Рассказы о детстве сталина

По одной версии, им был князь Голицын, по другой – виноторговец Яков Эгнатошвилли, по третьей – и вовсе Николай Пржевальский. Но на самом деле Иосиф был сыном Виссариона. Наверное, можно было бы сомневаться в этом, не будь его матушка настолько религиозной и богобоязненной. Да и муж, по-горски самовластный, обладавший тяжелым характером, зорко приглядывал за своей супругой. Судя по всему, те, кто говорит об измене Екатерины, о том, что отцом Сталина был не горийский сапожник, а кто-то иной, просто никогда не бывали на Кавказе. В год, когда был зачат будущий «отец народов» Виссарион пребывал еще в более или менее светлом разуме: надумай супруга ему изменить, живой бы она осталась едва ли. Со временем, правда, Екатерина, что называется, вошла в силу, научилась противопоставлять свою волю выходкам пьяного самодура, но в первые годы брака она, выданная замуж шестнадцатилетней (по тогдашним и тамошним меркам относительно поздно), без особого приданного (Екатерина осталась сиротой и жила вместе с братьями у дяди) была образцовой женой.

Так что оставим досужие домыслы журналистам желтой прессы, что так горазды перемывать кости покойникам, и примем за истину мнение внучки Иосифа — Галины Яковлевны Джугашвили: «Своим прадедом я считаю Виссариона Ивановича Джугашвили. А версия об «отцовстве» Пржевальского основана на его внешнем сходстве с дедом, которое действительно было поразительным. Тот факт, что Пржевальский останавливался в Гори, а после высылал деньги матери деда Катерине, ничего не доказывает. Никаких документальных свидетельств его «отцовства» нет».[2]

Кстати, если говорить об уровне образования, назвать запойного сапожника и крестьянскую дочь безграмотными горцами как-то не поворачивается язык. Посудите сами: многие ли из вас как следует знают больше одного иностранного языка? Не говоря уже о том, что Виссарион и Екатерина читали и писали по-грузински, отец Иосифа бегло говорил на русском, тюркском и армянском. Ну, а то, что Виссарион частенько прикладывался к бутылке… Случается, как говорится, причем даже с самыми лучшими и благородными людьми. Так что, даже спиваясь, он оставался весьма образованным алкоголиком.

Иосиф Джугашвили был не первенцем. Так сложилось, что дети в семье Виссариона рождались слабыми, никто из них не доживал даже до своего первого дня рождения. Бог знает, отчего. Может быть речь идет о каком-то расстройстве половой функции у одного из родителей, но скорее дело было в пристрастии сапожника к спиртному. Впрочем, дела это не меняет: очередной отпрыск разгульного кавказского сапожника мало того, что родился живым, так еще и пережил критический для его братьев и сестер срок – крестины.

Правда младенец был откровенно хилым, — настолько, что вызывал раздражение у отца. Да еще и родовая травма отнюдь не делала его красавцем: «сухая» рука, вошедшая в сотни воспоминаний, «страшилок» и анекдотов – это не результат несчастного случая в Гори, как любил рассказывать сам Сталин, стараясь найти более «благородное» объяснение своей физической особенности. Правда, даже расти он богатырем, — Виссарион нашел бы, чем быть недовольным: характер у него был, как говорится, не дай Бог, а рука тяжелая. Так что по-хорошему, удивительно, что Иосиф пережил детство. С отца сталось бы и пришибить ребятенка ненароком, особенно, если сам он был в подпитии, или в настроении «поучить» семейство, а отпрыск проявлял непокорность или нерасторопность.

ПРЕССА

Настоящим отцом Сталина оказался русский путешественник

Настоящим отцом Иосифа Виссарионовича Сталина был не грузин Джугашвили, а русский путешественник, исследователь Дальнего Востока и Центральной Азии, первооткрыватель дикой лошади смоленский дворянин Николай Михайлович Пржевальский.

Просматривая вековые манускрипты, историки неожиданно обнаружили на первый взгляд ничем не приметную запись. На одной из ветхих, пожелтевших страниц церковно-приходской книги был засвидетельствован факт рождения Иосифа Джугашвили, дата появления младенца на свет — 6 декабря 1878 года. А ведь по сей день считается, что товарищ Сталин родился 21 декабря 1879 года…

Случайная находка послужила поводом к новому исследованию прошлого «вождя всех народов». И вот достоянием общественности стала новая невероятная версия происхождения потомка простого грузинского кустаря из города Гори — версия о том, что настоящим отцом Иосифа Виссарионовича был не грузин Джугашвили, а русский путешественник, исследователь Дальнего Востока и Центральной Азии, первооткрыватель дикой лошади смоленский дворянин Николай Михайлович Пржевальский.

Все началось между второй экспедицией ученого к озеру Лобнор и в Джунгарию (1876—1877) и его третьим походом в глубины Тибета (1879—1880). Зимой и весной 1878 года Пржевальский поправлял здоровье на Кавказе, заезжал и в Гори, где, будучи гостем князя Маминошвили, познакомился с его дальней родственницей, двадцатидвухлетней Екатериной Джугашвили, урожденной Геладзе. К тому времени семья Геладзе уже достаточно давно жила в городе, и Екатерина была грамотна, что по тем временам было уникальным.

Пржевальский, доселе не испытывавший особо рьяной тяги к женскому обществу, был очарован красотой юной и образованной грузинки. Встречался с ней и проводил время к взаимному удовольствию обеих сторон.

К этому времени Екатерина была четыре года как замужем за Виссарионом Джугашвили, сапожником из села Диди-Лило. Супруги жили в Гори в скромном домике недалеко от кафедрального собора в «русисубани» — русском квартале, где были расквартированы военные и… где останавливались все русские путешественники. Все трое детей, рожденные Екатериной от Виссариона, умерли в младенческом возрасте. Ее муж в первые годы замужества снискал славу известного на весь город мастера, имел много заказов и смог открыть собственную мастерскую, но к моменту роковой встречи стал спиваться и издеваться над женой, в семье катастрофически не хватало денег, и Екатерина Геладзе была вынуждена заниматься наемной поденной работой, чтобы свести концы с концами.

Родившийся после отъезда Пржевальского четвертый ребенок Екатерины Иосиф (он же Coco) рос здоровым и крепким. Жизнерадостный и общительный, он всегда был окружен товарищами…

В 1885 году Джугашвили-старший уехал на работу в Тифлис, а князь неоднократно передавал матери Сталина значительные суммы присланных со Смоленщины «алиментов». /…/

Екатерина мечтала вырастить сына образованным. Пределом ее мечтаний был сан священника, и потому она пристроила его (не исключено, что с помощью «алиментов» Пржевальского) в духовное училище Гори, открытое еще в 1818 году и считавшееся старейшим учебным заведением города. Настояла, чтобы он занимался не только грузинским, но и русским языком, добилась стипендии в три рубля в месяц (по тем временам это были довольно приличные деньги).

Конечно, трудно безоговорочно поверить в предложенную исследователями версию — слишком уж много вопросов остается, так сказать, открытыми. Но даже если все это, собранное по крупицам из разных источников и подобно причудливой мозаике принявшее форму новой картинки — ложь, остается непонятным, отчего у «вождя и учителя» две даты рождения. А то, что их две, — чистейшая правда. Официальная, пышное семидесятилетие которой Сталин отмечал всенародными гуляньями на Красной площади в 1949 году, была, скорее всего, придумана самим Иосифом Виссарионовичем (или все-таки Иосифом Николаевичем?). Обнаруженная же запись о рождении 6 декабря 1878 года может в некоторой степени служить подтверждением новой версии.

И к слову. Когда большевики-ленинцы захватили в России власть, а ученик Пржевальского Козлов продолжал свои экспедиции в Монголию, о его почившем учителе, великом исследователе Центральной Азии, генерал-майоре и почетном члене Петербургской академии наук как-то очень тихо «забыли». Но после войны 1941-45 годов (а к этому времени Сталин окончательно стер ленинскую гвардию в лагерную пыль и политика «пролетарского интернационализма» все больше стала напоминать державно-патриотическую), когда отец всех народов задумал вернуть советской стране ее героев, в числе самых первых именных наград была учреждена золотая медаль имени Николая Пржевальского.[3]

Впрочем, мальчик, каким бы болезненным он не был, старался надежды отца оправдывать, расти сильным, настоящим мужчиной. Во всяком случае, большего драчуна, забияки и разбойника чем юный Иосиф на его улице, наверное, и не было. Как, впрочем, не было и лучшего враля-рассказчика среди мальчишек. Собственно, вот это-то умение рассказывать, увлекать своей речью сверстников и навело мать Иосифа на мысль, которая скоро завладела ее вниманием полностью: сын должен стать священником. Это представлялось ей просто идеальным будущим для ребенка: на общем фоне даже обычный приходской священник в Грузии выглядел настоящим аристократом, человеком, обладающим достатком и властью. Поэтому она приложила немало усилий для того, чтобы устроить сына в начальное духовное училище. Кстати, тут-то и выяснилось, что «уличное образование», полученное им, не сводилось к одним только дракам и проказам: неожиданно для матери оказалось, что Иосиф вполне прилично знает русский язык. Так что преподаватели училища, куда он был зачислен в девятилетнем возрасте, были премного довольны новым учеником. В отличие от его отца.

На самом деле, Виссариону довольно долго было просто наплевать на сына. Но, как это частенько бывает у людей сильно пьющих, иногда им овладевали бурные приступы отцовских чувств. Во время одного из таких отеческих «наплывов» он вдруг обнаружил, что его отпрыск всерьез готовится стать священнослужителем. Может быть, на трезвую голову это и не вызвало бы у него никаких возражений, — повторюсь: священник по местным меркам был человеком весьма значительным, — но тут сапожником овладел бес противоречия. Ни о каких дискуссиях и спорах не шло речи: вся логика отца сводилась к тому, что, де, я – сапожник, и мой сын будет сапожником, и на том — баста! После этого он буквально силком увез наследника с собой в Тбилиси, или, как город назывался в то время, – Тифлис. Почему именно туда? Очень просто: в Тифлисе располагалась обувная фабрика Адельханова, — довольно крупное для той поры предприятие, — где Виссарион нашел себе работу. Нашел, прямо скажем, без особого труда: мастерство он на ту пору еще не пропил и сапожником оставался первостатейным. Но вот куда девать привезенного с собой ребенка? Протрезвев, суровый отец осознал, что взвалил на себя лишнюю обузу, и пристроил сына на ту же самую фабрику. Не подмастерьем, потому что научить его хоть каким-то азам своего ремесла не удосужился, а так, — мальчиком на побегушках. Паршивое питание, несложная, но выматывающая работа, постоянные колотушки отца скорее всего быстро сделали бы свое дело и освободили бы Виссариона от докуки и лишнего рта, позволив при этом соблюсти пресловутую горскую гордость, но тут в Тифлисе появилась его жена и со скандалом забрала Иосифа обратно в Гори.

