Потиевский Виктор Александрович
Риса (Повесть о рыси)
1. ОХОТА
Вторую ночь ей не везло. Она пластом лежала на толстом суку осины, вытянувшись и застыв, как неживая. Её пушистый подбородок словно прирос к жёсткому дереву. Она будто сливалась с осиной, растворяясь в густом лесном мраке. Глаза её, холодные и жёлтые, пронизывали не только плотную мглу, но, казалось, и стволы, и кроны деревьев.
Вторую ночь она напрасно ждала добычи. Терпеливо. Не шелохнувшись. Напряжённо вглядываясь в темень.
Долгое ожидание утомляет, но оно таит в себе надежду. Чем сильней сидящий в засаде, чем больше он укреплён соками жизни, тем больше у него выдержки и терпения. В охоте из засады есть коварство, но — иначе не победить, не обмануть великую силу самосохранения, владеющую каждым живым существом. И даже сильные приспосабливаются. Каждый куст, навес скалы и густые ветви могут быть местом засады. Жизнь в лесу полна опасностей. Тень выглядит тревожно, за деревом прячется неизвестность…
Жители леса всегда настороже.
Большой пушистый барсук высунул нос на волю. На заросшем кустарником склоне незаметен выход из норы, прикрытый снеговым козырьком. И барсук высунул только нос, осторожно принюхался к лунному зимнему лесу. Ночь показалась ему тёплой. Вот он и решил выглянуть, а если не опасно, то и выйти погулять, подышать лесными запахами, посмотреть на далёкие звёзды. Потоптаться на лунном снегу.
Яркая луна вышла из-за тучи. Длинные тени деревьев поползли по опушкам. И снег засветился изнутри.
Рысь хорошо видит ночью. А лунная ночь для неё — словно яркий солнечный день для нас. Сейчас она видела барсука, видела даже маленькую обломанную ветку на той стороне поляны — на расстоянии десятка хороших прыжков. А зайцев она заметила бы и на краю опушки. Но с прошлой ночи эти лопоухие вовсе не появлялись. Обычно они резвились в такую пору. А тут словно пропали куда-то. Что их испугало?..
В небе ярко мигали холодные февральские звёзды. Луна словно оголила лес, сделала прозрачным. В такие ночи смутная тревога заползала в её сильное сердце. Казалось, весь лес очутился во власти этой таинственной, всевидящей луны.
Поддаваясь лунному зову, завыл волк. Он выл, жалуясь на судьбу, на голод и холод. Но была в его голосе и жёсткая угроза, вызов, готовность схватиться с любым соперником за право на добычу, за право жить. Ещё два сородича подтянули печальную песнь, вкладывая всю тоску волчьей души в этот вой. Так вот почему попрятались лопоухие…
Риса хорошо знала волков. Знала их силу и безпощадность. Знала их ум. Волчье упорство и безстрашие. Но они не умели лазать по деревьям. И поэтому она смотрела на них как бы из другого мира. С любопытством и немного свысока. Никогда, однако, не забывая об осторожности.
Знала Риса и эту волчью семью. Прошлой зимой, когда они приходили сюда, их было шестеро. Вожака звали Вой. За сильный, пронзительный голос. Когда он затягивал свою голодную песню, сородичи его немедленно откликались, а у тех, кто был слабее волков, леденели сердца. Даже Рисе — сильной и независимой — становилось как-то не по себе…
Когда раздался голос вожака. Риса сразу узнала его. Вой! Летом эта семья уходила далеко, в края льдов и скал, где леса были невысокими, а холмы большими и где кочевали многочисленные стада оленей. В середине зимы волки охотились здесь, а в самое голодное время, в марте, уходили ещё южнее. Но с первым теплом снова возвращались туда. В том холодном краю, в низинах между сопками, и создалась эта суровая, безпощадная семья. Там весной и появились на свет молодые волки, подвывающие теперь могучему вожаку.
Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Риса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно нёсся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Рисе, замершей над тропой.
Азарт охоты сжал её в жёсткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц — не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком.
Осторожная Риса заколебалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у неё хотят отобрать её добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обострённое чувство опасности — всё вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель… С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.
Потиевский Виктор Александрович
Риса (Повесть о рыси)
1. ОХОТА
Вторую ночь ей не везло. Она пластом лежала на толстом суку осины, вытянувшись и застыв, как неживая. Её пушистый подбородок словно прирос к жёсткому дереву. Она будто сливалась с осиной, растворяясь в густом лесном мраке. Глаза её, холодные и жёлтые, пронизывали не только плотную мглу, но, казалось, и стволы, и кроны деревьев.
Вторую ночь она напрасно ждала добычи. Терпеливо. Не шелохнувшись. Напряжённо вглядываясь в темень.
