Рассказы старой дамы
Елена Слинкина
© Елена Слинкина, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Человек и Надежда
Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.
Булгаков «Мастер и Маргарита»
Человек, которому нет и шестидесяти лет, лежал в своей, уже опостылевшей, пастели. Сразу после пробуждения, когда боли где – то далеко и дают о себе знать только ноющими ощущениями, можно и поесть и поговорить. Но говорить не хотелось. Так получилось, что вместо многочисленных родственников, за ним ухаживала практически чужой человек.
С Надей они сошлись совсем незадолго до его болезни. Просто сошлись два одиночества. Сейчас она услышит, что он проснулся, придёт, будет спрашивать, как он себя чувствует. А как он может себя чувствовать? Как человек больной раком. Но она терпит его, его капризы, его грубости. Её доброта и всепрощение раздражает.
Вот она пришла, посадила его, поправив подушки, сейчас начнёт умывать и кормить. А он думает, что если бы не было её, то за ним ухаживали бы дети или жена. Хотя, кого он пытается обмануть? Детям некогда за ним ходить, им работать надо, а не горшки за ним выносить. Жена? Она давно уже ему жена только по документам.
Ну вот, пришла Надежда и сбила с мысли. Надо же и имя у неё какое – Надежда. Он даже не может сказать, что у него нет надежды. Есть. Вон, по квартире ходит. Только вот и она не может дать надежду на выздоровление.
Что – то она спрашивает, а ему с ней разговаривать не хочется. Скорее бы ушла. О чем говорить с человеком, с которым нет общего прошлого, нет общих переживаний, нет общих радостей и бед. Он закрыл глаза, давая понять, что отвечать ей не будет. Она, молча, ушла, прикрыв за собой дверь.
Сейчас бы оказаться на берегу реки. Вся жизнь его была связана с рекой. Работал он капитаном на судах. Сразу после учебы женился, родили они троих детей. Жена была красавица, рукодельница и чистюля. Он ходил в навигацию, она растила детей и работала. Но не всё было ладно в их семье. Он заглядывался на женщин, она ревновала. А потом она ещё и пристрастилась к бутылке. И когда старшему сыну было уже семнадцать лет, младшему сыну пять, жена зимой в метель пьяная вышла из дома, заблудилась и замёрзла в сугробе.
Что было делать? Жену похоронил и женился вновь. Вторая жена была молодая, девятнадцати лет. Родился ещё один сын. Старший сын к этому времени уже ушёл из семьи в самостоятельную жизнь, старшей дочери было пятнадцать лет и она в основном жила у бабушки.
Молодую жену он уже одну дома не оставлял, брал с собой в навигации, поваром. Дети всё лето жили в деревне у родственников.
Когда он вышел на пенсию по выслуге лет, младшему сыну исполнилось восемнадцать лет. Он перестал ходить в навигации, а жена как то пришла с работы и объявила, что полюбила другого человека. Собрала вещи и ушла.
Старшие дети давно уже жили своим семьями в других городах, младший уехал с матерью. Вот так он остался один.
Боль начала подступать всё сильнее. Пришла Надежда, дала таблетку. Эти таблетки давно уже не помогали, но он их пил и делал вид, что полегчало. Ему не хотелось ей ни чего объяснять. Те более в такой момент, когда боль начинала выворачивать все кости.
Он закрыл глаза и приготовился ждать главной атаки боли. Может это душа хочет вырваться и улететь, а тело не даёт ей этого сделать и держит? Поэтому ему так больно. Больше уже ни каких мыслей в голове не было, только ожидание болей. Хотелось быстрее их почувствовать, потом заорать от этой невыносимой боли, тогда Надежда позвонит и приедет медик, поставит укол. А он, после укола, начнёт впадать прострацию, словно раскачиваясь на качелях. Тело становится лёгким, боль отпускает, но словно привязанная на верёвочку следует везде за ним. Он вверх и боль вверх, он падает вниз, и она за ним в пропасть.
Потом начинаются сны. Странно, но сны тоже связаны с болью. То он под машину попал, то его деревом привалило. А сейчас снится сон, он совсем ещё маленький, залез на сарай и упал с него. Отец ругается, а мама жалеет. Болит всё тело, мама прижимает к себе, дует на ноги, на руки, а боль не унимается. И тут он открыл глаза.
– Ты плакал во сне. Что тебе снилось?
Но ему не хотелось рассказывать ей свои сны. Он только буркнул:
– Ни чего, не знаю, не помню.
Вот если бы здесь были дети или жена, он им бы рассказал. А она, кто она такая, чтобы ей рассказывать свои сны. Но он вдруг спохватился, ой, боже, кого я хочу обмануть. Единственный человек, который со мной рядом и ухаживает за мной, это она – Надежда. А я ей грублю. И он извинился, и он рассказал сон. Она погладила ласково по голове, пожалев его. Ему это не понравилось, он передёрнул плечами. Она это его движения поняла по-своему и спросила, не хочет ли он чего. Он только мотнул головой и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Он давно уже потерял счет времени, не замечал день или ночь, он просто лежал и смотрел в потолок.
И как то даже не заметил, когда у его постели оказался старший сын. Теперь ему казалось, что он был здесь всегда. Но сил на длинные разговоры не хватало, и они просто держались за руки. Теперь он не жаждал прихода болей, теперь ему не хотелось отключаться. Но они с неистовым постоянством являлись вновь и вновь. И приходила Надежда. Зачем она здесь? Ведь приехал сын, он ему поможет, он его накормит и переоденет. Почему она не уходит?
Как – то раз он проснулся и сказал сыну, что хочет посмотреть на реку. Сын на руках отнёс его в машину, в багажник погрузил старенькое кресло, и поехали на реку.
У реки под большой ивой в кресле он сидел и слушал шум реки, шум ветра запутавшегося в ивовых ветвях, пение птиц. Было хорошо, не хотелось возвращаться в опостылевшую комнату, где он давно уже рассмотрел все трещинки на потолке, все завитушки на обоях, где пахло лекарством и болезнью, где была Надежды.
Он закрыл глаза и вдруг почувствовал, что, как после укола, его начинает качать и уносить куда то ввысь. Верёвочка, на которой всегда болталась его боль, вдруг оборвалась, и боль одна падает вниз в пропасть, а он улетает, как воздушный шарик, всё выше и выше…
Человек, которому не исполнилось и шестидесяти лет, сидя в кресле под ивой у реки, умер.
Юбилей
Гости разошлись. Они с мужем убрали всё со стола. Она, рассовав салатики в холодильнике, составила посуду в посудомоечную машину. Улыбалась, вспомнив рекламу, Ты женщина, а не посудомойка, остальное приберётся завтра. Притушила свет на кухне, налила себе чаю с мятой, залезла с ногами на любимое кресло, поставленное специально для таких вот моментов и, под жужжание посудомоечной машины, задумалась.
Читать дальше
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Рассказы старой дамы
Елена Слинкина
© Елена Слинкина, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Человек и Надежда
Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.
Булгаков «Мастер и Маргарита»
Человек, которому нет и шестидесяти лет, лежал в своей, уже опостылевшей, пастели. Сразу после пробуждения, когда боли где – то далеко и дают о себе знать только ноющими ощущениями, можно и поесть и поговорить. Но говорить не хотелось. Так получилось, что вместо многочисленных родственников, за ним ухаживала практически чужой человек.
С Надей они сошлись совсем незадолго до его болезни. Просто сошлись два одиночества. Сейчас она услышит, что он проснулся, придёт, будет спрашивать, как он себя чувствует. А как он может себя чувствовать? Как человек больной раком. Но она терпит его, его капризы, его грубости. Её доброта и всепрощение раздражает.
Вот она пришла, посадила его, поправив подушки, сейчас начнёт умывать и кормить. А он думает, что если бы не было её, то за ним ухаживали бы дети или жена. Хотя, кого он пытается обмануть? Детям некогда за ним ходить, им работать надо, а не горшки за ним выносить. Жена? Она давно уже ему жена только по документам.
Ну вот, пришла Надежда и сбила с мысли. Надо же и имя у неё какое – Надежда. Он даже не может сказать, что у него нет надежды. Есть. Вон, по квартире ходит. Только вот и она не может дать надежду на выздоровление.
Что – то она спрашивает, а ему с ней разговаривать не хочется. Скорее бы ушла. О чем говорить с человеком, с которым нет общего прошлого, нет общих переживаний, нет общих радостей и бед. Он закрыл глаза, давая понять, что отвечать ей не будет. Она, молча, ушла, прикрыв за собой дверь.
