В былые годы когда я был помоложе я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле сочинение

Напишите сочинение по прочитанному тексту.

Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.

Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Дайте пояснение к каждому примеру-иллюстрации. Проанализируйте смысловую связь между примерами-иллюстрациями.

Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Сформулируйте и обоснуйте своё отношение к позиции автора (рассказчика) по проблеме исходного текста.

Объём сочинения  — не менее 150 слов.

Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.

Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

(1)В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (3)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души,  — бродяжничеством по-русски, или странничеством.

(5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (10)Волновала будущая заря. (11)Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.

(18)Я было собирался со стариком заговорить, да не успел  — он ушёл. (19)Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него ещё один раз. (20)Чем-то старик меня к себе привлёк. (21)Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (22)Старик уходил вдаль. (23)Долго смотрел я ему вслед. (24)Фигура старика, по мере того как он удалялся, делалась всё меньше и наконец вовсе растворилась в утреннем тумане. (25)Но в глазах и в мозгу моём его образ остался навсегда, живой.

(26)Это и был бродяга-странник. (27)В России испокон веков были такие люди, у которых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не будучи цыганами, они вели цыганский образ жизни. (29)Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (30)Блуждали по подворьям, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. (31)Жили подаянием. (32)Отдыхали и спали где попало. (33)Цель их странствований всегда определялась по-разному и весьма расплывчато  — «ко святым местам», «пострадать», «грехи искупить», найти место, «где дышать легче». (34)Я, честно говоря, убеждён, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и с какой целью он идёт, то он не ответит. (35)3ачем ему об этом думать?

(36)Кажется, они чего-то ищут. (37)Кажется, в их душах живёт смутное представление о каком-то неведомом крае, где жизнь праведнее и лучше. (38)Но ещё вернее будет сказать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, конечно, от тоски  — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(40)В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России  — Варлаам. (41)Мусоргский с несравненным искусством и мощью передал мироощущение этого бродяги  — не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. (42)Тоска в Варлааме бездонная, как океан. (43)Куда бы этот бродяга ни пошёл, он идёт с готовым сознанием своей абсолютной ненужности. (44)Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город за чудотворной иконой по церковным приходам. (45)В горсточке держит свечку восковую, чтобы её не задуло, и орёт сиплым басом, подражая протодиаконам: (46)«Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы».

(47)У него спутана и всклокочена седая борода, расходящаяся на конце надвое наподобие штопора. (48)Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он ходит по городам, весь поношенный и помятый, в своей стёганной на вате шапке, схожей с камилавкой. (49)Таких, как он, сторонятся, не желая встречаться взглядом с влажными, просящими глазами, которые видят человека насквозь.

(50)…Не знаю, конечно, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно только я скажу: эти люди  — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. (53)Нет, сами они не праведники, но каким-то чудесным образом делают нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бродяг-странников, «калик перехожих», жить всем нам было бы труднее…

(*По Ф. И. Шаляпину)

*Фёдор Иванович Шаляпин (1873 — 1938) — знаменитый русский оперный и камерный певец.

Источник текста: МИОО: Тренировочная работа 13.11.2012 вариант 1.

Сочинение–рассуждение по тексту Ф. Шаляпина

Исходный текст:

(1) В былые годы, когда я был моложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2) Я оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на реку. (3) Целые дни до позднего вечера я проводил на воде, а спать заходил куда попало, к крестьянам. (4) В один из таких отлетов я устроился в избе мельника. (5) Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека в потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя это было летом. (6) Он лежал на полу с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (7) Так он и спал. (8) С первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошел прямо в дверь. (9) На крыльце он подошел к рукомойнику — к незатейливой посудине с двумя отверстиями, висевшей на веревочке на краю крыльца.

(10) Я было собрался со стариком заговорить, да не успел — ушел. (II) Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него еще один раз. (12) Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (13) Старик уходил вдаль. (14) Долго смотрел я ему вслед. (15) Фигура его, по мере того как он удалялся, делалась меньше и меньше и наконец исчезла вся. (16) Но в глазах моих она осталась навсегда, живая.

(17) Это был странник. (18) В России испокон веков были такие люди, которые куда-то шли. (19) У них не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (20) Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (21) Отдыхали и спали где попало. (22) Я убежден, что, если каждого из них в отдельности спросить, куда и зачем он идет, он не ответит. (23) Он над этим не думал. (24) Казалось, что в их душах жило смутное представление о неведомом каком-то крае, где жизнь праведнее и лучше. (25) Может быть, они от чего-нибудь бегут. (26) Но если бегут, то, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(27) В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России — Варлаам. (28) У него спутана и всклокочена седая борода, на конце расходящаяся двумя штопорами. (29) Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он непременный посетитель толкучего рынка. (30) Это он ходит там темно-серый, весь поношенный и помятый, в своей стеганой на вате шапке.

(31) Когда Варлаам крестится, он крестит в сердце своем пятно тоски, пятно жизни. (32) Но ничем не стирается оно: ни пляской, ни песней. (34) Не знаю, конечно, нужны ли такие люди, надо ли устроить так, чтобы они стали иными. (34) Не знаю. (35) Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных, красок русской жизни. (По Ф. И. Шаляпину)

Сочинение – рассуждение:

«Умом Россию не понять…», — писал Тютчев в своём стихотворении. И это действительно так. На Руси всегда были люди, которые несли на себе «особенную стать», люди, чьи поступки порой казались окружающим необъяснимыми, странными. Каждый человек – загадка. Проблема загадочной русской души интересует и автора данного текста, Ф. И. Шаляпина

На первый взгляд, эта важная философская проблема довольно избитая, традиционная. Многие русские писатели пытались разгадать тайну «беспричинной русской тоски». Об этом мы читаем в произведениях Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, Н. С. Лескова, М. Ю. Лермонтова и многих других. Но звучание проблемы в тексте Ф. И. Шаляпина удивляет нас сокровенностью высказанных мыслей. Автор раскрывает проблему на примере странников, представителях бродяжной России.

Куда идут странники- праведники? Ради чего? Что их гонит? Что нужно сделать, чтобы эти люди изменились? Автор не даёт ответов на вопросы, но в одном он убеждён: «эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных, красок русской жизни».

Невозможно не согласиться с мнением автора. Странники на Руси – это праведники, мудрецы, подвижники, люди, стремящиеся обрести счастье.

Гонимый «русской хандрой», желанием найти смысл жизни, Онегин, герой романа А. С. Пушкина, отправляется в путешествие. В постоянных поисках настоящей любви, счастья и лермонтовский Печорин.

Странник Лука из пьесы М. Горького «На дне» стремится понять «дела человеческие», открывает светлые стороны в каждом из ночлежников и вселяет веру в лучшее, способен просто пожалеть человека.

Иван Флягин, герой повести Н. С. Лескова «Очарованный странник», не имеет конкретной цели путешествия. Его бесконечное странствие – целая жизнь. Это человек широкой души, преданный, верный, мудрый, честный, одарённый, ему «за народ очень помереть хочется».

Таким образом, текст Ф. И. Шаляпина заставляет нас, читателей, в очередной раз задуматься о смысле жизни, об истинном предназначении искренних, честных, талантливых, хотя и странных людей из народа.


Подборка по базе: Лит-ра итоговое сочинение.docx, Итоговое сочинение.docx, ВОВ сочинение.docx, 8 ЛИТ СОЧИНЕНИЕ ПО КОМЕДИИ Д. ФОНВИЗИНА.docx, методическик рекомендации сочинение итоговое.rtf, Артек сочинение .docx, Султанов Арсен сочинение.docx, итоговое сочинение-1.docx, Легко ли быть ребенком. сочинение.docx, Большое сочинение.docx


Сочинение по тексту Ф.И. Шаляпина

  • (1)В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (3)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души, — бродяжничеством по-русски, или странничеством.
  • (5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (10)Волновала будущая заря. (11)Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.
  • (18)Я было собирался со стариком заговорить, да не успел — он ушёл. (19)Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него ещё один раз. (20)Чем-то старик меня к себе привлёк. (21)Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (22)Старик уходил вдаль. (23)Долго смотрел я ему вслед. (24)Фигура старика, по мере того как он удалялся, делалась всё меньше и наконец вовсе растворилась в утреннем тумане. (25)Но в глазах и в мозгу моём его образ остался навсегда, живой.
  • (26)Это и был бродяга-странник. (27)В России испокон веков были такие люди, у которых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не будучи цыганами, они вели цыганский образ жизни. (29)Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (30)Блуждали по подворьям, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. (31)Жили подаянием. (32)Отдыхали и спали где попало. (33)Цель их странствований всегда определялась по-разному и весьма расплывчато — «ко святым местам», «пострадать», «грехи искупить», найти место, «где дышать легче». (34)Я, честно говоря, убеждён, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и с какой целью он идёт, то он не ответит. (35)3ачем ему об этом думать?
  • (36)Кажется, они чего-то ищут. (37)Кажется, в их душах живёт смутное представление о каком-то неведомом крае, где жизнь праведнее и лучше. (38)Но ещё вернее будет сказать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.
  • (40)В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России — Варлаам. (41)Мусоргский с несравненным искусством и мощью передал мироощущение этого бродяги — не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. (42)Тоска в Варлааме бездонная, как океан. (43)Куда бы этот бродяга ни пошёл, он идёт с готовым сознанием своей абсолютной ненужности. (44)Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город за чудотворной иконой по церковным приходам. (45)В горсточке держит свечку восковую, чтобы её не задуло, и орёт сиплым басом, подражая протодиаконам: (46)«Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы».
  • (47)У него спутана и всклокочена седая борода, расходящаяся на конце надвое наподобие штопора. (48)Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он ходит по городам, весь поношенный и помятый, в своей стёганной на вате шапке, схожей с камилавкой. (49)Таких, как он, сторонятся, не желая встречаться взглядом с влажными, просящими глазами, которые видят человека насквозь.
  • (50)…Не знаю, конечно, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. (53)Нет, сами они не праведники, но каким-то чудесным образом делают нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бродяг-странников, «калик перехожих», жить всем нам было бы труднее…
  • (*По Ф. И. Шаляпину)
  • *Фёдор Иванович Шаляпин (1873 — 1938) — знаменитый русский оперный и камерный певец

1 абзац – формулировка проблемы

Кто такие странники, нужны ли они? Именно проблему странничества исследует автор предложенного текста Ф.И. Шаляпин, знаменитый русский оперный и камерный певец. Конечно, в современном мире эта проблема потеряла свою актуальность, но до сих пор она вызывает у нас несомненный интерес.

2 абзац – 1 часть комментария Пример + пояснение

Рассуждая над этим вопросом, автор вспоминает случай, произошедший с ним, «когда он был помоложе», именно тогда певец «познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло ему некоторые тайны русской души». Ф.И. Шаляпин даёт детальное описание бродяги-странника: «потасканная серая одежда», «дырявые валяные сапоги», «котомка под головой», «посох под мышкой» — всё это привлекло певца, а образ странника «остался навсегда, живой». Я думаю, этим примером автор обращает наше внимание на интересное явление в русской жизни.

