Вероятно невероятная сказка андерсен

Тот, кто сделает самое невероятное, возьмет за себя принцессу, а за ней в приданое полкоролевства!» Как только объявили это, все молодые люди, да и старики за ними, принялись ломать себе головы, напрягать мозги, жилы и мускулы. Двое объелись, двое опились до смерти — в надежде совершить самое невероятное на свой лад, да не так взялись за дело! Уличные мальчишки вылезали из кожи, чтобы плюнуть самим себе в спину, — невероятнее этого они ничего и представить себе не могли.

Назначен был день для представления на суд всего того, что каждый считал самым невероятным. В число судей попали люди всех возрастов, от трехлетних детей до девяностолетних старцев. Взорам судей представилась целая выставка невероятных вещей, но скоро все единогласно решили, что самой невероятной из них были большие столовые часы удивительного внутреннего и внешнего устройства. Каждый раз, как часы били, появлялись живые картины, показывавшие, который час. Таких картин было двенадцать, каждая с движущимися фигурами, пением и разговорами.

— Это самое невероятное! — говорили все.

Бил час, и показывался Моисей на горе и чертил на скрижали первую заповедь.

Било два — взорам представлялся райский сад, жилище Адама и Евы, двух счастливцев, утопавших в блаженстве, хоть у них и не было ничего — даже шкафа для платья; ну, да они в нем и не нуждались!

В три часа появлялись трое царей, шедших с востока на поклонение Иисусу; один из них был черен, как голенище, но не по своей вине — это солнце так наваксило его! Все трое держали в руках драгоценные дары и благовонные курения.

В четыре показывались четыре времени года: весна с только что распустившеюся буковой ветвью, на которой сидела кукушка; лето с колосом спелой ржи, к которому прицепился кузнечик; осень с пустым гнездом аиста, означавшим, что все птицы улетели, и зима со старой вороной-сказочницей, умевшей рассказывать в уголке за печкой старые предания.

Часы били пять — выходили пять чувств: зрение — в образе оптика, слух — медника, обоняние — продавщицы фиалок и дикого ясминника, вкус — повара, а осязание или чувствительность — распорядителя похоронной процессии, в траурной мантии, спускавшейся до самых пят.

Било шесть — выскакивал игрок, подбрасывал кость кверху, она падала и показывала высшее очко — шесть.

Затем следовали семь дней недели или семь смертных грехов; насчет этого шла разногласица, да и впрямь трудно было различить их.

После этого выходил хор монахов — восемь человек — и пел заутреню.

С последним ударом девяти являлись девять муз; одна занималась астрономией, другая служила в историческом архиве, а остальные посвятили себя театру.

Било десять, и опять выступал Моисей с двумя скрижалями, на которых были начертаны все десять заповедей.

Било одиннадцать, и выскакивали одиннадцать мальчиков и девочек и начинали играть в игру под названием «пробил одиннадцатый час»!

Наконец, било двенадцать, и являлся ночной сторож, в шлеме, с «утренней звездой» в руках, и пел старинную песенку ночных сторожей:

Полночь настала,

Спаситель родился!

А в то время как он пел, вокруг расцветали розы и затем превращались в головки ангелочков, парящих на радужных крылышках.

Было тут что послушать, на что посмотреть! Вообще часы являлись настоящим чудом, «самым невероятным», по общему мнению.

Художник, творец часов, был человек еще молодой, сердечный, с детски веселой душой, добрый товарищ и примерный сын, заботившийся о своих бедных родителях. Он вполне заслуживал и руки принцессы, и полкоролевства.

День присуждения награды наступил; весь город убрался по-праздничному; сама принцесса сидела на троне; подушки его набили новым волосом, но сам он от этого не стал ни удобнее, ни покойнее. Судьи лукаво поглядывали на юношу, который должен был получить награду, а он стоял такой веселый, бодрый, уверенный в своем счастье, — он ведь сделал самое невероятное.

— Нет, это вот я сейчас сделаю! — закричал высокий мускулистый парень. — Я совершу самое невероятное!

И он занес над чудесными часами тяжелый топор.

Трах! — и все было разбито вдребезги! Колеса и пружины разлетелись по полу, все было разрушено!

— Вот вам я! — сказал силач. — Один удар, и — я поразил и его творение, и вас всех! Я сделал самое невероятное!

— Разрушить такое чудо искусства! — толковали судьи. — Да, это самое невероятное!

Весь город повторил то же, и вот принцесса, а с нею и полкоролевства должны были достаться силачу — закон остается законом, как бы он ни был невероятен.

С вала, со всех башен города было оповещено о свадьбе. Сама принцесса вовсе не радовалась такому обороту дела, но была чудно хороша в подвенечном наряде. Церковь была залита огнями; венчание назначено было поздно вечером — эффектнее выходит. Знатнейшие девушки города с пением повели невесту; рыцари тоже с пением окружили жениха, а он так задирал голову, словно и знать не знал, что такое споткнуться.

Пение умолкло, настала такая тишина, что слышно было бы падение иголки на землю, и вдруг церковные двери с шумом и треском растворились, а там… Бум! Бум!.. В двери торжественно вошли чудесные часы и стали между женихом и невестой. Умершие люди не могут восстать из могилы, это мы все хорошо знаем, но произведение искусства может возродиться, и оно возродилось — вдребезги была разбита лишь внешность, форма, но идея, одухотворявшая произведение, не погибла.

