В какой сказке делается вывод орлы для просвещения вредны

Анализ сказки Орел-меценат Салтыкова-Щедрина сочинение

Главной, в сказке “Орел меценат” стала тематическая идея просвещения общественности, которую автор преподносит в обличии едкой сатиры. В пример, по всему тексту, представлены образы птиц.

Писатель при создании образов персонажей прибегает к использованию литературного приёма – аллегории. Каждый герой занимает определенную социальную позицию в общественном классе.

Представительный чиновник символизирует образ орла. Автор таким образом старается выделить сферу науки и искусства, которые знаменуют приход века просвещения.

В сказке фигурирует множество всевозможных птиц, каждая из которых представлена в привычном для себя амплуа.

Например, сороки, которые гадают, сова наделенная мудростью, музыкально одаренный соловей и дятел любящий изучать историю. Также ярким примером стало то, что автор присваивает своим птицам деятельность, которая присуща людям.

В сказке чиж может натаскать воды, дятел изучает ход истории, а снегирь занимается издательством газеты леса.

Освещая в обществе птиц учёные мысли, у орла появляется заветная мечта, теша свое самолюбие, выучиться грамоте и командовать свитой при дворе.

Но приручить всех птиц орлу – меценату не удается, так как среди них есть те, кто в несколько раз умнее его. В результате нововведений начинается преследование птиц, которые смеют отличаться своими мыслями от учителя.

К примеру, дятел, который решился на исправление ошибок орла и инертный, оглохший, вольномыслящий тетерев.

Смысл сказки проявляется в том, что автор ярко рисует картину того, как в государстве царит полный произвол скрывающийся под мнимым стремлением к просвещению.

Вариант 2

Ключевой темой произведения является тема просветительства в общественной жизни, рассматриваемая писателем с использованием приемов острой, смелой сатиры на примерах птичьих образов.

Автор представляет героев сказки в качестве аллегоричных персонажей, выражающих социальную принадлежность к определенному общественному классу.

В образе орла изображается высокопоставленный чиновник, приняв решение выделить в особый статус научную деятельность и сферу искусства, тем самым определив наступление золотого века просвещения.

Многочисленные герои-птицы в сказке наделяются писателем привычными для их птичьих видов качествами в виде сороки-гадалки, ученой совы, музыкального соловья, дятла, увлекающегося историей.

Яркой иллюстрацией становится наделение писателем птиц людскими обязанностями, в частности, занятием дятлом историей, умением чижиком приносить воду, изданием снегирем лесной газеты, обучением воронят азам грамотности и даже желанием самого орла освоить буквенную науку. 

Распространяя в птичьем обществе просветительские начала, орел мечтает не только потешить собственное самолюбие, но и, став грамотнее всех, держать в постоянном страхе придворную свиту.

Результатом нововведения становятся преследования высшей птичьей власти птиц-вольнодумцев, одним из которых является дятел, посмевший исправить грамматические ошибки царского орла, а также молчаливый и сонный тетерев, отличающийся глухотой, заподозренный в вольнодумном образе мысли.

Применяя в повествовании ироничные, юмористические приемы, писатель сатирически высмеивает фальшивую деятельность самодержавной верхушки в просветительской области, считая вмешательство царской власти вредоносным для развития науки и творчества, ярко и остро акцентируя глупость, лживость, тщеславность господствующего, эксплуатирующего класса.

Основным смыслом произведения является утверждение писателя о лживом подобии просветительской деятельности в государстве, характеризующимся бесправием и произволом.

Тема, идея, суть

Источник: http://sochinite.ru/sochineniya/sochineniya-po-literature/drugie/analiz-skazki-orel-mecenat-saltykova-shchedrina

Анализ сказки Салтыкова-Щедрина Орел-меценат

М. Е. Салтыков-Щедрин – мастер изображения сатиры в сказках. В них изображены различные слой населения, описаны в сатирической форме их основные пороки. Одной из самых ярких сказок по праву считается «Орёл-меценат».

Главная тема сказки – просветительство в обществе. Автор использует острую сатиру для иллюстрации современной общественной жизни. Пример показан с применением птичьих образов.

Каждый герой сказки выступает как аллегорический персонаж, олицетворяющий определённый социальный статус в обществе.

Образ орла – высокий чиновник. Он принимает решение дать науке и сфере искусства особый статус. Благодаря чему наступает золотой век просвещения.

В иносказательной форме писатель показывает отношения в обществе. Орёл-меценат – символизирует богатых помещиков, а образы ворон – бедных крестьян. Ворона считалась с древних времён глупой птицей.

Представленное множество птичьих героев наделено автором их специфическими качествами: сороки-гадалки, совы учёного, музыкального соловья, который увлекается историей.

Автор ярко иллюстрирует общество, присваивая птицам обязанности людей.

Дятел – занимается историей, чижик – приносит воду, снегирь – издаёт лесную газету, учит маленьких воронят основам знаний, орёл – стремится к знанию буквенной науки.

Ноне всё так просто как хотелось, не всех птиц орлу удаётся подчинить, так как нашлись птицы, способные намного лучше его к знаниям. Из этого следует новое – преследование вольнодумцев. Среди них дятел, который исправил, грамматические ошибки царского орла.

Тетерев, заподозренный в свободном образе мыслей.

Благодаря использованию в сказке иронических и юмористических приёмов, автором изображается, как фальшива работа высшей власти в области просвещения. По мнению писателя очевиден вред, наносимый царской властью на науку и творчество. Акцентируется, как лжив и глуп господствующий класс.

Основной смысл произведения: о ложной работе государства в области просвещения. Что может быть после необдуманного вмешательства. Выявление существующих социальных проблем в обществе.

Можно с уверенностью сказать, что сказки одна из ярких элементов в творчестве писателя.

Вариант 2

На творчество великого писателя-сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина, как и на произведения многих авторов, повлияло смутное время, когда они жили. После реформы в 1861 году, так и не наступили полностью долгожданные перемены жизни общества в России. Обида за русский народ, который все равно еле выживал, бесправие людей, наделенных властью…

Многих терзал вопрос дальнейшей судьбы России. В эти годы активируется оппозиция. Журналистика, публицистика и даже литература – это площадка общения между собой единомышленников – борцов за свободу и справедливость родной страны. Сатирические памфлеты, статьи, книги того времени – это, своего рода, памятники той эпохи.

Прочитав их, можно узнать, что происходило тогда.

Салтыков-Щедрин использует свой талант как оружие против самодержавия и крепостничества. Его меткое слово обличает творящуюся вокруг неразбериху и эксплуатацию народа. Политические сказки писателя передают дух того времени и являются поучительными.

Не сложно догадаться о том, кто из них положительный герой, а кто – наоборот. Все хищники – это правители, сороки – гадалки, вороны – народ…

Орел – хищная и беспощадная птица олицетворяет царя-тирана, формирующего реформы в области искусства и науки. Однако, в силу своей хищнической природы, не в силах все это реализовать. Ведь, вся его деятельность построена на “охоте за своей добычей”, то есть на достижении собственного благополучия. Он выступает защитником невежества.

Выгодно, когда народ живет во тьме. Поэтому уничтожает за вольные песни соловья, в кандалы заключает грамотного дятла и окончательно разоряет ворон. Однако последние взбунтовались и покинули его с орлицей. Хотел бы вернуть все на прежние места жестокий властолюбец, но даже не смог догнать их, поскольку “помещичья жизнь его изнежила”.

Суть, тема и идея сказки

← История создания романа История одного города Салтыкова-Щедрина
← Шарль Гранде в романе Евгения Гранде Бальзака↑ ДругиеАнализ сказки Приключение с Крамольниковым Салтыкова-Щедрина →
Анализ сказки Богатырь Салтыкова-Щедрина (идея, тема, смысл) →

• Сочинение на тему Сила природы 9 класс ОГЭ 15.3
  Современное человечество достигло многого. Научилось использовать ядерную энергию для мирных дел. Вышло в космос и отправило свои корабли к другим планетам.
• Образ Рахметова в романе Что делать Чернышевского и его характеристика
  Произведение Чернышевского писалось в течение года, написано оно было в Петропавловской крепости.
• Сочинение День рождения любимый праздник
  День рождения – самый мой любимый праздник. Каждый год, я стараюсь его отметить так, чтобы было что вспомнить. Еще, я очень люблю получать подарки.
• Куинджи
  В каждом веке есть свои гении, свои творцы. Но не каждый такой гений, тем более гений художественного творчества становится идеалом для современников и последователей
• Венецианов
  Венецианов Алексей Гаврилович (1780-1847) – русский художник, основатель собственной школы живописи. Начинал свой творческий путь с написания портретов. Первой картиной, созданной художником, считается портрет его матери

Источник: https://sochinimka.ru/sochinenie/po-literature/drugie/analiz-skazki-saltykova-shchedrina-orel-mecenat

О сказке «орел-меценат» м. е. салтыкова-щедрина

Сказка об орле, который в народ­ном творчестве всегда воспринима­ется как царь птиц, принадлежит к числу наиболее смелых сатир Щедрина.

Вздумалось орлу пожить так, как в старину по­мещики жили, и решил он набирать себе дворню, точнее, штат придворных, так как не следует забы­вать, что орел — царь.

«Из коростелей и гагар ду­ховой оркестр собрали, попугаев скоморохами наря­дили, сороке-белобоке, благо воровка она, ключи от казны препоручили, сычей да филинов заставили по ночам дозором летать…

Даже кукушку не забыли, в гадалки при орлице определили, а для кукушкиных сирот воспитательный дом выстроили».

Всего этого оказалось мало. Вспомнили, что нуж­ны еще науки и искусства.

И в этой области нашли исполнителей: снегирь, который, научившись ста­вить знаки препинания, издавал газету «Вестник лесов»; дятел-ученый, который «целые дни сидел на сосновом суку и все долбил.

Впрочем, ничего хорошего от развития наук и искусств при дворе орла (которого еле-еле научили подписываться, да и то он писал: «Арер») не по­лучилось. Началось преследование вольномыслия.

Пом­ните, как один градоначальник прямо писал, что вор и даже убийца — это еще не настоящие злодеи, а настоящий злодей — вольнодумец? Так произошло и здесь. Началось с дятла. «Бедная эта птица, ей-богу, не виновата была. Но она знала грамоте, и этого было вполне достаточно для обвинения».

