Рассказы разведчиков спецназа гру о войне в чечне

-Пушка-

Вот ты всё спрашиваешь, откуда у них снаряжение, жратва, оружие… Да за деньги духи что угодно могут достать. Мы чего только в схронах не находили и не находим сейчас. Самая запоминающаяся находка – танковая пушка. Нулёвая, в масле и упаковке. Хоть сейчас в башню устанавливай. Нашли мы её в начале второй войны. Ну, отработали по схрону, как учили, по полной. Что смогли – утащили, сожрали и т.д. А пушку сфотографировали на цифровик со всех сторон, номер крупно, и подорвали. На себе ж её не унесёшь? В общем, вернулись на базу, группник отписался по результатам, и тут через пару дней началось…

Драли нас, как котов помойных, все, кому не лень. И поодиночке, и всей группой. Обвиняли во всех смертных грехах: очковтирательстве, клевете на боевых товарищей и т.д. Чуть ли не измену шили. Короче, выяснилось, что по всем документам это танковое орудие давно установлено на какой-то танк и вместе с ним списано на переплавку после подрыва. Старший наш, отрядный, надо отдать ему должное, закусился с начальством группировки не на шутку. В результате была организована целая «боевая операция»: бронеколонна под прикрытием вертушек приехала в указанное нами место и осмотрела остатки подорванного орудия. Номер был цел, и большие начальники, сквозь зубы, нехотя это признали. То есть кто-то из «боевых товарищей» на складах в своё время орудие это продал духам (у них тогда ещё танков несколько штук было) и списал. Но какие силы поднялись на его защиту! Разведчикам такое и не снилось никогда.

Извинились ли перед нами? Что ты хрень какую-то спрашиваешь, вроде, взрослый уже? Отвязались, и на том спасибо. Никого не наградили из наших, конечно. Ну, себя-то, наверное, не забыли. Ещё бы, с таким «риском» для раскормленных жоп лично на месте осматривать взорванное орудие – явно на пару орденков и медалей настрочили, себе, любимым.

-Награды-

Вернулись мы с очередного выхода с неплохими результатами. Очень даже неплохими. Не с пустыми руками, короче. По такому случаю нас вертушками с грузом ценным добросили прямо до Ханкалы. Чтобы, значит, тем, кто за наши результаты уже дырки на кителях себе навертел, не ждать понапрасну. Ну, старшие наши пошли по штабам докладывать. А мы ждём, загораем. Рожи небритые, сами грязные – прямо с гор. А по нам всё-таки видно, кто такие. Как ни шифруйся, а оружие и снаряга всё равно с головой выдают. И начинает вокруг нас круги выписывать какой-то боец из штабных. Одет, как с плаката в военкомате – в начищенных берцах, в новеньком глаженом камуфляже, с белоснежной подшивой, бритый. На груди медаль «отважная» и куча значков. Ну, я ему и говорю так хмуро:

– Чего хотел, солдат?

А он говорит:

– Вы спецназовцы?

– А тебе зачем это знать?

– Да вы не подумайте чего, я просто спросить хотел: не хотите вопрос с наградами порешать?

А наградной вопрос на той войне, как и на всех прочих, решался не очень. Представляли, конечно. Но не густо. А получали и того реже. Я вот своих практически всех из группы представлял. А получили… Ну, как везде в спецназе, короче. Штабным не хватало, видимо. В общем, интересно нам стало, за сколько в Ханкале ордена и медали раздают. Спросили бойца, что, почём и как. И этот писарёк, крыса штабная, нам весь расклад дал.

Короче, от представления до награждения проходит куча времени и инстанций. И на каждой тыловая крыса может зарубить награду. Даже если и придёт в итоге в штаб группировки орден или медаль, боец-срочник или в госпитале, или давно уже на дембеле. Вот тут штабные и начинают свой бизнес на чужой крови. Книжка заменяется, в военник вписывается номер указа о награждении другого солдата, прапорщика или офицера. Орден или медаль – вот они, на груди сверкают. И в Чечне их кавалер был. Так что сомнений, как правило, ни у кого не возникает. Есть, конечно, риск, что пробьют по датам и указам. Но кому это надо? И сделать это было тогда не так-то просто. В общем, за не очень дорого можно было прикупить орден Мужества или медаль «За отвагу». Менее весомые медали вообще «почти даром» отдавали.

А у меня замок третью войну ломал и цену наградам знал хорошо. И вдруг замечаю я краем глаза, он как-то нехорошо смотрит на этого писаря. Оценивающе так. Глаз свой снайперский щурит. И, главное, рукой начинает рукоятку ножа своего трофейного греть. Я его за руку схватил и говорю штабной крысе – вали отсюда, пока цел. А он не понимает, гад! Думал, мы торгуемся. Начал скидки предлагать. В общем, еле мы нашего замка удержали втроём, пока мои бойцы этого писаря пинками до штаба гнали, с глаз долой. А то сел бы мой боевой зам-прапорщик за убийство. И написали бы про гибель невинного юного срочника от рук озверелого убийцы-спецназовца много красивых статей наши правозащитники…

Ветераны

Мы штурмовали Гори

В районе населенного пункта Хетагурово мы перешли границу, и из «зеленки» по нам открыли огонь грузинские танки. По счастливой случайности, видимо, Бог нас охранял, разрывы ложились близко, но не могли попасть ни в одну машину. Данные об обстановке отсутствовали. Что впереди, не знали. Ни одной российской части, ни одного разведчика. Мы первые. Шли в боевых порядках на большой скорости. Я дал приказ зенитчикам открыть огонь по «зелёнке». Трава была сухая — и загорелась. Всё в дыму, их танки прекратили огонь, все их приборы и прицелы ослепли от дыма…

Афганистан / Война СССР в Афганистане (1979-1989)

Возврат к списку

ЧУЧКОВСКАЯ БРИГАДА

Младший сержант Иван Козлов, командир отделения 6 роты 370 ооСпН 16 обрСпН: В то время считалось очень модным «откосить» от армии, а тех, кто шёл служить называли неудачниками. Так вот я — один из этих неудачников. Мало того, я ещё и идейный. Служить хотел и стремился. На всех комиссиях в военкомате неизменно изъявлял желание служить в ВДВ. Но приписан был в морфлот. Не знаю, из-за невысокого роста (175 см) или ещё из-за чего, но в Коломенском военкомате меня десантником не видели. Ну а армия отразила в себе всё то дерьмо, которое творилось в стране. Отвратное питание, задержка денежного довольствия и прочие прелести российской «демократии». Зато командный состав был поистине выдающийся. Но это уже отдельная тема. Сама армия мне не показалась разваливающейся или деградировавшей. С позиции обычного солдата, всё казалось нормальным. Может быть, конечно, всвязи со спецификой войск, куда я попал служить, а это всё же ни много ни мало — Спецназ ГРУ.

Попал я в 16 бригаду не случайно, а по направлению. Дело в том, что до армии я уже достаточно долго занимался рукопашным боем и даже вёл тренировки целой группы порядка ста человек. Так вот одним из моих подопечных оказался мальчишка, отец которого в свою очередь являлся действующим полковником ВДВ. Так вот с его участия и началась моя служба именно в 16 ОбрСпН. Владимир Сергеевич Русакович имя этого полковника. Офицер ГРУ. Как-то после тренировки он подошёл ко мне и без лишних слов предложил службу в Чучковской бригаде спецназа. Моему счастью не было предела. Ведь служить в спецназе ГРУ было недостижимой мечтой. Я согласился сразу, не раздумывая. Он пытался рассказать, что служба в спецназе тяжелей и сложней, чем в других войсках, но я его уже не слышал. Ведь мечта осуществлялась, а всё остальное было уже не важно. К тому моменту я прочёл книгу знаменитого предателя Виктора Суворова «Аквариум» и буквально заболел спецназом ГРУ. По прибытии в часть меня постигло некоторое разочарование, т.к. воображение рисовало мне одни картинки, а реальность оказалась другой. Ну это уже другая история.

Служба в армии в девяностые сама по себе уже была испытанием для всех. Как мальчишек, так и их родителей и командиров. Не скрою, по-началу служба в спецназе меня разочаровала и я даже изъявил желание учиться в военном училище. Хотел поступить в Коломенское артучилище, но первые разочарования прошли и я отказался от мысли стать офицером, хотя шансы были велики. Ведь поступающим из войск всегда было предпочтение. Так что офицера из меня не вышло. Из учебной роты я попал в разведроту. Причём в образцово-показательную. На базе нашей роты всегда формировались группы для показательных выступлений для всевозможных гостей и делегаций, как своих, так и из-за рубежа. И кому только мы не устраивали «потешные» бои с мордобоем, иногда даже очень реалистичным, разбиванием всеми частями тела предметов, которые по природе своей не должных биться, и стрельбой из всех имеющихся калибров. А оружия в бригаде было столько, что можно было вооружить небольшую армию, не только бригаду. Но это лирика. Реальная «жопа» началась, когда я попал в спецгруппу для прохождения полного курса подготовки спецназа ГРУ. Вот там пришлось хлебнуть столько, что страшно вспомнить. Нагрузки были запредельные. И это мягко говоря. Даже мне, человеку с опытом занятий спортом в течение многих лет, было чудовищно тяжело, не говоря уже о простых парнях от сохи. Но самое удивительное, что эти парни от сохи в отдельных дисциплинах показывали такой результат, что многим спортсменам, мастерам и не снилось. Лоси! Хрен угонишься. Один пример — десять км за 36 минут бегал пацан из второго бата. А это результат! Ребята в группе подобрались сложные и сильные. Элита. Приходилось зубами скрипеть, чтобы держать уровень. Занятия рукопашкой оказались очень кстати. Не раз приходилось доказывать своё умение ударами по человеческому организму. Плюс ко всему в бригаде появился спец по системе Кадочникова, Царствие ему небесное, который непосредственно учился у «Деда». И передавал своё умение нам, рядовым и сержантам бригады спецназа. Парадокс, но факт. Я тридцать с лишним лет практикую ударные виды единоборств, являясь обладателем очень тёмного цвета пояса по каратэ, но в реальных ситуациях, коих было немало в моей неспокойной послеармейской жизни, мне помогали больше всего навыки, полученные за неполный год занятий по системе Кадочникова. Плюс ко всему нас обучали методам ведения боя, как с оружием, так и без него. В основном с оружием. И очень хорошо обучили. До сих пор сохранились рефлексы, выработанные на тренировках по владению огнестрелом. Отдавая дань войскам, к которым имела принадлежность 16ОБрСпН, мы занимались и парашютной подготовкой. Прыгали с парашютом с различных высот. От ста метров и выше. С вертушек и с Ил-76. Но это рутина, о которой уже столько рассказано, что добавить просто нечего. Теперь у меня два праздника — 2 августа и 5 ноября.1