Произведение искусства вновь стояло целым и невредимым, как будто рука разрушителя и не касалась его. Часы начали бить, сначала пробили час, потом два, и т. д. до двенадцати, и картина являлась за картиной. Прежде всех явился Моисей; от чела его исходил пламень; он уронил тяжелые скрижали прямо на ноги жениха и пригвоздил его к месту.

— Поднять их снова я не могу! — сказал Моисей. — Ты обрубил мне руки. Стой же, где стоишь!

Затем явились Адам и Ева, восточные цари и четыре времени года; каждое лицо обратилось к нему со справедливым укором:

«Стыдись!»

Но он и не думал стыдиться.

Остальные фигуры и группы продолжали выступать из часов по порядку и вырастали в грозные по величине образы; казалось, что скоро в церкви не останется места для настоящих людей. Когда же, наконец, пробило двенадцать и выступил ночной сторож в шлеме и с «утренней звездой», в церкви произошло смятение: сторож прямо направился к жениху и хватил его своим жезлом по лбу.

— Лежи! — сказал он. — Мера за меру! Теперь и мы отомщены, и художник! Исчезнем!

И произведение искусства исчезло, но свечи в церкви превратились в большие светящиеся цветы; золотые звезды, рассыпанные по потолку, засияли; орган заиграл сам собою. И все сказали, что вот это-то и есть «самое невероятное»!

— Так не угодно ли вызвать сюда настоящего виновника всего этого! — молвила принцесса. — Моим мужем и господином будет художник, творец чуда!

И он явился в церковь в сопровождении всего народа. Все радовались его счастью, не нашлось ни одного завистника! Да, вот это-то и было «самое невероятное»!

«The Most Incredible Thing» (Danish: Det Utroligste) is the final literary fairy tale by Danish poet and author Hans Christian Andersen (1805–1875). The story is about a contest to find the most incredible thing and the wondrous consequences when the winner is chosen. The tale was first published in an English translation by Horace Scudder, an American correspondent of Andersen’s, in the United States in September 1870 before being published in the original Danish in Denmark in October 1870. «The Most Incredible Thing» was the first of Andersen’s tales to be published in Denmark during World War II. Andersen considered the tale one of his best.^[1]

Plot summary[edit]

When the tale begins, a contest has been proclaimed in which half the kingdom and the hand of the princess in marriage will be the rewards of he who can produce the most incredible thing. A poor young man creates a magnificent clock with different lifelike figures — Moses, Adam and Eve, the Four Seasons, the Five Senses, and others — which appear at the stroke of the hour. All agree the clock is the most incredible thing and its creator is named the winner. Suddenly, another man smashes the clock and all then agree that this act is even more incredible than the creation of the beautiful clock. The destroyer is to wed the princess, but at the wedding, the figures of the clock magically reappear, defeat him, and then vanish. All agree that this is the most incredible thing, and the princess and the young creator of the clock marry.

The figures[edit]

Each hour on the clock is represented by a figure from the Bible, mythology, folklore or common knowledge.^[2]

• One o’clock: Moses, writing the first of the ten commandments
• Two o’clock: Adam and Eve
• Three o’clock: The Three Wise Men
• Four o’clock: The Four Seasons, represented by a cuckoo bird (spring), a grasshopper (summer), an empty stork’s nest (autumn), and an old crow (winter)
• Five o’clock: The Five Senses, represented by a spectacle maker (sight), a coppersmith (hearing), a flower girl (smell), a cook (taste), and an undertaker (touch)
• Six o’clock: A gambler, who always rolled sixes
• Seven o’clock: The seven days of the week, or the seven deadly sins
• Eight o’clock: A choir of eight singing monks
• Nine o’clock: The Muses of Greek mythology
• Ten o’clock: Moses returns with the rest of the Ten Commandments
• Eleven o’clock: Eleven children played and sang «Two and two and seven, the clock has struck eleven»
• Twelve o’clock: A night watchman announces the birth of Christ

Sources[edit]

The tale has no counterpart in traditional folk and fairy lore but is entirely original with Andersen. Its inspiration is ascribed to Andersen’s distress over the Franco-Prussian War and the wars between Denmark and Prussia in the 1860s. Andersen had been warmly received in Germany and the poet loved German high culture but he was completely shocked by the nation’s descent into militarism. He was heartbroken with the realization that it would be necessary for him to sever ties with his German friends.^[3]

Publication history[edit]

The tale was first published as “The Most Extraordinary Thing” in an English translation by Horace Scudder in the United States in The Riverside Magazine for Young People in September 1870. The Danish original appeared in Denmark in the journal Nyt Dansk Maanedsskrift a month later in October 1870. The tale was reprinted in Denmark on 30 March 1872 and again on 20 December 1874 in collections of Andersen’s tales.^[4]

