Рисунки к бурятским сказкам

Табунщик и ханша

Табунщик и ханша (сказка)

У одного хана служил очень хороший и прославленный табунщик. Славился он не только тем, что умел выращивать выносливых, красивых и…

Снег и заяц

Снег и заяц (сказка)

Снег говорит зайцу:— Что-то мне нехорошо.— Наверное, ты таешь, оттого тебе и плохо, — ответил заяц. Сел на пенек и горько заплакал.— Жалко,…

Счастье и горе

Счастье и горе (сказка)

Один батрак всю свою жизнь работал на богача. Известно, какая жизнь у батрака, — одна мука. Однажды хозяин зовет его к себе и говорит:— Иди…

Семьдесят небылиц

Семьдесят небылиц (бурятская сказка)

 Рассказывают старики, будто в давно минувшие, давно забытые времена жил один хан. Не было кругом такого злого хана, как он.…

Старый Алядай

Старый Алядай (сказка)

 
У старого Алядая была пегая лошадь. На ней он пахал свою землю. Подошел однажды к нему медведь и сказал:
— Старик Алядай, какая у тебя…

Мышь и верблюд

Мышь и верблюд (сказка)

Поспорили мышь и верблюд.— Я вперед увижу солнце, — сказал верблюд.— Нет, я вперед увижу солнце, — ответила мышь.— Ты не больше моей…

Ангарские бусы

Ангарские бусы (сказка)

Кто в глубокую старину считался самым славным и могучим богатырем, которого все боялись, но и почитали? Седой Байкал, грозный великан.А…

Умный кучер

Умный кучер (сказка)

Было время владычества хитрых лам. В одном дацане жили трое монахов, слухи о мудрости которых ходили по степи. По правде говоря, хитрые ламы…

Змея и муравьи

Змея и муравьи (сказка)

В траве подле озера высиживала утка птенцов. Подползла змея, обвила гнездо и хотела укусить утку. Утка взмахнула крыльями, вылетела из…

Независимая оценка качества

Народ Буряты

Буряты
(самоназвание — бурят), народ в Российской Федерации, один из многочисленных
народов Сибири. Основное население Бурятии (273 тыс человек), живут также в
Иркутской области (80 тыс человек), в том числе в Усть-Ордынском округе (54 тыс
человек), в Читинской области (70 тыс человек), в том числе в Агинском округе
(45 тыс человек), в Дальневосточном федеральном округе (10 тыс человек). Всего
в Российской Федерации 445 тыс человек (2002). Буряты живут также на севере
Монголии (35 тыс чел.) и на северо-востоке Китая. Общая численность бурят более
500 тыс человек.

В период появления первых русских переселенцев в Прибайкалье преобладающую роль
в экономике бурятских племен играло скотоводство; полукочевое у западных и
кочевое у восточных племен. Буряты разводили овец, крупный рогатый скот, коз,
лошадей и верблюдов. Дополнительными видами хозяйственной деятельности были
охота, земледелие и рыболовство, более развитые у западных бурят; на побережье
Байкала существовал промысел нерпы. Верования бурят — исторически духовная
сфера общества формировалась в Бурятии под взаимным влиянием буддизма,
шаманизма коренных народов и старообрядчества. С конца XVI в. широкое
распространение получил тибетский
буддизм (ламаизм). С середины XVII в. в Забайкалье появились первые
православные церкви и часовни. (подробнее о верованиях бурят ЗДЕСЬ http://irkipedia.ru/content/verovaniya_buryat  )

Мужская
и женская одежда бурят относительно мало различалась. Нижняя одежда состояла из
рубахи и штанов, верхняя представляла собой длинный свободный халат с запахом
на правую сторону, который подпоясывался широким матерчатым кушаком или ременным
поясом. Замужние женщины поверх халатов носили жилет-безрукавку — удже, имевшую
разрез спереди, которая также делалась на подкладке. Излюбленными украшениями
женщин были височные подвески, серьги, ожерелья, медальоны. Головной убор
бурят, он называется – малгай. Верхняя одежда называется – дэгэл. Обувь у бурят
– гутул. У халата украшаются углы полочек, низ, рукава ленточным геометрическим
орнаментом, а по поверхности рассыпаны круговые элементы.

 Фольклор бурят

 Буряты
живут в Бурятии (столица — город Улан-Удэ), в Читинской и
Иркутской областях. На территориях, где сейчас живут буряты, в XVII веке
обитало множество племён. Слившись, они образовали бурятскую нацию. В XVII веке
буряты вошли в состав Русского государства.

До
революции буряты пользовались монгольским письмом. В 1931 году была создана
собственная письменность. Основоположник бурятской литературы— выдающийся
писатель Хоца Намсараев (1889—1959). Известны поэты Николай Дамдинов (родился в
1932 году), Дондок Улзытуев (1936— 1972). Богат бурятский фольклор, широко
известен героический эпос — «Аламжи-Мерген», «Гэсэр».

Первым
исследователем бурятской этнографии и фольклора был ссыль­ный декабрист Николай
Бестужев (1791 —1855), художник и писатель, жив­ший с 1839 года на поселении в
Селенгинске.

