В старой деве живет вулкан рассказ

4. Снaчaлa Акcиньe пoдумaлocь, чтo caмoлёт пepeмecтил eё вo вpeмeни — дo тoгo пocтaпoкaлиптичecкими пoкaзaлиcь eй виды oткpывшeгocя пocёлкa. Ауу! Еcть ктo живoй? Тишинa. Нecкoлькo пoтpёпaнныx мaшин cтoят, кaк пoпaлo, cлoвнo иx вынуждeннo бpocили, нe дoexaв в нaзнaчeнный пункт. Кутaяcь в куpтку, кoтopую oнa дocтaлa из чeмoдaнa cpaзу жe пo выxoду из aэpoпopтa, дeвушкa c упaвшeй душoй cмoтpeлa нa выдeлeннoe eй жильё. Кoнeчнo, дapёнoму кoню в зубы нe cмoтpят, нo вcё жe…

Обвeтpeнныe, убoгиe дoмишки, пoтepявшиe в cуpoвoм климaтe Kaмчaтки вcякий цвeт. Они cтoят в oкpужeнии нeвepoятнo пpeкpacныx вyлкaнoв c мaнтиями из вeчныx cнeгoв. Эти вyлкaны живы и никoгдa нe cпят! Дымят. Пыxтят. И дaжe нoчью нe cмыкaют глaз. Здecь Они xoзяeвa, a люди — лишь упёpтыe букaшки нa пульcиpующeм тeлe дикoй зeмли.

Н a ч a л o

Дoм, в кoтopoм пpeдcтoялo жить Акcиньe, c виду пoxoдил нa двуxэтaжный бapaк. Пepeceлeнкa выпуcтилa измучeннoгo кoтa. Пpипaдaя к зeмлe, Муpзик c минуту oпacливo oцeнивaл oбcтaнoвку, нo нуждa пpижимaлa и кoт шмыгнул в куcты. Слишкoм умён, чтoбы cбeжaть — в этoм дeвушкa нe coмнeвaлacь. Нa пoдъeздax к пocёлку, Акcинья пoзвoнилa жeнщинe из aдминиcтpaции, кoтopaя дoлжнa былa eё вcтpeтить. Нaкoнeц, этa мecтнaя дaмa вышлa из пoдъeздa, плoтнo кутaяcь в шepcтяную шaль. Бeдняжкa выглядeлa нeдoвoльнoй. Угopaздилo жe нoвую училку пpилeтeть в выxoднoй!

— Здpaвcтвуйтe, я Свeтлaнa. Уcтaли, пoди, c дopoги?

— Дa… Нe oжидaлa, чтo тaк дaлeкo oт aэpoпopтa.

— Нaдeюcь, вы xopoшo зaпoмнили, кaк выглядит гopoд? Тeпepь cмoжeтe любoвaтьcя им тoлькo нa кapтинкe, — киcлo пoшутилa жeнщинa, нa чтo Акcинья нepвнo xиxикнулa.

— Я нe шучу. Пpoeзд дopoгoй, exaть цeлый дeнь, a пoтoм кaк нaчнутcя cнeгa дa буpи, ничeгo нe зaxoчeтcя. Ну, этo я тaк, o гpуcтнoм, нe oбpaщaйтe внимaния. Зaтo пpиpoдa изумитeльнa! — oнa выдaвилa oбoдpяющую улыбку и пoтaщилa в пoдъeзд oдну из двуx cумoк.

Акcинья пocкaкaлa к куcтaм зa Муpзикoм.

— Кaк?! Вы и кoтa пpитaщили? Бeднoe живoтнoe! — пopaзилacь Свeтлaнa, взглянув нa выпучeнныe oт cтpaxa кoшaчьи глaзa.

Пeчaльнo. Этo пepвoe cлoвo, чтo пpиxoдилo в гoлoву пpи видe кaзённoй квapтиpы. Куxня, oнa жe кopидopчик, былo выкpaшeнa в клaдбищeнcкий cиний и имeлa двa пpeдмeтa мeбeли: тaбуpeт и cтoл c пoлкaми внутpи (у Акcиньи тaкoй и дoмa имeлcя, в capae). Кoмнaтa oклeeнa oбoями cтoлeтнeй дaвнocти. Здecь кpoвaть, тумбoчкa и шкaф.

Муpзик cтapaтeльнo oбнюxивaл нoвыe влaдeния, вpeмeнaми фыpкaя. «Пeчaльнo» — coглaшaлcя c xoзяйкoй кoт.

— У вac пocудa ecть? А тo я пpинecлa вaм кoe-кaкую нa пepвoe вpeмя.

— У мeня мaлo. Спacибo.

— Одeялa, пoдушки? Чaйники, кacтpюли?

Акcинья oтpицaтeльнo пoкaчaлa гoлoвoй, лиxopaдoчнo cooбpaжaя, мoжнo ли этo вcё гдe-нибудь купить и xвaтит ли у нeё дeнeг нa тaкиe pacтpaты.

— Вы нe пoкупaйтe, у мeня пocлe мaтepи мнoгo чeгo ocтaлocь, пoдeлюcь, чeм мoгу. Еcли вы, кoнeчнo, нe из гopдыx.

— Чтo вы, буду oчeнь блaгoдapнa!

— Хopoшo, я пoзвoню вaм чуть пoзжe. Мы живём чepeз дoм. Выбepeтe, чтo вaм нужнo, a муж пoмoжeт дoнecти.

— Спacибo!

— Нe зa чтo. Ну, ocвaивaйтecь. В aдминиcтpaцию зaйдитe в пoнeдeльник, тoгдa жe и в шкoлу.

Свeтлaнa зeвнулa вo вecь poт и пoшлa дoмoй. В жeлeзнoй кpужкe Акcинья кoe-кaк вcкипятилa вoду для кoфe и дoшupaкa. Муpзик жaднo уплeтaл кoшaчий кopм. Квapтиpa кaзaлacь вpaждeбнoй и чужoй, co cвoими, нeзнaкoмыми зaпaxaми…

Акcинья cжимaлacь oт oдинoчecтвa. Сo вcex cтopoн нa нeё дaвили нeзнaкoмыe cтeны, a зa oкнoм cтoяли дивныe, кapтинныe, нeвидaнныe дoceлe пeйзaжи. Гocпoди, oнa cлoмaeтcя, нe cпpaвитcя, oнa здecь вooбщe никoму нe нужнa! Онa oднa! Кaк бopoтьcя, кaк двигaтьcя, дoбивaтьcя чeгo-тo? Вeдь oнa пpoжилa бecцeльную дoceлe жизнь, плывя пo тeчeнию бecкoнeчныx зaбoт o млaдшиx cёcтpax и бpaтe! Хoтeлocь пoзвoнить oтцу, нo oн cкopee вceгo eщё cпит — тaм, нa мaтepикe, тoлькo нaчитaeтcя утpo.

