В каком рассказе чехова была описана таганрогская гимназия

Шапочка Е. А. Таганрогская гимназия чеховской поры и ее библиотека // Донской временник. Год 2001-й / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2000. Вып. 9. С. 98-100. URL: http://donvrem.dspl.ru/Files/article/m14/1/art.aspx?art_id=210

ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2001-й

История учебных заведений Донского края

ТАГАНРОГСКАЯ ГИМНАЗИЯ ЧЕХОВСКОЙ ПОРЫ И ЕЕ БИБЛИОТЕКА

«Открытая в 1806 году в Таганроге гимназия названа коммерческой, но она таковой никогда не была, так как Министерство народного просвещения всегда отличалось строгою формальностью и не любило отступать от определенного типа, какие бы ни были к тому побудительные причины» [1].

В 1868 году, в год поступления Антона Павловича Чехова в приготовительный класс, гимназия была преобразована в классическую с двумя древними языками. Это позволяло готовить молодых людей к университетскому образованию. Будущий писатель учился в Таганрогской мужской классической гимназии одиннадцать лет — в 3-м и 5-м классах он оставался на второй год. По окончании восьмого класса в 1879 году. Чехову вручили аттестат зрелости с тройками, четверками и пятерками. По словесности будущий классический писатель имел четыре балла.

В классической гимназии учили закону божьему (это был первостепенный предмет), русскому языку, словесности, математике, географии, истории, физике и космографии, естественной истории, латинскому и древнегреческому, французскому, немецкому языкам. Утро в гимназии начиналось молитвой.

По расхожему мнению, будущему писателю в детстве преподавали учителя, эдакие «человеки в футляре». Сама же гимназия являла собой, если и не «арестантские роты особого рода», по выражению ее выпускника, участника «Народной воли» В. Г. Тана-Богораза, то, во всяком случае, учебное заведение удушающее личность. Подобные формулировки далеко не бесспорны. Воспоминания самого А. П. Чехова о гимназии разноречивы. С одной стороны, гимназические наставники порой «кошмарным холодом» приходили во сне. С другой, Антон Чехов в письме как-то обронил: «А как свободно дышится в наших южных гимназиях!» Таганрогская гимназия едва ли отличалась от всех других на свете учебных заведений, где в каждом есть светлое и теневое, где одни учили лучше, другие — хуже. Не лишнее кратко заметить о некоторых преподавателях в годы учебы в ней Антона Чехова.

Большая часть преподавателей чеховской поры — выпускники Санкт-Петербургского педагогического института, Императорского Новороссийского университета. Грек Константин Зико представлял Афинский университет. Многие из преподавателей имели награды.

У всех на устах известный чеховский герой Беликов, «человек в футляре». Прототипом Беликова считается латинист, инспектор гимназии Александр Федорович Дьяконов. В начале 1850-х годов он прибыл на службу в таганрогскую гимназию по окончании Санкт-Петер6ургского педагогического института. По описанию таганрогского историка П. П. Филевского (А. Ф. Дьяконов и П. П. Филевский некоторое время были сослуживцами), — «…Человек смелый, прямой, корректный и в значительной степени педант. Коль скоро (его обычный прием речи) существует правило, то оно должно быть соблюдаемо. <…> Дисциплина в государстве, дисциплина в школе, дисциплина частной жизни — есть основа всего…» <…> Молодых учителей инспектор поучал: «Коль скоро не в силах создать нового, не разрушайте старого. Прежде узнайте жизнь, а потом отрицайте ее устои». Из его изречений можно было бы составить огромный кодекс морали. <…> По выходе в отставку, А. Ф. Дьяконов жил в своих домах по Чеховской улице. Умирая, он оставил свои два дома под училища <…>, а капитал в 75 тысяч в пользу учителей начальных училищ…» [2]. А. Ф. Дьяконов имел ордена Св. Анны 2-й степени, Св. Станислава 2-й степени и войны 1853-1855 годов.

Среди преподавателей гимназии было немало замечательных личностей. Так, Иван Якоби, автор латинского стихосложения, принятого в гимназиях с 1843 года, знаток своего предмета, старался вызвать у учащихся понимание читаемого автора. Учитель латинского языка В. Ф. Помян, преподававший в 1869-1875 годах, перевел с итальянского Джакомо Леопарди. Сборник стихотворений в его переводе хранится в городской библиотеке Таганрога.

В старших классах Антон Чехов занимался по «Учебнику к изучению французского языка» своего классного наставника Юлия Буссара. По воспоминаниям старшего брата Александра Чехова, Ю. Буссар, внешне грубоватый, в сущности, был очень добрым человеком, прекрасным музыкантом, играл на виолончели.

Выпускники Таганрогской гимназии оставили заметный след в русской истории. Среди них следует назвать поэта Н. Ф. Щербину, строителя мостов профессора Н. А. Белелюбского, этнографа и лингвиста В. Г. Тана-Богораза, композиторов С. М. Майкопара и В. Г. Захарова, актера Л. Вишневского, художника-передвижника А. Савицкого, литературоведа С. Д. Балухатого. Окончили Таганрогскую гимназию трое из братьев Чеховых. Александр и Антон прославились как литераторы, а Николай Чехов был художником.

Значительное место в образовании гимназистов занимала библиотека. Она состояла из двух отделений — фундаментальной (для преподавателей) и ученической. Помещались они отдельно.

К 1 января 1880 года когда Чехов только покинул гимназию, книг и брошюр было: «В фундаментальной библиотеке 3225 названий или 9535 томов, в ученической — 422 названия, или 849 томов…» [3].

Трудно точно указать, какие именно книги легли в основу библиотеки Таганрогской гимназии, но ясно, что в городе нашлись благотворители. Об этом свидетельствуют надписи владельцев. Например, «Путешествие критика, или Письма одного путешественника», изданные в Москве в 1818 году, принадлежали известному в Таганроге купцу Марку Вальяно. Книга «Путешествие в южной половине 3емного шара и вокруг оного, учиненное в 1772-1775 гг. английскими королевскими судами «Резолюцией» и «Адвентюром» под начальством Иакова Кука в 4-х частях» 1799 года издания с большой долей вероятности принадлежала А. Лазареву, о чем свидетельствует надпись: «А. Лазарев». Вице-адмирал Андрей Петрович Лазарев (1787-1849) — автор двух книг о путешествиях: «Плавание брига «Новая земля» (СПб, 1829) и «Плавание вокруг света на шлюпе «Ладога» (СПб, 1832). Таганрогским краеведам известно, что его родственники когда-то жили в Таганроге.

Будучи в выпускном классе, Антон в письме к брату Михаилу советует прочесть «нескучное путешествие «Фрегат Паллада» Гончарова». Это не удивительно. «Фрегат Паллада» подробно рассматривался в гимназическом «Учебнике по словесности» А. Филонова (по нему занимался А. Чехов).

В библиотеке Таганрогской гимназии было много книг о путешествиях. Сохранилась весьма зачитанная первая часть «Путешествия вокруг света», совершенного на военном шлюпе «Камчатка» в 1817-1819 годах капитаном флота Головиным, изданная в морской типографии Санкт-Петербурга в 1822 году. В конце некоторых глав издания сделаны красноречивые ученические надписи: «дурак я», «болван жил», «Читал Борис Паще… (далее неразборчиво) 20 октября 1870 года».

Ядро гимназической библиотеки составили, наряду с названными, книги большей частью словесного и исторического содержания. Среди них: русские летописи Нестора на древнеславянском языке, изданные в Санкт-Петербурге в 1809 году, первые издания «Истории государства Российского» Н. Карамзина, учебные пособия Николая Греча, в том числе его «Пространная грамматика» (СПб, 1830), «Чтения о русском языке» в 2-х ч. (СПб, 1840), «Грамматика языка славянского по древнему наречию» И. Доборовского 1834 года.

