От загадочного портрета Дориана Грея до украденного «Щегла» Донны Тартт, мы выбрали 10 интереснейших романов о произведениях искусства.
1. «Портрет Дориана Грея», Оскар Уайльд (1891)
Роман Уайльда о красивом юноше, чей портрет стареет в замкнутой комнате пока он остается молодым, представляет собой чрезвычайно интересное произведение. Когда одурманенный Бэзил Холлуорд рисует портрет прекрасного Дориана Грея, он боится, что вложил в него слишком большую часть своей души. Но именно Дориан, под влиянием обаятельного сенсуалиста лорда Генри, отдал картине часть себя. В то время как портрет стареет, а Дориан нет, он превращается в «человека без души», пытающегося получить впечатления и удовольствия любой ценой. От описания хрупкого, гедонистического мира вечной молодости веет гнилью. Самый остроумный ужастик в истории человечества!
Читать отрывок
2. «На маяк», Вирджиния Вульф (1927)
Поток рассуждений Вульф о жизни, любви и природе памяти – это также история о неуверенности и борьбе за творчество. Летом, когда многочисленные гости приехали погостить у семейства Рэмзи и их детей, одна гостья, Лили Бриско, начинает рисовать портрет миссис Рэмзи, которая является объектом преклонения ее гостей. Десять лет спустя, после смерти миссис Рэмзи, Лили возвращается и заканчивает картину, в качестве напоминания о семейных поездках на маяк. В процессе она мысленно возвращается в то лето и осознает, что ее обожаемая миссис Рэмзи превращала повседневные моменты в нечто невероятное; она умела «останавливать время», как истинный художник.
3. «Девушка с жемчужной сережкой», Трейси Шевалье (1999)
Эта книга способствовала написанию пьесы, созданию фильма и послужила причиной тысяч отпусков в Гааге. Любуясь картиной Вермеера с таким же названием, Шевалье вдохновила скрытая глубина взгляда натурщицы. Это послужило мотивом для создания истории о Грете, служанке, которая по причине своего интереса к искусству, сближается со своим хозяином, Иоганном Вермеером. Влияние голландского искусства очевидно в блестящей версии Делфта и в изображении любви и потери.
4. «Щегол», Донна Тартт (2013)
Мать Тео Деккера показывает ему ее любимую картину в музее Метрополитен и несколько мгновений спустя ее убивает взрыв. Тео смог выжить и мужчина, находящий при смерти, просит его забрать картину «Щегла» Карела Фабрициуса. Проходят годы, и Тео тайно хранит ее, как символ чистоты и связь со своей матерью. История Тартт о силе одной единственной картины и искусства в целом, написана просто блистательно.
5. «Меня зовут Красный», Орхан Памук (1998)
Яркая, многоголосная история о Стамбуле 16 века, описывает события, связанные с убийством миниатюриста, работающего над таинственной книгой для султана. Но это не обычная детективная история; Памук пытается разобраться в смерти, любви и природе искусства в исламском искусстве. Книга, которую, как и шедевры искусства, можно трактовать по-разному.
6. «Луна и грош», У. Сомерсет Моэм (1919)
Чарльз Стрикленд, биржевой маклер, бросает свою жену и детей, чтобы стать художником в Париже и Таити. Моэм озадачено наблюдает за Стрикленд, за тем, как тот, без малейших угрызений совести, разрушает жизни своих близким. Навеянное жизнью и творчеством Гогена, это произведение изображает художника монстром, движимым полу маниакальной одержимость рисовать несмотря ни на что.
7. «Одержимый», Майкл Фрейн (1999)
Одного взгляда на незнакомую картину в загородном доме своего соседа достаточно, чтобы Мартин Клей поверил, что он нашел неизвестную ранее картину Брейгеля старшего. Его интриги и ожидания становятся все более невероятными, разрушая его жизнь и брак. Внушительное историко-искусствоведческое исследование в форме комедии.
8. «Читающая женщина», Кэти Уорд (2011)
Этот дебютный роман состоит из семи глав, каждая из которых рассказывает об отдельной женщине и ее портрете. В своем произведении Уорд охватывает шесть веков и проявляет себя мастером в создании атмосферы. Это захватывающее произведение, рассказывающее об искусстве, чтении и о том, что означает быть женщиной в разное время, в прошлом, настоящем и будущем.
9. «Дочь времени», Джозефина Тэй (1951)
«Я не могу припомнить, чтобы убийца… выглядел как он». Так говорит Алан Грант, инспектор полиции, оправляясь после операции в больнице, когда друг вручил ему пачку фотографий, чтобы чем-то занять его. Грант считает себя человеком, хорошо разбирающимся в лицах, и его заинтриговало один определенный снимок, и он спрашивает мнение своего доктора, медсестер и посетителей по этому поводу. Когда он понимает, что это портрет Ричарда III, он решает заняться изучением таинственного исчезновения принцев из Башни. Эта несколько нетрадиционная детективная история очень захватывающая. По правде говоря, мы согласны с ним касательно этого портрета.
10. «Гордость и предубеждение», Джейн Остин (1813)
Одна из самых знаменитых историй о любви, «Гордость и предубеждение» не является романом, насыщенным искусством, но именно с картиной связан один из его важнейших моментов. Когда Элизабет Беннет посещает Пемберли (произведение искусства само по себе), ее мнение о мистере Дарси, ухажере, которого она отвергла, начинает меняться. Важный момент наступает, когда она видит его портрет в галерее. «Она простояла несколько мгновений перед картиной, с увлечением рассматривая ее». Возможно, именно в это мгновение она влюбилась, что подтверждает, что искусство может изменить нашу жизнь.
- Читайте также
- Комментарии
Искусство — тема неисчерпаемая. Вот только рассказывать про него можно по-разному. Можно открывать Вселенную великих шедевров через путеводители и энциклопедии, а можно — через захватывающие приключения и биографические зарисовки. Рассказываем про книги об искусстве, от которых вы не сможете оторваться.
