Википедия рассказ о войне 1812 года 4 класс

Отечественная война 1812 года – это война между Французской и Российской империями, которая проходила на территории России. Несмотря на превосходство французской армии, под руководством Наполеона Бонапарта, русским войскам удалось показать невероятную доблесть и смекалку.

Более того, русским удалось выйти победителями в этом тяжелом противостоянии. До сих пор победа над французами считается одной из самых знаковых в истории России.

Предлагаем вашему вниманию краткую историю Отечественной войны 1812 года. Если вы хотите краткую выжимку об этом периоде нашей истории, рекомендуем к прочтению 17 интересных фактов о войне 1812 года.

Причины и характер войны

Отечественная война 1812 года произошла вследствие стремления Наполеона к мировому господству. До этого ему удавалось с успехом одерживать победу над многими противниками.

Главным и единственным его врагом на территории Европы оставалась Великобритания. Французский император хотел уничтожить Британию посредством континентальной блокады.

Стоит заметить, что за 5 лет до начала Отечественной войны 1812 года между Францией и Россией был подписан Тильзитский мирный договор. Однако главный пункт этого договора не был тогда опубликован. Согласно ему, Александр 1 обязывался поддерживать Наполеона в блокаде, направленной против Великобритании.

Тем не менее, как французы, так и русские прекрасно понимали, что рано или поздно между ними также начнется война, так как Наполеон Бонапарт не собирался останавливаться на подчинении одной Европы.

Именно поэтому страны начали активно готовиться к будущей войне, наращивая военный потенциал и увеличивая численность своих армий.

Отечественная война 1812 года кратко

В 1812 году Наполеон Бонапарт вторгся на территорию Российской империи. Таким образом, для русского народа эта война стала Отечественной, поскольку в ней принимала участие не только армия, но и большинство простых граждан.

Соотношение сил

Перед началом Отечественной войны 1812 года Наполеону удалось собрать огромную армию, в которой было около 675 тысяч воинов.

Все они были хорошо вооружены и, что самое главное, имели большой боевой опыт, ведь к тому времени Франция подчинила себе почти всю Европу.

Русская армия почти не уступала французам в численности войск, которых насчитывалось порядка 600 тысяч. К тому же в войне участвовало еще около 400 тысяч русских ополченцев.

К тому же, в отличие от французов, преимущество русских было в том, что они были патриотически настроены и сражались за освобождение своей земли, благодаря чему поднимался национальный дух.

В армии же Наполеона с патриотизмом дела обстояли ровным счетом наоборот, ведь там присутствовало немало наемных солдат, которым было все равно за что или против чего воевать.

Более того, Александр 1 (см. интересные факты об Александре 1) сумел неплохо вооружить свое войско и серьезно усилить артиллерию, которая, как выяснится вскоре, превзошла французскую.

Кроме этого русскими войсками командовали такие опытные военачальники, как Багратион, Раевский, Милорадович и знаменитый Кутузов.

Также следует понимать, что по численности людей и продовольственному запасу Россия, находящаяся на своей земле, превосходила Францию.

Планы сторон

В самом начале Отечественной войны 1812 года, Наполеон планировал совершить на Россию молниеносную атаку, захватив значительную ее территорию.

После этого он намерен был заключить с Александром 1 новый договор, согласно которому Российская империя должна была подчиниться Франции.

Имея большой опыт в сражениях, Бонапарт зорко следил за тем, чтобы разделенные русские войска не соединились вместе. Он считал, что ему будет значительно проще победить противника, когда он будет разделен на части.

Еще до начала войны Александр 1 публично заявил о том, что ни он, ни его армия не должны идти на какие-либо компромиссы с французами. Более того, он планировал воевать с армией Бонапарта не на своей территории, а за ее пределами, где-нибудь в западной части Европы.

В случае неудачи русский император готов был отступить на север, и уже оттуда продолжать сражаться с Наполеоном. Интересен факт, что на тот момент у России не было ни одного четко продуманного плана ведения войны.

