши­стов тогда погибло. Был убит и капи­тан, коман­дир роты, в составе кото­рой сра­жался Хупке. И рот­ный убит, и взвод­ные все убиты. Из коман­ди­ров в живых лишь Хупке один остался. Вызвал Хупке к себе майор, коман­дир их пехот­ного бата­льона. При­был Хупке.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

И вот назна­чен Хупке коман­до­вать ротой.

Под­ни­ма­ется Хупке всё выше и выше. Бата­льо­ном уже коман­дует. Ещё шаг — и полу­чит полк. Да закон­чи­лось вдруг про­дви­же­ние. Столк­нулся их полк с «катю­шами». Лёг, как трава на покосе, полк.

А как же Хупке? Жив, пред­ставьте, остался ефрей­тор Хупке.

Сдался нашим сол­да­там в плен.

Беркут

Отсту­пают фаши­сты. Отхо­дят, отво­дят, спа­сают уце­лев­шие в боях под Кур­ском воен­ные части и бое­вую технику.

Пре­сле­дуют, нано­сят по отхо­дя­щим фаши­стам удары наши.

Было это у города Грай­во­рона. В один из наших авиа­ци­он­ных пол­ков при­шло от раз­вед­чи­ков доне­се­ние. Сооб­щали раз­вед­чики: в небе фашист­ские само­лёты. Замкнули над чем-то круг. До самой земли пикируют.

Ясно коман­ди­рам — ата­куют фаши­сты какую-то нашу часть.

Послали коман­диры впе­рёд само­лёты. При­каз: ото­гнать фаши­стов и взять под защиту совет­ские подразделения.

Под­ня­лись в воз­дух совет­ские само­лёты. В составе своей эскад­ри­льи летел и лей­те­нант Абиш Кулан­баев. Зорок, как бер­кут, Абиш Кулан­баев. Достигли лёт­чики цели. Рину­лись в атаку. Ото­гнали фаши­стов. Смот­рят на землю: что там за части? Видят, идут колонны: танки, ору­дия, авто­ма­шины. И слева — колонны. И справа — колонны.

— Что за вой­ска? — гадают лёт­чики. — Хозяй­ство Пет­рова? Хозяй­ство Смир­нова? Танки май­ора Багир-оглы?

— Что за вой­ска? — гадает и Абиш Куланбаев.

Зорок, как бер­кут, Абиш Кулан­баев. Спу­стился он ниже, вгля­делся. И вдруг: фашист­ские кре­сты на бор­тах у тан­ков. «Так это не наши идут колонны! Это — фашисты!»

— Фаши­сты! — кри­чит Куланбаев.

Верно. Дей­стви­тельно, шли фаши­сты. А фашист­ские само­лёты над ними кру­жили и их ата­ко­вали — так, для отвода глаз. Пойди сооб­рази, что на своих же они пики­руют. На это и был у фаши­стов рас­чёт. Пыта­лись нас обма­нуть. Увезти без потерь бое­вую технику.

Разо­бра­лись, однако, наши. Открыли по вра­гам ура­ган­ный артил­ле­рий­ский огонь. При­ле­тели совет­ские бом­бар­ди­ров­щики. Подо­шли совет­ские пехотинцы.

Не спасла фаши­стов фашист­ская хит­рость. Раз­гро­мили фаши­стов наши.

Лей­те­нант Абиш Кулан­баев ходил в героях.

— Бер­кут, бер­кут, — кру­гом шутили.

К бое­вой награде пред­ста­вили лёт­чика. Узнал о зор­ко­сти Кулан­ба­ева и гене­рал Вату­тин. Как раз в составе фронта, кото­рым коман­до­вал Вату­тин, и сра­жался лей­те­нант Кулан­баев. Утвер­дил гене­рал награду.

— Бер­кут, — ска­зал Ватутин.

Необычная операция

На хит­рость врага отве­чали и наши воен­ной хит­ро­стью. Пора­жался Мок­апка Зяб­лов. Непо­нят­ное что-то тво­ри­лось у них на стан­ции. Жил маль­чик с дедом и баб­кой неда­леко от города Суджи в неболь­шом рабо­чем посёлке при стан­ции Локин­ской. Был сыном потом­ствен­ного железнодорожника.

