Валентин берестов весенняя сказка

Берестов В. Д.

 

Весенняя сказка

Дружно
Ударились
Рыбы
Об лед —
И на реке
Начался
Ледоход.

1957

Глиняные боги

Из глины сделаны божки,
Им от людей влетело.
Обломок тела без башки
Или башка без тела.

Видать, в один прекрасный день,
Не допросившись чуда,
Их били все, кому не лень,
Как бьют со зла посуду.

1957

Заяц-барабанщик

За уши зайца
Несут к барабану.
Заяц ворчит:
— Барабанить не стану!
Нет настроения,
Нет обстановки,
Нет подготовки,
Не вижу морковки!

1966

Фантики

Собирать я начал в восемь лет
Фантики — обертки от конфет.
Полюбил я пестрые картинки
И копил их, бережно храня.
И впервые поважней начинки
Сделались обертки для меня.

Но богатства подлежат обмену,
А не то они теряют цену.
Споры, уговоры, как на рынке:
— Что глядишь? Меняйся! То на то!
И важней начинки и картинки
Оказалось сам не знаю что.

1968

Скамья над рекой

Поцеловала. Села. Он садится.
Глядят, не видя, в сторону мою.
Для них, больших, я что-то вроде птицы,
Нечаянно присевшей на скамью.

По радио сказали: лед с верховья
Уже идет. Я ледохода жду.
И что мне эти двое с их любовью!
Не стыдно, так целуйтесь на виду.

А по льду вешки всё еще маячат,
Блестят следы полозьев и колес.
И страшно мне, что на скамейке плачут
Он и она. И не боятся слез.

1969

Кудри

Итак, беру я ножницы,
Гребенку и халат.
Сидит, как в парикмахерской,
Мой пятилетний брат.

И просит он все локоны
Остричь до одного,
Чтоб женщины в покое
Оставили его.

1969

Первая любовь

Маленький, иду по городку.
Пятками босыми пыль толку.
Я великой страстью обуян:
Я люблю трудящихся всех стран
И хочу, чтоб мир об этом знал,
И пою «Интернационал».

Вот сейчас бы встретить иностранца:
Итальянца, немца иль испанца,
Сжать бы руку правую в кулак
И над головой поднять вот так,
И сказать: «Рот фронт!» или «Салют!»
И они поймут меня… Поймут!

1969

Самолет прилетел

Бывало, самолет летит —
Весь город на небо глядит.
Все ищут хвост и два крыла,
Оставив прочие дела.
Но как-то раз, но как-то раз
Не пролетел он мимо нас
И сел на ярмарочный луг,
И все уже стоят вокруг.
И строгий летчик виден всем:
Перчатки, кожанка и шлем.
С носилок свесилась рука,
Несут больного старика.
Нет-нет, теперь он не умрет:
За ним прислали самолет.

1970

Три копейки

Три копейки несу в кулаке,
Связан честным мальчишеским словом,
Продавщице в пуховом платке,
Продавщице в ларьке продуктовом.
Что случится, не знаю и сам,
Но ужасное что-то случится,
Если я не отдам,
Если я не отдам
Этот тягостный долг продавщице.

1970

Турники

Всюду были турники:
Во дворах и на опушках,
В поле, в школе, у реки,
В городах и в деревушках.

И на этих турниках,
Меж столбов, полны веселья, —
Перекладина в руках, —
Физкультурники висели.

Добродушны и скромны,
Напрягались и взлетали.
«Это важно для страны!» —
Мы в глазах у них читали.

1970

Ранняя слава

«Поэт! Поэт!» — кричали вслед.
Поэту было мало лет.
Он не мечтал о славе.
Мечтал он о расправе
Со всеми, кто поэту вслед
Кричал: «Поэт! Поэт! Поэт!»

1970

Гололедица

Не идется и не едется,
Потому что гололедица.
Но зато
Отлично падается!
Почему ж никто
Не радуется?!

Дракон

В дверь диетической столовой
Вошел дракон семиголовый.
Он хором «Здравствуйте!» сказал
И, улыбаясь, заказал:
— Для этой головы,
Пожалуйста, халвы.
Для этой пасти —
Прочие сласти.
Для этой головки —
Перловки.
Для этой глотки —
Селедки.
Для этой башки —
Пирожки.
Для этой рожи —
То же.
Для этого личика —
Два сдобных куличика.
Что еще? Лимонада бутылку,
Семь салфеток, ножик и вилку.

