В какой сказке пушкина есть жар птица

Как же давно я хотела об этом написать, но все было некогда.

Моя любимая Жар-птица, изображенная на этом великолепном рисунке, неизвестного мне автора и не имеет аналогов в животном мире тверского края.

Несмотря на это, данный тип монеты выпускался в 13-ти вариантах и число сохранившихся экземпляров всех вариантов этого типа приближается к 400-м. Что явно говорит о популярности данного персонажа в средневековом Тверском княжестве. Судя по весу данной монеты, 1.68 грамм, выпущена она была в начале правления Бориса Александровича Годунова.

Хохолок на голове и распущенный хвост явно указывают на то, что на монете изображен павлин. Птица, теперь не живущая больше в наших краях, тем не менее, занимает очень важное место в русском фольклоре по одной важной причине. Павлин — это изображение легендарной «Жар-птицы». Эта птица часто встречается и на древних белоснежных храмах и на кухонных досках и прялках

И Борогдская роспись и городецкая и знаменитая хохлома и Палех и Картины из соломки с жар-птицами и петриковская роспись и резьба по дереву и барельефы на храмах — везде мы видим мотивы и предания о Жар-Птице, которая приносит горе тем кто не слушается и счатье хорошим людям.

Многие склоняются к тому, что это были павлины «Яркая, с шикарным хвостом, в котором что не перо, то светящийся огонек свечи с ореолами, летает по воздуху, светится, переливается разными огнями» — думаете все-таки павлин? Да, павлинов держали и разводили в Астрахани и завозили в клетках на кораблях с Востока. Афанасий Никитин как раз родом из Твери — русский Мореплаватель, который «Ходил за три моря» в 1462 году мог привозить Жар-птиц из Индии но то что так широко были распространены эти райские птицы, это говорит о том, что он был не один т мореплавание в Индию, через Индийский океан было для русских делом обычным. Но почему эта малоизвестная теперь птица была настолько популярна в народе? Что вызывало ее обожествление? И почему она названа «Жар» не потому, же, что её действительно привезли из Индии, где жарко. Хотя Россия Родина Слонов и птицы у нас видимо тоже могли водиться

Культурологи тут будут долго объяснять, как «народную фантазию», «греко-иранские заимствования»… но мы то знаем, мы есть Великая Греко-Российская Восточная Империя и Сирия и Иран играли в жизни русских очень важную роль и русские владели и греческим м арабским Языком, не зря же Афанасий Никитин свое повествование ведет плавно то на арабском то на русском языках. Между тем, как и обычно, в сказках о «Жар-птице» есть конкретный намек. Эти легенды отражают правду о могучей славянской богине, и доныне вызывающей восторг и ужас в тверских лесах, которая может встретиться и в поисковике.

В Юсуповском Дворце вот такая птица Феникс — она же Жар-птица
И именно в Юсуповском дворце появилось первое электричество! А такое перо от Павлина може быть действительно может в наэлектризованном виде светиться и в сказке «Конек Горбунек светило такое заряженное наэлектризованное перо само без огня.

У Билибина Жар-птица это- самый настоящий Павлин. и Именно Билибин и илюстрировал сказки Пушкина, как и конек Горбунок.
Нашла ещё вот что:
«Но Под описания «Жар-птицы» попадает не только павлин. Все эти характеристики — описание шаровой молнии. Уж такую-то «птицу», летающую по воздуху, светящуюся и переливающуюся огнями, в народе точно знали хорошо.» Моя бабушка дико боялась электричества и особенно шаровой молнии из 13 детей родившихся у моей прабабушки графини на Дальнем Востоке, в живых остались только 11 и один погиб именно от шаровой Молнии.
«Русские знали привычки шаровых молний и они подробно описаны в русских сказках. Наиболее полное описание свойств «Жар-птицы» дано в сказке «Конек-горбунок», которую записал якобы 19-летний студент Петр Ершов, выходец из деревни Безруково :

«Жар-птица» не дает ни дыма, ни тепла:
«Светит поле словно днем;
Чудный свет кругом струится,
Но не греет, не дымится.. .
Эко чудо огонек! » «

П. П. Ершов, «Конек-горбунок», он же А. С. Пушкин, получивший нагоняй после «Сказки о Попе и работнике его Балде» и записавшем на всякий случай эту сказку на Ершова, который больше ни разу ничего подобным не блеснул, ни до ни после.

