Рассказы о первом акте

Когда кто-то говорит о великой любви, мне всегда вспоминается моя мама. Она прожила 27 лет с наркоманом, игроманом, жестоким человеком, не ставившим ее ни в грош, бившим и выносившим из дома все до копейки, отсидевшим за грабеж. И все эти годы она безумно, без памяти его любила. Как вы можете понять, моя мама — полная дура. А великая любовь в этой истории совсем у другого человека. Отца я боялась и ненавидела с самого детства — он всегда был либо под кайфом, либо пьяный, либо трезвый, но злой и агрессивный. На меня ему было плевать, маму же он унижал, отбирал заработанные ею копейки и спускал на наркотики и автоматы, бил, если был не в духе, оскорблял. Изредка устраивался на работу, где не держался дольше месяца или двух, требовал тогда к себе повышенного внимания и уважения. Мама беспрекословно подчинялась, украдкой плакала и перезанимала деньги у друзей и родственников, чтобы купить мне еду или одежду. Я часто донашивала вещи и игрушки за детьми ее коллег.

Три моих первых года службы тогда ещё в милиции прошли на привокзальном участке. Чудес по жизни там встречалось много, но запомнился только один случай. Ошивалась на площади неопределённого возраста цыганка Марьям со своим извечным гадально-попрошайным ремеслом. Что называется «тёртый калач» или «стрелянный воробей» — опытная профессионалка в своём деле. Настолько опытная, что работала в одиночку безо всяких помощниц. Даже когда по вокзалу и вокруг него понатыкали камер, она каким-то внутренним чутьём отыскала несколько «слепых» для них зон, где и обрабатывала клиентов. У нас в отделении она оказывалась редко, ибо не жадничала особо, не обирая доверчивых лошков до нитки, да и доказать факт «охмурения» зачастую было невозможно. Но меня сразу предупредили — с ней наедине в кабинете никогда не оставаться и не беседовать — заболтает на раз-два. И вот как-то заступив на дежурство, снова обнаруживаю в нашем «обезьяннике» эту Марьям, сданную по смене.

Мой дед, настоящую фамилию которого я когда-то знала, но к своему великому стыду совершенно запамятовала, с ранней юности был весьма охоч до женского пола. В 17 лет перед войной в своей деревне он «попортил» практически всех девок на выданье. При этом никогда не насильничал — всё было по обоюдному согласию. Чем брал — неизвестно. Может, размерами, может, каким умением. Девки если и держали на него обиду, то лишь за то, что замуж ни одну не звал. Но когда вдруг выяснилось, что помимо молодух он попользовал и несколько замужних баб, то опозоренные мужики и женихи устроили на кобеля настоящую облаву с целью навсегда отбить охоту шастать по чужим девкам и бабам, а если не получится, то прибить. Председатель, приходившийся дальним родственником, тогда деда спас, отослав его от греха подальше работать на дальнюю мельницу, практически передав в другой колхоз. Велел носа в деревне не показывать. Оттуда, с мельницы, деда и призвали на войну, когда исполнилось 18.

Хочу поделиться совершенно удивительными ощущениями на грани реальности и какого-то волшебства. Я легла спать. Муж ещё смотрел телевизор в гостиной. Я почти уснула. Почти, но не совсем. Вроде уже появились какие-то образы, но всё было не отчетливо и бессвязно. Вдруг я услышала посторонний звук. Не из сна. В этот момент я понимаю, что звук механический, как будто какую-то вещь, типа пульта, положили на стол. Звук, как бы вторгся в зарождающийся сон, но я это осознала. И в то же время я осознаю, что не хочу терять слабую нить сна. И в этот момент я понимаю, что вижу удивительную субстанцию. Я такое встречала в сказках и в фантастических фильмах. Передо мной вертикальная поверхность, но она выглядит как вода, потому что по ней не быстро расходятся концентрические круги, и при этом она не мокрая и не жидкая. Скорее желеобразная, но не теряет форму и все время волнуется, как бы очень легко пульсируя. Она полупрозрачная. И я за ней вижу как раз те образы, которые прямо притягивают меня.

