Развернутый рассказ про сократа

Биография философа

Сократ — это великий мудрец Древней Греции, его последователями являлись Алкивиад, Платон, Евклид, Ксенофонт. Философия этого мыслителя была новым этапом в становлении античного учения, когда все внимание уделялось не миру и природе, а духовным качествам и основной проблеме людей.

Детство и отрочество

По различным источникам Сократ родился в 471−468 г. до н. э. в семье, где отец Софрониск был ваятелем, а мать Фенарета — повитухой. У философа был брат Патрокл, унаследовавший все имущество отца, но и Сократ не был нищим.

На это указывает факт того, что на сражение со спартанцами он отправился в тяжелом воинском обмундировании, а оплатить его могли лишь обеспеченные люди. Можно сделать вывод, что его отец принадлежал к зажиточным афинским гражданам и хорошо зарабатывал, работая резцом и другим инструментарием.

Сократ 3 раза брал участие в военных действиях, показывая храбрость в битве. Особенно отвага воина и мыслителя была проявлена в день, когда он смог спасти от смерти своего генерала, Алкивиада.

Философ был рожден шестого фаргелиона, в «нечистый» день, именно это определило дальнейшую судьбу. С учетом законов Греции, Сократ становился хранителем устоев империи и греческого общества. В последующем общественную моральную работу мыслитель выполнял с необходимым рвением, но без сущего фанатизма, отдал жизнь за стойкость, честность и собственные взгляды.

В молодости будущий философ был студентом у Конона, Дамона, Архелая, Анаксагора, Зенона, общался с величайшими умами той эпохи. Сократ не оставил ни одного труда, ни единого документального доказательства философии. Информацию о нем, биографию, историю жизни, идеи и учения донесли до сегодняшних дней лишь воспоминания его последователей и современников.

Личная жизнь

До 38 лет в жизни мыслителя не происходило значительных событий. После этого аполитичный и миролюбивый философ трижды принимал участие в сражениях, показав себя как отважного воина. В одном из них он спас своего ученика, военачальника Алкивиада, разогнав лишь дубиной полностью вооруженных спартанцев.

Совершенный подвиг в дальнейшем также был включен в список его обвинений, так как Алкивиад, который через время пришел к власти в городе, установил диктаторский режим вместо демократии, которую любили афиняне. Отойти от общественной жизни и политической системы, чтобы предаться отшельничеству и философии, у Сократа так и не вышло. Он защищал людей, которые были несправедливо осуждены, а после по мере возможностей противостоял способам правления новых диктаторов.

В престарелом возрасте мыслитель женился на Ксантиппе, от нее появилось на свет три сына. Согласно преданиям, супруга не сильно ценила великий ум мужа, имела очень вздорный характер. Это вполне логично: отец троих детей абсолютно не принимал участие в семейной жизни, не помогал родственникам, не имел заработка. Непосредственно философ довольствовался малым: прослыл странным софистом, ходил в оборванных вещах и проживал на улице, именно так представил его Аристофан в своих комедийных спектаклях.

Особенности учения

Во время жизни Сократ не записывал свои мысли, он предпочитал идти к первоначалу и истине с помощью разговора. Мыслитель считал, что в записях слова утрачивают значение и ухудшают память. Описывается философия Сократа кратко и понятно: она построена на понятиях добродетели и этики, куда он относил честность, отвагу, знание.

По диалектике Сократа, знание и является добродетелью. Не понимая сути определения, люди не могут быть справедливые, отважные и при этом сотворить добро. Лишь знание позволяет стать добродетельным, а это происходит осознанным образом.

Противоречиво определение зла, которое вывел философ, а вернее, записи об этом в работах Ксенофонта и Платона, последователей мыслителя. Согласно последнему, Сократ негативно относился к злу как к сущности, даже к тому, которое люди несут своим врагам.

Противоположные объяснения обусловлены спецификой учения, которое свойственно для сократовской философии. Мыслитель в основном общался с последователями в виде диалогов, считая, что именно так можно дойти до истины. Вполне естественно, что воин Сократ разговаривал с военачальником Ксенофонтом о битве, обсуждая зло на примере сражения с врагом.

Платон же являлся мирным человеком, он вместе с Сократом рассматривал этические нормы в обществе, при этом речь заходила о родных людях, а также о согражданах и о том, можно ли совершать зло против них.

Поиск истины

Диалоги — не единственная особенность философской школы. К основным чертам познания человеческих этических ценностей, которые исповедует мыслитель, относятся:

• решение вопросов майевтикой;
• определение понятия индукционным способом, от личного — к общему;
• разговорный метод подхода к поиску истины.

Главный метод Сократа выявления истины состоял в том, что мыслитель задавал оппоненту наводящие вопросы с некоторым подтекстом, поэтому последний терялся и в результате делал неожиданный вывод для себя. Прославился философ и хитрыми вопросами «от противного», что заставляло собеседника самому себе противоречить. Непосредственно мыслитель не претендовал на статус всезнающего учителя.

Сократ спрашивал, подталкивая оппонента к новым определениям и мыслительным процессам. От обобщенных вещей философ переходил к понятию конкретных определений: что такое добродетель, любовь, храбрость?

Определение этому способу дал Аристотель, который родился через время после казни Сократа и являлся последователем Платона. Согласно ему, основной сократовский парадокс говорит: «Добродетель человека есть соответствующий приток мыслей и состояние ума».

Подрыв общественной морали

К Сократу с его аскетическим жизненным образом горожане приходили за учением, пытаясь найти истину. Он не учил ораторству и другим наукам, но наставлял на добродетель по отношению к родственникам, семье, рабам, друзьям.

Он не заставлял ему платить деньги, но недоброжелатели причислили философа к софистам. Последние также были увлечены обсуждением духовности человека и этических правил, но не гнушались брать монеты за их лекции.

Мыслитель давал много поводов к недовольству граждан Афин и древнегреческого общества. В то время являлось нормой, чтобы подростки учились у родителей, а непосредственно школ не существовало. Молодые люди были воодушевлены славой этого философа и толпами шли к нему. Взрослые не были довольны этим положением дел, от этого в дальнейшем и появилось главное обвинение «развращение детей».

Граждане считали, что мыслитель подрывает общественные устои, настраивая детей против родителей, развращая их неясные умы плохими мыслями, неугодными греческим богам грешными намерениями.

Еще один момент, который стал роковым и привел к смерти философа, связан в предъявлении обвинения в поклонении другим божествам, вместо признанными афинскими жителями. Он утверждал, что о людях тяжело судить лишь по поступкам, так как зло причиняется по незнанию. При этом в душе любого человека находится место доброте, а у любой души существует демон-покровитель. Голос такого демона, которого сейчас называют ангелом-хранителем, постоянно подсказывал философу, как поступить в том или ином случае.

Демон выручал в самых сложных обстоятельствах и постоянно помогал, потому не послушаться его философ считал неправильным. Такого демона и приняли за новое божество, перед кем он поклонялся.

Судебное разбирательство и смерть

О смерти мыслителя известно только по книгам. Подробней всего последние высказывания и мгновения жизни учителя описаны у Ксенофонта в «Защите Сократа на суде» и у Платона в «Апологии Сократа». Граждане Афин обвинили философа в развращении детей и непризнании основных греческих божеств. Мыслитель отказался от адвоката и самостоятельно высказал речь в свою защиту, не принимая обвинений. Ему не предложили штраф, как альтернативу казни, хоть по законодательству демократичной Греции это можно было сделать.

Он не принял помощи близких, которые предлагали ему побег, а предпочел встретиться со своей судьбой. Философ считал, что если суждено, то смерть его сможет найти везде, куда бы ни отвезли его. Остальные варианты наказания мыслитель считал признанием его виновности и не смог с этим мириться. Он выбрал казнь, выпив яд.

Популярные цитаты

Его изречения совмещали в себе необычную простоту и мудрость. Вот лишь несколько афоризмов древнегреческого мыслителя:

1. Женись. Хорошая жена сможет сделать тебя исключительной личностью, с плохой — сможешь стать мыслителем.
2. Брак — необходимое зло.
3. Силой не сохранить дружбу. Друзьями становятся через любовь и добродетель.
4. Работа без какой-то цели намного лучше бездействия.
5. Нельзя жить лучше, чем проводить жизнь в стремлении к совершенству.
6. Ешь, чтоб жить, не живи, чтоб есть.
7. Есть лишь единственно благо — знание, и лишь единственное зло — невежество.
8. Богатство и слава не принесут достоинства.
9. Лучше мужественно погибнуть, чем жить с позором.
10. Без дружбы общение не имеет ценность.

Сократовская школа — это попытка познать себя и остальных людей того времени. Тема личности человека впервые была основной за всю эпоху развития философии в качестве науки.

Удивительные факты

Особую славу сократовский демон получил, когда афинские войска потерпели поражение от беотийцев. Тогда разбитое войско сбежало с поля сражения, но Сократ призадумался, а затем сказал, что демон ему говорит сделать переход у Регисты. Многие воины не послушали его, поскольку этот путь был гораздо длинней. Скоро на них напала беотийская конница и всех убила. Лахет, Алкивиад и еще десяток людей, следовавших за Сократом, целыми пришли в Афины.

Другие интересные факты:

1. Философ говорил: «Бездеятельность — сестра свободы».
2. Алкивиад преподнес мыслителю огромный красивый пирог. Ксантиппа в ярости кинула его на пол и растоптала. Сократ, улыбаясь, сказал: «Теперь и тебе пирог не достанется».
3. Один человек сказал философу, как велико благо достигнуть того, что хочешь. Он сказал: «Еще большее — не пытаться что-то желать».
4. Когда-то учитель обратил внимание, что его ученик Антисфен пытается напоказ выставить дырки на вещах, и сказал: «Хватит красоваться».
5. Ксантиппа говорила, что невзирая на большое количество изменений в Афинах и в их личной жизни, Сократ постоянно уходил и приходил домой с одним выражением лица. Так он с легкостью свыкался со всем что происходит и не падал духом.
6. На одном из торжеств Алкивиад послал философу щедрые дары. Ксантиппа поразилась дорогостоящим подарком и попросила супруга принять его, но философ сказал: «Пускай мы в честолюбии не будем уступать Алкивиаду и не возьмем все это».
7. Когда-то философ ночью шел домой с праздника. Несколько молодых людей, узнав об этом, захотели пошутить над ним. Они взяли маски и факелы и устроили засаду. Сократ не испугался, он остановился и начал задавать юношам вопросы, как делал это в Академии.

В личности мудреца поражает, в первую очередь, ее целостность, духовное равновесие и органическая мощь. Особо яркий образ Сократа был обрисован Платоном в произведении «Пир». В сражениях он был отважный воин, в родных Афинах — настоящий патриот. Он принимал участие в трех сражениях, пытался образумить общественное собрание в ужасном деле осуждения стратегов, которые победили при Аргинузских островах. Философ отказался от побега из тюрьмы, когда его осудили на смерть, он сказал, что находился афинянином еще в материнской утробе и хочет им погибнуть.

This article is about the classical Greek philosopher. For other uses of Socrates, see Socrates (disambiguation). For the Attic orator, see Isocrates.

Socrates
A marble head of Socrates in the Louvre (copy of bronze head by Lysippus)
Born	c. 470 BC Deme Alopece, Athens
Died	399 BC (aged approximately 71) Athens
Cause of death	Execution by forced suicide by poisoning
Spouse(s)	Xanthippe, Myrto
Children	Lamprocles, Menexenus, Sophroniscus
Family	Sophroniscus (father), Phaenarete (mother), Patrocles (half-brother)
Era	Ancient Greek philosophy
Region	Western philosophy
School	Classical Greek philosophy
Notable students	Plato Xenophon Antisthenes Aristippus Alcibiades Critias
Main interests	Epistemology, ethics, teleology
Notable ideas	Social gadfly Socratic dialogue Socratic intellectualism Socratic irony Socratic method Socratic paradox Socratic questioning «The unexamined life is not worth living»
Influences Prodicus, Anaxagoras, Archelaus, Diotima, Damon, Parmenides
Influenced Virtually all subsequent Western philosophy, especially his followers, e.g., Plato, Xenophon, Antisthenes, Aristippus, Euclid of Megara, Phaedo of Elis

Socrates (;^[1] Greek: Σωκράτης; c. 470–399 BC) was a Greek philosopher from Athens who is credited as the founder of Western philosophy and among the first moral philosophers of the ethical tradition of thought.^[2] An enigmatic figure, Socrates authored no texts and is known mainly through the posthumous accounts of classical writers, particularly his students Plato and Xenophon. These accounts are written as dialogues, in which Socrates and his interlocutors examine a subject in the style of question and answer; they gave rise to the Socratic dialogue literary genre. Contradictory accounts of Socrates make a reconstruction of his philosophy nearly impossible, a situation known as the Socratic problem. Socrates was a polarizing figure in Athenian society. In 399 BC, he was accused of impiety and corrupting the youth. After a trial that lasted a day, he was sentenced to death. He spent his last day in prison, refusing offers to help him escape.

Plato’s dialogues are among the most comprehensive accounts of Socrates to survive from antiquity. They demonstrate the Socratic approach to areas of philosophy including rationalism and ethics. The Platonic Socrates lends his name to the concept of the Socratic method, and also to Socratic irony. The Socratic method of questioning, or elenchus, takes shape in dialogue using short questions and answers, epitomized by those Platonic texts in which Socrates and his interlocutors examine various aspects of an issue or an abstract meaning, usually relating to one of the virtues, and find themselves at an impasse, completely unable to define what they thought they understood. Socrates is known for proclaiming his total ignorance; he used to say that the only thing he was aware of was his ignorance, seeking to imply that the realization of our ignorance is the first step in philosophizing.

Socrates exerted a strong influence on philosophers in later antiquity and has continued to do so in the modern era. He was studied by medieval and Islamic scholars and played an important role in the thought of the Italian Renaissance, particularly within the humanist movement. Interest in him continued unabated, as reflected in the works of Søren Kierkegaard and Friedrich Nietzsche. Depictions of Socrates in art, literature, and popular culture have made him a widely known figure in the Western philosophical tradition.

Sources and the Socratic problem

Socrates did not document his teachings. All that is known about him comes from the accounts of others: mainly the philosopher Plato and the historian Xenophon, who were both his pupils; the Athenian comic dramatist Aristophanes (Socrates’s contemporary); and Plato’s pupil Aristotle, who was born after Socrates’s death. The often contradictory stories from these ancient accounts only serve to complicate scholars’ ability to reconstruct Socrates’s true thoughts reliably, a predicament known as the Socratic problem.^[3] The works of Plato, Xenophon, and other authors who use the character of Socrates as an investigative tool, are written in the form of a dialogue between Socrates and his interlocutors and provide the main source of information on Socrates’s life and thought. Socratic dialogues (logos sokratikos) was a term coined by Aristotle to describe this newly formed literary genre.^[4] While the exact dates of their composition are unknown, some were probably written after Socrates’s death.^[5] As Aristotle first noted, the extent to which the dialogues portray Socrates authentically is a matter of some debate.^[6]

Plato and Xenophon

An honest man, Xenophon was no trained philosopher.^[7] He could neither fully conceptualize nor articulate Socrates’s arguments.^[8] He admired Socrates for his intelligence, patriotism, and courage on the battlefield.^[8] He discusses Socrates in four works: the Memorabilia, the Oeconomicus, the Symposium, and the Apology of Socrates. He also mentions a story featuring Socrates in his Anabasis.^[9] Oeconomicus recounts a discussion on practical agricultural issues.^[10] Like Plato’s Apology, Xenophon’s Apologia describes the trial of Socrates, but the works diverge substantially and, according to W. K. C. Guthrie, Xenophon’s account portrays a Socrates of «intolerable smugness and complacency».^[11] Symposium is a dialogue of Socrates with other prominent Athenians during an after-dinner discussion, but is quite different from Plato’s Symposium: there is no overlap in the guest list.^[12] In Memorabilia, he defends Socrates from the accusations of corrupting the youth and being against the gods; essentially, it is a collection of various stories gathered together to construct a new apology for Socrates.^[13]

Plato’s representation of Socrates is not straightforward.^[14] Plato was a pupil of Socrates and outlived him by five decades.^[15] How trustworthy Plato is in representing the attributes of Socrates is a matter of debate; the view that he did not represent views other than Socrates’s own is not shared by many contemporary scholars.^[16] A driver of this doubt is the inconsistency of the character of Socrates that he presents.^[17] One common explanation of this inconsistency is that Plato initially tried to accurately represent the historical Socrates, while later in his writings he was happy to insert his own views into Socrates’s words. Under this understanding, there is a distinction between the Socratic Socrates of Plato’s earlier works and the Platonic Socrates of Plato’s later writings, although the boundary between the two seems blurred.^[18]

Xenophon’s and Plato’s accounts differ in their presentations of Socrates as a person. Xenophon’s Socrates is duller, less humorous and less ironic than Plato’s.^[8][19] Xenophon’s Socrates also lacks the philosophical features of Plato’s Socrates—ignorance, the Socratic method or elenchus—and thinks enkrateia (self-control) is of pivotal importance, which is not the case with Plato’s Socrates.^[20] Generally, logoi Sokratikoi cannot help us to reconstruct the historical Socrates even in cases where their narratives overlap, as authors may have influenced each other’s accounts.^[21]

Aristophanes and other sources

Writers of Athenian comedy, including Aristophanes, also commented on Socrates. Aristophanes’s most important comedy with respect to Socrates is The Clouds, in which Socrates is a central character.^[22] In this drama, Aristophanes presents a caricature of Socrates that leans towards sophism,^[23] ridiculing Socrates as an absurd atheist.^[24] Socrates in Clouds is interested in natural philosophy, which conforms to Plato’s depiction of him in Phaedo. What is certain is that by the age of 45, Socrates had already captured the interest of Athenians as a philosopher.^[25] It is not clear whether Aristophanes’s work is useful in reconstructing the historical Socrates.^[26]

Other ancient authors who wrote about Socrates were Aeschines of Sphettus, Antisthenes, Aristippus, Bryson, Cebes, Crito, Euclid of Megara, Phaedo and Aristotle, all of whom wrote after Socrates’s death.^[27] Aristotle was not a contemporary of Socrates; he studied under Plato at the latter’s Academy for twenty years.^[28] Aristotle treats Socrates without the bias of Xenophon and Plato, who had an emotional tie with Socrates, and he scrutinizes Socrates’s doctrines as a philosopher.^[29] Aristotle was familiar with the various written and unwritten stories of Socrates.^[30] His role in understanding Socrates is limited. He does not write extensively on Socrates; and, when he does, he is mainly preoccupied with the early dialogues of Plato.^[31] There are also general doubts on his reliability on the history of philosophy.^[32] Still, his testimony is vital in understanding Socrates.^[33]

The Socratic problem

In a seminal work titled «The Worth of Socrates as a Philosopher» (1818), the philosopher Friedrich Schleiermacher attacked Xenophon’s accounts; his attack was widely accepted and gave rise to the Socratic problem.^[34] Schleiermacher criticized Xenophon for his naïve representation of Socrates. Xenophon was a soldier, argued Schleiermacher, and was therefore not well placed to articulate Socratic ideas. Furthermore, Xenophon was biased in his depiction of his former friend and teacher: he believed Socrates was treated unfairly by Athens, and sought to prove his point of view rather than to provide an impartial account. The result, said Schleiermacher, was that Xenophon portrayed Socrates as an uninspiring philosopher.^[35] By the early 20th century, Xenophon’s account was largely rejected.^[36]

The philosopher Karl Joel, basing his arguments on Aristotle’s interpretation of logos sokratikos, suggested that the Socratic dialogues are mostly fictional: according to Joel, the dialogues’ authors were just mimicking some Socratic traits of dialogue.^[37] In the mid-20th century, philosophers such as Olof Gigon and Eugène Dupréel, based on Joel’s arguments, proposed that the study of Socrates should focus on the various versions of his character and beliefs rather than aiming to reconstruct a historical Socrates.^[38] Later, ancient philosophy scholar Gregory Vlastos suggested that the early Socratic dialogues of Plato were more compatible with other evidence for a historical Socrates than his later writings, an argument that is based on inconsistencies in Plato’s own evolving depiction of Socrates. Vlastos totally disregarded Xenophon’s account except when it agreed with Plato’s.^[38] More recently, Charles H. Kahn has reinforced the skeptical stance on the unsolvable Socratic problem, suggesting that only Plato’s Apology has any historical significance.^[39]

Biography

Socrates was born in 470 or 469 BC to Sophroniscus and Phaenarete, a stoneworker and a midwife, respectively, in the Athenian deme of Alopece; therefore, he was an Athenian citizen, having been born to relatively affluent Athenians.^[41] He lived close to his father’s relatives and inherited, as was customary, part of his father’s estate, securing a life reasonably free of financial concerns.^[42] His education followed the laws and customs of Athens. He learned the basic skills of reading and writing and, like most wealthy Athenians, received extra lessons in various other fields such as gymnastics, poetry and music.^[43] He was married twice (which came first is not clear): his marriage to Xanthippe took place when Socrates was in his fifties, and another marriage was with a daughter of Aristides, an Athenian statesman.^[44] He had three sons with Xanthippe.^[45] Socrates fulfilled his military service during the Peloponnesian War and distinguished himself in three campaigns, according to Plato.^[46]

Another incident that reflects Socrates’s respect for the law is the arrest of Leon the Salaminian. As Plato describes in his Apology, Socrates and four others were summoned to the Tholos and told by representatives of the Thirty Tyrants (which began ruling in 404 BC) to arrest Leon for execution. Again Socrates was the sole abstainer, choosing to risk the tyrants’ wrath and retribution rather than to participate in what he considered to be a crime.^[47]

Socrates attracted great interest from the Athenian public and especially the Athenian youth.^[48] He was notoriously ugly, having a flat turned-up nose, bulging eyes and a large belly; his friends joked about his appearance.^[49] Socrates was indifferent to material pleasures, including his own appearance and personal comfort. He neglected personal hygiene, bathed rarely, walked barefoot, and owned only one ragged coat.^[50] He moderated his eating, drinking, and sex, although he did not practice full abstention.^[50] Although Socrates was attracted to youth, as was common and accepted in ancient Greece, he resisted his passion for young men because, as Plato describes, he was more interested in educating their souls.^[51] Socrates did not seek sex from his disciples, as was often the case between older and younger men in Athens.^[52] Politically, he did not take sides in the rivalry between the democrats and the oligarchs in Athens; he criticized both.^[53] The character of Socrates as exhibited in Apology, Crito, Phaedo and Symposium concurs with other sources to an extent that gives confidence in Plato’s depiction of Socrates in these works as being representative of the real Socrates.^[54]

Socrates died in Athens in 399 BC after a trial for impiety and the corruption of the young that lasted for only a day.^[55] He spent his last day in prison among friends and followers who offered him a route to escape, which he refused. He died the next morning, in accordance with his sentence, after drinking poison hemlock.^[56] He had never left Athens, except during the military campaigns which he had participated in.^[57]

Trial of Socrates

In 399 BC, Socrates went on trial for corrupting the minds of the youth of Athens, and for impiety.^[58] Socrates defended himself unsuccessfully. He was found guilty by a majority vote cast by a jury of hundreds of male Athenian citizens and, according to the custom, proposed his own penalty: that he should be given free food and housing by the state, for the services he rendered to the city.^[59] In the alternative, he proposed that he be fined one mina of silver (according to him, all he had).^[59] The jurors declined his offer and ordered the death penalty.^[59] The official charges were: (1) corrupting youth; (2) worshipping false gods; and (3) not worshipping the state religion.^[60]

Socrates was charged in a politically tense climate.^[61] In 404 BC, the Athenians had been crushed by Spartans at the decisive naval Battle of Aegospotami, and subsequently, the Spartans laid siege to Athens. They replaced the democratic government with a new, pro-oligarchic government, named the Thirty Tyrants.^[61] Because of their tyrannical measures, some Athenians organized to overthrow the Tyrants—and, indeed, they managed to do so briefly—until a Spartan request for aid from the Thirty arrived and a compromise was sought. When the Spartans left again, however, democrats seized the opportunity to kill the oligarchs and reclaim the government of Athens.^[61]

The accusations against Socrates were initiated by a poet, Meletus, who asked for the death penalty in accordance with the charge of asebeia.^[61] Other accusers were Anytus and Lycon. After a month or two, in late spring or early summer, the trial started and likely went on for most of one day.^[61] There were two main sources for the religion-based accusations. First, Socrates had rejected the anthropomorphism of traditional Greek religion by denying that the gods did bad things like humans do. Second, he seemed to believe in a daimonion—an inner voice with, as his accusers suggested, divine origin.^[61]

Plato’s Apology starts with Socrates answering the various rumours against him that have given rise to the indictment.^[62] First, Socrates defends himself against the rumour that he is an atheist naturalist philosopher, as portrayed in Aristophanes’s The Clouds; or a sophist.^[63] Against the allegations of corrupting the youth, Socrates answers that he has never corrupted anyone intentionally, since corrupting someone would carry the risk of being corrupted back in return, and that would be illogical, since corruption is undesirable.^[64] On the second charge, Socrates asks for clarification. Meletus responds by repeating the accusation that Socrates is an atheist. Socrates notes the contradiction between atheism and worshipping false gods.^[65] He then claims that he is «God’s gift» to the Athenians, since his activities ultimately benefit Athens; thus, in condemning him to death, Athens itself will be the greatest loser.^[66] After that, he says that even though no human can reach wisdom, seeking it is the best thing someone can do, implying money and prestige are not as precious as commonly thought.^[67]

Socrates was given the chance to offer alternative punishments for himself after being found guilty. He could have requested permission to flee Athens and live in exile, but he did not do so. Instead, according to Plato, he requested that a fine should be imposed on him and also suggested that free meals should be provided for him daily in recognition of his worth to Athens. According to Xenophon, however, Socrates made no proposals.^[69] The jurors favoured the death penalty by making him drink a cup of hemlock (a poisonous liquid).^[70] In return, Socrates warned jurors and Athenians that criticism of them by his many disciples was inescapable, unless they became good men.^[59] After a delay caused by Athenian religious ceremonies, Socrates spent his last day in prison. His friends visited him and offered him an opportunity to escape, which he declined.^[71]

The question of what motivated Athenians to convict Socrates remains controversial among scholars.^[72] There are two theories. The first is that Socrates was convicted on religious grounds; the second, that he was accused and convicted for political reasons.^[72] Another, more recent, interpretation synthesizes the religious and political theories, arguing that religion and state were not separate in ancient Athens.^[73]

