— Очнулась? Вот и ладненько, — глухо произнес один. — Как-то неинтересно с бревном развлекаться.
Оля была ошеломлена, не понимала, что происходит, кто эти люди. Крупная дрожь сотрясала ее тело. Руки, связанные уже скотчем, болели. Она языком толкала тряпку, но не могла от нее избавиться. Глаза наполнились слезами. Они потекли к вискам, девушка сразу захлюпала носом, и дышать стало еще труднее.
— Начинай. Вдруг кто увидит, — произнес глухой голос.
Неизвестный с синими глазами деловито положил руки на колени девушки. Поняв, что он хочет сделать, Оля замычала, замотала головой, задергала ногами и руками, стараясь попасть по обидчику. Происходящее походило на кошмар. Насильник, пыхтя, преодолевая сопротивление, раздвинул девушке бедра, но Оля снова сжала ноги.
— Держи сучку! Какого хрена стоишь?
Тяжелое мужское тело навалилось ей на грудь, придавило к земле. Оля боролась изо всех сил, но задыхалась, поэтому была слабой. Она чувствовала, как второй рвет колготки, срывает с нее трусики. И вдруг он остановился, замер, прислушиваясь к лесным звукам. Оля задержала дыхание: небольшая пауза всколыхнула в душе надежду, что насильник одумается.
Но зря. Что-то твердое стало вонзаться ей в плоть. Оля дергалась, но насильник не отступал. Он резко схватил ее за бедра и прижал их к животу. Сложенная практически пополам, Оля не могла даже пошевелиться. В такой позе он наконец проник внутрь, и дикая боль пронзила ее тело. Оля изогнулась в немом крике, но жесткие ладони крепко сжимали ее ноги.
Сколько продолжалась эта пытка, Оля не знала. Ей казалось, что в нее вбивают бревно, с каждым ударом все глубже и яростнее. Иногда инструмент насильника выскакивал наружу, Оля с всхлипом вздыхала, а потом он снова вонзался с удвоенной силой. Тело вздрагивало от каждого толчка, вибрировало и тряслось. Насильник над девушкой сопел, обливался потом, полукружиями расплывавшимся по маске. Сильный запах горячего мужского тела, смешанный со знакомым парфюмом, бил в нос, и инстинкт самосохранения заставлял Олю отворачиваться, часто дышать, чтобы избежать приступа рвоты, от которого она могла захлебнуться.
Напавший с каким-то злобным наслаждением выполнил свою работу и наконец затрясся, застонал. Оля почувствовала, что давление внутри живота исчезло вместе с остатками острой боли. Мужчина еще секунду полежал, тяжело дыша и приходя в себя, потом откатился на бок и встал. Оля со стоном опустила затекшие ноги, надеясь, что экзекуция закончилась, а она осталась жива. Она оперлась на локти и стала отползать в сторону.
Но опять ошиблась. Насильник схватил ее за ногу и притянул к себе, расцарапав нежную кожу о еловые иголки, ковром устилавшие землю.
— Теперь ты, — приказал он напарнику, застегивая джинсы. Тот нерешительно засопел и сделал шаг в сторону. Тогда первый толкнул его к девушке.
— Не могу, — сдавленно произнес второй и подался назад. — Страшно.
— А на кулак нарваться не боишься? Давай!
— У меня и желания нет, — отказывался второй.
Оля слушала их перепалку с ужасом и молила Бога, чтобы кто-нибудь догадался, где она, и пошел ее искать.
— А так будет? — одним рывком насильник перевернул девушку на живот, поставил ее на колени. Он с силой провел по внутренней стороне ее бедер ладонями, потер пальцами больное место — Оля снова затряслась от ужаса и страха, потом похлопал по обнаженным ягодицам.
— Давай! По-собачьи. Можешь и вторую дырку расковырять. Разрешаю. Не бойся. Так она в глаза смотреть не будет.
Оля задергалась, замычала, но сильные руки прижали ее к земле, чуть не придушив от усердия. В полуобморочном состоянии она почувствовала, как что-то вяло прикасается к коже ее бедер, потом наливается и поднимается выше. Второй насильник скользнул в разорванную плоть легко, почти не причинив боли, но Оле уже было все равно: она потеряла сознание от недостатка воздуха.
Второй раз она очнулась от неприятного ощущения: ей казалось, будто сотни маленьких существ бегают по телу, оставляя жгучую боль. Она открыла глаза: летнее солнце уже поднялось над горизонтом и мгновенно ослепило. Дышать стало легче. Оля подняла по-прежнему связанные руки — кляп исчез.
Удушение
Удушение
Удушение осужденного на деревенской площади в Китае. Фото «Сигма». «Иллюстрасьон».
При удушении, также называемом удавлением, смерть, как и при повешении, наступает в результате асфиксии. На шею осужденному накидывают петлю, вызывая механическую закупорку дыхательных путей передавливанием сонных артерий.
Но удушение и повешение различаются тремя моментами. При удушении асфиксия вызывается не давлением собственного веса осужденного, а внешней силой, воздействующей на его шею. Для удушения приговоренного нужно обездвижить — его держат или связывают, и, наконец, важная деталь: в отличие от повешения удушение не вызывает эрекции.
Удушение Маргариты Бургундской в камере. Литография. 1820 г. Частн. кол.
У задушенных лица отекают, покрываются пятнами. Язык вываливается изо рта, глаза вылезают из орбит, на шее остается след, соответствующий форме и толщине удавки. Также наблюдаются кровоизлияния в соединительных тканях подъязычных мышц и эмфизематозность легких, нередко ломаются гортань и перстневидный хрящ.
Удушение использовали многие народы Азии и Востока. Такую казнь рекомендовал иудейский закон. Удушением не гнушались и в Древних Греции и Риме. В Спарте, например, удавливали большую часть осужденных, в то время как в Риме этот тип казни, считавшийся постыдным, предназначался для опасных преступников.
Именно с помощью удушения избавились от Лентула Суры и его сообщников, вставших на сторону Катилины в его борьбе с Римом.