После этого грозный отец в семью не возвращался, да и вообще как-то пропал с горизонта событий. Одно время ходили слухи, что он, де, погиб в пьяной драке, потом, — что не погиб, а просто опустился, потерял работу и бродяжничает. Как бы то ни было, до 1912 года Иосиф не заявлял официально, что его отец мертв. Впрочем, может быть, он просто потерял его из виду? Эдвард Радзинский, скажем, цитирует прелюбопытнейшее письмо, присланное ему одним корреспондентом из Твери: «В 31-м году я познакомился в Сухуми со стариком. Он стоял у чебуречной на набережной и просил денег. Не дал, он был очень пьян. И вдруг он заорал: “Ты знаешь, кому не дал денег?” И матюшком меня. Я жил в двух шагах от чебуречной, и моя хозяйка видела из окна всю сцену. Когда я пришел, она мне сказала шепотом: “Когда совсем напьется, говорит, что родил Иосифа Виссарионовича. Этой писькой, кричит, я его сделал!” Сумасшедший человек! В следующем году я приехал, но старика, конечно, не было. Он жил в подвале рядом с чебуречной, — и люди видели, как ночью его увозили»[4]

Сказать, что после исчезновения домашнего тирана семья Джугашвили стала счастливее – сложно. Времена начались откровенно тяжелые и безденежные. Хорошо еще, что Иосиф радовал мать и наставников успехами в училище, куда он, разумеется, вернулся сразу после возвращения домой: его не только освободили от платы за обучения, но и назначили казенное содержание, позволившее относительно безбедно закончить обучение. Если верить описанию, приводимому петербургской журналисткой Еленой Прудниковой, склонной, впрочем, к откровенным панегирикам вождю, — «Сын глубоко верующей матери, он и сам был очень набожен, никогда не пропускал служб, неукоснительно выполнял церковные правила, и следил, чтобы их выполняли другие. Он очень любил петь, легко выучил ноты, и вскоре уже помогал регенту училищного хора, иной раз заменяя его. Как лучший чтец в училище, Сосо обучал других чтению псалмов, был главным чтецом и певчим на торжественных молебнах».[5] Одним словом, если даже часть этой характеристики соответствует истине, подростку было обеспечено большое будущее и завидная карьера.

Но срок его обучения в училище подошел к концу, и в 1894 году он сделал следующий шаг в своем образовании, — казалось бы, вполне логичный для будущего священника, — поступило в 1 класс Тифлисской духовной семинарии. На ту пору ни он, ни его набожная мать не знали еще, что это учебное заведение давно превратилось из богоугодного в крамольное и служит рассадником революционных идей. Иногда, правда, говорят, что, де, был у истории шанс повернуться в совсем иную сторону. Приняла бы Екатерина предложение одного из наставников Иосифа устроить ее сына не в духовную, а в учительскую семинарию, — и, гладишь, не было бы у России Сталина! Но во-первых история не знает сослагательного наклонения, а во-вторых, социалистические идеи пустили в то время корни во всех учебных заведениях, кроме, разве что, самых провинциальных. Так что от смены училища ничего глобально не изменилось бы.

Как бы то ни было, в 1894 году Иосиф Джугашвили покинул Гори и отправился навстречу своей судьбе в Тифлис. За душой у него не было практически ни гроша, зато базовое образование было весьма приличным (знание Писания — намного выше среднего, русский язык — внятный и почти чистый, общенаучные представления – в контексте эпохи и учебной программы духовного училища), а на шее был намотан модный в те времена красный шарф, подаренный матушкой. Тяжелое детство оставалось за спиной, а впереди маячила самостоятельная жизнь и большое будущее.

ГОВОРИТ СТАЛИН

Об издании книги «рассказы о детстве Сталина»

— Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».

Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом. Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет Вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку.[6]

(Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, ныне Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Фонд И.В. Сталина)

.

Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК от 11.11.39 г.

.

«По отношению к религии, служителям русской православной церкви и православноверующим ЦК постановляет:

.

1) Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви, преследования верующих.

.

2) Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за № 13666 – 2 (обратите внимание на цифры номера, как все-таки ленинцы любили позаигрывать с сатаной – Р.П.) «О борьбе с попами и религией», адресованное пред. ВЧК товарищу Дзержинскому, и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей русской православной церкви и православноверующих – отменить.

3) НКВД СССР провести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительской деятельностью. Освободить из-под стражи и заменить наказание на не связанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти.

.

4) Вопросы о судьбе верующих, находящихся под стражей и в тюрьмах, принадлежащих иным конфессиям, ЦК вынесет решение дополнительно.

.

Секретарь ЦК И.Сталин»

.

(Цитируется по: «ЭГ» №50/271).

.

Ох, и не любят демократы таких документов! Где тут «культ личности»? Где «патология»? Да не в защиту Сталина такие документы надо публиковать, а ради исторической правды – она важнее репутации любого вождя. Иначе мы и наши дети таких дров наломаем! Ведь с точки зрения государства как единого живого организма это было еще вчера, а не десятки лет назад. Тут время слишком условная единица измерения… Личный архив Сталина был уничтожен вскоре после его смерти.

.

Старая партийная крыса А. Яковлев в одном из телевизионных интервью 1999 г. заявит, что «с точки зрения закона, и Ежов, и Ягода были невиновны». Неуважаемый Яковлев, с точки зрения вашего закона невиновна вся «ленинская гвардия». Берия многих «политических деятелей» расстреляет за реально совершенные преступления. Большинство сотрудников НКВД, которых поставил на должность Берия, после 1953 г. будут репрессированы вместе со своим шефом и расстреляны. Среди них будет множество профессионалов высокого класса. Хрущевская «оттепель» нанесла такой же урон системе НКВД, как и горбачевско-ельцинская перестройка КГБ. Заметим, что Хрущев – выдвиженец Кагановича, а Горбачев – выдвиженец Андропова. И тот, и другой знали, на кого поставить, чтобы дать простор силам разрушения. Самовлюбленные и ограниченные лакеи, вознесенные на вершину власти, опаснее любого «тирана».

.

В воспоминаниях коллег Берия предстает трудолюбивым чиновником, ставящим интересы государства, в его понимании, в основу смысла своей жизни. Безусловно, специфика профессии не могла не наложить свой отпечаток на его личность. Не зря существует мнение, что со временем человек уподобляется тому, с кем борется. Берия с детства мечтал стать архитектором и сделал в этом направление шаг, окончив весной 19-го года с отличием Бакинское механико-строительное училище, и получил диплом техника-строителя. Но судьба распорядилась иначе: ему уготовано было стать архитектором самой мощной государственной системы защиты и наказания – НКВД. Я не испытываю особых симпатий к Берии, мне не нравится, что нерусский человек возглавлял столь важную для государства структуру. Но я уважаю кадровый выбор Сталина. Возможно, он руководствовался тем, что хорошо знал психологию русских, не способных на абсолютную безжалостность даже по отношению к врагам, тем более – идеологическим.

.

Часто упоминающееся в приговорах слово «расстрел» в те времена было «модным», основу этой моды заложил еще Дзержинский. Вот как кратко выразил суть времени еврейский поэт Эдуард Багрицкий, восхищенный своим соплеменником Дзержинским. «Если он скажет: «Солги!» – солги, и если он скажет: «Убей!» – убей». Так что Берия в сравнении с основоположником ЧК был просто либералом, утруждая себя расследованиями и открытыми судебными процессами. Интересно, что сын Э. Багрицкого, Всеволод, подражая папе в служении сильным, поддержит репрессии и напишет в 1938 г.:

.

Какое время! Какие дни!

Нас громят или мы громим?

Я Вас спрошу.

И ответите Вы:

Мы правы».

Но где ни взглянешь – враги, враги…

Куда ни пойдешь – враги.

.

Если почитать поэтические откровения тех лет, то обнаружим, что еврейские литераторы прямо-таки подобострастно служили режиму Сталина, который они же сегодня называют «антисемитским». Вот перлы из книги 1939 г. «Радостный край» поэта Арона Кропштейна:

.

И, притаившись среди нас, шпионы,

Бледнея, слушали слова его.

Ведь ждал их гнев суровый, непреклонный

Великого народа торжество.

Их вырвали, как вырывают с поля

Побеги чуждых, злобных сорняков.

О, Сталина незыблемая воля,

Присяга партии большевиков.

.

Вот уж где можно сказать: «Загадочная еврейская душа». Чего в ней больше: мазохизма или садизма? И с какой настойчивостью они пытаются приписать эти качества русской душе!

.

Вернемся к недоумениям «ленинской гвардии» перед лицом неотвратимо вершившегося суда.

.

«Председателю Совета Народных Комиссаров

.

И.В. Сталину

от бывшего депутата Верховного Совета СССР

.от Марийской республики Пикиной В.Ф.

.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

.

Считаю своим долгом довести до Вашего сведения о том, что я видела за два с половиной года непосредственно своими глазами… Органами НКВД и, в частности, Особым совещанием, допущены ошибки, в результате чего многие честные, преданные партии, Родине людей пострадали… Враги народа, пробравшиеся в органы НКВД, приложили свою руку с целью перебить большевистские кадры и вызвать искусственное недовольство Советской властью. (1941)» (Д. Полякова, В. Хорунжий. «Совесть моя чиста…». «Комсомольская правда» от 17 марта 1988 г. Выделено мной. – Р.П.).

.

