Рассказы про вьетнамскую войну

Вьетнамская война затронула миллионы жизней. В этих личных эссе от людей, которые принимали участие во Вьетнамской войне, содержатся уроки о том, что произошло, что это значило тогда и что мы можем извлечь из этого сейчас.

Фил Джоя

«Давным-давно и очень далеко мы вели войну, в которой погибло более 58 000 американцев и сотни тысяч были ранены. Война означала смерть примерно 3 миллионов вьетнамцев на севере и юге. Боевые действия тянулись почти десять лет, поляризуя американский народ, разделяя страну и создавая недоверие к нашему правительству, которое остается с нами и сегодня.

Нам сказали, что наша миссия – не допустить падения Южного Вьетнама до коммунизма. Очень высокомерно. Но люди, которыми я командовал, будучи молодым командиром взвода пехоты, а позже командиром роты, не сражались за эту миссию. В основном призывники, они были отличными солдатами. Я понял, что они сражаются друг за друга — просто чтобы пережить год в стране и вернуться домой.

Для меня армия была второй семьей. Во Вьетнаме кодовое слово для пехотных рот нашей дивизии было “семья”. Моя рота исчезала в джунглях, двигаясь бесшумно и неделями оставаясь в поле. Мы все ели один и тот же паек и терпели одну и ту же жару, влажность, москитов, пиявок, кожную сыпь, зуд в джунглях. Мы были похожи на вьючных животных, перевозящих свыше 60 кг снаряжения, воды, боеприпасов и даже больше для радистов, пулеметчиков. На меня произвело впечатление то, как люди выдержали все это, особенно призывники, откликнувшиеся на призыв.

Я многое узнал о лидерстве. Однажды старший офицер посоветовал мне “не слишком беспокоиться о своих людях”. Невероятный. Я всегда беспокоился о безопасности своих людей. Хотя моя кампания потеряла очень мало людей, я отчетливо помню каждую из этих смертей. Все они были хорошими людьми.

Во время обеих моих боевых вылазок – в 1968 году в Хуэ и в 1969-1970 годах в тропических лесах вдоль камбоджийской границы – мы сражались с солдатами Северо-вьетнамской армии. Они были хорошей легкой пехотой; я уважал их решимость и способности. Но они были врагами; наша задача – убить или захватить их. Хотя мы вели войну на истощение, на самом деле мы боролись с рождаемостью врага. Он был готов и полон решимости продолжать сражаться до тех пор, пока у него будет достаточно людей для отправки на юг.

С точки зрения стратегии, это была война из “Алисы в Стране Чудес”.- Тропа Хо Ши Мина, главная линия снабжения и путь проникновения противника, проходила через Камбоджу и Лаос. Однако до мая 1970 года обе эти страны были недоступны для сухопутных войск США. Мы беспрерывно бомбили тропу, но способность противника перемещать войска и технику на юг, казалось, никогда не ослабевала. Мы никогда не вторгались в Северный Вьетнам. Как показал тет-а-тет в 68-м, противник мог контролировать темп войны, когда хотел. Мы, с другой стороны, будем использовать односторонне объявленные периоды “перемирия” и прекратим бомбардировки, чтобы сигнализировать о чем — то, что никогда не было четко определено-о готовности говорить, Я полагаю, которую враг игнорировал.

Были бы США готовы ввести и поддерживать американские войска в Южном Вьетнаме бесконечно долго? Тоже маловероятно. Мы ничего не извлекли из этого опыта, который оставил такой неизгладимый след в нашей национальной души? История-суровый учитель; легких ответов все еще нет». Фил Джоя поступил в армию после окончания Виргинского Военного института в 1967 году. Он оставил военную службу в 1977 году и позже был мэром в корте Мадера, Калифорния., и работал в индустрии технологий.

Хэл Кушнер

«Когда в августе 1967 года я отправился во Вьетнам, я был молодым армейским врачом, пять лет женатым, с трехлетней дочерью, только что выучившейся ходить на горшок, и еще одним ребенком, который должен был родиться в апреле следующего года. Когда я вернулся из Вьетнама в конце марта 1973 года, я впервые увидел своего 5-летнего сына, а моя дочь была в пятом классе. Тем временем мы высадились на Луне; существовала женская свобода, Никсон уехал в Китай; Мартин Лютер Кинг-младший и Роберт Кеннеди были убиты. Я был единственным врачом, захваченным в плен в 10-летней войне во Вьетнаме. Я вернулся из мертвых.

Мы, пленники, пережили невыразимый ужас, жестокость и лишения, Мы видели и переживали то, чего не должен был видеть ни один человек. Наша смертность была почти на 50% выше, чем в тюрьмах времен жестокой Гражданской войны в Андерсон вилле или Эльмире столетием ранее. Я баюкал на руках 10 умирающих, когда они испускали последний вздох и говорили о доме и семье; затем мы хоронили их в грубых могилах, отмеченных камнями и бамбуком, и восхваляли их словами солнечного света и надежды, страны и семьи. Надгробные речи, конечно, были посвящены выжившим, как и всегда.

Четвертого июля пять лет подряд мы пели патриотические песни, но очень тихо, чтобы наши тюремщики не слышали запретных слов, и плакали. У одного из нас был требник, выданный морской пехотой, наша единственная книга, но наши захватчики вырвали страницы с американским флагом и звездно-полосатым знаменем.

Когда мой самолет разбился в ноябре. Я столкнулся с одной планетой и вернулся на другую. Вьетнамская война, унесшая пятую часть жертв Второй мировой войны, но продлившаяся втрое дольше, изменила страну не меньше, чем величайший катаклизм в мировой истории. Это навсегда изменило наше отношение к правительству и к самим себе. Страна утратила невинность — и на время уверенность в себе.

Эта война, которая так сильно повлияла на мою жизнь, сегодня-смутное воспоминание. На этой стене 58 000 имен, и это всего лишь несколько страниц в учебнике истории средней школы.

Я потрясен тем, как мало наши молодые люди знают о Вьетнаме и как неправильно его понимают другие. Война во Вьетнаме для них так же далека, как война 1812 года. Теперь, более 40 лет спустя, мы должны попытаться понять. Хал Кушнер пошел в армию и служил летным хирургом во Вьетнаме. В 1967 году он был захвачен в плен и провел почти шесть лет там. Он живет в Дейтона-Бич, штат Флорида.

Мэй Эллиот

«Пережив войну и увидев, что она сделала с моей семьей и миллионами вьетнамцев, я чувствую благодарность за мир и стабильность, которыми я сейчас наслаждаюсь в Соединенных Штатах. Во Вьетнаме мы с семьей испытали на себе, каково это-быть пойманным в бомбежках и боях, и каково это-бежать из дома и жить в качестве беженцев.

Во время Второй мировой войны, в моем детстве, мы жались в укрытиях, когда самолеты союзников, нацеленные на японские позиции, бомбили город на Севере, где мы жили. В 1946 году, когда французские войска вернулись, чтобы попытаться отобрать Вьетнам у правительства Хо Ши Мина, французские солдаты, атаковавшие деревню, где мы укрывались, почти казнили моего отца (который ранее работал на французские колониальные власти). В 1954 году, опасаясь репрессий со стороны коммунистов, готовящихся войти в Ханой, мы бежали в Сайгон в одной одежде.

В 1955 году мы снова бежали, когда оказались втянутыми в бои между армией президента Нго Динь Дьема и вооруженной группировкой, которую он пытался ликвидировать, оставив позади наш дом, который должен был сгореть дотла во время нападения. В апреле 1975 года американские вертолеты в последний момент вывезли мою семью из Сайгона, когда неподалеку взорвались коммунистические ракеты. Страх, который мы испытывали, бледнел по сравнению с ужасом, который испытывали вьетнамцы в сельской местности Южного Вьетнама, когда бомбы и артиллерийские снаряды падали на их деревни, или когда американские и южновьетнамские солдаты проносились через их деревни; или с ужасом, который испытывали мои родственники в Северном Вьетнаме, когда американские B-52 бомбили в декабре 1972 года.

Будучи беженцами, мы могли найти приют и поддержку у друзей и родственников из среднего класса, в то время как обездоленные крестьяне вынуждены были переселяться в убогие лагеря и зависеть от скудных подачек и помощи правительства в Сайгоне. Но мы обнаружили, как и они, что потеря всего психологически мучительна, и что выживание и восстановление требуют силы духа.