Мир искусства не только прекрасный, но и… преступный. Да, и Роберт Уиттман знает об этом не понаслышке — он самый известный детектив, который разыскивает и возвращает в музеи известные произведения. Именно Уиттман основал отдел по борьбе с преступлениями в сфере искусства в ФБР. Спас картины Роквелла, Рембрандта, Моне, Пикассо и Писсарро. И даже нашел оригинал «Билля о правах». А потом написал об этом книгу, чтобы рассказать о своих приключениях.
Операция «Шедевр». Спецагент под прикрытием в мире искусства
Нет в продаже
Триллер, основанный на реальных событиях. Уиттман происходит из семьи скромного торговца антиквариатом, но его двадцатилетнюю карьеру скромной точно не назовешь. Он работал под прикрытием, обычно без оружия, и ловил воров, мошенников и нелегальных торговцев картинами в Париже и Филадельфии, Рио и Санта-Фе, Майами и Мадриде. В своих мемуарах Уиттман расскажет захватывающие истории поисков бесценных произведений искусства и древностей.
Это сборник историй, в которые иногда невозможно поверить: поиски золотых доспехов перуанского царя-воина, скульптуры Родена и боевого знамени времен Гражданской войны, которое нес один афроамериканский полк. Уиттман работал под прикрытием, без оружия и ловил мошенников во всех уголках мира: в Париже и Филадельфии, Рио и Санта-Фе, Майами и Мадриде. Как сказал писатель Бенджамин Уоллес: «Уиттман раскрывает теневую сторону мира искусства, каким его никогда не видели — глазами тайного агента, чья проницательность не уступает знаниям по истории искусства». Остроумный рассказ, перемешанный с интригой, картинами и сюжетными поворотами, как в сериале, — книга, которую вы точно запомните.
Лента, повязанная вокруг бомбы
«Искусство Фриды Кало — это лента, повязанная вокруг бомбы», — говорил французский поэт и основатель сюрреализма Андре Бретон. А книга о Фриде, добавим мы — это очень запоминающееся чтение. Как, например, «Viva la Фрида», написанная искусствоведом Кристиной Буррус. В ней описаны жизнь и творчество этой яркой художницы, которая успела перевернуть мир искусства и вдохнуть в него новую жизнь.
В книге потрясающие иллюстрации, репродукции картин, фотографии и письма Фриды. Кажется, что читаешь художественный роман, хотя тут только факты. «Я никогда не рисовала свои сны. Я пишу свою собственную реальность», — признавалась Фрида. И книга о ней помогает хотя бы на мгновение прикоснуться к этой реальности, где царит любовь, свобода и жажда жизни.
В этом году важная дата — 500 лет со дня смерти великого гения, мудреца, волшебника и демонического прорицателя Леонардо да Винчи. В честь этой даты в мире проходит миллион масштабных событий: выставки, монографии, презентации — все хотят поговорить о жизни мастера. Книга Алессандро Веццози «Леонардо да Винчи и его Вселенная» — это такой честный разговор. Автор развенчивает мифы, которые окутывали художника, и проводит увлекательное исследование его жизни и творчества.
Леонардо да Винчи и его Вселенная
Нет в продаже
Гений Возрождения, великий ученый и изобретатель, мастер психологической живописи и аналитического рисунка Леонардо да Винчи стремился понять суть явлений вселенной. И хотя он умер 500 лет назад, его личность по-прежнему овеяна ореолом мифов и легенд. Алессандро Веццози, эксперт мирового уровня, крупнейший знаток творчества Леонардо, помогает увидеть его работы по-новому.
В своей книге Веццози легко и живо рассказывает о работах да Винчи, его учениках, приводит заметки, этюды, инженерные проекты и архитектурные задумки. Он пытается найти причины «леонардизма» и «джокондомании», разбирает работы гения и его теории. Более 200 иллюстраций и 160 страниц захватывающих событий — такая она, Вселенная Леонардо да Винчи.
«Книги об искусстве» — почти такое же широкое определение, как книги в принципе. Каждый из отобранных для подборки авторов говорит о своем: о структуре или системе образов, о способе познания мира, о философии, социологии, филологии. И можно выбрать из этих подходов что-то свое или сложить все вместе и посмотреть, что получится.
Сьюзен Сонтаг
Этика и эстетика в одном флаконе.
«Ограниченность фотографического знания о мире такова, что оно может разбередить совесть, но в итоге никогда не будет этическим или политическим знанием. Знание, почерпнутое из неподвижных фотографий, всегда будет своего рода сентиментализмом, все равно — циничным или гуманистическим. Это будет знание по сниженным ценам — подобие знания, подобие мудрости, так же как акт съемки есть подобие присвоения, подобие изнасилования. Сама немота того, что гипотетически понятно из фотографий, и составляет их привлекательность и соблазнительность. Вездесущность фотографий оказывает непредсказуемое влияние на наше эстетическое чувство. Дублируя наш и без того загроможденный мир его изображениями, фотография позволяет нам поверить, что мир более доступен, чем на самом деле».
Брюс Чатвин
О фарфоровых чашках и тех, кто посвящает им жизнь.