* * *

Под столбом лежит ледышка.
У ледышки передышка.
Подойду к столбу и там
Вновь ледышку наподдам.
И она вперед умчится.
Это я иду учиться.

* * *

Сияют манящие дали…
Там детство… Прекрасно оно…
А помнишь, конфету не дали,
Опять не пустили в кино.

Все било, стрекалось, кололо,
Влетало соринками в глаз.
И трудолюбивые пчелы
Безжалостно жалили нас.

И розы, прекрасные розы,
В мальчишек вонзали шипы.
Бодали соседские козы.
Воняли лесные клопы.

1971

* * *

Я тайну ему поведал.
В ответ я услышал смех.
Пришлось, чтобы он не предал,
Макнуть его носом в снег.
В школе огнями цветными
Сияет спортивный зал.
Назвал он другое имя
И тайну свою рассказал.
Под звездами в синем сугробе
Сидим мы к плечу плечом.
В спортзале танцуют обе,
Не ведая ни о чем.

1977

Милитарист

Что-то грустно. На сердце тоска.
Не ввести ль куда-нибудь войска?

1979

* * *

Вот двое влюбленных на лоне природы
Читают стихи и жуют бутерброды.
Две толстых вороны на ветках сухих
Сидят и внимательно слушают их.
Уходят… И вслед за четою влюбленной
На место свиданья слетают вороны,
И крошки клюют на примятой траве,
И долго стоят голова к голове.

1979

* * *

В тиши музейного зала,
Где публике лет под сто,
О смерти стишок читала
Агния Львовна Барто.

А на нее глядели
Старушки и старики
И на глазах молодели
От каждой ее строки.

Так внемлют в возрасте нежном,
Забыв заботы свои,
Стихам о том неизбежном,
Что каждого ждет, — о любви.

1985

Расширение кругозора

На кочку влез болотный хмырь:
«Какая даль! Какая ширь!»

1985

——-

В. Берестов. Избранные стихотворения. СПб.: Вита Нова, 2003.

 

Весенняя сказка

Дружно
Ударились
Рыбы
Об лед —
И на реке
Начался
Ледоход.

1957

Глиняные боги

Из глины сделаны божки,
Им от людей влетело.
Обломок тела без башки
Или башка без тела.

Видать, в один прекрасный день,
Не допросившись чуда,
Их били все, кому не лень,
Как бьют со зла посуду.

1957

Заяц-барабанщик

За уши зайца
Несут к барабану.
Заяц ворчит:
— Барабанить не стану!
Нет настроения,
Нет обстановки,
Нет подготовки,
Не вижу морковки!

1966

Фантики

Собирать я начал в восемь лет
Фантики — обертки от конфет.
Полюбил я пестрые картинки
И копил их, бережно храня.
И впервые поважней начинки
Сделались обертки для меня.

Но богатства подлежат обмену,
А не то они теряют цену.
Споры, уговоры, как на рынке:
— Что глядишь? Меняйся! То на то!
И важней начинки и картинки
Оказалось сам не знаю что.

1968

Скамья над рекой

Поцеловала. Села. Он садится.
Глядят, не видя, в сторону мою.
Для них, больших, я что-то вроде птицы,
Нечаянно присевшей на скамью.

По радио сказали: лед с верховья
Уже идет. Я ледохода жду.
И что мне эти двое с их любовью!
Не стыдно, так целуйтесь на виду.

А по льду вешки всё еще маячат,
Блестят следы полозьев и колес.
И страшно мне, что на скамейке плачут
Он и она. И не боятся слез.

1969

Кудри

Итак, беру я ножницы,
Гребенку и халат.
Сидит, как в парикмахерской,
Мой пятилетний брат.

И просит он все локоны
Остричь до одного,
Чтоб женщины в покое
Оставили его.

1969

Первая любовь

Маленький, иду по городку.
Пятками босыми пыль толку.
Я великой страстью обуян:
Я люблю трудящихся всех стран
И хочу, чтоб мир об этом знал,
И пою «Интернационал».