Только те, кто познал войну, могут по-настоящему ценить мир. Я одна из этих людей».
Мэй Эллиот родилась во Вьетнаме и провела детство в Ханое, где ее отец был высокопоставленным чиновником при французском колониальном режиме. Ее семья разделилась, когда ее старшая сестра присоединилась к сопротивлению Вьетнама против французского правления. В 1954 году ее семья бежала в Сайгон. Она замужем за американским политологом Дэвидом Эллиотом. Они живут в Южной Калифорнии.

11 апреля исполнилось 40 лет культовому фильму «Апокалипсис сегодня», так что он вновь вышел в прокат. Прекрасный повод вспомнить о Вьетнамской войне. Тема кажется избитой, но в ней осталось множество по-настоящему диких вещей. К примеру, слово «фраг» идет со времен Вьетнамской и обозначало убийство своего же офицера; бойцы отряда «Тигр» отрезали врагам уши;а палач со знаменитой фотографии, запечатлевшей расстрел партизана, открыл пиццерию и спокойно доживал свои дни в Виргинии.

Собрали для вас 10 подобных фактов. Некоторые из них сами по себе достойны экранизации.

Слово «фраг» пошло со Вьетнамской войны и означало убийство собственного командира

Нынешние школьники, использующие слово «фраг», вряд ли догадываются, насколько дикая у него история. «Фраг» — сокращение от словосочетания «фрагментарная граната», и со временем так стали обозначать убийство собственного командира во время Вьетнамской.

Под самый конец войны в американской армии творилось черт знает что: дисциплина трещала по швам, многие солдаты употребляли наркотики, а в призывники попадали уже откровенные маргиналы. В этих условиях некоторые из рядовых шли на убийство особо надоевших командиров — просто подкидывали им в палатку ту самую фрагментарную гранату. Доказать, что это не дело рук вьетконговцев, было тяжело, а новый командир, зная о судьбе предыдущего, был как шелковый. Многие солдаты любили хвастаться тем, сколько «фрагов» у них на счету. Чаще всего это был пустой треп, но в одном только 1970 году зафиксирован 321 случай фрэггинга.

Палач со знаменитого фото «Казнь в Сайгоне» спокойно доживал свои дни в Виргинии и даже открыл пиццерию

Фотография «Казнь в Сайгоне» стала одним из самых известных символов Вьетнамской войны и ее жестокости. На ней запечатлен начальник полиции Южного Вьетнама (союзники США), расстреливающий вьетконговского партизана. Фото в свое время наделало много шума, было растиражировано по всему миру, а фотограф Эдди Адамс, сделавший его, выиграл Пулитцеровскую премию (впрочем, добровольно от нее отказавшись).

Тем удивительнее то, как сложилась судьба стрелявшего. Бригадный генерал Нгуен Нгок Лоан после войны иммигрировал в США и закончил свои дни, владея маленькой пиццерией в штате Виргиния. Единственное, что омрачило его старость — кто-то все же узнал правду и однажды исписал пиццерию словами: «Мы знаем кто ты!». Сам Эдди Адамс впоследствии изменил свое мнение о происходившем и извинился перед Лоаном, заявив, что своей фотографией незаслуженно очернил его.

Один из героев Вьетнамской признался, что совершил подвиг абсолютно обдолбанным

Сержант Питер Лемон получил Медаль за отвагу, совершив поразительный подвиг. В 1970 году он служил помощником пулеметчика, охраняя базу в провинции Тай Тин.

Когда на базу напали, перебив множество американцев, Питер сдержал две волны наступления, отстреливаясь из гранатомета, пулеметов, а когда те вышли из строя, из личной винтовки. Он закидывал врага гранатами, был трижды ранен, вынес раненого товарища из-под огня и под конец побежал добивать врага в рукопашную.

Подвиг сержанта стал широко известен и был широко растиражирован в СМИ. Однако ударом по престижу армии стало признание Лемона: в момент нападения он и его товарищи выкурили такое количество каннабиса, что с трудом понимали происходящее. Сам Питер заявил журналистам, что считает Америку агрессором и добавил, что по его наблюдениям 90% всех американских рядовых во Вьетнаме курят марихуану.

Американские военные записывали «голоса призраков», чтобы напугать суеверных вьетконговцев

Один из способов психологической войны, который использовали американские военные — это «голоса призраков». Офицеры узнали о том, что согласно местным поверьям непохороненные солдаты будут вечно бродить по Земле, жутко завывая и утаскивая на тот свет всех, кто попадется.

Эти легенды было решено использовать самым странным образом: вокруг баз (а иногда и просто в определенных местах в джунглях) ставились колонки, играющие записи «призрачных и жутких звуков», многие из которых были просто взяты из хорроров. Операция получила название «Блуждающая душа».

• Знаменитая «Запись №10» — отличный образец дарк-эмбиента.

Часто использовалась буддийская похоронная музыка и записи на вьетнамском, на которых якобы умершие солдаты жутко завывали и рассказывая о том, что их соратников ждет неминуемая гибель. Прием, судя по всему, не возымел никакого эффекта. Но вклад американской армии в дарк-эмбиент сложно переоценить.

125 тысяч американских парней иммигрировали в Канаду, прячась от призыва. И половине там понравилось больше, чем дома

На протяжении Вьетнамской войны сотни тысяч парней призывного возраста косили всеми возможными способами. Самым безотказным способом оказалась иммиграция в Канаду — это близко, легко въехать, нет языкового барьера и Канада отказалась выдавать беглых призывников, хотя в США они считались преступниками.

Когда президент Картер объявил амнистию всем, кто сбежал от обязательной военной службы в другую страну, половина всех беглецов вернулась в первый же день. Кстати, одним из самых известных канадских уклонистов является отец киберпанка Уильям Гибсон. Правда, он домой возвращаться не пожелал — в Канаде ему понравилось гораздо больше, чем дома.

Американцы считали, что вьетконговцы боятся пикового туза 
Но для вьетнамцев это просто бессмыслица

Возможно, вы видели в фильмах о Вьетнамской (даже в документальных), как американские солдаты оставляют на телах убитых вьетконговцев туз пик — как своего рода фирменную метку. Этот обычай действительно имел место, но идет из-за курьезной ошибки. Однажды среди военных пошел слух о том, что вьетнамцы безумно боятся этой карты, считая ее символом смерти и дурным предзнаменованием.

Однако это просто байка, ничего подобного во вьетнамской культуре нет. Миф был настолько устойчивым, что американские производители карт присылали на войну целые ящики пиковых тузов.

Бойцы отряда «Тигр» отрезали врагам уши и делали из них ожерелья

Американский отряд специального назначения «Тигр» специализировался на борьбе с партизанами. В ход шли любые методы, даже самые грязные и жестокие. В 2003 году корреспондент Майкл Салла опубликовал ранее засекреченные данные времен Вьетнамской. Армия США провела собственные расследования военных преступлений отряда «Тигр» и пришла к выводу, что большая часть слухов о нем — правда.

Бойцы «Тигра» отрезали партизанам уши и делали из них ожерелья. Они пытали задержанных и уничтожали мирное население в целях устрашения. Местных жителей использовали для разминирования минных полей, заставляя бегать по ним под дулом автомата. Расследование Майкла Саллы привело к сильнейшему общественному резонансу, даже спустя столько десятилетий. Однако в итоге никто не был наказан: в заключениях трибунала речь шла об отряде в целом, конкретные имена так и не были названы.

Похожий пример кровожадности солдат приведен в автобиографической книге «Старики» Густава Хэсфорда, по которой сняли фильм «Цельнометаллическая оболочка». Там один из чернокожих бойцов родом из Нового Орлеана отрубал вьетконговцам стопы, считая, что так получает их силу.

Во время эвакуации американцы выбросили 47 миллионов долларов в море

После падения Сайгона в 1975 году, американские войска устроили крупномасштабную эвакуацию оставшихся сил и союзных вьетнамцев. Операция получила название «Порывистый ветер», и в ее ходе за сутки были эвакуированы 7 тысяч человек. Однако все проводилось в такой спешке, что места на палубе катастрофически не хватало. Беженцев в итоге предпочли вертолетам, которые сбрасывали с палубы, чтобы освободить место.

Кадры с выбрасыванием «Ирокезов» за борт авианосца стали самым известным символом поражения во Вьетнамской войне. Стоимость ушедших на дно машин оценивают в 10 миллионов долларов по курсу тех лет. С учетом инфляции и в пересчете на нынешние деньги это около 47 миллионов.

