В каком городе познакомились гуров и анна сергеевна рассказ дама с собачкой

2

В каком городе-курорте Крыма повстречал даму с собачкой, главный герой одноименного рассказа А.П. Чехова?

• Феодосия
• Ялта
• Керчь
• Евпатория

Бывая в этом городе на южном побережье Крыма и прогуливаясь по его знаменитой набережной, нельзя не заметить скульптурную композицию, посвященную героям одного из самых известных произведений А.П. Чехова — «Дамы с собачкой». А скульптуры, обычно, просто так не ставят — они, чаще всего, связаны с какими-то событиями. В данном случае мотивом для установки памятника стало как-раз то, что именно на этой набережной и повстречались указанные герои. А город, где произошла встреча — это, конечно, Ялта.

В Ялте произошла встреча » дамы с собачкой» Анны Сергеевны с Гуровым. Разгорелся настоящий курортный роман, который должен был бы там же и закончится. Но потом имел продолжение, опасное для обеих сторон.

«Опыт многократный, в самом деле горький опыт, научил его давно…» 

«От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, — как, например, его жена, — которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное; и о таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькало на лице хищное выражение, упрямое желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать…»

«Гуров рассказал, что он москвич, по образованию филолог, но служит в банке; готовился когда-то петь в частной опере, но бросил, имеет в Москве два дома…» 

Когда курортный роман подходит к концу, Гуров спокойно расстается с Анной Сергеевной. Он уверен, что скоро забудет ее. Вернувшись в Москву, Гуров живет своей привычной жизнью. Но проходит больше месяца и Гуров понимает, что не может забыть Анну Сергеевну:

Гуров едет в город С., где живет Анна с мужем. Ему удается поговорить с ней и рассказать о своих чувствах. Анна признается ему, что тоже не может забыть его. После этого их тайные отношения возобновляются: каждые 2-3 месяца Анна приезжает на свидания в Москву к Гурову. Эту связь они скрывают от всех:

«У него были две жизни: одна явная, которую видели и знали все, кому это нужно было, полная условной правды и условного обмана, похожая совершенно на жизнь его знакомых и друзей, и другая — протекавшая тайно.» 

«…их жизнь так печально сложилась; они видятся только тайно, скрываются от людей, как воры! Разве жизнь их не разбита?» 

Гуров и Анна искренне, по-настоящему любят друг друга. Они оба страдают из-за невозможности быть вместе (разводы в то время были почти невозможны):

«Анна Сергеевна и он любили друг друга, как очень близкие, родные люди, как муж и жена, как нежные друзья; им казалось, что сама судьба предназначила их друг для друга, и было непонятно, для чего он женат, а она замужем…» 

Анна Сергеевна считает Гурова добрым, необыкновенным, возвышенным человеком, однако сам он таковым себя не считает:

Судя по всему, тайные отношения Гурова и Анны продолжаются довольно долгое время. Чем заканчивается их история — автор не уточняет:

«Потом они долго советовались, говорили о том, как избавить себя от необходимости прятаться, обманывать, жить в разных городах, не видеться подолгу. Как освободиться от этих невыносимых пут? 

— Как? Как? — спрашивал он, хватая себя за голову. — Как? 

И казалось, что еще немного — и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое сложное и трудное только еще начинается.»

На первый взгляд, рассказ Чехова выглядит очень просто: в нём нет ни сюжетных разветвлений, ни стилистической вычурности. Однако эта внешняя простота стала результатом многих лет кропотливой работы писателя над повествовательной формой. Позже Владимир Набоков писал, что в «Даме с собачкой» «все традиционные правила повествования нарушены», но «этот рассказ — один из самых великих в мировой литературе». Уже современники замечали, что в «Даме с собачкой» нет классической сюжетной схемы: непонятно, что здесь завязка, что — кульминация, у рассказа нет чёткой проблематики — по набоковскому выражению, «нет точки в конце». Всё, что может претендовать на роль центрального события, — будь то духовное перерождение Гурова, перерастание курортного романа в серьёзную историю или решение героев больше не расставаться, — не особо мотивировано ни развитием фабулы, ни рефлексией героев. Всё это события невидимые, и по большому счёту они происходят неожиданно как для читателя, так и для самих персонажей.

