Рассказы поисковиков по войне

Рассказы

«Далекое прошлое»

И вот пришла она, ясная, приветливая, но иногда хмурая, та которую все
поисковики ждали с нетерпением и ломками во всех частях тела, готовя
свое снаряжение и приборы, пришла она красавица весна.
Саныч, так зовут нашего героя, как и все готовился всю зиму к следующему
сезону «охоты за хабаром». Корпел за картами, ища новые места для
вылазок, рылся в инете в поисках хоть какой информации по местам будущих
походов. Снег уже растаял, текли ручьи и настало время собираться.
Наметив место, Саныч решил поехать на разведку, место обещало быть
перспективным, бывшее большое село с храмом и возможно, что там
проходили ярмарки. Вот она долгожданная пятница, он летел с работы
быстрее сокола, чтобы хватануть шмотки, и успеть сесть на электричку. В
это время года дачников в вагоне как мух, полным полно. Приютившись
возле крайнего сиденья, Саныч чуть расслабился. В мозгу уже вертелось,
как он находит много артефактов, но это только мечты, которые могут
сбыться, а могут, и нет.
А началось это увлечение у Саныча довольно интересно. В детстве, когда
детей на лето некуда было деть, а родители работали, а бабушек у
некоторых не было, отправляли в пионерские лагеря, вот там и началось. В
лагере был кружок поисковиков, ребята с руководителем искали
всевозможные исторические артефакты связанные с ВОВ, ухаживали за
памятниками защитников Родины. Во время поисков нашли часть от самолета,
по словам сельчан, нашли взорванный склад немецких боеприпасов. В 13
лет Саныч уже был в совете дружины лагеря и отвечал как раз за поисковую
работу. Ездил с отрядами в Новоиерусалимский монастырь на экскурсии,
где уже все облазил, все его подземелья и все что знал, рассказывал
другим, что из центра храма под полом пролегает серебряная труба,
которая выходит за пределы монастырских стен и оканчивается виде святого
источника, но сам источник бьет из центра храма. Рассказывал историю
монастыря. Собрав единомышленников и получив разрешение от начальника
лагеря, они начали сами копать землянку, где хотели сделать музей.
Единственное что помогли взрослые, это сделать накат из бревен, а он
должен быть в три наката. Поставили там самодельную буржуйку и сделали
нары. Вот так пролетело детство, потом юность, где в этом же лагере
Саныч работал три лета вожатым и передавал весь свой опыт своим
подопечным. Года летели, Саныч женился, появились детишки, а увлечение
поиском таилось в его сознании, и вот пришел час икс, когда к нему,
будучи в свое деревне подошел Витька из местных и показывает монету,
Павловскую копейку которую нашел у себя в огороде.
— Саныч, ты не знаешь, почем такая стоит? Наверное, ценная? с полным
восторгом спрашивал Витька у Саныча. Тот, повертев монетку, сказал, что
приедет в Москву и узнает и потом перезвонит ему. Приехав домой Саныч
полез в инет, в поисках ответа на Витькин вопрос и ему стало интересно.
Вновь взыграла жажда к поискам и приключениям, так как в душе он не
забыл интереса к поиску. Позвонив Витьке и ответив на его вопросы, он
стал думать о дальнейшем. Оторвав немного из семейного бюджета, Саныч
прикупил себе Асю и фискарь, и в первый же выходной пошел в лес его
опробовать. А поискать было где, место историческое, на этом месте Петр
первый проводил ученье своим полкам Измайловскому и Семеновскому. Но
место оказалось очень замусорено, пробки и еще раз пробки, но несколько
советов и старая пуговица были его первыми находками. Прошло время,
Саныч аппарат освоил быстро, были удачные выезды, а были и нет, но наш
волк матерел в этом нелегком деле. Прикупив клюшку, посерьезней, Саныч
уже заболел этой болезнью всерьез и надолго. Но самое тяжкое время для
поисковика, это зима тудыть ее растудыть, как он ее ненавидел, всеми
фибрами своей души. И вот, наконец, он в вагоне, в погоне за
приключениями.
Погода всю неделю была теплой, и этот день не был исключением. В вагоне
от большого скопления народа становилось душно. Двое мужиков рыболовов
горячо и яростно доказывали друг другу, какую лучше наживку сейчас
насаживать
— сеть и все насадки про себя подумал Саныч. Бабки вели разговоры о
урожаях бывших и будущих, и хвалились у кого какая тыква и кабачки
огромные выросли. Вот так слушая все эти споры, наставления и проходящих
продавцов всевозможных товаров, начиная от газет и журналов, кончая
пятновыводителем. Саныч, наконец, доехал до конечной станции. На вокзале
он быстро нашел нужное ему такси, так как заранее договорился по
телефону, чтоб его довезли до деревни Лопатино, от которой ему еще
предстояло идти пешим ходом до своего дома. Заехав в ближайший магазин и
закупив провианта на два дня и его любимого пива, он поехал дальше.