Сейчас бы оказаться на берегу реки. Вся жизнь его была связана с рекой. Работал он капитаном на судах. Сразу после учебы женился, родили они троих детей. Жена была красавица, рукодельница и чистюля. Он ходил в навигацию, она растила детей и работала. Но не всё было ладно в их семье. Он заглядывался на женщин, она ревновала. А потом она ещё и пристрастилась к бутылке. И когда старшему сыну было уже семнадцать лет, младшему сыну пять, жена зимой в метель пьяная вышла из дома, заблудилась и замёрзла в сугробе.
Что было делать? Жену похоронил и женился вновь. Вторая жена была молодая, девятнадцати лет. Родился ещё один сын. Старший сын к этому времени уже ушёл из семьи в самостоятельную жизнь, старшей дочери было пятнадцать лет и она в основном жила у бабушки.
Молодую жену он уже одну дома не оставлял, брал с собой в навигации, поваром. Дети всё лето жили в деревне у родственников.
Когда он вышел на пенсию по выслуге лет, младшему сыну исполнилось восемнадцать лет. Он перестал ходить в навигации, а жена как то пришла с работы и объявила, что полюбила другого человека. Собрала вещи и ушла.
Старшие дети давно уже жили своим семьями в других городах, младший уехал с матерью. Вот так он остался один.
Боль начала подступать всё сильнее. Пришла Надежда, дала таблетку. Эти таблетки давно уже не помогали, но он их пил и делал вид, что полегчало. Ему не хотелось ей ни чего объяснять. Те более в такой момент, когда боль начинала выворачивать все кости.
Он закрыл глаза и приготовился ждать главной атаки боли. Может это душа хочет вырваться и улететь, а тело не даёт ей этого сделать и держит? Поэтому ему так больно. Больше уже ни каких мыслей в голове не было, только ожидание болей. Хотелось быстрее их почувствовать, потом заорать от этой невыносимой боли, тогда Надежда позвонит и приедет медик, поставит укол. А он, после укола, начнёт впадать прострацию, словно раскачиваясь на качелях. Тело становится лёгким, боль отпускает, но словно привязанная на верёвочку следует везде за ним. Он вверх и боль вверх, он падает вниз, и она за ним в пропасть.
Потом начинаются сны. Странно, но сны тоже связаны с болью. То он под машину попал, то его деревом привалило. А сейчас снится сон, он совсем ещё маленький, залез на сарай и упал с него. Отец ругается, а мама жалеет. Болит всё тело, мама прижимает к себе, дует на ноги, на руки, а боль не унимается. И тут он открыл глаза.
– Ты плакал во сне. Что тебе снилось?
Но ему не хотелось рассказывать ей свои сны. Он только буркнул:
– Ни чего, не знаю, не помню.
Вот если бы здесь были дети или жена, он им бы рассказал. А она, кто она такая, чтобы ей рассказывать свои сны. Но он вдруг спохватился, ой, боже, кого я хочу обмануть. Единственный человек, который со мной рядом и ухаживает за мной, это она – Надежда. А я ей грублю. И он извинился, и он рассказал сон. Она погладила ласково по голове, пожалев его. Ему это не понравилось, он передёрнул плечами. Она это его движения поняла по-своему и спросила, не хочет ли он чего. Он только мотнул головой и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Он давно уже потерял счет времени, не замечал день или ночь, он просто лежал и смотрел в потолок.
И как то даже не заметил, когда у его постели оказался старший сын. Теперь ему казалось, что он был здесь всегда. Но сил на длинные разговоры не хватало, и они просто держались за руки. Теперь он не жаждал прихода болей, теперь ему не хотелось отключаться. Но они с неистовым постоянством являлись вновь и вновь. И приходила Надежда. Зачем она здесь? Ведь приехал сын, он ему поможет, он его накормит и переоденет. Почему она не уходит?
Как – то раз он проснулся и сказал сыну, что хочет посмотреть на реку. Сын на руках отнёс его в машину, в багажник погрузил старенькое кресло, и поехали на реку.
У реки под большой ивой в кресле он сидел и слушал шум реки, шум ветра запутавшегося в ивовых ветвях, пение птиц. Было хорошо, не хотелось возвращаться в опостылевшую комнату, где он давно уже рассмотрел все трещинки на потолке, все завитушки на обоях, где пахло лекарством и болезнью, где была Надежды.
Он закрыл глаза и вдруг почувствовал, что, как после укола, его начинает качать и уносить куда то ввысь. Верёвочка, на которой всегда болталась его боль, вдруг оборвалась, и боль одна падает вниз в пропасть, а он улетает, как воздушный шарик, всё выше и выше…
Человек, которому не исполнилось и шестидесяти лет, сидя в кресле под ивой у реки, умер.
Юбилей
Гости разошлись. Они с мужем убрали всё со стола. Она, рассовав салатики в холодильнике, составила посуду в посудомоечную машину. Улыбалась, вспомнив рекламу, Ты женщина, а не посудомойка, остальное приберётся завтра. Притушила свет на кухне, налила себе чаю с мятой, залезла с ногами на любимое кресло, поставленное специально для таких вот моментов и, под жужжание посудомоечной машины, задумалась.
Боже мой, уже 50. Сколько ещё осталось прожить? Десять, двадцать, а может и тридцать лет? Надо двигательную активность повышать. Дочь подарила диск с китайской гимнастикой, муж тренажер, вот прямо с завтрашнего дня и начну заниматься. Услышала, что муж в спальне включил телевизор, подумала, что опять он уснёт, не расстелив пастель, прямо на покрывале. Придётся потом будить, а будить его жалко. С годами они стали относится друг другу ещё с большей нежностью и заботой. Но двигаться было лень.
Душевную благодать прервал телефонный звонок. Звонила двоюродная сестра с другого города, пришлось ответить. В трубке тараторила сестра, не давая вставить слово: «Привет. С днём Рождения! Что пожелать тебе, прямо, не знаю. У тебя же всё есть. И муж заботливый, и дети выросли самостоятельными и благополучными, и дом полная чаша. Короче, буржуины вы и я вам завидую» Она скомкано и быстро попрощалась, но последняя фраза про зависть вытащила её «скелет из шкафа»….
Наверно, каждому человеку при рождении выдаётся определённая порция и счастья, и несчастья. Росла она в неблагополучной семье. С пьющими родителями. Мать могла пропасть недельки на две, потом появится, как ни в чем не бывало. Тогда в семье ещё начинались скандалы с драками. Дома вообще становилось невыносимо….. В школе издевались одноклассники над штопаными локтями и коленями, над отданными кем то вещами. «А мы знаем, кто до тебя это пальто носил»……
Когда закончила учебу, общение с родителями постепенно совсем сошли на нет. Пятнадцать лет назад, после очередного запоя, умер отец. Его ей было жалко. Именно мать его сделала таким. В детстве между запоями, он был весёлым и любящим отцом.
Всю организацию похорон она взяла на себя, со всеми договаривалась, всё закупала…. Деньги на похороны собрали родственники, у матери не взяла ни копейки.
После похорон, она ещё с полгода ходила к матери, но…. Как то раз пришла, мать слегка не трезвая, закатила скандал. «Где деньги, которые родственники собрали на похороны? Я вас растила, растила, а вы меня же и обокрали….» Она не выдержала, высказала матери все обиды и детские, и уже взрослые и ушла.
Пришла домой, позвонила сестре с просьбой, съездить к матери. Подумала, если бы мне мои дети такое сказали, то, наверное, повешалась бы…..
А ночью у неё случился инсульт. Сестра приехала в больницу и сказала, что с матерью то как раз всё нормально – в очередном запое. С тех пор всё общение с матерью она прекратила напрочь, здоровье дороже.
Воспоминание прервал муж «Ну ты где? Я без тебя уснуть не могу»
Она встала, пошла в ванную и, стоя под душем, неистово крутила ручку крана, делая воду то обжигающе горячей, то обжигающе ледяной, стараясь смыть с себя все дурные воспоминания. Постепенно мысли вернулись в настоящее, стала планировать завтрашний день, надо сделать то и это, а ещё бы не забыть……
Зашла в спальню, муж говорит: «Я сегодня даже пастель сам расстелил»
«Это самый невероятный подарок мне на день Рождения» – сказала она и залезла под тёплое одеяло, в объятие мужа.
Дорофей и Акулина
Как-то раз он говорит ей:
– Не могу я обращаться к людям по нику, как кличка собачья, давай по именам.
– Нет, не хочу по имени. Я своё имя не люблю.