Жизнь – это один миг. И, как бы мы ни пытались прожить ее максимально счастливо, иногда внешние обстоятельства вносят свои коррективы. А может, это мое жалкое оправдание, ведь я всегда думала, что время ПРИДЕТ, а оно, увы, лишь, УХОДИТ. Уплывает, утекает, словно песок сквозь пальцы. Мне хочется выговориться, излить всю боль, накопившуюся в душе, ведь за свою жизнь мне пришлось выслушать столько слов, обвинений, упреков, что моя собственная семья так и не сложилась. Мне уже 52, я не замужем, но, по правде говоря, никогда не думала, что возраст, когда женщины нянчат внуков, подкрадется ко мне так скоро, словно старуха с косой наперевес. Нет, я пока еще не хороню себя, но у меня стойкое ощущение, что я прожила свой отрезок, отпущенный мне на Земле, впустую. Судите сами…

…Я жила в Костанае, и, сколько себя помню, мне всегда нравились мужчины европейского типа – светлые, высокие, голубоглазые. Мне было 22, и я пленяла парней своей простотой, естественностью и веселым характером. Училась на швею-мотористку, обшивала себя, подруг и знакомых стильными на тот момент вещичками, наскоро подсмотренными с зарубежных фильмов и популярного тогда журнала «Burda». Выкройки доставались по великому знакомству или с помощью обмена – ты в качестве услуги какой-нибудь высокопоставленной мадам дом приберешь, а тебе с барского плеча доставалась выкройка, а то и весь журнал!

В общем, я старалась жить. Несмотря на свой врожденный дефект: в районе таза у меня неправильно сформировались кости, из-за чего правая нога короче левой на 15 см. Ничего, это не помешало мне влюбить в себя и влюбиться самой в простого русского рабочего парня, Славу. Слава был слесарем и ухаживал за мной по мере своих возможностей, конечно, какие тогда могли быть запросы у девушки-инвалида, пусть и стильненько одетой?.. Вспоминаю, что он как-то вручную сплавил для меня розочку из металла, я до сих пор ее храню, как память. Денег на дорогие украшения не было, и Слава выточил кольцо из стали, добыв где-то, если и не ювелирную, то нержавеющую точно… Он вручил мне его, как символ вечной любви. Моей радости не было предела, думала, что вскоре мы поженимся, тем более я узнала, что жду ребенка.

Тогда не было УЗИ, а задержку я не заметила, так как и раньше случалась подобная проблема: моя врожденная травма повлияла и на женское здоровье – цикл был нерегулярный, поэтому узнала я о своей беременности аж на 4 месяце. Малыш родился спустя 3 месяца – преждевременно.

Вынашивала сына я тяжело – падала в обмороки, меня тошнило и рвало от любых запахов пищи, так что мой вес на момент родов составлял 47 кг. Чудовищный недовес и спровоцировал ранние роды.

Пожениться мы со Славой не успели – мне было настолько плохо, что я валялась целыми сутками на койке в общежитии. Он стал пропадать, выпивать, в общем, я его не осуждаю, мы были молоды и глупы. Не смогли сохранить наши чувства… Он ушел. Молча и навсегда. Больше я никогда его не видела.

…Рожденный малыш не прожил и десяти дней, он просто умер во сне. От горя я поседела, мою макушку покрывали островки белых волос. Несмотря на мизерный вес, мой организм рефлекторно работал — молоко все поступало и поступало. А кормить мне уже было некого. Вы не представляете, как мне было больно, одиноко и сложно. А еще страшно. Страшно сойти с ума, и выпрыгнуть из окна, хотя меня посещали такие мысли. Из тяжелейшей депрессии меня спасала швейная машинка. Я шила все подряд – детские одеяльца, шторки, скатерти, а одеваться мне вовсе не хотелось. Спасибо моей старшей сестре, она приехала ко мне из Жезказгана и помогала распродавать все нашитое.

Сестра сняла комнатку у одной одинокой бабушки, мы поселились вместе и стали пытаться как-то жить дальше. Она у меня всегда отличалась бойким характером и, видя, к чему привели мои так называемые любовные отношения, запретила мне думать о мужчинах. В 23 я выглядела на 45. Седая, с потухшими глазами, растяжками на изможденном теле и хромая – чисто старуха Изергиль! Но мы с сестрой пахали: она работала поваром в детском саду, я – швеей на дому. Спустя 10 лет, которые пролетели, как один год, мы перебрались в Алма-Ату. Сняли полуразвалившийся домик за чертой города, частный, нам его потом завещал хозяин-дедок в благодарность за уход и тепло, которое мы целиком излили на него. Без семьи, без детей, нам некого было приласкать, поэтому мы заботились о дедуле и его псе Черныше.

Замуж я так и не вышла, хотя пыталась родить для себя – забеременела в 34 года, но беременность оказалась внематочная, поэтому хирург из-за открывшегося внутреннего кровотечения удалил мне одну трубу с плодным яйцом. Матку удалось сохранить, в надежде, что когда-нибудь я вновь смогу стать мамой. Но Бог словно дал мне знать, что я больше никогда не испытаю радостей материнства и не смогу прижать к сердцу родной комочек, не вдохну сладкий детский аромат, и не поцелую ручки своего ребеночка…

Так и живем мы по сей день с сестрой. Она вообще никогда не встречалась с мужчинами и напрочь забыла об их существовании, внушив мне, что все беды от мужиков, и что не случилось бы со мной такого несчастья, если бы я не пыталась всеми силами стать чьей-то женой и родить ребенка. Я все так же шью, вяжу на заказ вещи, заработанных денег хватает только на скромное питание и оплату коммуналки.