Офицеров помню почти всех, но вот их должности уже не вспомню. Особенно офицеров управления. Но вот фамилии и должности тех, которые отложились в памяти четче других: подполковник Сергеев — комбат; майор Ахметшин — начштаба; капитан Козлов — начмед; капитан Кузьмин — командир группы минирования; капитан Лаптев — командир 6-й роты ( всего было три роты: 4, 5, 6 сводные роты); капитан Митрошкин — заместитель командира 6-й роты; лейтенант Воробьёв — командир взвода 6-й роты; старший лейтенант Поминов — замначмед.(случайно остался жив при взрыве 24 января и первым организовал помощь и последующую эвакуацию раненых); капитан Чередниченко — заместитель командира 4-й роты (чуть не положил остатки отряда 24 января, схватив ПКМ и начав поливать длинными очередями во все стороны); капитанн Чуньков — командир 4 роты; лейтенант Литвинов — ком.взвода 4-й роты (один из самых крутых «рэксов», особенно обидно, что так нелепо погиб); старший лейтенант Минкеев — начслужбы вооружения; прапорщик Шмаков — старшина 4-й роты (легенда бригады, позывной «Рэмбо», таких крутых бойцов можно до сих пор по пальцам рук пересчитать); прапорщик Радзивиловский — старшина 6-й роты.

«ТВОЙ ОТРЯД ЕДЕТ В ЧЕЧНЮ»

Подполковник Евгений Георгиевич Сергеев (17.02.1956-25.04.2008 гг.), командир 370 ооСп: «…началась Чечня. И снова вызвал меня Фомин (подполковник Александр Фомин, командир 16 обрСпН): «Принято решение. Твой отряд едет в Чечню».

Подполковник Е.Сергеев, фотография, сделанная незадолго до смерти

Тут уже деться некуда. Что же это за командир, который со своим батальоном отказывается выполнять боевые задачи?Поскольку отряд был сводным, хоть и на основе моего, я принялся за разработку временного штата. За основу, конечно, взял штат афганского отряда. Но только за основу. Для того чтобы разведчики не занимались охраной своего ппд и несением внутренней службы, я создал взвод охраны и комендантский взвод. Начальниками служб шли, помимо моих штатных, начальники служб бригады. У командиров рот появились заместители. Ими были командиры соседних рот. Всего в отряде насчитывалось двести пятьдесят человек. Начальником штаба у меня был Эльдар Ахметшин. В штаб отряда вошли офицеры штаба бригады. Сразу нужно отметить, что штаб получился очень сильным.

Укомплектовав штат отряда, мы приступили к тренировкам. Но к выполнению каких задач нужно готовить наших бойцов, никто не знал. Одно дело, если мы будем выполнять свои, разведывательные, задачи, другое дело, если на нас повесят выполнение несвойственных спецназу задач. На всякий случай отрабатывали все. Даже учились дома штурмовать. Для повышения физической выносливости все бойцы от подъема до отбоя ходили в бронежилетах. Постоянно проводились стрельбы. Примерно через месяц мы вылетели в Моздок. Садились на самолеты в Дягилево. Подогнали нам для посадки «Русланы». С нами вылетел и начальник разведки округа.

МОЗДОК

Когда прибыли в Осетию, было уже темно. Я решил дождаться остальные борта, вытянуть технику и уже после этого выдвигаться к месту временного расположения. В Моздоке мы должны были получить и боевую технику, которую нам передали из пехоты. По опыту знаю, сколько требуется времени для того, чтобы принять технику. Поэтому я просто не мог поверить своим ушам, когда в 8.00 мне поставили задачу — в 13.00 быть готовым к началу марша.

Начинаю знакомиться с экипажами. Спрашиваю механика: «Сколько БТР водил?». Отвечает: «Три километра в учебке».

Спрашиваю башенного пулеметчика: «Из КПВТ стрелял?» — «Нет». — «А из ПКТ?» — «Один раз».

Уровень подготовки ясен. Все оружие в смазке, которую еще только предстоит снять. Оружие не снаряжено, машины не заправлены. Стали распределять машины. Идем вдоль техники и подряд считаем: «Раз, два, три — это твои машины. Следующие три — твои». Машины распределили, начали колонну вытягивать. Тут прапор, который вместе с БТРами наМТО прибыл, напился и начал артачиться, что не встанет в указанном месте. Наш зампотех ему за это морду начистил.

Начали маршрут изучать. По приказу мы должны были идти через всю Осетию на Беслан, а оттуда уже через Ингушетию на Грозный через Самашки. В головном дозоре пошел начальник штаба. Начался марш, и начались проблемы. Опыта вождения у водителей никакого, а скорость нужно держать высокую — семьдесят-восемьдесят кйлометров в час. Машины то ломаются, то кипят. В ходе марша и прошло наше боевое слаживание. С грехом пополам ночью доехали до Беслана.

МАРШ НА ГРОЗНЫЙ

Здесь днем дополучили пайки и продукты, а рано утром — начало движения на Грозный. О том, где ехать личному составу — на броне или внутри БТРов — у меня с начальником разведки вышел жаркий спор. Очень трудно было объяснить прописные истины афганской войны человеку, который ее не прошел. Он никак не хотел понять, что достаточно одной гранаты РПГ, чтобы внутри весь десант превратился в покойников. В конце концов пришлось поставить вопрос ребром: «Кто командует батальоном, вы или я?».

Наконец тронулись. Предыдущий марш многому научил водителей. Было видно, что они почувствовали свои машины. У меня в отряде были бойцы, прослужившие по году и более, а водители только что прибыли из учебного подразделения. Понимая, какая тяжесть на них ложится, я особо распорядился, чтобы водителей не обижали. Ингушетию мы проскочили утром.

По дороге поступила информация о том, что в районе Самашек боевики по-стоянно устраивают засады. Я приказал развернуть стволы елочкой вправо и влево и на подъезде к Самашкам дал превентивный залп. Недалеко от села в стороне от дороги находился пост подразделения МВД. Они чуть не плачут: «Ребята, не стреляйте. У нас с чеченами договоренность».

А я спрашиваю: «Ребята, а почему вы здесь стоите? Дорога-то вон где проходит».

Согласно приказу мы перед Самашками должны были уйти с трассы на север и добираться до Грозного по хребтам. До нас здесь прошел не один десяток боевых машин. Целина превратилась в кашу. Как мы доехали до Грозного, одному Господу известно. Шли опять с утра до позднего вечера. При том, что по трассе до чеченской столицы оставалось не больше шестидесяти километров. Мне до сих пор непонятно, почему, обладая такой мощью, командование не могло взять под контроль всю трассу. Колонны можно было прикрыть с воздуха вертолетами. В засадоопасных местах можно было выставить наши посты, дорогу, если там были мины, разминировать. Не делалось это, скорее всего, из-за того, что обстановку в районе никто не знал.

В ТЫЛОВОМ РАЙОНЕ

Наконец прибыли в тыловой район группировки, который располагался на окраине Заводского района. Бардак и неразбериха невообразимые. Никто нас не ждет и не встречает, а значит, место для расположения не назначит. Где смог, там и расположился. Нашел я место, где еще трава была. Здесь и встали. Тут же ночью поставили палатки, кухня начала готовить завтрак. Главное было создать людям максимально возможные удобства. Утром с начальником разведки округа нам выезжать в Грозный, для того чтобы представиться командованию и получить задачу. Еще вечером нам должны были дать проводника из 45 полка спецназа ВДВ. Когда утром я прибыл туда без знаков различия в нагруднике, меня попытался «построить» какой-то холеный полковник в фуражке и повседневной форме. Его не устраивал мой внешний вид. Меняже не устраивал его. Странно. После Афгана прошло всего шесть лет, а уже все забыто. Снова люди приезжают на войну, как на банкет.

ПОСТУПАЕМ В РАСПОРЯЖЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО

Въехали в Грозный. Снаряды рвутся. Где-то кто-то стреляет. Но добрались без приключений. Ресторан «Терек». Здесь располагался командующий. Мой отряд поступал в его непосредственное подчинение. Задачи мне хотели поставить сразу, но я выпросил сутки на обустройство и на то, чтобы привести в порядок личный состав, почистить оружие и немного отдохнуть перед предстоящей работой. Я по опыту понял, что ее будет много. Кстати, людей, имевших боевой опыт, в отряде было шесть-семь человек, включая меня. Но в целом отряд был готов к выполнению задач. Люди были разбиты на группы и знали, с кем им предстоит работать. В сущности, можно было любой из них хоть сейчас ставить задачу.