Агент «Оранж» вызвал мутации потомства не только у вьетнамцев, но и у американских солдат

Применение токсичного вещества с кодовым названием агент «оранж» — широко известный факт. В ходе операции Ranch Hand американские войска распылили над 10% всего Южного Вьетнама 77 миллионов литров гербицида, который должен был уничтожить джунгли, где прятались партизаны. Последствия для местных жителей были катастрофическими — 4 миллиона человек стали жертвами «оранжа». Три миллиона пострадали непосредственно от этого химического оружия, а еще миллион — от врожденных заболеваний.

Агент «оранж» несет ужасные последствия для потомства — вызывает деформации тела у плода. Но вот что известно гораздо меньше — так это то, что от токсина пострадали не только вьетнамцы, но и сотни тысяч американских военнослужащих. По статистике, дети ветеранов Вьетнама имеют в три раза больший шанс родиться с врожденными дефектами и заболеваниями.

Самая опасная специализация Вьетнамской войны — не морпехи или «тоннельные крысы», а вертолетная разведка

Фильмы о Вьетнамской дают крайне однобокое представление о войне: из-за них кажется, что нет ничего опаснее, чем быть морпехом и почти все они, рано или поздно, обречены на гибель. В действительности, смертность среди пехоты была не такой уж большой (по меркам конфликта, конечно). Всего во Вьетнаме отслужило 2 миллиона американцев, из них более 50 тысяч погибли и 300 тысяч были ранены.

Чуть менее морпехов известны «тоннельные крысы» — войска специального назначения, в обязанности которых входила зачистка подземных тоннелей Вьетконга. «Крысы» были вынуждены спускаться под землю в логово противника с одним лишь фонариком и пистолетом, минуя ловушки и мины и сталкиваясь с вооруженными врагами, скорпионами и змеями. Шансы стать мертвецом или калекой здесь были равны 33% — невероятно много по меркам Вьетнамской войны.

Однако больше всего потерь, судя по всему, терпели не морпехи и тоннельные бойцы, а пилоты разведывательных вертолетов. Особенно страдали легкие, похожие на стеклянный шар с пропеллером, машины H-13. Потери среди них были колоссальными. Военный вертолетчик Роберт Мейсон в автобиографическом романе «Цыпленок и ястреб» приводит такой пример: в служащей рядом с ним эскадрилье 1/9 14 из 20 пилотов вертолетов-разведчиков погибли меньше, чем за полгода.

Но удивительнее всего во Вьетнамской то, что самые известные «факты» о ее солдатах оказались мифами. 2/3 служивших американцев были добровольцами, и вернувшись домой они не стали психопатами и наркоманами. Статистика, наоборот, говорит о том, что количество самоубийц, безработных и наркозависимых среди них было меньше, чем среди тех, кто не служил.

Образ вьетконговского солдата тоже оказался мифом: большая их часть очутилась в джунглях впервые в жизни и была напугана не меньше американцев. И они тоже нередко страдали от ловушек, но уже оставленных союзниками США (в основном народом хмонг). Да и история о том, что американские солдаты предпочитали трофейные AK-47, работала и в обратную сторону — у самих вьетнамцев «Калашниковых» было не так много, так что они нередко брали трофейные M-16.

Война во Вьетнаме, которая окончилась 40 лет назад, явилась боевым крещением для подразделений SEAL (акроним sea, air, land — море, воздух, земля. Слово seal также переводится с английского как тюлень или морской котик), созданных при содействии президента США Джона Кеннеди. Несмотря на свою молодость, спецназ флота сыграл в этой войне заметную роль, успешно решая разнообразные разведывательные и диверсионные задачи.
Вьетконговцы называли котиков «солдатами с зелеными лицами».

Предлагаемый ниже материал подготовлен на основании воспоминаний ветеранов спецназа ВМС США капитанов 2 ранга Майка Уолша и Гранта Телфера.

МАЙК УОЛШ: «ВСЕ МЫ КОГДА-ТО ВЫШЛИ ИЗ МОРЯ»

Я поступил на флот в сентябре 1966 года после окончания средней школы. Я колебался между поступлением на службу в армейский спецназ или в спецназ флота. После долгих размышлений выбрал море, поскольку действовать в воде сложнее.
Для того чтобы стать «котиком», кандидат должен пройти основной курс обучения водолаза-подрывника, который длится почти шесть месяцев. Преодолевшим это испытание вручается значок, который условно называют «трайдент» (трезубец). На нем изображен орел, сжимающий в лапах якорь, пистолет и трезубец.

Я прошел 18-недельное обучение по программе UDT (underwater demolition training — подготовка водолаза-подрывника).
Это потребовало от нас неимоверных усилий. Курс включал в себя массу физических тренировок, многие из которых проходили на прибрежном песке.
Здесь изучали все — от вязки морских узлов до управления надувной лодкой, что совсем непросто. Ведь работая всемером веслами, нужно справиться с прибоем и высадиться на берег. Такая подготовка закаляет и многому учит. И прежде всего понимать, как надо действовать на море.

Это хорошая школа, которая очень быстро дает понять, кто чего стоит. Во время прохождения курса я весил 54 килограмма при росте 170 см. Тогда инструкторы смотрели на меня с недоумением: «Что эти брызги муравьиной мочи будут делать?» Они иногда пристально смотрели на меня во время занятий, но я им отвечал бешеным взглядом. Это единственная защита, которую я мог тогда применить.

А потом пришла «адова неделя», когда ты по-настоящему начинаешь себя жалеть и задумываться, верный ли выбор ты сделал, решив стать «морским котиком». Конечно, можно все бросить в любой момент, но лично я хотел преодолеть и этот труднейший этап, потому что внутренне был уверен, что, смалодушничав, совершу большую ошибку, о которой буду жалеть потом всю жизнь. Именно эта неделя стала по-настоящему судьбоносной для многих. Во время этого испытания ты спишь не более двух часов в сутки, поскольку сама программа нацелена на выявление запаса прочности людей, скрытых резервов их выносливости.

Адова неделя
Обычно испытание начиналось в воскресение ночью. А уже во вторник следовало испытание на полосе препятствий, где подрывают реальные заряды взрывчатки – это двухсотграммовые шашки ТНТ, которые имитируют огонь артиллерии или минометов. К этому времени курсанты уже довольно утомлены, и от взрывов начинает звенеть в ушах. А к вечеру вторника у многих начинаются галлюцинации, некоторые просто не в состоянии отличить явь от бреда. Все настолько устали, что порой даже могут вывалиться из лодки в море. Это может показаться странным, но люди от усталости засыпали даже в воде. Я видел, как некоторые засыпали во время преодоления вплавь длинной дистанции. Чтобы не случилась беда, нужно зорко следить за своим напарником во время плавания. Это входит в привычку. Как только вы видите, что ваш напарник, который должен плыть прямо, вдруг сворачивает в сторону, вы должны успеть его схватить и вернуть на заданный курс. Так формируется одно из главных правил «котиков» — никогда не бросать своего товарища.

Курс подготовки и «адова неделя» выявляют, есть ли в кандидате тот самый внутренний стержень. В дальнейшем новички развивают свои способности. Мне довелось повстречаться во время подготовки с лейтенантом Печачеком. Он был ранен во Вьетнаме, когда их взвод угодил в засаду. Ему снесло череп. Его товарищи собрали мозги с палубы и сложили обратно в черепную коробку, заклеив ее клейкой лентой. Они были уверены, что он мертв. Но он остался в живых…

Я проходил курс подготовки со своими товарищами, когда во время нашей «адовой недели» его привезли в инвалидной коляске в бассейн, где он проходил курс терапии плаванием. На него надели специальные резиновые круги для ног, шеи и рук. Он выглядел как горилла в этом снаряжении, но поплыл. В его глазах горел яростный огонь. Когда он проплывал мимо меня, мне показалось, что он приостановился, чтобы сойти с дистанции, но вместо этого он уставился на меня и гаркнул во все горло: «Хо-йа-а!» – и поплыл дальше. Он действовал как настоящий воин. Печачек был очень сильным человеком, и ничто не смогло сломить его дух. Эту встречу я запомнил навсегда.

По завершении обучения курсантов направляли в UDT (underwater demolition team) — в команды водолазов-подрывников или в команды недавно созданных SEAL. После этого следовал шестимесячный курс подготовки к действиям в пустыне. Здесь отрабатывалась усложненная программа действий пехотинцев, тактика действий малых групп, а также изучалось оружие. Его было очень много, настолько много, что я не припомню, что мне после этого когда-то довелось видеть больше.