Начиная с четвертого класса, раз в неделю учитель русского языка раздавал ученикам книги для чтения. Видное место среди них занимали произведения по богословию, затем художественные произведения Хомякова, Сумарокова, Хераскова, Мерзлякова, Державина, Жуковского, Дружинина, Гребенки, а также сборники сказок и анекдотов. Ко времени учебы А. Чехова в старших классах ученическая библиотека пополнилась произведениями Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Тургенева.

Среди новых книг указаны полные собрания сочинений Шекспира, Гете, Шиллера, Байрона, Вальтера Скотта, Островского, Тургенева, Гоголя, Лермонтова, Пушкина, «Филологические розыскания» Я. Грота, «Божественная комедия» Данте, «Русская история» Погодина.

Директор гимназии Э. Р. Рейтлингер в «Краткой исторической записке о Таганрогской гимназии» перечисляет «употребляемые» учебники и руководства в период 1875-1979 годов. Это греческая грамматика Кюнера в переводе Носова. Греческая грамматика Курциуса. Названы греческие авторы: Ксенофонт, Гомер, Луциан, Геродот, Платон, Сократ, Софокл, Демосфен.

Переводы «Илиады», «Одиссеи» и некоторых римских классиков занимали одно из первых и видных мест на полках ученической библиотеки. Александр Чехов вспоминал: «Молодежь, наполнявшая свои досуги этими творениями древних авторов, была у педагогического персонала на хорошем счету. Подметив эту слабую струнку преподавателей, некоторые ученики, в том числе и я, старших классов стали усиленно брать на дом именно эти книги, но, конечно, не читали их, а ставили у себя на полку, или же попросту бросали куда-нибудь на стол или в угол и предпочитали контрабандою читать Дрепера, Милля, Спинозу, Гизо, Белинского, Добролюбова и Писарева. <…> Читать же их должен был каждый из нас обязательно, иначе свои же товарищи стали бы считать пробавляющегося иным чтением человеком «неразвитым» или, еще хуже, «недоразвившимся до понимания серьезных книг». <…> Появиться в городском саду с томом Милля или Добролюбова в руках считалось у нас в старших классах признаком хорошего тона. В то же время учителя латинского и греческого языков конфисковывали у нас на уроках «Рокамболя», «Парижские тайны», «Тайны Мадридского двора «и тому подобную литературу» [4].

Преподавание словесности в гимназии велось по новому учебнику Андрея Филонова [5], который и сегодня следует отнести к числу хороших учебников. Рассматривая стилистику, теорию прозы и поэзии, А. Филонов обращается к именам Салтыкова-Щедрина, Островского, Достоевского, Толстого. Автор опирается на Гомера, Горация, Софокла, «Дон-Кихота» Сервантеса. Подробно рассматривается «Гамлет» Шекспира. Среди авторов — Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь… Говоря о ясности речи, автор часто ссылается и на древних авторов: «Ясности речи вредит излишняя краткость. Гораций пишет: «Кратким быть хочу, выражаюсь темно». Квинтилиан: «…иные, любя краткость, отнимают у речи слова, самые необходимые» [5. — С. 8-9]. И чеховское резюме спустя годы: краткость — сестра таланта. Кто-то из нас помнит, что Чехов в рассказе «Свадьба с генералом» для достижения смешного использует морскую терминологию. В учебнике Филонова на этот счет сказано, что ясности речи мешают слова технические, уместные в сочинениях специальных… Учебник также советует «уклоняться от изысканности выражений», ссылаясь при этом на Марлинского и Бенедиктова.

Как видим, круг чтения гимназистов чеховской поры был серьезным и разнообразным, чему, бесспорно, способствовали учебные программы завязанные на текстах классической древности, на лучших по сей день текстах европейской и русской литературы. Возможно, склониться к тому мнению, что книги из библиотеки таганрогской гимназии составят честь не только нынешнему школьнику, но всякому человеку, стремящемуся к просвещению в традициях русской и европейской культуры.

ЛИТЕРАТУРА

1. Филевский П. П. История города Таганрога.— С. 300.
2. Филевский П. П. Очерки из прошлого Таганрогской гимназии: По случаю столет. юбилея гимназии/ Сост. П. П. Филевский.— Таганрог: Типо-лит. Н. Я. Рази, [1906].— С. 33-35.
3. Рейтлингер Э. Р., Островский И. А. Краткая историческая записка о Таганрогской гимназии.— Таганрог: Тип. А. М. Миронова, 1880.— С. 72.
4. Седой А. Таганрогская гимназия. 1866—1877// РГБ. Отд. рукописей. Ф. 331, к. 31, ед. хр. 4.
5. Филонов А. Учебник по словесности для средних учебных заведений. — СПб: Тип. П. И. Глазунова, 1878.— С. 8.

В таганрогской гимназии

В таганрогской гимназии

Василий Васильевич Зеленко:

Поступил Чехов в гимназию в 1868 г., кончил в 1879 г. Пробыл в гимназии 11 лет; учился посредственно-средне, скорее ниже среднего; два раза оставался на второй год: в III-м классе и в V-м; в III-м из-за математики, да и по географии дело обстояло плохо, а в V-м — из-за греческого.

М. Д. Кукушкин, одноклассник Чехова по таганрогской гимназии:

Учился Чехов неважно и из 23 учеников выпускного класса занимал одиннадцатое место. За сочинения по русскому дальше тройки не шел, но всегда отличался в латыни и Законе Божием, получая за них пятерки. Знал массу славянских текстов и в товарищеских беседах увлекал нас рассказами, пересыпанными славянскими изречениями, из которых многие я впоследствии встречал в некоторых из его первых литературных произведений.

Василий Васильевич Зеленко:

Во главе гимназии стоял директор Эдмунд Рудольфович Рейтлингер. Он преподавал в 3-м классе латинский язык и в старшем классе читал о французской революции, но все его знание языка заключалось главным образом в нескольких латинских поговорках и пословицах, которыми он и любил щеголять <…>. Он был немец по происхождению, имел барственную осанку, представительную наружность и великолепный голос, которым он тоже не прочь был щегольнуть. <…> Был он человек добродушный, незлобивый, не любил ни о чем беспокоиться, но и не хотел, чтобы его беспокоили. <…>

Истинным героем гимназии был инспектор Александр Федорович Дьяконов. Личность до некоторой степени легендарная. Сколько разговоров, шуток, анекдотов ходило о нем среди гимназистов. Сухарь, человек жесткий, он и внешним своим обликом напоминал высушенную воблу. Говорят, А. П. Чехов писал «Человек в футляре» с Дьяконова, но последний акт его жизненной карьеры показал, что Дьяконов не совсем был «человеком в футляре» и в его груди билось сердце, не чуждое великодушным порывам и способное к проявлению теплых чувств. Дьяконов отличался феноменальной скупостью. У него было две сестры, старые девы. Говорили, что Александр Федорович носил из-за скупости ботинки своих сестер и летний бурнус — разлетайку. Его внешний облик — манеры, жесты, приемы, присловия, выражения не были лишены своеобразия и оригинальности и служили среди гимназистов предметом шуточного подражания. Выражения «как мокрое горит», «нелегкая несет» и другие — я уже забыл их — вошли в обиход гимназической речи. А. Ф. Дьяконов жил крайне замкнуто и уединенно, нигде не бывал и никого у себя не принимал. Он нажил два хороших дома, приносивших изрядный доход. <…>

А. Ф. Дьяконов преподавал в низших классах латинский язык, был строг и требователен, но наушничества, шпионства, доносов не выносил. Он был формалист до кончиков ногтей, и столь сух, что, казалось, никакое человеческое движение души ему не доступно. Поэтому последний этап его жизненной карьеры, как я уже сказал, удивил всех и примирил с ним. Он умер и по духовному завещанию все капиталы — около 70 тыс. и 2 дома — оставил неимущим из учительской корпорации, главным образом, сельской.