3 абзац – 2 часть комментария Пример + пояснение

Продолжая рассуждение, Ф.И. Шаляпин, обращается к герою оперы Мусоргского «Борис Годунов» — Варлааму. Певцу интересно «мироощущение этого бродяги», автор подчёркивает в образе Варлаама «тоску бездонную, как океан». «Таких, как он, сторонятся, их глаза видят человека насквозь», — пишет Ф.И. Шаляпин. Этот пример показывает, насколько необыкновенными людьми являлись странники.

4 абзац – взаимосвязь примеров

Оба примера, дополняя друг друга, помогают понять позицию автора по данному вопросу: странничество – интересное явление русской жизни.

5 абзац – позиция автора

Ф.И. Шаляпин убежден, что такие люди – «одна из замечательнейших и печальных красок русской жизни» – делают людей чище и лучше.

6 абзац – согласие/несогласие с автором Моя позиция = тезис

С позицией автора нельзя не согласиться. Я тоже считаю, что такие бродяги-странники делали окружающих чище и лучше, потому что своей необыкновенной жизнью и особым мироощущением они заставляли людей задумываться о важных вещах.

7 абзац – аргументация собственной позиции

В русской литературе находим множество примеров, подтверждающих данную мысль. Вспомним пьесу М.Горького «На дне», одним из главных героев которой является странник Лука. Именно он открывает ночлежникам глаза на их жизнь, будучи человеком мудрым, пытается им помочь, но герои не способны на изменения собственной жизни, поэтому их мечты не превращаются в реальность.

8 абзац — вывод

Безусловно, проблема странничества вызывает интерес и у нас: это загадочное явление русской жизни.

(1)В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (3)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души, — бродяжничеством по-русски, или странничеством.

(5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (10)Волновала будущая заря. (11) Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.

(18)Я было собирался со стариком заговорить, да не успел — он ушёл. (19) Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него ещё один раз. (20) Чем-то старик меня к себе привлёк. (21)Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (22)Старик уходил вдаль. (23) Долго смотрел я ему вслед. (24)Фигура старика, по мере того как он удалялся, делалась всё меньше и наконец вовсе растворилась в утреннем тумане. (25)Но в глазах и в мозгу моём его образ остался навсегда, живой.

(26)Это и был бродяга-странник. (27)В России испокон веков были такие люди, у которых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не будучи цыганами, они вели цыганский образ жизни. (29)Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (30)Блуждали по подворьям, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. (31)Жили подаянием. (32)Отдыхали и спали где попало. (33)Цель их странствований всегда определялась по-разному и весьма расплывчато — «ко святым местам», «пострадать», «грехи искупить», найти место, «где дышать легче». (34) Я, честно говоря, убеждён, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и с какой целью он идёт, то он не ответит. (35)3ачем ему об этом думать?

(36)Кажется, они чего-то ищут. (37)Кажется, в их душах живёт смутное представление о каком-то неведомом крае, где жизнь праведнее и лучше. (38) Но ещё вернее будет сказать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(40)В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России — Варлаам. (41) Мусоргский с несравненным искусством и мощью передал мироощущение этого бродяги — не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. (42)Тоска в Варлааме бездонная, как океан. (43)Куда бы этот бродяга ни пошёл, он идёт с готовым сознанием своей абсолютной ненужности. (44)Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город за чудотворной иконой по церковным приходам. (45)В горсточке держит свечку восковую, чтобы её не задуло, и орёт сиплым басом, подражая протодиаконам: (46)«Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы».

(47)У него спутана и всклокочена седая борода, расходящаяся на конце надвое наподобие штопора. (48)Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он ходит по городам, весь поношенный и помятый, в своей стёганной на вате шапке, схожей с камилавкой. (49)Таких, как он, сторонятся, не желая встречаться взглядом с влажными, просящими глазами, которые видят человека насквозь.

(50)…Не знаю, конечно, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. (53)Нет, сами они не праведники, но каким-то чудесным образом делают нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бродяг-странников, «калик перехожих», жить всем нам было бы труднее…

(*По Ф. И. Шаляпину)

*Фёдор Иванович Шаляпин (1873 — 1938) — знаменитый русский оперный и камерный певец.

Кто такие бродяги-странники?
Этой проблеме посвящен текст Федора Ивановича Шаляпина. Автор обращается к собственному опыту и вспоминает ночь, проведённую на мельнице, где он встретил одного старика. Этот старик был в потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах. Спал он с котомкой под головой и посохом под мышкой. Проснувшись с первым светом, старик перекрестился, умылся, взял в руки посох, ещё раз перекрестился, поклонился и ушел. Автор достаточно подробно описывает этого человека, чтобы у читателя сложился образ странника, блуждающего с места на место, из края в край. Этот пример показывает, что такого человека не заботит его внешний вид, его не волнуют проблемы свойственные обычным людям, всё своё имущество он носит с собой и глубоко верит в Бога.
В этом тексте Федор Иванович пишет о произведении «Борис Годунов», в нём Мусоргский с потрясающей силой изобразил ещё одного представителя этой бродяжной России. Варлаам — не то монах-расстрига, не то просто бывший церковный служитель. Тоска в нём бездонная. Куда бы этот бродяга не пошел, он идет с осознанием своей ненужности. Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город. У него спутана и всклочена борода, сизо-красный нос, поношенный и помятый вид. Этим примером автор хотел дополнить представление читателя о странниках. Он показал, что бродяги блуждают по миру, не зная цели и своего предназначения. Благодаря описанию этих двух людей, мы

(1)В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (3)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души, — бродяжничеством по-русски, или странничеством.

(5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (10)Волновала будущая заря. (11) Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.

(18)Я было собирался со стариком заговорить, да не успел — он ушёл. (19) Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него ещё один раз. (20) Чем-то старик меня к себе привлёк. (21)Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (22)Старик уходил вдаль. (23) Долго смотрел я ему вслед. (24)Фигура старика, по мере того как он удалялся, делалась всё меньше и наконец вовсе растворилась в утреннем тумане. (25)Но в глазах и в мозгу моём его образ остался навсегда, живой.

(26)Это и был бродяга-странник. (27)В России испокон веков были такие люди, у которых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не будучи цыганами, они вели цыганский образ жизни. (29)Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (30)Блуждали по подворьям, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. (31)Жили подаянием. (32) Отдыхали и спали где попало. (33)Цель их странствований всегда определялась по-разному и весьма расплывчато — «ко святым местам», «пострадать», «грехи искупить», найти место, «где дышать легче». (34) Я, честно говоря, убеждён, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и с какой целью он идёт, то он не ответит. (35)3ачем ему об этом думать?

(36)Кажется, они чего-то ищут. (37)Кажется, в их душах живёт смутное представление о каком-то неведомом крае, где жизнь праведнее и лучше. (38) Но ещё вернее будет сказать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(40)В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России — Варлаам. (41) Мусоргский с несравненным искусством и мощью передал мироощущение этого бродяги — не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. (42)Тоска в Варлааме бездонная, как океан. (43)Куда бы этот бродяга ни пошёл, он идёт с готовым сознанием своей абсолютной ненужности. (44)Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город за чудотворной иконой по церковным приходам. (45)В горсточке держит свечку восковую, чтобы её не задуло, и орёт сиплым басом, подражая протодиаконам: (46)«Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы».

(47)У него спутана и всклокочена седая борода, расходящаяся на конце надвое наподобие штопора. (48)Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он ходит по городам, весь поношенный и помятый, в своей стёганной на вате шапке, схожей с камилавкой. (49)Таких, как он, сторонятся, не желая встречаться взглядом с влажными, просящими глазами, которые видят человека насквозь.

(50)…Не знаю, конечно, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. (53)Нет, сами они не праведники, но каким-то чудесным образом делают нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бродяг-странников, «калик перехожих», жить всем нам было бы труднее…
(*По Ф. И. Шаляпину)
Сочинение.
Бродяжная жизнь… Из-за чего она возникает? Почему странники выбирают такую жизнь?
Именно проблему смысла бродяжной жизни странников поднимает в своем тексте Ф.И.Шаляпин. Размышляя над проблемой, он приводит в пример историю, которая «приоткрыла глаза на некоторые тайны русской души». Автор видит в углу избы старика в «потасканной одежде и дырявых валяных сапогах». Он не понимает цели этой бродяжной жизни, разве спать на голом полу, в старых, грязных вещах — это счастье? Так же у странников нет «ни крова, ни семьи, ни дела», но несмотря на это автора привлекают такие люди. Он хочет понять суть их жизни, ему кажется, что «они чего-то ищут и от чего-то бегут». По мнению автора, это бегство от сильной, беспричинной русской тоски.
Авторская позиция заключается в том, что причин бродяжной жизни может быть множество: святые места, страдание, искупление грехов. Странники сами не знают причин такой жизни. Но все они бегут от русской тоски.
Я полностью согласна с позицией автора. У каждого странника своя история, свои цели. Но многие бегут от своей ненужности, от тоски, которая разъедает душу.
Не могу не вспомнить повесть Лескова «Очарованный странник», в котором главный герой является странником. В результате бродяжничества он становится мудрым человеком, который притягивает людей к себе своей загадочностью и оставляет в них яркое впечатление о себе. Получается, конечной целью его странствования стало принятие своей судьбы.
Таким образом, можно сделать вывод, что определить истинную цель бродяжной жизни очень тяжело. Но каждый странник сам выбирает этот тернистый путь, чтобы найти цель своей жизни.

Views: 8956

(1) В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2) Я оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на реку. (3) Целые дни до позднего вечера я проводил на воде, а спать заходил куда попало, к крестьянам. (4) В один из таких отлетов я устроился в избе мельника. (5) Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека в потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя это было летом. (6) Он лежал на полу с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (7) Так он и спал. (8) С первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошел прямо в дверь. (9) На крыльце он подошел к рукомойнику — к незатейливой посудине с двумя отверстиями, висевшей на веревочке на краю крыльца.

(10) Я было собрался со стариком заговорить, да не успел — ушел. (II) Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него еще один раз. (12) Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (13) Старик уходил вдаль. (14) Долго смотрел я ему вслед. (15) Фигура его, по мере того как он удалялся, делалась меньше и меньше и наконец исчезла вся. (16) Но в глазах моих она осталась навсегда, живая.