Доехав до Лопатина, Саныч расплатился с таксистом и заранее договорился
об обратной дороге домой. Закурив и набросив на плечи рюкзак, Саныч
тронулся в путь дорогу, ему осталось пройти до дома всего каких-то
четыре километра. Солнце потихоньку садилось за горизонт, трава
потихоньку начала подниматься, природа просыпалась от длительной спячки.
Жаворонок щебетал в небе над полем, зовя свою подругу. Как же легко
дышалось после загазованного и грязного города, с его суетой и бешеным
ритмом, у Саныча было такое ощущение, что он попал в мир, где он один
на один с природой. Душа пела и рвалась в бой. Дойдя до своего дома,
наскоро перекусив и сбросив лишнюю поклажу и взяв ключи от лодки, Саныч
пошел к ней проверить ее состояние после зимовки. Плыть нужно было
прилично, и надо было проверить лодку досконально, чтобы не было никаких
щелей, и она не протекала. Откачав воду после таяния снега из лодки и
поставив весла в уключины, Саныч отогнал ее поближе к дому от зимней
стоянки лодки. Солнышко зашло за горизонт и стало смеркаться, а еще
предстояло Санычу грести до конечного пункта целых четыре километра, до
того села которое он наметил.
Побросав в лодку снарягу и еду, закрыв дом, Саныч тронулся дальше в путь
к приключениям. Что там его ждет, он не знал, но чувствовал, что что-то
интересное. Выплав на середину реки он уверенными взмахами весел повел
лодку к заливу. Темнота его не смущала, сколько раз он в таких же
потемках ловил рыбу, он знал каждый уголок, все повороты и островки реки
и залива. Вот он проплывает мимо бобровой хатки этих лесных трудяг,
Саныч видит ее очертания, за прошлый сезон она подросла в высоту, да и
вширь раздалась. Державшись ближе к левому берегу и проплывая мимо
ольшаника, зашумели испуганные дрозды, готовящиеся к гнездовью. Подходя
ближе к заливу, везде по всему водоему начались всплески, то тут, то там
появлялись круги на воде, и выпрыгивала мелкая рыбешка, это жадная и
изголодавшая щука после нереста, гоняет маленьких рыбешек себе на ужин.
Немного начало холодать и выйдя на залив по водной глади, появился
небольшой бриз, лунная дорожка сверкала, отражаясь в воде. Долгое
сиденье за компьютером сказывалось, потихоньку у Саныча силы стали
сдавать, оставалось еще прогрести где-то полтора километра, и он на
месте. Саныч решил немного отдохнуть физически, так и морально, ведя
лодку к знакомому месту. А место было необычное, и подъезд к нему был
только с воды. Рядом с берегом, пройдя немного в глубь леска, попадаешь
на красивую и ухоженную поляну.
По центру поляны стоит часовенка, а рядом с ней невдалеке святой
источник, который облагорожен, чьими -то заботливыми руками. Сделан он
виде колодца, а из колодца проходит наружу труба. Рядом со святым
источником стоит большой крест и повсюду на деревьях развешаны иконки,
вот к такому святому месту и направлял лодку Саныч. Какой -то богатый
спонсор – богомолец построил пирс для причаливания лодок и катеров. На
нем для привязывания лодок стояли вырезанные из цельного дерева стражи, у
которых на голове было вбито кольцо. Зацепив за такого стража лодку,
Саныч взяв перекусить пару бутербродов, пошел к святому источнику.
Перейдя небольшой ручей через горбатый мостик, он оказался на поляне.
Сняв шапку Саныч перекрестился и прочитав «Отче наш» присел на лавочку
сделанную экспромтом из бревна для прихожан. Достал бутеры, налил во
флягу святой воды присел перекусить. Перекусив и приняв на грудь и душу
святой воды, Саныч подойдя к источнику, решил немного умыть лицо, так
как очень хотелось спать и снять усталость. Вода в источнике была
ледянющая и сделав омовение святой водой он тут же проснулся и усталость
как рукой снялась. До рассвета еще было немного времени, чтобы
отдохнуть и потом не спеша доплыть до места. Присев на скамейку Саныч
начал вслушиваться в тишину леса, но изредка где-то хрустнет ветка или
издаст крик пугливая жирная чайка. Просидев минут пятнадцать в звенящей
тишине Саныч услышал тяжелую поступь и нарастающий хруст веток, он замер
в ожидании.