Товарищ бывший секретарь ЦК ВЛКСМ Пикина глубоко заблуждалась: народ искренне поддерживал судебные процессы над «троцкистами» и действительно «врагами народа», которые еще вчера купались в его крови.

.

Таких недоуменных писем от «преданных партии» было великое множество. Они не могли понять, что происходит. Почему революция пожирает ее творцов? А как недоумевал в 1938 г., находясь в тюрьме, Н. Бухарин:

.

«Чувствую свою беспомощность перед адской машиной, которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья… В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД – это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников…, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше…» (из предсмертного письма Н. Бухарина).

.

Исследователи биографии Бухарина знают, что «Николаша» уже в 12 лет мечтал стать антихристом, но из него получился просто злобный бесенок, которого раздавили специалисты, хорошо разбирающиеся в делах сатаны и его слуг. «Николаша» во время проведения следствия по его делу в качестве преданности партии напоминал, что Ленин умер у него на руках и он целовал ноги у остывающего тела вождя. Кстати, эта сцена больше бы подошла Троцкому, который с 1911 г. носил партийную кличку «Иудушка» – так его обласкал товарищ Ленин в небольшой заметке «О краске стыда у Иудушки Троцкого»…

.

Цитируя документы тех лет, невозможно обойти известное «Открытое письмо Сталину», написанное сбежавшим в Париж полпредом СССР в Болгарии Федором Раскольниковым в 1939 г. (перед побегом «борец за справедливость» разграбил и распродал имущество посольства). Это письмо интересно тем, что именно член партии большевиков с 1910 г. ставит в вину Сталину:

.

«Вы начали кровавые расправы с бывших троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев, потом перешли к истреблению старых большевиков, затем уничтожили партийные и беспартийные кадры, выросшие в гражданской войне…

.

Под нажимом советского народа Вы лицемерно воскрешаете культ исторических русских героев: Александра Невского и Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова, надеясь, что в будущей войне они помогут Вам больше, чем казненные маршалы и генералы… (и помогли. – Р.П.).

.

Вы предали побежденных испанских революционеров…

.

Еврейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, Вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними двери нашей страны…

.

Мне было трудно рвать последние связи не с Вами, не с Вашим обреченным режимом, а с остатками старой ленинской гвардии, в которой я пробыл без малого 30 лет, а Вы разгромили ее в три года…» (Цитируется по: «Неделя» №26, 1988).

.

Плохим дипломатом был Раскольников, он не понимал Сталина и его политических ходов. Все, что он ставил в вину будущему генералиссимусу, и являлось подготовкой ко Второй Мировой войне. Сталину нужны были невские и суворовы, а не ленинцы и троцкисты. Народ был готов платить высокую цену, соглашаясь на принцип: пусть будут посажены трое невинных ради одного виновного! В дни сегодняшние народ вновь готов платить эту цену, ибо душа жаждет справедливости и мести за все тяжкие испытания и унижения. Что же говорить о тех годах, когда народ искупали в собственной крови, и сотни тысяч палачей взобрались на его шею.

.

После убийства любимца Сталина, «брата» Кирова, был поставлен вопрос о применении пыток на допросах. На убийстве Кирова стоит немного остановиться. Практически все демократические историки убийство Кирова повесили на Сталина и НКВД, упиваясь «сталинским иезуитством». Но вот 6 октября 2000 г. грянул гром: по ОРТ был показан фильм С. Медведева «Чисто партийное убийство». На основании документов ранее засекреченного НКВД-КГБ дела убийцы Кирова Николаева можно сделать однозначный вывод, что Николаев был убийцей-одиночкой, движимый ревностью и местью больного человека. Никаких следов заговора против Кирова не просматривается, не смогли их найти и во времена борьбы с «культом личности». Кстати, Николаев был типичным вырожденцем и дегенератом: рост 150 см, узкие плечи, руки до колен.

.

Сталин был взбешен убийством Кирова. Отсюда и радикальные меры по проведению расследования с применением пыток. К тому же, Сталин изменил бы себе, если бы не использовал смерть Кирова в чистке рядов партии, которую он давно готовил. Гибель Кирова просто ускорила этот процесс. Некоторые исследователи пишут, что против пыток выступила старая гвардия ЧК, включая и наркома НКВД (1934-1936) Генриха Ягоду.

.

Но «исследователи» не говорят, почему эти закаленные садисты вдруг выступили против пыток. Нельзя же говорить о их гуманности, ведь «иглы под ногти» была самой невинной пыткой в ЧК. А суть вопроса была в том, что пытать придется не русских офицеров и мужиков, а своих. И самое страшное заключалось в том, что они под пытками начнут говорить! Говорить они начали и без пыток. Если почитать стенограммы судебных заседаний той поры, то мы увидим истеричные раскаяния и безмерные предательства своих же товарищей. Некоторые подсудимые называли до 70 человек, вовлеченных лично ими в заговор.
.
Чтобы избежать пыток, наверное, достаточно было признать свою вину и назвать несколько человек из личного окружения. Но 70 человек! Под сталинским натиском «ленинская гвардия» дрогнула. По словам дочери застрелившегося в мае 1937 г. председателя Реввоенсовета СССР Я.Б. Гамарника, опубликованным в «Комсомольской правде» от 14 мая 1988 г., «из окон Дома на Набережной каждую ночь люди выбрасывались…». Даже Э. Радзинский вынужден признать, что «ленинские гвардейцы» пожирали друг друга с необычайным энтузиазмом и изощренным садизмом, хотя к большинству из них не применялись методы физического воздействия и в период следствия они содержались в приличных условиях.

.

Весь 1938 г. отмечен большими судебными процессами над «врагами народа», меняется и руководство ЦК ВЛКСМ. Надо отметить, что все судебные процессы над «врагами народа» были открытыми и широко освещались в печати. Сейчас очень актуально вспомнить некоторые пункты Обвинения, предъявленные «правотроцкистскому блоку»:

.

«Свержение существующего в СССР социалистического строя, реставрация капитализма, расчленение Советского Союза, отрыв от него Украины, Средней Азии, Белоруссии, Грузии, Азербайджана, Армении и Приморского края». (Цит. по: Л. Белади, Т. Краус. Сталин. «Политическая литература», М., 1990).

.

После 1991 г. эти обвинения против «невинных жертв» звучат более чем понятно!

.

Тыловые крысы

Когда к Сталину обращались за помощью родственники и друзья арестованных или осужденных, то Сталин с присущим ему юмором, в котором всегда была большая часть правды, отвечал: «Ну, что я могу поделать, товарищ? У меня самого многие родственники и друзья сидят».

.

Покойный журналист Артем Боровик, пытаясь постичь психологию «необъяснимых» поступков Сталина при ликвидации высокопоставленных государственных чиновников, словом и делом преданных Сталину, в своей статье «Жестокие забавы вождя» («Совершенно секретно» №3, 2000) приходит к странному выводу, столь присущему многим демократическим «исследователям»:

.

«…вот и теряйся теперь в догадках – к чему это сотворил ваш гениальный вождь? Посмеивался над удивлением и растерянностью интеллигентов, которые, трясясь от страха, шепотом задавали друг другу вопросы, на которые не было ответа, старались выстроить логическую цепь рассуждений великого кормчего. А цели этой просто-напросто не было. А была приятная маленькая забава. Небольшое приятное развлечение. Ну а что попутно уничтожен человек, причем выдающийся человек, – кто же обращает внимание на такие мелочи?!».

.

Трудно не заметить, что «выдающийся» писатель и журналист не блистал своим ремеслом, не говоря уже о политическом мышлении. Что это за «просто-напросто», «приятная маленькая забава», как будто речь идет о юном онанисте, а не о руководителе огромной Империи.

.

В 1937-38 гг. масштабным чисткам подверглась пятая часть общей численности командиров и политработников Красной Армии, около половины командиров полков, почти все командиры дивизий и бригад, все командиры корпусов и командующие военных округов. Эти данные не скрывались Сталиным. Надо заметить борцам со сталинским «антисемитизмом», что огромное количество евреев, имеющих высокие офицерские звания, осталось в армии на своих должностях. Правда, в своем большинстве это были люди тыла и штабов. О последующей неизбежной конфронтации, возникшей после войны между фронтовиками и «тыловыми крысами», хорошо написал в своем романе «Оккупация» (СПб., «ЛИО Редактор», 2000) русский писатель Иван Дроздов:

.

«– Вот тебе артиллерист настоящий и писать умеет – оформляй его в газету. Нам во Львове литсотрудник нужен.

И ушел подполковник, а старший лейтенант долго рассматривал меня, точно я приведение, потом спросил:

.

– У вас есть высшее образование?

– Нет.

.

Старший лейтенант морщил свой тонкий крючковатый нос, выражая недовольство моим присутствием, и потом, не поворачиваясь ко мне, проскрипел сиплым прокуренным голосом:

– Как же вы… без образования в журналистику идете? Журналист это же… ну, вроде как маленький, начинающий писатель. А?.. Отказались бы.

– Как вы скажете; можно и отказаться.

.

Старший лейтенантик сказал лишь одно слово «Подождите» и вышел. Через минуту возвратился вместе с подполковником. Тот был взволнован, кричал:

– Вечно вы!.. Как русский, так вам диплом подавай. А где он учиться мог – тебя он на фронте защищал! А твои соплеменники, между прочим, в Ташкенте отсиживались, да в институтах учились…

.

– Ты есть в редакции первый Иван и ты будешь последним!

.

Я продолжал свой путь. Эта фраза Арустамяна осталась для меня непонятной. А она, между прочим, оказалось пророческой: четверть века спустя я буду уходить из редакции «Известий» и мне вдогонку скажут: «Последний Иван». Да, я как капитан корабля во время катастрофы покину судно последним. Иванов в русской журналистике уже не оставалось, на смену им пришли инородцы, которых главный чекист страны Крючков назовет «агентами влияния».
.
Но тогда, в начале 1947-го, до того времени было далеко. Тогда у руля великой империи стоял Сталин. Он произнес здравницу в честь русского народа, – наверное поэтому в редакциях газет стали появляться Иваны. Великий грузин смотрел далеко, он хорошо знал природу сил, затевавших уже тогда с нами Третью Великую войну, в которой главным орудием будут средства информации – предусмотрительно выдвигал Иванов на переднюю линию боев. Откуда мне было знать, что я и явился, может быть, Первым Иваном, брошенным на передний край уже тогда закипавшей битвы».