Даже глухого тетерева заподозрили в опасном «образе мыслей» на том основании, «что он днем молчит, а ночью спит». Материал с сайта //iEssay.ru

Последняя фраза «Истории одного города» звучит так: «История прекратила течение свое». И тут по­является сходная фраза: «Просвещение прекратило течение свое». Что было тому виною? Лукавый сказочник не дает прямого ответа, а только многоз­начительно замечает: «…то ли… просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то и другое вместе»…

На этой странице материал по темам:

• анализ сказки орел меценат салтыков-щедрин
• краткое содержание орел меценат
• главная мысль произведения лескова тупейный художник
• краткое содержание орел-меценант
• анализ сказки салтыкова-щедрина орел-меценат

Источник: http://iessay.ru/ru/writers/native/s/saltykov-shhedrin/stati/orel-mecenat/o-skazke-orel-mecenat-m.-e.-saltykova-shhedrina

Орел-меценат — сказки Салтыкова-Щедрина — Библиотека для детей

 
Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И статьи у орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный.

Он не летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на солнце и спорит с громами. А иные даже наделяют его сердце великодушием. Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с орлом.

«Подобно орлу, говорят, городовой бляха N такой-то высмотрел, выхватил и, выслушав, — простил».

Я сам очень долго этим панегирикам верил. Думал: «Ведь, в самом деле, красиво! Выхватил… простил! Простил?!» — вот что в особенности пленяло. «Кого простил? — мышь!! Что такое мышь?!» И я бежал впопыхах к кому-нибудь из друзей-поэтов и сообщал о новом акте великодушия орла. А друг-поэт становился в позу, с минуту сопел, и затем его начинало тошнить стихами:

Но однажды меня осенила мысль. «С чего же, однако, орел «простил» мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и… простил! Почему он «простил» мышь, а не мышь «простила» его?»

Во-вторых, ежели и допустить, что орел «простил» мышь, то, право, было бы гораздо лучше, если б он совсем ей не интересовался. И, в-третьих, наконец, будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он — птица.

До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению.

И теперь я думаю об орлах так: «Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их исключительно антивегетарианцами.

И так как они, в то же время, сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что, при появлении их, все пернатое царство спешит притаиться. И это происходит от страха, а не от восхищения, как уверяют поэты.

А живут орлы всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют».

Выискался, однако ж, орел, которому опостылело жить в отчуждении. Вот и говорит он однажды своей орлице:

— Скучно сам-друг с глазу на глаз жить. Смотришь целый день на солнце — инда одуреешь.

И начал он задумываться. Что больше думает, то чаще и чаще ему мерещится: хорошо бы так пожить, как в старину помещики живали. Набрал бы он дворню и зажил бы припеваючи.

Вороны бы сплетни ему переносили, попугаи — кувыркались бы, сорока бы кашу варила, скворцы — величальные песни бы пели, совы, сычи да филины по ночам дозором летали бы, а ястребы, коршуны да соколы пищу бы ему добывали.

А он бы оставил при себе одну кровожадность. Думал-думал, да и решился. Кликнул однажды ястреба, коршуна да сокола и говорит им:

— Соберите мне дворню, как в старину у помещиков бывало; она меня утешать будет, а я ее в страхе держать стану. Вот и все.

Главным же образом, тем она хороша, что сословие «мужиков» представлять мастерица. А известно, что ежели готовы «мужички», то дело остается только за деталями, которые уж ничего не стоит скомпоновать. И скомпоновали.

Из коростелей и гагар духовой оркестр собрали, попугаев скоморохами нарядили, сороке-белобоке, благо воровка она, ключи от казны препоручили, сычей да филинов заставили по ночам дозором летать. Словом сказать, такую обстановку устроили, что хоть какому угодно дворянину не стыдно.

Даже кукушку не забыли, в гадалки при орлице определили, а для кукушкиных сирот воспитательный дом выстроили.

Три птицы, в особенности, считали этот пропуск для себя обидным: снегирь, дятел и соловей.

Снегирь был малый шустрый и с отроческих лет насвистанный. Воспитывался он первоначально в школе кантонистов [в школы при военном ведомстве брали солдатских детей, навсегда зачисляя их в это ведомство], потом служил в полку писарем и, научившись ставить знаки препинания, начал издавать, без предварительной цензуры, газету «Вестник лесов».

Только никак приноровиться не мог. То чего-нибудь коснется — ан касаться нельзя; то чего-нибудь не коснется — ан касаться не только можно, но и должно. А его за это в головку тук да тук. Вот он и замыслил: «Пойду в дворню к орлу! Пускай он повелит безнаказанно славу его каждое утро возвещать!»

И надолбил он целую охапку исторических исследований: «Родословная лешего», «Была ли замужем Баба-Яга», «Каким полом надлежит ведьм в ревизские сказки заносить?» и проч. Но сколько ни долбил, издателя для своих книжиц найти не мог.

Поэтому и он надумал: «Пойду к орлу в дворовые историографы! авось-либо он вороньим иждивением исследования мои отпечатает!»

Что касается до соловья, то он на жизненные невзгоды пожаловаться не мог. Пел он искони так сладко, что не только сосны стоеросовые, но и московские гостинодворцы, слушая его, умилялись.

Весь мир его любил, весь мир, притаив дыхание, заслушивался, как он, забравшись в древесную чащу, сладкими песнями захлебывался. Но он был сладострастен и славолюбив выше всякой меры.

Мало было ему вольной песней по лесу греметь, мало огорченные сердца гармонией звуков напоять… Думалось: орел ему на шею ожерелье из муравьиных яиц повесит, всю грудь живыми тараканами изукрасит, а орлица будет тайные свидания при луне назначать…

Словом сказать, пристали все три птицы к соколу: «Доложи да доложи!»

Выслушал орел соколиный доклад о необходимости водворения наук и искусств и не сразу понял. Сидит себе да цыркает, да когтями играет, а глаза у него, словно точеные камешки, глянцем на солнце отливают. Никогда он ни одной газеты не видывал; ни Бабой-Ягой, ни ведьмами не интересовался, а об соловье только одно слыхал: что эта птица — малая, не стоит из-за ее клюв марать.

— Ты, поди, не знаешь, что и Бонапарт-то умер? — спросил сокол.

— Какой такой Бонапарт?

— То-то вот. А знать об этом не худо. Ужо гости приедут, разговаривать будут. Скажут: «При Бонапарте это было», — а ты будешь глазами хлопать. Не хорошо.

Призвали на совет сову, — и та подтвердила, что надо науки и искусства в дворнях заводить, потому что при них и орлам занятнее живется, да и со стороны посмотреть не зазорно. Ученье — свет, а неученье — тьма.

Спать-то да жрать всякий умеет, а вот поди разреши задачу: «Летело стадо гусей» — ан дома не скажешься. Умные-то помещики, бывало, за битого двух небитых давали, — значит, пользу в том видели.

Вон чижик: только и науки у него, что ведерко с водой таскать умеет, а какие деньги за этакого-то платят!

— Я в темноте видеть могу, так меня за это мудрой прозвали, а ты и на солнце по целым часам не смигнувши глядишь, а про тебя говорят: «Ловок орел, а простофиля».

— Что ж, я не прочь от наук! — цыркнул орел.

С ворон определили новый налог, под названием «просветительного»; для молодых соколят и ястребят устроили кадетские корпуса; для сов, филинов и сычей — академию де сиянс, да кстати уж и воронятам купили по экземпляру Азбуки-копейки. И, в заключение, самого старого скворца определили стихотворцем, под именем Василия Кирилыча Тредьяковского, и отдали ему приказ, чтоб на завтра же был готов к состязанию с соловьем.

И вот вожделенный день наступил. Поставили пред лицо орла новобранцев и велели им хвастаться.

Самый большой успех достался на долю снегиря. Вместо приветствия он прочитал фельетон, да такой легкий, что даже орлу показалось, что он понимает.

Говорил снегирь, что надо жить припеваючи, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что была бы у него розничная продажа хорошая, а до прочего ни до чего ему дела нет, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что холопское житье лучше барского, что у барина заботушки много, а холопу за барином горюшка нет, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что когда у него совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает, — а орел подтвердил: «Имянно!»

Наконец снегирь надоел.

— Следующий! — цыркнул орел.

Дятел начал с того, что генеалогию орла от солнца повел, а орел с своей стороны подтвердил: «И я в этом роде от папеньки слышал». «Было у солнца, — говорил дятел, — трое детей: дочь Акула да два сына: Лев да Орел.

Акула была распутная — ее за это отец в морские пучины заточил; сын Лев от отца отшатнулся — его отец владыкою над пустыней сделал; а Орелко был сын почтительный, отец его поближе к себе пристроил — воздушные пространства ему во владенье отвел».

Но не успел дятел даже введение к своему исследованию продолбить, как уже орел в нетерпеньи кричал:

— Следующий! следующий!

Тогда запел соловей и сразу же осрамился.

Сам-то он сверху донизу холоп был (даже подержанным белым галстуком где-то раздобылся и головушку барашком завил), да «искусство» в холопских рамках усидеть не могло, беспрестанно на волю выпирало. Сколько он ни пел — не понимает орел, да и шабаш!

— Что этот дуралей бормочет! — крикнул он, наконец, — позвать Тредьяковского!

А Василий Кирилыч тут как тут. Те же холопские сюжеты взял, да так их явственно изложил, что орел только и дело, что повторял: «Имянно! имянно! имянно!» И в заключение надел на Тредьяковского ожерелье из муравьиных яиц, а на соловья сверкнул очами, воскликнув: «Убрать негодяя!»

На этом честолюбивые попытки соловья и покончились. Живо запрятали его в куролеску и продали в Зарядье, в трактир «Расставанье друзей», где и о ею пору он напояет сладкой отравой сердца захмелевших «метеоров».

Тем не менее дело просвещения все-таки не было покинуто.

С первого же дня он почуял, что всей этой просветительной сутолоке последует скорый и немилостивый конец, и, по-видимому, предчувствия его имели довольно верное основание.

Дело в том, что сокол и сова, принявшие на себя руководительство в просветительном деле, допустили большую ошибку: они задумали обучить грамоте самого орла.

Учили его по звуковому методу, легко и занятно, но, как ни бились, он и через год, вместо «Орел», подписывался «Арер», так что ни один солидный заимодавец векселей с такою подписью не принимал. Но еще большая ошибка заключалась в том, что, подобно всем вообще педагогам, ни сова, ни сокол не давали орлу ни отдыха, ни срока.