Фольклор
бурят — устное народное творчество, стал складываться ещё в дочингисхановские времена,
он был формой познания жизни, художественного восприятия окружающего мира.
Бурятский фольклор состоит из мифов, улигеров, шаманских призываний, легенд,
культовых гимнов, сказок, пословиц, поговорок, загадок. Мифы о происхождении
Вселенной и жизни на земле. Улигеры — эпические поэмы большого размера: от 5
тысяч до 25 тысяч строк. Содержание поэм героическое.

История
бурятского этноса и его культура тесно связаны с Центральной Азией. Об этом
убедительно свидетельствует вершинное народно-поэтическое творение — эпос
«Гэсэр». Имя этого эпического богатыря — поборника добра и
справедливости — звучит как символ общности культурных и нравственных ценностей
народов, населяющих обширнейшую территорию от Гималаев до Байкала. Недаром эпос
«Гэсэр» называют Илиадой Центральной Азии.

Сказки бурятов

В
сказочной традиции на почве этнической и языковой общности четко прослеживается
родство монгольских, бурятских и калмыцких сказок. Несомненная типологическая
близость обнаруживается и со сказочным эпосом соседних тюркоязычных народов —
алтайцев, тувинцев, хакасов и якутов. Эти сходные черты исходят от
первоначальной адекватности природной среды обитания, форм ведения хозяйства и
склада мышления исторических предков этих народов.

Перенесемся
на миг во времена минувшие, в старинную бурятскую юрту, затерявшуюся в степном
пространстве. В ней вечерним теплом веет от очага и от дыханья людей, пришедших
в юрту послушать известного в здешних краях сказочника — онтохошина. Он
восседает на хойморе — северной стороне юрты, по традиции предназначенной для
уважаемых гостей. В степи испокон веков высоко ценилось художественное слово,
исполнительское мастерство. Недаром существует народная пословица, которая в
переводе звучит примерно так: «Сказочник сидит на почетной подстилке, а
певец — на холме».

Если
прибегнуть к сравнению, мир бурятской сказки — чудесный кедр, чей ствол
произрастает из глубин народной жизни, а сказочные сюжеты — те же раскидистые
ветви, что тянутся во все стороны света, словно незримые мостики к иным
сказочным мирам. И подобно тому, как дерево с его вечнозеленой хвоей питают
подземные соки, так и мир сказки наполняет дыханием поэзии многоцветная живая
речь, льющаяся из уст сказочника. (Подробнее о бурятской сказке ЗДЕСЬ http://tradkulzab.narod.ru/DKBuryat_Folk_Skazki.html
)

Источник: Дети зверя Мааны. Сказки
народов Сибири о животных./ Составитель Эрта Геннадьевна. Падерина; художник Х.
Аврутис,— Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988.— 144 с, ил.

КУРИЦА И КОШКА

(Перевод А. Преловского. Художник Х.
Аврутис)

— Ты мне нравишься, курица,— сказала однажды
кошка.— Ты серая и я серая, надо нам с тобой подружиться.

Курица ей не поверила и
сказала:

— Я помню, как твоя мать в
прошлом году украла моего цыплёнка. Разве можно на тебя надеяться? Ты знаешь,
что я никогда никого не обижаю. А вы, кошки, известные задиры. Если можешь, то
докажи свою преданность, кошка!

Кошка не нашла, что ответить,
и сильно огорчилась.

Но через несколько дней кошка
пришла охотиться за мыша­ми на старое гумно, где стоял стог сена.

Здесь же была и курица.

Вдруг курица испуганно
закудахтала и бросилась под стог.

«Что такое? — подумала
кошка.— Наверное, ей надо по­мочь…»

Побежала кошка следом и
увидела, что с неба на неё падает ястреб. С высоты он не заметил разницы, ведь кошка
и курица были обе серые.

Кошка быстро повернулась на
спину, вцепилась в ястреба своими острыми когтями. Тут ему и смерть пришла,
злодею.

Тогда курица вышла из убежища
и сказала:

 — Теперь я тебе верю, кошка. Только настоящий
товарищ может так поступить.

А кто-то всё ещё думает, что
кошка и курица никогда не смо­гут подружиться!

МЫШЬ И ВЕРБЛЮД

(Перевод А. Преловского)

Однажды очень большой и очень
глупый верблюд заспорил с маленькой, но умной мышью.

 — Я раньше тебя увижу восход солнца,— сказал
верблюд.

 — Нет, я,— сказала мышь.

 — Куда тебе! Ты ведь не больше моей реснички.
Я — гора по сравнению с тобой. Куда тебе со мной тягаться!

Спорили, спорили, решили
убедиться. Стали ждать утра.

Верблюд рассуждал так: «Я в
сто раз больше, чем эта мышь. Значит, я в сто раз быстрее замечу восход солнца.
А так как земля круглая, то откуда бы солнце ни взошло, я его всё равно увижу.
И всё равно первым!»

Глупый верблюд! Не знал он,
что солнце всегда встаёт на востоке!

Стал верблюд мордой на юг и
принялся смотреть. А малень­кая мышь взобралась на верблюжий горб и стала
смотреть на восток.