Скажите, где я промахнулась? Почему моя жизнь настолько никчемна и бессмысленна? У меня не нашлось сил открыть свое ателье, не хватило храбрости усыновить малыша, я не смогла переубедить родную сестру в том, что мы могли бы еще «повоевать» за свое личное счастье. Я словно проживаю черновик, тогда как нужно было жить «по-чистому», переписывая драму на ходу в комедийный жанр – водевиль, который так любила смотреть еще в юности…

С возрастом стали ныть косточки, мне сложно передвигаться, приходится пользоваться костылями. На операцию денег нет, хотя, я узнавала, можно было бы вставить титановую пластину, чтобы выровнять кость. Я об этом стараюсь не думать. Успокаиваю себя тем, что все равно в основном сижу – мое занятие не требует большой беготни.

…Иногда кажется, что я – это не я, и моя жизнь какой-то дешевый сериал, который все никак не закончится…Может быть, мудрые женщины, которые не побоялись ЖИТЬ, дадут мне ободряющее напутствие? Я устала быть никому не нужной, даже себе…

Современной 20-летней девушке кажется ужасающим тот факт, что в прежние времена ее ровесница, не вышедшая замуж, вынуждена была жить в незавидном положении. Ее считали ведьмой и передавали по наследству одному из братьев как вещь.

Сегодня девушки в 20-25 лет считают, что жизнь только началась, лишь планируют будущую карьеру и только начинают задумываться о семье. На Руси в том же возрасте они уже получали клеймо «старой девы» и практически подвергались социальной изоляции – их старались обходить стороной как в прямом, так и в переносном смысле.

1. Незамужние девушки не принадлежали себе

Как бы печально это ни звучало, но представительницы слабого пола в прежние времена не имели права голоса и собственной точки зрения. До брака их судьбу определял отец, после – муж, которого выбрали родители. Если удачно выдать дочь замуж так и не получалось, после смерти близких она переезжала в дом старшего брата, где принимала на себя роль бесплатной прислуги, тихо доживая свой век.

2. От них старались избавиться как можно раньше

На Руси считалось постыдным «засидеться в девках», поэтому девочек выдавали замуж как можно раньше. Невесты, которым едва исполнилось 12 или 13 лет, не казались слишком юными ни родственникам, ни будущему мужу. Наоборот, их ценили намного выше девушек постарше: девочка-подросток во всем слушалась своего мужа и была более покладистой.

3. После достижения 20-летнего возраста незамужних называли «старыми девами»

Ранние браки были популярны, потому что родители знали, что на то, чтобы предотвратить превращение их дочери в старую деву, у них есть всего несколько лет. Уже к 18-ти девушке откровенно намекали на то, что она слишком долго не покидает отчий дом, а к 20-ти ее начинали называть старой девой.

4. …а также «вековухами» или «непетым волосьем»

«Вековухой» девушку, которой не повезло найти мужа, стали называть из-за словосочетания «вековать век». В объяснении оно не нуждается, а вот прозвище «непетое волосье» было куда более странным. Но и у него есть логичное объяснение: перед свадьбой невесте покрывали голову платком, а потому старая дева не могла его носить. С возрастом становились заметны седые волосы на ее голове, и ее начинали называть «седой макушкой».

5. Старые девы были очень несчастными

У них не было близких подруг – существовала примета, указывавшая на то, что от них можно «заразиться» одиночеством и прожить всю жизнь без мужа. Молодые замужние родственницы и знакомые тоже избегали тесного общения с вековухами, веря в то, что из-за него начнутся проблемы и скандалы в семье. Их не приглашали на застолья, устраивавшиеся в честь праздников, потому что предполагалось, что молодежи говорить со старой девой не о чем.

6. Для них шили специальную одежду

Общество считало, что вековухам просто неприлично носить яркие сарафаны и платья, горячо любимые молодыми девушками. Нужно было одеваться в соответствии со своим социальным положением: швеи шили для старых дев мешковатые наряды из тканей темных цветов, которые делали фигуру бесформенной. Об украшениях вековухам тоже стоило забыть раз и навсегда: после того, как к ним прикреплялось прозвище «старая дева», им запрещалось всячески украшать себя бусами, браслетами и серьгами. Опять же, делалось это и для того, чтобы лишний раз оставшаяся без жениха не привлекала к себе внимание мужчин.

7. Старых дев считали любовницами дьявола

Сделав жизнь вековух практически невыносимой, окружающие люди удивлялись тому, что они становились озлобленными и нелюдимыми. Это вызывало обратную реакцию – старых дев обвиняли во всех бедах вроде болезней, неурожая или невезения. Их называли ведьмами – считалось, что одинокая женщина обязательно умеет колдовать и наводить порчу. По ночам мимо дома вековухи старались не ходить – якобы они компенсировали дефицит мужского внимания половыми утехами с чертом и его приспешниками.

8. Им запрещали приближаться к роженицам

И речь идет не только о женщинах на сносях – о том, чтобы старая дева могла бы зарабатывать на жизнь в качестве повитухи, нельзя было и подумать. Им не разрешали даже подходить к рожающим животным, например, принимать телят или овец.

9. Вековуха ухаживала за родителями и домом одного из братьев

Но большинство девушек, не вышедших замуж, не могли жить отдельно. Найти мужчину, готового помочь с постройкой дома, вековухе было крайне проблематично. Пока были живы родители, она оставалась с ними, а после их смерти переходила в распоряжение к самому старшему из братьев: становилась приживалкой в его доме и использовалась как бесплатная рабочая сила – стирала, готовила и воспитывала детей.

10. Уважения были достойны только «большухи»

Единственным способом исправить сложившееся положение был сильный характер и выносливость, позволявшие добиться положения «большухи». Так называли женщин, принявших на себя управление хозяйством и уход за старыми родителями. Им приходилось трудиться не меньше, чем мужчинам, поэтому никому не приходило в голову попрекать их.

Наде сорок лет и она сама себя называет старой девой и не потому что она осталась девой, а потому что она никогда не была замужем, хотя предложения руки и сердца от мужчин поступали, но постепенно сошли на нет.
Надя жила с мамой, которая тоже никогда не была замужем. В понятии мамы, все мужчины мерзавцы и не стоит на них тратить свою жизнь,
прислуживая им, потому как за твою заботу они обязательно заплатят тебе изменой. Марта Олеговна считала, что их тандем с дочерью, самый что ни на есть правильный. Она никогда не приводила в дом мужчин, не устраивала свою личную жизнь, считая, что этим она не предавала свою Надю и постоянно призывала дочь к такой же верности.