— Украл ты десять гусенков, двух письмоводителю квартального подарил, одного сам съел — сколько в запасе осталось? — с укоризною спрашивал сокол.

Орел не мог разрешить и молчал, но зло против сокола накоплялось в его сердце с каждым днем больше и больше.

Произошла натянутость отношений, которою поспешила воспользоваться интрига. Во главе заговора явился коршун и увлек за собой кукушку. Последняя стала нашептывать орлице: «Изведут они кормильца нашего, заучат!», а орлица начала орла дразнить: «Ученый! ученый!», затем общими силами возбудили «дурные страсти» в ястребе.

И вот однажды на зорьке, едва орел глаза продрал, сова, по обыкновению, подкралась сзади и зажужжала ему в уши: «Вв… зз… рррр…»

— Уйди, постылая! — кротко огрызнулся орел.

— Извольте, ваше степенство, повторить: бб… кк… мм…

— Второй раз говорю: уйди!

— Пп… хх… шш…

В один миг повернулся орел к сове и разорвал ее надвое.

А через час, ничего не ведая, воротился с утренней охоты сокол.

— Вот тебе задача, — сказал он, — награблено нынче за ночь два пуда дичины; ежели на две равные части эту добычу разделить, одну — тебе, другую — всем прочим челядинцам, — сколько на твою долю достанется?

— Все, — отвечал орел.

— Ты говори дело, — возразил сокол. — Ежели бы «все», я бы и спрашивать тебя не стал!

Не впервые такие задачи сокол задавал; но на этот раз тон, принятый им, показался орлу невыносимым. Вся кровь в нем вскипела при мысли, что он говорит «все», а холоп осмеливается возражать: «Не все». А известно, что когда у орлов кровь закипает, то они педагогические приемы от крамолы отличать не умеют. Так он и поступил.

Но, покончивши с соколом, орел, однако, оговорился:

— А де сиянс академии оставаться по-прежнему!

Опять пропели скворцы: «Науки юношей питают», но для всех уже было ясно, что «золотой век» находится на исходе. В перспективе надвигался мрак невежества, с своими обязательными спутниками: междоусобием и всяческою смутою.

Смута началась с того, что на место умершего сокола явилось два претендента: ястреб и коршун. И так как внимание обоих соперников было устремлено исключительно в сторону личных счетов, то дела дворни отошли на второй план и начали мало-помалу приходить в запущение.

Через месяц от недавнего золотого века не осталось и следов. Скворцы заленились, коростели стали фальшивить, сорока-белобока воровала без просыпу, а на воронах накопилась такая пропасть недоимок, что пришлось прибегнуть к экзекуции. Дошло до того, что даже пищу орлу с орлицей начали подавать порченую.

Науки-де, бесспорно, полезны, но лишь тогда, когда они благовременны. Жили-де наши дедушки без наук, и мы без них проживем…

И в доказательство, что весь вред от наук идет, начали открывать заговоры, и непременно такие, чтобы хоть часослов да замешан в них был. Начались розыски, следствия, судбища…

— Шабаш! — вдруг раздалось в вышине.

Это крикнул орел. Просвещение прекратило течение свое.

Во всей дворне воцарилась такая тишина, что слышно было, как ползут по земле клеветнические шепоты.

Первою жертвою нового веяния пал дятел. Бедная эта птица, ей-богу, не виновата была. Но она знала грамоте, и этого было вполне достаточно для обвинения.

— Знаки препинания ставить умеешь?

— Не только обыкновенные знаки препинания, но и чрезвычайные, как-то: кавычки, тире, скобки — всегда, по сущей совести, становлю.

— А женский пол от мужеского отличить можешь?

— Могу. Даже в ночное время не ошибусь.

Только и всего. Нарядили дятла в кандалы и заточили в дупло навечно. А на другой день он в том дупле, заеденный муравьями, помре.

Едва кончилась история с дятлом, как последовал погром в академии де сиянс.

Однако ж сычи и филины защищались твердо: жалко им было с теплыми казенными квартирами расставаться. Говорили, что не того ради сиянсами занимаются, дабы их распространять, а для того, чтобы от лихого глаза их оберегать.

Но коршун сразу увертки их опровергнул, спросив: «Да сиянсы-то зачем?» И они на этот вопрос не ответили (не ждали). Тогда их поштучно распродали огородникам, а последние, набив из них чучелов, поставили огороды сторожить.

Дальше — больше. За совами и филинами последовали скворцы, коростели, попугаи, чижи… Даже глухого тетерева заподозрили в «образе мыслей» на том основании, что он днем молчит, а ночью спит…

Дворня опустела. Остались орел с орлицею, и при них ястреб да коршун. А вдали — масса воронья, которое бессовестно плодилось. И чем больше плодилось, тем больше накоплялось на нем недоимок.

Тогда коршун с ястребом, не зная, кого изводить (воронье в счет не полагалось), стали изводить друг друга. И все на почве наук. Ястреб донес, что коршун, по секрету, читает часослов, а коршун съябедничал, что у ястреба в дупле «Новейший песенник» спрятан.

Но тут уж сама История ускорила свое течение, чтоб положить конец этой сумятице. Произошло нечто необыкновенное. Увидев, что они остались без призора, вороны вдруг спохватились: «А что бишь на этот счет в Азбуке-копейке сказано?» И не успели порядком припомнить, как тут же инстинктивно снялись всем стадом с места и полетели.

Погнался за ними орел, да не тут-то было: сладкое помещичье житье до того его изнежило, что он едва крыльями мог шевелить.

Тогда он повернулся к орлице и возгласил:

— Сие да послужит орлам уроком!

Но что означало в данном случае слово «урок»: то ли, что просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то и другое вместе — об этом он умолчал.  

Читать другие сказки Салтыкова-Щедрина

Источник: https://skazkii.ru/orel-mecenat

Салтыков-Щедрин M. E. “Анализ сказки М. Салтыкова-Щедрина “Дикий помещик”.”

Особое место в творчестве Салтыкова-Щедрина занимают сказки с их аллегорическими образами, в которых автор сумел сказать о русском обществе 60—80-х годов XIX века больше, чем историки тех лет. Салтыков-Щедрин пишет эти сказки “для детей изрядного возраста”, то есть для взрослого читателя, по уму находящегося в состоянии ребенка, которому надо открыть глаза на жизнь.

Сказка по простоте своей формы доступна любому, даже неискушенному читателю, и поэтому особенно опасна для тех, кто в ней высмеивается.
Основная проблема сказок Щедрина — взаимоотношения эксплуататоров и эксплуатируемых. Писатель создал сатиру на царскую Россию.

Перед читателем проходят образы правителей (“Медведь на воеводстве”, “Орел-меценат”), эксплуататоров и эксплуатируемых (“Дикий помещик”, “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”), обывателей (“Премудрый пескарь”, “Вяленая вобла”).

Сказка “Дикий помещик” направлена против всего общественного строя, основанного на эксплуатации, антинародного по своей сущности.

“Весть” — газета реакционно-крепостническая, так что глупость помещика определяется его мировоззрением. Себя помещик считает истинным представителем Русского государства, опорой его, гордится тем, что он потомственный российский дворянин, князь Урус-Кучум-Кильдибаев. Весь смысл его существования сводится к тому, чтобы понежить свое тело, “мягкое, белое и рассыпчатое”.

Он живет за счет своих мужиков но ненавидит их и боится, не выносит “холопьего духу”. Он радуется, когда каким-то фантастическим вихрем унесло неизвестно куда всех мужиков, и воздух стал в его владениях чистый-пречистый. Но исчезли мужики, и наступил голод такой, что на базаре ничего купить нельзя. А сам помещик совсем одичал: “Весь он, с головы до ног, оброс волосами.

а ногти у него сделались как железные. Сморкаться уж он давно перестал, ходил же все больше на четвереньках. Утратил даже способность произносить членораздельные звуки.”.

Чтобы не умереть с голоду, когда был съеден последний пряник, российский дворянин стал охотиться: заметит зайца — “словно стрела соскочит с дерева, вцепится в свою добычу, разорвет ее ногтями, да так со всеми внутренностями, даже со шкурой, съест”. Одичание помещика свидетельствует о том, что без помощи мужика ему не прожить. Ведь недаром, как только “рой мужиков” отловили и водворили на место, “на базаре появились и мука, и мясо, и живность всякая”.

Глупость помещика постоянно подчеркивается писателем.

Первыми назвали помещика глупым сами крестьяне, трижды называют помещика глупым (прием троекратного повторения) представители других сословий: актер Садовский (“Однако, брат, глупый ты помещик! Кто же тебе, глупому, умываться подает?”) генералы, которых он вместо “говядин-ки” угостил печатными пряниками и леденцами (“Однако, брат, глупый же ты помещик!”) и, наконец, капитан-исправник (“Глупый же вы, господин помещик!”). Глупость помещика видна всем, а он предается несбыточным мечтам, что без помощи крестьян добьется процветания хозяйства, размышляет об английских машинах, которые заменят крепостных. Его мечты нелепы, ведь ничего самостоятельно он сделать не может. И только однажды задумался помещик: “Неужто он в самом деле дурак? Неужто та непреклонность, которую он так лелеял в душе своей, в переводе на обыкновенный язык означает только глупость и безумие?” Если мы сопоставим известные народные сказки о барине и мужике со сказками Салтыкова-Щедрина, например с “Диким помещиком”, то увидим, что образ помещика в щедринских сказках очень близок к фольклору, а мужики, напротив, отличаются от сказочных. В народных сказках мужик сметливый, ловкий, находчивый, побеждает глупого барина. А в “Диком помещике” возникает собирательный образ тружеников, кормильцев страны и в то же время терпеливых мучеников-страдальцев. Так, видоизменяя народную сказку, писатель осуждает народное долготерпение, и сказки его звучат как призыв подняться на борьбу, отрешиться от рабского мировоззрения.

http://vsekratko.ru/saltykovshhedrin/raznoe24

Источник: https://www.school-essays.info/saltykov-shhedrin-m-e-analiz-skazki-m-saltykova-shhedrina-dikij-pomeshhik/

Краткое содержание “Орел меценат” Салтыкова-Щедрина

“Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с орлом”.

Рассказчик удивляется, почему же орел мышь простил, а не наоборот. Но ведь “совсем не затем орел мышей ловит, чтоб их прощать”. Да и другие пернатые боятся орла, а вовсе им не восхищаются.

Далее автор сравнивает одного зажиточного человека с орлом. Стало ему скучно и сказал своей орлице: “Скучно сам-друг с глазу на глаз жить. Смотришь целый день на солнце – инда одуреешь”. Захотелось ему набрать дворни.