Вообще Сказка ненароком говорит, о том, что в те времена при Пушкине уже было Электричество и светило так же, как заряженное наэлектризованное перо павлина, само, без лучины и огня.

«И вот уже, при свете фонарей, На бешеной четверке лошадей, Стуча, гремя колесами златыми, Катится Спесь под окнами моими» А.С.Пушкин. Как же я обожаю этого поэта!

Боголюбов А.П., «Иллюминация Кремля», 1883г.

Действительно мы видим на старых фотографиях и электричество

Столбы без проводов. Электричество подавалось в дома, храмы, промышленные предприятия.

Так какими же были технологии у русских, если в те времена уже появился и Телеграф и Телефон? После чего в 1853 году началась Крымская Война…. и нашу страну отбросили лет на 200.

Низкий Поклон А.С.Пушкину за его Сказки и особенно за Спасенного Конька-Горбунька. Пушкину бы точно запретили это опубликовать и прикрыли бы сказку уж больно схожи были Персонажи.

Вот в царя было три сына. Занимались охотуй. Ну, вот государь им сказывал: «Хто б из вас бы, говорит, мне птицу-жар достал бы». Оны и пошли втрех^[1] на хвоту. Идуть на хвоты, видють куца муравьев. Один и говорит: «Надо эту куцу разорить». Малый и говорить: «Не надо, говорить, разорять. Оны, говорит, трудились». Так вон умолил; оны и не стали разорять. Потом немного прошли. Бежить лисица. Потом эты хотели убить лисицу, малый и говорить: «Не надо бить лису, лиса красивая, хорошая». Оны так весь день проходили, никово не убили. Пришотци домой жалютца отцу, што мы с ним ходить не будем. Нам не дал никакой дичи убить.

Ну, вот бо́льший собирается идти жар-птицу доставать. Потом иде — стоит две харчевни: на правой руке такая веселая харчевня — песни поють, разные игры играють; на левой руке — печальная. Он пошел, где веселая харчевня, ночевать; пропился, промотался там; стынно домой явиться к отцу. Потом пошел другой разыскивать, тоже второй. Пришел и этут сюда, в эту харчевню ночевать. И этут так порядком пропилси.

Потом отец и говорит: «Ступай ты, Иван-царевич, разыщи своих брате́й».

Потом он идет, Иван-царевич. Не доходя этых харчевен. Потом бежить лисица. — «Иван-царевич, куда идешь?» — «Лисынька, иду братей разыскивать и потом птицу-жар достать». — «Так вот, Иван-царевич, я вам буду говорить: в веселую харчевню ночевать не ходите, а ступай на левую руку́, там поночуй. А назавтрее я к табе прибегу». Он поночевал; назавтрее выходит с этой харчевни. Является ли́са. «Ну, Иван-царевич, садись на меня, я тебя понесу». Сел он на яну^[2], поташшыла лиса. Приташшыла туда, где жар-птица. Потом и говорит лиса. «Смотри, ты пойдёшь за птицуй. Как возьмешь жар-птицу, токо клетку не бери». Он пошел, взошел туда, смотря: птица хороша, а клетка лучче. Што я онну понесу: возьму и клетку. Как он взял птицу и с клеткуй, струны заряча́ли — Ивана-царевича поймали.

Потом начинают ево судить. Протчий^[3] царь там и говорить: «На смерть ево судить нельзя. Вот в меня есь такая го́ра: пуштай он эту гору скопая — тогда прошшается ему». Ну, што ли? Он начинае эту го́ру копать, а го́ра не подается. Прибегае эта ли́са, начинае Ивану-царевичу помогать. Оны немедленно копають, день и ночь: эту гору скопали. Иван-царевич и думае: «Как бы птицу взять?» Эта ли́са и говорит: «Иван-царевич, никак табе топерь не взять. Я знаю в онном месте достанем мы тово коня, который быстрее ветру. Садись на мяня, я тебя понесу. Приедешь туда, в тя деньги есь, угости конюхов». Он приехал туда, угостил конюхов. Потом конюхи уснули крепким сном. Взял Иван-царевич, оцапил этого коня и поехал. Приезжае сюда. Вот ли́са и говорить: «Вот, Иван-царевич, бери, перьву^[4] с тобой согласится эта княгина». Иван-царевич подходил к этой княги́ны.

