Разбор сказки волшебник изумрудного города

Тайна Волшебника Изумрудного Города

Тайна Волшебника Изумрудного Города

Инструкция к просветлению, или о чем на самом деле рассказывает сказка

Есть истории и сюжеты, которые прошиты в коллективном бессознательном особенно глубоко. Их знает большинство людей на Земле, они архетипичны и интернациональны, и представителям разных культур они кажутся родными, пришедшими откуда-то из глубин народного творчества. Эти истории любят и помнят, по ним снимаются фильмы, пишутся фанфики и спин-оффы.

В далеком доинтернетном прошлом, когда люди еще читали бумажные книги, трудно было найти дом, в котором на полке с детской литературой не стоял бы «Волшебник Изумрудного Города» А. Волкова. Мы открывали потрепанный томик и переносились из тоскливой (а у кого-то, может, и лучезарной) советской реальности в Волшебную Страну, где дорога из желтого кирпича вела Элли и ее друзей прямиком в Изумрудный Город.

Мы выросли на этой сказке и затем читали ее своим детям.

Сегодня, несмотря на смену эпох и социальных формаций, сказка более чем жива – последняя крупная экранизация «Волшебника» датируется 2017-м годом (сериал NBC «Изумрудный Город»), а до этого в мире было снято столько игровых и мультипликационных фильмов о Волшебной Стране, что только об одном этом списке можно было бы написать отдельную статью (но мы не будем этого делать, потому что прекрасная статья уже написана Николаем Караевым, и ее можно найти по названию: «Безумные экранизации Страны Оз»).

В XX-м веке литературоведы неоднократно предпринимали попытки объяснить поразительный успех сказки. Почти неизбежно это приводило к попыткам объяснить саму сказку – ее скрытое, неочевидное значение и символизм (в том, что они в сказке есть, никто никогда особо и не сомневался).

Так появлялись многочисленные интерпретации: психоаналитическая, экономическая, политическая и т.д.

Например, Г. Литтлфилд в 1964-м году утверждал, что под видом персонажей сказки автор высмеивал политических деятелей своего времени и в аллегорической форме предлагал пути реформирования Американской экономики конца XIX века. Дорога из желтого кирпича символизировала государственный золотой запас, Страшила – аграрный сектор, Железный Дровосек – промышленность, волшебник Изумрудного города – президента МакКинли и т.д. Конечно, интерпретация Литтлфилда не лишена изящества, однако она не объясняет, почему даже сто лет спустя историю Элли помнят не только в США, где большинство людей давно забыли МакКинли, но и во многих других странах, где его особо никто никогда и не помнил.

Существуют и другие трактовки сказки, порой весьма экзотические, но мы сразу хотим оговориться, что наш скромный труд стоит в этом довольно длинном герменевтическом ряду особняком.

Мы не просто предлагаем еще одну расшифровку всем известного сюжета, или свои фантазии о том, что автор мог бы иметь в виду. Мы утверждаем, – и, внимательно прочитав статью, читатель сможет убедиться, что все наши утверждения более чем обоснованы, – что нам удалось как никогда близко подойти к истинному смыслу сказки – к тому смыслу, о котором сам автор был хорошо осведомлен, но который оказался скрыт от непосвященного, профанного читателя.

Могут ли забавные персонажи и волшебные артефакты скрывать под собой сакральную символику, берущую свои истоки в древнейших духовных традициях человечества? Способен ли текст, выдающий себя за легкомысленную детскую сказку, оказаться памятником духовной литературы, стоящим в одном ряду с Тибетской Книгой Мертвых и стихами Вильяма Блейка? И если да, то какая мудрость, какое тайное знание зашифрованы в нем?

На все эти вопросы мы будем искать и находить ответы в этой статье.

Но для начала – немного истории.

В 1900-м году человечество готовилось к встрече нового века. Многие верили, что это будет время всеобщего достатка и процветания.

Казалось, будущее уже здесь, оно становится частью повседневной жизни прямо на глазах. Уже открыты электричество, телефон, радио, двигатель внутреннего сгорания и цветная фотография. В крупных городах по освещенным электрическим светом многолюдным улицам проносятся первые автомобили, а светящаяся реклама зазывает испытать развлечение будущего – синематограф.

В 1900-м году человечество готовилось к встрече нового века. Многие верили, что это будет время всеобщего достатка и процветания.

Казалось, будущее уже здесь, оно становится частью повседневной жизни прямо на глазах. Уже открыты электричество, телефон, радио, двигатель внутреннего сгорания и цветная фотография. В крупных городах по освещенным электрическим светом многолюдным улицам проносятся первые автомобили, а светящаяся реклама зазывает испытать развлечение будущего – синематограф.

Духовная сфера не отстает от научно-технической. Новое время требует свежей, интегративной парадигмы, которая смогла бы преодолеть закостенелость традиционных религиозных институтов западного общества. Еще двадцать лет назад Ницше констатировал смерть христианского Бога. Но свято место пусто не бывает, и в поисках новой духовности западный человек обращает свой взор на Восток.

Так во второй половине XIX века возникает теософия – религиозно-философское учение, созданное уроженкой Российской Империи (но гражданином мира в душе и по образу жизни) Еленой Петровной Блаватской.

В 1875-м году совместно с несколькими соратниками Блаватская зарегистрировала в Нью-Йорке теософское общество, к которому вскоре стали присоединяться последователи по всему миру – новые отделения открывались в США, Европе, России и даже в Индии. Махатма Ганди и Томас Эдисон называли Блаватскую своим учителем; Лев Толстой, Василий Кандинский и прочие великие современники с восхищением отзывались о ее идеях.

