Откровения репетитора или еще раз о том, почему мы не в школе
13 апреля 2016 19:40
«Я прекращаю работать с детьми»: шокирующие откровения профессионального репетитора
В наше время репетиторство процветает — никто уже не видит ничего зазорного в том, чтобы пригласить человека «дотягивать» с ребёнком школьную программу, поэтому такие специалисты — нарасхват. И никому почему-тоне приходит в голову, что мода на репетиторов — самое яркое свидетельство зияющих провалов в системе российского школьного образования.
Пост в котором профессиональный репетитор английского языка Мария Ковина-Горелик рассказывает об особенностях своей работы, отношениях с детьми и родителями, а также о своём отношении к школьной учёбе.
Этот пост посвящен работе детского репетитора с того ракурса, с которого вижу ее я. Он адресован в первую очередь родителям школьников (настоящим и потенциальным).
Вообще, дети — ужасные клиенты. Хотя бы потому, что они, как правило, не занимаются летом. С изнаночной стороны это выглядит отвратительно: в мае волна последних звонков выбрасывает на сайты репетиторских услуг смертельно уставших за год, но нуждающихся в работе репетиторов.
В сентябре на мой телефон может поступать до трех заявок в день, в мае сайт любезно сообщает, что на интересный заказ до меня откликнулось 112 коллег. Для репетитора это означает, что весь год нужно заботливо откладывать некоторые суммы на лето, но с наступлением лета выясняется, что как раз теперь (и только теперь) у него есть время съездить в Икею, походить на массаж, вылечить зубы и сделать еще массу совершенно неотложных дел. Сбережения тают к июлю. Август проходит мрачно.
Одного этого уже вполне достаточно, чтобы просьбы взять еще одного ребеночка на борт не казались такими уж безобидными. Если занять «ребеночками» все свое расписание, лето может оказаться более чем унылым.
Но это так, экономическая прелюдия. Секреты профессии. Я уверена, многие совсем не хотели бы в это вникать, но я вижу в разоблачениях определенную пользу. Я хочу, чтобы люди, которые просят меня или другого преподавателя «немножко позаниматься» с их Катями, Васями и Петями, «слегка подтянуть по программе» хорошо понимали, о чем они просят и уважали чужой труд, время, расписание, отказы и мотивы этих отказов.
Надо понимать, что репетитор никогда не работает в вакууме. Он работает в тесной связке с родителями и школой, и ребенок во всей этой канители занимает последнее место, а должен — первое. В принципе, этим сказано все, но я знаю, что это непонятно. Поэтому я продолжу.
Родители нанимают меня как квалифицированного педагога и ожидают высоких профессиональных качеств. Здравые предположения о моих профессиональных качествах выглядят примерно так: я хорошо знаю язык, умею рассказывать о нем интересно, владею методиками, ориентируюсь в пособиях, а также умею находить подход, заинтересовывать, ну и вообще делать весь этот непонятный magic, который заставит их ребенка наконец делать уроки или просто хоть что-то понять.
Родители ожидают от меня, что я распознаю, в чем кроется проблема конкретно с их ребенком, и помогу эту проблему разрешить.
Это — логичные ожидания, и они соответствуют имеющимся квалификациям. Однако важно не это, важно за счет чего, на каком топливе, благодаря чему я умею все это делать. А умею я это делать путем тонкого слушания, видения и понимания, которое, увы, не может быть ограничено.
И это значит, уважаемые родители, что я увижу, услышу и пойму многое не только, про связку «ребенок — английский язык», но и про остальные смежные связки, например, «ребенок — родители», «ребенок — школа», «ребенок — среда», «ребенок — он сам», «ребенок — уровень его интеллектуального, эмоционального и психического развития», «ребенок — его гормональный фон» и так далее. Это значит, что я увижу далеко не только то, что вы хотите, чтобы я увидела.
Если у ребенка есть тревожные звоночки, выходящие за пределы моей компетенции, я это увижу. Если ребенок отстает в развитии, я это увижу. Если ребенок истощен физически или эмоционально, я это увижу. И если вы плохо обращаетесь со своим ребенком, я это увижу.
Рассказываю три реальных случая. Ни в одном из этих домов я не задержалась: в первых двух случаях ушла сама, в последнем — со мной расстались с формулировкой «Вы для нас слишком хороши» (это не шутка, дамы и господа).
1. Мальчик, 11 лет, позвали подтянуть русский и английский. Репетитора, что характерно, запросил сам, поскольку почувствовал, что отстает и не справляется. Прекрасная семья, три пацана, кошку недавно завели. Отношения теплые, у мальчиков по отдельной комнате, хорошие условия. Ребенок учится в элитной школе, причем учится он там ежедневно с 9 утра до 6 часов вечера: утром — обязательные уроки, после обеда — бесконечные драмкружки, лепка, дополнительная физкультура и прочие стихи под баян. Я приходила в 7, и занимались мы до 9.
Через два месяца занятий по 1 разу в неделю я отвела маму в сторонку и сказала, что, увы, мы не прогрессируем, и что, по моим понятиям, нагрузку необходимо не увеличивать, а снижать. То есть отменять хотя бы меня к чертовой матери. Расстались дружелюбно.
Ситуация далеко не самая критическая, однако налицо полное непонимание физических возможностей, норм и ограничений. Мама — психолог по образованию, но почему-то умудрилась проглядеть черные круги под глазами любимого сына.
11-летнему человеку трудно сообразить, что для его непонимания есть веские физиологические причины. Ему и в голову не может зайти, что ОН, ВАШУ МАТЬ, ЗАДРАЛСЯ, КАК СИДОРОВА КОЗА, КАЖДЫЙ ДЕНЬ ХОДИТЬ В ШКОЛУ НА ПОЛНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ!!! И что так быть не должно.
Последний штрих: на весенние каникулы ребенка отправили в Лондон. Поучить язык. Разумеется, чем же еще заняться на каникулах?! Отдыхать? Валяться дома, играть с братьями и кошкой? Ходить в музеи? На детские представления? Зачем же, если можно поехать с чужими людьми в незнакомую страну, где организованно перемещаться под ор училок и доучивать то, что не выучил за семестр. Мы же даем ребенку Самое Лучшее Образование, которое только в него влезет. Включая любого репетитора, что попросит.
А он и попросит. Не раз еще.
2. Наняли позаниматься с братом (11–12) и сестрой (16). Всего в семье четверо детей, большая квартира, признаки достатка и благополучия. Модно одетые малыши возятся в куче игрушек. Оба ученика говорят неплохо, хотя мальчик заметно ерзает и все время переправляет себя, а девочка вся в нервных тиках и немножко заикается. На втором уроке мальчик внезапно не может сказать буквально ничего, все попытки спутанные, раскачивается на стуле и твердит «Я не знаю» и «У меня не получается», как попугай, состояние близко к истерическому.