Долгое ожидание утомляет, но оно таит в себе надежду. Чем сильней сидящий в засаде, чем больше он укреплён соками жизни, тем больше у него выдержки и терпения. В охоте из засады есть коварство, но — иначе не победить, не обмануть великую силу самосохранения, владеющую каждым живым существом. И даже сильные приспосабливаются. Каждый куст, навес скалы и густые ветви могут быть местом засады. Жизнь в лесу полна опасностей. Тень выглядит тревожно, за деревом прячется неизвестность…
Жители леса всегда настороже.
Большой пушистый барсук высунул нос на волю. На заросшем кустарником склоне незаметен выход из норы, прикрытый снеговым козырьком. И барсук высунул только нос, осторожно принюхался к лунному зимнему лесу. Ночь показалась ему тёплой. Вот он и решил выглянуть, а если не опасно, то и выйти погулять, подышать лесными запахами, посмотреть на далёкие звёзды. Потоптаться на лунном снегу.
Яркая луна вышла из-за тучи. Длинные тени деревьев поползли по опушкам. И снег засветился изнутри.
Рысь хорошо видит ночью. А лунная ночь для неё — словно яркий солнечный день для нас. Сейчас она видела барсука, видела даже маленькую обломанную ветку на той стороне поляны — на расстоянии десятка хороших прыжков. А зайцев она заметила бы и на краю опушки. Но с прошлой ночи эти лопоухие вовсе не появлялись. Обычно они резвились в такую пору. А тут словно пропали куда-то. Что их испугало?..
В небе ярко мигали холодные февральские звёзды. Луна словно оголила лес, сделала прозрачным. В такие ночи смутная тревога заползала в её сильное сердце. Казалось, весь лес очутился во власти этой таинственной, всевидящей луны.
Поддаваясь лунному зову, завыл волк. Он выл, жалуясь на судьбу, на голод и холод. Но была в его голосе и жёсткая угроза, вызов, готовность схватиться с любым соперником за право на добычу, за право жить. Ещё два сородича подтянули печальную песнь, вкладывая всю тоску волчьей души в этот вой. Так вот почему попрятались лопоухие…
Риса хорошо знала волков. Знала их силу и безпощадность. Знала их ум. Волчье упорство и безстрашие. Но они не умели лазать по деревьям. И поэтому она смотрела на них как бы из другого мира. С любопытством и немного свысока. Никогда, однако, не забывая об осторожности.
Знала Риса и эту волчью семью. Прошлой зимой, когда они приходили сюда, их было шестеро. Вожака звали Вой. За сильный, пронзительный голос. Когда он затягивал свою голодную песню, сородичи его немедленно откликались, а у тех, кто был слабее волков, леденели сердца. Даже Рисе — сильной и независимой — становилось как-то не по себе…
Когда раздался голос вожака. Риса сразу узнала его. Вой! Летом эта семья уходила далеко, в края льдов и скал, где леса были невысокими, а холмы большими и где кочевали многочисленные стада оленей. В середине зимы волки охотились здесь, а в самое голодное время, в марте, уходили ещё южнее. Но с первым теплом снова возвращались туда. В том холодном краю, в низинах между сопками, и создалась эта суровая, безпощадная семья. Там весной и появились на свет молодые волки, подвывающие теперь могучему вожаку.
Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Риса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно нёсся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Рисе, замершей над тропой.
Азарт охоты сжал её в жёсткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц — не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком.
Осторожная Риса заколебалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у неё хотят отобрать её добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обострённое чувство опасности — всё вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель… С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.
Серые так обозлились, будто рысь перехватила у них не зайца, а лося. Они скалились, они клокотали от ярости, они закружились под деревом.
Держа в зубах зайца. Риса наблюдала за волками. Немного выждав, начала есть. Облизываясь и поглядывая вниз, она видела, каким огнём горели эти шесть пар глаз. Ненавистью светились эти глаза. И завистью.
Это была вовсе не их добыча — рысь не украла убитого ими зверя. Но надежды отобрать у неё ужин не было никакой. И волки завидовали.
Даже при виде орла, терзающего добычу где-то на скале, на недоступной высоте, волки всегда раздражаются. Как будто никто, кроме них, не имеет права на добычу.
Сейчас они были голодны. Но волки умные звери. И они ушли. Ушли, понимая безсмысленность ожидания. Молча, цепочкой, след в след…
Солнечный день стоял над лесом. Резко крикнула сойка. Переливались голоса снегирей и синиц. Но Риса не видела искрящегося снега. Днём она привыкла спать. В своей уютной пещере с узким входом она чувствовала себя спокойно. Сладкая дремота отяжеляла ей веки. Сквозь дремоту она хорошо слышала всё, что происходило вокруг.