Этапы войны

Отечественная война 1812 года проходила в 2 этапа. На первом этапе русские планировали намерено отступать назад, чтобы заманить французов в ловушку, а также сорвать тактический план Наполеона.

Следующим шагом должно было быть контрнаступление, которое позволило бы вытеснить противника за пределы Российской империи.

История Отечественной войны 1812 года

12 июня 1812 года наполеоновская армия перешла через Неман, после чего вошла в Россию. Навстречу им вышли 1-я и 2-я русские армии, сознательно не вступавшее в открытый бой с врагом.

Они вели арьергардные сражения, целью которых было изматывание противника с нанесением ему значительных потерь.

Александр 1 отдал приказ, чтобы его войска избегали разобщенности и не давали врагу разбить себя на отдельные части. В конечном счете, благодаря хорошо спланированной тактике, им удалось этого добиться. Таким образом первый план Наполеона остался нереализованным.

8 августа Главнокомандующим русской армией был назначен Михаил Кутузов. Он также продолжил тактику общего отступления.

И хотя русские отходили назад целенаправленно, они, как и весь народ, ждали главной битвы, которая рано или поздно все равно должна была состояться.

В скором времени это сражение произойдет вблизи села Бородино, расположенного неподалеку от Москвы.

Сражения Отечественной войны 1812 года

В разгар Отечественной войны 1812 года Кутузов избрал оборонительную тактику. На левом фланге войсками командовал Багратион, в центре располагалась артиллерия Раевского, а на правом фланге находилась армия Барклая де Толли.

Наполеон же предпочитал больше атаковать, чем защищаться, поскольку эта тактика неоднократно помогала ему выходить победителем из военных кампаний.

Он понимал, что рано или поздно русские прекратят отступление и им придется принять сражение. На тот момент времени французский император был уверен в своей победе и, надо сказать, на то были веские причины.

До 1812 года он уже успел показать всему миру мощь французской армии, которая смогла завоевать не одну европейскую страну. Талант же самого Наполеона, как выдающегося полководца, был признан всеми.

Бородинская битва

Бородинская битва (см. интересные факты о Бородинской битве), которую воспел Михаил Лермонтов в поэме «Бородино», состоялось 26 августа (7 сентября) 1812 года у деревни Бородино, в 125 км к западу от Москвы.

Наполеон зашел слева и провел несколько атак на противника, вступив в открытое сражение с русской армией. В тот момент обе стороны начали активно применять артиллерию, неся серьезные потери.

В конечном счете, русские организованно отступили назад, однако это ничего не дало Наполеону.

Затем французы начали атаковать центр русских войск. В связи с этим Кутузов (см. интересные факты из жизни Кутузова) приказал казакам обойти противника с тыла и нанести по нему удар.

Несмотря на то, что план не принес никакой пользы русским, он вынудил Наполеона на несколько часов остановить атаку. Благодаря этому Кутузов успел подтянуть к центру дополнительные силы.

В конечном счете, Наполеону все-таки удалось взять русские укрепления, однако, как и раньше, это не принесло ему никакой существенной выгоды. Из-за постоянных атак он терял много солдат, поэтому скоро бои начали затихать.

Обе стороны потеряли большое количество людей и орудий. Однако битва при Бородино подняла моральный дух русских, которые поняли, что могут весьма успешно сражаться с великой армией Наполеона. Французы же наоборот были деморализованы, удручены неудачей и находились в полной растерянности.

Подробнее о Бородинском сражении читайте здесь.

От Москвы до Малоярославца

Отечественная война 1812 года продолжалась. После Бородинской битвы армия Александра 1 продолжила отступление, все ближе и ближе подходя к Москве.

Французы шли следом, однако уже не стремились вступать в открытый бой. 1 сентября на военном совете русских генералов Михаил Кутузов принял сенсационное решение, с которым многие были не согласны.

Он настоял на том, чтобы Москва была оставлена, а все имущество в ней – уничтожено. В результате все так и произошло.

14 сентября Наполеон без боя занял Москву.