“Вороны бы сплетни ему переносили, попугаи – кувыркались бы, сорока бы кашу варила, скворцы – величальные песни бы пели, совы, сычи да филины по ночам дозором летали бы, а ястребы, коршуны да соколы пищу бы ему добывали.

А он бы оставил при себе одну кровожадность”.

Приказал тогда орел ястребу, коршуну и соколу собрать дворню. Собрали сначала ворон, потом “из коростелей и гагар духовой оркестр собрали, попугаев скоморохами нарядили, сороке-белобоке, благо воровка она, ключи от казны препоручили, сычей да филинов заставили по ночам дозором летать”.

“Даже кукушку не забыли, в гадалки при орлице определили, а для кукушкиных сирот воспитательный дом выстроили”.

Сова посоветовала “науки и искусства в дворнях заводить, потому что при них и орлам занятнее живется, да и со стороны посмотреть не зазорно”.

Сокол и сова решили обучить грамоте самого орла. “Учили его по звуковому методу, легко и занятно, но, как ни бились, он и через год, вместо “Орел”, подписывался “Арер”. “. Сокол тоже ежеминутно внушал, что без первых четырех правил арифметики награбленную добычу разделить нельзя.

– Украл ты десять гусенков, двух письмоводителю квартального подарил, одного сам съел – сколько в запасе осталось? – с укоризною спрашивал сокол. Орел не мог разрешить и молчал, но зло против сокола накоплялось в его сердце с каждым днем больше и больше”.

Стал от себя гнать орел учителей своих. А когда сова не захотела оставить в покое барина, “в один миг повернулся орел к сове и разорвал ее надвое”. И сокола та же участь постигла.

А потом и “скворцы заленились, коростели стали фальшивить, сорока-белобока воровала без просыну, а на воронах накопилась такая пропасть недоимок, что пришлось прибегнуть к экзекуции.

Дошло до того, что даже пищу орлу с орлицей начали подавать порченую”.

Стали тогда птиц казнить и в темницы заточать. “Дворня опустела. Остались орел с орлицею, и при них ястреб да коршун. А вдали – масса воронья, которое бессовестно плодилось”. “Тогда коршун с ястребом, не зная, кого изводить (воронье в счет не полагалось), стали изводить друг друга”.

Тут и вороны все разлетелись. “Погнался за ними орел, да не тут-то было: сладкое помещичье житье до того его изнежило, что он едва крыльями мог шевелить”.

Источник: https://schoolessay.ru/kratkoe-soderzhanie-orel-mecenat-saltykova-shhedrina/

Анализ сказки М. Салтыкова-Щедрина “Дикий помещик” (вариант 2)

“Дикий помещик”.

пишет эти сказки “для детей изрядного возраста”, то есть для взрослого читателя, по уму находящегося в состоянии ребенка, которому надо открыть глаза на жизнь. Сказка по простоте своей формы доступна любому, даже неискушенному читателю, и поэтому особенно опасна для тех, кто в ней высмеивается.

“Медведь на воеводстве”, “Орел-меценат”), эксплуататоров и эксплуатируемых (“Дикий помещик”, “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил”), обывателей (“Премудрый пескарь”, “Вяленая вобла”).

“Дикий помещик” направлена против всего общественного строя, основанного на эксплуатации, антинародного по своей сущности. Сохраняя дух и стиль народной сказки, сатирик говорит о реальных событиях современной ему жизни. Произведение начинается как обычная сказка: “В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик…

” Но тут же появляется элемент современной жизни: “и был тот помещик глупый, читал газету “Весть””. “Весть” – газета реакционно-крепостническая, так что глупость помещика определяется его мировоззрением.

Себя помещик считает истинным представителем Русского государства, опорой его, гордится тем, что он потомственный российский дворянин, князь Урус-Кучум-Кильдибаев. Весь смысл его существования сводится к тому, чтобы понежить свое тело, “мягкое, белое и рассыпчатое”.

Он живет за счет своих мужиков но ненавидит их и боится, не выносит “холопьего духу”. Он радуется, когда каким-то фантастическим вихрем унесло неизвестно куда всех мужиков, и воздух стал в его владениях чистый-преч

Чтобы не умереть с голоду, когда был съеден последний пряник, российский дворянин стал охотиться: заметит зайца – “словно стрела соскочит с дерева, вцепится в свою добычу, разорвет ее ногтями, да так со всеми внутренностями, даже со шкурой, съест”. Одичание помещика свидетельствует о том, что без помощи мужика ему не прожить.

Ведь недаром, как только “рой мужиков” отловили и водворили на место, “на базаре появились и мука, и мясо, и живность всякая”.

Садовский (“Однако, брат, глупый ты помещик! Кто же тебе, глупому, умываться подает?”) генералы, которых он вместо “говядин-ки” угостил печатными пряниками и леденцами (“Однако, брат, глупый же ты помещик!”) и, наконец, капитан-исправник (“Глупый же вы, господин помещик!”). Глупость помещика видна всем, а он предается несбыточным мечтам, что без помощи крестьян добьется процветания хозяйства, размышляет об английских машинах, которые заменят крепостных. Его мечты нелепы, ведь ничего самостоятельно он сделать не может. И только однажды задумался помещик: “Неужто он в самом деле дурак? Неужто та непреклонность, которую он так лелеял в душе своей, в переводе на обыкновенный язык означает только глупость и безумие?” Если мы сопоставим известные народные сказки о барине и мужике со сказками Салтыкова-Щедрина, н

А в “Диком помещике” возникает собирательный образ тружеников, кормильцев страны и в то же время терпеливых мучеников-страдальцев.

Так, видоизменяя народную сказку, писатель осуждает народное долготерпение, и сказки его звучат как призыв подняться на борьбу, отрешиться от рабского мировоззрения.

Источник: http://referat-lib.ru/view/referat-literature/268/267303.htm

­Каковы основные темы творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина?

Через все творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина проходят три основные темы: социальное неравенство в России, нравственно-психологическая деградация дворянства, народ и буржуазная интеллигенция. Эти темы раскрыты соответственно в “Губернских очерках”, “Помпадурах и помпадуршах”, “Истории одного города”, “Господах Головлевых”. Все эти темы находят отражение и в “Сказках”.

Какая деталь в “Сказке о том, как один мужик двух генералов прокормил” говорит о рабской покорности народа?

В “Сказке о том, как один мужик двух генералов прокормил” М. Е. Салтыков-Щедрин показал, что паразиты-генералы не способны ни к какому труду. Они привыкли пользоваться трудом мужика, который безропотно выполняет все их прихоти, вплоть до того, что сам вьет веревку, которой генералы привязывают его к дереву, чтобы не убежал. Эта деталь подается с горькой иронией – М. Е. Салтыков-Щедрин осуждает пассивность и покорность народа.

Что такое аллегория? Приведите примеры.

Аллегория – это иносказание, когда под видом животных, например, изображаются какие-то черты человека. В сказке “Медведь на воеводстве” М. Е. Салтыков-Щедрин под видом медведя изобразил тупого и жестокого правителя, которого можно усмирить только рогатиной. В сказке “Коняга” образ Коняги – это аллегория трудового народа, лишенного всех радостей жизни.
Его трудом пользуются Пустоплясы – буржуазные интеллигенты, рассуждающие о народе, но не способные изменить его жизнь.

Что такое гротеск? Приведите примеры.

Гротеск – прием условности, основанный на преувеличении, доходящем до фантастических размеров. Но такое преувеличение, хотя и выводится за пределы правдоподобия, выступает как реалистически мотивированное, выявляющее скрытые потенциальные возможности явления или персонажа. Так, в “Истории одного города” М. Е. Салтыков-Щедрин создает гротескные образы градоначальника с фаршированной головой, градоначальника с головой-органчиком.

Какой вывод делается в сказке М. Е. Салтыкова-Щедрина “Орел-меценат”?

В сказке автор делает вывод, что “просвещение для орлов вредно” и “орлы вредны для просвещения”.

Что символизируют образы Коняги и Пустоплясов?

Коняга – это бесконечно трудящийся народ, закабаленный и бесправный, плодами труда которого пользуются болтуны Пустоплясы. Под Пустоплясами М. Е. Салтыков-Щедрин изобразил представителей разных идейных направлений: либералов, славянофилов, реакционных народников, рассуждающих о несокрушимости духа Коняги-народа.

Что вам известно о детстве писателя? Какие новые сведения о нем вы почерпнули из статьи?

Салтыков-Щедрин родился в дворянской семье, в селе Спас-Угол Тверской губернии, рано познакомился с жизнью и бытом деревни, со стремлениями и надеждами крестьян. В произведениях писателя отразились яркие впечатления детства— ужасы крепостной действительности в самом неприглядном и обнажённом виде.

С десяти лет он учился в привилегированном учебном заведении — Московском дворянском институте, а затем в числе лучших учеников был направлен для продолжения образования в Царскосельский лицей, который при Николае 1 превратился в казарменное заведение, готовившее послушных чиновников. Салтыков закончил его в 1844 году, поступил служить в канцелярию военного министерства, стал трудолюбивым и толковым чиновником и быстро продвигался по служебной лестнице. И всё бы было хорошо, и мог бы Салтыков дослужиться до высокого чина, если бы не одно «но»: чиновник писал стихи, а потом начал сочинять повести и рецензии.

Ещё в лицее он подружился с Михаилом Петрашевским и в 1845—1846 годах посещал его петербургский кружок, где молодые демократы изучали труды французских мыслителей- утопистов Сен-Симона и Фурье. (В 1849 году кружок был разгромлен, 20 человек отправлены на каторгу и в солдаты. Среди них — Ф.М. Достоевский.)

Писатель решил выбрать себе псевдоним, вероятно, потому, что неудобным считалось состоять на государственной службе и подписывать художественные произведения своей фамилией. Во-вторых, фамилия Салтыков вызывала в русском ПО обществе определённые ассоциации: помещица Салтыкова Дарья Николаевна (1730-1801), известная под именем Салтычихи, замучила более ста крепостных крестьян, за что была приговорена к смертной казни, которую заменили тюремным заключением. С 1768 года до конца жизни она провела в монастырской тюрьме. Историю Салтычихи хорошо знали в русском обществе, возможно, это побудило Салтыкова выбрать себе псевдоним.