Семнадцатью годами позже, в 46 году до нашей эры, в темнице удавили Верцингеторикса, героя борьбы за независимость Галлии. Удушили сына и дочь Луция Элия Сеяна, обвиненного в заговоре. Авторы того времени сообщают, что, поскольку обычай запрещал казнить девственницу, палачу пришлось сначала изнасиловать дочь Сеяна, прежде чем набросить на ее шею шнурок.
Множество народу в Средние века удавили в Венгрии и на северных германских территориях.
В Испании пик применения удушения пришелся на правление сарацин. Во времена инквизиции еретик, отрекшийся от своей ереси, избегал костра, подвергаясь удушению.
Наказание должно быть жестоким
Удушение всегда пользовалось популярностью у мусульманских народов, в частности у турок.
Повелителям Высокой Порты служили немые евнухи, казнившие шелковым шнурком неугодных принцев и визирей. Амурат II приказал удавить трех братьев, чтобы избавиться от соперников. В 1595 году султан Магомет III двадцати одного года от роду пошел еще дальше: он приказал удавить девятнадцать своих братьев и бросить в море десять жен своего отца.
В Гвинее и Конго женщин душили, принося в жертву духам Земли.
На Сэндвичевых островах еще в XIX веке душили весьма своеобразным способом, о котором поведал путешественник Жак Араго в своем любопытном труде «Путешествие вокруг света».
Вот что он пишет: «В землю втыкают два столба в человеческий рост. Жертву ставят спиной вплотную к одному из них и накидывают ему на шею скользящую петлю. Помощник палача, выбранный по принципу большой физической силы, оба конца веревки связывает у себя на груди. Затем, используя противоположный столб в качестве точки опоры, он делает два-три, иногда четыре рывка, после чего редко кто из осужденных остается в живых».
Удушение гугенотами Жана Арно. Гравюра. 1587 г. Частн. кол.
В Китае, в правление маньчжурской династии Цинь, удушением казнили знать. В XVIII–XIX веках простолюдинов тоже стали предавать удушению, правда, в особой форме — при помощи «шейной колодки».
Китайцам важна была жестокость наказания, по их мнению, страдание неотделимо от казни. Удушение колодкой могло длиться часами, иногда даже сутками.
Осужденному связывали руки, голову помещали в круглую прорезь доски, точно соответствовавшую диаметру шеи. Потом доску поднимали и клали горизонтально на вершине эшафота. Осужденный оказывался подвешенным, затылком и челюстью опираясь на колодку, его ноги болтались в воздухе на высоте сорока-пятидесяти сантиметров от земли. В таком положении удушение превращалось в долгий и болезненный процесс.
Кроме того, длительность удушения можно было регулировать при помощи груза из камней, привязываемого к ногам, весом от двадцати до ста килограммов в зависимости от того, как долго, по замыслу судей, должен был страдать осужденный.
В Англии и во Франции удушение применялось редко, судьи предпочитали ему повешение. Исключением стал смертный приговор Анну Дюбуру, советнику парижского парламента, казненному удушением за богохульство. Во время ассамблеи обеих палат парламента, проходившей в 1559 году в присутствии короля Генриха II, магистрат участвовал в обсуждении плана «искоренения протестантизма». Стремясь защитить гонимых, Дюбур заявил, что применять к невинным казнь, к которой приговаривались уличенные в супружеских изменах, — гнусность. Король усмотрел в этом намек на свою связь с Дианой де Пуатье и приказал немедленно его арестовать.
Удушение шейной колодкой. Китай. 1916 г. Частн. кол.
Удушение шейной колодкой в Индокитае. Кол. Монестье.
Дюбура удушили на Гревской площади, а труп сожгли. Это был один из редчайших случаев публичного удушения по приговору суда.
Второй случай связан с кюре из Руана, которого удавили в 1556 году за осквернение просфоры.
Между тем удушение нередко применялось к осужденным на казнь преступникам в случае признания их «несильно виновными» непосредственно перед сожжением или колесованием.
Такое «помилование» санкционировалось судьями, но знал о нем только палач, публику же, как и самого осужденного, никогда не оповещали о смягчении наказания, чтобы казнь не лишалась своей важнейшей функции устрашения.
Тайные умерщвления
Доподлинно известно, что удушение упоминалось в королевских эдиктах и указах, однако всегда в качестве дополнения к другому виду казни. Так, Франциск I, желая применять «суровые назидательные казни», в 1523 году издал указ, по которому богохульнику, «прежде чем предать его смерти, должно разрезать горло горячим железом, извлечь и отрезать язык, а после удушить».
Добровольные удушения
В XIX веке члены одной русской религиозной секты утверждали, что можно попасть в рай, если умереть насильственной смертью. Они душили друг друга, чтобы как можно быстрее обрести эту благодать. Царская полиция, упорно охотившаяся за сектантами, прозвала их «душителями».
В 1987 году заключенные бразильской тюрьмы Сан-Бернардо, в пригороде Сан-Пауло, последовав примеру некоторых исправительных учреждений штата Минае Герес, применяли «удушение по лотерее», протестуя против условий содержания. Каждый день с помощью веревки, прозванной «терезой», душили одного из осужденных, того, на кого падал жребий. После «двадцати серий» такой лотереи гражданские власти обратили наконец внимание на бытовые условия в этой тюрьме, где вместо предусмотренных девяноста восьми заключенных содержалось четыреста.
Заметим, однако, что удушением, в силу оккультного и тайного характера этого наказания, которое возможно осуществить быстро, бесшумно и без всякого специального оборудования, часто пользовались для внесудебных расправ.
Одной из самых знаменитых жертв тайного удушения стал сын бургундского короля Сигизмунда: его задушили по приказу отца в 523 году.
В следующем году Амаласунту, королеву Остроготов, задушил в лесу ее кузен Теодат. В Италии таким образом погибли папы Этьен VI, Иоанн X и Бенедикт VI.