The argument for religious persecution is supported by the fact that Plato’s and Xenophon’s accounts of the trial mostly focus on the charges of impiety. In those accounts, Socrates is portrayed as making no effort to dispute the fact that he did not believe in the Athenian gods. Against this argument stands the fact that many skeptics and atheist philosophers during this time were not prosecuted.^[74] According to the argument for political persecution, Socrates was targeted because he was perceived as a threat to democracy. It was true that Socrates did not stand for democracy during the reign of the Thirty Tyrants and that most of his pupils were against the democrats.^[75] The case for it being a political persecution is usually challenged by the existence of an amnesty that was granted to Athenian citizens in 403 BC to prevent escalation to civil war after the fall of the Thirty. However, as the text from Socrates’s trial and other texts reveal, the accusers could have fuelled their rhetoric using events prior to 403 BC.^[76]

Philosophy

Socratic method

A fundamental characteristic of Plato’s Socrates is the Socratic method, or the method of refutation (elenchus).^[78] It is most prominent in the early works of Plato, such as Apology, Crito, Gorgias, Republic I, and others.^[79] The typical elenchus proceeds as follows. Socrates initiates a discussion about a topic with a known expert on the subject, usually in the company of some young men and boys, and by dialogue proves the expert’s beliefs and arguments to be contradictory.^[80] Socrates initiates the dialogue by asking his interlocutor for a definition of the subject. As he asks more questions, the interlocutor’s answers eventually contradict the first definition. The conclusion is that the expert did not really know the definition in the first place.^[81] The interlocutor may come up with a different definition. That new definition, in turn, comes under the scrutiny of Socratic questioning. With each round of question and answer, Socrates and his interlocutor hope to approach the truth. More often, they continue to reveal their ignorance.^[82] Since the interlocutors’ definitions most commonly represent the mainstream opinion on a matter, the discussion places doubt on the common opinion.^[83]

Socrates also tests his own opinions through the Socratic method. Thus Socrates does not teach a fixed philosophical doctrine. Rather, he acknowledges his own ignorance while searching for truth with his pupils and interlocutors.^[83]

Scholars have questioned the validity and the exact nature of the Socratic method, or indeed if there even was a Socratic method.^[84] In 1982, the scholar of ancient philosophy Gregory Vlastos claimed that the Socratic method could not be used to establish the truth or falsehood of a proposition. Rather, Vlastos argued, it was a way to show that an interlocutor’s beliefs were inconsistent.^[85] There have been two main lines of thought regarding this view, depending on whether it is accepted that Socrates is seeking to prove a claim wrong.^[86] According to the first line of thought, known as the constructivist approach, Socrates indeed seeks to refute a claim by this method, and the method helps in reaching affirmative statements.^[87] The non-constructivist approach holds that Socrates merely wants to establish the inconsistency between the premises and conclusion of the initial argument.^[88]

Socratic priority of definition

Socrates starts his discussions by prioritizing the search for definitions.^[89] In most cases, Socrates initiates his discourse with an expert on a subject by seeking a definition—by asking, for example, what virtue, goodness, justice, or courage is.^[90] To establish a definition, Socrates first gathers clear examples of a virtue and then seeks to establish what they had in common.^[91] According to Guthrie, Socrates lived in an era when sophists had challenged the meaning of various virtues, questioning their substance; Socrates’s quest for a definition was an attempt to clear the atmosphere from their radical skepticism.^[92]

Some scholars have argued that Socrates does not endorse the priority of definition as a principle, because they have identified cases where he does not do so.^[93] Some have argued that this priority of definition comes from Plato rather than Socrates.^[94] Philosopher Peter Geach, accepting that Socrates endorses the priority of definition, finds the technique fallacious. Αccording to Geach, one may know a proposition even if one cannot define the terms in which the proposition is stated.^[95]

Socratic ignorance

Plato’s Socrates often claims that he is aware of his own lack of knowledge, especially when discussing ethical concepts such as arete (i.e., goodness, courage) since he does not know the nature of such concepts.^[97] For example, during his trial, with his life at stake, Socrates says: «I thought Evenus a happy man, if he really possesses this art (technē), and teaches for so moderate a fee. Certainly I would pride and preen myself if I knew (epistamai) these things, but I do not know (epistamai) them, gentlemen».^[98] In some of Plato’s dialogues, Socrates appears to credit himself with some knowledge, and can even seem strongly opinionated for a man who professes his own ignorance.^[99]

There are varying explanations of the Socratic inconsistency (other than that Socrates is simply being inconsistent).^[100] One explanation is that Socrates is being either ironic or modest for pedagogical purposes: he aims to let his interlocutor to think for himself rather than guide him to a prefixed answer to his philosophical questions.^[101] Another explanation is that Socrates holds different interpretations of the meaning of «knowledge». Knowledge, for him, might mean systematic understanding of an ethical subject, on which Socrates firmly rejects any kind of mastery; or might refer to lower-level cognition, which Socrates may accept that he possesses.^[102] In any case, there is consensus that Socrates accepts that acknowledging one’s lack of knowledge is the first step towards wisdom.^[103]

Socrates is known for disavowing knowledge, a claim encapsulated in the saying «I know that I know nothing». This is often attributed to Socrates on the basis of a statement in Plato’s Apology, though the same view is repeatedly found elsewhere in Plato’s early writings on Socrates.^[104] In other statements, though, he implies or even claims that he does have knowledge. For example, in Plato’s Apology Socrates says: «…but that to do injustice and disobey my superior, god or man, this I know to be evil and base…» (Apology, 29b6–7).^[105] In his debate with Callicles, he says: «…I know well that if you will agree with me on those things which my soul believes, those things will be the very truth…»^[105]

Whether Socrates genuinely thought he lacked knowledge or merely feigned a belief in his own ignorance remains a matter of debate. A common interpretation is that he was indeed feigning modesty. According to Norman Gulley, Socrates did this to entice his interlocutors to speak with him. On the other hand, Terence Irwin claims that Socrates’s words should be taken literally.^[106]

Gregory Vlastos argues that there is enough evidence to refute both claims. On his view, for Socrates, there are two separate meanings of «knowledge»: Knowledge-C and Knowledge-E (C stands for «certain», and E stands for elenchus, i.e. the Socratic method). Knowledge-C is something unquestionable whereas Knowledge-E is the knowledge derived from Socrates’s elenchus.^[107] Thus, Socrates speaks the truth when he says he knows-C something, and he is also truthful when saying he knows-E, for example that it is evil for someone to disobey his superiors, as he claims in Apology.^[108] Not all scholars have agreed with this semantic dualism. James H. Lesher has argued that Socrates claimed in various dialogues that one word is linked to one meaning (i.e. in Hippias Major, Meno, and Laches).^[109] Lesher suggests that although Socrates claimed that he had no knowledge about the nature of virtues, he thought that in some cases, people can know some ethical propositions.^[110]

Socratic irony

There is a widespread assumption that Socrates was an ironist, mostly based on the depiction of Socrates by Plato and Aristotle.^[111] Socrates’s irony is so subtle and slightly humorous that it often leaves the reader wondering if Socrates is making an intentional pun.^[112] Plato’s Euthyphro is filled with Socratic irony. The story begins when Socrates is meeting with Euthyphro, a man who has accused his own father of murder. When Socrates first hears the details of the story, he comments, «It is not, I think, any random person who could do this [prosecute one’s father] correctly, but surely one who is already far progressed in wisdom». When Euthyphro boasts about his understanding of divinity, Socrates responds that it is «most important that I become your student».^[113] Socrates is commonly seen as ironic when using praise to flatter or when addressing his interlocutors.^[114]

Scholars are divided on why Socrates uses irony. According to an opinion advanced since the Hellenistic period, Socratic irony is a playful way to get the audience’s attention.^[115] Another line of thought holds that Socrates conceals his philosophical message with irony, making it accessible only to those who can separate the parts of his statements which are ironic from those which are not.^[116] Gregory Vlastos has identified a more complex pattern of irony in Socrates. On Vlastos’s view, Socrates’s words have a double meaning, both ironic and not. One example is when he denies having knowledge. Vlastos suggests that Socrates is being ironic when he says he has no knowledge (where «knowledge» means a lower form of cognition); while, according to another sense of «knowledge», Socrates is serious when he says he has no knowledge of ethical matters. This opinion is not shared by many other scholars.^[117]

Socratic eudaimonism and intellectualism

For Socrates, the pursuit of eudaimonia motivates all human action, directly or indirectly.^[118] Virtue and knowledge are linked, in Socrates’s view, to eudaimonia, but how closely he considered them to be connected is still debated. Some argue that Socrates thought that virtue and eudaimonia are identical. According to another view, virtue serves as a means to eudaimonia (the «identical» and «sufficiency» theses, respectively).^[119] Another point of debate is whether, according to Socrates, people desire what is in fact good—or, rather, simply what they perceive as good.^[119]

Moral intellectualism refers to the prominent role Socrates gave to knowledge. He believed that all virtue was based on knowledge (hence Socrates is characterized as a virtue intellectualist). He also believed that humans were guided by the cognitive power to comprehend what they desire, while diminishing the role of impulses (a view termed motivational intellectualism).^[120] In Plato’s Protagoras (345c4–e6), Socrates implies that «no one errs willingly», which has become the hallmark of Socratic virtue intellectualism.^[121] In Socratic moral philosophy, priority is given to the intellect as being the way to live a good life; Socrates deemphasizes irrational beliefs or passions.^[122] Plato’s dialogues that support Socrates’s intellectual motivism—as this thesis is named—are mainly the Gorgias (467c–8e, where Socrates discusses the actions of a tyrant that do not benefit him) and Meno (77d–8b, where Socrates explains to Meno his view that no one wants bad things, unless they do not know what is good and bad in the first place).^[123] Scholars have been puzzled by Socrates’s view that akrasia (acting because of one’s irrational passions, contrary to one’s knowledge or beliefs) is impossible. Most believe that Socrates left no space for irrational desires, although some claim that Socrates acknowledged the existence of irrational motivations, but denied they play a primary role in decision-making.^[124]

Religion

Socrates’s religious nonconformity challenged the views of his times and his critique reshaped religious discourse for the coming centuries.^[127] In Ancient Greece, organized religion was fragmented, celebrated in a number of festivals for specific gods, such as the City Dionysia, or in domestic rituals, and there were no sacred texts. Religion intermingled with the daily life of citizens, who performed their personal religious duties mainly with sacrifices to various gods.^[128] Whether Socrates was a practicing man of religion or a ‘provocateur atheist’ has been a point of debate since ancient times; his trial included impiety accusations, and the controversy hasn’t yet ceased.^[129]

Socrates discusses divinity and the soul mostly in Alcibiades, Euthyphro, and Apology.^[130] In Alcibiades Socrates links the human soul to divinity, concluding «Then this part of her resembles God, and whoever looks at this, and comes to know all that is divine, will gain thereby the best knowledge of himself.»^[131] His discussions on religion always fall under the lens of his rationalism.^[132] Socrates, in Euthyphro, reaches a conclusion which takes him far from the age’s usual practice: he considers sacrifices to the gods to be useless, especially when they are driven by the hope of receiving a reward in return. Instead he calls for philosophy and the pursuit of knowledge to be the principal way of worshipping the gods.^[133] His rejection of traditional forms of piety, connecting them to self-interest, implied that Athenians should seek religious experience by self-examination.^[134]

Socrates argued that the gods were inherently wise and just, a perception far from traditional religion at that time.^[135] In Euthyphro, the Euthyphro dilemma arises. Socrates questions his interlocutor about the relationship between piety and the will of a powerful god: Is something good because it is the will of this god, or is it the will of this god because it is good?^[136] In other words, does piety follow the good, or the god? The trajectory of Socratic thought contrasts with traditional Greek theology, which took lex talionis (the eye for an eye principle) for granted. Socrates thought that goodness is independent from gods, and gods must themselves be pious.^[137]

Socrates affirms a belief in gods in Plato’s Apology, where he says to the jurors that he acknowledges gods more than his accusers.^[138] For Plato’s Socrates, the existence of gods is taken for granted; in none of his dialogues does he probe whether gods exist or not.^[139] In Apology, a case for Socrates being agnostic can be made, based on his discussion of the great unknown after death,^[140] and in Phaedo (the dialogue with his students in his last day) Socrates gives expression to a clear belief in the immortality of the soul.^[141] He also believed in oracles, divinations and other messages from gods. These signs did not offer him any positive belief on moral issues; rather, they were predictions of unfavorable future events.^[142]

In Xenophon’s Memorabilia, Socrates constructs an argument close to the contemporary teleological intelligent-design argument. He claims that since there are many features in the universe that exhibit «signs of forethought» (e.g., eyelids), a divine creator must have created the universe.^[139] He then deduces that the creator should be omniscient and omnipotent and also that it created the universe for the advance of humankind, since humans naturally have many abilities that other animals do not.^[143] At times, Socrates speaks of a single deity, while at other times he refers to plural «gods». This has been interpreted to mean that he either believed that a supreme deity commanded other gods, or that various gods were parts, or manifestations, of this single deity.^[144]

It has been a source of puzzlement how Socrates’s religious beliefs can be consistent with his strict adherence to rationalism.^[145] Philosophy professor Mark McPherran suggests that Socrates interpreted every divine sign through secular rationality for confirmation.^[146] Professor of ancient philosophy A. A. Long suggests that it is anachronistic to suppose that Socrates believed the religious and rational realms were separate.^[147]

Socratic daimonion

In several texts (e.g., Plato’s Euthyphro 3b5; Apology 31c–d; Xenophon’s Memorabilia 1.1.2) Socrates claims he hears a daimōnic sign—an inner voice heard usually when he was about to make a mistake. Socrates gave a brief description of this daimonion at his trial (Apology 31c–d): «…The reason for this is something you have heard me frequently mention in different places—namely, the fact that I experience something divine and daimonic, as Meletus has inscribed in his indictment, by way of mockery. It started in my childhood, the occurrence of a particular voice. Whenever it occurs, it always deters me from the course of action I was intending to engage in, but it never gives me positive advice. It is this that has opposed my practicing politics, and I think its doing so has been absolutely fine.»^[149] Modern scholarship has variously interpreted this Socratic daimōnion as a rational source of knowledge, an impulse, a dream or even a paranormal experience felt by an ascetic Socrates.^[150]

Virtue and knowledge

Socrates’s theory of virtue states that all virtues are essentially one, since they are a form of knowledge.^[151] For Socrates, the reason a person is not good is because they lack knowledge. Since knowledge is united, virtues are united as well. Another famous dictum— «no one errs willingly»—also derives from this theory.^[152] In Protagoras, Socrates argues for the unity of virtues using the example of courage: if someone knows what the relevant danger is, they can undertake a risk.^[151] Aristotle comments: » … Socrates the elder thought that the end of life was knowledge of virtue, and he used to seek for the definition of justice, courage, and each of the parts of virtue, and this was a reasonable approach, since he thought that all virtues were sciences, and that as soon as one knew [for example] justice, he would be just…»^[153]

Love

Some texts suggest that Socrates had love affairs with Alcibiades and other young persons; others suggest that Socrates’s friendship with young boys sought only to improve them and were not sexual. In Gorgias, Socrates claims he was a dual lover of Alcibiades and philosophy, and his flirtatiousness is evident in Protagoras, Meno (76a–c) and Phaedrus (227c–d). However, the exact nature of his relationship with Alcibiades is not clear; Socrates was known for his self-restraint, while Alcibiades admits in the Symposium that he had tried to seduce Socrates but failed.^[154]

The Socratic theory of love is mostly deduced from Lysis, where Socrates discusses love^[155] at a wrestling school in the company of Lysis and his friends. They start their dialogue by investigating parental love and how it manifests with respect to the freedom and boundaries that parents set for their children. Socrates concludes that if Lysis is utterly useless, nobody will love him—not even his parents. While most scholars believe this text was intended to be humorous, it has also been suggested that Lysis shows Socrates held an egoistic view of love, according to which we only love people who are useful to us in some way.^[156] Other scholars disagree with this view, arguing that Socrates’s doctrine leaves room for non-egoistic love for a spouse; still others deny that Socrates suggests any egoistic motivation at all.^[157] In Symposium, Socrates argues that children offer the false impression of immortality to their parents, and this misconception yields a form of unity among them.^[158] Scholars also note that for Socrates, love is rational.^[159]

It is notable that Socrates, who claims to know only that he does not know, makes an exception (in Plato’s Symposium), where he says he will tell the truth about Love, which he learned from a ‘clever woman’. Classicist Armand D’Angour has made the case that Socrates was in his youth close to Aspasia, and that Diotima, to whom Socrates attributes his understanding of love in Symposium, is based on her;^[160] however, it is also possible that Diotima really existed.

Socratic philosophy of politics

While Socrates was involved in public political and cultural debates, it is hard to define his exact political philosophy. In Plato’s Gorgias, he tells Callicles: «I believe that I’m one of a few Athenians—so as not to say I’m the only one, but the only one among our contemporaries—to take up the true political craft and practice the true politics. This is because the speeches I make on each occasion do not aim at gratification but at what’s best.»^[161] His claim illustrates his aversion for the established democratic assemblies and procedures such as voting—since Socrates saw politicians and rhetoricians as using tricks to mislead the public.^[162] He never ran for office or suggested any legislation.^[163] Rather, he aimed to help the city flourish by «improving» its citizens.^[162] As a citizen, he abided by the law. He obeyed the rules and carried out his military duty by fighting wars abroad. His dialogues, however, make little mention of contemporary political decisions, such as the Sicilian Expedition.^[163]

Socrates spent his time conversing with citizens, among them powerful members of Athenian society, scrutinizing their beliefs and bringing the contradictions of their ideas to light. Socrates believed he was doing them a favor since, for him, politics was about shaping the moral landscape of the city through philosophy rather than electoral procedures.^[164] There is a debate over where Socrates stood in the polarized Athenian political climate, which was divided between oligarchs and democrats. While there is no clear textual evidence, one widely held theory holds that Socrates leaned towards democracy: he disobeyed the one order that the oligarchic government of the Thirty Tyrants gave him; he respected the laws and political system of Athens (which were formulated by democrats); and, according to this argument, his affinity for the ideals of democratic Athens was a reason why he did not want to escape prison and the death penalty. On the other hand, there is some evidence that Socrates leaned towards oligarchy: most of his friends supported oligarchy, he was contemptuous of the opinion of the many and was critical of the democratic process, and Protagoras shows some anti-democratic elements.^[165] A less mainstream argument suggests that Socrates favoured democratic republicanism, a theory that prioritizes active participation in public life and concern for the city.^[166]

Yet another suggestion is that Socrates endorsed views in line with liberalism, a political ideology formed in the Age of Enlightenment. This argument is mostly based on Crito and Apology, where Socrates talks about the mutually beneficial relationship between the city and its citizens. According to Socrates, citizens are morally autonomous and free to leave the city if they wish—but, by staying within the city, they also accept the laws and the city’s authority over them.^[167] On the other hand, Socrates has been seen as the first proponent of civil disobedience. Socrates’s strong objection to injustice, along with his refusal to serve the Thirty Tyrants’ order to arrest Leon, are suggestive of this line. As he says in Critias, «One ought never act unjustly, even to repay a wrong that has been done to oneself.»^[168] Ιn the broader picture, Socrates’s advice would be for citizens to follow the orders of the state, unless, after much reflection, they deem them to be unjust.^[169]

Legacy

Hellenistic era

Socrates’s impact was immense in philosophy after his death. With the exception of the Epicureans and the Pyrrhonists, almost all philosophical currents after Socrates traced their roots to him: Plato’s Academy, Aristotle’s Lyceum, the Cynics, and the Stoics.^[170] Interest in Socrates kept increasing until the third century AD.^[171] The various schools differed in response to fundamental questions such as the purpose of life or the nature of arete (virtue), since Socrates had not handed them an answer, and therefore, philosophical schools subsequently diverged greatly in their interpretation of his thought.^[172] He was considered to have shifted the focus of philosophy from a study of the natural world, as was the case for pre-Socratic philosophers, to a study of human affairs.^[173]

Immediate followers of Socrates were his pupils, Euclid of Megara, Aristippus, and Antisthenes, who drew differing conclusions among themselves and followed independent trajectories.^[174] The full doctrines of Socrates’s pupils are difficult to reconstruct.^[175] Antisthenes had a profound contempt of material goods. According to him, virtue was all that mattered. Diogenes and the Cynics continued this line of thought.^[176] On the opposite end, Aristippus endorsed the accumulation of wealth and lived a luxurious life. After leaving Athens and returning to his home city of Cyrene, he founded the Cyrenaic philosophical school which was based on hedonism, and endorsing living an easy life with physical pleasures. His school passed to his grandson, bearing the same name. There is a dialogue in Xenophon’s work in which Aristippus claims he wants to live without wishing to rule or be ruled by others.^[177] In addition, Aristippus maintained a skeptical stance on epistemology, claiming that we can be certain only of our own feelings. This view resonates with the Socratic understanding of ignorance.^[178] Euclid was a contemporary of Socrates. After Socrates’s trial and death, he left Athens for the nearby town of Megara, where he founded a school, named the Megarians. His theory was built on the pre-Socratic monism of Parmenides. Euclid continued Socrates’s thought, focusing on the nature of virtue.

The Stoics relied heavily on Socrates.^[179] They applied the Socratic method as a tool to avoid inconsistencies. Their moral doctrines focused on how to live a smooth life through wisdom and virtue. The Stoics assigned virtue a crucial role in attaining happiness and also prioritized the relation between goodness and ethical excellence, all of which echoed Socratic thought.^[180] At the same time, the philosophical current of Platonism claimed Socrates as its predecessor, in ethics and in its theory of knowledge. Arcesilaus, who became the head of the Academy about 80 years after its founding by Plato, radically changed the Academy’s doctrine to what is now known as Academic Skepticism, centered on the Socratic philosophy of ignorance. The Academic Skeptics competed with the Stoics over who was Socrates’s true heir with regard to ethics.^[181] While the Stoics insisted on knowledge-based ethics, Arcesilaus relied on Socratic ignorance. The Stoics’ reply to Arcesilaus was that Socratic ignorance was part of Socratic irony (they themselves disapproved the use of irony), an argument that ultimately became the dominant narrative of Socrates in later antiquity.^[182]

While Aristotle considered Socrates an important philosopher, Socrates was not a central figure in Aristotelian thought. One of Aristotle’s pupils, Aristoxenus even authored a book detailing Socrates’s scandals.

The Epicureans were antagonistic to Socrates.^[183] They attacked him for superstition, criticizing his belief in his daimonion and his regard for the oracle at Delphi.^[184] They also criticized Socrates for his character and various faults, and focusing mostly on his irony, which was deemed inappropriate for a philosopher and unseemly for a teacher.^[185]

The Pyrrhonists were also antagonistic to Socrates, accusing him of being a prater about ethics, who engaged in mock humility, and who sneered at and mocked people.^[186]

Medieval world

Socratic thought found its way to the Islamic Middle East alongside that of Aristotle and the Stoics. Plato’s works on Socrates, as well as other ancient Greek literature, were translated into Arabic by early Muslim scholars such as Al-Kindi, Jabir ibn Hayyan, and the Muʿtazila. For Muslim scholars, Socrates was hailed and admired for combining his ethics with his lifestyle, perhaps because of the resemblance in this regard with Muhammad’s personality.^[187] Socratic doctrines were altered to match Islamic faith: according to Muslim scholars, Socrates made arguments for monotheism and for the temporality of this world and rewards in the next life.^[188] His influence in the Arabic-speaking world continues to the present day.^[189]

In medieval times, little of Socrates’s thought survived in the Christian world as a whole; however, works on Socrates from Christian scholars such as Lactantius, Eusebius and Augustine were maintained in the Byzantine Empire, where Socrates was studied under a Christian lens.^[190] After the fall of Constantinople, many of the texts were brought back into the world of Roman Christianity, where they were translated into Latin. Overall, ancient Socratic philosophy, like the rest of classical literature before the Renaissance, was addressed with skepticism in the Christian world at first.^[191]

During the early Italian Renaissance, two different narratives of Socrates developed.^[192] On the one hand, the humanist movement revived interest in classical authors. Leonardo Bruni translated many of Plato’s Socratic dialogues, while his pupil Giannozzo Manetti authored a well-circulated book, a Life of Socrates. They both presented a civic version of Socrates, according to which Socrates was a humanist and a supporter of republicanism. Bruni and Manetti were interested in defending secularism as a non-sinful way of life; presenting a view of Socrates that was aligned with Christian morality assisted their cause. In doing so, they had to censor parts of his dialogues, especially those which appeared to promote homosexuality or any possibility of pederasty (with Alcibiades), or which suggested that the Socratic daimon was a god.^[193] On the other hand, a different picture of Socrates was presented by Italian Neoplatonists, led by the philosopher and priest Marsilio Ficino. Ficino was impressed by Socrates’s un-hierarchical and informal way teaching, which he tried to replicate. Ficino portrayed a holy picture of Socrates, finding parallels with the life of Jesus Christ. For Ficino and his followers, Socratic ignorance signified his acknowledgement that all wisdom is God-given (through the Socratic daimon).^[194]

Modern times

In early modern France, Socrates’s image was dominated by features of his private life rather than his philosophical thought, in various novels and satirical plays.^[196] Some thinkers used Socrates to highlight and comment upon controversies of their own era, like Théophile de Viau who portrayed a Christianized Socrates accused of atheism,^[197] while for Voltaire, the figure of Socrates represented a reason-based theist.^[198] Michel de Montaigne wrote extensively on Socrates, linking him to rationalism as a counterweight to contemporary religious fanatics.^[199]

In the 18th century, German idealism revived philosophical interest in Socrates, mainly through Hegel’s work. For Hegel, Socrates marked a turning point in the history of humankind by the introduction of the principle of free subjectivity or self-determination. While Hegel hails Socrates for his contribution, he nonetheless justifies the Athenian court, for Socrates’s insistence upon self-determination would be destructive of the Sittlichkeit (a Hegelian term signifying the way of life as shaped by the institutions and laws of the State).^[200] Also, Hegel sees the Socratic use of rationalism as a continuation of Protagoras’ focus on human reasoning (as encapsulated in the motto homo mensura: «man is the measure of all things»), but modified: it is our reasoning that can help us reach objective conclusions about reality.^[201] Also, Hegel considered Socrates as a predecessor of later ancient skeptic philosophers, even though he never clearly explained why.^[202]

Søren Kierkegaard considered Socrates his teacher,^[203] and authored his master’s thesis on him, The Concept of Irony with Continual Reference to Socrates.^[204] There he argues that Socrates is not a moral philosopher but is purely an ironist.^[205] He also focused on Socrates’s avoidance of writing: for Kierkegaard, this avoidance was a sign of humility, deriving from Socrates’s acceptance of his ignorance.^[206] Not only did Socrates not write anything down, according to Kierkegaard, but his contemporaries misconstrued and misunderstood him as a philosopher, leaving us with an almost impossible task in comprehending Socratic thought.^[204] Only Plato’s Apology was close to the real Socrates, in Kierkegaard’s view.^[207] In his writings, he revisited Socrates quite frequently; in his later work, Kierkegaard found ethical elements in Socratic thought.^[205] Socrates was not only a subject of study for Kierkegaard, he was a model as well: Kierkegaard paralleled his task as a philosopher to Socrates. He writes, «The only analogy I have before me is Socrates; my task is a Socratic task, to audit the definition of what it is to be a Christian», with his aim being to bring society closer to the Christian ideal, since he believed that Christianity had become a formality, void of any Christian essence.^[208] Kierkegaard denied being a Christian, as Socrates denied possessing any knowledge.^[209]

Friedrich Nietzsche resented Socrates’s contributions to Western culture.^[210] In his first book, The Birth of Tragedy (1872), Nietzsche held Socrates responsible for what he saw as the deterioration of ancient Greek civilization during the 4th century BC and after. For Nietzsche, Socrates turned the scope of philosophy from pre-Socratic naturalism to rationalism and intellectualism. He writes: «I conceive of [the Presocratics] as precursors to a reformation of the Greeks: but not of Socrates»; «with Empedocles and Democritus the Greeks were well on their way towards taking the correct measure of human existence, its unreason, its suffering; they never reached this goal, thanks to Socrates».^[211] The effect, Nietzsche proposed, was a perverse situation that had continued down to his day: our culture is a Socratic culture, he believed.^[210] In a later publication, The Twilight of the Idols (1887), Nietzsche continued his offensive against Socrates, focusing on the arbitrary linking of reason to virtue and happiness in Socratic thinking. He writes: «I try to understand from what partial and idiosyncratic states the Socratic problem is to be derived: his equation of reason = virtue = happiness. It was with this absurdity of a doctrine of identity that he fascinated: ancient philosophy never again freed itself [from this fascination]».^[212] From the late 19th century until the early 20th, the most common explanation of Nietzsche’s hostility towards Socrates was his anti-rationalism; he considered Socrates the father of European rationalism. In the mid-20th century, philosopher Walter Kaufmann published an article arguing that Nietzsche admired Socrates. Current mainstream opinion is that Nietzsche was ambivalent towards Socrates.^[213]

Continental philosophers Hannah Arendt, Leo Strauss and Karl Popper, after experiencing the horrors of World War II, amidst the rise of totalitarian regimes, saw Socrates as an icon of individual conscience.^[214] Arendt, in Eichmann in Jerusalem (1963), suggests that Socrates’s constant questioning and self-reflection could prevent the banality of evil.^[215] Strauss considers Socrates’s political thought as paralleling Plato’s. He sees an elitist Socrates in Plato’s Republic as exemplifying why the polis is not, and could not be, an ideal way of organizing life, since philosophical truths cannot be digested by the masses.^[216] Popper takes the opposite view: he argues that Socrates opposes Plato’s totalitarian ideas. For Popper, Socratic individualism, along with Athenian democracy, imply Popper’s concept of the «open society» as described in his Open Society and Its Enemies (1945).^[217]

See also

• Bibliography of Socrates
• De genio Socratis
• List of cultural depictions of Socrates
• List of speakers in Plato’s dialogues
• Socratic fallacy
• Socratic Letters

Notes

Sources

Further reading

• Brun, Jean (1978). Socrate (in French) (sixth ed.). Presses universitaires de France. pp. 39–40. ISBN 978-2-13-035620-2.
• Benson, Hugh (1992). Essays on the philosophy of Socrates. New York: Oxford University Press. ISBN 978-0-19-506757-6. OCLC 23179683.
• Rudebusch, George (2009). Socrates. Chichester, U.K. Malden, MA: Wiley-Blackwell. ISBN 978-1-4051-5085-9. OCLC 476311710.
• Taylor, C. C. W. (1998). Socrates. Oxford University Press. ISBN 978-0-19-287601-0.
• Taylor, C. C. W. (2019). Socrates: A Very Short Introduction. Oxford University Press. ISBN 978-0-19-883598-1.
• Vlastos, Gregory (1994). Socratic Studies. Cambridge University Press. ISBN 978-0-521-44735-5.

