В каком году был написан рассказ тупейный художник

Во всех своих произведениях Николай Семёнович Лесков затрагивает очень важные моральные и социальные темы, которые связаны с жизнью общества. Многомудрый Литрекон предлагает ознакомиться с анализом рассказа писателя “Тупейный художник” по плану ниже. 

История создания

Создан и опубликован рассказ «Тупейный художник» был в 1883 году. Напечатали произведение во втором номере «Художественного журнала с приложением художественного альбома». Примечательно, что к произведению добавили пометку, намекавшую на важные исторические события: “С-Петербург, 19 февраля 1883 года. День освобождения крепостных и суббота поминовения усопших”. Затем ее заменили на другую фразу, но с тем же смыслом: “Святой памяти благословенного дня 19-го февраля 1861 г.”. Несложно догадаться, что речь идет о дате отмены крепостного права.

Во второй раз рассказ издали уже в 1890 году еще при жизни автора. Вышел “Тупейный художник” в сборнике, с некоторыми изменениями. Так, писатель усилил негативные стороны героев: жадность священника, жестокость графа и др. В 1922 году произведение выпустили отдельной книгой, и в следующие семь лет переиздавали еще пять раз с сокращениями. Такова история написания рассказа «Тупейный художник».

Жанр, направление

Произведение «Тупейный художник» относится по размерам и наличию одной сюжетной линии к жанру рассказа. Сам же автор в подзаголовке назвал свое сочинение “рассказом на могиле”. Исходя из событий, становится ясно, к чему было сделано подобное уточнение. Некоторые исследователи отмечают, что “Тупейного художника” можно причислить к исповедальной литературе. Здесь важнейшими признаками являются искренность, открытость героя и повествование о важных событиях из жизни от первого лица.

Из литературных направлений ближе всего реализм. Персонажи для той эпохи вполне типичны (подневольные люди и их “хозяева”), ситуации тоже (плохое отношение к крепостным, трагическая любовь и др.). Содержится конфликт человека и жестокого общества, часто встречающийся в реалистических произведениях. Происходящее показывается объективно.

Смысл названия

В названии «Тупейный художник» отражен род занятия одного из главных героев — тупейный художник. Если обращаться к словарям, можно узнать, что так раньше называли парикмахеров. Автор акцентирует внимание на судьбе одаренного человека, который трагически погибает вместе со своим талантом в условиях крепостной России.

Публика того времени, когда рассказ был впервые выпущен, скорее всего, сразу поняла, о ком пойдет речь далее. Современному же человеку этот заголовок ни о чем конкретном не скажет.

Суть: о чем?

Начинается рассказ «Тупейный художник» с размышления автора о том, что художниками могут быть не только живописцы и скульпторы, но и просто творцы из разных сфер искусства, которые достигли некоторых высот. В качестве одного из примеров приводит мастера из Америки, который работал с покойными, придавая их лицам “утешительное выражение”. И за особую тщательность в исполнении очередного заказа был убит толпой разъяренных горожан. 

“Был в таком же необычайном художественном роде мастер и у нас на Руси”, — говорит писатель, подводя итоги своим рассуждениям.

Далее читателей знакомят с рассказчиком, а тот, в свою очередь, описывает женщину Любу, которая работает в их доме нянечкой. Она иногда приводит детей на кладбище, где сидит у одной могилки со старым крестом. И однажды она повествует о том, кто здесь похоронен.

Аркадий Ильич Ильин — так звали “тупейного художника” (парикмахера) — работал в крепостном театре графа Каменского. Он был настолько талантлив, что хозяин не хотел, чтобы Аркадий стриг кого-то еще. Поэтому не отпускал его на волю.

Любовь Онисимовна (няня в будущем) — числилась актрисой в этом самом театре. Была прекрасна внешностью, хорошо поет и танцует. Молодые люди любили друг друга, но понимали, что настоящего счастья им пока не видать.

Вдруг Аркадию подвернулось дело — подстричь брата графа Каменского. Хозяин был недоволен, отпускать мастера не спешил, и тогда родственник поступил хитро: сказал мол, нужен парикмахер, чтобы остричь пуделя. Отказывать было неудобно, и граф согласился. Перед Аркадием стояла нелегкая задача. Если бы выполнил работу хорошо, то получил бы золото, если бы сделал что-то не так — его бы застрелили. 

Тем временем Любовь заменяет заболевшую актрису на первой роли и привлекает внимание сластолюбивого графа. Он хочет заполучить ее в любовницы. Героиня сообщает о своем положении Аркадию, и молодые решаются на побег. Так они попали к священнику, который пообещал обвенчать их, но когда пришли с обыском люди Каменского, быстро выдал изменников.

Аркадия жестоко пытали, а потом послали на войну. Любу в наказание определили на телячий двор, где она познакомилась с Дросидой. Та много пила, но сочувствовала девушке и старалась ей помочь. Через три года от Аркадия пришло письмо, в котором он говорил о скорой встрече. Также уверял в том, что получил много денег, скоро выкупит Любу, и они поженятся. 

К сожалению, мечтам не суждено сбыться — ночью офицера убил некий постоялый дворник ради пятисот рублей. На похороны Аркадия приехал даже губернатор, а виновника трагедии казнили. 

Заканчивается произведение сценой “поминок” возлюбленного рассказчицы. Рассказчик вспоминает, как иногда Люба тихо встает по ночам, подходит к окну, отпивает из флакончика (“плакончика”) с вином, стоит так недолго, а потом вновь возвращается в кровать.

Главные герои и их характеристика

Главные герои произведения «Тупейный художник» представлены в списке:

1. Любовь Онисимовна, Люба (19 лет на момент эпизодов с Аркадием) — няня двухлетнего брата рассказчика, которая повествует о нелегкой судьбе художника и их трагической любви. Когда-то состояла в театре графа Каменского актрисой, тот проявлял к ней сильный интерес. Любовь остается красавицей даже спустя много лет (“черты лица ее были тонки и нежны, а высокий стан совершенно прям и удивительно строен, как у молодой девушки”), по характеру скромная, тихая. Со временем появилось пагубное пристрастие — алкоголь, с помощью которого она заглушает боль от потери возлюбленного.
2. Аркадий Ильин (более 25 лет при жизни) — “тупейный художник” (парикмахер и гример), работал в том же самом театре крепостных графа Каменского. Удивительно талантлив, так как мог изобразить на человеке совершенно любое лицо — именно поэтому его называют художником. Чувствительный, очень заботится о Любе, переживает за нее, готов бежать вместе с ней куда угодно, несмотря на возможность быть наказанным за ослушание. Смелый, довольно решительный: без особых раздумий берется стричь брата графа, хотя тот угрожает застрелить за малейшую ошибку.

Темы

Среди наиболее ярких тем в произведении «Тупейный художник» можно отметить следующие:

1. Любовь — она в «Тупейном художнике» самоотверженная, крепкая, но очень несчастная. Аркадий Ильич без раздумий выдает себя, когда в доме попа находят его возлюбленную; сама Любовь Онисимовна верно ждет молодого человека с войны, переживает, беспокоится. Искренне радуется девушка, когда получает желанное письмо с обещанием встречи, и также сильно впадает в отчаяние, когда узнает о гибели милого.
2. Неравенство людей — в произведении существует два вида героев: хозяева и их подчиненные. Граф Каменский способен делать со своими людьми, что пожелает. Захочет — отберет свободу, захочет — разрушит чужое счастье. Все это он делает для удовлетворения своих желаний, не задумываясь о нуждах и чувствах окружающих. А подневольные крепостные вынуждены исполнять все прихоти господ.
3. Жестокость — графа Николая Каменского и его брата несколько раз называют беспощадными людьми, и это подтверждается их поступками (например, жестокими пытками). Почувствовав силу власти, они совсем забывают о гуманности, сострадании и превращаются в настоящих тиранов. “Под всем домом были подведены потайные погреба, где люди живые на цепях как медведи сидели. Бывало, если случится когда идти мимо, то порою слышно, как там цепи гремят и люди в оковах стонут. Верно, хотели, чтобы об них весть дошла или начальство услышало, но начальство и думать не смело вступаться…”
4. Предательство — сбежав, Любовь и Аркадий находят краткосрочный приют у священнослужителя. Тот обещает помочь возлюбленным и даже прячет их, чтобы графские охотники не смогли найти. Но, как только враги появляются на пороге, поп ведет себя как настоящий трус и сдает несчастных. 

Проблемы

Проблемы, поднимаемые в тексте произведения «Тупейный художник», связаны с несправедливым общественным строем.

1. Во-первых, это тирания по отношению к другим людям, которая выражается в образе Каменских. Герои жестоки и грубы, они настолько сластолюбивы и избалованы, что могут разрушать судьбу по одной лишь прихоти. Им безразличны последствия.
2. Во-вторых, это само существование рабской системы. Лесков осуждает господ, которые почему-то вдруг решили, что имеют право управлять кем-то только из-за своего высокого статуса. В условиях крепостного права привилегии распределяются несправедливо: тираны и развратники при власти и деньгах, а по-настоящему талантливые люди живут в положении рабов и наложниц.
3. Также затрагивается проблема алкоголизма. Люди в рассказе пьют от тяжелой судьбы, чтобы хоть немного успокоить боль в душе. Пристрастие к спиртному здесь — признак человека с драматичным прошлым.

Если проблематику произведения «Тупейный художник» нужно расширить, обращайтесь к Многомудрому Литрекону в комментариях — он будет рад помочь.

Основная идея

Лесков показывает, насколько несчастливо и порочно существование людей тогда, когда свобода человека ограничивается кем-то извне. Страх, ненависть, постепенная потеря мотивации и цели в жизни — вот что испытывает тот, кто находится под постоянным контролем. Трагизм крепостного права — вот главная мысль произведения «Тупейный художник». 

Писатель осуждает крепостничество, изображая его ужасы через мучения людей. Он не дает героям положительного финала, потому что в таких условиях он просто невозможен. Смысл произведения «Тупейный художник» состоит в том, что Россия должна навсегда избавиться от сословного неравенства, которое порождает такие драмы.

Чему учит?