Александр Леонидович Вишневский:

От начальства ему постоянно влетало за несоблюдение формы, но он упорствовал в своих вольностях.

— Чехов, будете в карцере! — пригрозил ему как-то директор, увидев его в клетчатых панталонах.

— Да у меня ж брюки украли, — убедительно оправдывался Чехов.

Я потом спросил у него, вправду ли у него украли брюки.

— Да ну его! — отвечал он. — Конечно, выдумал, чтоб только отстал.

Другой раз директор потребовал, чтобы Чехов носил ранец как полагается, на спине, а не под мышкой.

— Я от него удеру в Австралию, — говорил мне по этому поводу Чехов.

Василий Васильевич Зеленко:

Уже одно то, что Павел Иванович Вуков был связан с таганрогской гимназией чуть ли не 50 лет, дает право его выделить. <…>

Человек без всяких претензий, Вуков имел две слабости, которые не укрылись от внимания учеников. Он был франт, заботливо относящийся к своей наружности, верящий в свою неотразимость. Это — первая его слабость, и вторая слабость, о которой еще дедушка Крылов писал:

С приятелем своим гуляя в поле.

Расхвастался о том, где он бывал,

И к былям небылиц без счета прилагал.

Он любил, как говорят у нас на юге, «запускаться», и часто можно было видеть его гуляющим в коридорах гимназии или летом во дворе, окруженным толпою гимназистов, и тут он «к былям небылиц без счета прилагал».

В этой слабости у него был конкурент, имевший перед ним «преимущество» — это другой помощник классного наставника С. К. Монтанруж, который в небылицах перешиб Вукова. Среди гимназистов долго ходили его легендарные рассказы, как он, одетый во фрак, на бочке переплывал Босфор, чтобы попасть к какому-то посланнику на раут.

Михаил Павлович Чехов:

Протоиерей Ф. П. Покровский. Это был своеобразный священник. Красавец собой, светский, любивший щегольнуть и своей ученостью, и своей нарядной рясой, он обладал превосходным сильным баритоном и готовил себя ранее в оперные певцы. Но та обстановка, в которой он жил, помешала развить его дарование, и ему пришлось ограничиться местом настоятеля Таганрогского собора. Но и здесь он держал себя, как артист. Он эффектно служил и пел в алтаре так, что его голос покрывал собой пение хора и отдавался во всех закоулках обширного собора. Слушая его, действительно казалось, что находишься в опере. Он был законоучителем в местной гимназии. <…> Никто из нас никогда не слышал от Покровского вопросов. Он вызывал, углублялся в газету, не слушал, что отвечал ему ученик, и ставил стереотипное «три». <…>

Он любил давать своим ученикам насмешливые имена. Между прочим, это он, Покровский, первым назвал Антона Чехова «Антошей Чехонте».

Михаил Михайлович Андреев-Туркин. По воспоминаниям родных и близких:

Чехов часто посещал городскую библиотеку. Как видно из дел городской библиотеки, читал он вначале путешествия, затем Бичер-Стоу, Сервантеса, Гончарова, Тургенева, потом перешел к Белинскому, Писареву, Добролюбову и др. Как нуждался Антон Павлович в деньгах, видно из того, что он, внося библиотечный залог (два рубля) в начале учебного года, брал его обратно весной и вновь вносил осенью.

С древними классиками в гимназии он знакомился но подстрочникам, — судя по библиотечным записям.

Андрей Дмитриевич Дросси:

Увлечение наше литературой было весьма своеобразно: наряду с Боклем, Шопенгауэром, которых, как мы тогда думали, нам стыдно было не прочитать, мы запоем читали юмористические журналы «Будильник», «Стрекозу» и др. Я помню, в воскресные и праздничные дни мы спозаранку собирались в городской библиотеке… и по несколько часов кряду, забывая об обеде, просиживали там за чтением этих журналов, иногда разражаясь таким гомерическим хохотом, что вызывали недовольное шиканье читающей публики.

Михаил Михайлович Андреев-Туркин. По воспоминаниям родных и близких:

В четвертом классе, по словам М. А. Рабиновича, сидевшего с ним много лет на одной скамье, Чехов принимает участие в рукописном журнале, издававшемся под редакцией ученика старшего класса Грахольского.

Чехов написал для журнала едкое четверостишие на инспектора Дьяконова.

Было выпущено два номера. Начальство пронюхало и «приняло меры».

В. Мессарож (соученик Чехова по гимназии) говорит, что в издаваемом учениками гимназии журнале «Досуг», вышедшем в числе десяти номеров, под редакторством С. П. Борисенко, Чехов поместил очерк «Из семинарской жизни». Другой очерк «Сцена с натуры», помеченный тремя звездочками, Мессарож также считает принадлежащим Чехову, так как «манера писать напоминает Чехова и действие в этом очерке происходит на Новом базаре, в торговой линии», т. е. там, где была лавка отца Чехова.

Василий Васильевич Зеленко:

Гимназическим врачом был Штремпф. Многие биографы Чехова считают его косвенной причиной того, что Чехов избрал себе медицинский факультет и стал врачом. Антон Павлович, будучи гимназистом младших классов, при поездке в степь в жаркий день выкупался в студеной степной речке, простудился и тяжело заболел. Лечил его врач Штремпф. Во время болезни Чехов так полюбил его, что решил поступить на медицинский факультет и именно в Дерпт, где учился Штремпф. <…>

Нельзя обойти молчанием сторожа приготовительного класса Ивана, по прозвищу «Труба». Почему именно «Труба» — это осталось для меня неизвестным. Был Иван своеобразной личностью, не лишенной некоторой колоритности. Высокий, худой, постоянно с трубкой во рту, на которой по моде того времени на ремешке болтались игла для чистки трубки и еще какие-то курительные принадлежности. Шутник, крикун и балагур, он, вместе с тем, был пестуном и нянькой для малышей приготовительного класса. В холодные зимние дни он заботливо укутывал их и отправлял по домам, смотрел за ними и всячески оберегал. <…> «Труба» был вместе с тем знатоком всех тайн гимназии и всей интимной стороны жизни гимназического персонала; от его глаза и нюха ничто не могло укрыться. Все, что обсуждалось на тайных педагогических заседаниях и что волновало учеников, — все это было доподлинно известно «Трубе», и всем этим он осторожно делился с заинтересованными гимназистами. Иван постоянно был окружен толпой, балагурил и кричал: получал письма, газеты и разносил всю корреспонденцию, поступавшую в гимназию.

Петр Алексеевич Сергеенко:

При всем моем желании я не могу припомнить ни одного яркого эпизода из ранней жизни Чехова <…>. Решительно все относились к Чехову хорошо, по-товарищески. Он не был ни задирой, ни плаксой, ни тем, ни сем что называется. И учился Чехов тоже так себе; и держался он не то, чтобы сосредоточенно, «с печатью думы на челе», как подобало бы будущей знаменитости, а скорее полувяло, полузастенчиво, с той осмотрительностью в поступках, которая с годами превратилась у него в драгоценный житейский такт, привлекавший к Чехову людей и ограждавший его от злобствующих недоброхотов.