Andersen enjoyed performing before an audience and promoted many of his tales by reading them aloud at social gatherings. In the 1840s, the composer Felix Mendelssohn-Bartholdy was present at such a reading in Germany and reported he was so elated and excited by the performance that he couldn’t wait to thank Andersen but «jubilantly flew» at the poet exclaiming: «But you are a marvelous reader; no one reads fairy tales like you!» Many years later in the 1870s, the English author and critic Edmund Gosse had a similar perception and noted, «As soon as he spoke, yes, if he merely smiled, he genius was evident … And as he read, everything I was looking at—the dazzling sails, the sea, the coast of Sweden, the bright sky—was set ablaze as the sun went down. It was as if nature itself were blushing with delight at the sound of Hans Christian Andersen’s voice.»^[5]

Andersen managed to read aloud «The Most Incredible Thing» at least seven times within a matter of days. The readings began before a circle of admirers at the home of the Koch family on the day the tale was finished. Over the next several days, he visited the homes of several others including the Hartmanns, the Collins, the Thieles, and the Melchiors. Andersen used such readings to gauge the success of his compositions: the louder and longer the audience’s applause, the fewer corrections he would make to the tale and the sooner the manuscript reached the publisher’s office.^[5]

[edit]

For fairy tale and folk lore researcher Maria Tatar, the tale summarizes Andersen’s views on the «essence of art» with the clock representing both temporality and transcendence. It keeps time but it is also a work of art that cannot be destroyed. She notes that the clock houses both «the biblical and the mythical, the seasons and the senses, the visual and the acoustical, the carnal and the spiritual» and thus brings together everything Andersen wanted in art. The wondrous clock «mingles the secular with the sacred and the pagan with the Christian». The beauty of the clock and its figurines defy and transcend destruction and continue to live in a way that humans cannot.^[1]

Cultural impact[edit]

«The Most Incredible Thing» was the first Andersen story published during the Nazi occupation of Denmark during World War II. The introduction to the July 1940 edition suggested Andersen had written the tale in profound anxiety and doubt over the future that «was superseded with an even more profound faith.» In 1942, the tale was published in a volume of stories organized by scholars who would later become leaders of the Danish Resistance Movement. In the tale’s final illustration to the 1942 edition, the night watchman is a bearded rabbi who strikes down the brawny semi-naked Aryan destroyer of the clock while a crowd of Danes in contemporary 1940s dress stands by and watches.^[3]

Stage Adaptations[edit]

Pet Shop Boys Ballet[edit]

In 2011 British pop act Pet Shop Boys wrote the music for a ballet based on the story that opened in March 2011 at Sadler’s Wells in London.^[6] The story was adapted by Matthew Dunster and featured choreography by Javier de Frutos. It starred former Royal Ballet principal Ivan Putrov and animated film created by Tal Rosner.^[7] The ballet won an Evening Standard Theatre Award and returned to Sadlers Wells for a second season in 2012.

In 2018 the Charlotte Ballet produced and presented the American premiere of the ballet created at Sadler’s Wells.

Other productions[edit]

In 2016 the New York City Ballet premiered a one-act ballet based on the same story, choreographed by Justin Peck.^[8]

See also[edit]

• List of works by Hans Christian Andersen

References[edit]

External links[edit]

• «The Most Incredible Thing» English translation by Jean Hersholt
• Det Utroligste Original Danish text

«The Most Incredible Thing» (Danish: Det Utroligste) is the final literary fairy tale by Danish poet and author Hans Christian Andersen (1805–1875). The story is about a contest to find the most incredible thing and the wondrous consequences when the winner is chosen. The tale was first published in an English translation by Horace Scudder, an American correspondent of Andersen’s, in the United States in September 1870 before being published in the original Danish in Denmark in October 1870. «The Most Incredible Thing» was the first of Andersen’s tales to be published in Denmark during World War II. Andersen considered the tale one of his best.^[1]

Plot summary[edit]

When the tale begins, a contest has been proclaimed in which half the kingdom and the hand of the princess in marriage will be the rewards of he who can produce the most incredible thing. A poor young man creates a magnificent clock with different lifelike figures — Moses, Adam and Eve, the Four Seasons, the Five Senses, and others — which appear at the stroke of the hour. All agree the clock is the most incredible thing and its creator is named the winner. Suddenly, another man smashes the clock and all then agree that this act is even more incredible than the creation of the beautiful clock. The destroyer is to wed the princess, but at the wedding, the figures of the clock magically reappear, defeat him, and then vanish. All agree that this is the most incredible thing, and the princess and the young creator of the clock marry.

The figures[edit]

Each hour on the clock is represented by a figure from the Bible, mythology, folklore or common knowledge.^[2]

• One o’clock: Moses, writing the first of the ten commandments
• Two o’clock: Adam and Eve
• Three o’clock: The Three Wise Men
• Four o’clock: The Four Seasons, represented by a cuckoo bird (spring), a grasshopper (summer), an empty stork’s nest (autumn), and an old crow (winter)
• Five o’clock: The Five Senses, represented by a spectacle maker (sight), a coppersmith (hearing), a flower girl (smell), a cook (taste), and an undertaker (touch)
• Six o’clock: A gambler, who always rolled sixes
• Seven o’clock: The seven days of the week, or the seven deadly sins
• Eight o’clock: A choir of eight singing monks
• Nine o’clock: The Muses of Greek mythology
• Ten o’clock: Moses returns with the rest of the Ten Commandments
• Eleven o’clock: Eleven children played and sang «Two and two and seven, the clock has struck eleven»
• Twelve o’clock: A night watchman announces the birth of Christ

