Глава 1
Проснувшись в два часа ночи от
оглушительного крика ребёнка, который доносился из одной из соседних квартир, Марина не могла уснуть уже больше часа. Крик был приглушённый, но горький, громкий и непрекращающийся.
«Надо с этим что-то делать», — подумала она, вставая с постели. – «Это не может так дальше продолжаться».
Женщина переменила пижаму с «Микки Маусом» на домашний велюровый брючный костюм тёмно-синего цвета. Стянула свои длинные каштановые волосы в хвост и открыв входную дверь, осторожно выглянула на площадку. Там было тихо.
Подойдя к каждой двери на своём этаже, она старалась услышать крик. Но… ничего… Тишина.
Тогда она решила подняться на этаж выше. Но и там тоже было тихо.
«Мистика какая-то», — подумала Марина, но на всякий случай решила спуститься этажом ниже, мало ли что.
Когда лифт распахнул свои двери на четвёртом этаже, женщина услышала приглушённый крик ребёнка. Обойдя все двери на этаже, она быстро определила, что это плач исходит от квартиры «шестьдесят шесть». И тут она вспомнила, как несколько дней назад видела, как грузчики заносили мебель, в том числе и детскую кроватку, и долго держали лифт на этом этаже. Правда угадать или увидеть хозяев ей не удалось. Да, и стоит ли удивляться… Вот она на своём этаже соседей видела всего несколько раз, а знакомиться поближе и не хотелось.
Набравшись смелости Марина нажала кнопку звонка.
«Динь – динь – динь – динь», — заливалось в квартире.
Потом крик ребёнка стал громче. Дверь широко распахнулась. На пороге стоял довольно молодой мужчина, лет двадцати пяти, высокий, темноволосый. Одет он был в спортивный костюм, а в руках держал ребёнка в светло-зелёном комбинезончике. Малышу было от силы месяцев семь или восемь. Ребёнок истошно кричал. Мужчина прижимал к себе драгоценную ношу, слегка баюкая. Когда он поднял на Марину свои тёмно-коричневые глаза, в них плескалась паника, страх и усталость. И было не понятно, какого чувства больше.
— Я…, — начал было мужчина.
— Можно войти? – безапелляционным тоном спросила Марина.
— Да, пожалуйста, — ответил мужчина, растерявшись.
Женщина вошла в квартиру и увидела множество коробок, сложенных на протяжении всего коридора. Расположение комнат было таким же, как и в её квартире, поэтому она уверенно прошла в ванную комнату, включив там, и вымыла руки.
«Что я делаю?» — подумала она про себя, глядя в большое зеркало с круговой подсветкой.
Мужчина видимо несколько оторопел от такой наглости появившейся женщины, поэтому немного задержался около входной двери. Но Марина всегда доводила дела до конца.
«Раз пришла, то надо помочь», — подумала женщина, — «тем более он один. Интересно, где же его жена?»
Но выходя из ванной комнаты сказала:
— Меня зовут Марина Купцова. Я живу над вами. Крик вашего ребёнка не даёт мне спать. И я решила спуститься, и узнать не нужна ли помощь.
— Иван, — ответил мужчина. – А это моя дочь Кира. У неё режутся зубки. Была температура. Но она не может успокоиться. Вот…, — устало выдохнул он.
Ребёнок продолжал кричать.
— Можно я возьму малышку? – спросила Марина.
Иван настороженным взглядом окинул «помощницу». Перед ним стояла женщина, явно за тридцать. Немного полненькая, невысокого роста, при его метр девяносто, едва доставала ему до плеча. На ней был мягкий брючный костюм и Марина в нём была похожа на плюшевую игрушку. Длинные волосы собраны в хвост. Глаза бирюзового цвета смотрели ласково и снисходительно.
«Видимо у неё есть дети, раз она решилась мне помочь», — подумал Иван.
— Хорошо, попробуйте, — наконец выдавил он из себя.
Женщина очень аккуратно и бережно взяла ребёнка.
— Привет, зайка, — сказала она нежным голосом, который ласкал и проникал в душу.
— Нужна пелёнка, — более решительно она добавила, глядя на отца малышки.
— Пройдите, сюда…, — только и мог он сказать, указывая на одну из комнат.
В спальне горел слегка приглушённый свет. В ней стояли всего две кровати: двуспальная и детская. Здесь, повсюду, на полу также были коробки. Некоторые из них были открыты. Из одной такой коробки Иван достал пелёнку и протянул её Марине.
— Расстелите, — не глядя на него ответила женщина.
-Ну, что Кирюша, устала? Зубки бо-бо? – продолжала ворковать с ребёнком Марина.