 — Вот оно, солнце! Я увидела раньше тебя! Эх
ты, верблюд! — закричала мышь и спрыгнула на землю.

Обернулся верблюд и увидел,
что солнце уже взошло и вроде бы смеётся над ним. Он ужасно разозлился. Не на
себя, конечно, а на мышь.

Бросился он в погоню за ней,
хотел её затоптать. Но ловкая мышь успела спрятаться в золе от вчерашнего
костра.

С тех пор верблюд каждый раз,
когда увидит золу, ложится и начинает по ней кататься. Вымажется с ног до
головы, встанет довольный и думает, что уж на этот раз он расправился с нена­вистной
ему мышью.

Мышь, видите ли, виновата,
что оказалась умнее верблюда!

ВОЛК

(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х.
Аврутис)

 

 Прибежал волк к реке. Глядит,
в грязи жеребёнок увяз. Захо­тел волк его съесть.

Жеребёнок простонал:

— Ты сначала меня вытащи, а потом
съешь…

Волк согласился, жеребёнка из
грязи вытащил.

Жеребёнок огляделся:

— Подожди, волк, не ешь меня:
я грязный. Дай обсохну, грязь очищу, тогда съешь.

Обсох на солнце жеребёнок, очистился.
Волк пасть разинул. Жеребёнок сказал:

— Посмотри, волк, у меня в копыте
задней ноги печать золотая спрятана. Возьми её, богатым станешь, все тебе завидовать
будут…

Обрадовался волк.

Жеребёнок поднял ногу. Волк стал
искать в копыте золотую печать.

Жеребёнок так стукнул волка в
лоб, что волк перевернулся животом кверху. Плачет, слёзы ручьями льются.

Жеребёнок убежал.

Обозлился волк и думает:

«Почему же я его сразу не съел?
Что он мне — сын или брат?»

Пошёл волк дальше.

Около поскотины жеребчик пасётся.
Волк зубы оскалил и за­ворчал :

 — Я тебя съем!

 — Садись на мою спину,— говорит жеребчик.— Я тебя
прокачу, потом уж съешь меня.

Волк сел на жеребчика. Тот понёсся
быстрее ветра. Пробежал под изгородью, и волк так стукнулся о верхнюю жердь, что
упал с жеребчика и долго лежал как мёртвый. Встал, шатаясь, поплёл­ся к улусу.

Там свиньи паслись, землю рыли.

Голодный волк закричал:

— Я вас съем.

— Ты, волк, сначала послушай,
как мы поём.
И свиньи громко завизжали.

Сбежались мужики, волк едва ноги
унёс. Пошёл он обратно в лес, а навстречу ему охотничья собака.

 — Я тебя съем,— говорит волк.

 — Иди дальше,— собака оскалила зубы.
Волк поджал хвост, отошёл.

Увидел тушу козла, обрадовался.
Вцепился зубами в неё и в капкан попал.

ХАРТАГАЙ

(Перевод А. Преловского)

В самые древние времена охотник
Хартагай увидел на поляне стаю диких кур. Недолго думая, Хартагай поставил петли
и сети, и куры попались в них. Хартагай принёс их домой и посадил в сарай. Догадались
куры, что Хартагай собирается приготовить из них обед, и взмолились:

— Добрый Хартагай, не убивай нас!
За это мы обещаем тебе нести яйца. Ты всегда будешь сыт, богат и доволен нами.

Не стал Хартагай кур убивать.

Но однажды услыхал Хартагай, что
куры сговариваются уле­теть, когда он снова уйдёт на охоту.

Хартагай взял нож и подрезал курам
крылья, а перышки сло­жил в свою походную сумку. И ушёл в тайгу.

Загрустили куры. Машут они подрезанными
крыльями, а под­няться в небо не могут. Тогда петух вспрыгнул на плетень и гово­рит:

— Не горюйте, куры, ещё не всё
потеряно. Утром я попрошу у Хартагая наши крылья. Если он утром не отдаст — в полдень
попрошу. В полдень не отдаст — вечером ещё раз попрошу. А если и вечером не отдаст
— буду просить в полночь.

Петух задрал голову к небу и громко
закукарекал. Но Хартагай его не услышал: он был далеко в тайге.

День, другой кукарекает петух,
а Хартагай всё не возвращает­ся. Наверно, с ним беда приключилась. То ли зверь напал,
то ли ещё что. Так и не вернулся охотник.

А куры всё ещё надеются улететь
домой, в родные дикие-пре­дикие леса. Вот почему петух всё ещё кукарекает — зовёт
Харта­гая, просит у него свои крылья. Утром зовёт, днём, вечером и в полночь.

СВИНЬЯ И ЗМЕЯ

(Перевод А. Преловского. Художник Х.
Аврутис)

Жадная ядовитая змея каждый день
приползала на старый скотный двор, чтобы погреться на солнышке и заодно поохотиться.
Земля была чёрная, змея тоже была чёрная, заметить её было трудно.

Молва о коварной змее распространилась
далеко. Гуси, телята, куры — все стали старый двор обходить стороной.

Только жирная, толстая свинья,
как ни в чём не бывало, ры­лась под изгородью, купалась в лужах и спала на солнцепёке.
Она и не замечала, что осталась во дворе одна-одинёшенька.