«Утц часами пропадал в дрезденских музеях, разглядывая фигурки персонажей комедии дель арте из королевских коллекций. Запертые в стеклянных саркофагах, они, казалось, звали его в свой тайный лилипутский мир и — молили об освобождении. Его вторая статья называлась «Частный коллекционер»:
«Вещь, выставленная в музейной витрине, — писал он, — должна чувствовать себя, как животное в зоопарке. Становясь музейным экспонатом, вещь погибает — от удушья и невозможности уединения. Между тем как владелец домашней коллекции может, а вернее сказать, не может не прикасаться к ней. Подобно тому как ребенок дотрагивается до предмета, чтобы дать ему имя, страстный коллекционер, чей глаз и рука всегда находятся в гармонии, вновь и вновь дарует вещи жизнепорождающее прикосновение ее создателя. Главный враг коллекционера — хранитель музея. В идеале следует хотя бы раз в пятьдесят лет опустошать все музеи, чтобы их коллекции вновь оказывались в частных руках…» — Как вы можете объяснить, — как-то раз спросила мать Утца семейного доктора, — маниакальную увлеченность Каспара фарфором? Перверсия, — ответил он, — такая же, как и все прочие».
Джон Берджер
Философия искусства от первого лица.
«Телам танцоров, преданных своему искусству, присущ дуализм. И это заметно во всем, что бы они не делали. Ими управляет своего рода принцип неопределенности; только вместо того, чтобы переходить из состояния частицы в состояние волны, их тело попеременно становится то дарящим, то даром.
Они постигли свое тело до того глубоко, что могут находиться внутри него, а могут впереди и позади него — попеременно, переключаясь то каждые несколько секунд, то каждые несколько минут.
Дуализм, присущий каждому телу, — и есть то, что позволяет им во время выступлений сливаться воедино. Они прислоняются друг к другу, поднимают, носят, перекатываются, отделяются, присоединяются, поддерживают друг друга, и при этом два или три тела образуют единое пристанище, подобное не то живой клетке — пристанищу молекул и переносчиков информации, не то лесу, где обитают животные».
Жиль Делез
Классификация образов и знаков кино.
«Кино не сходится с прочими видами искусства, целью которых является скорее узреть нереальное в мире, но творит из мира нереальное или повествование: с изобретением кинематографа уже не образ становится миром, но мир — собственным образом. Можно заметить, что феноменология в некоторых отношениях застряла на докинематографической стадии, чем и объясняется ее неуклюжая позиция: феноменология ставит естественную перцепцию в привилегированное положение, отчего движение соотносится еще и с позами (уже не существенными, а попросту экзистенциальными). А следовательно, кинематографическое движение сразу же изобличается как не соблюдающее верность условиям перцепции и к тому же возвеличивается, как новый тип повествования, способный «сблизить» воспринимаемое и воспринимающего, мир и перцепцию. По крайней мере, такое впечатление на нас произвела сложная теория в феноменологическом духе Альбера Лаффе».
Том Маккарти
Рассуждения о литературном вымысле, которые очень легко читать.
«Раскройте первый попавшийся старинный роман: повествованию как таковому предпослано крайне недостоверное заявление, «разъясняющее», откуда автор узнал о событиях, о которых вам предстоит прочесть. Основоположники современного романа трудились в XVII веке, когда наука начала требовать, чтобы излагались лишь доказанные факты, а богословие по-прежнему твердило, что лгать грешно. В этих условиях прозаики прибегали ко всяческим хитростям, чтобы их «плоды воображения» и «романтические фантазии» не противоречили непреложным принципам честности и фактической точности. Так, Даниэль Дефо уверял, что правду лучше выражать, «внушая ее исподволь, под маской какого-либо Символа или Аллегории»; Джон Баньян утверждал, что излагает сведения, «полученные от лиц, в чьей причастности к этим событиям я полностью уверен», а Афра Бен нахально восклицала в одной из своих фантастических «правдивых историй»: «Я не собираюсь тешить вас выдумкой или какой-то байкой, состряпанной из Романтических Стечений Обстоятельств; все Обстоятельства, с Точностью до Йоты, — чистая Правда. Я самолично была Очевидцем почти всех основных Событий; а то, чего я не видала, подтвердили мне Герои этой Интригующей Истории, духовные Лица из ордена святого Франциска».
Фотоаппарат Тинтина, монахи Афры Бен — все это литературные приемы, призванные создать флер достоверности вокруг вымысла. Афра Бен, как и Тинтин, даже становится персонажем и оказывается в центре событий, о которых собирается поведать миру. Это единство в двух лицах расщепляет реальность на разные уровни».
Сэм Джейкоб
Как городское пространство отражает и творит историю.
«В своем свободном, ничем не ограниченном переписывании прошлого архитектура использует историю как трамплин в будущее. Она бесконечно воссоздает сама себя, сознательно закладывая собственное прошлое в свое же будущее, заново вписывая присущий ей миф в ткань грядущего. В то же время архитектура узаконивает собственные новые предложения, внедряя их в тех же границах, в которых находятся существующие языки, материалы и типологии. Сопутствующее воссозданию повторение того, что уже есть, помогает смягчить потрясение от новизны, при этом само оно объявляет себя неизбежным продуктом исторических обстоятельств. Таким образом, архитектура мифологизирует собственное творение, обеспечивая себе исторические доводы и предлагая мир будущего, и все это — в пределах своей сущности.
Пристрастие архитектуры к самовоспроизведению есть нечто большее, нежели шутка, понятная лишь посвященным. В отличие, например, от участников исторических реконструкций, она никогда не собирает вещи и не уходит домой, потому что сама является домом (или другим пространством, где мы могли бы находиться). Архитектурные воссоздания совершенно серьезны и абсолютно реальны».
Келлер Истерлинг
О том, как Гутенберг стал ключевой фигурой в зодчестве.
«Чтобы понять смысл высказывания “архитектура и есть информация», то есть сделать воду осязаемой, необходима работа мысли, схожая с исследованием принципов работы, но подразумевающая преодоление ассоциаций, связанных со словом «информация”. Информация, особенно в цифровой культуре, это текст или код — то, что появляется на экране и распознается с помощью одного из множества языков. Чем шире распространяются подобные устройства, тем сложнее найти пространственные технологии или сети, не зависящие от цифрового мира. Мир становится «интернетом вещей», где умные здания, умные машины взаимодействуют с бесчисленными мобильными телефонами и цифровыми устройствами. Почти каждая отрасль знания в XX веке оказалась подчиненной информатике, поскольку стремилась опереться на информационные системы управления, позволяющие на основе вычислений и измерений давать более или менее достоверные прогнозы.