– Ну, тогда придумай другое, но чтобы человеческое имя.
– Тогда зови меня Акулиной.
– Тогда и ты меня зови Дорофеем.
На улице метель не унимается, то затихает, то завывает с новой силой. В такие ненастные дни, когда одна дома, она бродит по пустой квартире в задумчивости. На душе спокойно и легко, как будь то, завернулась в тёплое, мягкое одеяло, а за окном метёт и переметает улицы.
И в такие дни мысли грустные о нём…. Он ей не муж, не брат, не любовник и даже не друг, а просто человек близкий по духу.
А познакомились они в одном чате. Даже поначалу спорили, но потом поняли, что не переспорить им друг друга и взгляды на жизнь у них одинаковые и чувство юмора присутствует и у неё и у него. Вот так и сдружились, не смотря на то, что она старше его на 15 лет, могли болтать подолгу и на разные темы. Вот так бывало, зайдёт она в интернет, напишет «Привет! Квадрат» И тут же находится продолжения их беседы, так ни с чего, с пустяков. Они обсуждали всё – семейные проблемы друг друга, политические проблемы страны, дачные проблемы, покупки, автомобили и даже рыбалку.
Как-то раз, ей понадобилась книга, которую она нигде не могла найти, он с радостью согласился помочь, даже договорились о встрече. Но он сам привёз книгу ей домой. Она в это время гуляла с ребёнком на улице и немало удивилась его приезду. Хорошо, что мужа дома не было. Не потому что муж ревнивый, он не ревнивый, а просто она не хотела мужа посвящать в этот свой мир. На что Дорофей ответил, что он наоборот, хотел познакомится с мужем, да и её со своей женой познакомить. Но она оставили всё, как было, и он согласился.
Так они и общались в интернете. Когда она сказала ему, что коньяк даже не пробовала ни разу, то он ответил, что вот кончится дачный сезон, он непременно сводит её в кафе и научит пить хороший коньяк. Но этого так и не случилось. Летом он уехал так далеко, что и интернета там нет и так надолго, что пошутил: «Когда я вернусь, тебя уже будет бить в паркинсоне»
На улице метель не унимается, то затихает, то завывает с новой силой. В такие ненастные дни, когда одна дома, она бродит по пустой квартире в задумчивости. На душе спокойно и легко, как будь то, завернулась в тёплое, мягкое одеяло, а за окном метёт и переметает улицы.
И в такие дни мысли грустные о нём….
Прощание и прощение Августа
Одинокого старика восьмидесяти лет, который давно уже потерял память, завёл в дом сосед со словами: «Дед, да успокойся ты. У тебя давно уже нет овец. А ты всё ходишь, ищешь. Лучше ложись, поспи» Дед соглашался: «Да, да, лягу, устал я что то. А потом ещё поищу овец» Сосед махнул рукой и вышел, прикрыв за собой и двери и ворота.
Время было без пятнадцати двенадцать. Старик налил холодного чая и, макая в него сухарь, пообедал. Затем, стянув только сапоги, в одежде завалился на кровать и уснул.
Проснулся он в девять вечера с лёгкой головой. «Странно, – подумал он, – голова совсем не болит. А ведь уже давно не было дня, чтобы не болела голова»
Встал с кровати и удивился сам: «Ужас, что творится с моим домом? Везде грязь и разруха» И он вспомнил всё, что живёт он один, что жена его умерла пять лет назад. А ведь жили когда то большой семьёй.
Он, вернулся с войны, повоевать ему довелось немного. Когда его по возрасту мобилизовали, до победы оставалось полгода. А до этого он работал в колхозе при конях. Работа была тяжёлая, но тогда было тяжело всем. Сразу после войны его направили на курсы счетоводов, он целый год прожил в районном центре. Сначала ему жить в городе понравилось. Народу много, магазины большие, автобусы ходят. А потом он стал скучать по деревне, по её размеренной жизни, по деревенской работе. В городе было суетно и скучно.
Отучившись, он вернулся в свою деревню. После войны он ещё долго не женился, а куда было торопиться. Девок да молодаек в деревне было много, но все они, казалось, не подходили ему. А в конце пятидесятых, когда Августу, а старика звали Август, было уже за тридцать, в деревню приехала семья, в которой была дочь Ольга. Август в Ольгу влюбился с первого взгляда. Была она совсем немного младше его. Круглолицая и дородная, с интересным выговором, она сразу пленила Августа. Женихались они не долго, в первую же осень поженились. Жили дружно, Ольга была хозяйственная и домовитая, Август работящий.
Первым у них родился сын, уже к трём годам было заметно, что он отличается от сверстников. Свозили в район к врачам, заключение врачей было неутешительным – слабоумие. Сыну отказали в посещение детского сада и бабушки не хотели сидеть с внуком – придурком, как они потом и звали его всю жизнь. Пришлось Ольге уволиться с работы и стать домохозяйкой. А когда сыну было уже пятнадцать лет, он напал на почтальона и отобрал деньги, которые она разносила пенсионерам. Сына забрали, осудили и отправили в закрытую психбольницу. Там он и года не прожил, помер. Даже похоронить его не дали, закопали там, на казенном кладбище.
После сына у них родились ещё две дочери. Старшая из них, окончив школу, уехала учиться в медучилще и, с тех пор, приезжала только раз в год к ним, в отпуск. А младшая, отучившись на бухгалтера, вернулась в деревню и так там работала до развала колхоза. Но дочь младшая была непутёвая. Сначала нагуляла ребёнка от женатого мужика, который приезжал в колхоз на уборочную. Потом через пять лет вышла замуж за тракториста, который приехал к ним в деревню издалека. Родила ему двойню. Вместе с мужем стали прикладываться к бутылке, дети часто жили у деда с бабушкой. Они внуков любили, баловали, как могли. Когда двойняшкам было по десять лет, бабушка заболела и как то быстро умерла.
Вот так остался Август один. Одна дочь раз в год приезжала, другая, бывало и такое, лучше бы вообще не приходила. Внуки выросли под стать родителям.
Вот это то и вспомнил Август, проснувшись в девять вечера. Каждый раз в день пенсии приходила внучка – оторва, одна из двойняшек, и отбирала у него пенсию. «Дедок всё равно забывал на следующий день всё. Картошка у него была, рыбу он ловил, хлеба сердобольные соседи приносили – зачем деду деньги» – рассуждала внучка.
Вспомнил он, как в прошлую пенсию пришла внучка, с каким – то бугаём, привязали деда к стулу и вышарили весь дом. Нашли не только пенсию, но и все заначки и на черный день и на смерть.
Обхватил дед голову: «Ольга, Ольга, как хорошо, что ты не дожила до этого. А мне то как с этим жить?»
И вдруг Август почувствовал запах любимых Ольгиных духов, ландыш серебристый назывались. Посмотрел вокруг и опять увидел грязь и разруху своего дома.
Старик решил прибрать дом и умереть вместе с ним.
Он встал, оделся, натаскал в баню воды, затопил. Пока баня топилась, он снял все шторы, помыл окна, обмёл потолки, вытащил перины, матрасы, подушки, одеяла и всё перехлопал. Затем перестирал шторы, постельное бельё, грязные вещи. И было странно, усталости он не чувствовал. Принёс горячей воды из бани, перемыл всю посуду. Кастрюли и чайник отчистил до блеска. Расставил всё по местам.
Перемыл всю мебель, подбелил печь. Извёстка в подполе стояла, как свежая. Заправил все постели, повесил не просохшие шторы и вымыл пол. Разложил все Ольгины вязаные и вышитые салфеточки. Дом нарядился и посветлел. На часах было уже три часа утра. Август сходил в баню, мылся и парился целый час. Надел чистое бельё. Грязное прихватил с собой: «не дай Бог, кто найдёт грязное бельё в бане, стыдно».
Зашёл в дом: «Хорошо как – чисто, светло, тепло, уютно. Совсем так, как было при Ольге». И он снова почуял запах духов «ландыш серебристый».
Август встал, закрыл на крючок двери, проверил, хорошо ли заперты окна и достал приготовленный керосин. Облил керосином пол и, посидев немного, бросил зажженную спичку. Пламя сначала нехотя лизало пол, а потом всё сильнее и сильнее разгоралось. Август лёг на кровать, едкий дым резал глаза, и он их закрыл. Когда Август начал терять сознание он улыбался: «Простите и прощайте, люди добрые. Ольга, мы скоро будем вместе. А они пусть живут, как хотят».