В 1875-м году совместно с несколькими соратниками Блаватская зарегистрировала в Нью-Йорке теософское общество, к которому вскоре стали присоединяться последователи по всему миру – новые отделения открывались в США, Европе, России и даже в Индии. Махатма Ганди и Томас Эдисон называли Блаватскую своим учителем; Лев Толстой, Василий Кандинский и прочие великие современники с восхищением отзывались о ее идеях.

Первые теософы ощущали себя духовными посредниками между прагматичным Западом, застрявшим в картезианской парадигме, и созерцательным Востоком, отставшим технологически, и потому оказавшимся в роли колониального придатка. Они привили западной публике интерес к восточному мистицизму (буддизму, индуизму и пр.) и научили восточных учителей говорить с западной аудиторией на ее языке. Без проделанной ими работы в XX веке не было бы ни Кришнамурти, ни Ошо, ни Дипака Чопры, ни многих других. Мы не знали бы, что такое Нью-Эйдж, не понимали бы, зачем нам нужны йога и медитация, не ездили бы на випассану, в наших эйрподсах не звучали бы красиво записанные мантры, мы не летали бы на зимовку в Гоа и уж точно никогда не решились бы на экстремальную кору вокруг холодного, заснеженного Кайласа.

Отсутствовал бы, или был бы совсем другим огромный культурно-духовный пласт современной реальности.

В рамках нашей статьи мы говорим о теософии не просто так. Нам важно не только разобраться в том, какое влияние теософия оказала на нашу сегодняшнюю жизнь, но и подчеркнуть, насколько востребованной она была среди прогрессивных современников Блаватской.

Это понимание еще пригодится нам ниже.

А пока – вернемся к сказке и ее автору.

Перебравшись в начале 1890-х вместе с семьей в Чикаго, Баум решает попытать счастья в качестве журналиста и писателя, и устраивается корреспондентом в «Ивнинг Пост», параллельно сочиняя детские сказки.

Старший сын Баума, написавший о своем знаменитом отце книгу, отзывается о нем как о необыкновенно добром человеке, который любил своих четверых сыновей с материнской нежностью.

Вечерами, когда вся семья собиралась в гостиной, Баум рассказывал детям увлекательные сказки. Истории Баума пользовались такой популярностью, что каждый вечер в дом приходили соседские дети, чтобы послушать их.

Однажды, в один из весенних дней 1898-го года, рассказывая детям очередную историю, Баум пережил событие, которое, воспользовавшись терминологией другого великого американского сказочника, — Филиппа Дика, — мы могли бы назвать «загрузкой».

Замысел будущей повести вдруг отчетливо предстал перед внутренним взором писателя во всей своей полноте и завершенности. Более того, он объединял в единую канву многие разрозненные истории, уже придуманные ранее. Поскорей уложив детей спать, Баум принялся торопливо записывать сказку на первых попавшихся под руку клочках бумаги.

Вскоре черновик был готов.

Позднее сам Баум так будет вспоминать о произошедшем:

«Это было чистое вдохновение. Оно пришло из ниоткуда. Мне кажется, порой Великий Автор хочет донести некое послание, и для этого он использует инструмент, который оказывается под рукой. Мне выпало стать таким медиумом, и я верю, что мне был дан магический ключ, способный открыть двери сострадания и взаимопонимания, радости, мира и счастья». (Hearn, Michael P. ed., The Annotated Wizard of Oz. NY: Clarkson N. Potter, 1973, p. 73).

Пока просто отметим, что опыт произвел на Баума чрезвычайно сильное впечатление. Такое сильное, что писатель до конца жизни хранил огрызок карандаша, которым писал в тот вечер (теперь карандаш выставлен в его музее).

Издательство не приняло рукопись, и Бауму пришлось печатать первый тираж за свой счет.

Публикация произвела эффект разорвавшейся бомбы. 10.000 экземпляров были раскуплены в считанные недели. В течение ближайших двух лет «Волшебник» был самой продаваемой детской книгой в США. В 1902-м году на Бродвее уже шел одноименный мюзикл, а в ближайшие два десятилетия, то есть еще при жизни автора, сказка была экранизирована трижды, каждый раз со все большим размахом (однако до канонической цветной ленты 1939-го года было еще далеко).

После потрясающего успеха первой книги читатели принялись убеждать Баума продолжить писать о Волшебной Стране. Он отказывался, объясняя, что история Дороти, изложенная в «Волшебнике», является цельной и завершенной, и никаких продолжений он сочинять не планирует. Он издавал другие детские книги, в том числе под псевдонимами, но все они оставались почти без внимания публики. Читатель, как ребенок, капризничал и требовал продолжения.

В 1904-м году Баум поддается на уговоры и пишет сиквел. С тех пор он вступает в должность «придворного летописца Волшебной Страны» – так он сам себя называл, объясняя своим маленьким читателям, что знает все о событиях, происходящих в Волшебной Стране, потому что у него установлена с Изумрудным Городом «прямая радио-связь».

До самой смерти в 1919-м году Баум будет писать в среднем по одной книге «изумрудного» цикла в год, издав, таким образом, в общей сложности 15 книг.

Литературный успех проекта быстро перерос масштабы отдельно взятой личности. После смерти Баума издательство предложило писательнице Рут Пламли Томпсон продолжить серию. Та охотно взялась за работу. Позже к развитию «изумрудной» вселенной подключились и другие авторы по всему миру. В ближайшие десятилетия книга была переведена на более чем 50 языков. Во многих странах появлялись не просто переводы, а отредактированные, адаптированные к местным реалиям пересказы.