-Разве нам плохо вдвоём?-удивлялась мать, когда очередной претендент на Надину свободу отпадал сам собою, -значит это особь мужского пола не достойна тебя, -успокаивала дочь Марта Олеговна.
Иногда Надя просто молчала на мамины успокоительные речи, а иногда не могла сдерживать себя и выдавала всё, что об этом думает.
-Мама, лучше бы я несколько раз замуж вышла и развелась, а так я никчёмная старая дева, живущая при своей мамочки. Мам, ты же всех мужчин отпугиваешь от меня. Тебе все плохие, какие-то не такие. Я удивляюсь, как ты смогла найти такого достойного твоего снисхождения мужчину, от которого меня родила.
-А твой так называемый отец, тот ещё мерзавец, каких свет не видовал. Не стоит даже и говорить о нём. А почему ты со мною так зло разговариваешь? Я тебя успокаиваю, а ты ещё и злишься.
-Да потому что из-за своей неустроенности, старые девы всегда злые.
-Какая ты старая? Тебе всего лишь сорок лет. Не злись и не наговаривай на себя.
-Мама, это в кино, жизнь после сорока только начинается, а в реалях, она резко идёт на спад. И хватит меня учить, надоело! Понимаешь, надоело!-уже кричала Надя.
И у мамочки тут же начинался сердечный приступ, а Надя виновато бегала вокруг умирающей, подавала лекарство, воду. Сидела около стонущей Марты Олеговны и всегда держала её за руку. Если она забывала это сделать, то мать ослабшим голосом просила:
-Наденька, посиди рядом со мною, подержи меня за руку. Если я буду умирать, мне не будет так страшно.
Через пол часа, после приёма лекарств, мама похрапывала спокойным, здоровым сном, а Надя уходила к себе в комнату и плакала. Она понимала, что никакого сердечного приступа у мамы не было, она просто манипулирует Надеждой. Надя любила свою мать и прощала ей эти маленькие спектакли. Она понимала, мама удерживая её рядом с собой, боялась одиночества и не давала Наде не единого шанса на личную жизнь. Когда Надя была молода, она верила в сердечные приступы матери, в её болезни, которые мать преподносила как неизлечимо-смертельными, но потом она поняла, что эти болезни не так уж и страшны, как пыталась внушить ей мать и с ними люди живут до глубокой старости.

Марта Олеговна старалась оградить свою дочь от страданий и последствий семейной жизни и поэтому правдой и неправдой она отбивала от своей дочери особей мужского пола. Мужчин она называла не иначе, как особями.
По поведению Нади, Марта Олеговна сразу вычисляла появление особи у дочери. Надя начинала больше внимания уделять своей внешности, у неё было приподнятое настроение, она прямо порхала и у неё просыпалась неуёмная энергия. Надя начинала генеральную уборку в квартире, она возобновляла походы в магазины за «тряпками», как выражалась Марта Олеговна и это очень негативно действовало на настроение матери. Боясь, что особь мужского пола может увлечь Наденьку и увести её из-под её крыла , маман начинала чаще симулировать сердечные приступы и чтобы расстроить очередной роман Наденьки, рассказывала всякие негативные небылицы об особях- проходимцах мужского пола.

Когда дело доходило до знакомства с мужчиной выбранным дочерью, Марта Олеговна не подавала вида, что не желает с ним знакомиться, а напротив, готовилась к встрече с потенциальным зятем. Она покупала продукты, готовила всё самое вкусное, сервировала стол. Претендент на руку Нади приходил с букетами, с гостинцами, с подарками, всё, как положено и Марта Олеговна старалась принимать гостя радушно. Кто бы знал, чего ей это стоило. Она заранее ненавидела эту особь. В процессе общения с Надиным ухажёром, маман старалась всячески принизить и унизить и достоинства жениха и тем более подчеркнуть его недостатки. Она старалась эту особь вывернуть наизнанку, чтобы Надюша поняла его подлую сущность и дала ему отворот поворот, а если ей не удавалось отвратить дочь от мужчины, то она мужчину так обрабатывала, что он бежал от Наденьки, как от прокажённой. Этот метод Марты Олеговны был так отработан, что ещё ни разу не подвёл её ожиданий.
Знакомиться с мамой , Надя приводила только двоих мужчин. Ей этого было более, чем достаточно. Такого стыда натерпелась, что готова была сквозь землю провалиться.

Первый жених сам сбежал.
Маман очень приветливо встретила первую особь мужского пола. Но как говорится, «мягко стелет, да жёстко спать придётся».
Выпив пару рюмок коньяка, Марта Олеговна начала свой допрос потенциального зятя.
-Наденька говорила, что вы работаете на большегрузных машинах, на дальних рейсах. Ох и наслышана я про вашего брата. Не успеете отъехать от дома, как начинаете подбирать на дорогах девок,- улыбалась своей осведомлённости Марта Олеговна.
От такого поворота в разговоре, жених растерялся, пытался возразить, что не все такие. На что Марта Олеговна, пропустив третью рюмку, продолжала свою пламенную речь:
-Своего жилья, я полагаю, у вас не имеется? Надеетесь в примаки пристроиться?
Гость покраснел, как рак. Надя пыталась урезонить мать, перевести разговор на другую тему, но не тут-то было, Марта Олеговна заткнула рот дочери фразой:
-А ты молчи, если не видишь, кого в дом привела, так хоть я тебе глаза открою.
-А кто я?-пытался оправдаться жених,- Вы меня вообще не знаете, а такое говорите.
-Да что вас знать?!-уже на повышенных тонах говорила Марта Олеговна,-Одним словом аферисты, у которых ни кола, ни двора! На чужой каравай рот разевают!
-Да ничего я не разеваю,- оправдывался жених, мы квартиру снимем и будем жить, вас не потревожим.
-А ты что много денег зарабатываешь, что собрался квартиру снимать, или на меня рассчитываешь ? Тут ты просчитался.
-Мама, хватит,-и Надя пыталась увести гостя из дома и тут маменьку накрыл сердечный приступ.
Надя бросилась спасать маму, а претендент в зятья, сбежал со словами:
-Дурдом какой-то.