Все вокруг думают, что я живу счастливо и беззаботно. Всегда улыбаюсь, шучу, учусь неплохо. На самом деле всё не так. После учебы я переодеваюсь дома, возможно пойду в магазин. Потом направляюсь в одну однокомнатную квартиру на улице Лесной. По понятным причинам, конкретного адреса и имен я не назову. Итак, в этой квартире «под ключом» живет мужчина 46 лет. Он привык, что я прихожу, как никак, уже два года. Я там готовлю (и приношу все необходимые продукты и средства гигиены), стираю, убираю, брею и стригу этого мужчину. Заставляю его приседать, читаю с ним. Точнее, он читает, а я просто слушаю. Мы читаем его любимое произведение «Записки о Шерлоке Холмсе». Но он абсолютно ничего не запоминает из того, что прочитал. Так что эти два года мы каждый раз начинаем читать заново первую главу. Пару раз в неделю, вечером, мы выходим погулять. Ему очень сложно ходить, так что либо мы сидим на скамеечке возле подъезда, либо я беру с собой раскладной стул и мы идем туда, куда он хочет.

Суббота, выходной. Муж на работе. Решили устроить с дочкой женский праздник — ресторан, магазины. Дочь просит поехать в ресторан, в котором я ни разу не была, в котором она с папой любит зависать. Сидим мы с ней вдвоем возле окна, дурачимся, я ее фотографирую с мороженым, смотрим на проходящих мимо людей. Глаза мои ловят счастливую пару, проходящую вдалеке. Девушка молодая, красивая, у нее длинные светлые волосы, и как в фильме идет, подпрыгивая, и безумно смеется. Рядом обнимает ее самый красивый мужчина, которому через месяц 35 лет, в белой рубашке, точно такой же, которую я вчера погладила. Это мой муж. Недавно отпраздновали розовую свадьбу, вместе с девятого класса, дочке шесть лет. Через глаза пролетает вся жизнь. В первом классе сидели за одной партой; мой лучший друг, сосед, защитник от надоедливых мальчиков. В девятом классе, возвращаясь со школы, по дороге поругались, внезапно он взял меня за щеки и впервые поцеловал; моя первая любовь, первый мужчина.

Странный сон мне на днях приснился про некоего Поля, который вообще-то швейных дел мастер, но заодно попробовал себя во всем. Кадр первый: знакомство с Полем. Захожу в швейную. Тетки-швеи зыркнули на меня пару раз злобно-оценивающим взглядом и отстали. Я от них тоже отстал, так как никто не впечатлил. Видимо, это было взаимно. Прошел почти до самого конца заведения и тут вижу в уголочке какого-то замухрышку в очечках. Как будто бы даже не на своем месте. Тщедушный мужичок среди титанических бальзаковских баб выглядит очень даже забавно. Как будто весь его анимус оказался пожран анимой изнутри и снаружи. Но его представили как лучшего в своем деле. «А это — наш Поль». Лучше Поля никто уже не сделает. Если Поль с чем-то не справится, то другие и подавно. Заинтригован Станиславский, боится выйти в туалет. Положил я ему два сетчатых кармашка почему-то с пайетками-блестками. Мол, нужно починить. «Подождете?» — деловито спросил у меня Поль, прострочив на швейной машинке кому-то кофту.

У меня есть младшая сестра, разница полтора года, мы очень похожи внешне, но абсолютные противоположности во всем остальном: я почти медалистка (чуть-чуть не хватило), красный диплом по информационной безопасности, ныне в аспирантуре и на ее время преподаватель на полставки, скоро стану полноправным. Сестра, трижды оставалась на второй год, кое-как девять классов на тройки и первый курс швейного ПТУ. Я училась все время, подрабатывала, встречалась с «ровней», у нее же пьянки, наркотики, полиция, условный срок. Звонки из отделения, притонов, от каких-то ее друзей, среди ночи были нормой, побеги из дома с пятнадцати лет. Родители бились, как могли, ни психолог не помог, ни разговоры, ни наказания — ничего. В школе я думала, что ее любят больше, потому что ей вон сколько внимания, а потом поняла, что я-то сама со всем могу справиться, а она нет. Четыре года назад, сестра укатила куда-то на очередную тусовку.