В число таких отраслей попала и архитектура, что можно увидеть в работах Седрика Прайса и Кристофера Александера. Такие гуру конца XX века, как Кевин Келли, на волне экономических успехов цифровой индустрии предлагали нам представить себе машины как «микросхемы с колесами», самолеты — как «летающие микросхемы с крыльями», здания — как микросхемы для жилья и большие микросхемы для содержания овец и коров. Естественно, все они будут материальны, но каждый грамм их вещественной сущности будет просто напичкан знаниями и информацией».
Даша Парамонова
О том, как в архитектуре отражается эпоха.
«Отдельным и, пожалуй, самым радикальным направлением трансформации индустриального подхода в постсоветской России становится применение этого практичного метода при строительстве религиозных сооружений. Чтобы обслужить духовную жизнь горожан, Москва должна быть покрыта равномерной сеткой церквей. По расчетам, необходимо построить минимум 200 новых храмов, однако общий дефицит культовых зданий оценивается представителями РПЦ в 600 объектов. Проекты, разработанные Моспроектом-2 и Моспроектом-3, могут быть возведены за срок от 1 до 6 месяцев. Предлагаются два типа храма — однокупольный и пятикупольный, а также различные вариации приделов и отделки. «Поэтому за счет смены куполов, завершений и цветовых решений может появиться большое количество вариантов», — рассказывает Александр Кузьмин. Такой утилитарный подход к строительству свидетельствует о том, что религия в жизни россиянина — это такая же естественная вещь, как гараж или дача, а церковь на территории района столь же необходима, как тепловой пункт или детская площадка. Сотрудничество государства и церкви начинается в конце 1980-х с признания права на свободу совести, а в 2012-м этот союз инициирует скандальное судебное дело против художественных активистов, распевающих «Богородица, Путина прогони». Религия и власть теперь не просто союзники, но партнеры. По словам представителей РПЦ, строительство типовых храмов должно не только восстановить историческую справедливость, но и сделать общество более гомогенным, транслировать образ правильного гражданина, которому необходима пешая доступность к православному храму».
Вальтер Беньямин
Искусство с аурой и без нее.
«Единственность произведения искусства тождественна его впаянности в непрерывность традиции. В то же время сама эта традиция — явление вполне живое и чрезвычайно подвижное. Например, античная статуя Венеры существовала для греков, для которых она была предметом поклонения, в ином традиционном контексте, чем для средневековых клерикалов, которые видели в ней ужасного идола. Что было в равной степени значимо и для тех, и для других, так это ее единственность, иначе говоря: ее аура. Первоначальный способ помещения произведения искусства в традиционный контекст нашел выражение в культе; Древнейшие произведения искусства возникли, как известно, чтобы служить ритуалу, сначала магическому, а затем религиозному. Решающим значением обладает то обстоятельство, что этот вызывающий ауру образ существования произведения искусства никогда полностью не освобождается от ритуальной функции произведения. Иными словами: уникальная ценность «подлинного» произведения искусства основывается на ритуале, в котором оно находило свое изначальное и первое применение. Эта основа может быть многократно опосредована, однако и в самых профанных формах служения красоте она проглядывает как секуляризованный ритуал. Профанный культ служения прекрасному, возникший в эпоху Возрождения и просуществовавший три столетия, со всей очевидностью открыл, испытав по истечении этого срока первые серьезные потрясения, свои ритуальные основания. А именно, когда с появлением первого действительно революционного репродуцирующего средства, фотографии (одновременно с возникновением социализма) искусство начинает ощущать приближение кризиса, который столетие спустя становится совершенно очевидным, оно в качестве ответной реакции выдвигает учение о l“art pour l”art, представляющее собой теологию искусства».
Андрей Тарковский
Поэтичное эссе о времени, музыке и искусстве в целом.
«Время — это условие существования нашего «Я». Наша питательная атмосфера, которая разрушается за ненадобностью в результате разрыва связей личности с условиями ее существования. Когда наступает смерть. И смерть индивидуального времени тоже — в результате чего жизнь человеческого существа становится недоступной для чувств остающихся в живых. Мертвой для окружающих.
Время необходимо человеку, чтобы, воплотившись, он мог осуществиться как личность. Но я не имею в виду линейное время, означающее возможность успеть что-то сделать, совершить какой-то поступок. Поступок — это результат, а я рассуждаю сейчас о причине, оплодотворяющей человека в нравственном смысле.
История — еще не Время. И эволюция тоже. Это последовательности. Время — это состояние. Пламя, в котором живет саламандра человеческой души».
Умберто Эко
Увлекательный бэкстейдж о постмодернистских играх.
«Постмодернизм — это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности. Постмодернистская позиция напоминает мне положение человека, влюбленного в очень образованную женщину. Он понимает, что не может сказать ей «люблю тебя безумно», потому что понимает, что она понимает (а она понимает, что он понимает), что подобные фразы — прерогатива Лиала. Однако выход есть. Он должен сказать: «По выражению Лиала — люблю тебя безумно». При этом он избегает деланной простоты и прямо показывает ей, что не имеет возможности говорить по-простому; и тем не менее он доводит до ее сведения то, что собирался довести, — то есть что он любит ее, но что его любовь живет в эпоху утраченной простоты. Если женщина готова играть в ту же игру, она поймет, что объяснение в любви осталось объяснением в любви. Ни одному из собеседников простота не дается, оба выдерживают натиск прошлого, натиск всего до-них-сказанного, от которого уже никуда не денешься, оба сознательно и охотно вступают в игру иронии… И все-таки им удалось еще раз поговорить о любви».
