Саперы
Мы дрались на истребителях
ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью «сталинских соколов» — и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.
Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом…
Великая Отечественная война 1941-1945 гг.
Великая Отечественная до сих пор остается во многом «Неизвестной войной». Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно — только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во…
Мы дрались против «Тигров». «Главное — выбить у них танки»!»
«Ствол длинный, жизнь короткая», «Двойной оклад — тройная смерть», «Прощай, Родина!» — всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные «Тигры»,…
Интересно, особенно когда «Мессера» летают, он наклоняется – виден шлемофон фрица, видно, что фриц смотрит… низко летит, метров 30. Вылезли мы только рано утром. И вдруг кричат: «Стой, кто идёт!», а мы: «Свои, свои!» Мы вышли, а нам: «Бросай оружие, руки вверх». Руку одну поднимаю. А мы уже знали провокацию, когда переодетые немцы её устраивали. Руку сюда, автомат сюда.
Или вот получаем мы приказ навести переправу, и первым делом надо строить «причал», но берег нередко оказывался заминированным. Те, кто понимал в немецких минах, те, кто успел на формировке закончить курсы саперов, погибли еще в 1942 году, и я всегда сам, в одиночку, шел на разминирование берега, никогда никого с собой не брал, чтобы мои солдаты лишний раз жизнью не рисковали, она и так у нас недорого стоила…
Прошло не более тридцати секунд, как по тому месту, где я раньше стоял, ударила одна пуля, за ней вторая. Майор в это время от меня находился метрах в пятидесяти, наблюдая за лодкой. Немного времени прошло, как я услышал треск на воде. Лодку, на которой переправлялся Чередниченко, пробило пулей и все, кто был в лодке, оказались в воде. «Прощай, друг!», — подумал я. Секунд пятнадцать еще торчал над водой нос лодки. Связист как сидел сзади с тяжелой катушкой, так и ушел на дно. Связиста я, к сожалению, даже и в лицо не видел.
Когда ищешь мину, напряжение страшенное. Знаешь, что где-то здесь они есть, а где, какого действия? Ведь немцы чего только не придумывали. Бывало, даже на дереве их маскировали. А уж в домах, в печках это очень часто. Открываешь и взрыв… Или под половицей где-то. Особенно в этих Киришах. Немцы же там планировали отход, готовились, и столько «сюрпризов» оставили. Все что угодно минировали: дороги, дома, тропы, бани. Но особенно опасно разминировать ночью. Работали как кроты, в полной темноте, да еще нужно как можно тише. Вроде щупом тыкаешь, но бывало, что и щупом взрываешь… Недаром много людей потеряли…
Стал уже задремывать, а это верный путь к смерти на холоде, как вдруг по моему лицу прошлось что-то влажное и теплое. Я обомлел — передо мной стоял волк! Немного придя в себя, я заметил у него на боку красный крест, и понял, что это санитарная овчарка. Но руки так замерзли, что я не мог ничего сделать. Собака вскоре убежала, и я подумал, что теперь мне уж точно никто не поможет. Но вскоре я увидел девочку-санитарку, которая приползла за мной. С ней была и обнаружившая меня овчарка и деревянная лодочка. Санитарка переложила меня на сани, в которые была впряжена собака, и они вдвоем вытащили меня с нейтральной полосы.
Утром наступления за час мне старшина поручил лошадь ротную, сказал что бы я выкопал окоп и для лошади, так как через час примерно начнется наступление немцев. Я стал сильно копать окоп и выкопал метра полтора, немножко не во весь рост лошади. Налетели немецкие самолеты и как стали сбрасывать эти бомбы не бомбы, просто какие то как картошка, лимонка её зовут. Из мешка посыпались сотни, как град полетели. Я уже больше копать не мог, значит я забил кол, привязал лошадь, пригнув голову, что бы голову не ранило, а для себя я выкопать не успел.
Как подошли к речке, стали красться, потому что с вражеского берега время от времени взлетают осветительные ракеты вверх. Сама речка оказалась неширокая, метров 15-20, но глубокая. Если по-над берегом мы еще шли, то в глубине ногами дна не чувствовал. Ну что же, стали минировать мост. Гришин остался, а я переплыл на противоположную сторону, при этом ни разу по воде не плеснул. Тихо все сделали. Вылезли из воды замерзшими, но целыми и невредимыми. После запалили бикфордов шнур, он же в воде горит. Дальше раздался страшный взрыв.
Ну, полез разминировать. Там стояли наши мины ПОМЗ — очень тяжело их снимать, потому что эта мина стоит на палке, замаскирована кустиком, и от нее идет проволочка, привязанная к колышку. Если кто-то идет, ногой зацепляет проволочку, чека выскакивает, мина подпрыгивает (у нее внутри два заряда — один ее подбрасывает, а другой боевой), взрывается и разбрасывает шрапнель. Это страшная вещь — вокруг на несколько метров все поражает шрапнелью. И задача сапера — аккуратно разогнуть чеку, а потом вынуть этот колышек. И вот я снял несколько этих мин, долез до колючей проволоки.
Что такое война? Грохот тысяч орудий оглушает тебя, кажется, что вот-вот засыплет в окопе, или ты окажешься под гусеницами танка. Особенно страшно, когда в небе над тобой пикирует «Мессершмитт». Но преодолеваешь себя, превозмогаешь ужас, побеждаешь свой страх и идешь в атаку. Это и есть мужество. В войне нет ничего романтического, война – это грязь, кровь и смерть. Хорошо помню, как при форсировании Днепра вода в реке стала красной от крови, на моих глазах гибли сотни товарищей.
По сути, обучение минному и саперному делу было очень кратким, прямо на месте. Показали, как ставить мины и обезвреживать их. Буквально через несколько дней потащил на передовую первую партию небольших противопехотных мин в деревянных коробах. Помогало то, что земля в Прибалтике была водянистая и мягкая, луночку сделал, установил мину, присыпал землей и дальше ставишь. Затем ночами стали минировать танкоопасные направления. Вечером, только стемнеет, как две противотанковые мины через плечи перевесил, немецкие мины снимаешь, а свои ставишь.
К юбилею Великой Победы «МК на Кубани» открывает новую рубрику, в которой пойдет речь не только о тех самых героях былых времен, которые с оружием в руках противостояли жестоким захватчикам российских городов и деревень. Мы расскажем читателям о героях-земляках, которые приближали общую победу своим профессионализмом, с риском для жизни выполняя самую разную работу для сражающейся армии. Расскажем о кубанцах-связистах, метеорологах, регулировщиках, поварах, механиках и музыкантах, вместе с солдатами, на передовой и в тылу, противостоявших фашистским оккупантам.
Сапер ошибется — о том и не узнает
В наши дни представителей этой военной профессии называют военными инженерами. Во времена Великой Отечественной они звались саперами. Какая роль была отведена саперам на театре военных действий? В их обязанности входила не только очистка территории от взрывоопасных предметов или наоборот, создание минных полей на пути вражеской армии, сдерживающих наступление. Саперы рыли траншеи, создавали фортификационные сооружения, делали проходы в минно-взрывных зонах на территории противника, организовывали переправы через водные преграды, налаживали работу наземных коммуникаций…
Работа сапера каждую секунду была сопряжена со смертельным риском. В книге воспоминаний «За чертой страха. Стальные дороги Победы» ветеран Великой Отечественной войны капитан в отставке Юрий Аксенов так рассказывал о работе сапера: «Смерть рядом. Одно неосторожное движение — и ты никогда не узнаешь о своей ошибке. Приходилось тщательно контролировать каждое действие…» Юрий Аксенов вспоминал, что победить страх и «найти с минами общий язык» саперам помогали ненависть к врагу и чувство долга. Именно они давали уверенность, позволяя успешно выполнять поставленные командованием задачи… А в остальном, как вспоминают фронтовики-минеры, которым посчастливилось дожить до Победы, приходилось саперу полагаться на три вещи: чутье, мастерство да время от времени крепкое словцо. Впрочем, кроме мастерства саперов, на качество разминирования влияло еще и оснащение минно-подрывных подразделений специальными средствами разминирования. Последние, как свидетельствуют документы времен Великой Отечественной войны, не отличались совершенством. К примеру, для поиска мин саперами в основном использовался щуп. Был этот инструмент трех размеров: короткий, средний и глубинный. Что касается миноискателей, то их, как правило, применяли при разминировании земляных откосов железнодорожного полотна. Миноискателей не хватало, к тому же перебои с питанием зачастую негативно влияли на их точность. Был, однако, на вооружении саперных подразделений куда более точный инструмент — специально обученные собаки минно-разыскной службы. С 1944 года собаки-саперы были включены в штат минно-подрывных взводов мостовых железнодорожных батальонов. С особым чувством фронтовые саперы рассказывают о собаках, острый нюх которых спас немало жизней бойцов и командиров: «Они работали безошибочно».