(17) Это был странник. (18) В России испокон веков были такие люди, которые куда-то шли. (19) У них не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (20) Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (21) Отдыхали и спали где попало. (22) Я убежден, что, если каждого из них в отдельности спросить, куда и зачем он идет, он не ответит. (23) Он над этим не думал. (24) Казалось, что в их душах жило смутное представление о неведомом каком-то крае, где жизнь праведнее и лучше. (25) Может быть, они от чего-нибудь бегут. (26) Но если бегут, то, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(27) В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России- Варлаам. (28) У него спутана и всклокочена седая борода, на конце расходящаяся двумя штопорами. (29) Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он непременный посетитель толкучего рынка. (30) Это он ходит там темно-серый, весь поношенный и помятый, в своей стеганой на вате шапке.

(31) Когда Варлаам крестится, он крестит в сердце своем пятно тоски, пятно жизни. (32) Но ничем не стирается оно: ни пляской, ни песней. (34) Не знаю, конечно, нужны ли такие люди, надо ли устроить так, чтобы они стали иными. (34) Не знаю. (35) Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных, красок русской жизни.

(*По Ф.И. Шаляпину)

*Фёдор Иванович Шаляпин (1873 — 1938) — знаменитый русский оперный и камерный певец.

Почему люди встают на путь странничества? Эту проблему поднимает Ф.И. Шаляпин в предложенном для анализа тексте.

Размышляя над поставленным вопросом, певец вспоминает пример из собственной жизни и говорит о том, как однажды он встретил странника, который чем-то его привлёк, однако автор текста так и не успел его ни о чём спросить, о чём Ф.И. Шаляпин говорит с нескрываемым сожалением. Певец убеждён: бродяги не могут сказать точно, зачем они скитаются. Ф.И. Шаляпин сделал предположение, что они ищут лучшие места или бегут от тоски. Автор текста замечает, что у таких людей нет «ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела», то есть их ничто не держит.

Позиция автора текста по поднятой проблеме выражена ясно и однозначно. Ф.И. Шаляпин убеждён: люди встают на путь странничества, не понимая точно, зачем, но в глубине души они желают найти нечто, что могло бы избавить их от тоски.

Я согласна с позицией автора данного текста и тоже считаю: странниками люди становятся потому, что испытывают сильные душевные страдания, и они, сами того до конца не осознавая, ищут что-то, что помогло бы им со страданиями справиться.

Об этом неоднократно говорили в своих произведениях русские писатели-классики. Вспомним роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». В этом произведении главный герой Евгений Онегин, на мой взгляд, очень несчастный человек. В молодости он потратил очень много времени на бессмысленные, пустые занятия: светские забавы, любовные приключения. Вполне естественно, что всё это ему надоело, и им овладела хандра. И поэтому Онегин, стремясь избавиться от этого состояния, уехал из города в деревню, однако и там ему вскоре всё наскучило. Спустя какое-то время он познакомился с молодым поэтом Ленским, который, в свою очередь, познакомил Онегина со своей невестой Ольгой и её сестрой Татьяной Лариной. Татьяна влюбилась в Онегина и написала ему письмо с признанием. Боясь обмануть Татьяну, Онегин отверг её. Вскоре Ленский пригласил Онегина на праздник к Лариным, обещая, что там не будет много людей, но оказалось, что это не так. Кроме того, Онегина раздражало волнение Татьяны, поэтому главный герой решил отомстить Ленскому: он начал заигрывать с Ольгой. Рассерженный Ленский вызвал Онегина на дуэль. Онегин вызов принял, несмотря на то, что сожалел о своём поступке. Главный герой на дуэли убил молодого поэта, что усугубило страдания Онегина, и он вновь решил уехать. Прошло несколько лет, и герой встретил Татьяну, которая вышла замуж за генерала. В этот раз он влюбился в неё, однако теперь уже Татьяна отвергла его. Страдания Евгения Онегина усилились, и он отправился в путешествие. Мы видим, что Онегин очень много странствовал, стремясь избавиться от тоски, и я думаю, что не всегда он точно понимал цель своих путешествий. Таким образом, люди, сами того иногда не понимая, встают на путь странничества, чтобы найти лучшие места, которые помогут им справиться с душевными страданиями.

Приведу ещё один литературный пример, который показывает: странниками становятся люди, желающие найти что-то, что могло бы спасти их от мук души. Вспомним роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». В этом произведении главный герой Григорий Печорин всё время находится в поисках. Что именно он ищет, ему трудно сказать, однако внимательному читателю становится ясно: Печорин ищет способ избавиться от тоски, понять смысл своей жизни, которого ему так не хватает. Например, он похитил горянку Бэлу, потому что думал, что с ней ему будет интереснее, чем со светскими красавицами, однако это оказалось не так: вскоре она ему наскучила. В другой раз Печорин без особой цели влюбил в себя княжну Мэри. Ему просто хотелось позабавиться, но, на мой взгляд, люди, которые пытаются манипулировать другими, глубоко несчастны. Они играют на чужих чувствах, полагая, что это принесёт им удовольствие, но на самом деле, если удовольствие и приходит, то кратковременное и смешанное со страданием. Несчастие Печорина доказывает и тот факт, что он полагает, что у него есть какое-то высшее предназначение, он рождён не просто так, а вот что это за предназначение, он понять не может. Потому он и странствует, находится в вечном поиске, как мы видим, желая избавиться от нещадной тоски. Следовательно, странниками становятся люди, желающие преодолеть душевные страдания, найти лучшие места.

В заключение ещё раз подчеркну: если человек всё время странствует, это значит, что у него ничего нет: ни семьи, ни дома, а значит, он несчастлив, потому он и отправляется в путешествие с целью (зачастую неосознанной) найти то, что поможет ему справиться с тоской.

Напишите
аннотацию и отзыв на текст.

СТРАННИК

В
былые годы, когда я был моложе, я имел
некоторое пристрастие к рыбной ловле.
Я оставлял мой городской дом, запасался
удочками и червяками и уходил в деревню
на реку. Целые дни до позднего вечера я
проводил на воде, а спать заходил куда
попало, к крестьянам. В один из таких
отлетов я устроился в избе мельника.
Однажды, придя к мельнику ночевать, я в
углу избы заметил какого-то человека в
потасканной серой одежде и в дырявых
сапогах, хотя это было летом. Он лежал
на полу с котомкой под головой и с длинным
посохом под мышкой. Так он и спал. С
первым светом серый комок в валенках
зашевелился, как-то крякнул, потянулся,
сел, зевнул, перекрестился, встал и пошел
прямо в дверь. На крыльце он подошел к
рукомойнику – к незатейливой посудине
с двумя отверстиями, висевшей на веревочке
на краю крыльца.

Я
было собрался со стариком заговорить,
да не успел – ушел. Очень пожалел я об
этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть
на него еще один раз. Я привстал на
колени, облокотился на подоконник и
открыл окошко. Старик уходил вдаль.
Долго смотрел я ему вслед. Фигура его,
по мере того как он удалялся, делалась
меньше, меньше и наконец исчезала вся.
Но в глазах моих она осталась вся
навсегда, живая.

Это
был странник. В России испокон веков
были такие люди, которые куда-то шли. У
них не было ни дома, ни крова, ни семьи,
ни дела. Ходили по просторной русской
земле с места на место, из края в край.
Отдыхали и спали где попало. Я убежден,
что, если каждого из них в отдельности
спросить, куда и зачем он идет, он не
ответит. Он над этим не думал. Казалось,
что в их душах жило смутное представление
о неведомом каком-то крае, где жизнь
праведнее и лучше. Может быть, они от
чего-нибудь бегут. Но если бегут, то,
конечно, от тоски – этой совсем особенной,
непонятной, невыразительной, иногда
беспричинной русской тоски.

В
«Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей
силой нарисован своеобразный представитель
этой бродяжной России – Варлаам. У него
спутана и всклокочена седая борода, на
конце расходящаяся двумя штопорами.
Одутловатый, малокровный, однако с
сизо-красным носом, он непременный
посетитель толкучего рынка. Это он ходит
там, темно-серый, весь поношенный и
помятый, в своей стеганной на вате шапке.

Когда
Варлаам крестится, он крестится, он
крестит в сердце своем пятно тоски,
пятно жизни. Но ничем не стирается оно:
ни пляской, ни песней. Не знаю, конечно,
нужны ли такие люди, надо ли устроить
так, чтобы они стали иными. Не знаю. Одно
только я скажу: эти люди – одна из
замечательнейших, хотя, может быть, и
печальных красок русской жизни.

(По
Ф.И. Шаляпину)

Занятие
№ 12

Работа с текстом. Рецензия.

Напишите
рецензию на текст.

До
ближайшей деревни оставалось еще верст
десять, а большая темно-лиловая туча,
взявшаяся Бог знает откуда, без малейшего
ветра, но быстро подвигалась к нам.
Солнце, еще не скрытое облаками, ярко
освещает ее мрачную фигуру и серые
полосы, которые от нее идут до самого
горизонта. Изредка вдалеке вспыхивает
молния и слышится слабый гул, постепенно
усиливающийся, приближающийся и
переходящий в прерывистые раскаты,
обнимающие весь небосклон… Мне становится
жутко, и я чувствую, как кровь быстрее
обращается в моих жилах. Но вот передовые
облака уже начинают закрывать солнце;
вот оно выглянуло в последний раз,
осветило страшно мрачную сторону
горизонта и скрылось. Вся окрестность
вдруг изменяется и принимает мрачный
характер. Вот задрожала осиновая роща,
листья становятся какого-то бело-мутного
цвета, ярко выдающегося на лиловом фоне
тучи, шумят и вертятся; макушки больших
берез начинают раскачиваться, и пучки
сухой травы летят через дорогу. Стрижи
и белогрудые ласточки, как будто с
намерением остановить нас, реют вокруг
брички и пролетают над самой грудью
лошади; галки с растрепанными крыльями
как-то боком летают по ветру… Молния
вспыхивает как будто в самой бричке,
ослепляет зрение… В ту же секунду над
самой головой раздается величественный
гул, который как будто поднимается все
выше и выше, шире и шире по огромной
спиральной линии, постепенно усиливается
и переходит в оглушительный треск,
невольно заставляющий трепетать и
сдерживать дыхание. Гнев Божий! Как
много поэзии в этой простонародной
мысли!

Тревожные
чувства тоски и страха увеличились во
мне вместе с усилением грозы, но когда
пришла величественная минута безмолвия,
обыкновенно предшествующая раздражению
грозы, чувства эти дошли до такой степени,
что, продолжись это состояние еще
четверть часа, я уверен, что умер бы от
волнения.

(Л.Н.
Толстой)

Занятие
№ 13

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Часть первая

I. Моя родина

1

В былые годы, когда я был моложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. Я оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на реку. Целые дни до позднего вечера я проводил на воде, а спать заходил куда попало, к крестьянам. В один из таких отлетов я устроился в избе мельника. Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека в потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом. Он лежал на полу с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. Так он и спал. Я лег против двери на разостланном для меня сене. Не спалось. Волновала будущая заря. Хотелось зари. Утром рыба хорошо клюет. Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. Скоро начало светать. И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошел прямо в дверь. На крыльце он подошел к рукомойнику – к незатейливой посудине с двумя отверстиями, висевшей на веревочке на краю крыльца. С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растер ее, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошел.

