(Картина Маковского В.Е. Крестьянские мальчики в ночном стерегут лошадей, 1869 г.)
Рассказ автором был включен автором к серии рассказов «Записки охотника», который вышел в печати в 1852 году. Но литературные специалисты до сих пор ведут споры, был ли рассказ уже тогда среди его рассказов. Считается, что он написан и включен в сборник позже. В рассказе от имени автора повествуется, как заблудившийся в лесу путник вышел к Бежиному лугу и увидел там костер, где сидели люди. Поскольку до села было далеко, он решил остановиться возле костра, дождаться рассвета.
Автор подошел к огню и увидел возле него пятерых мальчиков, которые пасли в ночном лошадей. Дети пригласили путника к своему костру. Они вместе с автором и есть главные персонажи рассказа.
Цитаты автора
Рассказчику понравились дети. Они готовила картошку и рассказывали друг другу небылицы.
Сама атмосфера у костра располагала к этому. Некоторые строки говорят о том, что путник, от имени которого ведется рассказ — охотник:
«Я нашел и настрелял довольно много дичи».
Рассказчик очень красочно описывает местность вокруг, прежде чем начать описание детей:
«В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой».
«У ног моих тянулась узкая долина», «резво и прямо пролетел в вышине запоздалый ястребок». «Мне попалась какая-то неторная, заросшая дорожка». «Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча; казалось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота».
«Странное чувство тотчас овладело мной. Я поспешил выбраться назад на бугор», «вдруг очутился над страшной бездной».
«Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга».
Охотник как бы готовит читателя к чему-то необычному, таинственному: «скачет какой-нибудь рыжий космач, с репейником в спутанной гриве».
Вплоть до самого рассвета поддерживается такая обстановка:
«Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса».
Далее следует описание всех ребят. В портретах, данных писателем, чувствуется симпатия к ребятишкам. И те тоже почувствовали к путнику взаимную симпатию.
«Малый был неказистый,— что и говорить!— а все-таки он мне понравился».
Цитаты главных героев
Дети, сидевшие к костра, варили картошку и рассказывали по очереди небылицы, чтобы хоть немного унять свой страх и не показать его друзьям.
«Гляньте-ка, гляньте-ка, ребятки, гляньте на божьи звездочки, — что пчелки роятся!» Ваня.
Мальчик имеет живое воображение. Потом начинаются рассказы. Первым свою историю повествует Илья.
«Потом у другого чана крюк снялся с гвоздя да опять на гвоздь; потом будто кто-то к двери пошел да вдруг как закашляет, как заперхает, словно овца какая, да зычно так…» Илья.
Мальчик рассказывает про домового..
После каждого рассказа одного из детей остальные задают ему разные вопросы или обращают внимание на другие звуки, которые раздаются рядом.
«Вишь, плеснула,… должно быть, щука». Федя.
Дети, особенно Илья, знают много легенд, прибауток. Дети верят всему, что сами же рассказывают, хотя это все выдумки.
«Послушайте-ка, намеднись что тятя при мне рассказывал». Костя.
Он ведет рассказ про русалку, которую якобы видел его отец.
Небылицы звучат до самого рассвета, когда очертания окружающих ребят предметов принимают нормальный вид, который уже не располагает к фантазиям.
Автор как бы связывает природу и детей воедино. Этих ребят ждет трудная сельская жизнь, когда балагурить и фантазировать уже будет некогда. В словах автора ощущается уважение к этим детям.
Между тем ночь приближалась и росла
Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга
Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошел в погреб
Эта безлунная ночь, казалось, была все так же великолепна, как и прежде
Вишь, плеснула,… должно быть, щука — Федя
Даже за час до ночи вы не чувствуете сырости.
Густая высокая трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью…
Недолги летние ночи!…
Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса
А видали их, что ли, волков-то? — спросил трусишка Костя.
Шел сперва все нашим орешником, а потом лужком пошел
Лощина эта имела вид почти правильного котла с пологими боками; на дне ее торчало стоймя несколько больших, белых камней, — казалось, они сползлись туда для тайного совещания…
Гляньте-ка, гляньте-ка, ребятки, — раздался вдруг детский голос Вани, — гляньте на божьи звездочки, — что пчелки роятся! Он выставил свое свежее личико из-под рогожи, оперся на кулачок и медленно поднял кверху свои большие тихие глаза.