Салтыков выбрал себе псевдоним, подходящий к слову «щедрый», то есть «широко оказывающий помощь, охотно тратящийся на других, не скупой», так как, по словам жены писателя, он в своих произведениях был щедр на всякого рода сарказмы.

В марте 1848 года в журнале «Отечественные записки» публикуется повесть М.Е. Салтыкова-Щедрина «Запутанное дело», пронизанная социалистическими идеями. В марте же из Парижа приходит известие о начавшейся там революции. Царь приказывает начать репрессии против «вольного духа». Салтыкова немедленно арестовывают и ссылают в Вятку, где он и прожил больше семи лет, работая в основном чиновником особых поручений при губернаторе. Писатель основательно изучил жизнь провинции. Все нелепости, уродства и горести провинциального быта прошли перед его глазами. Всё яснее ему представлялось общее состояние России, изнуряемой крепостничеством, произволом, лихоимством. О своих вятских впечатлениях писатель повествует в «Губернских очерках», которые приносят ему всероссийскую известность.

В конце 1855 года, при Александре 1, Салтыкова освобождают. Он переезжает в Петербург и служит в Министерстве внутренних дел, затем назначается вице-губернатором в Рязань, в Тверь, служит в Пензе, Гуле, вновь в Рязани. Благородный вице-губернатор не может справиться с установившимся социальным порядком, с всеобщим взяточничеством и казнокрадством. Он уходит в отставку в чине действительного статского советника (четвёртый класс), что соответствовало по «Табели о рангах» генерал-майору (в военной службе) или губернатору (в гражданской службе).

С 1868 года вся жизнь М.Е. Салтыкова-Щедрина посвящена литературе. Он становится помощником и соредактором
H. A. Некрасова, после запрещения «Современника» издающего «Отечественные записки»; после смерти Некрасова в 1877 году возглавляет журнал и руководит им до 1884 года — до самого запрещения.

Будучи чиновником, он в одиночку пытался бороться против несправедливостей жизни, отстаивая право человека на правду, но его попытки терпели поражение. Тогда он взял в руки копьё сатиры, и ни одна подлость не могла укрыться от его взгляда. Он потрясал своих современников умением вскрывать не только негативные общественно-политические и нравственные явления в жизни общества, но и самые корни этих явлений. Для того чтобы понять причины современного состояния России, М.Е. Салтыков-Щедрин обратился к её истории.

Какие произведения Щедрина вы читали? Есть ли в них отражение времени, в которое жил и трудился автор?

В 7-м классе мы изучали две сказки писателя: «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» и «Дикий помещик». Произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина, конечно же, отражали время, в котором жил писатель. Они были очень нужны России и не менее важны для неё сегодня, потому что многие пороки общества, к сожалению, живы до сих пор. В нашем мире тоже есть насилие и грубость, и часто «самодовольное ничтожество» «взбирается на высоту», поэтому произведения писателя остаются актуальными и в наши дни.

---

В какой губернии родился Салтыков-Щедрин: Тверская

Отец писателя: Евграф Васильевич Салтыков

Мать писателя: Ольга Михайловна Забелина

Куда был переведен Сатыков-Щедрин из Московского института за отличную учебу: Царскосельский лицей

Первая повесть М. Е. Салтыкова: «Противоречия»

Куда Салтыков-Щедрин был выслан 28 апреля 1848 года за вольнодумие: в Вятку

Редактором какого журнала был Салтыков-Щедрин: «Современник»

Благодаря какой работе Салтыков-Щедрин чувствовал себя «нужным литературе»: редактор журнала «Отечественные записки»

В подготовке какой реформы участвовал Салтыков-Щедрин: Крестьянская реформа

Как назывался город в сатирическом романе М. Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города»: Глупов

Как образно называли М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Русский Свифт»

В каком городе умер Салтыков-Щедрин: Москва

Салтыков-Щедрин – мастер: сатиры

За что Салтыков-Щедрин был отправлен в ссылку: за вольнодумие

Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И статьи у орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный. Он не летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на солнце и спорит с громами. А иные даже наделяют его сердце великодушием. Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с орлом. «Подобно орлу, говорят, городовой бляха N такой-то высмотрел, выхватил и, выслушав, — простил».

Я сам очень долго этим панегирикам верил. Думал: «Ведь, в самом деле, красиво! Выхватил… простил! Простил?!» — вот что в особенности пленяло. «Кого простил? — мышь!! Что такое мышь?!» И я бежал впопыхах к кому-нибудь из друзей-поэтов и сообщал о новом акте великодушия орла. А друг-поэт становился в позу, с минуту сопел, и затем его начинало тошнить стихами:

Но однажды меня осенила мысль. «С чего же, однако, орел «простил» мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и… простил! Почему он «простил» мышь, а не мышь «простила» его?»

Дальше — больше. Стал я прислушиваться и приглядываться. Вижу: что-то тут неблагополучно. Во-первых, совсем не затем орел мышей ловит, чтоб их прощать. Во-вторых, ежели и допустить, что орел «простил» мышь, то, право, было бы гораздо лучше, если б он совсем ей не интересовался. И, в-третьих, наконец, будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он — птица. До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению.

И теперь я думаю об орлах так: «Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их исключительно антивегетарианцами. И так как они, в то же время, сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что, при появлении их, все пернатое царство спешит притаиться. И это происходит от страха, а не от восхищения, как уверяют поэты. А живут орлы всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют».

Выискался, однако ж, орел, которому опостылело жить в отчуждении. Вот и говорит он однажды своей орлице:

— Скучно сам-друг с глазу на глаз жить. Смотришь целый день на солнце — инда одуреешь.

И начал он задумываться. Что больше думает, то чаще и чаще ему мерещится: хорошо бы так пожить, как в старину помещики живали. Набрал бы он дворню и зажил бы припеваючи. Вороны бы сплетни ему переносили, попугаи — кувыркались бы, сорока бы кашу варила, скворцы — величальные песни бы пели, совы, сычи да филины по ночам дозором летали бы, а ястребы, коршуны да соколы пищу бы ему добывали. А он бы оставил при себе одну кровожадность. Думал-думал, да и решился. Кликнул однажды ястреба, коршуна да сокола и говорит им:

— Соберите мне дворню, как в старину у помещиков бывало; она меня утешать будет, а я ее в страхе держать стану. Вот и все.

Выслушали хищники этот приказ и полетели во все стороны. Закипело у них дело не на шутку. Прежде всего нагнали целую уйму ворон. Нагнали, записали в ревизские сказки и выдали окладные листы. Ворона — птица плодущая и на все согласная. Главным же образом, тем она хороша, что сословие «мужиков» представлять мастерица. А известно, что ежели готовы «мужички», то дело остается только за деталями, которые уж ничего не стоит скомпоновать. И скомпоновали. Из коростелей и гагар духовой оркестр собрали, попугаев скоморохами нарядили, сороке-белобоке, благо воровка она, ключи от казны препоручили, сычей да филинов заставили по ночам дозором летать. Словом сказать, такую обстановку устроили, что хоть какому угодно дворянину не стыдно. Даже кукушку не забыли, в гадалки при орлице определили, а для кукушкиных сирот воспитательный дом выстроили.

Но не успели порядком дворовые штаты в действие ввести, как уже убедились, что есть в них какой-то пропуск. Думали-думали, что бы такое было, и наконец догадались: во всех дворнях полагаются науки и искусства, а у орла нет ни тех, ни других.

Три птицы, в особенности, считали этот пропуск для себя обидным: снегирь, дятел и соловей.

Снегирь был малый шустрый и с отроческих лет насвистанный. Воспитывался он первоначально в школе кантонистов [в школы при военном ведомстве брали солдатских детей, навсегда зачисляя их в это ведомство], потом служил в полку писарем и, научившись ставить знаки препинания, начал издавать, без предварительной цензуры, газету «Вестник лесов».

Только никак приноровиться не мог. То чего-нибудь коснется — ан касаться нельзя; то чего-нибудь не коснется — ан касаться не только можно, но и должно. А его за это в головку тук да тук. Вот он и замыслил: «Пойду в дворню к орлу! Пускай он повелит безнаказанно славу его каждое утро возвещать!»

Дятел был скромный ученый и вел строго уединенную жизнь. Ни с кем никогда не виделся (многие даже думали, что он запоем, как и все серьезные ученые, пьет), но целые дни сидел на сосновом суку и все долбил. И надолбил он целую охапку исторических исследований: «Родословная лешего», «Была ли замужем Баба-Яга», «Каким полом надлежит ведьм в ревизские сказки заносить?» и проч. Но сколько ни долбил, издателя для своих книжиц найти не мог. Поэтому и он надумал: «Пойду к орлу в дворовые историографы! авось-либо он вороньим иждивением исследования мои отпечатает!»

Что касается до соловья, то он на жизненные невзгоды пожаловаться не мог. Пел он искони так сладко, что не только сосны стоеросовые, но и московские гостинодворцы, слушая его, умилялись. Весь мир его любил, весь мир, притаив дыхание, заслушивался, как он, забравшись в древесную чащу, сладкими песнями захлебывался. Но он был сладострастен и славолюбив выше всякой меры. Мало было ему вольной песней по лесу греметь, мало огорченные сердца гармонией звуков напоять… Думалось: орел ему на шею ожерелье из муравьиных яиц повесит, всю грудь живыми тараканами изукрасит, а орлица будет тайные свидания при луне назначать…

Словом сказать, пристали все три птицы к соколу: «Доложи да доложи!»

Выслушал орел соколиный доклад о необходимости водворения наук и искусств и не сразу понял. Сидит себе да цыркает, да когтями играет, а глаза у него, словно точеные камешки, глянцем на солнце отливают. Никогда он ни одной газеты не видывал; ни Бабой-Ягой, ни ведьмами не интересовался, а об соловье только одно слыхал: что эта птица — малая, не стоит из-за ее клюв марать.

— Ты, поди, не знаешь, что и Бонапарт-то умер? — спросил сокол.

— Какой такой Бонапарт?

— То-то вот. А знать об этом не худо. Ужо гости приедут, разговаривать будут. Скажут: «При Бонапарте это было», — а ты будешь глазами хлопать. Не хорошо.

Призвали на совет сову, — и та подтвердила, что надо науки и искусства в дворнях заводить, потому что при них и орлам занятнее живется, да и со стороны посмотреть не зазорно. Ученье — свет, а неученье — тьма. Спать-то да жрать всякий умеет, а вот поди разреши задачу: «Летело стадо гусей» — ан дома не скажешься. Умные-то помещики, бывало, за битого двух небитых давали, — значит, пользу в том видели. Вон чижик: только и науки у него, что ведерко с водой таскать умеет, а какие деньги за этакого-то платят!