Французская армия, измотанная физически и морально, нуждалась в пополнении запасов продовольствия и отдыхе. Однако их ждало горькое разочарование.

Оказавшись в Москве, Наполеон не увидел ни одного жителя или даже животного. Оставляя Москву, русские подожгли все постройки, чтобы враг не смог ничем воспользоваться. Это был небывалый в истории случай.

Когда французы осознали всю плачевность своего глупого положения, они были окончательно деморализованы и разбиты. Многие солдаты перестали подчиняться командирам и превратились в шайки грабителей, бегавших по окрестностям города.

Русские войска напротив, смогли оторваться от Наполеона и зайти в Калужскую и Тульскую губернии. Там у них были спрятаны продовольственные запасы и боеприпасы. Кроме этого солдаты могли отдохнуть от тяжелого похода и пополнить ряды армии.

Лучшим разрешением этой нелепой для Наполеона ситуации было заключение с Россией мира, однако все его предложения о перемирии были отвергнуты Александром 1 и Кутузовым.

Через месяц французы с позором начали покидать Москву. Бонапарт был в ярости от такого исхода событий и делал все возможное, чтобы вступить с русскими в сражение.

Дойдя до Калуги 12 октября, у города Малоярославец, произошло крупное сражение, в котором обе стороны потеряли множество людей и военной техники. Однако окончательная победа не досталась никому.

Победа в Отечественной войне 1812 года

Дальнейшее отступление Наполеоновской армии скорее напоминало хаотичное бегство, чем организованный выход из России. После того, как французы начали мародерствовать, местные жители стали объединяться в партизанские отряды и вступать в сражения с врагом.

В это время Кутузов осторожно преследовал армию Бонапарта, избегая с ней открытых столкновений. Он мудро берег своих воинов, прекрасно осознавая, что силы противника тают на глазах.

Французы понесли серьезные потери в битве под городом Красный. В этом сражении погибли десятки тысяч захватчиков. Отечественная война 1812 года подходила к своему завершению.

Когда Наполеон пытался спасти остатки армии и переправить их через реку Березину, он в очередной раз понес тяжелое поражение от русских. При этом следует понимать, что французы не были готовы к необычайно сильным морозам, которые ударили в самом начале зимы.

Очевидно, что перед нападением на Россию Наполеон не планировал задерживаться в ней так долго, вследствие чего не позаботился о теплом обмундировании для своего войска.

В результате бесславного отступления, Наполеон бросил солдат на произвол судьбы и тайно сбежал во Францию.

25 декабря 1812 года Александр 1 издал манифест, в котором говорилось о завершении Отечественной войны.

Причины поражения Наполеона

Среди причин поражения Наполеона в его русском походе наиболее часто называют:

• всенародное участие в войне и массовый героизм русских солдат и офицеров;
• протяжённость территории России и суровые климатические условия;
• полководческое дарование главнокомандующего русской армией Кутузова и других генералов.

Главной причиной поражения Наполеона стал общенациональный подъём русских на защиту Отечества. В единении русской армии с народом надо искать источник её мощи в 1812 году.

Итоги Отечественной войны 1812 года

Отечественная война 1812 года является одним из знаковых событий в истории России. Русским войскам удалось остановить непобедимую армию Наполеона Бонапарта и проявить невиданный героизм.

Война нанесла серьезный ущерб экономике Российской империи, который оценивался в сотни миллионов рублей. На полях битвы полегло более 200 тысяч человек.

Немало населенных пунктов были полностью или частично уничтожены, а на их восстановление требовались не только большие суммы, но и человеческие ресурсы.

Однако несмотря на это победа в Отечественной войне 1812 года, укрепила моральный дух всего русского народа. После нее, многие европейские страны начали с уважением относиться к армии Российской империи.

Главным итогом Отечественной войны 1812 года стало практически полное уничтожение Великой Армии Наполеона.

Если вам понравилась краткая история Отечественной войны 1812 года, – поделитесь ею в социальных сетях и подпишитесь на сайт InteresnyeFakty.org. С нами всегда интересно!