«Работа, считай, ювелирная…»
Анапчанин Виктор Михайлович Мищенко на фронт ушел семнадцатилетним подростком. Служил в 1-й армии Войска польского, участвовал в Сталинградской битве, дорогами войны дошел до Берлина.
Всю войну был Виктор Мищенко минером, обслуживал полевые аэродромы. Своими руками обезвредил 225 взрывоопасных предметов — на русской земле и польской, на немецкой — под Берлином. Ветеран рассказывал, что однажды обнаружил бомбу на взлетно-посадочной полосе до прилета нашего самолета.
Работали в основном по ночам. Сколько было таких ночей, ветеран затрудняется сказать, даже счет обезвреженным минам вести не удавалось — от усталости, напряжения… Но, вспоминая о том времени уже после войны, Виктор Михайлович называл его самой обычной работой.
Виктор Мищенко вспоминал, что немцы постоянно готовили какие-то «сюрпризы» для саперов и были в том большими мастерами. Применял противник и «прыгающие» мины, и «растяжки». Слегка заденет наш сапер вражеское проволочное заграждение — раздается взрыв умело замаскированной мины либо взлетает вверх осветительная ракета. И тогда по саперам открывается жестокий огонь.
А прыгающие мины, которые с легкой руки саперов стали зваться «лягушками», немцы часто устанавливали на дорогах в шахматном порядке. Взрывались они на высоте полутора — двух метров. Осколки разлетались до трех метров вокруг…
— Очень трудно обезвреживать такие мины: нужны большая осторожность и мужество. Если ошибешься, не проверишь дно и дернешь мину, отложив ее в сторону, сразу срабатывает взрыватель,— рассказывал ветеран.
За разгадками немецких «сюрпризов» всегда стояли человеческие жизни, а минные поля противника были уравнением со многими неизвестными…
— Неизвестно, в каком порядке установлены мины, какого они образца, в каком количестве и с какими хитростями,— продолжает рассказ минер-фронтовик,— иное поле было утыкано минами как огурцами!
Он с горечью вспоминал, что люди выбывали из строя практически ежедневно. И даже если боец оставался жив, то без рук-ног.
— Знаете, мне легче было работать одному, чтобы близко никого не было. В себе-то я был уверен, но не дай бог кто-то рядом оплошает,— признавался Виктор Михайлович.
А оплошности, которые жизни стоили саперам, ветеран объясняет тем, что инженерные подразделения нередко комплектовались из «нестроевиков», которые не годились по состоянию здоровья к службе в стрелковых, танковых или артиллерийско-минометных частях, а также из бойцов, имевших физические недостатки после ранений и излечения в госпиталях. Обучать приходилось, что называется, в деле. По словам ветерана, их бы потренировать месяца три на полигоне, да разве кто позволит…
А что такое снять даже одну мину? Ведь она не торчит, не красуется, как гриб-мухомор, а затаилась в земле, присыпанная, упрятанная, и ждет, когда сапер совершит ошибку, чтобы еще раз подтвердить всем известную поговорку. А тот осторожно ползет от мины к мине и, постепенно теряя им счет, щупает занемевшими от холода пальцами каждый сантиметр земли — с миноискателем на виду у врага не пройдешь…
Виктор Михайлович рассказывал, что работали саперы щупами («это что-то типа шомпола»). Дело ювелирное: ползешь медленно, осторожно, чуть дыша, перед собой прокалываешь каждый сантиметр земли. Взял чуть в сторону — пропустил мину. От напряжения даже зимой гимнастерки были мокрые от пота. Ракета взмыла в небо — ждешь, до дрожи застываешь от холода. Но, по словам ветерана, на фронте на удивление болели редко.
И связь, и мины, и стрельба
Капитан в отставке Иван Пономарев на фронт призван был в 1943 году по мобилизации Брюховецким РВК Краснодарского края. Был связистом в составе отдельной саперной роты, воевал на Северо-Кавказском и 1-м Украинском фронтах.
Особенно запомнился минеру-фронтовику один из военных эпизодов.
— Было это в апреле 1944-го,— рассказывал ветеран. — Стояли мы возле болота. А оно — метров четыреста, да еще река посередине течет. А за речкой и равниной на возвышенности расположено село. Там немцы…
По словам Пономарева, в память врезались все детали того сражения.
Он и сейчас как будто видит, как подошли танки и самоходные орудия («их много, штук семьдесят»), как готовится к бою пехота. А за речкой у села уже ждут начало атаки.
— Без артиллерийской подготовки танки по фронту медленно стали продвигаться напрямую через мокрый луг к селу. Вот один застрял и стал гусеницами себе рыть канаву. Другой, третий. Через 10—15 минут половина танков завязла в болоте. Остальные попятились назад. Началась стрельба,— вспоминал ветеран.
Наши танки тоже стреляют по противнику. Пехота вошла в село, но застряла из-за мощного огня немцев. Пономарев вместе с комвзвода разведки, азербайджанцем Магомедовым, получил задание: взять необходимое и дать связь с командиром пехотного полка, засевшего в населенном пункте…
— Проложили связь. Доложили. Командир схватил трубку и что-то кричал в нее, требуя подмогу,— продолжал ветеран.
Но и противник не спит: усилил огонь по пехоте, пустил в ход танки. Наша пехота дрогнула и стала массово выбегать из села — прямо на вспаханную равнину и на болото.
— Полковник в бешенстве, кричит, стреляет, бьет плеткой бегущих,— рассказывал сапер. — Подключил и нас с Магомедовым. Мы встали насмерть, чтобы остановить бегущих… Стреляли, кричали, ругались. Полковник стрелял и в солдат. Я стрелял мимо и вверх. И представьте, остановили отступление…
Пехота остановила беспорядочное бегство, заняла оборону по краю села.
Сапер, который спас знамя
Алексей Шимко попал на фронт в феврале 1943 года вместе с другими новобранцами из освобожденных районов Кубани. Воевал в составе 9-го отдельного горно-минного инженерного батальона, 183-го отдельного инженерного саперного батальона, а потом — в составе 16-й штурмовой инженерно-саперной бригады Резерва Главного Командования.
Вместе с бригадой освобождал города Дубно и Ровно, затем двинулись на Польшу, где обеспечивали понтонную переправу через Вислу, разминировали Сандомирский плацдарм.
Свою первую медаль рядовой Алексей Шимко получил за спасение знамени.
— В Польше, когда двигались по полесью, вышли на поляну,— рассказывал фронтовик. — А навстречу нам немцы — началась стрельба.
Алексей Иванович, как старший знаменщик, накрыл своим телом знамя. И сам расстрелял целый диск. Ему посчастливилось уцелеть, а его напарника — второго знаменщика убили на месте.
Много обязанностей у сапера на войне, говорит ветеран, бывает на фронте и такое…
В январе 1943 года немцы были выбиты с Северного Кавказа. На подступах к Таманском полуострову немцы спешно начали строить оборонительные рубежи. Самые мощные оборонительные позиции получили название «Голубая линия». Эти оборонительные рубежи по мощности укрепления можно было сравнить с линией Маннергейма и линией Мажино.