— Я в темноте видеть могу, так меня за это мудрой прозвали, а ты и на солнце по целым часам не смигнувши глядишь, а про тебя говорят: «Ловок орел, а простофиля».

— Что ж, я не прочь от наук! — цыркнул орел.

Сказано — сделано. На другой же день у орла в дворне начался «золотой век». Скворцы разучивали гимн «Науки юношей питают» [из «Оды на день восшествия на престол Елисаветы Петровны» (1747) М.В.Ломоносова], коростели и гагары на трубах сыгрывались, попугаи — новые кунштюки выдумывали.

С ворон определили новый  налог, под названием «просветительного»; для молодых соколят и ястребят устроили кадетские корпуса; для сов, филинов и сычей — академию де сиянс, да кстати уж и воронятам купили по экземпляру Азбуки-копейки. И, в заключение, самого старого скворца определили стихотворцем, под именем Василия Кирилыча Тредьяковского, и отдали ему приказ, чтоб на завтра же был готов к состязанию с соловьем.

И вот вожделенный день наступил. Поставили пред лицо орла новобранцев и велели им хвастаться.

Самый большой успех достался на долю снегиря. Вместо приветствия он прочитал фельетон, да такой легкий, что даже орлу показалось, что он понимает. Говорил снегирь, что надо жить припеваючи, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что была бы у него розничная продажа хорошая, а до прочего ни до чего ему дела нет, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что холопское житье лучше барского, что у барина заботушки много, а холопу за барином горюшка нет, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что когда у него совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает, — а орел подтвердил: «Имянно!»

Наконец снегирь надоел.

— Следующий! — цыркнул орел.

Дятел начал с того, что генеалогию орла от солнца повел, а орел с своей стороны подтвердил: «И я в этом роде от папеньки слышал». «Было у солнца, — говорил дятел, — трое детей: дочь Акула да два сына: Лев да Орел. Акула была распутная — ее за это отец в морские пучины заточил; сын Лев от отца отшатнулся — его отец владыкою над пустыней сделал; а Орелко был сын почтительный, отец его поближе к себе пристроил — воздушные пространства ему во владенье отвел».

Но не успел дятел даже введение к своему исследованию продолбить, как уже орел в нетерпеньи кричал:

— Следующий! следующий!

Тогда запел соловей и сразу же осрамился. Пел он про радость холопа, узнавшего, что бог послал ему помещика; пел про великодушие орлов, которые холопам на водку не жалеючи дают… Однако как он ни выбивался из сил, чтобы в холопскую ногу попасть, но с «искусством», которое в нем жило, никак совладать не мог. Сам-то он сверху донизу холоп был (даже подержанным белым галстуком где-то раздобылся и головушку барашком завил), да «искусство» в холопских рамках усидеть не могло, беспрестанно на волю выпирало. Сколько он ни пел — не понимает орел, да и шабаш!

— Что этот дуралей бормочет! — крикнул он, наконец, — позвать Тредьяковского!

А Василий Кирилыч тут как тут. Те же холопские сюжеты взял, да так их явственно изложил, что орел только и дело, что повторял: «Имянно! имянно! имянно!» И в заключение надел на Тредьяковского ожерелье из муравьиных яиц, а на соловья сверкнул очами, воскликнув: «Убрать негодяя!»

На этом честолюбивые попытки соловья и покончились. Живо запрятали его в куролеску и продали в Зарядье, в трактир «Расставанье друзей», где и о ею пору он напояет сладкой отравой сердца захмелевших «метеоров».

Тем не менее дело просвещения все-таки не было покинуто. Ястребята и соколята продолжали ходить в гимназии; академия де сиянс принялась издавать словарь и одолела половину буквы А; дятел дописывал 10-й том «Истории леших». Но снегирь притаился. С первого же дня он почуял, что всей этой просветительной сутолоке последует скорый и немилостивый конец, и, по-видимому, предчувствия его имели довольно верное основание.

Дело в том, что сокол и сова, принявшие на себя руководительство в просветительном деле, допустили большую ошибку: они задумали обучить грамоте самого орла. Учили его по звуковому методу, легко и занятно, но, как ни бились, он и через год, вместо «Орел», подписывался «Арер», так что ни один солидный заимодавец векселей с такою подписью не принимал. Но еще большая ошибка заключалась в том, что, подобно всем вообще педагогам, ни сова, ни сокол не давали орлу ни отдыха, ни срока. Каждоминутно следовала сова по его пятам, выкрикивая: «Бб… зз… хх…», а сокол тоже ежеминутно внушал, что без первых четырех правил арифметики награбленную добычу разделить нельзя.

— Украл ты десять гусенков, двух письмоводителю квартального подарил, одного сам съел — сколько в запасе осталось? — с укоризною спрашивал сокол.

Орел не мог разрешить и молчал, но зло против сокола накоплялось в его сердце с каждым днем больше и больше.

Произошла натянутость отношений, которою поспешила воспользоваться интрига. Во главе заговора явился коршун и увлек за собой кукушку. Последняя стала нашептывать орлице: «Изведут они кормильца нашего, заучат!», а орлица начала орла дразнить: «Ученый! ученый!», затем общими силами возбудили «дурные страсти» в ястребе.

И вот однажды на зорьке, едва орел глаза продрал, сова, по обыкновению, подкралась сзади и зажужжала ему в уши: «Вв… зз… рррр…»

— Уйди, постылая! — кротко огрызнулся орел.

— Извольте, ваше степенство, повторить: бб… кк… мм…

— Второй раз говорю: уйди!

— Пп… хх… шш…

В один миг повернулся орел к сове и разорвал ее надвое.

А через час, ничего не ведая, воротился с утренней охоты сокол.

— Вот тебе задача, — сказал он, — награблено нынче за ночь два пуда дичины; ежели на две равные части эту добычу разделить, одну — тебе, другую — всем прочим челядинцам, — сколько на твою долю достанется?

— Все, — отвечал орел.

— Ты говори дело, — возразил сокол. — Ежели бы «все», я бы и спрашивать тебя не стал!

Не впервые такие задачи сокол задавал; но на этот раз тон, принятый им, показался орлу невыносимым. Вся кровь в нем вскипела при мысли, что он говорит «все», а холоп осмеливается возражать: «Не все». А известно, что когда у орлов кровь закипает, то они педагогические приемы от крамолы отличать не умеют. Так он и поступил.

Но, покончивши с соколом, орел, однако, оговорился:

— А де сиянс академии оставаться по-прежнему!

Опять пропели скворцы: «Науки юношей питают», но для всех уже было ясно, что «золотой век» находится на исходе. В перспективе надвигался мрак невежества, с своими обязательными спутниками: междоусобием и всяческою смутою.

Смута началась с того, что на место умершего сокола явилось два претендента: ястреб и коршун. И так как внимание обоих соперников было устремлено исключительно в сторону личных счетов, то дела дворни отошли на второй план и начали мало-помалу приходить в запущение.

Через месяц от недавнего золотого века не осталось и следов. Скворцы заленились, коростели стали фальшивить, сорока-белобока воровала без просыпу, а на воронах накопилась такая пропасть недоимок, что пришлось прибегнуть к экзекуции. Дошло до того, что даже пищу орлу с орлицей начали подавать порченую.

Чтобы оправдать себя в этой неурядице, ястреб и коршун временно подали друг другу руку и свалили все невзгоды на просвещение.

Науки-де, бесспорно, полезны, но лишь тогда, когда они благовременны. Жили-де наши дедушки без наук, и мы без них проживем…

И в доказательство, что весь вред от наук идет, начали открывать заговоры, и непременно такие, чтобы хоть часослов да замешан в них был. Начались розыски, следствия, судбища…

— Шабаш! — вдруг раздалось в вышине.

Это крикнул орел. Просвещение прекратило течение свое.

Во всей дворне воцарилась такая тишина, что слышно было, как ползут по земле клеветнические шепоты.

Первою жертвою нового веяния пал дятел. Бедная эта птица, ей-богу, не виновата была. Но она знала грамоте, и этого было вполне достаточно для обвинения.

— Знаки препинания ставить умеешь?

— Не только обыкновенные знаки препинания, но и чрезвычайные, как-то: кавычки, тире, скобки — всегда, по сущей совести, становлю.

— А женский пол от мужеского отличить можешь?

— Могу. Даже в ночное время не ошибусь.

Только и всего. Нарядили дятла в кандалы и заточили в дупло навечно. А на другой день он в том дупле, заеденный муравьями, помре.

Едва кончилась история с дятлом, как последовал погром в академии де сиянс.

Однако ж сычи и филины защищались твердо: жалко им было с теплыми казенными квартирами расставаться. Говорили, что не того ради сиянсами занимаются, дабы их распространять, а для того, чтобы от лихого глаза их оберегать. Но коршун сразу увертки их опровергнул, спросив: «Да сиянсы-то зачем?» И они на этот вопрос не ответили (не ждали). Тогда их поштучно распродали огородникам, а последние, набив из них чучелов, поставили огороды сторожить.

В это же самое время отобрали у воронят Азбуку-копейку, истолкли оную в ступе и из полученной массы наделали игральных карт.

Дальше — больше. За совами и филинами последовали скворцы, коростели, попугаи, чижи… Даже глухого тетерева заподозрили в «образе мыслей» на том основании, что он днем молчит, а ночью спит…

Дворня опустела. Остались орел с орлицею, и при них ястреб да коршун. А вдали — масса воронья, которое бессовестно плодилось. И чем больше плодилось, тем больше накоплялось на нем недоимок.

Тогда коршун с ястребом, не зная, кого изводить (воронье в счет не полагалось), стали изводить друг друга. И все на почве наук. Ястреб донес, что коршун, по секрету, читает часослов, а коршун съябедничал, что у ястреба в дупле «Новейший песенник» спрятан.

Орел смутился.

Но тут уж сама История ускорила свое течение, чтоб положить конец этой сумятице. Произошло нечто необыкновенное. Увидев, что они остались без призора, вороны вдруг спохватились: «А что бишь на этот счет в Азбуке-копейке сказано?» И не успели порядком припомнить, как тут же инстинктивно снялись всем стадом с места и полетели.

Погнался за ними орел, да не тут-то было: сладкое помещичье житье до того его изнежило, что он едва крыльями мог шевелить.

