Рассказы скребицкий рассказы охотника

• Полный текст
• Филюша
• Кошка Машка
• Смышленый зверек
• За волками
• Звериная хитрость
• Маленький лесовод
• Бобки
• Митины друзья
• Мать
• Резвый
• Пропавший медведь
• Крылатый охотник
• Воронуша
• Страшная охота
• Медвежонок
• Приемыш
• 1. Мать и сын
• 2. Новые знакомцы
• 3. Приемыш
• 4. Четвероногий заступник
• В зимнюю стужу
• Ушан
• Чир-Чирыч
• На тетеревей
• Пушок
• Сиротка
• Дружба
• Воришка
• Подарок

Филюша

Ко мне в ком­нату вбе­жали, запы­хав­шись, дере­вен­ские ребятишки.

— Дяденька, кого мы нашли! Ой, кого мы нашли! Гла­зи­щами так и воро­чают!.. — загал­дели они все разом, пере­би­вая друг друга.

Из сбив­чи­вых рас­ска­зов ребят я только понял, что они нашли в лесу логово с какими-то серыми лох­ма­тыми зве­рями, должно быть с вол­ча­тами. Я взял ружье и вме­сте с ребя­тиш­ками отпра­вился в лес.

Они при­вели меня в самую глушь, на ста­рую, забо­ло­чен­ную гарь.

Кру­гом гро­моз­ди­лись нава­лен­ные друг на друга тем­ные полу­сгнив­шие стволы дере­вьев. При­хо­ди­лось то под­ле­зать под них, то пере­ле­зать через сплош­ные заграж­де­ния. Выво­ро­чен­ные корни тор­чали вверх, будто щупальцы гигант­ских ось­ми­но­гов. В ямах под ними чер­нела густая, как деготь, болот­ная вода.

Между гни­ю­щими дере­вьями густо раз­росся моло­дой зеле­ный берез­няк и раз­ные болот­ные травы.

Даже в жару здесь было про­хладно и остро пахло души­стой болот­ной сыростью.

— Куда же мы идем? — спро­сил я у своих провожатых.

— А вон на ту гриву. Там у самого края… — заго­во­рили они, пока­зы­вая на неболь­шой, порос­ший сос­ня­ком холмик.

Мы дви­ну­лись дальше. Смотрю — ребята мои начали отставать.

— А что как сама матка с ними? — гово­рили они. — Уж и задаст она нам — больше не полезешь.

Я плохо пред­став­лял, каких именно зве­рей нашли дети, и потому, созна­юсь, тоже не без робо­сти при­бли­жался к таин­ствен­ному лого­вищу. Может быть, там не волки, а рысь! С ней раз­го­вор похуже будет. Вол­чица трус­лива, она в слу­чае опас­но­сти убе­жит от детей, а рысь, пожа­луй, и бро­ситься может.

Ребя­тишки про­пу­стили меня впе­ред, а сами сби­лись в кучу за моей спиной.

— Вон, вон, видишь, сосна пова­лена, под кор­нями будто нора. Там и сидят… все серые, лох­ма­тые, гла­зища так и горят… Стра-а-ашно!..

Я взвел курок ружья и стал осто­рожно под­би­раться к лого­вищу. Подойдя шагов на десять, я свист­нул и при­го­то­вился стре­лять. Но из-под сосны никто не пока­зы­вался. Я подо­шел ближе, свист­нул еще раз. Опять никого.

Да есть ли там кто-нибудь? Может, давно все убежали?

Я подо­брался к самой сосне и загля­нул под корни.

Вижу — два каких-то серых пуши­стых суще­ства жмутся друг к другу. Я при­гля­делся получше и чуть не вскрик­нул от удив­ле­ния: в норе под кор­нями сидели два серых мох­на­тых фили­ненка. «Ну и птицы! А я‑то их чуть за зве­рей не при­нял. Да какие забав­ные, гла­за­стые! Возьму-ка, — думаю, — одного домой, отвезу в город, в школь­ный живой уго­лок. Вот уж ребята обрадуются!»

Я обмо­тал руку носо­вым плат­ком, чтобы фили­не­нок меня не пора­нил, и не без труда выта­щил из-под кор­ней боль­шого, отча­янно сопро­тив­ляв­ше­гося птенца.

Ребята обсту­пили меня.

