Прислала Ирина Кузьмина.
______________
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ
Осенним солнечным днём Суслик деловито рыскал по полю, собирая запасы на зиму. Высыпал он несколько горошин на кленовый листок — и снова за работу…
Неожиданно появился на поле беззаботный Фома-хомяк. Он лихо перепрыгнул через Суслика, да так, что тот с испугу зарылся носом в землю.
Ты что делаешь!! Зима на носу, горох собирать нужно. Вон я сколько уже…— показал Суслик на кленовый листок и замолчал.
Пузатый Воробей доклёвывал последние рассыпавшиеся горошины. — Чужое берёшь! — вскипел Суслик.
— Почему чужое! — удивился Воробей.
— А ты их собирал!
Воробей покрутил головой и улетел.
— Эх ты…— обиженно сказал Суслик Хоме,— из-за тебя весь горох рассыпал.
— Сам ты «эх ты»! Не расстраивайся, я тебя в такое место отведу, гороха там — за сто лет не съешь!
— Съем,— повеселел Суслик.— Веди!
Подошли они к высокому сараю-амбару на краю деревни. Рядом с ним росла одинокая сосна. Одна из её веток тянулась прямо к открытому оконцу амбара.
— За мной! — скомандовал Хома, задрав голову.
Друзья карабкались с ветки на ветку…
Суслик вдруг сорвался, но Хома успел ухватить егд за хвост.
— Отпусти хвост! — заверещал Суслик.— Больно!
— Если я отпущу, тебе ещё больнее будет!
И Хома, кряхтя, посадил приятеля на сук.
Наконец залезли они на ветку, которая к оконцу тянулась.
— Прыгай! — приказал Хома.
Прыгнули. Суслик сумел ухватиться за окошко, а Хома опять вцепился в его хвост. Так и повис.
— Отпусти!..— вновь закричал Суслик.— Больно!
— Если я отпущу, мне больнее будет!
Суслик подтянулся за раму окошка и с трудом втащил собой Хому. Заглянули они в амбар, с восторгом огляделись по сторонам: гороха кругом видимо-невидимо.
Довольный Хома разлёгся на горохе и говорит:
— Я отсюда не уйду никуда, пока до самого пола не опущусь. Пока весь горох не съем. Так и буду опускаться постепенно.
— И я никуда не уйду, тоже буду опускаться,— весело поддакивает Суслик.
Полёживают они на горохе и деловито жуют. Не жизнь — объеденье!
— Чего молчишь! — усмехнулся Хома.
— Рот занят,— довольно промычал Суслик.
Протянул Хома лапу и взял горошину у друга из-под бока.
— Ты чего у меня берёшь! — обиделся Суслик.— Возле меня — значит моё!
— Ах, вот ты как! Тогда давай весь горох делить!
И, энергично работая лапами, они выкопали в горохе поперёк амбара канавку-границу.
Уставшие, сели они, каждый на своей территории, и следят друг за другом, как бы кто у кого горошину не съел.
Постепенно глаза у зверюшек стали слипаться от усталости. И они заснули.
Едва проснувшись и ещё не открыв глаза, Хома с Сусликом потянулись за сладким горохом… И неожиданно схватили друг друга за лапы.
— Попался! — завопил один.
— Попался! — закричал другой.
Сцепились, покатились… И вывали лись они к широкой воронке водосточ ной трубы. И… с нарастающим гулом полетели вниз.
— Ой-ей-ей!!! — громыхал их крик из трубы, как из гигантского рупора.
Вылетев из водостока, Хома и Суслик схватились за свои ушибленные бока.
— Меня ругали, а сами-то!..— захихикал на дереве пузатый Воробей.
— От чужого добра не бывает добра.
— Как «чужого»! — простонали они.
— А вы этот горох собирали!!
Ничего не оставалось этим зверькам делать, как только разойтись по домам.
Взбил Суслик у себя в норе поудобнее свой травяной тюфячок, спать укладываясь. Вдруг из сена выпала горошинка! Схватил он её, облизнулся, ко рту поднёс. Но передумал… Зажал в кулачке, бросился к выходу.
Выскочил наружу и увидел, что навстречу Хома бежит, тавив кулак вперёд.
«Драться хочет…» — испуганно подумал Суслик.
Но улыбнулся Хома, раскрыл ладошку — на ней горошинка.
Обрадовался Суслик и протянул ему свою. — Раз — горох, два — горох!
Книжка подготовлена по одноименному мультипликационному фильму, созданному на киностудии «Союзмультфильм». Кинорежиссер А. Р, Давыдов. Автор текста и сценария А. А. Иванов. Художник Г. В. Золотовская. Редактор Т. В. Семенова. Художественно-технический редактор 3. П. Маркина.