Выписка из аттестата зрелости гимназиста Антона Чехова:

Дан сей аттестат Антону Чехову, вероисповедания православного, сыну купца, родившемуся в Таганроге 17-го января 1860 г., обучавшемуся в таганрогской гимназии 10 лет, в том, что, во-первых, на основании наблюдения за все время обучения его в таганрогской гимназии, поведение его было вообще отличное, исправность в посещении и приготовлении письменных работ весьма хорошие, прилежание очень хорошее и любознательность по всем предметам одинаковая, во-вторых, он обнаружил нижеследующие познания:

Наименование всех предметов гимназического курса / Отметки, выставленные в педагогическом совете на основании п. 45 прав / На испытании, проходившем 15, 16, 17, 18 и 19 мая, 2, 4, 7 и 11 июня

Закон Божий 5 5

Русский язык и словесность 4 4

Логика 4 —

Латинский язык 3 3

Греческий язык 3 4

Математика 3 3

Физика 3 3

Краткое естествоведение —

История 4 4

География 5 —

Немецкий язык 5 —

Французский язык —

Василий Васильевич Зеленко:

По русскому языку на выпускном экзамене была дана тема: «Нет зла более, как безначалие». <…> Чехов писал сочинение 4 ч. 55 м. и подал его последним из 29 человек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

^{А. П. Чехов — гимназист (1875)}

Вся окружавшая его жизнь была покушением на его свободу.

Еще более сильным врагом его свободы, чем семейный деспотизм, была гимназия. Таганрогская гимназия была идеальной с точки зрения царского министерства народного просвещения. То была настоящая фабрика рабов.

Всем известен чеховский «человек в футляре», учитель гимназии Беликов.

«Человеки в футляре» держали в своих руках таганрогскую гимназию. Один из них, инспектор Дьяконов, от части и послужил прототипом для учителя Беликова.

^{Здание Таганрогской гимназии, в которой учился А. П. Чехов}

Писатель Тан — Богораз, обучавшийся в таганрогской гимназии, характеризует её как особый вид тюрьмы. «Таганрогская гимназия в сущности представляла арестантские роты особого рода. То был исправительный батальон, только с заменой палок и розог греческими и латинскими экстемпоралями.[3] Об атмосфере страха, подобострастия, доносительства, царившей в гимназии, можно судить по такому штриху. Учитель латинского языка Урбан в одном из своих доносов попечителю сообщал, что на заседаниях педагогического совета учителя позволяют себе курить, «не обращая внимания, что в учительской комнате висит икона и портрет государя».

Из учащихся нужно было воспитать таких же «человеков в футляре», какими были сами учителя. Забить учеников до состояния постоянного трепета, угодливости, уничтожить в них сознание собственного достоинства, подготовить из них нужные правительству кадры рабов и надсмотрщиков над рабами — такова была цель.

Александр Павлович рассказывал в своих воспоминаниях: «Многие из моих сверстников покинули гимназию с горечью в душе. Мне же лично чуть ли не до 50 лет по ночам снились строгие экзамены, грозные директорские распекания и придирки учителей. Отрадного дня из гимназической жизни я не знал ни одного». Антон Павлович признавался в одном из писем 1886 года: «Мне до сих пор иногда еще снится гимназия: невыученный урок и боязнь, что учитель вызовет…»

Поистине, гимназия была разновидностью тюрьмы, если можно было так долго и остро чувствовать ее кошмар.

Со всех сторон наступала на Чехова действительность, стремившаяся сделать из него раба, отовсюду надвигалось на него насилие, как будто многоликий Никита, тупой и исполнительный палач, больничный сторож из «Палаты № 6», шел на него с поднятыми кулаками. Но чем грубее был натиск действительности, тем сосредоточеннее, сознательнее, упорнее становился юноша Чехов в отстаивании своего человеческого достоинства.

II. ПРЕДЧУВСТВИЯ ТАЛАНТА

Уже в детские и ранние отроческие годы Антоша бессознательно защищался от всего тяжелого и мрачного своим юмором.

Юмор юных братьев Чеховых был удивительно светлым и, при всем своем лукавстве и дерзости, добрым, окрашенным любовью к жизни, к людям. В их шутках, остротах, забавных выдумках светится молодая игра созревающих творческих сил, радостное предчувствие таланта. Несмотря на то, что действительность била братьев Чеховых свинцовым кулаком, они вступали в жизнь доверчиво, с улыбкой, как будто думали, что не может жизнь погубить смех, радость, свет. Жизнерадостность отличала братьев Чеховых — вопреки лавке, гимназии, хору, экзекуциям — вопреки всему! Они брали реванш у суровой жизни — смехом.

Антоша был блестящим мастером импровизации. Выдумки его были чаще всего комическими. Он быстро менял облик и интонации, становясь то зубным врачом, то афонским монахом, то стариком-профессором, читающим лекцию. Любил он держать экзамен на дьякона. Роль архиерея, экзаменующего будущего дьякона, играл Александр. «Вытянув шею, — рассказывает Михаил Павлович, — которая становилась от этого старчески жилистой, и изменив до неузнаваемости выражение лица, Антон Павлович старческим, дребезжащим голосом, как настоящий деревенский дьячок, должен был пропеть перед братом все икосы, кондаки и богородичны на все восемь гласов, задыхался при этом от страха перед архиереем, ошибался и в конце концов все-таки удостоивался архиерейской фразы: «Во диаконехеси».

Неизвестно, как относился богомольный Павел Егорович к таким сценам; надо думать, что они разыгрывались без его ведома. Так «мстили» братья Чеховы, единственным доступным им тогда способом, за мучения церковных и домашних молений, за ханжество, за свою каторгу.

Антоша любил представлять градоначальника в соборе на параде по случаю «царского дня». Самодовольство, тупое сияние, надутую важность, — приблизительно то самое, что так остро схвачено в известной картине Федотова «Мирная марсомания», — Антоша передавал с замечательным мастерством. Другая тема его инсценировок — важный чиновник, танцующий кадриль на балу. Сколько «важных чиновников» предстанет в будущем в рассказах Чехова, с их выбритыми усами, лакейскими физиономиями, трусливой чванливостью.

А в такой сцене, как зубная хирургия, в которой Антоша, «зубной врач», вооружившись щипцами для углей, вытаскивал после долгих мучений пробку изо рта «пациента», Александра, и с триумфом показывал ее зрителям, изнемогавшим от хохота, мы можем узнать черновик знаменитой «Хирургии».

Антоша рассказывал слушателям и свою теорию сотворения мира, согласно которой был невероятный беспорядок в мироздании: «Все смешалось в одну Кучу, и коринку невозможно было отличить от изюма».

Антоша великолепно умел гримироваться. Однажды, одевшись нищим, он направился с сочиненным им жалобным письмом в дом дяди Митрофана Егоровича. Дядя не узнал племянника и, разжалобившись, подал ему милостыню. Жаль, что до нас не дошло письмо: надо думать, что в нем Антоша подобрал слова-ключи к сердцу дядюшки. Это был его первый гонорар — одновременно и актерский и литературный.

Александр и Николай были вполне достойными участниками шуток и сценок, «постановщиком» которых был Антон. Братья никогда не скучали друг с другом.

Вот описание каникулярной поездки в гости к дедушке (М. П. Чехов. «Антон Чехов на каникулах»):

«К этой поездке приготовлялись задолго. Старший брат Александр долго клеил себе из сахарной бумаги шляпу с широкими полями, которою потом испугал лошадь, а брат Николай, будучи пятнадцатилетним мальчиком, добыл себе откуда-то складной цилиндр (шапо — кляк) и задумал ехать в нем. Насмешкам со стороны Антона не было конца. Мамаша Евгения Яковлевна, конечно, напекла и наварила всякой снеди в дорогу. Наняли простого дрогаля, то — есть ломового извозчика, Ивана Федорыча, устлали его дроги подушками, одеялами и ковром, и все семеро, не считая самого извозчика, уселись на дроги и поехали: мамаша, сестра Маша, братья — Александр в шляпе из бумаги, Николай в цилиндре, Антон, Иван и я. Даже и не представляю себе теперь, как мы могли разместиться на этих дрогах и ехать целые семьдесят верст туда и семьдесят обратно. И все время Николай сидел в цилиндре, босой и, прищурив один глаз, терпеливо выслушивал от Антона насмешки и название «Косой».