.

Хотелось бы сразу привести столь же ценное свидетельство однопоколенца и тезки Ивана Дроздова – Ивана Овчинникова, жизнь которого сложилась иначе, но их мнения о политике Сталина в некоторых случаях совпадают:

.

«Государственный аппарат (Сталина. – Р.П.) трещал и расползался по швам от чрезмерного переполнения еврейским «кошером». Устроенный им незадолго до своей смерти судебный процесс над еврейскими «врачами-отравителями» ничего в сущности не изменил. Однако сам факт выставления напоказ «мерзостей иудейских» сыграл известную роль и нанес престижу евреев значительный моральный урон, от которого они до сих пор не могут оправиться.

.

С некоторыми «из пострадавших» по этому делу мне довелось повстречаться и даже познакомиться.

.

На пересылке в Потьме сидели три еврея. Они держались особняком, заняв один из углов камеры, и вели свою отдельную, независимую от всех прочих жизнь. Я случайно оказался с ними по соседству…

.

Было видно, что они не рядовые евреи, и я полюбопытствовал, за что они сидят. – Мы те самые кремлевские «врачи–отравители», о которых вы, наверно, слышали.

.

Голосом и лицом они изображали горькую иронию.

.

– Как?! – совершенно искренне удивился я, – разве вас не реабилитировали?

– Как видите… Во всяком случае не всех, – ответил один из них.

.

«Так вот что! – подумалось мне. – Значит, было заново проведено следствие, в новых условиях, новыми людьми, объективно, без насилия и угроз… И вот кого-то освободили, другие же были по-прежнему признаны виновными. Значит, факты убийства посредством отравления имели место и притом не кем-то иным, а врачами…» (Овчинников И.В. Исповедь кулацкого сына. М., «Десница», 2000)

.

Как ценны эти свидетельства, зафиксированные десятки лет тому назад и наконец-то опубликованные в книгах! Действительно – «рукописи не горят».

.

С 1952 г. Сталин меняет свое непосредственное окружение. Отстраняется многолетний руководитель личного секретариата А.Н. Поскребышев, увольняется и арестовывается начальник охраны Сталина и охранной службы МГБ генерал Н.С. Власик. Идет смена кадров в МВД и МГБ. Сталин, как тигр, почувствовавший близость смерти, готовится к последней схватке.

.

«На ключевые посты попадали новые люди, часто из провинции и не имевшие установившихся связей в Москве. Судебные процессы по делу врачей в Москве и по делу грузин-сепаратистов в Тбилиси («Мингрельскому делу» грузинских партийных работников. – Р.П.) готовились на конец марта 1953 г. 22 февраля 1953 г. по всем областным управлениям МГБ был разослан совершенно секретный приказ СС №17. Этот приказ предписывал уволить немедленно из МГБ всех сотрудников еврейской национальности, вне зависимости от их чина, возраста и заслуг. Уже 23 февраля все они были уволены «по сокращению штатов» и должны были сдать свои дела в течение лишь одного дня». (Жорес Медведев. Секретный наследник Сталина. «24 часа» №36, 2000).

.

После просмотра второй серии фильма «Иван Грозный», снятого С. Эйзенштейном, Сталин замечает, что опричники Грозного, борющиеся за единство государства и власти, представлены «как Возвращаюсь к теме Инструкции НКВД. На портрете (см. стр. 53) рукою Сталина написано: «Ухо сие говорит о том, что художник не в ладах с анатомией. Ухо кричит, вопиет, против анатомии. И. Сталин».

.

Не является ли это доказательством того, что Сталин хорошо знал анатомические признаки дегенерации и потому указывал на, возможно, умышленный подлог художника, изобразившего дегенеративное, почти «Морелевское ухо (упрощенное ухо без складок и завитков)» (Инструкция НКВД). Ведь у Сталина в действительности ухо совершенно другое – нормальное.

О противоречивой личности Сталина написано много. Его личность рассматривалась с разных точек зрения. При этом совсем мало уделено внимания её становлению.

Как и каким образом формировались его черты характера? Откуда у него жажда к чтению книг? И знания в области естественных наук? Трепетное отношение к литературе и искусству? Жесткость к людям, в том числе и к своим соратникам? Неприятие роскоши и стремление к спартанскому образу жизни?

Откуда у сына сапожника и прачки были знания, намного превышающие его социальный статус? Как выходец из самого низшего социального слоя мог стать во главе государства? И почему лидеры других государств (такие как Черчилль и Рузвельт), отмечавшие у Сталина острый ум и глубокие знания, с большим уважением относились к нему? А соратники и недруги удивлялись его невероятной силой воли, целеустремленностью и его постоянным желанием повышать свой интеллектуальный уровень?

Семья и родители

Хорошо известно, что личность человека складывается в детские и юношеские годы. И в связи с этим принципиально важно, в какой среде вырос и воспитывался Сталин.

Существует стереотип, что он родился в беднейшей и безграмотной семье сапожника-пьяницы, не имел никакого серьезного образования и вырос озлобленным и обиженным на весть мир человеком.

Это только часть правды.

Сталин действительно родился в бедной семье. Но получил по меркам того времени достойное образование.

На его характер в значительной степени повлияла мать, простая женщина с твердым и жизнестойким характером и поэтической натурой, многое передавшая своему сыну.

Любые личности и, тем более, деятели исторического масштаба действуют в рамках и пределах, обусловленных объективной социальной средой, а их личные качества накладывают свою печать на их действия.

Объяснение многих действий и поступков Сталина лежит в плоскости преимущественно психологически обусловленных мотиваций. При этом отношения в семье, взаимоотношения со своими сверстниками, реакция на явления тогдашней общественной и личной жизни в немалой степени влияли на фундаментальные черты его личности.

Семья, ранние годы жизни Сталина (или как его все называли Сосо), период обучения в духовном училище и семинарии, а также общественная среда того времени наложили свой отпечаток на его формирование. Именно тогда выработались основные черты его характера и сложились взгляды и убеждения.

Родился Сосо в семье бывших крепостных крестьян. Его отец Виссарион Джугашвили переселился в Тифлис и работал на кожевенной фабрике. Предприниматель Баграмов открыл в Гори сапожную мастерскую и выписал из Тифлиса лучших мастеров, в том числе и Виссариона, ставшего там вскоре известным мастером и открывшим собственную мастерскую. Женился он на Кеке Геладзе, также бывшей крепостной, семья которой переехала в Гори.

По воспоминаниям современников, молодая семья ютилась в одной комнатушке крошечной лачуги, по размерам не более курятника.

Сосо был третьим ребенком в семье. Два его старших брата умерли в младенчестве. И мать питала к нему очень нежные чувства, при этом строго наказывая его за провинности.

Отец Сосо со временем пристрастился к спиртному и стал пьяницей, пропивая практически все заработанное.

Все современники отмечают, что мать была простой, рано овдовевшей религиозной женщиной, вела исключительно скромный, поистине пуританский образ жизни и прожила строгую, тяжелую и честную жизнь.

Характер у нее был строгий и решительный, но с поэтической натурой. Ее твердость, упрямство, строгость к себе, пуританская мораль, суровый и мужественный характер всегда восхищали Сталина. Все теплое, любящее, что он мог помнить с детства, персонифицировалось для него в его матери, которую он по-своему любил и уважал всю жизнь.

Именно мать передала ему черты своего характера – твердость, чувство собственного достоинства, жизненную стойкость.

Такой она оставалась всю жизнь и когда он, будучи на вершине власти, предложил ей переехать в Москву, она отказалась и прожила в одиночестве в Гори.

Мать работала прислугой и прачкой в богатых домах. При пьянстве отца семья жила в страшной бедности.

Иремашвили (друг детства Сосо) рассказывал о грубости и вспыльчивости его отца, жестоких побоях жены и сына, приведших к презрению и ненависти мальчика к своему отцу. От постоянного пьянства тот вскоре растерял своих клиентов и вернулся на кожевенную фабрику в Тифлис, бросив в Гори юную жену и пятилетнего сына. И умер он в Тифлисе, когда Сосо было всего 11 лет.

Социальная и семейная среда, фактор беспросветной бедности, в которой рос Сосо, стали фундаментом критического отношения к устоям общества того времени и выработали у него в раннем возрасте стремление к знаниям.

Мать мечтала вывести сына в люди и хотела, чтобы он стал священником. Это было пределом мечтаний ее социального слоя.

Отец, наоборот, хотел передать сыну свою профессию и сделать его хорошим сапожником.

Обучение в духовном училище

Гори по значимости был вторым городом после Тифлиса. Там было несколько духовных училищ и женских гимназий, что было редкостью для того времени.

В духовное училище принимали детей преимущественно из духовного сословия и из обеспеченных семей. В эту категорию Сосо никак не попадал.

Матери оказали определенное содействие люди, у которых она работала, как прачка и уборщица. Одним из них был купец Эгнаташвили, помогавший бедным. Возможно, он и платил за обучение Сосо.

Бедному мальчику определили ежемесячную стипендию в размере 3 рублей. А матери разрешили зарабатывать в месяц до 10 рублей, обслуживая учителей и школу.

Мальчик рос в безграмотной семье, был развит не по годам и проявлял способности к учебе.

По просьбе матери сосед Чарквиани обучил Сосо грузинской азбуке. И мать решила отдать его на обучение в духовное училище.

Училище было четырехклассным, но Сосо обучался в нем шесть лет. Сначала он был принят в подготовительный класс. А потом в процессе учебы отец забирал его в Тифлис на кожевенную фабрику. Там мальчик помогал рабочим, мотал нитки, прислуживал старшим. Но через некоторое время мать снова забрала его обратно в Гори.

К тому же в детстве с ним случилось два несчастья. На Крещение сорвался фаэтон, врезался в хор мальчиков и сшиб Сосо, повредив ему левую руку, которая до конца жизни полностью не разгибалась. Плюс ко всем несчастьям он переболел оспой, оставившей уродливый след на лице на всю жизнь.