Я было собирался со стариком заговорить, да не успел – он ушел. Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него еще один раз. Чем-то старик меня к себе привлек. Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. Старик уходил вдаль. Долго смотрел я ему вслед. Фигура его, по мере того, как он удалялся, делалась меньше, меньше и наконец исчезла вся. Но в глазах и в мозгу моем она осталась навсегда, живая.

Это был странник. В России испокон веков были такие люди, которые куда-то шли. У них не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. Но они всегда чем-то озабочены. Не будучи цыганами, вели цыганский образ жизни. Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. Блуждали по подворьям, заходили в монастыри, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. Отдыхали и спали где попало. Цель их странствований угадать было невозможно. Я убежден, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и зачем он идет, – он не ответит. Не знает. Он над этим не думал. Казалось, что они чего-то ищут. Казалось, что в их душах жило смутное представление о неведомом каком-то крае, где жизнь праведнее и лучше. Может быть, они от чего-нибудь бегут. Но если бегут, то, конечно, от тоски – этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России – Варлаам. На русской сцене я не видел ни одного удовлетворительного Варлаама, и сам я не в совершенстве воплощал этот образ, но настроение персонажа я чувствую сильно и объяснить его я могу. Мусоргский с несравненным искусством и густотой передал бездонную тоску этого бродяги – не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. Тоска в Варлааме такая, что хоть удавись, а если удавиться не хочется, то надо смеяться, выдумать что-нибудь этакое разгульно-пьяное, будто бы смешное. Удивительно изображен Мусоргским горький юмор Варлаама – юмор, в котором чувствуется глубокая драма. Когда Варлаам предлагает Гришке Отрепьеву с ним выпить и повеселиться и когда он на это получает от мальчишки грубое: «Пей, да про себя разумей!» – какая глубокая горечь звучит в его реплике: «Про себя! Да что мне про себя разуметь? Э-эх!..» Грузно привалившись к столу, он запевает веселые слова – в миноре:

Как едет ён, да погоняет ён,
Шапка на ём торчит, как рожон…

Это не песня, а тайное рыдание.

Русские актеры обыкновенно изображают Варлаама каким-то отвратительным алкоголиком, жрущим водку. В его страхе перед полицейским приставом актерам обыкновенно мерещится преступность Варлаама: темное за ним, дескать, дело – он боится, как бы его не арестовали. Едва ли это так. Боится ареста? Да он уже арестован, всей своей жизнью арестован. Может быть, он в самом деле уголовный. Зарезал. Плут-то он во всяком случае. Но не в этом суть Варлаама. «Что мне про себя разуметь?» – значит, что
я и кто
я такой? Отлично про себя разумею, что я мразь. Душа Варлаама изранена сознанием своего ничтожества. Куда бы ни ступил он, непременно провалится – в сугроб или в лужу.

Литва ли, Русь ли,
Что гудок, что гусли…

Куда бы он ни пошел, он идет с готовым сознанием, что никому он не нужен. Кому нужна мразь?.. Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, занимается ловлей рыбы, может быть, в соловецкой обители, шатается из города в город вприскок за чудотворной иконой по церковным городским приходам. В горсточке держит свечку восковую, чтобы ее не задуло, и орет сиплым басом, подражая протодиаконам: «Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы». От него пахнет потом, и постным маслом, и ладаном. У него спутана и всклокочена седая борода, на конце расходящаяся двумя штопорами. Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он непременный посетитель толкучего рынка. Это он ходит там темно-серый, весь поношенный и помятый, в своей стеганной на вате шапке, схожей с камилавкой. Это он зимою «жрет» в обжорном ряду толчка, если есть на что жрать, требуху из корчаги, на которой обыкновенно сидит толстая, одетая в несколько кофт, юбок и штанов торговка: бережет тепло требухи. Это он рассказывает своим трактирным надоедателям, как и за что выгнали его из последнего монастыря:

– Заиокал, заиокал, заиокал и заплясал в коридоре обители божьей. Прыгал пьяный, в голом виде, на одной ноге… А архиерей по этому коридору к заутрене!

Выгнали…

Когда Варлаам крестится, он крестит в сердце своем пятно тоски, пятно жизни. Но ничем не стирается оно: ни пляской, ни иоканием, ни песней… И всего только у него утешения, что читать или петь: «Приидите ко мне все труждающиеся и обремененнии, и аз успокою вы». Он знает, что он не труждающийся, но он искренно думает, что он обремененный… Да еще подкрепляет он себя опиумом собственного изобретения: есть, дескать, какой-то пуп земли, где живут праведники и откуда его, горемычного, не прогонят…Не знаю, конечно, нужны ли такие люди, надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо. Не знаю. Одно только я скажу: эти люди – одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. Если бы не было таких монахов, было бы труднее жить Мусоргскому, а вместе с ним – и нам всем…

Бездонна русская тоска. Но вдумываясь в образы, которые мне приходилось создавать на русской сцене, я вижу безмерность русского чувства вообще – какое бы оно ни было. Вот в «Хованщине» я вижу религиозный фанатизм. Какой же этот фанатизм сильный и глубокий! Холодному уму непостижимо то каменное спокойствие, с каким люди идут на смерть во имя своей веры. Стоят у стенки таким образом, что и не думают, повернуть ли им назад. Они головой прошибут стену и не заметят, что им больно… В «Псковитянке» Римского-Корсакова я изображаю Ивана Грозного. Какое беспредельное чувство владычества над другими людьми и какая невообразимая уверенность в своей правоте. Нисколько не стесняется Царь Иван Васильевич, если река потечет не водой, а кровью человеческой.

«И яко да злодеяния бесовския испраздниши. И учеником своим власть давай, еже наступити на змия и скорпия, и на всю силу вражию».

И наступал…

Великая сила в Борисе Годунове, этой наиболее симпатичной мне личности во всем моем репертуаре. Но этот бедняга, хоть и властный Царь, как огромный слон окружен дикими шакалами и гиенами, низкая сила которых его в конце концов одолеет. Инстинктивно чувствуя слоновую силу Бориса и боясь этой силы, бояре ходят вокруг да около с поджатыми хвостами, щелкая зубами. Но они смирны только до поры до времени. В удобную минуту трусливая, но хитрая, анархическая и хищная свора растерзает слона. И опять-таки с необузданной широтой развернется русский нрав в крамольном своеволии боярства, как и в деспотии Грозного.

Размахнется он за все пределы и в разгульном бражничестве Галицкого в великолепном произведении Бородина «Князь Игорь». Распутство Галицкого будет таким же беспросветно крайним, как и его цинизм, Не знает как будто никакой середины русский темперамент.

2

Игра в разбойники привлекательна, вероятно, для всех детей повсюду, во всем мире. В ней много романтического – враг, опасность, приключения. Но особенно любима эта игра российскими детьми. Едва ли где-нибудь в другой стране разбойники занимают такое большое место в воображении и играх детей, как у нас. Может быть, это потому так, что в России всегда было много разбойников и что в народной фантазии они срослись с величественной декорацией дремучих лесов России и великих российских рек. С образом разбойника у русского мальчишки связано представление о малиновом кушаке на красной рубахе, о вольной песне, о вольной, широкой, размашистой жизни. Быть может, это еще так и потому, что в старые времена, когда народ чувствовал себя угнетенным барами и чиновниками, он часто видел в разбойнике-бунтаре своего защитника против господского засилья. Кто же из разбойников особенно полюбился России? Царь-разбойник, Стенька Разин. Великодушный и жестокий, бурный и властный, Стенька восстал против властей и звал под свой бунтарский стяг недовольных и обиженных. И вот замечательно, что больше всего в Разине легенда облюбовала его дикий романтический порыв, когда он, «веселый и хмельной», поднял над бортом челна любимую персидскую княжну и бросил ее в Волгу-реку – «подарок от донского казака», как поется о нем в песне. Вырвал, несомненно, из груди кусок горячего сердца и бросил за борт, в волны… Вот какой он, этот популярный русский разбойник!

Я, конечно, далек от мысли видеть в Степане Тимофеевиче Разине символический образ России. Но правда и то, что думать о характере русского человека, о судьбах России и не вспомнить о Разине – просто невозможно. Пусть он не воплощает России, но не случайный он в ней человек, очень сродни он русской Волге… Находит иногда на русского человека разинская стихия, и чудные он тогда творит дела! Так это для меня достоверно, что часто мне кажется, что мы все – и красные, и белые, и зеленые, и синие – в одно из таких Стенькиных наваждений взяли да и сыграли в разбойники, и еще как сыграли – до самозабвения! Подняли над бортом великого русского корабля прекрасную княжну, размахнулись по-разински и бросили в волны… Но не персидскую княжну на этот раз, а нашу родную мать – Россию… «Подарок от донского казака».

Развелись теперь люди, которые готовы любоваться этим необыкновенно романтическим жестом, находя его трагически-прекрасным. Трагическую красоту я вообще чувствую и люблю, но что-то не очень радуется душа моя русскому спектаклю. Не одну романтику вижу я в нашей игре в разбойники. Вижу я в ней многое другое, от романтизма очень далекое. Рядом с поэзией и красотой в русской душе живут тяжкие, удручающие грехи. Грехи, положим, общечеловеческие – нетерпимость, зависть, злоба, жестокость, но такова уже наша странная русская натура, что в ней все, дурное и хорошее, принимает безмерные формы, сгущается до густоты необычной. Не только наши страсти и наши порывы напоминают русскую метель, когда человека закружит до темноты; не только тоска наша особенная – вязкая и непролазная; но и апатия русская какая-то, я бы сказал, пронзительная. Сквозная пустота в нашей апатии, ни на какой европейский сплин не похожая. К ночи такой пустоты, пожалуй, страшно делается.

Не знает как будто середины русский темперамент. До крайности интенсивны его душевные состояния, его чувствования. Оттого русская жизнь кажется такой противоречивой, полной всяких контрастов. Противоречия есть во всякой человеческой душе. Это ее естественная светотень. Во всякой душе живут несходные чувства, но в серединных своих состояниях они мирно уживаются рядом в отличном соседстве. Малые, мягкие холмы не нарушают гармонии пейзажа. Они придают ему только больше жизни. Не то цепь высоких и острых гор – они образуют промежуточные бездны. Бездны эти, положим, только кажущиеся – это ведь просто уровень почвы, подошвы гор, но впечатление все-таки такое, что земля подверглась конвульсиям.