Александр Чудаков

Александр Павлович Чудаков (1938–2005) — писатель, литературовед. Автор книг о Чехове и многочисленных статей о русской литературе. С 1964 года работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ и Литературном институте. В 2000 году Чудаков выпустил роман «Ложится мгла на старые ступени», за который получил премию «Русский Букер десятилетия». О романе можно почитать в нашем списке «Семейные нарративы».
⁠
, один из крупнейших исследователей поэтики Чехова, обращает внимание на синтаксис в рассказе. С середины 1890-х Чехов, который ранее предоставлял своим персонажам самим рассказывать свои истории, сокращает объём прямой и несобственно-прямой речи и начинает использовать более тонкие стилистические приёмы. «Она много говорила, и вопросы у неё были отрывисты, и она сама тотчас же забывала, о чём спрашивала; потом потеряла в толпе лорнетку», — всё это вроде бы авторская речь, но в ней через прерывистость и «задыхающийся» ритм точно передано эмоциональное состояние героини. В результате Чехову удаётся добиться ощущения полного правдоподобия. Сюжет как будто случайно и лишь на время попадает в поле зрения автора, но продолжается за пределами текста. Кажущееся композиционное несовершенство только придаёт естественности его течению.

Сам Чехов считал основным своим творческим методом непосредственное наблюдение, что хорошо выражено в знаменитой сцене, описанной Владимиром Короленко:

— Знаете, как я пишу свои маленькие рассказы?.. Вот.

Он оглянул стол, взял в руки первую попавшуюся на глаза вещь, — это оказалась пепельница, — поставил её передо мною и сказал:

— Хотите, — завтра будет рассказ… Заглавие «Пепельница».

Источником впечатлений, которые побудили Чехова написать рассказ «Дама с собачкой», часто называют знакомство писателя с актрисой Московского Художественного театра
Ольгой Книппер

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (1868–1959) — актриса. В юности несколько лет встречалась с инженером Владимиром Шуховым, но к свадьбе отношения не привели. Училась актёрскому мастерству у Владимира Немировича-Данченко, в 1898 году начала играть в МХТ. Исполняла роль Аркадиной в чеховской пьесе «Чайка», тогда она сблизилась и с самим Чеховым — в 1901 году они поженились. В дальнейшем Книппер играла во всех пьесах мужа: Елену Андреевну в «Дяде Ване», Машу в «Трёх сёстрах», Раневскую в «Вишнёвом саде». В 1937 году получила звание народной артистки СССР, а в 1943-м стала лауреатом Сталинской премии.
⁠
. Поскольку в этот момент Чехов уже живёт в Ялте, а Книппер занята репетициями в московском театре, их отношения развиваются по большей части на расстоянии, с редкими встречами. Это ощущение разлуки и легло в основу рассказа, герои которого также вынуждены жить вдали друг от друга. Ялтинские реалии, перенесённые в рассказ в качестве декораций, тоже достаточно подробно идентифицированы — где Гуров и Анна Сергеевна встречались, где завтракали, где наблюдали за прибытием парохода и что за пароход это мог быть. Однако не только непосредственный опыт лёг в основу рассказа, часто называют ещё несколько литературных источников. Например, один из ранних образов — губернаторская дочь в боа — восходит ещё к гоголевскому изображению провинциальных вкусов и нравов. Образ Гурова, несколько теряющийся за узнаваемым литературным сюжетом о супружеской неверности, Владимир Катаев в работе о литературных связях Чехова считает воплощением одного из вечных образов — Дон Жуана. Причём ближайшим источником он называет «Каменного гостя» Пушкина. Наконец, сам Чехов любимыми писателями и учителями считал Александра Писемского и Николая Лескова, и это указывает ещё на одну традицию — внимание к сугубо частной жизни и интерес к провинциальному быту на окраинах империи.