В период обучения в училище Сосо проявлял большие способности и интерес к приобретению знаний. Он обладал исключительной памятью и отлично усваивал объяснения преподавателей. Быстро стал первым учеником в классе и одним из лучших воспитанников училища.

Со временем он начал проявлять интерес к произведениям грузинской литературы. Самое сильное впечатление на него произвел роман «Отцеубийца» Казбеги. Имя главного героя этого произведения, что боролся с несправедливостью, Коба стало партийным псевдонимом Сталина.

Иремашвили вспоминал, что Коба стал для Сосо почти богом и смыслом жизни. Он хотел стать вторым Кобой. И настаивал, чтобы все именовали его только так.

В эти годы Сосо познакомился с классикой русской литературы, с произведениями Пушкина, Лермонтова, Некрасова. И зачитывался приключенческими романами зарубежных авторов.

Любил сочинять стихи. И часто отвечал экспромтом товарищам стихами. Также научился он и отлично рисовать. Принимал активное участие в концертах, любительских спектаклях и был заводилой церковного хора, обладая идеальным музыкальным слухом. В это время сформировалось его отношению к литературе и искусству, а также художественные вкусы и пристрастия.

Основным занятием Сосо в свободное время было чтение книг. Библиотека училища его не удовлетворяла. И он пропадал в частной библиотека Каланадзе, где перечитал почти все имевшиеся там книги.

В училище обучались в основном дети богатых. И Сосо (несмотря на то, что он был первым учеником) ввиду своего простого происхождения и беспросветной бедности родителей остро чувствовал унизительность своего социального положения, находясь на низших ступенях социальной лестницы.

По всей видимости, именно это стало первой вехой, заложившей базис его мировоззрения, которое уже во время учебы в семинарии и определило его позицию, как человека и политика.

По воспоминаниям его однокашника Глурджидзе, Сосо был очень верующим. Всегда присутствовал на богослужениях и не только сам соблюдал религиозные обряды, но и напоминал товарищам об их значении.

Религиозное воспитание и образование положительно отразилось на выборе его жизненного пути. Поскольку идеи добра и справедливости, заложенные в основе христианства, диктовали необходимость критической оценки реальности.

5 лет в семинарии

Училище он окончил с присвоением первого разряда, дающего право преимущественного поступления в духовную семинарию. Куда он и поступил в пятнадцатилетнем возрасте.

Приемные экзамены он сдал блестяще. И был зачислен в Тифлисскую семинарию в качестве полупансионера. То есть не на полный казенный счет. Его матери, очевидно, пришлось доплачивать какую-то сумму.

Следует отметить, что содержание семинарского образования и объем знаний, получаемых семинаристами, соответствовали гимназическому уровню.

Если образовательный уровень гимназиста и семинариста был примерно одинаков, то по общему развитию семинаристы превосходили гимназистов. Выпускник семинарии после проверочного испытания мог поступить на любой факультет университета.

Срок обучения в семинарии был шесть лет. Преподавали богословские и общеобразовательные дисциплины. Примерно такие же, что и в обычных гимназиях.

В основу общего образования было положено изучение классических языков и математики. За первые четыре года обучения учащиеся проходили гимназический курс, а два последних года посвящались преимущественно освоению богословских дисциплин.

Сосо проучился в Тифлисской семинарии пять лет.

Наряду с богословскими предметами он изучал и общеобразовательные, к которым питал большой интерес – русский язык, литературу, математику, логику, гражданскую историю, греческий и латинский языки.

В первые два года наличие незаурядных природных данных и присущих ему способностей (пытливый ум, блестящая память, целеустремленность, помноженные на любознательность и упорство) позволило ему стать одним из лучших учеников в семинарии.

Он начал интересоваться светской литературой и общественно-экономическими вопросами. Особенно любил гражданскую историю и логику. Рамки семинарской программы его не удовлетворяли. И он увлекался исторической литературой, историей французской революции, Парижской коммуны, историей России, изучал произведения Гюго, Бальзака, Дарвина, Фейербаха и Спинозы.

Сосо учился хорошо и выделялся среди своих одноклассников начитанностью и самостоятельностью мышления. Он активно занимался самообразованием, много читал, концентрируясь не на изучении богословских дисциплин, а с преимущественным креном в область общественных проблем.

Проявлял особый интерес к запрещенным для семинаристов книгам. Это носило постоянный характер. И его не устрашали различные наказания, в том числе и помещение в карцер.

Жизнь в семинарии проходила под строгим надзором. Запрещалось самовольно отлучаться из семинарии, посещать театры, собирать сходки, читать неблагонадежную литературу, под которой подразумевались почти все периодические издания.

По воскресеньям приходилось по 3–4 часа выстаивать церковные богослужения, участвовать в церковном пении и чтении. Посещение театра считалось смертельным грехом.

Запреты приводили к обратному эффекту и порождали энергичный протест. Учащиеся заводили тайную библиотеку, начинали издавать рукописные журналы. Система довольно суровых наказаний не могла устранить недовольство семинаристов.

Бунтарский дух, царивший в семинарии перед поступлением туда Сосо и в период его обучения, не мог не сыграть важную роль в его жизни.

За несколько месяцев до поступления в семинарию там состоялась мощная забастовка учащихся, требовавших увольнения некоторых преподавателей. Недовольство учеников было порождено, прежде всего, режимом, который царил в семинарии. А именно: непрерывной слежкой и издевательствами, которым подвергались учащиеся.

В семинарии он продолжает увлекаться чтением русской литературы, уделяя особое внимание произведениям критического реализма – сочинениям Щедрина и Гоголя.

Покоряют его и произведения грузинских писателей Руставели и Чавчавадзе.

Он пишет стихи. А шесть стихотворений Сталина, которые очень понравились классику грузинской литературы Чавчавадзе, были напечатаны в газете «Иверия» (на самом видном месте первой страницы) под псевдонимом Сосо.

Его стихотворение, посвященное грузинскому писателю Эристави, в 1907 году вошло в сборник лучших образцов грузинской словесности, как образец любви к Грузии. Вот несколько строк из этого произведения:

Не зря народ тебя прославил,
Перешагнешь ты грань веков,
И пусть подобных Эристави
Страна моя растит сынов.

В семинарии Сосо из живого и общительного паренька превращается в серьезного, сдержанного и погруженного в себя юношу.

Чтение стало для него главным средством постижения мира, осознания суровой реальности и поиска своего места в нем.

Предметы, входившие в программу семинарии, расширяли его кругозор. Но их было явно недостаточно. И он искал возможности развития своих знаний.

Сосо стал регулярно посещать частную «Дешевую библиотеку», хотя это запрещалось семинарским уставом. И букинистический магазин, где книги были ему не по карману. Он читал их в самом этом магазине и благодаря своей прекрасной памяти многое усваивал.

Он также принимал активное участие в создании всякого рода кружков, где ученики оформляли рукописные журналы, высказывали свои мысли и обменивались мнениями по широкому кругу вопросов, в том числе и по социальным проблемам.

Все это отвечало бунтарской натуре Сосо и содействовало его стремлению обогатить свои знания.

В семинарские годы он знакомится с научными произведениями Дарвина, Фейрбаха, Спинозы, Менделеева. И стремится вооружить себя знанием фундаментальных наук.

Именно благодаря непрерывному процессу самообразования Сосо приобрел обширные познания в самых различных сферах, а также исключительно широкую осведомленность во многих областях знаний. Что позднее поражало многих специалистов, соприкасавшихся с ним.

Формирование революционера

Превращениию бунтаря Сосо в сознательного революционера способствовало его приобщение к революционной марксистской литературе.

Он знакомится с «Капиталом» и «Манифестом коммунистической партии», а также ранними произведениями Ленина.

Репрессивные меры властей семинарии не только не останавливают Сосо от исследования запрещенной литературы, но он начинает активно вовлекать в этот процесс и своих соучеников. И становится организатором одного из кружков по изучению социалистических идей.

По его предложению была арендована комната, где они собирались два раза в неделю. Во время совместных встреч участники кружка обменивались мнениями о прочитанных книгах, делились своим пониманием тех или иных теоретических проблем.

Сосо создал и редактировал рукописный ученический журнал, передаваемый из рук в руки, где он освещал и разъяснял все спорные вопросы.

У руководства семинарии были свои осведомители среди семинаристов, доносившие о запрещенных действиях учеников. В связи с этим Сосо уже тогда уделял много внимания конспирации и не спешил доверять даже ближайшему кругу.

На этом этапе у него (благодаря его целеустремленности и умению последовательно идти к достижению цели) сложились качества лидера, способного вести за собой других. Помимо большой силы воли, твердости и решительности у него развились такие черты, как скрытность, склонность к конспирации, недоверчивость, осторожность, умение не демонстрировать свои подлинные мысли и чувства.

В его характере уже с юности бросается в глаза чрезвычайная сдержанность, холодный скептицизм, откровенная неприязнь к чисто внешней стороне дела. При этом он легко обижался даже на шутки и бросался на обидчика с кулаками.

Формирование личности Сосо протекало под мощным воздействием семинарии. Именно оттуда он унаследовал определенные каноны, стиль, форму и манеру выражения своих мыслей, а в некоторой степени даже и лексику.

В его статьях и речах позже была видна своеобразная речевая стилистика и манера аргументации, присущая стилю изложения богословских сочинений. Он использовал разные риторические приемы, в том числе, многократное повторение нескольких ключевых словосочетаний.

И всякий раз одерживал победы над своими оппонентами. Даже над бурливым и цветастым красноречием Троцкого. Достаточно вспомнить его знаменитое обращение в июле 1941 года:

«Братья и сестры!»

В семинарские годы Сосо осознавал себя частью грузинского народа.

Но в силу многонационального состава населения Гори и Тифлиса национальный фактор не играл столь важную для него роль. Все-таки преобладали элементы интернационализма.

Он видел, что люди скорее разнятся по своему имущественному положению, нежели по национальности. И позже выступал против существующего строя, руководствуясь не грузинскими национальными идеалами, а учением о классовой борьбе.

Знакомство с русской литературой содействовало вызреванию в его сознании чувства уважения к русскому народу. И русский язык стал для него фактически родным, языком выражения его мыслей.