Едва проснувшись и ещё не открыв глаза, Хома с Сусликом потянулись за сладким горохом… И неожиданно схватили друг друга за лапы.
— Попался! — завопил один.
— Попался! — закричал другой.
Сцепились, покатились… И вывалились они
из оконца на крышу. Покатились они к широкой воронке водосточной трубы. И… с нарастающим гулом полетели вниз.
— Ой-ёй-ёй!!! — громыхал их крик из трубы, как из гигантского рупора.
Вылетев из водостока, Хома и Суслик схватились за свои ушибленные бока.
— Меня ругали, а сами-то?.. — захихикал на дереве пузатый Воробей. — От чужого добра не бывает добра.
— Как «чужого»? — простонали они.
— А вы этот горох собирали?!
Ничего не оставалось им делать, как только разойтись по домам.
Взбил Суслик у себя в норе поудобнее свой травяной тюфячок, спать укладываясь. Вдруг из сена выпала горошинка! Схватил он её, облизнулся, ко рту поднёс. Но передумал… Зажал в кулачке, бросился к выходу.
Выскочил наружу и увидел, что навстречу Хом
бежит, выставив кулек вперёд!
«Драться хочет…» — испуганно подумал Суслик.
Но улыбнулся Хома, раскрыл ладошку горошинка. Обрадовался Суслик и протянул ем’
свою.
Раз — горох, два — горох!..
Маленький Барсучонок гонялся в парке за бабочкой и вдруг увидел на дорожке пятачок.
— Эй! Кто пятачок потерял?! — громко закричал Малыш. Он ведь хорошо знал, что найденное надо возвращать хозяину.
— Зря ты, Барсучонок, раскричался, — сказал ему подъехавший на самокате Лисёнок. — Нашёл пятачок — и помалкивай. Теперь этот пятачок будет твой, понял?
Но не послушал Барсучонок Лисёнка и отправился искать хозяина пятачка.
— Везёт же глупцам! — промолвил вслед Малышу Лисёнок и стал быстро шарить лапками в придорожной траве: авось и для него найдётся монетка…
Повстречался Барсучонку Волчонок.
— Чего это ты прячешь?
— Это… это я пятачок нашёл…
— А давай меняться?! Ты мне — пятачок, а я тебе — гвоздь. Намагниченный! — предложил Волчонок.
Но Барсучонок не захотел меняться, ведь монетка была не его. Тогда Волчонок силой отнял пятачок.
Но Малыш не струсил — храбро бросился на обидчика, повалил его на землю и стал тузить кулачками, приговаривая:
— Отдай! Это чужие деньги! Их вернуть надо!
И неизвестно, чем бы кончилось дело, но… Откуда ни возьмись — Медвежонок с судейским свистком. Разнял он драчунов и заставил Волчонка вернуть пятачок.
Отправился Малыш дальше. Шёл он через мостик и уронил монетку в ручеёк…
Вот беда! Что тут поделаешь?!
Барсучонок горько заплакал.
Выручили рыбки, которые плавали в ручье. Они нашли пятачок и ловко бросили его прямо в руки Малышу.
Барсучонок снова повеселел и зашагал дальше. Смотрит — на скамейке сидят два зайчонка и с удовольствием едят мороженое.
Бельчата с Медвежонком качаются на качелях и тоже с аппетитом уплетают мороженое.
На детской площадке играют другие малыши, и в руках у каждого — мороженое.
Вкусно, наверное!
— Тебе какое мороженое: сливочное или шоколадное? — ласково спросила Утка.
Барсучонок сжал в ладони чужой пятачок и кинулся прочь…
— Тётенька! — остановил Барсучонок Росомаху. — Это не ваш пятачок?!
Но та даже не взглянула в его сторону.
— Извините, это не вы потеряли пять копеек? -обратился Барсучонок к важному Гусаку.
— Нет, Малыш, я никогда ничего не теряю…
И тут Барсучонок увидел маленькую Кошечку, которая горько плакала.
— Ты чего плачешь? — спросил Барсучонок.
— Я деньги потеряла… пять копеек… Как теперь быть, не знаю.
— Да вот он, твой пятачок! Я нашёл его. На, бери!
Обрадовалась Кошечка. Взяла пятачок и счастливая поехала на трамвайчике домой.
А Барсучонок, довольный тем, что сделал доброе дело, долго махал ей вслед. Он знал, что поступил правильно.
Наступила зима. Снегу! Земли не видно, снег на снег падает. Белый и такой холодный, что, когда бежишь друг к другу в гости, лапы обжигает.