Русскоязычному читателю эта история известна в пересказе Александра Волкова, под названием «Волшебник Изумрудного Города» (1-е издание – 1939-й год). Как известно, Волков довольно свободно обошелся со стилистикой сказки, а также снабдил ее выверенным идеологическим месседжем, однако сохранил почти в неизменном виде структуру, главных героев и основные сюжетные перипетии. Поэтому при разборе символики сказки мы будем пользоваться, в основном, именами и названиями из адаптации Волкова, за исключением тех случаев, когда необходимо будет прибегнуть к оригиналу.

Примечательно, что Волкова постигла та же судьба «придворного летописца», что и его заокеанского коллегу. После двадцатилетнего перерыва, уже в шестидесятых, поддавшись на уговоры, он начал писать одно за одним продолжения знаменитой сказки. «Урфин Джюс и его деревянные солдаты», «Семь подземных королей», «Огненный бог Марранов» и легендарный, почти никем никогда не виденный (некоторые вообще сомневались, что он существует) «Желтый Туман» – эти книги, всегда бывшие в дефиците, советские дети зачитывали до дыр.

Сегодня профессиональными писателями из разных стран написаны сотни книг по вселенной Баума, а короткие рассказы и любительский фанфикшн не поддаются подсчету.

Однако, несмотря на такое огромное количество продолжений и подражаний, по-настоящему узнаваемой, всенародно и всемирно любимой остается только первая книга – та самая, изданная в 1900-м году.

В ней ураган забрасывает девочку Элли из Канзаса в далекую Волшебную Страну, Элли отправляется по дороге из желтого кирпича в Изумрудный Город, к волшебнику Гудвину. По пути она встречает верных друзей – Страшилу, Железного Дровосека и Трусливого Льва, – чтобы с их помощью, пройдя множество опасных испытаний, найти способ вернуться домой, в Канзас. Такова, в самом сжатом виде, фабула сказки.

Что же в этой истории такого особенного? Почему безобидная детская сказка производит на читателя такой сильный эффект?

Настало время для серьезного и обстоятельного ответа на этот вопрос.

«Волшебник Изумрудного Города» – это духовный текст, развернутая аллегория мистического пути и просветления. Этот отправной тезис, поначалу способный показаться странным, мы будем теперь последовательно и убедительно доказывать.

Первое, на что стоит обратить внимание, – это на наличие в книге двух миров.

Один – серый, безжизненный, плоский – тот мир, с которого начинается история. Канзас, нарисованный Баумом, на самом деле гораздо более сер и безрадостен, чем мы привыкли считать по пересказу Волкова. Вообще книга начинается вовсе не как детская сказка, а как реалистическая проза, написанная в традициях большой американской литературы. Вот как звучат первые абзацы «сказки» Баума, будучи переведенными близко к оригиналу:

«Выйдя на улицу и оглядываясь по сторонам, Дороти видела вокруг себя лишь великую серую степь. Ни дерево, ни дом не нарушали бескрайний простор, что расстилался до самого горизонта, во все стороны.

Солнце запекло вспаханную землю в серую, усеянную трещинами массу. Даже трава не была зеленой – солнце опалило длинные, как клинки, побеги, и они сделались серыми, слились с пейзажем. Когда-то дом был выкрашен, но солнце облупило краску, дожди смыли ее, и теперь он выглядел таким же унылым и серым, как и все вокруг.

Когда тетя Эм переселилась сюда, она была хорошенькой молодой женщиной. Но солнце и ветер изменили и ее, отняли блеск ее глаз, сделав их равнодушно-серыми, лишили ее губы и щеки румянца.

Она стала худой и изможденной и больше уже не улыбалась».

Согласитесь, несколько отличается от «детского» варианта, к которому мы привыкли:

«Вокруг до самого горизонта расстилалась ровная, как скатерть, степь. Кое-где виднелись такие же бедные домики, как и домик Джона. Вокруг них были пашни, где фермеры сеяли пшеницу и кукурузу. Элли хорошо знала всех соседей на три мили кругом… Широкая степь не казалась Элли унылой: ведь это была её родина».

Канзас Волкова плотно заселен и тщательно согласован с идеологией марксизма-ленинизма. (Что ж, конец тридцатых, автора можно понять). Впрочем, как мы убедимся далее, даже такое снижение смыслов не сумело затмить свет, сияющий через текст.

Итак, первый мир, – Канзас, – серый, тоскливый и плоский. Ему противостоит яркий, красочный мир Волшебной Страны.

Обычно эта дихотомия понимается в том смысле, что Канзас – это серая, скучная реальность, а Волшебная Страна – это яркий мир воображения и фантазии. Однако на глубинном уровне все обстоит ровно наоборот.

Канзас у Баума – это мир высшей, недифференцированной, абсолютной реальности. В нем нет оттенков и форм, только плоский, серый, однообразный ландшафт. Это то же, что ветхозаветное «…и земля была безвидна и пуста», или буддистская пустота-шуньята. Даже черного и белого нет в этом мире, потому что черное и белое – это уже оппозиция, дуальность, – а есть лишь один недифференцированный серый цвет.

Имя главной героини также несет в себе сакральный смысл. Дороти – краткая форма имени Доротея, что в свою очередь является видоизмененной формой греческого «Теодора» – буквально, «дар Бога».

Остается спорным вопрос, наследует ли «Волшебник» традициям, признающим многократную реинкарнацию (индуизм, некоторые ответвления буддизма, пифагорейство, иудаизм и пр.), или же придерживается теории однократного воплощения души на земном плане (христианство (за исключением гностиков) и ислам (тоже не весь).