Мои нежные заходы с разных концов никаких результатов не приносят. Зову маму. Ребенок, понимая, что сейчас его будут обсуждать, выбегает из комнаты в слезах и с криком: «Я старался, но у меня ничего не получилось!»
Мягко пытаюсь объяснить маме, что происходит с ее сыном, не употребляя при этом опасных слов из области психологии и напирая на то, что ситуация выходит за рамки моей компетенции как преподавателя. Что ребенку требуется помощь (СРОЧНАЯ, МАТЬ ВАШУ!!! КВАЛИФИЦИРОВАННАЯ!!! ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ!!! ПОМОЩЬ!!!)
Она воспринимает это по-своему, и говорит мне буквально следующее: «Я, конечно, понимаю, что вам платят за то, чтобы вы учили языку, а не укрощали таких вот субчиков». Дальше она давит на меня и манипулирует всеми возможными способами, но, поскольку я видела некоторые эпизоды ее и отцовского обращения с детьми, я держусь твердо, зная, что работать я в этой семье не буду.
Из комнаты мать выходит с текстом: «Ну вот, до чего ты довел. От тебя отказываются!»
Из квартиры я ухожу под истошный ВОЙ. И не удивлюсь, если тем вечером в ход пошел ремень.
Если бы у нас работали хоть какие-то социальные службы, я бы на эту семью заявила. Но они не работают, равно как и школа и многие другие государственные и социальные институты. Зато в Москве более 10 тысяч репетиторов только по моему предмету. Сколько раз мы приходим к кому-то в дом и видим там такое? И видим ли?
3. Уговорили позаниматься с девочкой (хотели именно меня, долго договаривались с мамой, в результате решила взять).
Крошечная хрущевка и внутри — картина замершего времени: ковер на стене, икона на ковре, миллион фарфоровых фигурок, салфетки, пластиковые розы в вазе. Обстановка, от которой хочется взлететь вверх, попутно раздевшись догола и помывшись дождем. Дома бабушка, которая за несколько встреч излагает свою жизнь примерно в таких выражениях: «время-то сейчас какое», «я троих подняла», «35 лет в школе» и т. д.
Во время урока двери не закрываются, бабушка ходит туда сюда. Девочке 12, и она почти не говорит. Ни на каком языке. Особенно она не говорит, когда бабушкин маршрут пролегает мимо нашего стола.
Полтора часа я с мокрой спиной устраиваю девочке кукольный театр, веселые картинки, лучшего друга детей и другие полифонические этюды, потому что девочка молчит. Время от времени цепляюсь за подобие огонька в глазах. Выдавливаю из нее несколько небезнадежных слов.
Через пару занятий приступаем к невинной теме «Семья», и из сбивчивых объяснений я клещами вытаскиваю на божий свет следующее: у девочки есть мама, отчим и брат, с которыми она не живет. Про брата она не может никак определиться, то ли есть он, то ли его нет, и я, совершенно сбитая с толку, вынуждена переспросить несколько раз на все лады на разных языках. Потому что я не сразу понимаю, как это такое возможно.
А потом понимаю. Понимаю, что от мамы у девочки есть хороший компьютер и план поехать вместе в Лондон в марте (и на этот счет бабушка, которая «35 лет в школе», дает мне ценный педагогический совет: на каждом занятии заучивать с ее внучкой по нескольку полезных выражений как раз к поездке).
А вот самой мамы нет. Мама живет с любимым мужчиной и новеньким сыном. А девочка живет посреди икон и салфеток с бабушкой, у которой мозги съехали набекрень и застряли в послевоенном времени.
И дома я две недели пытаюсь как-то примириться с ситуацией, хотя мне хочется долго и продолжительно орать. Позвонить маме — и орать. Поставить бабушку в прихожей — и орать. Но я беру себя в руки, потому что думаю: может, меня туда Господь нарочно привел, чтоб хоть как-то? Чтобы показать девочке, что бывают другие человеческие виды? Какая разница, ну да, через английский язык, раз уж так получилось. Смогу ли я? Ответа на этот вопрос у меня нет.
Пока что девочка боится абсолютно любых моих предложений, что и неудивительно для человека, который боится звука собственного голоса. А тут целая я, у меня красная помада, я улыбаюсь. И ничего не боюсь. Но через пару недель бабушка сама звонит мне и говорит, что у меня прекрасная методика и все их полностью устраивает, только вот девочка слишком загружена, поэтому с языком решили повременить. И я вздыхаю с позорным, тяжелым, как свинец, облегчением.
Нет у вашей девочки проблем с английским языком.
А еще у нее нет мамы.
Какой, к чертовой матери, тут может быть английский язык?! Какой Лондон?
Ужас состоит в том, что абсолютно все эти люди уверены в том, что детей они своих очень любят. Делают для них лучшее. И все у них в семье в порядке, а если и не в порядке, то все же не совсем все плохо, да и вообще это не мое дело. Меня позвали английский преподавать.
МЕСТО ДЛЯ ПАУЗЫ И ЧИТАТЕЛЬСКИХ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Краткая ремарка: у меня есть в учениках чудесные детки. Мы с ними долго и продуктивно работаем. У них нормальные родители — не идеальные, нет, тоже есть нюансы, но нормальные. Однако дело не только родителях, так что едем дальше.
О том, как деградировала школа за последние десятилетия, говорить как-то неловко. Во-первых, я там не работала и ни за что не пойду, а хаять то, в чем не преуспел и даже не попытался, — это ниже пояса. Во-вторых, столько уже сказано, что тошно.
Но сути это не меняет. Школа ничему не учит. Достаточно сказать, что у меня целых три ученика из одной специализированной английской школы, где у них английского этого по 7–8 часов в неделю. И им нужен репетитор. Вы только вдумайтесь в эти цифры, это же полное безумие!
Жуткая правда заключается в том, что я не могу полностью переустановить их на нормальные человеческие рельсы, потому что за десять лет школа им вытравливает внутри такие колеи, из которых их потом ничем не выковыряешь. И сколько бы родители не питали надежд на то, что я научу их разговаривать, я не научу. Это можно сделать, если выдрать их из школьного восприятия действительности, и это как раз можно пытаться делать летом, то есть в период, когда школы нет.
Но летом, как я уже писала, они не занимаются. Лето — это святое. Давайте убьемся до заворота кишок в течение года, причем будем убиваться в геометрической прогрессии так, чтобы к концу именно 11-го класса, к ЕГЭ, приползти в реально опасном состоянии под руки с репетиторами по всем сдаваемым предметам, но лето мы трогать не будем. Именно тогда, когда можно было бы делать качественный рывок, маскируя его под приятное времяпрепровождение, с фильмами, песнями, и другими человеческими активностями и т. д., мы не позволим даже 3 часа в неделю выделить на то, чтобы слегка подгрузить отдохнувший и свежий мозг.