Анонимный подарок
Телефонный звонок отвлёк от мыслей, отвечать не хотелось, но звонила подружка Танька. А Танька заполошная, пока не дозвонится, всё будет набирать. Я поднесла трубку к уху, а там, запыхаясь, тараторила подружка:
– Ирка, привет. Ты представляешь, мне сейчас почтальон принёс бандероль. Не понятно от кого, что то неразборчиво написано. Боюсь открыть и интересно.
– Ну, раз боишься, выброси в мусоропровод и забудь.
– А вдруг там дорогой подарок? Нет, не выкину. Давай встретимся и откроем вместе.
– А вдруг бомба? У тебя ни котёнка – ни ребёнка, а я не могу свой табор оставить без пригляда.
– Спасибо, за доброту твою. Короче, жду тебя в парке на нашей скамейке.
Пришлось вылезать из своего кресла, одеваться. Да, деньги надо не забыть, наши встречи всегда долги и заканчиваются в кафе.
На самом деле мы дружим с детства, лучше её подруги у меня и нет. Она когда то в молодости, не сказав даже мне, сделала аборт, и так осталась без детей. Но человек она не унывающий, всегда заботилась о моих детях. Дети мои выросли и говорят, что у них было две мамы.
Тааак, одеть, что-то надо подобающее моменту. Танька всю жизнь держит меня в тонусе, то одевай, то не одевай, это вообще не покупай. Сама то она одевается со вкусом, следит за своей фигурой и за моей пытается, но это у неё мало получается.
Иду по алле нашего парка, мою Таньку видно издалека. Она, как всегда, очаровательна, в бирюзовом шифоновом платье и шарфом на голове. Ей как то всё идёт и платья и юбки и брюки, и шарфы и платки. Шарфы и платки она как то умудряется завязывать, что выглядит она в них всегда эффектно и неповторима. Как то она и мне пыталась привить эту привычку, но после нескольких экспериментов, Танька обреченно сказала: «Ты в этих шарфах и платках выглядишь, как курица в шляпе» И оставила меня в покое.
В отличии от меня, я ношу удобную одежду – джинсы, футболки и тапочки, Танька всегда на каблуках.
Вот так рассуждая, я подошла к скамейке и плюхнулась на неё. Чем вызвала раздражение Таньки:
– Ирка, ты же женщина, а не мешок с…. картошкой. Садись красиво.
– Ладно, в следующий раз непременно. Показывай, что у тебя?
Танька вынула небольшой свёрток, на вес он оказался лёгким.
– Слушай, а бомбы в принципе не тяжёлые? – спросила я с опаской.
– Да кому я нужна, чтобы взрывать меня?
– Как кому, а обманутые жены твоих любовников?
– Детективы не читала? Женщины не взрывают, женщины травят или обливают кислотой.
– Не дай Бог, ну давай открывай. Много лет дружили, помрём в один час, и похоронят рядом.
Танька разорвала упаковку, и обнажила подарочный футляр от украшения. Упаковку засунула обратно в пакет и открыла футляр. Дальше была немая сцена, такой красоты я не видела ни разу. Мы с минуту сидели с открытыми ртами. Танька первая вышла из ступора: «Это нельзя здесь рассматривать, пойдём в кафе»
Ну, что я говорила? Без кафе не обошлось.
Зашли в любимое нами кафе, зал был наполовину занят, мы сели за дальний столик, чтобы наши разговоры ни кто не слышал. Танька снова достала футляр, открыла его. В нём лежал серебряный гарнитур с изумрудами – ожерелье, серьги, кольцо и открытка. В открытке типографным шрифтом было написано: «Мое сокровище, мой бриллиант,
Серебряная, светлая графиня, Быть столько лет, я рядом рад, И мои чувства, ни капли не остыли». Камни были невелики, но оправлены в искусное серебро и выглядело шикарно. Рассмотрев всё, Танька сказала:
– Слушай, а этот гарнитур подходит к твоему стальному платью, которое мы с тобой купили к вашей серебряной свадьбе. Решено, ты наденешь эту красоту!
– Обалдела. Ещё неизвестно, откуда и кто тебе это прислал, а ты уж так решительно заявляешь.
– Согласна. Надо вычислить от кого такой подарок свалился. Так судя по записке это давний поклонник – начала проявлять женскую логику Танька.
– Может это тот самый профессор? А что осознал, одумался и решил хоть как то загладить вину.
– Ой, не смеши меня. У этого кАзла и совесть? Где только мой ум был?
– Вот именно, где твой ум был. И ведь мне ни чего не сказала. Я бы тебя отговорила от аборта.
– Да ты же сама тогда на пятом месяце, не хотела я на тебя сваливать свои проблемы. А этот кАзёл не дал мене опомниться, в этот же день, когда я ему сообщила беременности, взял меня за руку и отвёл к гинекологу. Это я сейчас понимаю, почему без лишних вопросов мне сделали аборт. Всё очень просто, у него это было поставлено на поток.
– Да и хрен с ним. Точно, он не мог подарить такой подарок. Я его как то видела в библиотеке, такой дряхлый старичок, играющий в шашки. А может это твой Лёшка?
Тут надо рассказать о Лёшке. Лёшка это единственная Танькина любовь и бывший муж.
Они были шикарной парой. Танька его любила и прощала даже его заходы налево. Она упорно лечилась от бесплодия и мечтала родить от Лёшика, как она его звала, ребёнка. Но очередная Лёшкина пассия, какая-то серая мышка, против Таньки, забеременела. И тогда Танька приняла решение, она, обливаясь слезами, но без скандала, собирала вещи мужа, отправляя его в другую жизнь. В жизнь с детьми.
– Нет. Это точно не он. У них старшая поступила в институт, за учебу платить надо, младшая занимается бальными танцами, это тоже не дешево. Откуда у него деньги на дорогой подарок мне? Нет, это не он.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Так у нас же есть общие знакомые, докладывают.
Знаю, что это она сама всю жизнь следит за жизнью своего Лёшика, но делаю вид, что удивляюсь её информированности. Да и он раз в месяц, примерно, звонит мне и спрашивает, всё ли хорошо у Таньки.
Танька помолчала не много и продолжила:
– А знаешь, я же недавно чуть не столкнулась с ними в торговом центре. Он по прежнему, выглядит классно, подтянутый, опрятный, седина на голове только добавила ему брутальности. А эта серая мышка раздобрела, в каком трикотажном красном платье и в берете, похожа на флягу из-под молока.
Хорошо я их заметила раньше, успела свернуть с их дороги. А если бы встретились глазами, я бы, наверно, не выдержала, бросилась ему на шею.
– Ну ладно, этих двоих отбросили. Может тот твой ушастый воздыхатель?
И мы вместе засмеялись. Был у Таньки такой поклонник, сутулый, стеснительный, несуразный ушастик.
– Ой, насмешила. Сначала мне было забавно, мне казалось, что от лёгкого прикосновения ко мне, он уже удовлетворялся.
А его признания в любви, помнишь? То асфальт под окном сердечками изрисует, то по радио в любви признаётся. Хорошо, что в подъезде не писал «Таня плюс Паша». Во, точно, его Пашей зовут. Нет, не он точно, у него фантазии хватало только на пачканья асфальта.
– Ну, тогда не знаю. Остался только твой теперешний воздыхатель. Слушай, тебе не жаль ребёнка? Он же тебя младше на восемнадцать лет.
– А что мне его жалеть? Ему со мной хорошо, пусть его жена беспокоится, а мне за него замуж не выходить. Он на такие подарки не способен.
Тут я решила изучить упаковку, втащила её из пакета, расправила, и из неё выпало письмо. Я его подняла и начала читать: «Танюха, милая, я знаю, что ты лучшая подруга моей жены, но именно тебе…..» В глазах моих потемнело, и пока я е потеряла чувства, выговорила:
– Это что, мой муж писал? Это он тебе такой подарок подарил?
– Эээээ, девушка погоди не отходи в мир иной, давай дочитаем письмо, а потом разбираться будем, – Танька прыснула водой мне в лицо.