По крайней мере, в книге путешествие Элли является однократным, ни о каких предыдущих аналогичных путешествиях читателю не известно. Впрочем, наверное, так и стоит относиться к жизни – как к единственному и неповторимому шансу, который дается только один раз, здесь и сейчас.

Второй мир, – Волшебная Страна, – это сансара, мир материальной реальности, яркая, калейдоскопическая иллюзия, индуистская майя. Этот мир разноцветный, потому что Единое распадается в нем на свои аспекты-качества, так же, как белый цвет, преломляясь, превращается в радугу.

Бардо Тходол, Тибетская Книга Мертвых, с которой у «Волшебника» мы найдем еще много общего, с присущим ей поэтизмом говорит о так называемом реальном мире: «Все это подобно снам, трюкам фокусника, отголоскам звука, городам гандхарвов, миражам, обману зрения, отражению луны в воде. Все это не реально даже на мгновение. Воистину, все это не реально, а ложно!»

Другой буддистский текст, Дхаммапада, поучает: «Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти».

4. Ветер кармы

«Позади тебя теперь ревут и крутят вихри кармы и волокут тебя вперед. Вся сила Судьбы теперь завладевает тобой, как злой ветер владеет листком. Страшные порывы ветра, ливни, лавина снега и льда обрушиваются на тебя из низких черных туч. Вокруг стелется мрак, и бешено кружат, вращаются возле тебя вихри-столбы».

Баум лаконичен:

«За окнами было темным-темно, и ветер ужасающе завывал вокруг».

Любопытно, что Элли оказывается в воздухе по вине собаки, Тотошки.

«Но Тотошка, перепуганный ревом бури и беспрестанными раскатами грома, убежал в домик и спрятался там под кровать, в самый дальний угол. Элли не хотела оставить своего любимца одного и бросилась за ним в фургон».

«Позади тебя теперь ревут и крутят вихри кармы и волокут тебя вперед. Вся сила Судьбы теперь завладевает тобой, как злой ветер владеет листком. Страшные порывы ветра, ливни, лавина снега и льда обрушиваются на тебя из низких черных туч. Вокруг стелется мрак, и бешено кружат, вращаются возле тебя вихри-столбы».

Баум лаконичен:

«За окнами было темным-темно, и ветер ужасающе завывал вокруг».

Любопытно, что Элли оказывается в воздухе по вине собаки, Тотошки.

«Но Тотошка, перепуганный ревом бури и беспрестанными раскатами грома, убежал в домик и спрятался там под кровать, в самый дальний угол. Элли не хотела оставить своего любимца одного и бросилась за ним в фургон».

Маленький Тотошка достоин самого пристального внимания.

Во-вторых, когда мы сказали, что Канзас окрашен в абсолютно серый свет, мы были не совсем точны. В этом мире есть одно небольшое, однако вполне отчетливое черное пятно – это Тотошка. Вот как Баум описывает собаку:

«Тото не был серым. У него была очаровательная шелковистая черная шерсть, забавный черный носик и маленькие задорные черные глазки, искрившиеся весельем».

Черная, как ночь, собака – именно так древние египтяне представляли себе Анубиса, божество смерти, коллегу Тота по суду мертвых. У Гете Мефистофель является Фаусту в образе черного пуделя.

Тотошка увлекает за собой Элли, инициируя, таким образом, отпадение души от изначального, райского состояния. Он выполняет в истории ту же функцию, что и Змей в ветхозаветном мифе о грехопадении.

Еще одно объяснение образа Тотошки, не противоречащее вышеприведенным, но обобщающее и дополняющее их, следующее: согласно Джозефу Кэмпбеллу (тому самому, который написал книгу «Тысячеликий герой») животное, сопровождающее героя, символизирует инстинктивные силы психики, бессознательные, животные влечения. Это снова возвращает нас к Тибетской Книге Мертвых, в которой именно неспособность обуздать инстинктивные влечения считается одной из ключевых причин перерождения:

«Как уже сказано, возникнут видения соединяющихся существ мужского и женского пола. Если, в это время, побуждаемый чувствами влечения и отвращения, ты войдешь в лоно, то можешь родиться лошадью, птицей, собакой, или человеком. Если тебе предстоит родиться существом мужского пола, то уже сейчас ты будешь ощущать себя мужчиной, а потому тебя охватит неистовая ненависть по отношению к отцу, а к матери ты испытаешь ревность и вожделение. Если же тебе предстоит родиться существом женского пола, ты почувствуешь сильную ненависть к матери и столь же сильное вожделение и влечение к отцу. Из-за этого ты вступишь на путь, ведущий к чреву, и войдешь в лоно как раз в тот миг, когда должны соединиться семя и яйцеклетка, и испытаешь блаженство. В этом блаженном состоянии ты потеряешь сознание, а эмбрион начнет расти вширь и ввысь, и так будет до тех пор, пока тело не созреет и не выйдет из материнского чрева».

Подхваченная ветром, в точном соответствии с представлениями древних тибетцев, Элли на время утрачивает ощущение непрерывности сознания: «Несмотря на то, что дом покачивало, а ветер ревел вовсю, Элли закрыла глаза и вскоре уснула».

Проснувшись, девочка замечает, что ветер стих, а домик неподвижен.

Она выходит из материнского чрева, – то есть, из приземлившегося домика, – и с удивлением обнаруживает себя в Волшебной Стране.

Давайте внимательно посмотрим на карту Волшебной Страны.