На поляну освященную луной, важно и величаво вышел марал. Вот он
красавец здешних лесов, во все своей красе. Втянув в себя ноздрями
воздух, марал подошел к источнику и стал не спеша из него пить. Саныч
сидел зачарованный, такой красотой природы, боясь шелохнуться и спугнуть
незваного гостя. Вот оно настоящее соединение с природой, только ты и
она, все мы дети природы. Вот ведь животина, но и та почуяла силу святой
воды, не стала пить воду с залива или из ближайшей лужи. Напившись,
олень той же горделивой поступью направился в лес, в свой родной «дом».
Посидев и придя в себя от увиденного, Саныч не спеша встал со скамьи и
поплелся к лодке. Силы у него прибавились, и он за какие то двадцать
минут догреб до реки-матушки нашей Волги. Курс он держал на остров,
вытянувшийся вдоль берега, где раньше текла жизнь небольшого села.
Подплыв к деревне, вернее сказать теперь поселку Понкратово, надо было
ему пересечь Волгу и обогнуть остров. В это время судоходство еще не
открылось, и Санычу нечего было опасаться проплывавших по форватору
больших сухогрузов и теплоходов. Руки от гребли уже потихоньку начинали
ныть, но вот и остров, осталось еще немного. Подплыв к крутому песчаному
берегу, он вытащил лодку на песок и привязал к ближайшему дереву.
Достав GPS и включив его, он проверил свое место нахождение и где
располагалось бывшее село. Оказалось что часть села находится на
острове, сам храм под водой в протоке между островом и берегом, который
затопили в 1937 году делая Рыбинское водохранилище, а другая часть села
стояла дальше метрах в двести от того места где он причалил. Выложив
рюкзаки на сушу и собрав аппарат и включив его, он двинулся на поиски.
Но в его голове витала мысль, что что-то он забыл сделать, и вдруг его
осенило. Подойдя обратно к рюкзакам, он достал бутылку пиво и семечки, а
ведь он забыл главное, задобрить земляного дедушку. Откупорив бутылку и
семечки, Саныч вылил добрую часть на землю и рассыпал семечки, а
остальное допил сам. Ну вот, теперь можно и на поиски.
Включив заново прибор и взяв азимут, Саныч неспешной походкой стал
проверять поляну, на которой высадился. Найдя чистый клочок земли, он
отбаллансировал аппарат и уже более уверенной поступью начал искать
заветные артефакты. Рассвет был великолепный, солнышко было ярко-желтым,
что предвещало жаркий день, но еще под утро было прохладно. Первым
делом Саныч решил проверить берег, и первый сигнал не заставил себя
ждать. Предмет в земле явно был небольшой, судя по показанию годографа,
копнув небольшой ком, он проверил его. Предмет находился в нем, и вот на
свет Божий появилась первая находка, это был старая пуговичка гирька.
Пройдя еще два метра второй сигнал, на этот раз была конинка, потом
пробираясь вдоль берега им было поднято несколько монет и разного хлама.
Самыми старыми была монета Анны Иоанновны, царица полей, денга.
Походив еще немного, Саныч решил перекусить и немного отдохнуть,
бессонная ночь сказывалась. Становилось теплее, и он скинул с себя
куртку, оставшись в полоре. Отдохнув немного, решил он углубиться
дальше, где предположительно стояли дома но, к сожалению, это место
поросло мелкими березками и всевозможными кустами. Проходя к кустам
вдоль берега, он глядя на реку увидел проплывающих мимо рыбаков
спешащих на утреннюю зорьку. Как раз в это время пошла на нерест плотва и
окунь. А ведь у нас с рыбаками много общего, подумал Саныч, так же как и
поисковик, рыбак не знает, какая рыба у него клюнет, так и у
поисковика, он не знает, что лежит у него под катушкой. Саныча очень
порадовало, что кругом песок, сохран монет был очень хорошим и с хорошей
патиной, но пробираясь и маша клюшкой дальше сквозь кусты земля
становилась более черной, да он подошел к тому месту где стояли дома. Он
сбавил темп и стал более внимательно вслушиваться в отклики динамика.
Черного металла вокруг было предостаточно, но у него стояла катушка как
раз под мусор.