РУКОВОДСТВО РАЗВЕДКОЙ

За разведку здесь отвечал бывший выпускник десантного училища, оканчивал он седьмую или восьмую роту. До этого работал в оперативном отделе. У него был план города. Когда я заглянул туда, то не увидел нанесенных разгранлиний. Какой дом кому принадлежал, было неясно. Даже свои войска на карте были ото-бражены кое-как, не говоря уже о противнике. Когда он попытался поставить задачу моим разведчикам, я вообще загрустил. По его словам, мои разведчики ввиду отсутствия карт и планов города должны были пойти в указанном им направлении с чистым листком бумаги и по мере продвижения вперед записывать все, что увидят, а потом вернуться и доложить. О том, что обстановка может измениться, он как-то не думал. Того, что я могу вывести группы в город на несколько дней, где они смогут скрытно выдвинуться в тыл духов и вести наблюдение в течение этих дней, он даже не предполагал. Мысль о том, что нужно максимально сократить время от получения информации разведчиками до доведения ее старшему начальнику, а от него средствам поражения, его, видимо, не посещала. Через несколько дней он погиб. Организацией разведки, планированием применения имевшихся сил и средств разведки занялся старший офицер по спецработе из штаба Московского военного округа. Умнейший был полковник, и смог все организовать грамотно.

ДЕЛИМСЯ

Поскольку мой отряд располагался в тыловом районе, а задачу ставил лично командующий, возникала проблема. От расположения отряда до ресторана «Терек» было сорок пять минут езды. Это было крайне неудобно. Поэтому было принято решение о делении отряда на два расположения.

В тыловом районе я оставил Эльдара Ахметшина за старшего. Часть узла связи развернул у командующего. Там постоянно находился мой полковник. В его распоряжении также был БТР «Чайка», радист и три человека для охраны. Я взял с собой заместителя, двух офицеров штаба и одну роту разведки. Дом, который мы решили занять, находился в восьми минутах езды от гостиницы «Терек». Недалеко стоял чей-то разведбат. Здание находилось на территории какого-то промышленного предприятия и поэтому было огорожено бетонным забором с проходной. Это было очень удобно.

Также недалеко находился единственный источник, где из трубы текла вода. Вообще же воду привозили из Беслана. Дом мы заняли 15 или 16 января, используя те сутки, которые нам выделил командующий на обустройство. Когда подъезжали, начался обстрел, откуда-то духи долбили «градом». В результате у десантников, находившихся рядом, погибли офицер и прапорщик. Мы забрали их тела с собой и немного позже передали в их часть.

Я сразу выставил на охрану одну группу. На крышу дома отправил прапорщика Шмакова с бойцами и АГС-17. С крыши был прекрасный обзор. Перед тем как расположить в доме бойцов, все было проверено — и здание, и двор — на предмет возможного минирования духами. Кроме того, мы сами опасные подступы к нашему расположению заминировали для того, чтобы отвлекать минимум личного состава на охрану.

Снабжение воюющих подразделений было организовано по следующему принципу. От части выделяется колонна автомобилей и направляется в Беслан. Там получает все необходимое и возвращается обратно. Наверное, не стоит объяснять, насколько это неудобно. Нам удалось, хотя и частично, решить эту проблему иначе. Дело в том, что заместителем командующего группировки «Юг» был бывший заместитель по тылу командира забайкальской бригады спецназ, где раньше служил и я, поэтому многие вопросы тылового обеспечения моего батальона были решены».2

Рядовой Сергей Потапов, 370 ооСпН 16 обрСпН: 4 декабря 1994 года в Чучково начали формировать сводный батальон в Чечню. Обычно, как-то без особого восторга но и без страха. Одели во всё новое, с иголочки, по обеспечению не было ни в чём проблем. С первого дня формирования сводника и до самой отправки все ходили в бронежилетах от подъёма и до отбоя. Тактика в поле за расположением бригады, в самой бригаде в зданиях. В учебном корпусе, например, учились действовать в городе. Стрельбы проходили часто. Вот так и готовились месяц. Про штат и организацию не скажу — не мой уровень, я был срочником, по весне готовился домой. Но каких-то особенностей не заметил. Все офицеры были профессионалы высочайшего класса, но нас до формирования сводника никто ничему не учил, русский пофигизм, перед отправкой — да, с нами начали заниматься, но тут как говорится припёрло, хочешь не хочешь, а людей надо готовить, ибо тебе с ними завтра воевать.

13 января влетели из Дягилево и вечером были в Моздоке. 14 января получили в Моздоке БК и вышли в Беслан, вечером были там. Транспорт был, это были наши КАМАЗы из автороты, но они шли по ж/д, пришли позже, и в бригаду вернулись весной тоже позже нас. Бронетехнику дали в Беслане, водители БТРов были из Таманской дивизии, но в бригаду они вернулись вместе с нами и увольнялись «по голубому» т.е. в тельниках и беретах, помню после возвращения в бригаду их водили на вещевые склады и они там всё это получали.

15 были в Беслане, получали пайки. 16 утром пошли на Грозный через Самашки, пришли к Грозному вечером, расположились в Андреевской долине под Грозным, сразу стали ставить палатки. 17 стоим, отдыхаем, чистимся. 18 января разделились на 2 отряда, Ахмедшин остался в Андреевской долине (я попал в его группу), а мы пошли на БТРах, на скоростях, все на броне кроме водил и пулемётчиков КПВТ, в город. Расположились в здании которое потом взлетело на воздух, точнее было взорвано одно его крыло. Здание было недалеко от ресторана «Терек», а в «Тереке» сидело командование. Вошли в здание, сразу группы разослали на поиск всего что может пригодиться для благоустройства, доски, столы, ну и т.д. Впечатление было одно — все поняли что попали в ж…пу!!! Наладили, как смогли, быт. А быт — охрана своего места расположения, ну другими словами караул, кто с задани, те отдыхали или готовились на новый выход, остальные «работают». В местах расположения, и в самом городе, с местными старались не общаться, да и они с нами не особо хотели, русские ещё туда сюда, а «чехи», особенно кто помоложе, те — нет. Но я ещё раз скажу, лично я старался с ними общаться поменьше

21 января — первый выход, и сразу один был ранен, но подстрелили свои, морпехи. Группа в которой был я выводила морпехов на рубежи, если там были духи, то морпехи шли на штурм, если духов не было занимали без боя. Всё просто, обычная работа разведчиков, чего-то особенно яркого не было. Выходили группами по 5-6 человек, мы же не пехота. На штурм мы не ходили, ночью выходим, работаем в нужном районе и утром обратно с данными. Группа в которой был я выводила морпехов на рубежи, если там были духи, то морпехи шли на штурм, если духов не было занимали без боя. Всё просто, обычная работа разведчиков, чего-то особенно яркого не было.

Придавались арткорректировщики. С моей группой не ходили, а вот мой корешок (моего призыва), родом с Коломны, мне рассказывал, что с ними корректировщиком ходил лейтенант, окончивший Коломенское артиллерийское училище, и они, естественно, но этой почве разговорились и познакомились. Летёха был, кажется, с псковской ВДД. В районе цирка я не был, но наши там ходили, помню — всё смеялись — цирк, цирк. Я тогда был солдат-срочник, и многому тогда не придавал значения. Тогда мне это было не интересно — в интересах кого мы ведём разведку, главное было выполнить поставленную задачу и чтобы тебя не грохнули чехи, ну или свои! Естественно, группник, наверное, знал больше, но и то я сомневаюсь.

Сержант И.Козлов: Марш до Беслана проходил в штатном порядке, но по маршруту, который Сергеев сам выбрал. От Беслана до Грозного тоже отряд шёл по «козьим» тропам. На подходе к Грозному нас в эфире уже встречали духи. Причём, знали они всё! Имена и звания офицеров, домашние адреса родственников. Короче, всё, что можно! Правда, в открытую нас прессовать не пытались. Всё-таки спецназ есть спецназ. Было пару инцидентов, но это мелочи. Техника, приданная отряду из Таманской и Кантемировской дивизий, оказалась новой и не обкатанной. Вооружение было в консервационной смазке. Личное оружие механиков и наводчиков было в ужаснейшем состоянии. Перед началом марша пришлось проводить занятия с «мазутой» на предмет готовности оружия к бою, ведь каждый из нас прекрасно отдавал себе отчёт, куда он едет. Подготовка у нас была гораздо выше, чем у подавляющего большинства армейских подразделений да и ОМОН и СОБР во многом. Долгое время нас как псов натаскивали.

В Грозный мы вошли практически сразу после марша. Боевые группы 4-й и 6-й рот под общим командованием подполковника Сергеева. Сразу же по прибытие к тому самому зданию, где мы расположились и где 24 января произошел взрыв, нас накрыли миномётами. Жёстко и достаточно точно. Но потерь не было. Сразу же были отправлены несколько групп для зачистки возможных направлений для атак на здание, заминированы все подходы к дому, выставлены секреты и посты.

Здание называлось — «КавказЭлектроМонтаж». Административное здание. Место нахождение его точно не назову, но в парк (ПКиО им.Ленина в Заводском районе) мы из здания выезжали налево. Ехали минут десять. Напротив дома были промсклады, заминированные вдоль и поперёк. А направо по улице на площадь выход был и дальше к президентскому дворцу Дудаева. Жилых домов рядом не было. Только административные здания, гаражи и склады. Жилой сектор начинался метрах в трёхстах по прямой, если с фасада смотреть. На боевые задания выходили вправо.(Этот подробный рассказ позволил определить точное место дислокации отряда. Оно располагалось на территории завода «Красный Молот», напротив здания «Чеченглавснаба», и именно тогда путь в парк будет влево по ул. Маяковского и рядом площадь Дружбы Народов)

Проблем с боеприпасами мы не испытывали. В первые дни жрать было нечего и воды не было, а вот патронов с гранатами на целую армию хватило бы. Все БТРы под завязку были забиты боеприпасами. Через недельку обжились и с питанием наладилось. Вода привозилась. Мыться, конечно, нельзя было, но от жажды не страдали. А после набега на консервный завод, так вообще не жизнь, а малина стала. Компоты, варенье, мука, мешок арахиса и прочее другое. При зачистке жилых домов нашли немерянное количество шоколадных батончиков и огромную бутыль лимонадной эссенции. Короче, не бедствовали. Даже с СОБРом за пищевые трофеи пободались. Они думали, что мы пехота зачуханная, а мы их на х… послали. Смешно со стороны было. Вот как-то так.