Она представляет собой прямоугольник, разделенный по диагоналям на 4 части. Каждая часть окрашена в свой цвет – фиолетовый, синий, красный и желтый. В середине прямоугольника – центральная зеленая зона, Изумрудный Город. Там живет в своем дворце волшебник Гудвин, Великий и Ужасный. От внешнего мира Волшебная Страна отделена со всех сторон непроходимой Гибельной Пустыней.

Не нужно обладать чересчур развитым воображением, чтобы заметить, что карта Волшебной Страны в точности повторяет структуру буддистской мандалы.

В мандале мы видим тот же квадрат, разделенный на 4 разноцветных треугольника, вписанный в окружность. На карте Волшебной Страны круг отсутствует, но подразумевается. Когда Добрая Волшебница Севера рассказывает Элли о Волшебной Стране, она использует прямо-таки кэрроловский каламбур, к сожалению, оставшийся без должного внимания в имеющихся переводах: «великая пустыня, что о-кружает Волшебную Страну», – говорит она. («Great desert that sur-rounds this Land of Oz»).

Мандала – слово санскритского происхождения, означающее «круг». В индуизме и буддизме мандалы еще в древности стали формой религиозного искусства. Многие знакомы с тибетским ритуалом, в ходе которого из цветного песка (в древности – толченых драгоценных камней) создаются большие, сложные фигуры, которые затем безжалостно уничтожаются (что символизирует преходящесть сущего).

Мандала – символ многозначный. В зависимости от контекста, цели создания и состояния сознания воспринимающего, она может означать как сансару, мир иллюзорных феноменов, так и являться символом абсолютной полноты и завершенности. Карл Густав Юнг считал мандалу выражением самости и говорил о ней так: «это самодостаточность, внутренняя целостность, что стремится к гармонии и не терпит самообмана».

В буддизме существуют различные практики, включающие в себя работу с мандалами. Практикующий может визуализировать фигуру, или рассматривать уже существующее изображение. Перемещаясь вниманием по многомерным пространствам мандалы, он постигает природу реальности и приближается к пробуждению. Девочка Элли путешествует по Волшебной Стране с похожей целью – она хочет вернуться домой, в Канзас.

Внутренний квадрат мандалы разделен на 4 части, которые символизируют стороны света. Тем же значением они наделены и у Баума. Волшебная Страна поделена между четырьмя правительницами: Волшебницы Севера и Юга – добрые, Востока и Запада – злые.

Образы волшебниц также глубоко символичны.

С доисторических времен человек отождествлял Запад, – место, куда уходит каждый вечер солнце, – со «страной мертвых». Известно, что уже в первых неолитических захоронениях тела умерших ориентированы головой на Запад. При этом Восток традиционно ассоциируется с рождением, новой жизнью.

Злая Волшебница Востока и Злая Волшебница Запада символизируют, соответственно, Рождение и Смерть.

У читателя может возникнуть вопрос: почему же Волшебница Востока – злая? Ведь рождение – это что-то хорошее! Не совсем так в контексте рассматриваемого нами дискурса. «Волшебник», как мы уже убедились, во многом следует буддистской традиции, а там «родиться» означает примерно то же, что и «to step in shit». Читаем в Бардо Тходол: «…ты падешь в мир людей и испытаешь рождение, старость, смерть и страдание; ты так и не выберешься из грязного болота сансары».

Домик Элли, действительно, падает, приземляясь прямо на Злую Волшебницу Востока, и, таким образом, убивает ее.

Это значит, что кармические силы больше не властны над данной душой, это воплощение – последнее для нее. История Элли – это история Будды.

Уже на первых страницах Баум расставляет столько индуистских и буддистских аллюзий, что удивительно, как литературоведам удавалось так долго их не замечать.

Например, такой фрагмент, где он упоминает о «тилаке» – особом знаке, который индуисты наносят на лоб, в районе третьего глаза:

– …я поцелую тебя на прощание. Никто не смеет обидеть того, кого поцеловала Волшебница Севера.

Она подошла к Дороти и нежно поцеловала её в лоб. Когда ее губы коснулись девочки, они оставили круглую, сияющую отметину, которую Дороти обнаружила поздней.

На страницах этой удивительной книги мы обнаружим еще немало сакральных символов, относящихся к самым разным традициям. Однако даже уже перечисленного достаточно, чтобы по-новому взглянуть на знакомую с детства сказку.

«А вдруг все это – просто совпадение?» – спросит недоверчивый читатель. Быть может, если мы возьмем любую другую авторскую детскую сказку, – например, «Пиноккио», или «Хроники Нарнии», – мы и там будем находить всевозможные духовные символы и смыслы? Возможно, все дело в свойстве человеческого сознания выдавать желаемое за действительное и находить связи там, где их нет?

Что ж, попробуем отыскать ответы на эти вопросы в биографии автора, а затем вернемся к разбору текста с новым пониманием происходящего.

В 1890-м году Баум жил в городе Абердин (штат Вашингтон), где работал редактором местной газеты «Aberdeen Saturday Pioneer». В этой газете он некоторое время вел свою регулярную еженедельную колонку, в которой высказывался на общественно-политические темы, то есть был кем-то вроде современного блогера.

В номере от 25 января 1890-го года он писал:

«Теософия – это не религия. Ее последователи – просто «искатели Истины». Принципы, которые они разделяют, не предназначены для людей невежественных и мирских. В их рядах состоят величайшие умы Восточного и Западного миров».

В 1890-м году Баум жил в городе Абердин (штат Вашингтон), где работал редактором местной газеты «Aberdeen Saturday Pioneer». В этой газете он некоторое время вел свою регулярную еженедельную колонку, в которой высказывался на общественно-политические темы, то есть был кем-то вроде современного блогера.