Круг избранных
А потом я был направлен во Вьетнам, где к тому времени уже третий год шла война.
Некоторые говорят, что во Вьетнаме действовало 14 взводов, но я думаю, что их было не больше шести — около 350 человек. Правда, генерал Уильям Вестморелэнд, который был очень высокого мнения о «тюленях», хотел довести нашу численность до 500. Если бы это произошло, возможно, война пошла бы по-другому. А в наше время даже эти самые 350 человек никогда в полном составе не действовали на войне в интересах командования. Причина в том, что немало «тюленей» принимало участие в программе «Феникс», которую разработало и осуществляло ЦРУ. Начиная с 1963 года оно стало привлекать для проведения тайных операций подразделения SEAL. Суть операций сводилась к выявлению перемещений и расположения подразделений Вьетконга, обнаружению и захвату офицеров армии Северного Вьетнама путем выставления засад или проведением налетов. Следует отметить, что из-за плохого качества разведывательной информации о противнике, которую предоставляло ЦРУ, эти операции не имели широкого успеха. Намного успешнее действовали «морские котики», когда опирались на собственную информацию, которая была намного достовернее и более своевременной. «Тюлени», как и «зеленые береты», действовали вполне успешно, опираясь на собственную сеть осведомителей из числа местных жителей.

Никто не делал эту работу лучше нас. Сбором разведсведений занимались все взводы SEAL и разведывательные подразделения полиции Южного Вьетнама. Добытую и проанализированную информацию подразделения «котиков» реализовывали совместно с офицерами связи разведки флота, отвечавшими за соответствующий район.
Эта программа действительно работала. Сами вьетконговцы уже в конце войны, когда они в значительной степени контролировали ситуацию в Южном Вьетнаме, говорили: «Единственное, что действительно причиняет нам вред, это программа Феникс».

Тогда мне было всего 22 года, но я был советником, которому ЦРУ подчинило группу наемников из 105 человек. Многие называют программу «Феникс» программой убийства, но ЦРУ ее называло «Встречная террористическая программа», что более соответствовало действительности. Ведь мы не были нацелены именно на уничтожение выявленных руководителей Вьетконга. Прежде всего нас интересовало получение от них информации, но они не сдавались в плен. А мертвецы, как известно, неразговорчивы.

О противнике
У противника было очень много женщин. И я должен сказать, что сломить их было намного труднее, чем мужчин. Их дух был сильнее. Эту особенность женщин лидеры Вьетконга использовали в своих интересах. И мы знали, что в большей степени следует опасаться именно террористок.

Вьетконг имел очень эффективную и разветвленную инфраструктуру, которая, по сути, повторяла устройство их общества. Самая маленькая ячейка — семья. Группа семей — деревня, группа деревень — район, группа районов — область. Выстроив таким образом систему управления, Вьетконг быстро и эффективно принял под управление страну, когда правительство Южного Вьетнама пало. Поэтому самыми важными объектами программы «Феникс» были крупные руководители этой инфраструктуры. Нельзя сказать, что их уничтожение было простой задачей. Одному из офицеров «тюленей», которого уже нет в живых, удалось убить офицера центрального штаба Южного Вьетнама. Этот штаб руководил всей подпольной инфраструктурой и был довольно многочислен. Его защищали всеми силами и эвакуировали даже в Камбоджу, когда с нашей стороны возникала угроза.

Также нам удалось уничтожить трех офицеров регионального уровня, двое из них соответствовали двухзвездному генералу. Кроме того, удалось захватить их документацию, которая была сразу переправлена за границу.

Вьетнамские коммунисты вели строжайший учет, и документация у них была, хоть и рукописная, но весьма подробная и точная. Больше всего мне нравились их карты. В конце войны я даже перестал их сдавать в качестве трофея, настолько они были точны и подробны, что мы ими пользовались. На них были нанесены абсолютно все протоки и тропы, о которых мы даже не догадывались. Используя их карты, мы узнавали, где проходят их тайные тропы и связующие районы маршруты.

В рамках программы «Феникс»
Во время моей первой командировки у меня была стычка с генералом северовьетнамской армии. Я, конечно, тогда еще не знал, что он генерал, поскольку его деятельность раскрылась позже. Он готовил крупное наступление в 1969 году и носил с собой блокнот, в котором были записаны его должность, задачи, а также находилось охранное свидетельство для передвижения из Северного Вьетнама в дельту Меконга.

Тогда мы буквально натолкнулись на его командный пункт, и я в темноте сцепился с ним врукопашную. Он так двинул меня, что у меня искры из глаз посыпались. Это был удар, который у них считался смертельным. Он был крупный мужчина с телом боксера, очень сильный и очень хорошо тренированный. Настолько резкий, что я даже не заметил удара, кода он мне заехал в скулу. Странно, вместо того чтобы добить меня, он бросился бежать. Мы были одеты как вьетконговцы, в черную пижаму и коническую шляпу. Из-за моего роста он принял меня за одного из своих телохранителей. У меня был АК-47, я выпустил в него несколько очередей и попал шестью пулями.

28 февраля 1971 года я действовал со взводом Х-рей. Мы взяли с собой на выход перебежчика, которому я не доверял. Мы выдвигались в район на нашем катере. Перебежчик сидел на носу в качестве проводника. Мы таскали на себе килограммов по тридцать, но наш груз намок из-за дождя и прилипшей грязи и весил все 45. Лодка пыталась набрать скорость, но в это самое время мы угодили в засаду. Первую гранату В-40 они засадили нам в борт, а вторую выстрелили в крону дерева, и на нас обрушились осколки от взрыва. Взрыв был настолько мощный, что нескольким оторвало конечности. Переводчику-вьетнамцу оторвало обе ноги. Один из наших парней тоже лишился ноги. Основная масса осколков пришлась в перебежчика, и это спасло меня. Осколки зацепили лишь частично. Эд Джонс успел развернуть свой пулемет 50-го калибра и открыл огонь по противнику.

Я увидел раненого перебежчика, который лежал и улыбался, зная, что ему удалось завести нас в засаду. Я не выдержал и прикончил его своим ножом.
После этого случая я принял решение стать офицером. Я был старшиной 2-го класса и поступил в университет Южного Иллинойса, а спустя 8 лет мне было присвоено первое офицерское звание.

МЕСТЬ ОФИЦЕРА ТЕЛФЕРА

Грант Телфер стал офицером после окончания Военно-морской академии. Он родился в июле1941 года в Сиэтле, вырос в этом районе и поступил в Военно-морскую академию. Много бегал на лыжах, играл защитником в футбольной команде и был хорошим пловцом. В отличие от многих бойцов SEAL он не интересовался стрельбой или охотой, поскольку, учась в академии, испортил зрение — много читал по ночам с фонариком. С тех пор в темноте он вообще ничего не видел и стрелять без очков не мог. Тем не менее был направлен во Вьетнам, пройдя базовый курс подготовки «тюленей».
Далее мы приводим рассказ о последней операции его взвода, который основывается на его воспоминаниях.

Средь бела дня
Во второй половине 1970 года южновьетнамское правительство решило переселить жителей, которые проживали на полуострове Камау. Этот район терроризировали вьетконговцы. Взвод Телфера обеспечивал безопасность при переселении граждан Вьетнама в новый жилой комплекс вблизи Нам Кан. Вьетнамское правительство перемещало людей и их имущество днем. «Котики» вместе с армией Республики Вьетнам и местными силами самообороны предотвращали вмешательство повстанцев Вьетконга в процесс переселения жителей.

Обученным и подготовленным для проведения тайных операций боевым пловцам казалось, что, высаживаясь с вертолетов днем, они демаскировали свои действия. Телфер разделял эту озабоченность. Тем более что солдаты его взвода уже упаковали большую часть своих вещей для возвращения в Соединенные Штаты и, что называется, «легли на грунт», избегая участия в серьезных операциях. Максимум через неделю они надеялись быть дома.

Однако 28 января, встретив в ходе дневного патрулирования небольшие группы повстанцев, боевые пловцы разработали повседневные мероприятия по зачистке района. Вьетнамская администрация попросила американцев выделять больше патрульных команд для обеспечения безопасности в дневное время, и Телфер, несмотря на подготовку к замене, начал планировать действия своего взвода.

Подготовка к выходу
В тот же вечер Телфер отдал предварительные распоряжения своему взводу. Для проведения операции он отобрал пятерых бойцов и перечислил вооружение и технику, которые они должны были взять с собой. Моральный дух «тюленей» был высок, поскольку за все 58 операций, в которых им довелось принимать участие до этого, во взводе потерь не было. К слову, в период с 1965 по 1972 год подразделения SEAL во Вьетнаме потеряли всего 46 человек убитыми.