External links

• Socrates at the Indiana Philosophy Ontology Project
• The Dialogues of Plato at Project Gutenberg

This article is about the classical Greek philosopher. For other uses of Socrates, see Socrates (disambiguation). For the Attic orator, see Isocrates.

Socrates
A marble head of Socrates in the Louvre (copy of bronze head by Lysippus)
Born	c. 470 BC Deme Alopece, Athens
Died	399 BC (aged approximately 71) Athens
Cause of death	Execution by forced suicide by poisoning
Spouse(s)	Xanthippe, Myrto
Children	Lamprocles, Menexenus, Sophroniscus
Family	Sophroniscus (father), Phaenarete (mother), Patrocles (half-brother)
Era	Ancient Greek philosophy
Region	Western philosophy
School	Classical Greek philosophy
Notable students	Plato Xenophon Antisthenes Aristippus Alcibiades Critias
Main interests	Epistemology, ethics, teleology
Notable ideas	Social gadfly Socratic dialogue Socratic intellectualism Socratic irony Socratic method Socratic paradox Socratic questioning «The unexamined life is not worth living»
Influences Prodicus, Anaxagoras, Archelaus, Diotima, Damon, Parmenides
Influenced Virtually all subsequent Western philosophy, especially his followers, e.g., Plato, Xenophon, Antisthenes, Aristippus, Euclid of Megara, Phaedo of Elis

Socrates (;^[1] Greek: Σωκράτης; c. 470–399 BC) was a Greek philosopher from Athens who is credited as the founder of Western philosophy and among the first moral philosophers of the ethical tradition of thought.^[2] An enigmatic figure, Socrates authored no texts and is known mainly through the posthumous accounts of classical writers, particularly his students Plato and Xenophon. These accounts are written as dialogues, in which Socrates and his interlocutors examine a subject in the style of question and answer; they gave rise to the Socratic dialogue literary genre. Contradictory accounts of Socrates make a reconstruction of his philosophy nearly impossible, a situation known as the Socratic problem. Socrates was a polarizing figure in Athenian society. In 399 BC, he was accused of impiety and corrupting the youth. After a trial that lasted a day, he was sentenced to death. He spent his last day in prison, refusing offers to help him escape.

Plato’s dialogues are among the most comprehensive accounts of Socrates to survive from antiquity. They demonstrate the Socratic approach to areas of philosophy including rationalism and ethics. The Platonic Socrates lends his name to the concept of the Socratic method, and also to Socratic irony. The Socratic method of questioning, or elenchus, takes shape in dialogue using short questions and answers, epitomized by those Platonic texts in which Socrates and his interlocutors examine various aspects of an issue or an abstract meaning, usually relating to one of the virtues, and find themselves at an impasse, completely unable to define what they thought they understood. Socrates is known for proclaiming his total ignorance; he used to say that the only thing he was aware of was his ignorance, seeking to imply that the realization of our ignorance is the first step in philosophizing.

Socrates exerted a strong influence on philosophers in later antiquity and has continued to do so in the modern era. He was studied by medieval and Islamic scholars and played an important role in the thought of the Italian Renaissance, particularly within the humanist movement. Interest in him continued unabated, as reflected in the works of Søren Kierkegaard and Friedrich Nietzsche. Depictions of Socrates in art, literature, and popular culture have made him a widely known figure in the Western philosophical tradition.

Sources and the Socratic problem

Socrates did not document his teachings. All that is known about him comes from the accounts of others: mainly the philosopher Plato and the historian Xenophon, who were both his pupils; the Athenian comic dramatist Aristophanes (Socrates’s contemporary); and Plato’s pupil Aristotle, who was born after Socrates’s death. The often contradictory stories from these ancient accounts only serve to complicate scholars’ ability to reconstruct Socrates’s true thoughts reliably, a predicament known as the Socratic problem.^[3] The works of Plato, Xenophon, and other authors who use the character of Socrates as an investigative tool, are written in the form of a dialogue between Socrates and his interlocutors and provide the main source of information on Socrates’s life and thought. Socratic dialogues (logos sokratikos) was a term coined by Aristotle to describe this newly formed literary genre.^[4] While the exact dates of their composition are unknown, some were probably written after Socrates’s death.^[5] As Aristotle first noted, the extent to which the dialogues portray Socrates authentically is a matter of some debate.^[6]

Plato and Xenophon

An honest man, Xenophon was no trained philosopher.^[7] He could neither fully conceptualize nor articulate Socrates’s arguments.^[8] He admired Socrates for his intelligence, patriotism, and courage on the battlefield.^[8] He discusses Socrates in four works: the Memorabilia, the Oeconomicus, the Symposium, and the Apology of Socrates. He also mentions a story featuring Socrates in his Anabasis.^[9] Oeconomicus recounts a discussion on practical agricultural issues.^[10] Like Plato’s Apology, Xenophon’s Apologia describes the trial of Socrates, but the works diverge substantially and, according to W. K. C. Guthrie, Xenophon’s account portrays a Socrates of «intolerable smugness and complacency».^[11] Symposium is a dialogue of Socrates with other prominent Athenians during an after-dinner discussion, but is quite different from Plato’s Symposium: there is no overlap in the guest list.^[12] In Memorabilia, he defends Socrates from the accusations of corrupting the youth and being against the gods; essentially, it is a collection of various stories gathered together to construct a new apology for Socrates.^[13]

Plato’s representation of Socrates is not straightforward.^[14] Plato was a pupil of Socrates and outlived him by five decades.^[15] How trustworthy Plato is in representing the attributes of Socrates is a matter of debate; the view that he did not represent views other than Socrates’s own is not shared by many contemporary scholars.^[16] A driver of this doubt is the inconsistency of the character of Socrates that he presents.^[17] One common explanation of this inconsistency is that Plato initially tried to accurately represent the historical Socrates, while later in his writings he was happy to insert his own views into Socrates’s words. Under this understanding, there is a distinction between the Socratic Socrates of Plato’s earlier works and the Platonic Socrates of Plato’s later writings, although the boundary between the two seems blurred.^[18]

Xenophon’s and Plato’s accounts differ in their presentations of Socrates as a person. Xenophon’s Socrates is duller, less humorous and less ironic than Plato’s.^[8][19] Xenophon’s Socrates also lacks the philosophical features of Plato’s Socrates—ignorance, the Socratic method or elenchus—and thinks enkrateia (self-control) is of pivotal importance, which is not the case with Plato’s Socrates.^[20] Generally, logoi Sokratikoi cannot help us to reconstruct the historical Socrates even in cases where their narratives overlap, as authors may have influenced each other’s accounts.^[21]

Aristophanes and other sources

Writers of Athenian comedy, including Aristophanes, also commented on Socrates. Aristophanes’s most important comedy with respect to Socrates is The Clouds, in which Socrates is a central character.^[22] In this drama, Aristophanes presents a caricature of Socrates that leans towards sophism,^[23] ridiculing Socrates as an absurd atheist.^[24] Socrates in Clouds is interested in natural philosophy, which conforms to Plato’s depiction of him in Phaedo. What is certain is that by the age of 45, Socrates had already captured the interest of Athenians as a philosopher.^[25] It is not clear whether Aristophanes’s work is useful in reconstructing the historical Socrates.^[26]

Other ancient authors who wrote about Socrates were Aeschines of Sphettus, Antisthenes, Aristippus, Bryson, Cebes, Crito, Euclid of Megara, Phaedo and Aristotle, all of whom wrote after Socrates’s death.^[27] Aristotle was not a contemporary of Socrates; he studied under Plato at the latter’s Academy for twenty years.^[28] Aristotle treats Socrates without the bias of Xenophon and Plato, who had an emotional tie with Socrates, and he scrutinizes Socrates’s doctrines as a philosopher.^[29] Aristotle was familiar with the various written and unwritten stories of Socrates.^[30] His role in understanding Socrates is limited. He does not write extensively on Socrates; and, when he does, he is mainly preoccupied with the early dialogues of Plato.^[31] There are also general doubts on his reliability on the history of philosophy.^[32] Still, his testimony is vital in understanding Socrates.^[33]

The Socratic problem

In a seminal work titled «The Worth of Socrates as a Philosopher» (1818), the philosopher Friedrich Schleiermacher attacked Xenophon’s accounts; his attack was widely accepted and gave rise to the Socratic problem.^[34] Schleiermacher criticized Xenophon for his naïve representation of Socrates. Xenophon was a soldier, argued Schleiermacher, and was therefore not well placed to articulate Socratic ideas. Furthermore, Xenophon was biased in his depiction of his former friend and teacher: he believed Socrates was treated unfairly by Athens, and sought to prove his point of view rather than to provide an impartial account. The result, said Schleiermacher, was that Xenophon portrayed Socrates as an uninspiring philosopher.^[35] By the early 20th century, Xenophon’s account was largely rejected.^[36]

The philosopher Karl Joel, basing his arguments on Aristotle’s interpretation of logos sokratikos, suggested that the Socratic dialogues are mostly fictional: according to Joel, the dialogues’ authors were just mimicking some Socratic traits of dialogue.^[37] In the mid-20th century, philosophers such as Olof Gigon and Eugène Dupréel, based on Joel’s arguments, proposed that the study of Socrates should focus on the various versions of his character and beliefs rather than aiming to reconstruct a historical Socrates.^[38] Later, ancient philosophy scholar Gregory Vlastos suggested that the early Socratic dialogues of Plato were more compatible with other evidence for a historical Socrates than his later writings, an argument that is based on inconsistencies in Plato’s own evolving depiction of Socrates. Vlastos totally disregarded Xenophon’s account except when it agreed with Plato’s.^[38] More recently, Charles H. Kahn has reinforced the skeptical stance on the unsolvable Socratic problem, suggesting that only Plato’s Apology has any historical significance.^[39]

Biography

Socrates was born in 470 or 469 BC to Sophroniscus and Phaenarete, a stoneworker and a midwife, respectively, in the Athenian deme of Alopece; therefore, he was an Athenian citizen, having been born to relatively affluent Athenians.^[41] He lived close to his father’s relatives and inherited, as was customary, part of his father’s estate, securing a life reasonably free of financial concerns.^[42] His education followed the laws and customs of Athens. He learned the basic skills of reading and writing and, like most wealthy Athenians, received extra lessons in various other fields such as gymnastics, poetry and music.^[43] He was married twice (which came first is not clear): his marriage to Xanthippe took place when Socrates was in his fifties, and another marriage was with a daughter of Aristides, an Athenian statesman.^[44] He had three sons with Xanthippe.^[45] Socrates fulfilled his military service during the Peloponnesian War and distinguished himself in three campaigns, according to Plato.^[46]

Another incident that reflects Socrates’s respect for the law is the arrest of Leon the Salaminian. As Plato describes in his Apology, Socrates and four others were summoned to the Tholos and told by representatives of the Thirty Tyrants (which began ruling in 404 BC) to arrest Leon for execution. Again Socrates was the sole abstainer, choosing to risk the tyrants’ wrath and retribution rather than to participate in what he considered to be a crime.^[47]

Socrates attracted great interest from the Athenian public and especially the Athenian youth.^[48] He was notoriously ugly, having a flat turned-up nose, bulging eyes and a large belly; his friends joked about his appearance.^[49] Socrates was indifferent to material pleasures, including his own appearance and personal comfort. He neglected personal hygiene, bathed rarely, walked barefoot, and owned only one ragged coat.^[50] He moderated his eating, drinking, and sex, although he did not practice full abstention.^[50] Although Socrates was attracted to youth, as was common and accepted in ancient Greece, he resisted his passion for young men because, as Plato describes, he was more interested in educating their souls.^[51] Socrates did not seek sex from his disciples, as was often the case between older and younger men in Athens.^[52] Politically, he did not take sides in the rivalry between the democrats and the oligarchs in Athens; he criticized both.^[53] The character of Socrates as exhibited in Apology, Crito, Phaedo and Symposium concurs with other sources to an extent that gives confidence in Plato’s depiction of Socrates in these works as being representative of the real Socrates.^[54]

Socrates died in Athens in 399 BC after a trial for impiety and the corruption of the young that lasted for only a day.^[55] He spent his last day in prison among friends and followers who offered him a route to escape, which he refused. He died the next morning, in accordance with his sentence, after drinking poison hemlock.^[56] He had never left Athens, except during the military campaigns which he had participated in.^[57]

Trial of Socrates

In 399 BC, Socrates went on trial for corrupting the minds of the youth of Athens, and for impiety.^[58] Socrates defended himself unsuccessfully. He was found guilty by a majority vote cast by a jury of hundreds of male Athenian citizens and, according to the custom, proposed his own penalty: that he should be given free food and housing by the state, for the services he rendered to the city.^[59] In the alternative, he proposed that he be fined one mina of silver (according to him, all he had).^[59] The jurors declined his offer and ordered the death penalty.^[59] The official charges were: (1) corrupting youth; (2) worshipping false gods; and (3) not worshipping the state religion.^[60]

Socrates was charged in a politically tense climate.^[61] In 404 BC, the Athenians had been crushed by Spartans at the decisive naval Battle of Aegospotami, and subsequently, the Spartans laid siege to Athens. They replaced the democratic government with a new, pro-oligarchic government, named the Thirty Tyrants.^[61] Because of their tyrannical measures, some Athenians organized to overthrow the Tyrants—and, indeed, they managed to do so briefly—until a Spartan request for aid from the Thirty arrived and a compromise was sought. When the Spartans left again, however, democrats seized the opportunity to kill the oligarchs and reclaim the government of Athens.^[61]

The accusations against Socrates were initiated by a poet, Meletus, who asked for the death penalty in accordance with the charge of asebeia.^[61] Other accusers were Anytus and Lycon. After a month or two, in late spring or early summer, the trial started and likely went on for most of one day.^[61] There were two main sources for the religion-based accusations. First, Socrates had rejected the anthropomorphism of traditional Greek religion by denying that the gods did bad things like humans do. Second, he seemed to believe in a daimonion—an inner voice with, as his accusers suggested, divine origin.^[61]

Plato’s Apology starts with Socrates answering the various rumours against him that have given rise to the indictment.^[62] First, Socrates defends himself against the rumour that he is an atheist naturalist philosopher, as portrayed in Aristophanes’s The Clouds; or a sophist.^[63] Against the allegations of corrupting the youth, Socrates answers that he has never corrupted anyone intentionally, since corrupting someone would carry the risk of being corrupted back in return, and that would be illogical, since corruption is undesirable.^[64] On the second charge, Socrates asks for clarification. Meletus responds by repeating the accusation that Socrates is an atheist. Socrates notes the contradiction between atheism and worshipping false gods.^[65] He then claims that he is «God’s gift» to the Athenians, since his activities ultimately benefit Athens; thus, in condemning him to death, Athens itself will be the greatest loser.^[66] After that, he says that even though no human can reach wisdom, seeking it is the best thing someone can do, implying money and prestige are not as precious as commonly thought.^[67]

Socrates was given the chance to offer alternative punishments for himself after being found guilty. He could have requested permission to flee Athens and live in exile, but he did not do so. Instead, according to Plato, he requested that a fine should be imposed on him and also suggested that free meals should be provided for him daily in recognition of his worth to Athens. According to Xenophon, however, Socrates made no proposals.^[69] The jurors favoured the death penalty by making him drink a cup of hemlock (a poisonous liquid).^[70] In return, Socrates warned jurors and Athenians that criticism of them by his many disciples was inescapable, unless they became good men.^[59] After a delay caused by Athenian religious ceremonies, Socrates spent his last day in prison. His friends visited him and offered him an opportunity to escape, which he declined.^[71]

The question of what motivated Athenians to convict Socrates remains controversial among scholars.^[72] There are two theories. The first is that Socrates was convicted on religious grounds; the second, that he was accused and convicted for political reasons.^[72] Another, more recent, interpretation synthesizes the religious and political theories, arguing that religion and state were not separate in ancient Athens.^[73]

The argument for religious persecution is supported by the fact that Plato’s and Xenophon’s accounts of the trial mostly focus on the charges of impiety. In those accounts, Socrates is portrayed as making no effort to dispute the fact that he did not believe in the Athenian gods. Against this argument stands the fact that many skeptics and atheist philosophers during this time were not prosecuted.^[74] According to the argument for political persecution, Socrates was targeted because he was perceived as a threat to democracy. It was true that Socrates did not stand for democracy during the reign of the Thirty Tyrants and that most of his pupils were against the democrats.^[75] The case for it being a political persecution is usually challenged by the existence of an amnesty that was granted to Athenian citizens in 403 BC to prevent escalation to civil war after the fall of the Thirty. However, as the text from Socrates’s trial and other texts reveal, the accusers could have fuelled their rhetoric using events prior to 403 BC.^[76]

Philosophy

Socratic method

A fundamental characteristic of Plato’s Socrates is the Socratic method, or the method of refutation (elenchus).^[78] It is most prominent in the early works of Plato, such as Apology, Crito, Gorgias, Republic I, and others.^[79] The typical elenchus proceeds as follows. Socrates initiates a discussion about a topic with a known expert on the subject, usually in the company of some young men and boys, and by dialogue proves the expert’s beliefs and arguments to be contradictory.^[80] Socrates initiates the dialogue by asking his interlocutor for a definition of the subject. As he asks more questions, the interlocutor’s answers eventually contradict the first definition. The conclusion is that the expert did not really know the definition in the first place.^[81] The interlocutor may come up with a different definition. That new definition, in turn, comes under the scrutiny of Socratic questioning. With each round of question and answer, Socrates and his interlocutor hope to approach the truth. More often, they continue to reveal their ignorance.^[82] Since the interlocutors’ definitions most commonly represent the mainstream opinion on a matter, the discussion places doubt on the common opinion.^[83]

Socrates also tests his own opinions through the Socratic method. Thus Socrates does not teach a fixed philosophical doctrine. Rather, he acknowledges his own ignorance while searching for truth with his pupils and interlocutors.^[83]

Scholars have questioned the validity and the exact nature of the Socratic method, or indeed if there even was a Socratic method.^[84] In 1982, the scholar of ancient philosophy Gregory Vlastos claimed that the Socratic method could not be used to establish the truth or falsehood of a proposition. Rather, Vlastos argued, it was a way to show that an interlocutor’s beliefs were inconsistent.^[85] There have been two main lines of thought regarding this view, depending on whether it is accepted that Socrates is seeking to prove a claim wrong.^[86] According to the first line of thought, known as the constructivist approach, Socrates indeed seeks to refute a claim by this method, and the method helps in reaching affirmative statements.^[87] The non-constructivist approach holds that Socrates merely wants to establish the inconsistency between the premises and conclusion of the initial argument.^[88]

Socratic priority of definition

Socrates starts his discussions by prioritizing the search for definitions.^[89] In most cases, Socrates initiates his discourse with an expert on a subject by seeking a definition—by asking, for example, what virtue, goodness, justice, or courage is.^[90] To establish a definition, Socrates first gathers clear examples of a virtue and then seeks to establish what they had in common.^[91] According to Guthrie, Socrates lived in an era when sophists had challenged the meaning of various virtues, questioning their substance; Socrates’s quest for a definition was an attempt to clear the atmosphere from their radical skepticism.^[92]

Some scholars have argued that Socrates does not endorse the priority of definition as a principle, because they have identified cases where he does not do so.^[93] Some have argued that this priority of definition comes from Plato rather than Socrates.^[94] Philosopher Peter Geach, accepting that Socrates endorses the priority of definition, finds the technique fallacious. Αccording to Geach, one may know a proposition even if one cannot define the terms in which the proposition is stated.^[95]

Socratic ignorance

Plato’s Socrates often claims that he is aware of his own lack of knowledge, especially when discussing ethical concepts such as arete (i.e., goodness, courage) since he does not know the nature of such concepts.^[97] For example, during his trial, with his life at stake, Socrates says: «I thought Evenus a happy man, if he really possesses this art (technē), and teaches for so moderate a fee. Certainly I would pride and preen myself if I knew (epistamai) these things, but I do not know (epistamai) them, gentlemen».^[98] In some of Plato’s dialogues, Socrates appears to credit himself with some knowledge, and can even seem strongly opinionated for a man who professes his own ignorance.^[99]

There are varying explanations of the Socratic inconsistency (other than that Socrates is simply being inconsistent).^[100] One explanation is that Socrates is being either ironic or modest for pedagogical purposes: he aims to let his interlocutor to think for himself rather than guide him to a prefixed answer to his philosophical questions.^[101] Another explanation is that Socrates holds different interpretations of the meaning of «knowledge». Knowledge, for him, might mean systematic understanding of an ethical subject, on which Socrates firmly rejects any kind of mastery; or might refer to lower-level cognition, which Socrates may accept that he possesses.^[102] In any case, there is consensus that Socrates accepts that acknowledging one’s lack of knowledge is the first step towards wisdom.^[103]

Socrates is known for disavowing knowledge, a claim encapsulated in the saying «I know that I know nothing». This is often attributed to Socrates on the basis of a statement in Plato’s Apology, though the same view is repeatedly found elsewhere in Plato’s early writings on Socrates.^[104] In other statements, though, he implies or even claims that he does have knowledge. For example, in Plato’s Apology Socrates says: «…but that to do injustice and disobey my superior, god or man, this I know to be evil and base…» (Apology, 29b6–7).^[105] In his debate with Callicles, he says: «…I know well that if you will agree with me on those things which my soul believes, those things will be the very truth…»^[105]

Whether Socrates genuinely thought he lacked knowledge or merely feigned a belief in his own ignorance remains a matter of debate. A common interpretation is that he was indeed feigning modesty. According to Norman Gulley, Socrates did this to entice his interlocutors to speak with him. On the other hand, Terence Irwin claims that Socrates’s words should be taken literally.^[106]

Gregory Vlastos argues that there is enough evidence to refute both claims. On his view, for Socrates, there are two separate meanings of «knowledge»: Knowledge-C and Knowledge-E (C stands for «certain», and E stands for elenchus, i.e. the Socratic method). Knowledge-C is something unquestionable whereas Knowledge-E is the knowledge derived from Socrates’s elenchus.^[107] Thus, Socrates speaks the truth when he says he knows-C something, and he is also truthful when saying he knows-E, for example that it is evil for someone to disobey his superiors, as he claims in Apology.^[108] Not all scholars have agreed with this semantic dualism. James H. Lesher has argued that Socrates claimed in various dialogues that one word is linked to one meaning (i.e. in Hippias Major, Meno, and Laches).^[109] Lesher suggests that although Socrates claimed that he had no knowledge about the nature of virtues, he thought that in some cases, people can know some ethical propositions.^[110]