В номере от 25 января 1890-го года он писал:

«Теософия – это не религия. Ее последователи – просто «искатели Истины». Принципы, которые они разделяют, не предназначены для людей невежественных и мирских. В их рядах состоят величайшие умы Восточного и Западного миров».

(Любопытно, что Гурджиев, не имевший, как считается, прямого отношения к теософскому обществу и действовавший параллельно, через несколько десятилетий назовет свою школу «Искатели Истины»).

И далее:

«Как утверждают они сами, они приемлют учения Христа, Будды и Мухаммеда, признавая их Великими Махатмами, каждый из которых являлся истинным пророком своего времени и был посвящен в тайны Природы… Они возводят свои истоки к мудрецам Индии, они многочисленны не только на широко прославленном Востоке, но и в Англии, Франции, Германии и России».

В чем же причина такой симпатии Баума к теософии?

Поиск в ближайшем окружении писателя дает весьма любопытные результаты.

В 1882-м году, в возрасте 26-и лет, Баум женился на Мод Гейдж, в браке с которой ему суждено было счастливо прожить до конца своих дней. Матерью Мод, то есть тещей Баума, была Матильда Жослин Гейдж – уникальная для своего времени женщина.

Заодно Матильда Гейдж состояла в теософском обществе.

Будучи человеком передовых убеждений, она нашла в теософии новый взгляд на духовность – взгляд интегральный, позволяющий с уважением отнестись к различным школам и традициям, ставящий во главу угла дело освобождения человека от власти тьмы и иллюзии, – то, за что сама Гейдж боролась всю свою жизнь (кроме того, ей, вероятно, импонировало, что теософия была основана женщиной).

В 1890-м году, на момент опубликования в «Aberdeen Saturday Pioneer» статьи о теософии, Баум был знаком со своей тещей и тесно общался с ней уже более 10-ти лет (некоторое время они даже жили под одной крышей).

Первоначально Гейдж не слишком тепло приняла зятя, однако вскоре расположилась к нему и в целом между ними всю жизнь сохранялись теплые отношения (что подтверждается семейной перепиской). Именно она, прочитав черновой вариант «Волшебника», первой оценила духовный потенциал сказки и убедила Баума издать ее.

В 1892-м году, то есть за восемь лет до публикации сказки, Фрэнк и его жена Мод вступили в чикагское отделение теософского общества (об этом есть соответствующая запись в регистрационном журнале общества).

Посвящение не было для Баума простой формальностью. По воспоминаниям близких, Баум был настолько увлечен восточным мистицизмом и вопросами духовности, что друзья в шутку называли его «буддистом». Вот что говорит о своем отце сын писателя:

«Баум твердо верил в реинкарнацию, был убежден в бессмертии души и считал, что он и его жена многократно встречались прежде и снова будут вместе в будущих воплощениях. Он был согласен с теософскими идеями о том, что человек представляет собой лишь ступень великой лестницы, которая ведет через множество уровней сознания, сквозь многие вселенные и воплощения, к финальному состоянию просветления. Он верил в карму как в силу, воздающую каждому за добрые и злые дела в следующих жизнях. Он верил, что все великие учителя древности черпали вдохновение из единого источника, общего для всех, кто пережил опыт соприкосновения с Истиной».

Дальше – больше (хотя, казалось бы, куда уж больше).

В 1890-м году, в другом номере «Aberdeen Saturday Pioneer», Баум напишет:

«Современные писатели склонны вводить в свои произведения некоторую долю мистицизма. Книги такого рода охотно покупают и читают сегодня в Европе и Америке. Это демонстрирует врожденное стремление человеческой натуры разгадать таинственное: стремление к поиску объяснения, пусть и художественного, всему необъяснимому, с чем мы встречаемся – как в природе так и в ежедневной жизни».

Мы могли бы продолжить приводить аналогичные цитаты Баума, однако побережем читательское время. Кажется, сказанного вполне достаточно для того, чтобы даже самый заядлый скептик смог с уверенностью ответить на вопрос, знал ли автор «Волшебника», о чем писал. Разумеется, знал.

Пожалуй, приведем еще лишь одну поразительную историю, рассказанную сыном писателя, которая красноречиво иллюстрирует, как на самом деле Баум относился к своей сказке и каким значением ее наделял.

5 мая 1919 года у 62-летнего писателя случился очередной инсульт. Его состояние стало критическим, он впал кому и провел в ней ночь.

Утром 6 мая он неожиданно пришел в себя. Это случилось в присутствии жены и медсестры, которые дежурили при нем круглосуточно и в этот момент находились в палате.

Губы Баума зашевелились. Он будто пытался заговорить. Мод прильнула к кровати, но не смогла разобрать ни слова.

— Что такое, Фрэнк? Что такое?..

Медсестра медленно сжала ее руку.

— Он все еще без сознания, – сказала она.

Однако губы Баума снова дрогнули. Он открыл глаза и медленно, отчетливо произнес:

— А теперь мы пересечем Гибельную Пустыню.

И умер.

7. Союзники Элли

Знание о том, что человеческая душа состоит из трех частей, уходит корнями в глубокую древность. Еще Платон в диалоге «Государство» утверждал, что в человеке присутствуют три начала: разумное, гневное (эмоциональное) и вожделеющее (инстинктивное). Эти три начала он располагал, соответственно, в голове, груди и животе.

Аналогичные представления можно встретить в различных традициях по всему миру. В даосизме, например, центры известны как три дан-тяня: верхний, средний и нижний, а их гармонизация считается важнейшим аспектом внутренней алхимии.