Вот сейчас бы встретить иностранца:
Итальянца, немца иль испанца,
Сжать бы руку правую в кулак
И над головой поднять вот так,
И сказать: «Рот фронт!» или «Салют!»
И они поймут меня… Поймут!

1969

Самолет прилетел

Бывало, самолет летит —
Весь город на небо глядит.
Все ищут хвост и два крыла,
Оставив прочие дела.
Но как-то раз, но как-то раз
Не пролетел он мимо нас
И сел на ярмарочный луг,
И все уже стоят вокруг.
И строгий летчик виден всем:
Перчатки, кожанка и шлем.
С носилок свесилась рука,
Несут больного старика.
Нет-нет, теперь он не умрет:
За ним прислали самолет.

1970

Три копейки

Три копейки несу в кулаке,
Связан честным мальчишеским словом,
Продавщице в пуховом платке,
Продавщице в ларьке продуктовом.
Что случится, не знаю и сам,
Но ужасное что-то случится,
Если я не отдам,
Если я не отдам
Этот тягостный долг продавщице.

1970

Турники

Всюду были турники:
Во дворах и на опушках,
В поле, в школе, у реки,
В городах и в деревушках.

И на этих турниках,
Меж столбов, полны веселья, —
Перекладина в руках, —
Физкультурники висели.

Добродушны и скромны,
Напрягались и взлетали.
«Это важно для страны!» —
Мы в глазах у них читали.

1970

Ранняя слава

«Поэт! Поэт!» — кричали вслед.
Поэту было мало лет.
Он не мечтал о славе.
Мечтал он о расправе
Со всеми, кто поэту вслед
Кричал: «Поэт! Поэт! Поэт!»

1970

Гололедица

Не идется и не едется,
Потому что гололедица.
Но зато
Отлично падается!
Почему ж никто
Не радуется?!

Дракон

В дверь диетической столовой
Вошел дракон семиголовый.
Он хором «Здравствуйте!» сказал
И, улыбаясь, заказал:
— Для этой головы,
Пожалуйста, халвы.
Для этой пасти —
Прочие сласти.
Для этой головки —
Перловки.
Для этой глотки —
Селедки.
Для этой башки —
Пирожки.
Для этой рожи —
То же.
Для этого личика —
Два сдобных куличика.
Что еще? Лимонада бутылку,
Семь салфеток, ножик и вилку.

* * *

Под столбом лежит ледышка.
У ледышки передышка.
Подойду к столбу и там
Вновь ледышку наподдам.
И она вперед умчится.
Это я иду учиться.

* * *

Сияют манящие дали…
Там детство… Прекрасно оно…
А помнишь, конфету не дали,
Опять не пустили в кино.

Все било, стрекалось, кололо,
Влетало соринками в глаз.
И трудолюбивые пчелы
Безжалостно жалили нас.

И розы, прекрасные розы,
В мальчишек вонзали шипы.
Бодали соседские козы.
Воняли лесные клопы.

1971

* * *

Я тайну ему поведал.
В ответ я услышал смех.
Пришлось, чтобы он не предал,
Макнуть его носом в снег.
В школе огнями цветными
Сияет спортивный зал.
Назвал он другое имя
И тайну свою рассказал.
Под звездами в синем сугробе
Сидим мы к плечу плечом.
В спортзале танцуют обе,
Не ведая ни о чем.

1977

Милитарист

Что-то грустно. На сердце тоска.
Не ввести ль куда-нибудь войска?

1979

* * *

Вот двое влюбленных на лоне природы
Читают стихи и жуют бутерброды.
Две толстых вороны на ветках сухих
Сидят и внимательно слушают их.
Уходят… И вслед за четою влюбленной
На место свиданья слетают вороны,
И крошки клюют на примятой траве,
И долго стоят голова к голове.

1979

* * *

В тиши музейного зала,
Где публике лет под сто,
О смерти стишок читала
Агния Львовна Барто.

А на нее глядели
Старушки и старики
И на глазах молодели
От каждой ее строки.

Так внемлют в возрасте нежном,
Забыв заботы свои,
Стихам о том неизбежном,
Что каждого ждет, — о любви.

1985

Расширение кругозора

На кочку влез болотный хмырь:
«Какая даль! Какая ширь!»

1985

——-

В. Берестов. Избранные стихотворения. СПб.: Вита Нова, 2003.