По одной из версий, в 1764 году в России Ивана VI задушили в крепости Шлиссельбург. В 1346 году Андрея Венгерского задушили по приказу его жены Иоанны Неаполитанской. Цезарь Борджиа приказал задушить мужа своей сестры Лукреции.
Из французской истории вспомним удушение Аньес де Франс, сестры Филиппа Огюста, и Маргариты Бургундской, которую обвинили в супружеской измене и удушили, как гласит народная легенда, ее собственными волосами в тюрьме по приказу мужа, короля Людовика X Сварливого. По мнению некоторых историков, ее задушили, зажав между матрасами, так же, как в 1382 году поступили с Иоанной I, королевой Неаполя.
Казнь удушением. Рисунок D.R.
Приведем еще один пример. Генерала Пишегрю посадили в тюрьму за участие в заговоре Кадудаля. Его нашли мертвым в камере, удушенным собственным галстуком. Вполне вероятно, что его убрали по приказу Наполеона.
Из всех европейских стран только в Испании удушение было широко распространено, особенно во времена конкистадоров.
Аборигенов-язычников сжигали сотнями, но многих крестили, после чего душили и казнили через гарроту. Великого короля Атауальпу, последнего правителя инков, тоже казнили после того, как он принял крещение. Испанцы, убежденные сторонники удушения, подошли к процессу творчески, придумав гарроту — этот способ будет рассмотрен отдельно.
Удушение, применявшееся в Венгрии и Австрии в начале XX века, а также в Италии при фашистах, это нечто среднее между классическим повешением и испанской гарротой. Фактически речь идет о повешении без виселицы, когда осужденного привязывали за шею к столбу.
Криминалист, которого цитирует Курт Росса, описал одну из казней, проведенных императорским палачом Австрии Йозефом Лангом.
Осужденному завязывают глаза, связывают руки перед собой, ставят на табурет и за шею веревкой привязывают к столбу. «По сигналу палача помощники убирают табурет и цепляются за ноги осужденного. Они тянут так сильно, что шея жертвы непомерно вытягивается. Лицо несчастного, которое только что было белее мела, внезапно багровеет от разрыва кровеносных сосудов, потом приобретает желтоватый трупный цвет. Голова падает набок, распухший язык вываливается изо рта. Палач, прижимавший голову осужденного к столбу, спускается со своей скамеечки. Врач констатирует смерть».
Удушение итальянского фашиста. 1945 г. Фотографическая открытка. Частн. кол.
Австрийские патриоты, задушенные немецкими солдатами в 1914 году. Ступни в двадцати сантиметрах от земли, удушение по-австрийски — нечто среднее между повешением и испанской гарротой. Кол. Монестье.
– Ну же, Кэти, слезай с меня! – Сказал я прекрасной филиппинской девушке, сидящей на моей груди.
– В чем дело, Том, ты смущен тем, что тебя поборола девушка? – Ласково спросила она, еще сильнее сжав бедрами мои руки и голову.
Она удерживала меня в унизительной позиции. Я лежал на спине, руки были вытянуты вверх и зафиксированы в этом положении бедрами Кэти. Она сидела на моей груди, упираясь промежностью в мой подбородок. Это было унизительно, но и возбуждающе. Я имею в виду, что мое лицо находилось в ее прелестной, девичьей промежности. Все началось с того, что я решил немного пощекотать Кэти. Мы с ней занимались в моей комнате и во время небольшого перерыва, я стал щекотать ее на диване. Скоро она начала громко смеяться. Она попросила меня отпустить ее, но я продолжал. Наконец, ей удалось опрокинуть меня на диван, какое-то время мы поборолись, скатившись на пол, и вот я оказался в этом положении – Кэти сидит на мне.
– Кэти, хватит, слезай с меня. – Я попытался освободиться, но она крепко держала меня.
– Ты что, пытаешься сказать, что тебе не нравится это?
После этих слов Кэти наклонилась, упершись руками в пол, и прижалась лобком прямо к моему лицу!
– Думаешь, я не знаю, как ты торчишь от меня? Это слишком очевидно. – Сказала она, все еще не выпуская мое лицо из своей промежности.
Она была права, она действительно очень нравилась мне. И это длилось уже не первый год. Она была прекрасна. У нее было совершенное тело, стройное, с выпуклостями в нужных местах. А сегодня она выглядела сногсшибательно в узеньких, прилегающих брючках из вельвета, и таком же прилегающем топике. Я пытался подкатиться к Кэти, по крайней мере, за год до появления моей нынешней подружки – Энджи, но безрезультатно. Кэти, как и я, училась на программистку. Я так много помогал ей, что в последнее время она даже не пыталась писать программы, она просто говорила мне, что надо сделать, а я программировал за нее. Энджи не слишком ладила с Кэти и если бы она узнала, что я пишу программы за Кэти, она бы высмеяла меня. Да, я знаю – Кэти использовала меня, но мне так нравилось быть рядом с ней. По крайней мере, до настоящего момента. Кэти ослабила хватку, и моя голова со стуком упала на пол. Она улыбнулась мне сверху вниз.
– Ты знаешь, что тебе нравится это. Готова поспорить, что тебе бы хотелось, чтобы я была обнаженной, чтобы я смогла потереться своей кошечкой о твое лицо. Может статься так, что мечты твои станут реальностью. – Сказала она.
Мало того, что я лежал, уткнувшись лицом в промежность Кэти, было очень унизительно сознавать, что меня поборола девушка. Я попытался вырваться, но она с легкостью пресекла мои попытки. Она громко рассмеялась над моими попытками освободиться, и это просто взбесило меня. В процессе борьбы она еще больше подвинулась вперед и теперь уже сидела на моем лице! Неожиданно, я почувствовал, что не могу дышать, мой нос и рот были прижаты промежностью Кэти, свободны были только глаза.
– Ну и чего ты добился, Том? – Засмеялась она сверху.
Мое положение стало в тысячу раз унизительнее. Меня душила промежностью прекрасная девушка, и я действительно был не в состоянии остановить ее. Я начал уже задыхаться. Видимо, она заметила безумие в моих глазах, так как немного привстала и позволила мне немного подышать.