Итак, я лежал под кустиком в стороне и поглядывал на мальчиков.
Он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет туда, да и поминай как звали.
Послушайте-ка, намеднись что тятя при мне рассказывал — Костя
Барашек ему прямо в глаза так и глядит. Жутко ему стало, Ермилу-то псарю: что мол, не помню я, чтобы этак бараны кому в глаза смотрели; однако ничего; стал он его этак по шерсти гладить, — говорит: «Бяша, бяша!» А баран-то вдруг как оскалит зубы, да ему тоже: «Бяша, бяша…»
Это просто были крестьянские ребятишки из соседних деревень, которые стерегли табун.
Лучше других знал все сельские поверья
Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!
Я нашел и настрелял довольно много дичи
А все-таки он мне понравился: глядел он очень умно и прямо, да и в голосе у него звучала сила
А вот что случилось. Ты, может быть, Федя, не знаешь а только там у нас утопленник похоронен; а утопился он давным-давно
Изволишь искать на земле?
В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой
Раздался топот скачущей лошади; круто остановилась она у самого костра, и, уцепившись за гриву, проворно спрыгнул с нее Павлуша
Послушайте-ка, намеднись что тятя при мне рассказывал
Бесчисленные золотые звезды, казалось, тихо текли все, наперерыв мерцая, по направлению Млечного Пути, и, право, глядя на них, вы как будто смутно чувствовали сами стремительный, безостановочный бег земли…
Малый был неказистый,— что и говорить!— а все-таки он мне понравился
Мрак боролся со светом.
Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах — запах русской летней ночи.
Темное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием.
Гляньте-ка, гляньте-ка, ребятки, гляньте на божьи звездочки, — что пчелки роятся! — Ваня
Все совершенно затихло кругом, как обыкновенно затихает все только к утру: все спало крепким, неподвижным, передрассветным сном. В воздухе уже не так сильно пахло, — в нем снова как будто разливалась сырость… Недолги летние ночи!..
Легкая пыль желтым столбом поднимается и несется по дороге
До того в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо
Потом у другого чана крюк снялся с гвоздя да опять на гвоздь; потом будто кто-то к двери пошел да вдруг как закашляет, как заперхает, словно овца какая, да зычно так… — Илья
Я невольно полюбовался Павлушей. Он был очень хорош в это мгновение. Его некрасивое лицо, оживленное быстрой ездой, горело смелой удалью и твердой решимостью. Без хворостинки в руке, ночью, он, нимало не колеблясь, поскакал один на волка… «Что за славный мальчик!» — думал я, глядя на него — охотник
Э! да это Парахинские кусты!
Побледневшее небо стало опять синеть — но то уже была синева ночи.
Сладкое забытье напало на меня; оно перешло в дремоту.
На чтение 6 мин. Опубликовано 27.02.2020
«Был прекрасный июльский день. С самого раннего утра небо ясно. Солнце-не огнистое…».
«Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди, по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света… Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун…»
«В такой точно день охотился я однажды за тетеревами в Чернском уезде Тульской губернии».
«Из освещенного места трудно разглядеть, что делается в потемках, и потому вблизи все казалось задернутым почти черной завесой; но далее к небосклону длинными пятнами смутно виднелись холмы и леса. Темное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах — запах русской летней ночи.»
«После охоты я решился, наконец, вернуться к себе домой. Взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины с дубовым леском направо и низенькой белой церковью в отдалении, увидал совершенно другие, мне неизвестные места».
«В жаркую летнюю пору лошадей выгоняют у нас на ночь кормиться в поле: днем мухи и оводы не дали бы им покоя. Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун — большой праздник для крестьянских мальчиков. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с веселым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. Легкая пыль желтым столбом поднимается и несется по дороге; далеко разносится дружный топот, лошади бегут, навострив уши; впереди всех, задравши хвост и беспрестанно меняя ноги, скачет какой-нибудь рыжий космач, с репейником в спутанной гриве.»
«Я узнал, наконец, куда я зашел. Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга…».