Хотя Чехов и не стал описывать героев подробно, кое-что о прежней жизни Гурова и Анны Сергеевны мы всё-таки знаем. Гурову около сорока, он москвич, филолог по образованию, мечтал о карьере оперного певца, но пошёл служить в банк, на втором курсе его «женили», жену свою он «боялся» и много раз ей изменял, у него есть 12-летняя дочь и двое сыновей-гимназистов. Анна Сергеевна, в свою очередь, рассказывает Гурову, что она из Петербурга, но два года назад с замужеством переехала в город С., и её возраст Гуров определяет так: ещё «недавно была институткой». Муж её служит то ли в губернском правлении, то ли в губернской земской управе — сказать точно она не может. И из этой информации, скупо выданной Чеховым, легко понять, что герои не слишком счастливы в своей обычной жизни — едва ли Гуров любил свою жену, раз «не любил бывать дома», и едва ли Анна Сергеевна сильно интересовалась делами мужа, раз не смогла вспомнить, где же именно он служил.

Вспомнил он её тонкую, слабую шею, красивые, серые глаза. «Что-то в ней есть жалкое всё-таки», — подумал он и стал засыпать

Антон Чехов

Вопрос, как именно описывать героя и нужно ли это делать в принципе, постоянно волновал почти всех русских классиков. С приходом в литературу в середине 1840-х
натуральной школы

Литературное направление 1840-х, начальный этап развития критического реализма, ему свойственны социальный пафос, бытописательство, интерес к низшим слоям общества. К натуральной школе причисляют Некрасова, Чернышевского, Тургенева, Гончарова, на формирование школы ощутимо повлияло творчество Гоголя. Манифестом движения можно считать альманах «Физиология Петербурга» (1845). Рецензируя этот сборник, Фаддей Булгарин впервые употребил термин «натуральная школа», причём в пренебрежительном смысле. Но определение понравилось Белинскому и впоследствии прижилось.
⁠
он обрёл новое измерение — писатели начинают в духе позитивизма рассказывать о герое через его внешность, привычки, окружающие его вещи. Дело при этом не ограничивается жилищем, которое было обычной характеристикой ещё гоголевских персонажей, — именно внешний мир и поведение человека в нём становятся способом дать верифицируемое представление о внутреннем мире героя. Как именно это делать — тут у русских писателей были разные идеи. Тургенев в «Записках охотника», следуя моде времени, рассуждал о типологии характеров в зависимости от места обитания; Гончаров в «Обломове» возводил отдельную бытовую деталь типа халата в ранг символа; Толстой в «Детстве» опробовал многие способы — и прибегал к статичным описаниям, и раскрывал характер героя через его поведение в конкретной ситуации, и сопоставлял кругозоры ребёнка и взрослого.

Мой муж, быть может, честный, хороший человек, но ведь он лакей! Я не знаю, что он делает там, как служит, а знаю только, что он лакей