И не просто так Сталин сказал:

«Я не грузин, я – русский грузинского происхождения!»

Царившая в семинарии атмосфера далеко не способствовала укреплению у Сосо веры и его религиозных воззрений.

Он заканчивал пятый класс. И ему оставалось проучиться еще один год.

Существует ряд свидетельств, что он сам помышлял о том, чтобы оставить семинарию. Имелись все признаки того, что он внутренне был готов к этому. По всей видимости, гнетущая атмосфера жизни семинариста его тяготила.

Принимая во внимание факты систематического нарушения Сосо порядков, установленных в семинарии, он был исключен.

В качестве мотивов исключения были указаны

«неявка на экзамены, грубость, проявление политической неблагонадежности, безбожие, наличие опасных взглядов и неуплата соответствующего взноса за обучение».

Сосо не удалось закончить семинарию.

Судя по всему, он не испытывал из-за своего исключения особого сожаления. Он уже созрел для выбора иного пути. Как отмечал один из его биографов,

«он поступил в семинарию в пятнадцатилетием возрасте, намереваясь стать священником, а покинул ее с мировоззрением бунтаря и амбициями революционера».

Как-то в беседе со своей матерью, когда он уже стал руководителем государства, он пытался объяснить ей свою должность. И она никак не могла понять его. Тогда он напомнил ей о царе. И сказал, что он вроде как царь.

Тем не менее, когда Сталин навестил мать незадолго до ее смерти, она сказала ему:

«Жаль, что ты так и не стал священником».

Поскольку она искренне считала, что будущее ее сына не в земной славе, а на духовном поприще.

Детство и юность сформировали основные черты характера Сталина. Уже тогда он был незаурядной и талантливой личностью.

Не просто так этот человек стал одним из политических гениев XX века, определявших мироустройство того времени.

Это не был безграмотный сын сапожника и прачки. Это был человек с достойным образованием, выше гимназического. Который благодаря самообразованию достиг высот в познании естественных и общественных наук.

Свои знания и способности он успешно применял в процессе формирования первого социалистического государства, а также для достижении поставленных целей, неся при этом (из-за своего жесткого характера) серьезные издержки и неоправданные жертвы.

Благодаря силе воли Сталина и его целеустремленности в том числе, Россия впервые стала сверхдержавой.

И доказала всему миру возможность альтернативного мироустройства.

Детство и юность

Детство и юность

6(18) декабря 1878 года в городе Гори Тифлисской губернии в семье сапожника Виссариона Джугашвили и его жены Екатерины родился сын Иосиф. Об этом была сделана соответствующая запись в метрической книге местного Успенского собора. Крестили новорожденного 17/29 декабря. Восприемником при крещении стал некий Михаил Цихитатришвили. В то время было принято праздновать не день рождения, а день ангела, т. е. день того святого, в чью честь человек был окрещен. Поэтому люди далеко не всегда помнили точную дату своего рождения. А в семьях простонародья нередко забывали и год своего появления на свет. Сталин в этом отношении не был исключением, колебался в выборе года рождения между 1878 и 1879-м, и в дальнейшем изобрел условную дату своего рождения – 9 (21) декабря 1879 года (хотя в первых своих анкетах и указывал 1878 год как год своего рождения). Впервые она была отмечена как государственный праздник в 1929 году, в качестве 50-летнего юбилея вождя. Подлинная же дата сталинского рождения была обнародована только в 1990 году историком Л.М. Спириным.

Фамилия Джугашвили упоминается в документах селения Диди Лило в 1819 году. Существует несколько версий ее происхождения. По наиболее вероятной из них, прапрадед Сталина жил в горах Мтиулетии (нынешняя Южная Осетия) и был очень хорошим пастухом. За это односельчане прозвали его «Джогисшвили», что значит «сын стада». Позднее «Джогисшвили» трансформировалось в «Джугашвили». По воспоминаниям матери Сталина, первоначальная фамилия предков ее мужа была Берошвили.

Прапрадед Сталина жил в Мтиулетии в конце XVIII века, когда в этой местности шла ожесточенная борьба между грузинами и осетинами. К какой из этнических групп принадлежал Джогисшвили, точно неизвестно. Однако, учитывая, что в дальнейшем его потомки селились в селениях, основанных осетинами, можно предположить, что он тоже был осетином. Кстати, по одной из версий, слово «джуга» в одном из диалектов осетинского языка означает «железо», и будто бы поэтому Иосиф Виссарионович в дальнейшем взял псевдоним «Сталин».

Первый Джугашвили, чье имя – Заза, точно известно, до того, как осесть в Диди Лило, жил в селении Гери в северной части Горийского уезда, недалеко от села Мерети. Его имя упоминается в показаниях священника селения Мерети Иосифа Пурцеладзе, данных им 8 декабря 1805 года после подавления антирусского восстания во главе с князем Элизбаром Эристави: «Я знаю и видел, что к сыну кулар агаси Элизбару хаживали осетины, жившие по ту и сю сторону… Элизбаром посылаемые люди были Джука-швили Заза и Таури-хата, но Заза чаще хаживал днем и приводил осетин по ночам». Замечу, что тот факт, что Зазу Джугашвили князь использовал для связи именно с осетинами, косвенно указывает на его осетинскую национальность.

Между 1812 и 1819 годами Заза Джугашвили (или его сын Иван) перебрался из селения Гери, принадлежавшего князьям Мачабели (в 1869 году оно насчитывало лишь 341 жителя – все осетины), в другое, более крупное осетинское село – Диди Лило, также пожалованное роду Мачабели. Здесь в 1850 году у Ивана (Ванно) родился сын Виссарион – отец Сталина. Он занимался сапожным ремеслом. После того как отец умер, а брата Георгия, владельца харчевни, убили разбойники, Виссарион во второй половине 1860-х годов подался в Цинандали, а потом в Тифлис. По преданию, распространенному среди односельчан, Бесо бежал от долгов и налогов, душивших ремесленников. В начале 1870-х годов он приехал в Гори для работы на обувной фабрике местного армянского купца Иосифа Барамова (Барамянца). Для своих 20 лет Виссарион Джугашвили был довольно-таки образован, по сравнению с другими ремесленниками. Он не только был грамотным, каковых в Тифлисской губернии было только 16 % населения, но и, кроме родного грузинского, говорил еще на русском, армянском и тюркском (азербайджанском). Отец Сталина живо интересовался поэзией и на память цитировал обширные фрагменты «Витязя в тигровой шкуре». У его сына наследственное увлечение проявилось в юности в стихотворчестве, но в зрелые годы он не только оставил писать стихи, но и, как кажется, утратил интерес к поэзии, которая превратилась для него в не более чем средство агитации.

Характерно, что Бесо уже, безусловно, считал себя грузином и лишь помнил о своем осетинском происхождении. Сосед Сталина Нико Тлашидзе так описал его отца: «Он был среднего роста, смуглый, с большими черными усами и длинными бровями, выражение лица у него было строгое, он всегда ходил мрачный… носил короткий карачогельский архалук и длинную карачогельскую черкеску, опоясывался узким кожаным поясом, надевал сапоги, заправляя шаровары в голенища, шапку носил с козырьком». Другой сосед, Давид Папиташвили, оставил такой портрет Бесо Джугашвили: «Был выше среднего роста и худощав. Волосы у него были черные, носил усы и бороду… У него не было ни одного седого волоса. В молодости наш вождь внешне очень походил на своего отца. Черты характера и внешность Иосиф, действительно, унаследовал у Бесо. И в юные годы носил и усы, и бороду, очевидно, для солидности, и лишь позднее сохранил одни усы.

Мать Сталина Екатерина (Кеке) была дочерью крепостных крестьян князей Амилахвари. Ее отца звали Георгий (Глах, Габриэль) Геладзе (Гелашвили). Он был выходцем из района Казбеги в Южной Осетии и жил в селении Свенети вблизи Гори, а затем переселился в предместье Гори Гамбареули. По профессии Глах был то ли гончаром, то ли кирпичником, а в Гамбареули переквалифицировался в садовники. Его жена, бабка Сталина, Мелания Хомезурашвили, также была крепостной князей Амилахвари. В Гамбареули в 1856 году родилась Екатерина Геладзе. В 1864 году она вместе с семьей переселилась в Гори. Родители вскоре умерли, и Екатерина вместе с другими детьми воспитывалась в семье брата матери, Петра Хомезурашвили. Там познакомилась с Виссарионом Джугашвили и в 1874 году вышла за него замуж. К тому времени отец Сталина уже успел открыть собственную мастерскую. Отец и мать сознавали себя грузинами, и грузинами сознавали себя и их дети, в том числе и Иосиф.

Бесо и Кеке поженились 17 мая 1874 года, а первый ребенок Михаил родился 14 февраля 1875 года. Очевидно, он был зачат сразу после свадьбы. Первенец прожил лишь неделю и скончался 21 февраля. Его восприемником (крестным отцом) стал Шалва Мачабели, крестьянин, очевидно, из бывших крепостных князей Мачабели.

Второй сын у Бесо и Кеке Джугашвили появился на свет 24 декабря 1876 года. Его назвали Георгием. Крестным отцом был горийский виноторговец Яков Эгнатошвили. Георгий прожил недолго и 19 июня 1877 года скончался от кори.

Третий сын, Иосиф, родился 6/18 декабря 1878 года и остался единственным ребенком у своих родителей.

По воспоминаниям ученика Виссариона Джугашвили Давида Гаситашвили, «среди людей нашего ремесла Бесо жил лучше всех. Масло дома у него было всегда. Продажу вещей он считал позором». Это было около 1880 года. Но уже через 5–6 лет взгляды и образ жизни Бесо сильно изменились. Он стал страдать запоями.

Можно предположить, что между родителями Сталина произошел какой-то серьезный конфликт где-то около 1883 года. Возможно, Виссарион встретил другую женщину и не стал перевозить жену и сына в столицу Закавказья. Предполагают и другие причины разрыва: увлечение Бесо вином или увлечение Кеке другим мужчиной. Кроме того, жизнь в Тифлисе была значительно дороже, чем в Гори, и у Бесо могло не быть достаточно денег, чтобы содержать семью в Тифлисе. Из-за отъезда мужа в Тифлис Кеке с сыном в 1883–1893 годах вынуждена была сменить не менее десяти адресов. У семьи явно не хватало денег на то, чтобы снять более или менее приличную квартиру.