Она выхватила письмо и продолжила читать: «……но именно тебе хочу доверить такой секрет. Я купил своей на серебряную свадьбу вот этот гарнитур, а спрятать решил у тебя. Заберу в пятницу, чтобы в субботу рано утром подарить»
И тут мы с Танькой разразились таким истерическим смехом, что все оглянулись на нас. Подошёл официант и спросил: «Может для вас воды принести?» «Какой воды? Тащи шампанское, будем пить за мужчин»
Наталия Родина
Женщина за пятьдесят. Сборник рассказов
© Наталия Родина, 2018
ISBN 978-5-4490-7276-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Женщина за пятьдесят
Поездку в Анапу мне несколько навязала коллега по работе, я всегда стремилась в Крым, но последнее время туда было сложнее добраться. Если уж не в Крым, то все равно куда ехать, было бы море – решила я. Лето было в разгаре, заканчивался июль, жара стояла и дома, но купаться здесь было негде, не считая местных грязных водоемов и речек. Море манило какой-то детской мечтой, или зимним несбывшимся сном…
Надо ли описывать непростое путешествие на автомобиле, я думаю, не стоит. В Анапу мы прибыли в полночь, город еще жил полной жизнью курортного городка: по узким улочкам сновали машины, раздавалась музыка. «Дикарем» я ехала впервые и конечно от предложенного мне жилья я была не в восторге, а точнее я просто испытала стресс от жары и комарья в комнате, отсутствия кондиционера и прочих жизненно необходимых вещей. Но надо отдать должное, что хозяйка дома, Наташа, очень старалась создать нам хорошие условия для отдыха, накрахмаленное прохладное белье постели сгладило никудышное мое настроение, а утром она меня разбудила, и пригласила пойти вместе на море. Я была в восторге от утренней прохлады и бежала за Наташей в сладостном предвкушении бултыхнуться в прозрачную морскую гладь. Бросив свой сарафан на маленький заборчик пляжа, я устремилась в воду и поплыла далеко от берега к корабельному маяку. Сколько я проплавала, не знаю, но в воде я не устаю довольно долго, более часа. Выйдя на берег, я впервые осмотрелась вокруг. Наташи нигде не было видно, и я решила, что она меня просто не дождалась. Походив вокруг пляжных заборчиков, и не обнаружив свой сарафан, я немного расстроилась, но выход нашла быстро, тормознув такси возле входа на пляж. Сев в машину и объяснив водителю, что забыла, где положила вещи, назвала неуверенно адрес. Квартира была недалеко от берега моря, но идти пешком в одном купальнике я просто не рискнула. За рулем сидел высокий грузин, который издевательски спросил меня:
– Дома вэщи-ы точна есть?
Я оскорбилась немного, но утвердительно кивнула головой. Я была занята только одной мыслью – точно ли назван мной адрес. Узнав калитку дома, я с радостью кинулась к ней, пытаясь открыть, но дверь была заперта на ключ. Видимо Наташа еще дожидалась меня на берегу. Грузин лениво посоветовал: стучи хгромчэ… Я пыталась докричаться, но во дворе никто не подавал признаков жизни. Мои друзья спали с дороги как убитые. Тогда водитель, желая наконец получить с меня деньги, вышел из машины и со всей силой грохнул по воротам… Калитка вскоре открылась, моя подруга в изумлении подала деньги, которые долго не находила спросонья, так как моя комната тоже была заперта. Наконец мы с ней расхохотались, наперебой рассказывая подробности этого утра, и отправились искать на пляже Наташу, а заодно и мой сарафан…
– Я потрясена!!! – выдохнула Наташа, завидев нас, объясняться не было смысла. Я подобрала сарафан и шлепанцы и понуро побрела на квартиру. Жара почти достигла своего пика, не было спасения даже в тени. Я рухнула на кровать без сил, все еще ощущая кожей морскую прохладу этого утра.
Короткий дневной сон не снимал усталости от зноя, я задыхалась от просушенного воздуха, с трудом приходя в себя из полудремы. Облегчение наступало только вечером, после 10 часов. Во двор выползали все наши отдыхающие: кто еще только ужинал, кто стирал, кто умывался. Наташа сновала по слабоосвещенному двору, доделывая все, что не успела за день. Помочь себе она не позволяла, считала это лишним, поэтому я нашла себе уголок в беседке, где читала книгу или вязала носок.
Мои соседки из Москвы Галка и Люда тоже в основном торчали в беседке, потягивая разные напитки, ну и водочку тоже. После ужина уже было лень гулять по городу и мы болтали о том, о сем, и ни о чем… Иногда вклинивалась Наташа, выдавая нам такие необходимые советы на день грядущий.
– А ты не жди никого: встала пораньше, пошла, искупалась, одной то спокойнее… – выдавала она мне. А ведь и правда, думала я: зачем под кого то подстраиваться.
Ее покойный муж, армянин, пил и гулял, пока только были силы, видно неожиданно они и закончились… На попечении Наташи остался пришлый бездомный кот (величиной с собаку), который норовил попробовать еду со стола вперед нас, чем вызывал немалую досаду. Иногда ночами он так топал по моей кровати, что я оторопело, вскакивала, не понимая, кто на меня завалился; а иногда он с дикими воплями среди ночи залетал в мою комнату, спасаясь от соседского разбойного кота. Утром я подбирала клочья шерсти на полу, а мой Мурлыка спал на подоконнике, как ни в чем не бывало. Колбасу и сыр к завтраку на кухне начинали резать намного позднее, поэтому он ничем не рисковал.
Люда была моего возраста, и мы с ней легко нашли общий язык. Я вставала уже к нагретому чайнику и нарезанным бутербродам, и мы шли на море. Окинув взглядом морскую гладь с пирса, мы наблюдали за массивными медузами, уходившими от берега на глубину. Купаться уже хотелось, но опасаясь медуз, мы какое то время еще мирно болтали, сидя на пирсе.
Люда изменяла мужу с молодым любовником на протяжении нескольких лет. Это был красивый, бурный роман, неожиданно закончившийся сам собой. Любовник ее женился на своей ровеснице, которая ему родила ребенка. И все встало на круги своя… Люда общалась по старой памяти со своим бывшим мужем, хотя он уже был женат, но это ему не мешало помогать ей по работе и дома. Жизнь шла своим чередом.
Женщина за пятьдесят – это что-то потрясающее: на полтинник она еще не выглядит, в глазах одновременно и грусть, и надежда, и задор, одежда продумана и правильно подобрана, поистине царские манеры и глубина души способны погубить и закоренелого холостяка, и законченного бабника, и настоящего мужика, не верившего в любовь. Она ждет, но никогда не покажет вида, она сомневается, но всегда уверенна в себе, она спешит жить, но всегда нетороплива и податлива, она еще на что-то надеется, но не признается в этом даже себе. Берегитесь мужчины попасть в сети такой женщины! Вам ее не передумать, вы всегда будете ей проигрывать по всем статьям. Она не будет демонстрировать свои победы, даже не будет им рада, но подстраиваться под кого-то она уже не может и не должна. Она действительно умна и проницательна (лишнего не только не скажет, но и не подумает!), она заслуживает доверия и наивысшей похвалы, но она всегда скромна и незаметна. Она отдает себя всю целиком, с щедростью русской души, любит как в последний раз, верит несмотря ни на что. И горе тому, кто обидит такую женщину, за нее вступится сам Всевышний, забыв о всяких правилах своей небесной канцелярии.
Галка была еще молода по сравнению с нами, ей не было и сорока. Она родилась в Казахстане, отец у нее был кореец, мать русская. С мужем Галка развелась, дочку воспитывала в Казахстане бабушка. Галка ее редко видела, общались только по скайпу. Любовник Галки, мужчина за пятьдесят увозил ее из Москвы на выходные в вагончик на своей стройке. Галка мужественно выносила военно-полевые условия, а когда становилось невмоготу, помогала водка, приглушая боль от разлуки с дочерью, от неустроенности жизни, от тяжелой доли простой швеи в цехе… Она тосковала и здесь, загружаясь по полной. Я жалела Галку, чувствовала своей душой, что есть что-то такое, что тяготит ее и не дает дышать полной грудью. Даже могла составить ей компанию с бутылочкой сухого вина, но Галка молчала о своей жизни, да ведь и я не Господь Бог – грехи не отпущу, разве что пойму без слов и объяснений. Мы были подруги по несчастью, Галка тоже поехала в Анапу за подругой, не по собственному желанию. Как то нужно было налаживать отдых и ей. Для начала выбрали поездку на корабле в дельфинарий в поселок Утриш.
Искупавшись с утра возле пирса, где и была посадка на корабль, мы отправились в поселке Утриш. Я никогда не видела дельфинов, только по телевизору, но встреча с ними была более, чем неожиданная. Они сопровождали корабль!!! Мы не сразу их заметили, но когда все пассажиры высыпали на палубу, действо на воде завладело и нашим вниманием полностью. Восторгам не было предела! Галка радовалась как ребенок, фотографируя море и дельфинов. Мы плыли вдоль побережья, любуясь его красотами. Море мне снилось часто зимой, вот такое же зелено-голубое, безбрежное и одухотворенное. Ощущение праздника витало в воздухе, сердце наполнялось радостью и ожиданием чуда. Представление в дельфинарии превзошло все наши ожидания. Обитатели моря были настолько проворны и умны, что мы просто диву давались.
