В бане со свекром рассказ

Всем привет! Меня зовут Мария, на сегодняшний день мне полных 26 лет, муж младше меня на пару месяцев, есть совместная дочь, которой 7 лет.

Моя история не простая, но реальная. Не нужно осуждать, критиковать, просто очень хочется с кем-то поделиться. Сама понимаю, как это низко и мерзко, за мужа очень обидно, за его мать – она потрясающая женщина, за дочь – которой очень стыдно смотреть в глаза, но это моя жизнь и она так сложилась.

Замуж я выходила, признаться честно – по залету. К мужу была симпатия, не более, с ним мы познакомились еще в университете на разных факультетах. Мы были очень дружны, в свободное время любили быть вместе. Начали встречаться, после даже съехались, через 6 месяцев я оказалась беременной и ушла в академ, муж продолжал учебу и работал, так как нас теперь было трое.

После родов я вернулась на учебу, с трудом получила диплом, муж по распределению попал в периферию. Свадьбы как таковой не было, посидели тихонько в общаге и расписались. Его родители узнали, что мы ждём ребёнка и предложили нам переехать к ним в дом, родители искренне радовались нашему переезду и внучке.

Муж начал хорошо зарабатывать, постоянно радовал меня и дочь, но со временем стал пропадать на работе и на меня времени не хватало. Я с его родителями жила дружно, особенно с его отцом.

Мы проводили много времени вместе, он во всем мне помогал, поддерживал, доверял мне свой бизнес. Мужчина он видный, даже если не смотреть на его возраст, выглядел он младше своих лет. Спустя время, мы начали откровенничать на откровенные темы, и я начала понимать, что меня тянет к нему как к магниту. Я начала понимать, что он для меня больше, чем родственник, мне его хотелось почувствовать, быть с ним и его.

Когда он меня прижимал как родную, я таяла от этих прикосновений. Может такое было, потому что муж постоянно на работе, мне было мало внимания, спали мы с ним тоже редко, все это свелось к тому, что просто надоело.

И вот в один день мы в его магазине, в котором я ему помогала расставляли товар, я спотыкнулась и упала, но он меня словил, и мы неожиданно поцеловались, и мне было не стыдно, я почувствовала себя нужной. Я готова была уже отдаться ему, но он остановил меня, и сказал, чтобы я старалась держаться от него подальше, иначе он не сдержится.

Дома мы ходили спокойно, едва сдерживаясь. Когда спала с мужем, думала о нем. Свекровь ничего не понимала, что происходит в доме, со слов мужа, секса у его родителей не было давно, так как она болеет по женски.

Прошло две недели, мы праздновали день рождение дочери. Вова (муж) напился и пошел спать. Отец Вовы практически не пьет, свекровь тоже. Свекровь тоже не долго посидела, и пошла спать, а мы с отцом Вовы решили посидеть на улице. Мы уже не скрывали свою привязанность друг к другу. Мы зашли в баню и занялись любовью, об этом мне казалось, я могла только мечтать.

Мы занимались этим больше трех часов, мы не видели ни время, ни чего. Я понимала, чем это может кончиться, но мы оба были счастливы, я хотела, чтобы это длилось вечность. После всего, мы пошли в свои комнаты к своим супругам.

Через неделю мы сделали это в машине, потом на работе, и делали это везде, где хотели и могли. Осознавали и понимали, что это неправильно и глупо. Мы сделаем больно всей семьи, и что будет дальше не известно. Беспокоило больше всего свекровь, которая просто могла это не пережить. К мужу все чувства, которые были просто — утихли, мне не хотелось больше с ним ничего. Со свекром мы просто хотим быть вместе без всяких преград. Как сделать так, чтобы все были счастливы и все нас поняли?

Ещё больше тревожит, что дочь не поймет, и будет осуждать. Отец Вовы пообещал сам поговорить с сыном и дать ему верное объяснение. Мы больше не можем прятаться и скрываться, это уже не возможно, наши взгляды постоянно пересекаются и это невозможно не заметить. Как быть?

Кейт Миранда ©

Валентина.

Валентина со своим мужем Сашкой жила в
огромной квартире своего свекра, Николая Васильевича. Квартира была бывшей
коммуналкой, которую постепенно скупил Николай Васильевич. У отца Сашки имелась
куча денег, которую он скопил, когда работал бульдозеристом по контракту в
Ираке. Свекор был скуповат, что, однако не мешало ему таскать себе шлюшек со
всего дома. Валентине не раз приходилось открывать дверь соседке с их площадки,
худощавой накрашенной Ирке. Ирка виновато улыбалась, пряча глаза, пищала, что
ей нужен Николай Васильевич. Через пару минут в комнате у свекра начинала мерно
и все более громко скрипеть кровать. Валентина уходила на кухню, и до нее
доносился довольный бубнящий голос свекра и слабые вскрики Ирки в такт мерному
скрипу и стуку. Ирка работала учительницей в младших классах, у нее была дочь и
муж – алкоголик. Ирка отрабатывала свой тридцати-, сорокаминутный, а иногда и
часовой “урок” у Николая Васильевича, а потом, стараясь быть незаметной,
ускользала, пряча в кармане халатика кулак с зажатыми деньгами. Когда дверь
женщинам открывал Николай Васильевич, то он часто брал их прямо в прихожей,
прижав к двери или усадив на тумбочку. Валентине приходилось потом вытирать
потеки спермы с темной лакированной поверхности.
— Папаша, ну ты опять не донес, ну мля! –
брюзжал Сашка, натыкаясь на следы бурной жизнедеятельности своего отца. Николай
Васильевич отшучивался, громко ржал и подмигивал Валентине.
Валентина часто ловила на себе тяжелый,
остановившийся взгляд свекра. Нервничая, она поправляла на себе одежду и бежала
поближе к Сашке, или жаловалась ему.
— Ну, кобель он, что делать! – Сашка целовал
ее – Не беспокойся.
Иногда звуки и крики из комнаты отца были
настолько возбуждающими, что Сашка хватал Валентину, тащил ее в свою комнату,
жадно, нетерпеливо и быстро овладевал ею. Испытывающий и насмешливый взгляд
свекра подстерегал ее, когда она после этого пробиралась в ванную. В эти
мгновения она напоминала себе соседскую Ирку.