Пробовал было гусь предупредить
её об опасности. А та ему в ответ: «хрю» да «хрю»! Так и не понял гусь, что ему
свинья сказать хотела, ушёл.

Все уже смирились с мыслью, что
рано или поздно свинье не сдобровать.

Но случилось совсем непредвиденное.

Однажды бродила свинья, как обычно,
по двору, ковыряла носом землю и похрюкивала от удовольствия. И так она увлеклась
этим делом, что даже не заметила, как наступила на спящую змею.

Проснулась змея и вспомнила, что
она голодна. Подняла змея свою узкую хищную голову со страшным раздвоенным жалом
и укусила свинью за бок. Но свинья не почувствовала боли — знай себе роется в земле,
корешки на зубах похрустывают.

Змея разозлилась. Давай кусать
свинью куда попало, так ярость её ослепила.

Не знала злая змея, что её ядовитый
яд свинье совсем не стра­шен. Не знала, что и укуса свинья вовсе не чувствует.

Долго прыгала змея вокруг свиньи,
пока та ее не заметила. А когда заметила, очень удивилась:

— Какой большой червяк! Дай-ка
попробую…

Откусила кончик хвоста — вкусно!
И съела свинья всю змею, ничего от неё не осталось.

Так пришёл конец злой и страшной
змее. Куры, гуси, теля­та — все вернулись снова на свой старый скотный двор.

Но когда они благодарили свинью
за то, что избавила их от змеи, свинья в ответ: «хрю» да «хрю»!

Так и не поняли они, что свинья
сказать хотела.

ЖУРАВЛЬ

(Перевод Г.  Кунгурова. Художник Х. Аврутис)

 

 Собрал журавль птиц со всего
мира. Захотел он стать их ца­рём. Слетелись все птицы, кроме самой маленькой,
звали её Бук-сэргинэ. Красивая птичка, певунья, как соловей.

Долго ожидали её птицы.
Журавль свою длинную шею вытя­гивал, смотрел: скоро ли прилетит красивая
птичка. Не вытерпел журавль и пошёл искать Буксэргинэ. Встретил её, сердито
спро­сил:

 — Почему так долго не летишь? Все птицы тебя
ждут.

 — Я из далёкого края летела, устала. Вот
видишь — сижу, отдыхаю, кормлюсь.

Журавль совсем рассердился:

 — Из-за тебя я до сих пор царём не стал! — И
начал клевать Буксэргинэ. Правое крыло ей сломал.

Заплакала Буксэргинэ,
слетелись птицы, спрашивают:

 — Что с тобой случилось?

 — Вот журавль на меня рассердился, крыло
сломал, лететь не могу.

Тогда птицы зашумели:

 — О! Такой злой царь нам не нужен. Он нам всем
крылья переломает.

Птицы стали судить журавля и
решили его наказать. Они сказали:

 — Когда журавль будет лететь в тёплые края и
обратно, он должен носить на своей спине Буксэргинэ.

И теперь можно видеть: летит
журавль, а маленькая птичка всегда сидит у него на спине.

СНЕГ И ЗАЯЦ

(Перевод А. Преловского)

Снег говорит зайцу:

 — Что-то у меня голова заболела.

 — Наверное, ты таешь, оттого у тебя и голова заболела,—
ответил заяц.

Сел на пенёк и горько заплакал:

 — Жалко, жалко мне тебя, снег. От лисицы, от волка,
от охотника я в тебя зарывался, прятался. Как теперь жить буду? Любая ворона, любая
сова меня увидит, заклюёт. Пойду я к хозяину леса, попрошу его, пусть он тебя, снег,
сохранит для меня.

А солнце уже высоко ходит, жарко
припекает, снег тает, ручьями бежит с гор.

Затосковал заяц, ещё громче заплакал.
Услышал зайца хозя­ин леса. Просьбу его выслушал и сказал:

 — С солнцем спорить не берусь, снег сохранить не
могу. Шубу твою белую сменю на серенькую, будешь ты летом легко прятаться среди
сухих листьев, кустарника и травы, никто тебя не заметит.

Обрадовался заяц.

С тех пор он всегда меняет зимнюю
белую шубу на летнюю — серую.

СОРОКА И ЕЁ ПТЕНЦЫ

 

 Однажды сорока обратилась к
своим птенцам со словами:

— Дети мои, вы уже выросли, и
настало время вам самим добывать еду и жить своей жизнью.

Сказала она так и, оставив
гнездо, полетела с птенцами в соседнюю рощу. Показала им, как ловить мошек да
бука­шек, как из таёжного озера воду пить. Но птенцы ничего не хотят делать
сами.

 — Полетим обратно в гнездо,— хнычут они.— Как
было хорошо, когда ты приносила нам всяких червячков и пихала в рот. Никаких
забот, никаких хлопот.

 — Дети 
мои,— вновь  говорит  сорока.— Вы 
уже  стали большими,  а моя 
мать  выбросила меня из  гнезда совсем маленькой…

 — А если нас всех подстрелят из лука? —
спрашивают птенцы.

 — Не бойтесь,— отвечает сорока.— Прежде чем
выстрелить, человек долго целится, так что проворная птица всегда успеет
улететь.