Скалистый холм, возвышающийся над лесом, имел уступ, который, углубляясь в скалу, образовывал пещеру, неглубокую, но достаточную для того, чтобы в ней могли спрятаться пять таких зверей, как Риса.
При выходе из логова Риса осматривала окрестности, замечая малейшее движение даже далеко внизу. Место было удобное, укрывало от непогоды, создавало почти незнакомое Рисе чувство покоя. Она дремала на сухой траве и на мягких остатках шкур пойманных ею зверей. Она любила подгребать под себя лапой эти шкуры. Они напоминали ей ночи охоты, вкусно пахли удачей, приятно щекоча ноздри уже слабым, хорошо знакомым запахом добычи. Но и без ароматной травы Риса тоже не могла. Она пучками срывала её неподалёку от пещеры, приносила в логово, не спеша жевала. Она знала вкус трав. А высыхая, травинки ещё сильней пахли дурманным, горьковатым духом июля в самую ледяную и метельную пору.
Читать дальше
Обновлено: 10.01.2023
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
С этим автором столкнулась в первые. Взяла книгу только из-за художника, с которым познакомилась случайно. Если честно рисунки выглядели более эФФектно если бы были как в оригинале — цветные и на более качественной бумаге.
Хорошие повести о животных, но больше наверное для детей, чем для взрослых, хотя, я прочитала с удовольствием!
Красивая рысь на обложке. Соотношение книги по критерию цена-качество на высоте. За небольшие деньги мы получаем твердую обложку, крупный шрифт, плотную, хоть и не офсетную, бумагу. Книга легкая, можно взять с собой в дорогу. Рекомендую к покупке и прилагаю фото!
От всей души спасибо Виктору Александровичу Потиевскому за сии литературные шедевры! Я скупила несколько сборников повестей этого автора и. хочется ещё и ещё 
Текст написан мастерски, настоящим зоопсихологом, натуралистом, любителем и почитателем животных! Книга захватывает читателя сразу, без всяких скучных вступлений. Он мгновенно погружается в жизнь героя и проходит вместе с ним, бок о бок его нелёгкую судьбу. Просто невозможно прервать чтение! Прикрепляю изображения главных героев данного сборника. Знакомьтесь!
P.S. Иллюстрации чёрно-белые, бумага тонкая. но эти нюансы не могут испортить удовольствие от прочтения
О животных книги люблю, давно собираю,но вот о таком писателе не знала.А книги между тем настолько замечательные, что непонятно почему он так мало известен.Что эта книга, что «Мага уводит стаю» написаны живым языком, с большим юмором и любовью.Эти две книги перекликаются друг с другом.Одни и теже персонажи есть в обеих книгах.Книга проиллюстрирована.Иллюстрации черно-белые,красивые.Бумага конечно оставляет желать лучшего,но содержание перекрывает все.Я счастлива, что обладаю такой книгой.Всем кто любит природу, животных я рекомендую эту книгу.Купите не пожалеете.
Слышим ли мы голос природы?
Эти произведения учат нас тому, что мы — неделимая часть природы и должны не укрощать её, не подчинять, а жить созвучно её мудрым законам, познавать её тайны, тянуться к знаниям и поступать во всём по справедливости. Потрясающие книги для любого возраста, какие можно поставить в один ряд с творчеством Всеволода Петровича Сысоева.
Потиевский Виктор Александрович
Риса (Повесть о рыси)
Вторую ночь ей не везло. Она пластом лежала на толстом суку осины, вытянувшись и застыв, как неживая. Её пушистый подбородок словно прирос к жёсткому дереву. Она будто сливалась с осиной, растворяясь в густом лесном мраке. Глаза её, холодные и жёлтые, пронизывали не только плотную мглу, но, казалось, и стволы, и кроны деревьев.
Вторую ночь она напрасно ждала добычи. Терпеливо. Не шелохнувшись. Напряжённо вглядываясь в темень.
Долгое ожидание утомляет, но оно таит в себе надежду. Чем сильней сидящий в засаде, чем больше он укреплён соками жизни, тем больше у него выдержки и терпения. В охоте из засады есть коварство, но — иначе не победить, не обмануть великую силу самосохранения, владеющую каждым живым существом. И даже сильные приспосабливаются. Каждый куст, навес скалы и густые ветви могут быть местом засады. Жизнь в лесу полна опасностей. Тень выглядит тревожно, за деревом прячется неизвестность.
Жители леса всегда настороже.
Большой пушистый барсук высунул нос на волю. На заросшем кустарником склоне незаметен выход из норы, прикрытый снеговым козырьком. И барсук высунул только нос, осторожно принюхался к лунному зимнему лесу. Ночь показалась ему тёплой. Вот он и решил выглянуть, а если не опасно, то и выйти погулять, подышать лесными запахами, посмотреть на далёкие звёзды. Потоптаться на лунном снегу.
