Рассказы старой дамы инга влюбилась

28.03.2018 — 11:14 |28.06.2018 Любовные истории

Любви все возрасты покорны, любовь взрослой женщины и парня – история из жизни.

Задумывалась ли я когда-либо над тем, что моя скучная и размеренная жизнь может вдруг невероятным образом перевернуться, превратившись в бурный поток легкомысленных поступков и сумасшедших любовных страстей? Откровенно говоря, нет. Но это произошло…

Тот субботний день начался тихо и мирно. Ничто не предвещало бурных событий. С утра я отправила сына на рынок и с энтузиазмом принялась за уборку. Мыла, терла, драила.

Чтобы было веселее работать, включила погромче магнитофон. Наверное, поэтому услышала звонок в дверь лишь тогда, когда он стал, чересчур, настойчивым.

— Опять Пашка забыл взять с собой ключи, — пробормотала я, направляясь в прихожую.

Открыв дверь, увидела перед собой высокого красивого брюнета в белой футболке и шортах, с зачехленной теннисной ракеткой в руках. Увидев меня, парень слегка растерялся, поэтому я заговорила первой:

— Здравствуйте. Вы к кому?

— К Паше, — улыбнулся он. — Мы с ним собирались на корты пойти.

— А я его на рынок командировала…

— Спохватившись, я сдернула с головы пеструю косынку, представляя, как ужасно, должно быть, выгляжу в старых бриджах, без макияжа, с половой тряпкой в руках. — Но он вот- вот должен вернуться. Проходите.

Проводив гостя в комнату сына, бросила в ведро тряпку и, ополоснув руки, помчалась переодеваться. Натянув сарафан, подошла к зеркалу. Вроде бы ничего, вот только подкраситься не мешало бы. Но удобно ли оставлять гостя надолго одного? Нет, неудобно…

Любви все возрасты покорны

«Думаешь, я вру? — спросил Костя. — Зря. Поверь, я знают многих женщин, которые гораздо моложе тебя. Но, ни одна из них не стоит твоего мизинца. Ты красивая умная, добрая».

Я смотрела в его грустные глаза и видела в них немую просьбу. «Я люблю тебя. Выходи за меня замуж» — тихо сказал он и вдруг опустился передо мной на колени».

Не успела подумать, как раздался звук отпираемой двери. Паша вернулся. Войдя в прихожую, весело закричал: «Мать! Предлагаю по случаю выходного дня устроить грандиозный праздник желудка. Я тут деликатесов накупил!»

— Очень хорошо, — выглянув из спальни, отозвалась я. — У нас как раз гости. Вернее, гость. Не догадываешься, кто?

— Дурья башка! — выругался Пашка. — Я же с Костей на корты обещал пойти.

— Теперь не успеем, — раздалась реплика его друга, затем появился он сам. — Привет!

— Привет! — Пройдя навстречу друг другу, ребята обменялись рукопожатием.

— Надеюсь, с мамой ты успел познакомиться? — поинтересовался у приятеля сын.

— Не совсем, — замялся тот, потом повернулся ко мне: — Простите, что сразу не представился. Я Костя. Мы с Пашей вместе работаем. Недавно, но уже подружились.

— Очень приятно, — поправив челку, улыбнулась я. — Ах да… Алла Ивановна.

Знакомство состоялось. Через десять минут мы втроем сидели на кухне и поедали приготовленный с вечера плов и принесенные Пашкой деликатесы.

— Обалденный плов! — не удержался от похвалы гость. — Научите готовить?

— Научу, — кивнула в ответ я. — А-а-а… Ты что, сам себе готовишь? (По просьбе Пашкиного приятеля я стала говорить ему «ты».)

— Приходится, — улыбнулся он. — Я ведь один живу. Мама с отцом в Смоленске.

— Так ты приезжий! И как давно в Москве?

— Почти десять лет. Вообще-то родители настаивали, чтобы после окончания института я возвращался домой, но я остался здесь.

— Привык к столичной жизни?

— Можно и так сказать. Да и самостоятельности хочется, а живя с родителями, волей-неволей приходилось бы подчиняться. Не знаю, как вы, а моя мама — настоящий диктатор.

— А у нас полнейшая демократия! — махнул рукой Пашка. — Правда, мать?

Не знаю почему, но слово «мать» вызвало в душе протест. Раньше не вызывало, а теперь… Хорошо хоть старушкой не назвал, потому, что иногда такое тоже случалось. Короче говоря, я Пашке не ответила.

После завтрака собралась мыть посуду, но Костя сказал, что согласен взять эту неприятную процедуру на себя:

— Вы готовили, Пашка ходил на базар, я убираю — все справедливо.

— Мытье посуды не мужское занятие! — попыталась возразить я, но парень решительно отобрал у меня передник.

— Моя мама считала иначе, поэтому к домашнему труду я с детства приучен. Так что идите в комнату и спокойно отдыхайте. Что и куда расставить, мне покажет Пашка.

— Ладно, — уступила, наконец, я, однако из кухни уходить не стала. Уж очень приятно было общаться с неожиданным гостем…

С той самой субботы у Кости выработалась привычка проводить у нас оба выходных, а месяца через три он стал появляться практически каждый день. Причем предпочитал разговаривать не с Пашкой, а со мной.

Постепенно беседы становились более откровенными, можно даже сказать, интимными. Говоря по правде, меня это удивляло, ведь мой собственный сын никогда настолько мне не открывался.

Пашка был убежден, что мне, с моим «совдеповским» воспитанием, не могут быть понятны проблемы современной молодежи. К моему «шефству» над Костей относился скептично, но в открытую насмехаться остерегался.

Я же все чаще ловила себя на мысли, что думаю о Косте не как о старшем товарище сына, а как о мужчине, которому хочу нравиться. «Это глупо, ведь он видит во мне лишь мать друга!» — упрекала саму себя.

А вечером снова надевала что-нибудь поярче и тщательно поправляла слегка поплывший за день макияж. Пусть не думает, что в сорок лет женщина чувствует себя древней старухой…

Как-то в субботу Паша забыл предупредить Костю, что идет на свидание с девушкой (с тех пор как она у него появилась, друг постепенно отошел на второй план).

В общем, мы с Костей волей случая остались один на один. Поначалу все шло как обычно: мы рассказывали друг другу о событиях дня, шутили, пили чай. Засиделись далеко за полночь. Наконец Костя собрался уходить.

Не успел подняться из-за стола, как погас свет. Ойкнув, я попыталась нащупать на столе зажигалку, и вдруг почувствовала руку Кости на своей спине, затем ощутила на шее его горячее дыхание.

Испугавшись, вскочила, с грохотом опрокинув табуретку. Хотела сделать шаг к двери, но оказалась в мужских объятиях — таких крепких, что сопротивляться не имело смысла. А если сказать честно, то мне этого и не хотелось…

Не помню, сколько мы так стояли. Целовать меня Костя не решался, зато шептал на ухо такие нежные слова, что я терялась, как девчонка. Не знала, что отвечать, только все больше и больше отдавалась во власть его сильных рук.

Это что, любовь взрослой женщины и парня? Вот они уже коснулись моей груди, и тут внезапно вспыхнул свет. Вскрикнув, я отшатнулась в сторону, чувствуя, как краска стыда волной заливает лицо, шею. Зато Костя стоял бледный как мел. Стоял и смотрел в пол. Молча.

— Уходи, — сдавленно попросила я. — Пожалуйста, Костя…

Не дожидаясь ответа, убежала в ванную комнату. Через минуту хлопнула входная дверь. Я решила, что это ушел Костя, поэтому отважилась выйти. В дверях столкнулась с Пашкой: «Ты?!»

— Папа Римский! — рассмеялся в ответ сын. — А ты чего это такая перепуганная?

— Свет отключали, — буркнула я, косясь в сторону выходящего из кухни Кости.

— Свет? — переспросил Пашка. Заметив в дверях друга, запнулся: — И ты здесь? Ну-ну…

Объяснять сыну, что произошло, было стыдно. Да он, собственно, и не пытался ничего выяснять, привык, что Костя у нас по выходным пропадает. Ну, задержался разок дольше обычного, что с того? Короче говоря, Пашка тогда ни о чем таком не догадался. И все равно я не знала, куда девать глаза.

Ночью долго не могла уснуть. Подойдя к окну, смотрела на затянутое тучами неба. Вздыхала: надо же, ни одной звездочки! Плохой знак. Ох, плохой…

Вернувшись в кровать, свернулась калачиком и неожиданно почувствовала себя такой опустошенной, старой, что наконец-то разревелась….

Рано утром уехала на дачу. Дел накопилось невпроворот, только они не отвлекали от тревожных дум о вчерашнем. Не могла я об этом не думать, про любовь взрослой женщины и парня молодого, никак не могла!

Вспоминала крепкие объятия Кости, его страстный шепот и чувствовала, как молодость и желание горячей волной разливаются по истосковавшемуся по мужской ласке телу. Возвращаясь, домой, предчувствовала встречу с Костей.

Не ошиблась: он ждал меня у подъезда. Несчастный, с глазами раскаивающегося грешника. Шагнув навстречу, загородил дорогу:

— Скажете, чтобы ушел, — умру!

У меня нервно перекосило лицо:

— Но я стара для тебя, понимаешь? Да и ерунда это все. Каприз!

— Неправда! — почти выкрикнул он.

Теперь я стояла перед выбором: быть с любимым, но потерять, сыт или сохранить семью, оставив все как прежде? И то, и другое меня не устраивало но ведь нужно было что-то решать!

Шагнув вперед, схватил меня за плечи: — Вы… Ты… Ты лучше всех, слышишь?! И я тебя люблю! Так сильно, что… В общем, больше жизни! «Ты ошибаешься, мальчик!» — хотела сказать я, но вместо этого вдруг уткнулась лицом в его плечо. Голова кружилась от счастья. Любит! Он меня любит!..

Спустя минуту мы целовались в подъезде. Как сумасшедшие. «Никогда не встречал такой женщины, — в перерывах шептал мне на ухо Костя. — С ума сходил с тех пор, как тебя увидел! Пашке завидовал, представляешь?! Только потому, что он мог быть с тобой сколько захочет! Смешно?»

Что я могла ему ответить? Что тоже все время ждала наших встреч? Что начала ходить к косметологу — в надежде, что смогу повернуть вспять проклятое время?

— Поднимемся ко мне, — шепнула чуть слышно, — Пашка собирался вечером уходить на ночную дискотеку.

— Ты, правда, хочешь, чтобы мы…

— Запнувшись, он посмотрел мне в глаза. — Ну-у-у…

— Очень, — кивнула я.

Это было правдой. Мое тело хотело его отчаянно, настолько, что все мысли и страхи улетучились из головы вместе со здравым смыслом. Да и как было его не хотеть? Такого молодого, красивого! С бездонными черными глазами, в глубине которых плескалась неведомая притягательная сила.

Теперь я уже знала, что не могу сопротивляться их безраздельной власти… Никогда не забуду нашей первой близости. От избытка восторженных чувств мы оба смеялись и плакали. И совсем не ощущали стыда — даже я при всей своей закомплексованности.

Проснувшись утром, долго смотрела на умиротворенное Костино лицо. И вдруг отчетливо поняла, что обречена любить его вечно. Только его и никого больше.

Несмотря на разницу в пятнадцать лет и всю абсурдность своего поведения. Одного лишь боялась — разговора с сыном. И все-таки он состоялся. В то же утро. Костя нарочно Пашку дождался, хотя я настаивала, что ему лучше уйти.

Когда Пашка узнал, что произошло, поначалу лишился дара речи. Потом посмотрел на друга с искренним недоумением:

— Зачем тебе это?! Ну, скажи! Ты знаешь, как относятся у нас к подобным связям!

— Это не связь! — перебил его Костя. — Это любовь! И мы… Мы скоро поженимся.

— Чего-о-о?! — вытаращил глаза Пашка. — Ну, вы вообще! Совсем из ума выжили? Да над вами весь свет будет потешаться!

— А мне плевать, что и кто будет говорить про любовь взрослой женщины и парня! — спокойно произнес Костя. — На все плевать!

— Поня-а-атно… — насмешливо протянул сын. — А детишек? Детишек тоже будете рожать? Или ты меня усыновишь?

— Перестань! Конечно, тебе кажется нелепым, что я люблю твою мать. Но это так, и тебе придется с этим смириться.

Мое тело хотело его отчаянно. Настолько сильно, что все мысли и недавние страхи улетучились из головы. О каком здравом смысле можно говорить, когда женщина влюбляется до потери пульса? И неважно, что возлюбленный ненамного старше твоего ребенка.

— Ни-ког-да! — по слогам произнес Паша и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.

— Тебе лучше уйти, — всхлипнув, сказала я Косте. — Пусть он немного успокоится, подумает. Ему ведь труднее, чем нам, правда?

Проводив любимого, отправилась в ванную. «А если Паша прав? — думала, стоя перед зеркалом. — Посмотри на себя! Ну! Запавшие щеки, размазанный макияж, закрашенная седина. Кого я хочу обмануть?