О чем заставляет задуматься произведение «Тупейный художник»? Рассказ вышел уже после отмены крепостного права, но положение бывших невольников все еще оставалось не самым лучшим. Возможно, Лесков хотел предостеречь будущие поколения от подобных ошибок, показать, что может произойти, если у человека отобрать свободу выбора. Причем пострадать могут и “хозяева”, если вдруг против них поднимут бунт.

Автор учит читателя высоко ценить свободы и права другой личности, которая должна строить жизнь по своим правилам и установкам. Тирания ломает жизнь людей и развращает тех, кто исповедует ее принципы.

Художественные особенности

Язык произведения интересен. Так как “Тупейный” художник представляет собой рассказ из “первых уст”, то текст по стилю похож на речь человека. Чаще всего встречаются следующие приемы:

• Эпитеты: безумную; “высокая, сухая, но очень стройная старушка”, неподражаемый;
• Устаревшие просторечные слова: цирульников, аглицкие (английские), водвою, надобно;
• Глаголы, придающие действию активность, подвижность. Некоторые передают внутреннее состояние героев: приезжает, пугал, говорит, намекнул, пошел, трясется;
• Помимо этого, много портретных описаний, которые помогают передать характер героев. Например, так выглядит брат графа: “был еще некрасивее городского <…> да и лицо у этого второго графа было все в больших буграх, так что его брить нельзя, чтобы всего не изрезать”.

Критика

Произведение осталось практически незамеченным в 1883 году. Даже вышло оно не в литературном журнале, как обычно бывало, а в художественном. Ни один из известных критиков не посвятил рассказу ни единой статьи.

Зато в 1890-м, когда сочинение переиздал “Аквилон”, внезапно, появились почитатели. Причем, среди иностранных читателей (французы, поляки, немцы и пр.), так как рассказ был переведен на другие языки. Далее было несколько постановок в театрах, которые зрители оценили гораздо лучше.

Автор: Инна Колокольникова

Анализ рассказа «Тупейный художник» (Н. С. Лесков)

Рассказ Николая Семёновича известен каждому школьнику. В основе его лежит грустная история любви крепостной актрисы и парикмахера – «тупейного художника».

Содержание:

• 1 История создания
• 2 Жанр, направление
• 3 Суть
• 4 Главные герои и их характеристика
• 5 Темы и проблемы
• 6 Главная мысль
• 7 Чему учит?

История создания

Данный рассказ был впервые опубликован в 1883 году во втором номере «Художественного журнала с приложением художественного альбома». Рассказ имеет посвящение: «Святой памяти благословенного дня 19 февраля 1861 г.», (то есть дня отмены крепостного права и субботы «поминовения усопших»), а также подзаголовок – «рассказ на могиле».

В качестве эпиграфа Н. С. Лесковым были выбраны слова погребальной песни «Души их во благих водворяются». Этим приемом автор показывает нам, что произведение посвящено жертвам крепостного права, прошедшим через мучительную судьбу и погибшим от рук тиранов-господ.

Рассказ «Тупейный художник» связан с тяжелой судьбой простого народа в эпоху крепостного права (что подтверждается и в процессе чтения:

Простых людей ведь надо беречь, простые люди все ведь страдатели.

Прототипами героев произведения – Любови Онисимовны и Николая Каменского — стали реально существовавшие личности – Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова и Николай Шереметьев. Также в рассказе фигурирует брат графа – Сергей Каменский (вероятно, прототип внука графа Шереметьева).

Жанр, направление

Произведение представляет собой «рассказ на могиле» и является чем-то вроде поминальной речи по усопшему. Данное произведение может быть причислено к исповедальной и агиографической литературе, о чем говорит, в частности, исследователь Л. И. Вигерина.

Рассказ «Тупейный художник» можно отнести к литературному направлению реализма. История, о «художнике, который «работал над мертвыми» можно счесть вставной мини-новеллой, хотя по сути своей она лишь показывает, как может пострадать человек из-за своего мастерства и только за то, что он выполняет волю своих господ (хотя они и жестоки с теми, кто находится у них в подчинении).

Суть

Повествование в рассказе «Тупейный художник» начинается издалека, с упоминания особой категории «художников», которые достигли величайшего мастерства в самых разных сферах деятельности (в шитье, живописи, чеканке монет и т. д.). На Руси, по утверждению рассказчика, тоже был мастер «в таком же необычайном художественном роде». Умельца звали Аркадий Ильич, и был он парикмахером и гримером («тупейным художником») при графе Каменском. О нем ведет свой рассказ няня повествователя и его брата, Любовь Онисимовна, служившая в молодости крепостной актрисой при том же графе. Вот, о чем говорится в рассказе.

Монолог пожилой женщины представляет собой историю любви между ней самой и «тупейным художником». Это было запретное чувство, так как оба героя были крепостными, и в результате им приходилось всячески скрывать это. Однажды юной талантливой Любви Онисимовне довелось заменять на сцене больную актрису, и граф, зная, что «Люба роль не испортит», велел передать девушке «камариновые серьги», что было знаком особой милости графа по отношению к девушке. Но в этом было мало приятного – таким образом, девушек возводили в «одалиски», то есть наложницы владыки.

Параллельно с этим брат графа Каменского, Сергей Каменский, просит прислать парикмахера побрить его. Однако граф Каменский не сразу соглашается. Убедив брата, что ему нужно остричь пуделя, Сергей Каменский дожидается Аркадия у себя. У него наготове пистолет, заряженный черкесскими пулями, и десять золотых монет на случай выигрыша. Тем не менее, Аркадий не боится погибнуть, так как знает о том, что ждет его любимую. Он не боится дерзить, сказав, что даже если бы граф посмел потянуться за пистолетом, то он бы перерезал бы ему горло бритвой. А далее Аркадий решается на отчаянный поступок. Он решает увезти Любовь Онисимовну в соседнюю деревню, чтобы тайно обвенчаться с ней, а после того отправиться в турецкий Хрущук, куда бежали многие люди от графа Каменского.

К сожалению, побег завершился провалом. Едва успев добраться до дома священника и заплатив за то, чтобы их тайно обвенчали, молодые люди услышали звук дверного кольца, и осознали, что погоня нагнала их. Хотя они и спрятались, поп выдал их местонахождение, в результате чего Аркадия и Любовь Онисимовну рассадили по саням и повезли обратно к графу Каменскому.

В итоге Аркадия стали мучить прямо под комнатой Любови Онисимовны, а когда она попробовала задушиться собственной косой, то упала в обморок, и очнулась уже на скотном дворе. Там ее взяла под свое покровительство тетушка Дросида, у которой Любовь Онисимовна жила три года. Все это время Аркадий воевал на фронте, куда его отправил граф. Но к тому моменту, когда «тупейный художник» вернулся в чине офицера и готовился выкупить Любу из крепостных, случилось несчастье – ночью Аркадия зарезал постоялый дворник. После похорон возлюбленного героиня начинает пить, и впоследствии это превращается в привычку. Могила, на которую она постоянно приводит своих воспитанников, и есть та самая могила «тупейного художника» Аркадия, чья судьба сложилась весьма несчастливо, заодно сделав несчастной и его любимую девушку. Более подробно основные события описаны в кратком содержании.

Главные герои и их характеристика

Хотя рассказ начинается со слов автора – рассказчика (повествователя), главный герой здесь – актриса Любовь Онисимовна.

1. Любовь Онисимовна – «художник», как и Аркадий, но только в актерском мастерстве. Это талантливая и красивая девушка, которая могла бы многого добиться в жизни. Судьбы тетушки Дросиды и Любви Онисимовны – схожи (обе пострадали из-за несчастной любви). Жизнь героини чем–то напоминает житие святой. Многое испытав и познав горе, она так и не смогла обрести счастье с любимым, но зато сохранила удивительную красоту, подобную святой: «Любовь Онисимовна тогда была еще не очень стара, но бела как лунь; черты лица ее были тонки и нежны, а высокий стан совершенно прям и удивительно строен, как у молодой девушки».
2. Имя Аркадий в переводе означает «житель страны Аркадии», то есть исторической области Греции, где преобладало скотоводство; в переносном значении переводится как «пастух». Таким образом, получаем отсылку к буколикам, идиллическим произведениям. Имя Любовь означает светлое, искреннее чувство любви. Аркадий жертвует собой ради любимой, а это большая цена за счастье. Ко всему прочему Аркадий – смельчак (не боится смерти от пуль графа Сергея, поскольку жизнь его возлюбленной в опасности, и ему самому не страшно умереть). Быть может, если бы Аркадий и Любовь признались в своей любви графу, все вышло бы иначе, и их бы помиловали? Увы, мы этого не можем знать. Действия Аркадия с точки зрения графа бессмысленны и противозаконны, но с точки зрения фольклорной традиции «умыкания невесты» в краже девушки «тупейным художником» нет ничего предосудительного.
3. Роль автора также немаловажна, но оценить ее мы можем только после прочтения всего произведения целиком. Повествователь говорит нам, что не всех мастеров в свое время признавали, и особенно не любили тех, кто совершал нечто нечестное (такова история «художника, который «работал над мертвыми»), хотя придание лицу банкира «выражения блаженного собеседования с богом» было совершено без злого умысла, а лишь по приказанию его «осчастливленных наследников». Он страдает от рук народа, так как пошел вразрез с их интересами и не учел, что банкир «обобрал весь город». Мы видим, что, украв Любу, Аркадий также нарушил устоявшийся закон жизни и вышел из подчинения. Его действия можно понять и оправдать, но в то же время очевидно, что, избрав для себя собственное благополучие, он мог тем самым возмутить своих братьев по несчастью, таких же крепостных, которые и хотели бы сбежать, но не могли (вспомним несчастных, посаженных на цепи в подвале вместе с медведями), и поэтому он невольно обрекает себя и свою возлюбленную на страдания.
4. Графы Николай и Сергей Каменские – представители знати и, соответственно, власти в рассказе. Из роль в произведении далеко не последняя. Оба они жестоки и любят держать людей в страхе (Николай держит крестьян в подвалах, а Сергей пугает их пистолетами, которые явно свидетельствуют о том, что в случае чего граф может вызвать нечаянного обидчика на дуэль).
5. Тетушка Дросида, вероятно, тоже прожила несчастливую жизнь, раз пристрастилась к «плакону» с водкой. О ней нам мало что известно, она сама не хочет говорить о былом: «Я тебе, девушка, все открою. Будь что будет, если ты меня выскажешь, а я тоже такая, как и ты, и не весь свой век эту пестрядь носила, а тоже другую жизнь видела, но только не дай бог о том вспомнить, а тебе скажу: не сокрушайся, что в ссыл на скотный двор попала, — на ссылу лучше, но только вот этого ужасного плакона берегись…». Она добрая женщина, поскольку старалась как можно дольше уберегать Любовь Онисимовну от злого зелья, поддерживала ее, но как только выяснилось, что Аркадий убит, то после его похорон Дросида позволила девушке «облить уголь».