Яркая луна вышла из-за тучи. Длинные тени деревьев поползли по опушкам. И снег засветился изнутри.
Рысь хорошо видит ночью. А лунная ночь для неё — словно яркий солнечный день для нас. Сейчас она видела барсука, видела даже маленькую обломанную ветку на той стороне поляны — на расстоянии десятка хороших прыжков. А зайцев она заметила бы и на краю опушки. Но с прошлой ночи эти лопоухие вовсе не появлялись. Обычно они резвились в такую пору. А тут словно пропали куда-то. Что их испугало.
В небе ярко мигали холодные февральские звёзды. Луна словно оголила лес, сделала прозрачным. В такие ночи смутная тревога заползала в её сильное сердце. Казалось, весь лес очутился во власти этой таинственной, всевидящей луны.
Поддаваясь лунному зову, завыл волк. Он выл, жалуясь на судьбу, на голод и холод. Но была в его голосе и жёсткая угроза, вызов, готовность схватиться с любым соперником за право на добычу, за право жить. Ещё два сородича подтянули печальную песнь, вкладывая всю тоску волчьей души в этот вой. Так вот почему попрятались лопоухие.
Риса хорошо знала волков. Знала их силу и безпощадность. Знала их ум. Волчье упорство и безстрашие. Но они не умели лазать по деревьям. И поэтому она смотрела на них как бы из другого мира. С любопытством и немного свысока. Никогда, однако, не забывая об осторожности.
Знала Риса и эту волчью семью. Прошлой зимой, когда они приходили сюда, их было шестеро. Вожака звали Вой. За сильный, пронзительный голос. Когда он затягивал свою голодную песню, сородичи его немедленно откликались, а у тех, кто был слабее волков, леденели сердца. Даже Рисе — сильной и независимой — становилось как-то не по себе.
Когда раздался голос вожака. Риса сразу узнала его. Вой! Летом эта семья уходила далеко, в края льдов и скал, где леса были невысокими, а холмы большими и где кочевали многочисленные стада оленей. В середине зимы волки охотились здесь, а в самое голодное время, в марте, уходили ещё южнее. Но с первым теплом снова возвращались туда. В том холодном краю, в низинах между сопками, и создалась эта суровая, безпощадная семья. Там весной и появились на свет молодые волки, подвывающие теперь могучему вожаку.
Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Риса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно нёсся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Рисе, замершей над тропой.
Азарт охоты сжал её в жёсткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц — не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком.
Осторожная Риса заколебалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у неё хотят отобрать её добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обострённое чувство опасности — всё вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель. С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.
Серые так обозлились, будто рысь перехватила у них не зайца, а лося. Они скалились, они клокотали от ярости, они закружились под деревом.
Держа в зубах зайца. Риса наблюдала за волками. Немного выждав, начала есть. Облизываясь и поглядывая вниз, она видела, каким огнём горели эти шесть пар глаз. Ненавистью светились эти глаза. И завистью.
Это была вовсе не их добыча — рысь не украла убитого ими зверя. Но надежды отобрать у неё ужин не было никакой. И волки завидовали.
Даже при виде орла, терзающего добычу где-то на скале, на недоступной высоте, волки всегда раздражаются. Как будто никто, кроме них, не имеет права на добычу.
Сейчас они были голодны. Но волки умные звери. И они ушли. Ушли, понимая безсмысленность ожидания. Молча, цепочкой, след в след.
Солнечный день стоял над лесом. Резко крикнула сойка. Переливались голоса снегирей и синиц. Но Риса не видела искрящегося снега. Днём она привыкла спать. В своей уютной пещере с узким входом она чувствовала себя спокойно. Сладкая дремота отяжеляла ей веки. Сквозь дремоту она хорошо слышала всё, что происходило вокруг.
Скалистый холм, возвышающийся над лесом, имел уступ, который, углубляясь в скалу, образовывал пещеру, неглубокую, но достаточную для того, чтобы в ней могли спрятаться пять таких зверей, как Риса.
При выходе из логова Риса осматривала окрестности, замечая малейшее движение даже далеко внизу. Место было удобное, укрывало от непогоды, создавало почти незнакомое Рисе чувство покоя. Она дремала на сухой траве и на мягких остатках шкур пойманных ею зверей. Она любила подгребать под себя лапой эти шкуры. Они напоминали ей ночи охоты, вкусно пахли удачей, приятно щекоча ноздри уже слабым, хорошо знакомым запахом добычи. Но и без ароматной травы Риса тоже не могла. Она пучками срывала её неподалёку от пещеры, приносила в логово, не спеша жевала. Она знала вкус трав. А высыхая, травинки ещё сильней пахли дурманным, горьковатым духом июля в самую ледяную и метельную пору.