Элипс делал свое дело, вылавливая цветные сигналы. Вот еще монетка, а
вот посеребренная накладка, а вот и первый долгожданный крестик, судя по
облику, середина 18 века. Находки шли одна за другой, явно место было
ни кем не тронуто. Так проходив четыре часа, он решил для себя, что
немного отдохнет и подкрепится. Дойдя до рюкзаков и достав котелок,
поставил его на горелку, чтобы вскипятить чай. Он стал думать, где еще
поискать, в каком направлении ему двигаться, Санычу хотелось что-то
большего и необычного. Судя по последним находкам, село образовалось при
Иване Грозном, а может быть и раньше, так как была поднята чешуйка
Грозного. И судя по количеству найденного хабара, в этом селе в давние
времена могла проходить ярмарка, да и место для нее было очень удобное
для этого. И мысли его потекли в другом направлении, в то далекое
прошлое в 41 год, когда это село пропало с лица земли. Сколько же людей
пострадали в те годы, когда затопляли Рыбинское водохранилище. Они
съезжали с насиженных мест, где они поохали, держали скотину и
выращивали себе на пропитание, и все это приходилось бросать и
переезжать в неизвестность. Некоторые не хотели съезжать со своего
родного места, где у них были похоронены все близкие и родные,
заковывали себя цепями к своим домам и там же умирали. И предстала эта
жуткая картина.
Приведу историческую справку:
Одновременно со строительством вспомогательных и основных сооружений
Угличского и Рыбинского гидроузлов началась подготовка зон затопления
будущими водохранилищами. Исходя из проектных напорных отметок,
назначенных после тщательных технико-экономических расчетов, по
топографическим картам были определены площади затопления и объемы
предстоящих работ. Для Угличского водохранилища площадь затопления
равнялась 327 квадратным километрам,, для Рыбинского составляла около
5000 квадратных километров.. В соответствии с этими величинами объемы
работ по подготовке зон затопления существенно отличались. Если для
подготовки ложа Угличского водохранилища предстояло выполнить
сравнительно небольшой объем работ, то для Рыбинского водохранилища этот
объем был огромен.
В зону затопления при Рыбинском гидроузле попадали 663 деревни. С
географической карты должен был исчезнуть уездный город Молога. Частично
подтоплялись город Калязин, Углич, Мышкин, Брейтово, Весьегонск и
Пошехонье-Володарск. Необходимо было переселить на новые места 130 тысяч
человек. На площадях, подлежащих затоплению, располагались 408
колхозов, 46 сельских больниц, 224 школы, 258 предприятий местной
промышленности.
Кроме переселения людей перебазирования учреждений и предприятий,
предстояло вырубить и вывезти лес с площади в 3645 квадратных
километров, построить вновь и реконструировать 150 километров
железнодорожных путей, автогужевые дороги, а также, пять железнодорожных
мостов через Волгу, Шексну Суду.
Из хозяйственного использования угодий в результате затопления
изымалось: 14% пашни, 17% лугов, 7% выгонов, 2% усадеб. На леса,
кустарники и болота приходилось 56% затопляемой территории. Подтоплялось
несколько малых рек. и озер, что составляло 4% площади затопления.
Все работы по подготовке ложа будущего водохранилища должны были быть
выполнены ко времени окончания строительства гидроузла и перекрытия
Волги и Шексны, то есть к весне 1941 года.
Для организации и руководства этими работами в составе управления
«Волгострой» был создан отдел подготовки зоны затопления (ОПЗЗ).
Подготовка этой зоны началась с обозначения на местности границ
затопления. Топографы ставили репера, которые указывали линию,
разделяющую сушу и воду. Вот с этих самых реперов и начались различные
разговоры и суждения.
Местные бородачи, прожившие долгую жизнь на Молого-Шекснинском
междуречье, видевшие буйные разливы рек в многоводные годы, а. особенно в
1926 году, сомневались, что плотины могут сдержать напор весенних вод.
Многие сулили катастрофу.
А время шло, и работы продолжались. С 1936 по 1940 годы в зоне
затопления было вырублено 11 миллионов кубометров строевого и товарного
леса. Из шести миллионов кубометров древесины были изготовлены плоты и
оставлены на месте с тем расчетом, что их можно будет буксировать судами
после наполнения водохранилища. Остальные пять миллионов кубометров
были вывезены сразу же после вырубки и пошли на нужды народного
хозяйства.
Особенно тщательно проводилась расчистка от леса и кустарников будущих судоходных трасс, а также мест лова рыбы.
Однако полная очистка ложа водохранилища в столь сжатые сроки оказалась
невозможной. После отборочной вырубки леса и кустарники занимали около
четверти площади, подлежащей затоплению. Кроме прямых убытков, это
сулило помехи для судоходства, рыбного хозяйства, работы
гидроэлектростанции. Сроки самоочищения водохранилища от затопленной на
корню древесины не были известны, так как подобный эксперимент
проводился впервые.