— Ну и стра­ши­лище! А гла­зищи-то, гла­зищи! И на птицу совсем не похож!

Фили­не­нок был уже почти со взрос­лого филина, с огром­ной голо­вой и жел­тыми коша­чьими гла­зами; весь в корич­нево-сером пуху, кое-где у него уже про­би­ва­лись перья.

Он испу­ганно ози­рался, рас­кры­вал рот и злобно шипел.

Мы при­несли его домой и поса­дили в про­стор­ный чулан.

* * *

Пой­ман­ный фили­не­нок очень скоро при­вык ко мне. Когда я вхо­дил в чулан, он больше не жался в угол, а, наобо­рот, неук­люже бежал ко мне навстречу, рас­кры­вал рот и тре­бо­вал еды.

Кор­мил я его мелко наруб­лен­ным сырым мясом, кото­рое он гло­тал с боль­шой жад­но­стью. Назвал я его Филюшей.

Филюша чув­ство­вал себя отлично; он быстро рос и покры­вался перьями. Часто, сидя на полу, он начи­нал раз­ма­хи­вать кры­льями и под­пры­ги­вать, ста­ра­ясь взлететь.

Один раз, войдя в чулан, я не нашел филина на обыч­ном месте — в углу за ящи­ком. Я обша­рил весь чулан — Филюши нигде не было. Зна­чит, удрал как-нибудь.

Мне было очень досадно и жаль фили­ненка. «Ведь летать он еще не умеет, кор­миться сам не смо­жет, забьется куда-нибудь под сарай или под дом и погиб­нет», думал я.

Вдруг надо мной кто-то заво­зился. Гляжу, а это Филюша: сидит на полке у самого потолка и погля­ды­вает на меня.

Обра­до­вался я, говорю ему:

— Вот ты куда, раз­бой­ник, забрался! Зна­чит, кры­лья покрепче стали; скоро и совсем летать начнешь.

После этого про­хожу я как-то раз мимо чулана. Вдруг слышу — там шум, возня какая-то. Открыл дверь, гляжу — сидит Филюша посреди пола; весь рас­пу­шился, шипит на меня, клю­вом щелкает.

Понять не могу, что с ним такое слу­чи­лось. При­гля­делся я: вижу — а у филина из-под лапы огром­ная крыса торчит.

— Эге, брат, да ты здесь уже за кры­сами охо­титься начинаешь?

«Вот ведь как инте­ресно! — поду­мал я. — Взял фили­ненка из гнезда совсем малень­ким, никто его не учил, а при­шло время, он и сам за охоту принялся».

Съел Филюша крысу всю до послед­ней косточки и шкурку тоже съел, потом взле­тел к себе на полку, уселся там и задре­мал. А наутро гляжу — на полу под пол­кой лежит твер­дый серый комо­чек: это Филюша остатки выплюнул.

Хищ­ные птицы все­гда так делают: гло­тают добычу целыми кус­ками, вме­сте с костями, с шер­стью, с перьями. Мясо у них в желудке пере­ва­рится, а все несъе­доб­ное в твер­дый комо­чек скле­ится. Они его и выплю­нут. Такие комочки назы­ва­ются погадками.

С тех пор как Филюша пой­мал крысу, я пере­стал кор­мить его руб­ле­ным мясом, а стал ему стре­лять воро­бьев, галок, ворон. При­несу и брошу на пол уби­тую птицу. Филюша сразу весь рас­пу­шится, наце­лится на добычу, будто она живая, потом бро­сится с полки, схва­тит ког­тями и нач­нет ее рвать своим крюч­ко­ва­тым клю­вом. Наестся — и назад на полку.

* * *

Одна­жды дво­ро­вые собаки заду­шили ежа. Я давно уже слы­шал, что филины любят ежи­ное мясо. Взял ежа, несу Филюше и думаю: «Как же он будет у ежа мясо от кожи с игол­ками отди­рать? Ведь иско­лется, пожа­луй, да еще иголку как бы слу­чайно не проглотил».

Филюша только уви­дел ежа, бро­сился на него, вце­пился в добычу ког­тями и начал отры­вать боль­шие куски мяса. Рвет и гло­тает, прямо вме­сте со шку­рой, с колючками.