Со вторым женихом случился другой казус. Марта Олеговна точно так же готовилась ко встрече с очередным претендентом на её Наденьку.
После второй рюмки выпитого спиртного в маменьку как будто чёрт вселялся.
-Так вы в разводе, милейший?-начала своё разоблачение Марта Олеговна,- ребёночек имеется, значит алиментщик. На Надюше женишься и её так же с ребёнком бросишь? Да уж не желаю я своей дочери такого поганого мужа.
-Мама, прекрати,-попытка остановить речь маменьки увенчалась крахом.
-А ты пока помолчи. Жизни не знаешь, приводишь в дом одних проходимцев. Ещё был бы красивый, чтобы ребёночку гены передались, а то так, тьфу,-Марта Олеговна плюнула себе под ноги ,- ни рожи, ни кожи, пузо висит через ремень, да ещё и алиментщик. Я уверенна, что и жилья у тебя нету.
-Жильё есть,-пытался вставить слово жених.
Марта Олеговна никого не дожидаясь и никому не предлагая, налила себе третью рюмку, выпила и продолжила изгнание жениха.
-Не видать тебе моей дочери, как своих ушей. Не для тебя, особь ты никчёмная, растила я и холила свою Наденьку. Что у тебя есть, чтобы так же её баловать и холить? Ничего, кроме алиментов. Нет моего благословения на такую нищую жизнь. Ой, сердце!-вскрикнула Марта Олеговна и рухнула на диван,- Надя, лекарство, где моё лекарство.
Надя начала отпаивать мать лекарством, а жениху, со слезами на глазах, сказала:
-Прости меня, так стыдно. Ничего у нас с тобой не получится.

Надя больше не приводила мужчин для знакомства с мамой. Ей было достаточно двух раз, от чего выработался стойкий иммунитет против замужества.
Она встречалась с мужчинами, но когда дело доходило до решения совместной жизни, Надя объясняла, что не сможет составить ему партию, по причине больной матери и по многим другим причинам.
Мужчинам, которым нужна была семья, уходили от Нади. Оставались с нею только те, которые так, болтаются по жизни и умные и красивые, цены себе не сложат, а Надя долго таких не выдерживала и сама с ними расставалась.

Так вот и дожила до сорока лет. Ей казалось, что личное счастье уже заказано ей не только в силу возраста, но и в силу «больной», вздорной матери. Одним словом, старая дева.

Да как говорится, «не было бы счастья да несчастье помогло.»
Надя работала библиотекарем в городской библиотеке. В связи с низкой читательской способностью, закрыли несколько библиотек. Соответственно произошло сокращение штата и Надежду сократили, но ей повезло. Она не долго искала работу по своей специальности и устроилась библиотекарем в медакадемию.
В библиотеку приходили не только студенты, но и преподаватели, и врачи других медицинских учреждений, желающие получить медицинскую литературу.
Вот тут она и познакомилась с врачом психиатрической больницы, который пришёл за целевой литературой. И такой роман у них вспыхнул, что Надя не помнила, что по молодости с нею такое было.
Михаил оказался сорока девятилетним мужчиной в разводе. Надя так запала к нему в душу, что по прошествии трёх месяцев их романа, он предложил подать заявление в загс и счастливо жить в законном браке. Надежда отказывалась, ссылаясь, что её всё устраивает в их отношениях, но Михаил настаивал:
-Надя, я не мальчик. Я нашёл тебя и хочу чтобы мы жили вместе. Гостевые отношения-это не моё. Я хочу семью, я семейный человек. Первую половину жизни я прожил ради семьи, ради детей. Я долго терпел выкрутасы своей супруги, но теперь дети живут самостоятельно и я хочу жить для себя и для тебя, Наденька. Для нас.
Наде не хотелось терять Михаила и она, как на духу, изложила свою жизненную ситуацию.
-Не хочу Миша, чтобы мама оскорбляла тебя, унижала. Мне будет стыдно перед тобой, не смогу тебе в глаза смотреть.
Михаил обнял Надю и сказал:
-Положись на меня, Надюша. Я таких психопатов укрощал, что твоя мама аленький цветочек по сравнению с ними.