У них в доме уже неделю гостил брат Сашки
Генка с женой Светкой. Места в квартире много, и гости жили в комнате рядом с
ванной в другом конце коридора. Однажды рано утром Валентина проснулась от
знакомых частых скрипов и стуков в комнате свекра. Сашка спал. Поняв, что уснуть
она не сможет, Валентина встала и пошла в туалет. Ей приходилось идти по
коридору мимо двери свекра. Дверь могла быть открыта, и тогда насмешливые
взгляды свекра опять бы вывели ее из равновесия. Валентина подошла к двери,
тихонько приоткрыла дверь и выглянула в коридор. То, что она увидела, заставило
ее вздрогнуть от неожиданности. В коридоре у двери свекра согнувшись, стоял
Генка, напряженно вглядываясь в щелку двери. Трусы у Генки были приспущены,
пальцами правой руки он ритмично водил по кончику торчащего вздыбленного члена.
Левая рука у Генки была засунута в трусы. Брат Сашки стоял в неудобной позе, на
судорожно трясущихся полусогнутых ногах, зад двигался вперед-назад в такт
пальцам руки. Валентина остолбенело смотрела, как между пальцами Генки быстро появляется
и исчезает вздувшаяся бордовая головка члена.
— Вот гад! – подумалось Валентине –
подсматривает за этим кобелем! Видела бы его Светка… Валентина тихонько
хихикнула, потом еще раз, громче. Генка оглянулся на нее, с полуоткрытым ртом и
панически распахнутыми глазами. Он подскочил и неуклюже попрыгивая, понесся в
свою комнату, прижимая к животу свой негнущийся член.
Хлопнула Генкина дверь. Валентина подошла к
комнате свекра, из которой доносились приглушенные звуки, нерешительно
остановилась, оглянулась на Генкину дверь. Затем осторожно подкралась к двери
свекра и заглянула в щелку двери, в которую несколько секунд назад вперивался
Генка. То, что она увидела, настолько поразило ее, что она невольно вскрикнула,
а потом, закусив губу, растерянно всматривалась в происходящее. На кровати
свекра на коленях стояла Светка. Руками она упиралась в ковер над кроватью,
коротко стриженная голова со светлыми волосами была опущена и безвольно
болталась. Светка была на пять лет моложе Валентины. Маленькие треугольные
грудешки Светки болтались и подпрыгивали от невидимых ударов. Валентина
сместилась влево и увидела Николая Васильевича. Тот стоял сзади Светки, держа
ее за талию и нанося сильные удары бедрами по Светкиным ягодицам. Светкины руки
подгибались, она согнула руки в локтях, защищая затылок от ударов о стену.
Николай Васильевич остановился. Его живот тяжело вздымался и опускался.
Валентина видела, как его загорелые руки скользнули по бокам Светки, обхватили
снизу ее груди, стали расплющивать, мять их. Светка подняла голову, и наверное
застонала. Николай Васильевич положил руку ей на затылок, с силой нагнул.
Светкино лицо уткнулось в одеяло на кровати, стройный мальчишеский зад высоко
поднялся. Продолжая придерживать Светку левой рукой, другой свекор принялся
гладить ее зад. Он слегка отстранился от Светки, и Валентина увидела
разгоряченный жилистый член свекра, на который он насаживал свою сноху. Потом
он навалился на нее, ухватил за груди, задвигал задом, запыхтел.
Валентина отшатнулась от двери, оперлась
рукой о стену. Она посмотрела налево и по полуоткрытой двери Сашкиного брата
поняла, что Генка следит за ней. “Да, подумалось ей – со стоящим хреном”. Забыв
про туалет, она вернулась в свою комнату и долго стояла, прислонившись спиной к
стене. Минут через десять в комнате свекра все стихло, затем стукнула дверь.
Назавтра все держались так, как будто
ничего не случилось, а послезавтра Генка со Светкой уехали, а Валентине
пришлось смывать с косяка двери свекра засохшие желтые потеки Генкиной спермы.

Валентине не давало покоя увиденное. Она не
могла ничего объяснить для себя. На следующей неделе за ужином Сашка сказал:
—
Отец сказал, что он пропишет Генку в этой квартире. Ну это ведь правильно!
Валентина
окаменела. Она поняла все. Сашка, глуповато улыбаясь, продолжал:
—
Он вот еще сказал: дескать, а вас я выпишу. А то вон Валька хоть бы окно в моей
комнате помыла! Шутит, конечно. Но ты помой ему окно-то, ладно?
—
Сашка! Идиот. Боже мой, какой идиот! – вертелось в голове у Валентины, а в
горле стоял комок – Что же теперь делать? Боже, что же делать?!