В парк мы ездили несколько раз. Сопровождали генерал-майора Муценко, который работал на базе нашего отряда.. Какую он занимал должность, я точно не знаю, но то, что высокую — точно. По дороге иногда обстреливали, но это было не критично. Мы двигались очень быстро и контролировали дорогу. Маршрут был выбран максимально затрудняющий организацию засады. Тем более, что засады как раз были нашей спецификой.

Как правило ночью бронегруппой выдвигались на точку, выгружались очень быстро. Броня уходила тоже на максималке, возможной в ту пору. Далее работали по определённым задачам. В основном обнаружение баз и скоплений боевиков, а также схронов с оружием и провизией с дальнейшим наведением туда авиации и артиллерии. Также занимались проведением разведки местности для дальнейшего выведения подразделений морской пехоты.

Каждый день и ночь группы уходили в поиск. Работала офицерская группа под командованием капитана Лаптева, после возвращения которой в городе начинался определённый кипиш. Эффективность работы была высокой. На рожон никто не лез. Сергеев всегда акцентировал на том, что главное — это выполнить задачу и остаться живыми. Было несколько легко раненых и один тяжело в руку. Потом были первые погибшие. И так бездарно.

Непосредственно контактировали с частями ВДВ 76-й псковской ВДД. Корректировщики артогня, которые работали с нашими группами, были псковичи. Даже курьёзный случай был. Старлей-десантник, работавший с нашей группой, оказался моим старым знакомым с гражданки. В бытность свою учёбы в военном училище в Коломне он частенько приходил тренироваться к нам в зал. И мы с ним часто спарринговали. Я его сразу и не узнал. Только спустя сутки, когда разговорились во время короткого отдыха. Такие встречи бывают на войне.

Подполковник Е.Сергеев:

«ПЕРВЫЙ ВЫХОД

На следующий день Командующий поставил задачу передать три группы в распоряжение 19-й мед. Первый выход отряда. Естественно, что я пошел с ними. В каждой группе шло по два офицера, чтобы они могли, возвратившись, поделиться опытом с остальными. Мои группы должны были действовать вместе еще с двумя группами разведбата. Согласно информации о противнике, духи отходили и оставляли группы прикрытия, которые минировали свои пути отхода и организовывали засады. Мы должны были выдвинуться вперед и проверить здания на наличие боевиков, а после того как здания нами будут заняты, передать их пехотному батальону, с расположения которого мы действовали. Начал организовывать с комбатом взаимодействие. Оказалось, что у него на весь батальон одна единственная радиостанция. Стали уже определять зрительные сигналы ракетами.2

Подполковник Георгий Домысловский, командир 2 мсб 503 гв.мсп: Я встречался с командиром батальона спецназа. Виделись с ним около часа, выпили водочки «Абсолют». Его штаб располагался рядом со мной, я в нефтяном техникуме, он — через улицу Кирова, в школе (в подвале которой прятались местные жители). Офицеры были оторви и выбрось. Среди бойцов была железная дисциплина. Замполит метал ножи, сам ходил с небольшой группой в город еще до штурма. Рассказывал, как обманом проникли в здание МВД, расстреляли кого смогли из гранатометов и ушли. Профессионалы высшего класа! Фамилию, жаль, не помню.

Подполковник Е.Сергеев: Технику оставили и пошли вперед. Две группы стали перебегать через дорогу. Откуда стреляли и кто, в городе определить трудно. Но под огнем одного из моих бойцов уже ранили. Связываюсь с комбатом, чтобы забрали его. Отправляю двух своих, чтобы вынесли раненого. Они тащат его к пехоте снова под огнем и возвращаются ко мне.

Достигли первой полосы зданий, начали зачистку. Слышим под землей какие-то звуки. Открыли — там дед сидит с бабкой. Зачистили дом, нашли гранатомет, выстрелы к нему. Видно, духи, уходя, бросили. Нужно дом передавать пехоте. Нашли какого-то лейтенанта. Он без комбата вперед идти отказывается. Снова связались с комбатом, снова уточнили порядок взаимодействия. Сдали дом пехоте, двинулись дальше.

ЧЕГО СТОЯТ НЕДОЧЕТЫ В БОЕВОЙ ПОДГОТОВКЕ

Вышли к Сунже. Здесь к нам подошли две группы разведбата. Теперь нам поставили задачу выйти к цирку и «зачистить» его. Когда начали движение, по нам открыл огонь снайпер. Бил, по-моему, с цирка. Я, чтобы долго не мучиться, попросил арткорректировщика, которого нам придали, навести огонь артиллерии на здание цирка и подавить снайпера. И здесь мы на себе почувствовали последствия игнорирования боевой подготовки в мирное время. Первые же снаряды разорвались примерно в двадцати метрах от нас. Тут же я попросил корректировщика сообщить на огневые, что больше ничего не нужно.

Начали просачиваться группами потихоньку к цирку. Вышли скрытно к зданию и начали «зачистку». Но нужно понимать, что это не просто дом, а специальное здание, имеющее огромное количество коммуникаций, каких-то специальных технических помещений и коридоров. Работали пятью группами, осторожно, продвигаясь шаг за шагом. Не хотелось подставлять своих людей. Но все было тихо. Боевики ушли. Мы нашли места их расположения, огневые позиции, но здание само было пустым. Связались с пехотой, чтобы они выдвигались к нам и заняли здание цирка. Но оказалось, что мы продвигаемся вперед слишком быстро и пехота не успевает за нами. Пришлось ждать часа полтора-два. В конце концов подошла пехота. Сдали им цирк».

НЕ ВСЕ ЧЕЧЕНЦЫ — БОЕВИКИ

Пока ждали, обнаружили возле зданий, недалеко от цирка, БМП-КШ и без видимых следов повреждений. Выйдя из цирка, двинулись к этой группе домов. Огневого воздействия противника не было, и мы беспрепятственно до них добрались. По дороге обнаружили трупы боевиков. Один из них, судя по документам, был иорданец. Заняли дома и приступили к очередной «зачистке». Как выяснилось, в подвалах этих домов прятались местные жители. Среди них был и заместитель командира печально известной майкопской бригады со своим водителем (Подполковник Виктор Петрович Андриевский). Это их машину мы обнаружили. Мирные чеченцы прятали их в подвале от боевиков. Как они там оказались, я не уточнял. Разведчики дивизии забрали их и позже передали своим. Мы же заняли круговую оборону в этих домах и удерживали их до утра. У пехоты не хватало людей, для того чтобы занять их. Эти дома были рубежом конечной задачи, которую поставило нам командование. Выполнив ее, мы вызвали свои бронетранспортеры и двинулись в расположение».2

Подполковник Г.Домысловский: Так оно и было. Немного уточню насчёт Андриевского На фото грозненского цирка справа от него стоит новое многоэтажное здание.

В первом подъезде жила чеченка Сибила. Её сын, лейтенант, выпускник Орджоникидзевского ВОКУ накануне событий подорвался на мине рядом с 1-м военным городком и погиб. В тот день, когда били майкопцев она и ещё несколько женщин находились в подвале дома. БМП-КШ была подбита боевиками и загорелась. Из машины выбрались замкомбрига и механик-водитель, раненый. Рядом с машиной оказалась яма подвала, где было окно. Они туда спрятались.

Рисунок Г.Домысловского

Боевики за ними. Женщина открыла окно и спрятала наших. Боевики вошли в подъезд, стали ломиться в дверь подвала. Сибила открыла им и сказала, что там никого нет, одни женщины. Боевики попытались пройти, но она их не пустила, сказала, что там одни женщины и если кто из них войдёт — тот не чеченец. Боевики ушли. Через несколько дней приехал майор, начразведки бригады. Он ещё с кем-то разыскивали погибших. В это время технарь на буксире потащили БМП и открылась жуткая картина. Под машиной лежал на полусогнутых руках человек, полностью сгоревший. Череп выгорел изнутри и выглядел как пустая чаша. На спине лежали пластины от бронежилета. Начразведки опознал тело. Сказал, что это начмед бригады, майор …

Рисунок Г.Домысловского

Фотография фоторепортера Алексея Созонова (работал в Грозном с 3 января 1995 г.)

БМП-КШМ входила в состав одной из колонн, отправленных на выручку подразделениям 131 омсбр и 81 гв.мсп, находившихся в тяжелом положении на железнодорожном вокзале.