Темы и проблемы

• Основная тема данного рассказа — тяжелая участь крепостных до отмены крепостного права. Их жизнь можно сравнить с рабством: за людей их никто не считал.
• Проблематика основана на безволии русских крестьян, находящихся под властью помещика. Из-за этого возникают проблемы сексуального рабства русской женщины, жестокости вышестоящих лиц по отношению к нижестоящим людям, продажности священников и социальной несправедливости.
• Также остро стоит тема творчества. Не все и не всегда могут по достоинству оценить талант «художников» своего дела, зато, напротив, очень легко можно осудить, не зная истинного положения вещей (Люба и Аркадий пострадали ни за что). Рассказ не случайно начинается историей о том, как относятся к «художникам» за рубежом и на Руси. Судьба творческих талантливых людей всегда тяжела и несчастна, и мало кто может по достоинству оценить старания таких умельцев, а также их творчество.
• Еще одна важная тема – это неправильные приоритеты наших предков. Человека во времена Н. С. Лескова ценили не по его качествам, а по его принадлежности к тому или иному сословию, и это совершенно несправедливое отношение.
• И еще одна не менее значимая тема – любовь. Любовь Онисимовна и Аркадий не могли жить друг без друга, но их побег, а стало быть, бунт против устоявшихся правил, не мог быть не замечен графом и окружающими людьми. Любовь как великое и благородное чувство оправдывает их действия, но, так или иначе, обрекает героев на страдание. Общество не принимает людей, решивших действовать по воле любви, не хочет быть на их стороне. Поэтому идея ограничения твоего личного счастья так остро встает в данном произведении.

Главная мысль

Смысл рассказа «Тупейный художник» — это необходимость равенства в обществе и протест против социальной несправедливости, которая развращает и рабов, и господ. Расслоение общества ведет к деградации всех сословий. Дворяне становятся жестокими, эгоистичными и бессовестными рабовладельцами, невежество и порочность которых негативно отражается на жизни страны. Крестьяне спиваются под гнетом ужасной и безрадостной участи.

Еще одна важная идея текста – даже если ты мастер своего дела, всегда найдутся люди, которые будут тебя использовать и ограничивать твою свободу, разрушая тем самым твое право на счастье. В такой ситуации существует лишь два пути – либо путь смирения, либо бунт. При этом оправдать любое действие, любой даже, казалось бы, неправильный поступок может только искренняя любовь к человеку или делу. Художник, который «работал над мертвыми», работал ради работы, он был мастером своего дела, он прилежно трудился, но в итоге, так как пошел вразрез с представлениями о морали и придал «выражение блаженного собеседования с богом» фальшивому банкиру, то пострадал и стал жертвой народного гнева. Но он любил свое дело, исполнял его с усердием, как и всякий человек, который искренне любит свою работу, так в чем же он виноват?!

Чему учит?

Рассказ учит тому, что нельзя находиться в зависимости от кого бы то ни было, нужно быть смелым и, основываясь во всем на любви, стремиться к правде и справедливости. У истинной любви не бывает таких преград, которые она не смогла бы преодолеть. Но не все могут понять это, и потому Аркадия и Любовь осудили за их поведение, сочтя бунтовщиками. Мы учимся у героев их стойкости и выдержке и понимаем, что не всегда жизнь бывает справедлива с талантливыми и смелыми людьми.

Страдания Любови Анисимовны подобны страданиям святой. Вся ее жизнь держится на великом чувстве любви к ее Аркаше, и нам стоит поучиться у нее стойкости, верности и бесконечной доброте к своим воспитанникам, которые заменили ей родных детей. Ведь доброе сердце этой бедной женщины, кажется, способно вместить в себя всю любовь и всю боль простого народа.

Автор: Маргарита Гуськова

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Читайте также:

Тупейный художник

Рассказ на могиле
(Святой памяти благословенного дня 19-го февраля 1861 г.)

1

У нас многие думают, что «художники» — это только живописцы да скульпторы, и то такие, которые удостоены этого звания академиею, а других не хотят и почитать за художников. Сазиков и Овчинников^[1] для многих не больше как «серебряники». У других людей не так: Гейне вспоминал про портного, который «был художник» и «имел идеи»^[2], а дамские платья работы Ворт^[3] и сейчас называют «художественными произведениями». Об одном из них недавно писали, будто оно «сосредоточивает бездну фантазии в шнипе^[4]».

В Америке область художественная понимается еще шире: знаменитый американский писатель Брет Гарт^[5] рассказывает, что у них чрезвычайно прославился «художник», который «работал над мертвыми». Он придавал лицам почивших различные «утешительные выражения», свидетельствующие о более или менее счастливом состоянии их отлетевших душ.

Было несколько степеней этого искусства, — я помню три: «1) спокойствие, 2) возвышенное созерцание и 3) блаженство непосредственного собеседования с богом». Слава художника отвечала высокому совершенству его работы, то есть была огромна, но, к сожалению, художник погиб жертвою грубой толпы, не уважавшей свободы художественного творчества. Он был убит камнями за то, что усвоил «выражение блаженного собеседования с богом» лицу одного умершего фальшивого банкира, который обобрал весь город. Осчастливленные наследники плута таким заказом хотели выразить свою признательность усопшему родственнику, а художественному исполнителю это стоило жизни…

Был в таком же необычайном художественном роде мастер и у нас на Руси.

2

Моего младшего брата нянчила высокая, сухая, но очень стройная старушка, которую звали Любовь Онисимовна. Она была из прежних актрис бывшего орловского театра графа Каменского, и все, что я далее расскажу, происходило тоже в Орле, во дни моего отрочества.

Брат моложе меня на семь лет; следовательно, когда ему было два года и он находился на руках у Любови Онисимовны, мне минуло уже лет девять, и я свободно мог понимать рассказываемые мне истории.

Любовь Онисимовна тогда была еще не очень стара, но бела как лунь; черты лица ее были тонки и нежны, а высокий стан совершенно прям и удивительно строен, как у молодой девушки.

Матушка и тетка, глядя на нее, не раз говорили, что она, несомненно, была в свое время красавица.

Она была безгранично честна, кротка и сентиментальна; любила в жизни трагическое и… иногда запивала.

Она нас водила гулять на кладбище к Троице, садилась здесь всегда на одну простую могилку с старым крестом и нередко что-нибудь мне рассказывала.

Тут я от нее и услыхал историю «тупейного художника».

3

Он был собрат нашей няне по театру; разница была в том, что она «представляла на сцене и танцевала танцы», а он был «тупейный художник», то есть парикмахер и гримировщик, который всех крепостных артисток графа «рисовал и причесывал». Но это не был простой, банальный мастер с тупейной гребенкой за ухом и с жестянкой растертых на сале румян, а был это человек с идеями, — словом, художник.

Лучше его, по словам Любови Онисимовны, никто не мог «сделать в лице воображения».

При котором именно из графов Каменских процветали обе эти художественные натуры, я с точностью указать не смею. Графов Каменских известно три, и всех их орловские старожилы называли «неслыханными тиранами». Фельдмаршала Михаиле Федотовича крепостные убили за жестокость в 1809 году, а у него было два сына: Николай, умерший в 1811 году, и Сергей, умерший в 1835 году.

Ребенком, в сороковых годах, я помню еще огромное серое деревянное здание с фальшивыми окнами, намалеванными сажей и охрой, и огороженное чрезвычайно длинным полуразвалившимся забором. Это и была проклятая усадьба графа Каменского; тут же был и театр. Он приходился где-то так, что был очень хорошо виден с кладбища Троицкой церкви, и потому Любовь Онисимовна, когда, бывало, что-нибудь захочет рассказать, то всегда почти начинала словами:

— Погляди-ка, милый, туда… Видишь, какое страшное?

— Страшное, няня.

— Ну, а что я тебе сейчас расскажу, так это еще страшней.

Вот один из таких ее рассказов о тупейщике Аркадии, чувствительном и смелом молодом человеке, который был очень близок ее сердцу.

4

Аркадий «причесывал и рисовал» одних актрис. Для мужчин был другой парикмахер, а Аркадий если и ходил иногда на «мужскую половину», то только в таком случае, если сам граф приказывал «отрисовать кого-нибудь в очень благородном виде». Главная особенность гримировального туше этого художника состояла в идейности, благодаря которой он мог придавать лицам самые тонкие и разнообразные выражения.

— Призовут его, бывало, — говорила Любовь Онисимовна, — и скажут: «Надо, чтобы в лице было такое-то и такое воображение». Аркадий отойдет, велит актеру или актрисе перед собою стоять или сидеть, а сам сложит руки на груди и думает. И в это время сам всякого красавца краше, потому что ростом он был умеренный, но стройный, как сказать невозможно, носик тоненький и гордый, а глаза ангельские, добрые, и густой хохолок прекрасиво с головы на глаза свешивался, — так что глядит он, бывало, как из-за туманного облака.

Словом, тупейный художник был красавец и «всем нравился». «Сам граф» его тоже любил и «от всех отличал, одевал прелестно, но содержал в самой большой строгости». Ни за что не хотел, чтобы Аркадий еще кого, кроме его, остриг, обрил и причесал, и для того всегда держал его при своей уборной, и, кроме как в театр, Аркадий никуда не имел выхода.

Даже в церковь для исповеди или причастия его не пускали, потому что граф сам в бога не верил, а духовных терпеть не мог и один раз на пасхе борисоглебских священников со крестом борзыми затравил.^{[* 1]}

Граф же, по словам Любови Онисимовны, был так страшно нехорош, через свое всегдашнее зленье, что на всех зверей сразу походил. Но Аркадий и этому зверообразиго умел дать, хотя на время, такое воображение, что когда граф вечером в ложе сидел, то показывался даже многих важнее.