Антон Чехов

Чехов тоже подробно описывал героев и много думал над способами этого описания: например, в «Палате № 6», написанной в начале 1890-х, есть целая глава, посвящённая исключительно рассказу о герое — Иване Дмитриевиче Громове. Но к концу 1890-х, когда появляется «Дама с собачкой», многое в чеховской технике повествования меняется, и в результате классические описания персонажей в рассказе предельно сокращены. При этом, сталкиваясь с необходимостью дать характеристику возникающему в повествовании персонажу, Чехов часто предпочитает всё уместить в одну деталь — высокая женщина с тёмными бровями, муж с учёным значком в петлице, похожим на лакейский номер. Александр Чудаков, исследователь поэтики Чехова, связывает новый подход к описанию героев с переменами в представлении писателя о предметном мире. Для Чехова предмет становится чем-то большим, нежели просто способом характеристики персонажа. В каком-то смысле писатель доводит до предела традицию натурализма, придавая вещам наряду с персонажами самостоятельное значение. Чехов отказывается от принятого в современной ему литературе описания героев через их «существенные черты». Тот факт, что у мужа Анны Сергеевны в петлице значок, похожий на «лакейский номер», сам по себе не является неотъемлемой чертой его характера и не влияет непосредственно на фабулу рассказа. Скорее, отношение Анны Сергеевны к мужу влияет на восприятие Гурова, встретившего его в театре. В этот момент значок, попавший в кругозор героя (в иных случаях, согласно Чудакову, это может быть повествователь), приобретает сходство с лакейским номером и становится удачным способом охарактеризовать конкретного человека. Собирая вокруг конкретного персонажа несколько таких случайных деталей, Чехов складывает его образ подобно мозаике, и при этом мы не видим классического описания.

Осетрина с душком возникает в рассказе в момент, который более других претендует на звание кульминационного. Движимый желанием поделиться своими эмоциями и воспоминаниями, Гуров сообщает сослуживцу, что этим летом в Ялте он познакомился с «очаровательной женщиной», на что сослуживец отвечает: «А давеча вы были правы: осетрина-то с душком!» Это, в общем-то, обычное несовпадение в восприятии важности разговора производит в сознании Гурова взрыв, запустив цепочку размышлений — об опостылевших людях в городе, о ненужных делах и разговорах, о желании сбежать от этой жизни, — которые приводят к поездке в город С.

«Осетрина с душком» — это типичная чеховская деталь. Как и арбуз, который ест Гуров, пока Анна Сергеевна плачет, что теперь она падшая женщина, как и серый забор в городе С., при виде которого Гуров думает, что от такого точно не сбежишь.

Так шумело внизу, когда ещё тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет

Антон Чехов

Собственно, символичные предметы, которые становились воплощением конфликта, в литературе появлялись и раньше, но тогда они были нарочито помещены в нужный контекст. У Чехова деталь сама по себе не выражает ничего, но попав в поле зрения героя, она окрашивается его переживаниями и становится значимой. Владимир Набоков замечает, что у Чехова «в любом описании каждая деталь подобрана так, чтобы залить светом всё действие», например, вместо объёмного рассказа о лирической атмосфере первого знакомства героев даётся лишь одна подробность — морской пейзаж: «Вода была сиреневого цвета, такого мягкого и тёплого, и по ней от луны шла золотая полоса».

Критик
Владимир Лакшин

Владимир Яковлевич Лакшин (1933–1993) — литературовед, прозаик. Работал в «Литературной газете», журналах «Знамя» и «Иностранная литература». В 1960-х годах был ведущим критиком и первым заместителем главного редактора журнала «Новый мир». Защищал в печати «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор» Солженицына. Исследовал творчество Александра Островского, которому посвятил свою докторскую диссертацию.
⁠
указывает, что в чеховской детали происходит слияние «внешних впечатлений и внутренних переживаний героя»: Чехов, с одной стороны, добивается максимальной естественности, с другой — выделяет именно те единичные подробности, которые резонируют с душевным состоянием его персонажа. Либо они приходятся кстати, либо, как та самая осетрина с душком, резко с настроем персонажа диссонируют. И хотя, на первый взгляд, выбор именно осетрины довольно случаен, литературовед Владимир Катаев замечает, что упоминание рыбных блюд имеет в русской литературе особенную функцию. Например, та же осетрина присутствует при рассказе о Собакевиче в «Мёртвых душах» Гоголя. Вряд ли это просто совпадение: ведь там же мы находим историю с губернаторской дочкой. Да и функция у «рыбной» детали ровно та же: контраст между низменным и возвышенным. Впоследствии «осетрина второй свежести» появится в «Мастере и Маргарите» Булгакова — уже как характерная деталь советского языка, скрывающего неприглядную правду.