Socratic irony

There is a widespread assumption that Socrates was an ironist, mostly based on the depiction of Socrates by Plato and Aristotle.^[111] Socrates’s irony is so subtle and slightly humorous that it often leaves the reader wondering if Socrates is making an intentional pun.^[112] Plato’s Euthyphro is filled with Socratic irony. The story begins when Socrates is meeting with Euthyphro, a man who has accused his own father of murder. When Socrates first hears the details of the story, he comments, «It is not, I think, any random person who could do this [prosecute one’s father] correctly, but surely one who is already far progressed in wisdom». When Euthyphro boasts about his understanding of divinity, Socrates responds that it is «most important that I become your student».^[113] Socrates is commonly seen as ironic when using praise to flatter or when addressing his interlocutors.^[114]

Scholars are divided on why Socrates uses irony. According to an opinion advanced since the Hellenistic period, Socratic irony is a playful way to get the audience’s attention.^[115] Another line of thought holds that Socrates conceals his philosophical message with irony, making it accessible only to those who can separate the parts of his statements which are ironic from those which are not.^[116] Gregory Vlastos has identified a more complex pattern of irony in Socrates. On Vlastos’s view, Socrates’s words have a double meaning, both ironic and not. One example is when he denies having knowledge. Vlastos suggests that Socrates is being ironic when he says he has no knowledge (where «knowledge» means a lower form of cognition); while, according to another sense of «knowledge», Socrates is serious when he says he has no knowledge of ethical matters. This opinion is not shared by many other scholars.^[117]

Socratic eudaimonism and intellectualism

For Socrates, the pursuit of eudaimonia motivates all human action, directly or indirectly.^[118] Virtue and knowledge are linked, in Socrates’s view, to eudaimonia, but how closely he considered them to be connected is still debated. Some argue that Socrates thought that virtue and eudaimonia are identical. According to another view, virtue serves as a means to eudaimonia (the «identical» and «sufficiency» theses, respectively).^[119] Another point of debate is whether, according to Socrates, people desire what is in fact good—or, rather, simply what they perceive as good.^[119]

Moral intellectualism refers to the prominent role Socrates gave to knowledge. He believed that all virtue was based on knowledge (hence Socrates is characterized as a virtue intellectualist). He also believed that humans were guided by the cognitive power to comprehend what they desire, while diminishing the role of impulses (a view termed motivational intellectualism).^[120] In Plato’s Protagoras (345c4–e6), Socrates implies that «no one errs willingly», which has become the hallmark of Socratic virtue intellectualism.^[121] In Socratic moral philosophy, priority is given to the intellect as being the way to live a good life; Socrates deemphasizes irrational beliefs or passions.^[122] Plato’s dialogues that support Socrates’s intellectual motivism—as this thesis is named—are mainly the Gorgias (467c–8e, where Socrates discusses the actions of a tyrant that do not benefit him) and Meno (77d–8b, where Socrates explains to Meno his view that no one wants bad things, unless they do not know what is good and bad in the first place).^[123] Scholars have been puzzled by Socrates’s view that akrasia (acting because of one’s irrational passions, contrary to one’s knowledge or beliefs) is impossible. Most believe that Socrates left no space for irrational desires, although some claim that Socrates acknowledged the existence of irrational motivations, but denied they play a primary role in decision-making.^[124]

Religion

Socrates’s religious nonconformity challenged the views of his times and his critique reshaped religious discourse for the coming centuries.^[127] In Ancient Greece, organized religion was fragmented, celebrated in a number of festivals for specific gods, such as the City Dionysia, or in domestic rituals, and there were no sacred texts. Religion intermingled with the daily life of citizens, who performed their personal religious duties mainly with sacrifices to various gods.^[128] Whether Socrates was a practicing man of religion or a ‘provocateur atheist’ has been a point of debate since ancient times; his trial included impiety accusations, and the controversy hasn’t yet ceased.^[129]

Socrates discusses divinity and the soul mostly in Alcibiades, Euthyphro, and Apology.^[130] In Alcibiades Socrates links the human soul to divinity, concluding «Then this part of her resembles God, and whoever looks at this, and comes to know all that is divine, will gain thereby the best knowledge of himself.»^[131] His discussions on religion always fall under the lens of his rationalism.^[132] Socrates, in Euthyphro, reaches a conclusion which takes him far from the age’s usual practice: he considers sacrifices to the gods to be useless, especially when they are driven by the hope of receiving a reward in return. Instead he calls for philosophy and the pursuit of knowledge to be the principal way of worshipping the gods.^[133] His rejection of traditional forms of piety, connecting them to self-interest, implied that Athenians should seek religious experience by self-examination.^[134]

Socrates argued that the gods were inherently wise and just, a perception far from traditional religion at that time.^[135] In Euthyphro, the Euthyphro dilemma arises. Socrates questions his interlocutor about the relationship between piety and the will of a powerful god: Is something good because it is the will of this god, or is it the will of this god because it is good?^[136] In other words, does piety follow the good, or the god? The trajectory of Socratic thought contrasts with traditional Greek theology, which took lex talionis (the eye for an eye principle) for granted. Socrates thought that goodness is independent from gods, and gods must themselves be pious.^[137]

Socrates affirms a belief in gods in Plato’s Apology, where he says to the jurors that he acknowledges gods more than his accusers.^[138] For Plato’s Socrates, the existence of gods is taken for granted; in none of his dialogues does he probe whether gods exist or not.^[139] In Apology, a case for Socrates being agnostic can be made, based on his discussion of the great unknown after death,^[140] and in Phaedo (the dialogue with his students in his last day) Socrates gives expression to a clear belief in the immortality of the soul.^[141] He also believed in oracles, divinations and other messages from gods. These signs did not offer him any positive belief on moral issues; rather, they were predictions of unfavorable future events.^[142]

In Xenophon’s Memorabilia, Socrates constructs an argument close to the contemporary teleological intelligent-design argument. He claims that since there are many features in the universe that exhibit «signs of forethought» (e.g., eyelids), a divine creator must have created the universe.^[139] He then deduces that the creator should be omniscient and omnipotent and also that it created the universe for the advance of humankind, since humans naturally have many abilities that other animals do not.^[143] At times, Socrates speaks of a single deity, while at other times he refers to plural «gods». This has been interpreted to mean that he either believed that a supreme deity commanded other gods, or that various gods were parts, or manifestations, of this single deity.^[144]

It has been a source of puzzlement how Socrates’s religious beliefs can be consistent with his strict adherence to rationalism.^[145] Philosophy professor Mark McPherran suggests that Socrates interpreted every divine sign through secular rationality for confirmation.^[146] Professor of ancient philosophy A. A. Long suggests that it is anachronistic to suppose that Socrates believed the religious and rational realms were separate.^[147]

Socratic daimonion

In several texts (e.g., Plato’s Euthyphro 3b5; Apology 31c–d; Xenophon’s Memorabilia 1.1.2) Socrates claims he hears a daimōnic sign—an inner voice heard usually when he was about to make a mistake. Socrates gave a brief description of this daimonion at his trial (Apology 31c–d): «…The reason for this is something you have heard me frequently mention in different places—namely, the fact that I experience something divine and daimonic, as Meletus has inscribed in his indictment, by way of mockery. It started in my childhood, the occurrence of a particular voice. Whenever it occurs, it always deters me from the course of action I was intending to engage in, but it never gives me positive advice. It is this that has opposed my practicing politics, and I think its doing so has been absolutely fine.»^[149] Modern scholarship has variously interpreted this Socratic daimōnion as a rational source of knowledge, an impulse, a dream or even a paranormal experience felt by an ascetic Socrates.^[150]

Virtue and knowledge

Socrates’s theory of virtue states that all virtues are essentially one, since they are a form of knowledge.^[151] For Socrates, the reason a person is not good is because they lack knowledge. Since knowledge is united, virtues are united as well. Another famous dictum— «no one errs willingly»—also derives from this theory.^[152] In Protagoras, Socrates argues for the unity of virtues using the example of courage: if someone knows what the relevant danger is, they can undertake a risk.^[151] Aristotle comments: » … Socrates the elder thought that the end of life was knowledge of virtue, and he used to seek for the definition of justice, courage, and each of the parts of virtue, and this was a reasonable approach, since he thought that all virtues were sciences, and that as soon as one knew [for example] justice, he would be just…»^[153]

Love

Some texts suggest that Socrates had love affairs with Alcibiades and other young persons; others suggest that Socrates’s friendship with young boys sought only to improve them and were not sexual. In Gorgias, Socrates claims he was a dual lover of Alcibiades and philosophy, and his flirtatiousness is evident in Protagoras, Meno (76a–c) and Phaedrus (227c–d). However, the exact nature of his relationship with Alcibiades is not clear; Socrates was known for his self-restraint, while Alcibiades admits in the Symposium that he had tried to seduce Socrates but failed.^[154]

The Socratic theory of love is mostly deduced from Lysis, where Socrates discusses love^[155] at a wrestling school in the company of Lysis and his friends. They start their dialogue by investigating parental love and how it manifests with respect to the freedom and boundaries that parents set for their children. Socrates concludes that if Lysis is utterly useless, nobody will love him—not even his parents. While most scholars believe this text was intended to be humorous, it has also been suggested that Lysis shows Socrates held an egoistic view of love, according to which we only love people who are useful to us in some way.^[156] Other scholars disagree with this view, arguing that Socrates’s doctrine leaves room for non-egoistic love for a spouse; still others deny that Socrates suggests any egoistic motivation at all.^[157] In Symposium, Socrates argues that children offer the false impression of immortality to their parents, and this misconception yields a form of unity among them.^[158] Scholars also note that for Socrates, love is rational.^[159]

It is notable that Socrates, who claims to know only that he does not know, makes an exception (in Plato’s Symposium), where he says he will tell the truth about Love, which he learned from a ‘clever woman’. Classicist Armand D’Angour has made the case that Socrates was in his youth close to Aspasia, and that Diotima, to whom Socrates attributes his understanding of love in Symposium, is based on her;^[160] however, it is also possible that Diotima really existed.

Socratic philosophy of politics

While Socrates was involved in public political and cultural debates, it is hard to define his exact political philosophy. In Plato’s Gorgias, he tells Callicles: «I believe that I’m one of a few Athenians—so as not to say I’m the only one, but the only one among our contemporaries—to take up the true political craft and practice the true politics. This is because the speeches I make on each occasion do not aim at gratification but at what’s best.»^[161] His claim illustrates his aversion for the established democratic assemblies and procedures such as voting—since Socrates saw politicians and rhetoricians as using tricks to mislead the public.^[162] He never ran for office or suggested any legislation.^[163] Rather, he aimed to help the city flourish by «improving» its citizens.^[162] As a citizen, he abided by the law. He obeyed the rules and carried out his military duty by fighting wars abroad. His dialogues, however, make little mention of contemporary political decisions, such as the Sicilian Expedition.^[163]

Socrates spent his time conversing with citizens, among them powerful members of Athenian society, scrutinizing their beliefs and bringing the contradictions of their ideas to light. Socrates believed he was doing them a favor since, for him, politics was about shaping the moral landscape of the city through philosophy rather than electoral procedures.^[164] There is a debate over where Socrates stood in the polarized Athenian political climate, which was divided between oligarchs and democrats. While there is no clear textual evidence, one widely held theory holds that Socrates leaned towards democracy: he disobeyed the one order that the oligarchic government of the Thirty Tyrants gave him; he respected the laws and political system of Athens (which were formulated by democrats); and, according to this argument, his affinity for the ideals of democratic Athens was a reason why he did not want to escape prison and the death penalty. On the other hand, there is some evidence that Socrates leaned towards oligarchy: most of his friends supported oligarchy, he was contemptuous of the opinion of the many and was critical of the democratic process, and Protagoras shows some anti-democratic elements.^[165] A less mainstream argument suggests that Socrates favoured democratic republicanism, a theory that prioritizes active participation in public life and concern for the city.^[166]

Yet another suggestion is that Socrates endorsed views in line with liberalism, a political ideology formed in the Age of Enlightenment. This argument is mostly based on Crito and Apology, where Socrates talks about the mutually beneficial relationship between the city and its citizens. According to Socrates, citizens are morally autonomous and free to leave the city if they wish—but, by staying within the city, they also accept the laws and the city’s authority over them.^[167] On the other hand, Socrates has been seen as the first proponent of civil disobedience. Socrates’s strong objection to injustice, along with his refusal to serve the Thirty Tyrants’ order to arrest Leon, are suggestive of this line. As he says in Critias, «One ought never act unjustly, even to repay a wrong that has been done to oneself.»^[168] Ιn the broader picture, Socrates’s advice would be for citizens to follow the orders of the state, unless, after much reflection, they deem them to be unjust.^[169]

Legacy

Hellenistic era

Socrates’s impact was immense in philosophy after his death. With the exception of the Epicureans and the Pyrrhonists, almost all philosophical currents after Socrates traced their roots to him: Plato’s Academy, Aristotle’s Lyceum, the Cynics, and the Stoics.^[170] Interest in Socrates kept increasing until the third century AD.^[171] The various schools differed in response to fundamental questions such as the purpose of life or the nature of arete (virtue), since Socrates had not handed them an answer, and therefore, philosophical schools subsequently diverged greatly in their interpretation of his thought.^[172] He was considered to have shifted the focus of philosophy from a study of the natural world, as was the case for pre-Socratic philosophers, to a study of human affairs.^[173]

Immediate followers of Socrates were his pupils, Euclid of Megara, Aristippus, and Antisthenes, who drew differing conclusions among themselves and followed independent trajectories.^[174] The full doctrines of Socrates’s pupils are difficult to reconstruct.^[175] Antisthenes had a profound contempt of material goods. According to him, virtue was all that mattered. Diogenes and the Cynics continued this line of thought.^[176] On the opposite end, Aristippus endorsed the accumulation of wealth and lived a luxurious life. After leaving Athens and returning to his home city of Cyrene, he founded the Cyrenaic philosophical school which was based on hedonism, and endorsing living an easy life with physical pleasures. His school passed to his grandson, bearing the same name. There is a dialogue in Xenophon’s work in which Aristippus claims he wants to live without wishing to rule or be ruled by others.^[177] In addition, Aristippus maintained a skeptical stance on epistemology, claiming that we can be certain only of our own feelings. This view resonates with the Socratic understanding of ignorance.^[178] Euclid was a contemporary of Socrates. After Socrates’s trial and death, he left Athens for the nearby town of Megara, where he founded a school, named the Megarians. His theory was built on the pre-Socratic monism of Parmenides. Euclid continued Socrates’s thought, focusing on the nature of virtue.

The Stoics relied heavily on Socrates.^[179] They applied the Socratic method as a tool to avoid inconsistencies. Their moral doctrines focused on how to live a smooth life through wisdom and virtue. The Stoics assigned virtue a crucial role in attaining happiness and also prioritized the relation between goodness and ethical excellence, all of which echoed Socratic thought.^[180] At the same time, the philosophical current of Platonism claimed Socrates as its predecessor, in ethics and in its theory of knowledge. Arcesilaus, who became the head of the Academy about 80 years after its founding by Plato, radically changed the Academy’s doctrine to what is now known as Academic Skepticism, centered on the Socratic philosophy of ignorance. The Academic Skeptics competed with the Stoics over who was Socrates’s true heir with regard to ethics.^[181] While the Stoics insisted on knowledge-based ethics, Arcesilaus relied on Socratic ignorance. The Stoics’ reply to Arcesilaus was that Socratic ignorance was part of Socratic irony (they themselves disapproved the use of irony), an argument that ultimately became the dominant narrative of Socrates in later antiquity.^[182]

While Aristotle considered Socrates an important philosopher, Socrates was not a central figure in Aristotelian thought. One of Aristotle’s pupils, Aristoxenus even authored a book detailing Socrates’s scandals.

The Epicureans were antagonistic to Socrates.^[183] They attacked him for superstition, criticizing his belief in his daimonion and his regard for the oracle at Delphi.^[184] They also criticized Socrates for his character and various faults, and focusing mostly on his irony, which was deemed inappropriate for a philosopher and unseemly for a teacher.^[185]

The Pyrrhonists were also antagonistic to Socrates, accusing him of being a prater about ethics, who engaged in mock humility, and who sneered at and mocked people.^[186]

Medieval world

Socratic thought found its way to the Islamic Middle East alongside that of Aristotle and the Stoics. Plato’s works on Socrates, as well as other ancient Greek literature, were translated into Arabic by early Muslim scholars such as Al-Kindi, Jabir ibn Hayyan, and the Muʿtazila. For Muslim scholars, Socrates was hailed and admired for combining his ethics with his lifestyle, perhaps because of the resemblance in this regard with Muhammad’s personality.^[187] Socratic doctrines were altered to match Islamic faith: according to Muslim scholars, Socrates made arguments for monotheism and for the temporality of this world and rewards in the next life.^[188] His influence in the Arabic-speaking world continues to the present day.^[189]

In medieval times, little of Socrates’s thought survived in the Christian world as a whole; however, works on Socrates from Christian scholars such as Lactantius, Eusebius and Augustine were maintained in the Byzantine Empire, where Socrates was studied under a Christian lens.^[190] After the fall of Constantinople, many of the texts were brought back into the world of Roman Christianity, where they were translated into Latin. Overall, ancient Socratic philosophy, like the rest of classical literature before the Renaissance, was addressed with skepticism in the Christian world at first.^[191]

During the early Italian Renaissance, two different narratives of Socrates developed.^[192] On the one hand, the humanist movement revived interest in classical authors. Leonardo Bruni translated many of Plato’s Socratic dialogues, while his pupil Giannozzo Manetti authored a well-circulated book, a Life of Socrates. They both presented a civic version of Socrates, according to which Socrates was a humanist and a supporter of republicanism. Bruni and Manetti were interested in defending secularism as a non-sinful way of life; presenting a view of Socrates that was aligned with Christian morality assisted their cause. In doing so, they had to censor parts of his dialogues, especially those which appeared to promote homosexuality or any possibility of pederasty (with Alcibiades), or which suggested that the Socratic daimon was a god.^[193] On the other hand, a different picture of Socrates was presented by Italian Neoplatonists, led by the philosopher and priest Marsilio Ficino. Ficino was impressed by Socrates’s un-hierarchical and informal way teaching, which he tried to replicate. Ficino portrayed a holy picture of Socrates, finding parallels with the life of Jesus Christ. For Ficino and his followers, Socratic ignorance signified his acknowledgement that all wisdom is God-given (through the Socratic daimon).^[194]

Modern times

In early modern France, Socrates’s image was dominated by features of his private life rather than his philosophical thought, in various novels and satirical plays.^[196] Some thinkers used Socrates to highlight and comment upon controversies of their own era, like Théophile de Viau who portrayed a Christianized Socrates accused of atheism,^[197] while for Voltaire, the figure of Socrates represented a reason-based theist.^[198] Michel de Montaigne wrote extensively on Socrates, linking him to rationalism as a counterweight to contemporary religious fanatics.^[199]

In the 18th century, German idealism revived philosophical interest in Socrates, mainly through Hegel’s work. For Hegel, Socrates marked a turning point in the history of humankind by the introduction of the principle of free subjectivity or self-determination. While Hegel hails Socrates for his contribution, he nonetheless justifies the Athenian court, for Socrates’s insistence upon self-determination would be destructive of the Sittlichkeit (a Hegelian term signifying the way of life as shaped by the institutions and laws of the State).^[200] Also, Hegel sees the Socratic use of rationalism as a continuation of Protagoras’ focus on human reasoning (as encapsulated in the motto homo mensura: «man is the measure of all things»), but modified: it is our reasoning that can help us reach objective conclusions about reality.^[201] Also, Hegel considered Socrates as a predecessor of later ancient skeptic philosophers, even though he never clearly explained why.^[202]

Søren Kierkegaard considered Socrates his teacher,^[203] and authored his master’s thesis on him, The Concept of Irony with Continual Reference to Socrates.^[204] There he argues that Socrates is not a moral philosopher but is purely an ironist.^[205] He also focused on Socrates’s avoidance of writing: for Kierkegaard, this avoidance was a sign of humility, deriving from Socrates’s acceptance of his ignorance.^[206] Not only did Socrates not write anything down, according to Kierkegaard, but his contemporaries misconstrued and misunderstood him as a philosopher, leaving us with an almost impossible task in comprehending Socratic thought.^[204] Only Plato’s Apology was close to the real Socrates, in Kierkegaard’s view.^[207] In his writings, he revisited Socrates quite frequently; in his later work, Kierkegaard found ethical elements in Socratic thought.^[205] Socrates was not only a subject of study for Kierkegaard, he was a model as well: Kierkegaard paralleled his task as a philosopher to Socrates. He writes, «The only analogy I have before me is Socrates; my task is a Socratic task, to audit the definition of what it is to be a Christian», with his aim being to bring society closer to the Christian ideal, since he believed that Christianity had become a formality, void of any Christian essence.^[208] Kierkegaard denied being a Christian, as Socrates denied possessing any knowledge.^[209]

Friedrich Nietzsche resented Socrates’s contributions to Western culture.^[210] In his first book, The Birth of Tragedy (1872), Nietzsche held Socrates responsible for what he saw as the deterioration of ancient Greek civilization during the 4th century BC and after. For Nietzsche, Socrates turned the scope of philosophy from pre-Socratic naturalism to rationalism and intellectualism. He writes: «I conceive of [the Presocratics] as precursors to a reformation of the Greeks: but not of Socrates»; «with Empedocles and Democritus the Greeks were well on their way towards taking the correct measure of human existence, its unreason, its suffering; they never reached this goal, thanks to Socrates».^[211] The effect, Nietzsche proposed, was a perverse situation that had continued down to his day: our culture is a Socratic culture, he believed.^[210] In a later publication, The Twilight of the Idols (1887), Nietzsche continued his offensive against Socrates, focusing on the arbitrary linking of reason to virtue and happiness in Socratic thinking. He writes: «I try to understand from what partial and idiosyncratic states the Socratic problem is to be derived: his equation of reason = virtue = happiness. It was with this absurdity of a doctrine of identity that he fascinated: ancient philosophy never again freed itself [from this fascination]».^[212] From the late 19th century until the early 20th, the most common explanation of Nietzsche’s hostility towards Socrates was his anti-rationalism; he considered Socrates the father of European rationalism. In the mid-20th century, philosopher Walter Kaufmann published an article arguing that Nietzsche admired Socrates. Current mainstream opinion is that Nietzsche was ambivalent towards Socrates.^[213]

Continental philosophers Hannah Arendt, Leo Strauss and Karl Popper, after experiencing the horrors of World War II, amidst the rise of totalitarian regimes, saw Socrates as an icon of individual conscience.^[214] Arendt, in Eichmann in Jerusalem (1963), suggests that Socrates’s constant questioning and self-reflection could prevent the banality of evil.^[215] Strauss considers Socrates’s political thought as paralleling Plato’s. He sees an elitist Socrates in Plato’s Republic as exemplifying why the polis is not, and could not be, an ideal way of organizing life, since philosophical truths cannot be digested by the masses.^[216] Popper takes the opposite view: he argues that Socrates opposes Plato’s totalitarian ideas. For Popper, Socratic individualism, along with Athenian democracy, imply Popper’s concept of the «open society» as described in his Open Society and Its Enemies (1945).^[217]

See also

• Bibliography of Socrates
• De genio Socratis
• List of cultural depictions of Socrates
• List of speakers in Plato’s dialogues
• Socratic fallacy
• Socratic Letters

Notes

Sources

Further reading

• Brun, Jean (1978). Socrate (in French) (sixth ed.). Presses universitaires de France. pp. 39–40. ISBN 978-2-13-035620-2.
• Benson, Hugh (1992). Essays on the philosophy of Socrates. New York: Oxford University Press. ISBN 978-0-19-506757-6. OCLC 23179683.
• Rudebusch, George (2009). Socrates. Chichester, U.K. Malden, MA: Wiley-Blackwell. ISBN 978-1-4051-5085-9. OCLC 476311710.
• Taylor, C. C. W. (1998). Socrates. Oxford University Press. ISBN 978-0-19-287601-0.
• Taylor, C. C. W. (2019). Socrates: A Very Short Introduction. Oxford University Press. ISBN 978-0-19-883598-1.
• Vlastos, Gregory (1994). Socratic Studies. Cambridge University Press. ISBN 978-0-521-44735-5.

External links

• Socrates at the Indiana Philosophy Ontology Project
• The Dialogues of Plato at Project Gutenberg

Содержание

Введение

1.
Философские взгляды Сократа

2.
Объективный идеализм Платона.

3. Систематизация философского знания Аристотелем.

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Античная философия подразделяется
на древнегреческую и древнеримскую. Античная философия сформировалась под
влиянием и воздействием предфилософской греческой традиции условно можно
рассматривать ранний этап античной философии, воззрений мудрецов Египта,
Месопотамии, древневосточных стран. Вершина развития
античной греческой философии приходится приблизительно на время от второй половины
V до конца IV в. до н.э.

Актуальность реферата является расцвет  классической
греческой рабовладельческой демократии, опирающейся на политическую форму
города-государства — полисы. Благодаря трём
самым выдающимся представителям классической греческой философии Сократу,
Платону и Аристотелю Афины примерно на 1000 лет стали центром греческой
философии. Сократ впервые в истории ставит вопрос о личности с решениями,
диктуемыми совестью, с ценностями.

Платон создаёт философию законченную
мировоззренчески — политическую и логико-этическую систему. Аристотель — науку
исследовательски-теоретическое изучение реального мира. Цель
реферата является влияние на всю историю западной и отчасти мировой философии
вплоть до сегодняшнего дня.

Термином «философия» именно античности.
Расцвет древнегреческой философии приходится на V—IV вв. до н.э., а отголоски
замирали в течение тысячелетия. В Византии и странах ислама господствующее
влияние греческой философии сохранялось в течение всего тысячелетияво времена
Ренессанса и гуманизма, в Европе.

1. Философские
взгляды Сократа

Сократ (ок. 469
г. до н. э.— 399 г. до н.э.)— древнегреческий философ, учение знаменует
поворот в философии — от рассмотрения природы и мира, к рассмотрению человека. Деятельность
— поворотный момент античной философии. Своим методом анализа понятий и
отождествлением добродетели и знания он направил внимание философов на
безусловное значение человеческой личности.

В V в. до н.э. во
многих городах Греции установилась демократическая форма политической жизни. На
разные государственные должности людей не назначали, а выбирали путем народного
голосования. Стало быть, человек вызывал симпатии избирателей, удачно выступив
перед ними в народном собрании, мог занять ответственный пост. [1]

Ведь, чтобы за кого-то проголосовали, он
обязательно должен понравиться массе народа коллективно и решала политическую
судьбу претендентов. Понятно, что в это время сильно поднялось в цене
ораторское искусство и вообще образование, выступить перед народом с успехом
мог образованный, владеющий политическим красноречием человек. Но обширными познаниями
в разных областях располагали тогда философы люди и стали обращаться с
просьбами научить премудростям, умению спорить и доказывать, опровергать и
убеждать.