За порогом логова сверкал день, а здесь было почти темно. Даже пронзительные звуки дня долетали сюда приглушённо и, натыкаясь на чёрные своды пещеры, глохли и умирали. Словно сама ночь притаилась здесь, в холодной глубине скалы, и, мерцая рысьими глазами, ждала своего часа.
Сумерки застали Рису уже на ногах. Она мягко ступала по каменному карнизу скалы, пронзая жёстким взглядом сгущавшуюся мглу. Прошла по каменистой тропе до зарослей, спустилась в чащу, осторожно двигаясь между деревьями.
И вдруг Риса почувствовала чьё-то быстрое приближение. Хотя звук летит быстрее самых быстрых лесных жителей, она, пожалуй, именно почувствовала, а не услышала это приближение. И поняла, что это где-то наверху, на деревьях. В одно мгновение Риса взлетела на толстую наклонную сосну, туда, где можно было перехватить добычу.
2 Смотреть ответы Добавь ответ +10 баллов
Ответы 2
Гермиона прилежная ученица,прекрасный друг и волшебница.она всегда готова ,к учёбе относится трепетно.героиня терпит в свой адрес низкие и подлые оскорбления из-за её происхождения.но это её не останавливает-она идёт до конца своей дорогой. рон озорной парнишка,которому в отличие от гермионы,до учёбы и дела нет.рон всегда любит подкрепиться,что наверное и делает его в произведении комичным.рон часто попадает в передряги,из которых его приходится выручать.но и сам он никогда не бросит в беде друзей,выручит и поддержит.
Потиевский Виктор Александрович
Риса (Повесть о рыси)
Вторую ночь ей не везло. Она пластом лежала на толстом суку осины, вытянувшись и застыв, как неживая. Её пушистый подбородок словно прирос к жёсткому дереву. Она будто сливалась с осиной, растворяясь в густом лесном мраке. Глаза её, холодные и жёлтые, пронизывали не только плотную мглу, но, казалось, и стволы, и кроны деревьев.
Вторую ночь она напрасно ждала добычи. Терпеливо. Не шелохнувшись. Напряжённо вглядываясь в темень.
Долгое ожидание утомляет, но оно таит в себе надежду. Чем сильней сидящий в засаде, чем больше он укреплён соками жизни, тем больше у него выдержки и терпения. В охоте из засады есть коварство, но — иначе не победить, не обмануть великую силу самосохранения, владеющую каждым живым существом. И даже сильные приспосабливаются. Каждый куст, навес скалы и густые ветви могут быть местом засады. Жизнь в лесу полна опасностей. Тень выглядит тревожно, за деревом прячется неизвестность.
Жители леса всегда настороже.
Большой пушистый барсук высунул нос на волю. На заросшем кустарником склоне незаметен выход из норы, прикрытый снеговым козырьком. И барсук высунул только нос, осторожно принюхался к лунному зимнему лесу. Ночь показалась ему тёплой. Вот он и решил выглянуть, а если не опасно, то и выйти погулять, подышать лесными запахами, посмотреть на далёкие звёзды. Потоптаться на лунном снегу.
Яркая луна вышла из-за тучи. Длинные тени деревьев поползли по опушкам. И снег засветился изнутри.
Рысь хорошо видит ночью. А лунная ночь для неё — словно яркий солнечный день для нас. Сейчас она видела барсука, видела даже маленькую обломанную ветку на той стороне поляны — на расстоянии десятка хороших прыжков. А зайцев она заметила бы и на краю опушки. Но с прошлой ночи эти лопоухие вовсе не появлялись. Обычно они резвились в такую пору. А тут словно пропали куда-то. Что их испугало.
В небе ярко мигали холодные февральские звёзды. Луна словно оголила лес, сделала прозрачным. В такие ночи смутная тревога заползала в её сильное сердце. Казалось, весь лес очутился во власти этой таинственной, всевидящей луны.
Поддаваясь лунному зову, завыл волк. Он выл, жалуясь на судьбу, на голод и холод. Но была в его голосе и жёсткая угроза, вызов, готовность схватиться с любым соперником за право на добычу, за право жить. Ещё два сородича подтянули печальную песнь, вкладывая всю тоску волчьей души в этот вой. Так вот почему попрятались лопоухие.
Риса хорошо знала волков. Знала их силу и безпощадность. Знала их ум. Волчье упорство и безстрашие. Но они не умели лазать по деревьям. И поэтому она смотрела на них как бы из другого мира. С любопытством и немного свысока. Никогда, однако, не забывая об осторожности.