На первый взгляд, ничто на это не указывает: сам Чехов сюжетное сходство не комментировал; нет никаких указаний на связь рассказа с романом Толстого и в чеховских записных книжках. Кроме того, сюжет супружеской измены, с которым прежде всего ассоциируется роман Толстого, на самом деле хорошо разработан в мировой литературе XIX века — от «Грозы» Островского до «Госпожи Бовари» Флобера и «Жизни» Мопассана. Сам Толстой начинает размышлять о проблемах семьи и брака ещё на рубеже 1850–60-х, когда появляется роман «Семейное счастие», и продолжает это делать и после «Анны Карениной», например в «Крейцеровой сонате». Да и Чехов не раз обращался к этой теме в своих рассказах, — в частности, уже написаны «Огни» и «Дуэль», среди сюжетных линий которых есть и адюльтер. Более того, к моменту написания «Дамы с собачкой» уже существует некоторое количество произведений, проблематика которых строится вокруг «курортного романа»: например, «Роман в Кисловодске»
Виктора Буренина

Виктор Петрович Буренин (1841–1926) — литературный критик, публицист, драматург. В юности дружил с амнистированными декабристами и радикальными демократами (помогал Некрасову со сбором материалов для поэмы «Русские женщины»), печатался в «Колоколе» Герцена. С 1876 года и вплоть до революции проработал в суворинском «Новом времени», консервативном издании правого толка. Из-за частых нападок и грубостей в своих статьях Буренин постепенно приобрёл скандальную репутацию — на него несколько раз подавали судебные иски по обвинению в клевете. Говорили, что именно резкая статья Буренина довела до смерти поэта Семёна Надсона — прочтя обвинения в том, что он лишь притворяется больным, Надсон почувствовал себя хуже и в скором времени умер.
⁠
и «Мимочка на водах»
Лидии Веселитской

Лидия Ивановна Веселитская (1857–1936) — писательница, переводчица. Писала повести и рассказы о жизни городских низов, известность ей принёс роман «Мимочка на водах» (вторая часть трилогии «Мимочка»), опубликованный в 1891 году. Веселитская дружила с Толстым и Лесковым, общалась с Достоевским и Гаршиным. В 1929 году выпустила мемуарную книгу «Встречи с писателями».
⁠
.

Впрочем, Чехов довольно часто кладёт в основу своих рассказов классические сюжеты и предлагает своего рода их перепрочтение. Мнение о том, что Чехов апеллирует к сюжету «Анны Карениной», высказывалось в литературоведении и вызывало серьёзные споры. Основная полемика развернулась в 1950–70-х между Борисом Мейлахом и Никитой Пруцковым. Первый считал, что писатели предлагают два решения одной проблемы, только Толстой описывает великосветскую среду, для которой любовь Анны и Вронского становится вызовом, а Чехов разворачивает сюжет «в обстановке обыденной жизни» и связь героев подаётся им как «повседневное явление». Второй, напротив, уверял, что проблема — а именно понимание любви — у писателей совершенно разная: в случае Толстого это трагическая сила, которая врывается в жизнь человека и рушит её, в случае Чехова — это путь к себе и истинному пониманию жизни. Однако конструктивного выхода из этих баталий найдено не было.

Толстому рассказ не понравился. «Люди, не выработавшие в себе ясного миросозерцания, разделяющего добро и зло. Прежде робели, искали; теперь же, думая, что они по ту сторону добра и зла, остаются по сю сторону, т. е. почти животные», — записал он в дневнике 16 января 1900 года. И, видимо, не только записал, поскольку спустя три дня через третьи руки Чехов узнаёт об этом. Удивительным образом размышления о «животном инстинкте» встречаются и в записных книжках Чехова в момент его неспешных раздумий над будущим сюжетом: «У животных постоянное стремление раскрыть тайну (найти гнездо), отсюда у людей уважение к чужой тайне, как борьба с животным инстинктом!» Литературовед и критик
Зиновий Паперный