Валентина понимала, что выхода для нее не
было. Завтра, когда Сашка уйдет на работу, и она останется в одной квартире со
свекром, все и произойдет. Утром она зашла в ванну, надела короткий халатик, набрала
в ведро с тряпкой воды и постучав, открыла дверь в комнату свекра.
—
Николай Васильевич! Можно, я у вас окошко помою?
Тесть
в одних трусах и майке лежал на своей кровати и, надев очки, читал какую-то
книжку.
—
Валюша! Конечно, золотце! Вот уважила старика! – Николай Васильевич быстро
вскочил, суетливо схватил стул, подтащил к изголовью кровати, которое упиралось
в подоконник.
—
Вот, Валенька! Залазь, тут удобно. Я стульчик подержу.
Валентина
открыла внутренние створки окна, поставила ведро на подоконник, взобралась на
стул.
—
Вы с Сашкой-то прямо неродные какие-то! Совсем старика забыли – ворковал свекор
– Давай, во-о-от так! Залазь. Подоконник-то крепкий, дубовый. Не бойся! Я
держу, если что…
Свекор стоял перед окном, и Валентина
чувствовала его тяжелый, обволакивающий взгляд на своих ногах. Она вздохнула и
решительно нагнулась к ведру за тряпкой, чувствуя, как коротенький подол
халатика заскользил вверх по ее бедрам. Свекор замолк. Валентина протерла
стекло, наклонилась прополоскать тряпку и украдкой бросила взгляд вниз. Свекор
стоял почти вплотную к ней, Валентина заметила, как начала оттопыриваться левая
штанина его семейных трусов.
—
Вот хорошо как! – осипшим голосом пробормотал свекор – Потри его Валюша, потри,
чтоб светлее стало. А я присяду тут пока…
Свекор сел на стул, оседлав его, жадно и
бесстыдно уставился на полные оголенные ноги снохи. Валентина чувствовала, как
он задрав голову и изогнув шею, всматривался под подол халатика. Валентина
нагнулась снова. Николай Васильевич прерывисто засопел, стул под ним заскрипел.
Моя тряпку в ведре с водой, Валентина слегка расставила ноги, и Николай
Васильевич увидел не только обтянутые тонкой полупрозрачной тканью округлые
ягодицы снохи, но и выпирающую складочку трусиков в ее промежности. С каждым
движением снохи ее обтянутый упругой тканью зад танцевал перед глазами свекра.
—
А вы вот, Николай Васильевич, собираетесь нас из дому прогнать, Сашку
наследства лишить, Генку прописать! — Сделав вид, что поскользнулась, Валентина
неловко села на подоконник – Ой, даже голова закружилась что-то…
Николай Васильевич соскочил со стула.
—
Подожди Валюша, сейчас, сейчас… Давай я помогу тебе слезти-то… Вот так,
доченька, вот так… Руки свекра обхватили Валентину, стащили с подоконника,
ладони скользнули по бедрам, на секунду замерли на ягодицах снохи под задранным
халатиком. Николай Васильевич сноровисто подтолкнул ее к кровати.
—
Это душно здесь просто, приляг тут, — Николай Васильевич посадил Валентину на
край кровати, легонько подтолкнул в плечи. Валентина лежала поперек кровати
свекра, стоящего перед ней с топорщащимися под животом трусами, — халатик у
тебя тесный. Сейчас мы… чтобы дышать легче…
Николай Васильевич поддел пуговку на груди
Валентины, ловко выдернул из петельки. Валентина удержала его за руку.
—
Как же это вы, папа! Потом выгоните нас, да? На улицу!
—
Да что ты Валюша, доченька! Тебя выгнать, королевну такую, да ни за что!
Сейчас, чтоб дышать легче… — халатик под руками свекра расползся – сейчас,
доченька, сейчас…
Валентина опустила руки, прикрывавшие
грудь. Лифчика она не надела, и ее пышные груди, сохраняя свои округлые формы,
слегка раздались в стороны. Николай Васильевич быстро и жадно подхватил их,
свел вместе, отпустил, принялся перекатывать и мять тяжелые, упругие шары
безвольно лежащей перед ним снохи.
—
Это… искусственное дыхание сделаем… сейчас… — Николай Васильевич тяжело дышал
пересохшим от волнения ртом – искусственное… Сейчас халатик уберем, легче
будет. Жадные цепкие руки свекра приподняли Валентину за плечи, она подняла руки,
вяло пытаясь защититься. Эти же руки спустили халатик с плеч, рывком сдернули
до пояса. От толчка Валентина опять упала на кровать. Ни подняться, ни
пошевелить руками она не могла: руки были притиснуты к бокам халатом как
смирительной рубашкой. Николай Васильевич склонился над Валентиной, прильнул
губами к глубокой ложбинке груди, руками подхватил груди снохи, целуя, пополз
губами по животу, ниже, ниже… Просунул указательные и большие пальцы рук под
эластичные края женских трусиков и как клещами, ловко стащил их по бедрам к
коленям. Перехватил посередине, стащил с ног совсем, швырнул шелковистую ткань
на спинку кровати. Валентина, голая, лежала перед своим свекром. Николай
Васильевич благовейно гладил лежащее перед ним женское тело. Руки его легли сбоку
на ягодицы снохи, затем на выпуклые податливые бедра. Он встал на колени,
прижался лицом к темному, поросшему жесткими курчавыми волосами, высокому
лобку, потерся губами, носом, вдыхая возбуждающий запах женского естества.
—
Ой, царица ты Валюша, ну как есть царица, — глухо бормотал он внизу – Сашка,
балбес, дурачина, да я бы тебя день и ночь… зубами бы грыз…
Жарко дышал свекор в промежность Валентины.
Подхватил под коленом ее ногу, неожиданно резко задрал ее, потом вторую… Его
губы прижались к потаенному женскому местечку. Николай Васильевич тяжело сопел.
Валентина лежала с пылающим от стыда лицом, ее ноги у щиколоток пятками прижаты
свекром к ягодицам, его черноволосая с проседью голова двигается у нее между
бедер. Валентина вскрикнула от неожиданности, когда горячий язык свекра во всю
свою длину вжался в потайную щель Валентины, влажный кончик языка прошелся
снизу вверх по внутренней стороне половых губ, отыскал вход, задвигался,
заерзал там.
Валентина дернулась в безуспешной попытке
освободить руки, затем приподняла таз, отыскивая запутавшиеся рукава халата и
высвобождая руки. Николай Васильевич благодарно заухал, взялся снизу за круглые
ягодицы снохи, принялся их ощупывать и мять, пыхтя как велосипедный насос. Нос
его зарылся в волосы лобка, затылок мотался из стороны в сторону. Головой
Валентина уперлась в ковер на стене и безвольно опустила свой зад на ладони
свекра. Николай Васильевич пыхтел, чмокал, швыркал в горячей, влажной,
возбуждающей плоти.
Его движения становились все грубее, и несколько
раз Валентина болезненно вскрикивала. Возбужденный до крайности, задыхающийся,
Николай Васильевич поднялся с колен, сорвал с себя трусы, обхватил Валентину за
шею и под коленями, развернул вдоль кровати ногами к окну.
—
Сейчас, Валечка, сейчас… будет хорошо… хорошо…
Николай Васильевич, голый, торопливо залез
между раздвинутых бедер снохи. Валентина вздрогнула, когда он неожиданно
выхаркнул себе на ладонь шмат зеленой вонючей слизи. Она увидела, как он,
приподняв другой рукой торчащий как кол член, несколькими быстрыми движениями
кулака смазал его острую сизую головку. Валентина почувствовала приступ
тошноты, попыталась приподняться. Свекор тут же упал на нее, обхватил шею
слюнявой рукой, раздвигая коленями ее бедра. Зашептал торопливо:
—
Валюша, доченька, все для тебя сделаю! Как короли с Сашкой жить будете!
Правой рукой свекор подвигал своим членом
вверх-вниз по промежности снохи, пристроил сноровисто, нажал животом… Скользкая
острая головка легко вошла в податливо-упругую женскую мякоть. Валентина
тихонько простонала, Николай Васильевич утробно охнул, вытащил головку, нажал
опять… Толстый, весь в венах и буграх от застоявшейся крови, от этого похожий
на коленвал, член Николая Васильевича осторожно, но сильно толкнул Валентину в
живот, вылез наполовину, толкнул снова. Николай Васильевич сдавленно крякал при
каждом движении. Валенина, закрыв глаза и закусив губу, с болезненным
выражением лица, беспомощно насаживалась на раздувшийся стержень свекра.
Николай Васильевич ударил еще раз, еще, еще… Выдохнул шумно, лег на белеющее
перед ним мягкое тело. Лицо его было в поту, он тяжело дышал. Валентина была
распята тяжелым, жестким телом свекра.
—
Узенькая какая ты, дочка! Прямо девочка. Не в меня Сашка пошел… Не больно,
Валенька?
Мокрая шершавая щека свекра прижалась к
щеке Валентины. Она отвернулась к стене, и губы свекра впились в ее шею.
Николай Васильевич приподнялся на локтях, левую руку просунул между лопаток,
правой ухватил грудь снохи. Затем с наслаждением задвигал своим членом в распятом
теле снохи. Его удары, сначала осторожные, становились все сильнее и грубее.
Голова Валентины моталась по простыне. Опытный ебарь, Николай Васильевич,
возбуждаясь, не давал себе кончать. Задвинув до отказа свой инструмент, свекор
отдыхал на Валентине, бормотал ей в ухо, целовал лицо, шею, груди… Потом все
начиналось снова. Скрипела железная кровать, стукалась о подоконник, качались
на спинке кровати трусики Валентины. Было жарко и потно. Пот капал со свекра по
бокам Валентины, с разгоряченной задницы Николая Васильевича стекал по
промежности и ручейком между ее ягодиц.
—
Доченька, Валюша, золотце! До смерти ебать буду! Сдохну на тебе, красавица…
Валентина хотела только одного – чтобы это
все кончилось как можно быстрее. Она начала поднимать ягодицы, бросать их
навстречу бедрам Николая Васильевича, провоцируя его на усиление темпа скачки.
Свекор охал, мешком ложился на Валентину, и она, обессиленная, потная с мокрым
от слез лицом, падала навзничь, отдаваясь опытному Сашкину отцу.
Доверяясь врожденной женской интуиции,
Валентина несмело положила свои ладони на ягодицы свекора, начала их ласкать. У
Николая Васильевича начало сбиваться дыхание. Наслаждаясь, он уменьшил темп
толчков. Он почти полностью вынимал член из Валентины, теперь его зад ходил по
широкой дуге. Валентина просунула руку между собой и животом свекра. Нащупала и
осторожно захватила его крупную мошонку. Пальцы ее нежно заскользили по яйцам.
Николай Васильевич охнул, принялся двигаться плавно и осторожно, чтобы не
помешать ласкающей руке. Он весь отдался новому наслаждению. Когда член свекра
двигался вперед, Валентина полностью обхватывала его яйца, слегка пожимая их.
Затем к ласкам присоединилась и вторая рука. Пальцы снохи сжали член свекра
рядом с мошонкой и доили его при каждом движении. Николай Васильевич уже был не
в силах противиться новым ощущениям. Он дернулся, закатил глаза, выгнулся.
—
Бля-я-ядь! Ой, блядь! ОЙ, БЛЯЯЯДЬ!!!
Николай Васильевич кончал. Он выплескивал и
выплескивал в живот снохи новые порции вязкой жидкости, которую та в такт
дергающемуся члену выжимала из мошонки мужниного отца.
Николай Васильевич дернулся в последний
раз, обмяк, полежал минуту без движения, потом, тяжело дыша, слез с Валентины.
Подошел к окну, закурил, открыл форточку. Прохладный воздух с запахом табака
коснулся Валентины. Она лежала, раскинув полные голые ноги перед глазами
свекра. Пот собрался в глазницах, на животе, в пупке стояло целое озерцо.
Николай Васильевич курил, удовлетворенно ощупывая глазами завоеванное тело жены
своего сына. Волосы у него на животе и на бедрах были мокрые, прилипшие к телу.
Красный, распаренный, жилистый как гриб член уже начал опадать. Он с
удовольствием почесал потную, красную от ласк снохи, приятно зудящую мошонку.
—
Ну, мастерица ты, Валюша. Рукодельница! – В его глазах опять была
насмешка.
Валентина сомкнула ноги, тяжело поднялась,
подняла халатик, прикрылась от взглядов свекра. На простыне от падающих с боков
капель пота остался ее расплывшийся контур. Внизу неопрятно темнело темное
осклизлое пятно. Свекор поднял ведро с тряпкой, передал ей.
—
А трусики мне останутся. Трофей! – Заржал Николай Васильевич.