Я был призван в 1942 году и попал в инженерно-сапёрный батальон. Много работы было у саперов во время прорыва этой оборонительной линии. Мы делали проходы в минных полях, подрывали немецкие доты и дзоты. Немцы отступали. На пути отступления они оставляли многочисленные минные ловушки. Солдат предупреждали, что нельзя поднимать брошенное оружие и вещи, залазить в танки и брошенные автомобили. Всё это могло быть заминировано.
К примеру, как немцы минировал колодцы. Они могли оставить около колодца, якобы забытое ведро, наполовину наполненное водой. На самом деле, к ведру присоединилось взрывное устройство. Или опускали колодезную цепь, а к ней подсоединяли мощное зарядное устройство. Во время попытки наших солдат набрать из колодца воду, она срабатывало. Немцы умудрялись минировать даже пианино. Мы обезвреживание и такие немецкие игрушки.
Были случаи, когда немцы оставляли на столе цветы, кастрюли, утюги, или другую домашнюю утварь. Могли немцы заминировать и входную дверь. Для этого ее снимали с одной петли, и казалось, что это приоткрытая дверь просто сорвана взрывом. На самом деле, такие двери часто оказывались заминированными. При попытке открыть эту дверь, происходил подрыв заряда.
Немцы могли заминировать даже граммофоны или другие музыкальные инструменты. Нередко, если немцы оставляли населённые пункты, они минировали уцелевшие дома.
Очень часто мины находили под ступеньками крылечка. Бывало, немцы, оставляя свои позиции, разбрасывали ложные мины, среди которых обязательно находились настоящие. Или к установленной мине присоединялось другое устройство. Поэтому, мы саперы, обезвредив мину, обязательно проверяли ее на двойное минирование.
Поэтому почти всегда, прежде чем происходила эвакуация трофейной техники, или солдаты размещались на отдых в домах, мы саперы проводили проверку и разминирование объектов. Среди солдат проводилась работа о том, что можно делать на освобожденной территории и что нельзя. Конечно, многие опытные солдаты за годы войны сами научились производить разминирование немецких устройств, но было очень много зеленой молодежи, которые были призваны за пару месяцев до начала боев. Вот для них мины-ловушки и представляли главную опасность.
Нам неплохо помогли немецкие методички, захваченные в ходе наступления. В этих методичках были описаны, различные способы минирования во время отступления. Распространяли эти документы немцы под грифом секретно.. На них даже было написано, что после прочтения, бумаги необходимо уничтожить. Коварство врага не имело границ. Они могли даже заминировать игрушки. Конечно, больше всего это было опасно для мирного населения, особенно детей.
Были и так называемые тепловые мины ловушки, когда взрывные устройства закладывались в печи или дымоходы.
Офицеры и саперы проводили профилактические мероприятия с солдатами и местным населением об опасности подрывы на минах- ловушках . Конечно, это приносила свои плоды. Однако всё равно находились солдаты, которые по своей глупости подорвались на подобных минах. Кто-то увидел красивый офицерский нож или пистолет, кому-то хотелось покататься на шикарной немецкой легковой машине или мотоцикле. В основном, все мины ловушки были рассчитаны на любопытство, невнимательность, торопливость, человеческую слабость. Конечно, это война, и всего не предусмотришь. Законы войны: кто кого перехитрит. И часто эта борьба шла с переменным успехом.
После освобождения Таманского полуострова у нас было очень много работы. Мы разминировали минные поля, снимали мины-ловушки, обезвреживали многочисленные фугасы, которые немцы оставили во время отступления. Количество взрывоопасных предметов исчислялось десятками тысяч.
Может быть, работа сапера была не так заметно, но очень важна. Нам не так часто приходилось сталкиваться с противником лицом к лицу, как пехоте. Но во время наступления мы спасали множество жизней, и я этим горжусь.
Будни сапера в годы Великой Отечественной войны
6 лет назад · 929 просмотров
Чтобы лучше понять, как видели Великую Отечественную войну простые советские солдаты, предлагаю взглянуть на отрывки из дневника младшего сержанта-сапера Аркадия Федоровича Ахтамова.
21 октября 1943 года. Забежал в госпиталь, взял вещи, простился со своим другом Мих. Смоленцевым и побежал на станцию, т. к. все уже ушли туда. В 4 часа выехали со ст. Пески, а в 7 утра были в Москве. По Москве проехали в метро, сходили в баню и легли спать.
22 октября. До обеда перебирали картошку на распредпункте. После обеда приехал приемщик. Направляемся в батальон выздоравливающих. Шли 4 км пешком. Там встретил 2 ребят из госпиталя, выписанных раньше. Расположились в клубе. Ночью один со стороны стал у нас отбирать соломенную подстилку. Пришлось принять меры.
1 ноября. Сидим без хлеба, картошка тоже выходит. На наше счастье после обеда опять стали разгружать картошку. Пополнили запасы…
3 ноября. После подъема была проверка. Командир роты был не в духе. После обеда подали паровоз, поехали ближе к фронту. Остановились в гор. Малоярославец. Здесь продал рубаху за булку хлеба. Выехали дальше.
6 ноября. Ехали очень быстро, но часа в 2 ночи остановились. На станции пусто, после боев все разбито. Достать ничего нельзя. Утром была лекция о 26-й годовщине Октябрьской революция. «Ур-ра» вышло не дружно, потому что все замерзли и думали скорее попасть в вагоны. Вечером ходили к девчатам, что живут неподалеку. Живут плохо, девушки все в лаптях.
7 ноября. Сегодня праздник, но встречать его нечем, даже хлеба нет. Вечером пошли вчетвером в деревню. Достали кадушку соленых грибов, картошки. Пришли, а нас лейтенант чуть на «губу» не посадил.
13 ноября. Прибыли в свой батальон, на место назначения. Расположились в одной землянке оба взвода 40 человек. Тесно. Негде повернуться.
19 ноября. Утром встали. Лейтенант немного покричал на нас. Перед обедом писал списки. После обеда вызвал начальник штаба и назначил командиром 3-го отделения 2-го взвода. Поехали на автомашине ремонтировать дороги.
22 ноября. Ночью отдыхал. Первый раз за много-много дней спал раздевшись. С утра опять уехали на ремонт дороги.
23 ноября. После завтрака было построение. Комроты объявил благодарность мне и еще некоторым товарищам за хорошую работу. Работали до вечера.
10 декабря. Опять задание — минировать передний край обороны. Выехали часов в 6 вечера. С наступлением темноты начали минировать. Работали всю ночь. Фрицы стреляли редко.
11 декабря. Часа в 4 утра подорвались на своей противотанковой мине Чесноков и Карпухин. Их сразу вынесли и, положив на автомашину, увезли в медсанбат. Начало светать, поехали в свое расположение. Днем отдыхали. В 5 часов вечера выехали на работу.
12 декабря. Фрицы днем заметили наши мины и всю ночь не давали покоя. Строчили из пулеметов и автоматов все время. Всю ночь бил по нам один миномет. Ночью ранило в ноги двух бойцов моего отделения. Машины не было. Пришлось везти на санках, километра четыре.
16 декабря. Долго не писал. Не мог. Со мной произошла большая неприятность. 13 декабря мы опять работали на минировании. Немец не давал покоя. Несколько раз уходили, но опять приказ идти. В первом часу ночи я вел свою линию мин дальше.
Но получилась задержка — мы потеряли одну линию мин из 4 и долго ее искали. Потом решили вести 3 линии. Только я поднял шнур, чтобы его переместить на 2-й ряд, как немцы дали очереди из пулеметов и автоматов.
Меня словно кто оглушил. В глазах потемнело, искры полетели, и я упал. Кричать было нельзя, так как подведешь товарищей. Я потихоньку охнул. Очнулся на операционном столе.
Шла подготовка к операции. Сделали замораживание и стали долбить череп. Сначала было еще терпимо, но под конец стал просить, чтобы скорее кончили, т. к. боль была нестерпимой. Закончили операцию, перевязали и поместили в палату.
Лежу в полевом госпитале, неподалеку от деревни Ляди. Лежу уже четвертый день. Надоело, но эвакуации все нет. Послал письмо домой и Надежде Волковой.
22 декабря. Капитан медсанбата, который делал операцию, ходил узнавать насчет машин, но не обещают. Днем продолжаю читать «Педагогическую поэму».