Знание о том, что человеческая душа состоит из трех частей, уходит корнями в глубокую древность. Еще Платон в диалоге «Государство» утверждал, что в человеке присутствуют три начала: разумное, гневное (эмоциональное) и вожделеющее (инстинктивное). Эти три начала он располагал, соответственно, в голове, груди и животе.

Аналогичные представления можно встретить в различных традициях по всему миру. В даосизме, например, центры известны как три дан-тяня: верхний, средний и нижний, а их гармонизация считается важнейшим аспектом внутренней алхимии.

Второй союзник Элли – Железный Дровосек.

При этом жизнь Дровосека регулярно осложняется тем, что он ржавеет. От случайно попавшей на него воды он может полностью заржаветь и надолго потерять способность двигаться. На этот случай он всегда носит с собой масленку, чтобы смазывать суставы.

Железный человек помнит о любви, которую когда-то испытывал, и тоскует по утраченному человеческому сердцу. Он идет к Гудвину, чтобы попросить его дать ему живое, чувствующее сердце.

При этом жизнь Дровосека регулярно осложняется тем, что он ржавеет. От случайно попавшей на него воды он может полностью заржаветь и надолго потерять способность двигаться. На этот случай он всегда носит с собой масленку, чтобы смазывать суставы.

Общеизвестно, какое важное значение придавалось в различных традициях работе с сердечным центром: это и «сердечная молитва» в исихазме — христианском мистицизме, и суфийские сердечные зикры, и пр. Одной из важнейших целей подобных практик всегда являлось развитие сострадания.

Еще с античных времен масло известно как символ сострадания и милосердия. «Миро», – оливковое масло, смешанное с благовониями, – используется в христианском обряде миропомазания. По одной из версий, слова «масло» и «сострадание» в древнегреческом языке имеют общую этимологию: ср. «elaion» — масло, елей; «eleeinos» — сострадательный, милосердный.

Одни традиции издревле ставили во главу угла «гнозис», то есть познание божественного с помощью разума (гностицизм, христианская и мусульманская схоластика и пр.) Другие исходили из того, что божественное в принципе непознаваемо, и потому фокусировались на непосредственном, экстатическом переживании контакта с трансцендентным. Сказка разрешает эту дихотомию: чтобы вернуться домой, Элли потребуется помощь всех трех союзников.

Друзья просят у Волшебника то, чем уже обладают: всю дорогу Страшила придумывает остроумные решения, спасая друзей из разных затруднительных положений, Железный Дровосек проявляет доброту и сострадание (и даже плачет, наступив случайно на жучка, – совсем как индус-джайнист, давший обет не причинять вреда живым существам), а Трусливый Лев повергает в бегство страшных чудовищ и вообще оказывается самым сильным и смелым из всех.

Мораль прозрачна: истинные качества центров уже есть в нас изначально, а суть духовной работы именно в том и состоит, чтобы открыть в себе ресурсы, о которых мы попросту позабыли.

8. Волшебник Гудвин и другие образы

Дорога из желтого кирпича, по которой Элли и ее друзья идут в Изумрудный Город – символ интуитивно понятный. Это путь духовного совершенствования. В буддизме он так и называется – Золотой, он же Восьмеричный Путь.

Название Изумрудного Города отсылает к одному из наиболее древних и авторитетных герметических текстов – Изумрудной Скрижали. Этот текст широко известен еще со средневековья и был в большом почете у европейских и арабских алхимиков. Считается, что в этом коротком, – всего с десяток строк, – сочинении, выгравированном на одной из граней изумруда, зашифрован секрет изготовления философского камня. Многие алхимики и натурфилософы, включая Исаака Ньютона, пытались расшифровать Изумрудную Скрижаль. Сделать это было непросто, ибо текст изобилует весьма туманными пассажами, например такими:

«Ты отделишь землю от огня, тонкое от грубого – осторожно и с большим искусством. Сия сущность восходит от земли к небу и вновь нисходит на землю, воспринимая силу высших и низших областей. Так ты обретешь славу всего мира».

Авторство таинственного текста приписывается легендарному Гермесу Трисмегисту, полубожественному мудрецу, жившему в античную эпоху. Его считают инкарнацией древнегреческого Гермеса и одновременно уже упоминавшегося древнеегипесткого Тота (оба были богами мудрости и письменности и считались в древности персонификациями одной сущности).

Вообще египетский след в сказке отчетливо различим. Например, в эпизоде, когда Страшила беспомощно повисает на шесте посреди реки (работа ментального центра парализована, омрачение охватило ум), из этого плачевного положения его спасает аист.

Авторство таинственного текста приписывается легендарному Гермесу Трисмегисту, полубожественному мудрецу, жившему в античную эпоху. Его считают инкарнацией древнегреческого Гермеса и одновременно уже упоминавшегося древнеегипесткого Тота (оба были богами мудрости и письменности и считались в древности персонификациями одной сущности).

Вообще египетский след в сказке отчетливо различим. Например, в эпизоде, когда Страшила беспомощно повисает на шесте посреди реки (работа ментального центра парализована, омрачение охватило ум), из этого плачевного положения его спасает аист.

«Большая птица взмыла в воздух и подлетела к Страшиле, молча висевшему на шесте. Затем, ухватив его клювом за шиворот, Аист поднялся с ним в воздух и вскоре опустился на берегу, где их с нетерпением ждали путешественники».