Может, стоит остыть и понять, наконец, что мое место на диване перед телевизором, а не рядом с молодым парнем? Какая к черту любовь взрослой женщины и парня молодого! Разве люди поймут? Даже сын — и тот не понял. Ни меня, ни Костю. И это ужасно».

Смыв с лица остатки косметики, я уныло поплелась в комнату. Подойдя к двери Пашкиной комнаты, постучала, попросив впустить. Но он мне не ответил.

— Ну и ладно, — обиженно произнесла я. — Можешь злиться, раз у тебя нет сердца…

С тех пор прошло восемь месяцев. Мы с Костей расписались и живем в квартире моей двоюродной тетки. Она единственная, кто нас понял.

Хотя… Вчера позвонил сын, сказал, что уже не злится и хотел бы встретиться. Не только со мной, но и с Костей.

— Приезжай! — обрадовано ответила я.

И едва не разревелась от счастья…

Рассказы старой дамы

Елена Слинкина

© Елена Слинкина, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Человек и Надежда

Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.

Булгаков «Мастер и Маргарита»

Человек, которому нет и шестидесяти лет, лежал в своей, уже опостылевшей, пастели. Сразу после пробуждения, когда боли где – то далеко и дают о себе знать только ноющими ощущениями, можно и поесть и поговорить. Но говорить не хотелось. Так получилось, что вместо многочисленных родственников, за ним ухаживала практически чужой человек.

С Надей они сошлись совсем незадолго до его болезни. Просто сошлись два одиночества. Сейчас она услышит, что он проснулся, придёт, будет спрашивать, как он себя чувствует. А как он может себя чувствовать? Как человек больной раком. Но она терпит его, его капризы, его грубости. Её доброта и всепрощение раздражает.

Вот она пришла, посадила его, поправив подушки, сейчас начнёт умывать и кормить. А он думает, что если бы не было её, то за ним ухаживали бы дети или жена. Хотя, кого он пытается обмануть? Детям некогда за ним ходить, им работать надо, а не горшки за ним выносить. Жена? Она давно уже ему жена только по документам.

Ну вот, пришла Надежда и сбила с мысли. Надо же и имя у неё какое – Надежда. Он даже не может сказать, что у него нет надежды. Есть. Вон, по квартире ходит. Только вот и она не может дать надежду на выздоровление.

Что – то она спрашивает, а ему с ней разговаривать не хочется. Скорее бы ушла. О чем говорить с человеком, с которым нет общего прошлого, нет общих переживаний, нет общих радостей и бед. Он закрыл глаза, давая понять, что отвечать ей не будет. Она, молча, ушла, прикрыв за собой дверь.

Сейчас бы оказаться на берегу реки. Вся жизнь его была связана с рекой. Работал он капитаном на судах. Сразу после учебы женился, родили они троих детей. Жена была красавица, рукодельница и чистюля. Он ходил в навигацию, она растила детей и работала. Но не всё было ладно в их семье. Он заглядывался на женщин, она ревновала. А потом она ещё и пристрастилась к бутылке. И когда старшему сыну было уже семнадцать лет, младшему сыну пять, жена зимой в метель пьяная вышла из дома, заблудилась и замёрзла в сугробе.

Что было делать? Жену похоронил и женился вновь. Вторая жена была молодая, девятнадцати лет. Родился ещё один сын. Старший сын к этому времени уже ушёл из семьи в самостоятельную жизнь, старшей дочери было пятнадцать лет и она в основном жила у бабушки.

Молодую жену он уже одну дома не оставлял, брал с собой в навигации, поваром. Дети всё лето жили в деревне у родственников.

Когда он вышел на пенсию по выслуге лет, младшему сыну исполнилось восемнадцать лет. Он перестал ходить в навигации, а жена как то пришла с работы и объявила, что полюбила другого человека. Собрала вещи и ушла.

Старшие дети давно уже жили своим семьями в других городах, младший уехал с матерью. Вот так он остался один.

Боль начала подступать всё сильнее. Пришла Надежда, дала таблетку. Эти таблетки давно уже не помогали, но он их пил и делал вид, что полегчало. Ему не хотелось ей ни чего объяснять. Те более в такой момент, когда боль начинала выворачивать все кости.

Он закрыл глаза и приготовился ждать главной атаки боли. Может это душа хочет вырваться и улететь, а тело не даёт ей этого сделать и держит? Поэтому ему так больно. Больше уже ни каких мыслей в голове не было, только ожидание болей. Хотелось быстрее их почувствовать, потом заорать от этой невыносимой боли, тогда Надежда позвонит и приедет медик, поставит укол. А он, после укола, начнёт впадать прострацию, словно раскачиваясь на качелях. Тело становится лёгким, боль отпускает, но словно привязанная на верёвочку следует везде за ним. Он вверх и боль вверх, он падает вниз, и она за ним в пропасть.

Потом начинаются сны. Странно, но сны тоже связаны с болью. То он под машину попал, то его деревом привалило. А сейчас снится сон, он совсем ещё маленький, залез на сарай и упал с него. Отец ругается, а мама жалеет. Болит всё тело, мама прижимает к себе, дует на ноги, на руки, а боль не унимается. И тут он открыл глаза.

– Ты плакал во сне. Что тебе снилось?

Но ему не хотелось рассказывать ей свои сны. Он только буркнул:

– Ни чего, не знаю, не помню.

Вот если бы здесь были дети или жена, он им бы рассказал. А она, кто она такая, чтобы ей рассказывать свои сны. Но он вдруг спохватился, ой, боже, кого я хочу обмануть. Единственный человек, который со мной рядом и ухаживает за мной, это она – Надежда. А я ей грублю. И он извинился, и он рассказал сон. Она погладила ласково по голове, пожалев его. Ему это не понравилось, он передёрнул плечами. Она это его движения поняла по-своему и спросила, не хочет ли он чего. Он только мотнул головой и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Он давно уже потерял счет времени, не замечал день или ночь, он просто лежал и смотрел в потолок.

И как то даже не заметил, когда у его постели оказался старший сын. Теперь ему казалось, что он был здесь всегда. Но сил на длинные разговоры не хватало, и они просто держались за руки. Теперь он не жаждал прихода болей, теперь ему не хотелось отключаться. Но они с неистовым постоянством являлись вновь и вновь. И приходила Надежда. Зачем она здесь? Ведь приехал сын, он ему поможет, он его накормит и переоденет. Почему она не уходит?

Как – то раз он проснулся и сказал сыну, что хочет посмотреть на реку. Сын на руках отнёс его в машину, в багажник погрузил старенькое кресло, и поехали на реку.

У реки под большой ивой в кресле он сидел и слушал шум реки, шум ветра запутавшегося в ивовых ветвях, пение птиц. Было хорошо, не хотелось возвращаться в опостылевшую комнату, где он давно уже рассмотрел все трещинки на потолке, все завитушки на обоях, где пахло лекарством и болезнью, где была Надежды.

Он закрыл глаза и вдруг почувствовал, что, как после укола, его начинает качать и уносить куда то ввысь. Верёвочка, на которой всегда болталась его боль, вдруг оборвалась, и боль одна падает вниз в пропасть, а он улетает, как воздушный шарик, всё выше и выше…

Человек, которому не исполнилось и шестидесяти лет, сидя в кресле под ивой у реки, умер.

Юбилей

Гости разошлись. Они с мужем убрали всё со стола. Она, рассовав салатики в холодильнике, составила посуду в посудомоечную машину. Улыбалась, вспомнив рекламу, Ты женщина, а не посудомойка, остальное приберётся завтра. Притушила свет на кухне, налила себе чаю с мятой, залезла с ногами на любимое кресло, поставленное специально для таких вот моментов и, под жужжание посудомоечной машины, задумалась.

Читать дальше

­Инга Стрельцова родилась и выросла и крепкой и дружной семье райкомовских работников. Отец Федор Ильич был вторым секретарем райкома партии, а мать Анна Степановна возглавляла отдел пропаганды. Как говорили в теперь далекие, ставшие уже легендой, советские времена, она была дочерью номенклатурных работников.

Влюбилась она рано, в восьмом классе, в застенчивого паренька Андрея Бакшеева из деревни Карькова, которая находилась в двенадцати километрах от Судьбадаровки.
Андрея послали в районный пионерский лагерь «Орленок» за отличную успеваемость в учебе, а Ингу любящие родители привезли туда отдыхать, как они это делали почти каждое лето. Инга была крепкой «хорошисткой» и в отличники почему – то не стремилась выбиться.
Андрея Инга выделила за самостоятельность, не по годам взрослую серьезность, за умение постоять за себя.
Когда в один из летних дней они купались на речке Таловке, протекающей недалеко от пионерлагеря, на пляж пришли местные подростки и стали задирать отдыхающих райцентровских ребятишек, то Андрей единственный из мальчишек не побоялся вступить с ними в драку.
Пионервожатой Анны Сергеевны не оказалось на месте, она ненадолго отлучилась со своим женихом в живописный сосновый бор , перепоручив свои обязанности как самой ответственной девочке Инге.
— Инга, следи , чтобы никто из отряда не смел купаться, — наказывала Галина Викторовна, посматривая то дело в недалеко стоящего симпатичного парня, который всем видом звал ее к себе, студентку пединститута, которая проходила в пионерском лагере практику.
Увидев, что пионервожатая ушла по своим делам, местная шпана стала задирать, как ни выражались « пионерчиков», мол, слабо им искупаться в речке без руководителя.
Потом они стали отбирать волейбольный мяч у Инги, который она держала в руках.
И тут ей на помощь бросился Андрей, который нокаутирующим ударом сшиб рыжеволосого паренька, который был на целую голову выше него. Потом перебросил через себя черноволосого мальчишку, который хотел подставить подножку, но Андрей опередил и заставил его валяться в дорожной пыли.
Не ожидая такого отпора, деревенские похватали свои велосипеды и поспешно ретировались, словесно угрожая Андрею расправой.
Услышав шум и крики прибежали Галина Викторовна со своим женихом, но их вмешательство не потребовалось: противники получив отпор, бежали с поля боя. Так у Инги появился интерес к своему ровеснику Андрею, который жил в двенадцати километрах от Судьбадаровки – в деревне Карьково.

2

Юношеская влюбленность похожая на весеннюю утреннюю зарю. В жизни каждого молодого человека это самая прекрасная пора и жаль, что она столь же скоротечна, как цветение черемухи в саду.
Мои герои тоже прикоснулись, как к волшебному огню, к таинству любви и были вместе не разлей вода, как герои лирической мелодрамы , до окончания средней школы.
Потом их жизнь, как мартовский лед, начала давать трещины.
Дело в том, что у Андрея был не родной отец, отчим, с которыми у него не сложились отношения, и он не раз говорил об этом Инге:
— Чужие мы с Денисом Валентиновичем люди, хоть и живем больше десяти лет под одной крышей, — рассказывал Андрей. – Эх, жив был мой папка Иван, все было бы по другому.
Когда Андрею было шесть лет, его родной отец Иван Степанович Бакшеев, погиб во время зерноуборочной компании, пытаясь протолкнуть во время молотьбы ногой охапку сырой соломы в жатку, он стал жертвой собственной не осторожности. Ему оторвало ногу и он умер от потери крови по дороге в больницу.
Андрей носил отцовскую фамилию, чем чрезвычайно гордился. У отчима была довольно говорящая фамилия Студеникин.
— И что только мать в нем нашла, — рассуждал Андрей. – Ведь могла вырастить и воспитать нас со старшей сестрой Варей без проблем, ведь она зарабатывает на ферме неплохо, у ее коров надои всегда выше всех.
— Наверное, как всякая женщина, не захотела быть одной, — рассуждала, как взрослая Инга.
Сразу же после окончания школы, когда Андрей заикнулся о поступлении в институт, Студеникин рассвирепел и, несмотря на все мольбы Дарьи Сергеевны, выгнал из дома не родного сына:
— Сколько я этого дармоеда буду кормить, — кричал он. – На трактор не хочет садиться и пыль глотать во время посевной. В город захотел, на инженера решил учиться.
Дарья Сергеевна не могла защитить своего сына, так как после частых побоев Студеникина она превратилась в испуганную женщину. А бил ее Студеникин со знанием дела, так как в молодости служил в лагерной охране и научился там избивать зеков без синяков.
— Вертухай проклятый, — говорил про отчима Андрей. – Встану на ноги, мать обязательно к себе заберу. Это не человек, а изверг.
Это был последний разговор Андрея с Ингой, так как он от безисходности сел на вечерний автобус в сторону железнодорожного полустанка, чтобы оттуда на поезде добраться в Называевск к своей любимой сестре Варе, которая год назад вышла замуж и жила с мужем небольшом, уютном сибирском городке.
— Меня будущей весной призовут в армию, — говорил, прощаясь Андрей. – Отслужу, потом буду думать об учебе. До свидания, любимая! Не забывай писать!
И уехал тогда Андрей от Инги, как оказалось, навсегда.