На левобережной пойме реки Мологи и ее притоках располагались самые северные по широте дубовые леса.
Они занимали площадь, равную двум тысячам гектаров. Дубы были срезаны
под корень и тракторами доставлены в район деревни Осмерицы. Часть
дубовой древесины была использована на различные нужды, в частности, для
некоторых узлов гидросооружений.
Его мысли прервала какая то пролетевшая птица. Саныч допив чай и доев
бутерброды, закурил. Перекурив и взяв запасной комплект батареек
двинулся дальше в поиски того далекого прошлого. Он пошел в том
направлении, где искал ранее. Пройдя заросли кустарника, он оказался на
вытянутой вдоль берега поляне. Земля, как и в пролеске, была черна от
нескольких столетий ее возделывания и находки сразу пошли одна за
другой, но он чувствовал, что где-то лежит что-то более интересное и
ждет его. Солнце пошло на закат, проходив несколько часов, куртка и
штаны Саныча потяжелели от выкопанных раритетов прошлого. Разнообразие
было полным, как в монетах, так и в металлопластике, но из находок этого
дня больше всего его порадовала медная прорезная иконка Георгия
Победоносца и трех створчатый складень Николая Чудотворца с избранными
Святыми в отличном состоянии.
Придя на место стоянки, высыпав и пересчитав монеты, их оказалось 235
штук разных номиналов и царей, что для этого места он посчитал просто
великолепным, он нигде столько за один день не нашел. Редких, на первый
взгляд он не нашел, но все покажет чистка. Находки, находками, а ужин по
расписанию, да и надо было готовиться к ночлегу и приготовить что-то
более существенное поесть. Бессонная ночь, давала о себе знать, и надо
было, как следует отдохнуть к следующему поисковому дню. Пока варилась
еда, Саныч четкими и отточенными движениями с большим опытом походной
жизни быстро поставил палатку, расстелил коврик и спальник. Закинул в
палатку лишние вещи, чтобы не замокли от сырости, и удовлетворенный
собой пошел готовить еду дальше. Доварив, он приступил к вечерней
трапезе. Еда казалась вкуснее, чем домашняя, а чай в особенности. Во
время поисков Саныч приметил росшие по берегу реки кусты дикой смородины
и почки уже у них распустились и появились нежные и бархатистые молодые
листочки, вот их он собрал и кинул в кипяток с заваркой. Чай получился
душистый, лесной и так его было приятно пить под заходящее солнышко на
противоположном берегу, над полоской дальнего от него леса.
Попив чаю и покурив, он проверил надежно ли закреплена лодка и убрав
аппарат и фискарь завалился в палатку. Откинув полог палатки, он
продолжил созерцать закат, и он вспомнил как в детстве, а потом будучи и
взрослым, в пионерских лагерях, с начало пионером, а потом и вожатым
встречал рассветы и провожал закаты с пионерскими кострами и песнями. Он
не жалел о тех временах, наши дети теперь этого не замечают, у них на
уме только компьютеры и всякая ерунда, хотя Саныч старается привить
любовь к природе и к прекрасному своим сорванцам. Глаза стали смыкаться и
Саныч закрыл палатку, сняв одежду и натянув на себя спальник, прикоснув
голову к импровизированной подушки он уснул моментально сном
праведника, вот что значит свежий воздух, хотя дома он бы еще ворочался
часа полтора, прежде чем уснуть.

Продолжение следует.

В нашем мире есть много непознанного… Это – аксиома. Мы не можем рассуждать о том, чего не ощущали, не видели, не фиксировали приборами — хотя бы по той простой причине, что нет критериев для утверждения: может это быть, или этого не может быть НИКОГДА. В нашем, казалось бы, вдоль и поперек изученном и исхоженном мире существует масса явлений, объяснения которым ныне действующая наука дать просто не в состоянии. И тупо утверждать, что такого не может быть, потому что такого не может быть никогда — по крайней мере, несколько самонадеянно. Ведь раньше так же утверждали, что электрического тока нет… пока Андре Мари Ампер не доказал экспериментально противоположное. Поэтому — давайте считать : то, чего мы пока не можем сформулировать путём строгих математических и физических символов — всего лишь неоткрытые, неведомые науке истины. 