Sources[edit]

The tale has no counterpart in traditional folk and fairy lore but is entirely original with Andersen. Its inspiration is ascribed to Andersen’s distress over the Franco-Prussian War and the wars between Denmark and Prussia in the 1860s. Andersen had been warmly received in Germany and the poet loved German high culture but he was completely shocked by the nation’s descent into militarism. He was heartbroken with the realization that it would be necessary for him to sever ties with his German friends.^[3]

Publication history[edit]

The tale was first published as “The Most Extraordinary Thing” in an English translation by Horace Scudder in the United States in The Riverside Magazine for Young People in September 1870. The Danish original appeared in Denmark in the journal Nyt Dansk Maanedsskrift a month later in October 1870. The tale was reprinted in Denmark on 30 March 1872 and again on 20 December 1874 in collections of Andersen’s tales.^[4]

Andersen enjoyed performing before an audience and promoted many of his tales by reading them aloud at social gatherings. In the 1840s, the composer Felix Mendelssohn-Bartholdy was present at such a reading in Germany and reported he was so elated and excited by the performance that he couldn’t wait to thank Andersen but «jubilantly flew» at the poet exclaiming: «But you are a marvelous reader; no one reads fairy tales like you!» Many years later in the 1870s, the English author and critic Edmund Gosse had a similar perception and noted, «As soon as he spoke, yes, if he merely smiled, he genius was evident … And as he read, everything I was looking at—the dazzling sails, the sea, the coast of Sweden, the bright sky—was set ablaze as the sun went down. It was as if nature itself were blushing with delight at the sound of Hans Christian Andersen’s voice.»^[5]

Andersen managed to read aloud «The Most Incredible Thing» at least seven times within a matter of days. The readings began before a circle of admirers at the home of the Koch family on the day the tale was finished. Over the next several days, he visited the homes of several others including the Hartmanns, the Collins, the Thieles, and the Melchiors. Andersen used such readings to gauge the success of his compositions: the louder and longer the audience’s applause, the fewer corrections he would make to the tale and the sooner the manuscript reached the publisher’s office.^[5]

[edit]

For fairy tale and folk lore researcher Maria Tatar, the tale summarizes Andersen’s views on the «essence of art» with the clock representing both temporality and transcendence. It keeps time but it is also a work of art that cannot be destroyed. She notes that the clock houses both «the biblical and the mythical, the seasons and the senses, the visual and the acoustical, the carnal and the spiritual» and thus brings together everything Andersen wanted in art. The wondrous clock «mingles the secular with the sacred and the pagan with the Christian». The beauty of the clock and its figurines defy and transcend destruction and continue to live in a way that humans cannot.^[1]

Cultural impact[edit]

«The Most Incredible Thing» was the first Andersen story published during the Nazi occupation of Denmark during World War II. The introduction to the July 1940 edition suggested Andersen had written the tale in profound anxiety and doubt over the future that «was superseded with an even more profound faith.» In 1942, the tale was published in a volume of stories organized by scholars who would later become leaders of the Danish Resistance Movement. In the tale’s final illustration to the 1942 edition, the night watchman is a bearded rabbi who strikes down the brawny semi-naked Aryan destroyer of the clock while a crowd of Danes in contemporary 1940s dress stands by and watches.^[3]

Stage Adaptations[edit]

Pet Shop Boys Ballet[edit]

In 2011 British pop act Pet Shop Boys wrote the music for a ballet based on the story that opened in March 2011 at Sadler’s Wells in London.^[6] The story was adapted by Matthew Dunster and featured choreography by Javier de Frutos. It starred former Royal Ballet principal Ivan Putrov and animated film created by Tal Rosner.^[7] The ballet won an Evening Standard Theatre Award and returned to Sadlers Wells for a second season in 2012.

In 2018 the Charlotte Ballet produced and presented the American premiere of the ballet created at Sadler’s Wells.

Other productions[edit]

In 2016 the New York City Ballet premiered a one-act ballet based on the same story, choreographed by Justin Peck.^[8]

See also[edit]

• List of works by Hans Christian Andersen

References[edit]

External links[edit]

• «The Most Incredible Thing» English translation by Jean Hersholt
• Det Utroligste Original Danish text

Тот, кто сделает самое невероятное, возьмет за себя принцессу, а в приданое полкоролевства!

Как только объявили это, все молодые люди, да и старики за ними, принялись ломать себе головы. Все из кожи вон лезли: двое объелись, двое опились до смерти — в надежде совершить самое невероятное на свой лад, да не так взялись за дело! Уличные мальчишки всячески изворачивались, чтобы плюнуть самим себе в спину, — невероятнее этого они ничего и представить себе не могли.

Назначен был день для представления на суд всего того, что каждый считал самым невероятным. В число судей попали люди всех возрастов, от трехлетних детей до девяностолетних старцев.