Сегодня я в первый раз за последние шесть лет попытаюсь вспомнить тот вечер в деталях, так что заранее прошу прощения за неточности и ошибки. Возможно, многое забылось, стёрлось из памяти. Мне было двенадцать. Вечером я всегда хожу домой с тренировок по волейболу; тот день не стал исключением, пусть и настала зима, и рано темнело. Это была скамейка в парке. Рядом стоял фонарь. Шнурки в моих ботинках были затолканы внутрь, и жутко кололи ногу, потому пришлось сесть и поправить их. Я не знаю, как этому человеку удавалось идти за мной бесшумно по снегу. Факт остаётся фактом: рядом со скамьёй его не было. Он ударил меня по лицу, так сильно, что в глазах потемнело. Ничего не слышно было из-за звона в ушах. Он стащил с меня рюкзак, бросил на землю. Заставил меня стать на колени и схватил за волосы. «Сейчас ты мне отсосёшь, ясно? Будешь сопротивляться — ударю ещё», — кажется, так он мне сказал. Я не помню его голоса.

Брат моего парня женился недавно. Ну типа пора уже, да еще и залетела она. Ему 30, ей 34, первый брак. После всех торжеств, конкурсов, кидания букета и сопутствующей пьянки она, наконец, обрела официальный статус замужней дамы. При каждой нашей встрече заводила разговор о том, что пора бы и нам с парнем расписаться, а то ж я, бедная и несчастная, в свои 28 ни разу в ЗАГС в белом платье не скаталась. Так она меня заебала, что я, как-то перебрав на вечеринке, выдала ей: «Да я только год назад развелась», — и, подумав, добавила: «Второй раз». Эта клуша рот раскрыла. И тут началось… Она стала втолковывать свекрови, что я, шалава такая, не достойна ее сына. За глаза при общих друзьях называла разведенкой. Распускала слух, что оба мужа бросили меня за блядство, хотя ни того, ни другого не видела даже никогда, не говоря уже о каком-либо знакомстве с ними. Нашептала кому-то, что я клеюсь к ее мужу.

Четыре года назад, когда мне было 21, мы с подругой решили отдохнуть за границей. За день до поездки, мне приснился «вещий» сон. Этот сон был очень чётким и показывал авто-аварию, в которой умирает моя подруга. По утру мне было жутко страшно, но я, не рассказав ничего подруге, села в самолёт. Долетели без проблем и также без проблем доехали до отеля, проведя отличный отпуск. К концу отпуска я уже забыла о том сне. Но по приезде домой в первую же ночь мне опять приснился тот же сон. Я решила его просто игнорировать. Прошёл примерно месяц, сон мне больше не снился. Друзья пригласили меня и мою подругу за город на шашлыки. Мы сели в машину и поехали (за рулём была моя подруга), был день, на трассе почти не было машин. Тут я неожиданно вспомнила тот сон и офигела: всё, что я видела во сне повторялось, всё было в точности, как и во сне. Я сильно запаниковала, и мне ничего не пришло в голову, как поменяться местами с подругой, ссылаясь на её усталый внешний вид.

Моя мама прожила очень несчастливую жизнь. Родилась нежданным ребенком для своего отца и его матери. Ее полугодовалую отправили вместе с ее мамой, моей бабушкой, на телеге в сибирский мороз к прабабушке, матери бабушки. Ехали так несколько часов. Когда привезли, она была страшно замерзшей, очень худой и в болячках. Отчим и его мать не любили ее до такой степени, что она, едва закончив школу, сбежала в город к своей тете. Прожила у нее два года, пока училась в техникуме, а потом стала лишней, и ей прямо сказали, чтобы уходила. Жила у кого-то на квартире, когда познакомилась с моим отцом. Он, в принципе, неплохой человек, но во многом не видел дальше собственного носа. Переехала с ним в северный город, к его матери, которая невзлюбила ее с первой минуты. В лучших традициях злой свекрови. Доходило до того, что, когда отец уезжал в командировки, мама убегала с ребенком на работу и ночевала там, в кабинете.