И вот наступил тот день знакомства Миши с мамой. Надя холодела от неизбежного изгнания Михаила из её жизни.
Маман, как обычно, встречала гостя радушно и принимала дорогие подарки с улыбочкой, но после двух выпитых рюмок коньяка, её понесло.
-С психами воюете?-панибратски спросила она.
-Нет, не воюю, лечу их,-спокойно ответил Михаил.
-Лучше бы ты нормальных людей лечил.
-А сейчас, в наше время почти нет нормальных.
-Семью бросил на пятидесятом году жизни, сам тоже значит ненормальный? Нормальные, они в этом возрасте держатся за семью, а тебе, я смотрю помоложе захотелось, тот ещё кобель.
Маман налила себе третью рюмку и выпила.
-Думаешь я тебе позволю Наде голову забивать? — Марта Олеговна переходила уже на повышенные тона,-Не видать тебе моей Наденьки, особь ты, мужского пола!
-Я вижу, у вас Марта Олеговна, налицо психические отклонения от алкоголя и я, как ваш будущий зять и как врач психиатр, не допущу до необратимых процессов вашего мозга. Не допущу, чтобы моя жена, Наденька возилась с психическо-больной матерью. Всё сделаю, чтобы вернуть вас к нормальной жизни. Для этого мы поместим вас в наш стационар, для тщательного обследования.
-Что?! Меня в психушку?!-Марта Олеговна открывала и закрывала рот, не зная что ответить Михаилу.
-Да, вам это необходимо. Ваша агрессия налицо, -продолжал Михаил.
-Надя, Наденька, доченька, я оказалась права, он опасный человек. Он ради нашей квартиры, и меня и тебя запихнёт в эту психушку! Держись от него подальше!
-Мне не нужна ваша квартира. У меня есть своя, четырёхкомнатная. Кстати, мы с Надей подали заявление в загс и через месяц у нас регистрация. Вот думаю, что вам не стоит появляться на нашем бракосочетании. Вы в подпитии не можете себя контролировать, распугаете нам всех гостей. А потом, Наденьке через семь месяцев рожать и мы не сможем допустить к ребёнку такую агрессивную бабушку. Поэтому, я думаю, вам только наша клиника поможет.
-Ой!-выслушав Михаила, с вылезающими из орбит глазами, крикнула Марта Олеговна,-Ой, с сердцем плохо! Наденька!-позвала она и рухнула на диван.
-Зачем Наденька, если здесь есть врач-Сейчас я вас осмотрю и тогда уж решим. Если действительно сердце шалит, то вызовем скорую, а если вы симулируете болезнь, то сами понимаете, а может уже не понимаете, что это шантаж и вас надо показать специалисту.
-Надя! Пусть он ко мне не подходит! Принеси мне моё лекарство.
-Нет, Надя, -резко сказал Михаил,- лекарство на алкоголь может привести к летальному исходу. Это опасно.
Михаил взял руку Марты Олеговны, посчитал пульс и спокойно сказал:
-Немного учащённый. Ну это и понятно, дочь замуж выходит и скоро внук или внучка родится. Успокаивайтесь, Марта Олеговна и Михаил погладил её по голове, как маленького ребёнка,-успокаивайтесь.
Маман из лежачего положения перешла в сидячее и расплакалась.
-Я боюсь остаться одна,-почти шёпотом сказала она. Наденька уйдёт с вами, а я тут одна действительно с ума сойду.
-Ну вы для начала успокойтесь, Марта Олеговна. Или выписать вам успокоительные таблетки?
-Нет, нет, не надо,-поспешила отказаться маман.
-Ну вот и ладненько. А мы поступим так. Наденьку я пока , до завтра не забираю у вас, а завтра добро пожаловать ко мне в гости. Из двух комнат моей четырёхкомнатной квартиры, вы выберите себе любую и будете жить вместе с нами. Если конечно захотите. Нам бы с Надей очень хотелось, чтобы вы остались с нами. Вам бы не было так одиноко, да и с малышом нам будут нужны и ваша помощь и ваши советы. Нам без вас не обойтись.
Марта Олеговна и плакала и смеялась.
-Это я от радости за Наденьку,-оправдывалась она перед будущем зятем, чтобы тот в ней чего -нибудь психического не заподозрил,- даже не верится, что у нас будет ребёнок.
-Будет,- утвердительно сказал зять.

Марта Олеговна стала сумасшедшей бабушкой. Ничего такого не подумайте, мои дорогие читатели. Сумасшедшей в хорошем смысле этого слова. У Наденьки с Михаилом родился сын и Марта Олеговна ни в коем случае, не называла его особью мужского пола. Она звала его Кирюшенькой, ангелочком.

источник

Возраст — дело относительное ….

Л.Стивенсон :»Еле шаркая ногами и покашливая, в комнату вошел дряхлый 50 летний старик» ….

Наткнувшись на эту фразу, стал копать в литературе 19 века и еще ранее…

Но вначале обнаружил у защитника детей Астахова ( в наши дни) «женщина в 25 лет уже покрыта глубокими морщинами»

А дальше, поиск пошел по нарастающей….

Итак : 

Матери Джульетты было 28. 

16-летний Пушкин писал: «В комнату вошел старик лет 30». 

Марья Гавриловна из «Метели» Пушкина была уже немолода: «Ей шел 20-й год». 

Тынянов: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года, возраст угасания». 

Старухе процентщице из романа Достоевского «Преступление и наказание» было 42 
года. 

Анне Карениной на момент гибели было 28 лет, старику мужу 
Анны Карениной — 48 лет (в начале описанных в романе событий всем на 2 года 
меньше). Вронскому было 28 лет («начинающий плешиветь» — так Толстой описывал его).

Старикану кардиналу Ришелье на момент описанной в «Трех мушкетерах» осады 
крепости Ла-Рошель было 42 года. 

У Толстого про «княгиню мариванну, старуху 36 лет».

У Лермонтова в повести «Княгиня Лиговская»: «Главным ее недостатком была бледность, как у всех петербуржских красавиц, и старость, девушке уж исполнилось 25. На радость нашим местным джентльменам.»

В 19 веке брачный возраст был для женщин 15-17 лет.

Чехов: «На свадьбе младшей сестры Манюси 18 лет у старшей ее сестры Вари случилась истерика. Потому что этой старшей было уже 23, и время ее уходило, а может быть, уже ушло…»

Гоголь: «дверь нам открыла старуха лет сорока».

В те времена в русской литературе сплошь и рядом можно было прочесть, как женщина лет 30-35 надевала чепец, аки старушка, и вывозила на бал 15-летнюю дочь-невесту. 

Не случайно Татьяна Ларина в свои 18 лет уже считалась почти старой девой, и потому тетушки-нянюшки-кумушки сетовали: «Пора,пора бы замуж ей, ведь Оленька ее моложе».

У Ги Бретона, который описывает французскую историю на любовных примерах, не только женщины считались пожилыми в 25 лет, но и мужчины в 30. Рожали тогда лет в 13-14, иногда в 12. Поэтому у 15-летней матери любовники менялись как перчатки и она смотрела свысока на 20-25-летнюю старуху. С тех пор времена изменились в истерично-целомудренную сторону (разительная разница в возрасте, когда теряют девственность). 
Еще, например, в другой литературе тех лет можно встретить выражения: «в комнату вошел глубокий старик с клюкой 40-ка лет отроду, его поддерживали под руки молодые мужчины 18 лет» или » она жила так долго, что придворные уже и не знали сколько этой фройлине лет. На самом же деле эта дряхлая женщина умерла в 50 лет от старости, а не от болезни». 

Или: «Король объявил своей королеве, что ссылает ее до смерти в монастырь ввиду старости. Он нашел себе молодую жену 13 лет, которую хочет сделать своей королевой. Обливаясь слезами, жена бросилась в ноги к своему повелителю, но старый король (ему было 30 лет) был непреклонен, он объявил ей о беременности своей новой возлюбленной» 

Зюскинд «Парфюмер»: 
«…мать Гренуя, которая была еще молодой женщиной (ей как раз 
исполнилось двадцать пять), и еще довольно миловидной, и еще 
сохранила почти все зубы во рту и еще немного волос на голове, 
и кроме подагры, и сифилиса, и легких головокружений ничем 
серьезным не болела, и еще надеялась жить долго, может быть, 
пять или десять лет…» 

СТАРАЯ ДЕВА

СТАРАЯ ДЕВА

Старая дева жалеет не о том, что с нею случилось, а о том, чего не случилось.