Около полудня Телфер отдал боевой приказ своей команде, состоявшей из пяти боевых пловцов. Он также пригласил на постановку задачи пилотов боевых вертолетов, в результате чего они получили четкие и исчерпывающие задачи и информацию о характере предстоящей операции.

Неудачный вылет
В 13.30 отделение из шести человек во главе с Телфером вылетело на борту вертолета с базы в Нам Кан. Для выполнения стоящей задачи командир мог привлечь и других бойцов взвода, но численность отделения в данном случае ограничивалась грузоподъемностью вертолета. Небо было ясным, и вертолет взял курс на северо-восток к месту десантирования, которое находилось примерно в 20 километрах от базы.

Примерно в одной миле от площадки приземления радист Арройо вдруг получил пулевое ранение.
У автоматчика Дональда Футрелла при себе была большая медицинская аптечка, и он вместе с Гарри Лоуренсом стал оказывать помощь раненому. Как выяснилось, радист получил два пулевых ранения от 7,62-мм автомата АК-47 в левое плечо. Вдвоем они стащили с Арройо жилет и рубашку и наложили повязку на раны. После того как первый шок прошел и боль начала усиливаться, они вкололи раненому морфин.
Одновременно Телфер приказал пилоту разворачивать вертолет и взять курс назад. Санитарная машина уже ожидала их прибытия на площадке Нам Кан.

Злость — плохой советчик
Бойцы были шокированы происшествием, поскольку это была первая потеря за шесть месяцев командировки. По их мнению, ранение радиста произошло каким-то сверхъестественным образом. Спецназовцы вместе с экипажем вертолета внимательно осмотрели весь вертолет и не смогли обнаружить ни единой пробоины. Тем не менее Арройо имел два пулевых ранения на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Вероятно, пули попали в открытую дверь.
Командира и подчиненных точили обида и разочарование, ведь до этого они воевали без потерь. К тому же они прекрасно понимали, что, если они не используют текущий момент, чтобы отомстить за своего товарища, они никогда за него не отомстят, ведь 30 января был их последний выход перед заменой. Поэтому месть должна была состояться сегодня. Именно эти эмоции, а не здравый смысл руководили командиром и солдатами взвода «Зулу», когда они повторно взлетели на вертолетах и взяли курс в район, где был ранен их товарищ.

Подготовка к повторному вылету
Совместно с экипажем вертолета они вычислили, что скорее всего огонь велся с плотины, которая была укрыта травой и деревьями.
Телфер приказал подготовить к вылету звено у вертолетов огневой поддержки «Seawolf», которыми командовал лейтенант Нельсон. Они получили задачу Телфера обработать огнем дамбу на всей ее протяженности с юга на север. Бойцы взвода «Зулу» должны были высадиться западнее, недалеко от другой дамбы, которая шла параллельно цели.

Потеря Арройо, который был радистом команды, создала проблемы в управлении командой и ее связи с центром. Кроме того, это несколько снизило и огневую мощь команды Телфера, поскольку Арройо был вооружен укороченным вариантом винтовки М-16 А1, на которой также был закреплен 40-мм подствольный гранатомет. Для того чтобы компенсировать эту потерю, Телфер попросил своего заместителя лейтенанта Томаса Ричардса (впоследствии Ричардс дослужился до звания контр-адмирала и возглавил силы специальных операций ВМС США. Он отвечал за все операции, которые проводились «тюленями» в различных уголках мира) заменить раненого радиста. Лейтенант, так же как и Арройо, работал на радиостанции модели PRC-77, кроме того, он был вооружен легким пулеметом «Stoner 63». Лейтенанта упрашивать не пришлось, поскольку он встречал вертолет с раненым на борту и все сам видел. Винтовку радиста взял командир.

Высадка
Взлетев во второй раз, отделение SEAL уже через 15 минут было у цели, зайдя на нее с юго-запада. В 14.30 вертолет высадил отделение во главе с Телфером на сухое рисовое поле в 250 метрах от интересовавшей их дамбы. В это время в воздухе их прикрывала пара вертолетов «Seawolf», готовая по запросу Телфера с земли обрушить на противника свой огонь. Высадка прошла спокойно, и Телфер решил выдвинуться со своими людьми в северо-восточном направлении. Они отошли всего около 50 метров от вертолета и попали под огонь из стрелкового оружия. Огонь велся с дамбы, которая была намечена в качестве цели десанта и находилась примерно в 150 метрах от американцев. Противник бил прицельно, и огонь его был довольно интенсивный, что создавало угрозу жизни американских солдат. Поскольку стреляли из автоматов Калашникова, можно было предположить, что «тюлени» столкнулись с главными силами Вьетконга либо с хорошо вооруженным местным подразделением повстанцев. В то же время Телфер не слышал пулеметов, что, в свою очередь, было хорошим признаком.

По радиостанции Телфер вызвал вертолеты и попросил их нанести мощный удар по дамбе, где засел противник. Получив команду, вертолетчики вволю порезвились, по очереди пройдя над дамбой и выложив на ее поверхность запас ракет. Кроме того, они обработали дамбу из скорострельных пулеметов. Штурмовой авиаудар был настолько мощным, что один из «тюленей» получил ранение в лицо. Его зацепило осколком от пущенных с вертолетов ракет либо куском пальмы, отлетевшим во время взрыва. Грохот выстрелов и взрывов, дым и пыль, вывороченные деревья, видимо, произвели на вьетконговцев сильное впечатление, и они прекратили огонь.

Достанем их, мистер Телфер
С борта вертолета Нельсон доложил Телферу, что на дамбе, на открытом месте лежат два неподвижных тела вьетконговцев, судя по всему, убитых. Также он сообщил, что видит рядом с телами их оружие и наблюдает минимум одного партизана, убегающего в северном направлении за пределами района. Этот доклад стал критической точкой в ходе проводимых действий. Телферу следовало принять принципиальное решение в сложившей ситуации. С одной стороны, его команда была обнаружена и обстреляна противником, поэтому, продолжая дальнейшие действия в этом районе, Телфер подвергал опасности свое отделение. В то же время информация о двух убитых вьетконговцах провоцировала его на дальнейшие действия. Ему хотелось лично убедиться в том, что двое бойцов противника уничтожены. Информация об убитых и отступающих вьетконговцах создавала иллюзию победы.

Поэтому Телфер приказал командиру звена вертолетов огневой поддержки отработать по противнику, который, как казалось, отошел на север. Далее он приказал своему патрулю двигаться на север вдоль дамбы, заросшей травой. Метрах в 50 восточнее он, как и надеялся, обнаружил оставленные позиции противника. Настроение бойцов было боевым, и это его удовлетворяло. Никто не ныл и не опасался идти дальше. Наоборот, Джеймс Роулэнд сказал: «Давайте пойдем и достанем их, мистер Телфер».

Патруль прошел на север вдоль плотины еще несколько метров, а затем повернул направо к другой плотине, которая шла на восток прямо к позициям Вьетконга, которые, очевидно, были пусты. Роулэнд вышел к соединяющей дамбе и медленно начал пересекать ее. Все было спокойно до тех пор, пока Оливер Хеддж, шедший в тыловом дозоре, не вышел на эту дамбу.

Засада
В это время Роулэнд был приблизительно в 20 метрах от дамбы, где засел противник. Телфер находился примерно в 6 метрах позади него и ничего не услышал — он только увидел, что Роулэнд внезапно упал в сухой рис. Пуля, которая срубила Роулэнда, прошла слева направо через его живот и вышла справа на спине, пробив блок пластичного взрывчатого вещества повышенной мощности C-4, которое он нес в рюкзаке. Когда он упал, ему в спину угодила еще одна пуля. Несмотря на тяжелое ранение Роулэнд был жив.

Остальные боевые пловцы находилась под плотным огнем бойцов Вьетконга, которые тоже были вооружены карабинами СКС и автоматами AK-47. Позиции противника были подготовлены в дамбе, которую по фронту перед патрулем скрывали трава и листва. И здесь Телфер совершил еще одну ошибку. Вместо того чтобы упасть на землю и открыть огонь по противнику, он инстинктивно рванул вперед, чтобы помочь Роулэнду. Но пройдя не более полутора метров, командир взвода также получил ранение. Пуля ударила слева, бросив Телфера на высохшие рисовые стебли рядом с Роулэндом.

Пуля калибра 7,62 миллиметра вошла в переднюю часть левого колена Телфера, сбив его с ног. Вместо того чтобы просто пробить колено, тяжелая пуля едва не убила Телфера, изменив направление движения на 90 градусов, и прошила левое бедро, попав ему в пах с левой стороны, где, изменив направление и пройдя через пах в правую ногу, застряла напротив бедренной артерии. Если бы пуля прошла еще полдюйма, Телфер бы умер. Удивительно, но он сначала практически не чувствовал боли. Лишь спустя несколько секунд обе его ноги начали цепенеть. Раненный в обе ноги и в нижнюю часть живота, он мог передать командование своему заместителю Ричардсу и заняться собой.