А в натуре-то графа, к большой его досаде, именно и недоставало всего более важности и «военного воображения».

И вот, чтобы никто не мог воспользоваться услугами такого неподражаемого артиста, как Аркадий, — он сидел «весь свой век без выпуска и денег не видал в руках отроду». А было ему тогда уже лет за двадцать пять, а Любови Онисимовне девятнадцатый год. Они, разумеется, были знакомы, и у них образовалось то, что в таковые годы случается, то есть они друг друга полюбили. Но говорить они о своей любви не могли иначе, как далекими намеками при всех, во время гримировки.

Свидания с глаза на глаз были совершенно невозможны и даже немыслимы…

— Нас, актрис, — говорила Любовь Онисимовна, — берегли в таком же роде, как у знатных господ берегут кормилиц; при нас были приставлены пожилые женщины, у которых есть дети, и если, помилуй бог, с которою-нибудь из нас что бы случилось, то у тех женщин все дети поступали на страшное тиранство.

Завет целомудрия мог нарушать только «сам», — тот, кто его уставил.

5

Любовь Онисимовна в то время была не только в цвете своей девственной красы, но и в самом интересном моменте развития своего многостороннего таланта: она «пела в хорах подпури», танцевала «первые па в «Китайской огороднице» и, чувствуя призвание к трагизму, «знала все роли наглядкою».

В каких именно было годах — точно не знаю, но случилось, что через Орел проезжал государь (не могу сказать, Александр Павлович или Николай Павлович) и в Орле ночевал, а вечером ожидали, что он будет в театре у графа Каменского.

Граф тогда всю знать к себе в театр пригласил (мест за деньги не продавали), и спектакль поставили самый лучший. Любовь Онисимовна должна была и петь в «подпури», и танцевать «Китайскую огородницу», а тут вдруг еще во время самой последней репетиции упала кулиса и пришибла ногу актрисе, которой следовало играть в пьесе «герцогиню де Бурблян».

Никогда и нигде я не встречал роли этого наименования, но Любовь Онисимовна произносила ее именно так.

Плотников, уронивших кулису, послали на конюшню наказывать, а больную отнесли в ее каморку, но роли герцогини де Бурблян играть было некому.

— Тут, — говорила Любовь Онисимовна, — я и вызвалась, потому что мне очень нравилось, как герцогиня де Бурблян у отцовых ног прощенья просит и с распущенными волосами умирает. А у меня у самой волосы были удивительно какие большие и русые, и Аркадий их убирал — заглядение.

Граф был очень обрадован неожиданным вызовом девушки исполнить роль и, получив от режиссера удостоверение, что «Люба роли не испортит», ответил:

— За порчу мне твоя спина ответит, а ей отнеси от меня камариновые серьги.

«Камариновые же серьги» у них был подарок и лестный и противный. Это был первый знак особенной чести быть возведенною на краткий миг в одалиски владыки. За этим вскоре, а иногда и сейчас же, отдавалось приказание Аркадию убрать обреченную девушку после театра «в невинном виде святою Цецилией», и во всем в белом, в венке и с лилией в руках символизированную innocence^{[* 2]} доставляли на графскую половину.

— Это, — говорила няня, — по твоему возрасту непонятно, но было это самое ужасное, особенно для меня, потому что я об Аркадии мечтала. Я и начала плакать. Серьги бросила на стол, а сама плачу и как вечером представлять буду, того уже и подумать не могу.

6

А в эти самые роковые часы другое — тоже роковое и искусительное дело подкралось и к Аркадию.

Приехал представиться государю из своей деревни брат графа, который был еще собой хуже, и давно в деревне жил, и формы не надевал, и не брился, потому что «все лицо у него в буграх заросло». Тут же, при таком особенном случае, надо было примундириться и всего себя самого привести в порядок и «в военное воображение», какое требовалось по форме.

А требовалось много.

— Теперь этого и не понимают, как тогда было строго, — говорила няня. — Тогда во всем форменность наблюдалась и было положение для важных господ как в лицах, так и в причесании головы, а иному это ужасно не шло, и если его причесать по форме, с хохлом стоймя и с височками, то все лицо выйдет совершенно точно мужицкая балалайка без струн. Важные господа ужасно как этого боялись. В этом и много значило мастерство в бритье и в прическе, — как на лице между бакенбард и усов дорожки пробрить, и как завитки положить, и как вычесать, — от этого от самой от малости в лице выходила совсем другая фантазия. Штатским господам, по словам няни, легче было, потому что на них внимательного призрения не обращали — от них только требовался вид посмирнее, а от военных больше требовалось — чтобы перед старшим воображалась смирность, а на всех прочих отвага безмерная хорохорилась.

Это-то вот и умел придавать некрасивому и ничтожному лицу графа своим удивительным искусством Аркадий.

7

Деревенский же брат графа был еще некрасивее городского и вдобавок в деревне совсем «заволохател» и «напустил в лицо такую грубость», что даже сам это чувствовал, а убирать его было некому, потому что он ко всему очень скуп был и своего парикмахера в Москву по оброку отпустил, да и лицо у этого второго графа было все в больших буграх, так что его брить нельзя, чтобы всего не изрезать.

Приезжает он в Орел, позвал к себе городских цирульников и говорит:

— Кто из вас может сделать меня наподобие брата моего графа Каменского, тому я два золотых даю, а на того, кто обрежет, вот два пистолета на стол кладу. Хорошо сделаешь — бери золото и уходи, а если обрежешь один прыщик или на волосок бакенбарды не так проведешь, — то сейчас убью.

А все это пугал, потому что пистолеты были с пустым выстрелом.

В Орле тогда городских цирульников мало было, да и те больше по баням только с тазиками ходили — рожки да пиявки ставить, а ни вкуса, ни фантазии не имели. Они сами это понимали и все отказались «преображать» Каменского. «Бог с тобою, — думают, — и с твоим золотом».

— Мы, — говорят, — этого не можем, что вам угодно, потому что мы за такую особу и притронуться недостойны, да у нас и бритов таких нет, потому что у нас бритвы простые, русские, а на ваше лицо нужно бритвы аглицкие. Это один графский Аркадий может.

Граф велел выгнать городских цирульников по шеям, а они и рады, что на волю вырвались, а сам приезжает к старшему брату и говорит:

— Так и так, брат, я к тебе с большой моей просьбой: отпусти мне перед вечером твоего Аркашку, чтобы он меня как следует в хорошее положение привел. Я давно не брился, а здешние цирульники не умеют.

Граф отвечает брату:

— Здешние цирульники, разумеется, гадость. Я даже не знал, что они здесь и есть, потому что у меня и собак свои стригут. А что до твоей просьбы, то ты просишь у меня невозможности, потому что я клятву дал, что Аркашка, пока я жив, никого, кроме меня, убирать не будет. Как ты думаешь — разве я могу мое же слово перед моим рабом переменить?

Тот говорит:

— А почему нет: ты постановил, ты и отменишь.

А граф-хозяин отвечает, что для него этакое суждение даже странно.

— После того, — говорит, — если я сам так поступать начну, то что же я от людей могу требовать? Аркашке сказано, что я так положил, и все это знают, и за то ему содержанье всех лучше, а если он когда дерзнет и до кого-нибудь, кроме меня, с своим искусством тронется, — я его запорю и в солдаты отдам.

Брат и говорит:

— Что-нибудь одно: или запорешь, или в солдаты отдашь, а водвою^[7] вместе это не сделаешь.

— Хорошо, — говорит граф, — пусть по-твоему: не запорю до смерти, то до полусмерти, а потом сдам.

— И это, — говорит, — последнее твое слово, брат?

— Да, последнее.

— И в этом только все дело?

— Да, в этом.

— Ну, в таком разе и прекрасно, а то я думал, что тебе свой брат дешевле крепостного холопа. Так ты слова своего и не меняй, а пришли Аркашку ко мне моего пуделя остричь. А там уже мое дело, что он сделает.

Графу неловко было от этого отказаться.

— Хорошо, — говорит, — пуделя остричь я его пришлю.

— Ну, мне только и надо.

Пожал графу руку и уехал.

8

— А было это время перед вечером, в сумерки, зимою, когда огни зажигают.

Граф призвал Аркадия и говорит:

«Ступай к моему брату в его дом и остриги у него его пуделя».

Аркадий спрашивает:

«Только ли будет всего приказания?»

«Ничего больше, — говорит граф, — но поскорей возвращайся актрис убирать. Люба нынче в трех положениях должна быть убрана, а после театра представь мне ее святой Цецилией».

Аркадий Ильич пошатнулся.

Граф говорит:

«Что это с тобой?»

А Аркадий отвечает:

«Виноват, на ковре оступился».

Граф намекнул:

«Смотри, к добру ли это?»

А у Аркадия на душе такое сделалось, что ему все равно, быть добру или худу.

Услыхал, что меня велено Цецилией убирать, и, словно ничего не видя и не слыша, взял свой прибор в кожаной шкатулке и пошел.

9

— Приходит к графову брату, а у того уже у зеркала свечи зажжены и опять два пистолета рядом, да тут же уже не два золотых, а десять, и пистолеты набиты не пустым выстрелом, а черкесскими пулями.

Графов брат говорит:

«Пуделя у меня никакого нет, а вот иве что нужно: сделай мне туалет в самой отважной мине и получай десять золотых, а если обрежешь — убью».

Аркадий посмотрел, посмотрел и вдруг, — господь его знает, что с ним сделалось, — стал графова брата и стричь и брить. В одну минуту сделал все в лучшем виде, золото в карман ссыпал и говорит:

«Прощайте».

Тот отвечает:

«Иди, но только я хотел бы знать: отчего такая отчаянная твоя голова, что ты на это решился?»

А Аркадий говорит:

«Отчего я решился — это знает только моя грудь да подоплека»^[8].

«Или, может быть, ты от пули заговорен, что и пистолетов не боишься?»

«Пистолеты — это пустяки, — отвечает Аркадий, — об них я и не думал».

«Как же так? Неужели ты смел думать, что твоего графа слово тверже моего и я в тебя за порез не выстрелю? Если на тебе заговора нет, ты бы жизнь кончил».