Я так и замер — иглы-то ост­рые, как же он себе ими весь рот и желу­док не иско­лет? А Филюша хоть бы что! Всего ежа съел.

Целый день я был неспо­коен — боялся, как бы филин от такого «колю­чего обеда» не забо­лел. Несколько раз я захо­дил его про­ве­ды­вать, но Филюша пре­спо­койно дре­мал у себя на полке.

Наутро я нашел на полу две погадки с ежи­ными иголками.

* * *

Про­шло около месяца с тех пор, как я при­нес филина из леса. Теперь он уже совсем хорошо летал по чулану.

Как-то сидел я на дворе около дома. Вдруг вижу — из рас­кры­тых сеней выле­тает Филюша. Верно, неча­янно дверь в чулане оста­вили открытой.

Не успел я ахнуть, как филин уже сидел на крыше. Яркий сол­неч­ный свет осле­пил его, он удив­ленно вер­тел своей огром­ной голо­вой и не решался лететь дальше.

Я бро­сился к чер­дач­ной лест­нице, но в это время Филюша взмах­нул сво­ими огром­ными мяг­кими кры­льями и тихо поле­тел через двор к бере­зо­вой роще.

Я побе­жал за ним, не зная, что же мне делать. «Уле­тел мой пода­рок ребятам!»

Вдруг с берез сорва­лась целая стая гра­чей. С гром­ким кар­ка­ньем набро­си­лись они на Филюшу. В воз­духе замель­кали кры­лья, перья. Все сме­ша­лось и поле­тело вниз.

Обе­зу­мев­ший от страха Филюша упал на землю и, широко рас­ки­нув кры­лья, отби­вался от грачей.

Я под­бе­жал, про­гнал драч­ли­вых птиц и при­нес филина обратно в чулан.

С тех пор он больше не пытался днем уди­рать из чулана.

Зато в сумерки я сам начал выпус­кать его.

Летал он обычно неда­леко: над домом, над дво­ром. Потом сядет на сарай и нач­нет ухать, будто в лесу.

Филюша хорошо знал свою кличку.

Сто­ило мне его позвать, он мигом сле­тал с крыши и садился мне на руку или на плечо.

Когти у него были боль­шие, ост­рые, и для про­гу­лок с Филю­шей я стал наде­вать ста­рую ват­ную куртку, чтобы он меня не поцарапал.

* * *

Один раз вече­ром я, по обык­но­ве­нию, выпу­стил Филюшу погу­лять. Нале­тав­шись, он сел на крышу. Я позвал его, чтобы нести домой, но на этот раз он и не — поду­мал лететь ко мне.

С ним будто что-то слу­чи­лось. Сколько я его ни звал, Филюша так и не спу­стился. Сидит себе на крыше, будто не слышит.

Я жду, что же дальше будет. Поси­дел он так, взмах­нул кры­льями, сде­лал круг над дво­ром и исчез в темноте.

Не про­шло двух-трех минут, как в гра­чи­ной роще под­нялся страш­ный переполох.

«Неужели грачи даже в тем­ноте заме­тили Филюшу и опять дерут его?» Я побе­жал в рощу. Грачи кри­чат, а рас­смот­реть ничего не могу. Так и вер­нулся ни с чем.

Под­хожу к крыльцу, и что бы вы думали? Филюша уже дома. Сидит на крыльце, на пери­лах, а в лапах уби­того грача держит.

Вот, зна­чит, отчего так пере­по­ло­ши­лись в роще грачи! Спали себе на дере­вьях, в тем­ноте и не заме­тили, как на них Филюша напал. А филин ночью все отлично видит. Схва­тил он одного грача, задрал и при­та­щил себе на ужин.

После этого слу­чая я уже больше не стре­лял для филина птиц: знал, что он и сам о себе позаботится.

Так и было. Каж­дый вечер летал Филюша в гра­чи­ную рощу и воз­вра­щался с добычей.

Если дверь в сени бывала заперта, он вле­тал через бли­жай­шее окно в мою ком­нату, и я отно­сил его в чулан.

День ото дня ноч­ные про­гулки Филюши ста­но­ви­лись все про­дол­жи­тель­нее, ино­гда он воз­вра­щался домой только под утро.

* * *

Лето уже кон­ча­лось. Я соби­рался уез­жать в город. Для пере­воза филина сде­лали проч­ную дере­вян­ную клетку.