Некоторые философы стали брать деньги за
обучение и получили название софистов, платных учителей мудрости. Учили риторику
– разным приемам доказательства и опровержения, искусству вести спор и
побеждать в нем, уметь при любых обстоятельствах воздействовать на слушателя и
добиваться желаемого эффекта. Во всех интеллектуальных ситуациях выходить
победителем, надо иметь способность и доказывать, опровергать все, что угодно.

 Платные учителя мудрости изобрели
разнообразные софизмы – внешне правильные доказательства заведомо ложных
положений. Побеждать в любом споре, человек должен всегда прав. Истина едина
для всех, а спорящий не на стороне, тогда он никак не может прав.

Значит, единственное, что остается софисту – предположить
существование не одной истины, а многих. Сколько людей, мнений, каждый человек
– сам себе истина. Знаменитый софист Протагор Абдерский предложил формулу воззрения:
«Человек, – говорит он, – есть мера всех вещей».

То есть, как кому кажется, то для каждого и
есть истина, совершенно субъективна. Ничего общего и обязательного для всех
нет, никаких единых принципов и законов не существует. Каждый из нас сам себе
устанавливает правила и ориентиры должна протекать жизнь. [2]

Любое воззрение настолько истинно, насколько
ложно. Все можно и доказать и опровергнуть, противоположные суждения совершенно
равносильны. Обо всем можно сказать «Это и так и не так одновременно».

И все в случае зависит от конкретного человека
и устанавливает критерий правды и лжи. Взгляд называется субъективизмом. Но нет
ничего общепринятого, тогда никто не может, ни абсолютно прав, ни абсолютно
неправ, вернее, что кажется истинным одному, для другого – ложно, важное для
кого-то оставляет иного совершенно равнодушным, смешное для одного кажется
грустным другому, нечто представляется кому-то добром, другой вполне может
расценить его, как зло.

Получается, что ни о чем нельзя сказать
определенно, и все в мире относительно. Из субъективизма софистов вытекает
релятивизм – положение об относительности всего сущего и мыслимого. Познаваем
ли мир нет ничего устойчивого и общеобязательного, но все субъективно и
относительно? Скорее всего – не познаваем.

 Заслуга философской софистики, что она
уделила значительное внимание гносеологической проблеме. Архаические философы
от Фалеса до Демократа не сомневались в познаваемости мира, больше беспокоили
вопросы о устройстве и происхождении. Софисты же считали, что прежде чем
рассуждать о мироздании, надо сначала выяснить – можем ли мы о нем вообще что 
узнать и наш удел – оставаться в полном неведении и потому полагать истинным,
что кажется нам таковым. В ответе на вопрос они склонялись ко второму,
характерной чертой учения является агностицизм утверждение о непознаваемости
мира и скептицизм – сомнение в возможности познания.

Софистам противостоит знаменитый греческий
философ Сократ Афинский. В отличие от них он считал, что истина, Солнце в небе,
освещающее и всех согревающее, может одна. Она едина для всех, общеобязательна
и объективна, то есть существует вне нас и независимо от наших желаний.

 Не мы придумали и не нам отменять. Истина до
нас и будет всегда. Где бы ни жил и кем бы ни был человек, он не может не
подчиняться ей, что она абсолютна. Кто-то и вздумает утверждать, что он не
подчиняется ей, не признает, что у него своя индивидуальная истина, будет
самообманом, попыткой отвернуться от неизбежного.[3]

Невозможно никому из нас, считал Сократ,
отказаться от общей для всех нас истины, как нельзя отказаться от того,
например, что ты – человек, как нельзя отказаться от собственных глаз, рук и
ног, сердца и разума. Что за истина? Где она? Чем является? Отвечая на вопросы,
Сократ говорит, что было бы слишком самонадеянно кому-либо из смертных
полагать, что он наверняка знает истину и точно может сказать, что она из себя
представляет.

Единственное, что мы можем утверждать, что
истина есть. Но говорить, что она есть нечто, совсем известное, раз навсегда
найденное и установленное, ведь речь идет об абсолютной истине, а человек
существо далеко несовершенное никогда не может достичь абсолюта. Скорее,
наоборот, единственное, о чем мы знаем точно – о собственном незнании, о
трудностях, встают перед нами при попытках что-либо познать.

Одним из известнейших изречений Сократа «Я
знаю, что ничего не знаю». Но наше неведение истины вовсе не означает, что нет.
Мы просто не знаем, какая она, и насущной задачей каждого человека является
поиск реально существующей, единой для всех, но неизвестной вполне истины.

 А самостоятельный поиск всегда чреват
сомнениями, противоречиями и долгими размышлениями, но способом – тернистым и
многотрудным – человек может не обрести истину, приблизиться к ней. Метод получил
название эвристического (от греч. эвриско – я нахожу). Философ, говорит Сократ,
должен содействовать ищущему в начинаниях не предлагая готовых ответов, он
всего помогает сориентироваться в необъятной стихии мыслей и идей вступает
желающий найти что-либо истинное.

Сократический метод является майевтикой (от
греч. майевтикос – повивальный) философ оказывает помощь рождению истины, но
участие в отнюдь не решающее, все должна рождаться сама в душе и разуме
человека. Будут ли люди заниматься поиском какой-то неведомой и далекой истины,
повседневная жизнь прекрасно понятна им и для нее совсем не требуется никаких
особых раздумий? Допустим, человек зарабатывает достаточно денег, чтобы
безбедно существовать, имеет почет и уважение в обществе, у него привычные
занятия и уверенность в завтрашнем дне. [4]

Он утром идет на работу и неплохо выполняет
свое дело, получая от немало удовольствия, вечером возвращается к своему очагу,
где ждет кружка доброго вина и наслаждение отдыхом. Зачем размышлять о каком-то
не вполне понятном бессмертии, смысле жизни, своем предназначении во Вселенной,
о долге, добродетели и неизвестно о чем, все и достаточно хорошо?

Все дело, что обычный круг жизни уводит
человека от мыслей, заслоняет собой, в то время являются главными, а все повседневное
– суета и вздор, иллюзия жизни, неподлинность существования. Сократ считал
постоянно напоминать людям, что помимо привычных дел есть заботы высшего
порядка, иначе мы окончательно погрязнем в земной рутине и напрочь забудем о
настоящем, истинном и нетленном, тем самым потеряв право называться именем
человека – существа разумного, а потому не могущего не размышлять о глобальном
и вечном. Он сравнивал себя с оводом больно жалит спокойно пасущуюся на лугу
лошадь, не давая стоять на месте, медленно тучнеть, жиреть и пропадать зря.

В своих беседах афинский мыслитель тонко
подводил слушателей к пониманию того, что никто не может вполне доволен своей
жизнью и самим собой, что нет пределов вопросам, сомнениям и стремлению к более
совершенному. Использовал приемы и методы часто прибегали софисты ставил
человека в интеллектуальное затруднение, озадачивал противоречиями, заставлял
усомниться в очевиднейшем и предположить невозможное. Софистика ставила своей
целью смутить человеческий ум, сбить с толку, чтобы показать относительность и
субъективность всего, Сократ делал самое, чтобы через сомнения и мыслительные
тупики подтолкнуть человека к поиску объективной и вечной истины.

Понятно, что «приставания» далеко не всем по
душе. И как лошадь стремится прихлопнуть назойливого овода, афиняне решили
избавиться от беспокойного философа своими вопросами «портил» людям беззаботную
жизнь. Против Сократа организовали судебный процесс, обвинив в нечестии – будто
не почитает государственных богов, не уважает традиций и развращает юношество. [5]

Понятно, что он не делал ни того, ни другого,
ни третьего, осудили слишком жестоко Сократ выпил чашу с ядом. После казни
философа сограждане раскаялись и воздали ему всяческие почести, всегда бывает в
случаях. Сократ не оставил после себя никаких сочинений, узнаем мы о нем из
трудов современников, по свидетельствам многочисленных учеников и
последователей.

Можно сказать, что Сократ не записывал
собственное учение, что сам жизненный путь философа и был наиболее ярким
воплощением взглядов, в силу чего он стал своего рода символом философии,
пафосом на века.

2. Объективный
идеализм Платона.

Особое место в античной философии
классического периода занимает Платон (427-347 до н.э.). В своих многочисленных
диалогах  Платон первоначально выступает апологет Сократа. В диалогах Сократ
представлен борец за правду, учитель правды и мученик за правду.

Творчество Платона имеет приблизительно три
этапа. Началом первого является смерть Сократа. При жизни Сократа Платон,
вероятно, не писал никаких философских произведений.

Знаменитым учеником
Сократа был философ Платон Афинский. Настоящее имя– Аристокл, а Платон – прозвище
переводится с греческого «Широкий». Он получил за крепость телосложения, то ли
за широкий лоб, то ли широту мысли.[6]

 Сократ ничего не писал, то Платон оставил
много сочинений в современном издании занимают четыре больших тома. Произведения
написаны, в основном, в форме диалогов, главным действующим лицом является
Сократ, беседующий с философами на разные темы. Одной из основных мыслей
Платона является известное утверждение, что видимое не есть реальное мы что-то
видим, вовсе не значит, что оно существует именно нами воспринимается.

Мысль является одной из вечных в философии.
Вспомним, элейские философы говорят – мы видим вокруг себя движение и
изменение, но на самом деле ничто не движется и не меняется.

Чтобы лучше понять теорию Платона представим
себе картину. Допустим, перед нами лежат три предмета – яблоко, груша и слива. Вещи
совершенно разные и не похожие друг на друга, понятно, что яблоко – не груша,
груша – не слива.

Но есть в них нечто общее, сходное, делающее
отличными от других вещей, объединяющее в одну группу предметов. Общее мы
называем словом «фрукт». Теперь спросим – существует ли фрукт в реальности – в
качестве вещи, собраны все возможные фрукты земли, в качестве предмета, можно посмотреть
и потрогать?

Нет, не существует, говорим мы. «Фрукт» – всего
понятие, термин, имя, название, мы обозначаем группу сходных между собой вещей.
Реально существуют сами предметы, а названия реально в мире не существуют, они
находятся в качестве понятий и идей в нашем сознании.

Считаем мы. Но ведь вполне можно предположить,
что все обстоит совсем наоборот. Реально и сначала существуют идеи и понятия
вещей, не в нашем уме, а сами по себе, вне нас, в особом, высшем, недоступном
нам мире, а все вещи нас окружают – всего порождения первичных сущностей – идей
и являются отражениями и тенями и реально не существуют. Мысль – главная в
учении Платона. [7]

Нам кажется, говорит он, что мир один – мы
видим вокруг себя, на самом деле мира два:

·      
 Высший и невидимый мир идей,

·      
 Низший и воспринимаемый нами мир вещей.

Таким образом, мир идей – смысловой «каркас»
чувственного и физического мира, не видимый глазу, но доступный умозрению. Но
наш мир не вполне низший, что ниже находится материя. Идеальный мир Платон
называет Бытием, материю – Небытием.

Мысленно перемешаем все разнообразные вещи
нашего мира до состояния однородной массы. Получится некое мировое месиво не
будет ни предметов, ни свойств. Знакомый нам по чувственным восприятиям мир
возникает на стыке материи и мира идеального высшая сущность – идея из
бесформенной частицы материи творит нормальную, воспринимаемую нами вещь.

Предметы физического и чувственного мира все
более совершенны по сравнению с никакой материей, в появлении решающую роль
играют вечные и неизменные, действительно сущие идеи. Вещи телесного мира
являются проекциями, контурами, бледными подобиями лучше, тенями. Для
иллюстрации своего воззрения Платон предлагает следующую аллегорию. [8]

Представьте себе, говорит, что мы сидим в
пещере спиной к входу и смотрим на стену. За нами в солнечных лучах проходят
какие-то животные, пролетают птицы, растут цветы. Мы же видим на стене пещеры
тени предметов, но поскольку сидим спиной к выходу, то не знаем об
существовании – нам кажется, что наблюдаемые тени и есть сами предметы и
представляют единственно возможную реальность.

Но вот, допустим, кому-либо удалось оглянуться
и увидеть сам предмет тысячу крат совершеннее по сравнению со своей тенью.
Увидевший поймет, что все время принимал тень за саму вещь, сравнит одно с
другим и удивлению не будет предела. Задача каждого из нас за неподлинным
увидеть подлинное, за нереальным  действительное, за материальным – идеальное,
за контуром настоящие очертания, за фантомом сущего – истинное Бытие.

Дело, что человек не полностью принадлежит
миру вещей. У него есть душа – сущность вечная и идеальная, она связывает с
невидимым миром. После смерти тела, душа отправляется именно туда, пребывает
какое-то время и созерцает, сами идеи и приобщается к высшему знанию.

 Получается, что человек, рождающийся все
знает, но потенциально. Ему не следует познавать с нуля и шаг за шагом
приобретать знания. Он должен обнаружить в себе, проявить, вспомнить забытое.

Познание по Платону – припоминания души. Позже
воззрение получило название «теории врожденных идей». Но усилия, мы все, не
сможем вполне постичь идеальный мир, хорошо нам откроется маленький элемент и
фрагмент.

Ведь мы – хотим того и нет – находимся по
преимуществу в мире телесном зол и несовершенен. Но коль скоро известно нам о
Бытии прекраснейшем, то почему бы не попытаться земную жизнь облагородить и
возвысить по образцу, сделать гармоничной, добродетельной и счастливой?

 Душа человека состоит, говорит Платон, из
трех частей:

·      
 Разумной,

·      
 Аффективной

·      
 Эмоциональной и вожделеющей.

Сочетание в каждом случае не равномерное. Преобладает
разумная часть души, человек – философ, эмоциональная, воин, вожделеющая,
земледелец и ремесленник. Получается, что род человеческий естественным образом
распадается на три сословия, каждое из должно заниматься, к чему предопределено
своей природой философы люди всеведущие и мудрые должны управлять государством,
храбрые, сильные и мужественные воины должны защищать прекрасно знает
обрабатывать землю, умеет добывать урожай и изготавливать ремесленные изделия,
должны трудиться и кормить государство. [9]

Каждый, занимающийся своим делом, будет
приносить максимальную пользу обществу, в случае нас ждет процветание. Каждый
будет делать то, что не умеет, пользы не будет никакой, а общественная жизнь
станет беспорядком. Первый принцип должно строиться идеальное государство – разделение
труда между сословиями вытекает полное отрицание демократии.

Ведь она – выборность руководящих государством
людей. Как можно выбирать руководителя, недоумевает Платон. Ведь управлять
должен, кто умеет делать, а не тот, кто симпатичен нам мы выбираем, чтобы он
управлял нами. Не выбираем же мы кормчего на корабль – судном правит умеющий
делать, а мы посадим на корму просто нам симпатичного и уважаемого человека, но
совершенно не смыслящего в навигации, он потопит наш корабль после первых минут
плавания. [10]

Вторым принципом идеального общественного
устройства должно отсутствие частной собственности, источник всех бедствий. Все
равны, то кому придет в голову позавидовать ближнему оттого, что у него чего-то
больше, кому надо будет бояться соседа может что-либо отнять. Равенство
исключает и зависть, страх, вражду.

Должно, но в действительности все иначе каждый
делает не свое дело, руководители не умеют управлять, ввергая народ в пучину
страданий, воины скверно защищают, а земледельцы не трудятся, преследует личный
интерес, раскалывая общественное единство все враждуют со всеми, а в результате
на земле множатся бедствия и несчастья. Нарисованная Платоном картина – идеал
следует стремиться и должно преобразовывать нашу жизнь.

Таким образом, Платон создал первую в истории
человечества развернутую социальную утопию. В священной роще близ Афин по
преданию похоронен мифический герой Академ, Платон основал свою философскую школу,
получила название Академии. Платоновскую школу закончил знаменитый впоследствии
ученик Аристотель Стагирит является последним представителем классического
периода греческой философии.

Аристотель несколько видоизменил теорию
Платона. Платон, говорит Аристотель, слишком противопоставил друг другу мир
идей и мир вещей, между ними в учении – пропасть. Предположить, что предмет и
существуют вместе, в единстве.

Вместо платоновского понятия «идея» Аристотель
употребляет термин «форма», обозначает идеальную сущность, вечную и неизменную.
«Форма» Аристотеля – самое, что «идея» Платона. Помимо форм существует
материябудучи лишенной свойств, качеств и признаков, является никакой,
представляет ничто. [11]

Во взгляде на материю на Небытие Аристотель
вполне сходится с Платоном. Вот какая-либо высшая сущность – форма вселяется в
бессмысленный кусок материи, получается нормальная, чувственно воспринимаемая
вещь физического мира обладает размером, цветом, запахом и прочими качествами.
Здесь можно привести следующую аллегорию.

Допустим перед нами лежит бесформенный кусок
пластилина, но в нашем сознании есть представление и образ. Мы свой умственный
образ перенесем в кусок пластилина и наделим образом, то есть вылепим из
материала дерево, то бесформенный кусок пластилина превратится в нормальный
предмет, есть ствол, ветви, корни и так далее. Пока материал бесформенным, мы
ничего не могли о нем сказать, он ничем, но наделенный с помощью наших рук и
сознания некой формой, он превратился в вещь, теперь можно что-то говорить, то
есть – стал чем-то.

В окружающем нас мире все вещи – материя,
преобразованная идеальными сущностями – формами. Все мироздание – оформленное
вещество. В любой вещи есть и материя и форма, а нерасторжимое единство и
является вещью.

Таким образом, в учении Платона мир идей и мир
вещей существуют отдельно друг от друга, то по воззрению Аристотеля мир форм и
мир материи образуют одно целое является все нас окружающее. Без них материя –
ничто, и они приводят к состоянию упорядоченности, правильности и мировой
гармонии. Низменная материя – строительный материал, сущность вещей, форма из
основы создает подлинное существование.

За видимым материальным строит невидимое
идеальное, за чувственным – бестелесное, за несовершенным и изменчивым –
совершенное и неизменное. Одно нельзя отделить от другого, потому что они
совпадают в рамках мира мы живем, составляют неизбывное единство. И одна
единственная форма существует совершенно сама по себе, ни от чего не зависит и
является предельно автономной. [12]

Ум – перводвигатель – причина и начало всего.
Платон полагал бессмысленным изучение вещей окружающего мира, тени, а
познавательной задачей считал выведение знания из человеческого ума, изначально
содержится.

3. Систематизация
философского знания Аристотелем.

Классический период философии античности продолжает
Аристотель (384-322 до н.э.). Ученик Платона и учитель А. Македонского.
Основатель собственной философской школы. Систематизатор. Энциклопедист.

Аристотель является создателем самой обширной
научной системы из существовавших в античности. Опиралась на обширнейший
эмпирический материал, как из области естествознания, из области общественных
наук систематически собирали и накапливали ученики. Научная деятельность Аристотеля
— вершина античного философского мышления, она большим вкладом практически во
все тогда известные научные области созданы новые научные направления, он
вместе с учениками систематизировал науки, определял предмет и методы отдельных
наук.

Написал более 150 научных трудов и трактатов.
Сохранившиеся произведения условно можно разделить на логические,
общефилософские, физические, биологические, психологические, этические,
политэкономические и эстетические. Логику Аристотель рассматривает инструмент
научного исследования, пропедевтику философии, «Органон».[13]

 Важнейшим этапом становления явилась деятельность великого
древнегреческого философа Аристотеля (384—322 гг. до н. э.), Энгельс назвал
«самой универсальной головой» среди мыслителей античности. Аристотель замыкает
классическую эпоху древнегреческой культуры, обобщая опыт, подводя итоги,
добиваясь невиданной дисциплины научного мышления. Философская работа сохраняет
много от здоровой наивности классики, от непосредственной связи с повседневным
опытом отражается в философском языке, очень простом и конкретном.

Аристотелевская
теория поэзии выражена в трактате «Поэтика», теория художественной прозы — в
трактате «Риторика». Оба трактата оказали и продолжают оказывать универсальное
воздействие на развитие теории литературы.

Аристотель
(384–323 до н. э.) – крупнейший представитель древнегреческой философии. Внес
значительный вклад в разработку проблем сегодня относятся к философии науки. В
философии нашло отражение всестороннее обоснование тезиса о руководящей,
центральной роли философии в системе науки.

Мыслитель оставил
большое философское наследие. Аристотель заложил под науку впечатляющую
философско-методологическую базу. «Наука – представление общего и существующего
с необходимостью».

 Предмет науки
отличается от предмета искусства, что «предмет научного знания доказываемое
имеют дело, что может и иначе». Наука, по мнению мыслителя, основывается на
доказательствах, исходящих из определенных принципов. Аристотель различает три
вида доказательств.

Один из них
опирается на аподейктику, на способ доказательства, в результате получается
достоверное знание. Основу другого составляет диалектика, с помощью вскрываются
противоречия познания и обнаруживаются ложные мнения. Приводит к вероятностному,
относительно верному знанию.

Заключение

Главные представители классического периода в
античной философии (“высокая классика”, вторая половина V в до Р.Х. – IV в. до
Р.Х.) – Сократ, ученик Платон и ученик Платона Аристотель. В это время центром
греческой философии становятся Афины, где возникают первые философские школы –
Академия Платона и Ликей Аристотеля. Сократ – основоположник этики, философской
теории морали, диалектики искусства ведения беседы, диалога, через столкновение
противоположных мнений и противоречия достигается общее понимание сути вещей, истина.

Особое место в античной философии
классического периода занимает Платон (427-347 до н.э.). В своих многочисленных
диалогах Платон первоначально выступает апологет Сократа. В диалогах Сократ
представлен борец за правду, учитель правды и мученик за правду.

Адаптируя философию Сократа, Платон
подготавливает свою философию, выстраивает собственную систему объективного
идеализма, для эллинов должна стать руководством в жизнедеятельности. Завершают
систему «Государство» и «Законы» синтез этических, философских и политических
взглядов на базе объективного идеализма.

Классический период философии античности
продолжает Аристотель (384-322 до н.э.). Обзор философского наследия Аристотеля
свидетельствует, что он сумел охватить и обобщить все наработанное до него,
стать энциклопедистом античности. Содержательность и разработанность
философской проблематики Аристотеля впечатляющие, что последующие поколения
длительное время определяли Философа с большой буквы.

Аристотель
впервые создал систему философии всеобъемлющей энциклопедической науки. Он впервые
отделил собственно философское знание от частно-научного и конкретно-научного
знания.

Список
использованной литературы

1.                
Кальной И.И., Сандулов Ю.А. Философия для
аспирантов: Учебник /Под ред. И.И. Кального. 3-е изд., стер. — СПб.: Издательство
«Лань», 2003.

2.                
Коплстон Фредерик. История философии. Древняя
Греция и Рим. Т.I. /Пер. с англ. Ю.А. Алакина. — М., 2003.

3.                
Горан В. П. Дуалистический фундамент онтологии и
тенденции иррационализма в философии Аристотеля: (4) бог перводвигатель // Вестник
Новосиб. гос. ун-та. Серия: Философия. 2012а. Т. 10, выпуск 1. С. 116–122.

4.                
Лиссарраг Ф., Михайлин В. ЧеловеКонь : кентавры и
сатиры в греческой традиции : тр. семинара «Пространственно-магистические
аспекты культуры». Выпуск 17. Саратов ; СПб., 2011. 46 с.

5.                
. Симанович Е.А. Закон о виноградном вине 24 апреля
1914 г. // Грани’ Ежегодник факультета истории, социологии и международных
отношений. Краснодар, 2001. С. 64 — 66.

6.                
Георгас Д. Греческая семья. Прошлое, будущее и
настоящее. Текст размещен на официальном электронном портале Греческой
Православной Церкви http://www.ecclesia.gr/greek/holySynod/commitees
/family/f5.pdf Дата обращения – 19.06.2018 г. С. 1 – 21.

7.                
Носкова А. В. «Дисперсия практик в сфере семейных
отношений – проявления «нормальной аномии» // «Нормальная аномия» в России и
современном мире: коллективная монография/ [Н. Н. Зарубина и др.]; под общ.
ред.

8.                
С. А. Кравченко; Моск. гос. ин-т междунар.
отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, каф. Социологии. – М.:
МГИМО-Университет, 2017. – 281, [1] с. С. 123.

9.                
 Носкова А. В. Новые методологические подходы,
исследовательские фокусы, дискуссионные проблемы социологии семьи //
Социологические исследования. 2015. № 10. С. 177-185.

10.           
 Симеониду Х. Сопоставление временных и трудозатрат
женщин и мужчин на рынке труда и в домашнем хозяйстве: результаты всегреческого
исследования // Социологические процессы в современной Греции, изд-во Ант. Н.
Саккула, Афины, 2006. С. 395-403. ISBN 960-15-1681-6.

11.           
Маринович Л.П., Кошеленко Г.А. Судьба Парфенона. —
М.: Языки русской культуры, 2000. — 352 с.

12.           
Марьон Ж. Перекреcтья видимого. М.:
Прогресс-Традиция, 2010. 176 с.

13.           
Надточий Э. Путями Авеля. Философия города
[Электронный ресурс] // Логос.

14.           
Журнал по философии и прагматике культуры. 2002. №
3–4. URL: http:// www.ruthenia.ru (дата обращения: 13.08.2015).

15.           
 Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. М.:
Азбука-классика, 2005. 208 с.

16.           
Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000.
512 с.

17.           
Золотарева Т. А. Экзистенциальные концепты
жизненных ориентиров личности в современном социуме // Гуманитарный вектор.
2018. Т. 13, № 3. С. 68–74. DOI: 10.21209/1996-7853-2018-13-3-68-74.

18.           
 Золотарева Т. А. Творческие возможности личности в
процессе деятельности человека // Исторические, философские, политические и
юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики.
2016. Ч. 1, № 12. C. 79–82.

19.           
 Нестеров А. Ю. «Исполнение» в семиотике техники //
Гуманитарный вектор. 2018. Т. 13, № 3. С. 111– 118. DOI:
10/21209/1996-7853-2018-13-3-111-118.

20.           
Платон. Государство / пер. с древнегреч. А. Н.
Егунова. М.: Акад. Проект, 2015. 398 с

.

Одним из величайших философ Древней Греции является Сократ. При жизни Сократ не сделал ни одной записи и считал, что при письме слова теряют смысл. Поэтому выступал только устно. Все его изречения сохранились только благодаря его ученикам и единомышленникам. Одни записывали его слова кратко, другие же создавали целые сборники.

Родился философ примерно в 470-469 году до н.э. в Афинах. Мать Фенерета была повитухой, а отец Софрониск ваятелем. Как считают историки, у него была состоятельная семья. К такому выводу они пришли, изучая тот факт, что на войну со спартанцами Сократ отправился в полном обмундировании, а оно стоило немалых денег. Следовательно, отец философа имел приличный заработок. Брат Сократа Патрокл унаследовал большую часть имущества семьи, но и мыслитель не остался обделенным.