Потом княги́на соглашению дала. Он и говорит ёй: «Как, говорит, княгина, нам эту жар-птицу взять? Мне так ехать нельзя». — «А вот, Иван-царевич, — эта княгина и говорит, — я конюхов всех пьяным напиткам напою». Потом она напоила пьяным напиткам. Приходя к Ивану-царевичу: «Иван-царевич, топерь бери». Иван-царевич взял золотую клетку, всадил птицу в золотую клетку. Потом оны сели с княгинуй и поехали. Не доежають этых харчевен, этот Иван-царевич и говорит княгины: «Надо заехать, говорит, за братьями; оны, говорит, тут промоталшы». Потом заходя он в харчевню. «Братья, поедемте домой». Хозяин и говорит Иван-царевичу: «Уплати тысьцу рублей за братей». Взял Иван-царевич вуплатил. Вот оны едуть — и братей везет.

Прикрасном месте, как оны устали, расположились покушать. Потом оны покушали. Иван-царевич отошел на стрельбу от них, сел на бруб^[5] на колодец. Бо́льший брат подошел к ему, взял толконул ево — Иван-царевич упал в колодец. В тое время в колодце воды не было́. Потом оны взяли этово коня, этых два брата, и потом птицу-жар и княгину и поехали домой.

Приехали домой и говорять: «Вот, папа, мы достали птицу-жар и коня — быстрей ветру и княгину. Надеялся ты на Ивана-царевича — Иван-царевич пропи́лся, наш брат, твой сын. Вы надеялись на ево. Он не мог ничево достать».

В тот момент прознала лиса, што Иван-царевич погибае в колодце. Потом прибегае ли́са к этому колодцу. Потом вскакивае в этот колодец. «Иван-царевич, садись на меня». Иван-царевич сел на ли́су, вынесла ли́са с этово колодцу. Идет Иван-царевич домой. В тое время княгина сидела на балфоне. Эта княгина увидала — и вот потом узнала ево, вскочила в скором времени с этово балфона, схватила за шею. «Вот, папа, хто доставал табе птицу-жар и быстрова коня этова — Иван-царевич. Оны были в такой-та ка́рчмы, про́пились совсем; им и домой бы не попась. Иван-царевич выкупил их за тысячу рублей». Взял отец, выгнал их вон, а Ивану-царевичу отказал все царство.