– В чем дело, Том, проблемы с дыханием? – Засмеялась она перед тем, как опять сесть мне на лицо.
Она начала тереться промежностью по моему носу. Мой нос глубоко погружался в промежность ее облегающих брючек и я смог ОБОНЯТЬ ее.
– М-м-м-м-м. Ты знаешь, мне НРАВИТСЯ это. Думаю, это хорошее место для тебя. – Сказала Кэти, продолжая елозить своей промежностью по моему лицу.
Я начал испытывать головокружение от недостатка воздуха. Я попытался, безуспешно, заплакать, но мой плач был заглушен промежностью Кэти. Заметив, что что-то не так, она опять немного приподнялась, дав мне возможность дышать. Я судорожно вдыхал воздух, в то время как промежность Кэти парила над моим лицом.
– Вот так, Том, сделай глубокий вдох. Вдохни поглубже перед тем как я опять накрою своей кошечкой твое лицо. Я хочу кончить на твоем лице!
Она опять села на мое лицо и начала извиваться в разные стороны, сильно прижимая свою промежность к моему лицу. Кэти начала тихонько постанывать. Понимание того, что она использует мое лицо для получения удовольствия, было очень унизительным. МЕНЯ использовали как какую-то сексуальную игрушку. Она опять привстала и, между судорожными вдохами, я успел вставить несколько слов.
– Кэти… пожалуйста… слезь с меня… я не могу… дышать. – Задыхаясь произнес я.
– Меня это не волнует. МНЕ это нравится, и я буду заниматься этим всю ночь. – Ответила она.
Кэти опять начала тереться своим холмиком по моему лицу, особенно налегая на нос. Было похоже, что она совершенно не думала о том, больно мне или нет, она просто использовала меня. Скоро я почувствовал, что ее кошечка стала влажной, я почувствовал это через ее трусики и брючки.
– Вдохни еще раз. – Сказала она, приподнявшись на короткое мгновение и опять возобновив скачку на мне.
Так продолжалась какое-то время, она мастурбировала на моем лице, пока я не начинал задыхаться, давала мне немного подышать и опять продолжала. Я все больше слабел от недостатка воздуха, а она все сильнее возбуждалась.
– Боже! Как это здорово! Я готова ездить на твоем маленьком, ничтожном лице всю ночь! – Засмеялась она.
По мере того, как она продолжала давить своей промежностью на мое лицо, у меня стали появляться вспышки в глазах, я был почти на грани обморока. Каждый раз, когда я уже думал, что сейчас отключусь, она давала мне немного подышать.
– Как там у тебя дела? – Проворковала она, приподнявшись.
Я даже не мог ответить, я спешил надышаться. Я был почти без сознания. Кэти подняла мою безвольно висевшую голову и засунула себе в промежность. Немного подержав ее там, она бросила голову на пол. Я был совершенно беспомощен.
– Сейчас я могу сделать с тобой все, что захочу. Ты как тряпичная кукла. – Сказала она, дергая мою голову из стороны в сторону. – Думаю, мне надо устроиться поудобней. – Сказала она, слезая с меня.
Она встала и начала снимать свои брюки. Когда я увидел ее прекрасное тело, я был уже не способен бороться.
– Думаю, ты давно уже хотел увидеть меня обнаженной. Что ж, вот твой шанс увидеть мою кошечку. – Сказала она, снимая трусики. Блузка осталась на ней.
– Энджи… Энджи будет… скоро дома… пожалуйста Кэти… – умолял я ее.
– Эта маленькая сучка? Возможно, я и ее оседлаю и поезжу на ЕЕ лице.
Я попытался сопротивляться, но был слишком слаб, чтобы остановить ее. Кэти схватила мои руки и прижала их к полу, после чего она прижалась своей волосатой кошечкой к моему лицу. Она была действительно ВЛАЖНОЙ. Мои нос и губы быстро покрылись вытекающими из нее соками, как только она начала раскачиваться на мне. Я полностью погрузился в ее аромат и ощущение от ее кошечки, шлифующей мое лицо.
– Ну, теперь, когда ты познакомился с моей кошечкой вблизи, как она тебе? Думаю,
Осуждение Марион
Written by Tortura
Click here for english version of this story
******************************************
Эта история целиком вымышлена… Такого никогда не было… Всякий, кто допускает хотя бы мысль претворить это в реальность, должен немедленно уйти отсюда. Эта история не подходит для детей и подростков. Это всего лишь эротическая фантазия, предназначенная для людей старше 18, которым нравиться чтение подобного.
******************************************
Виновна! Провозгласил председатель Суда….. Виновна в преступлении против Короны…….. Марион Гуи, суд приговаривает тебя к смерти. Сначала тебя подвергнут публичным пыткам, которые состоятся завтра на городской площади. После пыток, тебя, еще живую, повесят в клетке, где ты будешь висеть, пока не умрешь.
Марион стояла в зале суда, дрожа от ужаса, она прекрасно понимала, что ей придется перенести. Ее руки и ноги были закованы в кандалы. Она знала, что не совершала ничего из того, в чем ее обвинили, что все это делается для запугивания городской черни и развлечения правителей города. Она стояла в зале суда, высокая, стройная, ее пышная грудь мягко колыхалась, почти не скрываемая тонкой белой рубашкой. Марион стала очередной жертвой этих публичных казней, которые происходили почти каждый месяц, чтобы хоть как-то занять скучающих горожан и заставить их уважать закон, они с каждым разом становились все более жестокими и, наконец, превратились в откровенный садизм.
После объявления приговора четверо дюжих стражников выволокли обреченную из зала заседаний и бросили в маленькую камеру в подвале здания суда. Ее раздели догола, убрали ее волосы в «конский хвост» и завязали узлом, так, что ничего не мешало любоваться ее телом. Она была высокой, с крепкими большими грудями, фигурой, состоявшей из соблазнительных выпуклостей, ее лобок вызывал самые нескромные мечты. Треугольничек темных вьющихся волос между бедер был густым, сквозь его пряди можно было различить ее половые губы. Так она стояла в углу камеры, дрожащая, вся открытая оценивающим взглядам мужчин. Марион стала умолять их помочь ей бежать, что она сделает для них, все, что они только пожелают….. охранники расхохотались и один из них пнул ее прямо в пах.