Во второй половине 80-х годов Бесо пил уже очень крепко, и супруге не раз приходилось искать дома пятый угол. А вот сына, похоже, он никогда не бил. Во всяком случае, Сталин утверждал впоследствии, что отец всегда относился к нему хорошо. По воспоминанию Котэ Чарквиани, сына священника Христофора Чарквиани, у которого семья Джугашвили снимала квартиру в 1886–1887 годах, «дядя Бесо с каждым днем сворачивал с пути, начал пить, бывали неприятности с тетей Кеке. Бедная тетя Кеке! Входила, бывало, к нам и изливала душу с бабушкой. Жаловалась, что дядя Бесо уже не содержит семью».

В шестилетнем возрасте из-за ушиба у Сосо случилось гнойное воспаление локтевого сустава левой руки. В результате локтевой и плечевой сустав атрофировались. Сухорукость не позволяла Сталину играть во многие детские игры, ограничивала его общение со сверстниками, что он болезненно переживал.

Эта детская травма закрыла Иосифу путь к труду крестьянина, ремесленника или рабочего. Мальчик рано должен был осознать, что без образования он никак не сможет преуспеть в жизни.

Кеке была прачкой. Зарабатывала она мало, а после того, как они расстались с Бесо, матери в одиночку приходилось содержать Иосифа. Тем не менее Кеке делала все, чтобы Иосиф мог учиться. Между Кеке и Бесо существовали серьезные разногласия насчет образования сына. Отец видел в сыне будущего сапожника, а мать – лицо духовного звания. Бесо возмущался: «Ты хочешь, чтобы мой сын стал митрополитом? Ты никогда не доживешь до этого! Я – сапожник, и мой сын тоже должен стать сапожником, да и все равно будет он сапожником!» Но Кеке понимала, что сапожное ремесло – не для человека, у которого одна рука – сухая. Она поступила по-своему. В 1888 году мать отдала сына в местное духовное училище. Сперва он два года учил русский язык, а затем уже поступил в первый класс. Конечно, мать никогда и не думала, что Иосиф станет не то что митрополитом, а человеком, перед которым не только митрополиты, а сам патриарх по струнке ходить будет.

Принимая во внимание тяжелое материальное положение и отличную учебу, Иосифу Джугашвили назначили стипендию – три рубля в месяц. Зимой он ходил в школу в войлочной шляпе, в серых вязаных рукавицах, синем пальто и в широком красном шарфе, с которым гармонировала сумка из красного ситца. Осенью он одевался в сапоги с высокими голенищами и в черную суконную фуражку с лакированным козырьком.

По воспоминаниям соседей и товарищей по детским играм, Иосиф был с виду худой, но крепкий мальчик. Он отличался жизнерадостностью, был весьма общителен, имел много товарищей. Как не похож был юный Джугашвили на зрелого Сталина, который в обществе говорил мало. В ту пору он мог разговориться лишь в узком кругу соратников, но там дело сводилось в основном к сталинским монологам. И право на шутки принадлежало всецело ему. Собеседники шутить не рисковали. И друзей у Иосифа Виссарионовича не осталось. Кого расстрелял, как Бухарина, кого довел до самоубийства, как Орджоникидзе, кого запугал, как Ворошилова и Молотова. Остались только прихлебатели, трясущиеся от страха, что станут следующими в списке репрессированных.

Между тем, в начале 1890-х годов между родителями Сосо произошел разрыв. 6 января 1890 года Иосиф попал под фаэтон. Отец отвез его в тифлисскую лечебницу и навсегда остался в этом городе, намереваясь оставить сына у себя. Кеке направилась за ними в Тифлис, жила там несколько месяцев и в конце концов вернула сына в Гори. С этим эпизодом был связан вынужденный перерыв в учебе, поэтому Сосо окончил духовное училище на год позже, чем должен был. Бесо же уехал в Тифлис работать на большой обувной фабрике купца Адельханова. Он периодически наведывался в Гори, пытался помириться с Кеке, но неудачно. В 1891 году Иосифа исключили из первого класса, так как отец отказался внести 25 рублей за обучение, а у матери таких денег не нашлось. Правда, очень скоро его не только восстановили в училище, но и перевели во второй класс, назначив стипендию 3 рубля в месяц, а к концу обучения повысив ее до 7 рублей. Вероятно, дирекция училища сочла необходимым поддержать подающего надежды ученика.

В 1892 году родители Сосо окончательно расстались. По воспоминаниям Котэ Чарквиани, когда Сосо учился во втором классе, «дядя Бесо бросил семью и уехал в Тифлис». Хотя формально они и не развелись, поскольку расторжение церковного брака было трудной и дорогостоящей процедурой. Он отказался платить за учебу сына. 28 августа 1895 года Иосиф писал в заявлении на имя ректора Тифлисской духовной семинарии: «Отец мой уже три года не оказывает мне отцовского попечения в наказание того, что я не по его желанию продолжил образование» (Бесо думал, что сыну достаточно уметь читать и писать да иметь некоторые познания в арифметике, чтобы стать хорошим сапожником). Мать теперь целиком содержала себя и сына. В добавление к обязанностям прачки и прислуги она освоила искусство кройки и шитья, и это дало верный кусок хлеба.

В духовном училище Сосо учился очень хорошо. 2, 3-й и 4-й классы окончил по первому разряду первым и получил похвальный лист. Его рекомендовали в Тифлисскую духовную семинарию, куда он и поступил в 1894 году. А вот здесь уже начались проблемы. Среди первых учеников Иосиф не был, и его зачислили не полным пансионером, целиком обеспечивавшимся на казенный счет, а только полупансионером, вынужденным частично оплачивать свое пребывание в семинарии. От платы за учебу – 40 рублей в год и за наем квартиры освобождались только дети священнослужителей, а Иосиф к ним не принадлежал. Ему пришлось платить за учебу и за обмундирование, бесплатно он только питался и жил в общежитии.

В семинарии Иосиф увлекся марксистской литературой, прочел первый том «Капитала». Читал и художественную литературу, грузинскую – романтическую, русскую – реалистическую. Сталину нравились «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина, «Мертвые души» Гоголя, «Ярмарка тщеславия» Уильяма Теккерея. Из грузинской прозы он увлекся романами о разбойниках Александра Казбеги (в честь одного из героев он взял позднее свой революционный псевдоним «Коба»). Из грузинской поэзии с увлечением читал поэму Ильи Чавчавадзе «Разбойник Како». Особенно ему нравился эпизод, когда Како убивал помещика, до этого избившего его старого отца. Сталин также знал наизусть многие стихи «Витязя в тигровой шкуре», вечно живого творения Шоты Руставели. И стихи Ильи Чавчавадзе и Важи Пшавелы.

Начитавшись родной поэзии, Иосиф Джугашвили сам начал писать стихи. К числу шедевров их вроде бы не отнесешь. Тем не менее, стихотворение «Утро» вошло в изданную в 1916 году хрестоматию грузинской литературы.

Большинству эти стихотворения доступны только в русских переводах, по которым трудно заключить, что они обладают какими-либо выдающимися поэтическими достоинствами. Вот как, например, начинается «Утро»:

Раскрылся розовый бутон,

Прильнул к фиалке голубой,

И, легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой.

Пел жаворонок в синеве, и т. д.

Все эпитеты здесь предсказуемые, давно уже превратившиеся в штамп. Может быть, грузинский оригинал несколько живее, но в целом можно предположить, что сталинское произведение было включено в хрестоматию только как образец грамматически правильно построенной и соответствующей романтическому канону поэтической речи. И сегодня никто бы этих стихов не вспоминал, если бы их автор не стал властителем второй по своей мощи державы мира.

Наверное, более замечательно другое его стихотворение – о певце, который нес людям «великую правду», чистую, как солнечный блеск, и у многих разбудил разум и сердце. В ответ же получил от «людей своей земли» чашу с ядом, как Сократ, со словами: «И песня твоя чужда нам, и правда твоя не нужна!» Сталин, возможно, уже тогда надеялся стать пророком в своем отечестве. И верил, что знает правду, которую будет нести людям. Хотя не факт, что тогда юный Иосиф уже мечтал о политической власти. Скорее он воображал себя лишь духовным наставником и утешался, что слова правды чаще всего встречают в лучшем случае насмешками, а в худшем – камнями, пулями или ядом. Марксизм показался юному семинаристу новой правдой. А в итоге жизни ему удалось совместить роль политического властителя и единственного духовного наставника на территории в одну шестую часть суши.

Пока же Иосифу приходилось испытывать судьбу героя своего будущего стихотворения. В 1896 году на уроке в семинарии у Иосифа конфисковали романы Виктора Гюго «Девяносто третий год» и «Труженики моря» – как произведения запрещенной к чтению светской литературы. Семинариста наказали карцером. Изъяли у Джугашвили и абонементный лист Тифлисской Дешевой библиотеки: воспитанникам семинарии запрещалось читать иные книги, кроме тех, что имелись в семинарской библиотеке.

В 1898 году Иосиф удостоился карцера за то, что активно протестовал против обысков, периодически устраивавшихся инспекцией в комнатах семинаристов. Помощник инспектора А. Ржавенский докладывал: «Джугашвили Иосиф заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. Ученик Джугашвили вообще непочтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей (С.А. Мураховскому) …» До чаши цикуты, разумеется, дело не дошло. Джугашвили в конце концов просто исключили из семинарии.

Успеваемость Иосифа постоянно деградировала. Если первый класс он закончил по 1-му разряду со средним балом 4,5, то в третьем не получил ни одной годовой пятерки, а по церковной истории и Священному Писанию имел тройки. В четвертом классе Джугашвили удостоился тройки по поведению, по Священному Писанию заработал двойку, а единственную четверку имел только по церковнославянскому пению. Весной 1899 года он отказался сдавать экзамены за пятый класс. По всем предметам он тогда имел тройки.