3

Через неделю сама Инга поехала поступать в Институт Культуры в Челябинск. В советские времена у молодежи почему – то была сильная тяга к учебе и конкурсы в высшие учебные заведения были огромными. Не стал исключением Челябинский Институт Культуры, старейшая кузница кадров культработников Урала и Западной Сибири.
При всей внешней привлекательности, Инга не особенно блистала в учебе, скромные возможности второго секретаря райкома партии не простирались дальше границ Судьбадаровского района и Инга Стрельцова не прошла по конкурсу, для поступления ей не хватило всего двух баллов.
— Кто думал, что я наделаю столько в диктанте столько ошибок, — жаловалась Инга подругам в студенческом общежитии, куда их как абитуръентов, вселили. – Познакомилась вчера с интересным парнем, прогуляла с ним до утра, не выспалась. И вот результат – неудовлетворительно.
— На будущий год поступишь, — успокаивала ее новая подруга Катя Соколова. – Я вот второй раз приехала и я теперь студентка.
Домой Инга возвращаться не захотела, дала родителям телеграмму, что поступила, хотя в это время лихорадочно искала себе работу и место для жилья.
Помог новый знакомый парень, которого звали Борис. Он предложил Инге пожить у его родной тетки Веры, которая недавно овдовела и жила одна в трехкомнатной квартире.
— Ты будешь скрашивать одиночество бабы Веры, — говорил Борис о своей близкой родственнице, — я у нее любимый племянник , она мне не откажет.
С работой тоже как – то все устроилось само собой, опять же благодаря стараниям Бориса, у которого старшая сестра работала тавароведом в книжном магазине и как раз в отдел художественной литературы требовался продавец.
Хотя Инга переехала жить к бебе Вере, очень приветливой и доброй старушке, но продолжала после работы в книжном магазине забегать в студенческое общежитие, на адрес которого чуть ли не через два дня писала мать. Инга ждала письма от Андрея, но их почему – то не было.
Как узнала позднее Инга от самой матери, когда была замужем, Анна Степановна почему – то решила, что бедолага Андрей не самая подходящая пара ее дочери и не стала ему сообщать адрес общежития, о котором он просил в личном письме ее.
Милые заботливые матери! Если бы Вы знали, что из –за вашей чрезмерной любви, как правило слепой, всю жизнь потом приходится расплачиваться дочерям, так как вы запретили им свою судьбу связать с теми, кого они любили не разумом, а всем сердцем и общение с кем им всегда грело души.
Так и не дождавшись писем от Андрея, где – то через полгода после знакомства с Борисом, Инга вышла за него замуж. Она хорошо запомнила ночь перед свадьбой, когда ей приснился сон, будто за ней захлопнулась дверь в теплый и солнечный мир.
Жить молодая семья Ворониных стала у той же бабы Веры, которая на свадьбе им завещала свою квартиру.
Борис трудился электриком в местном ЖКХ и менять место в обозримом будущем не собирался, так как у него был солидный денежный куш от бесконечных шабашек, а главное, у него никогда не было перебоев со спиртным, хотя в стране свирепствовал уже сухой закон. Когда Инга заводила речь о том, что неплохо бы ему устроиться по специальности на завод и поступить на вечернее отделение, чтобы в перспективе стать инженером, то Борис в ответ говорил, что он зарабатывает в три раза больше любого технического специалиста.
Где – то через год Инга поняла, что вышла замуж за совершенно чужого человека, притом систематически злоупотребляющего алкоголем, что грозило перерасти в зависимость.
Инга почему – то не беременела, и даже обратилась к гинекологу по поводу своего бесплодия. Сдав необходимые анализы, она стала ждать результата.
Пожилая женщина- гинеколог на приеме, как судья, огласила свой вердикт: — Голубушка, Инга Федоровна, хочу Вас обрадовать. В будущем у Вас будут дети, так как Вы совершенно здоровая женщина.
Возвращаясь домой из гинекологии домой, Инга мучительно размышляла о том, что зачать ребенка от нелюбимого человека она вряд ли сумеет и старость ей придется коротать в одиночестве.
Мать была далеко, а в Челябинске, кроме недавно умершей от сердечного приступа бабы Веры, у нее ни кого не было, и пожалуй тогда у ней впервые за время замужества возникла мысль об Андрее.
— Вот с кем я была бы по – настоящему счастлива, — думала Инга. – Вот бы кто мне дал и детей, и счастье, и сердечный покой.

4

Прошло тридцать пять лет. Личная жизнь у Инги с Борисом не сложилась. Они расстались. Теперь Инга живет вдвоем с дочерью, которой идет семнадцатый год.Бывший муж материально не помогает, он в очередной раз пытается справиться с алкогольной зависимостью.
Прошлым летом Инга наконец – то встретилась с Андреем, который через бывших одноклассников нашел ее , лично приехал в Челябинск и она целую неделю была на вершине счастья.
— Неужели ко мне вернулась моя первая любовь, — размышляла она часто после работы в книжном магазине, сидя у персонального компьютера.Прошло уже почти полгода с того времени, как она проводила с вокзала на поезд в далекий Сургут самого дорогого на свете, своего единственного Андрея.
Он много добился в жизни, у себя на работе занимает важный пост. В городе его знают как депутата. И кто она? Обыкновенная продавщица книжного магазина, которая успела захватить его золотое время торговли, когда покупатели выстраивали задолго до открытия. И как с появлением Интернета покупателей стало все меньше и меньше.
— Жизнь не стоит на месте, — думала она, — стоит нажать на кнопку и через секунду ее письмо высветится на мониторе Андрея, но она этого не делает. Связь у ней с Андреем односторонняя, он сам ей звонит по субботам ближе к обеду со своего служебного телефона и они где – то в течении двух часов с ним разговаривают обо всем на свете.
Андрей примерный семьянин, отец двух взрослых детей, которые закончили московские престижные вузы и вернулись обратно в Сургут. Жена Наташа в своем избраннике души не чает, он дал ей все как настоящий мужчина и она его крепко любит.
В начале лета Инга запланировала встретиться с Андреем, чтобы наконец поговорить о их совместной будущей судьбе?
На календаре еще середина недели, среда…
— На календаре моей жизни тоже середина жизни? – размышляет Инга над случайным совпадением.
Дочь домой сегодня вернется не скоро, она задержится на веселом «капустнике» в школе. Инге от одиночества почему – то становится холодно. Она достает теплый плед, садится в кресло , укрывается им , включает телевизор и начинает смотреть фильм про чужую счастливую жизнь…

Художник Виктор Попков

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Рассказы старой дамы
Елена Слинкина

© Елена Слинкина, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Человек и Надежда

Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.

Булгаков «Мастер и Маргарита»

Человек, которому нет и шестидесяти лет, лежал в своей, уже опостылевшей, пастели. Сразу после пробуждения, когда боли где – то далеко и дают о себе знать только ноющими ощущениями, можно и поесть и поговорить. Но говорить не хотелось. Так получилось, что вместо многочисленных родственников, за ним ухаживала практически чужой человек.

С Надей они сошлись совсем незадолго до его болезни. Просто сошлись два одиночества. Сейчас она услышит, что он проснулся, придёт, будет спрашивать, как он себя чувствует. А как он может себя чувствовать? Как человек больной раком. Но она терпит его, его капризы, его грубости. Её доброта и всепрощение раздражает.

Вот она пришла, посадила его, поправив подушки, сейчас начнёт умывать и кормить. А он думает, что если бы не было её, то за ним ухаживали бы дети или жена. Хотя, кого он пытается обмануть? Детям некогда за ним ходить, им работать надо, а не горшки за ним выносить. Жена? Она давно уже ему жена только по документам.

Ну вот, пришла Надежда и сбила с мысли. Надо же и имя у неё какое – Надежда. Он даже не может сказать, что у него нет надежды. Есть. Вон, по квартире ходит. Только вот и она не может дать надежду на выздоровление.

Что – то она спрашивает, а ему с ней разговаривать не хочется. Скорее бы ушла. О чем говорить с человеком, с которым нет общего прошлого, нет общих переживаний, нет общих радостей и бед. Он закрыл глаза, давая понять, что отвечать ей не будет. Она, молча, ушла, прикрыв за собой дверь.

Сейчас бы оказаться на берегу реки. Вся жизнь его была связана с рекой. Работал он капитаном на судах. Сразу после учебы женился, родили они троих детей. Жена была красавица, рукодельница и чистюля. Он ходил в навигацию, она растила детей и работала. Но не всё было ладно в их семье. Он заглядывался на женщин, она ревновала. А потом она ещё и пристрастилась к бутылке. И когда старшему сыну было уже семнадцать лет, младшему сыну пять, жена зимой в метель пьяная вышла из дома, заблудилась и замёрзла в сугробе.

Что было делать? Жену похоронил и женился вновь. Вторая жена была молодая, девятнадцати лет. Родился ещё один сын. Старший сын к этому времени уже ушёл из семьи в самостоятельную жизнь, старшей дочери было пятнадцать лет и она в основном жила у бабушки.

Молодую жену он уже одну дома не оставлял, брал с собой в навигации, поваром. Дети всё лето жили в деревне у родственников.

Когда он вышел на пенсию по выслуге лет, младшему сыну исполнилось восемнадцать лет. Он перестал ходить в навигации, а жена как то пришла с работы и объявила, что полюбила другого человека. Собрала вещи и ушла.

Старшие дети давно уже жили своим семьями в других городах, младший уехал с матерью. Вот так он остался один.

Боль начала подступать всё сильнее. Пришла Надежда, дала таблетку. Эти таблетки давно уже не помогали, но он их пил и делал вид, что полегчало. Ему не хотелось ей ни чего объяснять. Те более в такой момент, когда боль начинала выворачивать все кости.

Он закрыл глаза и приготовился ждать главной атаки боли. Может это душа хочет вырваться и улететь, а тело не даёт ей этого сделать и держит? Поэтому ему так больно. Больше уже ни каких мыслей в голове не было, только ожидание болей. Хотелось быстрее их почувствовать, потом заорать от этой невыносимой боли, тогда Надежда позвонит и приедет медик, поставит укол. А он, после укола, начнёт впадать прострацию, словно раскачиваясь на качелях. Тело становится лёгким, боль отпускает, но словно привязанная на верёвочку следует везде за ним. Он вверх и боль вверх, он падает вниз, и она за ним в пропасть.

Потом начинаются сны. Странно, но сны тоже связаны с болью. То он под машину попал, то его деревом привалило. А сейчас снится сон, он совсем ещё маленький, залез на сарай и упал с него. Отец ругается, а мама жалеет. Болит всё тело, мама прижимает к себе, дует на ноги, на руки, а боль не унимается. И тут он открыл глаза.

– Ты плакал во сне. Что тебе снилось?

Но ему не хотелось рассказывать ей свои сны. Он только буркнул:

– Ни чего, не знаю, не помню.

Вот если бы здесь были дети или жена, он им бы рассказал. А она, кто она такая, чтобы ей рассказывать свои сны. Но он вдруг спохватился, ой, боже, кого я хочу обмануть. Единственный человек, который со мной рядом и ухаживает за мной, это она – Надежда. А я ей грублю. И он извинился, и он рассказал сон. Она погладила ласково по голове, пожалев его. Ему это не понравилось, он передёрнул плечами. Она это его движения поняла по-своему и спросила, не хочет ли он чего. Он только мотнул головой и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Он давно уже потерял счет времени, не замечал день или ночь, он просто лежал и смотрел в потолок.

И как то даже не заметил, когда у его постели оказался старший сын. Теперь ему казалось, что он был здесь всегда. Но сил на длинные разговоры не хватало, и они просто держались за руки. Теперь он не жаждал прихода болей, теперь ему не хотелось отключаться. Но они с неистовым постоянством являлись вновь и вновь. И приходила Надежда. Зачем она здесь? Ведь приехал сын, он ему поможет, он его накормит и переоденет. Почему она не уходит?

Как – то раз он проснулся и сказал сыну, что хочет посмотреть на реку. Сын на руках отнёс его в машину, в багажник погрузил старенькое кресло, и поехали на реку.

У реки под большой ивой в кресле он сидел и слушал шум реки, шум ветра запутавшегося в ивовых ветвях, пение птиц. Было хорошо, не хотелось возвращаться в опостылевшую комнату, где он давно уже рассмотрел все трещинки на потолке, все завитушки на обоях, где пахло лекарством и болезнью, где была Надежды.

Он закрыл глаза и вдруг почувствовал, что, как после укола, его начинает качать и уносить куда то ввысь. Верёвочка, на которой всегда болталась его боль, вдруг оборвалась, и боль одна падает вниз в пропасть, а он улетает, как воздушный шарик, всё выше и выше…

Человек, которому не исполнилось и шестидесяти лет, сидя в кресле под ивой у реки, умер.