Однако Телфер заполз обратно вверх на дамбу, по которой он только что шел, чтобы определить местонахождение огневых точек противника и ответить на него огнем боевых пловцов. Поскольку Телфер возвратился на плотину, Ричардс по радиостанции вызывал транспортный вертолет для эвакуации раненых, который мог приземлиться позади них приблизительно в 80 метрах к западу. Площадкой эвакуации являлось обширное сухое рисовое поле, которое прикрывала большая дамба в задней части.

Обошли
Пули продолжали свистеть и шлепаться вокруг них. Когда пули начали вскапывать землю поблизости, оба офицера поняли, что теперь вьетконговцы вели огонь не только слева от дамбы, но также и справа. В результате «тюлени» остались без прикрытия, что поставило их в очень опасное положение. Лоуренс и Футрелл подобрались к Телферу, который приказал им оказать помощь Роулэнду. После этого Лоуренс начал бить из пулемета вдоль плотины в направлении на северо-восток, а в это время Футрелл оказывал первую помощь Телферу. Видя, где падали пули противника, Лоуренс начал бить в восточном и юго-восточном направлении. В это время Ричардс и Хейдж также вели огонь по противнику.

Несмотря на ранение, Телферу удалось выстрелить одну 40-миллиметровую гранату из подствольного гранатомета, а также расстрелять один магазин. Часы Телфера показывали 15.03, и он понял, что весь боевой контакт длился пока не более семи минут. Его мысли были заняты спасательной операцией. Несмотря на сложившуюся ситуацию, полученное им тяжелое ранение и вероятную гибель Роулэнда, он чувствовал, что ситуация пока находится под контролем. Но спустя несколько секунд она резко изменилась к худшему. Футрелл, опоясанный пулеметными лентами, отвернулся от Телфера и открыл огонь по противнику из своего пулемета, но в этот миг 7,62-мм пуля ударила и развернула его снова лицом к командиру. Пуля вошла слева в грудь, прошла в сантиметре от сердца и пробила левое легкое, а также грудные вены и артерии. Телфер, увидев это, несмотря на свои онемевшие ноги, пополз к пулеметчику. Впервые он испугался, что все его отделение может погибнуть.

Эвакуация
Спустя секунду Ричардс вскрикнул от боли — пуля пробила его правую руку. Это было уже четвертое ранение в отделении.
Под прикрытием Лоуренса и Хедджа раненым боевым пловцам удалось благополучно переползти на северную часть дамбы. Несмотря на то, что двое из них получили ранения от огня с этого направления, им казалось, что здесь они смогут укрыться в небольшой канаве. Действительно, огонь противника с южного направления был наиболее сильным и, как показалось, велся из небольшого домика, расположенного в ста мерах южнее.

Тяжело раненные Роулэнд, Телфер и Футрелл не могли самостоятельно заползти в безопасное место через большую дамбу в конце канавы, и тогда Ричардс, несмотря на раненую руку, перетащил каждого по очереди в укрытие. Транспортный вертолет приземлился в нескольких метрах от них. С помощью остальных солдат патруля боевые пловцы, преодолевая боль, добрались к нему. Пальцы рук и предплечья были в ожогах от накалившегося оружия. По мере движения к вертолету раны Телфера стали причинять ему неимоверную боль. Ожидавший вертолет получил несколько пробоин, пока принимал на борт всех членов патруля Телфера. Бой наконец был окончен.

«Адова неделя», спасшая жизнь
Четверо тяжело раненных, включая Арройо, эвакуировали в госпиталь ВВС в Японии. Находясь на больничной койке, они неоднократно обсуждали свой последний, едва не ставший для них смертельным, выход, определяя ключевые моменты тех событий. Анализируя ситуацию, они постоянно спрашивали себя, как им вообще удалось уцелеть в сложивших условиях. Все были согласны с тем, что на дамбу не надо было идти ни при каких обстоятельствах. Они также пришли к заключению, что выжить им удалось только благодаря интенсивной подготовке, которую они прошли. Они были обучены хладнокровно реагировать на различные изменения обстановки, включая ситуацию, в которую они попали 30 января. Особое внимание они обратили на этап подготовки SEAL, который называется «Адова неделя». Именно она помогла всем бойцам оставаться сплоченными и не поддаться панике в критической ситуации того боя.

Продолжение «деревенских танцев»
Описанные выше события имели продолжение днем 30 января 1971 года. Оставшееся светлое время вертолеты огневой поддержки обрабатывали позиции Вьетконга в районе утреннего боя. Также туда вышли вьетнамские и американские подразделения для прочесывания местности. Сопротивление Вьетконга было ожесточенным. Практически все вертолеты, вылетавшие в район для нанесения ударов, получили пробоины.
Спустя несколько дней агент сообщил, что в данном районе находилось подразделение Вьетконга численностью около 65 человек.

Эпилог
В 1970 году администрацией Ричарда Никсона был взят курс на постепенный выход из этой войны. Одной из программ была вьетнамизация конфликта, суть которой сводилась к все большему привлечению вьетнамцев для разрешения их внутреннего конфликта. Американские подразделения все меньше привлекались для ведения боевых действий. Последним погибшим в подразделениях «тюленей» в этой войне был лейтенант Мелвин Драй, который разбился, прыгнув из вертолета на воду с высоты около 10 метров, во время операции по освобождению пленных.

Вьетнамская война глазами победителей

***

«Не знаю, должен ли я об этом рассказывать, но дело в том, что однажды я своими руками убил нескольких пленных. В бункере… После того как убили моего друга. Я был сам не свой. Меня отправили на психиатрическое лечение. Сказали, что это просто усталость от боёв и шок от того, что друга убили на моих глазах. И что вообще такое случается довольно часто. (…)

Пленные стояли на коленях с руками, связанными за спиной. А мы их толкали. На руки опереться они не могли и легко падали. И так много раз. Во время допроса они стояли на коленях, и нередко – ну, вернее, мне случалось видеть, как их били кулаками и ногами. Мне сказали, что такое происходит ещё чаще после особо жестокого боя, где американцы понесли потери. Тогда тем, кто ведет допрос, не до нежностей, и это сказывается на методах допроса. (…)

Однако самое важное, что следует сказать по поводу центра дознания, это то, что в период, последовавший за первым наступлением во время Тэта (…) и майскими наступлениями, около или более 2 тысяч были казнены в центре. Несомненно, в порядке репрессалий или чтобы сохранить репутацию после потерь. Понесенных во время новогоднего наступления. (…)

А для маленьких детей у нас были синие таблетки, предназначенные для разогревания брикетов с питанием. Внешне они очень походили на конфеты. Если их зажечь, то пламени нет, но нагреваются они до очень высокой температуры. Так вот, мы их зажигали и бросали детям. Подбирая их, они обжигали руки… Мы все так делали, потому что после возвращения из Ке Сана, где полегло столько наших ребят, я видеть не мог вьетнамцев. Ну, как если бы я решил быть злым. Если на улице я встречал старика или старуху, я обязательно их обыскивал и бил прикладом или приказывал следовать дальше, или требовал предъявить документы, а тех, у кого документов не было, а не было их у многих, пристреливал».

+++

Вопрос: Давали ли вам когда-нибудь приказ не брать пленных?
Ответ: Да.
В. Кто вам его отдал?
О. Лейтенант. Командир бригады.
В. И не один раз?
О. Да.
В.И что произошло?
О. Мы не брали пленных.
В. Что вы этим хотите сказать?
О. мы убивали всех, кого захватывали.
В.Раненых?
О. И раненых тоже.
В. Вы их убивали?
О. Да.
В. Как вы их убивали?
О. Из пистолетов, М-16, пулеметов и закалывали штыками.
В. Даже лежащих раненых?
О. Да. И тех, кто не мог защищаться. Они уже ничем нам навредить не могли, да и вообще были мало на что способны.
В. Вы это видели своими глазами?
О. Я в этом участвовал.
В. Почему?
О. Знаете, наступает момент, когда становишься настоящим зверем и начинаешь действовать инстинктивно, не задумываясь над тем, что делаешь.
В. Сколько пленных и раненых вы убили? Можете назвать примерное число?
О. Собственноручно?
В. Да.
О. Я бы сказал, человек двести пятьдесят.
В. Значит, вы их убили сами?
О. Да.
В. А сколько людей убили при вас?
О. Ну, тысячи две или три.
В. В том числе раненых, которых приканчивали?
О. Да, раненых, а ещё гражданских, которых вообще убивали неизвестно зачем. Мужчин, женщин, детей, кого угодно.