«Заткнись, сука, завтра ты будешь умолять нас поскорее прикончить тебя».
Она упала на пол, сжавшись от боли в половых органах, ее вырвало. Она видела маленькую камеру, на стене перед ней, на высоте примерно полутора метров от пола был укреплен толстый железный стержень, примерно 8 см в диаметре, сантиметров 15 длинной, его конец заканчивался 15 см крюком. Над этой странной конструкцией со стены свисали два больших кольца, так что все это напоминало треугольник.
«Эта комната сделана специально для дам», ухмыльнулся один из стражей. «Здесь ты проведешь ночь с комфортом».
Она оглядела камеру и увидела точно такие же предметы на трех других стенах.
«Было время. когда тут одновременно держали четырех баб».
Камера воняла, словно выгребная яма. В одном из ее углов пленница заметила четыре большие полки, на которых лежали 30 или больше кусков высушенной кожи с волосами и на их заднем конце находился странный шарик.
«Это женские причиндалы счастливиц, у которых только вырезали их вместе с маткой и оставили здесь истекать кровью….. тебе бы повезло, если б завтра ты тоже красовалась здесь».
Старший охранник подошел к полке и поднял один из этих предметов, показывая ей, женщина содрогнулась от ужаса.
«Видишь все это?» — гаркнул тюремщик, «разрез начинается по линии волос, продолжается до заднего прохода, надо смотреть, чтобы случайно не пропороть влагалище, так что все это вырезается вместе с маткой. Мы все попробовали этих красоток, после чего им были уже не нужны эти части. Тогда здесь было по несколько приговоренных, мы трахали их друг перед другом, так что они могли тоже насладиться этой картиной».
«После того, как мы их отменно трахнули и вырезали их принадлежности, их пришлось засолить и хорошенько просушить на солнце…. это наши трофеи, сучка, жаль, что мы не можем отрезать их у тебя, получилось бы неплохое украшение».
Стражник снял с нее цепи, оставив только металлические кольца на запястьях и лодыжках. Второй смазывал каким-то вонючим жиром заостренный круглый фаллос, которым заканчивался крюк. Остальные приподняли Марион над этим странным железным крюком, широко разведя ее ноги. Они держали ее так, чтобы вершина крюка смотре ей точно в задний проход. Затем они с силой опустили ее, так что все 15 см вошли в ее прямую кишку и она словно была посажена на кол. Спустя мгновение женщина извивалась, посаженная на этот железный кол, отчаянно крича от боли и судорожно суча ногами, пытаясь опереться на пол. Пленнице предстояло провести всю ночь в этой пытке, она попыталась вырваться, но стражники удержали ее. Восьмисантиметровый железный фаллос растянул ее задний проход до предела. Теперь стражники привязали ее руки к кольцам на стене. Ее плечи оттянулись назад, отчего груди казались еще больше. Затем к этим же кольцам привязали лодыжки, так что сейчас весь вес ее тела приходился на железный кол, все глубже вгонявшийся в ее тело. Боль была невыносима. Марио дико орала и извивалась, словно безумная. Ее ноги были подняты выше головы и привязаны к тем же кольцам, что держали руки. Руки и ноги были полностью вытянуты. Так она висела, распятая на стене, чувствую адское жжение в заднем проходе, из которого сочилась кровь. Ее внутренние половые губы и влагалище зияли, полностью открытые и были похожи на темно-красную и черную розы. Сочилась влагалищная смазка.
«Она здесь на всю ночь», сказал начальник стражи, «есть время немного поразвлечься. Стражник, стоявший перед ней засучил рукав, открыв свою большую волосатую руку.
«Ты знаешь, что я собираюсь сделать?».
«Ради бога, остановитесь, я сама сделаю все, что вы захотите», запричитала Марион.
«Ты сдохнешь завтра, вот все, что ты можешь сделать», ответил верзила, затем он вымазал жиром свою руку, сжал кулак и резким движением загнал руку ей во влагалище почти по локоть. Марион повисла с широко раскрытым ртом, не в силах произнести не звука. У нее бывали мужчины с очень большими членами, но все это нельзя было даже сравнить с такой толстой рукой. Он вытянул руку назад и снова грубым движением толкнул ее вперед, почти ударив ее в шейку матки. Он сильно надавил на нее. Ему нравилось видеть, как глубоко его рука погрузилось в беспомощную женщину, он чувствовал ее всю. Теперь он сминал ее матку. После десяти минут этой пытки, Марион испустила пронзительный крик боли и наслаждения. Когда он устал…. его место заступил второй. Он также смазал руку и сильным толчком насадил женщину на нее. Он практически не вытаскивал руку и раз за разом изо всех сил давил на ее шейку матки. С каждым толчком Марион визжала от страшной боли. Пока один из палачей развлекался, другим приходилось только смотреть. Одному это надоело и он почти сломал два пальца пленницы. Это истязание продолжалось почти полчаса. Следующий охранник принес закругленный деревянный штырь, сантиметров 10 длиной и жирной рукой забил его прямо в канал шейки матки, так что несчастная выгнулась дугой от нестерпимой боли.
«Почти готова… ребята, вы можете трахнуть ее…. эй!…да, ты!, сбегай, скажи остальным, что заключенная ждет не дождется, чтобы ее вы…ли».