***
Валентина стала всячески избегать свекра.
Тот смотрел на нее набычившись, пытался поймать, затащить к себе в комнату.
Валентина звала Сашку, и свекор убирался к себе. Однажды, когда Сашка смотрел
футбол у себя в комнате, а Валентина хлопотала на кухне, Николай Васильевич
зашел на кухню, встал в дверях. Валентина, стоя перед кухонным столом, нервно
покосилась на него.
—
Валюша, я это… Завтра наследство оформлять пойду! На кого оформлять-то? На
Сашку, чтоль? А? Чего молчишь-то…
Он подошел сзади к Валентине, положил ей
руки на талию. Валентина вздрогнула, дернула головой и стукнулась затылком о
лицо свекра.
—
Как… как будто сами не знаете, Николай Васильевич, сказала она скороговоркой.
Не чужой, чай, Сашка-то вам… Сын ведь…
—
А я… Я ведь тоже не чужой, доченька… Валюша…
Николай Васильевич приник губами к шее
Валентины, царапнул щетиной щеку. Руки его стали тяжелыми, жадными, полезли вниз,
принялись гладить ягодицы Валентины, ощупывать под халатиком контуры трусиков.
—
Я же все для вас с Сашкой… Все для вас сделаю… Как короли жить будете… Пропишу…
Машину Сашке куплю… Все…
Правая рука свекра уже охватила полное
гладкое бедро Валентины под подолом и ползла вверх, левая мяла через лифчик
грудь. Валентина дрожала. Николая Васильевич жарко дышал, сопел, гладил,
трогал, полез в трусы. Валентина дернулась, но Николай Васильевич удержал ее.
—
Тихо, доченька, тихо… Не дергайся ты… Все хорошо будет… Дядя Коля не обидит
ведь… Нагнись давай немножко… Так…
Николай Васильевич обхватил правой рукой
бедра Валентины под задравшимся халатиком, левой с силой надавил на плечи.
—
Ты не боись, детка. Сашка футбол смотрит, ему щас все похуй. А я быстренько,
быстренько… Я это… к нотариусу завтра…
Валентина жалобно, тихо заплакала. Николай
Васильевич надавил сильнее, и она уперлась локтями в столешницу. Через
мгновение подол халата лежал у нее на шее. Свекор быстро спустил ее трусики,
завозился, приспуская свои спортивные штаны, терся животом о гладкие ягодицы
снохи. Вытащил член, задвигал задом, пристраиваясь. Валентина тихонько скулила.
Свекор крякнул, потянул ее на себя. Ударил животом… помедлил… ударил еще…
Валентина ненавидела себя. Она стояла перед
Сашкиным отцом, как когда-то Светка. В кухне раздались непристойные чмокающие
звуки. Николай Васильевич напряженно и быстро пыхтел. Из комнаты доносились
звуки футбольной трансляции и бодрые выкрики Сашки. Свекор остановился, поддел
застежку на лифчике снохи, дернул, смял груди, провел по животу, полез между
ног, гладил ягодицы. Крепко ухватил Валентину за талию, снова задвигал задом.
—
Валь! – раздался Сашкин голос – Пива принесешь?
Валентина подняла голову, перевела дыхание.
—
Погоди! Сейчас некогда. Принесу…
Николай Васильевич замедлил темп, ухватил
сноху за ягодицы. Член его почти полностью выходил наружу, и с мокрым шелестом
входил обратно.
—
Сейчас, Валюша, сейчас! Проебусь только… Сашка… Блядь… Сейчас…
Валентина опустила руки, легла грудью на
столешницу. Потянулась за спину, поймала свекра за член, дотянулась до мошонки.
Николай Васильевич почти полностью лег на Валентину, наслаждаясь ласками снохи.
Ладонь снохи осторожно перетирала его яйца в промежности. Свекор заохал,
задвигался медленнее. Незаметно, Валентина отодвигалась от него. Теперь член
полностью выходил из ее половых губ, и смачно чмокая головкой, погружался в них
обратно. Валентина выдернула из себя член, и не выпуская его, быстро
обернулась. Глядя в стеклянные глаза свекра, она несколькими движениями рук
довела его до оргазма. Николай Васильевич глухо и протяжно застонал. По члену
побежали мощные струи желтой спермы в такт быстрым движениям женских пальцев.
Валентина отскочила, а Николай Васильевич оперся о стол, тяжело переводя дух.
Валентина подтянула трусики, быстро смыла с
руки сперму под краном и, хлопнув дверцей холодильника, побежала с пивом к
Сашке.