Лейтенант Сергей Кравченко, зквр разведроты 131 омсбр: «Следом (за БМП №015) шла машина с замом командира бригады полковником Андриевским БМП-КШ. Она приняла влево и пошла по улице Комсомольской. <…> буквально метров 15-20. В неё тоже попала граната».3

Прапорщик Юрий Анатольевич Созинов, 690 ооСпН 22 обрСпН: «Наша БМП шла следом за КШМкой. После того, как прошли перекрёсток, механик-водитель будто бы стал сам не свой. Видимо, сильно испугался. Когда впереди увидели площадь, то справа от цирка КШМ был произведен выстрел из РПГ. КШМ от попадания загорелась. Я знал, что там лейтенант Ерофеев и Володя Козаков (Казаков), и думал, что мы сможем их вытащить. Но наш механик резко повернул направо и по маленькой улице понёсся, куда глаза глядят, мы его остановить не могли…» 4

Из описания боя: «Как только машина полковника Андриевского была подбита, она врезалась в угол пятиэтажного дома, который стоял слева от машины. Дмитрий Ерофеев был ранен. Осколком был перебит коленный сустав. Владимир Козаков помог вылезти из машины своему командиру и помог механику-водителю рядовому Кашулину вытащить из горящей машины полковника Андриевского, который был контужен. Со стороны цирка группа боевиков попыталась приблизиться к машине, тогда Дмитрий Ерофеев и Владимир Козаков приняли бой, заняв огневые позиции — Дмитрий у кормы машины, а Владимир около носовой части. По словам жительницы одного из домов, чеченцы предлагали им сдаться несколько раз. На все предложения от русских слышались только выстрелы… Но патроны были на исходе. Первым погиб Дмитрий. Потеря крови и выстрел из гранатомёта сделали свое дело. Владимир отстреливался до последнего. Когда закончились патроны и чеченцы подошли вплотную, он взорвал гранату».5

Фото БМП-КШМ на улице Комсомольской взято из Живого журнала Константина Яука botter

Подполковник Сергей Зеленский, заместитель начальника штаба 131 омсбр: «Примерно в два часа подбили машину замкомбрига. Связь с ним прервалась. Как потом выяснилось, Андриевского ранило в плечо, двадцать один день он числился без вести пропавшим, пока вместе с одним солдатом не прорвался из окружения в расположение российских частей».6

Из описания боя:«23 января 1995 года командир батальона, в состав которого входила группа Лелюха, вместе со своими солдатами отыскали тела погибших ребят. «Все погибшие, — вспоминает комбат, — находились на тех местах, где встретили смерть. Каждый из них был просто напичкан пулями». Видимо, чеченцам они были страшны и после смерти, раз стреляли по уже погибшим солдатам. Одна из местных жительниц рассказывала, что после боя на перекрёстке боевики ходили очень злые… В том бою они потеряли около 40 человек убитыми».7

ИСТОЧНИКИ

1. Адаменко Е. ПЕРВАЯ ЧЕЧЕНСКАЯ ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА. Интервью с выжившим 24 января 1995 года младшим сержантом 16-й бригады СпН ГРУ Иваном Козловым. https://vk.com/wall-567684_105717

2. Сергеев Е. Начало Чеченской кампании поражало своей неразберихой//Козлов С. и др. Спецназ ГРУ. Историческая энциклопедия в 5 книгах. Книга 4.-«Безвременье.1989-1999 гг.».-М.:»СПСЛ»,»Русская панорама»,2010. Стр.187-195.

3. Рассказ лейтенанта Кравченко. 4 февраля 1995 года. https://youtube.com

4. Книга Памяти. Том 4. Майкоп, 2002, стр.1088

5. Книга Памяти. Том 4. Майкоп, 2002, стр.1088

6. Огрызко В. Как хочется услышать тишлину//Неизвестные войны XX века. М., 2003, стр. 326

7. Книга Памяти. Том 4. Майкоп, 2002, стр.1088

В журнале Голос Эпохи вышел новый документальный рассказ о группе разведчиков капитана Ульмана, которых пытаются упрятать за решетку за выполнение боевого приказа.  Журнал не публикуется в интернете.

РАЗВЕДКА  УШЛА  ОТ  ПОГОНИ

”Что бы там не думали возомнившие себя вершителями судеб, я – боевой офицер. Был, есть и буду … ни на секунду не сдаваться системе, стремящейся внушить тебе всеми своими проявлениями, что ты – быдло бесправное.”  Капитан Эдуард Ульман.

  Срочная служба Володи подходила к концу. Нельзя сказать, что она была сплошным кошмаром, как для большинство хиловатых, замордованных “дедами” и кавказцами солдатиков. Все-таки его положение инструктора по рукопашному бою, мастера спорта по боксу давало немалые преимущества. Тренироваться к нему с удовольствием приходили даже офицеры спецсназа.  Но лучше бы скорее дембель, тем более что армия все больше увязала в Чеченской войне, от которой пока его Бог миловал. 

   Закончив дневные самостоятельные занятия на турничке (еще одна заслуженная им тренерской работой привилегия), Володя направился к казарме.

На лавочке, у стены столовой, он увидел  земляка-москвича, и вид его Володе не понравился. Жалко согнувшись, солдатик держался за ребра, из разбитой губы сочилась кровь, казалось еще немного – и он разревется как ребенок.

—          Что случилось? – спросил Володя. – Давай,  давай выкладывай, все равно потом узнаю.

—          Володя, не надо, не ввязывайся. Их целая свора, всю роту в страхе держат. Ахмад деньги присланные родителями отобрал, ругал что мало, бил, сегодня после отбоя в наказание приказал туалет чистить.

—          Пойдем, разберемся! – Володя крепко потянул солдатика за руку. – Покажешь мне этого Ахмата.

   В кухонном отсеке столовой на табурете картинно восседал здоровенный, по пояс голый кавказец с наколкой ВВ (внутренние войска) на плече. Он один не работал – повара и помогавшие им русские солдаты кто чистил картошку, кто возился с кастрюлями и котлами.    Который здесь был Ахмад, можно было даже не спрашивать.

   Увидев Володю и солдатика, кавказец сразу все понял, одним движение вытащил из пояса брюк ремень и начал наматывать на руку, так что тяжелая, видимо залитая свинцом пряжка, плетью свисала к земле. Но закончить свое занятие он не успел.

   В один прыжок оказавшись в шаге от не успевшего среагировать кавказца, Володя с передней ноги сбоку ударил того под колено. Маваши гири – страшный удар карате, когда бедро круговым движением выносится вперед и в бок, параллельно земле, нога распрямляется как плеть и с большой силой подъемом стопы лупит по противнику. Ахмаду не повезло – удар володинова сапога буквально вынес его коленный сустав. Едва нога Володи вернулась на землю, он вновь ударил падающего Ахмада, на сей раз – носком сапога в солнечное сплетение.

   От перехваченного дыхания Ахмад не мог даже выть, разинув рот как рыба, лишь пускал слюни и поскуливал, перекатываясь по полу, судорожно сжав руками поврежденное колено.

—          В следующий раз импотентом оставлю! – пообещал Володя. – И шакалам своим передай, будут борзеть – всю спортивную роту приведу разбираться. Давай, поправляйся, и осторожней будь – больше ножку не подворачивай… 

   Учитывая хорошие отношения с офицерами, особо последствий Володя не опасался. Но порой жизнь преподносит занятные сюрпризы.

   На следующий день на спортплощадке Володю окликнул незнакомый прапорщик спецсназовцев.

— Эй, длинный!   Наш капитан тебя вызывает на пару слов.

Заметив нерешительность Володи, прапорщик добавил – Да не боись, мы сами с чернотой воюем, разговор не о вчерашнем будет…

   У тяжелого грузовика Володю приветствовала группа офицеров. Одного из них он знал —  Эдуард Ульман, капитан спецсназа ГРУ, из сибирских немцев.

—          Ну здравствуй, герой! – поприветствовал Ульман. —  Хотел попросить тебя потренировать моих ребят.

—          Без проблем, потренирую! – широко улыбнувшись, обещал Володя.

      Свое обещание он выполнил.

   Бойцы Ульмана занимались как сумасшедшие. Стрельбы из различных видов оружия, марш-броски, пейнтбол, тактическая подготовка, минное дело. Теперь ко всему этому прибавились тренировки по рукопашному бою и с ножами. Готовность Эдуарда и его людей в любое время дня и ночи побегать, пострелять была притчей во языцах среди офицеров и вызывало почтительное недоумение. Поговаривали, что только немец так может выкладываться и гонять подчиненных за капитанскую зарплату. То, что в группе Ульмана в прошлых командировках в Чечню никто не погиб, обычно при этом замалчивали. 

   Гораздо меньше понравился Володе разговор с капитаном Ульманом, происшедший через пару месяцев.

—          Володь, ребятам идут на пользу твои тренировки. К тебе на рукопашку все в охотку ходят, не то что на марш-броски или даже на стрельбы. Физическая форма парней улучшилась, по горам будут быстрее бегать, двое курить бросили – Ульман выдержал паузу. – Только ты сам говорил – быстрый, поверхностный эффект от занятий заметен уже после первого месяца, но настоящие знания приемов против ножа, карате приходят только после пары лет регулярных тренировок. Моим парням нужны эти знания. Иначе придется платить кровью. Их можешь дать только ты, других хороших тренеров у нас нет… Но нас посылают в Чечню на следующей неделе. Я знаю, что у тебя скоро дембель. Я не хочу пробивать через начальство приказ, чтоб тебя против воли направили вместе с нашей группой. Могу обещать, что никто не будет требовать от тебя ходить на боевые задания и в разведку, стоять в караулах. Но я прошу, чтоб ты сам вызвался поехать с нами и продолжил тренировать ребят…

   Иронично ухмыльнувшись, Володя посмотрел на капитана как на сумасшедшего. Променять скорое возвращение в Москву, встречу с родителями, девушками, друзьями, настоящий спортивный зал  на неустроенность и грязь военного бытия, еду из консервных банок всухомятку, свист чеченских пуль и самодурство начальства (не все ж такие как Ульман)?  И ради чего? Чтоб московское ворье, раскатывающее на мерседесах, поршах и феррари смотрело на   него  в программах   новостей   тельавидения как  на  лузера-неудачника?

   Словно прочитав его мысли, Ульман ответил. – Я и сам после военного училища в 1994 году вызвался добровольцем в спецсназ ГРУ. Наверняка можно было подыскать более спокойную работу. И потом шесть рапортов на перевод в Чечню написал. Если офицер на войне не был – то какой он профессионал? Да и потом, ты сам говорил – после спарринг-боев на тренировке стакан молока или даже простой воды гораздо вкуснее вина или водки, которую тут все жрут с тоски и скуки. Тоже самое после настоящего боя. Нам скучать некогда. Мы валим вражин, которых нельзя не завалить, и извини за громкие слова – служим не этой поганой системе, и даже не правительству, а Родине.