+++

«Однажды патруль привел пленного. Он был ранен. Солдаты бросили его и сгрудились вокруг него. Сержант крикнул: «Ну, ребята, кому охота прибить косоглазого?». Пленный знал всего два слова по-английски – «Женевская конвенция» — и, не переставая, повторял их. Он был очень молод. Может, он и был вьетконговцем. Солдаты начали в него стрелять. Сначала целились рядом с ним. А затем стали попадать в ноги. Никому не хотелось его добить, но в конце концов кто-то это сделал».

+++

Вопрос: Сколько людей вы собрали?
Ответ: Человек сорок-пятьдесят. Их согнали в центр деревни – получилось что-то вроде островка в самой серёдке… И…
В. Каких людей: мужчин, женщин, детей?
О. да.
В. А младенцы среди них были?
О. И младенцы тоже. Всех согнали в кучу и заставили сесть на корточки. А потом пришел лейтенант Келли и сказал мне: «Вы ведь знаете, что нам надлежит сделать?» Я ответил: «Да», думая, что речь шла только об охране этих людей. Келли ушел, но. Вернувшись минут через пятнадцать, он спросил меня: «как? Вы их ещё не перебили?» Я ему ответил, что понял его неправильно и считал, что мне надлежало только обеспечить охрану пленных. А он мне сказал: «Вовсе нет! Я хочу, чтобы вы тут мне это все расчистили». Ну, и…
В. Келли обращался ко всем военнослужащим или только к вам?
О. Так получилось, что я стоял как раз напротив него. Но три или четыре человека вокруг меня тоже слышали, что он сказал. Келли отошёл на четыре-пять метров и начал стрелять. Он сказал мне: «Делайте, как я». Ну, и я и стал делать, как он, четыре магазина магазина расстрелял в толпу. (…)
В. Скольких человек вы убили в тот раз?
О. Стреляя из автомата, невозможно сказать… Стоишь и выпускаешь очереди в толпу, а уже скольких убиваешь, кто его знает. Все происходит слишком быстро. Ну, может, человек десять-пятнадцать (…)
В. А потом?
О. Мы стали собирать тех, кто был ещё жив, а их оказалось человек семь или восемь, чтобы столкнуть их в яму и бросить туда гранату. Тут кто-то вышел из оврага и сказал, чтобы мы туда отвели наших пленных. Когда мы подошли, там уже было 70-75 пленных. Мы добавили туда наших. Келли сказал мне: «Тут ещё для вас есть работа». Он подошел к пленным, стал их толкать и стрелять в них… Мы тоже стали стрелять, толкали и стреляли, пока никого не осталось в живых. Потом мы выпустили по этому месту ещё несколько автоматных очередей. Тогда…
В. Кто там был? Мужчины, женщины, дети?
О. Да.
В. Младенцы тоже?
О. Тоже. Мы сначала стреляли очередями, а потом кто-то сказал, что нужно перейти на одиночные выстрелы, чтобы экономить патроны. Ну, мы и стали чередовать одиночные выстрелы с очередями…
В. Почему вы действовали таким образом?
О. Как почему? У меня же был приказ, ну, а если честно, в тот момент мне казалось, что так и нужно действовать, потому что, как я уже говорил, среди погибших с нашей стороны было несколько моих приятелей и мой лучший друг тоже. Я от этого здорово переживал. Пока мы покончили с этим, я почувствовал себя лучше, но к концу дня происшедшее стало меня беспокоить.

+++

«Говорили об убийствах пленных, пытках, изнасилованиях. И у каждого были фотографии, запечатлевшие их самые ужасные деяния. Тем не менее реакция «новобранцев» была положительной: идея им явно нравилась, ведь в морскую пехоту идут только добровольцы. И им не терпелось отправиться во Вьетнам и применить на практике всё, чему их научили. Многие из них сами вызвались служить во Вьетнаме. Сержанты сделали такую службу привлекательной, играя на нездоровых побуждениях: «Ну и повезло же вам – сможете убивать»… и всё такое прочее».

+++

«Я много разговаривал с теми (…), кто вернулся из Вьетнама. И они мне рассказывали, как убивали людей просто из презрения. Ну, знаете, как это бывает: «Косоглазые и людьми-то считаться не могут. Прихлопнуть их – плевое дело». Один тип мне рассказывал, что их последним изобретением было разъезжать по дорогам на грузовике или джипе, соревнуясь, кто сколько настрелял вьетнамцев».

+++

«Некоторые районы регулярно подвергались бомбардировка и артиллерийским обстрелам, без оглядки на человеческие жизни, на население. Целые районы обозначались как вьетконговские. Однако их население состояло в основном из крестьян и рыбаков. Большинство из них политикой не занимались. Основной их заботой было добывание хлеба насущного. Многие были убиты, потому что оказались в неподходящем месте в неподходящий момент».

+++

Оригиналы цитат: Lane. M., Les soldats americains accusent, Paris, maspero, Cahiers libres, 1972
Перевод на русский язык из книги: Эрика Давида «Принципы права вооруженных конфликтов»

***

Из выступлений и показаний лейтенанта Келли
http://ir-ingr.livejournal.com/903622.html

Монолог полковника Курца
http://ir-ingr.livejournal.com/409312.html

Из книги «Сезон мачете» Жана Хацфельда. Свидетельства участников геноцида в Руанде
http://ir-ingr.livejournal.com/903205.html

Из рассказов и показаний французов, воевавших в Алжире
http://ir-ingr.livejournal.com/908435.html

Макс Хейстингс. Вьетнам. История трагедии. 1945–1975. М.: Альпина нон-фикшн, 2021. Перевод с английского Ирины Евстигнеевой. Содержание

Во Вьетнаме не было одной общей для всех войны — там шло полсотни разных «войн», на которых не только воевали, но и — девять из десяти военнослужащих не-пехотных частей — занимались другими делами. Однажды ротный командир Энди Финлейсон сделал выговор капралу инженерно-саперного подразделения, что его люди отказываются рыть окопы. «Мы не занимаемся таким дерьмом, — возразил капрал. — Это работа пехоты». Артиллеристы, кроме передовых наблюдателей, подвергались гораздо меньшему риску, чем пехотинцы. Капитан Чак Худ, 30-летний уроженец Вирджинии, командующий тяжелой батареей, столкнулся с тем, что, хотя его люди самоотверженно воевали в жару и дождь, в грязи и пыли, гигантские 175-мм орудия требовали замены ствола через каждые 300 выстрелов, — в остальное время главной проблемой была скука: «Я ломал голову, чем их занять, чтобы отвлечь внимание от местных деревень и выпивки».

Артиллеристы участвовали в боевых действиях всего один год, а большинство пехотных офицеров и того меньше — всего шесть месяцев, после чего переводились в спокойные места. Уэстморленд настаивал на более длительных сроках боевых командировок, но Белый дом был против. Такое ограничение позволяло смягчить политический эффект, но было пагубно в военном плане: в американских войсках было мало действительно опытных солдат за исключением немногих «бессрочников». Две трети военнослужащих, побывавших во Вьетнаме и получивших право называть себя военными ветеранами, а также носить медаль «За службу во Вьетнаме» и разглагольствовать о своем ПТСР (посттравматическом стрессовом расстройстве), подвергались не большему риску погибнуть на поле боя, чем риску умереть от «дерьмовой наркоты» или смертельной болезни.

Вспомогательный, технический и логистический персонал в большинстве своем служил на крупных базах; из вьетнамцев они сталкивались только с прачками и проститутками, а из всех тягот военной службы страдали разве что от вони авиационного керосина JP4 и писсуаров. Десантник Джин Вудли назвал бухту Камрань «самым большим сюрпризом в моей жизни. Там занимались серфингом. Ездили на больших машинах. Там было много красивых женщин в модной одежде и мужчин в костюмах. Я сказал себе: „Вот это да! Да тут куда лучше, чем дома!“» Флотский оператор РЛС Дуайт Браун был с ним согласен: «Бухта Камрань — это был рай как он есть. Будь у меня деньги, я бы остался там жить, это точно. Я чувствовал себя там королем». За время «военной службы» Браун потолстел на 20 кг на диете из лобстеров и стейков; бóльшую часть времени он проводил в вычислительном центре, монтируя музыкальные записи для капитана, который в качестве ответной услуги одалживал Дуайту свой джип. В предместьях Анкхе 1-я кавалерийская дивизия организовала собственный центр «отдыха и восстановления сил» под названием «Город грехов», где можно было купить пару с лишним литров настоящего британского джина Gilbey’s по $1,65 за бутылку и за $5–10 провести ночь с проституткой, прошедшей обследование в дивизионной медсанчасти.