***

На следующий день вечером Николай
Васильевич опять появился в дверях на кухне. Чемпионат мира по футболу также
продолжался. Валентина демонстративно достала из подставки здоровенный нож и
настороженно смотрела на свекра.
—
Да ты не боись! Не боись, тебе говорю… Все оформлено. На Сашку. Вот бумаги.
Николай Васильевич показал прозрачную папку
с бумагами и подошел к Валентине.
—
Бумаги я тебе дам. Но сначала ты мне дашь, понятно? Чего смотришь? Непонятно
чтоль, говорю? Понятно? Ну вот!
Николай Васильевич пристально посмотрел в
глаза Валентине.
—
Только вот что. На этот раз все по-другому будет. Возьмешь на неделе отгул,
придешь домой. Платье свадебное наденешь. Ну, все как на свадьбе! Прическу
сделай, все дела. И в каморку к дяде Коле. И все, что дядя Коля захочет, делать
будешь. А после, бумаги все ваши будут. Ордера, завещания. Ну что, договорились?
Валентина оторопело посмотрела в жесткие
глаза свекра. Опустила голову. Кивнула.

В этот день Валентина, стоя в своей комнате
перед трельяжем, одевалась в свадебный наряд. Поначалу он не собиралась во всех
деталях воспроизводить его, но постепенно увлеклась, и готовилась тщательно,
как тогда, в первый раз, два года назад. Наконец, она надела белые воздушные
перчатки, поправила шляпку с прозрачной вуалью, и не чувствуя под собой ног,
постучалась в дверь к свекру.
Николай Васильевич открыл дверь и отступил
назад. Валентина закрыла дверь и опустила глаза, не зная куда деть руки.
Николай Васильевич побледнел, потом
покраснел.
—
Красавица, Валюша… Какая же ты красавица! Выходи за меня. Сашку выгоним. Все
твое будет!
Валентина закусила губу и посмотрела в
сторону.
—
Куда ты смотришь! Ты на меня смотри… Сюда смотри, я говорю!
Николай Васильевич, не спуская глаз с
Валентины, принялся раздеваться. Полностью голый, подошел к Валентине, положил
ей руки на плечи, сказал «Горько!» и принялся целовать ее в губы.
—
Заебу я тебя, Валюша, на этот раз. Заебу и сам сдохну!
Постоял, полюбовался ее лицом. Потом нажал
на плечи.
—
На колени вставай, красавица.
Валентина опустилась перед волосатыми
ногами свекра. Прямо перед ее лицом, толчками поднимался здоровенный бугристый
член. Крайняя плоть снизу слегка отвисала в виде клюва, приоткрывая
бордово-сизую головку.
—
Смотри, как капает!
Член придвинулся ближе, оставляя на белой
вуальке прозрачные капли. Член придвинулся еще ближе, и лег ей на лоб.
—
Целуй! Яйца сначала…
Валентина долго целовала напряженную
мужскую плоть, подчиняясь командам свекра.
—
Кончик! Теперь самый кончик! Кожицу пососи! Пососи! Ох! Уй, бля! Уй!
Руки снохи в белых, прозрачных по локоть
перчатках, вновь овладели яйцами и членом свекра. Темно-красные перламутровые
женские губы медленно надвинулись и обхватили головку члена у основания. Язычок
принялся полизывать головку и шкурку на ней.
Николай Васильевич уже не мог говорить. Он
стоял, запрокинув голову, спазматически стонал. Лицо у него побагровело. Он
попытался что-то сказать, потом вскрикнул. Член вырвался изо рта Валентины и
выпустил длинную струю спермы ей в лицо. Николай Васильевич внезапно всей своей
массой повалился на спину и задергался. Сперма продолжала хлестать из него.
Валентина, стоя на коленях, ошарашенно
смотрела на свекра, машинально размазывая слизь по щеке. Николай Васильевич
несколько раз дернулся и затих. Лицо у него сильно побледнело, один глаз
открыт. Валентина побежала к телефону, вызвала скорую. Бестолково металась по
дому. Внезапно поняла, что необходимо все привести в порядок. Вытерла следы
спермы на полу и на Николае Васильевиче. Отыскала трусы свекра и напялила их на
него. В последний момент бросилась к себе в комнату, сбросила свадебное платье
и шляпку с вуалью. Едва успела накинуть халатик, как в дверь громко позвонили.
Врач, молодой парень, как-то странно
посмотрел на Валентину, усмехнулся. Исследовал тело Николая Васильевича. Сказал
равнодушно: «Паралич».
—
Отчего это? – пролепетала Валентина.
—
Отчего! Вам лучше знать…
И только потом, посмотревшись в зеркало,
увидела размазанную косметику пополам со спермой на лице. Ей стало стыдно и
противно. В тумбочке у Николая Васильевича она нашла те самые бумаги. В бумагах
все имущество Николай Васильевич поделил поровну между своими сыновьями.
Валентина, закрывшись в ванной, плакала и ждала Сашку.

Здравствуйте! Меня зовут Марина (имя настоящее), мне сейчас 26 лет, муж на два месяца младше, дочери 7 лет. Моя история хоть и необычная, но вполне реальная. Прошу строго не судить, просто некому и негде выговориться уже. Знаю, что это неправильно, это грязно и мерзко, я сама себя ненавижу, стыдно мужу в глаза смотреть, его матери – она вообще святая женщина, дочери – они не заслужили всего этого, но я ничего не могу с собой поделать. Начну по порядку.

Замуж вышла, как это было принято говорить, скорее всего, по залёту. Не сказать, что я его (мужа) особо любила, мне просто было с ним интересно. С мужем познакомилась, будучи студенткой на втором курсе, мы учились параллельно, но на разных факультетах. Стали встречаться, затем сняли комнату на двоих. Через полгода я забеременела, и мне пришлось уйти в академ, Вова (будущий муж) продолжал учиться и ещё на работу устроился.

Через полгода после рождения дочки я возобновила учёбу. Окончили с горем пополам, муж по распределению попал в периферию. Я не работала, мотались по съёмным квартирам, Вова часто менял работу, денег всё время не хватало. Даже свадьба и та была в общаге уже после родов. Потом его отец сообщил, что построил хороший дом в нормальном городе, что его специальность востребована у каких-то знакомых, и пригласил нас пожить у его родителей. Как нам были рады… Они нянчились с внучкой, нам выделили весь второй этаж…

Вова хорошо втянулся в работу, стал, наконец, приносить неплохие деньги, подарки дочери и мне иногда, но внимания стал уделять больше работе и друзьям, чем мне. Но зато я нашла общий язык с его родителями, особенно с отцом Виктором Николаевичем. Мы могли с ним часами болтать на любые темы, заниматься домашним хозяйством, какими-то делами – у него небольшой магазин в посёлке, и я там тоже по доброй воле была задействована.

Мужчина он солидный, видный и, несмотря на возраст, выглядит гораздо младше своих лет. Частенько стали болтать и на сексуальные темы. И от большего частого общения меня всё сильнее и сильнее тянуло к нему. Он с каждым днём мне становился всё более и более симпатичен – не только как родственник и как человек, а как МУЖЧИНА! Да, именно как мужчина, как самец, как человек, с которым бы мне хотелось разделить кровать. Он меня часто обнимал как сноху, как дочь, а у меня просто мурашки по коже.