Был влюблен в свою одноклассницу чуть ли не с первого класса. Знаки внимания я оказывать не умел, у меня это выходили скорее обидные издевательства, она же приловчилась мне отвечать. Так продолжалось до девятого класса. Внешне мы выглядели как закоренелые враги, но друзья уже догадывались в чем дело. Они всеми способами пытались «вывести наши отношения на новый уровень», но я боялся быть отвергнутым, совершив чистосердечное признание, и мы продолжали ругаться. В 9 классе все немного изменилось: я стал более умело проявлять свою симпатию, а она, кажется, на нее отвечала. Мы еще не встречались, но уже чаще ходили домой вместе, обнимались на переменах, да и на уроках тоже, помогали друг другу с учебой. В общем, процесс пошел! И вот несколько недель до окончания, а я, сгенерировав очередную обидную шутку после длительного перерыва, выплескиваю ее на нее, но в этот раз она обижается серьезно и на весь класс заявляет, что меня ненавидит и шуточки мои тоже. Выпускной.

Мы с мамой переехали в маленький городок, и в пятый класс я пошла в новую школу, как потом оказалось, далеко не благополучную. Главными заводилами были группа из пяти человек: три парня и две девочки. Первую неделю меня не трогали, присматривались, а потом приступили к полноценному гноблению. Впрочем, такая учесть ждала всех, кто хоть немного отличался от них — от косоглазого мальчика до девочки с сильной веснушчатостью. Но я же была эталонной мишенью — старомодные «бабушкины» очки и россыпь воспаленных угрей делали свое дело. Меня дразнили и обзывали, мой рюкзак часто выбрасывали из окна, в пенал могли налить воды, а свою физкультурную форму я однажды нашла в школьном унитазе. Учителя, в том числе и классный руководитель, ничего не предпринимали, ведь если не замечать проблему, она исчезнет сама собой. Оказалось, что это были ещё детские шалости.

У нас с мужем разница в возрасте 16 лет. Когда мы собирались жить вместе, и я заикнулась о детях, он сказал: тю-ю, вытянем, конечно. Я всегда знала, что детей он недолюбливает, с сыном от первого брака совсем не общался. Думала, ничего страшного, я тоже с отцом не сильно дружила. Сейчас мужу 50 лет, 13 лет мы прожили, почти ни разу не поссорившись, можно сказать, душа в душу. Умный, хозяйственный, мужественный, в постели огонь — ну идеал мужчины. И ещё гордый, поэтому ни на одной работе не держался, то начальству нахамит, то отказывается от их требований. Он зарабатывал меньше меня, намного, но с моим доходом и на жизнь хватало, и на отдых съездить. Правда, я уже отчаялась иметь детей. Не беременела, и всё тут. И вдруг получилось. Но теперь выясняется, что ещё не родившегося ребёнка он ненавидит. Если бы тогда, 13 лет назад родился — то ладно, но сейчас муж типа уже стар для этого.

Это было не так давно, в мае 2015 года, в армии. Служил я в танковых войсках и соответственно каждый день я имел дело с этими 40-тонными машинами. Красил, смазывал, крутил, откручивал, запускал и так далее. К слову скажу, что на базе у нас был замечательный, но, так сказать вспыльчивый прапорщик, запускался он как новый танк, стоит только сделать что-то не так и все, можно уворачиваться. Аргументируется это участием в боевых действиях в горячих точках и выслугой лет в русской армии. Одним прекрасным майским утром, мы строем идём в парк, я уже мысленно приготовился загорать на крыше одного из хранилищ, так как мой день был уже близок, грубо говоря было уже не до работы. На разводе от командира части поступает задача, мол нужно ехать в Центральный Военный Округ (Главный штаб ЦАО в Екатеринбурге, кто не знает) и там красить технику, которая стоит там в роли памятников по периметру всей территории.