Поездка в г. Геленжик также оставила яркие впечатления. В «Старом парке» Кабардинки воплотились основы различных эпох мировой культуры. Творения, созданные тысячи лет назад и остающиеся загадкой в настоящее время – пирамиды Египта, сфинкс, олицетворяющий власть фараонов, античный храм, статуя Зевса, средневековый каменный мост, православный храм, кавказские часовни – объединялись в единый комплекс. «Старый парк» дышал историей и свежестью невиданных растений. Таких уникальных экспонатов я не видела ни в одном музее.
Вечерний Геленжик был очень оживлен. Развесистые каштаны бросали причудливые тени на тротуар. Море вздыхало незаметной волной, оживляя лунную дорожку. Тонкие ароматы неведомых цветов окутывали парки. Звучал саксофон…
В такие моменты каждая женщина думает о том, кому отдала свое сердце и не важно с ней он или нет, мысленно она с ним и она любит несмотря ни на что. Мимо такой женщины не сможет пройти ни один мужчина, он подсознательно чувствует этот избыток чувств и ее волнение. Вот он останавливается, приглашает на танец и я, не чувствуя своего тела, легко парю в сильных мужских руках. Но мелодия заканчивается и заканчивается волшебство этого вечера. Мы садимся в автобус, и едем по серпантину дороги назад в Анапу.
Ночная Анапа красива, романтична и загадочна. Оживающие к ночи фонтаны недалеко от набережной переливаются всеми цветами радуги, их музыкальное сопровождение бесподобно. Цветочницы в старинных нарядных костюмах разносят розы среди толпы, рисуют с натуры художники, выступают фокусники. Ты ощущаешь всю прелесть этой жизни, с души сползает все ненужное, отжившее, ты обновляешься энергетически настолько, что, кажется, можешь легко взлететь в небо.
Это ерунда, что тебе за пятьдесят, жить хочется с небывалой силой. Утром, прилично отмахав от берега, ты готова соревноваться с отплывающим от берега кораблем, а вернувшись, домой так плотно пообедать, как не случалось уже лет двадцать…
Пообедать, однако, нормально у нас не всегда получалось. У нашей хозяйки началась какая-то «непруха»: сначала сломался один холодильник, потом не морозил другой, уже новый. Наташа звонила фирмачу, но заменить его отказались. Надо сказать, что хозяйка наша была импульсивной и самодостаточной женщиной, бросив новый холодильник возле магазина на улице, где его покупала и не получив денег за возврат, она купила для нас другой, уже без ненадежной электроники. Мы все были немало удивлены этим решительным ее действиям, имеющиеся в хозяйстве мужчины покорно носили через двор холодильники целую неделю, а мы мечтали просто о холодной воде и нерастаявшем мороженом…
Я, прикинув расходы Наташи, понимала, что она в этот заезд проработала на нас бесплатно и, тем не менее, она не взяла с отдыхающих ни одной лишней копейки. Ее принципиальности и порядочности мог позавидовать любой из нас. Много поучительных советов и уроков «выдавала на гора» она за день, а когда приходил вечер, мы с ней беседовали о вере, находясь в соседних комнатах. Я ей рассказывала, в какие тяжелые моменты моей жизни мне помогла молитва и вера и это были настоящие чудеса, она – мне. Наташа могла часами слушать о наших Костромских храмах и Святынях, вздыхая с сожалением, что лишена возможности бывать там. А я думала над тем, где она берет силы, обслуживать целую толпу народа в такую аномальную даже для Анапы жару. Похоже, эта женщина просто нашла себе дело, от которого черпала силы и была по-настоящему счастлива. В свои шестьдесят пять лет она чувствовала себя моложе и подвижней нас, да и намного жизнерадостней. Глядя на Наташу, я говорила себе: держать марку!!!
Десять дней пролетели стремительно. Пора собирать чемоданы. Домой почему-то не хотелось. Как быстро привыкаешь к людям – думала я. Вроде все мы такие разные, ан нет, пересеклись же наши пути зачем-то. Зачем?! Каждый человек уникален в своих стремлениях и желаниях, не похож ни на кого другого, но он еще и носитель добра и зла. Очень важно, что бы зло ни оказалось сильнее, не затмило наш разум и сердце. Тогда мы поймем очень простую истину: где есть любовь и доброта, там хорошо и просто самым разным людям.
Мне почему-то было жаль Наташу, скоро зима и она останется совсем одна в этом большом доме. Как же все-таки бывает одинок человек, не смотря на такое огромное количество знакомых людей, ведь к ней приезжали отдыхающие со всей России. Она вышла за калитку проводить нас с равнодушным лицом, скрывая внутреннее волнение.
– Храни Вас Господь! – обронила я напоследок – может еще и свидимся…
Нечего терять
Саша себе не знала цены. Ей это говорили мужчины не однажды. Выглядела она моложе своего возраста, да и в душе чувствовала себя еще достаточно молодой и сильной. Одинокая жизнь никому не на пользу, а она жила одна давно. Дети выросли и, казалось, забыли о том, что мать осталась один на один со своим одиночеством и не востребованностью. Дежурные звонки почти не несли никакой информации об их жизни, многое они уже не считали нужным сообщать матери, и она узнавала о некоторых событиях, только спустя какое-то время. Саша помогала им, чем могла, даже если они и не просили об этом. Наверное, эти небольшие деньги почти не играли никакой роли в их жизни, но для матери это был простой и доступный способ напомнить о том, что она думает о них, любит и ждет их всегда.
На работе Саша справлялась со своими обязанностями легко, без особого напряга, помогала другим, а зачастую выполняла и чужие обязанности. Ей не на что было тратить себя, кроме работы. Дома она так же легко и ловко переделывала дела и ей их не хватало.
Она успевала все в своей жизни: сходить в театр, посмотреть нашумевший фильм, прочесть книгу, связать носки всем родным. А свободное время оставалось все равно, и его не на что было потратить.
Последний в ее жизни мужчина был продвинутый и продуманный в женских вопросах. Каким образом он предусмотрительно угадывал ее желания, иногда оставалось загадкой. Когда Саша почувствовала, что все это ненадолго, не стала паниковать, отпустила его без выяснения отношений. А когда поняла, что больше никогда не поверит мужчине, успокоилась и завязала с поиском своей половины.
Радость жизни неожиданно вернулась. А рассуждала Саша примерно так: свободна! – хочу халву ем, хочу пряники… Она ощущала еще большой запас жизненных сил и не собиралась сдаваться.
Чем же мне заняться то всерьез? – спрашивала она себя и не находя ответа садилась за компьютер. Саша могла пообщаться в сетях, но недолго. Нытье подруг быстро надоедало. Иногда Саша проникалась, но никогда не утешала неудачников, ненавязчиво замечая: ничего страшного не случилось, все переживется. Ее спокойствие и невозмутимость часто люди не понимали, принимая за черствость и равнодушие. Саше хотелось донести до их сознания, что нужно копить в душе только хорошее, доброе, светлое, что несет радость каждому дню жизни человека, а не лелеять обиды и корить себя за промахи. Отмести все то, что мешает жить человеку. Она тоже этому не сразу научилась, но ее чувство юмора и оптимизм были поистине завидными. Незаметно в круг ее знакомых все добавлялись и добавлялись люди, нуждающиеся в помощи. Умом, склонным к быстрому анализу, Саша сразу определяла верный путь к исцелению, находя самые нужные слова для поддержки своим близким. Неудачи это тоже болезнь, от которой непросто избавиться. Часто человек сам их программирует, не имея прочной веры в свои достижения. А хуже всего, если человек зациклен на собственных неудачах и его ничто больше в жизни не интересует. Двигаться вперед, не смотря ни на что, казалось бы, так просто, но идти с грузом проблем и неудач за плечами не всем под силу.
Сашин расчет был так же прост: жизненные трудности повышали ее стойкость и жизнелюбие прямо пропорционально. Саша могла поспорить с судьбой, извлекая плюсы из любых неоспоримых минусов, ни разу в жизни она ни о чем не жалела. Чаще всего обстоятельства складывались не в ее пользу, но Саша помнила о том, что мы только предполагаем, а Бог располагает и у него свои неизвестные нам планы. И жизнь все-таки давала снова шанс…
Саша не боялась того, что люди ее не поймут, часто ведь понимание приходит не сразу. Ее родственница, воспитательница в кадетском корпусе писала ей в сетях: У меня сегодня ЧП на дежурстве, кадеты привезли спирт из дома, напились.