Может, это было от дефицита внимания со стороны мужа: секс – одна палка раз в десять дней, короткие поцелуйчики, да и на ласки скуп. Секс с мужем стал просто как физическая необходимость, хотя оргазмы регулярны… Не знаю, почему так всё произошло, не знаю!!!

И вот в подсобном помещении магазина мы с Виктором Николаевичем укладывали товар на полки, я чуть не упала с табурета, он меня поймал и… Произошло! Мы поцеловались!!! Взасос, долгим поцелуем! Я не знала, что со мной творилось на тот момент. Я готова была ему отдаться прямо там, в подсобке, уже стала стягивать с себя платьице, но он меня остановил. Отошёл в сторону, извинился, попросил больше никогда не оставаться вместе наедине, потому что это больше, чем предательство.

Нас хватило на две недели. Всё это время я думала только о НЁМ! Даже с мужем представляла в постели его отца. Свёкор тоже изменился в лице, стал более замкнут и мрачен. Свекровь так и не замечала, что с ним происходит что-то не то, да и, с его слов, секса с матерью Вовы у них давно нет по причине её болезни.

Через две недели после вышеуказанных событий мы отмечали день рождения дочери. Муж напился в стельку и уснул. Виктор Николаевич пьёт очень мало, а я вообще непьющая. Свекровь ушла тоже спать, сославшись на плохое самочувствие, а мы с Виктором решили прогуляться. Я не стала скрывать больше своих чувств, он тоже. Мы зашли в баньку, скинули одежду и занялись сексом. О таком я даже и мечтать не могла!!! Три с половиной часа, практически не останавливаясь! Я прекрасно осознавала, что я делаю, я знаю, что давно этого хотела, мы оба этого хотели. Я не могла от него оторваться, готова была его ласкать и ласкать, я поняла, что влюбилась, по-настоящему влюбилась, хоть эта любовь и табу! После этого я ушла, легла к мужу, а он к жене.

Через три дня это повторилось в машине, на берегу реки. Потом в магазине в той самой подсобке. Мы при каждой возможности трахались где придётся. Оба знаем, что всё это неправильно. Муж потеряет не только жену, но и отца, самые родные и близкие люди нанесли удар ножом в спину. Мать его вообще этого может не пережить, у неё больное сердце! Самое страшное ещё то, что я не хочу больше мужа как мужчину, физически меня тянет только к одному человеку – его отцу! Выполняя свой супружеский долг с мужем, у меня такое чувство, что я предаю любимого.

Как же мы хотим быть вместе! Как мы любим друг друга! Как нам признаться во всём своим половинкам, не причинив им боль, избежать трагедии, нас ведь не поймут? А ещё у нас с мужем дочь! Как ей потом объяснить? Виктор Николаевич сказал, что поговорит с сыном по-мужски, попробует всё ему объяснить. Сложнее будет со свекровью, если её сердце не выдержит такой новости. Руки на себя готова наложить, так дочь останавливает. Полгода уже это длится прямо у всех под носом, и свекровь начинает что-то подозревать. Муж – нет! Доверяет и любит. Как быть?

Под палящими лучами июньского солнца, молодая казачка ловко орудовала тяпкой, не замечая усталости. Женщина с усердием осматривала каждый куст, чтобы не дай бог не пропустить лебеду. Уже приличная делянка была обработана и она позволила себе отдохнуть. Развязав платок, которым только что закрывала голову от пыли и обжигающих лучей, она подставила лицо ветерку. Растирая поясницу, выпрямилась, выпячивая полную грудь вперёд. Тщательно вытерла косынкой шею, глаза и лоб. Помахала тканью на себя, создавая дополнительное дуновение. По спине уже давно пробежал тёплый ручеёк пота, спустился на ягодицы и, раздражая солью бёдра, побежал к коленям. Женщина подняла верхнюю юбку, заправила подол за пояс передника, а подъюбошником вытерла соленые ручейки, помахивая взад-вперёд, белоснежной тканью, привлекла хоть малую порцию освежающего воздуха к стройным ногам. Занятие так увлекло казачку, что она не сразу заметила за собой слежку. В тени сеновала притаился младший деверь – Яков. Надвинув на глаза неизменную кепку, он сидел, прислонившись широкой спиной к прохладному дереву. Длинные, мощные руки с закатанными до локтя рукавами, покоились на согнутых коленях, словно две жердины. Казалось, что мужчина дремал в истоме. И только одно движение выдавала его бодрствующее состояние. Золотистая соломинка, с колосом на конце, нервно переходила из одного угла рта в другой, периодически задерживаясь в зло сжатых губах. Яков наблюдал за овдовевшей, бездетной снохой — Дарьей. Та была женой его старшего брата, погибшего полгода тому назад в походе на Кавказ, и по закону казачества, оставалась теперь жить до конца дней своих, в семье мужа.

Отец, старый казак, державший всю многочисленную семью в строгости, заявил, сразу же после похорон: — Слухайте все, повторять не буду! – грозно восседая во главе большого дубового стола, с седым, но ещё густым чубом. Теребя золотое кольцо в левом ухе. Помедлив, пока все не повернули к нему свои взоры, заговорил, строго и уверенно: — Дарья останется здеся! Вот моё слово! Матери …- относиться к ней, как к дочери! Золовкам и другим снохам — не притеснять! А вам, мои сыны!? – он обратился к мужчинам, сидевшим по обе стороны стола: — Почитать её, как жену покойного брата, относиться с уважением! Сыновья закивали: — Согласные! Но отец отдельным обращением, повернулся к младшему, двадцатилетнему сыну: — А тебе, Яков, особое предупреждение! Ты у нас парень …- главный кобель. По всему хутору, да и соседним тоже, не одну вдовушку не оставил без тепла и ласки!

Яков, до сели сидевший тихо, опустив голову, весь разговор беззаботно чистил картофелину от кожуры. Услышав своё имя, он медленно поднял лицо, осмотрел присутствующих, нашёл глазами Дарью. Та, прижав к губам уголочек платка, смотрела на свёкра испуганными глазами, полными слёз. Деверь подмигнул ей, и посмотрел исподлобья на батю. Тот, видя решительный взгляд младшенького, заёрзал на табурете, предчувствуя горяченький спор, и зная за собой грешок, потупив глаза, ретировался, чтобы не разжигать войны с сыном, поспешил скомандовать: — Ну, вот на этом и порешим! Бабы мечи на стол харч! Весь ужин отец искоса посматривал на сына, а тот, как ни в чём не бывало, уминал картошку с квашеной капустой, и казалось, совсем забыл о разговоре. Но Яков думал о своём, а точнее он вспоминал первое появление Дарьи в их доме. Симпатия, возникшая сразу меж молодыми людьми, была замечена и матерью, но достойное поведение детей, успокоили свекровь. Яков жил под одной крышей, но душа каждый раз при появлении снохи, замирала и улетала в никуда. Однажды, спустя полгода гибели брата, Яков стал свидетелем отцовской похоти.