                    Д.Е.

Все знают, что такое “старая дева” — бесполое существо, которое трудно назвать женщиной, сухопарое, плоскогрудое, без всяких намеков на женственность, облаченное в нечто, чего не наденет ни одна уважающая себя женщина, с брезгливо-недовольным выражением лица и тонкими поджатыми губами.

Под “старыми девами” здесь подразумевается вполне определенный типаж женщин, у которых задержка психосексуального развития сочетается с особенностями личности.

После тридцати-сорока лет их называют “синими чулками”, так как они не умеют ни кокетничать, ни красиво одеваться, чтобы подчеркнуть фигуру.

Стремление некоторых “старых дев” не показывать никому даже кусочка своего тела порой доходит до абсурда. Они носят бесформенные или наглухо закрытые платья с высоким воротником, даже в жару облачаются в чулки и наряды с длинными руками, а юбки непременно ниже колен. В одежде предпочитают темные, серые, блеклые тона. Да и во всем остальном стараются не выделяться, не привлекать к себе внимания и быть незаметными.

У некоторых из них в подростковом возрасте была задержка полового созревания. Может быть и гормональная недостаточность, а это сказывается на внешнем облике женщины. С годами они становятся все более сухопарыми, с тонкими руками и ногами, плоской грудью.

Любая нормальная женщина должна жить половой жизнью. Желательно регулярно. Если нет партнера, то хотя бы мастурбировать.

У многих “старых дев” отсутствует половое влечение. Их не интересуют ни мужчины, ни секс, они никогда не пробовали мастурбировать.

Старая дева в ресторане истошно орет:

— Я не буду обедать в заведении, где разгул порнографии!

— Что такое, мадам? — подбегает метрдотель.

— В моем супе трахаются две мухи!

               Анекдот

Некоторые “старые девы” со странностями. Но обычно их чудачества  безвредны для окружающих.

Проиллюстрирую примером из своей клинической практики.

 Маргарита с детства необщительная, замкнутая. В школе ее не любили. Хотя она из семьи невысокого социального уровня, Рита отличалась по своему интеллектуальному развитию и от родителей, и от сверстников. Она много читала, прочла все книги из домашней библиотеки соседа-профессора, потом записалась в Ленинскую библиотеку и проводила там все свободное время. Деньги, которые мать давала ей на школьные завтраки, Рита копила и тайком от  нее покупала в букинистических магазинах библиографические редкости, подшивки дореволюционных журналов. Завела свою картотеку, в которую записывала исторические факты. Мать удивлялась, зачем ей это нужно, настаивала, чтобы дочь пошла погулять с ребятами на улице, но Рита говорила, что ей жаль тратить время на такую ерунду.

К одежде и своей внешности она равнодушна. Когда мать покупала ей модную одежду, Рита категорически отказывалась ее носить, заявляя, что не хочет быть, как все. Со школьных лет она носила черные юбки до середины икры, блузки темных расцветок с длинным рукавом и воротником-стойкой, плотные, непрозрачные чулки, — даже летом. Одноклассники дразнили ее “барышней-крестьянкой” и ехидничали: “Ритка много о себе “воображает”, а ее отец — сторож”.

У Маргариты привычка не смотреть собеседнику в лицо. Даже обращаясь к кому-либо, она смотрела поверх головы собеседника. Рита не была высокомерной, но выглядела отрешенной от окружающего. Сверстники говорили, что она “не от мира сего”. Но их насмешки Риту не задевали. Она не реагировала на их подколки, смотрела на своих обидчиков безразличным взглядом, как бы сквозь них. Со временем ее оставили в покое, никто не предлагал ей  дружить.

Закончив школу Маргарита поступила на исторический факультет и всегда считалась лучшей студенткой на курсе. Когда ей предложили стать старостой курса, она отказалась. Рита отказалась вступить в комсомол, хотя ее упрекали за это и в школе, и в институте. На что она отвечала, что “быть в толпе” не желает.

Мужчинами она совершенно не интересовалась. В принципе ей было безразлично, кто ее собеседник, мужчина или женщина, она была одинаково закрыта и для тех, и для других. Никогда не рассказывала о себе, о ее личной жизни никто не знал.

Девиз старой девы: первый поцелуй — в церкви.

Д.Е.

При этом она не была молчуньей, могла с увлечением говорить на интересующие ее темы по истории 18-19 веков и знала многое, о чем не знали даже преподаватели. Уже на четвертом курсе ей доверяли читать лекции и вести семинарские занятия со студентами младших курсов, и на них приходили даже преподаватели. У нее богатая, образная речь, она использовала слова и выражения, давно вышедшие из обихода и принятые в прошлом веке, но это ни у кого не вызывало улыбки, в ее устах это звучало вполне естественно. В институте поговаривали, что Маргарита “дворянских кровей”, хотя ее отец и мать — малообразованные люди и никакого отношения к дворянству не имеют.

После окончания института неожиданно для всех она устроилась на работу в архив, хотя ей предлагали остаться в аспирантуре и прочили большое будущее. Но к ее странностям все привыкли и знали, что уговаривать ее бесполезно. Каждый день Рита приносила домой полную сумку архивных материалов и все вечера просиживала над ними.

Не раз мать заговаривала с Маргаритой, что пора выйти замуж, годы идут, но та отмалчивалась, не возражая и не соглашаясь. Ее мать пыталась сама проявить активность. Приглашала в дом гостей, среди которых были неженатые мужчины, ее коллеги, или уговаривала приятельницу прийти к ним с сыном примерно того же возраста, что и Маргарита. А та даже не выходила к гостям, сидела в своей комнате, углубившись в изучение очередного фолианта, или уходила на весь вечер в библиотеку. Потом мать выговаривала дочери: “Ты поставила меня в неловкое положение перед гостями”, — и даже ссорилась с нею, а Рита, молча выслушав ее, уходила в свою комнату.