– Ты их не ругай, толку не будет, поговори по-взрослому. Объяснить нужно, что алкоголь вымывает клетки мозга, что будут видоизмененные гены и могут родиться нездоровые дети и т. д. – отвечала ей Саша.
Ольга сообщала далее:
– Положено при ЧП ставить в известность инспекцию по делам несовершеннолетних. Если с ними что-то случиться и не дай бог летальный исход – мне тюрьма.
– Если они тебя уважают, должны сказать всю правду, только палку не перегибай. Так-то взрослые уже, что за нужда отраву всякую пить, телек просвещает народ на этот счет. Надо бы докопаться кто продал им дешевый суррогат и того сурово наказать – переживала за детей Саша.
– Этим и займутся органы. А пацанов из кадетки выгонят – писала Ольга.
– Пацанам надо объяснить, что лучше рассказать правду и не терять уважения к себе. Что так рука и не дрогнет выгнать? – это ведь крест на человеке поставить, не иначе. А потом они будут так же и к другим относится, переступать через людей научите разом – вот вам и «уроды» готовые.
– Ты не знаешь современную молодёжь. Это уже наглость, не первый раз попались. Меня сейчас лишат надбавки к зарплате, мои дети почему должны страдать за каких то дебилов? Пусть отвечают за свои поступки – стояла на своем Ольга.
– Человеческое найти можно даже в убийце, важно хочешь ли найти. Если сейчас от них откажетесь, то кому они нужны в нашей стране? А так может хоть армия из них людей сделает. Семья видать неблагополучная была у парней. А сколько интересно они у вас то учатся? Это ведь и ваша недоработка…
– Я уже жалею, что рассказала тебе об этом. Бога благодарю, что они живы и здоровы, а то бы я была уже под арестом! – продолжала недвусмысленно Ольга.
– Это говорит только о том, что мы живем в ненормальном государстве, где система может раздавить любого, даже если человек ни в чем не виноват – не соглашалась Саша.
Она могла быть, чьим угодно адвокатом, но не судьей! Родственница ее обижалась и считала, что конечно она права, по – молодости, не сознавая того, что несправедливость по отношению к кому то, порождает несправедливость и к самому себе. Саша беспокоилась не за Ольгу, а за ее детей, так как знала наверняка, что жизненный путь матери определяет в какой-то степени путь ее детей.
Следующий диалог с Денисом начинался так:
– Завтра увольняюсь из института, не знаю чем заняться теперь. Жизнь, конечно, продолжается, или существование…
– Я ни разу не назвала так свою жизнь, как бы не было тяжело… Надо сказать самому себе: все плохое в твоей жизни позади. В церкви то был? Свечку не забудь за обидчиков поставить – наставляла заботливо Саша.
– Поставил. Никак не определюсь со сферой деятельности, боюсь, что недостаточно хорошо знаю программы компьютера.
– Про программы помалкивай, проблемы будут, приедешь, покажу. Это просто страх, все так же начинают, одинаково, смелее, да и все. Я села главным бухгалтером работать без каких-либо навыков, компьютер первый раз видела. Такие казусы бывали: нажму одну букву и держу, надо мной все в офисе «угорали», не поверишь. Сейчас практически все бухгалтерские программы освоила и не только их. Любые способности можно развить. Мне никогда ничего легко не давалось…
– Нет, это способности разные. Не все ведь петь умеют, скажем. Способности от Бога даются, или не даются, было бы что развивать. А учителя всегда нужны – настаивал Денис.
– Вот читаю стихи на сайте, и зло берет: есть просто никудышные и их еще другие бездари хвалят. Я им сегодня выдала уже, сейчас пришлю.
Уж, коль назвался ты поэтом,
Следи за качеством при этом!
Я не от спеси говорю,
Поэта я всегда люблю.
Но если ты не дружишь с Лирой,
Пройдусь по шерсти я сатирой.
Надеюсь, что простишь, друг мой,
Работать надо головой!
Читать великих, и при том,
Не пустословить над стихом.
Ее Величество – Идея,
Запомни, над стихом радея!
– Как на твой взгляд? Мне, кажется, рифма безупречна, и не бессмысленна, а значит труд – главное.
– Весьма интересно. На манер 19 века. Рифма действительно хорошая и слог сохраняется. А вообще, как говорил Оскар Уайльд: плохие стихи есть порождение искреннего чувства. Так что пусть пишут, но клевать их тоже иногда стоит – заметил Денис.
– Спасибо за похвалу. А потом, я и не пишу почти, если писать ежедневно – наверное, станешь Мастером…
– Ну, каждый день вдохновения может и не быть. У меня оно вообще редко бывает. Депрессия вообще не содействует творчеству. Хотя некоторые думают, что наоборот: у Эдгара По, Хемингуэя, например. Но я сковываюсь при этом. Вы ещё с чувством юмора держитесь, как я посмотрю…
– Еще каким!!! Я вообще депрессию не признаю – может это слабость характера, либо прореха в воспитании.
– Нет, это болезнь. Владимир Леви и другие выдающиеся психиатры сходятся во мнении, что это болезнь, и довольно тяжёлая. Мне ещё скоро докладывать в клубе: про первого Романова – неожиданно перевел разговор Денис.
– Любопытно, я тоже приду, всегда историю любила. Где этот клуб находиться? – подытоживала Саша.
Денис был значительно моложе ее, но с ним было о чем поговорить. Кандидатскую он получил давно, была готова к защите и докторская, но ему не давали ходу в НИИ. Более того, молодого ученого зажало руководство до такой степени, что пришлось уволиться из института. Саша так же работала когда-то в этом институте, но из – за разногласий с руководством, ей тоже пришлось уволиться, еще раньше Дениса. Это не стало для нее трагедией, наоборот, Саша не любила застой и скуку. Новая работа всегда приветствовалась ею: новые люди, новые обязанности и ощущения.
Другой ее старый знакомый Михаил работал в МЧС. Ему она неожиданно сообщала:
– У меня сегодня все подруги пострадали: одна упала на лед головой, другая кипяток на себя пролила, что хоть за день сегодня такой, еще и предупреждение о шторме пришло от МЧС.
– Думаю, шторм тебе не помеха. На лыжню собираешься? – цеплял он сразу.
– Да побегала уже. Ветер не слабый. Хорошо, но холодно.
– Молодец упорная
– Скорей огнеупорная – отшучивалась Саша.
– Тебе тогда к пожарным надо подаваться… больше пользы обществу.
– Учтем Ваши пожелания.
– А у нас сегодня вечером мужик с работы умер – инсульт. Хороший мужик, добрый, даже до пенсии не дожил…
– Жаль, конечно, к людям сильно привыкаешь, даже на работе. Значит похороны на носу, утром до храма сходи, легче станет.
Саша встала из-за компа, настроение испортилось. В такие минуты хотелось куда-то на природу и помолчать…
Как то, приехав в родную деревню в начале лета, Саша пошла искупаться на речку. Погода стояла прохладная, вода в реке еще не прогрелась. Дочка Саши, потрогав воду, зайти не решилась. Зять в недоумении стоял на берегу. Саша смело шагнула в воду и резво поплыла от берега, знала, что холодно только сначала, потом тело привыкает. Отмахав метров триста, она посмотрела на берег, дочка волновалась наверняка.
– Плыви тоже, Гош – просила она мужа – боишься что ли?
– Ей терять нечего— «сморозил» он…
Напились бабы чаю. Развалились. Пожилые прикрыли глаза — дремлют. Молодые в небо глядят: каждая своё в нём, в небе, видит. Матрёна в дымокур травы подкидывает, трава сгорает быстро, знай подбрасывать. Не любят комары дыму. Отлетели. Звенят среди стеблей и листьев поблизости, но сунуться к костру не смеют.
«Ко-о-остенька, — трогая свою грудь, говорит нараспев Панночка Рашпиль, — хошь бы похвастался ли, чё ли».
«Похвастайся, Коська», — уже другой голос.
«Да отвяжитесь вы от меня, — отвечает Коська, опускаясь ниже — прячась от розового носа. — Вчера весь день привязывались как прибзднутые, сёдни опять вон за своё».
Смеются бабы. Тает смех в знойной духоте.
Тогда мы сами, мол, посмотрим.
Да, ну а пуп не надорвёте, дескать!
Не надорвём, мол; покажи-и-ы.
А шиш, мол, с маслом не желаете!