Собравшиеся стражники выстроились в очередь, насилуя ее, вливая все новые порции семени в ее влагалище. Через два часа, под ее задом была уже большая лужа спермы. Штырь, загнанный в шейку матки, был так глубоко засунут, что почти погрузился в канал матки и мог бы оставаться на месте, но одному из палачей это не понравилось и он грубо выдернул его. Ее влагалище было широко раскрыто и оттуда сочилась сперма, смешанная с кровью, заливая все вокруг. Она была совершенно беззащитной, висевшая на стене, распятая, с задранными ногами и посаженная на железный штырь. Ее руки начали кровоточить, стертые грубой веревкой. Все новые и новые солдаты подходили к ней, еще больше их ждали своей очереди. Следующему охраннику не захотелось трахаться, когда все влагалище было заполнено семенем, он принес кусок мешковины и старательно прочистил ее любовный туннель. Прошел час, под нее подставили таз, чтобы туда стекала сперма. К концу пятого часа почти ее трахнули почти 300 раз, некоторые возвращались к ней через несколько секунд, она была столь хороша, что они жаждали ее, словно бешенные. Стенки ее влагалища были полностью ободраны. Мужчин ничего не интересовало, кроме находящегося перед ними отверстия, они видели не заключенную, а дырку, которую можно трахать. Таз под ней был уже наполовину заполнен белой вязкой жидкостью, похожей на раздавленный желтый виноград. Охранникам нравилась их работа. Один из них вновь вогнал штырь в шейку матки, отчего женщина вновь содрогнулась в страшных мучениях, другой поднял таз со словами «это Ваша полуночная закуска», он задрал ее голову и вставив в рот воронку, начал вливать нуда эту мерзкую смесь ей в горло. Поначалу она кашляла и отплевывалась, ее рот был заполнен, но второй охранник зажал ей нос, не давая дышать. Она висела теперь с открытым ртом, по ее заплаканному лицу стекала сперма. В это время четверо истязателей загнали трубку воронки ей прямо в горло и поднесли таз к ее раструбу. Задыхаясь, она начала глотать, периодически судорожно кашляя и давясь, время от времени ее сотрясали позывы рвоты — ее желудок не принимал семя. На это зрелище было невозможно смотреть, она вся была залита спермой.
«Это только начало, завтра действительно ты испытаешь, что такое боль, еще немного и мы оставим тебя на ночь». С этими словами, стражник достал небольшую резиновую трубку, не больше 2 см в диаметре, найдя отверстие мочеиспускательного канала, он ввел ее в мочевой пузырь. Конец трубки был твердым, но дальше она хорошо изгибалась. Пальцами левой руки он ввел оставшийся конец ей во влагалище, открыв путь из мочевого пузыря в любовный туннель. Когда он сделал это, Марион в ужасе завопила, маленькая трубка жгла ее половые органы, словно адский огонь. Она чувствовала, что ее влагалище будто залито кипятком. Моча теперь беспрепятственно текла по трубке в ее лоно. Все новые волны боли заставляли содрогаться ее измученное тело и она истошно вопила. Один из стражников вынул влагалищный конец трубки и поднял его над головой пленницы, как душ. Теперь она мочилась себе в лицо.
«Надо еще жидкости»
«Давайте запихнем ей в рот воронку и полностью наполним эту шлюху». К этому времени ее вновь вырвало и желудок был почти пустым.
«Я хочу заставить ее мочиться всю ночь». Пока трое солдат пытались заставить ее глотать воду, принеся целое ведро, зажимая узнице нос, их начальник принес большой стеклянный шар, размером с бейсбольный мяч. Двое охранников схватили пальцами ее внутренние и наружные половые губы и грубо раздвинули их, раскрыв вход во влагалище, так что стала доступна матка, а третий втолкнул туда этот шар. Ее влагалище было столь хорошо смазано семенем, что он проделал это без труда, загнав его как можно глубже. Он настолько растянул ее половые пути, что уже она не могла выдавить этот шар, сжимая мышцы влагалища. Было похоже, что она рожает какое-то демоническое создание, которое никак не может покинуть ее. «Мы хорошо потрудились, растянув твою пи…ду, она сейчас такая симпатичная».
Теперь они стояли вокруг нее и любовались делом своих рук. Она казалась им такой эротичной в этом положении. Двое из них кончили, глядя на нее, кричащую, извивающуюся, в том время, как моча вытекала из трубки ей на голову, ее живот раздулся от влитого в нее ведра воды, в ее зад был вбит железный штырь и во влагалище загнан огромный стеклянный шар. Все ее тело блестело от спермы. И она распята на стене. Боль от растягивающего ее стеклянного шара была такой сильной, что она почти не чувствовала грубого конца резиновой трубки в мочеиспускательном канале. Ее потное тело было вымазано кровью и спермой. Стражник раскалил докрасна клещи в одном из факелов, освещавших камеру. «Я хочу добавить тебе еще немного боли, это не принесет много вреда, но ты почувствуешь себя, как в аду». С этими словами он сжал ее клитор указательным и большим пальцами левой руки. Ее глаза были полны ужаса. Он изо всех сил сжал нежную плоть, оттягивая ее насколько возможно. Раскаленным пинцетом он ухватил ее клитор, который сразу же исчез в облачке дыма. Запахло горелым мясом. Марион завизжала, как резанный поросенок. В это время палач точно также вырвал оба ее соска. Там, где всего несколько минут назад были нежные розовые соски и клитор, теперь были только маленькие круглые участки обгорелого мяса. Она продолжала страшно вопить, извиваясь и дергаясь из стороны в сторону, но только усиливала боль в заднем проходе. «Наше дело сделано, пойдемте отсюда»…… Это была длинная ночь для несчастной узницы.
Рано утором стражники ввалились в камеру…»время умирать……» Марион не спала всю ночь, боль в заднем проходе была невыносимой. Ее влагалище теперь было жутко растянуто, но она уже не ощущала его мышц. Ее мочевой пузырь уже опорожнился. Резким рывком охранник выдернул трубку из него трубку, заставив женщину содрогнуться от боли. Два солдата сняли ее с крюка, еще двое в это время отвязали ее от колец. Марион была уже не в себе от перенесенных страданий, она зашаталась и упала. Внутри нее все еще был стеклянный шар. Один из палачей засунул руку и попробовал протолкнуть его еще глубже. Ей показали странный металлический предмет, похожий на зонтик, с винтом и рукояткой на его конце. «Ты знаешь, что это такое?» «это якорь для задницы, его засунут в тебя и раскроют, так что ты уже не вырвешься». «Прицепите ее» — один из стражников загнал его внутрь заднего прохода пленницы и раскрыл почти на 15 см в диаметре. Марион отчаянно завопила, тщетно умоляя их остановиться. К концу рукоятки прикрепили цепь и обреченную вытащили за нее на улицу.