«Я спустился вниз, но не успел выпустить из рук последнюю, ухваченную мною ветку, как вдруг две большие, белые, лохматые собаки со злобным лаем бросились на меня».
«Я невольно полюбовался Павлушей. Он был очень хорош в это мгновение. Его некрасивое лицо, оживленное быстрой ездой, горело смелой удалью и твердой решимостью. Без хворостинки в руке, ночью, он, нимало не колеблясь, поскакал один на волка… «Что за славный мальчик!» — думал я, глядя на него».
«Я ошибся, приняв людей, сидевших вокруг огней, за гуртовщиков. Это просто были крестьянские ребятишки».
«Я сказал мальчикам, что заблудился, и подсел к ним. Мы немного поговорили. Я прилег под кустик и стал глядеть кругом».
«Первому, старшему изо всех, Феде, вы бы дали лет четырнадцать. Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами и постоянной полувеселой, полурассеянной улыбкой. Он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так, для забавы. На нем была пестрая ситцевая рубаха с желтой каемкой; небольшой новый армячок, надетый внакидку, чуть держался на его узеньких плечиках; на голубеньком поясе висел гребешок. Сапоги его с низкими голенищами были точно его сапоги — не отцовские».
«Всех мальчиков было пять: Федя, Павлуша, Илюша, Костя и Ваня. ( Из их разговоров я узнал их имена и намерен теперь же познакомить с ними читателя)»
«Первому, старшему изо всех, Феде, вы бы дали лет четырнадцать. Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами».
«Захотят его, например, взять хрестьяне; выйдут на него с дубьем, оцепят его, но а он им глаза отведет — так отведет им глаза, что они же сами друг друга побьют. В острог его посадят, например, — он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет туда, да и поминай как звали. Цепи на него наденут, а он в ладошки затрепещется — они с него так и попадают. Ну, и будет ходить этот Тришка по селам да по городам; и будет этот Тришка, лукавый человек, соблазнять народ хрестиянский… ну, а сделать ему нельзя будет ничего… Уж такой он будет удивительный, лукавый человек».
«У второго мальчика, Павлуши, волосы были всклоченные, черные, глаза серые, скулы широкие, лицо бледное, рябое, рот большой».
«Лицо третьего, Илюши, было довольно незначительно: горбоносое, вытянутое, подслеповатое; сжатые губы, сдвинутые брови. Его желтые, почти белые волосы торчали».
«Темное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием».
«Четвертый, Костя, мальчик лет десяти, возбуждал мое любопытство своим задумчивым и печальным взором. Все лицо его было невелико, худо, в веснушках; у него были большие, черные глаза; он был маленького роста».
«Последнего, Ваню, я сперва было и не заметил: он лежал на земле, смирненько прикорнув под угловатую рогожу, и только изредка выставлял из-под нее свою русую кудрявую голову. Этому мальчику было всего семь лет».
«Понемногу мальчики опять разговорились. Сперва они покалякали о том о сем, о завтрашних работах, о лошадях; но вдруг Федя обратился к Илюше и спросил его про домового».
«Илюша начал историю. Пришлось нам с братом и с другими в рольне заночевать. Вот мы остались и лежим все вместе. И вдруг кто-то над головами у нас заходил…».
«Вторую историю рассказывал Костя. А знаете ли, отчего Гаврила, слободский плотник все невеселый, все молчит, знаете? Пошел он в лес по орехи да и заблудился. Не может найти дороги, присел и задремал. Вот задремал и слышит вдруг, кто-то его зовет. Смотрит-никого. А потом смотрит, а перед ним на ветке русалка сидит, качается…».
«И так прослушали они истории всех мальчиков. Потом Павел встал и взял в руки пустой котельчик. К реке пошёл, водицы зачерпнуть: водицы захотелось испить. Вспомнили ребята про Васю, который утонул, в этой вот самой реке. Павел подошел к огню с полным котельчиком в руке и говорит: »Я Васин голос слышал…».
«Эта безлунная ночь, казалась, была все так же великолепна, как и прежде… Я открыл глаза: утро зачиналось. Еще нигде не румянилась заря, но уже забелело на востоке».
«Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!»