Аркадий, как ему графа напомянули, опять вздрогнул и точно в полуснях проговорил:

«Заговора на мне нет, а есть во мне смысл от бога: пока бы ты руку с пистолетом стал поднимать, чтобы в меня выстрелить, я бы прежде тебе бритвою все горло перерезал».

И с тем бросился вон и пришел в театр как раз в свое время и стал меня убирать, а сам весь трясется. И как завьет мне один локон и пригнется, чтобы губами отдувать, так все одно шепчет:

«Не бойся, увезу».

10

— Спектакль хорошо шел, потому что все мы как каменные были, приучены и к страху и к мучительству: что на сердце ни есть, а свое исполнение делали так, что ничего и не заметно.

Со сцены видели и графа и его брата — оба один на другого похожи. За кулисы пришли — даже отличить трудно. Только наш тихий-претихий, будто сдобрившись. Это у него всегда бывало перед самою большою лютостию.

И все мы млеем и крестимся:

«Господи! помилуй и спаси. На кого его зверство обрушится!»

А нам про Аркашину безумную отчаянность, что он сделал, было еще неизвестно, но сам Аркадий, разумеется, понимал, что ему не быть прощады, и был бледный, когда графов брат взглянул на него и что-то тихо на ухо нашему графу буркнул. А я была очень слухмена и расслыхала: он сказал:

«Я тебе как брат советую: ты его бойся, когда он бритвой бреет».

Наш только тихо улыбнулся.

Кажется, что-то и сам Аркаша слышал, потому что когда стал меня к последнему представлению герцогиней убирать, так — чего никогда с ним не бывало — столько пудры переложил, что костюмер-француз стал меня отряхивать и сказал:

«Тро боку, тро боку!»^{[* 3]} — и щеточкой лишнее с меня счистил.

11

— А как все представление окончилось, тогда сняли с меня платье герцогини де Бурблян и одели Цецилией — одно этакое белое, просто без рукавов, а на плечах только узелками подхвачено, — терпеть мы этого убора не могли. Ну, а потом идет Аркадий, чтобы мне голову причесать в невинный фасон, как на картинах обозначено у святой Цецилии, и тоненький венец обручиком закрепить, и видит Аркадий, что у дверей моей каморочки стоят шесть человек.

Это значит, чтобы, как он только, убравши меня, назад в дверь покажется, так сейчас его схватить и вести куда-нибудь на мучительства. А мучительства у нас были такие, что лучше сто раз тому, кому смерть суждена. И дыба, и струна, и голову крячком скрячивали^[9] и заворачивали: все это было. Казенное наказание после этого уже за ничто ставили. Под всем домом были подведены потайные погреба, где люди живые на цепях, как медведи, сидели. Бывало, если случится когда идти мимо, то порою слышно, как там цепи гремят и люди в оковах стонут. Верно, хотели, чтобы об них весть дошла или начальство услышало, но начальство и думать не смело вступаться. И долго тут томили людей, а иных на всю жизнь. Один сидел-сидел, да стих выдумал:

Стишок этот, бывало, сам себе в уме шепчешь и страшишься.

А другие даже с медведями были прикованы, так, что медведь только на полвершка его лапой задрать не может.

Только с Аркадием Ильичом ничего этого не сделали, потому что он как вскочил в мою каморочку, так в то же мгновение сразу схватил стол и вдруг все окно вышиб, и больше я уже ничего и не помню…

Стала я в себя приходить, оттого что моим ногам очень холодно. Дернула ноги и чувствую, что я завернута вся в шубе в волчьей или в медвежьей, а вкруг — тьма промежная, и коней тройка лихая мчится, и не знаю куда. А около меня два человека в кучке, в широких санях сидят, — один меня держит, это Аркадий Ильич, а другой во всю мочь лошадей погоняет… Снег так и брызжет из-под копыт у коней, а сани, что секунда, то на один, то на другой бок валятся. Если бы мы не в самой середине на полу сидели да руками не держались, то никому невозможно бы уцелеть.

И слышу у них разговор тревожный, как всегда в ожидании, — понимаю только: «Гонят, гонят, гони, гони!» — и больше ничего.

Аркадий Ильич, как заметил, что я в себя прихожу, пригнулся ко мне и говорит:

«Любушка, голубушка! за нами гонятся… согласна ли умереть, если не уйдем?»

Я отвечала, что даже с радостью согласна.

Надеялся он уйти в турецкий Хрущук^[11], куда тогда много наших людей от Каменского бежали.

И вдруг тут мы по льду какую-то речку перелетели, и впереди что-то вроде жилья засерело и собаки залаяли; а ямщик еще тройку нахлестал и сразу на один бок саней навалился, скособочил их, и мы с Аркадием в снег вывалились, а он, и сани, и лошади, все из глаз пропало.

Аркадий говорит:

«Ничего не бойся, это так надобно, потому что ямщик, который нас вез, я его не знаю, а он нас не знает. Он с тем за три золотых нанялся, чтобы тебя увезть, а ему бы свою душу спасти. Теперь над нами будь воля божья: вот село Сухая Орлица — тут смелый священник живет, отчаянные свадьбы венчает и много наших людей проводил. Мы ему подарок подарим, он нас до вечера спрячет и перевенчает, а к вечеру ямщик опять подъедет, и мы тогда скроемся».

12

— Постучали мы в дом и взошли в сени. Отворил сам священник, старый, приземковатый, одного зуба в переднем строю нет, и жена у него старушка старенькая — огонь вздула. Мы им оба в ноги кинулись.

«Спасите, дайте обогреться и спрячьте до вечера».

Батюшка спрашивает:

«А что вы, светы мои, со сносом^[12] или просто беглые?»

Аркадий говорит:

«Ничего мы ни у кого не унесли, а бежим от лютости графа Каменского и хотим уйти в турецкий Хрущук, где уже немало наших людей живет. И нас не найдут, а с нами есть свои деньги, и мы вам дадим за одну ночь переночевать золотой червонец и перевенчаться три червонца. Перевенчать, если можете, а если нет, то мы там, в Хрущуке, окрутимся».

Тот говорит:

«Нет, отчего же не могу? я могу. Что там еще в Хрущук везть. Давай за все вместе пять золотых, — я вас здесь окручу».

И Аркадий подал ему пять золотых, а я вынула из ушей камариновые серьги и отдала матушке.

Священник взял и сказал:

«Ох, светы мои, все бы это ничего — не таких, мне случалось, кручивал, но нехорошо, что вы графские. Хоть я и поп, а мне его лютости страшно. Ну, да уж пускай, что бог даст, то и будет, — прибавьте еще лобанчик хоть обрезанный и прячьтесь».

Аркадий дал ему шестой червонец, полный, а он тогда своей попадье говорит:

«Что же ты, старуха, стоишь? Дай беглянке хоть свою юбчонку да шушунчик какой-нибудь, а то на нее смотреть стыдно, — она вся как голая».

А потом хотел нас в церковь свести и там в сундук с ризами спрятать. Но только что попадья стала меня за переборочкой одевать, как вдруг слышим, у двери кто-то звяк в кольцо.

13

— У нас сердца у обоих и замерли. А батюшка шепнул Аркадию:

«Ну, свет, в сундук с ризами вам теперь, видно, не попасть, а полезай-ка скорей под перину».

А мне говорит:

«А ты, свет, вот сюда».

Взял да в часовой футляр меня и поставил, и запер, и ключ к себе в карман положил, и пошел приезжим двери открывать. А их, слышно, народу много, и кои у дверей стоят, а два человека уже снаружи в окна смотрят.

Вошло семь человек погони, все из графских охотников, с кистенями и с арапниками, а за поясами своры веревочные, и с ними восьмой, графский дворецкий, в длинной волчьей шубе с высоким козырем^[13].

Футляр, в котором я была спрятана, во всю переднюю половинку был пропиленный, решатчатый, старой тонкой кисейкой затянут, и мне сквозь ту кисею глядеть можно.

А старичок священник сробел, что ли, что дело плохо, — весь трясется перед дворецким, и крестится, и кричит скоренько:

«Ох, светы мои, ой, светы ясные! Знаю, знаю, чего ищете, но только я тут перед светлейшим графом ни в чем не виноват, ей-право, не виноват, ей, не виноват!»

А сам как перекрестится, так пальцами через левое плечо на часовой футляр кажет, где я заперта.

«Пропала я», — думаю, видя, как он это чудо делает.

Дворецкий тоже это увидал и говорит:

«Нам все известно. Подавай ключ вот от этих часов».

А поп опять замахал рукой:

«Ой, светы мои, ой, ясненькие! Простите, не взыскивайте: я позабыл, где ключ положил, ей, позабыл, ей, позабыл».

А с этим все себя другою рукой по карману гладит.

Дворецкий и это чудо опять заметил и ключ у него из кармана достал и меня отпер.

«Вылезай, — говорит, — соколка, а сокол твой теперь нам сам скажется».

А Аркаша уже и сказался: сбросил с себя поповскую постель на пол и стоит.

«Да, — говорит, — видно, нечего делать, ваша взяла, — везите меня на терзание, но она ни в чем не повинна: я ее силой умчал».

А к попу обернулся да только и сделал всего, что в лицо ему плюнул.

Тот говорит:

«Светы мои, видите, еще какое над саном моим и верностию поругание? Доложите про это пресветлому графу».

Дворецкий ему отвечает:

«Ничего, не беспокойся, все это ему причтется», — и велел нас с Аркадием выводить.

Рассадились мы все на трое саней, на передние связанного Аркадия с охотниками, а меня под такою же охраною повезли на задних, а на середних залишние люди поехали.

Народ, где нас встретит, все расступается, — думают, может быть, свадьба.

14

— Очень скоро доскакали и как впали на графский двор, так я и не видала тех саней, на которых Аркашу везли, а меня взяли в свое прежнее место и все с допроса на допрос брали: сколь долго времени я с Аркадием наедине находилась.

Я всем говорю:

«Ах, даже нисколечко!»

Тут что мне, верно, на роду было назначено не с милым, а с постылым, — той судьбы я и не минула, а придучи к себе в каморку, только было ткнулась головой в подушку, чтобы оплакать свое несчастие, как вдруг слышу из-под пола ужасные стоны.