В нескольких выданных после проверки контрольных работах я обнаружила непонятные места и спросила: «А ты не подходил уточнить, что здесь имелось в виду?» — на что ребенок мне ответил: «Я убедился, что вопросов лучше не задавать». В некоторых были откровенные ошибки со стороны учителей (английской школы, да). Но вообще, если кто не в курсе, проверенные тесты и другие работы теперь обычно не возвращают. Разумеется, зачем знать, в чем именно состояла твоя ошибка, твое дело — знать оценку и пытаться ее улучшить при следующих попытках. Как? Как хочешь.
Они до сих пор учат топики и пересказывают их в классе. Например, про индейцев. Как сейчас помню, одного из героя текста звали ПОПОКАТЕПЕТЛЬ. Другой топик помню про Москва-Сити. Типа сколько метров Башня «Федерация». После этого они удивляются, что дети плохо говорят. А ЧТО ТУТ ГОВОРИТЬ-ТО, ЕСЛИ ЭТО КАКОЙ-ТО ШИФР, СОВЕРШЕННО НЕУПОТРЕБИМЫЙ В НОРМАЛЬНЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЦЕЛЯХ?!!! И что я могу со своими тремя часами против школьных восьми? Но я, разумеется, стараюсь. И кое-что, надо сказать, у меня получается, хотя и с большим трудом.
Однако ожидания родителей, как правило, в этом месте разбиваются о скалы. Поэтому я скажу прямо и ясно: дорогие друзья, если вы хотите, чтобы ребенок успевал по предмету в школе, то самым безопасным средством добиться этого будет действовать параллельно школе согласно ее установкам, чего я лично делать никогда не буду, потому что не могу. Органически.
Если вы хотите, чтобы ваш ребенок заговорил хоть когда-нибудь (в школе этого, скорее всего, не случится, тут нужны более мощные потрясения, чем три часа в неделю с репетитором), то можете сдать его мне, я сверну ему мозги в нужную сторону, и когда школьный морок ослабит свою хватку, у него будет возможность посадить дальнейшее обучение языку на более или менее толковые дрожжи.
Это все, что мне по силам, потому что все остальные «хорошие» результаты достигаются либо путем муштры и насилия, либо при изначально других исходных данных.
Сделать так, чтобы он одновременно хорошо успевал в среднестатистической школе с ее безумными требованиями и непродуманными форматами, и свободно, хорошо разговаривал по-английски на действительно актуальные, жизненные темы, невозможно. Это уравнение не сойдется НИ-КОГ-ДА.
Они не умеют думать здесь и сейчас.
Они не умеют пользоваться источниками и справочниками.
Они не умеют применять известное для выяснения неизвестного.
Они не умеют скрещивать информацию, делать выводы, сравнивать, обобщать.
Они вообще не знают, что после «не знаю» могут последовать какие-то действия, кроме «садись, два».
Минимальная трудность приводит их в полностью нерабочее состояние (нюансы богаты и соотносятся с их личностными характеристиками: кто-то бесится, кто-то отчаянно тупит, кто-то каждый раз чувствует крушение всех надежд, кто-то бросает все силы на поддержание иллюзии собственной состоятельности). В этот момент они заняты чем угодно, кроме английского языка, а я трачу время, внимание, силы, чтобы вдохнуть в них нормальную жизнь.
Кстати, вдыхается она ТОЛЬКО после таких моментов, пережитых иначе, чем через одергивания, призывы к совести и другие распространенные учительские техники.
Я все это настраиваю, как огромную арфу, а потом они идут в школу, где мне эту арфу — расстраивают.
11 класс достоин отдельного упоминания. Сейчас у меня на руках две обожаемых куклы, скоро выпуск. Сказать, что их интеллектуальные способности пали — это ничего не сказать, а я знаю их 3 года.
Девки похожи на водоросль в малиновом сиропе и не соображают ни черта. Зевают от чудовищной усталости, к тому же влюблены и худеют. Все столы обклеены бумажками с математическими формулами, историческими фактами, цитатами из Пастернака и сердечками более фривольного содержания. Их прихватывает то мигрень, то желудочная инфекция. Мне их безумно-безумно жаль.
В школе весь год они не делают абсолютно ничего, кроме прогонов по форме ЕГЭ, хотя ежу понятно, что тестовый формат может являться только проверочным, но никак не учебным. Повторяю, как мантру: «Спать и мультики», но они не слушают. Они совершенно не в состоянии эффективно учиться, но заниматься ничем другим, кроме как учиться до полного остекленения, они не могут.
В полубреду они ломятся повторить три типа условных предложений (и повторяют, кстати, небезуспешно, потому что это понятная схема, за которую можно уцепиться). Но описать обстановку своей комнаты или картинку из сказки «Золушка», равно как и родить другую собственную мысль они совершенно бессильны.
Родители упоенно подогревают градус всеобщих нервов. Спрашивают меня: «Как вы думаете, она сдаст?» — «Сдаст» — уверенно отвечаю я, понимая, что хоть кому-то нужно стоять ровно в этом поле спятившего ковыля. Для детей было бы лучше, если бы это были их родители, но кто знает. Может быть, если бы они это умели, во мне вообще не было бы никакой нужды.
Ощущение тотального, повального дисконнекта и нездоровья. Родители не выполняют своих функций. Школа не выполняет своих функций. На это все приходит репетитор и пытается что-то сделать. Терпит, по сути, поражение — потому что с моими возможностями и знаниями при поддержке и попутных ветрах я могла бы достигать с этими детьми результатов, о которых сейчас мне приходится только мечтать.
Поэтому на ближайшее время я прекращаю работу с детьми. Я до смерти устала бороться с ветряными мельницами, видеть то, от чего больно, получать шишки за то, чего не делают другие люди. Я люблю детей. Я умею с ними работать. А с родителями и школой — нет, и учиться, пожалуй, не стану. Я лучше подожду, пока эти дети вырастут, и поймут, что к чему. Собственно, именно с такими я и работаю на данный момент с превеликим удовольствием, находя почти в каждом взрослом ребенка, которого когда-то долго и сложно мучили.
А смотреть на это в реальном времени сил моих больше нет.
Источник → https://www.factroom.ru/life/i-stop-working-with-children?utm_campaign=transit&utm_source=mirtesen&utm_medium=news&from=mirtesen
И пара последних эпизодов из нашей НЕшкольной жизни.
1. Дочка, вернувшись с прогулки с новым знакомым пареньком, рассказала об их разговоре на околоучебные темы: «Когда он узнал, что я учусь дома, сначала сказал, что круто, а потом — что их вообще не готовят к егэ, сами думают, что делать». Вопрос: кому нужна такая школа?