«Как водится, по субботам, на Якова с детства была возложена обязанность, готовить баню для всей семьи. Нарубив дров, натаскав полные бочки воды, он прилёг под кустом смородины, чтобы вздремнуть. Вскоре его разбудили странные звуки. Юноша раздвинул ветки и увидел неприглядную картину: отец, преградив дорогу Дарье, напирал на ту всем своим телом. Уже старческая кисть схватила грудь девушки, мяла её с такой силой, что Дарья сквозь слёзы умоляла отпустить. Батя, наслаждаясь своим превосходством, стал протискивать ладонь меж пуговиц блузки, отрывая их по очереди. Девушка, как могла, отговаривала свёкра от притязаний, чем распаляла мужскую плоть ещё больше. Вторая рука мужчины, уже овладела ягодицами, прижимая их к своему мужскому добру, восставшему, как у молодого кобеля. Потираясь похотливо о молодое девичье тело, старый казак, лез слюнявыми губами к нежной шее, шепча призывы к встрече на сеновале. – Ты девка не ломайся! Коль будешь со мной ласкова, не обижу сам, и другим в обиду не дам! А если бегать от меня станешь, опозорю прилюдно, и выдворю за ворота, а твои вряд ли примут тебя, ты ведь ломоть отрезанный! Будешь потом солдат ублажать! Сноха, сжав в злобе губы, прошипела прямо в лицо снохачу*:

— Отстань от меня старый, а то я свекрови расскажу, как ты ко мне под юбки лезешь, вот она отходит тебя коромыслом, будешь знать! – оттолкнув свёкра, она подобрала с дорожки корзину с грязным бельём, обошла старика, и, покачивая на ходу юбками, направилась в баню. Яков проследил за её задом, жадно сглотнул слюну и вышел к отцу. Тот, не ожидавший такого зрителя, растерянно подобрал свой упавший костыль, и заторопился прочь, на ходу посылая проклятья всему бабскому отродью».
С того дня, Яков неотлучно следил за отцом, а может и не за ним вовсе. Успокаивая себя, он бурчал: — Я не дам ему мать забижать! А сам, всё чаще оказывался там, где работала сноха. Сейчас он терпеливо ждал, когда Дарья закончит делянку картофельного поля. Женщина краем глаза заметила его любопытство и, играя, позволила себе вольности. Она нарочито медленно расстегнула несколько верхних пуговиц, залезла в ложбинку меж грудей платком, вытерла накопившийся пот, и помахала краями блузки, открывая взору большие округлости. Яков нервно сглотнул слюну, судорожно дёрнув кадыком на сильной шее. Сноха, предвидя его реакцию, подобрала низ подъюбошника и высоко задрала его, заправляя за пояс передника. Одна нога, с белоснежной кожей была открыта взору деверя. Но и этого ей показалось мало, Дарья, нагнулась к кусту картошки демонстрируя полную грудь, с трудом остающуюся в «оковах» тугой блузки. Парень зарычал, вытянув ноги и стараясь зажать своё восстающее мужское достоинство. Дарья улыбнулась, и продолжила работу, не обращая больше внимание на сторожа.

Вечереть* Яков не пришёл. — Опять наш кобелёк загулял! – свёкр громко заявил, искоса поглядывая на Дарью. Но сноха, для которой были обращены подобные речи, ловко орудовала ухватом у печи, совершенно не обращая на присутствующих внимание. Когда стемнело, молодая женщина ушла в свой уголок, отделённый в общей комнате, цветастой занавеской. Зажгла керосиновую лампу и стала раздеваться. Расстегнув множество пуговиц на груди блузки, она сняла её, освобождая скованные за день груди, те с радостью колыхнулись, выставляя соски. Расплела косу, пальцами расчесав волосы, несколько раз встряхнула ими в воздухе, волной накрыв спину. Сбросив юбку на пол, она перешагнула её, и нагнулась, чтобы подобрать. Услышала голос свекрови: — Девка, ты бы пока мужики не улеглись, погасила лампу, а то они и так шеи свернули, за тобой приглядывая! Сноха послушно нагнулась над фитилём, приложив ладошку подула на огонь, тот послушно загас. Всю ночь, мучаясь в духоте, она пыталась забыться сном, но он ни как не приходил. Перед глазами стоял образ Якова – мощного и молодого деверя. Тело предательски задрожало, испытывая непреодолимое желание попасть в объятья парня. Помучившись до полуночи, Дарья отправилась на улицу, накинув на себя только нижнюю рубаху. Миновав двор, затем и огород, пройдя торопливо леваду*, она сбежала к реке, на ходу снимая с себя единственную одежду. Та отправилась на ветку вербы, и повисла, качаясь, словно белый флаг. Словно мраморная рыба, она мелькнула в прозрачной воде. Волосы сетью легли на гладь, и уже через минуту тяжестью опустились на обнажённую спину девушки. Прохлада отрезвила пыл, и вскоре подарило покой. Дарья нырнула тихо, не поднимая брызг. Яков не заметив купальщицы, подвёл под уздцы коня к кромке берега, похлопал по холке и одобряюще толкнул того в воду. Сам за секунду скинул штаны, одним движением освободился от рубахи, и с разбега выставляя вперёд руки, нырнул, поднимая шумную волну, образуя вокруг себя множество кругов. Дарья показалась над гладью реки, стёрла ладонями со лба воду, сгоняя ту на волосы, и вопросительно осмотрела реку. Девушка не понимала, какая сила выбросила с такой лёгкостью её тело на поверхность. Вокруг тишина! Девушка успокоилась, но фырканье коня, заставили её сердце биться опять тревожно. Вскоре хозяин животного вынырнул в нескольких метрах от неё. Громко отплевываясь, он открыл глаза, на ресницах росой повисли капли воды, он проморгался, отгоняя от себя видение. Да! Это была Дарья! Та сама, которую он весь вечер гнал от себя, стараясь забыться в объятьях вдовы пастуха. Но даже и та искушённая на ласки женщина не смогла утолить его мужское желание. Он охрипшим от волнения голосом заговорил: — Ты…? Так поздно…? – Я. Не спалось…душно…решила охолонуться! Яков поймал глазами колышущееся на ветке ивы, бельё снохи. Она заметила его взгляд, и тоже осмотрела берег. Рубаха и штаны деверя мирно лежали на пне. Мужчина, вспомнив дневную картину на картофельном поле, с открытой белоснежной ногой до самого пояса и разрезом на блузке, тут же вздрогнул. То самое тело, полностью обнажённое, находилось в нескольких взмахах руками. Мужчина, словно обожжённый кипятком воспылал желанием обладать ей немедля. Прохлада реки не смогла отрезвить пыл, как ни старался Яков, сдерживать ногами свое восстающее естество, оно как пружина приняла готовность к действию. Ни какой здравый смысл не подчинялся природе, желающий женщину. Яков нырнул, пытаясь ещё раз остудить себя, и вынырнул с ещё большей уверенностью, что силы покидают его тело на совсем. Река, словно услышав его зов, подарило ему Дарью. Та усердно барахтаясь в воде, чтобы справиться с внезапно возникшем быстрым течением, плыла прямо в сильные объятья Якова. Он поймал ей тело. Обжигающе горячие, огрубевшие соски прикоснулись к его груди, пропуская волны тока вниз, туда, где зарождается жизнь. Женские ноги, заплетаясь в глубине, постоянно касались его ног и, в конце концов, он обвил их своими, не давая ей плыть дальше. Большие руки обняли замерзающее испуганное тело, кутая его словно в одеяло. Спина женщины почувствовав тепло, расслабилась, и под тяжестью стало погружаться в омут реки, увлекая за собой мужчину. Яков не выпуская из рук «улов», с лёгкостью выпрыгнул из глубины, поднимая голову Дарьи над водой. Та, отплёвываясь, обвила руками его шею, прижавшись животом к мускулистой груди, и обвив ногами его талию, открыв ему свое женское лоно. Яков получил допуск в желанный мир, и окончательно вынырнув из омута, обрёл долгожданную любовь. Девичьи губы нашли на шее пульсирующую жилку, её биение успокоило окончательно, чуть было не утонувшую Дарью. Выровнив дыхание, она почувствовала, что принадлежит спасителю полностью, и жаждет сама блаженства, такого забытого и такого желанного. Река соединила желанные тела.
На рассвете свекровь поднялась с постели, потянулась за одеждой и посмотрела в окно. В утреннем тумане, шли, обнявшись друг с другом, её дети. «Новая» сноха Дарья и её младшенький, кутая жену в свою рубаху. Мать посмотрела на хрюкающего, и по- стариковски причмокивающего губами, спящего мужа: — Так тебе и надо, старый кобель!