Нака­нуне отъ­езда поздно вече­ром ко мне в гости при­е­хал мой при­я­тель. Перед этим мы с ним очень долго не виде­лись. Наго­во­ри­лись мы с ним вволю, и я уло­жил гостя спать у себя в ком­нате, а сам лег в столовой.

Вдруг среди ночи слышу крик. Я вско­чил. Зажег свет. Вижу — из кори­дора вбе­гает мой при­я­тель: лицо испу­ган­ное, бледное.

— Успо­койся, успо­койся, — говорю, — что случилось?

При­я­тель только рукою на дверь показал.

— Там кто-то есть, или, может, мне поме­ре­щи­лось… — про­ле­пе­тал он. — Сплю. Вдруг как зашу­мит… Гляжу, а в окно кто-то лезет, огром­ный, с рогами, глаза так и горят…

— Да это Филюша! — рас­сме­ялся я. — Руч­ной филин. Я и забыл тебя пре­ду­пре­дить, а ты испу­гался спро­со­нок. Эх, ты!

Я взял свечу и пошел в ком­нату. Това­рищ опас­ливо напра­вился за мной.

Когда мы вошли в мою ком­нату, Филюша сидел на под­окон­нике. В ког­тях он дер­жал не грача, а моло­дого зайца. Это была его пер­вая насто­я­щая охота.

Наутро мы уехали в город и увезли с собой Филюшу. С тех пор он живет в про­стор­ной клетке, в живом уголке у школьников.

Филюша

Ко мне в комнату вбежали, запыхавшись, деревенские ребятишки.

— Дяденька, кого мы нашли! Ой, кого мы нашли! Глазищами так и ворочают!.. — загалдели они все разом, перебивая друг друга.

Из сбивчивых рассказов ребят я только понял, что они нашли в лесу логово с какими-то серыми лохматыми зверями, должно быть с волчатами. Я взял ружье и вместе с ребятишками отправился в лес.

Они привели меня в самую глушь, на старую, заболоченную гарь.

Кругом громоздились наваленные друг на друга темные полусгнившие стволы деревьев. Приходилось то подлезать под них, то перелезать через сплошные заграждения. Вывороченные корни торчали вверх, будто щупальцы гигантских осьминогов. В ямах под ними чернела густая, как деготь, болотная вода.

Между гниющими деревьями густо разросся молодой зеленый березняк и разные болотные травы.

Даже в жару здесь было прохладно и остро пахло душистой болотной сыростью.

— Куда же мы идем? — спросил я у своих провожатых.

— А вон на ту гриву. Там у самого края… — заговорили они, показывая на небольшой, поросший сосняком холмик.

Мы двинулись дальше. Смотрю — ребята мои начали отставать.

— А что как сама матка с ними? — говорили они. — Уж и задаст она нам — больше не полезешь.

Я плохо представлял, каких именно зверей нашли дети, и потому, сознаюсь, тоже не без робости приближался к таинственному логовищу. Может быть, там не волки, а рысь! С ней разговор похуже будет. Волчица труслива, она в случае опасности убежит от детей, а рысь, пожалуй, и броситься может.

Ребятишки пропустили меня вперед, а сами сбились в кучу за моей спиной.

— Вон, вон, видишь, сосна повалена, под корнями будто нора. Там и сидят… все серые, лохматые, глазища так и горят… Стра-а-ашно!..

Я взвел курок ружья и стал осторожно подбираться к логовищу. Подойдя шагов на десять, я свистнул и приготовился стрелять. Но из-под сосны никто не показывался. Я подошел ближе, свистнул еще раз. Опять никого.

Да есть ли там кто-нибудь? Может, давно все убежали?

Я подобрался к самой сосне и заглянул под корни.

Вижу — два каких-то серых пушистых существа жмутся друг к другу. Я пригляделся получше и чуть не вскрикнул от удивления: в норе под корнями сидели два серых мохнатых филиненка. «Ну и птицы! А я-то их чуть за зверей не принял. Да какие забавные, глазастые! Возьму-ка, — думаю, — одного домой, отвезу в город, в школьный живой уголок. Вот уж ребята обрадуются!»

Я обмотал руку носовым платком, чтобы филиненок меня не поранил, и не без труда вытащил из-под корней большого, отчаянно сопротивлявшегося птенца.