Городская площадь уже была заполнена любопытными, шумевшими и спорившими за лучшие места, откуда было можно видеть казнь во всех подробностях. В центре площади находился высокий помост, подобно подиуму, на котором, поднявшись по ступенькам, Марион с ужасом увидела страшные орудия пыток. Она попыталась вырваться, но вскоре прекратила всякие попытки сопротивляться, боль в заднем проходе была такой страшной, что теперь она старалась не давать цепи натягиваться. Она периодически падала и кричала изо всех сил…. теперь она совершенно забыла про штырь вбитый ей в шейку матки и про стеклянный шар во влагалище, оставленных в ней для большей забавы. Так продолжалось минут 10, для развлечения собравшегося народа и городской верхушки. Наконец два палача схватили ее, все еще сопротивляющуюся и кричащую. Они подтащили ее к первому пыточному станку, похожему на современное весовое кресло, как на ипподромах, за исключением большого бруса сверху. Ее усадили на скамью, опоясали широкой цепью, ноги и руки опять широко развели в стороны и привязали к брусу над головой. Внутренняя часть ее бедер и влагалище, разверстое большим стеклянным шаром были выставлены на показ толпе. Он был настолько большим, что вход во влагалище хотя и так был не маленьким, сейчас был растянут до предела. Почти четверть этого шара была снаружи. Ее лобковые волосы были склеены потом и вымазаны в сперме и земле. Она стояла молча, не веря в случившееся с ней. Все ее тело ныло, но это был пустяк, по сравнению с тем, что ее ждало и она это знала. «Ты готова выдать остальных заговорщиков?», услышав этот вопрос, она начала наугад выкрикивать имена. Секретарь быстро записывал будущие жертвы. Марион надеялась, что теперь они ее отпустят……………,но была страшно удивлена случившимся.
Палач, здоровенный мрачный детина……..начал дело, которое ему нравилось больше всего на свете….. «пытать и убивать женщин». Он взял тяжелый четырехгранный стальной лом, почти полутораметровой длины и занеся его между раздвинутыми ногами осужденной сильно ударил по внутренней поверхности бедра. Она отчаянно завопила от боли, багровый кровоподтек появился рядом с ее половыми губами. Снова по другой стороне …..ваак.. Аааааааааааа…завопила несчастная……..ваак ваак……..он нанес уже 20 ударов по ее половым органам, все еще не разбив стеклянный шар. Ее нежные части были страшно изуродованы, кровоточащие, превратившиеся в один багрово-синюшный кровоподтек. Сильным ударом точно между ног он расколол шар в ее влагалище….ваак….ваак…. Марион ужасно визжала, когда ее половые губы разрывались в клочья ударами лома и осколками стекла внутри влагалища. Нанеся 10 ударов, палач остановился, дав возможность зрителям полюбоваться своей работой. Марио извивалась от небывалой боли внизу живота.
Теперь была очередь ее великолепных грудей. Бритвой, маленькими разрезами, он рассек кожу вокруг основания каждой груди. Затем также окаймил ее темные большие сосковый кружки. Кровь стекала по ее грудине. Две веревки с 20 или более рыболовными крючками висели над ней. Он вонзил крючки в разрезы кожи вокруг обеих грудей. Веревку стали медленно натягивать, пока кожа не начала сдираться с грудей. Теперь Марион истошно вопила и не помня себя от боли, извивалась на станке. Истерическое возбуждение овладело толпой. Ноги узницы были широко разведены в стороны, ее половые органы были разбиты и покрыты кровью, а теперь ее груди были полностью ободраны. Скоро содранная кожа достигла разрезов вокруг сосковых кружков, оторвалась от тела и повисла перед ее лицом, сейчас искаженной гримасой чудовищной боли и ужаса. Один из палачей быстро снял эти окровавленные мешочки и подбросил их в воздух, веселя собравшихся. Ее грудная клетка смотрелась очень эротична с двумя большими, залитыми кровью шарами, на которых там, где раньше выступали соски, все еще были видны кружки. Марион продолжала вопить. Сейчас ей дали немного передохнуть, чтобы она чуть восстановила силы, опасаясь, что иначе она просто не выдержит. Ей дали воды и один из палачей принялся удалять куски стекла из ее влагалища, готовя ее для следующей пытки. Когда он вытащил острые обломки, то засунул туда смоченную в йоде тряпку, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.
Прошло 20 минут и толпа стала требовать продолжения. Палач взял длинную толстую иглу. Встав между ее ногами, он принялся сшивать вместе наружные и внутренние половые губы и пришил их к внутренней поверхности бедер. Когда он закончил, толпа увидела все, что находилось там, внутри, хорошо освещенное полуденным солнцем. Ее влагалище было сильно растянуто ночными пытками и теперь, с подшитыми половыми губами, зияло отверстием почти 20 см в диаметре. Ее шейка матки с вбитым в канал штырем была видна всем. Палач засунул туда руку и начал дергать этот штырь вперед и назад, посылая волны острой боли в ее спинной мозг. Теперь она не могла даже кричать, только по телу ее, залитом потом, пробегала дрожь, да ее прекрасные волосы, связанные в пучок, развевались за спиной. Наконец он выдернул его, из ее матки просачивалась кровь.