Затем она туго запеленала девочку и опять взяла на руки.
— Дайте, соску, — обратилась она к Ивану.
— У меня нет, — растеряно сказал он, — Кира их не любит.
— Эх, папаша, — вздохнула женщина.
А потом она просто потрясла Ивана, когда со словами «кусь-кусь», дала прикусить ребёнку ребро своей ладони. Он хотел что-нибудь возразить, но не успел… Девочка вцепилась в ладонь женщины и замолчала.
— Ой, — слегка вскрикнула Марина.
— Больно? – удивился Иван.
— Попробуйте сами и узнаете, — ответила женщина.
Она опять улыбнулась малышке:
— А теперь сладкая, надо спать.
Кира не мигая смотрела на Марину, время от времени, то отпуская, то сильнее прикусывая ладонь женщины. Иван с благоговением смотрел на неожиданную помощницу и очень хотел, чтобы она и ему улыбнулась, так же тепло и искренне.
Женщина, всё ещё улыбаясь и глядя на ребёнка, присела на кровать.
— Может быть чай или кофе? – спросил хозяин дома.
— Да, было бы неплохо. Лучше чай, — не глядя на него ответила Марина.
«А что ты хотел», — подумал про себя Иван, — «ты ведь не сладкий зайка. Да и может у неё муж, любимый, дома ждёт. Если тебе в жизни не везёт, то это ещё не значит, что все тоже несчастливы… Хотя с такой женщиной любой будет на «седьмом небе»: и добрая, и детей любит, и такая мягкая…»
Пока он возился на кухне, Марина стала тихонько напевать девочке колыбельную песенку, думая о том, что вот ей уже тридцать шесть лет, а она так и не познала женского счастья от материнства. Конечно, есть у неё племянники, но вот с семейной жизнью и любовью не сложилось, как-то…
Иван же, услышав пение своей гостьи, замер. Вода из чайника всё лилась и лилась, заполняя стакан, пока не стала переливаться из него и не потекла на стол, а потом и на пол. Это вернуло мужчину к действительности. Он стал судорожно вытирать случайные следы преступления, почему-то боясь, что женщина увидит его неловкость и неуклюжесть.
А Марина тем временем, положила Киру в кроватку, улыбаясь тому, что судьба столкнула её с такой крохой.
Ещё немного полюбовавшись на девочку, она решила, что «пора и честь знать», ведь работу ещё никто не отменял. Потихоньку выйдя из спальни, женщина заглянула на кухню. Увидев Ивана, который всё ещё вытирал пол, она улыбнулась и сказала:
— Кира спит. Я, наверное, пойду. Поздно уже. Да, и сегодня рабочий день.
Иван встал и виновато развёл руками:
— А как же чай?
— Ничего страшного. В следующий раз угостите. За одно и с вашей супругой познакомлюсь.
— Боюсь, это невозможно.
— Ну, что ж, очень жаль. Я пойду, — и Марина стала разворачиваться, чтобы уйти.
— Нет! – окликнул её мужчина. – Вы не так поняли. Я хочу, чтобы вы зашли на чай, но с женой я в разводе. Она живёт в другом городе и с ней вряд ли удастся познакомиться.
— Печально. А как же Кира?
— Она осталась со мной.
— Удивительно. Обычно женщина не хочет расставаться со своим ребёнком.
— Ну, Люда всегда была особенной.
Возникла неловкая пауза. Марине хотелось сказать что-нибудь тёплое Ивану, чтобы ободрить его, но слова не шли. А Иван боялся, что эта волшебная ночь закончится и он больше не увидит эти бирюзовые глаза.
— Я пойду. До свидания, — Марина протянула руку Ивану.
-Да. Спасибо.
Они сжал её мягкую ладонь и ему не захотелось её выпускать.
— Можно я позвоню вам, узнать о Кире? – не ожидая от себя такой наглости, спросила Марина.
— Буду рад.
Мужчина вытащил из кармана своего пиджака блокнот, выдернул из него листок и ручкой написал номер своего телефона.
— Вот, возьмите. Спасибо, ещё раз.
Марина улыбнулась, сжимая в руке листок с номером, который обжигал и тело, и душу.
— Спокойной ночи, — ответила она и вышла из квартиры Ивана.
— Спокойной ночи, — прошептал он, прижимая к груди руку, которой пожимал руку Марины.
Продолжение следует…
Ванечка. Глава 1.
Глава 1
Проснувшись в два часа ночи от оглушительного крика ребёнка, который доносился из одной из соседних квартир, Марина не могла уснуть уже больше часа. Крик был приглушённый, но горький, громкий и непрекращающийся.