Александр Митта
Учебник для чайников о том, как снять гениальный фильм.
«Саспенс — это что-то вроде экзамена, который выдерживают перед зрителями конструктивные элементы структуры. Если драматическая ситуация хороша, она порождает саспенс. Если драматическая перипетия развита правильно — вы получите все, что хотели, плюс саспенс в развитии. Если событие правильно вскрыло конфликт, саспенс будет расти вместе с угрозой герою и неожиданными поворотами действия.
Режиссер, который ввел в обиход термин «саспенс», — Альфред Хичкок. Он назвал саспенсом «самое интенсивное представление о драматической ситуации, которое только возможно». Хичкок рассказывал, что, когда он начинал снимать фильмы, будучи еще неизвестным режиссером, он подумал: «Как бы сделать так, чтобы все звезды захотели сниматься в моих фильмах? Надо соблазнить их историей, в которой есть что-то таинственное и беспокойное, надо пробудить в них чувства». Вот это и приводит историю к саспенсу.
Хичкок как-то сказал французскому режиссеру Трюффо:
— Когда я сочиняю истории, меня больше всего волнуют не характеры, а лестницы, которые скрипят.
— Что это такое? — спросил Трюффо.
— Лестницы, которые скрипят и могут обрушиться под героем. Я называю это «саспенс».
Ролан Барт
Литературная игра в бисер.
«При переходе от Сада к Фурье выпадает садизм, при переходе от Лойолы к Саду — общение с Богом. В остальном одно и то же письмо: одно и то же классификационное сладострастие, одно и то же неудержимое стремление раскраивать (тело Христово, тело жертвы, человеческую душу), одна и та нее одержимость числами (подсчитать грехи, пытки, страсти и даже ошибки в счете), одна и та же практика образа (практика подражания, картины, сеанса), одни и те же очертания системы — социальной, эротической, фантазматической. Ни один из этих трех авторов не дает читателю свободно вздохнуть; все ставят удовольствие, счастье и коммуникацию в зависимость от некоего негибкого порядка или, ради еще большей агрессивности, от какой-то комбинаторики. Итак, вот они объединены все трое: проклятый писатель, великий утопист и святой иезуит».
Михаил Бахтин
Как народная культура становится частью большой литературы.
«Вся богатейшая народная культура смеха в средние века жила и развивалась вне официальной сферы высокой идеологии и литературы. Но именно благодаря этому внеофициальному своему существованию культура смеха отличалась исключительным радикализмом, свободой и беспощадной трезвостью. Средневековье, не допустив смех ни в одну из официальных областей жизни и идеологии, предоставило ему зато исключительные привилегии на вольность и безнаказанность вне этих областей: на площади, во время праздников, в рекреативной праздничной литературе. И средневековый смех сумел широко и глубоко использовать эти привилегии.
И вот в эпоху Возрождения смех в его наиболее радикальной, универсальной, так сказать, мирообъемлющей и в то же время в его наиболее веселой форме один только раз в истории на какие-нибудь пятьдесят–шестьдесят лет (в разных странах в разные сроки) прорвался из народных глубин вместе с народными («вульгарными») языками в большую литературу и высокую идеологию, чтобы сыграть существенную роль в создании таких произведений мировой литературы, как «Декамерон» Боккаччо, роман Рабле, роман Сервантеса, драмы и комедии Шекспира и другие».
Михаил Гаспаров
Очень остроумные рассуждения о литературе, филологии и критике.
«Однажды мне случилось сказать: “Не потому Лермонтов нам нравится, что он велик, а наоборот, мы его называем великим потому, что он нам нравится». Мне казалось, что это банальность, но В.В. Кожинова это почему-то очень возмутило. Мне и до сих пор кажется, что наше «нравится — не нравится” — недостаточное основание, чтобы объявить писателя великим или невеликим. Я бы предпочел считать, что тот писатель хорош, который мне не нравится, который выходит за рамки моего вкуса: ведь я не имею права считать мой вкус хорошим только потому, что он мой. Еще лучше было бы вместо своей эгоцентрической точки зрения реконструировать чужую, заведомо достойную уважения: а что сказал бы о таком-то современном поэте Мандельштам? Пушкин? Овидий? Такие гипотетические суждения, наверное, были бы интереснее; но обычно об этом не задумываются, вероятно, предчувствуя: ничего хорошего они бы не сказали».
Рудольф Арнхейм
Психологическая подоплека живописи.
«…свет представляется самостоятельным явлением или же качеством, внутренне присущим самим предметам, а не воздействием, передаваемым от одного предмета к другому, «День» — это яркая вещь, о которой часто думают как о скоплении белых облаков, которые приходят извне и движутся по небесному своду. Таким же образом яркость предметов на земле воспринимается в основном как свойство их самих, а не как результат отражения. Не принимая во внимание особые условия, о которых будет сказано ниже, освещенность дома, дерева или лежащей на столе книги не воспринимается нами как какой-то подарок далекого источника. В лучшем случае дневной свет или свет электрической лампы освещают вещи подобно тому, как спичка поджигает охапку дров. Эти вещи менее ярки, чем солнце или небо, но в принципе не отличаются от них. Они просто менее яркие светила.
Соответствующим образом темнота воспринимается либо как угасание яркости, присущей предмету, либо как тот эффект, который получается, когда пытаются спрятать светлые предметы в тени темных. Ночь — это не отрицательный результат удаления света, но
положительное появление темного покрывала, которое заменяет или покрывает день. Ночь, как она представляется детям, состоит из черных облаков, которые движутся так близко друг к другу, что белое никак не может пробиться сквозь них. Некоторые художники, такие, как Рембрандт или Гойя, по крайней мере в некоторых своих картинах, изображали мир как темное пространство, местами подсвечиваемое светом. Оказалось, что они подтвердили средствами искусства открытия, сделанные физиками».