Зиновий Самойлович Паперный (1919–1996) — литературовед, писатель. Специализировался на творчестве Чехова. Написал сценарии к двум советским комедиям — «Новогоднему похищению» Юрия Саакова и «Последнему жулику» Вадима Масса и Яна Эбнера. В начале 1970-х получил известность как автор пародии на роман Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?», пародия ходила в самиздате под названием «Чего же он кочет?», из-за неё Паперного исключили из КПСС.
⁠
уверен, что осмысление тайны — один из основных «творческих маршрутов» Чехова при работе над рассказом, он указывает на эпизод, в котором Гуров провожает дочь в гимназию по пути к Анне Сергеевне и думает о том, что у него теперь есть «другая» жизнь, происходящая «тайно от других» и составляющая «зерно его жизни». Именно наличие этой тайны и поднимает его над простым следованием животному инстинкту.

Она села в третьем ряду, и когда Гуров взглянул на неё, то сердце у него сжалось, и он понял ясно, что для него теперь на всём свете нет ближе, дороже и важнее человека

Антон Чехов

К моменту написания «Дамы с собачкой» отношение писателей к идеям друг друга в целом было сдержанным. Пережив в ранние годы увлечение толстовством, в 1890-е Чехов разочаровывается во многих идеях любимого писателя — в свете темы адюльтера показательно, например, как менялось отношение Чехова к «Крейцеровой сонате». Сначала он пишет о значительности повести, хотя и отмечает отдельные недостатки в письме поэту Алексею Плещееву 15 февраля 1890 года:

«Не говоря уж о художественных достоинствах, которые местами поразительны, спасибо повести за одно то, что она до крайности возбуждает мысль. <…> Правда, у неё есть очень досадные недостатки. <…> Так, его суждения о сифилисе, воспитательных домах, об отвращении женщин к совокуплению и проч. не только могут быть оспариваемы, но и прямо изобличают человека невежественного, не потрудившегося в продолжение своей долгой жизни прочесть две-три книжки, написанные специалистами. Но всё-таки эти недостатки разлетаются, как перья от ветра; ввиду достоинства повести их просто не замечаешь, а если заметишь, то только подосадуешь, что повесть не избегла участи всех человеческих дел, которые все несовершенны и не свободны от пятен».

Очень скоро, после поездки на Сахалин, Чехов разочаровывается в повести. «До поездки «Крейцерова соната» была для меня событием, а теперь она мне смешна и кажется бестолковой. Не то я возмужал от поездки, не то с ума сошёл — чёрт меня знает, — пишет он в 1890 году своему издателю
Алексею Суворину

Алексей Сергеевич Суворин (1834–1912) — писатель, драматург, издатель. Приобрёл известность благодаря воскресным фельетонам, публиковавшимся в «Санкт-Петербургских ведомостях». В 1876 году купил газету «Новое время», вскоре основал свой книжный магазин и типографию, в которой издавал справочники «Русский календарь», «Вся Россия», серию книг «Дешёвая библиотека». Среди известных драм Суворина — «Татьяна Репина», «Медея», «Дмитрий Самозванец и царевна Ксения».
⁠
— и ему же в 1894-м: — Толстовская мораль перестала меня трогать, в глубине души я отношусь к ней недружелюбно… Во мне течёт мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями…» В рассказе «Крыжовник» уже звучит открытая критика мировоззрения Толстого — его уход от суеты мира Чехов называет эгоизмом и ленью, а в ответ на тезис о трёх аршинах земли говорит, что, конечно, человеку нужен «весь земной шар». Чехов не согласен с отношением Толстого к семье и браку, а вернее, с его морализаторским подходом к человеческой природе. В этом смысле сюжет «Дамы с собачкой» с большей вероятностью полемично отсылает даже не к «Анне Карениной», а к более поздней «Крейцеровой сонате», гораздо сильнее наполненной чуждой Чехову толстовской моралью. При этом, несмотря на идеологические расхождения, писатели остались в тёплых отношениях. Они продолжали восхищаться прозой друг друга; Толстой навещал болеющего Чехова и был глубоко опечален его смертью.