Сократ несколько раз принимал участие в боевых сражениях. Ему были присущи смелость и отвага. Есть данные, по которым в одной из битв он спас от смерти своего военачальника, Алкивиада. Вооружившись лишь одной дубиной, он смог разогнать хорошо экипированных спартанцев.

Основы философии Сократа

Три понятия, на которых строится философия Сократа – этика, добро и добродетель. Храбрость, знание и честность – основные принципы философа. Знание и добродетель взаимозаменяемы, без понимания нет добродетели, а следовательно, человек не может творить добро, быть справедливым и храбрым.

Сложно разобраться, что относил к понятию зло Сократ. Так один из его учеников Платон писал, что великий философ негативно относился к любому проявлению зла, даже если оно направлено против врагов. Ксенофонт же в своих трудах дает иную трактовку. У него Сократ говорит о возможном необходимом зле, например для защиты. Достовернее кажется трактовка именно Ксенофонта. Он так же, как и Сократ бывал на поле боя, был полководцем и много беседовал с ним о мире и войне. И вполне логично, что философ мог одобрять зло во имя спасения.

Важными особенностями сократовской философии являются:

1. Разговор, как форма познания.

2. Применение метода индукции, от частного – к общему.

3. Познание себя для поиска ответов.

Находя истину, Сократ задавал собеседнику противоречивые вопросы со скрытым смыслом и подтекстом. Отвечающий путался в ответах, делая неожиданные и противоречивые выводы. Сократ так строил диалог, что сам по сути никаких выводов не делал, а собеседник приходил к умозаключению самостоятельно. При этом философ часто говорил, что сам ничего не знает.

Нелепые обвинения

Несмотря на свою бескорыстность и доброту, Сократу приписывали «развращение молодежи». В те времена школ в Древней Греции не было, и родители передавали свои знания детям. Но слава Сократа разлетелась быстро, и молодежь толпами устремилась послушать философа, чем вызвала гнев старшего поколения. Зрелые люди считали, что Сократ нарушает устои общества и компрометирует молодежь на греховные поступки.

С другой стороны философа обвинили в почитании других богов. Что и привело к смерти мыслителя. Он говорил о некоем существе, который есть у каждого человека, и которое находится всегда рядом, указывая направление и подталкивая к каким-либо действиям. Сейчас это существо назвали бы ангелом-хранителем, а тогда его восприняли агрессивно и назвали божеством, которому поклоняется Сократ.

Философия важнее семьи

Примерно до 433 года до н.э. в жизни Сократа не было ярких событий. После войны он стремился к спокойствию, но после установления в Афинах диктатуры, ему пришлось отстаивать права осужденных. И по мере своих возможностей бороться с диктаторами. Среди которых был спасенный им когда-то Алкивиад.

Уже в преклонном возрасте Сократ обзавелся семьей. Его жена родила ему трех сыновей. Но так как философ совершенно не обеспечивал семью, постоянно случались конфликты. Философ предпочитал жить на улице и ходить в лохмотьях.

Сократ вел скромный образ жизни. К нему приходили люди за ответами и за знаниями. Он говорил только о добродетели к окружающим. Хотя Сократ не брал денег со своих учеников, завистники причислили его к софистам, которые набивали свои карманы за этические беседы.

Выбор философа

Смерть философа подробно описана в трудах Платона и Ксенофонта. Сократу предъявили обвинения в развращении молодежи и непочтении к богам. Мыслитель отказался от помощи защитника и сам выступал в свое оправдание, отрицая все обвинения. В те времена он мог просить штраф вместо казни, но не стал. Также он отказался и от предложения друзей, которые хотели организовать его побег из тюрьмы. Сократ говорил, что если ему уже суждено умереть, то где бы он ни был, смерть найдет его. Поэтому он выбрал казнь и смиренно принял яд.

Он был обычным греческим гражданином, сыном скульптора, который прославился своим нестандартным понимаем всего сущего. После его слов люди от изучения окружающего мира перешли к себе самим. Он открыл направление в античной философии, ранее невиданное, отличное от всего, что до этого обсуждалось обществом. Он обозначил важность анализа не только природы, но и самой личности. Его называют первым философом в полном смысле этого слова. Фактически, кто такой Сократ, сегодня знает далеко не каждый. Потому следует обязательно исправить этот недочет и выяснить, как сложилась его судьба и как он прошел свой непростой земной путь.

Сын скульптора и повитухи – Сократ: биография лишённого наследства

Он всегда старался начинать беседы с самого незначительного, ничтожного и совсем неважного, этот человек стремился к такому общему определению, что смогло бы охватить все частные случаи и раскрыло в корне суть понятий. Зачастую его разговоры касались красоты, любви, добра и зла, то есть простых истин, которые волнуют каждого человека, вне зависимости от его социального статуса или материального положения. Бессмертие души и достоверность знаний интересовали его более всего, но не всегда даже ему открывались тайны и загадки бытия. Кем был Сократ, выяснить несложно, трудно разобраться, каким образом он пришел к необычайному мужеству в борьбе за истину и собственные убеждения.

Кратко о греческом мудреце

С ранних лет философ Сократ был активным членом общества древних Афин. Он получил неплохое образование ввиду профессии его отца, который неплохо зарабатывал. Однако заниматься художествами ему был неинтересно. Он проповедовал и вел беседы на площадях и улицах города, порой смущая народ. Его главной целью было воспитание абсолютно нового поколения, а также борьба с софистами, считающими приоритетными законы природы, а человеческие качества и добродетели условными и зыбкими. Именно этому мудрецу древности принадлежит пальма первенства в создании диалектического метода постижения.

Хотя этот древний ученый и отвергал полностью догматический способ познания, основным его тезисом называют следующий: только в знании, мудрости и уме можно отыскать наивысшее предназначение, цель самого бытия. Он вступил в неравную умственную схватку с мощным, богатым и влиятельным соперником – демократом Анитой. Этот конфликт и привел его в итоге к роковой чаше с цикутой, которую античный философ принял с мужеством и спокойствием, как и подобает настоящему стоику.

Семья будущего мыслителя

Об отце будущего гения мысли известно мало. Звали его Софрониск, он проживал в городе Афины во времена выдающегося политического и общественного деятеля Аристида. Есть мнение, что он был камнерезом или скульптором, однако это недостоверно, ведь у Аристотеля, Ксенофонта, Аристофана и других авторитетных авторов подтверждения тому получить не удается. Платон, к примеру, считал, что мужчина был очень близким другом сына военачальника, Лисимаха, который и ввел его в круг Перикла. По таким знакомствам выходит, что статус мужчины был гораздо выше, чем обычный камнерез, хотя многие исторические документы описывают Сократа, как раба.

Софрониск в положенное время подыскал себе жену – повитуху Фенарету. Сперва у него родился сын Патрокл, который и унаследовал все отцовское имущество. Шестого дня месяца фаргелиона 469 года до нашей эры на свет появился мальчик, названный Сократом. Никаких сведений о родственных связях нашего персонажа в исторических сводках не имеется.

Ранние годы Сократа

Ему не повезло с первых секунд – день его рождения считался нечистым по особому афинскому календарю. Из-за этого, как только мальчуган подрос, его отправили служить и помогать при храме на место жреца здоровья без платы и содержания. Фактически, он стал фармаком (жертвой, изгнанником), которого могли в любой момент убить или прогнать из города, если случится какое-либо несчастье. В Афинах, где жил Сократ, так было принято: если грозило нечто страшное, подобных служителей могли принести в жертву. Зато в храме ему удалось выучить грамоту, а это уже было кое-что.

Однако не все думают, что парень был именно фармаком. Иначе каким образом Сократу удалось попасть на обучение к знаменитому софисту Дамону? Он был прекрасно знаком с творчеством Архелая и его учителя Анаксагора.

Но никаких сочинений этого человека не осталось после его смерти, а вся философия является устным творчеством, передаваемым учениками и потомками на словах.

Следует помнить также тот факт, что во времена войн со Спартой, Сократ отправился на войну. Причем он имел тяжелое вооружение копьеносца и латника. Оплатить такие доспехи было непросто, стоимость их могла сравниться с десятью мулами, нагруженных различными товарами. Он служил у знаменитого полководца Алкивиада и даже спас ему жизнь, разбросав спартанских воинов в одном из сражений Пелопоннесской войны (430-403 гг.).

Как складывалось мировоззрение философа

Убеждения и жизнь Сократа формировались в той среде, в которой ему приходилось жить. Он вел аскетический образ жизни, и люди приходили к нему в поисках абсолютной истины, за знаниями о добре и зле. Он же предпочитал вести устную полемику, считая, что записи искажают мысли и убивают смысл. Огромное влияние на него оказали софисты, к которым его зачастую ошибочно причисляли. Последователи этого учения говорили об этике, нравственности, добродетели, но считали судьбу неотвратимой.

Наш герой частично соглашался с ними, однако не считал, что добро и зло отличны, если применять эти понятия к разным людям и ситуациям. Отвергая религию и став первым в истории человечества известным агностиком, он принимал добродетель как благо и верил, что, познав ее, совершенный человек более никогда не захочет совершить дурное. Мудрец никогда не требовал денег со своих учеников или обычных зевак. Это привело к стесненному материальному положению, чем сам мужчина ничуть не тяготился.

О чем философские учения Сократа

Искренне считая знание и понимание сути вещей настоящим добром, философ говорил, что без этого невозможно стать совершенным. Согласно его учению, можно поступать хорошо, быть щедрым и справедливым, но истину понять таким образом не получится. Он думал, что процесс познания должен быть абсолютно осознанным и принятым, только тогда он способен привести к крайней степени добродетели. Основными темами его размышлений была нравственность и этика в их высшем проявлении.

Специфика метода познания и задача философии

Чтобы научиться извлекать скрытое в человеке наружу, Сократ придумал собственный способ, основанный на простых вопросах. Он «одолжил» его у своей матери – повитухи Фенареты. Потому и назвать его он решил майевтикой, что в переводе означает «родовспоможение». Во время диалога мудрец не утверждал прописные истины, как поступали софисты, и не пытался убедить в них собеседника. Он задавал ряд последовательных вопросов. Ответы, которые давал оппонент, приводили его самого к познанию ранее неизвестного ему или скрытого.

То есть Сократ не учил, а пытался заставить человека извлечь истину, «родить ее» из собственного подсознания. Руководствовался он тем постулатом, что она предсуществует (была изначально), вечна, нерушима и постоянна. В одном из диалогов Платона есть фрагмент его беседы с учителем. Там он говорит, что продолжает дело матери с той лишь разницей, что помогает не женщинам, а мужчинам. При этом они порождают на свет не ребенка, а знание. Именно его он и считал краеугольным камнем, а его понимание – основной задачей философии как науки.

Парадоксы

Высказывания Сократа не всегда были понятны современникам, да и потомки называют некоторые из них парадоксальными. Это значит, что с логической точки зрения они не укладываются в канву здравого смысла. Приведем всего несколько примеров для наглядности.

• Зло – непонимание или незнание добродетели.
• Ни один человек не желает плохого.
• Никто не станет творить зло добровольно.
• Добро – это понимание и знание.

К тем же парадоксам ученые решили отнести самую популярную из известных фраз философа, высказанная, относительно знания: «Я знаю только то, что ничего не знаю, однако иные не догадываются и об этом».

Восприятие философии современниками и потомками

Во времена софистов и Сократа в Греции было принято получать домашнее образование, для этого нанимались учителя и преподаватели. Однако к его дому ежедневно приходили по несколько десятков, а то и сотен молодых людей, желающих услышать мудрые слова из его уст. Все они получили гордое звание «сократики», как и сегодня именуют последователей его учения. Среди них очень много известных и даже выдающихся личностей.

• Аристипп – ученый и философ из города Кирены в Северной Африке, основоположник гедонической школы.
• Алкивиад – оратор и полководец, под чьим началом сам Сократ сражался во время Пелопоннесской войны.
• Ксенофонт – политик, полководец, историк, а также писатель, главным трудом которого считается знаменитый «Анабасис».
• Евклид (не путать с математиком) – основатель мегарской школы философии, в которой во главу угла ставилось бытие как таковое.
• Антисфен – философ, ученый, родоначальник Киники, одной из наиболее значительных школ, выпускником которой стал впоследствии Диоген Синопский (Киник).

Однако самым главным учеником Сократа был Платон, из сочинений которого потомки и смогли почерпнуть сведения о его учителе. Считается, что его письменные труды стали первыми, которые сохранились полностью. Платон впоследствии стал учителем Аристотеля, создателя современной философии, охватывающей все сферы человеческого бытия.

Личная жизнь самого терпеливого из мужей

История Сократа была бы неполной, если в ней нет места женщинам. Он не являлся аскетом или монахом, а женат был дважды. Зато был человеком глубоко равнодушным к комфорту или материальному благосостоянию, но далеко не абсолютно нищим. Иначе никоим образом ему не удалось бы прокормить троих или четверых детей.

Жены и дети

О первом браке мудреца мало что известно. Супругу его звали Мирто, и она была то ли внучкой, то ли правнучкой подвергнутого остракизму (изгнанного) Аристида Справедливого. Девушка была в крайне затруднительном положении, когда мудрец взял ее в свой дом. Она родила ему двоих сыновей: Софрониска и Менексена. Есть предположения, что женщина была не женой, а наложницей, взятой в дом философа, чтобы родить ему детей. По иным сведениям, Мирто вообще не имела к Сократу никакого отношения, а просто жила в его доме из милости.

Уже после завершения Архидамовой войны, когда мудрецу уже было далеко за сорок, он женился на девушке из хорошей семьи – Ксантиппе. Она была достаточно обеспеченной, чтобы не голодать, пока ее муженек, вместо работы, рассказывал молодежи басни, в которых она совершенно не разбиралась. Из-за ее вздорного и сварливого характера, имя ее вошло в историю и стало нарицательным. Она подарила супругу сына Лампрокла, всю жизнь хранила ему преданность и была верной подругой в последние дни его жизни.

Последние мгновения жизни мыслителя

Завершение земного пути философа описано Платоном и Ксенофонтом. В обоих сочинениях описывается суд, приговор и смерть великого мудреца древности. Началось все с того, что раздражение властей по отношению к нему постоянно росло – толпы учеников у его ворот, среди которых были дети знатных и богатых граждан, пугали. Его обвинили в развращении молодежи, но главным образом – в богохульстве. Сам Сократ этого никогда не признавал и считал себя невиновным.

Процесс затянулся, слушались свидетели, и все могло закончиться хорошо, если бы мыслитель поступил так, как ему говорили окружающие. В те времена было принято просить у судей милосердия, но он не стал этого делать. Все дела тогда делили на две категории – неценимые и ценимые. По первым решение о наказании принимал суд, а вторые подразумевалось в законодательстве. Для тех, кому мера пресечения назначалась судьями, предлагалось самому выбрать и предложить компенсацию, к примеру, размер денежного штрафа или даже физическая порка.

Однако Сократ наотрез отказался выбирать для себя наказание, так как считал себя невиновным. Он считал унизительным делать это, приравнивал это к признанию своей вины. В итоге ему была назначена кара – смерть через отравление ядом. Многие считают, что мудреца отравили пресловутой цикутой, но обстоятельства, описанные Платоном в «Федоне», этому не соответствуют. У Сократа не было судорог, пены изо рта или длительной агонии, его тело стало постепенно неметь, начиная от ног. Когда же онемение достигло сердца, он скончался.

Случилось это приблизительно в 399 году до нашей эры. Где именно похоронили великого человека, доподлинно неизвестно. Несколько раз в прессе всплывали сообщения, будто найдена его гробница, однако оказывалось, что это либо шутка, либо мистификация, которая реальной подоплеки под собой не имеет.

В память об античном вольнодумце

В честь мудреца было возведено множество памятников по всему миру. В его родном городе монумент установлен неподалеку от Греческой Академии наук, есть нечто подобное во Вроцлаве на Белярском острове. В девяносто первом году прошлого века отечественный кинопрокат выпустил ленту под названием «Сократ», а еще раньше, за двадцать лет до этого, одноименный фильм сняли англичане совместно с итальянцами.

Судьбой необычного философа всегда интересовались люди искусства, в частности художники. Французский педагог и живописец нарисовал известнейшую картину «Смерть Сократа», которая сегодня хранится в музее Брюсселя. В романе знаменитого американского романиста Джозефа Хеллера «Вообрази себе картину» одна из «красных нитей» всего повествования описывает казнь Сократа.

Цитаты и высказывания ироничного философа

Если меня укусила собака или лягнул осел, я же не стал подавать на них в суд. (Относительно пинков на улице во время споров и перебранок).

Следует есть для того, чтобы жить, а люди в основном живут, чтобы есть.

На свете существует огромное количество вещей, без которых может прекрасно обходиться любой человек. (О вещах, увиденных философом на рынке).

Любой человек без труда сочтет, сколько имеет овец, а вот сколько друзей – затруднится ответить.

Знатность и благосостояние не приносят человеку пользы, а только вытаскивают на поверхность дурное.

Что бы ты ни сделал, все равно в итоге тебе придется раскаяться.

«Ты умираешь незаслуженно и безвинно» — говорила ему жена. Он возразил: «А ты бы желала, чтобы я умер за проступки?» (После смертного приговора).

Намного больше опасности в приобретении знаний, чем в покупке продуктов.

Заболевшего Сократа спросили, как идут дела. Мудрец ответил: «Великолепно в абсолютно всех смыслах: если я выздоровею, то наживу множество завистников, а если скончаюсь — больше друзей».

Сократ — это древнегреческий мыслитель, философ с новаторскими взглядами. Он изменил вектор изучения природы, обратив внимание прежде всего на человека. Природные явления и всё, что окружает людей, не имеет значения до тех пор, пока человек не познает самого себя. Философия Сократа исследует природу человека, а ее объектом выступает личность.

Сократ: биография философа

Первый мыслитель, который искал ответы в собственной голове, родился в Афинах, примерно в 470 году до нашей эры. С тех пор утекло немало воды. Не удивительно, что некоторые не знают, кто такой Сократ. Наша познавательная статья кратко расскажет о судьбе философа.

Будущий гений родился в семье каменщика Софроникса и акушерки Фенареты. Сократ рос в семье не один, а со старшим братом — Патроклом. Родители позаботились о том, чтобы дети получили достойное по тем меркам образование. Так, будущий философ знал азбуку и умел писать, читал современные философские труды Анаксагора и ходил на лекции.

Сократ проявлял интерес к культуре тела и военному делу. Он поддерживал физическую форму, получал боевые навыки и учился владеть оружием. Глава семейства посчитал, что военная карьера для младшего сына будет престижным занятием. Так мыслитель оказался в рядах пехотинцев (гоплитов), где не раз проявил смелость и мужество.

Служба в армии не отбила желания учиться. Сократ одинаково хорошо владел как копьем, так и словом, о чем быстро прознали в Афинах. В промежутках между службой и войнами философ часто возвращался в город домой. Тогдашняя молодежь любила слушать его размышления о личности человека. Однако не всем по душе оказалась новая философия.

Софисты и Сократ были жестоко высмеяны в пьесе Аристофана «Облака». В ней сам мыслитель изображен как плут и пустослов. Его изношенная одежда и грязные, босые пятки никак не вязались с теми учениями, которые пропагандировал философ. В итоге получился яркий персонаж сапожника без сапог, к тому же требующий за свои «мнимые» познания немалые деньги.

Сократ, годы жизни которого прошли в Афинах, был разочарован представлением. Будучи на одной из постановок «Облаков», философ поднялся на сцену и обратился к публике, предлагая сравнить образ с собой. Мыслитель прекрасно владел искусством риторики и всегда мог удивить слушателей. Оставалось только успевать записывать его умные мысли.

Сократ был дважды женат и растил сыновей после второго брака. Его окружали выдающиеся люди, которые сыграли большую роль в истории. Сократ посеял зерно сомнения в их головы: а так ли обстоят дела на самом деле, как им преподносят политики? Собственное мнение в Древней Греции с детства не было в чести.

Размышления в форме ответов на собственные вопросы кажутся праздным занятием, такой способ познания назвали «Сократовы парадоксы». Нам хорошо известно, как умер Сократ. Он погиб по вине своих жизненных принципов — не иметь никаких принципов. Даже когда он мог спасти себя на суде, заплатив штраф, философ принял казнь как неизбежность.

Сократ: философия

Биография Сократа дошла до нас в виде записей его известных учеников — Платона и Ксенофонта. Однако даже в их взглядах есть значительная разница:

• Ксенофонт заверяет, что Сократ был сторонником жестких мер. Насилие должно порождать еще большее насилие и никак иначе.
• Платон уверяет, что философ стремился к миру во всем мире. Зло не должно стать болезнью и заразить каждого, до кого доберется.

В связи с этим школа Сократа разделилась на два течения — агрессивное и пацифистское. Объяснить такую пропасть во взглядах одного человека можно легко, зная его биографию. Судите сами:

• С полководцем Ксенофонтом Сократ сражался на поле боя, проливал кровь и видел ужасы войны. Конечно, в таких условиях рассуждать о гуманизме глупо и опасно.
• С Платоном философ вел беседы в мирных Афинах за бокалом красного вина. Сократ мог позволить себе быть сдержанным и великодушным. Ему он запомнился добрым и чутким.

Труды Сократа сохранились в основном благодаря записям его учеников. Сам он мало брался за письменные принадлежности и предпочитал устную речь. Идеей его учения было познание себя и поиск ответов не в окружающем мире, а в разуме. Ему было некогда заниматься внешностью и гардеробом: он ходил в отрепье на голое тело, без обуви и украшений.

Общая картина неопрятного, мощного увальня со светлыми мыслями и поставленной речью очень удивляла. Сократ считал главным злом не бедность, а невежество. Философ не вдалбливал в головы слушателей избитые факты, а хотел научить их мыслить самостоятельно. В глубокой задумчивости он мог простоять на одном месте целые сутки и не сдвинуться с места.

Суд над Сократом был проведен именно из-за его свободомыслия. Устоявшиеся принципы общества Древней Греции оказались под угрозой нового учения философа. Если бы правители потеряли контроль над народом, то судьба государства оказалась бы под угрозой. Смелые высказывания философа об античных богах дали повод начать судебный процесс.

Сократ обвинялся в «развращении молодежи (юношества) и богохульстве». В те времена семейные устои гласили, что юноши должны во всем повиноваться отцам. Когда философ проводил свои лекции всем желающим, молодые люди с жадностью слушали его рассуждения. В какой-то мере Сократ был нигилистом тех лет и нарушал законы Афин.

Во время суда Сократ защищал свои права сам без адвоката. Существует два труда, описывающие судебный процесс над философом:

1. «Защита Сократа на суде» (автор — Ксенофонт).
2. «Апология Сократа» (автор — Платон).

В них подробно расписан суд и поведение мыслителя на нем. Также произведения описывают защитительную речь подсудимого. Сократа приговорили к казни через принятие яда. Так умер великий мыслитель древности.

Сократ: цитаты о смысле жизни

Высказывания о жизни философа бережно записаны его учениками и дошли до наших дней. Даже спустя много лет они не кажутся устаревшими.

Сократ поднимал вопросы, которые будут волновать людей вечно. Нет человека, который бы ни разу не задумывался над смыслом жизни. Наука до сих пор не знает, как правильно ответить на данный вопрос. Если отвечать с точки зрения биологии, то мы рождены, чтобы продолжить свой род. Однако, в отличие от животных, нам дан развитый мозг, чтобы понять свое существование.

Жизнь пришла из космоса, туда она в конечном счете и перенесется. Сократ считал, что земная жизнь не единственная, но, в отличие от принятой версии богов, указывал на существование Высшей Силы. Он не боялся умереть, да и вообще считал, что смерть — это освобождение от земных оков. Казнь он принял с улыбкой на лице и спокойно дожидался конца.

Сократ, цитаты которого можно найти в огромном количестве в интернете, сам их никогда не записывал. Ему было некогда делать записи в процессе потока мыслей. Ему приписывают выдающиеся способности мыслить логически. Он все мог подвергнуть сомнению, всегда ища второе дно и то, что прячется от поверхностного взгляда.

Перечислим самые известные высказывания философа:

Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого.

***

Одно только благо — знание, и одно только зло — невежество.

***

Лишь глупые люди ищут смысл во всем.

***

Высшая мудрость — это различать добро и зло.

***

Люди требуют свободу слова в обмен на свободу мыслей, которых у них нет.

***

Жизнь без испытаний — это не жизнь.

***

Кто хочет, тот ищет возможности, кто не хочет — ищет оправдания.

***

Я ем для того, чтобы жить, а иные живут, чтобы есть.

***

Мудрость — это осознание того, насколько мы мало знаем.

***

Пьянство не рождает пороков, оно их раскрывает.

Удивительно, что философа обвинили в дурном влиянии на молодых людей. Оцените сами, как Сократ выразился о вопросе отцов и детей:

Наша молодежь любит роскошь, дурно воспитана и не уважает стариков. Нынешние дети превратились в тиранов! Попросту говоря, они очень плохие.

Сократ прожил долгую жизнь и оставил после себя значительный след в истории. Его философские идеи до сих пор вдохновляют молодых людей на новые открытия. Попробуйте покопаться в себе и найти свой смысл в жизни.

Оригинал статьи: https://www.nur.kz/family/school/1813253-sokrat-biografia-filosofia-citaty/

В 399 г. до н.э. в Афинах умер семидесятилетний старик по имени Сократ: признанный виновным в совершении тяжких государственных преступлений, он выпил по приговору суда гелиастов (присяжных афинского полиса) смертельную дозу яда. Это было очень давно, двадцать четыре века назад, и, казалось бы, столь давнее событие не может и не должно вызывать острых переживаний у современного человека.

Да, Сократ — яркая личность, да, умер он трагически, но сколько за многие столетия, прошедшие с тех пор, трагически ушло из жизни замечательных людей, пламенных подвижников! Сотни и сотни тысяч, всех не упомнишь и не оплачешь.

И всё же светлая личность Сократа не потускнела на безбрежном фоне других славных личностей прошлого и настоящего. Более того, её место — одно из самых почётных, и С. Н. Трубецкой имел полное право заявить, что «в истории трудно найти образ философа, образ великой человеческой личности, который был бы запечатлён в памяти потомства так ярко и так живо во всех своих индивидуальных особенностях, как образ Сократа» [i]. Афинский философ, подчёркивает Г. В. Ф. Гегель, представляет собой не только «в высшей степени важную фигуру», но и «всемирно-историческую личность» [ii]. В нём, однако, нет никакой солидности, монументальности, и А. Ф. Лосев рисует его с улыбкой: Сократ — «гениальный клоун», «он весь плавает, млеет, дурачится, сюсюкает, хихикает, залезает в глубину человеческих душ, чтобы потом незаметно выпрыгнуть, как рыба из открытого садка, у которой вы только и успели заметить мгновенно мелькнувший хвост» [iii]. Как не обратить внимание на такого философа, как не ощутить его обаяние и как не удивиться той лёгкости, с какой сочетаются в его колоритном облике взаимоисключающие черты!