 Я достаточно долгое время оставался сугубым материалистом, не верил в «потусторонние силы», мистику непознанного, и т.д… Но- моё увлечение военной археологией заставило взглянуть по-новому на многие, казалось бы, прописные истины. Итак… Впервые я столкнулся с тем,о чем хочу рассказать, в 90-е годы прошлого века. Однажды, в 90-е годы прошлого века, в лесу, недалеко от станции Мга, а если быть точнее- на 11-ом километре отводной железной дороги от Мги до станции Невдубстрой ( ветка идёт по садоводствам, проходя такие станции, как Грибное, 6-ой километр, 11-ый километр) – я нашёл на лесной полянке старую немецкую каску (на фото именно она, в исходном состоянии).

Для тех, кто не знает: в 1941-43 годах здесь, на левом берегу Невы, стояли немецко-фашистские войска, сдавливающие в смертельных объятиях блокады мой родной город- Ленинград. Фашисты обустраивались с возможным в тех условиях (болотисто-лесистая местность) комфортом: разветвленная система ходов сообщений, блиндажи, хорошо оборудованные огневые точки, командные и наблюдательные пункты… Поляна была изрыта оплывшими, но хорошо различимыми на местности окопами, виднелись зияющие провалы былых блиндажей. Вот недалеко от бруствера одного из таких блиндажей я и откопал эту каску. 
Простреленная во многих местах, ржавая, утратившая первоначальный окрас и детали, каска, тем не менее, сохранила кожаный подшлемник и систему его крепления. Это была первая из найденных мной немецких касок. Естественно, я забрал ее с собой. Подшлемник, не считая пулевых отверстий, на удивление хорошо сохранился. У меня возникла мысль- восстановить каску в оригинале, не исключая и подшлемника. Разобрать систему креплений, вымочить подшлемник в дубильном растворе, размять и пропитать его сохраняющими веществами, и снова собрать немецкий шлем, предварительно заварив дырки от пуль, зашлифовав его, и окрасив в цвет «фельдграу». В общем, каска перекочевала ко мне домой. Дома я снял подшлемник с креплений. Бурые пятна на нём не ассоциировались в тот момент с кровью погибшего немецкого солдата. Я расправил подшлемник на столе, прижал его плотно для выравнивания книгами, и лёг спать… 
 Ночью мне плохо спалось. Где-то в середине ночи (хотя- сейчас не могу утверждать, ощущения времени размылись и стали зыбкими на тот момент)- я почувствовал, что в комнате стало очень холодно. Не спасало плотное ватное одеяло. Холод был всюду, он присутствовал сам по себе, спасения от него не было… Я не спал… или спал, но в то же время бодрствовал, сложно передать ощущения- это как в кошмарном сне, когда на тебя мчится нечто ужасное- а ты не можешь предпринять простейших действий- например, проснуться, чтобы избавиться от кошмара… На фоне светлого в ночи окна появился силуэт человека. Он приближался, беззвучно и неотвратимо, к моей кровати. Я наблюдал это приближение, находясь как бы «за кадром» происходящего, но в то же время- являясь участником происходящего действа, правда – без права и возможности вмешаться в происходящее. Помню чётко очерченные плечи, на которых угадывались небольшие погоны, узкую талию, явно перехваченную ремнем. В моем мозгу зазвучали слова- я не знаю немецкий язык, но фразы складывались в предложения, и смысл проникал в сознание, сложно объяснить – но я понимал, что мне хочет сказать призрак: «…очень холодно… голова мерзнет и болит…. Пули пробили череп… мне плохо и холодно, отдай каску…) Дальше было

ощущение сдавливания в горле, ощущение холодных твёрдых пальцев на шее…

Очнулся я утром, гораздо позже обычного времени пробуждения. Ощущая разбитость во всем теле, и прекрасно (что удивительно!) помня ночной кошмар, я пошел в ванную, совершить утренний туалет… В зеркале я увидел свою шею… на ней явно отпечатались следы ПАЛЬЦЕВ! Красные отпечатки охватывали всю переднюю часть, помню прекрасно, что отпечаток большого пальца левой руки под моей правой скулой уже начал приобретать синюшный оттенок… Мне реально стало страшно. Я не психически неуравновешенный человек, по роду службы в рядах Советской Армии неоднократно проходил психологические тесты, необходимые для службы в РВСН, имею все необходимые допуски и подтверждения пригодности, так что верить в своё внезапное психоумопомешательство оснований, честное слово, не нахожу. Но… Здесь я явно столкнулся с НЕПОЗНАННЫМ. Совершенно разбитый, под впечатлением произошедшего, я забрал со стола подшлемник со следами крови погибшего немецкого солдата. Хотя на грядущий день имелись определенные планы- я поехал на место находки каски, и захоронил подшлемник, прочитав единственную известную мне молитву- «Отче