27 декабря. После завтрака неожиданно прилетело 2 самолета. Меня быстро положили на носилки, одели и потащили на улицу. На санях повезли на аэродром. Положили в правое кресло. Летели минут сорок. Было тепло, даже душно.
Во время полета испортилась погода. Сели наугад и как раз попали на аэродром в самом дальнем его конце. Подрулили к старту. Второй самолет так и не прилетел. Ждали и, не дождавшись, уехали в Смоленск.
Подвезли к госпиталю. Два санитара стали вытаскивать из машины. Один показался знакомым. Разглядел — Карпухин, который в первую ночь подорвался на мине.
31 декабря 1943 года. Санитарного поезда нет. Скоро не обещают. Обед был поздно. До ужина рассказывали истории. Легли в 9 часов после ужина. Но долго не спалось. Ведь завтра начинается новый год. Что он мне сулит?
1 января 1944 года. Завтрак был часов в 11, ввиду того, что медсестры всю ночь гуляли. Обед был в 6 часов вечера. Дали по 50 г вина, но нам, раненным в голову, не дали ни капли.
2 января. После завтрака раздали номера вагонов. Мой — десятый. Обед выдали сухим пайком. пообедали — пришли машины. Сел на первую и попал в вагон.
5 января. Ночью ехали быстро, останавливал редко. После обеда въехали в Москву. С Белорусского вокзала на машинах повезли в госпиталь, который находился на ул. Ямская-Тверская. Помыли и положили в 3-е отделение. Читал книгу «Суворов».
5 февраля. До обеда был врачебный обход нашей палаты. Кажется, назначен на комиссию. Это я заключил потому, что врачи между собой о чем-то переговорили и записали себе в тетрадь. Вечером был доклад о Сталинградской битве и кино «Сталинград».
Сапер на войне в особой цене
Сапер на войне в особой цене
http://vpk-news.ru/articles/6632
Орден Александра Невского считался самым младшим знаком в ряду советских полководческих наград. Хотя многие фалеристы называют его наиболее красивой наградой СССР. Согласно статуту она вручалась офицерам, «проявившим в боях за Родину в Отечественной войне личную отвагу, мужество и храбрость и умелым командованием обеспечившим успешные действия своих частей». Житель подмосковного поселка Пироговский Геннадий Михайлович ДУЛЬНЕВ стал кавалером ордена Александра Невского в победном сорок пятом, после взятия Кенигсберга.
О крепости с подземными бункерами, системой тайных ходов, запасами пищи и воды на три года осады маршал Александр Василевский сказал так: «Кенигсберг – крепкий орешек. Его трудно будет разгрызть».
Все подступы к городу были перекрыты противотанковыми рвами глубиной до шести метров, надолбами, проволочными заграждениями, полями с тысячами противотанковых и противопехотных мин, всевозможными преградами из колючей проволоки и спиралей Бруно. Сама столица Восточной Пруссии представляла единый мощный укрепрайон: едва ли не каждый дом в городе был превращен в узел сопротивления, в опорный пункт. 
Надо отдать должное немецким военным инженерам, которые тщательно продумали и умело построили совершенную и весьма оригинальную систему обороны. Гитлеровская пресса всячески расписывала ее неприступность. Геббельс уверял, что «большевики обломают себе зубы о гранит крепости», гарнизон которой насчитывал более полумиллиона солдат и офицеров, располагавших 8200 орудиями и минометами, 700 танками и штурмовыми орудиями. «Да, это была настоящая цитадель, но разве нашего солдата что-то может остановить!» – отметил Геннадий Михайлович.
Доты Кенигсберга
Примечательный факт: Кенигсберг – единственный город, не являвшийся столицей государства, в честь взятия которого в период Великой Отечественной войны в СССР учредили медаль. 
Противник сражался с небывалым остервенением и потому листовки и обращения нашего командования призывали: «Овладеть Кенигсбергом – дело нашей чести, славы, доблести!», «Во имя полной победы над врагом Родина приказывает нам разрубить последний укрепленный узел Восточной Пруссии!».
Особую опасность представляли долговременные огневые точки, построенные еще за несколько лет до начала Второй мировой. «За годы войны довелось видеть разные доты, но такие мощные не приходилось, – вспоминает Дульнев. – Это были подземные бетонированные казематы в три этажа. Потом уже мы увидели, что они соединялись между собой тоннелями, имели подземные хранилища, санузлы и автономное водоснабжение. Сверху – перекрытия из брони толщиной 20 сантиметров. Их пробовали подавить артиллерией – ничего не вышло, только снаряды зря извели. Сверху укреплений на земле уже выросли кустарник и деревья. Перекрестным огнем крупнокалиберных пулеметов доты простреливали подходы друг к другу. Вокруг каждого дота – минное поле». 
В тот период гвардии капитан Дульнев был заместителем командира 34-го отдельного саперного батальона 32-й гвардейской Краснознаменной ордена Суворова Таманской стрелковой дивизии.
Фото: РИА НОВОСТИ
Батальону поставили задачу – обеспечить наступающим войскам брешь шириной 350–400 метров в первой линии обороны врага. Доты стояли друг от друга на расстоянии 50–70 метров. «В течение двух суток были сформированы девять штурмовых групп. В каждую вошли опытные саперы, пехотинцы, подносчики взрывчатки и т. д. Например, чтобы уничтожить дот, приходилось закладывать несколько ящиков со взрывчаткой. В каждом – 25 килограммов тола. И представьте, насколько прочно был оборудован каземат, если после такого взрыва бронированный колпак едва сдвигался с места», – говорит Геннадий Михайлович.
Как отметил фронтовик, разведка выявила 13 дотов, изучила и обследовала подходы к ним. На Дульневе лежала очень ответственная задача – организация прорыва штурмовых групп в назначенный срок и по возможности одновременного вывода из строя всех 13 дотов. Капитану также требовалось поддерживать связь с артиллеристами, которые должны были бить по амбразурам огневых точек прямой наводкой. Прикрывали саперов пушки-«сорокапятки». 
Взрывы намечалось произвести в 3.00. К этому часу штурмовым группам надлежало преодолеть по специально сделанным проходам минные поля и проволочные заграждения, обойти доты с тыла и в уязвимых местах установить взрывчатку. Фронтовик отметил, что весь февраль стояла погода с частыми снегопадами, дождями и моросью, сплошными туманами, что было на руку нашим бойцам.
«Преодолеть, обойти, установить…» Но это гладко выглядит только на бумаге. До каждого дота надо было пройти, а точнее, используя неглубокие лощинки, проползти сотни метров. По-пластунски, прижимаясь к земле так, чтобы между ней и телом не осталось и малейшей щелочки. Впрочем, расстояние имело значение еще и потому, что каждый метр мог стать последним. А когда зависали в ночном небе вражеские осветительные ракеты, приходилось буквально вдавливаться в холодную, мокрую землю и сливаться с ней недвижимо. Движение продолжалось лишь после того, как ракеты гасли. И так до следующей вспышки… 
В намеченное время удалось подорвать все 13 дотов. На вопрос «Но ведь в подземелье сидели немцы, почему они не оказали сопротивления?» – фронтовик ответил: «Они после взрыва были так оглушены, что даже двигаться не могли». И добавил, что не спасли солдат врага и штампованные на бляхах ремней слова «С нами Бог!», которые, видимо, должны были хранить их от пуль и снарядов.
Геннадий Дульнев, который находился в составе одной из штурмовых групп, после обследования подземного каземата поднялся на поверхность: предстояло выбрать позицию для корректировки артиллерийского огня. Уже рассвело, рассеялся туман и офицер, видимо, стал хорошей мишенью для вражеского снайпера. Выстрелом ему буквально разворотило ногу: «Боли не почувствовал, но сапог развернуло в другую сторону». Бойцы разрезали обувь, наложили шину из деревяшек и, уложив на сетку одной из кроватей, потащили к своей передовой. 
Так в ночь на 7 февраля победного года закончилась война для гвардейца. Орден Александра Невского нашел его уже в госпитале. Вручал его комбат, который и рассказал, что снайпер вел стрельбу из дота, который разведчики не сумели выявить.