— Косой, дай покурить. Мордокривенко, у тебя есть табак?»

Николай всю дорогу не расставался с полюбившимся ему цилиндром, а Антон всю дорогу придумывал новые и новые шутки над роскошным шапокляком. Он срывал его с головы брата, бросал под колеса телеги, но кроткий Николай, со своим прищуренным глазом, доставал помятый цилиндр, у которого с боков повылезли наружу пружины, и вновь с невозмутимым видом надевал его на голову. И только уже у дедушки разыгрался финал. Николай не мог расстаться с цилиндром и во время купанья. «Голый, в цилиндре, он барахтался в реке, когда Антон подкрался к нему сзади и сбил с него цилиндр. Шляпа свалилась у Николая с головы, упала в реку и, ко всеобщему удивлению, захлебнула воды и… утонула».

О гимназических годах А.П.Чехова мы узнали из книги М.Семановой «Чехов в школе», где отмечено, что «таганрогская гимназия, в которой обучался Антон Павлович, была захолустным учебным заведением».

Даже благонамеренный учитель историк Таганрогской гимназии П.П.Филевский характеризует ее жизнь в конце 60-х и начале 70-х годов как время «самого строгого школьного режима,.. самого беспощадного господства классицизма. Две или три ошибки в греческом или латинском переводе исключали возможность получить удовлетворительную отметку на экзамене».

Назначенный в 1866 г. на пост министра народного просвещения Д. А. Толстой, ярый реакционер, апологет «классического образования», дважды посетил Таганрогскую гимназию и нашел, что под руководством директора Э. Р. Рейтлингера она «вполне заслуживает сочувствия». «С тех пор как я ее видел восемь лет тому назад, — сказал министр на торжественном обеде в 1875 г., — она сделала значительные успехи, и я уверен, что и в будущем она, при Вашем просвещенном содействии, будет постоянно улучшаться».

Э. Р. Рейтлингер, неукоснительно следовавший распоряжениям начальства, превратил Таганрогскую гимназию — по свидетельству соученика Чехова писателя Тана —в «исправительный батальон, только с заменою палок и розог греческими и латинскими экстемпоралиями». Оппозиционную часть преподавателей он уволил, классным наставникам поручил строго следить за соблюдением всех правил поведения. Для братьев Чеховых имя помощника классного наставника таганрогской гимназии П.И.Вукова сделалось на всю жизнь нарицательным именем неумного, не беспристрастного начальника, имеющего неограниченную власть. «Пожалуюсь Вукову»,- неоднократно «угрожает Александр в письмах 90-х годов брату. Впоследствии Чехов будет вспоминать о своих наставниках и учителях как о «мёртвых фигурах», страшных и неприятных. Так, преподаватель греческого языка К.И.Зико, ревностно относившийся к своему предмету, был придирчиво требовательным и неразборчивым в поисках средств к обогащению. Латинист И.О.Урбан постоянно писал жалобы и доносы окружному начальству и министерству. Инспектор А. Ф. Дьяконов, «службист и педант», любил поучать и наставлять. Из его изречений можно было составить целый кодекс морали. Воспитанники его боялись и не любили. Они прозвали его «Сороконожкой». Побывав в 1887 г. в Таганроге, Чехов пишет сестре: «А. Ф. Дьяконов по-прежнему тонок, как гадючка, носит коленкоровые брючки и сковороду вместо картуза». В обобщающем образе Беликова и в портрете учителя географии нетрудно угадать запомнившиеся писателю с юношеских лет черты преподавателей П.И.Вукова, А.Ф.Дьяконова, И.О.Урбана и др.

Среди гимназических учителей Чехова лишь один привлекал симпатии учеников своим живым умом, находчивостью, оригинальностью, стремлением преодолеть схоластику в преподавании — это законоучитель Ф. П. Покровский. Даже противник его П.П. Филевский, с неодобрением относившийся к шуткам его с гимназистами и угадывавший скептицизм Покровского, испытал на себе обаяние своеобразной личности Покровского и показал его в своих «Очерках» остроумным, привлекательным и любимым учениками, спокойным и иронизирующим в споре с учителями. А. П. Чехов сохранил на долгие годы благодарную память о Покровском. В письмах к таганрогским родным и знакомым он постоянно справляется о нем, шлет ему подарки, «глубокие поклоны и сердечные приветы». Прозвище Антоша Чехонте, данное законоучителем в гимназии, молодой писатель делает своим псевдонимом; будучи за границей, ходатайствует о представлении Покровского к болгарскому ордену, а после его смерти пишет некролог.

В Таганрогской гимназии А. П. Чехов провел 11 лет — с 1868 по 1879 г.; дважды он оставался на второй год. «Балльники» ученика младших классов Антона Чехова не блещут хорошими отметками, и это, по-видимому, объясняется тяжелыми условиями его жизни в детстве: он не только был отвлечен от учебных занятий обязанностью сидеть в лавочке, петь в церковном хоре, обучаться сапожному мастерству в ремесленном училище, но оказывался порой на недели оторванным от гимназии, так как разорявшийся уже в эту пору отец не мог в сроки вносить плату за обучение.

После отъезда семьи в Москву Антон остался один оканчивать гимназический курс

Три года , проведенные совершенно самостоятельно А. Чеховым в Таганроге, — очень интересный и значительный период в формировании морального и творческого облика будущего писателя. Антону приходилось не только заботиться о себе, но и помогать семье: он продавал оставшиеся вещи и посылал деньги родителям, давал уроки и обеспечивал, таким образом, себя. Гимназия, книги, театр, встречи с друзьями — вот круг интересов и предметы внимания А. Чехова в эти годы. Самодисциплина, трудо-любие, живая реакция на многие стороны жизни, интенсивная работа по самовоспитанию — те качества, которые определяют образ Чехова-гимназиста и которые остались, что весьма показательно, совершенно не замеченными в Таганрогской гимназии. «Антон Чехов был хорошим учеником, но особенно не выдавался», — резюмирует П. П. Филевский впечатление о будущем писателе его «футлярных учителей».

Исследуя биографию А.П.Чехова, мы установили, что Антон Павлович Чехов был горячим поборником народного образования, об этом пишет в своей статье «Педагогические взгляды А.П.Чехова» Мусахан Канапьянов. В 1892 г. он поселился в Мелихове. Живя здесь, писатель особенно интересовался здравоохранением и народным образованием. В 1896 г. преимущественно на свои средства Чехов построил школу в селе Талеж, в 1897 г. им была возведена школа в Новоселках, а в 1898 г. — в деревне Мелихово. Это были образцовые школы. Антон Павлович не жалел средств на их оборудование, порой во многом отказывая себе. В Серпуховском уезде он был избран членом уездного училищного совета, являлся попечителем нескольких школ. Но Антон Павлович заботился не только о школах Серпуховского уезда. После поездки на Сахалин он усиленно хлопотал о снабжении сахалинских школ и детей книгами и учебными пособиями. Поселившись в Ялте, он и там занимался школьными делами, был избран членом попечительского совета женской гимназии. Писатель пожертвовал крупную сумму на постройку школы в Мухолатке.