наш…» . Больше меня не преследовал солдат ушедшей войны, а следы на горле прошли, как и положено синякам, через некоторое время…  Таков был мой первый опыт знакомства с потусторонним. Естественно, с тех пор мне стали очень интересны все случаи, аналогичные моему. Недалеко от места находки каски есть садоводств «Одиннадцатый километр». Садовые домики и участки, полученные садоводами в 60-е годы прошлого века, расположены как раз на местах былых позиций немецких минометчиков и артиллеристов времен войны. А в период прорыва блокады (1943 год) по этим местам прокатилась железная лавина советских войск, рвущих железные тиски фашистского кольца. Участки, полученные простыми советскими рабочими, представляли из себя изрытую траншеями, напичканную безобидными железными осколками, и совсем не безобидными неразорвавшимися взрывоопасными предметами землю- место былых боёв. Обо всем этом мне рассказала жительница здешних мест, Анна Максимовна Лях- ее ныне покойный муж получил здесь участок ( 6 соток, конечно же!) в 1958 году, как ударник строительства домов на Московском проспекте Ленинграда- помните эти помпезные «сталинские» здания, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО украшающие наш город с тех времён. Так вот… Анна Максимовна рассказывала мне, что участки, полученные в виде поощрения от Ленгорисполкома, предварительно – до устройства огородов и прочих парников- нужно было освобождать от «эха войны»… 

Привожу рассказ Анны Максимовны, одной из жительниц тех садвых участков:  -Стали мы взрыхлять почву на участке, а какая там почва- торф один, болото же вокруг, кислотность ужасная, нужно песку везти, да земли, да дело не в этом… Дед на свалку увозил каждый Божий день по три-четыре тачки каких-то железок военных – патроны, снаряды, или как там их, пустые обоймы ( внесу ясность- магазины и прочие вещи Анна Максимовна называет «обоймами»), в общем- железа было – больше, чем земли… А раз откопал дед сапог. Хороший сапог, на левую ногу, как раз у него ботинок порвался левый- совсем нитки сгнили, вот, кричит, бабка, нашёл сапог яловый, как раз на левую ногу, и по размеру, вроде, подходит, сейчас мерить будем!… очистили мы сапог от глины, а он плотно наьит чем-то, стали дальше расчищать- Матерь Божья, там нога человеческая, а в болоте- даже ткани мягкие сохранились, так и отвезли этот сапог на свалку, куда всё свозили- и железки эти военные, и снаряды, и мины неразорвавшиеся… 

— А были ли какие нибудь случаи из разряда мистических, Анна Максимовна? -Как не быть! Вот откопал наш сосед на огороде череп … Ну, откопал и откопал,подумаешь- мало ли черепов-то вокруг? Навесил он, значит, череп-то , на столб у ворот- пусть, значит, нечистую силу отгоняет. Да только не стало с тех пор покоя соседу. Все спать ложатся- а емувсё гармошка слышится, всё разные песни- «Вот кто-то с горочки спустился…»… ну и так далее… Всё песни 30-х годов… Вот ему и сказал Семён Васильевич наш, Царство ему небесное, председатель садоводства: «Ты, говорит, Николай, гармониста на ворота повесил. Похорони его, как положено- и не будет тебе тревоги!» Послушал Иван мудрого чеовека, череп закопал, и с тех пор не играла уже гармонь на его памяти. .

Есть в Новгородской области известная всем поисковикам и «чёрным следопытам» местность, называемая в их среде Долина Смерти. Если по пути из Петербурга в Великий Новгород припарковать машину в одном из маленьких населенных пунктов Подберезье, Мясной Бор, Мостки, Спасская Полисть, и пройти от трассы влево, перейдя одноколейную железную дорогу как раз и попадешь в Долину Смерти. В этих местах летом 1942 года практически полностью погибла 2-я ударная армия Волховского фронта, на которую Ставка возлагала особые надежды по прорыву блокады Ленинграда. Армия была полностью разгромлена, а ее командование во главе с генерал-лейтенантом Власовым оказалось в плену. По некоторым данным, на квадратный метр обширных просторов Долины Смерти приходится один погибший боец… Каждый год, 9 мая, местный поисковой отряд «Долина» хоронит на кладбище в Мясном Бору (название-то какое!) найденные останки не менее чем сотни павших бойцов. Но все равно – до сих пор многие тысячи безвестных павших – советских и немецких войнов- не захоронены, останки бойцов разбросаны по обширной территории. Имеются сведения, что в первые послевоенные годы, после поверхностного разминирования местности, почву вместе с останками распахали, и посадили здесь хвойно-лиственный лес. Думаю, эти сведения небезосновательны, так как деревья за железной дорогой – примерно одного возраста- где-то около пятидесяти лет. 