 — Всё это так,— загалдели птенцы,— но что
будет, если человек кинет в нас камнем? Такое может сделать любой мальчишка,
даже не прицеливаясь.

 — Для того чтобы взять камень, человек
нагибается,— отвечает сорока.

 — А если у человека окажется камень за
пазухой? — спросили птенцы.

 — Кто своим умом дошёл до мысли о спрятанном
за пазухой камне, тот сумеет спастись от смерти,— сказала сорока и улетела
прочь.

ОХОТНИК И ДОКУЧЛИВАЯ ЖЕНА

(Источник:
Белый медведь и бурый медведь: Сказки народов России в пересказах Марка
Ватагина; сост., вступ. статья и прим. М. Ватагина; Художники А. Коковкин, Т.
Чурсинова. – СПб.: Республиканское издательство детской и юношеской литературы
«Лицей», 1992. – 351 с.)

В прежние, далёкие времена
жил на свете храбрый охотник, меткий стрелок. Всегда он бил без промаха, не
прихо­дил домой с пустыми руками.

Но вот однажды целый день он
проходил по лесу и до самого вечера не встретил ни зверя, ни птицы. Усталый,
измученный, лёг он спать. Спит и видит странный сон: пал на него жёлтый туман,
а потом приблизился пёстрый туман. Проснулся охотник и видит: приближается к
нему жёлтый туман. Он испугался, схватил лук, вложил стрелу, но из тумана
раздался человече­ский голос:

— Не стреляй в меня, храбрый
охотник, я не сделаю тебе зла. Туман стал ещё гуще, плотней и превратился в жёлтого
змея с пёстрыми гремящими крыльями. Пестрокрылый змей сказал:

 — Будем друзьями, храбрый охотник, меткий
стрелок. Мне нужна твоя помощь. Много лет я веду войну с желтокрылым змеем и не
могу его одолеть. Вдвоём мы его победим.

 — Я готов тебе помочь, — сказал охотник.

 — Тогда пойдём в ту долину, где будет битва, —
сказал пестрокрылый змей.

Они пришли в широкую долину.

— Наш бой будет долгим, —
сказал пестрокрылый змей. — Мы трижды поднимемся к небу и трижды опустимся на
землю. Когда мы поднимемся в четвёртый раз, мой враг меня одолеет, возьмёт
верх; когда мы опустимся, он будет наверху, а я внизу. В это время не зевай: я
поверну его жёлтую голову к тебе, а ты стреляй в его единственный глаз. Этот
глаз у него — во лбу, в самой середине лба. А теперь спрячься в эту яму, скоро
желтокрылый змей ринется с неба прямо на меня.

Охотник спрятался в яму.

Вскоре с неба ринулся
желтокрылый змей. Началась битва. Змеи, сцепившись, трижды поднялись к небу,
трижды опусти­лись на землю. Силы были равны. Но вот они поднялись к небу в
четвёртый раз, и желтокрылый змей одолел пестрокрылого. Когда они опустились,
желтокрылый был наверху, а пестрокры­лый внизу. Но вот пестрокрылый быстро
повернул голову своего врага к охотнику. Меткий стрелок только того и ждал.
Тетива его лука была натянута. Мига ему хватило, чтобы выпустить стрелу и
пронзить жёлтый глаз желтокрылого змея. И тут же на землю пал жёлтый ядовитый
туман, от которого все де­ревья в лесу засохли, а все звери подохли. Охотника
спас пестрокрылый змей. Он прикрыл своего друга могучими плотными крыльями и
продержал его под ними три дня и три ночи, пока жёлтый ядовитый туман не
рассеялся.

А когда снова засияло солнце,
пестрокрылый змей сказал:

— Мы победили грозного врага.
Спасибо тебе, охотник. Желтокрылый змей приносил много вреда. Каждый день он
проглатывал трёх зверей и пожирал огненных змеев, моих подданных. Если бы не
ты, он убил бы меня и сожрал бы всех огненных змеев. Пойдём ко мне в гости.
Увидишь мой дворец, моих под­данных, моих старых родителей.

Охотник согласился, и они со
змеем спустились в глубокую яму, а оттуда по подземному ходу попали во дворец,
сверкаю­щий золотом и драгоценными камнями. На полу лежали огнен­ные змеи,
свернувшиеся в кольца. За одним залом следовал другой, ещё более богатый. И вот
они пришли в самый большой зал. В нём возле очага сидели два старых
пестрокрылых змея.

— Это мои родители, — сказал
змей. Охотник поздоровался с ними.

 — Этот охотник спас меня и всё моё ханство, —
сказал змей. — Он убил нашего давнего врага.

 — Спасибо тебе, — сказали старые родители
змея. — За это ты получишь награду. Хочешь — дадим тебе золота и драгоценных
камней, сколько сможешь унести. Хочешь — научим семи десяти языкам, так что ты
сможешь понимать разговоры птиц, зверей и рыб. Выбирай!

 — Научите меня семидесяти языкам, — сказал
охотник.

 — Возьми лучше золота и драгоценностей, —
сказали старые родители змея. — Тому, кто знает семьдесят языков, жить не
легко.