______________________________________________________________
Жалмерка – бездетная, вдовствующая сноха в казачестве.
Снохач – свёкр, принуждающий сноху(даже замужнюю) к близости.
Вечереть – ужинать.
Левада – покосный луг сразу за огородом.

Правила и условия конкурса эротической прозы «Соблазн как искусство»

Вы знаете, я всегда мечтала о большой семье и детях. Моим мечтам не суждено было сбыться. Сейчас я начинаю жизнь с чистого листа. Прошла курс психотерапии, только прихожу в себя. Одна ночь перевернула мою жизнь и мне кажется, я уже никогда не стану прежней. Пока мне сложно дается мысль о материнстве и женском счастье, и, заходя на сайт Pandaland.kz я словно исцеляюсь и начинаю задумываться о своем новом будущем. Мысль о том, чтобы поделиться с вами, я вынашивала давно. Даже моя мама не знает об этой истории…

Имени своего называть не буду, только скажу, мне 23 года. Я вышла замуж по любви, за парня с хорошей семьи. Родители его уважаемые, состоятельные люди. У нас была красивая свадьба и счастливое свадебное путешествие. Все казалось идеальным, после свадьбы мы жили с его родителями. Меня все устраивало, я была не против некоторое время пожить с ними. Большой дом, дружная семья, к тому же муж часто уезжал по работе, а оставаться дома в одиночестве мне не хотелось. Мы думали, нарожаем детишек, а родители нам будут помогать нянчиться. 

Особое отношение со стороны свёкра я не замечала или не хотела замечать. Считала, что это проявление отцовского, что я сама придумываю то, чего нет на самом деле. Он был всегда дружелюбным со мной, мог приобнять, поцеловать, взять за руки и поблагодарить за вкусный ужин, все время говорил, какая я у них красавица и самая лучшая. Казалось бы, просто знаки внимания, просто повезло с тем, что свекор и свекровь меня любят. Это я потом все вспоминала и поняла, что смотрел он на меня, как на ЖЕНЩИНУ, а не на невестку. Это как страшный сон, который мне приснился, но, к сожалению, от этого никуда не уйти и не скрыться.

В ту ночь я спокойно легла спать, муж был в командировке. В ту ночь, свекор был на каком-то корпоративе, свекровь уснула, у нее был жар, я только дала ей лекарства и пошла сама спать. Ночью я вздрогнула от шума. Сразу в темноте схватилась за телефон, время было 2 часа ночи. Появился силуэт у двери, и я поняла, что кто-то вошел. Это был не муж точно. Я вся сжалась, думала к нам воры пробираются, а это… оказался мой СВЕКОР. Дальше все было как в кошмарном сне. Он зашел, закрыл за собой дверь и с минуту молча смотрел на меня, потом навалился и начал целовать…Он еле стоял на ногах, с сильным перегаром и признавался мне в любви. Я пыталась по хорошему его успокоить, но он шел дальше. Мужчина ростом 180 сантиметров и 100 килограммов весом оказался мне не по силам. Он нагло надругался надо мной, это произошло так быстро, но в то же время словно длилось бесконечно. Мои руки были скрючены, я не знаю, как ему это удалось, ведь я защищалась как могла, царапала, била, кусалась, но это случилось и все…

Рано утром я собрала свои вещи и поехала к подруге и только там расплакалась. 2 дня я не выходила из дома подруги. Было желание покончить с собой. На звонки мужа не отвечала. Как я могла говорить с ним, о чем. Я боялась, что не выдержу и во всем признаюсь. Но решила, все оставить втайне. Это все-таки его отец, а я жена, сегодня есть, завтра может и другая появится. 

Муж приехал через неделю к подруге. Не понимал, что случилось. Я сказала, что между нами все кончено, что я его разлюбила. Все наши разговоры заканчивались моими слезами и истериками. Я уже тихо ненавидела его, как это возможно, что я люблю сына этого мерзкого насильника. Это была словно не я, меня прежней любящей и счастливой уже не было. 

Я подала на развод, так и не открывшись мужу, да и как бы я это сделала. Муж подумал, что у меня кто-то есть и отступил. Мы развелись. Но на этом моя трагедия не закончилась. Ровно через неделю после развода, я узнала, что беременна. Первое, о чем я подумала, что это ребенок бывшего свекра. Меня это приводила в оцепенение. Я ненавидела его и этого ребенка всеми клетками тела. Я думала, что возможно ребенок от мужа, но все равно не могла с собой справиться, и сделала аборт. 

Теперь я учусь за границей, на магистратуре. Убежала от всего, в первую очередь от своего насильника. Стала другим человеком, моя жизнь изменилась за одну ночь… Я перестала общаться со всеми друзьями и родственниками, потому что их всех интересовал только один вопрос «Почему я ушла от мужа?». Не знаю, что со мной будет дальше. Прошло полгода, но рана еще свежа. 

Сейчас пройдя курс психотерапии, я поняла, что все могло бы быть иначе. Я просто убежала, позволила другому человеку воспользоваться и распорядиться моей судьбой. Я изначально не пресекла домогательства со стороны свекра, хотя чувствовала, что смотрит он на меня как на женщину — объект желания. Писать об этом, повторюсь, нелегко, но это путь к моему исцелению. Я очень надеюсь, что смогу зажить нормальной жизнью, без оглядки на прошлое. И врагу не пожелаю такой участи, что у меня. 

*Язык и стиль автора сохранены