Быть может, это от некоторой примитивности русского народа, оттого, что он еще «молод», но в русском характере и в русском быту противоречия действительно выступают с большей, чем у других, резкостью и остротой. Широка русская натура, спору нет, а сколько же в русском быту мелочной, придирчивой, сварливой узости. Предельной нежностью, предельной жалостью одарено русское сердце, а сколько в то же время в русской жизни грубой жестокости, мучительного озорства, иногда просто бесцельного, как бы совершенно бескорыстного. Утончен удивительно русский дух, а сколько порою в русских взаимоотношениях топорной нечуткости, и оскорбительной подозрительности, и хамства… Да, действительно ни в чем, ни в хорошем, ни в дурном, не знает середины русский человек.

Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленном светил…

И когда, волнуясь, стоишь на сцене перед публикой, освещенный рампой, и изображаешь это сам или видишь это вокруг себя, то болезненно чувствуешь каждое малейшее такое прикосновение к своей коже, как лошадь чувствует муху, севшую на живот.

3

И все-таки звенит звездным звоном в веках удивительный, глубокий русский гений. Я терпеть не могу национального бахвальства. Всякий раз, когда я восхищаюсь чем-нибудь русским, мне кажется, что я похож на того самого генерала от инфантерии, который по всякому поводу и без всякого повода говорит;

– Если я дам турке съесть горшок гречневой каши с маслом, то через три часа этот турка на тротуаре, на глазах у публики, погибнет в страшных судорогах.

– А вы, Ваше Превосходительство, хорошо переносите гречневую кашу?

– Я?! С семилетнего возраста, милостивый государь, перевариваю гвозди!..

Не люблю бахвальства. Но есть моменты, когда ничего другого сказать нельзя и вообразить ничем иным нельзя, как именно звездным звоном, дрожащим в небесах, этот глубокий, широкий и вместе с тем легчайший русский гений…

Только подумайте, как выражены свет и тень у российского гения Александра Сергеевича Пушкина. В «Каменном госте» мадридская красавица говорит:

Приди! Открой балкон. Как небо тихо.
Недвижим теплый воздух, ночь лимоном
И лавром пахнет, яркая луна
Блестит на синеве густой и темной,
И сторожа кричат протяжно, ясно!..
А далеко, на севере – в Париже,
Быть может, небо тучами покрыто,
Холодный дождь идет и ветер дует…

Далеко, на севере – в Париже. А написано это в России, в Михайловском Новгородской губернии, в морозный, может быть, день, среди сугробов снега. Оттуда Пушкин, вообразив себя в Мадриде, почувствовал Париж далеким, северным
!..

Не знаю, играл ли Александр Сергеевич на каком-нибудь инструменте. Думаю, что нет. Ни в его лирике, ни в его переписке нет на это, кажется, никаких указаний. Значит, музыкантом он не был, а как глубоко он почувствовал самую душу музыки. Все, что он в «Моцарте и Сальери» говорит о музыке, в высочайшей степени совершенно. Как глубоко он почувствовал Моцарта – не только в его конструкции музыкальной, не только в его контрапунктах или отдельных мелодиях и гармонических модуляциях. Нет, он почувствовал Моцарта во всей его глубокой сущности, в его субстанции. Вспомните слова Моцарта к Сальери:

Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет: тогда б не мог
И мир существовать, никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни.

Так именно, а не иначе мог говорить Моцарт. Пушкин не сказал: «силу мелодии
», это было бы для Моцарта мелко. Он сказал: «силу гармонии
». Потому что как ни поют звезды в небесах, какие бы от них ни текли мелодии, суть этих мелодий, песен и самых звезд – гармония.

Все противоречия русской жизни, русского быта и русского характера, образцы которых читатель не раз встретит в моих рассказах, находят в конце концов высшее примирение в русском художественном творчестве, в гармонических и глубоких созданиях русского гения.

II. У Лукоморья дуб зеленый…

4

Я иногда спрашиваю себя, почему театр не только приковал к себе мое внимание, но заполнил целиком все мое существо? Объяснение этому простое. Действительность, меня окружавшая, заключала в себе очень мало положительного. В реальности моей жизни я видел грубые поступки, слышал грубые слова. Все это натурально смешано с жизнью всякого человека, но среда казанской Суконной слободы, в которой судьбе было угодно поместить меня, была особенно грубой. Я, может быть, и не понимал этого умом, не отдавал себе в этом ясного отчета, но, несомненно, как-то это чувствовал всем сердцем. Глубоко в моей душе что-то необъяснимое говорило мне, что та жизнь, которую я вижу кругом, чего-то лишена. Мое первое посещение театра ударило по всему моему существу именно потому, что очевидным образом подтвердило мое смутное предчувствие, что жизнь может быть иною – более прекрасной, более благородной.

Я не знал, кто были эти люди, которые разыгрывали на сцене «Медею» или «Русскую свадьбу», но это были для меня существа высшего порядка. Они были так прекрасно одеты! (Одеты они были, вероятно, очень плохо.) В каких-то замечательных кафтанах старинных русских бояр, в красных сафьяновых сапогах, в атласных, изумрудного цвета сарафанах. Но в особенности прельстили меня слова, которые они произносили. И не самые слова – в отдельности я все их знал, это были те обыкновенные слова, которые я слышал в жизни; прельщали меня волнующие, необыкновенные фразы, которые эти люди из слов слагали. Во фразах отражалась какая-то человеческая мысль, удивительные в них звучали ноты новых человеческих чувств. То главным образом было чудесно, что знакомые слова издавали незнакомый аромат.

Я с некоторой настойчивостью отмечаю эту черту моего раннего очарования театром потому, что мои позднейшие услады искусством и жизнью ничем, в сущности, не отличались от этого первого моего и неопытного восторга. Менялись годы, города, страны, климаты, условия и формы – сущность оставалась та же. Всегда это было умилением перед той волшебной новизной, которую искусство придает самым простым словам, самым будничным вещам, самым привычным чувствам.

Помню, как я был глубоко взволнован, когда однажды, уже будучи артистом Мариинского театра, услышал это самое суждение, в простой, но яркой форме выраженное одной необразованной женщиной. Мне приходит на память один из прекрасных грехов моей молодости. Красивая, великолепная Елизавета! Жизнь ее была скучна и сера, как только может быть сера и скучна жизнь в доме какого-нибудь младшего помощника старшего начальника запасной станции железной дороги в русской провинции. Она была прекрасна, как Венера, и, как Венера же, безграмотна. Но главным достоинством Елизаветы было то, что это была добрая, простая и хорошая русская женщина. Полевой цветок.

Когда я в часы наших свиданий при керосиновой лампе, вместо абажура закрытой обертком газеты, читал ей:

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана, —

то она слушала меня с расширенными зрачками и, горя восторгом, говорила:

– Какие вы удивительные люди, вы – ученые, актеры, циркачи! Вы говорите слова, которые я каждый день могу услышать, но никто их мне так никогда не составлял. Тучка – утес – грудь – великан, а что, кажется, проще, чем «ночевала», а вот – как это вместе красиво! Просто плакать хочется! Как вы хорошо выдумываете!..

Это были мои собственные мысли в устах Елизаветы. Так именно я чувствовал и думал маленьким мальчиком. Живу я в моей Суконной слободе, слышу слова, сказанные так или иначе, но никак на них не откликается душа. А в театре, кем-то собранные, они приобретают величественность, красоту и смысл…

А тут еще свет, декорации, таинственный занавес и священная ограда, отделяющая нас, суконных слобожан, от «них», героев в красных сафьяновых сапогах… Это превосходило все, что можно было мне вообразить. Это не только удивляло. Откровенно скажу – это подавляло.

Я не знал, не мог определить, действительность ли это или обман. Я, вероятно, и не задавался этим вопросом, но если бы это был самый злокачественный обман, душа моя все равно поверила бы обману свято. Не могла бы не поверить, потому что на занавесе было нарисовано:

У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том…

Вот с этого момента, хотя я был еще очень молод, я в глубине души, без слов и решений, решил раз навсегда – принять именно это причастие…

И часто мне с тех пор казалось, что не только слова обыденные могут быть преображены в поэзию, но и поступки наши, необходимые, повседневные, реальные поступки нашей Суконной слободы могут быть претворены в прекрасные действия. Но для этого в жизни, как в искусстве, нужны творческая фантазия и художественная воля. Надо уметь видеть сны.

И снится ей все, что в пустыне далекой —
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет…

5

«Медея» и «Русская свадьба», впрочем, не самое первое мое театральное впечатление. Может быть, и не самое решающее в моей судьбе. Первые театральные ожоги я получил в крепкие рождественские морозы, когда мне было лет восемь. В рождественском балагане я в первый раз увидел тогда ярмарочного актера Якова Ивановича Мамонова – известного в то время на Волге под именем Яшки как ярмарочный куплетист и клоун119

Мамонов Яков Иванович (1851–1907) – ярмарочный «дед», известный на ярмарках Поволжья гимнаст и акробат, хозяин балагана, называвшегося «Театр спиритизма и магии».

Яшка имел замечательную внешность, идеально гармонировавшую с его амплуа. Он был хотя и не стар, но по-стариковски мешковат и толст – это ему и придавало внушительность. Густые черные усы, жесткие, как стальная дратва, и до смешного сердитые глаза дополняли образ, созданный для того, чтобы внушать малышам суеверную жуть. Но страх перед Яшкой был особенный – сладкий. Яшка пугал, но и привлекал к себе неотразимо. Все в нем было чудно: громоподобный, грубый хриплый голос, лихой жест и веселая развязность его насмешек и издевательств над разинувшей рты публикой.

– Эй вы, сестрички, собирайте тряпички, и вы, пустые головы, пожалте сюды! – кричал он толпе с дощатого балкона его тоже дощатого и крытого холстом балагана.

Публике очень приходились по вкусу эти его клоунады, дурачества и тяжелые шутки. Каждый выпад Яшки вызывал громкий раскатистый смех. Казались Яшкины экспромты и смелыми.

Подталкивая вперед к публике, напоказ, своих актеров – жену, сына и товарищей, Яшка подымал в воздух смешное чучело и орал:

Эй, сторонись, назём —
Губернатора везём…

Целыми часами без устали на морозе Яшка смешил нетребовательную толпу и оживлял площадь взрывами хохота. Я как завороженный следил за Яшкиным лицедейством. Часами простаивал я перед балаганом, до костей дрожал от холода, но не мог оторваться от упоительного зрелища. На морозе от Яшки порою валил пар, и тогда он казался мне существом совсем уже чудесным, кудесником и колдуном.