Юбилей

Гости разошлись. Они с мужем убрали всё со стола. Она, рассовав салатики в холодильнике, составила посуду в посудомоечную машину. Улыбалась, вспомнив рекламу, Ты женщина, а не посудомойка, остальное приберётся завтра. Притушила свет на кухне, налила себе чаю с мятой, залезла с ногами на любимое кресло, поставленное специально для таких вот моментов и, под жужжание посудомоечной машины, задумалась.

Боже мой, уже 50. Сколько ещё осталось прожить? Десять, двадцать, а может и тридцать лет? Надо двигательную активность повышать. Дочь подарила диск с китайской гимнастикой, муж тренажер, вот прямо с завтрашнего дня и начну заниматься. Услышала, что муж в спальне включил телевизор, подумала, что опять он уснёт, не расстелив пастель, прямо на покрывале. Придётся потом будить, а будить его жалко. С годами они стали относится друг другу ещё с большей нежностью и заботой. Но двигаться было лень.

Душевную благодать прервал телефонный звонок. Звонила двоюродная сестра с другого города, пришлось ответить. В трубке тараторила сестра, не давая вставить слово: «Привет. С днём Рождения! Что пожелать тебе, прямо, не знаю. У тебя же всё есть. И муж заботливый, и дети выросли самостоятельными и благополучными, и дом полная чаша. Короче, буржуины вы и я вам завидую» Она скомкано и быстро попрощалась, но последняя фраза про зависть вытащила её «скелет из шкафа»….

Наверно, каждому человеку при рождении выдаётся определённая порция и счастья, и несчастья. Росла она в неблагополучной семье. С пьющими родителями. Мать могла пропасть недельки на две, потом появится, как ни в чем не бывало. Тогда в семье ещё начинались скандалы с драками. Дома вообще становилось невыносимо….. В школе издевались одноклассники над штопаными локтями и коленями, над отданными кем то вещами. «А мы знаем, кто до тебя это пальто носил»……

Когда закончила учебу, общение с родителями постепенно совсем сошли на нет. Пятнадцать лет назад, после очередного запоя, умер отец. Его ей было жалко. Именно мать его сделала таким. В детстве между запоями, он был весёлым и любящим отцом.

Всю организацию похорон она взяла на себя, со всеми договаривалась, всё закупала…. Деньги на похороны собрали родственники, у матери не взяла ни копейки.

После похорон, она ещё с полгода ходила к матери, но…. Как то раз пришла, мать слегка не трезвая, закатила скандал. «Где деньги, которые родственники собрали на похороны? Я вас растила, растила, а вы меня же и обокрали….» Она не выдержала, высказала матери все обиды и детские, и уже взрослые и ушла.

Пришла домой, позвонила сестре с просьбой, съездить к матери. Подумала, если бы мне мои дети такое сказали, то, наверное, повешалась бы…..

А ночью у неё случился инсульт. Сестра приехала в больницу и сказала, что с матерью то как раз всё нормально – в очередном запое. С тех пор всё общение с матерью она прекратила напрочь, здоровье дороже.

Воспоминание прервал муж «Ну ты где? Я без тебя уснуть не могу»

Она встала, пошла в ванную и, стоя под душем, неистово крутила ручку крана, делая воду то обжигающе горячей, то обжигающе ледяной, стараясь смыть с себя все дурные воспоминания. Постепенно мысли вернулись в настоящее, стала планировать завтрашний день, надо сделать то и это, а ещё бы не забыть……

Зашла в спальню, муж говорит: «Я сегодня даже пастель сам расстелил»

«Это самый невероятный подарок мне на день Рождения» – сказала она и залезла под тёплое одеяло, в объятие мужа.

Дорофей и Акулина

Как-то раз он говорит ей:

– Не могу я обращаться к людям по нику, как кличка собачья, давай по именам.

– Нет, не хочу по имени. Я своё имя не люблю.

– Ну, тогда придумай другое, но чтобы человеческое имя.

– Тогда зови меня Акулиной.

– Тогда и ты меня зови Дорофеем.

На улице метель не унимается, то затихает, то завывает с новой силой. В такие ненастные дни, когда одна дома, она бродит по пустой квартире в задумчивости. На душе спокойно и легко, как будь то, завернулась в тёплое, мягкое одеяло, а за окном метёт и переметает улицы.

И в такие дни мысли грустные о нём…. Он ей не муж, не брат, не любовник и даже не друг, а просто человек близкий по духу.

А познакомились они в одном чате. Даже поначалу спорили, но потом поняли, что не переспорить им друг друга и взгляды на жизнь у них одинаковые и чувство юмора присутствует и у неё и у него. Вот так и сдружились, не смотря на то, что она старше его на 15 лет, могли болтать подолгу и на разные темы. Вот так бывало, зайдёт она в интернет, напишет «Привет! Квадрат» И тут же находится продолжения их беседы, так ни с чего, с пустяков. Они обсуждали всё – семейные проблемы друг друга, политические проблемы страны, дачные проблемы, покупки, автомобили и даже рыбалку.

Как-то раз, ей понадобилась книга, которую она нигде не могла найти, он с радостью согласился помочь, даже договорились о встрече. Но он сам привёз книгу ей домой. Она в это время гуляла с ребёнком на улице и немало удивилась его приезду. Хорошо, что мужа дома не было. Не потому что муж ревнивый, он не ревнивый, а просто она не хотела мужа посвящать в этот свой мир. На что Дорофей ответил, что он наоборот, хотел познакомится с мужем, да и её со своей женой познакомить. Но она оставили всё, как было, и он согласился.

Так они и общались в интернете. Когда она сказала ему, что коньяк даже не пробовала ни разу, то он ответил, что вот кончится дачный сезон, он непременно сводит её в кафе и научит пить хороший коньяк. Но этого так и не случилось. Летом он уехал так далеко, что и интернета там нет и так надолго, что пошутил: «Когда я вернусь, тебя уже будет бить в паркинсоне»

На улице метель не унимается, то затихает, то завывает с новой силой. В такие ненастные дни, когда одна дома, она бродит по пустой квартире в задумчивости. На душе спокойно и легко, как будь то, завернулась в тёплое, мягкое одеяло, а за окном метёт и переметает улицы.

И в такие дни мысли грустные о нём….

Прощание и прощение Августа

Одинокого старика восьмидесяти лет, который давно уже потерял память, завёл в дом сосед со словами: «Дед, да успокойся ты. У тебя давно уже нет овец. А ты всё ходишь, ищешь. Лучше ложись, поспи» Дед соглашался: «Да, да, лягу, устал я что то. А потом ещё поищу овец» Сосед махнул рукой и вышел, прикрыв за собой и двери и ворота.

Время было без пятнадцати двенадцать. Старик налил холодного чая и, макая в него сухарь, пообедал. Затем, стянув только сапоги, в одежде завалился на кровать и уснул.

Проснулся он в девять вечера с лёгкой головой. «Странно, – подумал он, – голова совсем не болит. А ведь уже давно не было дня, чтобы не болела голова»

Встал с кровати и удивился сам: «Ужас, что творится с моим домом? Везде грязь и разруха» И он вспомнил всё, что живёт он один, что жена его умерла пять лет назад. А ведь жили когда то большой семьёй.

Он, вернулся с войны, повоевать ему довелось немного. Когда его по возрасту мобилизовали, до победы оставалось полгода. А до этого он работал в колхозе при конях. Работа была тяжёлая, но тогда было тяжело всем. Сразу после войны его направили на курсы счетоводов, он целый год прожил в районном центре. Сначала ему жить в городе понравилось. Народу много, магазины большие, автобусы ходят. А потом он стал скучать по деревне, по её размеренной жизни, по деревенской работе. В городе было суетно и скучно.

Отучившись, он вернулся в свою деревню. После войны он ещё долго не женился, а куда было торопиться. Девок да молодаек в деревне было много, но все они, казалось, не подходили ему. А в конце пятидесятых, когда Августу, а старика звали Август, было уже за тридцать, в деревню приехала семья, в которой была дочь Ольга. Август в Ольгу влюбился с первого взгляда. Была она совсем немного младше его. Круглолицая и дородная, с интересным выговором, она сразу пленила Августа. Женихались они не долго, в первую же осень поженились. Жили дружно, Ольга была хозяйственная и домовитая, Август работящий.

Первым у них родился сын, уже к трём годам было заметно, что он отличается от сверстников. Свозили в район к врачам, заключение врачей было неутешительным – слабоумие. Сыну отказали в посещение детского сада и бабушки не хотели сидеть с внуком – придурком, как они потом и звали его всю жизнь. Пришлось Ольге уволиться с работы и стать домохозяйкой. А когда сыну было уже пятнадцать лет, он напал на почтальона и отобрал деньги, которые она разносила пенсионерам. Сына забрали, осудили и отправили в закрытую психбольницу. Там он и года не прожил, помер. Даже похоронить его не дали, закопали там, на казенном кладбище.

После сына у них родились ещё две дочери. Старшая из них, окончив школу, уехала учиться в медучилще и, с тех пор, приезжала только раз в год к ним, в отпуск. А младшая, отучившись на бухгалтера, вернулась в деревню и так там работала до развала колхоза. Но дочь младшая была непутёвая. Сначала нагуляла ребёнка от женатого мужика, который приезжал в колхоз на уборочную. Потом через пять лет вышла замуж за тракториста, который приехал к ним в деревню издалека. Родила ему двойню. Вместе с мужем стали прикладываться к бутылке, дети часто жили у деда с бабушкой. Они внуков любили, баловали, как могли. Когда двойняшкам было по десять лет, бабушка заболела и как то быстро умерла.

Вот так остался Август один. Одна дочь раз в год приезжала, другая, бывало и такое, лучше бы вообще не приходила. Внуки выросли под стать родителям.

Вот это то и вспомнил Август, проснувшись в девять вечера. Каждый раз в день пенсии приходила внучка – оторва, одна из двойняшек, и отбирала у него пенсию. «Дедок всё равно забывал на следующий день всё. Картошка у него была, рыбу он ловил, хлеба сердобольные соседи приносили – зачем деду деньги» – рассуждала внучка.

Вспомнил он, как в прошлую пенсию пришла внучка, с каким – то бугаём, привязали деда к стулу и вышарили весь дом. Нашли не только пенсию, но и все заначки и на черный день и на смерть.

Обхватил дед голову: «Ольга, Ольга, как хорошо, что ты не дожила до этого. А мне то как с этим жить?»

И вдруг Август почувствовал запах любимых Ольгиных духов, ландыш серебристый назывались. Посмотрел вокруг и опять увидел грязь и разруху своего дома.

Старик решил прибрать дом и умереть вместе с ним.

Он встал, оделся, натаскал в баню воды, затопил. Пока баня топилась, он снял все шторы, помыл окна, обмёл потолки, вытащил перины, матрасы, подушки, одеяла и всё перехлопал. Затем перестирал шторы, постельное бельё, грязные вещи. И было странно, усталости он не чувствовал. Принёс горячей воды из бани, перемыл всю посуду. Кастрюли и чайник отчистил до блеска. Расставил всё по местам.

Перемыл всю мебель, подбелил печь. Извёстка в подполе стояла, как свежая. Заправил все постели, повесил не просохшие шторы и вымыл пол. Разложил все Ольгины вязаные и вышитые салфеточки. Дом нарядился и посветлел. На часах было уже три часа утра. Август сходил в баню, мылся и парился целый час. Надел чистое бельё. Грязное прихватил с собой: «не дай Бог, кто найдёт грязное бельё в бане, стыдно».

Зашёл в дом: «Хорошо как – чисто, светло, тепло, уютно. Совсем так, как было при Ольге». И он снова почуял запах духов «ландыш серебристый».

Август встал, закрыл на крючок двери, проверил, хорошо ли заперты окна и достал приготовленный керосин. Облил керосином пол и, посидев немного, бросил зажженную спичку. Пламя сначала нехотя лизало пол, а потом всё сильнее и сильнее разгоралось. Август лёг на кровать, едкий дым резал глаза, и он их закрыл. Когда Август начал терять сознание он улыбался: «Простите и прощайте, люди добрые. Ольга, мы скоро будем вместе. А они пусть живут, как хотят».

Анонимный подарок

Телефонный звонок отвлёк от мыслей, отвечать не хотелось, но звонила подружка Танька. А Танька заполошная, пока не дозвонится, всё будет набирать. Я поднесла трубку к уху, а там, запыхаясь, тараторила подружка:

– Ирка, привет. Ты представляешь, мне сейчас почтальон принёс бандероль. Не понятно от кого, что то неразборчиво написано. Боюсь открыть и интересно.

– Ну, раз боишься, выброси в мусоропровод и забудь.

– А вдруг там дорогой подарок? Нет, не выкину. Давай встретимся и откроем вместе.

– А вдруг бомба? У тебя ни котёнка – ни ребёнка, а я не могу свой табор оставить без пригляда.

– Спасибо, за доброту твою. Короче, жду тебя в парке на нашей скамейке.

Пришлось вылезать из своего кресла, одеваться. Да, деньги надо не забыть, наши встречи всегда долги и заканчиваются в кафе.