Взорам судей представилась целая выставка невероятных вещей, но скоро все единогласно решили, что самою невероятною из них были большие столовые часы удивительного и внутреннего и внешнего устройства. Каждый раз, как часы били, появлялись живые картины, показывавшие, который час. Таких картин было двенадцать, и всякий раз фигуры не только двигались, но и разговаривали и пели.

— Это самое невероятное! — говорили все.

Било час — и показывался Моисей на горе и чертил на скрижали первую заповедь.

Било два — взорам представлялся райский сад; жилище Адама и Евы, двух счастливцев, утопавших в блаженстве, хоть у них и не было ничего — даже шкафа для платья; ну, да они в нем и не нуждались!

В три часа появлялись трое царей, шедших с востока на поклонение Иисусу; один из них был черен, как голенище, но не по своей вине, — это солнце так наваксило его! Все трое держали в руках драгоценные дары и благовонные курения.

В четыре показывались четыре времени года: весна с только что распустившеюся буковою ветвью, на которой сидела кукушка; лето с колосом спелой ржи, к которому прицепился кузнечик; осень с пустым гнездом аиста, означавшим, что все птицы улетели; и зима со старою вороной-сказочницей, умевшею рассказывать в уголке за печкою старые предания.

Часы били пять — выходили пять чувств: зрение — в образе оптика, слух — медника, обоняние — продавщицы фиалок и дикого ясменника, вкус — повара, а осязание, или чувствительность — распорядителя похоронной процессии в траурной мантии, спускавшейся до самых пят.

Било шесть — выскакивал игрок, подбрасывал кость кверху, она падала и показывала высшее очко — шесть.

Затем следовали семь дней недели, или семь смертных грехов; насчет этого шли разногласия, да и впрямь трудно было различить их.

После этого выходил хор монахов — восемь человек — и пел заутреню.

Било девять — и являлись девять муз; одна занималась астрономиею, другая служила в историческом архиве, а остальные посвятили себя театру.

Било десять — и опять выступал Моисей с двумя скрижалями, на которых были начертаны все десять заповедей.

Било одиннадцать — и выскакивали одиннадцать мальчиков и девочек и начинали играть в игру под названием «пробил одиннадцатый час»!

Наконец било двенадцать — и являлся ночной сторож, в шлеме, с «утреннею звездою» в руках, и пел старинную песенку ночных сторожей:

А в то время, как он пел, вокруг расцветали розы и превращались в головки ангелочков, парящих на радужных крылышках.

Было тут что послушать, на что посмотреть! Вообще часы являлись настоящим чудом, «самым невероятным» — по общему мнению.

Художник, творец часов, был человек еще молодой, сердечный, с детски веселою душою, добрый товарищ и примерный сын, заботившийся о своих бедных родителях. Он вполне заслуживал и руки принцессы, и полкоролевства.

День присуждения награды наступил; весь город убрался по-праздничному; сама принцесса сидела на троне; подушки его набили новым волосом, но трон от этого не стал ни удобнее, ни покойнее. Судьи лукаво поглядывали на юношу, который должен был получить награду, а он стоял такой веселый, бодрый, уверенный в своем счастье, — он ведь сделал самое невероятное.

— Нет, это вот я сейчас сделаю! — закричал высокий, мускулистый парень. — Я совершу самое невероятное!

И он занес над чудесными часами тяжелый топор. Трах! — и часы были разбиты вдребезги! Колеса и пружины разлетелись по полу, все было разрушено!

— Вот вам я! — сказал силач. — Один удар, и я поразил и его творение, и вас всех! Я сделал самое невероятное!

— Разрушить такое чудо искусства! — толковали судьи. — Да, это самое невероятное!

Весь город повторил то же, и вот принцесса, а с нею и полкоролевства должны были достаться силачу, — закон остается законом, как бы он ни был невероятен.

С вала и со всех башен города оповестили о свадьбе. Сама принцесса вовсе не радовалась такому обороту дела, но была чудно хороша в подвенечном наряде. Церковь была залита огнями; венчание назначено было поздно вечером — эффектнее выходит. Знатнейшие девушки города с пением повели невесту; рыцари тоже с пением окружили жениха, а он так задирал голову, словно и знать не знал, что такое споткнуться.

Пение умолкло, настала такая тишина, что слышно было бы падение иголки на землю, и вдруг церковные двери с шумом и треском растворились, а там… Бум! Бум!.. В двери торжественно вошли чудесные часы и стали между женихом и невестою. Умершие люди не могут восстать из могилы — это мы все хорошо знаем, но произведение искусства может возродиться, и оно возродилось: вдребезги была разбита лишь внешность, форма, но идея, одухотворявшая произведение, не погибла.

Произведение искусства вновь стояло целым и невредимым, как будто рука разрушителя и не касалась его. Часы начали бить, сначала пробили час, потом два, и так далее — до двенадцати, и картина являлась за картиною. Прежде всех явился Моисей, от чела его исходил пламень; он уронил тяжелые скрижали прямо на ноги жениха и пригвоздил его к месту.

— Поднять их снова я не могу! — сказал Моисей. — Ты обрубил мне руки. Стой же, где стоишь!

Затем явились Адам и Ева, восточные цари и четыре времени года; каждый обратился к нему со справедливым укором:

«Стыдись!»

Но он и не думал стыдиться.