Эта пытка была получасовым развлечением для зевак, прежде чем начиналось настоящее истязание. На помост внесли клетку с четырьмя голодными крысами. Их не кормили несколько дней и они были готовы сожрать, что угодно. Марион с ужасом глядела на эту клетку. Палач взял кусок твердого сыра, похожий на маленький фаллос, ввел руку во влагалище и засунул сыр в канал шейки матки. Затем он посыпал тертым сыром стенки влагалища. Толпа восторгалась этой частью казни, находя ее очень эротичной. Марион, которая визжала, умоляя остановить пытку, засунули в рот кляп и закрепили его кожаной лентой. Большую стеклянную трубку, примерно 25 см в диаметре ввели во влагалище, вторая трубка, с маленькой лестницей внутри была опущена в клетку, так что крысы могли добраться к сиденью, где она была привязана. Все это время обреченная изо всех сил вырывалась и подпрыгивала. Кожаный пояс стянул ее талию так туго, что на едва могла дышать, из ее зада вытащили тот ужасный якорь. Другую трубку, около 10 см в поперечнике засунули ей в задний проход. Его конец опустили обратно в клетку. Марион была так крепко привязана, что не могла избавиться от этих двух больших трубок, как не старалась. Ее бедра были так хорошо фиксированы, что толпа могла без помех любоваться этим зрелищем. Для тех, кто смотрел, это была игра …. лучшая игра……. люди ставили на крысу, которая первая прогрызет себе путь сквозь ее задний проход. Каждая крыса была пронумерована и на них поставили огромные деньги. По сигналу дверца клетки была открыта и крысы устроили возню, каждая стремилась прорваться в желанную трубку. Марион вопила, но ее сдавленные крики почти не доносились сквозь плотный кляп. Две крысы одновременно ворвались в канал влагалища. Они были среднего размера, но две другие были достаточно крупными. Марион подпрыгивала и вертела головой из стороны в сторону, кровь хлестала по большой трубке. Наконец две другие крысы протолкнули первых и также выбрались во влагалище. Марион обезумела от боли. Одна из крыс почуяла сыр в канале шейки и принялась терзать матку. Нижняя часть живота женщины странно шевелилась, как будто в мешке возились котята. Наконец, через 15 минут, крыса номер 3 выскользнула сквозь засунутую в зад трубку и, довольная, скрылась в клетке. Удачливый игрок запрыгал от радости. Трубки и крыс унесли прочь, приговоренная теряла слишком много крови, поэтому в ее новую рану напихали тряпок с йодом. Ее отвязали от этого станка и положили на специальную дыбу, привязав за волосы.
Это был последний перерыв и она понимала это. Она была все еще в сознании и чувствовала боль, которую невозможно было описать. Больше она не могла что-либо вынести. Ее положили горизонтально на дыбу. Ее руки привязали к лебедке, по обеим сторонам шеи закрепили маленькие стержни. Сейчас должны были вытягивать ее руки из плечевых суставов, не ломая костей. Палач начал растягивать ее…….. скоро все услышали громкий треск и кожа начала натягиваться…..она снова закричала… веревки натянулись туже …….. крак ….. аааааааааа …. поп ….. аааааааааа… Теперь обе ее руки были вырваны из суставов. Она больше не могла ими двигать…… веревки отвязали.
Ее талия крепко привязали к дыбе, чтобы вытягивать ей ноги. На месте ее половых органов была зияющая дыра, сантиметров 25 в диаметре, оставшаяся после крысиной пытки, со все подшитыми половыми губами. Теперь веревки начали растягивать ее чудесные стройные длинные ноги. Она снова отчаянно кричала, но никто не обращал на них внимания. «Поп», вырвалась из сустава правая нога, затем левая ….. три человека крутили ворот лебедки, разрывая связки ног. Она теперь чувствовала только туловище. Прекрасная женщина превратилась в подобие деревянного портняжного манекена, за исключением одной маленькой детали …. она все еще была жива.
Старший палач был очень горд, вот, что он смог проделать и осужденная за все 5 часов, так и не лишилась чувств. Теперь ее безжизненные ноги привязали к бокам, причиняя несчастной дикую боль, затем руки притянули туда же несколькими веревками. Конечности уже не требовались для дальнейших забав. Они взяли ее туловище и посадили на кол в центре помоста. Кол был почти двухметровой длины и сантиметров 25 в диаметре. Она просто стояла посреди площади, ничего больше не чувствуя. Это было странное зрелище. Ее лобковые волосы были по прежнему черными, склеенные различными выделениями, ее груди представляли бесформенную массу запекшейся крови, на которых все еще проглядывали кружки сосков. Ее лицо было залито слезами, слюной и слизью из носа. Она сидела на колу примерно полчаса, пока палачи уносили дыбу и другие инструменты. Это было время полюбоваться сделанным.
Палач принес странное сооружение, напоминающее большую стальную сетчатую клетку с толстым крюком внутри. Двое палачей подняли то, что раньше было прекрасной Марион и засунули ее в клетку, подвесив ее на крюке, вбив его в задний проход. Ее ноги были привязаны к бокам и торчали по сторонам головы, так, что ее половые органы и задний проход были отлично видны. Все ее тело густо вымазали медом. Разлагающийся труп кошки запихнули в ее истерзанное влагалище, чтобы ускорить предстоящее. Боль была столь мучительна, что ее, казалось, больше невозможно выносить и несчастная периодически впадала в забытье.
Клетку подняли и повесили на деревенской площади, где мухи отложили яйца в растерзанную плоть Марион. Ей казалось, что все это сон. Она все еще видела, как все люди внизу показывают на нее пальцами. На следующий день, она все еще была в сознании, начали появляться личинки. Она понимала, что они съедят ее заживо. Все ее тело гноилось.
Личинки усеяли всю нижнюю половину ее тела. Ее лобковые волосы, казалось шевелились, когда личинки пробуравливали свою страшную дорогу. Запах разлагающейся плоти наполнял воздух. Слепни и другие насекомые безжалостно жалили все ее тело. Соки, сочащиеся из ее ран, окрасили тело в чудовищный синюшный цвет. Ее тело так распухло, что клетка стала тесной. Так она лежала, изнывая от непереносимой боли, жалобно стонавшая, пока милосердная смерть не избавила ее от страданий. Это случилось только через три дня. Ее мертвое тело продолжало висеть в клетке, плоть пожирали птицы и насекомые, до тех пор, пока на землю не посыпались кости. Тогда ее бросили бродячим псам.
Written by Tortura