На самом деле мы дружим с детства, лучше её подруги у меня и нет. Она когда то в молодости, не сказав даже мне, сделала аборт, и так осталась без детей. Но человек она не унывающий, всегда заботилась о моих детях. Дети мои выросли и говорят, что у них было две мамы.

Тааак, одеть, что-то надо подобающее моменту. Танька всю жизнь держит меня в тонусе, то одевай, то не одевай, это вообще не покупай. Сама то она одевается со вкусом, следит за своей фигурой и за моей пытается, но это у неё мало получается.

Иду по алле нашего парка, мою Таньку видно издалека. Она, как всегда, очаровательна, в бирюзовом шифоновом платье и шарфом на голове. Ей как то всё идёт и платья и юбки и брюки, и шарфы и платки. Шарфы и платки она как то умудряется завязывать, что выглядит она в них всегда эффектно и неповторима. Как то она и мне пыталась привить эту привычку, но после нескольких экспериментов, Танька обреченно сказала: «Ты в этих шарфах и платках выглядишь, как курица в шляпе» И оставила меня в покое.

В отличии от меня, я ношу удобную одежду – джинсы, футболки и тапочки, Танька всегда на каблуках.

Вот так рассуждая, я подошла к скамейке и плюхнулась на неё. Чем вызвала раздражение Таньки:

– Ирка, ты же женщина, а не мешок с…. картошкой. Садись красиво.

– Ладно, в следующий раз непременно. Показывай, что у тебя?

Танька вынула небольшой свёрток, на вес он оказался лёгким.

– Слушай, а бомбы в принципе не тяжёлые? – спросила я с опаской.

– Да кому я нужна, чтобы взрывать меня?

– Как кому, а обманутые жены твоих любовников?

– Детективы не читала? Женщины не взрывают, женщины травят или обливают кислотой.

– Не дай Бог, ну давай открывай. Много лет дружили, помрём в один час, и похоронят рядом.

Танька разорвала упаковку, и обнажила подарочный футляр от украшения. Упаковку засунула обратно в пакет и открыла футляр. Дальше была немая сцена, такой красоты я не видела ни разу. Мы с минуту сидели с открытыми ртами. Танька первая вышла из ступора: «Это нельзя здесь рассматривать, пойдём в кафе»

Ну, что я говорила? Без кафе не обошлось.

Зашли в любимое нами кафе, зал был наполовину занят, мы сели за дальний столик, чтобы наши разговоры ни кто не слышал. Танька снова достала футляр, открыла его. В нём лежал серебряный гарнитур с изумрудами – ожерелье, серьги, кольцо и открытка. В открытке типографным шрифтом было написано: «Мое сокровище, мой бриллиант,

Серебряная, светлая графиня, Быть столько лет, я рядом рад, И мои чувства, ни капли не остыли». Камни были невелики, но оправлены в искусное серебро и выглядело шикарно. Рассмотрев всё, Танька сказала:

– Слушай, а этот гарнитур подходит к твоему стальному платью, которое мы с тобой купили к вашей серебряной свадьбе. Решено, ты наденешь эту красоту!

– Обалдела. Ещё неизвестно, откуда и кто тебе это прислал, а ты уж так решительно заявляешь.

– Согласна. Надо вычислить от кого такой подарок свалился. Так судя по записке это давний поклонник – начала проявлять женскую логику Танька.

– Может это тот самый профессор? А что осознал, одумался и решил хоть как то загладить вину.

– Ой, не смеши меня. У этого кАзла и совесть? Где только мой ум был?

– Вот именно, где твой ум был. И ведь мне ни чего не сказала. Я бы тебя отговорила от аборта.

– Да ты же сама тогда на пятом месяце, не хотела я на тебя сваливать свои проблемы. А этот кАзёл не дал мене опомниться, в этот же день, когда я ему сообщила беременности, взял меня за руку и отвёл к гинекологу. Это я сейчас понимаю, почему без лишних вопросов мне сделали аборт. Всё очень просто, у него это было поставлено на поток.

– Да и хрен с ним. Точно, он не мог подарить такой подарок. Я его как то видела в библиотеке, такой дряхлый старичок, играющий в шашки. А может это твой Лёшка?

Тут надо рассказать о Лёшке. Лёшка это единственная Танькина любовь и бывший муж.

Они были шикарной парой. Танька его любила и прощала даже его заходы налево. Она упорно лечилась от бесплодия и мечтала родить от Лёшика, как она его звала, ребёнка. Но очередная Лёшкина пассия, какая-то серая мышка, против Таньки, забеременела. И тогда Танька приняла решение, она, обливаясь слезами, но без скандала, собирала вещи мужа, отправляя его в другую жизнь. В жизнь с детьми.

– Нет. Это точно не он. У них старшая поступила в институт, за учебу платить надо, младшая занимается бальными танцами, это тоже не дешево. Откуда у него деньги на дорогой подарок мне? Нет, это не он.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Так у нас же есть общие знакомые, докладывают.

Знаю, что это она сама всю жизнь следит за жизнью своего Лёшика, но делаю вид, что удивляюсь её информированности. Да и он раз в месяц, примерно, звонит мне и спрашивает, всё ли хорошо у Таньки.

Танька помолчала не много и продолжила:

– А знаешь, я же недавно чуть не столкнулась с ними в торговом центре. Он по прежнему, выглядит классно, подтянутый, опрятный, седина на голове только добавила ему брутальности. А эта серая мышка раздобрела, в каком трикотажном красном платье и в берете, похожа на флягу из-под молока.

Хорошо я их заметила раньше, успела свернуть с их дороги. А если бы встретились глазами, я бы, наверно, не выдержала, бросилась ему на шею.

– Ну ладно, этих двоих отбросили. Может тот твой ушастый воздыхатель?

И мы вместе засмеялись. Был у Таньки такой поклонник, сутулый, стеснительный, несуразный ушастик.

– Ой, насмешила. Сначала мне было забавно, мне казалось, что от лёгкого прикосновения ко мне, он уже удовлетворялся.

А его признания в любви, помнишь? То асфальт под окном сердечками изрисует, то по радио в любви признаётся. Хорошо, что в подъезде не писал «Таня плюс Паша». Во, точно, его Пашей зовут. Нет, не он точно, у него фантазии хватало только на пачканья асфальта.

– Ну, тогда не знаю. Остался только твой теперешний воздыхатель. Слушай, тебе не жаль ребёнка? Он же тебя младше на восемнадцать лет.

– А что мне его жалеть? Ему со мной хорошо, пусть его жена беспокоится, а мне за него замуж не выходить. Он на такие подарки не способен.

Тут я решила изучить упаковку, втащила её из пакета, расправила, и из неё выпало письмо. Я его подняла и начала читать: «Танюха, милая, я знаю, что ты лучшая подруга моей жены, но именно тебе…..» В глазах моих потемнело, и пока я е потеряла чувства, выговорила:

– Это что, мой муж писал? Это он тебе такой подарок подарил?

– Эээээ, девушка погоди не отходи в мир иной, давай дочитаем письмо, а потом разбираться будем, – Танька прыснула водой мне в лицо.

Она выхватила письмо и продолжила читать: «……но именно тебе хочу доверить такой секрет. Я купил своей на серебряную свадьбу вот этот гарнитур, а спрятать решил у тебя. Заберу в пятницу, чтобы в субботу рано утром подарить»

И тут мы с Танькой разразились таким истерическим смехом, что все оглянулись на нас. Подошёл официант и спросил: «Может для вас воды принести?» «Какой воды? Тащи шампанское, будем пить за мужчин»

Первый раз Катя увидела отца своего мужа Сергея на свадьбе. Приглашён он не был, пришёл сам и даже не глядя в сторону вспыхнувший от гнева бывшей жены через весь зал направился к сыну и его невесте Серёже.

— Знаю, что я здесь нежеланный гость, но всё-таки ты мой сын и я не мог тебя не поздравить с таким важным событием, — проговорил он и протянул ему пухлый конверт с деньгами. — Невеста у тебя красавица, уверен что она будет самой лучшей женой. Ты представишь нас друг другу?

— Да, папа познакомься. Дорогая, это мой отец, Олег Иванович. Ну, а это, — повернулся он к отцу. — Как ты понимаешь, моя жена Катя.

— Катюша позвольте пригласить вас на танец, — улыбнулся Олег и протянул руку.

Катя робко взглянула на мужа, он кивнул и девушка вложила ладошку в руку свёкра. Он уверенно повёл её в танце и она вдруг смущенно подумала что он ещё так молод и хорош собой. Олег Иванович наклонился к снохе и прошептал:

— Я от всей души желаю вам, Серёже счастья, а это мой личный тебе подарок.

Остановившись Олег достал из внутреннего кармана пиджака продолговатую коробочку, в которой лежал изящный золотой браслет и изумительные серги. Катя ахнула и покраснела. Девушка выросла в бедной семье и кроме тонюсенькой золотой цепочки, который ей подарили родственники на 18-летие с кинувшись тремя семьями у неё никогда не было украшений. Олег Иванович поцеловал раскрасневшую сноху в руку, потом отвёл к жениху и простившись ушёл.

— Серёжа, — повернулась к мужу Катя, — может быть ты догонишь и вернёшь отца?! Неудобно как-то получилось!

— Катюша, я аж тебе рассказывал, что мама не простила ему многочисленных измен. Видишь, как она на нас смотрит, больше всего на свете она не хотела, чтобы он тут появился.

Катя взглянул на Ингу Валерьевну и заметила молнии, которые искрились в её глазах.

— Серёжа, пожалуйста пойди успокой её, пригласи на танец. Давай не будем портить наш праздник.

Сергей кивнул и направился к матери. Она и самом деле была недовольна появлением на свадьбе Олега. Инга Валерьевна была на восемь лет старше бывшего супруга и теперь яростью думала о том, что он выглядит просто замечательно.

Боже, как же он красив. Серёжа весь в него и как же она была бы счастлива, если бы не постоянные измены Олега, которые она не намеревалась прощать. Он гулял от неё даже когда она была беременна, а потом в глаза нагло врал что любит только её. Инга покосилась на второго мужа Юрия, отчима Сергея, после развода она вышла за него из-за денег, а ещё назло Олегу, но ни дня не была с ним счастлива.

Сейчас он лысоватый, краснолицый толстячок с аппетитом уничтожал тарелку с какой-то закуской не обращая ни на кого внимания. Его не смутило даже появление Олега, а Инга с ненавистью и неожиданной завистью смотрела, как тот кружиться по залу с невестой сына.

Катя и так не особо ей нравилось, а теперь когда она увидела её танцующую с Олегом почувствовала укол ревности и всплеск неприязни по отношению к невестке, и только сын сумел хоть немного успокоить её.

— Ты знал, что он придет? — спросила она у него.

— Нет мам. Ты что? Я ж знал, что тебе это будет неприятно.

— Да, неприятно, — кивнула Инга и поцеловала Сергея в щёку, — спасибо тебе сынок, а теперь иди. Иди к невесте нехорошо оставлять её одну…

С того дня прошло десять лет. Первое время Инга Валерьевна часто навещала сына и невестку, постоянно придиралась к Кате, не стеснялась проверять кастрюли в холодильнике и пыль под кроватью, диваном, и если что-то её не устраивало, то выговаривала не только невестке, но и сыну.

— Зря ты так её разбаловал Серёжа, столько девушек вокруг хороших, а ты нашёл такую грязную. Я кастрюлю с супом открыла, чуть не задохнулась. Сегодня же зайду в книжный магазин и куплю ей книгу рецептов, сейчас много таких и для мультиварки или духового шкафа. Вот зачем спрашивается у вас только техники, если твоя жена всё равно ничего не делает.

Катя от беды плакала, а Сергей посмеивался над женой и даже не думал успокаивать её, а когда же она начинала говорить о том, что хочет ребёнка только отмахивался:

— Ты что хочешь, чтобы мама тут у нас поселилась, она же тебе родного внука ни за что не доверит? Ты за мной ухаживать не успеваешь, куда тебе ещё ребёнка.

— Вообще-то её внук это прежде всего наш с тобой сын. Мой сын, а не её! А ты уже взрослый мужчина, тебе жена нужна или нянька?!

Но Сергей только отмахивался от жены. Спокойно Катя вздохнула только когда Инга Валерьевна вместе с мужем Юрием уехала жить заграницу и больше не возвращалась от туда, лишь иногда созваниваюсь с сыном. Несколько раз за эти годы сына и сноху навещал Олег Иванович, его визиты были совсем не похожи на визиты Инги: во-первых он никогда не приходил с пустыми руками: во вторых вёл себя как обычный гость, был вежлив и приятен в беседе. Катю благодарил за угощение, говорил что она очень вкусно готовит и она краснела от удовольствия. Под его взглядами, когда же он уходил с сожалением думала, что Сергей совсем не похож характером на своего отца. В самом деле с каждым годом муж отдалялся от неё. Катя давно догадывалась, что он изменяет ей, но когда пыталась найти хоть какое-то доказательство оказывалось, что кроме подозрений у неё ничего нет.