Леонардо да Винчи
Как думал человек, ставший символом своего времени.
«Ум живописца должен быть подобен зеркалу, которое всегда превращается в цвет того предмета, который оно имеет в качестве объекта, и наполняется столькими образами, сколько существует предметов, ему противопоставленных. Итак, зная, что ты не можешь быть хорошим живописцем, если ты не являешься универсальным мастером в подражании своим искусством всем качествам форм, производимых природой, и что ты не сумеешь их сделать, если ты их не видел и не зарисовал в душе, ты, бродя по полям, поступай так, чтобы твое суждение обращалось на различные объекты, и последовательно рассматривай сначала один предмет, потом другой, составляя сборник из различных вещей, отборных и выбранных из менее хороших. И не поступай так, как некоторые живописцы, которые утомясь своим воображением, оставляют работу и прогуливаются пешком для упражнения, сохраняя усталость в душе; они не только не хотят обращать внимание на различные предметы, но часто, при встрече с друзьями или родственниками, они, приветствуемые ими, их не видят и не слышат, и те принимают их не иначе, как за обиженных».
Джеймс Джордж Фрэзер
Из чего и как собиралась самая известная в мире книга.
«Русские черемисы, (современное название — мари) народ финского происхождения, рассказывают историю сотворения мира, напоминающую некоторые эпизоды из преданий племени тораджа и индийских туземцев. Бог вылепил тело человека из глины и поднялся к себе на небо, чтобы принести оттуда душу для оживления человека, оставив на месте собаку сторожить тело в его отсутствие. Тем временем пришел дьявол и, напустив на собаку холодный ветер, прельстил ее меховой одеждой, чтобы ослабить ее бдительность. Потом злой дух оплевал глиняное тело и так загадил его, что когда бог вернулся назад, то пришел в полное отчаяние и, не надеясь когда-нибудь снять с тела всю грязь, скрепя сердце решил вывернуть тело наизнанку. Вот отчего у человека такая грязная внутренность. И в тот же день бог проклял собаку за ее преступное нарушение своего долга».
Владимир Пропп
Энциклопедия сказковедения, больше похожая на учебник по анатомии.
«Мы предпринимаем межсюжетное сравнение этих (волшебных) сказок. Для сравнения мы выделяем составные части волшебных сказок по особым приемам и затем сравниваем сказки по их составным частям. В результате получится морфология, т.е. описание сказки по составным частям и отношению частей друг к другу и к целому. Какими же методами может быть достигнуто точное описание сказки? Сравним следующие случаи:
1.Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство.
2.Дед дает Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство.
3.Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство.
4.Царевна дает Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство; и т.д.
В приведенных случаях имеются величины постоянные и переменные. Меняются названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или функции. Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия различным персонажам. Это дает нам возможность изучать сказку по функциям действующих лиц».
Александр Лапин
Фундаментальный труд о композиции в фотографии.
«Конечно же, подавляющее большинство фотографов использует рамку видоискателя в качестве прицела, чтобы навести камеру на то, что их интересует. При этом ни фон, ни окружающие детали не принимаются во внимание. В английском языке слово shoot имеет два значения: стрелять и снимать. Настоящая же работа с камерой совершенно другая, это строительство кадра, организация его. Фотограф стремится к тому, чтобы в кадр не попало ничего лишнего.
Он обдуманно выбирает детали будущего снимка, ищет смысл в их сочетании и положении, компонует их, добиваясь выразительности, стремясь наполнить кадр вполне определенным содержанием. Композицию и выразительность художник находит также в самой реальности, но фотографу труднее, он не может синтезировать свою картину из отдельных наблюдений и должен найти ее цел жом. Так работает фотограф думающий, творческий, понимающий, фотография — это некое высказывание, смысл которого должен«прочитан» зрителем. Каждое высказывание, сообщение должно быть оформлено, организовано. К примеру, набор произвольных слов без правил грамматики и пунктуации не будет содержать практически никакой информации. То же самое касается и высказывания визуального — фотографии. Поэтому главное в ней должно быть выделено (ударения, восклицательные знаки), ее части необходимо должны быть связаны (синтаксис), оно, высказывание, имеет начало и конец, значимая деталь подобна придаточному предложению и так далее».
Теги
У большинства людей к искусству, особенно современному, вопросов очень много, и зачастую ответы на них найти совсем непросто. Как научиться понимать искусство, смотреть картины и инсталляции и видеть в них смысл, а не проходить мимо в недоумении? «Рост.медиа» сделал подборку из топ-20 интересных книг про искусство. Этот список лучших книг отлично подойдет и для начинающих и для тех, кто уже знаком с этой темой.
«…Измы: как понимать современное искусство»
Автор: Сэм Филлипс
Сэм Филлипс — британский искусствовед — написал настоящую энциклопедию нового искусства. Он объединил все существующие измы под одной обложкой. Филлипс даёт краткую историю возникновения направления, его философию, перечисляет основные трактаты течения (если они есть), ключевые работы и основоположников движения.
Стоит отметить, что в энциклопедии собраны не только популярные измы –импрессионизм, сюрреализм, конструктивизм, но и не самые известные направления типа воротизма, орфизма и сенсационализма. Поэтому книга отлично подходит и тем, кто уже начал изучать искусство, и тем, кто впервые решил приоткрыть завесу в мир непознанный.
Издательство Ad Marginem постаралось и выпустило книгу в отличном качестве — плотная бумага, яркие иллюстрации, у каждой главы — свой цвет на страницах, что облегчает поиск необходимых направлений. Словом — отличная энциклопедия.