Вот что рассказал чернокожий пехотинец Ричард Форд о еще одной базе: «Мне не верилось, что Нячанг находится во Вьетнаме. На базе были хорошие казармы, горячая вода, кондиционеры и столовые с тремя горячими блюдами на выбор. Это больше напоминало курорт… Все играли в футбол и в баскетбол. И все были белыми. Это возмутило меня больше всего. Все эти белые парни отсиживались в тылу». «Зеленые береты», базировавшиеся на острове Фукуок у дельты Меконга, катались на водных лыжах и занимались серфингом в лазурной бухте. Один западный путешественник, посетивший это место, писал: «[Вьетнамским] детям нравилось плескаться на мелководье и глазеть на белокурых гигантов, которые проносятся мимо них по волнам, держась за привязанную к катеру веревку. Но старики неодобрительно качали головами и ворчали. Нигде больше в Южном Вьетнаме я не чувствовал, что меня так сильно ненавидят из-за моего размера и цвета кожи».

Кто на какую «войну» попадет, во многом было делом случая. Санитар Чарли Шиаб прибыл во Вьетнам, мечтая воевать бок о бок со своими товарищами, с которыми сдружился во время учебы. Но их как пополнение распределили по разным частям, где им пришлось служить вместе с незнакомыми людьми. Лейтенант Джон Райт вышел из штаба в Дананге бледный как смерть и коротко сказал другу: «Мне конец». Он получил назначение в 1-й батальон 9-й дивизии морской пехоты, который из-за своих ужасающе высоких потерь получил прозвище «ходячие мертвецы». Когда у санитара Дэвида Роджерса закончился срок боевой командировки, его перевели в госпиталь в Кути: «Все врачи и медсестры там были офицерами; они вместе ели и флиртовали друг с другом. После джунглей я словно оказался в другом мире, как в том сериале „Чертова служба в госпитале МЭШ“».

Лейтенант Джадд Кинн вместе с сержантом прибыл в дивизионный морг для опознания тел. Когда они вошли в рефрижераторный куонсетский ангар, они были неприятно поражены тем, что работники морга слушали армейское радио и гоготали над шутками. Сержант проверил мешки с погибшими из своего батальона и убедился, что на бирках указаны верные данные. «Там был полный ангар этих мешков, — вспоминал Кинн. — Я содрогнулся и подумал, что не хочу вернуться домой в таком виде». Филу Капуто также пришлось поработать в морге: «Когда я командовал ротой, я был посланником смерти; когда меня перевели в штаб, я стал ее счетоводом». Все мертвые выглядят одинаково, размышлял он, были ли они в жизни белыми, черными или желтыми. Они напоминают восковые манекены: кожа становится бледной и одутловатой, «зрачки — выцветшими серыми, рты широко открыты, словно смерть застала их посреди дикого крика». Если убитых было невозможно опознать по лицу, их идентифицировали по зубам.

Некоторые «освободители» Вьетнама становились жертвами психических расстройств. Сид Берри сетовал на «слабый дух» дивизионного капеллана, который днем и ночью не снимал с себя бронежилет и не выпускал из рук винтовку: «Он проповедует об ужасах войны, говорит, что вьетконговцы скрываются за каждым углом. Пристает к нам с вопросом, закончится ли война к Рождеству… Это недопустимо, чтобы священнослужитель, вместо того чтобы вселять в людей спокойствие и уверенность, распространял страх». В конце концов капеллана отправили домой.

Жизнь на войне была опасной, но сопровождалась экзотикой. Спецназовская Команда А, базировавшаяся в Бандоне возле камбоджийской границы, использовала для транспортировки грузов слонов: спины животных покрывали звездно-полосатыми флагами, которые служили опознавательным знаком «Свои» для американской авиации. Джордж Бонвилл, не чуждый романтике офицер спецназа, одним чудесным вечером сидел на пороге штаба, любовался пейзажем в дельте Меконга и размышлял: «Почему люди воюют на этой земле? Это сельскохозяйственный рай, где можно счастливо жить, трудиться, процветать. Только порочные люди могут воевать в таком месте… И вдруг меня осенило: черт возьми, я же один из них! Конечно, не я начал эти ужасы. Я мог надеяться только на то, что помогу поскорее их закончить». Пожилой майор, которому вскоре предстояло отправиться домой, посоветовал Бонвиллу не рисковать головой, потому что эта война того не стоит. Нам следовало убраться отсюда еще в 1964 г., сказал убеленный сединами скептик: «Береги себя, сынок. Мы уже потеряли здесь слишком много отличных парней. Я воевал в Корее, но там все было по-другому. Там сами корейцы хотели остановить красных и местность была более подходящей для нормальной войны. Здесь же граница с Лаосом и Камбоджей — как сито. Не лезь в пекло. Эта страна — проигранное дело».

Что касается полноты картины, то на совещании Генерального штаба ВНА в Драконьем дворе сошлись во мнении, что чем больше войск США развернут во Вьетнаме, тем с бóльшими проблемами они столкнутся. Было решено продолжать текущую военную стратегию, согласно которой основными целями для атак должны были оставаться ВСРВ и силы ополчения, поскольку с их разгромом и, как следствие, крахом сайгонского режима Вашингтону не останется, кого поддерживать. На 1966 г. были поставлены грандиозные цели: нанести потери в размере 25000–300000 вьетнамским силам и 25000–30000 американским; уничтожить 1 000 самолетов и вертолетов; взять под контроль 80–90 % сельской местности; нарастить силы на Юге — в так называемом районе боевых действий Б — до 400 000 партизан, 90 000 местных ополченцев и 200 000 военнослужащих регулярных формирований ВНА.

Современная история Вьетнама признает, что такие цели были чрезмерно амбициозны: «Утвержденный план был упрощенческим и нереалистичным… не отражал наших возможностей и недостаточно учитывал воздействие на линии снабжения [воздушных] атак противника, которые создавали огромные проблемы». Снабжение было «не продумано и плохо организовано… Качество некоторых подразделений, отправлявшихся в район боевых действий, было низким». Военные летописцы также отмечают, что Ханой недооценил боевые возможности американцев и даже ВСРВ .

Руководства ВНА и НФОЮВ преследовали параллельные, но иногда конфликтующие цели. В отношениях между южанами и их северными братьями существовала некоторая напряженность; партизаны насмешливо прозвали северян «бататниками», потому что их скудная диета в большом количестве включала водяной батат. Ле Зуан и его сторонники в Политбюро ратовали за переход к открытым столкновениям с участием крупных подразделений. Зяп выступал против этой стратегии, считая, что это позволит Уэстморленду максимально использовать свое преимущество в огневой мощи. В 1966 г. на Юг было отправлено 15 полков ВНА, что отражало растущее доминирование ястребов и ослабление влияния героя Дьенбьенфу.

В январе 1966 г. начальнику политотдела сил НФОЮВ в провинции Лонган выдалась возможность изучить боевые качества 173-й воздушно-десантной бригады США так же детально, как и полковнику Ану — боеспособность 1-й кавалерийской дивизии двумя месяцами ранее. Первый опыт столкновений с американским десантом наводил на партизан ужас: «В воздухе появлялось множество вертолетов, словно рой мух, и в считаные секунды поле боя… заполнялось американскими солдатами. После первого же выстрела они вызывали поддержку авиации и артиллерии, которые поливали огнем все вокруг. Они расходовали боеприпасы так, как будто завтра не будет. Наши бойцы пришли к выводу, что американцы медлительны, но имеют неисчерпаемые ресурсы». Танки и бэтээры «ползли по рисовым полям, как крабы… прямо по крестьянским посевам».

В 1966 г. командование НФОЮВ в Лонгане рассматривало возможность крупномасштабного прямого столкновения с американцами на уровне батальона, но, изучив врага, пришло к выводу, что им это не под силу. Вместо этого они решили выждать время и поднакопить силы, продолжая привычную партизанскую тактику небольших изматывающих атак. Партизаны поражались невнимательности американских солдат: те часто не замечали бойцов, укрывшихся всего в нескольких метрах от них. Они также обнаружили, что американцы боятся мин и разного рода ловушек, и в полной мере использовали этот страх. На привалах американцы становились особенно уязвимы.