«Надо с этим что-то делать», — подумала она, вставая с постели. – «Это не может так дальше продолжаться».
Женщина переменила пижаму с «Микки Маусом» на домашний велюровый брючный костюм тёмно-синего цвета. Стянула свои длинные каштановые волосы в хвост и открыв входную дверь, осторожно выглянула на площадку. Там было тихо.
Подойдя к каждой двери на своём этаже, она старалась услышать крик. Но… ничего… Тишина.
Тогда она решила подняться на этаж выше. Но и там тоже было тихо.
«Мистика какая-то», — подумала Марина, но на всякий случай решила спуститься этажом ниже, мало ли что.
Когда лифт распахнул свои двери на четвёртом этаже, женщина услышала приглушённый крик ребёнка. Обойдя все двери на этаже, она быстро определила, что это плач исходит от квартиры «шестьдесят шесть». И тут она вспомнила, как несколько дней назад видела, как грузчики заносили мебель, в том числе и детскую кроватку, и долго держали лифт на этом этаже. Правда угадать или увидеть хозяев ей не удалось. Да, и стоит ли удивляться… Вот она на своём этаже соседей видела всего несколько раз, а знакомиться поближе и не хотелось.
Набравшись смелости Марина нажала кнопку звонка.
«Динь – динь – динь – динь», — заливалось в квартире.
Потом крик ребёнка стал громче. Дверь широко распахнулась. На пороге стоял довольно молодой мужчина, лет двадцати пяти, высокий, темноволосый. Одет он был в спортивный костюм, а в руках держал ребёнка в светло-зелёном комбинезончике. Малышу было от силы месяцев семь или восемь. Ребёнок истошно кричал. Мужчина прижимал к себе драгоценную ношу, слегка баюкая. Когда он поднял на Марину свои тёмно-коричневые глаза, в них плескалась паника, страх и усталость. И было не понятно, какого чувства больше.
— Я…, — начал было мужчина.
— Можно войти? – безапелляционным тоном спросила Марина.
— Да, пожалуйста, — ответил мужчина, растерявшись.
Женщина вошла в квартиру и увидела множество коробок, сложенных на протяжении всего коридора. Расположение комнат было таким же, как и в её квартире, поэтому она уверенно прошла в ванную комнату, включив там, и вымыла руки.
«Что я делаю?» — подумала она про себя, глядя в большое зеркало с круговой подсветкой.
Мужчина видимо несколько оторопел от такой наглости появившейся женщины, поэтому немного задержался около входной двери. Но Марина всегда доводила дела до конца.
«Раз пришла, то надо помочь», — подумала женщина, — «тем более он один. Интересно, где же его жена?»
Но выходя из ванной комнаты сказала:
— Меня зовут Марина Купцова. Я живу над вами. Крик вашего ребёнка не даёт мне спать. И я решила спуститься, и узнать не нужна ли помощь.
— Иван, — ответил мужчина. – А это моя дочь Кира. У неё режутся зубки. Была температура. Но она не может успокоиться. Вот…, — устало выдохнул он.
Ребёнок продолжал кричать.
— Можно я возьму малышку? – спросила Марина.
Иван настороженным взглядом окинул «помощницу». Перед ним стояла женщина, явно за тридцать. Немного полненькая, невысокого роста, при его метр девяносто, едва доставала ему до плеча. На ней был мягкий брючный костюм и Марина в нём была похожа на плюшевую игрушку. Длинные волосы собраны в хвост. Глаза бирюзового цвета смотрели ласково и снисходительно.
«Видимо у неё есть дети, раз она решилась мне помочь», — подумал Иван.
— Хорошо, попробуйте, — наконец выдавил он из себя.
Женщина очень аккуратно и бережно взяла ребёнка.
— Привет, зайка, — сказала она нежным голосом, который ласкал и проникал в душу.
— Нужна пелёнка, — более решительно она добавила, глядя на отца малышки.
— Пройдите, сюда…, — только и мог он сказать, указывая на одну из комнат.
В спальне горел слегка приглушённый свет. В ней стояли всего две кровати: двуспальная и детская. Здесь, повсюду, на полу также были коробки. Некоторые из них были открыты. Из одной такой коробки Иван достал пелёнку и протянул её Марине.
— Расстелите, — не глядя на него ответила женщина.
-Ну, что Кирюша, устала? Зубки бо-бо? – продолжала ворковать с ребёнком Марина.
Затем она туго запеленала девочку и опять взяла на руки.
— Дайте, соску, — обратилась она к Ивану.