Любил Мок­апка часами кру­титься около стан­ции. Осо­бенно в эти дни. Один за одним при­хо­дят сюда эше­лоны. Под­во­зят воен­ную тех­нику. Знает Мок­апка, что побили фаши­стов наши вой­ска под Кур­ском. Гонят вра­гов на запад. Хоть и мал, да с умом Мок­апка, видит — при­хо­дят сюда эше­лоны. Пони­мает: зна­чит, здесь, в этих местах, наме­ча­ется даль­ней­шее наступление.

Идут эше­лоны, пых­тят паро­возы. Раз­гру­жают сол­даты воен­ный груз.

Кру­тился Мок­апка как-то рядом с путями. Видит: новый при­шёл эше­лон. Танки стоят на плат­фор­мах. Много. При­нялся маль­чик танки счи­тать. При­смот­релся — а они дере­вян­ные. Как же на них воевать?!

Бро­сился маль­чик к бабке.

— Дере­вян­ные, — шеп­чет, — танки.

— Неужто? — всплес­нула руками бабка.

Бро­сился к деду:

— Дере­вян­ные, деда, танки.

Под­нял ста­рый глаза на внука.

Помчался маль­чишка к стан­ции. Смот­рит: снова идёт эше­лон. Оста­но­вился состав. Гля­нул Мок­апка — пушки стоят на плат­фор­мах. Много. Не меньше, чем было танков.

При­смот­релся Мок­апка — так ведь пушки тоже, никак, дере­вян­ные! Вме­сто ство­лов — круг­ляки торчат.

Бро­сился маль­чик к бабке.

— Дере­вян­ные, — шеп­чет, — пушки.

— Неужто?.. — всплес­нула руками бабка.

Бро­сился к деду:

— Дере­вян­ные, деда, пушки.

— Что-то новое, — мол­вил дед.

Много непо­нят­ного тво­ри­лось тогда на стан­ции. При­были как-то ящики со сна­ря­дами. Горы выросли этих ящи­ков. Дово­лен Мокапка:

— Здо­рово всы­пят фаши­стам наши!

И вдруг узнаёт: пустые на стан­ции ящики. «Зачем же таких-то и целые горы?!» — гадает мальчик.

А вот и совсем непо­нят­ное. При­хо­дят сюда вой­ска. Много. Колонна спе­шит за колон­ной. Идут открыто, при­хо­дят засветло.

— Наши идут! Наши идут! — голо­сит Мокапка.

Лёг­кий харак­тер у маль­чика. Сразу позна­ко­мился с сол­да­тами. Дотемна всё кру­тился рядом. Утром снова бежит к сол­да­там. И тут узнаёт: поки­нули ночью эти места солдаты.

Стоит Мок­апка, опять гадает.

Не знал Мок­апка, что при­ме­нили наши под Суд­жей воен­ную хитрость.

Ведут фаши­сты с само­лё­тов раз­ведку за совет­скими вой­сками. Видят: при­хо­дят на стан­цию эше­лоны, при­во­зят танки, при­во­зят пушки.

Заме­чают фаши­сты и горы ящи­ков со сна­ря­дами. Засе­кают, что дви­жутся сюда вой­ска. Много. За колон­ной идёт колонна. Видят фаши­сты, как под­хо­дят вой­ска, а о том, что ночью неза­метно отсюда они ухо­дят, об этом враги не знают.

Ясно фаши­стам: вот где гото­вится новое рус­ское наступ­ле­ние! Здесь, под горо­дом Суд­жей. Стя­нули под Суджу они вой­ска, на дру­гих участ­ках силы свои осла­били. Только стя­нули — и тут удар! Однако не под Суд­жей. В дру­гом месте уда­рили наши. Про­рвали наши фашист­ский фронт.

«Кутузов»

Фельд­мар­шал Михаил Илла­ри­о­но­вич Куту­зов изве­стен всем. Это под его коман­до­ва­нием рус­ская армия в 1812 году раз­гро­мила пол­чища фран­цуз­ского импе­ра­тора Напо­леона I и изгнала их из пре­де­лов России.