2. Сегодня писали «министерскую» контрольную по русскому. Текст задания составлен «очень специальными людьми»)) В задании по русскому грубые ошибки в русском. Местами настолько косячны формулировки, что выполнить задание с полной уверенностью в том, что понимаешь, что «хотел сказать автор», не представляется возможным.
Комментарии
«Мы заигрываемся с особостью детей»
Проблемы школьников глазами профессионального репетитора
В прошлом веке к репетитору обращались только в крайнем случае, чтобы подтянуть знания по предмету или подготовиться к поступлению в вуз. Часто это скрывалось: стыдно было признаваться в том, что у тебя трудности в учебе. Сегодня же учителя в школах открыто призывают учеников доработать материал с репетитором, а родители рассматривают последнего чуть ли не как няньку, которая поможет ребенку организовать учебный процесс с первого класса и до выпускного. Об этом, а также об особенностях работы репетитора, современных подростках и их отношении к русской литературе и русскому языку в интервью «Реальному времени» рассказала профессиональный репетитор, кандидат филологических наук Татьяна Воронцова.
«Сейчас модно говорить о том, что у ребенка «особый душевный настрой»
— Татьяна Владимировна, каково быть репетитором сегодня? Для какой цели вас нанимают родители?
— Репетиторство, как известно, стало массовым явлением, и дети приходят очень разные — и вполне начитанные, развитые, и те, у кого в знаниях просто провал.
Раньше к репетитору обращались для одной из двух очень узких целей — подтягивание слабого ученика или целенаправленная подготовка к поступлению в престижный вуз. Когда мои родители учились в школе (это были 50-е годы), некоторые их одноклассники занимались с репетитором и скрывали это. Когда в школе училась я (это конец 70-х — 80-е), о занятиях с репетиторами уже говорили, но все равно в этом был какой-то налет нестандарта в лучшую или худшую сторону: либо у тебя были очевидные трудности в учебе, либо ты претендовал на многое.
Сейчас наоборот: в необращении к репетитору есть что-то нестандартное. В школах учителя прямо призывают учеников отработать трудный материал с репетитором. Подготовка к ЕГЭ на высокий балл стала задачей, которую решают на курсах или индивидуальных дополнительных занятиях.
Некоторые хотят, чтобы репетитор «вел» ребенка в обучении, выполняя, по сути, контролирующую родительскую функцию. Бывает, что дети «сидят на репетиторах» с первого класса и до последнего, потому что ребенка вовремя не научили самостоятельности и он сам не может организовать свой учебный процесс. А иногда я вообще не могу понять, зачем ребенку репетитор. Всех, по сути, изначально все устраивает: знания средние — без прорывов и провалов, сверхпланов на поступление нет, перетруждаться не хотят. Такое чувство, что «все побежали, и я побежал».
Соответственно, мы имеем совершенно феерический спектр самых разных типов поведения и самых разнонаправленных тенденций.
Я в основном занимаюсь подготовкой к ЕГЭ и ОГЭ, дополнительным внутренним испытаниям в вуз и олимпиадам, но есть и нестандартные индивидуальные запросы.
Иногда я вообще не могу понять, зачем ребенку репетитор. Всех, по сути, изначально все устраивает: знания средние — без прорывов и провалов, сверхпланов на поступление нет, перетруждаться не хотят. Такое чувство, что «все побежали, и я побежал»
— Расскажите подробнее о том, какие проблемы с учебой у современных подростков.
— Сейчас очень модно говорить про детей индиго, про то, что у ребенка «особый душевный настрой» и т. д. В результате к окончанию школы мы оказываемся в трудной ситуации.
Иногда ко мне приходят 11-классники, которые не могут переписать текст, не сделав ни одной ошибки. Или не могут ответить на элементарные вопросы по прочитанному тексту. Или ребенок в десятом классе читает чуть ли по слогам, но родители на голубом глазу заявляют: «Знаете, он просто не любит читать».
В таких случаях у меня возникает вопрос: почему вы не обращались к детскому неврологу, не протестировались вовремя, не увидели гораздо раньше опасные тенденции? В развитии человека есть определенные этапы и есть определенный набор умений, который должен быть у ребенка в том или ином возрасте.
Сейчас в ОГЭ в 9 классе есть устное собеседование: нужно прочитать текст, пересказать его и вставить цитату; развернуто высказаться на определенную тему по выбору (описать картинку или порассуждать о знакомом предмете типа хобби или планов на будущее) и ответить на три уточняющих вопроса экзаменатора. Темы в этом экзамене очень простые — звезд с неба хватать не нужно. Но люди приходят к репетитору, потому что не могут просто прочитать вслух текст из четырех абзацев.
«Есть стандарты развития, и если ребенок им не удовлетворяет, надо бить тревогу»
— В чем же проблема?
— Раньше это называлось просто — педагогическая запущенность. Под этим имеется в виду целый клубок проблем — от психологической специфики личностного развития, когда у ребенка неблагополучная семья, до органики, которой должен заниматься не педагог общего образования, а компетентный специалист по коррекционной педагогике или врач-невролог.
Еще раз повторю: существуют стандарты развития. Если ребенок не удовлетворяет этим стандартам, надо бить тревогу. А сейчас все борются против стандартов, выступая за свободу личности: проявляй себя, «ты не такой, как все», «ты особый». И с этой особостью мы заигрываемся. «Да, он не может прочитать, просто он очень стеснительный. Но в глубине души он все понимает и переживает». «Он у меня очень творческий. Мы во ВГИК пойдем. Нам нужно сдать ЕГЭ по литературе, но мы не можем себя загонять в рамки». На ЕГЭ в одном из заданий дается текст на страницу и по этому тексту задается вполне конкретный вопрос, на который на примитивном уровне может ответить 8-классник. «Творческое» дитя впадает в ступор. Реакция родителей: «Как на это можно ответить в пяти предложениях? Вопрос задан неправильно».
Люди общаются по мессенджеру и передают звуковые сообщения, смотрят видео в ютьюбе. Книга здесь не очень и нужна. Даже письменные сообщения — это фиксация потока устной речи…
— А подростки вообще читают?
— По-разному. Многие не читают вообще, потому что не испытывают в этом потребности.
Люди как будто возвращаются к устной культуре. Как известно, долгое время культура делилась на письменную элитарную и устную народную. Представители народной культуры осваивали то, что им было необходимо для жизни, не через текст, а через традиционные устные практики — обряды, стереотипы поведения, пословицы, поговорки… Освоенное прошивалось в мозгу настолько хорошо, что человек отлично себя чувствовал в жизни, и он не был глупее человека письменной культуры — просто по-другому воспринимал информацию. У него даже была собственная гордость, и он часто считал книжность блажью.