А. П. Чехов разоблачал ложь и вред религиозного воспитания детей, выступал против С. А. Рачинского, насаждавшего в России церковно-приходские школы. Рачинский через церковно-приходскую школу, которую он открыл в своем имении , пропагандировал идеи монархизма, православия, национализма. А. П. Чехов в своих письмах от 1892 г. писал: «…Я не отдал бы в его школу своих детей…Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание. Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным, религии теперь у меня нет»

В воспоминаниях Максима Горького приведены слова Чехова о положении народного учителя дореволюционной России: «…У нас это чернорабочий, плохо образованный человек, который идет учить ребят в деревню с такой же охотой, с какой пошел бы в ссылку. Он голоден, забит, запуган возможностью потерять кусок хлеба. А нужно, чтобы он был первым человеком в деревне, чтобы он мог ответить мужику на все его вопросы, чтобы мужики признавали в нем силу, достойную внимания и уважения, чтобы никто не смел орать на него… унижать его личность, как это делают у нас все: урядник, богатый лавочник, становой, попечитель школы, который носит звание инспектора школ, но заботится не о лучшей постановке образования, а только о тщательном исполнении циркуляров округа. Нелепо же платить гроши человеку, который призван воспитывать народ, — вы понимаете? воспитывать народ!»

Обучаясь в гимназии, Чехов сталкивался с разными учителями, впоследствии он вспоминал о своих наставниках и учителях как о «мертвых фигурах», страшных и неприятных. В кошмарных снах он, больной, видит «обвалившиеся ворота кладбища, похороны, своих гимназических учителей». Свои гимназические воспоминания он использовал в рассказе «Анна на шее», героине которого «когда-то в детстве самой внушительной и страшной силой, надвигающейся, как туча или локомотив, готовый задавить, представлялся директор гимназии», «и был ещё десяток сил помельче, и между ними учителя гимназии с бритыми усами, строгие, неумолимые…» «И в воображении Ани все эти силы сливались в одно и в виде страшного, громадного белого медведя надвигались на слабых и виноватых, таких, как её отец…»

Учителей-ретроградов в произведениях Чехова достаточно. Самый известный – учитель греческого языка Беликов из рассказа «Человек в футляре». Он был «замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в тёплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле и часы в чехле из старой замши, и когда он вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он всё время прятал его в поднятый воротник. Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге. Он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было». Всё новое вызывало у него смутную тревогу, и он говорил: «Как бы чего не вышло». Беликов своей осторожностью сумел запугать не только товарищей по гимназии, но и весь город. Поддаваясь его вздохам, нытью, сбавляли балл ученикам, исключали из гимназии, не ходили в гости, не устраивали домашних спектаклей. За десять-пятнадцать лет люди разучились жить своей жизнью. Это-то и удивительно: мыслящие, порядочные люди, «а вот подчинялись, терпели…» Когда Беликов умер, всем казалось, что пришла долгожданная свобода. «Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая жизнь, не запрещённая циркулярно, но и не разрешённая вполне; не стало лучше». Приговор учителям этой гимназии выносит новый учитель географии Коваленко: «Эх, господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке».

В рассказе «Экзамен на чин» приёмщик почтового отделения Фендриков жалуется на учителя географии Галкина, который «имеет на его злобу» за то, что тот не принял его без очереди: «Приходит ко мне однажды с заказным письмом и сквозь всю публику лезет, чтоб я , видите ли, принял сперва его письмо, а потом уж прочие. Это не годится… Хоть он и образованного класса, а всё-таки соблюдай порядок и жди. Я ему сделал приличное замечание. «Дожидайтесь, говорю, очереди. Милостивый государь». Он вспыхнул и с той поры восстаёт на меня, аки Саул. Сынишке моему Егорушке единицы выводит, а про меня разные названия по городу распускает».

В рассказе «В пансионе» обрисован учитель математики Дырявин – низкопоклонник и льстец. Желая получить прибавку к жалованию, он бессовестно льстит начальнице, восхваляя её красоту, тогда как в душе ненавидит её и называет про себя «старой шельмой» и «сухой лимонной коркой», зато добивается своего – получает прибавку.

Чеховская гимназия
Литературный музей имени Антона Чехова

Литературный музей им. А.П.Чехова
Чеховская гимназия 2006 г.
Учредил	1809 г. (как гимназия) 1975 (как музей)
Место расположения	Ул. Октябрьская 9, Таганрог
Размер коллекции	Экспозиции, связанные с Антон Чехов Школьные годы, пьесы Чехова (памятные вещи, фотографии)
Директор	Елизавета Васильевна Липовенко Липовенко, Елизавета Васильевна
Доступ к общественному транспорту	Спартаковский вокзал (Уличные вагоны: 2,3,5,8,9)

В Чеховская гимназия в Таганрог на улице Октябрьской, 9 (бывшая улица Гимнастическая) — старейший гимназия на Юге России. Драматург и новеллист Антон Чехов 11 лет проучился в школе, которая впоследствии была названа его именем и преобразована в литературный музей. Посетители могут увидеть парту Антона и его класс, актовый зал и даже карцер, который он иногда посещал.

История школы

Гимназия для мальчиков была основана в 1809 году, а строительство этого здания было завершено в 1843 году по проекту итальянского архитектора. Франческо Боффо. Учащимся гимназии для мальчиков были предоставлены различные гранты, большинство из которых было предоставлено греко-российским купцом и благотворителем. Иоаннис Варвакис (1745–1825). В середине 1870-х годов в том же здании была устроена школьная церковь, крест можно увидеть на некоторых старых открытках.

После Русская революция 1917 года и после Гражданской войны в здании располагался кавалерия школа (6-е кавалерийское училище), часто посещаемый Семен Буденный, Клим Ворошилов и Ефим Шаденко.

Вовремя Оккупация Таганрога в 1941-1943 гг. использовался Немцы в качестве Sicherheitsdienst штаб-квартира.

В 1954 г. гимназии для мальчиков присвоено имя Антон Чехов в рамках мероприятий, посвященных годовщине 50-летия писателя.^[1]

В 1975 году открылся как Литературный музей имени Антона Чехова, более известный под коротким названием Чеховская гимназия.

29 января 2010 г. Президент Российской Федерации. Дмитрий Медведев провел встречу с представителями российских и зарубежных театральных сообществ в Таганроге в каюте литературного музея «Гимназия Чехова».^[2][3]

Школьные годы Антона Чехова

Антон Чехов учился в школе для мальчиков-греков в Таганроге (1866-1868), а в возрасте восьми лет был отправлен в местную гимназию (Gymnasium), где оказался средним учеником. Сдержанный и сдержанный, он, тем не менее, прославился сатирическими комментариями, шутками и придумыванием юмористических прозвищ своим учителям. Ему нравилось играть в любительских спектаклях и часто посещал спектакли в Таганрогский театр. В подростковом возрасте он пробовал свои силы в написании коротких «анекдотов», забавных или забавных историй, хотя он также известен тем, что в это время написал серьезную пьесу «Без отца», которую позже уничтожил. Он получил ежегодную стипендию в размере 300 рублей, которая была внесена Таганрогским горсоветом после неудавшегося покушения на царя. Александр II России.

После того, как бизнес отца Антона Чехова рухнул, вся семья уехала в Москва в 1875-1876 гг. Антон остался в Таганрог позаботиться о себе и закончить школу. Будущий всемирно известный драматург выжил, продавая предметы домашнего обихода и обучая младших школьников в гимназии для мальчиков. В 1879 году Чехов сдал выпускные экзамены и присоединился к семье в Москва, где он получил стипендию для изучения медицины в Московский университет.