«Сократом интересовались и увлекались во все времена, — отмечает В. С. Нерсесянц, автор одного из последних исследований жизни и творчества великого афинского философа. — От века к веку аудитория его собеседников изменялась, но не убывала. И сегодня она, несомненно, многолюднее, чем когда бы то ни было» [iv]. В общем, констатирует швейцарский историк А. Боннар, Сократ «всё ещё продолжает оделять нас своими открытиями, своим знанием и своим бесценным незнанием» [v].

1. Загадка Сократа

В чём состоит непреходящая ценность сократовского знания и почему бесценно сократовское незнание? На этот вопрос ещё в древности отвечали по-разному. Например, киники почитали Сократа как борца против мешающих естественной жизни общественных условностей, мегарцы — как логика, киренаики — как основоположника этических учений о рациональном достижении блаженства. По-разному оценивают личность Сократа и в наши дни, причём разнобой настолько велик, что сбивает с толку. В современной философии, иронизирует Р. С. Брамбо, можно встретить изображение Сократа «как экзистенциалиста, политического либерала и индийского гуру» [vi].

Единственное, в чём практически все единодушны, стараясь объяснить магическое обаяние Сократа, — так это в том, что, будучи признанным мастером философствования, он никогда не навязывал собеседникам какое бы то ни было готовое знание. «В отличие от подавляющего большинства мыслителей, — пишет, например, Н. В. Попкова, — Сократ не излагал собственную философскую систему, не пытался навязать своих взглядов» [vii]. А было ли, что навязывать?

Гегель считает, что не было и, более того, не могло быть в силу присущей Сократу установки на полное слияние теоретического и практического бытия: «Так как философия Сократа не является уходом из интересов данного дня в свободные, чистые области мысли, а представляет собою неразрывное, единое целое с его жизнью, то она не развивается в систему… Главным его занятием было его философское преподавание или, вернее, его философская жизнь в общении (ибо это не было настоящим преподаванием) со всеми и каждым, которая внешне ничем не отличалась от жизни афинян вообще, обыкновенно проводивших большую часть дня на рынке без настоящего дела, в праздности, или бродивших в публичных гимназиях, где занимались телесными упражнениями, или, как это и было преимущественно, болтали здесь друг с другом. Этот способ бесед был возможен лишь в условиях афинской жизни, где большинство работ … выполнялось рабами, так как они считались недостойными свободных людей» [viii].

Не все исследователи согласны рассматривать бессистемность сократовского философствования как нормальное отражение характерных особенностей афинского полиса. Некоторые считают, что нежелание Сократа открыто и стойко занимать ту или иную философскую позицию свидетельствует о наличии в его психике существенной аномалии. У него-де был комплекс теоретической неполноценности, заставлявший во всём сомневаться, не верить в свою способность добраться до истины. И это притом, что его незаурядный ум отмечали все, кто его знал, — и друзья, и враги. Подтверждение психической ненормальности афинского мыслителя видят в посещавшем его «демоне». Загадочный для всех, включая самого Сократа, он, однако, имел такую огромную власть, что его советы философ неукоснительно выполнял.

Прозрачный намёк на хроническую, патологическую неуверенность Сократа в своих силах делает, к примеру, Диоген Лаэртский, когда пишет, что афинский философ «с увлечением спорил с кем попало не для того, чтобы переубедить их, а для того, чтобы доискаться до истины» [ix]. Дело, вроде бы, обстояло так: Сократ затевал бесконечные теоретические споры по вине присущего ему комплекса философской (а может, и не только философской) неполноценности, тщетно пытаясь избавиться от него с помощью других, порой совершенно случайных и некомпетентных, людей.

Если Диоген Лаэртский лишь намекает на психическую неполноценность афинского философа, то современный психотерапевт Д. Г. Трунов прямо заявляет о наличии у него психоза: «Сократ не мог не замечать своего несоответствия античным эстетическим стандартам и не мог не придавать этому значения, поскольку жил в обществе, где внешняя красота выступала одним из базовых идеалов. Вероятнее всего, напротив, он испытывал сильный психологический дискомфорт, по крайней мере, в молодости» [x]. «…Было бы слишком упрощённо, — продолжает Трунов, — истолковывать специфику сократовских диалогов, исходя исключительно из его чувства социальной неполноценности… Если перевести внимание с формы сократовского философствования, с риторики, на содержание философии Сократа, то следовало бы, наряду с чисто социальной неполноценностью, разглядеть и что-то более значимое — экзистенциальное. Если в первом случае мы имеем дело с проблемами в оппозиции «Сократ и люди», то во втором — с проблемами в оппозиции «Сократ и мир»» [xi].

Какова же главная экзистенциальная проблема афинского мыслителя? «Он смутно осознавал, — предполагает Трунов, — что в оппозиции «Сократ и мир» один — лишний. Кто-то должен «погибнуть» — либо Сократ, либо мир. И поэтому он разрушал мир по мере своих риторических возможностей. Но ещё более глубинным было понимание того, что лишний именно он — Сократ, а не мир» [xii]. И вот — психиатрический диагноз, поставленный Труновым Сократу и его философии: «Философско-риторическая деструкция мира — это не столько защита от чувства неполноценности, сколько постепенная подготовка к встрече со своей настойчивой потребностью в самодеструкции» [xiii]. Короче: в основе жизни и творчества Сократа лежит непреодолимое желание умереть, т.е. ярко выраженный суицидальный синдром, а сокровенный смысл всей сократовской философии — «апология смерти» [xiv]. И это заключение о тяжёлой психической болезни, терзавшей афинского философа на протяжении всей его сознательной жизни, сделал исследователь-психотерапевт, убеждавший в начале своей статьи, что он относится к личности Сократа «с искренним восхищением и уважением», что случай Сократа «особый», но «отнюдь не клинический» [xv]. Как тут не задаться вопросом о психическом благополучии самого автора статьи!

Типичную сократовскую беседу ярко изобразил А. Боннар. Встретив на площади какого-нибудь известного оратора, любящего выступать перед народом от имени закона и справедливости, Сократ вступает с ним в разговор. «Важное лицо полно уверенности. «Закон? Справедливость? Что может быть проще!» Он даёт своё определение. Сократ его взвешивает. Одно выражение в нём неясно. Определим теперь его» [xvi]. Сократ ведёт весь разговор, задавая вопрос за вопросом. «Беседа продолжается, не уходя от земли, полная неожиданностей и очевидностей, строгая при кажущихся отклонениях в сторону, пока не настанет момент, когда перед этим человеком, чьи вопросы поставлены так, что на них надо отвечать лишь да или нет, красноречивому говоруну, вынужденному под угрозой договориться до нелепости отступать на каждом шагу, … приходится неожиданно заключить, что закон — это беззаконие. И что справедливость — это… Но он предпочитает отступиться. Это даёт возможность Сократу показать, что его собеседник говорил в собрании о вещах, о которых не имел ни малейшего представления…» [xvii]

«Собеседник, — пишет о Сократе Орлов, — был для него прежде всего больной пациент, которого надлежит вылечить во что бы то ни стало — даже вопреки его нежеланию, и извивается ли он от боли под клинической сталью, протестует ли он всеми фибрами своего окровавленного сердца, вырывается ли вместе с мёртвым и живое мясо — до всего этого Сократу нет дела: он продолжает оперировать, подобно хирургу, безжалостно и бесстрастно вырезывая мнения и верования, которые кажутся ему вредными и ложными» [xviii]. «Он что-то сокровенное и секретное знал о каждом человеке, и знал особенно скверное в нём, — отмечает Лосев. — Правда, он не пользовался этим, а, наоборот, покрывал это своим добродушием. Но это — тягостное добродушие. Иной предпочитает прямой выговор или даже оскорбление, чем эти знающие ужимки Приапа, от которых неизвестно чего ждать в дальнейшем» [xix]. Вот каким был человек, который, по мнению Трунова, хронически страдал от комплекса неполноценности!

Однако версию о патологическом недоверии Сократа к своим знаниям и теоретическим способностях подтверждает, вроде бы, сам афинский философ. Ему, как свидетельствует Платон, было свойственно изображать себя невеждой. Например, в платоновском диалоге «Менон» Сократ, известный своим искусством рассуждать о нравственности, искренне сетует на своё незнание того, что такое добродетель [xx], а в диалоге «Феаг» заявляет, будто он «полный неуч во всём, кроме разве одной совсем небольшой науки — науки любви» [xxi]. «Милый Гиппий, — жалуется он известному софисту в диалоге «Гиппий Больший», — ты счастлив, потому что знаешь, чем следует заниматься человеку, и занимаешься этим как должно — ты сам говоришь. Мною же как будто владеет какая-то роковая сила, так как я вечно блуждаю и не нахожу выхода…» [xxii]

В диалоге «Теэтет» выясняется, что Сократ находит в невежестве немалую пользу: «…Если … ты окажешься пуст, — говорит он своему собеседнику, — то меньше будешь в тягость окружающим, будешь кротким и рассудительным и не станешь считать, что знаешь то, чего ты не знаешь. Ведь моё искусство умеет добиваться только этого, а больше ничего, да я и не знаю ничего из того, что знают прочие великие и удивительные мужи, сколько их есть и сколько их было» [xxiii]. В этой цитате смущает сократовское зачисление себя как в лигу невежд, так и в лигу «великих и удивительных мужей». А не лукавит ли философ, заявляя о своём невежестве? И, вглядевшись в эти заявления, мы не можем не обнаружить иронию Сократа — то слабую, едва уловимую, то явную, озорную.

Вместо психиатрического диагноза она позволяет выдвинуть другое, психологическое, объяснение сократовской манеры не предлагать для обсуждения готовую систему философских знаний. Правда, по мнению Трунова, ирония в силу присущей ей деструктивности является одним из признаков болезненной склонности человека к разрушению [xxiv], но вряд ли этот явный психоаналитический перегиб заслуживает серьёзного внимания.

Ирония не только деструктивна, разрушительна, отрицательна, но и конструктивна, созидательна, положительна. Об этом никогда не надо забывать, особенно в нашем случае — при анализе сократовской манеры философского общения. «…У Платона, — подчёркивает А. Ф. Лосев, — образ Сократа и понятие иронии отличаются большим положительным содержанием. Нужно только остерегаться от сведения всей этой иронии к одному лишь положительному содержанию… В сократовской иронии, по Платону, очень много словесного задору, много эристики. Платоновский Сократ всегда находится в окружении «сообщников вакхического восторга, любящего мудрость» (218b), и сам этим восторгом упивается» [xxv]. Эту бурлящую, сверкающую всеми цветами радуги жизнерадостность сократовской иронии труновский анализ тенденциозно игнорирует.

Свидетельства Платона и Ксенофонта, двух самых талантливых учеников Сократа, являются основными источниками наших знаний о жизни и творчестве их наставника. Несмотря на то, что ксенофонтовский Сократ в некоторых существенных моментах заметно отличается от платоновского, оба главных свидетеля, изображая своего учителя, дружно отмечают такую черту его характера, как стремление начинать философский разговор не с какого-то своего утверждения, а с обращённого к собеседнику вопроса.

Ксенофонт преподносит эту особенность учителя довольно-таки однообразно: «Скажи мне, Аристодем, есть ли люди, талантом которых ты восхищаешься?» [xxvi], «Скажи мне, Критобул, если бы нам понадобился хороший друг, как стали бы мы решать этот вопрос?» [xxvii] и т.д. и т.п. В отличие от Ксенофонта, Платон, изображая сократовские привычки, старается избегать однообразности, однако и он свидетельствует о явной склонности Сократа к тому, чтобы сперва разговорить собеседника, а потом уже высказаться самому. Причём Платоново свидетельство, в силу наличия у автора не только публицистического, но и художественного таланта, гораздо убедительней, чем свидетельство Ксенофонта, который выступает в своих философских сочинениях только как даровитый публицист.

В качестве характерного примера возьмём завязку платоновского диалога «Гиппий Больший» [xxviii] и проведём краткий анализ её психологического содержания.

«Сократ. Гиппий, славный и мудрый, наконец-то ты прибыл к нам в Афины!» Сократ, неутомимый критик софизма, приветствует видного представителя этого философского течения с такой радостью, будто встретил лучшего друга, и с таким почтением, будто софист Гиппий — его кумир.

«Гиппий. Всё недосуг, Сократ. Всякий раз, как Элиде нужно бывает вести переговоры с каким-нибудь государством, она обращается ко мне прежде, чем к кому-нибудь другому из граждан, и выбирает меня послом…» С первых же слов Гиппия видны его самодовольство, хвастливость и тщеславие.

«Сократ. Вот что значит, Гиппий, быть поистине мудрым и совершенным человеком… Однако, Гиппий, какая причина того, что древние мужи, прославившие свои имена мудростью, — и Питтак, и Биант, и последователи милетянина Фалеса, да и позднее жившие, вплоть до Анаксагора, — все или большинство из них, по-видимому, держались в стороне от государственных дел?» Сократ поддел Гиппия на крючок: подыграв его тщеславному виденью себя как безусловно мудрого человека («славный», «мудрый», «совершенный»), афинский философ противопоставил ему всех или, по меньшей мере, бóльшую часть мудрецов прошлых времён, и тем самым вовлёк софиста в разговор на философские темы. Их диалог, начавшись легко и непринуждённо, постепенно перешёл в тяжелейшую дискуссию о сущности прекрасного.

Опираясь на этот пример, можно предположить, что в серьёзных спорах Сократ любил использовать хитрый тактический приём: прикидываясь озадаченным простаком и объявляя себя невеждой, он, во-первых, усыплял бдительность оппонента, а во-вторых, освобождался от бремени первым формулировать истину по трудному вопросу. Однако, чтобы такая уловка сработала, нужно быть искусным обманщиком, а был ли им Сократ?

По мнению Аристофана, был. В его комедии «Облака» Сократ — философствующий проходимец, или, как удачно выразился Брамбо, «жуликоватый шарлатан» [xxix].

Платон и Ксенофонт, знавшие и понимавшие Сократа гораздо лучше Аристофана, категорически не согласны с точкой зрения писателя-комедиографа. Платоновский Федон характеризует Сократа как «самого разумного и самого справедливого» человека [xxx]. В том же духе даёт оценку личности учителя Ксенофонт. Сократ, утверждает он, «никогда не сказал и не сделал ничего нечестного» [xxxi], а своими беседами «так воздействовал на своих друзей, что они удалялись от всяких нечестивых, несправедливых и предосудительных поступков, не только когда их видели люди, но и когда они были одни…» [xxxii] То, что характеристика Сократа как живого воплощения высочайших духовных ценностей не просто восторженный отзыв преданных учеников, а отражение реального положения вещей, подтверждает поведение афинского философа на роковом для него суде.

«Мне думается, — говорит Сократ в платоновском диалоге «Горгий», — что я в числе немногих афинян (чтобы не сказать — единственный) подлинно занимаюсь искусством государственного управления и единственный среди нынешних граждан применяю это искусство к жизни. И раз я никогда не веду разговоров ради того, чтобы угодить собеседнику, но всегда, о чём бы ни говорил, — ради высшего блага, а не ради особого удовольствия, — раз я не хочу … прибегать к хитрым уловкам, мне невозможно будет защищаться в суде» [xxxiii]. И, действительно, «когда Мелет привлёк его к суду, — свидетельствует Ксенофонт, — он не захотел прибегнуть к обычным в судебной практике противозаконным приёмам: обыкновенно подсудимые говорят судьям что-нибудь приятное, льстят, обращаются к ним с просьбами, что воспрещается законом, и благодаря таким уловкам часто получают оправдание; но Сократ, которого судьи оправдали бы без затруднения, если бы он хоть в малой степени воспользовался этими средствами, предпочёл соблюдать законы и умереть, чем преступать их и жить» [xxxiv].

Комментатор «Воспоминаний о Сократе» С. И. Соболевский отмечает, что «противозаконные приёмы», о которых говорит Ксенофонт, «были нередки. Только в суде Ареопага закон воспрещал воздействовать на судей просьбами или слезами; по отношению к суду присяжных (Гелиэе), где судили Сократа, такого воспрещения не было; но, вероятно, Сократ видел в этом уловку, противную духу законов» [xxxv]. Таким образом, формальных препятствий для использования на суде присяжных разного рода хитростей не было, но философ не стал хитрить даже под угрозой смерти. И это тот человек, которого Аристофан изобразил как беспринципного шарлатана!

«Ну как же не хитрил! — возразит кое-кто из тех, кто знает, как проходил суд над Сократом. — Да он же явно прибеднялся! Именно на суде, описывая своё недавнее прошлое, т.е. время, в котором у него давно уже было громкое имя выдающегося философа и даже мудреца, Сократ высказал свои знаменитые слова: «Про себя я знал, что я попросту ничего не знаю…» [xxxvi] По свидетельству Платона, не кто иной, как сам Сократ, называл величайшей бессмыслицей признание возможности «знать то, чего ты не знаешь» [xxxvii], и если в его знаменитых словах, несмотря на их явную противоречивость, есть хоть какой-то смысл, то он примерно такой: «Я сознавал своё совершенное невежество». Что это, как не попытка увильнуть от ответственности, прикинувшись дурачком?»

Так кто же такой Сократ: мудрец или невежда, гений или психопат, добряк или обидчик, правдолюбец или хитрец? Его, отмечает А. Ф. Лосев, «трудно уложить в какую-нибудь ясную и простую характеристику» [xxxviii], и, более того, он — «одно из самых загадочных явлений античного духа» [xxxix].

Попробуем разгадать эту древнюю загадку.

2. Новаторство сократовской философии

Теоретическую деятельность Сократа часто — и вполне справедливо — считают поворотным пунктом в развитии античной философии, но суть поворота, осуществлённого афинским мыслителем, описывают, как правило, неточно, а иногда и просто ошибочно.

О. Г. Данильян и В. М. Тараненко подчёркивают, что, с точки зрения Сократа, «основная задача познания не теоретическая, а практическая — искусство жить» [xl]. Может, в этом и состоит специфика сократовской философии? Вовсе нет: поскольку предмет философии — мудрость как жизненно необходимая способность (а именно такой предмет изучения предполагает само слово «философия»), любой философ, чтобы быть философом, обязан не столько разрабатывать теорию, сколько учиться жить, как подобает мудрецу.

«Неоценимая заслуга Сократа, — пишет А. Г. Спиркин, — состоит в том, что в его практике диалог стал основным методом нахождения истины. Если прежде принципы просто постулировались, то Сократ критически и всесторонне обсуждал всевозможные подходы. Его антидогматизм выражался, в частности, в отказе от претензий на обладание достоверным знанием» [xli].

Действительно, Сократ был первым философом, который формировал свои взгляды в диалоге, в беседах и спорах с самыми разными людьми. Отсюда — ненасытная жажда общения и безмерное уважение к любому, кто, как и он, ищет истину. Вот прекрасная иллюстрация: когда Эсхин, желая стать учеником Сократа, сказал ему: «Я беден, ничего другого у меня нет, так возьми же меня самого», философ воскликнул: «Разве ты не понимаешь, что нет подарка дороже?!» [xlii]

Сократ искал общения с другими людьми не ради развлечения, а ради истины. «…Подо льдом сократовской мысли … текла горячая лава страсти. То была страсть его к истине — именно не любовь, а страсть, всепоглощающая, жгучая и ненасытная…» [xliii]

Однако, согласно Спиркину, главная ценность диалога не в том, что он помогает прийти к истине, а в том, что он не допускает догматизма. Получается, что новизна сократовской философии как раз и состоит в её принципиальном антидогматизме. Ну, а как же софизм? Разве он не антидогматичен?

«Софисты, — уточняет свою позицию Спиркин, — претендовали на всезнание, а Сократ твердил: он знает только то, что он ничего не знает» [xliv]. Однако софисты любое знание о мире (в том числе и знание о невозможности знания) сводили к мнению, а Сократ говорил именно о знании, а не о мнении, утверждая, что ничего не знает. Значит, его ничегонезнание догматичнее софистического всезнания, и не случайно трагическая смерть Сократа вызывает ассоциации со смертью Иисуса Христа — библейского основоположника христианских догматов. Косвенным образом догматичность сократовской философии признаёт и Спиркин, характеризуя афинского философа как «провозвестника идеи единого личного Бога, т.е. монотеизма» [xlv].

Ростовская «История философии» считает главной особенностью сократовских размышлений о мире поиск объективной истины: «Софисты развивают субъективизм и конвенционализм (истина по соглашению). Сократ же стремится найти объективную истину и справедливость» [xlvi]. Сходной точки зрения придерживаются О. А. Донских и А. Н. Кочергин. По их мнению, афинский философ был убеждённым сторонником объективного существования нравственных категорий [xlvii]. А вот, что пишет А. А. Радугин: «Сократ выступил с требованием выработать такие истины, которые имели бы общее и объективное значение» [xlviii]. О сократовском желании выявить «независимый от субъекта», т.е. объективный, смысл общих понятий говорит и А. В. Разин [xlix]. В тех же тонах рисует афинского философа С. Р. Аблеев. Сократ, утверждает он, «стремится показать, что человеческое сознание неоднородно: в нём есть сфера субъективного, с которой связано мнение, и сфера объективного, с которой соотносится знание» [l].

Казалось бы, ход мысли строго логичный: поскольку софисты — субъективисты, то критиковавший их за это самое Сократ не кто иной, как сторонник объективной истины. Однако дело гораздо сложнее. Древней философии субъект-объектное отношение неизвестно, ибо расщепление мира на субъект и объект ещё не состоялось.

В своей критике софизма Сократ выступает с позиций подлинно субъективной, а не объективной истины, т.е. истины, на деле, а не на словах, соответствующей интересам субъекта — самостоятельного, свободного творца. При этом афинский философ страстно изобличает субъективистскую, мнимо субъективную, истину, которой обучают нечистые на руку софисты и которая представляет собой иллюзорную свободу ловкого угодника-приспособленца. Сократ, подчёркивает Гегель, осознал субъективность мышления «более определённым, более глубоко проникающим образом», что позволило ему уловить «в форме философской мысли» ускользнувший от взгляда софистов «поворотный пункт духа, обращение его к самому себе» [li].

Поворот, осуществлённый Сократом в теоретической сфере, есть возвращение на новом уровне познания к изучению нравственных проблем — тех проблем, которые ранее интересовали только мифологию и которые философия, создавая свой собственный, немифологический образ мира, пыталась игнорировать. Когда игнорирование нравственных вопросов поставило под угрозу само существование философии, — а это произошло в результате деятельности софистов, — тогда и появилась сократовская идея о том, что нравственности присуще долженствование, и, стало быть, добро по существу своему, а не в силу случайного стечения обстоятельств, чуда, прихоти богов законно, правомерно, правдиво.

Софизм, возникший как оригинальное и яркое учение, вершинное для всей ранней философии, манящее к себе прекрасным гуманистическим лозунгом «Человек есть мера всех вещей», быстро превратился в бессовестную и бесчестную болтовню, дискредитирующую любое — и практическое, и теоретическое — исследование мира, а вместе с тем и статус мудреца как идеальной личности. «Софисты, сопоставляя противоречивые этические нормы, господствующие у разных народов, сделали вывод, что не существует единого морального закона, — освещает эту тему Н. В. Попкова. — Гиппий противопоставлял законы природы и человеческие постановления: одни вечны, другие — случайны. Незыблемы лишь законы природы, а законы человеческие произвольны, добро и зло относительны: например, болезнь — зло для больных, добро для врачей» [lii]. Отсюда, подчёркивает Попкова, оставался всего лишь «шаг до объявления необязательности соблюдения законов морали» [liii], но не следует упускать из виду, что под угрозой полной дискредитации помимо сферы морали оказалась и смежная с ней сфера долга, т.е. прав и обязанностей, теоретическим выражением которой является философия.

Таким образом, в V веке до н.э. софизм, высшая форма тогдашней философской мысли, поставил под вопрос целесообразность существования всей сферы античного общественного сознания, включая саму философию. Нужно было осадить зарвавшихся софистов, показать несостоятельность их безнравственной и бесчестной диалектики. Одним из первых взялся за решение этой нелёгкой задачи афинский гражданин Сократ.

Главной целью его диалектических бесед, считает В. Ф. Асмус, было «подчинение философского исследования нравственной задаче, нравственной проблеме» [liv]. Получается, что афинский мыслитель стремился придать философии нравственный характер. На наш взгляд, дело обстояло иначе. В сократовских рассуждениях не философия становилась нравственной, а, напротив, нравственность со всеми её добродетелями превращалась в раздел философии. «…Сократ думал, — отмечает Аристотель, — что добродетели — это [верные] суждения…» [lv]

Игнорируя необходимость нравственного отношения к миру, философы создали для себя серьёзнейшую проблему, и Сократ взялся философски, т.е. рассудочно, разрешить её, или, выражаясь в стиле Асмуса, задался целью подчинить эту и любую другую нравственную проблему философскому исследованию. Нравственность интересовала афинского мыслителя лишь постольку, поскольку от неё зависела судьба философии, рассудочного познания мира. «Нравственность, по Сократу, — отмечает А. Н. Чанышев, — следствие знания» [lvi].

Как и софисты, Сократ исходит из того, что всякий человек стремится к чему-то полезному для себя, т.е. к какому-то благу («полезное есть благо» [lvii]). Одним из необходимых для жизни благ является знание, ибо, по убеждению Сократа, «глупо воображать, будто без ученья можно отличать полезное от вредного» [lviii]. Прежде всего следует познавать самого себя: «Кто знает себя, тот знает, что для него полезно, и ясно понимает, что он может и чего он не может» [lix].

Таким образом, познав самого себя, человек попадает в разряд мудрецов — тех немногих людей, которые «всегда имеют истинное мнение» [lx]. Но достигший мудрости обретает не только высшую истину (правду), но и «высшее благо» [lxi] (добро), ибо знание себя, утверждает афинский мыслитель, есть качество, противоположное любому пороку [lxii].

Этот этический рационализм резко отличает сократовскую гносеологию от софистической. Характерному для софиста хитроумному жонглированию словами и мыслями с целью убедить общество в собственной, личной правоте Сократ противопоставил диалектику, направленную не на манипулирование обществом, а на согласование личного и общественного мнений, с точки зрения должной, правомерной нравственности, т.е. нравственности не традиционной, стихийной, интуитивной, а философски обработанной, рассудительной, строго логичной.

Афинский мыслитель, подчёркивает Аристотель, «приравнивал добродетели к знаниям» [lxiii], но важно уточнить, что, по Сократу, знание может быть только рассудочным. С его точки зрения, нравственное, интуитивное знание — не знание, а всего лишь мнение. В сократовской философии, чтобы быть добродетельным в какой-то конкретной ситуации, мало что-то знать про эту ситуацию, полагаясь только на совесть, на нравственную интуицию, — необходимо знать правду, рассудочно добываемую истину. Совесть оказалась в зависимости от чести, добро — от правды, интуитивное знание — от доводов рассудка.