Сейчас мы имеем дело с абсолютно таким же поведением. Люди общаются по мессенджеру и передают звуковые сообщения, смотрят видео в ютьюбе. Книга здесь не очень и нужна. Даже письменные сообщения — это фиксация потока устной речи. К тому же, как вы знаете, есть программы для перевода голоса в текст, даже с набором заморачиваться не нужно.
«В 9—11-м классах начинаются серьезные проблемы с пониманием того, что написано в книгах»
— А что происходит с пониманием текстов классической литературы? Подростки сегодня живут в другом мире, и у них возникают наверняка трудности с их интерпретацией.
— Тексты текстам рознь. К примеру, «Капитанская дочка» Пушкина — это универсальная вещь. Как говорится, девочкам про любовь, мальчикам про войну, старым училкам про нравственность. Текст похож на сказку: это история про Петрушу-дурачка, который пошел в поход за славой, а нашел невесту, и помог ему в этом волшебный помощник «серый волк» Пугачев. Сказочная традиция всем нам близка: мы в детстве сказок наслушались, начитались и насмотрелись, — поэтому с их пониманием обычно проблем нет.
Со «Словом о полку Игореве» дети просто мучаются. Они его не понимают и даже не стараются понять. Ребенок, который может хотя бы в общих чертах пересказать содержание этого текста, — подарок для преподавателя.
Есть тексты, в которых понятна общая линия, но абсолютно неясны нюансы. К примеру, многие школьники помнят, что «Евгений Онегин» — это про то, как Татьяна влюбилась в Онегина, написала ему письмо, он ее отверг, а потом сам влюбился, но уже было поздно. Но что еще есть в этом тексте? Почему Пушкину понадобилось больше восьми лет, чтобы написать эту историю? Об этом мало кто задумывается. Пушкин прямо говорит: «Онегин, добрый мой приятель, / Родился на брегах Невы, / Где, может быть, родились вы / Или блистали, мой читатель». Текст написан для того, кто блистал на брегах Невы. А многие школьники мало того что нигде не блистали, но и не заблестят — и, соответственно, копаться в блестках прошлых веков не хотят.
Вообще, в 9, 10, 11-м классе начинаются серьезные проблемы с пониманием того, что написано в книгах. Чтобы осилить этот материал, нужно много работать, нужно наращивать свой личный культурный слой. Это требует времени и сил. Любое обучение — это насилие. И многим это насилие не нужно.
Многие подростки русскую литературу просто не понимают и не могут себя заставить прочесть тексты по школьной программе.
Со «Словом о полку Игореве» дети просто мучаются. Они его не понимают и даже не стараются понять. Ребенок, который может хотя бы в общих чертах пересказать содержание этого текста, — подарок для преподавателя
— Может быть, это проблема русской литературы? Или воспитания?
— Это проблема самоидентификации. Сейчас многие хорошие, развитые дети, претендующие на поступление в престижные вузы, прямо говорят, что им неприятно читать про вечное чувство вины.
На ЕГЭ по русскому в свое время был обязательный литературный пример. Если нужно было написать про предательство, унижение, подлость, жадность и другие человеческие грехи, то обращались к классической русской литературе. Если же нужно было про позитивное, про то, что мы хорошие, пример искали в советской литературе. Но подростки регулярно слышат от авторитетных для них людей, что советское время — это сплошная ложь и фальшь, поэтому в глубине души ты понимаешь, что ничего у нас позитивного нет — и ты дурной человек. Примитивно? Безусловно. Но так работает черно-белое формирующееся сознание, еще не обученное искать нюансы.
Наша культура построена на сравнении себя с высшим идеалом, с ощущением, что мы все время не такие, как нужно. Русская литература восходит к традиции духовных текстов и она прошита идеей о раскаянии грешника. Даже в секуляризованное время, в XIX веке, тексты говорят о единых критериях добра, истины и красоты и показывают, как часто человек до них не дотягивает. Читать про такое неприятно и скучно.
— А что именно подростки читают?
— Обычно переводной масс-маркет. Я сама люблю такие тексты — так же, как люблю иногда заскочить в фастфуд и съесть чизбургер. Но не чизбургером единым…
Вообще, сейчас гораздо больше интерес к западной литературе, чем раньше. Но не к той, которую мы относим к классике и которой в свое время зачитывались в детстве сами. Никакие «Три мушкетера», никакой Майн Рид, Марк Твен и Стивенсон школьникам не нужны. Сейчас другие книжки. Из классики — Джейн Остин. Читают «Гарри Поттера». Очень любят фантастику, но классику фантастики тоже не читают.
«У меня были дети, в качестве примера дружбы приводившие льва и собачку из рассказа Толстого»
— Но, что бы они ни читали, им нужно сдавать экзамен и знать классическую русскую литературу. Как решается эта проблема?
— Тут два варианта.
Первый — выпускнику нужно написать итоговое сочинение, и только. Темы таких сочинений сформулированы очень широко, и развивать их можно на любом литературном материале. А раз любом — школьники берут рассказики уровня начальной школы, например, бунинские «Лапти». У меня были дети, которые на полном серьезе в качестве примера дружбы приводили льва и собачку из рассказа Толстого. Сидит лоб, которому через несколько месяцев официально можно жениться, и пишет про льва и собачку, причем нагнетает, потому что нужно большое количество слов. Но программа вполне это позволяет.
Те, кто сдает ЕГЭ по литературе и поступает в творческий вуз, должны как-то одолеть школьную программу. Однако и здесь экзамены составлены так, что полностью читать произведение вовсе не обязательно. Нужно уметь анализировать отрывки. Может быть, это и неплохо. Умение вглядываться в текст дорогого стоит, а в хорошем произведении каждый элемент текста работает на общую идею.
Те, кто сдает ЕГЭ по литературе и поступает в творческий вуз, должны как-то одолеть школьную программу. Однако и здесь экзамены составлены так, что полностью читать произведение вовсе не обязательно. Нужно уметь анализировать отрывки
— А экранизации могут заменить собой чтение?
— Сложно сказать однозначно. Все-таки это перевод текста в другую сферу.
Если экранизируется пьеса, иногда это интересно и полезно. Драма вообще такой род литературы, который предполагает наполнение и реализацию в материальном мире. Однако любая экранизация навязывает представление о произведении и его героях. Возьмем Кабаниху в пьесе Островского «Гроза». Это самодур, который не ругается и не кричит. Кабаниха мирно ест мозг близких чайной ложечкой. Это тихий садист, который очень вежлив на публике. В наши дни такого человека называют абьюзером. Ей примерно 45—50 лет: ее дочери 18, сыну около 30. Это женщина, которая удержала «бизнес» после смерти мужа — в XIX веке! В каком-то смысле она выдающаяся личность. Она в своем праве и уверена, что знает, как надо… И вот мы смотрим старый фильм, где Кабаниху изображают как престарелую бабу-мордоворота. Увидим ли мы сложность этого характера? Думаю, нет.