—          Нет, капитан! – твердо сказал Володя. – Ты классный мужик, вся группа – отличные ребята, но добровольно ехать в Чечню, за компанию рисковать жизнью я не могу. Хотя бы из-за родителей. Случись что со мной, им никто не поможет, а выжить на пенсию в Москве — врагу не пожелаю. И не пытайся меня переубедить – бесполезно.

—          Ну что ж, хорошо. Поступай как знаешь. Но учти – если с кем-нибудь в моей группе что-то случится, даже если будет просто ранен — я пришлю тебе его фотографию. Заказным письмом, с уведомлением о вручении – чтоб точно получил. Потому что ты будешь виноват, что его не подготовил. Если кто с задания не вернется – буду слать фотографию каждый год, в годовщину смерти. В этом будет не только моя, командира, но и твоя вина. И живи с этим как знаешь…

Ровно через неделю, вместе с группой Ульмана, Володя летел на борту транспортного военного самолета в аэропорт Моздок, для переброски под Грозный.

   Обжившись, начали готовится к выполнению развед-заданий. Особо запомнился Володе инструктаж, устроенный группе вблизи высокогорного чеченского аула.

Ульман специально привез их посмотреть на только что расстрелянную  российским блокпостом  машину чеченской скорой помощи.  Убитый водитель склонился лицом на руль, женщина-врач в белом халате мертво откинула голову на подголовник сиденья. Внутри усыпанного стрелянными гильзами кузова, и рядом с машиной, обвешанные с головы до ног оружием, валялись пятеро убитых боевиков в испятнанных кровью белых врачебных халатах поверх камуфляжа. Они отстреливались до последнего… К счастью с российской стороны в бою были только раненые…

— Чеченцы так солдата Евгения Родионова и всех кто с ним в карауле стоял захватили, тоже подъехали на “Скорой”  – заметил Ульман. – Слышали про него наверно? Потом ему голову отрезали, за отказ снять крест, который носил с детства…. Запомните – “доверчивые на войне погибают первыми. Сколько было случаев, когда люди,поверившие чеченцам, возвращались домой без голов. Мы в Ачхое стояли, когда полковника пригласили на свадьбу, а привезли без головы. Или в Шалях, в этом году, двое омоновцев стояли на трассе, смена приехала – а они без голов. В 2000 году мы стояли под Бамутом. Связисты с соседнего полка поехали в Ачхой на рынок. Обоим затылки прострелили из бесшумника… А история, когда сбили двух летчиков? Когда к ним пошла группа эвакуации, кто дорогу перекрыл? Женщины! Устроили антивоенный митинг, командир ждал, пока они разойдутся, а летчикам тем временем головы отрезали. Бабушка к вевешникам ходила, молочком поила. Как бабушка прошла, так минометный обстрел. Чеченцы подкармливали солдат, а в итоге отравили троих  синильной кислотой… И получается, закон такой – тот, кто доверяет чеченцам, рискует не вернуться.”¹

   Я не знаю что чечены придумают в следующий раз и кого подкупят, не знаю какую новую подлянку подложат армии сверху – продолжил Ульман. – Мы не будем тратить время на обсуждение того, что от нас не зависит. – Но если вы выстрелите на десятую долю секунды быстрее врага, окажитесь более меткими, хитрыми, будете легче чеченцев бегать по горам – хоронить будут их, а не нас. Лучше перестараться нам сейчас, чем родным и близким выплакивать глаза о нас потом. Я не позволю ни чеченцам, ни кому другому навредить группе. Потому мы будем продолжать тренироваться. И воевать станем надеясь не на авось, а по-умному.

   Пронеслись   последние месяцы срочной, а потом и полгода сверхсрочной службы. И не мог же Володя все время отсиживаться на базе, когда группа уходила на боевые задания  – в общем медали ордена “За заслуги перед Отечеством” II степени с мечами он и Эдуард Ульман получали вместе.

   Но воевать по-умному получалось не всегда, и не по вине капитана Ульмана. В тот день – 11 января 2002 года, и у армейского командования, и у разведчиков все шло наперекосяк. Были получены агентурные сведения, что в селе Дай скрывается самый жестокий полевой командир Хаттаб с охраной из 15 арабов. Тот самый Хаттаб, который организовал взрывы высотных домов в Москве, Волгодонске и Буйнакске, погубившие сотни мирных жителей, руководил нападением 2500 чеченских боевиков  на 6-ю роту  псковских десантников. Герой России, генерал-полковник Трошев (впоследствии очень удобно для чеченцев и собственного правительства погибший в авиакатастрофе) так писал о Хаттабе: “Хаттаб просто обожает, как и некоторые его дружки, показательные казни, особенно над иноверцами. Медленно отрезать у пленных уши, носы, снимать скальпы… И чтобы при этом все записывалось на видеопленку. Эти “кинодокументы” он затем демонстрирует влиятельным заграничным мусульманским “ультра””.

   Взять Хаттаба конечно же было надо. Но то, как планировалось организовать операцию, у обстоятельного, любившего порядок и организованность капитана Ульмана вызывало вполне обоснованные опасения. Впоследствии он рассказывал корреспонденту МК Речкалову: ”тут вдруг выясняется – идем в горы. Точно не знаем куда, но в горы… Все наши отработанные правила подготовки нарушены… Ни карты местности, ни аэрофотоснимка, ни минных полей, ни расположения наших войск, ничего. Как я обычно работал? Получал карту, думал над ней два дня, строил макеты местности, группу по разным вариантам гонял. Вот, например, мы идем по этому склону, видите карту, давайте отработаем. Откуда здесь могут на нас напасть? Отсюда…Здесь у тебя развилка, здесь ущелье, по нему можно скрытно пробежать… Подходим отсюда. Если кого-то засекли – либо долбим, либо уходим.”²

   Тем не менее “11 января 2002 группа спецсназа ГРУ N 513 в составе 12-ти человек под командованием Эдуарда Ульмана десантировалась в 3 километрах юго-восточнее Дая, недалеко от села Циндой и организовала засаду.“³

   Вскоре на дороге, ведущей из села Дай, показалась первая машина – битком набитая чеченцами “Газель”. Тяжело вздохнув, в любой момент ожидая выстрела и всяческой подлости, капитан Ульман сам, один, вышел на дорогу и махнул рукой машине остановиться. Остальные бойцы прикрывали своего командира из засады.

—          Он один, дави гяура! – заорал сидевший рядом с водителем самый молодой, горячий пассажир “Газели” — Магомет Мусаев и  сильно пихнул водителя в плечо. От неожиданности тот крутанул руль и выжал газ — “Газель” ускорилась и вильнула прямо на Ульмана. Вот когда пригодилась быстрая реакция, выработанная непрерывными тренировками – Эдуард резко отскочил с обочины в сторону. Выплевывая комья земли из-под колес, словно взбесившаяся, машина провихляла мимо. Ульман вскинул автомат и сделал предупредительный выстрел в воздух. Не останавливаясь, “Газель” вернулась на дорогу и еще сильнее газанула, надеясь уйти. Тогда Эдуард и бойцы его группы открыли огонь на поражение.

   Прокатившись несколько десятков метров по инерции, машина замерла на обочине. Один пассажир был убит, двое, в том числе водитель, ранены. Оружия в машине разведчики не обнаружили, о происшествии доложили командованию.

   Руководил операцией полковник Плотников из ВДВ, на связи с группой находился майор Перелевский. Очень скоро они передали Ульману приказ – оставшихся пассажиров машины уничтожить.

   Ульман не верил своим ушам. Даже если чеченцы в “Газели” прощупывали дорогу для Хаттаба, даже если во что бы то ни стало надо было сохранить тайну места прибывания разведгруппы, в приказе на уничтожение не было смысла – в десятке километров находились российские войска, два бойца вполне могли передать им задержанных. Ульман попросил повторить приказ на уничтожение в присутствии бойцов группы. “У тебя не один, у тебя шесть “двухсотых”, вали из всех!” – прозвучало в эфире.

   Командование рассчитало правильно: “Не упрется. Он знаешь какой исполнительный. Одно слово — немец”⁴. Впоследствии Ульман рассказывал: “Для меня в тот момент этичным было выполнить приказ… Если этих людей приказывают уничтожить, то кто они такие? Насколько же они тогда важны для чеченского сопротивления, если с ними поступают так жестоко?… Этих людей будут сейчас отбивать? Хаттаб же не дурак. Один из способов маскировки – маскировка под мирных жителей. Логично было предположить, что это разведгруппа для проверки маршрута. И сейчас пойдет на прорыв основная масса.”¹

   С охотой ли выполнили разведчики такой приказ? Все, кроме одного, у которого в Грозном порезали родных, плелись к месту расстрела как на каторгу. Но человеку свойственно придумывать самооправдания – перед тем, как нажать на курок в мыслях каждого промелькнули погибшие и искалеченные на Чеченской войне друзья, газетные фотографии руин взорванных в русских городах высоток, покореженных взрывами вагонов метро, окровавленных пассажиров, бородатые самодовольные морды головорезов-боевиков, при чеченской тейповой родо-племенной системе – наверняка родичей кого-то из пассажиров “Газели”. К тому же спецсназ ГРУ – не христианские проповедники (да и не верят чеченцы в Христа), спецсназ является истребительно-диверсионной группой, предназначенной преимущественно ДЛЯ УНИЧТОЖЕНИЯ ПРОТИВНИКА. В скором времени, как они верили, их ждала встреча с боевиками Хаттаба, ради такой встречи стоило идти на любые жертвы, как среди своих, так и чужих. Перед тем как нажать на курок, Володя повторил слова, услышанные на инструктаже у машины Скорой Помощи, полной боевиков:” тот, кто доверяет чеченцам, рискует не вернуться.”