Ребята обступили меня.

— Ну и страшилище! А глазищи-то, глазищи! И на птицу совсем не похож!

Филиненок был уже почти со взрослого филина, с огромной головой и желтыми кошачьими глазами; весь в коричнево-сером пуху, кое-где у него уже пробивались перья.

Он испуганно озирался, раскрывал рот и злобно шипел.

Мы принесли его домой и посадили в просторный чулан.

* * *

Пойманный филиненок очень скоро привык ко мне. Когда я входил в чулан, он больше не жался в угол, а, наоборот, неуклюже бежал ко мне навстречу, раскрывал рот и требовал еды.

Кормил я его мелко нарубленным сырым мясом, которое он глотал с большой жадностью. Назвал я его Филюшей.

Филюша чувствовал себя отлично; он быстро рос и покрывался перьями. Часто, сидя на полу, он начинал размахивать крыльями и подпрыгивать, стараясь взлететь.

Один раз, войдя в чулан, я не нашел филина на обычном месте — в углу за ящиком. Я обшарил весь чулан — Филюши нигде не было. Значит, удрал как-нибудь.

Мне было очень досадно и жаль филиненка. «Ведь летать он еще не умеет, кормиться сам не сможет, забьется куда-нибудь под сарай или под дом и погибнет», думал я.

Вдруг надо мной кто-то завозился. Гляжу, а это Филюша: сидит на полке у самого потолка и поглядывает на меня.

Обрадовался я, говорю ему:

— Вот ты куда, разбойник, забрался! Значит, крылья покрепче стали; скоро и совсем летать начнешь.

После этого прохожу я как-то раз мимо чулана. Вдруг слышу — там шум, возня какая-то. Открыл дверь, гляжу — сидит Филюша посреди пола; весь распушился, шипит на меня, клювом щелкает.

Понять не могу, что с ним такое случилось. Пригляделся я: вижу — а у филина из-под лапы огромная крыса торчит.

— Эге, брат, да ты здесь уже за крысами охотиться начинаешь?

«Вот ведь как интересно! — подумал я. — Взял филиненка из гнезда совсем маленьким, никто его не учил, а пришло время, он и сам за охоту принялся».

Съел Филюша крысу всю до последней косточки и шкурку тоже съел, потом взлетел к себе на полку, уселся там и задремал. А наутро гляжу — на полу под полкой лежит твердый серый комочек: это Филюша остатки выплюнул.

Хищные птицы всегда так делают: глотают добычу целыми кусками, вместе с костями, с шерстью, с перьями. Мясо у них в желудке переварится, а все несъедобное в твердый комочек склеится. Они его и выплюнут. Такие комочки называются погадками.

С тех пор как Филюша поймал крысу, я перестал кормить его рубленым мясом, а стал ему стрелять воробьев, галок, ворон. Принесу и брошу на пол убитую птицу. Филюша сразу весь распушится, нацелится на добычу, будто она живая, потом бросится с полки, схватит когтями и начнет ее рвать своим крючковатым клювом. Наестся — и назад на полку.

* * *

Однажды дворовые собаки задушили ежа. Я давно уже слышал, что филины любят ежиное мясо. Взял ежа, несу Филюше и думаю: «Как же он будет у ежа мясо от кожи с иголками отдирать? Ведь исколется, пожалуй, да еще иголку как бы случайно не проглотил».

Филюша только увидел ежа, бросился на него, вцепился в добычу когтями и начал отрывать большие куски мяса. Рвет и глотает, прямо вместе со шкурой, с колючками.

Я так и замер — иглы-то острые, как же он себе ими весь рот и желудок не исколет? А Филюша хоть бы что! Всего ежа съел.

Целый день я был неспокоен — боялся, как бы филин от такого «колючего обеда» не заболел. Несколько раз я заходил его проведывать, но Филюша преспокойно дремал у себя на полке.

Наутро я нашел на полу две погадки с ежиными иголками.

* * *

Прошло около месяца с тех пор, как я принес филина из леса. Теперь он уже совсем хорошо летал по чулану.

Как-то сидел я на дворе около дома. Вдруг вижу — из раскрытых сеней вылетает Филюша. Верно, нечаянно дверь в чулане оставили открытой.

Читать дальше

Рассказы Г. Скребицкого

108 сказок