«Влюбиться в искусство. От Рембрандта до Энди Уорхола» и «Арт-шпаргалка: как понимать искусство»
Автор: Анастасия Постригай
Российский искусствовед Анастасия Постригай иизвестна пользователям интернета как основатель школы популярного искусства Op Pop Art. Она проводит марафоны по искусству, рассказывает в своём «Инстаграме» интересные истории создания знаменитых картин, а ещё — пишет книги.
«Влюбиться в искусство» — это гид по жизни великих художников (и их работам, конечно же). Доступным языком автор рассказывает, как были написаны картины, что волновало и забавляло их создателей. За 320 страниц вы познакомитесь с представителями абсолютно разных эпох — Рембрандтом, Шагалом, Кало и многими другими. Книга дополнена цветными иллюстрациями, что делаёт её ещё привлекательнее.
Вторая книга Постригай «Арт-шпаргалка» состоит больше из академической информации, которая поможет разобраться в различных стилях – от Античности до ХХ века.
«Непонятное искусство. От Моне до Бэнкси»
Автор: Уилл Гомперц
«Непонятное искусство» — это солянка из своеобразных кодов и подсказок, которые помогут вам понимать современное искусство и отличать его от «подделок». Автор книги Уилл Гомперц — редактор отдела искусств BBC — рассказывает про самые важные работы последнего столетия: от «Фонтана» Марселя Дюшана до перформансов Марины Абрамович и урбанистические граффити Бэнкси. Если современное искусство давно вас привлекает, но вы не знаете с чего начать, произведение Гомперца заметно облегчит проблему.
«Пройти сквозь стены»
Автор: Марина Абрамович
Сербскую художницу Марину Абрамович уже давно нарекли бабушкой перформанса. Её акциями не устают восхищаться молодые художники, а фотографии перформансов, которые она проводила совместно со своим возлюбленным Улаем, постоянно появляются в различных социальных сетях.
Недавно Абрамович написала автобиографию, в которой поведала миру о своём детстве, юности и любви к искусству. Значительная часть произведения посвящена совместным работам с Улаем.
Если вам скучно читать книги об искусстве, напичканные академическими понятиями, то автобиография Марины Абрамович, несомненно, придаст яркости и эпатажа.
«Что такое искусство»
Автор: Артут Данто
Артур Данто — американский арт-критик. Его работа «Что такое искусство», возможно, покажется сложной тем, кто только погружается в мир искусства, но те, кто уже оценил прелесть «Фонтана» Марселя Дюшана, могут смело читать эссе Данто.
В этой книге собраны рассуждения критика, которые он писал на протяжении многих лет. Данто исследует самое понятие — «искусство», как оно меняется со временем и почему? Свои мысли автор подтверждает ярчайшими работами художников — от росписи Сикстинской капеллы Микеланджело до банок с супом Энди Уорхола.
«Эрнст Неизвестный и роль художника в СССР»
Автор: Джон Бёрджер
Эрнст Неизвестный, пожалуй, один из самых знаменитых советских скульпторов за пределами СССР.
Британский арт-критик Джон Бёрджер исследует в своей книге весьма противоречивые работы Неизвестного, сравнивая его с Роденом. Параллельно автор рассказывает, как в Советском Союзе жили художники.
«Как ходить в музей»
Автор: Йохан Идема
Правила посещения музеев, как правило, одинаковы — близко к картинам не подходить, с большими рюкзаками с зал не заходить, руками ничего не трогать, фотографировать без вспышки. Но было бы глупо предполагать, что нидерландский арт-менеджер и консультант в сфере искусства Йохан Идема будет перечислять в своей книге эти банальные правила.
Зачастую люди, которые приходят в музей, не пользуются услугами экскурсоводов. Да и не все музеи могут этим похвастаться. Книга Идема о том, как прийти на выставку и попробовать всё понять, — автор рассказывает, как надо смотреть картины, с чего стоит начать, а чем — закончить. Такие советы могут заметно облегчить поход в любое место, где живёт искусство.
Если вам понравится книга Идема и захочется углубиться в знания, можно ещё почитать «Искусство смотреть. Как воспринимать современное искусство» британского арт-критика Оссиана Уорда. В своей книге Уорд показывает работы современных художников, рассказывает истории их создания, подходы в работе, а главное — помогает научиться понимать современные картины и инсталляции.
«Ка, или тайные, но истинные истории искусства»
Автор: Александ Бренер
Александр Бренер личность для многих спорная. Широкую известность он получил после того, как нарисовал зеленой краской знак доллара на работе Казимира Малевича «Белый крест».
В своей книге Бренер рассуждает об искусстве, рассказывает о любимых художниках и их работах. Размышления постоянно прерываются воспоминаниям Бренера, но это книгу отнюдь не портит.
«Главное в истории искусств»
Автор: Сьюзи Ходж
В основе книги — 50 работ художников разных времён, начиная с античности. Американская художница Сьюзи Ходж анализирует шедевры мировой живописи, объясняет, в какой технике выполнены работы, элементы какой эпохи они отражают и почему так ценны до сих пор.
Когда освоите классическое искусство, можно будет перейти к современному. Благо Сьюзи Ходж позаботилась — написала вторую часть под названием «Главное в истории современного искусства». Книга построена по такому же принципу — 50 работ художников современного искусства, на примере которых автор рассказывает про направления и течения.
«Почему нельзя научить искусству»
Автор: Джеймс Элкинс
Эта книга американского арт-критика и историка искусства Джеймса Элкинса рекомендована для студентов профильных факультетов, но читатели, которые интересуются искусством, её тоже оценят.
Автор рассматривает, как преподавали историю искусств на протяжении всего земного существования, сравнивает подходы и методы разных эпох, рассказывает про особенности своей системы обучения.