Уходили на фронт первокурсники
Когда началась Великая Отечественная, Геннадию было 18 и он учился на первом курсе Московского военно-инженерного училища. Наскоро освоивших минно-взрывное дело будущих офицеров бросили под Ржев на подрыв промышленных объектов, минирование мостов, строительство противотанковых рвов. Взрывчатку таскали на себе. Немцы продвигались на восток так стремительно, что курсанты быстро поняли смысл поговорки «Промедление смерти подобно». Порой успевали опередить врага на считаные минуты. Отступали до столицы. «Это стало нашим экзаменом, который мы успешно сдали», – невесело пошутил фронтовик. 
Позднее, уже лейтенантом, Дульнев принял саперный взвод, потом командовал ротой. Участвовал в боевых действиях по освобождению Кавказа, Тамани, Керченского полуострова, в других операциях. Говорит, что особенно тяжело пришлось при прорыве Голубой линии – укрепленного рубежа фашистов шириной в двадцать километров от Новороссийска до Темрюка. И все это время Геннадий Михайлович вместе с подчиненными выполнял рискованную работу: устанавливал противотанковые и противопехотные мины, снимал вражеские, делая проходы в минных полях противника для своей пехоты и техники. При отходе саперы шли последними, преграждая наступление врагу. В обороне передышку могли получить другие, но не саперы. Идут разведчики на задание за линию фронта – им надо готовить «дорожку»…
Работали в основном по ночам. Сколько их было, таких ночей на пределе человеческих возможностей, не считал. От усталости, напряжения счет обезвреженных мин не вели. Лишь однажды в беседе упомянул, что под Таманью «сняли, наверное, миллион мин». Миллион, возможно, и нет, но на тысячи счет шел.
О том, как воевал сапер, свидетельствуют награды: за бои на Кавказе – орден Красной Звезды, за освобождение Тамани – Отечественной войны 1-й степени, за обеспечение высадки войск на Керченский полуостров – Красного Знамени, за бои по освобождению Севастополя и штурм Сапун-горы – Отечественной войны 2-й степени. 
Когда взяли Севастополь, во фронтовой газете «Вперед, за Родину!» появился портретный рисунок офицера с подписью «Герой боев за Крым трижды орденоносец гвардии капитан Г. Дульнев».
Сам Геннадий Михайлович говорит, что это был обычный труд. Да, именно так охарактеризовал в свое время дела фронтовых саперов Илья Эренбург. Вот отрывок из его корреспонденции «Чернорабочие войны», датированной ноябрем 1943 года: «Есть солдаты, о подвигах которых мало говорят. Их мужество лишено блеска. Их отвага носит защитный цвет. Саперы – это солдаты-труженики. Это чернорабочие войны. 
Сапер ползет среди бурьяна, среди камышей, по глине, по песку. Он один на один со смертью. Враг незрим. Враг в тончайшей проволоке, в неприметном колышке. Сапер ползет под огнем. Кругом – разрывы. Он не имеет права прислушиваться. Он должен смотреть, зорко, напряженно. Как золотоискатель ищет крупицы золота, сапер ищет мины. Он должен быть не только смелым, но расчетливым и находчивым. Одно неосторожное движение, пару секунд рассеянности – и больше он не увидит ни этого бурьяна, ни приднестровского песка, ни легкого осеннего неба. «Сапер ошибается один раз в жизни» – это стало солдатской поговоркой».
Кстати, данная поговорка означала не только гибель от неприятельской мины. Порой, как рассказывали мне фронтовики, первые эшелоны наступающих войск саперы обязаны были проводить лично через минные поля по проделанным ими же проходам. Вот и шел такой чернорабочий войны впереди танка, за которым шагал особист с пистолетом в руке, чтобы на месте расстрелять сапера, если бронированная машина вдруг подорвется… Объяснение «проглядел мину» тогда не принималось – сапер объявлялся властью чекиста врагом и диверсантом. Так что поговорка «Сапер ошибается раз в жизни» для наших солдат имела двоякое значение: или подорвешься, или получишь пулю от «смотрящего». Конец один.
По словам Дульнева, немцы постоянно готовили какие-то «сюрпризы», в чем были большими мастерами. Применял противник и «прыгающие» мины, и «растяжки». Только чуть заденет, случалось, наш сапер вражеское проволочное заграждение без предварительного осмотра и тут же либо раздается взрыв умело замаскированной мины, либо взлетает вверх осветительная ракета. И тогда по саперам открывается жестокий огонь.
Прыгающие мины частенько устанавливались на дорогах в шахматном порядке. Взрывались эти штуковины на высоте полутора-двух метров. Осколки разлетались до трех метров вокруг. «Очень трудно обезвреживать такие мины, нужны большая осторожность и мужество. Если ошибешься, не проверишь дно и дернешь мину, отложив ее в сторону, сразу срабатывает взрыватель…» Так что за разгадками «сюрпризов» нередко стояли человеческие жизни.
Как отметил ветеран, если в своем «хозяйстве» разобраться можно было – поля с точным количеством установленных на них мин были зафиксированы на соответствующих картах и риск заключался в умении вынуть взрыватель, то минные поля противника были уравнением со многими неизвестными. Неизвестно, в каком порядке установлены мины, какого они образца, в каком количестве и с какими хитростями: «Иное поле было утыкано минами, как огурцами!».
Люди выбывали из строя практически ежедневно: «Увы, ошибки были. И даже если боец оставался жив, то без рук-ног. Знаете, мне легче было работать одному, чтобы близко никого не было. В себе-то я был уверен, но не дай бог, кто-то рядом оплошает». А оплошности во многом объяснялись тем, что инженерные подразделения нередко комплектовались из «нестроевиков», которые не годились по состоянию здоровья к службе в стрелковых, танковых или артиллерийско-минометных частях, а также из бойцов, имевших физические недостатки после ранений и излечения в госпиталях. Обучать приходилось, что называется, в деле. «Их бы потренировать месяца три на полигоне, да разве кто позволит?».
А что такое снять даже одну мину? Ведь она не торчит, не красуется, как гриб-мухомор, а затаенно лежит в земле, присыпанная, упрятанная, и ждет, когда сапер совершит ошибку, чтобы еще раз подтвердить всем известную поговорку. А тот осторожно ползет от мины к мине и, постепенно теряя им счет, щупает занемевшими от холода пальцами каждый сантиметр мокрой или заснеженной земли. С миноискателем на виду у врага не пройдешь. Правда, от него было мало толку – приборы реагировали на металлические предметы, а этого добра вокруг хватало.
«Работали щупами – это что-то типа шомпола, – вспоминает Геннадий Михайлович. – Дело, считай, ювелирное. Ползешь медленно, осторожно, чуть дыша, перед собой прокалываешь каждый сантиметр земли. Взял чуть в сторону – пропустил мину. От напряжения даже зимой гимнастерки были мокрые от пота. Ракета взмыла в небо – ждешь, до дрожи застываешь от холода. Но на удивление болели редко».
С особым чувством говорит Дульнев о собаках, острый нюх которых спас немало жизней бойцов и командиров: «Они работали безошибочно».
Война оставила в памяти ветерана немало зарубок. Тяжелые бои, потери боевых товарищей, радостные дни освобождения от фашистов советских городов и деревень, светлый День Победы и многое другое, о чем он в послевоенные годы никогда не забывал. Одно из воспоминаний ветерана связано с тяжелым боем, который произошел в феврале 1943 года в поселке Энем, что на Кубани: «Тогда вся моя рота полегла. Несколько человек уцелели чудом».
В то утро Дульнев со своими подчиненными возвратился с передовой, где проводил минирование. Не успели саперы отдохнуть после напряженной работы, как КП полка атаковал вражеский батальон. Дульнев тогда чудом остался жив. В том бою он потерял боевого друга – гвардии лейтенанта Демичева.