Наконец, друзья добираются до Изумрудного Города. Великий волшебник Гудвин, предстающий перед каждым из гостей в своем неповторимом облике, обещает, что вернет Элли домой, а также исполнит просьбы ее спутников, если она и ее друзья выполнят задние – убьют Злую Волшебницу Запада. Любопытно, что Гудвин считает это задание невыполнимым; проще говоря, он отправляет друзей на верную смерть.

Как мы уже выяснили, Запад – это страна мертвых. Квест означает, что на духовном пути необходимо одержать победу над Смертью – это и буддистское преодоление страха смерти, и христианское обретение «жизни вечной». Примечательно, что Элли растворяет волшебницу, окатив ее водой из ведра – явная отсылка к таинству крещения.

Вернувшись в Изумрудный Город, друзья обнаруживают, что Гудвин на самом деле никакой не волшебник, а обычный человек, фокусник из штата Омаха, занесенный в Волшебную Страну на воздушном шаре. Да и город вовсе не изумрудный, а только кажется таковым, т.к. его жители постоянно носят зеленые очки.

Гудвин – собирательный образ земного учителя. Месседж прозрачен и полностью согласуется с теософской традицией. Учитель, гуру – всего лишь человек. Возможно, он находится на несколько шагов впереди своего ученика (чаще всего просто потому, что пришел в этот мир раньше) и способен указать путь, однако он не может выполнить за ученика его духовную работу. На определенном этапе Пути искатель вынужден отринуть веру в авторитет и сделать шаг навстречу Внутреннему Учителю.

Фальшивый волшебник не в силах вернуть Элли в Канзас, даже когда честно пытается это сделать. В тот момент, когда воздушный шар уже готов взлететь, Тотошка выпрыгивает из корзины, и Элли бросается следом. Гудвин навсегда скрывается в небесах.

Лишь отыскав Добрую Волшебницу Юга (вместе с Волшебницей Севера, благословившей Элли в самом начале путешествия, они символизируют два аспекта Внутреннего Учителя), Элли узнает способ вернуться домой.

В каком-то смысле, эти три шага – это и есть путешествие Элли. Или, выражаясь по-другому, путешествие Элли состоит из этих трех простых шагов. А вот что это за шаги – позволим отгадать читателю.

Элли благодарит Добрую Волшебницу Юга за помощь, сердечно прощается с друзьями, щелкает каблуками серебряных башмачков и – оказывается дома.

Послесловие

За полвека, пока будут действовать эксклюзивные авторские права на повесть, издательство «George M. Hill Company», – то самое, которому Баум в свое время заплатил из своего кармана за первый тираж, – продаст несколько миллионов экземпляров книги.

Сказочно разбогатевший издатель не останется перед автором в долгу. До конца жизни Баум будет вести безбедную жизнь, и даже как-то раз озвучит планы строительства настоящей Волшебной Страны – огромного детского парка развлечений, в который маленькие посетители могли бы приезжать вместе с родителями на целый день, как в сказку.

К сожалению, мир в то время не был готов к подобному проекту. Человечество мучительно приходило в себя после только что отгремевшей Мировой Войны, которую в те годы еще никто не называл Первой. Идея будет отложена в долгий ящик и сумеет воплотиться в жизнь лишь в 1955-м году благодаря другому великому сказочнику – Уолту Диснею.

Сегодня «Волшебнику Изумрудного Города» исполняется ровно 120 лет. Однако несмотря на почтенный возраст, сказка до сих пор находит своих маленьких и взрослых читателей по всему миру.

А это значит, что Элли и ее друзья все еще храбро шагают по дороге из желтого кирпича в Изумрудный Город – навстречу новым приключениям и своей судьбе.

02.03.2020

Авторы выражают благодарность профессору Университета Джорджии, президенту Американского Теософского Общества, Джону Алджео (1930–2019).

Несмотря на то, что ко многим из выводов, изложенных в данной статье, мы пришли самостоятельно, мы все же нашли в его работах большую поддержку, а также бесценные сведения о связи Фрэнка Баума с Теософским обществом.

Автор статьи: Егор Каропа

В оформлении статьи использованы иллюстрации Роберта Ингпена, источник

Пройти обучение по Эннеаграмме в Институте Эннеаграммы и Трансформационного коучинга:

Онлайн-курс «Практик Эннеаграммы» с 23 марта
Живой тренинг «Практик Эннеаграммы» в Минске 8-12 апреля
Живой тренинг «Практик Эннеаграммы» в Киеве 23-26 апреля
Выездной Интенсив «Практик Эннеаграммы» в Армении 20-24 июня

Узнать больше об Эннеаграмме:

www.ennea-training.ru

02.03.2020

Авторы выражают благодарность профессору Университета Джорджии, президенту Американского Теософского Общества, Джону Алджео (1930–2019).

Несмотря на то, что ко многим из выводов, изложенных в данной статье, мы пришли самостоятельно, мы все же нашли в его работах большую поддержку, а также бесценные сведения о связи Фрэнка Баума с Теософским обществом.

Автор статьи: Егор Каропа

В оформлении статьи использованы иллюстрации Роберта Ингпена, источник

Пройти обучение по Эннеаграмме в Институте Эннеаграммы и Трансформационного коучинга:

Онлайн-курс «Практик Эннеаграммы» с 23 марта
Живой тренинг «Практик Эннеаграммы»

в Минске 8-12 апреля
Живой тренинг «Практик Эннеаграммы» в Киеве 23-26 апреля
Выездной Интенсив «Практик Эннеаграммы» в Армении 20-24 июня

Узнать больше об Эннеаграмме:

www.ennea-training.ru

Елена Казанцева — психолог, НЛП-практик, преподаватель психологии, г. Таганрог