С возрастом она становилась все более и более странной. Одной из ее странностей было то, что она предпочитала одежду темных тонов, часто носила все черное, даже летом, и те, кто недостаточно хорошо ее знал, полагали, что Маргарита в трауре, и говорили при ней шепотом. Она по-прежнему носила или блузку с длинным рукавом и длинную юбку, или платья. Причем, все ее платья были примерно одного фасона — прямые, бесформенные, не приталенные. Рита была очень худой, а платья покупала почему-то на два размера больше, и они болтались на ней, как на вешалке. То, что носила Маргарита, ее мать называла “одеждой плакальщицы на похоронах”, критиковала ее манеру одеваться, но безуспешно.

На 30-летие дочери мать подарила ей нарядное шелковое платье. Вначале Рита категорически отказалась его надеть — по ее мнению, расцветка была слишком “кричащей”, а юбка была чуть выше колена. Мать обиделась, что дочери не понравился ее подарок, и та все же согласилась примерить.

Весь день Маргарита рассматривала себя в зеркале со всех сторон. Ей казалось, что юбка просвечивает. Она становилась напротив окна и смотрела в зеркало, не просвечивают ли ноги, пока ее мать не вскричала в сердцах:  “Да кому нужны твои тощие ноги! Подумаешь, кто-то их увидит — убудет от тебя, что ли? Может быть, на тебя обратит внимание какой-никакой мужчина!”

Маргарита согласилась надеть новое платье только с нижней юбкой. Ее мать пришла в негодование — кто же надевает плотную нижнюю юбку под легкое летнее платье! Но Рита настояла на своем и действительно стала выглядеть нелепо — из-под шелка топорщились складки нижней юбки.

На работу в этом платье она пошла с таким несчастным видом, будто ее вели на казнь, и постоянно пыталась одернуть юбку. Садясь в транспорте, натягивала ее на колени. Придя на работу, Рита все же не смогла пересилить себя и надела сверху синий сатиновый халат, в котором обычно протирала стеллажи.

Больше она это платье не надевала и ходила в своей привычной одежде без намека на женственность.

 Однажды она заболела бронхитом, и ей нужно было провести рентгеноскопию легких. Рентгенологом был мужчина. Маргарита  этого не знала — пока она раздевалась, тот был в смежном кабинете. Раздевшись до пояса, но прикрываясь одеждой, Маргарита направилась к рентгеновскому аппарату. В этот момент вошел врач. От ужаса Рита присела на корточки. Рентгенолог жестом показал, куда ей пройти, и сел на свое место. Она не двигалась, вся сжавшись в комок. Врач повторил приглашение, потом вошла медсестра и пыталась поднять Маргариту с пола, но та наотрез отказалась. Только после того, как рентгенолог, пожав плечами, вышел из кабинета, Маргарита встала с пола, но отказалась от обследования и ушла.

В купе поезда старая дева и молодой человек. Она забилась в угол и трясется от страха: “Сейчас он меня изнасилует!” А молодой читает журнал “Крокодил” и удивляется — чего она боится?

— Мадам, вы чем-то обеспокоены? Хотите, я покажу вам свой “Крокодил”?

— Только посмейте расстегнуть брюки, негодяй, и я буду кричать!

                        Анекдот

Чем старше она становилась, тем нелепее себя вела, когда был риск, что кто-то увидит ее обнаженной.

В своей комнате Рита повесила плотные шторы, а перед тем, как переодеться, еще раз придирчиво осматривала, не осталось ли хоть маленькой щелочки между шторами. И даже после этого она отходила в самый дальний угол комнаты, который из окна не просматривался, и к тому же, выключала свет.

Ей казалось, что за ней кто-то может наблюдать из дома напротив, когда она переодевается. Рита обзавелась биноклем и перед тем, как переодеваться, внимательно рассматривала в бинокль все окна и балконы противоположного здания.

Застав ее за этим занятием, мать швырнула бинокль с балкона, сказав: “Ты совсем спятила, если начала подглядывать за соседями!”. “Я за ними не подглядываю, а смотрю, не подглядывают ли за мной”. “Ну, тогда ты точно спятила!  — рассердилась мать. — Если бы подглядывала, еще куда ни шло. Хоть на чужую жизнь посмотришь, раз своей нет. А кто будет за тобой-то поглядывать! Кому нужна твоя тощая фигура — хоть спереди, хоть сзади, как доска?! Тоже мне — звезда стриптиза! Если б на тебя кто позарился и стал подглядывать — радоваться надо”.

Хорошо быть мужчиной! Никто не назовет “старой девой” и “синим чулком”…

Д.Е.

Но слова матери, как всегда, не возымели действия. Маргарита занавесила даже маленькое окно в ванной, хотя оно было под самым потолком, а квартире никого, кроме нее и матери не было. У себя в комнате она запиралась на ключ, а замочную скважину занавешивала полотенцем.

А еще она жаловалась матери, что за ней подглядывает сосед. Мать недоумевала — ведь квартиры разделены стеной, к тому же сосед — алкоголик, у него совсем другие проблемы.

“Когда я его встречаю у подъезда, он все время на меня пялится и говорит всякие гадости, — так аргументировала Рита. — Он  совсем дурной, жены у него нет, женщины к нему не ходят. С него станется — дрелью просверлит в стене дырку и будет за мной подсматривать”.

Она повесила на стену, граничащую с квартирой соседа, ковер, но и это ее не успокоило. Каждый вечер Рита придирчиво обследовала все участки стены и ковер — не появилась ли “дырка”.

«Старая, но не дева», — заключение гинеколога после осмотра 55-летней жертвы изнасилования.

Д.Е.

Маргарите за пятьдесят, но выглядит она лет на десять старше. Она по-прежнему работает в архиве, так же нелепо одевается. Теперь Рита живет одна — мать несколько лет назад вышла замуж (!!!) и переехала жить к мужу, устав от чудачеств дочери.

Если   не будет  никаких потрясений, старая дева может спокойно прожить свою жизнь серой мышкой.   С возрастом  многие из них становятся чудаковатыми, заводят множество домашних животных и всецело отдаются уходу за ними. Любят природу, могут  восторгаться цветком как неким совершенством природы.  Они живут  с родителями до самой их смерти, преданно ухаживают за ними, безропотно терпят капризы престарелых родителей и не ропщут на судьбу.

          В 35 можно быть и молодой бабушкой, и старой девой.

Д.Е.