«Куту­зов» — так была названа одна из совет­ских воен­ных насту­па­тель­ных опе­ра­ций во время Кур­ской битвы. Вер­хов­ный Глав­но­ко­ман­ду­ю­щий това­рищ Ста­лин дал этой опе­ра­ции имя вели­кого рус­ского пол­ко­водца. Цель опе­ра­ции «Куту­зов» — окон­ча­тельно раз­гро­мить фашист­ские вой­ска, дей­ство­вав­шие север­нее Кур­ска, и осво­бо­дить город Орёл. На город Орёл и напра­вили свой удар совет­ские войска.

Вокруг Орла фаши­сты создали мощ­ную обо­рону. Мин­ные поля, про­во­лоч­ные заграж­де­ния, глу­бо­кие окопы и укреп­лён­ные тран­шеи со всех сто­рон при­кры­вали под­ходы к городу. Обо­ро­ной Орла коман­до­вал фашист­ский гене­рал Модель, кото­рый полу­чил про­звище «Лев обороны».

Узнали наши сол­даты про Моделя:

— Лев обо­роны! Посмот­рим, что от фашист­ского льва останется.

В наступ­ле­нии на фаши­стов, дер­жав­ших обо­рону в рай­оне Орла, при­ни­мало уча­стие сразу три фронта. Помимо Цен­траль­ного, кото­рым коман­до­вал гене­рал Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич Рокос­сов­ский, Брян­ский и Запад­ный. Пер­вым уда­рил Запад­ный. Он шёл с севера на Орёл.

Загре­мели, заго­во­рили пушки. Нача­лось то, что назы­вают воен­ные артил­ле­рий­ской под­го­тов­кой. Вот закон­чится арт­под­го­товка, замолк­нут пушки, и лишь тогда в атаку ринутся пехота и танки. Всё силь­нее, силь­нее гре­мят ору­дия. Ждут фаши­сты, когда окон­чится арт­под­го­товка, знают: раньше не быть атаке.

И вдруг перед фашист­скими око­пами появи­лись совет­ские вой­ска. Не умол­кают, гро­хо­чут пушки, а тут — войска!

— Как?

— Чудом каким?

— Откуда?!

В боях под Орлом был при­ме­нён новый, совет­ский воен­ный приём: сол­даты пошли в атаку, не дожи­да­ясь конца арт­под­го­товки. Рвутся ещё сна­ряды. Укры­лись фаши­сты поглубже в землю, заби­лись в свои окопы. А наши сол­даты уже в атаке. Идут сразу же за огне­вым валом, сразу же за раз­ры­вами наших снарядов.

Не ожи­дали фаши­сты такой атаки. Рас­те­ря­лись. Замеш­ка­лись. Упу­стили для дей­ствий ответ­ных время.

Уда­рил Запад­ный фронт, и тут же уда­рил с востока Брянский.

Заме­та­лись фаши­сты. Помощь нужна! Помощь!

Стя­ги­вают они вой­ска с юга, оттуда, где стоял гото­вый к атаке на север Цен­траль­ный фронт. А тут уда­рил Цен­траль­ный фронт.

С севера, с юга, с востока пошли войска.

Сокру­шили, смяли вой­ска трёх совет­ских фрон­тов фашист­скую обо­рону. Ворва­лись в Орёл побе­ди­тели. По-куту­зов­ски про­вели опе­ра­цию «Куту­зов».

Докла­ды­вают в Москве Вер­хов­ному Глав­но­ко­ман­ду­ю­щему това­рищу Сталину.

— Ворва­лись в Орёл побе­ди­тели. По-куту­зов­ски вой­ска про­вели «Куту­зова».

Каби­нет. Длин­ный стол. Стена. Под­нял това­рищ Ста­лин глаза. Два порт­рета висят напро­тив — порт­рет Суво­рова, порт­рет Кутузова.

Улыб­нулся кра­еш­ком глаз Вер­хов­ный. Долго смот­рел на порт­рет фельдмаршала.

«Румянцев»

Румян­цев тоже фельд­мар­шал. Тоже про­слав­лен­ный рус­ский пол­ко­во­дец. Отли­чился фельд­мар­шал Пётр Алек­сан­дро­вич Румян­цев в сра­же­ниях с Тур­цией. Моло­дой гене­рал Суво­ров сра­жался в под­чи­не­нии у Румянцева.