Понравился пост? Нажми любую кнопку:

«Second Polish War» redirects here. For the 1794 uprising, see Kościuszko Uprising.

French invasion of Russia
Part of the Napoleonic Wars
Clockwise from top left: The Battle of Borodino by Louis-François Lejeune Napoleon watching the fire of Moscow by Albrecht Adam Marshal Ney at the Battle of Kowno by Auguste Raffet French retreat by Illarion Pryanishnikov
Date 24 June – 14 December 1812 (5 months, 2 weeks and 6 days) Location Eastern Europe Result Russian victory
Belligerents
French Empire Confederation of Poland Kingdom of Italy Kingdom of Naples Kingdom of Saxony Kingdom of Bavaria Kingdom of Westphalia Kingdom of Württemberg  Grand Duchy of Hesse Grand Duchy of Berg Grand Duchy of Baden    Swiss Confederation  Austrian Empire  Kingdom of Prussia Kingdom of Spain[1]  Kingdom of Denmark	Russian Empire Supported by:  United Kingdom
Commanders and leaders
Napoleon I Pierre Augereau Jean-Baptiste Bessières Eugène de Beauharnais Jérôme Bonaparte Louis-Nicolas Davout Jean-Andoche Junot François Joseph Lefebvre Étienne Macdonald Édouard Mortier Joachim Murat Michel Ney Nicolas Oudinot Józef Poniatowski Jean Reynier Laurent Saint-Cyr Karl von Schwarzenberg Claude Victor Johann Yorck	Alexander I Mikhail Kutuzov Mikhail Barclay de Tolly Pyotr Bagration † Levin von Bennigsen Alexander Chechenskiy Pavel Chichagov Mikhail Miloradovich Matvei Platov Alexander Tormasov Peter Wittgenstein
Strength
450,000[2] – 685,000[3] total: 449,000 First wave[4] 134,000 Borodino[5] 108,000 Maloyaroslavets[6] 33,000 Berezina[7]	508,000 – 723,000 total:[2] 98,000 First wave[4] 118,000 Borodino[8] 129,000 Maloyaroslavets[9] 126,000 Berezina[7]
Casualties and losses
400,000–484,000 200,000[10][11]–284,000 dead[12][13] 100,000 killed in combat[11][10] 50,000 died in captivity[14][12][2] 50,000 wounded[13] 50,000 deserted[13][12] 50,000 prisoners[2][12]	410,000 210,000 dead[15] 150,000 wounded[16] 50,000 deserted[16]
Total military and civilian deaths: c. 1,000,000[17]

The French invasion of Russia, also known as the Russian campaign, the Second Polish War, the Army of Twenty nations, and the Patriotic War of 1812 was launched by Napoleon Bonaparte to force the Russian Empire back into the continental blockade of the United Kingdom. Napoleon’s invasion of Russia is one of the best studied military campaigns in history and is listed among the most lethal military operations in world history.^[18] It is characterized by the massive toll on human life: in less than six months nearly a million soldiers and civilians died.^[19][17]

On 24 June 1812 and the following days, the first wave of the multinational Grande Armée crossed the Niemen into Russia. Through a series of long forced marches, Napoleon pushed his army of almost half a million people rapidly through Western Russia, now Belarus, in an attempt to destroy the separated Russian armies of Barclay de Tolly and Pyotr Bagration who amounted to around 180,000–220,000 at this time.^[20][21] Within six weeks, Napoleon lost half of the men because of the extreme weather conditions, disease and hunger, winning just the Battle of Smolensk. The Russian Army continued to retreat, under its new Commander in Chief Mikhail Kutuzov, employing attrition warfare against Napoleon forcing the invaders to rely on a supply system that was incapable of feeding their large army in the field.