Спросил о наркомовских ста граммах для саперов: «В обед или когда возвращались с задания – выпивали. Но если предстояло работать – не разрешал и сам ни капли в рот не брал. Один раз изменил этому правилу и вроде выпил немного, но едва не погиб. Тогда и зарекся». Сказал, что и в этом, и во многом другом был жестким командиром: «Если у офицера нет воли, характера, требовательности к себе и подчиненным – толку не будет». Подобное было и с курением: до задания дыми сколько хочешь, но ночью огонек самокрутки мог стать мишенью для вражеского снайпера. Сам Дульнев бросил курить после ранения – врач запретил.
Новая жизнь и снова в погонах
После долгого лечения Геннадий Михайлович выписался из госпиталя инвалидом второй группы. Но отказался от инвалидности, когда встал вопрос о службе в МВД. После долгих походов по врачам ему разрешили устроиться следователем: мол, работа бумажная, ей подкошенное на фронте здоровье не помешает.
Только вот не ждала Дульнева сидячая жизнь: после окончания юридического института он много лет служил в Главном следственном управлении при МВД СССР. Дорос до следователя по особо важным делам. Специализировался на уголовных делах, связанных с крупными хищениями, так что командировки чередовались беспрерывно.
Много раз пути-дороги приводили в Магаданскую область. Регион, где добывается треть отечественного золота, издавна привлекает любителей острых ощущений и отнюдь не с добрыми намерениями. Геннадий Михайлович называл фамилии «авторитетов» и количество похищенного, но вряд ли кому сегодня что-то говорит, например, фамилия Скрипкина. И хотя дело было громкое, но слишком много лет прошло, ныне другие уголовные «авторитеты» на слуху. Ветеран отметил, что тогда следователи и сыщики вгрызались в дела так, что редко кто из преступников уходил от ответственности.
Разумеется, крупные хищения происходили не только на Колыме. Одно из памятных для него дел – воровство запчастей и деталей на телевизионном заводе в Воронеже. Голубые экраны тогда были дефицитным товаром, на чем и грели руки как работники предприятия, так и их сообщники в магазинах – директора, экспедиторы. Суммы хищений для тех лет были астрономические, вот и пришлось проводить аресты в Воронеже и Курске, Чебоксарах и Белгороде…
Командировки длились и по месяцу, и по три: «Часто бывал в Средней Азии и Закавказье. Очень любил работать с местными оперативниками в Белоруссии – знающий, отзывчивый народ. А вот в Прибалтику ездить не любил». Объяснение этого у фронтовика простое: в любом кабинете или на совещании в Армении или Азербайджане разговор шел на русском языке. Но только не в прибалтийских республиках.
О многом рассказывал ветеран, в том числе и о наболевшем: «Знаете, мы ведь не жалели себя, со временем не считались. Думали о работе, жили ей, с удовольствием шли на службу. Если дело серьезное, то и ночевали в кабинете. Да, могли стакан водки после работы выпить, но чтобы взятки брать или наркотики подбрасывать, как сегодня, – такого не было. В голове не укладывается. Мы ведь боролись с преступниками по-честному. Они считали себя профессионалами, мы себя тоже, и если мы переигрывали их, то серьезные преступники винили себя: мол, сыщики или следователи оказались сильнее».
Геннадий Михайлович давно на пенсии. Занесен в Книгу почета МВД СССР. Вместе с женой – Клавдией Васильевной, которая, к сожалению, недавно ушла из жизни, вырастил двух сыновей. Есть внучки и внук, растет правнучка. Такая вот у фронтовика за плечами достойная и беспокойная жизнь.
Владимир Гондусов
Новости партнеров
- Регистрация
- Вход
За сутки посетители оставили 287 записей в блогах и 3243 комментария.
Зарегистрировалось 43 новых макспаркеров. Теперь нас 5034388.
XXV КОНКУРС УЧЕБНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ РАБОТ УЧАЩИХСЯ
МУНИЦИПАЛЬНОЕ АВТОНОМНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
«КОНЗАВОДСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА им. В.К. Блюхера»
НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО УЧАЩИХСЯ «СОЗВЕЗДИЕ»
Проекты
направление
Сапёры-повелители взрывов
Виноградов Иван,
МАОУ «Конзаводская средняя
школа им. В.К.Блюхера», 8 класс
Руководитель –
Смирнова Светлана Юрьевна,
МАОУ «Конзаводская средняя
школа им. В.К.Блюхера»
Ферма – 2020
Оглавление
Введение ………………………………………………………………… 2
Начало Великой Отечественной Войны ……………………………… 3
Саперы специального назначения …………………………………….. 4
Создание сапёрской армии ……………………………………………. 5
Формирование …………………………………………………………. 6
Состав сапёрского штата ……………………………………………… 7
Участие в войне ……………………………………………………….. 8
Мой прадед сапёр Виноградов Василий Иванович ………………… 10
Заключение ……………………………………………………………. 11
Список литературы …………………………………………………… 12
Примечание …………………………………………………………… 13
Введение
В наши дни молодежь мало знает о Великой Отечественной войне, не задумывается, какой след оставила война в их семьях. Память о Великой Отечественной войне будет сохранена, если каждый человек будет знать и помнить о войне и передавать это по наследству.
Цель проекта:
Собрать и систематизировать биографический материал о моём прадедушке-сапёре, участнике Великой Отечественной войны Виноградове Василии Ивановиче.
Задачи:
- Расширить знания о Великой Отечественной войне;
- Узнать о сапёрах в годы ВОв.
- Собрать материал об участии в Великой Отечественной войне близкого родственника –сапёра Виноградова Василия Ивановича.
- Изготовить макет поля боя.
Этапы работы над проектом:
- Подготовительный: изучение литературы о ВОв, сбор материалов о прадедушке Виноградове В.И.
- Основной: обобщение материалов о Виноградове В.И., изготовление макета поля боя.
- Защита проекта.
С полученными материалами планирую выступить на классном часе, посвящённом Дню защитника Отечества.
Великая Отечественная война
Война вошла в черные станицы истории нашей родины. Причина у этой войны была только одна, неутолимая тяга Гитлера к мировому господству. Нацисты не могли смириться с тем, что им приходиться ютиться на небольшом клочке земли, в то время, как те, кого они считают людьми низшего сорта, занимают огромные и богатейшие территории.
Хроники тех дней еще свежи, до сих пор живы свидетели тех кровавых событий, хотя с каждым годом их становится все меньше. Победа досталась дорогой ценой, но героизм советских воинов не останется забытым, память о них пройдет через века.
О Великой Отечественной войне написано множество книг, участники событий оставили свои воспоминания в мемуарах. Сохранилось множество документов, и даже кадры кинохроники. Но многое становится известно только сейчас, когда снимается секретность с документов. Несмотря на то, что проходит больше времени, картина тех событий становится только шире.
Остаются без ответов множество вопросов. Почему советские лидеры не готовились к войне, не смотря на данные полученные разведкой. Почему в первые годы войны было столько неудач.
После войны в Советском Союзе осталась самая многочисленная армия, но вместе с тем, мы многое потеряли. Самыми невосполнимыми стали человеческие жертвы. Практически не одна семья не пережила войну в полном составе. Осталась разоренной полоса плодородных земель. В годы войны был создан мощнейший военно-промышленный комплекс, но практически ничего не осталось от других сфер экономики.
Победа была достигнута, но, дорогой ценой. Стране предстоял еще долгий восстановительный период. До сих пор, каждый год 9 мая мы празднуем победу Советских войск над фашисткой Германией и запускаем в небо яркие огни.
Начало Второй Мировой войны
К лету 1941 г. вторая мировая война вплотную подошла к границам Советского Союза. Пламя войны полыхало в Европе Азии, Африке. Блок фашистских государств за это время добился серьезных успехов. Германия, поработив почти все страны Европы на полную мощь использовала их экономические и военные ресурсы. Готовясь к войне с СССР, немецкое верховное командование увеличило свои вооруженные силы. План на СССР (план «Барбаросса» рис.1) был утвержден Гитлером 18 декабря 1940 г.