   Трупы расстрелянных чеченцев, побросали в “Газель”, машину подожгли. Группа Ульмана продолжала блокировать дорогу . Но все оказалось напрасным – боевики Хаттаба (если они там были), ушли из Дая неприметными горными тропами.

   Меж тем в тылу российской армии шла своя жизнь, имеющая особые законы и понятия о том,  что такое хорошо, и что такое плохо, очень отличные от представлений группы разведчиков Ульмана.

—          Да ты проходи, садись! – грузный майор не вставая со стула с усмешкой пожал руку армейскому старшему лейтенанту. – Давай, рассказывай, какая беда приключилась?

—          Виталий Яковлевич, неудобно к Вам обращаться, но не могли бы Вы опять меня выручить? Жалованье снова задерживают, боевые еще за прошлый год не выплатили, а мне семью кормить…

—          Эх, Никола, Никола! Жалованье, боевые… Майор двумя толстыми пальцами-сосисками  вытащил из кармана пачку голубых тысячерублевок, небрежно бросил на стол. – Пересчитай, сколько там?

—          Сорок две тысячи, Виталий Яковлевич!

—          Бери, отдашь когда сможешь. И крепко подумай… Вот мы почти ровесники, а ты все еще лейтенант. А я между прочим военный комендант Шатойского района. Ты все на боевые задания ходишь, грудь под пули подставляешь  – надеешься так карьеру сделать? Мы ж не в девятнадцатом веке живем, не во времена генералов Ерломова и Барятинского, а в двадцать первом, то бишь в нашем современном гадюшнике. Тут голову на плечах иметь надо. Вояки-герои генералы Шаманов с Трошевым – что, большую карьеру сделали? В Москве ныне не те, кто с чеченцами воюет в чести, а кто с кланом Кадыровых дружит. Иди, поднимай роту по тревоге – у села Дай сожженную чеченскую машину с трупами обнаружили, я еду разбираться, будешь осуществлять охранение.

—          Есть, товарищ майор!

Но приехав на место высадки в горах группы Ульмана, разбираться комендант Шатойского района ни в чем не стал,  – тут же вызвал прокуроров из Шатоя, причем не из-за желания скорее смотать из опасного места —  рота сопровождения и БТРы обеспечивали хорошее прикрытие. Кто стукнул про группу Ульмана чеченцам, так и осталось покрытым мраком. Закрутилась бездумно-жестокая машина военного следствия – за выполнение “преступного” приказа капитан Ульман и бойцы его группы были арестованы.

   Чеченские “правозащитники” упивались триумфом. Но слишком рано – состоялся суд, и 29 мая 2004 года присяжные полностью оправдали капитана Эдуарда Ульмана и его боевых друзей по всем пунктам, сочтя что они просто выполняли приказ командования. Ульман восстановился в армии, женился. Несмотря на то, что его родители к тому времени уехали жить на землю предков – в Германию, и после такого обращения россиянского государства с сыном не имели ни малейшего желания возвращаться, Эдуард хотел по прежнему служить России офицером спецсназа.

   Но как стая волков, обложивших вырвавшегося от них на первых порах скакуна, “мирные” чеченцы и их наймиты вцепились в группу Ульмана. Оправдательный приговор присяжных был опротестован родственниками погибших чеченцев и отменен военной коллегией Верховного Суда России (случай редчайший в мировой юридической практики, очень смахивающий на вопиющее беззаконие, в которой вердикт присяжных считается истиной в последней инстанции). Чеченские “правозащитники” начали готовится к новому суду. В формально действующей по закону юридической системе России при наличии денег, настойчивости, учитывая низкие зарплаты большинства и всеобщую продажность, злонамеренные силы могут натворить немало бед.

   12 присяжных отбираются из 60 кандидатов, за деньги в коллегию присяжных можно протолкнуть “торпеды” – нанятых людей, которые торпедируют обвиняемых. Можно попытаться запугать или подкупить присяжных, десять-двадцать тысяч долларов – сумма огромная для пенсионера, что она значит в бюджете Кавказской войны, исчисляемом миллиардами?

   Но “торпед” в число 60 кандидатов удалось запустить всего несколько, и благодаря бдительности адвокатов их кандидатуры были отклонены, избранные присяжные оказались честными и умными людьми — они вновь, на сей раз единогласно признали невиновным капитана Ульмана и его бойцов.

   Но военная коллегия Верховного Суда России с упорством кровожадного маньяка отменила и этот оправдательный приговор. И постановил, что дело Ульмана и его разведчиков будет рассмотрено тремя профессиональными судьями.

   Хорошо теплым апрельским днем вместе с друзьями сидеть в беседке старинного ростовского парка. Солнечные лучи весело пронизывают не успевшие покрыться густой листвой ветки, зеленеет молодая травка, по-весеннему легко и соблазнительно одеты прогуливающиеся по дорожкам девушки.

   Но не из-за красот природы собрались здесь бойцы Ульмана – в офицерской общаге и казарме они вполне справедливо опасались прослушки.

—          Чего ждать? —  Решение судей предрешено. Не для того они отменяли два оправдательных приговора, чтоб нас теперь отпустить! – горько заметил молоденький лейтенант спецсназа. – Эти волчары нас оформят сгнить в тюрьме в угоду чеченцам. Сам президент Чечни Алханов с Кадыровым по нашу душу в высоких кабинетах суетятся. Да и статистика против нас – если дело без присяжных рассматривается, судьи выносят 99% обвинительных приговоров. Больше чем ЧК в гражданскую войну или в тридцать седьмом. Шансы избежать тюрьмы  у нас нулевые.

—          Скрываться? – задумчиво спросил Володя. – А как же родители, Москва?

—          Ну в Москву ты всегда вернуться успеешь – в Бутырке и на Матроске ждут,  не дождутся! — невесело заметил лейтенант.

—          Отставить панику – твердо приказал Ульман. – Мы вместе, на свободе, и сами в плен не сдадимся. Не уцелеем – так хоть погусарим!

Ободряюще хлопнув Володю по плечу, Эдуард добавил:

—          Полагаю те, кто против нас в Чечне суд организовали, не долго в друзьях  Москвы проходят. Российской силы они УЖЕ не чувствуют, если их и дальше по волчьей шерстке гладить – весь Кавказ полыхнет. Тогда и мы сможем легализоваться. Но дожидаться этого я лично предпочитаю  свободным, на природе, а не в тюрьме или лагере.

—          А если припрет – вновь вмешался в разговор приободрившийся Володя – граница с Украиной и Казахстаном практически прозрачная, а дальше – весь мир в кармане! На крайний случай можно во Французский Иностранный Легион податься – ОНИ СВОИХ НИКОГДА НЕ ВЫДАЮТ. И правило у них хорошее есть, знакомый боксер там отслуживший рассказывал – коль какая промашка с туземным населением случится – 24 часа гауптвахты за обезьяну!

—          Ты смотри, особо не возбухай! – обрезал Володю Ульман. – Семь раз на боевые задания сходил – и уже Иностранный Легион, весь мир в кармане…

Ну что, бойцы – кто со мной, на нелегале жить, а кто в “самый гуманный суд в мире”? Я не могу вам приказать, пусть каждый решает сам за себя, но знайте – явившись на вынесение приговора, вы идете в чеченскую ловушку. И я, Ваш командир, впервые не знаю, как вас потом вытащить.

—          Все с тобой, командир, ты единственный, кому мы верим! – ответил за всех Володя. – И пусть попробуют поймать, если не боятся…

“13 апреля 2007 года, после того как Ульман, Воеводин и Кагаланский дважды не явились в суд, они были объявлены в федеральный розыск. 14 июля . Эдуард Ульман (заочно) осужден на 14 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. На 11 лет (заочно) осужден лейтенант Александр Кагалинский, на 12 лет (заочно) – прапорщик запаса Владимир Воеводин.“³

   Майор Алексей Перелевский, передавший боевой приказ группе Ульмана, приговорен к 9 годам и арестован в зале суда (несмотря на предупреждения, словно надеясь на чудо, на вынесение приговора Перелевский явился).

   Группу Ульмана не удалось поймать до сих пор ни чеченцам, ни сыскным ищейкам их наймитов в Москве. Особо их и не искали – спецсназ ГРУ не Бен Ладен с муджахедами, при попытке задержания по нападающим не промахнутся.

   Для того чтобы разведчики Ульмана, лейтенанты Аракчеев и Худяков, другие невинно осужденные в угоду бандитам русские люди,  а также похищенные, обращенные в рабов в Чечне и Ингушетии вернулись к нормальной жизни, есть только один способ — надо установить русскую власть в России. 

Вместо послесловия. Рубан Петр Алексеевич, директор Краснозерской средней школы N 2, которую закончил Ульман: “ “Эдуард Ульман был примером  ответственности и дисциплинированности, добра и порядочности… он остается в числе тех выпускников… (которые) вызывают чувство гордости коллектива нашей школы.”

1. “Война капитана Ульмана” Вадим Речкалов МК, Часть 3, 21.11. 2005 и последующие дни.

2. “Война капитана Ульмана” Вадим Речкалов МК, Часть 1.

3. Википедия, Ульман Эдуард Анатольевич.

4. “Война капитана Ульмана” Вадим Речкалов МК, Часть 4.

Достоянием гласности становились лишь факты проколов, случавшихся у российских войск специального назначения во время чеченской операции.