— Катя прекрати, — говорил ей Сергей. — Ты знаешь, что я работаю в компании в которой командировки обычное дело. Это ты работаешь простым продавцом, а у меня всё намного сложнее.

Серёжа, — вздыхала катя, — но мы с тобой живём, как соседи. Я не пойму зачем я тебе нужна?

— Ты моя жена и я тебя люблю!- равнодушно отвечал Сергей не отрываясь от компьютера.

— Неправда это! — губы Кати дрожали. — Я чувствую, что ты меня обманываешь. Уверена, что у тебя есть женщина, а может быть и не одна!

— Катя, ну перестань прошу тебя! Не выдумывай, лучше скажи, как ты сегодня себя чувствуешь?

Катя не ответила и ушла в свою комнату и легла на диван. У неё в самом деле сильно болела спина, сказывались тяжёлые коробки с продуктами которые она принимала, а потом торопливо раскладывала по полкам. Магазинчик в котором работала Катя был небольшой и вся работа ложилась на её плечи и пожилой напарницы.

Теперь Катерина лежала отвернувшись лицом к стене и ждала, что муж подойдёт, обнимет пожалеет её и приласкает, но кнопки клавиатуры продолжали отстукивать свой нервный ритм и Кате ничего не оставалось делать, как лежать заливаясь слезами. Так она и уснула, а утром стало с уверенностью что подаст заявление о разводе. Сергей ещё спал и Катя ушла на работу, от порога спальне взглянув на мужа она и не догадывалась, что видит его в последний раз.

Время приближалось к полудню, когда в магазин к Кате зашла немолодая уже женщина.

— Что я могу вам предложить? — с улыбкой обратилась к ней Катерина, но та в ответ только хмуро взглянула на неё:

— Ты что ли будешь жена Сергея?

— Да, моего мужа зовут Сергей, — насторожилась Катя.

Женщина на всякий случай уточнила фамилию и катя снова кивнула.

— Я Валентина Петровна и вот, что хочу тебе сказать Катерина… — немного помолчав начала женщина. — Твой Сергей уже три года с моей Светой живёт. Дочка она моя, ребёнок у них Артёмка и ещё дитё будет. Света уже на четвертом месяце.

Катя без сил опустилась на стул и скоро она сложила руки на коленях. Женщина была настроена воинственно, но увидев безмолвное горе Екатерины внезапно пожалела её:

— Не нравится он мне, зять такой, — заговорила она снова, — а только ты пойми, вы же просто так живёте без детей, а внукам моим отец нужен. Ты молодая, красивая. Ты себе ещё мужика найдёшь, а этого отдай Свете, ей нужнее, чем тебе… Ты не сердись, что я тебе всё это говорю, да только он сам какой… В жизни тебе не признается, а света не хочет видеть тебя и её понять тоже можно. Она не сразу узнала, что Сергей женат, а потому вроде, как и не виноват.

Валентина Петровна снова помолчала внимательно глядя на молчавшую Катю, а та пытаясь справиться с собой сидела закрыв лицо руками.

— Сегодня он повёз её в область на консультацию, — проговорил Валентина и словно забыв с кем разговаривать начала пояснять. — Света там рожать хочет, а здесь такие врачи…

— Хватит! Я всё поняла… — сказала Катерина едва слышно и вдруг добавила срывающимся голосом. — Уходите и оставьте меня, оставьте…

Женщина внимательно взглянула на неё, хотела что-то ещё сказать, но не стала и вышла. Катя на негнущихся ногах прошла в подсобку, где Люда, её напарница допивала чай и попросила её выйти в зал.

— Ты чего такая бледная? — испугалась Людмила.

— Потом, потом… — махнула Катя и как только за ней закрылась дверь опустилась прямо на грязный пол сотрясаясь от рыданий.

Немного успокоившись она решила позвонить Сергею, но поискав телефон поняла, что забыла его дома. Да он видимо так и остался лежать в прихожей на полке. С трудом доработав до 4 часов Катя попросила Людмилу прикрыть перед начальством, если то появится.

— Я домой пойду Люсенька, ты уж сама тут справишься.

— Иди, иди… На тебе лица ведь нету и не волнуйся прикрою.

Катя пришла домой и поняла, что Сергей ещё не вернулся. Телефон и в самом деле лежал на полке. Она взяла его и удивлённо вскинула брови, ей несколько раз звонил Сергей и больше 20 какой-то незнакомый номер. Катя позвонила Сергею, но он ей не ответил, тогда она набрала незнакомого абонента.

— Алло. Здравствуйте у меня много пропущенных с вашего номера.

— Здравствуйте, Екатерина Ильинична, — мужской голос уточнив с кем разговаривает назвал своё имя, должность и звание. — Кем вы приходитесь Сергею Олеговичу.

— Я его жена.

— Вынужден сообщить вам, что около двух часов дня на трассе произошло столкновение двух автомобилей, ваш супруг его спутница погибли на месте. Примите мои соболезнования. Для опознания вам необходимо подъехать по адресу…

Катя почувствовала, как телефон плавится в её руках. Она слушала сотрудника ГИБДД кивая, как будто он мог её увидеть.

— Алло, вы меня слышите?

— Да, — ответила Катя и добавила, — я сейчас приеду.

Она и не заметила, как опустилась на пуфик стоявший тут же в прихожей, когда же попыталась подняться, поняла что ноги не слушаются её. Долго Катя сидела глядя в стену, потом позвонила отцу Сергея и сказала, что произошло.

— Катя, катя, что ты такое говоришь? — послышался в трубке голос Олега.

— Ты где?

— Я загородом, но уже выезжаю.

— Я буду в больнице, меня ждут, — ответила Катя.

Она приехала туда раньше Олега и сразу же столкнулась с обезумевшей от горя Валентиной Петровной, та сразу накинулась на Катю с кулаками.

— Это всё ты… Ты виновата ведьма несчастная. Ребёночка хоть бы пожалела. Я к тебе по-хорошему пришла а ты…

— Вы с ума сошли, — пробовала защищаться Катя. — Я тут у причём.

— Ты виновата, ты. Ты проклинала их, я знаю.

Удары посыпались на Катерину, и она охнув стала оседать на пол, но её подхватили крепкие мужские руки. В ту же секунду Валентину Петровну медсёстры и кто-то из врачей отвели в процедурный кабинет находившийся рядом и укололи успокоительного, а Катю прижал к себе Олег Иванович тихо шепча что-то доброе.

Катя вообще не представляла, как бы справилась со всем, если бы не свёкор. Инга Валерьевна который он сам сообщила трагедии не вынесла удара и попала в больницу. Юрий конечно же остался с ней. Олег не оставлял Катю, вместе с ней он оформил все документы, оплатил службу, которая занялась процессом похорон. Проследил, чтобы всё прошло на достойном уровне.

Катя очень переживала. Она никак не могла смириться с тем, что произошло, а ещё и не давала покоя мысль, что они очень плохо расстались с Сергеем. Он врал ей несколько лет, изменял, жил на две семьи и скрывал, что у него есть дети. Когда же она говорила ему, что мечтает о малыше, он даже слышать об этом не хотел, просил подождать. Катя не понимала зачем он жил с ней, если она была ему не нужна. Долгие 10 лет он жил, а она просто существовала.

За что, за что Сергей так поступил с ней? Ведь она его любила, но теперь все эти вопросы задавать бессмысленно и ей просто нужно было смириться с мыслью, что прошлое останется таким каким было и никто не может повернуть время вспять. Кроме душевной боли Катя чувствовала и физическую, она с трудом передвигала ноги и просто подкашивались от резкой боли в спине. Болеутоляющие таблетки перестали помогать, Екатерина не подавала виду только потому, что рядом всегда была рука Олега Ивановича, на которую она могла опереться.

Вернувшись домой с похорон Катя перестала сдерживаться и вскрикнула от нового приступа.

— Катя что? — спросил Олег Иванович входя за ней следом.

— Больно, не могу, спина. Просто сил уже нет.

— Давай посмотрю.

— Нет, — Катя залилась краской. — Что вы, не надо…

Ну Олег не стал её слушать и повёл в спальню. Он чуть не силой отвёл её туда и сказал:

— Раздевайся и поворачивайся. Мне нужно осмотреть тебя.

— Олег Иванович…

— Катя, я врач невролог и могу тебя уверить, очень хороший. Не надо стесняться, я хочу тебе помочь.

— Я не могу снять сама.

Олег помог ей раздеться, а когда она осталась в одном белье аккуратно положил на диван, очень быстро он нашел её болевые точки и задав несколько вопросов покачал головой:

— Давай я помогу тебе одеться.

Он поднял её и в какой-то момент Катя оказалось его объятьях. Ощущая его прикосновение каждой частичкой своей коже она испуганно взглянула Олегу в глаза и он мгновенно понял её взгляд.

— Катюша, ты очень хорошая девочка, красивая. Знаю ты была несчастлива с Сергеем. Я замечал это, догадывался, но ты ещё встретишь свою любовь. Я тебе это обещаю. — Он помог ей одеться и усадил на диван. — А теперь расскажи мне. Всё я же вижу, ты что-то носишь в себе и это очень сильно тебя мучает.

Катя кивнула и вдруг расплакалась, напряжение последних дней стал отпускать её и она выплёскивала в словах всю боль и обиду, которая разрывала ей душу.

— Вы понимаете, Сергей ушёл, а я не могу его простить. Не могу думать о нём спокойно и понять тоже не могу. Как мне теперь с этим жить я не знаю. Олег Иванович вот вы тоже изменяли жене, расскажите почему, чего не хватает вам мужчинам?

— Катя. — грустно улыбнулся Олег. — Я тебя понимаю и обиды твои тоже. Не знаю, чем руководствовался Сергей и конечно он был неправ, хотя бы в том плане, что мучил вас обоих и тебя в большей степени. Поверь мне очень жаль, но всё-таки я прошу тебя простить его, так будет легче тебе. Не надо держать в себе плохие воспоминания, ведь у вас не всегда было так, хорошее тоже было и если он не смог просто взять и уйти от тебя, значит ты была ему дорога. Он просто запутался. Мы ведь с тобой не знаем Светлану, может быть он один раз оступился и попал в её сети из которых не смог выбраться, и не говори, что ты проиграла ей. У вас на Сергея были одинаковые права. Да, она родила ему ребенка и хотела родить ещё, но его женой была именно ты, а не она. Я прошу тебя не думай больше об этом. Серёжа ушёл твоим мужем, а за его ошибки он будет отвечать уже не перед людьми и ты прости его просто прости и отпусти. Ему тяжелее, он унёс с собой чувство вины по отношению к тебе. А что касается меня, то я могу тебе сказать о своей откровенностью, я никогда не изменял жене. Ты ведь имеешь ввиду Ингу. Уверен, что это она говорила тебе об этом и всё-таки это не так. Мы познакомились с ней на море, знаешь у нас был самый обычный курортный роман. Мне было 19 лет и я каждую минуту изучал этот мир, торопился жить, а Инга только, что развелась с первым мужем и приехала, чтобы отвлечься от неприятного процесса. В общем мы так сказать нашли друг друга. Да, Инга была старше и опытнее меня во всём, но разве это имело какое-то значение. Я влюбился и весь без остатка растворился в наших отношениях. С курорта мы уехали вместе и уже не расставались, а вскоре стали мужем и женой. Потом родился Серёжа. Катя, я очень любил жену и сына, но она изводила меня своей ревностью. Вырывалась ко мне в кабинет, когда я работал. Обвиняла меня в несуществующих изменах, обыскивала каждый сантиметр моей одежды, выхватывала трубку когда я с кем-то говорил по телефону. Со мной в кабинете не хотела работать ни одна медсестра, потому что Инга просто не давала несчастным девушкам житья. Я терпел долго, уверял жену, что люблю только её. Как мог доказывал это, только всё было бесполезно, она вынудила меня уйти. Когда начался шантаж сыном и упрёки в стиле, ты нас бросил, а я не бросал. Не поверишь мы с Серёжей виделись тайком, я приходил к нему в школу, часто виделся с ней в кафе. Бывало и такое, что он говорил матери что идёт к другу, а сам приходил ко мне и всё под большим секретом. Иначе Инга не простила бы ни его, ни меня. Конечно после неё у меня были женщины, я даже был женат, но что-то не срослось и мы разошлись. Вот и всё…

— А как же теперь?

— Теперь всё, стал я другим. У меня больше нет сына, а Серёжа так и остался моим единственным ребёнком. Зато ты говоришь, что где-то живёт мой внук Артёмка. Я найду его и постараюсь принять участие в его воспитании, всё-таки малыш моя кровь, кто знает может быть мне удастся передать ему то, что я не смог дать Серёже.

— Если вам удастся сделать это… — тихо сказала Катя, — жена у Артёмки будет самой счастливой женщиной на свете.

— Ты Катя тоже ещё будешь счастлива, но сначала нужно заняться твоим здоровьем.