Знала Риса и эту волчью семью. Прошлой зимой, когда они приходили сюда, их было шестеро. Вожака звали Вой. За сильный, пронзительный голос. Когда он затягивал свою голодную песню, сородичи его немедленно откликались, а у тех, кто был слабее волков, леденели сердца. Даже Рисе — сильной и независимой — становилось как-то не по себе.
Когда раздался голос вожака. Риса сразу узнала его. Вой! Летом эта семья уходила далеко, в края льдов и скал, где леса были невысокими, а холмы большими и где кочевали многочисленные стада оленей. В середине зимы волки охотились здесь, а в самое голодное время, в марте, уходили ещё южнее. Но с первым теплом снова возвращались туда. В том холодном краю, в низинах между сопками, и создалась эта суровая, безпощадная семья. Там весной и появились на свет молодые волки, подвывающие теперь могучему вожаку.
Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Риса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно нёсся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Рисе, замершей над тропой.
Азарт охоты сжал её в жёсткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц — не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком.
Осторожная Риса заколебалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у неё хотят отобрать её добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обострённое чувство опасности — всё вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель. С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Риса: краткое содержание, описание и аннотация
Виктор Потиевский: другие книги автора
Кто написал Риса? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Риса — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Потиевский Виктор Александрович
Риса (Повесть о рыси)
Вторую ночь ей не везло. Она пластом лежала на толстом суку осины, вытянувшись и застыв, как неживая. Её пушистый подбородок словно прирос к жёсткому дереву. Она будто сливалась с осиной, растворяясь в густом лесном мраке. Глаза её, холодные и жёлтые, пронизывали не только плотную мглу, но, казалось, и стволы, и кроны деревьев.
Вторую ночь она напрасно ждала добычи. Терпеливо. Не шелохнувшись. Напряжённо вглядываясь в темень.
Долгое ожидание утомляет, но оно таит в себе надежду. Чем сильней сидящий в засаде, чем больше он укреплён соками жизни, тем больше у него выдержки и терпения. В охоте из засады есть коварство, но — иначе не победить, не обмануть великую силу самосохранения, владеющую каждым живым существом. И даже сильные приспосабливаются. Каждый куст, навес скалы и густые ветви могут быть местом засады. Жизнь в лесу полна опасностей. Тень выглядит тревожно, за деревом прячется неизвестность.
Жители леса всегда настороже.
Большой пушистый барсук высунул нос на волю. На заросшем кустарником склоне незаметен выход из норы, прикрытый снеговым козырьком. И барсук высунул только нос, осторожно принюхался к лунному зимнему лесу. Ночь показалась ему тёплой. Вот он и решил выглянуть, а если не опасно, то и выйти погулять, подышать лесными запахами, посмотреть на далёкие звёзды. Потоптаться на лунном снегу.
Яркая луна вышла из-за тучи. Длинные тени деревьев поползли по опушкам. И снег засветился изнутри.
Рысь хорошо видит ночью. А лунная ночь для неё — словно яркий солнечный день для нас. Сейчас она видела барсука, видела даже маленькую обломанную ветку на той стороне поляны — на расстоянии десятка хороших прыжков. А зайцев она заметила бы и на краю опушки. Но с прошлой ночи эти лопоухие вовсе не появлялись. Обычно они резвились в такую пору. А тут словно пропали куда-то. Что их испугало.
В небе ярко мигали холодные февральские звёзды. Луна словно оголила лес, сделала прозрачным. В такие ночи смутная тревога заползала в её сильное сердце. Казалось, весь лес очутился во власти этой таинственной, всевидящей луны.
Поддаваясь лунному зову, завыл волк. Он выл, жалуясь на судьбу, на голод и холод. Но была в его голосе и жёсткая угроза, вызов, готовность схватиться с любым соперником за право на добычу, за право жить. Ещё два сородича подтянули печальную песнь, вкладывая всю тоску волчьей души в этот вой. Так вот почему попрятались лопоухие.
Риса хорошо знала волков. Знала их силу и безпощадность. Знала их ум. Волчье упорство и безстрашие. Но они не умели лазать по деревьям. И поэтому она смотрела на них как бы из другого мира. С любопытством и немного свысока. Никогда, однако, не забывая об осторожности.
Знала Риса и эту волчью семью. Прошлой зимой, когда они приходили сюда, их было шестеро. Вожака звали Вой. За сильный, пронзительный голос. Когда он затягивал свою голодную песню, сородичи его немедленно откликались, а у тех, кто был слабее волков, леденели сердца. Даже Рисе — сильной и независимой — становилось как-то не по себе.