Тогда он повернулся к орлице и возгласил:

— Сие да послужит орлам уроком!

Но что означало в данном случае слово «урок»: то ли, что просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то и другое вместе — об этом он умолчал.

Викторина по творчеству М. Е. Салтыкова-Щедрина

ВОПРОСЫ

1. Какое учебное заведение, в котором он сам учился, Салтыков-Щедрин
впоследствии назвал «рассадником министров»?
2. Членом какого социалистического

кружка был молодой
Салтыков?
3. Как удалось ему избежать каторги, в отличие Достоевского?
4. Какой период своего жизненного пути Салтыков-Щедрин считал «великой школой
жизни»?
5. Почему он получил в чиновничьих кругах прозвище «вице-Робеспьер»?
6. Какие очерки были опубликованы под псевдонимом Н. Щедрин?
7. За что Салтыкова называли «чужой овцой», попавшей в журнал «Современник»?
8. Историю какого вымышленного города написал Салтыков-Щедрин, указав точные
даты его существования?
9. Как прозывался народ, от которого вели происхождение глуповцы, имеющие «привычку
„тяпать…» обо всё, что бы ни встречалось на пути»?
10. На какие реальные города похож щедринский город, если известно, что, с
одной стороны, он основан на болоте, а с другой — построен на семи холмах?
11. Кем и как был переименован этот город?
12. Кого из русских исторических деятелей (царей и их приближенных)
напоминают градоначальники Негодяев, Грустилов, Угрюм-Бурчеев,
Перехват-Залихватский?
13. Какие два слова выговаривал Брудастый, имевший в голове органчик?
14. А чья голова представляла собой фаршированную колбасу, съеденную
прожорливым предводителем дворянства?
15. Кто из градоначальников охарактеризован как «чистейший тип идиота» за то,
что мечтал всё сделать одного размера — улицы, дома, семьи и даже мужей и жен
подбирать по росту?
16. Назвав героя «прохвостом в полном смысле слова», в каком значении
употребил сатирик это слово?
17. Сбылось ли предсказание Угрюм-Бурчеева, который перед исчезновением
сказал: «Придёт некто за мной, который будет ещё ужаснее меня»?
18. Кто из градоначальников вел войны «за просвещение» и был утопистом, а
если б пожил подольше, то «был бы сослан за вольномыслие в Сибирь или
выстроил бы в Глупове фаланстер»? Что такое фаланстер?
19. Кого имеет в виду писатель, повествуя о беспокойстве глуповцев, которые
припомнили «лондонских агитаторов» и решили, что «измена свила себе гнездо в
самом Глупове»?
20. Как озаглавил свою статью о Щедрине Д. Писарев, отрицавший серьезность и
глубину его сатиры?
21. Какие журналы редактировал Салтыков-Щедрин вместе с Некрасовым?
22. Знаете ли вы щедринские произведения, заглавия которых начинаются со
слова «Господа … »?
23. Какое прозвище и за что получил главный герой романа «Господа Головлёвы»?
24. Создавая образы персонажей этого романа, писатель опирался на свою
биографию и на характеры своих родственников. Кого?
25. Какими кличками награждали друг друга члены семейства Головлёвых?
26. У кого лицо «было светлое, умилённое, дышащее смирением и радостью», а
глаза «источали чарующий … »?
27. С каким насекомым неоднократно сравнивает автор своего героя-хищника и
садиста?
28. На какие семейные и общественные принципы лицемерно ссылается Иудушка и
кого беспрестанно восхваляет?
29. «Весь мир в его глазах есть гроб, могущий служить лишь поводом для
бесконечного … ». Чего?
30. Через какие три стадии распада личности проходит Порфирий — три «запоя»?
31. Какими суффиксами обильно уснащал свою речь Иудушка: лампада, мать,
цыплёнок, постель, чай, яйца, икра, говядина, лимон, деревянный, сладко,
клопы, блохи? Как звучат эти слова в его устах?
32. В кого превратилась Арина Петровна из всевластной барыни-самодурки?
33. После сытного обеда Степка-балбес говорит: «Я пойду на сеновал с
Храповицким поговорить». Что это
означает и какие аналогичные приговорки вы знаете?
34. Чьи стихи вспоминает Аннинька на похоронах бабушки: «Где стол
был яств — там гроб стоит»?
35. «Пробуждение… (какой?) совести» хотел показать Щедрин?
36. Как решил произвести расчет с жизнью Порфирий Головлев?
37. Где был найден «закоченевший труп головлевского барина»?
38. Как первоначально думал завершить роман автор, дав финальную главу «У
пристани»?
39. «… — это самая смерть, злобная и пустоутробная; это смерть, вечно
подстерегающая новую жертву», «все смерти, отравы, все язвы — всё идет
отсюда». Откуда?
40. Чья формула использована Щедриным в заглавии «В среде умеренности и
аккуратности»?
41. К каким литературным персонажам других писателей обращался Салтыков-Щедрин
в своём творчестве?
42. Какие «говорящие» фамилии придумывает своим персонажам писатель?
43. Кто такие помпадуры и помпадурши и как образованы эти слова?
44. Какие животные выступают в сказках Щедрина в качестве персонажей?
45. Сколько Топтыгиных фигурирует в сказке «Медведь
на воеводстве»?
46. В какой сказке делается вывод: «…орлы для просвещения вредны»?
47. Что произошло с «диким помещиком», изгнавшим из своего поместья всех
мужиков?
48. Кто противопоставлен Коняге в одноименной сказке, уговаривая его
трудиться и терпеть?
49. Какая сказка имеет такую концовку: «И вдруг он исчез. Что тут случилось —
щука ли его заглотила, рак ли клешней перешиб, или сам своею смертью умер и
всплыл на поверхность — свидетелей этому делу не было…»?
50. Кто доволен, что его едят господа: «Стало быть, я хорош, коли меня
любят!»?
51. Чья жизненная философия сводится к формуле: «Уши выше лба не растут»?
52. Какая сказка является русским вариантом «робинзонады»?
53. Кто признаётся: «Я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся,
как их утром к кофею подают»? Как удерживают генералы мужика возле себя,
заставляя работать?
54. Что получил мужик от генералов за все свои труды.
55. В какой сказке чиновник-бюрократ, получив проект о необходимости вновь
закрыть Америку, вынужден ответить: «Сие от меня не зависит»?
56. Чью эволюцию осмеял сатирик в одной из сказок: вначале «по возможности»,
потом «хоть что-нибудь» и наконец «применительно к подлости»?
57. Каким неологизмом назвал Щедрин продажных литераторов и вообще
бездельников, присваивающих себе созданное другими?
58. Что это
за названия: «Чего изволите?» «Кушайте на здоровье!», «Помои»,
«Пенкоснимательница»?
59. «Знаешь ли ты, что такое добродетель?» — спросил карась щуку. Что
ответила она?
60. Если Пушкин в «Истории села Горюхина» упоминал сочинителя Б. в «гороховой
шинели», то Щедрин пишет «о собирателях ститистики» в «гороховых пальто»,
ставших чем-то вроде мундира. Кого имели в виду Пушкин и Салтыков-Щедрин?
61. Описывая российские нравы и порядки, сатирик замечает: «Ведь, известно, у
нас нет середины, либо в рыло, либо… пожалуйста!» Какое слово пропущено?
62. В сказке «Орел-меценат» скворцы разучивают гимн «Науки юношей питают».
Кто его автор?
63. Если гоголевский «смех сквозь слёзы», то как можно определить щедринский?
64. Какими приемами сатирического осмеяния пользовался Щедрин: заяц «так
здраво рассуждал, что и ослу впору»; мужик «самым нахальным образом уклонялся
от работы»; генерал «откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил»;
дикий помещик наполовину превратился в медведя, у градоначальника вместо
головы органчик?
65. Как называл писатель «рабскую манеру», полную иносказаний, недомолвок и
оговорок, к которой вынужден был прибегать?
66. В прощальном письме к сыну перед смертью Салтыков-Щедрин писал: «Паче
всего люби родную … и звание … предпочитай всякому другому». Какие слова
пропущены?
67. Закончите эту фразу писателя: «Я люблю … до боли сердечной и не могу
себя помыслить нигде, кроме … ».

Анализ сказки «Орел-меценат» Салтыкова-Щедрина (тема, идея, суть, главная мысль, вывод) 

Б. Я. Бухштаб:
«Специально об отношении власти… к культуре — Щедрин говорит в сказке «Орел-меценат». В стране, задавленной произволом, может существовать только лживое подобие науки и искусства — такова мысль этой сказки. Впрочем, даже фальшивое просвещение в конце сказки уничтожается владыкой-Орлом, которому полное невежество кажется привычнее и безопаснее.»

(Б. Я. Бухштаб, вступительная статья к книге «Сказки» Салтыкова-Щедрина, изд-во «ДЕТГИЗ», 1946 г.)

Я. Эльсберг:

«В сказочно-фантастическую форму Щедрин вкладывает огромное реалистическое содержание. <…>

Умение показать в малом большое, найти в быту политику является отличительной чертой творчества Щедрина. <…>

Щедрин в своих «Сказках» обличил все господствующие и эксплуатирующие классы. В сказках «Медведь на воеводстве» и «Орел-меценат» Щедрин направил острие своей сатиры против царизма с его жестокостью и дикостью.»

(вступительная статья Я. Эльсберга, «Рассказы, очерки, сказки», М. Е. Салтыков-Щедрин, из-во «Детгиз», 1951 г.)

А. С. Бушмин:

«…сказка «Орел-меценат», в которой изобличается деятельность царизма на поприще просвещения. …орел решил заняться… водворением наук и искусств, учредить «золотой век» просвещения. Заводя просвещенную дворню, орел так определял ее назначение: «…она меня утешать будет, а я ее в страхе держать стану. Вот и все». Однако полного повиновения не было. Кое-кто из дворни осмеливался обучать грамоте самого орла. Он ответил на это расправой и погромом. Вскоре от недавнего «золотого века» не осталось и следа. Основная идея сказки выражена в словах: «орлы для просвещения вредны»…

Сказки «Медведь на воеводстве» и «Орел-меценат», метившие в высшие административные сферы, при жизни писателя не были допущены цензурой к опубликованию, по они распространялись в русских и зарубежных нелегальных изданиях и сыграли свою революционную роль.»