«Румян­цев» — так назы­ва­лась вто­рая наша насту­па­тель­ная опе­ра­ция, кото­рую совет­ские вой­ска про­вели во время вели­кой Кур­ской битвы.

Задача «Румян­цева» — уда­рить по вой­скам, кото­рые нахо­ди­лись южнее Кур­ска, раз­гро­мить здесь фаши­стов, осво­бо­дить город Бел­го­род, с боем ворваться в Харьков.

Два фронта гото­ви­лись к наступ­ле­нию: Воро­неж­ский, кото­рым коман­до­вал гене­рал Вату­тин, и сто­яв­ший южнее Степ­ной во главе с гене­ра­лом Коневым.

Нача­лась опе­ра­ция «Румян­цев». И вот в одном из стрел­ко­вых пол­ков ока­зался сол­дат Румянцев.

Смешно сол­да­там от такого совпадения:

— И там «Румян­цев», и ты Румянцев!

— Ты, может, потом­ком будешь?

Посмот­рел на сол­дат Румянцев.

— Пото­мок, — ска­зал Румянцев.

— Да ну?!

— Откуда знаешь?

— А чем докажешь?

— Пото­мок, — опять повто­рил Румянцев.

На юге, так же, как на севере под Орлом, фаши­сты воз­вели мощ­ные обо­ро­ни­тель­ные соору­же­ния. И тут окопы, и тут заслоны.

Всюду пушки, всюду мины. Нелегко здесь сол­да­там впе­рёд про­рваться. Тут нужны герои-солдаты.

Нака­нуне сра­же­ния полк, в кото­ром слу­жил Румян­цев, был выдви­нут к линии наступ­ле­ния. Совер­шали сол­даты стре­ми­тель­ный марш-бросок.

Шагают сол­даты, а сами нет-нет гла­зом ско­сят на Румян­цева. Каков он, сол­дат, в походе?

Идёт сол­дат. Землю шагом сол­дат­ским мерит. Едва поспе­вают за ним другие.

— Ничего, — рас­суж­дают сол­даты. — Сол­дат­скую стать имеет.

Ноче­вали сол­даты во время похода. Рас­по­ло­жи­лись в степи, в овраге. Гото­вятся сол­даты ко сну, к покою. А сами нет-нет на Румян­цева гля­нут. Каков он, сол­дат, на привале?

Рас­по­ло­жился сол­дат на отдых. Пер­вым делом свой авто­мат про­чи­стил. Сбе­гал к ручью, воды при­нёс и себе и това­ри­щам. Поде­лился с сосе­дом куревом.

— Под­хо­дящ, — рас­суж­дают сол­даты, — что-то в сол­дате сол­дат­ское есть.

Утром шаг­нули бойцы в сра­же­ние. В атаке, в жар­ком бою сол­даты, а сами нет-нет на Румян­цева снова гля­нут: каков он в бою, Румянцев?

Лих ока­зался в бою Румян­цев, бил фаши­стов направо-налево. Пулям не кла­нялся. За спину дру­гих не лез.

— Братцы, впе­рёд! — увле­кал солдат.

Смот­рят солдаты.

— Хорош. Моло­дец. Ничего не ска­жешь! Насто­я­щий, видать, солдат.

Сокру­шили совет­ские вой­ска фашист­скую обо­рону. С боем ворва­лись сол­даты в Бел­го­род. А вскоре осво­бо­дили они и Харьков.

Повстре­чали сол­даты сол­дата Румян­цева. Не даёт покоя бой­цам неясность.

— При­знайся же, бра­тец, ты пото­мок того Румянцева?

Посмот­рел сол­дат на бой­цов загадочно.

— Пото­мок, пото­мок. Все мы потомки, — ска­зал сол­дат. — Потомки Румян­цева. Внуки Кутузова.

Надёжная интуиция

Нака­нуне Кур­ской битвы команд­ный пункт коман­ду­ю­щего Цен­траль­ным фрон­том гене­рала Кон­стан­тина Кон­стан­ти­но­вича Рокос­сов­ского нахо­дился в одном из сёл неда­леко от линии фронта. Жил Рокос­сов­ский в кре­стьян­ской избе. Напро­тив дома были камен­ные ворота в ста­рин­ный запу­щен­ный парк. Рядом с домом — два вели­кана тополя.