С каким нетерпением и жаждой ждал я каждое утро открытия балагана! С каким обожанием смотрел я на моего кумира. Но как же я и удивлялся, когда после всех его затейливых выходок я видал его в трактире «Палермо» серьезным, очень серьезным и даже грустным за парою пива и за солеными сухарями из черного хлеба. Странно было видеть печальным этого неистощимого весельчака и балагура. Не знал я еще тогда, что скрывается иногда за сценическим весельем…

Яшка первый в моей жизни поразил меня удивительным присутствием духа. Он не стеснялся кривляться перед толпой, ломать дурака, наряжаясь в колпак. Я думал:

– Как это можно без всякого затруднения, не запинаясь, говорить так складно, как будто стихами?

Я был уверен к тому же, что Яшку все очень боятся – даже полицейские! Ведь вот, самого губернатора продергивает.

И я вместе с ним мерз на площади, и мне становилось грустно, когда день клонился к концу и представление кончалось.

Уходя домой, я думал:

– Вот это
человек!.. Вот бы мне этак-то.

Но сейчас же у меня замирало сердце:

– Куда это мне? Запнусь на первом слове. И выкинут меня к чертям. – И все же я мечтал быть таким, как Яшка. И все же я с моими сверстниками, мальчишками нашей улицы, на дворе или в палисаднике сам старался устроить балаган или нечто в этом роде. Мне казалось, что выходило более или менее хорошо. Но как только к нашему палисаднику подходил серьезный человек с улицы или какая-нибудь баба посторонняя и начинали интересоваться представлением, то при виде этих внеабонементных зрителей я быстро начинал теряться, и вдохновение покидало меня моментально. Я сразу проваливался к удивлению моих товарищей.

Под влиянием Яшки в меня настойчиво вселилась мысль: хорошо вдруг на некоторое время не быть самим собою
!.. И вот в школе, когда учитель спрашивает, а я не знаю, я делаю идиотскую рожу… Дома является у меня желание стащить у матери юбку, напялить ее на себя, устроить из этого как будто костюм клоуна, сделать бумажный колпак и немного разрисовать рожу свою жженой пробкой и сажей. Либретто всегда бывало мною заимствовано из разных виденных мною представлений – от Яшки, и казалось мне, что это уже все, что может быть достигнуто человеческим гением. Ничего другого уже существовать не может. Я играл Яшку и чувствовал на минуту, что я – не я. И это было сладко.

Яшкино искусство мне казалось пределом. Теперь, через полвека, я уже думаю несколько иначе. Самое понятие о пределе в искусстве мне кажется абсурдным. В минуты величайшего торжества в такой даже роли, как Борис Годунов, я чувствую себя только на пороге каких-то таинственных и недостижимых покоев. Какой длинный, какой долгий путь! Этапы этого пройденного пути я хочу теперь наметить. Может быть, мой рассказ о них окажется для кого-нибудь поучительным и полезным.

6

Я считаю знаменательным и для русской жизни в высокой степени типичным, что к пению меня поощряли простые мастеровые русские люди и что первое мое приобщение к песне произошло в русской церкви, в церковном хоре. Между этими двумя фактами есть глубокая внутренняя связь. Ведь вот русские люди поют песню с самого рождения. От колыбели, от пеленок. Поют всегда. По крайней мере, так это было в дни моего отрочества. Народ, который страдал в темных глубинах жизни, пел страдальческие и до отчаяния веселые песни. Что случилось с ним, что он песни эти забыл и запел частушку, эту удручающую, эту невыносимую и бездарную пошлость? Стало ли ему лучше жить на белом свете или же, наоборот, он потерял всякую надежду на лучшее и застрял в промежутке между надеждой и отчаянием на этом проклятом чертовом мосту? Уже не фабрика ли тут виновата, не резиновые ли блестящие калоши, не шерстяной ли шарф, ни с того ни с сего окутывающий шею в яркий летний день, когда так хорошо поют птицы? Не корсет ли, надеваемый поверх платья сельскими модницами? Или это проклятая немецкая гармоника, которую с такой любовью держит под мышкой человек какого-нибудь цеха в день отдыха? Этого объяснить не берусь. Знаю только, что эта частушка – не песня, а сорока, и даже не натуральная, а похабно озорником раскрашенная. А как хорошо пели! Пели в поле, пели на сеновалах, на речках, у ручьев, в лесах и за лучиной. Одержим был песней русский народ, и великая в нем бродила песенная хмель…

Сидят сапожнички какие-нибудь и дуют водку. Сквернословят, лаются. И вдруг вот заходят, заходят сапожнички мои, забудут брань и драку, забудут тяжесть лютой жизни, к которой они пришиты, как дратвой… Перекидывая с плеча на плечо фуляровый платок, за отсутствием в зимнюю пору цветов заменяющий вьюн-венок, заходят и поют:

Со вьюном я хожу,
С золотым я хожу.
Положу я вьюн на правое плечо.
А со правого на левое плечо.
Через вьюн взгляну зазнобушке в лицо.
Приходи-ка ты, зазноба, на крыльцо,
На крылечушко тесовенькое,
Для тебя строено новенькое…

И поется это с таким сердцем и душой, что и не замечается, что зазнобушка-то нечаянно – горбатенькая… Горбатого могила исправит; а я скажу – и песня…

А кто не помнит, как в простой народной школе мы все, мальчишки, незатейливо затягивали хором каким-нибудь учителем на песню переведенные чудесные слова Пушкина:

Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печальный свет она…

Безмолвными кажутся наши дорогие печальные поляны, особенно в зимнюю пору, но неслышно поют эти поляны, и подпевает им печальная луна. Чем же согреться человеку в волнистых туманах печальных полян в зимнюю пору? Вот тут, кажется мне, и родилась народная песня, которая согревала и сердце, и душу. А разве тусклая даль этих равнин не будила воображения, без которого никакая песня и не родится, не плела легенд и не обвивала ими русскую песню?

На ельничке да на березнячке,
Да на чистом горьком осинничке
Ходит ворон-конь,
Три дня не поенный,
А как на травушке да на муравушке
Лежит молодец, сквозь простреленный…

Но не все грустно на бесконечных российских полянах. Много там и птиц прилетает, и ярче, кажется мне, светит солнышко весною, когда растаяли снега, и сильнее чувствуется радость весны, чем в самых теплых странах. А если это так, то как же не зарядиться на тройке и не запеть:

Эх, вдоль по Питерской!..

И как же не улыбнуться до ушей над кумом, который куме своей от сердца притащит судака:

Чтобы юшка была,
А чтобы с юшечкой
И петрушечка,
Целовала чтоб покрепче
Мила душечка.

От природы, от быта русская песня и от любви. Ведь любовь – песня. У Пушкина:

…Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает.
Но и любовь – мелодия.

Русская любовь поет и на заре, и в темные пасмурные ночи. И в эти пасмурные ночи, вечера и дни, когда стоит туман, и окна, крыши, тумбочки и деревья покрыты инеем, вдруг огромным, нескладным голосом рявкает в ответ песне большой колокол. Дрогнет сумрак, и прольется к сердцу действительно какой-то благовест.

Конечно, многие люди, вероятно, несметно умные, говорят, что религия опиум для народа и что церковь развращает человека. Судить об этом я не хочу и не берусь потому, что на это я смотрю не как политик или философ, а как актер. Кажется мне, однако, что если и есть в церкви опиум, то это именно – песня. Священная песня, а может быть, и не священная, потому что она, церковная песня, живет неразрывно и нераздельно с той простой равнинной песней, которая подобно колоколу также сотрясает сумрак жизни, но лично я, хотя и не человек религиозный в том смысле, как принято это понимать, всегда, приходя в церковь и слыша «Христос воскресе из мертвых», чувствую, как я вознесен. Я хочу сказать, что короткое время я не чувствую земли, стою как бы в воздухе…

А единственная в мире русская панихида с ее возвышенной одухотворенной скорбью?

Исходный текст:

(1)
В былые годы, когда я был моложе, я имел
некоторое пристрастие к рыбной ловле.
(2) Я оставлял мой городской дом, запасался
удочками и червяками и уходил в деревню
на реку. (3) Целые дни до позднего вечера
я проводил на воде, а спать заходил куда
попало, к крестьянам. (4) В один из таких
отлетов я устроился в избе мельника.
(5) Однажды, придя к мельнику ночевать,
я в углу избы заметил какого-то человека
в потасканной серой одежде и в дырявых
валяных сапогах, хотя это было летом.
(6) Он лежал на полу с котомкой под головой
и с длинным посохом под мышкой. (7) Так
он и спал. (8) С первым светом серый комок
в валенках зашевелился, как-то крякнул,
потянулся, сел, зевнул, перекрестился,
встал и пошел прямо в дверь. (9) На крыльце
он подошел к рукомойнику — к незатейливой
посудине с двумя отверстиями, висевшей
на веревочке на краю крыльца.

(10)
Я было собрался со стариком заговорить,
да не успел — ушел. (II) Очень пожалел я
об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть
на него еще один раз. (12) Я привстал на
колени, облокотился на подоконник и
открыл окошко. (13) Старик уходил вдаль.
(14) Долго смотрел я ему вслед. (15) Фигура
его, по мере того как он удалялся, делалась
меньше и меньше и наконец исчезла вся.
(16) Но в глазах моих она осталась навсегда,
живая.

(17)
Это был странник. (18) В России испокон
веков были такие люди, которые куда-то
шли. (19) У них не было ни дома, ни крова,
ни семьи, ни дела. (20) Ходили по просторной
русской земле с места на место, из края
в край. (21) Отдыхали и спали где попало.
(22) Я убежден, что, если каждого из них в
отдельности спросить, куда и зачем он
идет, он не ответит. (23) Он над этим не
думал. (24) Казалось, что в их душах жило
смутное представление о неведомом
каком-то крае, где жизнь праведнее и
лучше. (25) Может быть, они от чего-нибудь
бегут. (26) Но если бегут, то, конечно, от
тоски — этой совсем особенной, непонятной,
невыразимой, иногда беспричинной русской
тоски.

(27)
В «Борисе Годунове» Мусоргским с
потрясающей силой нарисован своеобразный
представитель этой бродяжной России—
Варлаам. (28) У него спутана и всклокочена
седая борода, на конце расходящаяся
двумя штопорами. (29) Одутловатый,
малокровный, однако с сизо-красным
носом, он непременный посетитель
толкучего рынка. (30) Это он ходит там
темно-серый, весь поношенный и помятый,
в своей стеганой на вате шапке.