У нас это так было, что в деревянной постройке мы, девицы, на втором жилье жили, а внизу была большая высокая комната, где мы петь и танцевать учились, и оттуда к нам вверх все слышно было. И адский царь Сатана надоумил их, жестоких, чтобы им терзать Аркашу под моим покойцем…

Как почуяла я, что это его терзают… и бросилась… в дверь ударилась, чтоб к нему бежать… а дверь заперта… Сама не знаю, что сделать хотела… и упала, а на полу еще слышней. И ни ножа, ни гвоздя — ничего нет, на чем бы можно как-нибудь кончиться… Я взяла да своей же косой и замоталась… Обвила горло, да все крутила, крутила и слышать стала только звон в ушах, а в глазах круги, и замерло… А стала я уж опять себя чувствовать в незнакомом месте, в большой светлой избе… И телятки тут были… много теляточек, штук больше десяти, — такие ласковые, придет и холодными губами руку лижет, думает — мать сосет… Я оттого и проснулась, что щекотно стало… Вожу вокруг глазами и думаю, где я? Смотрю, входит женщина, пожилая, высокая, вся в синей пестряди и пестрядинным чистым платком повязана, а лицо ласковое.

Заметила эта женщина, что я в признак пришла, и обласкала меня и рассказала, что я нахожусь при своем же графском доме в телячьей избе… «Это вон там было», — поясняла Любовь Онисимовна, указывая рукою по направлению к самому отдаленному углу полуразрушенных серых заграждений.

15

На скотном дворе она очутилась потому, что была под сомнением, не сделалась ли она вроде сумасшедшей? Таких скотам уподоблявшихся на скотном и испытывали, потому что скотники были народ пожилой и степенный, и считалось, что они могли «наблюдать» психозы.

Пестрядинная старуха, у которой опозналась Любовь Онисимовна, была очень добрая, а звали ее Дросида.

— Она, как убралася перед вечером, — продолжала няня, — сама мне постельку из свежей овсяной соломки сделала. Так распушила мягко, как пуховичок, и говорит:

«Я тебе, девушка, все открою. Будь что будет, если ты меня выскажешь, а я тоже такая, как и ты, и не весь свой век эту пестрядь носила, а тоже другую жизнь видела, но только не дай бог о том вспомнить, а тебе скажу: не сокрушайся, что в ссыл на скотный двор попала, — на ссылу лучше, но только вот этого ужасного плакона берегись…»

И вынимает из-за шейного платка беленький стеклянный пузырек и показывает.

Я спрашиваю:

«Что это?»

А она отвечает:

«Это и есть ужасный плакон, а в нем яд для забвения».

Я говорю:

«Дай мне забвенного яду: я все забыть хочу».

Она говорит:

«Не пей — это водка. Я с собой не совладала раз, выпила… добрые люди мне дали… Теперь и не могу — надо мне это, а ты не пей, пока можно, а меня не суди, что я пососу, — очень больно мне. А тебе еще есть в свете утешение: его господь уж от тиранства избавил!..»

Я так и вскрикнула: «умер!» да за волосы себя схватила, а вижу не мои волосы — белые… Что это!

А она мне говорит:

«Не пужайся, не пужайся, твоя голова еще там побелела, как тебя из косы выпутали, а он жив и ото всего тиранства спасен: граф ему такую милость сделал, какой никому и не было — я тебе, как ночь придет, все расскажу, а теперь еще пососу… Отсосаться надо… жжет сердце».

И все сосала, все сосала и заснула.

Ночью, как все заснули, тетушка Дросида опять тихонечко встала, без огня подошла к окошечку и, вижу, опять стоя пососала из плакончика и опять его спрятала, а меня тихо спрашивает:

«Спит горе или не спит?»

Я отвечаю:

«Горе не спит».

Она подошла ко мне к постели и рассказала, что граф Аркадия после наказания к себе призвал и сказал:

«Ты должен был все пройти, что тебе от меня сказано, но как ты был мой фаворит, то теперь будет тебе от меня милость: я тебя пошлю завтра без зачета в солдаты сдать, но за то, что ты брата моего, графа и дворянина, с пистолетами его не побоялся, я тебе путь чести открою, — я не хочу, чтобы ты был ниже того, как сам себя с благородным духом поставил. Я письмо пошлю, чтобы тебя сейчас прямо на войну послали, и ты не будешь служить в простых во солдатах, а будешь в полковых сержантах, и покажи свою храбрость. Тогда над тобой не моя воля, а царская».

«Ему, — говорила пестрядинная старушка, — теперь легче и бояться больше нечего: над ним одна уже власть, — что пасть в сражении, а не господское тиранство».

Я так и верила, и три года все каждую ночь во сне одно видела, как Аркадий Ильич сражается.

Так три года прошло, и во все это время мне была божия милость, что к театру меня не возвращали, а все я тут же в телячьей избе оставалась жить, при тетушке Дросиде в младших. И мне тут очень хорошо было, потому что я эту женщину жалела, и когда она, бывало, ночью не очень выпьет, так любила ее слушать. А она еще помнила, как старого графа наши люди зарезали, и сам главный камердинер, — потому что никак уже больше не могли его адской лютости вытерпеть. Но я все еще ничего не пила, и за тетушку Дросиду много делала и с удовольствием: скотинки эти у меня как детки были. К теляткам, бывало, так привыкнешь, что когда которого отпоишь и его поведут колоть для стола, так сама его перекрестишь и сама о нем после три дня плачешь. Для театра я уже не годилась, потому что ноги у меня нехорошо ходить стали, колыхались. Прежде у меня походка была самая легкая, а тут, после того как Аркадий Ильич меня увозил по холоду без чувств, я, верно, ноги простудила и в носке для танцев уже у меня никакой крепости не стало. Сделалась я такою же пестрядинкою, как и Дросида, и бог знает, докуда бы прожила в такой унылости, как вдруг один раз была я у себя в избе перед вечером: солнышко садится, а я у окна тальки^[14] разматываю, и вдруг мне в окно упадает небольшой камень, а сам весь в бумажку завернут.

16

— Я оглянулась туда-сюда и за окно выглянула — никого нет.

«Наверно, — думаю, — это кто-нибудь с воли через забор кинул, да не попал куда надо, а к нам с старушкой вбросил. И думаю себе: развернуть или нет эту бумажку? Кажется, лучше развернуть, потому что на ней непременно что-нибудь написано? А может быть, это кому-нибудь что-нибудь нужное, и я могу догадаться и тайну про себя утаю, а записочку с камушком опять точно таким же родом кому следует переброшу».

Развернула и стала читать, и глазам своим не верю…

17

— Писано:

«Верная моя Люба! Сражался я, и служил государю, и проливал свою кровь не однажды, и вышел мне за то офицерский чин и благородное звание. Теперь я приехал на свободе в отпуск для излечения ран и остановился в Пушкарской слободе на постоялом дворе у дворника, а завтра ордена и кресты надену, и к графу явлюсь, и принесу все свои деньги, которые мне на леченье даны, пятьсот рублей, и буду просить мне тебя выкупить, и в надежде, что обвенчаемся перед престолом всевышнего создателя».

— А дальше, — продолжала Любовь Онисимовна, всегда с подавляемым чувством, — писал так, что «какое, — говорит, — вы над собою бедствие видели и чему подвергались, то я то за страдание ваше, а не во грех и не за слабость поставляю и предоставляю то богу, а к вам одно мое уважение чувствую». И подписано: «Аркадий Ильин».

Любовь Онисимовна письмо сейчас же сожгла на загнетке и никому про него не сказала, ни даже пестрядинной старухе, а только всю ночь богу молилась, нимало о себе слов не произнося, а все за него, потому что, говорит, хотя он и писал, что он теперь офицер, и со крестами и ранами, однако я никак вообразить не могла, чтобы граф с ним обходился иначе, нежели прежде.

Просто сказать, боялась, что еще его бить будут.

18

Наутро рано Любовь Онисимовна вывела теляток на солнышко и начала их с корочки из лоханок молочком поить, как вдруг до ее слуха стало достигать, что «на воле», за забором, люди, куда-то поспешая, бегут и шибко между собою разговаривают.

— Что такое они говорили, того я, — сказывала она, — ни одного слова не расслышала, но точно нож слова их мне резали сердце. И как въехал в это время в вороты навозник Филипп, я и говорю ему:

«Филюшка, батюшка! не слыхал ли, про что это люди идут да так любопытно разговаривают?»

А он отвечает:

«Это, — говорит, — они идут смотреть, как в Пушкарской слободе постоялый дворник ночью сонного офицера зарезал. Совсем, — говорит, — горло перехватил и пятьсот рублей денег с него снял. Поймали его, весь в крови, — говорят, — и деньги при нем».

И как он мне это выговорил, я тут же бряк с ног долой…

Так и вышло: этот дворник Аркадия Ильича зарезал… и похоронили его вот тут, в этой самой могилке, на которой сидим… Да, тут он и сейчас под нами, под этой земелькой лежит… А то ты думал, отчего же я все сюда гулять-то с вами хожу… Мне не туда глядеть хочется, — указала она на мрачные и седые развалины, — а вот здесь возле него посидеть и… и капельку за его душу помяну…

19

Тут Любовь Онисимовна остановилась и, считая свой сказ досказанным, вынула из кармана пузыречек и «помянула», или «пососала», но я ее спросил:

— А кто же здесь схоронил знаменитого тупейного художника?

— Губернатор, голубчик, сам губернатор на похоронах был. Как же! Офицер, — его и за обедней и дьякон и батюшка «болярином» Аркадием называли и как опустили гроб, солдаты пустыми зарядами вверх из ружей выстрелили. А постоялого дворника после, через год, палач на Ильинке на площади кнутом наказывал. Сорок и три кнута ему за Аркадия Ильича дали, и он выдержал — жив остался и в каторжную работу клейменый пошел. Наши мужчины, которым возможно было, смотреть бегали, а старики, которые помнили, как за жестокого графа наказывали, говорили, что это сорок и три кнута мало, потому что Аркаша был из простых, а тем за графа так сто и один кнут дали. Четного удара ведь это по закону нельзя остановить, а всегда надо бить в нечет. Нарочно тогда палач, говорят, тульский был привезен, и ему перед делом три стакана рому дали выпить. Он потом так бил, что сто кнутов ударил все только для одного мучения, и тот все жив был, а потом как сто первым щелканул, так всю позвонцовую кость и растрощил. Стали поднимать с доски, а он уж и кончается… Покрыли рогожечкой, да в острог и повезли, — дорогой умер. А тульский, сказывают, все еще покрикивал: «Давай еще кого бить — всех орловских убью».