— У меня нет, — растеряно сказал он, — Кира их не любит.
— Эх, папаша, — вздохнула женщина.
А потом она просто потрясла Ивана, когда со словами «кусь-кусь», дала прикусить ребёнку ребро своей ладони. Он хотел что-нибудь возразить, но не успел… Девочка вцепилась в ладонь женщины и замолчала.
— Ой, — слегка вскрикнула Марина.
— Больно? – удивился Иван.
— Попробуйте сами и узнаете, — ответила женщина.
Она опять улыбнулась малышке:
— А теперь сладкая, надо спать.
Кира не мигая смотрела на Марину, время от времени, то отпуская, то сильнее прикусывая ладонь женщины. Иван с благоговением смотрел на неожиданную помощницу и очень хотел, чтобы она и ему улыбнулась, так же тепло и искренне.
Женщина, всё ещё улыбаясь и глядя на ребёнка, присела на кровать.
— Может быть чай или кофе? – спросил хозяин дома.
— Да, было бы неплохо. Лучше чай, — не глядя на него ответила Марина.
«А что ты хотел», — подумал про себя Иван, — «ты ведь не сладкий зайка. Да и может у неё муж, любимый, дома ждёт. Если тебе в жизни не везёт, то это ещё не значит, что все тоже несчастливы… Хотя с такой женщиной любой будет на «седьмом небе»: и добрая, и детей любит, и такая мягкая…»
Пока он возился на кухне, Марина стала тихонько напевать девочке колыбельную песенку, думая о том, что вот ей уже тридцать шесть лет, а она так и не познала женского счастья от материнства. Конечно, есть у неё племянники, но вот с семейной жизнью и любовью не сложилось, как-то…
Иван же, услышав пение своей гостьи, замер. Вода из чайника всё лилась и лилась, заполняя стакан, пока не стала переливаться из него и не потекла на стол, а потом и на пол. Это вернуло мужчину к действительности. Он стал судорожно вытирать случайные следы преступления, почему-то боясь, что женщина увидит его неловкость и неуклюжесть.
А Марина тем временем, положила Киру в кроватку, улыбаясь тому, что судьба столкнула её с такой крохой.
Ещё немного полюбовавшись на девочку, она решила, что «пора и честь знать», ведь работу ещё никто не отменял. Потихоньку выйдя из спальни, женщина заглянула на кухню. Увидев Ивана, который всё ещё вытирал пол, она улыбнулась и сказала:
— Кира спит. Я, наверное, пойду. Поздно уже. Да, и сегодня рабочий день.
Иван встал и виновато развёл руками:
— А как же чай?
— Ничего страшного. В следующий раз угостите. За одно и с вашей супругой познакомлюсь.
— Боюсь, это невозможно.
— Ну, что ж, очень жаль. Я пойду, — и Марина стала разворачиваться, чтобы уйти.
— Нет! – окликнул её мужчина. – Вы не так поняли. Я хочу, чтобы вы зашли на чай, но с женой я в разводе. Она живёт в другом городе и с ней вряд ли удастся познакомиться.
— Печально. А как же Кира?
— Она осталась со мной.
— Удивительно. Обычно женщина не хочет расставаться со своим ребёнком.
— Ну, Люда всегда была особенной.
Возникла неловкая пауза. Марине хотелось сказать что-нибудь тёплое Ивану, чтобы ободрить его, но слова не шли. А Иван боялся, что эта волшебная ночь закончится и он больше не увидит эти бирюзовые глаза.
— Я пойду. До свидания, — Марина протянула руку Ивану.
-Да. Спасибо.
Они сжал её мягкую ладонь и ему не захотелось её выпускать.
— Можно я позвоню вам, узнать о Кире? – не ожидая от себя такой наглости, спросила Марина.
— Буду рад.
Мужчина вытащил из кармана своего пиджака блокнот, выдернул из него листок и ручкой написал номер своего телефона.
— Вот, возьмите. Спасибо, ещё раз.
Марина улыбнулась, сжимая в руке листок с номером, который обжигал и тело, и душу.
— Спокойной ночи, — ответила она и вышла из квартиры Ивана.
— Спокойной ночи, — прошептал он, прижимая к груди руку, которой пожимал руку Марины.
Продолжение следует…
Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…
У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.
Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.
Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.
— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.
Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.
Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.
— Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.
Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.
— Сколько стоит?
— Не важно, — говорю я.
— Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, — говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы?????
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.
Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.
Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, — говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.
Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.
Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.
— Это даже не пластмасса, — подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?
В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.
Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.
Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…
Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.
Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.
Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.
Ольга Савельева
Источник: goodday.su