(31)
Когда Варлаам крестится, он крестит в
сердце своем пятно тоски, пятно жизни.
(32) Но ничем не стирается оно: ни пляской,
ни песней. (34) Не знаю, конечно, нужны ли
такие люди, надо ли устроить так, чтобы
они стали иными. (34) Не знаю. (35) Одно
только я скажу: эти люди — одна из
замечательнейших, хотя, может быть, и
печальных, красок русской жизни. (По
Ф.И. Шаляпину)

Сочинение – рассуждение:

«Умом
Россию не понять…», — писал Тютчев в
своём стихотворении. И это действительно
так. На Руси всегда были люди, которые
несли на себе «особенную стать», люди,
чьи поступки порой казались окружающим
необъяснимыми, странными. Каждый человек
– загадка. Проблема загадочной русской
души интересует и автора данного текста,
Ф.И.Шаляпина

На
первый взгляд, эта важная философская
проблема довольно избитая, традиционная.
Многие русские писатели пытались
разгадать тайну «беспричинной русской
тоски». Об этом мы читаем в произведениях
Н.В.Гоголя, А.С.Пушкина, Н.С.Лескова,
М.Ю.Лермонтова и многих других. Но
звучание проблемы в тексте Ф.И.Шаляпина
удивляет нас сокровенностью высказанных
мыслей. Автор раскрывает проблему на
примере странников, представителях
бродяжной России.

Куда
идут странники- праведники? Ради чего?
Что их гонит? Что нужно сделать, чтобы
эти люди изменились? Автор не даёт
ответов на вопросы, но в одном он убеждён:
«эти люди — одна из замечательнейших,
хотя, может быть, и печальных, красок
русской жизни».

Невозможно
не согласиться с мнением автора. Странники
на Руси – это праведники, мудрецы,
подвижники, люди, стремящиеся обрести
счастье.

Гонимый
«русской хандрой», желанием найти смысл
жизни, Онегин, герой романа А.С.Пушкина,
отправляется в путешествие. В постоянных
поисках настоящей любви, счастья и
лермонтовский Печорин.

Странник
Лука из пьесы М.Горького «На дне»
стремится понять «дела человеческие»,
открывает светлые стороны в каждом из
ночлежников и вселяет веру в лучшее,
способен просто пожалеть человека.

Иван
Флягин, герой повести Н.С.Лескова
«Очарованный странник», не имеет
конкретной цели путешествия. Его
бесконечное странствие – целая жизнь.
Это человек широкой души, преданный,
верный, мудрый, честный, одарённый, ему
«за народ очень помереть хочется».

«Каждый
в этом мире странник», — писал Лермонтов.
Текст Ф.И.Шаляпина заставляет нас,
читателей, в очередной раз задуматься
о смысле жизни, об истинном предназначении
искренних, честных, талантливых, хотя
и странных людей из народа.

(1)«Отправь
голову в отпуск!» – такой призыв сплошь
и рядом украшает сегодня столичное
метро и пригородные электрички, страницы
самых популярных газет и журналов и
улицы крупнейших городов страны, звучит
по радио и на ТВ… (2)Только не подумайте,
что эта «беспрецедентная рекламная
кампания» направлена на раскрутку
высокоградусных напитков. (3)Всё гораздо
возвышеннее: «новый формат периодики
покоряет Россию»! (4)Теперь благодаря
некоему российскому издательству любой
обладатель 15 рублей запросто окунётся
в мир чувств, спектр которых достаточно
широк. (5)Например, книжная серия «Виражи
любви» «вскружит Вам голову изощрёнными
сюжетными интригами, причудливым
переплетением неожиданных поворотов
судьбы, расставаний и встреч, переживаний
и настоящих чувств, для которых не бывает
непреодолимых преград…». (6)Причём новый
«бурный роман» обещан читателям
еженедельно, и уже есть первые три
выпуска – «Звёздное кружево», «Убиться
веником» и «Бриллианты из морозилки».
(7)Лично меня привлекло название №2: есть
в нём некая простота – и в то же время
тайна… (8)Правда, аннотация разочаровала:
«(9)Убиться веником – что это? (10)Любимое
выражение героини или коктейль со
свекольным соком? (11)Для того чтобы
понять, о чём идёт речь, не обязательно
иметь большой опыт общения по Интернету.
(12)Умные люди считают, что настоящей
любви в чате не место. (13)Какая любовь,
если ни разу не видел предмет своей
страсти? (14)Только голос и буквы на
мониторе… (15)Именно в такой ситуации
оказались герои этой истории». (16)Да и
к чему эти виртуальные надрывы, если
имеется специальная серия «Дыхание
страсти», посвящённая вполне земным
радостям. (17)Главное – во время чтения
«не сбейтесь с ритма!» (18)(Издательство
предупреждает!). (19)«У Мэтта Дэвидсона
и Джилли Тэйлор много общего: они не
просто долго работают в одной рекламной
фирме, они оба инициативны, напористы
и энергичны. (20)Босс сталкивает их лбами,
и они становятся соперниками. (21)Но
постепенно враждебность уступает место
чему-то иному… (22)И пока Мэтт и Джилли
пытаются добиться победы друг над другом
в карьерной борьбе, одновременно они
воюют сами с собой. (23)Однако в какой-то
момент они понимают, что не могут больше
думать о работе…» (24)Наверное, воистину
гамлетовский выбор «между карьерой и
чувствами» персонажей «Соперников»
кого-то действительно собьёт с ритма и
даже выбьет из привычной жизненной
колеи, но у меня возникло стойкое ощущение
скуки. (25)И уже не захотелось ни «Дороги
домой», ни «Готики», ни «По ту сторону»
– так называются другие серии, предлагаемые
издательством. (26)Даже по 15 рублей за
книгоштуку. (27)Охотно верю, что еженедельными
темпами издатели добьются своей цели
и скоро их мини-романы отправят в отпуск
сотни, тысячи, десятки тысяч российских
головушек. (28)Вот только слово «отпуск»
не совсем точное: привыкание к подобному
чтиву чревато более длительными
последствиями, и головам грозит не
отпуск, а пенсия. (29)Причём по инвалидности.
(30)Хотя издательство об этом не
предупреждает: наверное, безголовая
Россия его вполне устроит. (31)А вас,
читатель?

(По
П. Измайлову)

Основные
проблемы:

1)влияние
массовой культуры на человека (как
влияет  массовая культура на уровень
интеллектуального и эмоционального
развития человека?);

2)уровень
издательской продукции сегодня (каков
уровень современной издательской
продукции?).

Авторская
позиция:

1)

массовая
культура (в том числе массовая литература)
оказывает разрушающее влияние на уровень
интеллектуального и эмоционального
развития человека;

2)

издаваемые
сегодня массовыми тиражами книжные
серии часто абсурдны по своему содержанию,
они не обогащают человека, поскольку
не содержат ни здравых мыслей, ни
настоящих чувств.

(1)Это
был один из тех осенних дней, когда
изнуряющая тоска давит сердце, когда
промозглая сырость проникает в душу и
там, как в погребе, становится темно и
холодно. (2)Порывисто дул ветер, и
неподвижно-тяжёлая вода в лужах начинала
покрываться чёрными пупырышками.
(3)Белые льдинки, похожие на обглоданные
рыбьи кости, тоненько звенели о края
асфальта. (4)Провисшее небо цементного
цвета, озябшие осины, обмотанные
грязно-серыми бинтами утренней изморози,
выбеленные ночным холодом скулы зданий…
(5)В такие дни кажется, что никогда больше
не появится солнце, что навсегда померк
свет, что наша жизнь будет безрадостно
тлеть среди этого одуряюще-серого,
радикулитного сумрака…(6)Я ждал автобуса
на остановке, возвращаясь из служебной
командировки: в маленьком волжском
городке я инспектировал безопасность
газового оборудования городской
котельной. (7)В моём портфеле лежала
целая кипа предписаний, и кому-то эта
проверка грозила увольнением с работы.
(8)Вот почему меня встречали и провожали
с обречённо-кислой полуулыбкой, как
будто я был бациллой сибирской язвы, от
которой никак невозможно спастись.
(9)Мне робко пытались вручить пакет с
сувениром и приглашали на якобы случайно
совпавший с моим приездом семейный
праздник, но я категорично отказался.
(10)Хотя все свои проверки я проводил в
точном соответствии с должностными
инструкциями, на душе лежал камень.
(11)Люди на остановке, будто связанные
по рукам и ногам пленники, застыли на
месте и апатично смотрели в ту сторону,
откуда должен был появиться опаздывающий
автобус. (12)Ни раздражительного слова,
ни весёлой шутки, ни смеха… (13)Мы все
стали неотъемлемой частью тоскливого
ненастья. (14)Вдруг откуда-то из переулка
вышел высокий, полный мужчина, который
вёл за руки двух круглолицых девочек.
(15)Они кружили подле отца, хлопали одна
другую по плечам и самозабвенно смеялись.
(16)Отец смеялся вместе с ними, поправляя
девочкам капюшоны, то и дело сползающие
на глаза. (17)Эта весело гомонящая троица
подошла к остановке. (18)Отбиваясь от
детей, отец посмотрел на расписание,
потом бегло глянул на часы и, видимо
поняв, что у него ещё есть время, целиком
отдался игре. (19)Они шумно бегали друг
за другом, с топотом кружа вокруг
сваленных в кучу бетонных плит. (20)Дети
смеялись так, что порой останавливались
и, согнувшись, хватались за отца, чтобы
не упасть. (21)Тот, большой и толстый, с
широким мясистым лицом, торопливо, почти
взахлёб, говорил им что-то смешное, и
они, всплёскивая руками, начинали
хохотать ещё сильнее. (22)Пожилая женщина,
пряча лицо от ветра, искоса глядела на
это ликующее семейство и укоризненно
качала головой: (23) – Ну разве так
можно?!(24)А я смотрел на них и завидовал.
(25)Так завидуешь людям, живущим в уютной
и тёплой деревушке, мимо огоньков которой
ты мчишься на поезде в морозную зимнюю
ночь… (26)Подошёл автобус, одна из девочек,
прочитав табличку на ветровом стекле,
радостно махнула рукой вопросительно
кивнувшему отцу:(27) – Не наш!
(28)Играем!(29)Мы угрюмо сели в автобус и
поехали, а они остались, с блаженным
визгом гоняясь друг за другом по
опустевшей остановке.

(По
И. Новикову

Основные
проблемы:

1)проблема
восприятия жизни как неиссякающего
источника радости (что помогает человеку
радоваться жизни?); 

2)проблема
счастья (что делает человека счастливым?
В чём заключается счастье?).

Позиция
рассказчика:

1)

умение
радоваться жизни, ценить каждое

мгновение
– этим качеством обладают по-настоящему
счастливые люди; рядом со счастливыми
людьми другие люди тоже немного начинают
ощущать радость и забывать о серых
буднях, неприятностях и плохой погоде; 

2)

счастье
заключается в любви и дружбе родителей
и их детей, во взаимопонимании.