Фашист­ским лёт­чи­кам пока­за­лось подо­зри­тель­ным это место. При­ме­тили они и ворота, и дом, и два тополя.

Одна­жды при­ле­тели сюда само­лёты. Бро­сили бомбы. Час был позд­ний. В это время Рокос­сов­ский обычно нахо­дился дома, при­ни­мал посыль­ных из штаба. При­ле­тели само­лёты. Сбро­сили бомбы. Один само­лёт — осве­ти­тель­ные. Дру­гой фугас­ные. И вот резуль­тат: снесли под корень фашист­ские бомбы дом. Воронка — где были тополи. Уце­лел Рокос­сов­ский совсем слу­чайно. Всего лишь за несколько минут до налёта назна­чил офи­це­рам штаба для встречи дру­гое место. Не ока­за­лось в этот момент гене­рала в доме.

Уле­тели фаши­сты. Подо­шли к пепе­лищу коман­ду­ю­щий фрон­том, бли­жай­шие дру­зья и помощ­ники Рокос­сов­ского гене­ралы Теле­гин, Мали­нин и Каза­ков. Смот­рят гене­ралы на Рокос­сов­ского: мол, скажи, Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич, какое чудо тебя толк­нуло нару­шить поря­док в при­ёме работ­ни­ков штаба, что увело из дома?

Улыб­нулся дру­зьям Рокоссовский:

— Инту­и­ция.

Время дви­га­лось. Бли­зи­лась Кур­ская битва.

Когда окон­ча­тельно стало ясно, что фаши­сты пред­при­мут про­рыв под Кур­ском, уда­рят и со сто­роны Орла и Бел­го­рода, воз­ник вопрос: как быть с насе­ле­нием? Раз­да­лись голоса за то, чтобы эва­ку­и­ро­вать всех мир­ных жите­лей с тер­ри­то­рии Кур­ского выступа.

Вот какой при­во­дился довод: а вдруг оси­лят фаши­сты, про­рвутся к Кур­ску, что же, снова наших людей к фаши­стам в рабство?

Гене­рал Рокос­сов­ский во время спора реши­тельно стал за то, чтобы людей не трогать.

— Ну пустят наши вой­ска фаши­стов, — ска­зал Рокоссовский.

— А вдруг не сдержат?!

— Сдер­жат.

— А вдруг прорвутся?

— Не прорвутся.

— У них же «тигры»! У них «пан­теры»!

— Не про­рвутся, — опять Рокоссовский.

— Ваши гарантии?

Устал Рокос­сов­ский спо­рить, сказал:

— Инту­и­ция.

И верно. Не пустили наши вой­ска фаши­стов. Под­твер­ди­лись слова Рокоссовского.

После Кур­ской победы, уже после осво­бож­де­ния и Орла и Бел­го­рода, кто-то напом­нил Рокос­сов­скому тот разговор:

— Това­рищ гене­рал, зна­чит, оправ­да­лась, не под­вела интуиция?

— Не под­вела, — под­твер­дил Рокос­сов­ский. И сле­дом за этим назвал коли­че­ство совет­ских тан­ков и нашей артил­ле­рии, нашей авиа­ции и нашей пехоты, при­ни­мав­ших уча­стие в Кур­ской битве. Цифры были огром­ными. Пре­вос­хо­дили наши фаши­стов в силе. И тан­ков было больше, и само­лёты лучше, и артил­ле­рия более мощ­ная. — Была инту­и­ция, — ска­зал Рокос­сов­ский. Надёж­ная интуиция.

Поклон победителям

Завер­ша­ется Кур­ская битва. И вот на при­вале сошлись сол­даты. Курили, дымили, бои вспо­ми­нали. Кого хва­лили, кого ругали. Озор­ные слова бро­сали. Потом при­тихли. И вдруг заспо­рили сол­даты, кто под Кур­ском лучше дру­гих сра­жался, кто поче­стей рат­ных и рат­ной славы больше дру­гих достоин.