(А. С. Бушмин. М. Е. Салтыков-Щедрин. «История русской литературы. В 4-х томах. Том 3. Л.: Наука, 1980. Глава 21)

/ Сочинения / Салтыков-Щедрин М.Е. / Разное / Острота политической сатиры в сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина

Острота политической сатиры в сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина

    Салтыков-Щедрин — один из величайших сатириков мира. Всю свою жизнь он бичевал самодержавие, крепостничество, а после реформы 1861 года — пережитки крепостного права, оставшиеся в быту, в психологии людей. Сатира Щедрина направлена не только против помещиков, но и против новых угнетателей народа, которым аграрная реформа царизма развязала руки, — капиталистов. Великий писатель разоблачает и либералов, отвлекающих народ от борьбы.

    Сатирик критиковал не только деспотизм и эгоизм угнетателей трудового народа, но и покорность самих угнетаемых, их долготерпение и рабскую психологию.

    Творчество Щедрина связано с традициями его гениальных предшественников: Пушкина, Гоголя. Но сатира Щедрина более острая и беспощадная. Во всем блеске раскрылся талант Щедрина-обличителя в его сказках.

    Писателя всегда привлекали народные сказки. Кроме того, этот жанр позволял скрыть истинный смысл произведения от цензуры. В сказках Щедрин раскрывает тему эксплуатации, дает уничтожающую критику дворян, чиновников — всех тех, кто живет за счет народного труда. В “Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил” Щедрин изображает двух бывших крупных чиновников, попавших на остров. Это генералы-дармоеды, не принесшие никакой пользы государству, всю жизнь прослужившие в регистратуре, которую затем упразднили “за ненадобностью”. Щедрин разоблачает их паразитизм. Генералы ни на что не способны, ничего не умеют делать, воображают, что “булки родятся в том самом виде, как нам их утром к кофию подают”.

    Сочувствуя угнетенному народу, Щедрин выступил против самодержавия и его слуг. Царя, министров и губернаторов высмеивает сказка “Медведь на воеводстве”. В ней показаны трое Топтыгиных, последовательно сменявших друг друга на воеводстве, куда они были посланы львом, чтобы “усмирить внутренних супостатов”. Первые два Топтыгина занимались разного рода “злодействами”: один — мелкими, другой — крупными. Топтыгин третий не жаждал “кровопролитиев”. Щедрин показывает, что причина бедствий народных не толь„ ко в злоупотреблении властью, но и в самом характере самодержавной системы. А это значит, что спасение народа — в свержении царизма. Такова основная идея сказки.

    В сказке “Орел-меценат” Щедрин разоблачает деятельность самодержавия в области просвещения. Орел — царь птиц — решил “завести” при дворе науки и искусства. Однако орлу вскоре надоело разыгрывать роль мецената: он уничтожил соловья-поэта, надел кандалы на ученого дятла и заточил его в дупло, разорил ворон. Писатель показал в этой сказке несовместимость царизма с наукой, просвещением и искусством, сделал вывод о том, что “орлы для просвещения вредны”.

    Щедрин высмеивает и обывателей. Этой теме посвящена сказка о премудром пискаре. Пискарь всю жизнь думал о том, как бы его не съела щука, поэтому сто лет просидел в яме, подальше от опасности. Пискарь “жил — дрожал и умирал — дрожал”. “Кто об его существовании вспомнит?”

    Писателю горько, что русское крестьянство своими руками вьет веревку, которую угнетатели накинули ему на шею. Щедрин призывает народ задуматься над своей судьбой, сбросить гнет.

    Каждая сказка имеет подтекст. Часто Щедрин говорит намеками. В его сказках действуют и условные комические персонажи (генералы), и образы — символы животных.

    Героев-людей автор ставит в необычное положение, тем самым “развязывает им руки и язык”.

    Своеобразие сказок Щедрина еще и в том, что в них реальное переплетается с фантастическим. В жизнь сказочных рыб и зверей писатель вводит детали из жизни людей: пискарь жалованья не получает и прислуги не держит, мечтает выиграть двести тысяч.

    Излюбленными приемами Салтыкова-Щедрина являются гипербола, гротеск.

    Характеры персонажей раскрываются не только в их поступках, но и в словах. Писатель обращает внимание на смешные стороны изображаемого, в сказках много комичных ситуаций. Достаточно вспомнить, что генералы были в ночных рубашках, а на шеях у них висело по ордену.

    Сказки Щедрина тесно связаны с народным творчеством. Это проявилось и в создании традиционных сказочных образов животных, и в использовании сказочных зачинов, поговорок (“Мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало”, “ни в сказке сказать, ни пером описать”). Сюжет “Коняги” непосредственно связан с пословицей “Рабочий конь на соломе, пустопляс на овсе”. Наряду с такими выражениями встречаются книжные слова, совсем нехарактерные для народных сказок: “жизнью инсцировать”. Этим писатель подчеркивает иносказательный смысл произведений.

    “Сказки” Щедрина — это великолепный художественный памятник минувшей эпохи, пример осуждения всех форм социального зла во имя добра, красоты, равноправия и справедливости.

/ Сочинения / Салтыков-Щедрин М.Е. / Разное / Острота политической сатиры в сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина

Смотрите также по
разным произведениям Салтыкова-Щедрина:

• Критические статьи

Поэты наделяют орлов храбростью, благородством и великодушием, нередко сравнивая с ними городовых. Рассказчик сомневается в благородных свойствах орлов, утверждая, что это всего лишь хищные птицы. Орлы сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, и при их появлении всё пернатое царство спешит притаиться от страха, а не от восхищения, как уверяют поэты.

А живут орлы всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют.

Нашёлся, однако, орёл, который захотел «так пожить, как в старину помещики живали». Позвал он ястреба, коршуна да сокола и велел им собрать для себя дворню из разных птиц. Дворня станет его холить и утешать, а он, оставаясь кровожадным, станет её в страхе держать.

Нагнали хищники со всех сторон разнооб­разнейших птиц. На всё согласных ворон поставили за «мужичков» отвечать, коростелей и гагар музыкантами сделали, попугаи стали скоморохами, сороке-воровке ключи от казны доверили, сычи да филины ночными сторожами стали. Всех «записали в ревизские сказки и выдали окладные листы» и спохватились: не учли, что в дворне у орла науки и искусства должны быть. На эту роль сгодились три птицы: снегирь, дятел и соловей.

Снегирь был шустрой пташкой. Выучившись в школе кантонистов и послужив в полку писарем, он начал издавать газету «Вестник лесов». Только не получалась у снегиря газета. «То чего-нибудь коснётся — ан касаться нельзя; то чего-нибудь не коснётся — ан касаться не только можно, но и должно. А его за это в головку тук да тук». Вот и решил он пойти в дворню к орлу и восхвалять его безнаказанно.

Дятел, скромный ученый, вёл уединённую жизнь. Целые дни сидел он на сосновом суку, усердно долбил и надолбил «целую охапку исторических исследований: ««Родословная лешего», «Была ли замужем баба-яга», «Каким полом надлежит ведьм в ревизские сказки заносить?» и прочее». Издателя для книжиц своих дятел найти не смог и решил пойти к орлу в дворовые историографы в надежде, что новоявленный барин исследования его напечатает.

Соловья же любил весь мир, песни его слушали, затаив дыхание, но был он чрезмерно сладострастен и честолюбив.

Мало было ему вольной песней по лесу греметь… Думалось: орёл ему на шею ожерелье из муравьиных яиц повесит, всю грудь живыми тараканами изукрасит, а орлица будет тайные свидания при луне назначать…

Орёл был не против наук и принял всех троих. Начался в дворне у орла «золотой век». Скворцы гимн разучивают, коростели и гагары на трубах играют, попугаи новые шутки выдумывают. С ворон стали брать «просвети­тельный» налог, для соколят и ястребят учредили кадетские корпуса, а для сов, филинов и сычей — академию. Воронятам купили по экземпляру азбуки. Самого старого скворца назвали Василием Кирилычем Тредьяковским, назначили стихотворцем и велели состязаться с соловьём.

В день смотра наук и искусств наибольший успех имел снегирь, прочитавший такой лёгкий фельетон, «что даже орлу показалось, что он понимает». В фельетоне говорилось, что холопское житьё лучше барского — у барина забот много, а холопу за барином горя нет. Когда у холопа совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает. Орёл слушал и соглашался.

Соловей принялся петь орлу про радость холопа, узнавшего, что бог послал ему помещика; про великодушие орлов, которые холопам на водку не жалеют. Но не умещалось искусство в эти «холопские» рамки, то там, то тут выпирало. Не мог понять орёл песню соловья и позвал Тредьяковского. Василий Кирилыч так ясно те же «холопские сюжеты» изложил, что орёл только поддакивал. После наградил барин старого скворца ожерельем из муравьиных яиц, а соловья велел убрать с глаз долой.

Хотя дело просвещения в орлиной дворне продвигалось, бывалый снегирь затаился: почувствовал, «что всей этой просвети­тельной сутолоке последует скорый и немилостивый конец», и оказался прав. Ошибку допустили сокол и сова, задумав обучить орла грамоте пор лёгкому «звуковому методу», но и через год орёл делал ошибки — «вместо „Орёл“ подписывался „Арёл“».

Как и все учителя, сокол и сова «не давали орлу ни отдыха, ни срока» и отношения между ними стали натянутыми. Однажды сова с самого утра начала орла грамматике учить. Два раза попросил её орёл уйти, а на третий разорвал надвое. Та же участь настигла и сокола, когда он арифметическую задачку барину задал.

Вся кровь в нём вскипела при мысли, что он говорит «всё», а холоп осмеливается возражать: «не всё». А… когда у орлов кровь закипает, то они педагогические приёмы от крамолы отличать не умеют.

Все сразу поняли, что «золотой век» на исходе. Надвигался мрак невежества с «междоусобием и всяческою смутою». Через месяц всё развалилось настолько, «что даже пищу орлу с орлицей начали подавать порченую».

Чтоб оправдать себя, ястреб и коршун свалили всё на просвещение. В доказательство начали они «открывать заговоры», в каждом из которых непременно была замешана какая-нибудь книга. Розыски, следствия, судбища продолжались, пока орёл наукам конец не положил.

Дворня опустела. Оставшиеся без присмотра вороны собрались в стаю и улетели. Погнался за ними орёл, но догнать не смог: «сладкое помещичье житьё до того его изнежило, что он едва крыльями мог шевелить». Тогда сказал орёл орлице: «Сие да послужит орлам уроком!». Но что это значило, «то ли, что просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то и другое вместе, — об этом он умолчал».