Рейтинг по математике на аттестат зрелости Чехова подписали Эдмунд Дзержинский, отец революционера Феликс Дзержинский. Дзержинский давал уроки математики в двух из Таганрог гимназии — Гимназия для девочек им. Мария (Мариинская женская гимназия) в 1868-1873 гг. И в гимназии для мальчиков с 1873 г. до конца семидесятых годов. Другой современный инструктор был Федор Покровский (Федор Платонович Покровский), который преподавал Чехову богословие и дал ему известное прозвище Антоша Чехонте (Антоша Чехонте).

Другие известные выпускники

• Николай Чехов, художник
• Михаил Чехов, писатель
• Александр Чехов, писатель
• Дмитрий Гирс, писатель
• Леонид Гобято, Русский генерал, изобретатель первого миномета
• Николай Щербина, поэт
• Иван Мартос, скульптор
• Александр Леонидович Вишневский, Российский и советский актер
• Валентин Парнах, поэт, основоположник советской Джаз Музыка
• Исаак Яковлевич Павловский, журналист и писатель
• Константин Савицкий, художник
• Владимир Богораз, антрополог и писатель
• Самуэль Майкапар, композитор
• Сергей Дмитриевич Балухатый, библиограф, академик
• Николай Аполлонович Белелюбский, ученый, известный конструктор мостов
• Александр Корсун, писатель
• Осип Нотович, писатель
• Андрей Гречко, Советский генерал, Маршал Советского Союза (выпускник Кавалерийского училища)
• Иван Голубец, первый Герой Советского Союза в Черноморский флот
• Зиновий Высоковский, актер
• Сергей Званцев, писатель
• Виктор Демин, Советский кинокритик, редактор, писатель
• Кузьма Галицкий, Генерал Советской армии
• Борис Ривкин, Советский генерал-майор авиации
• Иван Купин, Советский генерал-мэр
• Владимир Дворкович международный шахматный арбитр, председатель судейской коллегии Российской Федерации, отец Аркадий Дворкович
• Владимир Григорьевич Захаров, Советский композитор, Народный артист СССР., арт-директор Пятницкий Хор
• Яков Рубанчик, Советский архитектор

Музей

Сегодня Гимназия открыта для посещения как Литературный музей имени Антона Чехова (Литературный музей А.П.Чехова). После знаменитого Пушкинский Дом музей в Санкт-Петербург, это второй по величине литературный музей России как по площади, так и по уникальному фонду. В экспозицию входит библиотека, состоящая из старинных книг того времени и книг, позже присланных Антоном Чеховым, его личных вещей, фотографий, документов, автографов Чехова и других известных людей — друзей писателя.

Галерея

Внешний вид

• 

  Гимназия для мальчиков на старинной открытке, конец XIX века.

• 

  Гимназия для мальчиков на старинной открытке, конец XIX века.

• 

  Литературный музей Чеховская гимназия в 2008 году.

• 

  Антон Чехов статуя у входа в гимназию.

• 

  Вид на гимназию со стороны Спартаковского переулка с памятником Клятва молодежи впереди в 2007 году.

Внутри музея

• 

  Каюта гимназии 30 января 2010 г. во время празднования 150-летия Чехова.

• 

  Карцер бывшей Таганрогской гимназии мальчиков, 2010 г.

Рекомендации

• Энциклопедия Таганрога (Энциклопедия Таганрога), 2-е издание, Таганрог, 2003 г.
• История города Таганрога, П.П.Филевский, Москва, 1898 г.
• По старой Греческой, Н.Гаврюшкин, Таганрог, 2003

Смотрите также

• Женская гимназия в Таганроге

Координаты: 47 ° 12′54 ″ с.ш. 38 ° 55′17 ″ в.д. / 47.21500 ° с. Ш. 38.92139 ° в.

Эволюция мысли в рассказах А. П. Чехова

Скачать    
|     Вернуться к списку рефератов

I. Детство. «В детстве у меня не было детства».
II. Таганрогская гимназия. Враг свободы.
III. Медицинский факультет. Чехов – кормилец.
IV. Переход в область серьеза
V. Поездка на Сахалин
VI. Жизнь в Мелихове.
VII. Ялтинский отшельник
VIII. Смерть Чехова. «Я умер»

---

Мое святая святых – это человеческое тело,
здоровье, ум, талант,
вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода,
свобода от силы и лжи, в чем бы последние не выражались.

А. П. Чехов – А. Н. Плещееву. 1888

I. Детство. «В детстве у меня не было детства».

Антон Павлович Чехов родился 17 января 1860 года в Таганроге, в семье бывшего приказчика, ставшего хозяином
мелочной лавочки. Павел Егорович, отец Антона Павловича, был
«коммерсантом», как он солидно называл себя, по профессии и
художником – по душе. Его одаренность была разносторонней. Он
самоучкой выучился играть на скрипке, увлекался живописью. Он
писал красками, занимался иконописью. Антон Павлович говорил о
себе и о своих братьях и сестре: «Талант в нас со стороны отца,
а душа со стороны матери». Пожалуй, самым сильным увлечением
Павла Егоровича был созданный им церковный хор, отнимавший у
него много времени в ущерб коммерческим делам. С присущей ему
настойчивостью и дотошностью он добивался, чтобы его хор был
лучшим в городе. Он набрал певчих из кузнецов; партии дискантов
и альтов исполняли его сыновья. Именно этот хор, а не торговля,
составлял подлинный интерес его жизни.

Когда Антон Павлович говорил: «В детстве у меня не было
детства»,– то он подразумевал под этим многое. Прежде всего
самый режим жизни детей Павла Егоровича был не очень детским, —
это был почти каторжный трудовой режим. Лавочка Павла Егоровича
торговала с 5 утра до 11 вечера, заботу о ней Павел Егорович
нередко возлагал целиком на сыновей. День его детей
распределялся между лавочкой, гимназией, опять лавочкой,
бесконечными спевками и репетициями и такими же бесконечными
церковными и домашними молениями. Кроме того, дети учились
ремеслу, Антоша – портняжному. Антоша должен был с малых лет
приучаться и к счетному делу, а главное – к искусству торговли,
в которое входило и почтительное обращение с покупателями и
знание приемов «обмеривания, обвешивания и всякого торгового
мелкого плутовства, — как писал в своих воспоминаниях старший
брат Антона Павловича – Александр Павлович. – Покойный Антон Павлович прошел из-под палки эту беспощадную подневольную школу
целиком и вспоминал о ней с горечью всю свою жизнь. Ребенком он
был несчастный человек». Павел Егорович воспитывал своих детей
деспотически. Порки были частым явлением в семье.

И, однако, было бы неправильно рисовать жизнь семьи Павла
Егоровича только темными красками. Нельзя забывать о смягчающем
влиянии матери, Евгении Яковлевны, как нельзя забывать и о том,
что влияние Павла Егоровича на своих детей было далеко не только
отрицательным.

Павел Егорович хотел сделать своих детей образованными людьми.
Он хотел, чтобы дети были счастливее его. Он отдал их всех в
гимназию, нанял для них учителя музыки, рано начал учить их
языкам; старшие сыновья уже в отроческие годы свободно говорили
по-французски.

И тем не менее то положительное, что было и в натуре Павла
Егоровича и в его отношении к детям, — все это было страшно
искажено мещанством, чудачеством, самодурством, исковеркано
тяжестью жизни. В 1889 году, в письме к брату Александру,
упрекая его в самовластности, неуравновешенности в отношении к
детям и жене, Антон Павлович писал: «Я прошу тебя вспомнить, что
деспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и
ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и
страшно вспоминать. Деспотизм преступен трижды…»
Действительность, окружавшая Антошу Чехова, была покушением на
его свободу.

II. Таганрогская
гимназия. Враг свободы.

Еще более сильным врагом его свободы, чем
семейный деспотизм, была гимназия. Таганрогская гимназия была
идеальной с точки зрения царского министерства народного
просвещения. То была настоящая фабрика рабов.