The fierce Battle of Borodino, seventy miles (110 km) west of Moscow, was a narrow French victory that resulted in a Council at Fili. There Kutuzov decided not to defend the city but to a general withdrawal to save the Russian army.^[22] (At the time, Moscow was a very important city, but not the capital of Russia; from 1732 to 1918, Saint Petersburg served as a capital). On 14 September, Napoleon and his army of about 100,000 men occupied Moscow, only to find it abandoned, and the city was soon ablaze, instigated by its military governor. Napoleon stayed in Moscow for five weeks, waiting for a peace offer that never came.^[23] Because of the nice weather he left late, hoping to reach the magazines in Smolensk by a detour. Losing the Battle of Maloyaroslavets he was forced to take the same route as he came. In early November it began to snow, which complicated the retreat. Lack of food and winter clothes for the men and fodder for the horses, and guerilla warfare from Russian peasants and Cossacks led to greater losses. Again more than half of the men died on the roadside of exhaustion, typhus and the harsh continental climate. The Grande Armée had deteriorated into a disorganized mob, and the Russians could not conclude otherwise.

In the Battle of Krasnoi Napoleon was able to avoid a complete defeat. Meanwhile, he was almost without cavalry and artillery, and deployed the Old Guard for the first time.^[24] Although several retreating French corps united with the main army, when the Berezina was reached, Napoleon had only about 49,000 troops and 40,000 stragglers of little military value. On 5 December, Napoleon left the army at Smorgonie in a sledge and returned to Paris. Within a few days, 20,000 more perished from the bitter cold and louse-borne diseases.^[25] Murat and Ney, the new commanders, continued, leaving more than 20,000 men behind in the hospitals of Vilnius. What was left of the main armies crossed the frozen Niemen and the Bug disillusioned.

Although estimates vary because precise records were not kept,^[26] numbers were exaggerated and auxiliary troops were not always counted, Napoleon’s army entered Russia with more than 450,000 men,^[27] more than 150,000 horses,^[28] around 25,000 wagons and almost 1,400 pieces of artillery. Only 120,000 men survived (excluding early deserters);^[a] as many as 380,000 died in the campaign.^[30] Perhaps most importantly, Napoleon’s reputation of invincibility was shattered.^[31]

Background[edit]

From 1792 and onwards, France had been at a near constant state of war with the major European powers, a consequence of the French Revolution. Napoleon, who seized power in 1799 and ruled France as an autocrat, conducted several military campaigns which resulted in the creation of the first French empire. Starting in 1803, the Napoleonic Wars had proven Napoleon’s abilities.^[32] He emerged victorious in the War of the Third Coalition (1803–1806, which dissolved the thousand-year-old Holy Roman Empire), the War of the Fourth Coalition (1806–1807), and the War of the Fifth Coalition (1809).

In 1807, Napoleon and Alexander I of Russia had signed the Treaty of Tilsit on the Neman River after a French victory at Friedland. The treaties had gradually strengthened Russia’s alliance with France and made Napoleon dominate all their neighbors. The agreement made Russia a French ally and they adopted the Continental System, which was a blockade on the United Kingdom.^[33] But the treaty was economically hard on Russia, and Tsar Alexander left the Continental blockade on 31 December 1810. Napoleon was now deprived of his chief foreign policy tool against the United Kingdom.^[34]

The Treaty of Schönbrunn, which ended the 1809 war between Austria and France had a clause removing Western Galicia from Austria and annexing it to the Grand Duchy of Warsaw. Russia viewed this as against its interests as they considered the territory to be a potential launching point for a French invasion.^[35]

Napoleon had tried to get better Russian cooperation through an alliance by seeking to marry Anna Pavlovna, the youngest sister of Alexander. But finally, he married Marie Louise, the daughter of the Austrian emperor instead. France and Austria signed an alliance treaty on 14 March 1812.

Napoleon himself was not in the same physical and mental state as in years past. He had become overweight and increasingly prone to various maladies.^[36]

Declaration of war[edit]

Committed to the expansion policy of Catherine the Great, Alexander I had issued an ultimatum demanding that France evacuate its troops from Prussia and the Grand Duchy of Warsaw in April 1812. Napoleon chose war over retreat.