— В одной из своих статей вы пишете, что те дети, которые все-таки читают русскую литературу, иногда воспринимают ее очень необычно, пишут фанфики о героях-одиночках, таких как Чацкий, Базаров, где те выступают в роли альфа-самцов, вампиров. Расскажите об этом подробнее.
— Классическая литература не является главным источником фанфиков для подростков. В основном фанфики пишут по сериалам. Если берется книжка, то это либо «Гарри Поттер», либо «Властелин колец». Русская литература, что называется, задний двор фикрайтерства. Но как ни странно, фанфики оказываются неплохим инструментом для того, чтобы дети присмотрелись к оригинальным текстам.
Можно понять, откуда появляется такой интерес. Все это фантастическо-вампирское начало, которое так привлекает подростков сегодня, растет из эпохи романтизма с его двоемирием: несовершенное «здесь», прекрасное «там» и мы, страстно рвущиеся туда, в мир экзотики и фантастики. В русской литературе романтическое начало очень сильно. Вспомните Чацкого с его «Где ж лучше? Где нас нет» и «Карету мне, карету…». Это типично романтическое поведение, и подростков это привлекает. Неплохо, что они видят эти параллели. Другое дело, что в фанфиках происходит огрубление модели и излишняя сексуализация сюжета. Но таков жанр.
«Детям из новых элит порой проще найти фразу на английском, чем ее эквивалент на русском»
— Как описанные вами проблемы с чтением влияют на язык, на котором говорят подростки?
— В принципе, мы говорим на куче разных русских языков. Домашний язык — один, школьный — другой, академический — третий, общественно-политический — четвертый. И знание одного пласта языка совершенно не предполагает знание другого. Лет двадцать назад, когда я интересовалась темой преподавания русского как иностранного, я наткнулась на статью об особенностях преподавания русского языка в американской военной академии. Путь военного — это хорошая карьера, возможность роста, достаточно стабильное социальное положение. Поэтому в военную академию традиционно идут в том числе люди из второй волны эмиграции, выходцы из бывшего СССР, латиноамериканцы. В академии им нужно выбрать один из иностранных языков для изучения. Русский как язык потенциального противника там изучается активно, и бывшие «наши» (либо те, кого вывезли из СССР в детстве, либо те, кто родился в Штатах, но в семье говорил на русском) записывались на этот курс, втайне надеясь, что им проще будет учиться. И действительно, в первый год они шли вперед, у них были хорошие оценки. У них была хорошая фонетика, понимание, как использовать падежи. Но на следующий год вперед вырывались латиноамериканцы, потому что «наши» предпочитали оставаться в зоне комфорта и пользоваться языковыми конструкциями уровня 12-летнего ребенка, который общается дома с бабушкой и мамой. А ведь русский язык — один из самых сложных языков, и владение им не передается только в бытовом общении, когда тебя спрашивают, хочешь ли ты, деточка, покушать. Поэтому многие на втором году обучения бросали русский и начинали изучать с нуля другой язык. То есть для них русский оставался в регистре детства.
Сейчас мы наблюдаем примерно такую же картину в России. Культура речи не очень развита. Есть домашний русский, бытовая речь, разговор ютьюб-блогеров… При этом детей вдохновляют: «Русский — твой родной, ты его и так знаешь, учи английский, чтобы быть успешным». И внезапно обнаруживается, что детям из новых элиток порой проще найти фразу на английском, чем ее эквивалент на русском. Почему мы сами себе устраиваем такое, я не знаю. Видимо, людям хочется жить в прекрасном «там». Но всякий изучавший романтизм как метод понимает: «там» недостижимо. Приблизившись к нему, ты превратишь его в несовершенное «здесь».
В принципе, мы говорим на куче разных русских языков. Домашний язык — один, школьный — другой, академический — третий, общественно-политический — четвертый. И знание одного пласта языка совершенно не предполагает знание другого
— Так было и раньше? В советское время дети на самом деле тоже мало читали и имели небольшой словарный запас?
— На мой взгляд, да. Другое дело, что существовали формы коррекции абсолютных пробелов на более ранних этапах. И существовали социальные нормы, которые предполагали не устраивать из этого яркую демонстрацию: «Я не знаю и этим горжусь» (это же как в анекдоте: «Вылечил ты свой энурез? — Нет, я сходил к психологу и теперь горжусь тем, что писаюсь в штаны»).
Сейчас каждый первый собирается получать высшее образование. Оно становится социальной нормой. Но если судить объективно, неужели раньше люди были настолько глупы, что высшее образование получали только 10—20% населения? Что изменилось? Люди стали умнее? Нет. Изменились стандарты. Соответственно, сейчас мы подходим к тому, что абсолютные недочеты в образовании и воспитании человека, которые раньше исправлялись еще на уровне школы, должно сглаживать высшее образование.
«У репетиторов есть название для таких клиентов — «длясебяки»
— А как вообще можно бороться с безграмотностью — в самом себе и вокруг? Есть сообщества в соцсетях, посвященные правилам русского языка. Есть проекты вроде «Тотального диктанта». Это может помочь?
— «Тотальный диктант» — это хэппенинг. Это отличная движуха, тусовка, на которую можно пойти родителям и их детям-подросткам. Но, на мой взгляд, она погоды не делает.
Если говорить о взрослых, то народная мудрость гласит: «Не научился Ванечкой, Иван Иванычем не научишься». Это кажется грустным. В то же время есть и фраза Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю». Есть много вещей, которые мы не знаем. Вопрос в следующем: зачем нам нужно что-то знать?
В принципе, считается, что степень нашего интеллектуального развития и уровень нашей культуры определяются количеством бесполезного непрактичного знания. Обычно же мы учимся знаниям, умениям и навыкам, которые нам нужны в обычной бытовой жизни и которые нам приносят корм. Без них наш корм будет хуже. Если безграмотность начинает влиять на качество корма, человек сделает что угодно. Он не будет ходить в паблики — он прибежит к преподавателю и начнет пахать. А если пахать не хочется, снизит планку. Я в том числе занимаюсь со взрослыми практической грамотностью, и однажды ко мне приходит девушка, которой начальник сказал, что ее безграмотность его уже достала: она путает «тся» и «ться», не может нормально составить письмо из трех предложений. Короче, ей поставили условие: либо увольняйся, либо подтянись. Мы начали работать. Через восемь занятий девушка поняла, что ей лучше поискать другую работу.