 — Нет, золота не хочу, научите языкам, —
попросил охотник.

 — Что ж, будь по-твоему, — сказал старый
пестрокрылый змей. — Отныне ты знаешь семьдесят языков, отныне ты слышишь
разговоры птиц, рыб и зверей. Но это — тайна. Ты дол жен хранить её от людей.
Если проговоришься — в тот же день умрёшь.

Охотник покинул ханство
пестрокрылого змея и отправился домой. Идёт лесом и радуется: ведь понимает он
всё, что говорят меж собой звери и птицы. Вышел охотник из лесу. Вот и юрта.
«Зайду в неё», — думает он. А собака лает:

— Сюда не заходи. Хоть это и
богатая юрта, но хозяин наш скупой. Здесь тебе не только мяса — молока не
дадут.

Охотник пошёл дальше. Около
другой юрты собака лает:

— Заходи сюда, путник. Хоть
это юрта бедняка, но хозяин наш добрый, он тебя угостит. У нас всего одна
корова, но хозяин даст тебе молока, у нас всего один чёрный баран, но хозяин за
колет для гостя последнего барана.

Охотник зашёл в юрту бедняка.
Хозяин вежливо с ним поздо­ровался, усадил на почётное место. Жена хозяина
подала гостю пиалу молока. Бедняк предложил охотнику переночевать, а к вечеру
заколол для него чёрного барана. Когда они ели, со­бака проскулила:

— Добрый гость, урони баранью
лопатку, я схвачу и выбегу, на тебя хозяин не рассердится.

Охотник уронил лопатку.
Собака схватила её и убежала. А по­том залаяла:

— Добрый гость угостил меня
вкусной лопаткой. Не буду спать всю ночь, буду стеречь юрту.

Ночью пришли волки.
Остановились возле юрты бедняка и воют:

 — Сейчас мы задерём коня!

 — У моего хозяина один-единственный конь,
нельзя его есть. Если подойдёте ближе, я подниму громкий лай. Проснётся хозяин,
проснётся его гость-охотник, и тогда вам несдобровать. Идите лучше туда, к
богачу, задерите его жирную серую кобылу, у него лошадей много, а собаки его
голодные, они не захотят на вас лаять.

Волки пошли к юрте богача.
Подошли и воют:

— Сейчас мы задерём жирную
серую кобылу!

А собаки отвечают:

— Наш хозяин скупой, нас не
кормит. Задерите его кобылу, съешьте. А остатки мы доедим: это для нас большой
пир будет.

Волки задрали кобылу богача.
Собаки молчали. Всё это слы­шал охотник.

На другое утро он попрощался
с гостеприимным хозяином и пошёл домой. Недалеко от дома выскочили ему
навстречу две его собаки. Старая лает:

 — Наш добрый хозяин идёт!

Молодая лает:

 — Как хорошо, наш хозяин вернулся! Собаки
подбежали к нему, ластятся, скулят:

— Где же ты так долго
пропадал? Без тебя нам было плохо. Хозяйка нас редко кормила и часто била.

Охотник пришёл домой. И
спрашивает у жены:

— Ты почему без меня плохо
кормила собак? Ты почему их била?

— Я их кормила и не била.
Откуда ты это взял? Охотник молчит.

Однажды, когда они легли
спать, охотник услышал, как в юр­ту по очереди вошли две мыши. Первая мышь
говорит:

— Я знаю, здесь есть молочное
озеро. Сейчас мы с тобой вволю напьёмся вкусного молока.

Мыши подошли к чану с
молоком. Первая мышь снова го­ворит:

— Сначала я буду пить, а ты
держи меня крепче зубами за хвост. Когда я напьюсь, я тебя подержу.

Первая мышь начала пить.
Вторая кричит:

— Ну хватит, ещё обопьёшься,
много ведь нельзя!

Первая отвечает:

— Ещё три глотка! Подожди!
Очень вкусное молоко! — И опять пьёт. Напилась и кричит: — Вытаскивай, больше
не могу!

Начала пить вторая мышь. А
первая держит её зубами за хвост.

— Крепче держи меня! Смотри
не выпусти! — кричит вторая мышь.

Но первая мышь выпила слишком
много молока, она икнула и выпустила хвост подруги. Вторая мышь плюхнулась в
чан и начала тонуть.

 — Что я теперь буду делать без подруги! —
кричит первая мышь.

 — Спасите, спасите, тону! — кричит вторая
мышь.

Охотник, который всё это
слышал, рассмеялся, встал и выта­щил мышь из чана. Но когда снова лёг, жена
засыпала его воп­росами:

— Почему ты засмеялся? Ты,
наверное, надо мной смеялся? Что во мне смешного? Зачем ты вставал? Вынимал
мышь из молока? Как ты узнал, что мышь упала в молоко?

Охотник молчит. Тогда жена
говорит:

— Ты, наверное, что-то
знаешь! Ты против меня что-то замышляешь? Ты от меня всё время что-то
скрываешь!

Наконец охотник сказал:

— Я не могу тебе открыть
правду. Если открою, я тут же умру.