Уже на следующий день Олег отвёз Катю в клинику и передал своему другу Николаю сказав, чтобы тот позаботился о ней и в скором времени вылечил, а сам отправился к Валентине Петровне и после долгого разговора получил разрешение видит с Артёмом. Инга о внуке ничего не хотела слышать, а ещё она не простила Катю за то, что та не пожелала оставаться вдовой и вышла замуж за какого-то доктора.

Через пять лет когда Валентина Петровна не стало Олег забрал мальчика к себе. Внук в любимому дедушке души не чаял, а ещё обожал бывать в гостях у тёти Кати и дяди Коли, а там играть с их маленьким сыночком. Артём плохо понимал кем ему приходится Катерина и её муж, но точно знал, что они очень хорошие и любят его так же как и он их, а дедушка Олег говорил, что все вместе они семья, хоть они живут вместе, но разве это имеет значение для тех кто любит друг друга.

Женщина за пятьдесят. Сборник рассказов

Наталия Родина
Женщина за пятьдесят. Сборник рассказов

© Наталия Родина, 2018

ISBN 978-5-4490-7276-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Женщина за пятьдесят

Поездку в Анапу мне несколько навязала коллега по работе, я всегда стремилась в Крым, но последнее время туда было сложнее добраться. Если уж не в Крым, то все равно куда ехать, было бы море – решила я. Лето было в разгаре, заканчивался июль, жара стояла и дома, но купаться здесь было негде, не считая местных грязных водоемов и речек. Море манило какой-то детской мечтой, или зимним несбывшимся сном…

Надо ли описывать непростое путешествие на автомобиле, я думаю, не стоит. В Анапу мы прибыли в полночь, город еще жил полной жизнью курортного городка: по узким улочкам сновали машины, раздавалась музыка. «Дикарем» я ехала впервые и конечно от предложенного мне жилья я была не в восторге, а точнее я просто испытала стресс от жары и комарья в комнате, отсутствия кондиционера и прочих жизненно необходимых вещей. Но надо отдать должное, что хозяйка дома, Наташа, очень старалась создать нам хорошие условия для отдыха, накрахмаленное прохладное белье постели сгладило никудышное мое настроение, а утром она меня разбудила, и пригласила пойти вместе на море. Я была в восторге от утренней прохлады и бежала за Наташей в сладостном предвкушении бултыхнуться в прозрачную морскую гладь. Бросив свой сарафан на маленький заборчик пляжа, я устремилась в воду и поплыла далеко от берега к корабельному маяку. Сколько я проплавала, не знаю, но в воде я не устаю довольно долго, более часа. Выйдя на берег, я впервые осмотрелась вокруг. Наташи нигде не было видно, и я решила, что она меня просто не дождалась. Походив вокруг пляжных заборчиков, и не обнаружив свой сарафан, я немного расстроилась, но выход нашла быстро, тормознув такси возле входа на пляж. Сев в машину и объяснив водителю, что забыла, где положила вещи, назвала неуверенно адрес. Квартира была недалеко от берега моря, но идти пешком в одном купальнике я просто не рискнула. За рулем сидел высокий грузин, который издевательски спросил меня:

– Дома вэщи-ы точна есть?

Я оскорбилась немного, но утвердительно кивнула головой. Я была занята только одной мыслью – точно ли назван мной адрес. Узнав калитку дома, я с радостью кинулась к ней, пытаясь открыть, но дверь была заперта на ключ. Видимо Наташа еще дожидалась меня на берегу. Грузин лениво посоветовал: стучи хгромчэ… Я пыталась докричаться, но во дворе никто не подавал признаков жизни. Мои друзья спали с дороги как убитые. Тогда водитель, желая наконец получить с меня деньги, вышел из машины и со всей силой грохнул по воротам… Калитка вскоре открылась, моя подруга в изумлении подала деньги, которые долго не находила спросонья, так как моя комната тоже была заперта. Наконец мы с ней расхохотались, наперебой рассказывая подробности этого утра, и отправились искать на пляже Наташу, а заодно и мой сарафан…

– Я потрясена!!! – выдохнула Наташа, завидев нас, объясняться не было смысла. Я подобрала сарафан и шлепанцы и понуро побрела на квартиру. Жара почти достигла своего пика, не было спасения даже в тени. Я рухнула на кровать без сил, все еще ощущая кожей морскую прохладу этого утра.

Короткий дневной сон не снимал усталости от зноя, я задыхалась от просушенного воздуха, с трудом приходя в себя из полудремы. Облегчение наступало только вечером, после 10 часов. Во двор выползали все наши отдыхающие: кто еще только ужинал, кто стирал, кто умывался. Наташа сновала по слабоосвещенному двору, доделывая все, что не успела за день. Помочь себе она не позволяла, считала это лишним, поэтому я нашла себе уголок в беседке, где читала книгу или вязала носок.

Мои соседки из Москвы Галка и Люда тоже в основном торчали в беседке, потягивая разные напитки, ну и водочку тоже. После ужина уже было лень гулять по городу и мы болтали о том, о сем, и ни о чем… Иногда вклинивалась Наташа, выдавая нам такие необходимые советы на день грядущий.

– А ты не жди никого: встала пораньше, пошла, искупалась, одной то спокойнее… – выдавала она мне. А ведь и правда, думала я: зачем под кого то подстраиваться.

Ее покойный муж, армянин, пил и гулял, пока только были силы, видно неожиданно они и закончились… На попечении Наташи остался пришлый бездомный кот (величиной с собаку), который норовил попробовать еду со стола вперед нас, чем вызывал немалую досаду. Иногда ночами он так топал по моей кровати, что я оторопело, вскакивала, не понимая, кто на меня завалился; а иногда он с дикими воплями среди ночи залетал в мою комнату, спасаясь от соседского разбойного кота. Утром я подбирала клочья шерсти на полу, а мой Мурлыка спал на подоконнике, как ни в чем не бывало. Колбасу и сыр к завтраку на кухне начинали резать намного позднее, поэтому он ничем не рисковал.

Люда была моего возраста, и мы с ней легко нашли общий язык. Я вставала уже к нагретому чайнику и нарезанным бутербродам, и мы шли на море. Окинув взглядом морскую гладь с пирса, мы наблюдали за массивными медузами, уходившими от берега на глубину. Купаться уже хотелось, но опасаясь медуз, мы какое то время еще мирно болтали, сидя на пирсе.

Люда изменяла мужу с молодым любовником на протяжении нескольких лет. Это был красивый, бурный роман, неожиданно закончившийся сам собой. Любовник ее женился на своей ровеснице, которая ему родила ребенка. И все встало на круги своя… Люда общалась по старой памяти со своим бывшим мужем, хотя он уже был женат, но это ему не мешало помогать ей по работе и дома. Жизнь шла своим чередом.

Женщина за пятьдесят – это что-то потрясающее: на полтинник она еще не выглядит, в глазах одновременно и грусть, и надежда, и задор, одежда продумана и правильно подобрана, поистине царские манеры и глубина души способны погубить и закоренелого холостяка, и законченного бабника, и настоящего мужика, не верившего в любовь. Она ждет, но никогда не покажет вида, она сомневается, но всегда уверенна в себе, она спешит жить, но всегда нетороплива и податлива, она еще на что-то надеется, но не признается в этом даже себе. Берегитесь мужчины попасть в сети такой женщины! Вам ее не передумать, вы всегда будете ей проигрывать по всем статьям. Она не будет демонстрировать свои победы, даже не будет им рада, но подстраиваться под кого-то она уже не может и не должна. Она действительно умна и проницательна (лишнего не только не скажет, но и не подумает!), она заслуживает доверия и наивысшей похвалы, но она всегда скромна и незаметна. Она отдает себя всю целиком, с щедростью русской души, любит как в последний раз, верит несмотря ни на что. И горе тому, кто обидит такую женщину, за нее вступится сам Всевышний, забыв о всяких правилах своей небесной канцелярии.

Галка была еще молода по сравнению с нами, ей не было и сорока. Она родилась в Казахстане, отец у нее был кореец, мать русская. С мужем Галка развелась, дочку воспитывала в Казахстане бабушка. Галка ее редко видела, общались только по скайпу. Любовник Галки, мужчина за пятьдесят увозил ее из Москвы на выходные в вагончик на своей стройке. Галка мужественно выносила военно-полевые условия, а когда становилось невмоготу, помогала водка, приглушая боль от разлуки с дочерью, от неустроенности жизни, от тяжелой доли простой швеи в цехе… Она тосковала и здесь, загружаясь по полной. Я жалела Галку, чувствовала своей душой, что есть что-то такое, что тяготит ее и не дает дышать полной грудью. Даже могла составить ей компанию с бутылочкой сухого вина, но Галка молчала о своей жизни, да ведь и я не Господь Бог – грехи не отпущу, разве что пойму без слов и объяснений. Мы были подруги по несчастью, Галка тоже поехала в Анапу за подругой, не по собственному желанию. Как то нужно было налаживать отдых и ей. Для начала выбрали поездку на корабле в дельфинарий в поселок Утриш.

Искупавшись с утра возле пирса, где и была посадка на корабль, мы отправились в поселке Утриш. Я никогда не видела дельфинов, только по телевизору, но встреча с ними была более, чем неожиданная. Они сопровождали корабль!!! Мы не сразу их заметили, но когда все пассажиры высыпали на палубу, действо на воде завладело и нашим вниманием полностью. Восторгам не было предела! Галка радовалась как ребенок, фотографируя море и дельфинов. Мы плыли вдоль побережья, любуясь его красотами. Море мне снилось часто зимой, вот такое же зелено-голубое, безбрежное и одухотворенное. Ощущение праздника витало в воздухе, сердце наполнялось радостью и ожиданием чуда. Представление в дельфинарии превзошло все наши ожидания. Обитатели моря были настолько проворны и умны, что мы просто диву давались.

Поездка в г. Геленжик также оставила яркие впечатления. В «Старом парке» Кабардинки воплотились основы различных эпох мировой культуры. Творения, созданные тысячи лет назад и остающиеся загадкой в настоящее время – пирамиды Египта, сфинкс, олицетворяющий власть фараонов, античный храм, статуя Зевса, средневековый каменный мост, православный храм, кавказские часовни – объединялись в единый комплекс. «Старый парк» дышал историей и свежестью невиданных растений. Таких уникальных экспонатов я не видела ни в одном музее.

Вечерний Геленжик был очень оживлен. Развесистые каштаны бросали причудливые тени на тротуар. Море вздыхало незаметной волной, оживляя лунную дорожку. Тонкие ароматы неведомых цветов окутывали парки. Звучал саксофон…

В такие моменты каждая женщина думает о том, кому отдала свое сердце и не важно с ней он или нет, мысленно она с ним и она любит несмотря ни на что. Мимо такой женщины не сможет пройти ни один мужчина, он подсознательно чувствует этот избыток чувств и ее волнение. Вот он останавливается, приглашает на танец и я, не чувствуя своего тела, легко парю в сильных мужских руках. Но мелодия заканчивается и заканчивается волшебство этого вечера. Мы садимся в автобус, и едем по серпантину дороги назад в Анапу.

Ночная Анапа красива, романтична и загадочна. Оживающие к ночи фонтаны недалеко от набережной переливаются всеми цветами радуги, их музыкальное сопровождение бесподобно. Цветочницы в старинных нарядных костюмах разносят розы среди толпы, рисуют с натуры художники, выступают фокусники. Ты ощущаешь всю прелесть этой жизни, с души сползает все ненужное, отжившее, ты обновляешься энергетически настолько, что, кажется, можешь легко взлететь в небо.

Это ерунда, что тебе за пятьдесят, жить хочется с небывалой силой. Утром, прилично отмахав от берега, ты готова соревноваться с отплывающим от берега кораблем, а вернувшись, домой так плотно пообедать, как не случалось уже лет двадцать…

Пообедать, однако, нормально у нас не всегда получалось. У нашей хозяйки началась какая-то «непруха»: сначала сломался один холодильник, потом не морозил другой, уже новый. Наташа звонила фирмачу, но заменить его отказались. Надо сказать, что хозяйка наша была импульсивной и самодостаточной женщиной, бросив новый холодильник возле магазина на улице, где его покупала и не получив денег за возврат, она купила для нас другой, уже без ненадежной электроники. Мы все были немало удивлены этим решительным ее действиям, имеющиеся в хозяйстве мужчины покорно носили через двор холодильники целую неделю, а мы мечтали просто о холодной воде и нерастаявшем мороженом…

Я, прикинув расходы Наташи, понимала, что она в этот заезд проработала на нас бесплатно и, тем не менее, она не взяла с отдыхающих ни одной лишней копейки. Ее принципиальности и порядочности мог позавидовать любой из нас. Много поучительных советов и уроков «выдавала на гора» она за день, а когда приходил вечер, мы с ней беседовали о вере, находясь в соседних комнатах. Я ей рассказывала, в какие тяжелые моменты моей жизни мне помогла молитва и вера и это были настоящие чудеса, она – мне. Наташа могла часами слушать о наших Костромских храмах и Святынях, вздыхая с сожалением, что лишена возможности бывать там. А я думала над тем, где она берет силы, обслуживать целую толпу народа в такую аномальную даже для Анапы жару. Похоже, эта женщина просто нашла себе дело, от которого черпала силы и была по-настоящему счастлива. В свои шестьдесят пять лет она чувствовала себя моложе и подвижней нас, да и намного жизнерадостней. Глядя на Наташу, я говорила себе: держать марку!!!