Для осуществления плана германское верховное командование сконцентрировало 5,5 млн. человек на всем протяжении границы СССР. На их вооружении находилось орудия, минометы, танки, штурмовые орудия, боевые самолеты, в военно-морском флоте имелись боевые корабли. Численность советских вооруженных сил на этом участке границы составляла 2,9 млн. человек. Остальные полтора миллиона были рассредоточены на других участках, прежде всего на Дальнем Востоке, где ожидалось вторжение Японии.
План Барбаросса предполагал вторжение германских войск по трем основным направлениям:
1) основной задачей группы армий «Север», был разгром советских войск в Прибалтике и в дальнейшем во взаимодействии счастью сил группы «Центр» захват Ленинграда;
2) наиболее мощная группировка немецких войск – группа армий «Центр». Окружение и уничтожение советских войск в Белоруссии, овладение Витебском, Смоленском, Минском должно было создать условия для дальнейших наступательных операций на московском направлении;
3) Группа армий «Юг» должна была уничтожить советские войска на Правобережной Украине и выйти на Днепр. Рис.2.
Великая отечественная война прошла в своем развитии три крупных периода: первый – начальный период (22 июня 1941 г. – 18 ноября 1942 г.); второй – период коренного перелома (19 ноября 1942г. – конец 1943 г.); третий – период освобождения и разгрома фашистской Германии (начало 1944 г. – 9 мая 1945 г.). Участие СССР во второй мировой войне продолжилось периодом советско-японской войны (9 августа – 2 сентября 1945 г.).
Саперы специального назначения
В сознании рядового обывателя сапер — это человек с металлоискателем медленно шаг за шагом прокладывающий дорогу по минному полю. Тем не менее, во время Великой Отечественной войны существовали представители этой профессии, в чью задачу входило обезвреживание не мин, а целых укрепленных районов противника. Официально данные военные подразделения именовались: штурмовые инженерно-саперные бригады резерва Верховного Главнокомандующего или попросту «истребители бункеров» (рис.3). Как известно, во время Второй Мировой войны немцы показали себя большими любителями создания различных хорошо укрепленных огневых точек: дотов, дзотов и бункеров. После того, как Красная Армия в 1943 году перешла в наступление, данные немецкие укрепрайоны доставили множество проблем советским солдатам и командирам. Во время их штурма войска несли большие потери. Для истребления подобных наземных и подземных укреплений по распоряжению командования были сформированы штурмовые бригады истребителей бункеров. В их задачи входило уничтожение долговременных укрепленных огневых точек фашистов. Как правило, это были ДОТы из стали и бетона, окруженные по периметру несколькими рядами заграждений из колючей проволоки и минными полями. Прямо за ними располагались артиллерийские батареи либо моторизированные подразделения врага. Борьба с подобными укрепрайонами являлась первоочередной задачей, возложенной на «истребителей бункеров».
Создание саперской армии
В ходе летне-осенней кампании 1941 года одной из главных задач инженерного обеспечения боевых действий советских войск было строительство войсковых и тыловых оборонительных рубежей, устройство различных заграждений.
Все эти рубежи создавались для того, чтобы задержать на них фашистские войска как можно дольше и выиграть время для подтягивания сил из глубины страны и создания резервов, которые можно было бы развернуть на важнейших направлениях.
Решение указанных выше задач инженерного обеспечения боевых действий наших войск в , то время значительно осложнялось тем, что сапёрные батальоны многих стрелковых дивизий, инженерные батальоны ряда военных округов, военно-строительные управления и части, находившиеся на сооружении укреплённых районов на западной границе, попали под первый удар армии агрессора, понесли большие потери личного состава и техники и организованно отойти не смогли.
Строительством всех оборонительных рубежей руководило Главное военно-инженерное управление, Народного комиссариата обороны Союза ССР
Сапёрные армии были сформированы по постановлению ГКО от 13 октября 1941 года. Вначале они подчинялись Главному управлению оборонительного строительства при НКО, а с конца ноября 1941 года — начальнику инженерных войск РККА.
13 октября 1941 года Государственный Комитет обороны принял два постановления по вопросу обеспечения строительства глубоких тыловых рубежей и одновременной подготовки боевых сапёрных частей Государственный Комитет Обороны (сапёрных армий): Постановления ГКО № 782сс и № 787сс.
По согласованию со Ставкой Верховного Главнокомандования было решено сформировать 10 сапёрных армий в пределах численности личного состава и количества сапёрных бригад, определённых постановлением ГКО.
К середине января 1942 года в РККА ВС СССР имелось 10 сапёрных армий:
Однако сапёрные армии не были приспособлены для непосредственного обеспечения боевых действий войск, особенно в наступлении.
Сапёрные бригады обеспечивались оружием в соответствии с постановлением ГКО от 13 октября 1941 года лишь на 5 процентов от положенного по табелю к штату.
Состав сапёрской армии
Штатная численность сапёрной бригады — 9 979 военнослужащих.
В действительности же укомплектованность личным составом батальонов и бригад сапёрных армий в силу ряда причин крайне редко достигала штатной численности.
На сформирование управленческого звена сапёрных армий и бригад был обращён ряд фронтовых и армейских управлений военно-полевого строительства с входившими в их состав управлениями старшего производителя работ. Средний комсостав сапёрных бригад и их батальонов в значительной части комплектовался выпускниками военно-инженерных училищ, а также командирами, призванными из запаса. Так, в конце октября 1941 года в Ленинградском, Борисовском, Архангельском и других военно-инженерных училищах произвели ускоренный выпуск командиров после 3-месячного курса обучения.
Комплектование сапёрных батальонов рядовым и младшим начсоставом происходило главным образом за счёт призыва военнообязанных запаса в возрасте до 45 лет.
По решению ГКО на строительство оборонительных рубежей проводилась мобилизация местного населения. В основном это были женщины, старики, школьники и подростки допризывного возраста: Из них по разнарядке военных советов фронтов и военных округов, областных и краевых партийных и административных органов формировались рабочие батальоны, которые поступали в подчинение сапёрных армий.
Общая первоначальная штатная численность военнослужащих в девяти сапёрных армиях, созданных до ноября 1941 года, составляла 299 730 человек.
Участие в войне
Сапёрные армии сыграли большую роль в инженерной подготовке обороны Москвы, Сталинграда и Кавказа. Например, 1-й и 3-й сапёрными армиями совместно с населением под Москвой было построено:
- свыше 3 700 огневых сооружений;
- отрыто 325 километров противотанковых рвов;
- устроено свыше 1 300 км лесных завалов.
Сапёрные армии были основной базой для накапливания резерва и подготовки для фронта инженерных частей армейского и фронтового подчинения, а также соединений РВГК. Более 150 000 человек из состава сапёрных армий пополнили фронтовые и формируемые в тылу стрелковые соединения.
Для работавших на рубежах сапёрных батальонов был установлен 12-часовой рабочий день, в том числе два часа выделялось на боевую подготовку (рис 4).
Фактически работали по 12 — 14 часов в сутки, и времени на боевую подготовку не оставалось.
Следует отметить серьёзные трудности в обеспечении сапёрных бригад положенным имуществом. Так, личный состав 9-й сапёрной бригады 4-й сапёрной армии в ноябре — декабре 1941 года выходил на строительство оборонительных рубежей в лаптях, приобретённых командованием бригады, поскольку в частях не было обуви.
В дальнейшем в батальонах было налажено производство лаптей, чем было занято 10 процентов личного состава.
Не хватало шанцевого инструмента, почти не было средств механизации строительных работ.
28 ноября 1941 года был издан приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 0450 «О недооценке инженерной службы и неправильном использовании инженерных войск и средств», в котором предусматривался ряд мер по совершенствованию организации инженерной службы в Красной Армии и улучшению применения инженерных частей. В том числе была введена должность начальника Инженерных войск Красной Армии (вместо начальника ГВИУ КА).
С этой целью в каждой сапёрной бригаде увеличили количество учебных батальонов до 90. Они комплектовались наиболее подготовленными во всех отношениях командным и рядовым составом. Эти батальоны были освобождены от работы на оборонительных рубежах, организована боевая подготовка по 200-часовой учебной программе (с 10-часовым учебным днём).