Первая серьезная неудача произошла 7 января. В этот день в окружение попал отряд спецназа Главного Разведывательного Управления (ГРУ) из 22-й бригады спецназначения. В плену у боевиков оказалось 48 человек, плюс чеченцы захватили новейшие виды бесшумного оружия. Такие, как секретная снайперская винтовка «Винторез». Вечером, 24 января, произошла трагедия с батальоном, с 16-й отдельной бригадой спецназа. В одно мгновение в результате взрыва трехэтажного дома погребенными заживо под обломками оказались 45 человек, еще 28 разведчиков получили контузии и ранения.
Все остальное покрыто мраком тайны. Хотя спецназовцы принимали активное участие в штурме Грозного и в других операциях этой войны. В конце февраля в аэропорту города Минеральные Воды я беседовал с офицером из Чечни, на рукаве которого была спецназовская нашивка. Молодой, крепкого вида парень с перебинтованной головой был сильно контужен и долго обдумывал сказанное ему. Также продолжительное время он произносил ответные фразы, сильно заикаясь и растягивая слова. Как мало он был похож на железного Рэмбо или других героев западных боевиков, благодаря которым у обывателя сложился далекий от действительности образ всемогущего супермена. Что штатские?

Некоторые военные во время боев в Грозном выступали за взятие чеченской столицы исключительно подразделениями спецназа. По сути, предлагая возложить на разведчиков функции обычных общевойсковых подразделений. Что само по себе является глупостью. Спецназ может многое, но не все. Тем более что служат в нем большей частью вчерашние школьники, а не солдаты-профессионалы, подобные американским «зеленым беретам» и рейнджерам. Но и «зеленые береты» прокалывались и ошибались много раз, вспомним хотя бы октябрь 1993 года, Сомали. За два дня там погибло 18 янки из войск специального назначения.

Мой собеседник, назвавшийся Константином, воевал в Чечне, в батальоне спецназа ГРУ. Он согласился рассказать о некоторых событиях, свидетелем и участником которых ему довелось быть.

До Чечни Константин почти год прослужил в самарской бригаде спецназа, которую вывели из Германии. Наш земляк был командиром отделения в роте спецмероприятий. Что такое спецмероприятие? Минирования, засады, всякого рода диверсии на территории противника, захват пленных. Доводилось прыгать с парашютом.

Всего Костя совершил 6 прыжков. Много это иди мало. Учитывая недостаточность финансирования боевой подготовки, в самый раз. Много внимания уделялось поддержанию достаточной физической формы. Каждую субботу совершались маршброски на 10 километров. Ежедневно солдаты бегали на дистанции в 3-5 километров. Проводились занятия по рукопашному бою и многому другому, что может пригодиться в боевых условиях. Очень помогало Константину то, что он до призыва в армию занимался спортом. Хотя, как считает Костя, рукопашный бой преподавался достаточно поверхностно, и занятия имели в основном целенаправленный характер, типа – бесшумное снятие часового. Два раза в неделю была огневая подготовка – стрельба из стрелкового оружия. Константин считает, что уровень полученных им знаний был достаточным. Во всяком случае, он превышал подготовку солдат мотострелковых войск во много раз. Многие мотострелки до Чечни и автомат в руках не держали.

В Екатеринбурге формировался 33-й батальон спецназа. Костя и еще несколько парней из Мордовии были переведены туда. Ребята точно не знали, куда их пошлют, но догадывались, что это будет горячая точка – Грузия или Чечня. Тем более что события в последней начали развиваться с катастрофической быстротой. На новом месте службы упор был сделан на минно-подрывной подготовке, совершенствовались навыки ориентирования на местности. Проводились курсы выживания.

В середине января батальон, состоящий из двухсот солдат, был переброшен в Чечню. Разместились они в районе Северный, в здании какого-то общежития. Первый раз на боевые вышли 23 января. Линия фронта в это время проходила по речке Сунжа. И группа из 10 человек поехала в район дудаевского Дворца. Улицы вовсю простреливались. Не доехав до места, спешились. И малость погодя побежали в сторону здания института. Над головами роем проносились пули. Благополучно добрались до здания и просидели в нем двое суток – корректировали огонь артиллерии. А обратно вернулись без потерь.

Снова наиболее серьезные бои разгорелись в середине февраля, когда начался штурм площади «Минутка». Группа, в которой был Константин во время этой операции, впервые попала в серьезную переделку. Это случилось у одного из блок-постов. Ночью две группы спецназа расположились на передовой. Укрылись за кирпичной стеной. Напряжение последних дней сказалось, и спецназовцы расслабились – потеряли бдительность: стали разговаривать, кто-то даже закурил. По признанию Константина наблюдение за местностью вообще не велось. Услышали, что в их сторону движется большая группа людей. С поста им закричали: «Стой! Пароль!» В ответ тишина. И звук снимаемых с предохранителей переводчиков огня. На повторный окрик солдат с поста в ответ закричали: «Аллах акбар!» и по спецназовцам открыли огонь. Наши залегли и стали стрелять в ответ. Первым получил пулю боевик, заоравший «Аллах акбар». Его снял российский снайпер из винтовки с ночным прицелом. Один из офицеров поначалу требовал прекратить огонь. С задания должна была вернуться еще одна наша разведгруппа, и она могла попасть под обстрел. Его, конечно, никто не послушал. Кто-то даже в сердцах послал подальше. И перестрелка шла минут двадцать. Часть боевиков пыталась атаковать наших, проникнув в стоящий неподалеку дом. В его окна спецназовцы швырнули несколько гранат, послышались громкие стоны раненых, их добили еще парой гранат. Всего чеченцы потеряли около десяти убитыми. У спецназа потери – двое тяжело раненых. Одному парню в грудь попали три пули, чудом не задев сердца. У другого пуля, войдя в голову за ухом, вылетела в области копчика. Ребят перевязали, укололи промедолом, чтобы они не умерли от болевого шока. Раненых оставили под прикрытием одной группы, а подразделение Кости ушло на задание. Утром сообщили, что ребят благополучно эвакуировали. Позже стало известно, что в госпитале их прооперировали, их жизням ничто не угрожает.

Самые серьёзные потери их группа понесла уже позже, когда чеченская столица была освобождена. Армия вела наступление в сторону Гудермеса. Группа на бронетранспортере пошла в разведку – в тыл к чеченцам. Их задачей было, как можно глубже проникнуть за линию фронта. Продвигаясь вперед, время от времени они останавливались и связывались с командованием. Командиры приказывали им двигаться дальше. Выехав на один из холмов, они увидели, что едет грузовик «ЗИЛ» с коровами в кузове. Сидевшие в кабине чеченцы попытались «сделать ноги». Одного убили, другого поймали. В группе был 27-летний солдат-контрактник, армянин по национальности. Одев олимпийку поверх формы, он сел в кабину с чеченцами. Другие спецназовцы погрузились в кузов, БТР поехал следом. Дорога петляла, и бронетранспортер отстал.

Через некоторое время их «ЗИЛ» остановили боевики. Их было трое. Гранатометчик-чеченец взял под прицел автомобиль. Второй боевик был вооружен автоматом, третий держал наперевес пулемет. Офицер, сидевший в кузове, сказал, что он ударит по чеченцам из гранатомета. Еще один солдат должен был открыть огонь из автомата. Другие же обязаны как можно быстрее покинуть грузовик. Офицер вскочил, выстрелил из одноразового гранатомета «Муха», обратный выхлоп реактивных газов задел ухо того бойца, который должен был прикрыть их автоматным огнем. Солдат, ошалело поднявшись, стал беспорядочно «поливать» местность из своего «Калашникова». Сидевший в кабине контрактник убил еще одного чеченца. Из машины успели выпрыгнуть только трое. По грузовику был открыт шквальный огонь, и все оставшиеся – 7 человек – получили ранения разной степени тяжести. Уцелевшие стали вытаскивать тяжелораненых. Легкораненые тоже помогали друг другу. В это время из-за скалы выскочил бронетранспортер и начал лупить по позициям боевиков из крупнокалиберного пулемета. Через несколько мгновений БТР подбили из РПГ. Сидевший за пулеметом наводчик тоже получил ранения, его спас водитель. Все укрылись за броней БТР. Им на помощь спешила другая группа. В начале ребята попытались с тыла обойти чеченцев, но тоже напоролись на огонь и вынуждены были ехать той же дорогой, что и предыдущая группа, в которой был Константин. Бой разгорелся жаркий. Чеченцы, поняв, что имеют дело с незначительными силами российских войск, протянувшись цепью, пошли в атаку. Положение становилось критическим, тем более что у спецназовцев стали заканчиваться боеприпасы. Подошедший БТР взял на буксир подбитую машину, и спецназовцы стали отходить, прикрываясь бронетранспортерами. От ударяющихся о борта пуль стоял сплошной грохот. Выехали на холм. Один из офицеров попытался помочь водителю машины выйти на дорогу. Пуля попала старшему лейтенанту в голову, и он упал замертво на глазах шокированных однополчан. Другой солдат вдруг стал хватать ртом воздух. На губах появилась кровавая пена. Парень простонал: «Меня ранили». Ему попытались помочь, но было поздно, он умер.

Из отсутствия связи через полчаса на эту же засаду наскочила третья разведгруппа. Этим ребятам повезло. У них не было потерь. Как считает Константин, армии в Чечне не давали по настоящему воевать. Если бы не постоянные «прекращения огня», делавшиеся по приказам из Москвы, чеченская война была бы закончена месяца за два. Мой собеседник честно признался, что армейские спецназовцы завидовали сотрудникам ОМОНа, тому, как те были оснащены. Такого снаряжения у армии не было. Но многие детали униформы бойцам приходилось делать самим, часто взяв в руки нитку с иголкой. Спецназовец считает, что основную тяжесть боев вынесла на своих плечах пехота. Хорошо воевали морпехи. С пренебрежением Костя относится к внутренним войскам.

isinco.ru ralfy.ru