Манкировать учебой Иосиф стал после того, как с осени 1896 года он начал посещать нелегальный ученический кружок. Члены кружка читали легальную, но светскую литературу, что семинаристам было категорически запрещено.

Дальше пошли дела посерьезнее. В 1897–1898 годах Сосо установил контакты с тифлисскими социал-демократами. Он впервые познакомился с «Капиталом» и другими работами Маркса и Энгельса. Джугашвили так увлекся новым учением, что собирался выучить немецкий, чтобы познакомиться с трудами основоположников марксизма в оригинале. Правда, успехи в иностранных языках у него всю жизнь были весьма скромные и дальше чтения со словарем ни в немецком, ни в иных наречиях он не продвинулся. Да еще, когда ездил в Европу, выучил несколько немецких фраз из разговорника.

В августе 1898 года Джугашвили приняли в члены тифлисской организации грузинской социал-демократической организации «Месаме-даси», возникшей в 1893 году, а позднее влившейся в РСДРП. В 1926 году Сталин так рассказывал об этом: «Я вспоминаю 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских… На квартире у Стуруа в присутствии Сильвестра Джибладзе (он был тогда одним из моих учителей), Закро Чодришвили, Михо Бочоришвили, Нинуа и других передовых рабочих Тифлиса получил уроки практической работы. В сравнении с этими товарищами я был тогда молокососом. Может быть, я был тогда немного больше начитан. Но, как практический работник, я был тогда, безусловно, начинающим. Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое, революционное крещение».

В мае 1898 года прежний руководитель семинарского кружка Сеид Девдориани закончил семинарию и поступил в Юрьевский университет. Теперь кружок возглавил Джугашвили, быстро переориентировавший его с просветительских на общественно-политические цели.

С осени 1898 года Иосиф сделался завсегдатаем карцера. Его наказывали за отсутствие или неподобающее поведение на молитве, дерзость преподавателям, самовольный уход со всенощной и т. п. К тому времени он порой выступал пропагандистом и в рабочих кружках.

29 мая 1899 года Иосиф Джугашвили был исключен из пятого класса семинарии «за неявку на экзамены при неизвестной причине». За несдачу экзамена семинарист лишался казенного содержания. Можно предположить, что начальство решило избавиться от строптивого семинариста, лишив его казенного содержания. Было заранее известно, что платить за обучение Джугашвили не в состоянии и потому вынужден будет уйти. Заполняя формуляр в батумской тюрьме 13 июля 1902 года, Иосиф указал: «До пятого класса воспитывался на казенный счет, после была потребована плата за обучение и за содержание как не из духовного звания, за неимением средств вышел из училища». В 1932 году Сталин излагал причину своего исключения несколько иначе: «Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма». В принципе оба объяснения не противоречат друг другу. Семинарское начальство могло узнать, что Джугашвили причастен к нелегальным марксистским кружкам, в частности, о его участии в тифлисской маевке 19 апреля 1899 года. И решило оформить исключение, так сказать, по экономическим причинам, чтобы не раздувать политический скандал. Характерно, что в свидетельстве, выданном на руки исключенному семинаристу, об окончании четырех классов семинарии (полный курс состоял из шести классов), по поведению фигурирует пятерка, хотя в последние два года пребывания в семинарии Джугашвили имел по поведению только тройки. Но эта тройка в тогдашних условиях была равносильна «волчьему билету» и закрывала пути для продолжения образования. Семинарское начальство тоже были не звери. Ректор смилостивился и пошел на небольшую подтасовку в пользу ученика, от которого не чаял как избавиться.

После 1927 года Сталин четверть века не возвращался к вопросу о своей отставке. Как мы увидим дальше, только в октябре 1952 года, за несколько месяцев до смерти, Иосиф Виссарионович попросил ЦК отпустить его на покой. Но тогда цели были уже другие.

В личном листке Всесоюзной переписи населения 1926 года Сталин указал в пункте «На каких языках читает и пишет» – «на русском, грузинском», а в пункте «или только читает» – «немецком и английском». Но на практике Сталин ни немецкого, ни английского не знал и литературу на этих языках не читал. В его произведениях ссылки на англоязычные или немецкоязычные издания отсутствуют. Это обстоятельство существенно ограничивало возможности самообразования Сталина, который мог читать литературу только на русском языке и лишь те произведения зарубежных авторов, которые были переведены на русский.

Даже в детстве и юности, еще до его прихода в революцию, Сталина очень трудно представить обыкновенным юношей, дружащим со сверстниками, ухаживающим за девушками (правда, последнее в условиях семинарии сделать было непросто). Да и воспоминаний о детской дружбе с ним что-то не осталось. Если мемуары и писали, то больше товарищи по революционному подполью. Чувствуется, что Сталин с ранних лет проявлял себя человеком эгоистичным и твердо верящим в свою исключительную миссию. Это мешало ему сближаться со сверстниками. Ведь Сосо был глубоко убежден, что выше их.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Одни называют Сталина гением и самым важным в русской истории человеком, а другие уверены, что он мясник и страшный тиран. Однако противники и сторонники Иосифа Виссарионовича сходятся во мнении, что он человек железной воли и энциклопедических знаний. С детства Сталин учился в духовных учебных заведениях и готовился к карьере священника, однако признавался, что атеистом стал в первом классе семинарии.

Детство Сталина

Будущий «отец народов» родился в декабре 1878 года в небольшом грузинском городке Гори. Мальчика назвали Иосифом или сокращенно Сосо. Он был третьим сыном Виссариона и Екатерины Джугашвили, предыдущие дети умерли еще в детстве. Отец семейства работал сапожником, сильно пил, и ушел из семьи. Мать сама воспитывала сына и мечтала, что он станет священником.

Когда Виссарион вернулся, то сказал, что сын учиться не будет, а пойдет работать сапожником. Мать настояла на своем и летом 1886 года, благодаря покровительству горийского священника Чарквиани Сосо поступил в церковное училище. Для этого, за короткий срок, мальчик выучил русский язык, которого не знал. Соседи вспоминали, что в день поступления сына пьяный Виссарион бегал по Гори с шилом в руках и угрожал прохожим.

Учеба в церковном училище

На уроках Сосо отличался прилежностью и сообразительностью, а в коридорах училища и на улицах Гори превращался в вожака шпаны. Будущие священники устраивали массовые побоища на центральной Соборной площади, которую со всех сторон окружали церкви. Активным участником драк был и Сосо Джугашвили. Уроки в училище прерывались налетами отца, который забирал сына в мастерскую. Матери приходилась привлекать своих знакомых, которые возвращали юношу назад.

Ученики обожали молодого учителя пения Семена Гогличадзе, который и развил вокальные данные Сталина. Сосо хорошо играл на клиросе, за что получил в награду от училища книгу псалмов Давида, рисовал и участвовал в театральных постановках. Но главной страстью Иосифа стало чтение. Будущий священник прочитал «Происхождение видов» Чарльза Дарвина и роман Николая Чернышевского «Что делать?», о котором Сталин скажет, что: «эта книга меня перепахала».

Семинарист Джугашвили

Летом 1894 года 15-летний Сосо Джугашвили приехал в Тифлис, где поступил в духовную семинарию. Согласно сохранившимся документам, Сталин несколько раз обращался к архимандриту Тифлиса Серафиму за материальной помощью, которую получал. В резолюции священнослужитель делал пометку: «грузин», что видимо, служило мотивам для поддержки юноши.

Несмотря на статус духовного учебного заведения Тифлисская семинария считалась рассадником бунтарских настроений и революционеров. В 1885 году семинарист Джибладзе избил ректора Чудецкого. Через год ректора убил семинарист Лагиашвили. В 1893 году ученики устроили забастовку, после чего семинарию закрыли на полгода. Из 600 учеников 87 человек отчислили. Радикализации способствовал и строгий внутренний уклад семинарии.

В беседе с Эмилем Людвигом Сталин признавался, что: «…из-за протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно революционером». На первых курсах Сосо Джугашвили хорошо учился и не нарушал дисциплину, что подтверждает, сохранившийся журнал поведения учеников. Все его проступки были обычным ребячествами.

Будущий революционер толкался в спальне, прислонился к стене во время церковной службы, дразнил одноклассника Лаперова, громко пел на уроке греческого с учениками Карабеловым и Цинцадзе. Судя по экзаменационным ведомостям, семинарист Джугашвили учился на 3 и 4. Под псевдонимом «Сосело» он публиковал свои стихи. Все поменялось в старших классах.

Не семинарист, а революционер

В четвертом классе Сосо учился гораздо хуже и годовое сочинение написал на 2 и 3 балла. В пятом классе 20-летний Джугашвили стал частым фигурантом «Книга о проступках учеников». Будущий вождь советского народа опаздывал в церковь, рано уходил со службы, дерзил учителям и инспекторам, постоянно спорил и попадал в семинарский карцер.

В книге записано, что Иосиф читал запрещенные книги и делился их смыслом с другими учениками. Однако в сравнении с другими «буйными» семинаристами нет упоминаний о пьянстве Сталина, его участии в драках. Сосо читал запрещенные уставом семинарии книги и спорил со школьными инспекторами. На пятом курсе 1898/1899 учебного года Джугашвили по всем дисциплинам получил 3, кроме дидактики и церковно-грузино-имеретинское пения.

По официальной версии Сталина исключили из семинарии за революционную деятельность. Однако это не подтверждается документально. В апреле 1902 уже известный боевик партии большевиков Коба попал под арест в городе Батуми. Жандармы сделали запрос в Тифлис откуда пришел ответ, что молодой Сосо Джугашвили отчислен из семинарии 29 мая 1899 года по причине неявки на экзамен.

Когда в марте 1910 года революционера Сталина арестовали бакинские жандармы. На допросе он заявил, что ушел из семинарии из-за невозможности платить за обучение. Но документы подтверждают, что из-за бедности семьи Джугашвили бесплатно жил в семинарском общежитии и получал стипендию от епархии.

На старших курсах Сталин решил, что не хочет быть священником и специально не пришел на экзамен. Впереди, недоучившегося семинариста из захолустного городка Гори ждали ограбления во имя революции, ссылка, гражданская война, партийная борьба и приход к власти, звание «красного императора» и самого влиятельного на планете человека.