Когда раздался голос вожака. Риса сразу узнала его. Вой! Летом эта семья уходила далеко, в края льдов и скал, где леса были невысокими, а холмы большими и где кочевали многочисленные стада оленей. В середине зимы волки охотились здесь, а в самое голодное время, в марте, уходили ещё южнее. Но с первым теплом снова возвращались туда. В том холодном краю, в низинах между сопками, и создалась эта суровая, безпощадная семья. Там весной и появились на свет молодые волки, подвывающие теперь могучему вожаку.
Вслушиваясь в переливы волчьих голосов, Риса совсем потеряла надежду на охотничью удачу. И вдруг на другом конце поляны показался заяц. Выгнанный приближением волков из своего убежища, он стремительно нёсся по светящейся лунной тропе, мелькал между деревьями, быстро приближаясь к Рисе, замершей над тропой.
Азарт охоты сжал её в жёсткую пружину. Даже кончик короткого хвоста трепетал, будто сотканный из нервов. Когда до прыжка оставалось несколько мгновений, она вдруг увидела их. Волков было шестеро. Они бежали один за другим, бежали быстро, захваченные азартом погони. Конечно, заяц — не добыча для голодной стаи. Но волк есть волк: пока голоден, он будет гнаться за любым зверьком.
Осторожная Риса заколебалась, но голод, долгое ожидание и, наконец, раздражение, что у неё хотят отобрать её добычу, победили. И она прыгнула. И страх, и злобу на волков, и обострённое чувство опасности — всё вложила она в этот молниеносный прыжок. Беляк даже не успел почувствовать свою гибель. С добычей в зубах рысь в два прыжка взлетела на соседнее дерево под носом у голодных волков.
Читайте также:
- Ночь не наступит понизовский краткое содержание
- Алма атинская повесть краткое содержание
- Электрофон школьный стерео содержание драгметаллов
- Срок реализации салатов из свежих овощей в заправленном виде в доу
- Максимальная недельная учебная нагрузка в начальной школе овз
Митька летел. Кроме как полётом, нельзя было назвать ту бурю ощущений, которую он испытывал. Хотелось кричать и петь от наслаждения, хотелось поделиться счастьем со всем миром. Мягкая неразбитая просёлочная дорога, шедшая под некрутой но затяжной уклон, ложилась под колёса его велосипеда. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь разлапистые сосны, растущие вдоль обочины, щекотали ему лицо заставляя жмуриться. Оглушающе пахло разнотравьем и сосновой смолой. Вскоре дорога плавно свернула вправо, уходя в густой лес, а через некоторое время вынырнула на берег Чёрного озера.
Поперёк дороги был натянут толстый стальной трос, один конец которого был закреплён на берегу, а другой уходил на остров, притянутый к берегу озера. Митька остановился, спрыгнул с велосипеда. По хозяйски попрыгал на тросу, натянутом до гитарного звона.
— В прошлом году троса не было, остров свободно плавал по озеру,- подумал он.- Кому он мешает? Кто ещё может похвастаться что на его родине есть озеро, на котором есть плавающий остров?! А сейчас он врастёт корнями растущих на нём деревьев в берег, и постепенно станет ничем не примечательным куском суши. Трос толстый, перерубить не получится. В следующий раз кислоты надо прихватить, и трос ей полить. Пусть остров и дальше плавает от берега к берегу по воле ветра.
Рядом вытекал родник с чистейшей жгуче-ледяной водой. Митька напился, срезал несколько липовых веток и положил их вымачивать в бочажок с родниковой водой. Затем отошёл чуть дальше, ведя свой велосипед за руль, прислонил его к сосне, а сам полез на косогор спускающийся к озеру, лакомиться лесной клубникой.
На краю косогора стоял пень, скрытый малинником и высокой крапивой. В удачные дни, с этого пня диаметром в два обхвата, можно было набрать ведро вишонок. Митька, оторвавшись от ягод, пролез через малинник, терпя уколы колючих кустов и ожоги злой лесной крапивы, вынырнул возле пня. Повезло. Он почти весь оброс грибной семьёй, а так как пару дней назад были дожди, то и грибочки все были почти одного размера как на подбор и свеженькие. А на плоской верхушке пня, лежал старый толстый уж, греющийся на солнышке. Услышав шебуршание кустов, уж поднял голову, озабоченно обнюхивая воздух раздвоенным языком, затем спокойно умостил голову обратно.
— О! Старый знакомый!- улыбнулся Митька,- И эту зиму пережил! Ну значит и этим летом я тебя подкормить постараюсь.
Митька, сняв рубашку, стал аккуратно, стараясь не потревожить старого ужа, собирать в неё грибы. Сказалась близость озера, со всей округи слетелось комарьё на бесплатное угощение. Митька, передёргивая лопатками, яростно шипел сквозь зубы:
— Кровопийцы! Пользуетесь тем, что старика тревожить не хочу, не могу руками махать. Ладно, чего уж там, радуйтесь. От меня не убудет!