Остальные фигуры и группы продолжали выступать из часов по порядку и вырастали в грозные гигантские образы; казалось, что скоро в церкви не останется места для живых людей. Когда же наконец пробило двенадцать и выступил ночной сторож в шлеме и с «утреннею звездой», в церкви произошло смятение: сторож прямо направился к жениху и хватил его своим жезлом по лбу.

— Лежи! — сказал он. — Мера за меру! Теперь и мы отомщены, и художник! Исчезнем!

И произведение искусства исчезло, но свечи в церкви превратились в большие светящиеся цветы; золотые звезды, рассыпанные по потолку, засияли; орган заиграл сам собою. И все сказали, что вот это-то и есть «самое невероятное»!

— Так не угодно ли вызвать сюда настоящего виновника торжества! — молвила принцесса. — Моим мужем и господином будет художник, творец чуда!

И он явился в церковь в сопровождении всего народа. Все радовались его счастью, не нашлось ни одного завистника. Да, вот это-то и было «самое невероятное»!

Самое невероятное. Андерсен

Тот, кто сделает самое невероятное, возьмет за себя принцессу, а за ней в приданое полкоролевства!» Как только объявили это, все молодые люди, да и старики за ними, принялись ломать себе головы, напрягать мозги, жилы и мускулы. Двое объелись, двое опились до смерти — в надежде совершить самое невероятное на свой лад, да не так взялись за дело! Уличные мальчишки вылезали из кожи, чтобы плюнуть самим себе в спину, — невероятнее этого они ничего и представить себе не могли.

Назначен был день для представления на суд всего того, что каждый считал самым невероятным. В число судей попали люди всех возрастов, от трехлетних детей до девяностолетних старцев. Взорам судей представилась целая выставка невероятных вещей, но скоро все единогласно решили, что самой невероятной из них были большие столовые часы удивительного внутреннего и внешнего устройства. Каждый раз, как часы били, появлялись живые картины, показывавшие, который час. Таких картин было двенадцать, каждая с движущимися фигурами, пением и разговорами.

— Это самое невероятное! — говорили все.

Бил час, и показывался Моисей на горе и чертил на скрижали первую заповедь.

Било два — взорам представлялся райский сад, жилище Адама и Евы, двух счастливцев, утопавших в блаженстве, хоть у них и не было ничего — даже шкафа для платья; ну, да они в нем и не нуждались!

В три часа появлялись трое царей, шедших с востока на поклонение Иисусу; один из них был черен, как голенище, но не по своей вине — это солнце так наваксило его! Все трое держали в руках драгоценные дары и благовонные курения.

В четыре показывались четыре времени года: весна с только что распустившеюся буковой ветвью, на которой сидела кукушка; лето с колосом спелой ржи, к которому прицепился кузнечик; осень с пустым гнездом аиста, означавшим, что все птицы улетели, и зима со старой вороной-сказочницей, умевшей рассказывать в уголке за печкой старые предания.

Часы били пять — выходили пять чувств: зрение — в образе оптика, слух — медника, обоняние — продавщицы фиалок и дикого ясминника, вкус — повара, а осязание или чувствительность — распорядителя похоронной процессии, в траурной мантии, спускавшейся до самых пят.

Било шесть — выскакивал игрок, подбрасывал кость кверху, она падала и показывала высшее очко — шесть.

Затем следовали семь дней недели или семь смертных грехов; насчет этого шла разногласица, да и впрямь трудно было различить их.

После этого выходил хор монахов — восемь человек — и пел заутреню.

С последним ударом девяти являлись девять муз; одна занималась астрономией, другая служила в историческом архиве, а остальные посвятили себя театру.

Било десять, и опять выступал Моисей с двумя скрижалями, на которых были начертаны все десять заповедей.

Било одиннадцать, и выскакивали одиннадцать мальчиков и девочек и начинали играть в игру под названием «пробил одиннадцатый час»!

Наконец, било двенадцать, и являлся ночной сторож, в шлеме, с «утренней звездой» в руках, и пел старинную песенку ночных сторожей:

Полночь настала,

Спаситель родился!

А в то время как он пел, вокруг расцветали розы и затем превращались в головки ангелочков, парящих на радужных крылышках.

Было тут что послушать, на что посмотреть! Вообще часы являлись настоящим чудом, «самым невероятным», по общему мнению.

Художник, творец часов, был человек еще молодой, сердечный, с детски веселой душой, добрый товарищ и примерный сын, заботившийся о своих бедных родителях. Он вполне заслуживал и руки принцессы, и полкоролевства.

День присуждения награды наступил; весь город убрался по-праздничному; сама принцесса сидела на троне; подушки его набили новым волосом, но сам он от этого не стал ни удобнее, ни покойнее. Судьи лукаво поглядывали на юношу, который должен был получить награду, а он стоял такой веселый, бодрый, уверенный в своем счастье, — он ведь сделал самое невероятное.

— Нет, это вот я сейчас сделаю! — закричал высокий мускулистый парень. — Я совершу самое невероятное!

И он занес над чудесными часами тяжелый топор.

Трах! — и все было разбито вдребезги! Колеса и пружины разлетелись по полу, все было разрушено!