Девушка, 25 лет. По факту я — малолетняя убийца, до недавних пор думавшая, что о моём преступлении никому на свете неизвестно. Живя лишь с мамой и бабушкой, в восемь лет я была очень независимым ребёнком. Гулять в одиночку мне нравилось больше, чем с друзьями. Излюбленное место — замусоренный берег речки-вонючки. Любимое занятие — запуск по воде «блинчиков», которые я называла «лягушками». На меня, увлечённую своей забавой, будучи, вероятно, невменяемо пьяным, он не вышел, а выполз на четвереньках из ближайших кустов, бормоча что-то нечленораздельное и, схватив за щиколотки, пытался то ли повалить, то ли утащить в кусты. Косматый, грязный, ужасно вонючий бомж. Настолько страшный, что поначалу я приняла его за какого-то зверя. Я визжала, кричала и вырвалась, но он держал крепко, хотя повалить так и не смог. Всё в одночасье решила половинка кирпича, попавшаяся мне под руку. Это был даже не удар, а просто урон тяжёлого для меня предмета ему на голову.

Мне тогда было 16 лет, я училась в старшей школе и начала общаться с одноклассником. Началось всё случайно: я ответила на его сообщение в общей беседе, и, предложение за предложением, мы разговорились. Мы часто виделись вне школы и постоянно говорили, говорили, говорили. На все темы: от чувств и путешествий до религии и политики (в 15-то лет!). У нас совпадали вкусы, цели, мечты. Меня до сих пор пробирают мурашки от воспоминаний о наших взглядах, случайных прикосновениях, ночных звонков. Однако между нами ничего не было. А к концу одиннадцатого класса и вовсе перестали общаться: наши компании разошлись, и общение сошло на нет. Но на выпускном произошла совершенно дикая ситуация. Был тёплый июньский вечер, в воздухе витали слёзы и прощание. Быстро наступила ночь, и мы вдвоём совершенно случайно оказались в пустом коридоре. Слово за слово, и вдруг вспыхнули те старые разговоры, а через час мы уже плакали, обнявшись: переизбыток эмоций от окончания школы и всё такое.

Снимала комнату в двушке, во второй комнате жил парень. У него диабет, инсулинозависимый. Честно говоря, не очень заботился о своем здоровье, так что несколько раз вытаскивала его из гипогликемической комы. Иногда брал еду без спроса, аргументируя тем, что был приступ, и он схватился за первое попавшиеся, которое, кстати, было самым вкусным и дорогим. Но еду жалеть — последнее дело, подумала я. Тут он заболел, почти не выходил из комнаты даже в туалет. Стояла вонь жуткая у его комнаты. Лезть я не стала, но насторожилась. Выходные, ему, очевидно, все плохо, решила узнать, в чем дело. На стук в дверь не реагировал, наученная опытом, забежала в комнату, он без сознания — жар, воняет гнильем. Звоню в скорую. У него гангрена, увезли, назначили операцию. Позвонила его родственникам, попросили прислать фотку ноги, не верят, помогать не хотят. С работы его уволили, такой длинный больничный давать не хотели.

Мне 35, мужу 36, и мы счастливые родители пятерых замечательных деток. Первый раз двойня — сын и дочка, второй тройня — 2 сына и дочка. Познакомились мы с мужем в школе — я молодая учительница английского (24 года), он молодой учитель химии (25 соответственно). Работали бок о бок в соседних кабинетах. Учить нравилось, но коллектив жутко не нравился обоим: женщины за 50, большинство разведёнки, за спиной обсуждали небылицы, якобы я сплю со старшеклассниками, а химик пристаёт к восьмиклассницам. Заставляли сидеть в школе чуть ли не до ночи — личная жизнь не так важна, как работа! Уволились вдвоём, жалко только было учеников на этих бабок оставлять, но куда деваться. Решили искать работу вместе, потом съехались с целями меньше платить за жильё, а уже через год женились и стали родителями двойняшек. Родители наши были рады безумно и браку нашему, и внукам, так что договорились и купили нам квартиру, мол, это вам помощь, потому что молодые ещё, а дальше давайте сами.

Работаю в шахте, которая добывает железную руду. Строить шахту начинали еще более 50 лет назад. На сегодняшний день шахта более километра в глубину и имеет сотни километров горных выработок. Новые глубокие горизонты заменяют старые, которые сейчас практически не используются и находятся в полузаброшенном состоянии, соответственно, и людей там практически не бывает. Однажды мне довелось выполнять кое-какие работы по демонтажу оборудования в одном из таких заброшенных мест, да еще и одному. Добираться до нужного места пришлось около часа. В отличие от новых горизонтов, где жизнь кипит и постоянно что-то шумит и гремит, здесь была вокруг звенящая тишина, все поросшее каким-то мхом, груды сгнившего железа и хлама, все в воде и рудничной грязи, в которую по неосторожности можно провалиться и по пояс. В общем, место не из приятных даже по шахтным меркам.