Но жена не отстаёт, наоборот,
ещё больше пристаёт. Хоть умри, да скажи! Долго охотник крепился, потом
говорит:

— Ладно, скажу. А ты всё приготовь
к моей смерти, к моим похоронам.

Жена поймала самого лучшего
коня, взнуздала его самой кра­сивой уздечкой, оседлала самым дорогим седлом…

Охотник приказал подвесить
лук и колчан со стрелами на хоймор тэнги. (Хоймор тэнгй — столб в юрте за
очагом). Потом приказал принести и повесить там же его лучшую одежду. Жена
приготовила десять котлов молочной водки, привязала возле юрты гнедую кобылу и
чёрного барана, чтобы заколоть их для гостей.

 — Ну, теперь всё готово к твоим похоронам, к
поминкам, — сказала она. — Теперь говори.

 — Уже вечер, поздно, — сказал охотник. —
Сегодня в последний раз переночую дома. А уж завтра скажу — и отправлюсь в
другой мир.

Утром он встал очень рано.
Подошёл к загону, где овцы. И слышит, как бараны меж собой говорят:

— Вот идёт наш добрый хозяин,
который решил умереть из-за любопытства своей неразумной, докучливой жены.
Почему он не заставит её замолчать? Вчера она поймала, чтобы зарезать, чёрного
барана. Этот баран был нашим вожаком, он знал, где растёт вкусная, сочная трава,
и водил нас по самым лучшим местам. Без него мы теперь собьёмся с дороги,
заблудимся, задерут нас волки.

Охотник подошёл к лошадям. И
опять слышит:

— Вот идёт наш добрый хозяин,
который решил умереть из-за прихоти своей глупой жены. Почему он не заставит её
замолчать? Вчера она поймала, чтобы зарезать, гнедую кобылу, которая охраняла
нас от волков. Без неё нам будет совсем плохо.

Охотник подошёл к коровам.
Бык говорит:

— Вот идёт наш добрый хозяин,
который не может справиться с одной глупой женой. А у меня много жён, и все они
меня слушаются!

Охотник вернулся в юрту. А
там лают собаки. Старая го­ворит:

— Мне хорошо — жить осталось
мало, недолго буду я терпеть побои нашей злой хозяйки.

Молодая собака говорит:

— А я вовсе не стану терпеть
побои. Как только наш добрый хозяин умрёт, я сбегу.

Охотник вошёл в юрту. А жене
его не терпится, она ворчит-бубнит:

— Ну скорее рассказывай,
скорее! Смотри, ничего от меня не скрывай! Я всё хочу знать, всё как есть! А к
похоронам твоим, гляди, я давно приготовилась.

Тут охотник не выдержал,
рассердился на докучливую жену и выгнал её.

Бурятский орнамент

Орнамент
народа – одно из проявлений его культуры. У бурятского народа – это линии,
сплетенные в определенные узоры.      Бурятский народный
орнамент имеет немало общих черт с орнаментом живших в древности и ныне живущих
кочевых и полукочевых народов Средней Азии и Южной Сибири.

Бурятский
народный орнамент имеет немало общих черт с орнаментом живших в древности и
ныне живущих кочевых и полукочевых народов Средней Азии и Южной Сибири

Старые
бурятские мастера, сравнивая создание орнамента с трудом ученого, говорили
своим ученикам: “Если ученый творит, нанизывая в строку буквы, то для нас,
погруженных в мир красок и цветов, имеющих, как и каждый завиток орнамента,
свой смысл, цвет, то орнаменты — те же буквы, которыми мы выражаем свои мысли,
свое отношение к предмету”. (Здесь http://buryatia.asia/buryatskij-ornament
— подробно о монгольских, бурятских орнаментах)

У
бурят есть добуддийская и буддийская традиции орнамента (равно как и собственно
сама бурятская культура имеет два своих мощных корня — добуддийский и
буддийский, и возможно, чуть-чуть советского влияния (соцреализм, который
впрочем не имеет особого и прямого отношения к теме орнамента).

Добуддийский
пласт культуры связывает нас с автохтонными культурами народов севера Сибири,
кочевников южной Сибири и Центральной Азии, буддийский же пласт представляет
собой реинтерпретацию религиозной символики и опирается на развитые
художественные системы Индии, Тибета и Китая (частично, возможно, и Кореи с
Японией).

Добуддийские
элементы орнамента, это например, различные солярные знаки (розетка, свастика,
крест), тотемные символы («эбер угалза» — известный тюрко-монгольский
роговидный узор), и другие. Буддийские — это в первую очередь Восемь
Благородных Символов, а также различные буддийские символы, тесно связанные с
религиозной мифологией буддийской традиции.

Ангара в обличии прекрасной юной девушки, добрый старец Байкал, не страшные, а забавные ведьмы и мудрые бабушки, которые сохраняют семейные и народные традиции. Это образы картин иллюстраторов Ирины и Ольги Ертахановых, стиль которых несложно узнать: от каждого полотна веет теплом и каким-то наивным детским счастьем.

Рядом с именами девушек нередко можно увидеть ремарку «Улан-Удэ». Действительно родина художниц – Бурятия, однако впору называть их гражданками мира: сёстры (удивительно, они экономисты по первому образованию) получили творческую профессию в известном Борнмутском университете искусств в Великобритании, а сейчас выставляют свои работы в галереях по всему миру рядом с шедеврами признанных бурятских мастеров – Даши Намдакова и Зорикто Доржиева.