Officially Napoleon announced the following proclamation:

Soldiers, the second Polish war is begun. The first terminated at Friedland, and at Tilsit, Russia vowed an eternal alliance with France, and war with the English. She now breaks her vows and refuses to give any explanation of her strange conduct until the French eagles have repassed the Rhine, and left our allies at her mercy. Russia is hurried away by a fatality: her destinies will be fulfilled. Does she think us degenerated? Are we no more the soldiers who fought at Austerlitz? She places us between dishonour and war—our choice cannot be difficult. Let us then march forward; let us cross the Niemen and carry the war into her country. This second Polish war will be as glorious for the French arms as the first has been, but the peace we shall conclude shall carry with it its own guarantee, and will terminate the fatal influence which Russia for fifty years past has exercised in Europe.^[37]

Between the 8th and the 20th of June, the troops had been in perpetual motion and daily had to undertake the most arduous marches in the most abominable heat.^[38] Napoleon’s objective was to rout the Imperial Russian army and force Czar Alexander I to return to the Continental System.^[39]

Logistics[edit]

The invasion of Russia clearly and dramatically demonstrates the importance of logistics in military planning, especially when the land will not provide for the number of troops deployed in an area of operations far exceeding the experience of the invading army.^[40] Napoleon made extensive preparations for provisioning his army.^[41] The French supply effort was far greater than in any of the previous campaigns.^[42] Twenty train battalions, comprising 7,848 vehicles, were to provide a 40-day supply for the Grande Armée and its operations, and a large system of magazines were established in towns and cities in Poland and East Prussia.^[43] The Vistula river valley was built up in 1811–1812 as a supply base.^[41] Intendant General Guillaume-Mathieu Dumas established five lines of supply from the Rhine to the Vistula.^[42] French-controlled Germany and Poland were organized into three arrondissements with their own administrative headquarters.^[42] The logistical buildup that followed was a critical test of Napoleon’s administrative and logistical skill, who devoted his efforts during the first half of 1812 largely to the provisioning of his invasion army.^[41] Napoleon studied Russian geography and the history of Charles XII’s invasion of 1708–1709 and understood the need to bring forward as many supplies as possible.^[41] The French Army already had previous experience of operating in the lightly populated and underdeveloped conditions of Poland and East Prussia during the War of the Fourth Coalition in 1806–1807.^[41]

However, nothing was to go as planned, because Napoleon had failed to take into account conditions that were totally different from what he had known so far.^[44]

Napoleon and the Grande Armée were used to living off the land, which had worked well in the densely populated and agriculturally rich central Europe with its dense network of roads.^[45] Rapid forced marches had dazed and confused old-order Austrian and Prussian armies and much use had been made of foraging.^[45] Forced marches in Russia often made troops do without supplies as the supply wagons struggled to keep up;^[45] furthermore, horse-drawn wagons and artillery were stalled by lack of roads which often turned to mud due to rainstorms.^[46] Lack of food and water in thinly populated, much less agriculturally dense regions led to the death of troops and their mounts by exposing them to waterborne diseases from drinking from mud puddles and eating rotten food and forage. The front of the army received whatever could be provided while the formations behind starved.^[47]

The most advanced magazine in the operations area during the attack phase was Vilna, beyond that point, the army was on its own.^[44]

Ammunition[edit]

A massive arsenal was established in Warsaw.^[41] Artillery was concentrated at Magdeburg, Danzig, Stettin, Küstrin and Glogau.^[48] Magdeburg contained a siege artillery train with 100 heavy guns and stored 462 cannons, two million paper cartridges and 300,000 pounds/135 tonnes of gunpowder; Danzig had a siege train with 130 heavy guns and 300,000 pounds of gunpowder; Stettin contained 263 guns, a million cartridges and 200,000 pounds/90 tonnes of gunpowder; Küstrin contained 108 guns and a million cartridges; Glogau contained 108 guns, a million cartridges and 100,000 pounds/45 tonnes of gunpowder.^[48] Warsaw, Danzig, Modlin, Thorn and Marienburg became ammunition and supply depots as well.^[41] Polish legions, including Lithuanians formed the largest foreign contingent.