Кончились у Хомы и Суслика запасы. Спать надо — зима. А на голодный желудок не спится.
— Я такой толстенький был, — заныл Хома. — А теперь от голода таким, как ты, Суслик, тощим стану! Скоро.
— А каким же я тогда буду? — беспокойно задумался Суслик.
— А тебя, значит, вообще не будет, — пожалел его Хома.
— Нет, буду! — упрямо сказал Суслик. — Я нас в такое место отведу! Живи — не хочу! За сто лет не съешь!
— За меня не бойся, — повеселел Хома. — Съем! Пошли.
И они пошли…
Вдали, на краю деревни, сарай-амбар замаячил. Подошли вплотную, он полнеба закрыл. Высокий! Тридцать сусликов одного на другого поставить — вот какой высокий!
— Что это? — тихо спросил Хома, озираясь.
— Хранилище. Кладовочка такая. — Суслик с уважением похлопал лапой по стене. — Мне воробьи рассказывали: там гороха полным-полно! Давай дверь искать. Ты — в обход направо, а я — налево в обход!
Пробирается Суслик по снегу и вдруг слышит — позади шаги чьи-то. Оглянулся в испуге, а это Хома!
— Ты чего за мной идёшь?
— Хитрый какой, — прищурился Хома. — Сам меня направо послал — там снег по колено. А тут за тобой тропинка тянется.
Посмотрел Суслик: правда. За ним следы остались, а Хома в эти следы наступает.
Поморгал Суслик, поморгал. И дальше затопал. Шёл и оглядывался: идёшь, а за тобой следы остаются — удивительно!
— Ну, кто прав? — бубнил позади Хома.
— Ну, ты, — нехотя ответил Суслик. — Чего привязался?
— Я к тебе не привязывался. Нечем, — пыхтел Хома, погружая лапы в следы Суслика. — А надо бы. Ветер. — Подумал и добавил: — Шатает.
Наконец они на дверь наткнулись. И в щель под ней пролезли. Только и смогли сказать: «А-ах!»
Из крохотного оконца под потолком свет льётся — кругом сушёный горох на огромной подстилке лежит. Столько насыпано — до крыши носом подать!
— Я отсюда не уйду, — взобрался на кучу гороха Хома, — пока сам собой до пола не опущусь.
— Как — до пола?
— Ну, пока всё не съем, — ответил Хома. — Так и буду опускаться. Постепенно.
— И я, — поддакнул Суслик. — Постепенно.
Какая для них жизнь наступила! Не жизнь — объеденье! Объедались…
— Чего молчишь? — усмехался Суслик.
— Рот занят, — довольно мычал Хома.
Они до того обленились, что вскоре и разговаривать перестали. А зачем разговаривать, если можно лишнее съесть?
Потом и двигаться перестали. А зачем двигаться, если еды полно, даже лапу лень протянуть?
Лень не лень, а протягивали: есть-то надо. Лень, а надо.
Протянул однажды Суслик лапу и взял горстку горошин у Хомы под боком.
— Ты чего у меня берёшь? — рассердился Хома. И зачерпнул ладошкой прямо под носом Суслика.
— Ты вон как?! — вскочил Суслик. — Давай всё делить!
Вначале по горошине делили и около себя сыпали. Надоело. Потом — по пригоршне.
— У тебя лапа больше, — спохватился Хома. — Вон какая загребущая! Давай, ты одной лапой, а я двумя?
— Ишь ты! — не согласился Суслик. — Умный, да? Промерили они кучу шагами. И прокопали посредине в горохе границу-канавку, от стены до стены.
По ночам теперь Хома и Суслик не спали. Тайком в темноте на чужую половину бегали. Горох к себе таскали. Уж и есть-то некогда было. Голодали. Старались побольше унести.
А днём тоже не спали. Друг на друга смотрели: как бы кто у кого горошинку не взял. Стерегли.
Глаза слипаются, слипаются… Ущипнут сами себя за бок, чтобы не заснуть, и снова следят.
А как-то раз ночью возвращались каждый к себе с добычей — лбами столкнулись. Сцепились. Шерсть клочьями полетела. Покатились. Треск, звон, грохот!..
Когда они очнулись в сугробе и взглянули высоко вверх, где разбитое оконце виднелось, Хома проворчал:
— Я больше туда не вернусь.
— И я не вернусь, — простонал Суслик.
И они дружно зашагали домой. Ушёл каждый молча в свою нору.
Есть захотелось… Пошарил, пошарил Хома на полке. Вдруг случайно горошину нашёл. Одну-единственную.
Посмотрел на неё… В лапе зажал. И к Суслику. Разломил горошину пополам — другу дал.