Главное внимание обращалось на обучение воинов минированию, разминированию, подрывным работам, а также их инженерно-тактической подготовке. Часть учебных батальонов готовилась по профилю понтонно-мостовых и дорожно-мостовых частей.
После прохождения курса боевой подготовки эти батальоны направлялись на фронт как сапёрные или переформированные в минно-сапёрные, минно-подрывные, инженерные, дорожно-мостовые и понтонно-мостовые батальоны армейского и фронтового подчинения.
Мой прадед- сапёр Виноградов Василий Иванович
Со своими родителями мы собирали информацию про моего прадедушку, который участвовал в Великой Отечественной Войне, Виноградов Василий Иванович (рис 5). Вот что нам удалось узнать.
Василий Иванович родился 1920 году в Вологодской области. В 1938 году ему исполнилось 18 лет и его призвали в армию. Свою службу он начал на Дальнем Востоке, где и служил до 1942 года, пока не был переброшен под Сталинград на Мамаев Курган. Мой прадед служил сапёром. Это очень опасная военная профессия. Затем 1943 году воинскую часть, в которой он служил и воевал отправили в Крым на Малахов Курган, где происходили ожесточённые бои с Германскими войсками. Там он был ранен и отправлен в госпиталь на лечение и восстановление в город Анапа. В госпитале он провел 1 год. После чего в 1944 году после выписки из госпиталя Василий Иванович возвращается служить на Дальний Восток, где и воевал до конца Великой Отечественной Войны.
В 1946 году прадедушку отправили на войну с Японией. После окончания войны Советского Союза с Японией был демобилизован и отправлен домой.
За время службы Виноградов Василий Иванович был награжден:
- Орден «Славы 3 степени»
- Медаль «За отвагу»
- Медаль «За боевые заслуги»
- Медаль «За победу над Германией»
- Медаль «За победу над Японией»
- Медаль «25 лет Победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 г»
- Медаль «30 лет Победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 г»
- Медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 г»
- Медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 г»
- Медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 г»
В мирное время был награжден Орденам «Знак почета».
Мой прадедушка прожил почти целый век, он умер в возрасте 92 года.
Заключение
Пока мы помним ушедших от нас, жива связь поколений. А значит, жива Россия! Пожалуй, нет ни одной семьи, в чью судьбу безжалостно не ворвалась война. Вот и в моей семье есть участник Великой Отечественной войны. Я буду всегда помнить и гордиться своим бесстрашным прадедушкой и учиться у него любви к Родине, смелости, упорству, трудолюбию.
Список использованной литературы
1. Уткин А.И. Вторая Мировая Война. М., 2002.
2. Сапёрная армия // Великая Отечественная война, 1941—1945
3. Энциклопедия / под ред. М. М. Козлова. — М.
4. Советская энциклопедия, 1985. — С. 633—644. — 500 000 экз.
Приложение
Рис. 1
Рис.2
Рис. 3
Рис. 4
Рис. 5
Как отразить танковую атаку? «Разумеется, артиллерией!» — скажете вы и будете правы. Но во время войны советские сапёры использовали и другие способы борьбы с немецкими танками. Они разбрасывали мины перед наступающей бронетехникой, напрочь срывая нападения врага.
Снарядами и минами
В Великую Отечественную Красной армии пришлось вести борьбу с противником, который применял крупные танковые части и соединения.
В трудные этапы войны, когда вермахт бросал в бой десятки танков, советская артиллерия всё же могла наносить им безвозвратные потери, которые в значительной мере предопредели поражение немецкой армии. Но, хотя артиллерия и была основным видом вооружения, обеспечивающим успех в борьбе с вражескими панцерами, в ходе войны использовались и другие противотанковые средства — например, мины.
Минирование танкоопасных участков было важным делом. Минные поля несли угрозу наступавшей бронетехнике, становясь для противника неприятным сюрпризом.
Всем известно, что мины необходимо маскировать, чтобы они успешно выполняли своё предназначение. Но во время войны советские сапёры придумали другой способ отразить танковую атаку.
Они не маскировали мины, а наоборот — устанавливали их так, чтобы те были максимально заметны. Как оказалось, это давало хороший результат.
Советские саперы устанавливают противотанковые мины перед передним краем обороны
Сталинград
С 5 сентября 1942 года 66-я армия вела бои на севере Сталинграда, сдерживая натиск немцев в этом районе. Во время операции «Уран» армия перешла в наступление и потеснила войска Паулюса, соединившись с частями Сталинградского фронта в районе посёлка Рынок.
Операция «Уран»
Отступившие немцы закрепились на высотах. Командующий армией Жадов решил выбить их, улучшив тактическое положение своих войск.
Рано утром 25 декабря 226-я стрелковая дивизия перешла в наступление, чтобы занять высоту 139,7. После залпа «катюш» пехота атаковала и заняла вражеские окопы. Успеху весьма способствовал утренний туман.
Выбив противника, части дивизии тут же стали закрепляться на высоте, готовясь к отражению контратаки. Прилагаемые личным составом усилия не прошли даром — быстрота действий, а также переоборудование немецких окопов имели большое значение в следующем бою.
Артиллерия, которую с трудом, вручную передвигали по глубокому снегу, заняла огневые позиции на высоте. Теперь дело было за сапёрами — подходы к траншее следовало заминировать.
Сеятели мин
Операцию по взятию и удержанию высоты 139,7 обеспечивали рота дивизионных и два взвода армейских сапёров. Около полудня они начали минирование подходов к высоте на расстоянии 100-150 метров от окопов.
Бойцы под вражеским обстрелом тащили по снегу сани-волокуши с минами. Не успели они закончить работы, как в паре километров появились немецкие танки, которые начали принимать боевой порядок для атаки.
Тогда сапёры стали разбрасывать оставшиеся мины прямо на снег.
В это время к высоте двигались пятнадцать панцеров, а за ними следовали автомашины с пехотой. Но внезапно атака прервалась. Подъехав на сто метров к минному полю и заметив разбросанные на снегу мины и нескольких советских сапёров, немцы остановились. Панцеры стали разворачиваться в поисках обхода минного поля, и тут их накрыл огонь советской артиллерии. Несколько машин удалось подбить, остальные повернули обратно.
Так благодаря смекалке сапёров высота была удержана практически без кровопролития. Во время атаки погиб только один советский боец.
Опыт, сын ошибок трудных
Неизвестно, как часто применялся такой способ «сеяния» мин перед танками, но случай в Сталинграде был не единственным. К примеру, такую же практику использовала и 75-я гвардейская дивизия во время боёв в Восточной Померании в феврале 1945 года.
Семнадцатого-двадцатого февраля дивизия вела тяжёлые бои за город Заллентин. Её противником была 10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг».
Согласно документам 75-й дивизии, немцы активно использовали танки и самоходные орудия во время боёв за город. Чтобы противостоять им, советские войска обратились к опыту прошлых сражений.
Полкам дивизии выделили подвижные отряды заграждений (ПОЗ), состоявшие из двух рот сапёров с 500 противотанковыми минами. Отряды не разбивались на части по батальонам, а находились в прямом ведении начальников инженерной службы полков.
По договорённости с артиллеристами, сапёры устанавливали мины перед позициями противотанковых орудий — причём некоторые ставили без маскировки.
Вражеские панцеры приближались к советским огневым позициям, замечали мины и останавливались, отыскивая «чистые» участки. В этот момент их начинала обстреливать противотанковая артиллерия. А если по данным разведки противник собирался атаковать в другом месте, то подвижные отряды заграждений немедленно перебрасывались к месту атаки, чтобы «засеять» его минами.
Но были и минусы. Сапёры не всегда успевали вовремя. Мобильность, к сожалению, оставляла желать лучшего.
Если бы отряды передвигались на мотоциклах или бронетранспортёрах, то они добирались бы на места куда быстрее.
Установку мин без маскировки в Красной армии не позабыли — и периодически использовали для борьбы с противником этот способ. Но широкого применения он не получил, несмотря на эффективность. Подобное «сеяние» мин стало лишь вспомогательным средством для противотанковой артиллерии в борьбе с вражеской бронетехникой.