— Вот вам я! — сказал силач. — Один удар, и — я поразил и его творение, и вас всех! Я сделал самое невероятное!

— Разрушить такое чудо искусства! — толковали судьи. — Да, это самое невероятное!

Весь город повторил то же, и вот принцесса, а с нею и полкоролевства должны были достаться силачу — закон остается законом, как бы он ни был невероятен.

С вала, со всех башен города было оповещено о свадьбе. Сама принцесса вовсе не радовалась такому обороту дела, но была чудно хороша в подвенечном наряде. Церковь была залита огнями; венчание назначено было поздно вечером — эффектнее выходит. Знатнейшие девушки города с пением повели невесту; рыцари тоже с пением окружили жениха, а он так задирал голову, словно и знать не знал, что такое споткнуться.

Пение умолкло, настала такая тишина, что слышно было бы падение иголки на землю, и вдруг церковные двери с шумом и треском растворились, а там… Бум! Бум!.. В двери торжественно вошли чудесные часы и стали между женихом и невестой. Умершие люди не могут восстать из могилы, это мы все хорошо знаем, но произведение искусства может возродиться, и оно возродилось — вдребезги была разбита лишь внешность, форма, но идея, одухотворявшая произведение, не погибла.

Произведение искусства вновь стояло целым и невредимым, как будто рука разрушителя и не касалась его. Часы начали бить, сначала пробили час, потом два, и т.д. до двенадцати, и картина являлась за картиной. Прежде всех явился Моисей; от чела его исходил пламень; он уронил тяжелые скрижали прямо на ноги жениха и пригвоздил его к месту.

— Поднять их снова я не могу! — сказал Моисей. — Ты обрубил мне руки. Стой же, где стоишь!

Затем явились Адам и Ева, восточные цари и четыре времени года; каждое лицо обратилось к нему со справедливым укором:

«Стыдись!»

Но он и не думал стыдиться.

Остальные фигуры и группы продолжали выступать из часов по порядку и вырастали в грозные по величине образы; казалось, что скоро в церкви не останется места для настоящих людей. Когда же, наконец, пробило двенадцать и выступил ночной сторож в шлеме и с «утренней звездой», в церкви произошло смятение: сторож прямо направился к жениху и хватил его своим жезлом по лбу.

— Лежи! — сказал он. — Мера за меру! Теперь и мы отомщены, и художник! Исчезнем!

И произведение искусства исчезло, но свечи в церкви превратились в большие светящиеся цветы; золотые звезды, рассыпанные по потолку, засияли; орган заиграл сам собою. И все сказали, что вот это-то и есть «самое невероятное»!

— Так не угодно ли вызвать сюда настоящего виновника всего этого! — молвила принцесса. — Моим мужем и господином будет художник, творец чуда!

И он явился в церковь в сопровождении всего народа. Все радовались его счастью, не нашлось ни одного завистника! Да, вот это-то и было «самое невероятное»!

Для одноименного альбома Pet Shop Boys см. The Most Incredible Thing (альбом)

“Самое невероятное» (Датский: Det Utroligste) является литературным сказка датского поэта и автора Ганс Христиан Андерсен (1805–1875). История о конкурсе на поиск самого невероятного и о чудесных последствиях, когда выбирается победитель. Сказка была впервые опубликована в английском переводе Гораций Скаддер, американский корреспондент Андерсена, в Соединенных Штатах в сентябре 1870 года, прежде чем он был опубликован на датском языке в Дании в октябре 1870 года. «Самое невероятное» было первым рассказом Андерсена, опубликованным в Дании во время Вторая Мировая Война. Андерсен считал эту сказку одной из лучших.^[1]

Краткое содержание сюжета

Когда начинается сказка, объявляется состязание, в котором половина королевства и рука принцессы в браке будут наградой тому, кто сможет произвести самое невероятное. Бедный юноша создает великолепные часы с разными реалистичными фигурами — Моисей, Адам и Ева, четверка Сезоны, пятерка Чувства, и другие — которые появляются в самый последний час. Все согласны с тем, что часы — самая невероятная вещь, и их создатель назван победителем. Внезапно другой мужчина разбивает часы, и все соглашаются, что этот поступок даже более невероятен, чем создание прекрасных часов. Разрушитель должен жениться на принцессе, но на свадьбе фигуры часов волшебным образом появляются снова, побеждают его, а затем исчезают. Все сходятся во мнении, что это самое невероятное, и принцесса и юный создатель часов женятся.

Фигуры

Каждый час на часах представлен фигурой из Библии, мифологии, фольклора или общеизвестных знаний.^[2]

• Час: Моисей пишет первую из десяти заповедей.
• Два часа: Адам и Ева
• Три часа: Три волхва
• Четыре часа: Времена года, представленные кукушкой (весна), кузнечиком (лето), пустым гнездом аиста (осень) и старой вороной (зимой).
• Пять часов: пять чувств, представленные мастером по изготовлению очков (зрение), медником (слух), цветочницей (запах), поваром (вкус) и гробовщиком (прикосновение).
• Шесть часов: игрок, который всегда выбрасывал шестерки
• Семь часов: семь дней недели или семь смертных грехов.
• Восемь часов: Хор восьми поющих монахов
• Девять часов: Музы греческой мифологии
• Десять часов: Моисей возвращается с остальными Десятью заповедями.
• Одиннадцать часов: одиннадцать детей играли и пели: «Два, два, семь, часы пробили одиннадцать».
• Двенадцать часов: ночной сторож возвещает о рождении Христа.