Примечания

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Демьян. У него было три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич. И был у царя сад такой богатый, что лучше того сада не найти ни в одном царстве. В том саду росли разные дорогие деревья, и была там одна яблоня, что приносила золотые яблоки. Царь эти яблоки очень берег и каждое утро счет им вел. Вот стал замечать царь, что кто-то по ночам стал зорить его сад. Вечером на любимой его яблоньке что ни лучшее яблочко висит, наливается, а утром его как не бывало. И никакие караульщики не могли укараулить вора. Каждое утро все снова и снова царь не досчитывался яблок на любимой своей яблоньке. С горя перестал он пить, есть и спать, а потом призвал к себе своих сыновей и сказал им: — Вот что, сынки мои милые! Кто из вас сумеет укараулить и изловить в моем саду вора, тому еще при жизни моей отдам я половину царства, а по смерти и все откажу.
Сыновья пообещались, и первым пошел караулить Петр-царевич. Сколько ни ходил он с вечера, никого не видал, а потом сел на мягкую траву под яблонькой с золотыми яблоками, да и заснул. А на яблоне яблоки опять пропали.
Поутру царь его спрашивает:
— Что, сын мой любезный, не обрадуешь ли меня чем? Не видел ли ты вора?
— Нет, государь-батюшка! Всю ночь не спал, а никого не видал. И смекнуть не могу, как это яблоки пропали.
Видит царь — вор неуловимый. Еще больше он опечалился. Но понадеялся на своего второго сына.
На другую ночь пошел караулить Василий-царевич. Он сел под яблоней и стал смотреть, нет ли кого в кустах. А как наступила глухая ночь, заснул так крепко, что ничего не видал и не слыхал. А яблок опять без счету пропало.
Поутру царь его спрашивает:
— Ну, сын мой любезный, чем ты меня обрадуешь? Видел ты вора или нет?
— Нет, государь-батюшка! Сторожил я со всем усердием, глаз не смыкал, но никого не видел и знать не знаю, как пропали золотые яблоки.
Еще больше опечалился царь. На третью ночь пошел в сад караулить Иван-царевич. Стал он ходить около яблони, даже присесть боится, кабы не заснуть. Караулит час, караулит другой и третий. Спать захочется — глаза росой промоет. Прошла половина ночи, и вдруг что-то засветилось вдалеке. Свет летел прямо на него, и стало в саду светло, как днем. Это прилетела Жар-птица, села на яблоню и начала щипать золотые яблочки. Иван-царевич притаился, подкрался, изловчился и ухватил ее за хвост. А Жар-птица стала так рваться, что, как ни крепко держал ее Иван-царевич, все же вырвалась и улетела, оставив у него в руке лишь одно перо из хвоста.
Поутру, лишь только царь проснулся, Иван-царевич пошел к нему, рассказал, какой вор к ним повадился, и показал перо Жар-птицы. Царь обрадовался, что меньшему сыну удалось хоть перо достать, и спрятал его в своих покоях. С тех пор Жар-птица в сад не летала, и царь начал и есть, и пить, и спать. Но он любовался на перышко, думал да думал о Жар-птице и надумал послать сыновей за нею. Позвал он их к себе и сказал:
— Вот что, сынки мои милые! Взнуздали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, отыскали бы Жар-птицу да привезли бы ее ко мне, а то она опять затеет к нам летать да яблоки красть.
Старшие сыновья отцу поклонились, в путь-дорогу собрались, оседлали своих добрых коней, надели доспехи богатырские и выехали в чистое поле искать Жар-птицу, а Ивана-царевича царь по младости его от себя не отпустил. Стал слезно упрашивать его Иван-царевич и умолил наконец. Садится он на богатырского коня и едет, долго ли, коротко ли, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Наконец доехал он до росстани, а от росстани три дороги идут, и стоит там каменный столб, а на том столбе написано:
«Кто поедет от столба сего прямо, будет голоден и холоден; кто поедет в правую сторону, будет здрав и жив, а конь мертв; а кто поедет в левую сторону, сам убит будет, а конь жив».
Иван-царевич прочитал эту надпись, долго думал, по которой дороге решиться ехать, наконец поехал в правую сторону, чтобы самому живым остаться. Ехал он день, ехал другой и третий и приехал к дремучему лесу. На дворе стало темно — вдруг выскочил из-за кустов большой серый волк и бросился на коня Ивана-царевича. Не успел царевич и за меч схватиться, как волк разорвал коня надвое и снова исчез в кустах.
Запечалился Иван-царевич — как ему быть без доброго коня — и пошел пешком. Шел день, и другой, и третий, стал его голод одолевать. Устал он до смерти и присел на пенышек отдохнуть. Вдруг откуда ни возьмись, выскакивает серый волк и говорит ему:
— Что ты пригорюнился, Иван-царевич? Что ты голову повесил?
— Как же мне не горевать, серый волк? Куда ж я доеду без доброго коня?
— Сам ты выбрал эту дорогу. Но мне тебя жаль. Расскажи, куда ты едешь, куда путь держишь?
— Послал меня царь-батюшка добыть ему Жар-птицу, что крала у нас золотые яблоки.
— Да тебе на твоем добром коне во веки веков не доскакать бы до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Садись-ка лучше на меня да держись крепче. Загрыз я твоего доброго коня, теперь послужу тебе верой и правдой.