«Краткая история кураторства»
Автор: Ханс Ульрих Обрист
Ханса Обриста — швейцарского куратора и критика — называют самым влиятельным человеком в искусстве. Его книга — сборник интервью с различными кураторами и директорами музеев Европы и США. В ходе беседы он обсуждает с собеседниками современное искусство. Зачастую громкие выставки организовывают как раз не сами авторы, а кураторы. Эта книга поможет познакомиться с теми людьми, которые помогают художникам «донести» свои работы до общества.
«Бэнкси. Wall and Piece»
Бэнкси — самый знаменитый художник современности. Отрицать это бессмысленно. При этом человечество до сих пор не знает, кто же на самом деле скрывается под этим именем.
Wall and Piece — это отпечатанный на хорошей бумаге сборник работ уличного художника (с описанием), чьи граффити «облетели» весь мир. В книге также собраны цитаты художника. Если у вас возникнут проблемы с поиском этой книги, можете обратить внимание на «Уровень угрозы допустимый». Этот сборник работ Бэнкси вышел чуть позже, но ничуть не уступает Wall and Piece. В «Уровне угрозы» собраны самые яркие работы художника, история создания граффити тоже присутствует.
«Волшебный мир Васи Ложкина»
Автор: Вася Ложкин
Работы Васи Ложкина уже давно облетели весь интернет и успели полюбиться российскому пользователю, да и не только российскому. Коты, силовики, начальники, городские сумасшедшие, старухи и многие другие — всё это персонажи Ложкина, которых он изображает на своих картинах. У каждого — своя история, которую художник и рассказал в «Волшебном мире».
Помимо историй в книге также собраны тематические подборки картин с каждым персонажем.
«Поп-арт»
Автор: Флавия Фриджери
Поп-арт — направление, которое соединило искусство и повседневность. Флавия Фриджери рассказывает о зарождении и развитии поп-арт, о том, как из обыденных вещей художникам удалось сотворить мировые шедевры. Знаменитые представители этого направления — Энди Уорхол, Рой Лихтенштейн, Ричард Гамильтон, Питер Блейк, однако Фриджери анализирует не только их работы, но и знакомит читателя с менее популярными представителями этого поколения.
Если история поп-арта вас затянет, то следом можно прочитать книгу Энди Уорхола и Пэт Хэкетт «ПОПизм. Уорхоловские 60-е». Из текста вы узнаете, как началась карьера короля поп-арта Энди Уорхола, книга разбавлена обычной жизнью арт-деятелей тех времён — сумасшедшими вечеринками и богемными развлечениями.
«Язык тела. Позы и жесты в искусстве»
Автор: Десмонд Моррис
Художник-сюрреалист Десмонд Моррис исследует мировые шедевры, анализируя различные детали.
Автор рассказывает, что означают позы и жесты, которыми художники наделили своих героев.
Все детали Моррис разбил на тематические блоки — «Приветствие», «Благословение», «Угроза», «Статус».
«Искусство с 1989 года»
Автор: Келли Гровьер
Работа американской поэтессы и критика Келли Гровьер детально и поэтапно рассказывает о том, как на протяжении 30 лет менялось искусство.
Форма, сюжет, техника, жанр — всё это в современном искусстве изображается иначе. Более того — даже фигура самого художника претерпела изменения. Текст Гровьер подкрепляет иллюстрациями, чтобы читатель смог сразу увидеть разницу.
«Художницы»
Автор: Флавия Фриджери
Ещё одна работа Фриджери. На этот раз биографическая. В тексте Флавия собрала 57 историй жизни женщин, которые занимались искусством. Радует, что автор взяла достаточно широкий временной отрезок — пять последних веков. Книга порадует вас не только жизнью знаменитых Марины Абрамович и Фриды Кало, но и не самых известных широкому кругу представительниц «творческого класса» — Гего, Тины Модотти, Джоан Митчел и других.
«Искусство перформанса. От футуризма до наших дней»
Автор: Роузли Голдберг
Согласитесь, перформанс — это самая интригующая форма искусства, которая постоянно меняется и адаптируется под текущее время. В тексте куратор и арт-критик Роузли Голдберг анализирует разные перформансы и знакомит читателя с самыми знаменитыми представителями этой формы искусства.
Голдберг выпустила эту книгу в далёком 1979 году. Её произведение переиздавалось уже несколько раз, и каждое переиздание Голдберг дополняла новой информацией. Когда книгу решили издать в России, автор согласилась написать новую главу, посвятив её, конечно же, российскому современному перформансу.
«Фотография как современное искусство»
Автор: Шарлотта Коттон
Сегодня фотография, когда-то вытеснившая классический реализм в живописи, тоже стала частью искусства. Прошли те времена, когда фотоаппарат лишь документировал происходящее. Шарлотта Коттон рассказывает, как простые изображения превратились в арт. В качестве примеров — фотографии художников.
Если вас интересует это направление, стоит обратить внимание на сборник эссе Сьюзен Сонтаг «О фотографии», в котором она рассуждает о роли человека, фиксирующего происходящие события на камеру.
Не так давно в издательстве «МИФ» вышла ещё одна занимательная книга «Главное в истории фотографии» Йена Смита. Смит — киножурналист и радиоведущий, рассказывает о фотографиях, которые изменили мир. В качестве иллюстративного материала автор отобрал 50 ключевых снимков, которые могут конкурировать с картинами знаменитых художников.
«Кто боится современного искусства? Путеводитель по миру современного искусства от А до Я»
Автор: Кён Ан, Джессика Черази
Кён Ан и Джессика Черази — кураторы. В своей книге они собрали самые популярные вопросы, которые задают люди, непонимающие современное искусство, и ответили на них. Если вас давно смущают работы Энди Уорхола, или вы не знаете, чем занимаются кураторы, обратитесь за помощью к этой книге. Она вам точно поможет.
Похожая книга (но для детей) есть у Сьюзи Ходж «Почему в искусстве так много голых людей?». В доступной и увлекательной форме Ходж помогает детям разобраться в мировых шедеврах.