Вернувшись к велосипеду, Митька снял с руля холщовую сумку, вынул из неё прихваченные из дому немудрёные харчи и переложил в неё собранные грибы. Отломил краюшку хлеба, и снова вернулся к пеньку. Положив краюшку возле пня, прошептал ужу:
— Ну вот, старый. Сбегутся мыши к хлебу, ты уж не зевай! Схарчишь мышку, этого тебе дня на три хватит. А вечерами лягушатами полакомишься. А через недельку я опять приеду, молочка тебе прихвачу, да хлебом мышей приманю. Так и наберёшь жирка за лето, и ещё одну зиму переживёшь.
Дойдя до бочажка, Митька вынул из него уже хорошо отмокшие липовые ветки. Вернувшись к велосипеду и перекусив, стал вырезать из веток свистульки, размышляя между делом:
— Завтра суббота, сестра с племянниками в бане мыться придут. Вот племянникам свистульки и отдам.
Дело спорилось, с хорошо отмоченных веток легко снималась надрезанная кора. Свистульки получались разного диаметра и длины, соответственно они издавали разные звуки. В одной, Митька сделал несколько отверстий, пережимая которые можно было извлекать немудрящие мелодии как на дудке.
— Жаль что мне «медведь на ухо наступил», нет у меня к музыке таланта.
А в голове продолжали крутиться мысли:
— Исконно русским деревом берёза считается. Спору нет, красивы берёзки! И пользы много от этого дерева. И береста, и дёготь и для дров лучше всего. Но от липы пользы намного больше. Вся Россия крестьянская, до революции в лаптях ходила. А лапти из лыка делали. Половина домов была лубом крыта. Что уж там, и Митькин дом был лубом крыт, уже на Митькиной памяти отец крышу шифером перекрыл,- Митька хихикнул, вспомнив как отец сделал для него «горку», поставив под наклоном лубок, снятый с крыши. Митька покатался с него полдня, но решил другой поставить. И не заметил в лубке гвоздик. Рассадил и ляжку, и задницу, и трусы надвое порвал.- А для бани? Что может быть лучше мочалки из лыка?- Митька поднял взгляд на остров, причаленный к берегу,- вот и остров этот благодаря липе образовался. В озере издавна лубок липовый вымачивали, оставался мусор. Он в кучку сбился, земли на него ветром нанесло, семян. Так и плавал по озеру островок, заросший осинником.
Закончив вырезать свистульки, Митька вытащил прихваченную с собой книжку. Это была книга рассказов Джека Лондона. За чтением незаметно подкралась дремота, и Митька уснул, видя во сне как он с Малышом и Смоком, штурмует Чесапикский перевал.
Проснулся Митька от ощущения чужого взгляда. Приоткрыл один глаз. На горизонтальной ветви, прямо над его головой, лежала большая пятнистая кошка и пристально разглядывала его жёлтыми глазами. Митька приоткрыл второй глаз, пригляделся. Увидел кисточки на ушах.
— Тудыть твою! Это ж рысь!
Кошка, словно поняв что её разглядывают, потянулась мурлыкнув. Вытянула левую переднюю лапу, стала вылизывать её розовым языком. Из подушечек на лапе вылезли когти.
— Ого! Когтищи-то! Сантиметра четыре длиной!
Рысь, продолжая красоваться, поднялась, выгнула спину. Сделав несколько шагов по ветке, спрыгнула в подлесок.
— Вот это да! Зимой теперь осторожнее надо будет сюда на лыжах бегать!
Вечером Митька подошёл к отцу, стругавшему что-то за верстаком. Дождавшись когда отец прервётся на перекур, сказал:
— Пап, я сегодня рысь видел.
— Не выдумывай. Небось кошку одичавшую встретил.
— Не пап. Рысь. С кисточками на ушах, когти в мой палец.
— Ну может быть. Хотя про рысей с войны не слышно было. Но лес большой, границ в нём нет. Может из-за Урала приблудилась. Зверьё в здешних местах, перед войной изрядно повывели. Тогда ведь в каждой семье ружьишко было, а то и винтарь под застрехой припрятан. Охотились люди. А в войну ружья поотбирали у всех. Зверьё расплодилось. Волки по улицам бегали, да и рысей говорят часто видели. После войны народ опять ружьями обзавелся, и за волков власти убитых власти премии давали. Пропало зверьё. А сейчас опять прижали народ. Охотиться мало стали, зверьё опять расплодилось. Может и рыси появились. Сильно испугался-то?
— Немного есть. Но лето же.
— Это да. Летом зверь сытый, спокойный.