Антон обладал актерским дарованием, с детства любил сцену. Но
посещение театра гимназистам разрешалось очень редко, поэтому он
иногда пробирался на галерку переодетым, с приклеенной бородой в
очках.

В 1876 году, когда Антону было 16 лет, жизнь его круто
изменилась. Отец разорился и бежал из Таганрога, где ему грозила
долговая тюрьма, и поселился в Москве, куда ранее уехали учиться
его старшие сыновья Александр и Николай.

Антон остался в Таганроге заканчивать гимназию. Он нуждался, но
не унывал. Зарабатывал, давая уроки.

В эти годы юноша очень много читал, писал очерки для
гимназического журнал и даже «издавал» для братьев собственный
журнал «Заика», который отправлял в Москву. В эти годы он
написал пьесу «Безотцовщина» и водевиль «Не даром курица пела».

III. Медицинский
факультет. Чехов – кормилец.

Закончив гимназию, Чехов перебрался к семье и
поступил на медицинский факультет Московского университета.
Одновременно он начал писать рассказы и сценки для
юмористического журнала, где уже сотрудничали его старшие
братья. В семье Чеховых жила легенда о том, что Антон напечатал
свой первый рассказ, чтобы купить матери именинный пирог. В
легенде, видимо, была своя истина: Чехов нежно любил мать и, по
мнению одного из друзей семьи, журналиста В. А. Гиляровского, «в
том, что Антон Павлович сделался писателем, мы многим обязаны
его матери, Евгении Яковлевне…».

А. П. Чехов рано становится кормильцем и по существу главой
семьи. Растет его благотворное влияние на близких. «Воля Антона
сделалась доминирующей,– вспоминал младший брат Михаил.– В нашей
семье появились вдруг неизвестные дотоле резкие, отрывочные
замечания: «Это неправда», «Нужно быть справедливым», «Не надо
лгать» и т. п.». Под влиянием сына отец становится мягче,
сдержаннее. Чехов с юности верил, что можно победить в себе
дурное, воспитать себя. «Воспитанные люди, по моему мнению,
должны удовлетворять следующим условиям,– писал он старшему
брату Николаю. Они уважают человеческую личность, а потому
всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы…

Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют
душой и от того, чего не увидишь простым глазом… Они
чистосердечны и боятся лжи, как огня».

Очевидно, что речь здесь идет о воспитанности в самом высоком
смысле этого слова – о порядочности, гуманности,
интеллигентности. Таким, по воспоминаниям современников, был
Чехов.

Врач, лечивший его, И. Н. Альтшуллер, вспоминал: «В этом сыне
мелкого торговца, выросшем в нужде, было много природного
аристократизма, не только душевного, но и внешнего, и от всей
его фигуры веяло благородством и изяществом».

В 80-х годах процветали развлекательные журнальчики под
характерными названиями. «Стрекоза», «Осколки», «Развлечение». О
них теперь едва ли бы кто вспомнил, если бы на их страницах не
стали появляться рассказы с подписями: «Брат моего брата»,
«Человек без селезенки», «Антоша Чехонте». Первым напечатанным
рассказом Чехова было «Письмо донского помещика Степана
Владимировича к ученому соседу доктору Фридриху» (журнал
«Стрекоза», № 10). В этом рассказе говорит один помещик, автор
никак прямо не высказывает своей точки зрения ни на самого
героя, ни на его взгляды и убеждения. Но он высказывает ее
косвенно, посредством различных приемов вызывая у читателя
вполне определенное представление о степени образованности
своего героя. Один из таких приемов – преувеличенно нелепые
суждения и претендующие на научность фантастические домыслы,
которыми пестрит письмо помещика (он утверждает, что на Луне не
обитают люди, потому что, будь это так, они «падали бы вниз на
землю», или что «день зимою оттого короткий» что «от холода
сжимается», а когда у него не хватает аргументов, попросту
заявляет, что «этого не может быть, потому что этого не может
быть никогда»). Другой, который можно назвать приемом тайной
компрометации героя, – это его многочисленные ошибки, причем
очень грубые («цилизация» вместо цивилизация, «гиероглифоф»,
«извените»), на которые он, считающий себя человеком преданным
просвещению, не обращает ни малейшего внимания, просто-напросто
не видит их. И читатель без труда догадывается, что нормой для
Чехова или его идеалом, который не явно, не прямо, но
утверждается в этом рассказе, являются подлинная Культура и
подлинное Просвещение, тогда как полупросвещенность и
псевдокультурность помещика есть ни что иное, как жалкая на них
пародия.

Очень часто в ранних юмористических рассказах Чехова
обыгрываются традиционные для русской классической литературы
ситуации, разрешаемые им совершенно по-новому. Так,
«перевернутой» предстает в рассказе «Смерть чиновника» тема
«маленького человека», начатая Пушкиным («Станционный
смотритель»), продолженная Гоголем в повести «Шинель»,
Достоевским в «Преступлении и наказании». Пафос чеховского
повествования не в сочувствии к жертве, а в высмеивании
чинопочитания, лишающего человека всего человеческого. Также
Чехов часто использует такой широко распространенный в
юмористической литературе прием, как говорящие имена и фамилии,
в данном случае фамилия Червяков. Чеховский мелкий чиновник и
маленький, и жалкий, и извивающийся, как червяк. Но у этого
рассказа есть и еще более глубокий, философский, смысл. Да,
Червяков – духовный раб, рабство пропитало все его существо,
стало второй его натурой, но именно поэтому он уже совершенно не
способен избавиться от этого недуга. Он, может быть, и хотел бы,
да не может смотреть на вышестоящее лицо иначе, как на грозного
начальника, ибо не может по каким-то причинам выйти за пределы
раз и навсегда сложившегося представления. Объяснить
происходящее одними социальными причинами, происхождением героя,
средой, его воспитавшей и сформировавшей, невозможно. Речь тут
должна идти о странном устройстве человеческого сознания,
которое далеко не всегда способно быть гибким, живым, подвижным,
восприимчивым ко всему новому. Чаще бывает наоборот: сознание
человека замыкается на каком-то одном представлении, одной идее,
и сквозь эту узкую призму он смотрит на мир, бесконечно упрощая
его изначальную сложность. Когда же сквозь подобную призму он
начинает смотреть на другого человека, он видит не его, а свое
представление о нем. В результате возникает характерная для
чеховских произведений, как ранних, так и поздних, ситуация
взаимонепонимания между героями, вызванная тем, что смотреть
друг на друга открыто, непредвзято им не удается потому, что
этому мешает имеющаяся у одного из них или у обоих вместе
всеупрощающая призма готового представления, готовой идеи,
готовой оценки. В этом смысле литературными родственниками
Червякова или его братьями по несчастью являются герои таких
ранних юмористических рассказов Чехова, как «Злоумышленник»,
«Унтер Пришибеев», «Хамелеон» и многих, многих других.

Поразительное умение сказать так много «на малом пространстве» в
дальнейшем станет отличительной чертой чеховского творчества, а
небольшой рассказ, жанр, с которого он начал свою писательскую
карьеру, – его основным и любимейшим жанром. «Краткость – сестра
таланта», «Искусство писать – это искусство сокращать», «Писать
талантливо, то есть коротко», «Умею коротко говорить о длинных
вещах» – это слова Чехова.

Период «Антоши Чехонте» завершился выходом в свет первых
сборников его рассказов: «Сказки Мельпомены» (1884) и «Пестрые
рассказы» (1886). Чехов оканчивает медицинский факультет
университета, работает земским врачом под Москвой.

Читать реферат далее>>