Масла — само собой, и на твоё добро уж жуть как хочется полюбоваться, дескать.
Ну и любуйтесь на своё, мол, я-то вам чё, кино какое, что ли!
На своё мы до тошнотиков налюбовались, дескать, а твоего, свеженького, ядрёненького, вот даже и не видели.
Бригадир, мол, приедет, у него и спрашивайте, он вам такого покажет, что глаза ваши поганые на лоб повылазиют и лопнут.
А чё нам бригадир, дескать, у бригадира есть кому смотреть, а на тебя пока и обидеться некому.
Да, мол, катитесь вы куда подальше!
А-а, дескать, вон ты как!
И смех густым облаком долго продержался, долго смех не растворялся в воздухе. Навалились молодухи на нечаявшего Коську. Втиснули руки его коленками в моховник влажный. На ноги ему насели. Свинцовые у баб тела. Плюётся Коська, ругается матерно. Окусить какую — не дотянешься. Взбухли на лбу и на шее у Коськи жилы. Лицо пунцовым сделалось. Не справиться ему с бабами. Ремешок расстегнули, к ширинке подбираются. Матрёна головой качает, стыдит баб, кипятком их остудить грозится. Ольга вдаль, на берёзовый колок, глядит отстранённо.
«Отпустите, стервозы! Сам покажу!»
Раскатились бабы, давясь хохотом.
Вскочил Коська, забежал за оглаженную за ночь, но не осевшую ещё копну. Спустил до колен штаны. Выбежал. Белые бёдра и рыжий лобок. А грех не виден, грех солнце прикрыло.
«Смотрите, старые суки!..»
«Да какие же мы старые, это ты уж шибко молодой — ещё серьёзный».
Ринулся Коська в соседний березничек. Упал там ниц. Зашёлся горькими.
Ругает Матрёна баб, называет их бесстыжими девками. Сжимает рот беззубый тесно. Просит прощения для всех у Богородицы, кивая при этом на небо, но не смеет на него взглянуть: высоко больно. А у девок скулы уже ноют. Смех на исходе, но боек ещё. Давно так не смеялись — уж и к добру ли?
«Мы ведь так, в шутку, — оправдываются, — в шутку же, тётка Матрёна».
«Кто ж так шутит над ребёнком, разве нелюди», — говорит им та.
И гулко топот. Совсем рядом. Выехал из тальника всадник. Подскакал к табору. В стремени, спешиваясь, завис — повело коня: грузный наездник. Крупный мужик бригадир Иван Виссарионович Нестеров, бывший кулак, угодивший с Ялани на строительство Игарки, рук рабочих, видно, не хватало там, из Игарки — на фронт, под Москву, после ранения — в Ялань — отвоевался, замкнув один из кругов в своей жизни. Уздечку закинул коню на спину. Не боится, что убежит конь. Учёный Карька: от хозяина не бегает.
«Здорово, бабоньки», — говорит бригадир.
Говорит бригадир редко, после каждой куцей фразы желваками подолгу работает: следующую формует — так, наверное.
Зачерпнул из ведра. Отпил.
«Чего веселье-то такое? — спрашивает. — Работы мало? — улыбается глазами. — Я подкину. Или усталость не берёт вас никакая?»
Посмеялись бабы вопросу: чё усталость, дескать, нам, коли мы лошади двужильные. Но причину смеха пояснять не стали.
Только Матрёна — та губами недовольно шамкает. Венички впрок из душицы увязывает: не на каждом покосе она, душица, попадается.
«А где охранник ваш? — спрашивает бригадир. — Кликните-ка кто его, если здесь он где, не уполкал куда на речку».
Позвали бабы громко Коську, позвали раз да и другой. Только крикнули когда, что бригадир приехал, хочет его видеть, после того лишь и явился.
«Ступай-ка, Константин, домой, — говорит бригадир, глядя не на парня, а в кружку. — Мать твоя там захворала».
«Ну вот, — забранились дружно бабы, — одного мужика — и того от нас забираешь!»
Рассказы старой дамы
Слинкина Елена
- 52
- 0
- 0
Скачать книгу в формате:
- fb2
- rtf
- txt
- epub
Аннотация
Рассказы мои по большей части своей вымыслы и домыслы. Где-то что-то услышала, остальное домыслила. Есть чуточку автобиографичности, но больше фантазии.
ЕЩЕ
Популярные книги
-
- Читаю
- В архив
- 53896
- 13
- 7
Аннотация:
Двенадцать долгих лет в Азкабане — мрачной тюрьме волшебного мира — содержался всем известный узник…
Блок — 14 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 82088
- 11
- 7
Аннотация:
«Подсознание может всё!» Д. Кехо В 1975 году Джон Кехо ушел жить в леса, чтобы в течение трех лет…
Блок — 5 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 48070
- 16
- 3
Аннотация:
Арнольд Шварценеггер: Вспомнить всё Арнольд Шварценеггер Вспомнить все: Моя невероятно правдив…
Блок — 34 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 45867
- 15
- 4
Аннотация:
Annotation Аллен Карр, разработавший собственный способ избавления от никотиновой зависимости, н…
Блок — 11 стр.
Здравствуй уважаемый читатель. Книга «Рассказы старой дамы» Слинкина Елена относится к разряду тех, которые стоит прочитать. Возникает желание посмотреть на себя, сопоставить себя с описываемыми событиями и ситуациями, охватить себя другим охватом — во всю даль и ширь души. В тексте находим много комизмов случающихся с персонажами, но эти насмешки веселые и безобидные, близки к умилению, а не злорадству. Актуальность проблематики, взятой за основу, можно отнести к разряду вечных, ведь пока есть люди их взаимоотношения всегда будут сложными и многообразными. С помощью описания событий с разных сторон, множества точек зрения, автор постепенно развивает сюжет, что в свою очередь увлекает читателя не позволяя скучать. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. При помощи ускользающих намеков, предположений, неоконченных фраз, чувствуется стремление подвести читателя к финалу, чтобы он был естественным, желанным. Гармоничное взаимодоплонение конфликтных эпизодов с внешней окружающей реальностью, лишний раз подтверждают талант и мастерство литературного гения. Благодаря уму, харизме, остроумию и благородности, моментально ощущаешь симпатию к главному герою и его спутнице. Положительная загадочность висит над сюжетом, но слово за словом она выводится в потрясающе интересную картину, понятную для всех. Существенную роль в успешном, красочном и динамичном окружающем мире сыграли умело подобранные зрительные образы. «Рассказы старой дамы» Слинкина Елена читать бесплатно онлайн невозможно без переживания чувства любви, признательности и благодарности.
Новинки
- 0
- 0
- 0
Аннотация:
Ты готовишь ему ужин, стираешь его носки, воспитываешь ваших детей. А в этот момент он беззаботно…
Фрагмент — 0 стр.
Ты готовишь ему ужин, стираешь его носки, воспитываешь ваших детей. А в этот момент он беззаботно…
- 0
- 0
- 0
Аннотация:
Магия древних народов нацелена на решение практических повседневных вопросов, поэтому столь эффек…
Фрагмент — 4 стр.
Магия древних народов нацелена на решение практических повседневных вопросов, поэтому столь эффек…
- 1
- 0
- 0
Аннотация:
АДА
Говорят, беда не приходит одна.
Я старалась забыть то, что случилось три года назад. Я ст…
Фрагмент — 17 стр.
АДА
Говорят, беда не приходит одна.
Я старалась забыть то, что случилось три года назад. Я ст…
- 2
- 0
- 0
Аннотация:
Секрет книги прост. В ней 150 уникальных историй о том, как были созданы шедевры мировой литерату…
Фрагмент — 11 стр.
Секрет книги прост. В ней 150 уникальных историй о том, как были созданы шедевры мировой литерату…
- 1
- 0
- 0
Аннотация:
Война за город-утопию закончилась поражением… поражением всех кто в нём жил. Лишь три человека …
Фрагмент — 2 стр.
Война за город-утопию закончилась поражением… поражением всех кто в нём жил. Лишь три человека …
- 2
- 0
- 0
Аннотация:
Частенько нам приходится делать выбор между тем, что правильно, а что нет, между моралью и нравст…
Фрагмент — 4 стр.
Частенько нам приходится делать выбор между тем, что правильно, а что нет, между моралью и нравст…
- 2
- 0
- 0
Аннотация:
Сборник небольших любовных рассказов. Одна мимолётная встреча, когда достаточно лишь одного взгля…
Фрагмент — 3 стр.
Сборник небольших любовных рассказов. Одна мимолётная встреча, когда достаточно лишь одного взгля…