Десять дней пролетели стремительно. Пора собирать чемоданы. Домой почему-то не хотелось. Как быстро привыкаешь к людям – думала я. Вроде все мы такие разные, ан нет, пересеклись же наши пути зачем-то. Зачем?! Каждый человек уникален в своих стремлениях и желаниях, не похож ни на кого другого, но он еще и носитель добра и зла. Очень важно, что бы зло ни оказалось сильнее, не затмило наш разум и сердце. Тогда мы поймем очень простую истину: где есть любовь и доброта, там хорошо и просто самым разным людям.

Мне почему-то было жаль Наташу, скоро зима и она останется совсем одна в этом большом доме. Как же все-таки бывает одинок человек, не смотря на такое огромное количество знакомых людей, ведь к ней приезжали отдыхающие со всей России. Она вышла за калитку проводить нас с равнодушным лицом, скрывая внутреннее волнение.

– Храни Вас Господь! – обронила я напоследок – может еще и свидимся…

Нечего терять

Саша себе не знала цены. Ей это говорили мужчины не однажды. Выглядела она моложе своего возраста, да и в душе чувствовала себя еще достаточно молодой и сильной. Одинокая жизнь никому не на пользу, а она жила одна давно. Дети выросли и, казалось, забыли о том, что мать осталась один на один со своим одиночеством и не востребованностью. Дежурные звонки почти не несли никакой информации об их жизни, многое они уже не считали нужным сообщать матери, и она узнавала о некоторых событиях, только спустя какое-то время. Саша помогала им, чем могла, даже если они и не просили об этом. Наверное, эти небольшие деньги почти не играли никакой роли в их жизни, но для матери это был простой и доступный способ напомнить о том, что она думает о них, любит и ждет их всегда.

На работе Саша справлялась со своими обязанностями легко, без особого напряга, помогала другим, а зачастую выполняла и чужие обязанности. Ей не на что было тратить себя, кроме работы. Дома она так же легко и ловко переделывала дела и ей их не хватало.

Она успевала все в своей жизни: сходить в театр, посмотреть нашумевший фильм, прочесть книгу, связать носки всем родным. А свободное время оставалось все равно, и его не на что было потратить.

Последний в ее жизни мужчина был продвинутый и продуманный в женских вопросах. Каким образом он предусмотрительно угадывал ее желания, иногда оставалось загадкой. Когда Саша почувствовала, что все это ненадолго, не стала паниковать, отпустила его без выяснения отношений. А когда поняла, что больше никогда не поверит мужчине, успокоилась и завязала с поиском своей половины.

Радость жизни неожиданно вернулась. А рассуждала Саша примерно так: свободна! – хочу халву ем, хочу пряники… Она ощущала еще большой запас жизненных сил и не собиралась сдаваться.

Чем же мне заняться то всерьез? – спрашивала она себя и не находя ответа садилась за компьютер. Саша могла пообщаться в сетях, но недолго. Нытье подруг быстро надоедало. Иногда Саша проникалась, но никогда не утешала неудачников, ненавязчиво замечая: ничего страшного не случилось, все переживется. Ее спокойствие и невозмутимость часто люди не понимали, принимая за черствость и равнодушие. Саше хотелось донести до их сознания, что нужно копить в душе только хорошее, доброе, светлое, что несет радость каждому дню жизни человека, а не лелеять обиды и корить себя за промахи. Отмести все то, что мешает жить человеку. Она тоже этому не сразу научилась, но ее чувство юмора и оптимизм были поистине завидными. Незаметно в круг ее знакомых все добавлялись и добавлялись люди, нуждающиеся в помощи. Умом, склонным к быстрому анализу, Саша сразу определяла верный путь к исцелению, находя самые нужные слова для поддержки своим близким. Неудачи это тоже болезнь, от которой непросто избавиться. Часто человек сам их программирует, не имея прочной веры в свои достижения. А хуже всего, если человек зациклен на собственных неудачах и его ничто больше в жизни не интересует. Двигаться вперед, не смотря ни на что, казалось бы, так просто, но идти с грузом проблем и неудач за плечами не всем под силу.

Сашин расчет был так же прост: жизненные трудности повышали ее стойкость и жизнелюбие прямо пропорционально. Саша могла поспорить с судьбой, извлекая плюсы из любых неоспоримых минусов, ни разу в жизни она ни о чем не жалела. Чаще всего обстоятельства складывались не в ее пользу, но Саша помнила о том, что мы только предполагаем, а Бог располагает и у него свои неизвестные нам планы. И жизнь все-таки давала снова шанс…

Саша не боялась того, что люди ее не поймут, часто ведь понимание приходит не сразу. Ее родственница, воспитательница в кадетском корпусе писала ей в сетях: У меня сегодня ЧП на дежурстве, кадеты привезли спирт из дома, напились.

– Ты их не ругай, толку не будет, поговори по-взрослому. Объяснить нужно, что алкоголь вымывает клетки мозга, что будут видоизмененные гены и могут родиться нездоровые дети и т. д. – отвечала ей Саша.

Ольга сообщала далее:

– Положено при ЧП ставить в известность инспекцию по делам несовершеннолетних. Если с ними что-то случиться и не дай бог летальный исход – мне тюрьма.

– Если они тебя уважают, должны сказать всю правду, только палку не перегибай. Так-то взрослые уже, что за нужда отраву всякую пить, телек просвещает народ на этот счет. Надо бы докопаться кто продал им дешевый суррогат и того сурово наказать – переживала за детей Саша.

– Этим и займутся органы. А пацанов из кадетки выгонят – писала Ольга.

– Пацанам надо объяснить, что лучше рассказать правду и не терять уважения к себе. Что так рука и не дрогнет выгнать? – это ведь крест на человеке поставить, не иначе. А потом они будут так же и к другим относится, переступать через людей научите разом – вот вам и «уроды» готовые.

– Ты не знаешь современную молодёжь. Это уже наглость, не первый раз попались. Меня сейчас лишат надбавки к зарплате, мои дети почему должны страдать за каких то дебилов? Пусть отвечают за свои поступки – стояла на своем Ольга.

– Человеческое найти можно даже в убийце, важно хочешь ли найти. Если сейчас от них откажетесь, то кому они нужны в нашей стране? А так может хоть армия из них людей сделает. Семья видать неблагополучная была у парней. А сколько интересно они у вас то учатся? Это ведь и ваша недоработка…

– Я уже жалею, что рассказала тебе об этом. Бога благодарю, что они живы и здоровы, а то бы я была уже под арестом! – продолжала недвусмысленно Ольга.

– Это говорит только о том, что мы живем в ненормальном государстве, где система может раздавить любого, даже если человек ни в чем не виноват – не соглашалась Саша.

Она могла быть, чьим угодно адвокатом, но не судьей! Родственница ее обижалась и считала, что конечно она права, по – молодости, не сознавая того, что несправедливость по отношению к кому то, порождает несправедливость и к самому себе. Саша беспокоилась не за Ольгу, а за ее детей, так как знала наверняка, что жизненный путь матери определяет в какой-то степени путь ее детей.

Следующий диалог с Денисом начинался так:

– Завтра увольняюсь из института, не знаю чем заняться теперь. Жизнь, конечно, продолжается, или существование…

– Я ни разу не назвала так свою жизнь, как бы не было тяжело… Надо сказать самому себе: все плохое в твоей жизни позади. В церкви то был? Свечку не забудь за обидчиков поставить – наставляла заботливо Саша.

– Поставил. Никак не определюсь со сферой деятельности, боюсь, что недостаточно хорошо знаю программы компьютера.

– Про программы помалкивай, проблемы будут, приедешь, покажу. Это просто страх, все так же начинают, одинаково, смелее, да и все. Я села главным бухгалтером работать без каких-либо навыков, компьютер первый раз видела. Такие казусы бывали: нажму одну букву и держу, надо мной все в офисе «угорали», не поверишь. Сейчас практически все бухгалтерские программы освоила и не только их. Любые способности можно развить. Мне никогда ничего легко не давалось…

– Нет, это способности разные. Не все ведь петь умеют, скажем. Способности от Бога даются, или не даются, было бы что развивать. А учителя всегда нужны – настаивал Денис.

– Вот читаю стихи на сайте, и зло берет: есть просто никудышные и их еще другие бездари хвалят. Я им сегодня выдала уже, сейчас пришлю.

Уж, коль назвался ты поэтом,

Следи за качеством при этом!

Я не от спеси говорю,

Поэта я всегда люблю.

Но если ты не дружишь с Лирой,

Пройдусь по шерсти я сатирой.

Надеюсь, что простишь, друг мой,

Работать надо головой!

Читать великих, и при том,

Не пустословить над стихом.

Ее Величество – Идея,

Запомни, над стихом радея!

– Как на твой взгляд? Мне, кажется, рифма безупречна, и не бессмысленна, а значит труд – главное.

– Весьма интересно. На манер 19 века. Рифма действительно хорошая и слог сохраняется. А вообще, как говорил Оскар Уайльд: плохие стихи есть порождение искреннего чувства. Так что пусть пишут, но клевать их тоже иногда стоит – заметил Денис.

– Спасибо за похвалу. А потом, я и не пишу почти, если писать ежедневно – наверное, станешь Мастером…

– Ну, каждый день вдохновения может и не быть. У меня оно вообще редко бывает. Депрессия вообще не содействует творчеству. Хотя некоторые думают, что наоборот: у Эдгара По, Хемингуэя, например. Но я сковываюсь при этом. Вы ещё с чувством юмора держитесь, как я посмотрю…

– Еще каким!!! Я вообще депрессию не признаю – может это слабость характера, либо прореха в воспитании.

– Нет, это болезнь. Владимир Леви и другие выдающиеся психиатры сходятся во мнении, что это болезнь, и довольно тяжёлая. Мне ещё скоро докладывать в клубе: про первого Романова – неожиданно перевел разговор Денис.

– Любопытно, я тоже приду, всегда историю любила. Где этот клуб находиться? – подытоживала Саша.

Денис был значительно моложе ее, но с ним было о чем поговорить. Кандидатскую он получил давно, была готова к защите и докторская, но ему не давали ходу в НИИ. Более того, молодого ученого зажало руководство до такой степени, что пришлось уволиться из института. Саша так же работала когда-то в этом институте, но из – за разногласий с руководством, ей тоже пришлось уволиться, еще раньше Дениса. Это не стало для нее трагедией, наоборот, Саша не любила застой и скуку. Новая работа всегда приветствовалась ею: новые люди, новые обязанности и ощущения.

Другой ее старый знакомый Михаил работал в МЧС. Ему она неожиданно сообщала:

– У меня сегодня все подруги пострадали: одна упала на лед головой, другая кипяток на себя пролила, что хоть за день сегодня такой, еще и предупреждение о шторме пришло от МЧС.

– Думаю, шторм тебе не помеха. На лыжню собираешься? – цеплял он сразу.

– Да побегала уже. Ветер не слабый. Хорошо, но холодно.

– Молодец упорная

– Скорей огнеупорная – отшучивалась Саша.

– Тебе тогда к пожарным надо подаваться… больше пользы обществу.

– Учтем Ваши пожелания.

– А у нас сегодня вечером мужик с работы умер – инсульт. Хороший мужик, добрый, даже до пенсии не дожил…

– Жаль, конечно, к людям сильно привыкаешь, даже на работе. Значит похороны на носу, утром до храма сходи, легче станет.

Саша встала из-за компа, настроение испортилось. В такие минуты хотелось куда-то на природу и помолчать…

Как то, приехав в родную деревню в начале лета, Саша пошла искупаться на речку. Погода стояла прохладная, вода в реке еще не прогрелась. Дочка Саши, потрогав воду, зайти не решилась. Зять в недоумении стоял на берегу. Саша смело шагнула в воду и резво поплыла от берега, знала, что холодно только сначала, потом тело привыкает. Отмахав метров триста, она посмотрела на берег, дочка волновалась наверняка.

– Плыви тоже, Гош – просила она мужа – боишься что ли?

– Ей терять нечего— «сморозил» он…

Понравилась статья? Поделить с друзьями:

Не пропустите также:

  • Рассказы советских писателей о деревне читать бесплатно
  • Рассказы советских писателей книга
  • Рассказы советских писателей для детей читать
  • Рассказы советских писателей для детей слушать
  • Рассказы собранные в удзи

  • 0 0 голоса
    Рейтинг статьи
    Подписаться
    Уведомить о
    guest

    0 комментариев
    Старые
    Новые Популярные
    Межтекстовые Отзывы
    Посмотреть все комментарии