Источники

Сказка не имеет аналогов в традиционном фольклоре и сказках, но полностью оригинальна Андерсеном. Его источником вдохновения приписывают страдания Андерсена из-за Франко-прусская война и войны между Данией и Пруссией в 1860-х годах. Андерсена тепло приняли в Германии, и поэт любил немецкую высокую культуру, но он был полностью шокирован скатыванием страны к милитаризму. Он был убит горем, осознав, что ему необходимо разорвать связи со своими немецкими друзьями.^[3]

История публикации

История была впервые опубликована как «Самое необычное» в английском переводе Гораций Скаддер в Соединенных Штатах в Журнал для молодежи Riverside в сентябре 1870 г. Датский оригинал появился в Дании в журнале Nyt Dansk Maanedsskrift месяц спустя, в октябре 1870 года. Сказка была переиздана в Дании 30 марта 1872 года и снова 20 декабря 1874 года в сборниках сказок Андерсена.^[4]

Андерсен любил выступать перед публикой и продвигал многие из своих рассказов, читая их вслух на общественных собраниях. В 1840-е годы композитор Феликс Мендельсон-Бартольди присутствовал на таком чтении в Германии и сообщил, что был так взволнован и взволнован представлением, что не мог дождаться, чтобы поблагодарить Андерсена, но «радостно бросился» на поэта, восклицая: «Но вы замечательный читатель; никто не читает сказки. такие сказки, как ты! » Много лет спустя, в 1870-х годах английский писатель и критик Эдмунд Госсе имел подобное восприятие и отметил: «Как только он заговорил, да, если бы он просто улыбнулся, его гений был очевиден … И когда он читал, все, на что я смотрел — ослепительные паруса, море, побережье Швеции , яркое небо — загорелось с заходом солнца. Как будто сама природа краснела от восторга от звука голоса Ганса Христиана Андерсена ».^[5]

Андерсен умудрился прочитать вслух «Самое невероятное» по крайней мере семь раз в течение нескольких дней. Чтения начались перед кругом поклонников в доме семьи Кох в день окончания сказки. В течение следующих нескольких дней он посетил дома еще нескольких человек, включая Хартманнов, Коллинз, Тиле и Мельчиоров. Андерсен использовал такие чтения, чтобы оценить успех своих произведений: чем громче и продолжительнее аплодисменты публики, тем меньше исправлений он внесет в рассказ и тем скорее рукопись попадет в редакцию.^[5]

Для исследователя сказок и фольклора Мария Татарская, сказка суммирует взгляды Андерсена на «сущность искусства» с часами, представляющими как временность, так и трансцендентность. Он держит время, но это также произведение искусства, которое нельзя уничтожить. Она отмечает, что часы содержат «библейское и мифическое, времена года и чувства, визуальное и акустическое, плотское и духовное» и, таким образом, объединяют все, что хотел Андерсен в искусстве. Чудесные часы «смешивают мирское со священным, а языческое — с христианским». Красота часов и их фигурок бросает вызов разрушению, преодолевает их и продолжает жить так, как не могут люди.^[1]

Культурное влияние

«Самое невероятное» было первым рассказом Андерсена, опубликованным во время нацистской оккупация Дании в течение Вторая Мировая Война. В предисловии к июльскому выпуску 1940 года предполагалось, что Андерсен написал рассказ в глубоком беспокойстве и сомнении относительно будущего, которое «сменилось еще более глубокой верой». В 1942 году эта сказка была опубликована в сборнике рассказов, составленном учеными, которые впоследствии стали лидерами Датское сопротивление Движение. В последней иллюстрации сказки к изданию 1942 года ночной сторож — бородатый раввин, который сбивает мускулистого полуобнаженного арийца, разрушающего часы, в то время как толпа датчан в современной одежде 1940-х годов стоит и наблюдает.^[3]

Сценические адаптации

Pet Shop Boys Ballet

В 2011 году британская поп-группа Зоомагазин мальчики написал музыку к балету по рассказу, открывшемуся в марте 2011 г. Sadler’s Wells В Лондоне.^[6] Рассказ адаптировал Мэтью Данстер и хореография Хавьер де Фрутос. В нем снимался бывший Королевский балет главный Иван Путров и анимационный фильм, созданный Тал Роснер.^[7] Балет получил театральную премию Evening Standard и вернулся в Сэдлерс-Уэллс на второй сезон в 2012 году.

В 2018 году балет Шарлотты подготовил и представил американскую премьеру балета, созданного в Sadler’s Wells.

Другие постановки

В 2016 г. Балет Нью-Йорка состоялась премьера одноактного балета по одноименной повести в постановке Джастин Пек.^[8]

Смотрите также

• Список работ Ганса Христиана Андерсена

Рекомендации

внешняя ссылка

• «Самое невероятное» Английский перевод Жан Хершольт
• Det Utroligste Оригинальный датский текст