15 декабря персональная выставка картин Ирины и Ольги Ертахановых открылась в иркутской галерее современного искусства. Это мировая премьера. Свои работы девушки объединили под названием «Тоодей», что в переводе с бурятского означает «бабушка».

Розовый туман искусства

«У нас была прабабушка, которая дожила до ста лет, – рассказывает Ольга корреспонденту «АиФ в ВС». – Мне казалось, что на ней держится вся наша семья, она была её центром, тёплым и душевным. Для бурятской семьи человек, который хранит традиции, память предков, особенно важен. Сказки и легенды, которые мы с сестрой иллюстрируем сейчас, узнавали от прабабушки».

«Во многих персонажах наших работ есть бабушкины черты, – подхватывает Ирина. – Нам вообще очень нравится эстетика пожилого лица, морщинки которого отражают мудрость и покой. Мы пытаемся выразить это в живописи, притом стараемся передать не столько внешний облик бабушки, сколько ту особую, медитативную атмосферу, которая создавалась вокруг неё. Помню, как она просто сидела в кресле, перебирала чётки, и это настраивало ритм во всём доме».

Картины на такую, казалось бы, традиционную тему сёстры выполняют в современных техниках, среди которых цифровая графика, микс-медиа (смешение техник), анимация. Формат своего творчества художницы называют общим термином digital art.

«Художников иногда спрашивают: «Кто вы?» На ум приходит акварель, карандашная графика, масло… Нам было сложно себя определить. Цифровое искусство позволило нам объединить всё это, у нас появилась возможность выражать свои чувства и эмоции неограниченно», – делится Ирина Ертаханова.

Впрочем, традиционных техник художницы тоже не чураются – на выставке представлены работы, написанные маслом и нарисованные карандашом. Некоторые из них сёстры
обыгрывают в авторском стиле – например, покрывают полотна эпоксидной смолой, благодаря чему они приобретают глянцевый блеск и приятное свечение.

Этот эффект дополняют мягкие пастельные тона и светлые оттенки, которые Ирина и Ольга используют чаще всего. Они помогают создавать то самое медитативное и спокойное настроение. На выставке его попытались усилить: зрители могут любоваться картинами в импровизированном снежном лабиринте, окутанном мягким розовым туманом.

Возвращение домой

В экспозиции сразу несколько портретов Снежной королевы из сказки Андерсена: на одном из полотен она представлена в виде восточной красавицы с белым горностаем в руках, на другом – в классическом обличье. Книгу с иллюстрациями к известной сказке художницы издали в Англии.

«Казалось бы, такая знаменитая история, которую все в мире знают, но когда мы работали над иллюстрациями, перечитывали её сотни раз на английском, русском языках, в разных переводах и с каждым прочтением ловили какие-то новые тонкости, нюансы, – рассказывает Ольга Ертаханова. – К примеру, сам Андерсен был религиозным человеком, он вложил это и в свою сказку. А есть её советский перевод, откуда эти куски вырезали. От этого сказки стали разными. Когда ты это изучаешь, то и в самом себе открываешь что-то новое».

Как говорят сёстры, то же самое они чувствуют, когда перечитывают бурятские сказки и легенды.

«К нам в руки попадали издания 1930 – 50-х годов с этими историями, мы находили даже какие-то рукописные варианты на бурятском, на монгольском языках. Кто-то может подумать, что они старые и неактуальные. Но на самом деле – очень современные, и мы в своих иллюстрациях хотим выразить их так, чтобы они стали ещё понятнее нынешнему зрителю», – рассказывает Ольга.

Творчество сестёр очень самобытное, особенно для европейского зрителя. И хотя сейчас очень много времени девушки проводят вдали от родного дома, чаще выставляются за границей, они не пытаются намеренно делать своих персонажей ближе западной публике.

«От своих корней не уйдёшь, – поясняет Ирина. – Мы поняли из путешествий по Европе, что наше восточное творчество помогает нам быть уникальными, даже выделяться среди других художников. А уникальность – очень важная черта, люди сразу цепляются: «О! Я такого никогда не видел». Нам показалось, что европейцам как будто чуть-чуть не хватает чувства этих традиций, которые мы несём, и осознания немного других образов, больше связанных, например, с природой, которая очень близка нам. Когда зрители, посмотрев на наши картины, вдруг спрашивают: «А кто такая Ангара?», мы чувствуем себя как будто проводниками, и для нас это большая честь».

«Когда ты постоянно живёшь внутри родной культуры, ты её не замечаешь, ведь все живут так, как ты, – продолжает Ольга. –Но, когда попадаешь за её пределы, начинаешь понимать, что отличаешься. Когда мы уехали – осознали, что нам сильно не хватает этого родного. Творчество для нас – возвращение домой».

Смотрите также:

• «Сибирский Париж» Сергея Жилина: иркутский художник — о «цветнике» на улицах города →
• 355 слов и дел. София Труфанова об атмосфере Иркутска →
• Иркутянин открыл в себе живописца в 65 лет →