— Ну, а вы же, — говорю, — на похоронах были или нет?

— Ходила. Со всеми вместе ходила: граф велел, чтобы всех театральных свести посмотреть, как из наших людей человек заслужиться мог.

— И прощались с ним?

— Да, как же! Все подходили, прощались, и я… Переменился он, такой, что я бы его и не узнала. Худой и очень бледный, — говорили, весь кровью истек, потому что он его в самую полночь еще зарезал… Сколько это он своей крови пролил…

Она умолкла и задумалась.

— А вы, — говорю, — сами после это каково перенесли?

Она как бы очнулась и провела по лбу рукою.

— Поначалу не помню, — говорит, — как домой пришла… Со всеми вместе ведь — так, верно, кто-нибудь меня вел… А ввечеру Дросида Петровна говорит:

«Ну, так нельзя, — ты не спишь, а между тем лежишь как каменная. Это нехорошо — ты плачь, чтобы из сердца исток был».

Я говорю:

«Не могу, теточка, — сердце у меня как уголь горит, и истоку нет».

А она говорит:

«Ну, значит, теперь плакона не миновать».

Налила мне из своей бутылочки и говорит:

«Прежде я сама тебя до этого не допускала и отговаривала, а теперь делать нечего: облей уголь — пососи».

Я говорю:

«Не хочется».

«Дурочка, — говорит, — да кому же сначала хотелось. Ведь оно, горе, горькое, а яд горевой еще горче, а облить уголь этим ядом — на минуту гаснет. Соси скорее, соси!»

Я сразу весь плакон выпила. Противно было, но спать без того не могла, и на другую ночь тоже… выпила… и теперь без этого уснуть не могу, и сама себе плакончик завела и винца покупаю… А ты, хороший мальчик, мамаше этого никогда не говори, никогда не выдавай простых людей: потому что простых людей ведь надо беречь, простые люди все ведь страдатели. А вот мы когда домой пойдем, то я опять за уголком у кабачка в окошечко постучу… Сами туда не взойдем, а я свой пустой плакончик отдам, а мне новый высунут.

Я был растроган и обещался, что никогда и ни за что не скажу о ее «плакончике».

— Спасибо, голубчик, — не говори: мне это нужно.

И как сейчас я ее вижу и слышу: бывало, каждую ночь, когда все в доме уснут, она тихо приподнимается с постельки, чтобы и косточка не хрустнула; прислушивается, встает, крадется на своих длинных простуженных ногах к окошечку… Стоит минутку, озирается, слушает: не идет ли из спальной мама; потом тихонько стукнет шейкой «плакончика» о зубы, приладится и «пососет»… Глоток, два, три… Уголек залила и Аркашу помянула, и опять назад в постельку, — юрк под одеяльце и вскоре начинает тихо-претихо посвистывать — фю-фю, фю-фю, фю-фю. Заснула.

Более ужасных и раздирающих душу поминок я во всю мою жизнь не видывал.

1883

---

Примечания

Рассказ основан на исторически достоверном материале. В Орле действительно долгое время существовал крепостной театр графов Каменских. А. И. Герцен изобразил его в повести «Сорока-воровка» (1848), но не мог в то время назвать имя хозяина театра.

Описанные Герценом события происходили при С. М. Каменском (1771—1835), «просвещенном» театрале, сыне убитого своими крестьянами за жестокость в 1809 году генерал-фельдмаршала М. Ф. Каменского.

Лесков услышал рассказ, когда ему «уже минуло лет девять», то есть в 1840 году.

Исторические неточности в рассказе, отмечаемые исследователями творчества Лескова, свидетельствуют о том, что автор не стремился к точной передаче деталей, а воссоздавал типическую картину.

История создания

Полное название издания, в котором было опубликовано произведение — «Художественный журнал с приложением художественного альбома». Николай Лесков озаглавил рассказ в честь главного героя и посвятил его сразу двум событиям: празднованию субботнего дня поминовения усопших и годовщине отмены крепостного права, которое перестало существовать в России 19 февраля 1861 года.

В то время у простого народа была популярна погребальная песня, слова из которой стали эпиграфом к произведению. «Души их во благих водворяются» — этот стих как нельзя лучше демонстрирует, что упокоившиеся приняли мученическую смерть. Рассказ посвящён крепостным крестьянам, которым пришлось пережить издевательства со стороны жестоких господ. Если говорить кратко, шедевр Лескова — история о трагической любви.

В эпоху, когда царило крепостное право, каждому крестьянину пришлось пройти через нечеловеческие унижения и жестокое обращение. Людей морили голодом, привязывали на солнцепёке, секли розгами и палками, травили собаками, и это далеко не полный перечень издевательств.

Но моральные страдания порой были ещё хуже, чем физические, и об этом повествует Лесков в своём рассказе.

В рамках школьной программы произведение изучают в 10 классе. На уроке ученики исследуют сюжет и композицию рассказа, знакомятся с прототипами и образами героев. Также подростки проводят анализ «Тупейного художника» и составляют читательский дневник. С помощью тестов учитель проверяет, как учащиеся усвоили материал.

Направление и жанр

Жанровая принадлежность «Тупейного художника» некоторыми литературоведами определяется как «рассказ на могиле». По мнению Л. И. Вигериной и ряда других исследователей, творение можно отнести одновременно к агиографическому и исповедальному жанрам. Литературное направление произведения — критический реализм.

История о любви талантливого художника и балерины показывает, через какие страдания приходится пройти тому, кто находится в подчинении деспотичных господ. Парадокс в том, что девушка и молодой человек пострадали безвинно, ведь они обладали способностями, которые не остались незамеченными. Не будь этих талантов, возможно, судьбы обоих сложились бы иначе. Как и другие произведения того времени, созданные в духе реализма, «Тупейный художник» — яркая иллюстрация того ужаса, который приходилось переживать крепостным, причём не только крестьянам, но и людям искусства.

Краткое содержание

В начальной части повествования автор рассказывает, что есть талантливые мастера, постигшие вершины искусства в разных проявлениях. К сожалению, иногда такие люди погибают от рук «толпы». В пример приводится история художника, который гримировал умерших, придавая их лицам разные выражения. Было предусмотрено 3 варианта:

• «спокойствие»;
• «возвышенное созерцание»;
• «блаженство непосредственного собеседования с богом».

Произошло следующее: по просьбе скорбящих родственников мастер придал усопшему выражение лица, абсолютно не подходившее ему. При жизни почивший был «фальшивым банкиром» и обманул многих людей. Увидев, что сотворил художник, толпа забила его камнями. Так мастерство стало причиной гибели. Этой истории отводится первая глава произведения, а во второй автор представляет читателям Любовь Онисимовну. Далее в текст вплетается её рассказ.

Завязка повествования

У графа Каменского в крепостных был способный гримёр и парикмахер Аркадий Ильич. У этого же господина в молодые годы служила девушка Люба — няня автора и его брата. В юности женщина была талантливой актрисой и балериной, которой удавались самые сложные роли.

Пожилая няня рассказывает о запретном чувстве, возникшем между ней и «тупейным художником».

Молодым людям приходилось скрывать любовь от окружающих, а об отношениях или женитьбе не могло быть и речи. Однажды внезапно заболела одна из актрис. На её роль граф назначил Любовь, потому что был уверен в её мастерстве. Кроме того, он передал ей «камариновые серьги».

Щедрому подарку можно было обрадоваться, если бы не одно обстоятельство: презент означал, что девушка, бывшая на тот момент целомудренной, должна провести ночь в опочивальне графа. После этого она становилась наложницей господина («одалиской»).

У графа был брат Сергей, которому захотелось постричься определённым образом, чтобы появилось сходство. Чуя неладное, Николай не сразу согласился отправить своего парикмахера. Хитрый Сергей уговорил брата, солгав, что ему нужно остричь пуделя. Аркадий смело является к Сергею, несмотря на то, что последний приготовил пистолет, заряженный черкесскими пулями.

Выполнив указание, искусный цирюльник решился на безрассудный поступок. Его план состоял в следующем:

• сговориться с Любовь Онисимовной;
• в назначенное время вместе убежать;
• добраться до соседней деревни, где жил священник, венчающий опальных крепостных;
• обвенчаться;
• бежать в турецкое село Хрущук, где от графского гнева уже укрылись многие крестьяне.

Кульминация и развязка

К сожалению, влюблённым не удалось осуществить план. Когда они явились к священнику и попросили обвенчать их, тот перепугался, ведь граф был очень грозен. Однако он принял беглецов и велел попадье, чтобы она дала какую-нибудь одежду девушке, ведь та была почти совсем раздета. Тут в дверь постучали, и священник отворил, впустив людей, которые гнались за беглецами.

Жестами показывая, где спряталась девушка, поп стал говорить, что ни в чём не виноват и предан графу. Однако же Любовь нашли, а Аркадий, увидев это, вышел из укрытия сам. Обратно к графу их везли на разных санях, а народ расступался, думая, что едет свадьба.

Любовь Онисимовне пришлось лишиться девственности «с постылым», после чего она пришла к себе в каморку и начала оплакивать свою долю.

Оказалось, что под её комнаткой мучают Аркадия. Услышав это, девушка стала душить себя косой, а очнулась уже на скотном дворе. К скотине отправляли тех, в отношении кого было подозрение в помешательстве. Граф и доктора считали, что скотники умеют распознавать неврозы и приглядывать за страдальцами.

От тётки Дросиды Любовь узнала, что Аркадия отправили на войну. В то время это считалось честью, ведь служивый мог не повиноваться графу, зато у него была возможность достойно погибнуть или вернуться домой с деньгами. Следующие 3 года девушка ухаживала за телятами. В один день в окошко упал камень, вокруг которого была обмотана записка. Оказалось, что это Аркадий подал весточку. Он вернулся с деньгами и решил, что предложит их графу в обмен на свободу девушки. По поводу потери целомудрия художник писал: «за страдание ваше, а не во грех и не за слабость поставляю».