— Лёт­чики — вот кто лучше дру­гих сра­жался, — бро­шено пер­вое мнение.

— Верно!

— Верно! — пошла поддержка.

И верно, отли­чи­лись под Кур­ском лёт­чики. Били фаши­стов в небе. С неба вра­гов гро­мили. Тут герой под­пи­рал героя. Сама доб­лесть надела крылья.

— Лёт­чи­кам честь и слава. Почёт наш вели­кий лёт­чи­кам, — согла­ша­ется чей-то голос. И тут же: — Однако под Кур­ском не лёт­чики, а тан­ки­сты лучше дру­гих сра­жа­лись. Тан­ки­сты по праву в первых.

Вот и вто­рое воз­никло мнение.

— Тан­ки­сты!

— Тан­ки­сты! — дружно пошла поддержка.

И это верно. Выс­шей мерой явили под Кур­ском себя тан­ки­сты. Гру­дью своей желез­ной сло­мили они фаши­стов. Если ска­жешь: герои Кур­ска — пер­вым делом на память идут танкисты.

— Тан­ки­сты — народ герой­ский. Нет тут дру­гого мне­ния, — снова раз­дался голос. — А всё же если тут гово­рить о пер­вых, то пер­выми были под Кур­ском артил­ле­ри­сты. Артил­ле­ри­сты, конечно, в первых.

Вот и доба­ви­лось тре­тье мнение.

— Артил­ле­ри­сты!

— Артил­ле­ри­сты! — дружно пошла поддержка.

И это верно. Герои — дру­гого не ска­жешь про артил­ле­ри­стов. Гово­рили в те годы: артил­ле­рия — бог войны.

— Артил­ле­ри­сты, конечно, боги, — согла­ша­ется чей-то голос. — И всё же если речь тут идёт о пер­вых, то, братцы, не к месту споры, пехота — вот кто законно в пер­вых. Вот кто в боях под Кур­ском ска­зал своё глав­ное слово.

— Пехота!

— Пехота! — дружно пошла поддержка.

Спо­рят сол­даты. Не рож­да­ется общее мне­ние. Начи­на­ется новый круг:

— Лёт­чики в лучших!

— Тан­ки­сты в первых!

— Артил­ле­ри­сты!

— Пехота, братва, пехота!

Спо­рят сол­даты. Спору конца не видно.

Чем бы закон­чи­лось, трудно ска­зать. Да только здесь про­ба­сил над всеми басами голос:

— Слу­шай радио! Радио слушай!

Бро­си­лись все к при­ём­ни­кам. В эфире гре­мит при­каз. В честь вели­кой победы под Кур­ском, в честь взя­тия Орла и Бел­го­рода объ­яв­лен салют побе­ди­те­лям. В Москве, артил­ле­рий­скими зал­пами. Две­на­дца­тью зал­пами из ста два­дцати четы­рёх орудий.

И тут же слова о героях битвы: о лёт­чи­ках и тан­ки­стах, об артил­ле­ри­стах и пехо­тин­цах. Все они вро­вень идут в при­казе. Все они в глав­ных, все они в пер­вых. Всем им и честь и слава.

Салют в честь войск, осво­бо­див­ших Орёл и Бел­го­род, был пер­вым салю­том Москвы побе­ди­те­лям. С этого дня и пошли салюты.

Вели­кой побе­дой Совет­ской Армии завер­ши­лась гран­ди­оз­ная Кур­ская битва.

---

[1] За свой бое­вой подвиг стар­ший лей­те­нант Али­хан Гаг­каев был удо­стоен высо­кого зва­ния — Героя Совет­ского Союза.

Великая Отечественная война 1941–1945

Книги серии:

★ Московская битва. 1941—1942

★ Сталинградское сражение. 1942—1943

★ Оборона Севастополя. 1941–1943 Сражение за Кавказ. 1942—1944

★ Подвиг Ленинграда. 1941—1944

★ Победа под Курском. 1943 Изгнание фашистов. 1943—1944

★ Взятие Берлина. Победа! 1945

Художник А. Лурье

Оформление серии Е. Валерьяновой, Т. Яковлевой

Победа под Курском. 1943

Конец ознакомительного фрагмента.