«Сократ не находит цель познания в готовом виде», — подчёркивает Б. Т. Григорьян [lxiv]. Ещё в древности эту особенность сократовской философии зафиксировал Аристотель: «…Сократ ставил вопросы, но не давал ответов, ибо признавал, что он [их] не знает» [lxv]. «Вся его оригинальность, — отмечает П. С. Гуревич, — состоит в том, как он ищет истину. Он не учит, так как не обладает истиной. Он не болтает попусту, так как жаждет истины. Он спрашивает и испытывает, ибо надеется найти истину» [lxvi].

Истина виделась Сократу как должное, законное, справедливое, честное добро, но оказалось, что утвердить эту истину чрезвычайно трудно — и на словах, и на деле. Особенно — на деле. Убедительным подтверждением сократовского представления об истине могла бы стать только реальная личность, достигшая идеального блаженства (счастья) исключительно за счёт знания самой себя, т.е., по Сократу, за счёт знания того добра, которое должно ей принадлежать, на которое она имеет полное право.

К концу жизни Сократу стало казаться, что он уже на грани превращения в такую мудрую личность — личность, свободную в выборе действий, как боги, что ему почти удалось реализовать его идеал человека, что ещё немного — и афинянин по имени Сократ явится миру как живое воплощение правдивого, законного добра, но трагическая гибель философа наглядно показала, как жестоко он ошибался.

3. Смертный бой за свободу философии

В 399 г. до н.э. философская деятельность Сократа оказалась предметом судебного разбирательства, и именно за неё, а не за что-то ещё, афинский суд присяжных с соблюдением всех демократических процедур вынес подсудимому смертный приговор. Несмотря на яркие сократовские речи, в которых обвинение было представлено как надуманное и даже абсурдное, за казнь высказалось подавляющее большинство гелиастов (361 из 501). Чем объяснить чрезвычайно жёсткий приговор и чрезвычайно жёсткий настрой судей, разбиравших дело семидесятилетнего философа?

Сократа вызвали в суд гелиастов по обвинению в неуважении к богам и развращении юношества. Трое обвинявших философа сограждан — владелец кожевенных мастерских Анит, ритор Ликон и поэт Мелет — давно имели на него зуб: «Анит был в обиде за ремесленников и политиков, Ликон — за риторов, Мелет — за поэтов, ибо Сократ высмеивал и тех, и других, и третьих» [lxvii]. Поскольку за спиной Анита стояли богатые торговцы, Ликона — влиятельные политики, а Мелета — творческая интеллигенция, эта троица обиженных граждан представляла собой всю верхушку афинской демократии, весь её бомонд, что в купе с серьёзностью вменяемых философу преступлений представляло для его жизни огромнейшую опасность, не видеть которую он не мог.

И он прекрасно видел нависшую над ним угрозу. Более того: Сократ знал, что решение суда будет неблагоприятным для него. Почему же, предвидя своё поражение, он всё-таки пошёл на судебное разбирательство, а не попытался его избежать? Это отлично объяснил сам философ накануне рокового для него суда. «У меня, — сказал он своему другу Гермогену, — было сознание — чувство в высшей степени приятное, — что вся жизнь мною прожита благочестиво и справедливо; таким образом, я и сам был доволен собою и находил, что окружающие меня — такого же мнения обо мне. …Если судьям неприятно слушать мои объяснения о том, сколько прекрасных даров, по моему мнению, выпало мне на долю и от богов, и от людей и какое мнение я имею сам о себе, то я предпочту умереть, чем, униженно выпрашивая, как нищий, прибавку к жизни, иметь в барышах гораздо худшую жизнь вместо смерти» [lxviii].

За что Сократ считал свою жизнь счастливой? За то, что в поисках истины он имел возможность свободно судить, т.е. публично и беспрепятственно рассуждать на любую тему. Эту необходимую для истинного философа свободу дало ему афинское общество — самое демократичное в те времена. Теперь оно вознамерилось отнять её у Сократа, лишить его по суду права на его собственный суд, в силу чего в ходе судебного процесса сцепились в жёстком единоборстве два несовместимых суда — общественный (афинский) и личный (сократовский), государственный и философский, выборный и элитарный.

«Что касается процесса Сократа, — пишет об этом Гегель, — то мы в нём должны различать две стороны: одной стороной является содержание обвинения и осуждение судом; другой стороной является отношение Сократа к суверенному народу. В ходе процесса есть, следовательно, два аспекта: отношение обвиняемого к содержанию того, в чём он обвинялся, и его отношение к компетенции народа или признание верховенства последнего» [lxix].

Б. Рассел считает, что, выступая перед гелиастами, Сократ, судя по платоновской «Апологии», вёл себя в высшей степени достойно — как «уверенный в себе, великодушный, равнодушный к земному успеху, верящий, что им руководит божественный голос, и убеждённый в том, что для добродетельной жизни самым важным условием является ясное мышление» [lxx]. Более точную характеристику сократовского поведения на суде дал А. Ф. Лосев. В условиях судебного разбирательства, отмечает он, Сократ, «мягкий и обходительный человек, иной раз, может быть, несколько юродствующий, всегда ироничный и насмешливый, но зато всегда добродушнейший и скромнейший», ведёт себя необычно — «как человек, уверенный в невежестве и моральной низкопробности своих судей, даже как человек, достаточно гордый и самоуверенный, который не прочь несколько бравировать своей философской свободой, своим бесстрашием перед судом и обществом и своей уверенностью в наличии у него особого вещего голоса его гения (δαίμων), всегда отвращающего его от недостойных поступков» [lxxi].

По мнению Лосева, сократовская бравада объясняется «официальной обстановкой суда»: «В такой обстановке Сократу никогда не приходилось выступать, почему для него и оказалось необходимым сменить своё обычное добродушие и благожелательность на более твёрдый и самоуверенный тон» [lxxii]. На наш взгляд, дело тут не столько в официальной судебной обстановке, сколько в стремлении Сократа показать гелиастам, что их суд ниже, чем его, философский. Защите он предпочёл нападение, и, решительно отбросив навязанную обществом роль подсудимого, сразу же, как только получил право произнести речь, выступил в роли судьи. «Они, — объявил философ присяжным, указывая на обвинителей, — … не сказали ни слова правды, а от меня вы услышите её всю. Только уж, клянусь Зевсом, афиняне, вы не услышите речи разнаряженной, украшенной, как у этих людей, изысканными выражениями, а услышите речь простую, состоящую из первых попавшихся слов. Ибо я верю, что то, что я буду говорить, — правда, и пусть никто из вас не ждёт ничего другого…» [lxxiii]

Коротко смысл цитаты можно передать так: в моих, сократовских, устах — правда, в устах обвинителей — ложь, а вы, присяжные, склонны путать правду и ложь. Это слова не подсудимого, а судьи. На лицо явное неуважение Сократа к суду гелиастов, выборных представителей афинского общества, сделавшее в их глазах неубедительными и даже подозрительными все слова подсудимого и тем самым предрешившее обвинительный приговор. «В общем он признавал суверенитет народа, — отмечает Гегель, — но не признал его в данном единичном случае. Но этот суверенитет должен быть признан не только в общем, но и в каждом единичном случае» [lxxiv].

Чем объяснить откровенное неуважение к суду, которое проявил Сократ — этот добродушный старик, а по утверждению Платона — «самый разумный и самый справедливый человек»? Согласно Гегелю, виновата совесть афинского философа: «Сократ … объявил себя оправданным перед судом своей совести» [lxxv]. Однако, добавляет Гегель, государственный суд «тоже обладает совестью и должен постановлять решения согласно с нею; суд, больше того, есть привилегированная совесть. Если противоречие права в процессе состоит в том, что каждая совесть желает чего-то другого, то лишь совесть судебного учреждения считается всеобщей законной совестью, не обязанной признавать особую совесть обвиняемого. Слишком часто люди убеждены, что они исполнили свой долг, но дело судьи исследовать, на самом ли деле исполнен долг, хотя бы те люди, которые подлежат его суду, и определённо сознавали это» [lxxvi].

Гегель говорит о совести, а надо бы — о чести. Ведь, строго говоря, совесть не судит, не разбирает чьи-то права и обязанности, а всего лишь стремится понять что к чему. Суд — дело не совести, а чести, т.е. совести, возведённой в ранг закона, или, выражаясь гегелевским языком, «законной совести». Простая, неузаконенная совесть — это личная нравственность, нрав (норов), способность личности непосредственно ориентироваться в обществе, понимать его, интуитивно выделять в нём существенно хорошее (доброе) и существенно плохое (злое). Другое дело — честь. Это — личный долг, способность личности рассуждать. Честному человеку мало понимать, ему нужно судить, т.е. определять понимание, разделять и связывать понятия так, чтобы получилась чёткая, логически безупречная иерархическая картина.

Умел ли судить Сократ? Безусловно. Ведь если человек — философ, он только и делает, что рассуждает. Умение судить в высшей степени грамотно, логически стройно — это честность философа, его философский долг. Сократ, всю свою жизнь сознательно сводивший к философии, был преисполнен этого долга.

А умел ли судить гелиаст — средний, обычный присяжный афинского полиса? Несомненно. Но нет сомнений и в том, что уровень его суждений был значительно ниже философского. Вот это-то и объясняет явное неуважение Сократа к его судьям. Объясняет, но не оправдывает.

В самом деле, имея преимущество в умении судить, т.е. рассудочно оценивать ситуацию, Сократ проигрывал гелиастам в умении понимать, т.е. оценивать ситуацию интуитивно. Постоянно упражняясь в рассуждениях, философ загнал свою совесть с присущими ей интуитивными оценками в такое глубокое подполье, что она лишь изредка напоминала о себе голосом его демона, повелительного, но не сующего нос в область философских исследований. Сократ — человек-философ, живое воплощение философии. И на суде он бился не за свободу гражданина по имени Сократ, а за свободу философии.

Зацикленность Сократа на философии искажала, перекашивала его личность, неотвратимо превращая его в человека высочайшей, идеальной чести, но при этом — невероятно уродливой, чахлой совести. Он презирал афинских судей и афинских политиков, не понимая, что в его демократическом государстве других представителей власти просто не могло быть и что именно эта афинская власть со всеми её яркими достоинствами и столь же яркими, кричащими недостатками, эта высокая и низкая, благородная и подлая демократия сделала его великим философом, определила достоинства и недостатки его философии.

Судьба Сократа, подчёркивает Гегель, «подлинно трагична» [lxxvii]. Подлинная трагедия — это столкновение двух равноправных, но непримиримо враждебных социальных сил, в котором стареющая, уходящая сила губит зреющую, приходящую ей на смену. Согласно Гегелю, в жизни и философии Сократа в роли первой силы выступил принцип объективной свободы, связанный с «наивными нравами, законы которых тождественны с волей, живущей в них, как в своей собственной сущности», а в роли второй силы — принцип субъективной свободы [lxxviii], но, как мы уже отмечали, в древности ещё не сложилось противостояние субъективного и объективного, поэтому гегелевскую точку зрения следует скорректировать. По-видимому, в данном случае правильней говорить не о борьбе объективной свободы против субъективной, а о борьбе между совестью, контролирующей честь, и честью, контролирующей совесть. Борьба этих сил достигла своего пика на судебном процессе 399 г. до н.э., когда из сократовской души она шумно выплеснулась вовне, и гелиасты от имени первой силы приговорили Сократа как носителя второй силы к смерти.

«…Сократ пришёл в столкновение с … умонастроением афинского народа, — пишет на эту тему Гегель, — и поэтому должна была иметь место получившаяся реакция, ибо принцип греческого мира ещё не мог перенести принципа субъективной рефлексии. Афинский народ, следовательно, не только имел право, но был даже обязан реагировать на него согласно законам, ибо он рассматривал этот принцип как преступление. Таково вообще во всемирной истории положение героев, зачинающих новый мир, принцип которого находится в противоречии с прежним принципом и разрушает его: они представляются насильственными разрушителями законов. Индивидуально поэтому они находят свою гибель, но лишь индивидуум, а не принцип уничтожается в наказании… Неправильная форма индивидуальности сбрасывается и сбрасывается насильственно, как наказание, но сам принцип позднее продолжит себе путь, хотя и в другой форме…» [lxxix]

Сократ принял героическую смерть во имя главенства чести над совестью, долга над нравственностью, суждения над пониманием, а стало быть, и во имя главенства философии по отношению к мифологии, так как философия — теоретическая форма долга, а мифология — нравственности. Гибель героя-философа не была случайной. Даже Афинам, самой демократической стране древнего мира, не нужны были граждане, строящие своё поведение только на основании личного суда, не признавая законность суда общественного при нестыковке его с личным, а именно таким гражданином был Сократ и именно таких граждан воспитывал он до последнего своего вздоха. «Сократ пытался найти в самом сознании человека такую прочную и твёрдую опору, на которой могло бы стоять здание нравственности, права и государства после того, как старый — традиционный — фундамент был уже подточен индивидуалистической критикой софистов. Но Сократа не поняли и не приняли ни софисты-новаторы, ни традиционалисты-консерваторы: софисты увидели в Сократе «моралиста» и «возродителя устоев», а защитники традиций — «нигилиста» и разрушителя авторитетов» [lxxx].

Однако принцип свободного суждения, который мужественно отстаивал афинский философ, не умер вместе с ним. Правда, после гибели Сократа речь больше не шла об абсолютной свободе суждения, о полном сведении нравственности к долгу, интуиции — к рассудку, но представление о главенстве рассудочного решения над интуитивным обрело широкое признание.

Примечания

[i] Трубецкой С.Н. История древней философии. — Жуковский; М., 2005. — С. 247.

[ii] Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга вторая. — СПб., 1994. — С. 33.

[iii] Лосев А.Ф. История античной эстетики. СОФИСТЫ. СОКРАТ. ПЛАТОН. — М., 1994. — С. 82.

[iv] Нерсесянц В.С. Сократ. — М., 1977. — С. 3.

[v] Боннар А. Греческая цивилизация. Т. 1. — Ростов-на-Дону, 1994. — С. 55.

[vi] Брамбо Р.С. Философы Древней Греции. — М., 2002. — С. 178.

[vii] Попкова Н.В. Философия: курс лекций. — Брянск, 2008. — С. 26.

[viii] Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга вторая. — СПб., 1994. — С. 42.

[ix] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 110.

[x] Трунов Д.Г. Сократ «деструктивный» (психоаналитическая фантазия) // Московский психотерапевтический журнал, 2007, 1. — С. 153.

[xi] Там же. С. 154.

[xii] Там же. С. 156.

[xiii] Там же. С. 157.

[xiv] Там же.

[xv] Там же. С. 151.

[xvi] Боннар А. Греческая цивилизация. Т. 1. — Ростов-на-Дону, 1994. — С. 69.

[xvii] Там же.

[xviii] Орлов Е.Н. Сократ // Сократ. Платон. Аристотель. Сенека. Бруно: Биогр. Очерки. — СПб., 1994. — С. 16.

[xix] Лосев А.Ф. История античной эстетики. СОФИСТЫ. СОКРАТ. ПЛАТОН. — М., 1994. — С. 79 — 80.

[xx] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. — М., 1990. — С. 575.

[xxi] Там же. С. 121.

[xxii] Там же. С. 416.

[xxiii] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 2. — М., 1993. — С. 274.

[xxiv] Трунов Д.Г. Сократ «деструктивный» (психоаналитическая фантазия) // Московский психотерапевтический журнал, 2007, 1. — С. 151.

[xxv] Лосев А.Ф. История античной эстетики. СОФИСТЫ. СОКРАТ. ПЛАТОН. — М., 1994. — С. 77.

[xxvi] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 26.

[xxvii] Там же. С. 56.

[xxviii] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. — М., 1990. — С. 386.

[xxix] Брамбо Р.С. Философы Древней Греции. — М., 2002. — С. 178.

[xxx] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 2. — М., 1993. — С. 80.

[xxxi] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 9.

[xxxii] Там же. С. 30.

[xxxiii] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. — М., 1990. — С. 568.

[xxxiv] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 132.

[xxxv] Соболевский С.И. Комментарии // Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 333.

[xxxvi] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. — М., 1990. — С. 75.

[xxxvii] Там же. С. 370.

[xxxviii] Лосев А.Ф. История античной эстетики. СОФИСТЫ. СОКРАТ. ПЛАТОН. — М., 1994. — С. 51.

[xxxix] Там же.

[xl] Данильян О.Г., Тараненко В.М. Философия: Учебник. — М., 2006. — С. 44.

[xli] Спиркин А.Г. Философия: Учебник. — М., 2006. — С. 50. Чуть ли не дословно эти же суждения высказаны И.Д. Рожанским: «Важнейшая заслуга Сократа в истории философии состояла в том, что в его практике диалог сделался основным методом нахождения истины. Если ранние мыслители догматически постулировали основные принципы своих учений, то Сократ стремился критически обсудить все возможные точки зрения, заранее не присоединяясь ни к одной из них. Антидогматизм Сократа выражался, в частности, в его отказе от претензий на обладание позитивным знанием…» (Философский энциклопедический словарь. — М., 1989. — С. 599.)

[xlii] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 114.

[xliii] Орлов Е.Н. Сократ // Сократ. Платон. Аристотель. Сенека. Бруно: Биогр. Очерки. СПб., 1994. С. 16.

[xliv] Спиркин А.Г. Философия: Учебник. — М., 2006. — С. 51.

[xlv] Там же. С. 53.

[xlvi] История философии: Учебное пособие. — Ростов-на-Дону, 2007. — С. 88.

[xlvii] Донских О.А., Кочергин А.Н. Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии. — М., 1993. — С. 147.

[xlviii] Радугин А.А. Философия: курс лекций. — М., 1997. — С. 42.

[xlix] Философия: учебник. — М., 2009. — С. 85.

[l] Аблеев С.Р. История мировой философии: Учебник. — М., 2005. — С. 24.

[li] Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга вторая. — СПб., 1994. — С. 33.

[lii] Попкова Н.В. Философия: курс лекций. — Брянск, 2008. — С. 26.

[liii] Там же.

[liv] Асмус В.Ф. Античная философия. — М., 2001. — С. 78.

[lv] Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 4. — М., 1984. — С. 189.

[lvi] Чанышев А.Н. Философия Древнего мира: Учебник для вузов. — М., 1999. — С. 289.

[lvii] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 145.

[lviii] Там же. С. 115.

[lix] Там же. С. 123.

[lx] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 2. — М., 1993.— С. 255.

[lxi] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 139.

[lxii] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 3. — М., 1994. — С. 55.

[lxiii] Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 4. — М., 1984. — С. 297.

[lxiv] Григорьян Б.Т. На путях философского познания человека // Проблема человека в современной философии. — М., 1969. — С. 19.

[lxv] Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 2. — М., 1978. — С. 592.

[lxvi] Гуревич П.С. Философия: учебник для студентов вузов. — М., 2005. — С. 49.

[lxvii] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. — М., 1979. — С. 116.

[lxviii] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. — М., 1993. — С. 153 — 154.

[lxix] Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга вторая. — СПб., 1994. — С. 70.

[lxx] Рассел Б. История западной философии: В 2 т. Т. 1. — Новосибирск, 1994. — С. 99.

[lxxi] Лосев А.Ф. Критические замечания к диалогу // Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. — М., 1990. — С. 688 — 689.

[lxxii] Там же. С. 689.

[lxxiii] Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. — М., 1990. — С. 70.

[lxxiv] Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Книга вторая. — СПб., 1994. — С. 79.

[lxxv] Там же. С. 80.

[lxxvi] Там же.

[lxxvii] Там же. С. 82.

[lxxviii] Там же. С. 83.

[lxxix] Там же. С. 81.

[lxxx] Введение в философию: Учебник. Ч. 1. — М., 1989. — С. 108.

Сократ (469–399 гг. до н. э.), которого многие считают основоположником западной философии, является одновременно самым образцовым и самым странным из греческих философов. Он вырос в золотой век Перикловых Афин, отлично служил солдатом, но стал наиболее известен как вопрошатель всего и всех. Его стиль обучения, увековеченный как метод Сократа, заключался не в передаче знаний, а в том, чтобы задавать вопрос за уточняющим вопросом, пока его ученики не пришли к собственному пониманию.

Сам Сократ ничего не писал, поэтому все, что о нем известно, фильтруется через сочинения нескольких современников и последователей, прежде всего его ученика Платона. Сократа обвинили в развращении афинской молодежи и приговорили к смертной казни. Решив не бежать, он провел свои последние дни в компании своих друзей, прежде чем выпить чашу палача с ядовитым болиголовом.

Сократ: Ранние годы

Сократ родился и прожил почти всю свою жизнь в Афинах. Его отец, Софрониск, был каменщиком, а мать, Фенарета, — повивальной бабкой. В юности он проявлял тягу к обучению. Платон описывает, как он жадно приобретал сочинения ведущего современного ему философа Анаксагора, и говорит, что риторике его научила Аспасия , талантливая любовница великого афинского полководца Перикла .

Его семья, по-видимому, имела умеренное богатство, необходимое для того, чтобы начать карьеру Сократа в качестве гоплита (пехотинца). Будучи пехотинцем, Сократ проявил большую физическую выносливость и мужество, спасая будущего афинского полководца Алкивиада во время осады Потидеи в 432 г. до н.э.

В 420-х годах Сократ участвовал в нескольких битвах Пелопоннесской войны , но также провел достаточно времени в Афинах, чтобы стать известным и любимым среди молодежи города. В 423 г. он был представлен широкой публике как карикатура в пьесе Аристофана «Облака», изображавшей его неопрятным шутом, чья философия сводилась к обучению риторическим приемам, позволяющим расплатиться с долгами.

Философия Сократа

Хотя многие из критических замечаний Аристофана кажутся несправедливыми, Сократ в Афинах выглядел странно, ходил босиком, с длинными волосами и немытый в обществе с невероятно утонченными стандартами красоты. Не помогало и то, что он был, по общему мнению, физически уродлив, с вздернутым носом и выпученными глазами.

Несмотря на свой интеллект и связи, он отверг славу и власть, к которым должны были стремиться афиняне. Его образ жизни — и, в конце концов, его смерть — олицетворяли его дух подвергать сомнению каждое предположение о добродетели, мудрости и хорошей жизни.

Двое из его младших учеников, историк Ксенофонт и философ Платон, записали наиболее важные сведения о жизни и философии Сократа. Для обоих Сократ, который появляется, несет на себе печать писателя. Таким образом, Сократ Ксенофонта более прямолинеен, готов дать совет, а не просто задавать дополнительные вопросы. В более поздних работах Платона Сократ говорит о том, что кажется в значительной степени идеями Платона.

В самых ранних «Диалогах» Платона, которые историки считают наиболее точным изображением, Сократ редко раскрывает какие-либо собственные мнения, поскольку он блестяще помогает своим собеседникам анализировать их мысли и мотивы в сократическом диалоге, форме литературы, в которой двое или другие персонажи (в данном случае один из них Сократ) обсуждают морально-философские вопросы,

Один из величайших парадоксов, который Сократ помог исследовать своим ученикам, заключался в том, существовала ли когда-либо на самом деле слабость воли — поступать неправильно, когда вы действительно знали, что правильно. Казалось, он думал иначе: люди поступали неправильно только тогда, когда в данный момент предполагаемая выгода, казалось, перевешивала затраты. Таким образом, развитие личной этики — это вопрос овладения тем, что он называл «искусством измерения», исправления искажений, искажающих анализ выгод и издержек.

Сократа также глубоко интересовало понимание пределов человеческого знания. Когда ему сказали, что дельфийский оракул объявил его самым мудрым человеком в Афинах, Сократ заколебался, пока не понял, что, хотя он ничего не знает, он (в отличие от своих сограждан) остро осознает свое невежество.

Испытание и смерть Сократа

Сократ избегал политического участия, где мог, и насчитывал друзей на всех сторонах ожесточенной борьбы за власть после окончания Пелопоннесской войны. В 406 г. до н.э. его имя было призвано служить в Афинской ассамблее, или экклесии, одной из трех ветвей древнегреческой демократии , известной как демократия.

Сократ стал единственным противником незаконного предложения судить группу высших афинских генералов за то, что они не смогли найти погибших в битве против Спарты (генералы были казнены после окончания службы Сократа в собрании). Три года спустя, когда тираническое афинское правительство приказало Сократу участвовать в аресте и казни Леона Саламинского, он отказался — акт гражданского неповиновения, который Мартин Лютер Кинг-младший процитировал в своем «Письме из бирмингемской тюрьмы».

Тираны были отстранены от власти, прежде чем они смогли наказать Сократа, но в 399 году ему было предъявлено обвинение в непочитании афинских богов и развращении молодежи. Хотя некоторые историки предполагают, что за судом могли стоять политические махинации, он был осужден на основании своих мыслей и учения. В своей «Апологии Сократа» Платон рассказывает, как он энергично защищал свою добродетель перед присяжными, но спокойно принимал их вердикт. Именно на суде Сократ якобы произнес известную ныне фразу: «Неизученная жизнь не стоит того, чтобы жить».

Его казнь была отложена на 30 дней из-за религиозного праздника, во время которого обезумевшие друзья философа безуспешно пытались убедить его бежать из Афин. В свой последний день, по словам Платона, он «казался счастливым и в поведении, и в словах, поскольку умер благородно и без страха». Он выпил чашку заваренного болиголова, которую протянул ему палач, ходил вокруг, пока его ноги не затекли, а затем лег, окруженный своими друзьями, и ждал, пока яд достигнет его сердца.

Сократовское наследие

Сократ уникален среди великих философов тем, что его изображают и помнят как квазисвятого или религиозного деятеля. Действительно, почти каждая школа древнегреческой и римской философии, от скептиков до стоиков и киников, желала объявить его своим (только эпикурейцы отвергли его, назвав «афинским шутом»).

Поскольку все, что известно о его философии, основано на трудах других, проблема Сократа или вопрос Сократа — полная реконструкция убеждений философа и исследование любых противоречий в рассказах о них из вторых рук — остается открытым вопросом, стоящим перед учеными сегодня.

Сократ и его последователи расширили цель философии с попытки понять внешний мир до попытки разобрать внутренние ценности человека. Его страсть к определениям и щекотливым вопросам вдохновила развитие формальной логики и систематической этики со времен Аристотеля через Ренессанс и в современную эпоху.

Более того, жизнь Сократа стала образцом трудности и важности жизни (и, если необходимо, смерти) в соответствии с хорошо изученными убеждениями. В своей автобиографии 1791 года Бенджамин Франклин свел это понятие к одной строке: «Смирение: подражайте Иисусу и Сократу».

Спасибо за внимание!

Мой телеграмм с архивными материалами :