Много мистических историй ходит об этих местах. Всемирнная организация исследователей неведомых явлений официально относит Долину Смерти к аномальным местам планеты, где зарегистрированы хрономиражи – видения прошлого, неожиданно предстающие перед нашими современниками. Не буду сейчас говорить о том, чего сам не видел, расскажу лишь о тех событиях, свидетелем которым довелось быть мне лично. 

У меня есть приятель, помешанный на военной археологии- раскопках по местам былых боёв. Буду называть его так, как он известен в определенных кругах- Роммель. Роммель живет в Великом Новгороде, и, естественно, вдоль и поперек знает Долину Смерти. Бывает тут и летом, и зимой, и весною, и осенью, может неделями в палатке жить около перспективных с точки зрения раскопок мест. Однажды в мае Роммель пригласил меня на «экскурсию» по местам боёв. Мы оставили машины в Мясном Бору, и пешком отправились в Долину. Хочу описать свои ощущения… Вот мы перешли железную дорогу, и стали углубляться в лес. Лес здесь- какой-то не такой, как везде. Сначала было непонятно, потом- уяснил: тишина, мистическая тишина, не слышно пения птиц, не шмыгают под ногами ящерки, мышки, только иногда проскачет равнодушная лягушка. Около полотна железной дороги- место гибели советского эшелона с боеприпасами. В лужах ржавой воды видны разорванные в адском пламени гильзы трёхлинейных винтовок, расплавленные пули. Слой металла достигает в глубину полуметра. Дальше в лес углубляемся по дороге с глубокими колеями, прокатанной гусеничными вездеходами поискового отряда «Долина». Здесь не проехать даже на навороченном внедорожнике. Когда было пройдено километров семь- я обратил внимание на интересное явление: при полном, совершеннейшем безветрии- группа деревьев метрах в тридцати от нас вдруг зашаталась, как от внезапно налетевшего шквала. Деревья сцеплялись ветвями, и раздавался жутковатый скрип, как стоны неупокоенных душ. А потом так же внезапно одно из деревьев упало поперек колеи… -«Так бывает тут» — сказал Роммель, и я не стал уточнять… 

 Мы расположились на возвышенной полянке посреди болота, вокруг угадывались контуры окопов и провалившихся блиндажей. Это, как сказал Роммель, была немецкая минометная позиция. Предварительно прозвонив металлоискателем землю, и выкинув в болото пару ржавых патронов, развели костер, поставили палатку. Остаток дня ходили по позициям с металлоискателями, периодически натыкаясь то на ржавую негодную каску, то на немецкую карбидную лампу, и тому подобные предметы окопного быта. Удивили находки тюбиков с остатками зубной пасты, и надписью- Blend-a-med», вот она, связь времен… Все время не покидало ощущение ВЗГЛЯДА в спину, временами очень явственно чувствовалось присутствие кого-то ещё… Когда стемнело- поужинали, и собрались спать. Поскольку находились на болоте, среди влажного мха- костер решили не гасить, положили по бокам два обрезка бревна, чтобы тлел всю ночь, забрались в палатку и уснули. Под утро я проснулся от того, что по полотнищу палатки барабанил ливень. Дождевые струи били ожесточенно и бурно, хорошо, что водостойкий материал не пропускал дождь, брезент бы уже давно промок. Заснуть не удавалось, было прохладно, и я досадовал, что теперь придется искать сухие дрова и по новой разводить костер. Дождь прекратился часа через полтора. Я немедленно вылез из палатки. Уже рассвело, и был прекрасно виден наш спокойно горящий костер, сухие дрова, собранные вечером. Наша палатка, и почва в радиусе примерно полутора-двух метров от палатки была абсолютно мокрая, капли дождя блестели на хвое и полотнище. А вокруг- всё было абсолютно сухим. Проливной дождь шёл этой ночью локально- только над нашей палаткой. Проснувшегося же чуть позже Роммеля этот случай совершенно не удивил. Он видал и не Возможно, во всём вышеперечисленном и нет ничего «из ряда вон», но — все эти вещи происходили со мной, я был их участником, и как-то причислить их к обыденному и заурядному не могу. Много рассказов о паранормальном я слышал от Роммеля, многие вещи происходили с его участием. Роммель- абсолютно адекватный человек, служил в армии, совершенно не употребляет ни алкоголя, ни- упаси Боже!- наркотиков. Но о том, что рассказывал Роммель, я поведаю позже.