Отчасти ответ на этот вопрос следует из того, что происходит, — вернее, что не происходит, — по сюжету рассказа. В «Даме с собачкой» есть несколько моментов, когда изменяющих своим семьям героев могли разоблачить — и за этим наступило бы социальное осуждение. Например, в Ялте на Гурова и Анну Сергеевну обращает внимание проходящий мимо господин, в театре их объяснение подслушивают гимназисты, да и сам Гуров не слишком осторожно признаётся своему сослуживцу, что познакомился в Ялте с «очаровательной женщиной». Но Чехов эти сюжетные возможности игнорирует и «спасает» героев. Случайные зацепки никуда не ведут, и даже когда Гуров думает о том, что теперь он ведёт двойную жизнь, это его волнует исключительно с точки зрения удивительности ощущения. Факт измены, впрочем, беспокоит героиню: «Анна Сергеевна, эта «дама с собачкой», к тому, что произошло, отнеслась как-то особенно, очень серьёзно, точно к своему падению, — так казалось, и это было странно и некстати».

Он говорил и думал о том, что вот он идёт на свидание и ни одна живая душа не знает об этом и, вероятно, никогда не будет знать

Антон Чехов

История Гурова и Анны Сергеевны свободна от моральной оценки автора. Причина не только в том, что Чехов не считал нужным высказывать своё отношение к происходящему с героями, — если верить Александру Чудакову, со второй половины 1890-х автор, напротив, присутствует в тексте куда больше, нежели раньше. Литературовед
Леонид Гроссман

Леонид Петрович Гроссман (1888–1965) — литературовед, поэт. В 1919 году выпустил сборник сонетов, посвящённый Пушкину. Преподавал русскую литературу в Высшем литературно-художественном институте им. В. Брюсова, Московском городском педагогическом институте. Автор исследовательских работ о Пушкине и Достоевском. Гроссман написал их биографии для серии «Жизнь замечательных людей».
⁠
видит причину такой нечувствительности Чехова к морали в первую очередь в его медицинском бэкграунде. Писатель-врач тяготеет к натурализму как литературному методу, стремится бесстрастно фиксировать проявления человеческой природы: ему как медику понятно, что эти проявления — её неотъемлемая часть. Кроме того, большой поклонник учения Дарвина, Чехов отрицал существование души (что стало камнем преткновения в его отношении к учению Толстого), скептически относился к религии и упрекал духовные семинарии в двуличии. Так что вопрос о морали, тем более навязанной обществом, был далёк от Чехова — и как писателя, и как медика, и как человека. Что действительно волновало Чехова в отношении поведения героев рассказа — так это зарождение в человеке тайной внутренней жизни, невидимой снаружи, скрытой за обыденным поведением. Именно эту перемену он стремится достоверно зафиксировать — и его не очень интересовали, в частности, мрачные предчувствия первых читателей относительно социальной бесперспективности всей этой истории.

Наконец, из переписки Чехова можно заключить, что изначальный гуровский цинизм был не чужд и самому писателю. Известны его рассказы о вольных отношениях с женщинами, не слишком приличные комментарии о знакомых, непристойные шутки — так, для описания секса он использовал глагол «тараканить». В письме Суворину от 18 мая 1891-го можно найти практически готовый сюжет «Дамы с собачкой», явно взятый из собственного опыта и описанный без тени лиризма:

«Романы с дамой из порядочного круга — процедура длинная. Во-первых, нужна ночь, во-вторых, вы едете в Эрмитаж, в-третьих, в Эрмитаже вам говорят, что свободных номеров нет, и вы едете искать другое пристанище, в-четвёртых, в номере ваша дама падает духом, жантильничает, дрожит и восклицает: «Ах, боже мой, что я делаю? Нет? Нет?», добрый час идёт на раздевание, на слова, в-пятых, дама ваша на обратном пути имеет такое выражение, как будто вы её изнасиловали, и всё время бормочет: «Нет, никогда себе этого не прощу!»