Сел Иван-царевич на серого волка. Как помчится волк что есть духу. Долы и горы промеж ног пускает, хвостом след заметает. Долго ли, коротко ли, приезжают они к каменной стене. Волк остановился и говорит: — Ну, Иван-царевич! Перелезь через эту стену. Тут за стеной сад, а в том саду Жар-птица в золотой клетке. Часовые все спят, ты Жар-птицу возьми, а золотую клетку смотри не трогай, а то беда будет.
Выслушал Иван-царевич серого волка, перелез через каменную стену, спустился в сад и увидел Жар-птицу в золотой клетке. Вынул птицу из клетки и пошел было назад, да потом и раздумался: «Зачем я взял Жар-птицу без клетки, что я ее за пазухой повезу? Да и клеточка-то дорогая, вся алмазами усыпана». Забыл он, что говорил ему серый волк, воротился и лишь схватился за золотую клетку — как вдруг пошел стук и звон по всему саду. От клетки той проведены были потайные струны со всякими бубенчиками и погремушками.
Сторожа пробудились, прибежали в сад, схватили Ивана-царевича, скрутили ему руки и привели к своему царю Афрону. Царь Афрон сильно разгневался на Ивана-царевича и закричал на него:
— Кто ты таков? Из которой земли? Какого отца сын и как тебя по имени зовут?
Иван-царевич ему отвечает:
— Я сын царя Демьяна, а зовут меня Иван-царевич. Твоя Жар-птица повадилась к нам в сад летать, наш сад разорять. Всякую ночь срывала она у царя Демьяна, отца моего, с любимой его яблони золотые яблочки. Вот и послал меня мой родитель сыскать Жар-птицу и к нему привезти.
— А ты, Иван-царевич,- говорит ему царь Афрон,- пришел бы ко мне да попросил бы Жар-птицу честию, а я бы тебе ее честию и отдал или выменял бы. А теперь разошлю я гонцов во все земли, во все царства и пущу о тебе нехорошую славу, что царевич вором оказался. Ну да ладно! Слушай, Иван-царевич! Если сослужишь мне службу, то я тебя в твоей вине прощу и Жар-птицу тебе вольной волею отдам. Съезди ты за тридевять земель, в тридесятое царство и достань мне от царя Кусмана золотогривого коня.
Закручинился Иван-царевич и пошел от царя Афрона к серому волку. Рассказал обо всем, что ему царь Афрон говорил.
— Что же ты, Иван-царевич,-сказал ему серый волк, — моего наказу не послушал? Я же тебе говорил — не бери клетку, беда будет.
— Виноват я перед тобою, прости уж меня, — сказал волку Иван-царевич.
— Ну ладно, садись на меня, на серого волка, да крепче держись, я тебя живо свезу, куда тебе надобно.
Иван-царевич сел волку на спину, и помчался серый волк, как ветер. Долы и горы промеж ног пускает, хвостом след заметает. Долго ли, коротко ли бежал он и ночью прибежал в царство царя Кусмана. Остановился волк перед белокаменными царскими конюшнями и говорит Ивану-царевичу:
— Полезай, Иван-царевич, через стену, бери золотогривого коня и беги. Только смотри, — висит там золотая узда, не трогай ее, опять в беду попадешь.
Иван-царевич перелез через каменную стену и прокрался в белокаменные конюшни. Все сторожа спали, взял царевич коня за гриву и пошел было с ним назад, да увидел на стене золотую узду. «Без уздечки неладно коня вести, надо и уздечку взять»,- подумал Иван-царевич. Только что он дотронулся до уздечки — как вдруг гром и звон пошел по всем конюшням. Караульные конюхи проснулись, прибежали, схватили Ивана-царевича и повели к царю Кусману. Царь Кусман начал его спрашивать:
— Кто ты таков? Из которой земли и какого отца сын? Как тебя по имени зовут? И как ты осмелился моего коня воровать?
Отвечал ему Иван-царевич:
— Я сын царя Демьяна, а зовут меня Иван-царевич.
— Ах, Иван-царевич! — сказал царь Кусман. -Честного ли витязя это дело? Ты бы пришел ко мне да попросил бы золотогривого коня, я бы в уважение к твоему отцу и так его отдал. А теперь разошлю я гонцов во все государства объявить всем, что царский сын вором оказался. Ну да ладно, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу, то я тебе эту вину прощу и коня золотогривого сам тебе отдам. Съезди ты за тридевять земель, в тридесятое государство, к царю Далмату, и привези мне его дочь, королевну Елену Прекрасную.
Пошел Иван-царевич из царских палат и горько-горько заплакал. Пришел к серому волку и рассказал все, что с ним случилось.
— Что же ты, Иван-царевич, — сказал ему серый волк, — слова моего не послушал, зачем взял золотую узду? Мне, серому волку, все хлопоты, а ты только пакостишь!
— Опять виноват я перед тобою, — сказал Иван-царевич, — прости и на этот раз.
— Ну ладно, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Садись на меня, на серого волка, да крепче держись, поедем отыскивать Елену Прекрасную.
Иван-царевич сел серому волку на спину, и волк помчался, как ветер. Долы и горы промеж ног пускает, хвостом след заметает. Наконец прибежал в государство царя Далмата к саду за золотой решеткой.
— Ну, Иван-царевич! На этот раз я тебя в сад не пущу, а лучше сам пойду добывать Елену Прекрасную. Слезай теперь с меня, с серого волка, ступай назад по той же дороге и ожидай меня в чистом поле под зеленым дубом.