Provisions and transportation[edit]

Danzig contained enough provisions to feed 400,000 men for 50 days.^[48] Breslau, Plock and Wyszogród were turned into grain depots, milling vast quantities of flour for delivery to Thorn, where 60,000 biscuits were produced every day.^[48] A large bakery was established at Villenberg (Braniewo County).^[42] 50,000 cattle were collected to follow the army.^[42] After the invasion began, large magazines were constructed at Kovno (Kaunas), Vilna (Vilnius), and Minsk, with the Vilna base having enough rations to feed 100,000 men for 40 days.^[42] It also contained 27,000 muskets, 30,000 pairs of shoes along with brandy and wine.^[42] Medium-sized depots were established at Vitebsk, Orsha, and Smolensk, and several small ones throughout the Russian interior.^[42] The French also captured numerous intact Russian supply dumps, which the Russians had failed to destroy or empty, and Moscow itself was filled with food.^[42] Twenty train battalions provided most of the transportation, with a combined load of 8,390 tons.^[48] Twelve of these battalions had a total of 3,024 heavy wagons drawn by four horses each, four had 2,424 one-horse light wagons and four had 2,400 wagons drawn by oxen.^[48] Auxiliary supply convoys were formed on Napoleon’s orders in early June 1812, using vehicles requisitioned in East Prussia.^[49] Marshal Nicolas Oudinot’s IV Corps alone took 600 carts formed into six companies.^[50] The wagon trains were supposed to carry enough bread, flour and medical supplies for 300,000 men for two months.^[50]

The standard heavy wagons, well-suited for the dense and partially paved road networks of Germany and France, proved too cumbersome for the sparse and primitive Russian dirt tracks.^[51] The supply route from Smolensk to Moscow was therefore entirely dependent on light wagons with small loads.^[50] Central to the problem were the expanding distances to supply magazines and the fact that no supply wagon could keep up with a forced marched infantry column.^[46] The weather itself became an issue, where, according to historian Richard K. Riehn:

The thunderstorms of the 29th [of June] turned into other downpours, turning the tracks—some diarists claim there were no roads in Lithuania—into bottomless mires. Wagons sank up to their hubs; horses dropped from exhaustion; men lost their boots. Stalled wagons became obstacles that forced men around them and stopped supply wagons and artillery columns. Then came the sun which would bake the deep ruts into canyons of concrete, where horses would break their legs and wagons their wheels.^[46]

The heavy losses to disease, hunger and desertion in the early months of the campaign were in large part due to the inability to transport provisions quickly enough to the troops.^[51] The Intendance administration failed to distribute with sufficient rigor the supplies that were built up or captured.^[42] By that, despite all these preparations, the Grande Armée was not self-sufficient logistically and still depended on foraging to a significant extent.^[49]

Inadequate supplies played a key role in the losses suffered by the army as well. Davidov and other Russian campaign participants record wholesale surrenders of starving members of the Grande Armée even before the onset of the frosts.^[52] Caulaincourt describes men swarming over and cutting up horses that slipped and fell, even before the horse had been killed.^[53] The French simply were unable to feed their army. Starvation led to a general loss of cohesion.^[54] Constant harassment of the French Army by Cossacks added to the losses during the retreat.^[52]

Though starvation caused horrendous casualties in Napoleon’s army, losses arose from other sources as well. The main body of Napoleon’s Grande Armée diminished by a third in just the first eight weeks of the campaign, before the major battle was fought. This loss in strength was in part due to diseases such as diphtheria, dysentery and typhus and the need for garrison supply centres.^[52][55] There are eyewitness reports of cannibalism in November 1812.^[56]

Combat service and support and medicine[edit]

Nine pontoon companies, three pontoon trains with 100 pontoons each, two companies of marines, nine sapper companies, six miner companies and an engineer park were deployed for the invasion force.^[48] Large-scale military hospitals were created at Warsaw, Thorn, Breslau, Marienburg, Elbing and Danzig,^[48] while hospitals in East Prussia had beds for 28,000.^[42]