«Писать продолжение этого рассказа вы, пожалуй, не захотите, так будьте добры, черкните несколько слов, как бы вы поступили, будучи на месте Гурова», — просила Чехова одна из читательниц рассказа, обосновывая свой интерес тем, что изображённая ситуация знакома многим, но непонятно, как из неё выходить. Развод в обществе конца XIX века был сложным мероприятием — дело о разводе рассматривалось
духовной консисторией

Орган управления Русской православной церкви. Учреждался в каждой епархии и подчинялся епархиальным архиереям. Духовная консистория рассматривала дела о богохульстве, незаконных браках, разводах, похищении церковного имущества и др. В случае апелляционных жалоб дела передавались в Синод.
⁠
, супружеская неверность, которая считалась достаточным основанием для развода, должна была быть доказана. Даже в начале ХХ века, после того как список возможных оснований для расторжения брака был расширен (отказ супруга от православия, жестокое обращение, принуждение к преступлению), развод воспринимался как катастрофа и ложился пятном на репутацию. Именно поэтому многие читатели и критики смотрели на возможное дальнейшее развитие сюжета скептически: «Последние строки только наводят на мысль о какой-то предстоящей жестокой драме
жизни»
¹
Андреевич. Очерки текущей русской литературы. Искание смысла жизни. // Жизнь. Т. 1. 1900. С. 246.
⁠
.

Жалобы на незавершённость сюжета Чехов получал и прежде — в отношении многих его произведений ещё до «Дамы с собачкой» звучала критика, что едва начинает происходить что-то интересное, как рассказ обрывается. Но «Даму с собачкой» современники сочли особенно невразумительной;
Виктор Буренин

Виктор Петрович Буренин (1841–1926) — литературный критик, публицист, драматург. В юности дружил с амнистированными декабристами и радикальными демократами (помогал Некрасову со сбором материалов для поэмы «Русские женщины»), печатался в «Колоколе» Герцена. С 1876 года и вплоть до революции проработал в суворинском «Новом времени», консервативном издании правого толка. Из-за частых нападок и грубостей в своих статьях Буренин постепенно приобрёл скандальную репутацию — на него несколько раз подавали судебные иски по обвинению в клевете. Говорили, что именно резкая статья Буренина довела до смерти поэта Семёна Надсона — прочтя обвинения в том, что он лишь притворяется больным, Надсон почувствовал себя хуже и в скором времени умер.
⁠
замечал, что рассказ этот «всё-таки не более как этюд, и притом отрывочный». Эту «отрывочность» критик приписал популизму — модная «этюдность» угождала вкусам толпы.

Действительно, если сравнить открытый финал «Дамы с собачкой» с сюжетной завершённостью «Анны Карениной», получается, что Чехов бросает героев там, где начинается всё самое сложное. Но если считать, центральным событием рассказа зарождение чувства и духовное перерождение Гурова, то в этой перспективе сюжетной незавершённости нет. Всё, что остаётся за рамками повествования, — чисто бытовые сложности. В литературоведении отрывочность сюжетов Чехова принято рассматривать как одно из средств создания «эффекта случайности». Чехов намеренно отказывается «вырезать» определённый фрагмент из жизни и придавать ему композиционную целостность — это значит нарушать течение жизни в её естественности. «Рассказ в действительности не кончается, поскольку до тех пор, пока люди живы, нет для них возможного и определённого завершения их несчастий, или надежд, или мечтаний», — подытоживал эту чеховскую особенность Владимир Набоков.

• Паперный З. С. Записные книжки Чехова. М.: Сов. писатель, 1976.
• Рейфилд Д. Жизнь Антона Чехова. М.: Независимая газета, 2005.
• Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971.
• Эйхенбаум Б. М. О Чехове // Эйхенбаум Б. М. О прозе. Л.: Худ. лит., 1969. С. 357–370.