Я люблю всё мистическое. Вернее, любила. В прошлом году мы с мужем решили поехать в «проклятый дом», который имел дурную славу в его деревне, где он провёл детство. Искали приключений, экстрима и новых впечатлений. С собой взяли камеру, спальники, воду и вдвоём на машине отправились в дорогу. Дом нашли не сразу, он оказался совсем покосившимся, крыльца не осталось, через окна видно, что пол в дырах, даже прилечь негде, да и двери все сикось-накось — не зайти. Покрутились вокруг, поснимали «призраков», похохотали, в окна посветили и пошли расстроенные в машину. Ничего не происходило до самой осени. Где-то в сентябре сидим с мужем за столом на кухне, обедаем, и прямо между нами мужской шепот: «Маша». Я ни разу не Маша, у мужа во рту котлета. Обрадовались, испугались, но объяснили тем, что от соседей прилетело. Где-то через неделю начали падать предметы по ночам. Смахнули на кота, хотя по нему было видно, что он сам на стрёме.

Сильно разболелся зуб и, набравшись храбрости, пошла сдаваться. Сижу, плачу в коридоре клиники. Меня пытается успокоить медсестра. Все напрасно. Страх и боль только возрастают. Тут ко мне подсаживается интеллигентного вида бабуля лет 75. Очень ухоженная. Она мне начинает рассказывать тихим понимающим голосом, какой страх испытала она, и как она с этим справилась. Будучи выпускницей института иностранных языков, её пригласили работать в КГБ переводчиком французского языка. Приставили её к даме средних лет, прилетевшей из Франции по МИДовским делам. Предупредили, что от этого зависит все её дальнейшее будущее. Дама была восхитительна во всех пониманиях женской внешности. Дословно: Пришли мы с ней к врачу в кабинет. Врач предложил мне сесть за ширму и переводить все, что он будут говорить пациентке, а ей раздеться и лечь на кушетку. Я так и сделала. Вдруг врач говорит медицинский термин, а я не знаю, как перевести.

Поехала в лагерь впервые в 16 лет. Не сказать, что это было для меня прям событие, вообще я домоседка, но эта поездка могла очень помочь в будущей учёбе. За день до отъезда все домашние, как потом выяснилось, не сговариваясь, потихоньку отводили меня в комнату и, рассказывая о всех прелестях секса и его возможных последствиях, давали с собой презервативы. Я не сильно заморачивалась и просто совала их в сумку. В машине даже отец под общий флешмоб достал из бардачка и тоже протянул, мол, «для коллекции». Его я сунула в задний карман. Посмеялись все вместе и забыли. Но когда уже в лагере я начала распаковывать вещи, под заинтересованные взгляды соседок из моей набитой барахлом сумки начали пачками вываливаться разнокалиберные гондоны. Оправдываться, я посчитала, лучше даже не пытаться, поэтому с каменным лицом сложила их обратно, как будто так и надо.

Когда мне было 5 лет — мои родители разошлись. Мама встретила мужчину, а мой отец так и остался один: вечно в пьяном угаре, либо по тюрьмам за мелкие кражи и драки. К отчиму я поначалу относилась настороженно, но со временем оттаяла. Когда я первый раз назвала его «папа» он так растрогался, что заплакал. Когда мне было семь — он подарил мне маленькую игрушку-зайчика, такого чтобы можно было вешать на портфель. Этого зайчика я обожала и всем рассказывала, что подарил мне его папа. Все это время я так же общалась и с бабушкой (со стороны биологического отца), часто ходила к ней в гости, вообще, мы, можно сказать, были подружками не разлей вода. Она праздновала все праздники с нами. И к отчиму относилась очень хорошо. И вот однажды, когда я гостила у нее, сидела играла с зайчиком и бабушка спросила откуда он у меня. Я на автомате ответила, что подарил мне его папа. Даже сама того не понимая какую глупость я совершила. Это услышал мой биологический отец.