Чтобы измениться, нужно слишком много в себе сломать. Человек взрослый, устоявшийся, у которого нет вопроса голода, выживания, безопасности, на это не пойдет. Люди очень лабильны. Они быстро зажигаются и гаснут. У репетиторов есть название для таких клиентов — «длясебяшники» или «длясебяки». Это люди, которые говорят: «Хорошо бы мне подтянуть грамотность. Или выучить английский». Сейчас модно быть любопытствующим. Но если неграмотность не мешает самому человеку выживать, он с этим смирится. Он не будет разгребать свои кладовые, в которых скопились вперемешку хлам и нужные вещи за многие годы жизни. Это большой труд.
Если в твоей голове есть ценность образования, ты уважаешь учителя. А если нет, ты на учителя собаку спустишь. Это исходная проблема ценностей семьи, внутренней культуры
— Как вы оцениваете отношение к учителю в нашем обществе?
— Традиции учительства у нас растут из духовного сословия, духовных и учительских семинарий. Поэтому если в обществе есть пиетет к духовности или если это общество замкнутое и есть, кому такой пиетет вменить, то авторитет учителя будет очень высок. Если же у человека нет представления о ценности образования, он будет считать это дело бесполезным и не будет стесняться это проявить. Причем так было всегда — я не идеализирую советское время.
Моя бабушка тоже была преподавателем русского языка и литературы. Она закончила педучилище, поступила в университет на филфак, и тут ввели высшее платное образование. Платить она не могла и поехала организовывать начальную школу на присоединенной после советско-финской войны территории. Там жили русские, финны и часть переселенцев с Украины и Белоруссии. Ее задачей было обходить дворы и записывать детей в школу. Русские и финны записались все, в вот переселенцы ей хамили, угрожали и в конце концов спустили на нее собаку. Люди искренне не понимали, зачем эта пигалица к ним пристала и для чего их ребенку ходить в школу — пусть по хозяйству помогает. Проблема решилась, когда бабушка пошла на заставу: пришел ординарец начальника заставы с пистолетом и объяснил всем, что начальное образование в СССР обязательное. Люди стали вести себя корректно, потому что испугались.
Поэтому когда говорят, что раньше статус учителя был выше, я не верю. Если в твоей голове есть ценность образования, ты уважаешь учителя. А если нет, ты на учителя собаку спустишь. Это исходная проблема ценностей семьи, внутренней культуры. Я не могу сказать, что культура семьи деградировала, но очевидно, что многие сегодня воспринимают учителя как обслуживающий персонал, а образование — как услугу. Учителя относят к рабочему люду. И это не хорошо и не плохо. Мы все работаем, тратим свое время и силы. И тут не вопрос отношения только к учителю, тут все зависит от нашего отношения к чужому труду вообще.
Наталия Антропова
Справка
Татьяна Воронцова — профессиональный репетитор по русскому языку и литературе. Преподает с 1991 года. Окончила филологический факультет МГУ и Институт европейских культур (РГГУ — Рурский университет, Бохум, Германия). Кандидат филологических наук. Автор статей о проблемах образования в журналах «Литература» и «Высшее образование в России».
ОбществоОбразование
Забавный репетитор по математике. Случаи из практики
Давно хотел открыть такую страницу. Звонки и переговоры с родителями, занятия, проблемы обучения … Сколько информации проходит через репетитора по математике. Довольно часто сталкиваешься со смешными и абсурдными вопросами родителей, до коликов смешными ошибками и ляпами учеников, школьных преподавателей и предыдущих репетиторов. Иной раз поражаешься тому, какие вопросы задают по телефону при знакомстве. Особо болтливые родители рассказывают интересные школьные истории, в которых можно найти немало смешного.
Поражаешься тому, каким представляют себе родители репетитора по математике для школьника. Иной раз такое спросят!!! Такое потребуют. Репетитор должен быть и нянькой — воспитателем, и автором / распространителем пособий, и экспертом ЕГЭ, и преподавателем ВУЗа, и консультантом в проведении учебных презентаций, и даже гарантом сдачи ЕГЭ на определенный балл, еще проверщиком уроков по всем предметам.
С людьми работать и сложно и весело одновременно. Чего только не выдумывают ученики, лишь бы отменить урок с репетитором по математике.
Моя заинтересованность в публикациях связана с тем обстоятельством, что многие интересные и поучительные истории со временем забываются. Часть из них могли бы служить примерами того, как надо и как не надо учиться, на что обращать внимание при выборе репетитора.
Звонят не только родители, но и сами преподаватели. Странные и даже порой бредовые вопросы сыплются и от тех, и от других. Один репетитор по математике спросил, не занимаюсь ли я изготовлением моделей по стереометрии на продажу, веду ли аудиозаписи уроков. Второй попросил помочь с написанием научной статьи. Третий спросил: «Что мне делать с ребенком, если он учиться не хочет?». Иногда теряешься и не знаешь, что и ответить.
В чем-то страница будет напоминать дневник репетитора математики. Я собираюсь не только публиковать интересные заметки и забавные истории, которые мне рассказывали (или в которые я попадал), но и комментировать их. Публикуется все то, что достойно обсуждения, вызывает улыбку, недоумение или восхищение.
Если Вы репетитор по математике со стажем, то наверняка становились свидетелями каких-нибудь казусов и накладок, необычных и странных звонков, смешных или даже экстремальных ситуаций. Поделитесь ими. Пришлите Ваш случай, заполнив специальную форму внизу страницы. Комментируйте мои записи через окошко отзывы. Для публикаций Ваших историй я сделал отдельную страницу cлучаи из практики других репетиторов по математике.
Давний случай с моим учеником:
Анекдотическая история произошла с одним моим учеником лет 8 назад. Он учился в 10-ом классе и уже был достаточно самостоятельным мальчиком, любил погулять в компаниях. Однако маму слушался и всегда вовремя возвращался домой. В пятницу после школы он с друзьями самовольно поехал на выходные в Питер и должен был вернуться в воскресенье. На вечер у него был назначен репетитор по математике — ваш покорный слуга. «А как же родители?», — спросите вы. Мама находилась в командировке и ни о каком Питере ничего не знала. Естественно, что с друзьями мальчик забыл обо всем на свете, а когда вспомнил, что в 19:00 в Москве к нему должен придти репетитор по математике, — уже было поздно. Попытки связаться со мной по мобильному телефону оказались безуспешными. К несчастью он у меня не работал. Поезд, на который были взяты билеты, приходил в Москву слишком поздно. Что делать? Представляете себе ситуацию? Репетитор по математике приезжает к закрытой двери и об отъезде становится известно маме. Мальчик этого не хотел. Слава богу деньги у него были. Пришлось покупать билет на самолет и лететь ближайшим рейсом. Повезло, что не возникло ни задержек, ни пробок по дороге домой. Представляете во сколько ему обошелся урок с репетитором по математике? Такой доставки ученика на занятие у меня не было никогда.