Характеристика главных героев

В произведении несколько персонажей, в том числе эпизодические, но ключевым героем можно назвать Любовь Онисимовну — актрису и рассказчицу. Характеры остальных тоже прописаны достаточно ярко. Главные герои «Тупейного художника»:

1. Любовь Онисимовна. Актриса — мастер в своём деле, она справляется с самыми сложными ролями. Автор показывает её как мученицу, чья судьба напоминает жития святых. Несмотря на перенесённое горе, женщина осталась стройной и красивой, и весь её облик дышал благородством и нежностью.
2. Аркадий. В переводе с греческого это имя означает «житель Аркадии». В Греции была область с таким названием, и люди там занимались преимущественно скотоводством. Выбор этого имени — отсылка к идиллическим произведениям. Лесков даёт понять, что художник был человеком со светлой и чистой душой, и подчёркивает это с помощью описания внешности героя. Охваченный думами о предстоящем мучении возлюбленной, он не побоялся даже графских пуль. С точки зрения законов того времени, художник совершил 2 преступления: нарушил указание графа, осмелившись постричь его брата, и совершил побег с крепостной девушкой. Оба поступка безрассудны, но вполне в духе того времени.
3. Автор. Его тоже можно считать главным героем, ведь благодаря авторским пояснениям можно увидеть то, что не раскрывается в монологе Любовь Онисимовны. Читательское впечатление формируется с учётом мини-новеллы о художнике, который гримировал мёртвых. Сразу понятно, что каждого, кто намеренно или невольно нарушил общественный уклад, ждёт наказание, причём необязательно от господ.
4. Графы Каменские. В рассказе подробно описано, как братья издеваются над крепостными. Один держит людей в подвалах, другой угрожает пистолетами, причём серьёзность намерений не вызывает сомнений. В рассказе братья олицетворяют знать того времени.
5. Тётка Дросида. Это пьющая, но добрая женщина. Она видела лучшую долю, однако старается утешить главную героиню и предостерегает от «плакона» с зельем. По словам тётушки, «на ссылу» лучше, чем в объятиях постылого. Когда Любовь Онисимовна узнаёт, что Аркадий погиб, Дросида настаивает, чтобы девушка отпила из «плакона». Она считает, что только так можно «облить уголь».

Проблематика и темы

Главная тема, поднятая автором рассказа, — тяжкая доля крепостных. Пока не было отменено право господ владеть крестьянами, беззащитных людей морили голодом, сажали на цепи, запрещали им жениться и выходить замуж за любимых. По своему положению «маленький человек» был приближен к скоту, но животных хотя бы вволю кормили и не истязали.

Сексуальное насилие, совершаемое помещиками и графами, — ещё одна важная тема. Девушки были вынуждены ублажать господ, а если отказывались, над ними жестоко издевались. Церковь тоже вносила свою лепту: священники были не заступниками угнетённых, а приспешниками богачей и наделённых властью.

Одна из основных проблем, показанных в «Тупейном художнике», — творчество и отношение к нему. Оценить по достоинству талант мастера получается не у каждого, но когда дело касается наказания или порицания, находится много желающих. Известно, что тяжёлая судьба — удел творческих людей во все времена, но при крепостном праве ситуация усугублялась беззащитностью крепостных. И Аркадий, и Любовь пострадали, хотя оба были талантливыми, а не просто хорошо выполняли работу.

Неправильная расстановка приоритетов — важная проблема, которая тоже волнует Николая Семёновича Лескова. В период, когда существовало крепостное право, отношение к людям строилось на основании того, к какому сословию они принадлежат. Мастерство, трудолюбие, честность и другие положительные качества не имели значения.

Центральная тема этой прекрасной книги — любовь. Это возвышенное и благородное чувство обрекло главных героев на страдания, и по-другому не могло быть. Любовь Онисимовна и Аркадий не имели возможности быть вместе, ведь общество было против их союза. Они не встретили поддержки ни у графа, ни у священника. Впоследствии тема любви поднимается на страницах многих повестей и рассказов русских писателей, и почти всегда сюжет заканчивается трагично.

Главная мысль «Тупейного художника» заключается в том, что в некоторых ситуациях есть только 2 выхода: смирение или бунт. В первом случае придётся терпеть унижения, и тогда конец жизненного пути будет таким же, как у тётушки Дросиды: горьким и лишённым смысла. Второй путь ведёт к избавлению от мучений, но цена слишком высока — сама жизнь.

Тупейный художник
Жанр:	рассказ
Автор:	Николай Лесков
Язык оригинала:	русский
Год написания:	1883
Публикация:	1883

«Тупе́йный худо́жник» — рассказ Н. С. Лескова, написанный в 1883 году.

История публикации

В 1883 году рассказ был опубликован во втором номере «Художественного журнала с приложением художественного альбома» (издатель Николай Александров) с пометкой «С-Петербург, 19 февраля 1883 года. День освобождения крепостных и суббота „поминовения усопших“»^[1]. Впоследствии рассказ печатался без этой подписи либо с фразой «Святой памяти благословенного дня 19-го февраля 1861 г.»

После публикации в «Художественном журнале» рассказ не издавался Лесковым ни отдельно, ни в сборниках до 1890 года, когда вышло первое прижизненное Собрание сочинений писателя. В 6-й том Собрания сочинений «Тупейный художник» вошёл с некоторыми изменениями, усиливающими его обличительный характер. Например, в этом варианте появились слова: «Начальство и думать не смело вступаться» (за пытаемых), «Простые люди всё ведь страдатели» и т. п. Кроме того, усилен мотив жадности и вымогательства предателя-попа. В 1922 году «Тупейный художник» выходит отдельной книжкой в петроградском издательстве «Аквилон» в оформлении Мстислава Добужинского. При этом из рассказа были убраны посвящение и эпиграф. Затем в течение 7 лет «Тупейный художник» выходит 5 раз отдельным изданием, с различными сокращениями (исключалась полностью первая глава)^[2].

Сюжет

События рассказа происходят в крепостном театре орловского графа Каменского, известного своей жестокостью^[3].

Историю тупейного художника Аркадия^[4] рассказывает бывшая актриса орловского крепостного театра, а сейчас нянька младшего брата рассказчика Любовь Онисимовна.

Актриса и парикмахер были влюблены друг в друга, но «свидания с глазу на глаз были совершенно невозможны и даже немыслимы»: романы актрисам не позволялись. Аркадий решает увезти возлюбленную, узнав, что граф оказывает ей особые знаки расположения и хочет сделать своей любовницей, однако в доме священника их настигает погоня. Любу отправляют на скотный двор, а Аркадия — в солдаты. После нескольких лет службы Аркадий, получив «офицерский чин и благородное звание», возвращается в Орёл, чтобы выкупить Любу у графа, но ночью его грабит и убивает постоялый дворник.

Постановки в театре

• пьесы:
  • «Крепостные (На волю!)» А. В. Ульянинского.
  • «Тупейный художник» Е. Е. Карповой.
• опера «Тупейный художник» И. П. Шишова (по либретто М. С. Чуйко).

Экранизации

• 1923 — «Комедиантка» (по мотивам рассказа), режиссёр А. В. Ивановский, в ролях Нина Шатерникова (Люба), Сергей Шишко (Аркадий), Кондрат Яковлев (помещик).
• 1971 — «Драма из старинной жизни», режиссёр Илья Авербах, в ролях Елена Соловей (Люба), Анатолий Егоров (Аркадий), Евгений Перов (граф Каменский).

Литература

• Аннинский Л. А. Воскрешение «Тупейного художника» // Аннинский Л. А. Лесковское ожерелье. М., 1986
• Аннинский Л. А. Что же такое у нас «художник»? //Аннинский Л. А. Три еретика. Повести о А. Ф. Писемском, П. И. Мельникове, Н. С. Лескове. М., 1988
• Троицкий В. Ю. Н. С. Лесков и его рассказ «Тупейный художник» // Лесков Н. С. Тупейный художник. М., 1983

Примечания

Ссылки

• Текст рассказа
• Бухштаб В. Я. Комментарии к рассказу

Произведения Николая Семёновича Лескова
Романы	Захудалый род • На ножах • Некуда • Обойдённые • Островитяне • Соборяне • Чёртовы куклы
Повести	Воительница • Детские годы • Житие одной бабы • Загадочный человек • Запечатленный ангел • Заячий ремиз • Леди Макбет Мценского уезда • На краю света • Некрещёный поп • Оскорблённая Нетэта • Очарованный странник • Печерские антики • Полунощники • Смех и Горе • Старые годы в селе Плодомасове
Рассказы	Административная грация • Антука • Белый орел • Бесстыдник • Вдохновенные бродяги • Владычный суд • Грабеж • Дама и фефёла • Дурачок • Дух госпожи Жанлис • Железная воля • Жемчужное ожерелье • Жидовская кувырколлегия • Загон • Заметки неизвестного • Зверь • Зимний день • Импровизаторы • Инженеры бессребреники • Кадетский монастырь • Колыванский муж • Котин доилец и Платонида • Маленькая ошибка • Неоцененные услуги • Неразменный рубль • Несмертельный Голован • Обман • Овцебык • Однодум • Отборное зерно • Павлин • Пигмей • Пламенная патриотка • Повесть о богоугодном дровоколе • Под Рождество обидели • Привидения в Инженерном замке • Продукт природы • Пугало • Пустоплясы • Путешествие с нигилистом • Разбойник • Ракушанский меламед • Русский демократ в Польше • Русское тайнобрачие • Сибирские картинки 18 века • Синодальный философ • Сошествие в ад • Справедливый человек • Старый гений • Томленье духа • Тупейный художник • Фигура • Человек на часах • Чертогон • Шерамур • Штопальщик • Юдоль • Язвительный
Сказания и легенды	Аскалонский злодей • Брамадата и Радован • Гора • Лев старца Герасима • Левша • Легенды о совестном Даниле • Леон дворецкий сын • Маланья — голова баранья • Невинный Пруденций • Прекрасная Аза • Сказание о Фёдоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине • Скоморох Памфалон • Христос в гостях у мужика • Час воли Божией
Публицистика	Архиерейские объезды • Еврей в России • Епархиальный суд • Карикатурный идеал • Легендарные характеры • Мелочи архиерейской жизни • О русской иконописи • Русские общественные заметки • Сеничкин яд
Драматургия	Расточитель