(1)В
купе поезда, куда я вошёл с опозданием,
человек с одной рукой, судя по возрасту,
инвалид войны, надевал миловидной,
молодящейся даме мягкие тапочки с
розочками-аппликациями на носках.(2)Обутая
и ободрённая, дама ушла в коридор, скучая,
смотрела в окно.(3)Инвалид принялся
заправлять постели.(4)Ничего не скажешь,
делал он эту работу одной рукой довольно
ловко, хотя и не очень споро, – привык,
видать, заниматься домашними делами.
(5)Но одна рука есть одна рука, и он устал
изрядно, пока заправил две постели.(6) –
Мурочка! (7)Всё в порядке, – известил он
даму и присел к столику.(8)Дама вошла в
купе, пальчиком подправила не совсем
ловко заделанную под матрац простыню
и победительно взглянула на меня: «Вот
как он меня любит!»(9)Инвалид по-собачьи
преданно перехватил её взгляд.(10)Потом
они препирались насчёт нижнего места,
и дама снисходительно уступила:(11) –
Ну, хорошо, хорошо! – (12)Поцеловала
усталого спутника, мужа, как выяснилось
потом, пожелала ему спокойной ночи и
стала устраиваться на нижнем
месте.(13)Сходив в туалет, инвалид попытался
молодецки вспрыгнуть на вторую полку
– не получилось. (14)Он засмущался, начал
извиняться передо мной, спрашивать у
Мурочки, не потревожил ли её.(15) – Да
ложись ты, ради Бога, ложись! (16)Что ты
возишься? – строго молвила дама, и супруг
её снова заизвинялся, заспешил.(17)Дело
кончилось тем, что мне пришлось помочь
ему взобраться на вторую полку.
(18)Поскольку были мы оба фронтовики, то
как-то и замяли неловкость, отшутились.
(19)Познакомились. (20)Инвалид был известный
архитектор, ехал с ответственного
совещания, жена его сопровождала, чтобы
ему не так трудно было в пути.(21)Долго
не мог уснуть архитектор на второй
полке, однако шевелиться боялся: не
хотел потревожить свою Мурочку. (22)И я
подумал, что любовь, конечно, бывает
очень разная и, наверное, я её понимаю
как-то упрощённо, прямолинейно или уж
и вовсе не понимаю. (23)Во всяком разе,
такую вот любовь, если это в самом деле
любовь, мне постичь было непосильно.

(По
В. Астафьеву)

Основные
проблемы:

1)

проблема
любви (достоин ли любви человек, сам
неспособный любить?);

2)

проблема
взаимоотношений между близкими людьми
(могут ли близкие отношения строиться
на неуважении одного человека другим?).

Авторская
позиция:

1)

человек,
который лишь позволяет себя любить и

не способен ответить на чувство
другого вниманием и заботой, не достоин
любви;

2)

по
мнению автора, взаимоотношения между
близкими людьми не могут строиться на
неуважении и рабской зависимости одного
человека от другого.

(1)Какое
же зеркало жизни наш язык! (2)Нет, он
поистине велик, оставаясь и поныне
свобод­ным, правдивым. (3)Всё приемлет,
на всё отзывается, как пушкинское эхо,
больше того – он вберёт и чуже­странные
слова и научит их плодить новые формы
(не клонировать!) от устаревших и заёмных
слов. (4)Беда только, что всё это идёт
порой в безобразном, безграмот­ном
смешении.(5)Так, за короткий срок сумели
обрусеть и даже раз­межеваться по
значению такие привычные в среде спор­та
слова, как «фанатик» и «фанат», а теперь
и «фан», и даже религиозный фанатизм
приобретает иную окраску. (6)Были когда-то
«поклонники», даже «клакёры» (франц.)
теат­ральные, а теперь фанатики
размежевались с «фаната­ми». (7)Есть
ещё футбольные фанаты (не «болельщи­ки»),
эстрадные.(8)Даже старомодное «приватный»,
когда-то редко встречаемое в обыденной
речи, в словаре В. Даля толкуе­мое
как «частный», «личный», «особенный»,
«домаш­ний» («приват-доцент», «приватная
беседа»), мы сумели так национализировать,
что слово «приватизация» даже в бытовом,
всегда чутком на оттенки языке приобрело
пренебрежительное звучание, став
«приХватизацией». (9)А ведь известно,
что слово, герой, явление, попавшие в
народный язык, в фольклор, анекдот,
становятся уже «нашими», «свойскими»,
как остроумные словечки из фильмов
Данелия, Ряза­нова, Гайдая.(10)Всюду
языковое разноцветье. (11)Какое по­ле
для наблюдения лингвистов, литераторов,
актёров! (12)Но как необычно, одухотворённо
зву­чат в нашей сверхделовой речи
старинные слова, кото­рые ушли временно,
но живут на страницах классиков и ждут
светлых дней.(13)Ни в коем случае не стоит
закрывать глаза на то, что, кроме
иноязычных слов, нас захлёстывает и
уголовная лексика. (14)Откуда пришли эти
«крутые», «приколь­ные», «крыши»,
«клёвые»? (15)Их источник ясен. (16)Но почему
они расцветают среди вполне приличной
молодёжи, звучат с экрана, пестрят в
печати?(17)Этот разговор может продолжить
каждый, кто радеет за наш язык. (18)Он ведь
и сейчас «великий, мо­гучий, правдивый
и свободный». (19)Только портим его мы
сами, забывая о том, что он жи­вой,
поэтому не надо обижать его пошлостью,
чужим со­ром, ненормативной лексикой,
канцелярскими изыска­ми, несовместимой
мешаниной.

(По
Т. Жаровой)

Основные
проблемы:

1)

роль
языка в культуре народа (стоит ли
радоваться «языковому разноцветью» –
функционированию в современной речи
архаизмов, неологизмов, обилию иноязычной
лексики, использованию просторечных
слов?);

2)

проблема
засорения русского языка (насколько
опасно для существования русского языка
употребление в речи людей уголовного
жаргона, ненормативной лексики?).

Авторская
позиция:

1)

в
языке отражается «не кривое зеркало
жизни», история народа; и наблюдения за
изменениями, проходящими в лексике
русского языка, необходимо вести, это
очень полезно и интересно;

2)язык
надо оберегать от засорения ненормативной
лексикой, жаргоном, вульгаризмами.

(1)В
современном обществе целый океан
проблем. (2)Они обступают нас всюду, и по
какой дорожке ни пойдёшь, возникают
новые. (3)Возьмём вопрос о чтении – на
уроке, домашнем. (4)О том, много ли читают,
как читают, как относятся к книге. (5)Тоже
дело очень сложное. (6)Сейчас, по моим
наблюдениям, читают гораздо меньше, чем
25 – 30 лет назад. (7)Я помню годы войны,
когда я мальчишкой оказался в эвакуации,
в тылу, в особых больничных условиях.
(8)Какой великой ценностью была для нас
книга! (9)Готовы были выменять её на любую
мальчишескую радость – на марки, на
рогатки, да на что угодно. (10)Причём
выменять не в личное пользование, а
только почитать. (11)Уже это было счастьем.
(12)Наиболее популярными мальчишками
среди нас были те, кто умел пересказать
книгу, которую никто не видел в глаза.
(13)Те, кто мог рассказывать «Трёх
мушкетёров», «Всадника без головы» и …
«Войну и мир». (14)Да-да, «Войну и мир»,
это серьёзнейшее произведение, я услышал
в рассказах мальчика одиннадцати лет.
(15)В десять лет я прочитал «Мёртвые души»
Гоголя и «Коварство и любовь» Шиллера.
(16)Не могу сказать, что я многое понял,
но я до сих пор представляю себе какие-то
сцены из Шиллера. (17)Под влиянием всё
убыстряющегося, всё более нервного
ритма жизни появилась тенденция, которую
многие считают неизбежной и закономерной:
вместо того чтобы читать объёмные романы
великих писателей, можно посмотреть
экранизацию и познакомиться с содержанием
книги. (18)Более или менее удачно…
(19)Некоторые считают, что это очень
современно и даёт большое преимущество
человеку, так как экономит его время,
которое необходимо затратить на
ознакомление с произведением. (20)Это
так удобно для школьника, которому
столько нужно прочитать «по программе»!
(21)Я же думаю, что телевизор – великий
враг книги. (22)Несчастье, что дети слишком
много и неразборчиво смотрят телевизор
и слишком мало читают книги. (23)Конечно,
телевидение – великая сила и без него
трудно обойтись в нашей жизни, в учёбе.
(24)Но использовать его надо разумнее.
(25)Когда в ресторане нам предлагают меню
из ста блюд, мы, естественно, не берём
всё подряд. (26)Одно или два, и мы уже сыты.
(27)Но что мы делаем с телевидением?
(28)Хаотично, когда придётся, включаем
аппарат и «смотрим», что ни показывают.
(29)Варварство. (30)Нужно формировать вкус
у ребят, чтобы они могли выбрать то, что
можно обсудить потом с друзьями, с
учителями. (31)Воспитание вкуса – отдельная
тема. (32)Это следует делать только на
высоких образцах. (33)К сожалению, сейчас
появилось много художественных
произведений весьма невысокого
художественного уровня. (34)Привыкая к
ним, мы теряем ориентиры. (35)Можно
воспитывать вкус на Толстом, на
Достоевском, на Пушкине. (36)Главное –
научиться различать, что действительно
красиво, а что подделка. (37)Что ново и
оригинально, а что банально и истёрто,
тысячу раз встречалось. (38)Поэтому – не
искусство: искусство всегда ново, что-то
открывает. (39)Можно воспитать вкус лишь
чтением, вдумыванием, вглядыванием в
тексты истинно совершенные.

(По
В. Лакшину)

Основные
проблемы:

1)проблема
чтения в современном обществе (почему
современная молодёжь стала меньше
читать? Изменилось ли в обществе отношение
к книге?);

  2)проблема
осознания современными молодыми людьми
высокой духовной ценности книги (может
ли телевидение стать альтернативой
книге?);

  3)проблема
воспитания вкуса (что помогает воспитывать
вкус к чтению?).

Авторская
позиция:

1)книга
всегда была большой ценностью для
подрастающего поколения, но под влиянием
условий жизни (в частности, нервного
ритма жизни, неразумного использования
телевидения) читать стали меньше, что
привело к размыванию понятия истинно
художественного произведения;

  2)книга
всегда была и останется источником
познания мира, средством совершенствования
внутреннего мира человека, поэтому
очень важно сегодня понимать предназначение
книги как ориентира в духовных поисках
современных молодых людей, осознавать,
что телевидение не может заменить книгу;

3)необходимо
воспитывать вкус на высоких образцах
искусства, в том числе – на лучших
произведениях отечественной классической
литературы.

  • В биографии андерсена нелегко установить то время когда он начал писать первые сказки
  • В библии есть рассказ о могучем предводителе филистимлянского войска
  • В бианки сказки и рассказы о животных читать 2 класс
  • В бианки приключения муравьишки правда и вымысел в сказке в бианки конспект урока
  • В бешенстве как пишется