Репетитор по математике Соловьева Елена
Вот случай из моей практики. Пришел ко мне на занятия ученик, довольно способный, которому хотелось изучать математику уровня выше школьного. Буквально на втором занятии я обнаруживаю, что он понятия не имеет о том, как решаются квадратные уравнения. Пока ничего необычного. Интересное дальше. Оказывается предыдущий репетитор по математике сказал, что ему и не надо это знать, дескать сейчас есть такие инженерные калькуляторы, на которых все можно посчитать. Вот так то, коллеги. А вы уравнения, уравнения…
Репетитор по математике Александра Томина
Забавный случай произошел не со мной, а с одним школьным преподавателем, совмещающим основную работу в школе и репетиторство. Мальчик 11 класса учил как понятия числитель и знаменатель дроби. А память надо сказать у него плохая. На вопрос учителя: «Как это называется?», мальчик не растерялся и выдал: «Числознаменатель!» :)А вот отговорок, «отмазок» почему не может прийти, почему домашнее задание по математике не сделал — великое множество. Можно книгу писать отдельную. Одно из самых логичных объяснений почему не хочется работать ни в какой день недели. Понедельник — первый день недели, еще не выспался после выходных. Вторник — первый день после понедельника — надо еще раскачаться. Среда — середина недели, учеба уже давит на мозг. Четверг — почти конец учебной недели, сил нет. Пятница — ну тут все конец, тем более вечер пятницы — святое дело. Суббота и воскресенье — выходные, no comments…
Из моей переписки:
Когда я учился в университете, наша преподаватель по вышке — Инна Абрамовна (именно с ней я почувствовал тягу к математике) рассказала историю. Поступал в университет один очень знатный ученик — сын «большого человека» и был приказ сверху — помочь ему написать правильный ответ. Преподаватель подходит к нему и начинает чуть слышно диктовать: «два икс в квадрате, плюс икс в кубе… И чувствует, что абитуриент „завис“. Посмотрела — а он написал букву Х и обвел ее квадратом по клеточке, а как нарисовать куб — не знает. Поэтому и тут была нужна помощь. Хорошо, что радикалов не было, иначе бы пришлось рисовать дерево с корнями из иксов и игреков.
12.11.2013г. История от Татьяны — преподавателя ВУЗа.
В процессе вычисления предела, при разложении многочлена на множители получили: (-2+2)/2. Ученик сокращает два и два, и в ответе получает (-1). Хотя, наверное, это не смешно. Еще вспомнила. Принимала вступительные экзамены по математике в техникум.
Вопрос: „Понятие вписанного угла. Сформулируйте определение вписанного угла.“
Ответ: „Ну — это угол, который удачно вписался“
Колпаков А.Н. Сегодня позвонил незнакомый репетитор по математике и попросил помочь ему с подготовкой к ЕГЭ сильного ученика, нацеленного на поступление в МГУ. Я сначала не понял, что именно от меня требуется. Он объяснил, что имеющийся уровень знаний не позволяет ему решать задачи С3 — С6 с ЕГЭ и поэтому нужно провести несколько мастерклассов. Мне предлагалось взять к себе в ученики взрослого репетитора по математике и обучить его решению конкурсных задач по планиметрии, логарифмам и параметрам. Не думал, что когда-нибудь мне поступит предложение по обучению математике своих же коллег. Я бы рассказывал решение номера С6, а репетитор на следующий день воспроизводил бы его ученику. Более дурацкой системы трудно себе представить.
Репетитор по математике Анатолий В. Новиков
В моей практике был такой случай. Ученик лицея попал в „яму“ по физике. Родители естественно пригласили репетитора (в моем лице). После определенного периода занятий ситуация с физикой быстро и хорошо поправилась, но остался старый стереотип у учителя. И моему ученику никак не удавалось его разрушить, он по-прежнему оставался „гадким утенком“. Лицей приглашал для усиления уровня преподавания доцента ВУЗа. И однажды на уроке, на котором, естественно, присутствовал и учитель, доцент задал вопрос и не было ответа. Вопрос бал такого характера, что „решалась“ честь мундира. Все молчали, и лучшие из лучших. Как вы догадались, „честь мундира“ спас „гадкий утенок“. Знал ли об этом доцент ВУЗа теперь не имеет никакого значения. Самое печальное, что и после этого случая, мне все же пришлось лично обратится к учителю физики с просьбой просто присмотреться к моему „гадкому утенку“. А написал я об этом случае не сколько для учителей и репетиторов по математике, сколько для учеников. Знания и умения — это еще не все. Главное — характер, преодалеваюший трудности!
Владимир (частный репетитор)
Я думаю, у каждого преподавателя, есть свои истории перлов учеников. У меня были такие случаи: 1. „Подобные слагаемые самоуничтожаются“. 2. „Теплоёмкость, это то, сколько кала принимает в себя вещество“. Говоря это слово, ученик имел в виду килокалории… 3. Это мне рассказал мой преподаватель: он проверял вступительные письменные экзамены в ВУЗ и наткнулся вот на что: ученик получил (вот уж не знаю, как…) выражение sinx/cosx, но на этом он не остановился: получилось in/co.
Репетитор по математике Михаил Евгеньевич
Объясняю логарифмы, дошёл до натурального, вначале спрашиваю у ученицы, знает ли она обозначение ln и получаю утвердительный ответ с уточнением — основание логарифма — число е. На мой вопрос „а что же это за число такое?“ После паузы и формирования задумчивого выражения лица получаю потрясающий ответ — „заряд электрона“!!! Для полноты картины — героиня сего случая собиралась поступать на структурную лингвистику. 2. Вот тут боюсь, что не оригинален. Пробное занятие с 11 — класcником. Начинаю диктовать ученику задание: „Пиши, Дима. Икс в квадрате…“ и с ужасом вижу, как Дима выписывает букву х и обводит её квадратом… Даю пример проще — прошу сложить ½ и 1/3. Мгновенное решение 2/5. На вопрос, как получился сей результат, я получил мгновенный ответ:»Я сложил верхушки отдельно и низушки отдельно». Позже, когда в режиме супер — экспресс — интенсив- подготовки с репетитором по математике, дошли до тригонометрии, я, чуть забывшись, спросил, знает ли он чему равно отношение sinx / cosx ? Ответом было сокращение дроби не только на x, но и на s. Поступал Дима «на экономиста»…
Внимание! Опубликован вариант решения одной теоретической контрольной по геометрии 7 класс. Желающим посмеяться над тем, что пишут школьники в своих работах. Коллекционерам курьезов, ляпов и неадекватных ответов учеников.
Посетите также страницу: забавные учебные истории моих коллег — репетиторов по математике. Смогу опубликовать на ней и Вашу историю. Рассказывайте смешные случаи, произошедшие с Вами и Вашими учениками на школьных или индивидуальных уроках. Это всегда интересно!
А.Н.Колпаков. Репетитор по математике в Москве. Строгино.