Invasion[edit]

Crossing the Russian border[edit]

After a whole day of preparation, the invasion commenced on Wednesday, 24 June  [O.S. 12 June] 1812 with Napoleon’s army crossing the border.^[b] The army was split up into five columns:

1. The left wing under Macdonald with the X corps of 30,000 men (half of them Prussians) crossed the Niemen at Tilsit on the 24th.^[59] He moved north in Courland but did not succeed in occupying Riga. Early August he occupied Dunaburg; early September he returned to Riga with his entire force.^[60] On 18 December, a few days after the French left the Russian Empire, he drew back to Königsberg, followed by Peter Wittgenstein. On 25 December one of his generals Yorck von Wartenburg found himself isolated because the Russian army blocked the road. After five days he was urged by his officers (and in the presence of Carl von Clausewitz), at least to neutralization of his troops and an armistice. Yorck’s resolution had enormous consequences.^[61]

2. In the evening of 23 June Morand accompanied by sappers occupied the other side of the Niemen. The next morning Napoleon followed by the Imperial Guard (47,000) crossed the river on one of the three pontoon bridges nearby Napoleon’s Hill. Afterwards, Murat’s cavalry and three corps crossed the river destined for Vilnius. Then they followed Barclay de Toll’s First Army of the West to Drissa and Polotsk.^[62]

• Cavalry corps of Murat (32,000) advanced to Vilnius and Polotsk in the vanguard.
• I corps of Davout (72,000), the strongest corps, left Vilnius on 1 July and occupied Minsk a week later. His goal was to cut off Bagration from Barclay de Tolly. He already had lost a third of his men but beat Bagration at Mogilev and then went to Smolensk, where he joined the main army.
• II corps of Oudinot (37,000) crossed the Niemen and the Viliya to combat Peter Wittgenstein, who protected the road to St Petersburg. Oudinot didn’t succeed in joining up with Macdonald and joined the VIth corps. For two months these corps kept Wittgenstein at a distance until the Second Battle of Polotsk.
• III corps of Ney (39,000) defended downstream the 4th pontoon bridge at Aleksotas which could be used to escape; he then went to Polotsk.

Second Central force crossed at Pilona 20 km upstream.

• IV corps of Beauharnais (45,000 Italians) crossed the Niemen near Pilona.^[63][64][65] Napoleon’s stepson had orders to avoid Vilnius on his way to Vitebsk.
• VI corps of St. Cyr (25,000 Bavarians) crossed at Pilona.^[66] He was to throw himself between the two Russian armies and cut off all communication between them.^[67] He followed the II corps to Polotsk, forming the northern flank.^[68] Both corps never saw Moscow.

With French forces moving through different routes in the direction of Polotsk and Vitebsk, the first major engagement took place on 25 July at the Battle of Ostrowno.

3. Right flank force under Napoleon’s brother Jérôme Bonaparte, King of Westphalia (62,000). He crossed the Niemen near Grodno on 1 July,^[65] and moved towards Bagration’s (second western) army. It seems he was advancing slowly so the stragglers could catch up. On the order of Napoleon Davout secretly took over the command on 6 July.^[69] The Battle of Mir was a tactical victory for the Russians; Jerome let Platov escape by deploying too few of Poniatowki’s troops.^[70] Jérôme left the army after being criticised by Davout.^[71] He went home at the end of July,^[72] taking a small battalion of guards with him.^[73]

• IV Cavalry corps of Latour Maubourg (8,000) joined Davout.
• V corps (36,000 (Polish) soldiers) under Poniatowski joined Davout and went to Mogilev and Smolensk.
• VIII Corps (17,000 Westphalians) under Vandamme who was sent home in early July. Jérôme Bonaparte took over but resigned on 15 July when he found out Davout had been secretly given the command.^[73][74] Early August the command was given to Junot.^[75] In the Battle of Smolensk (1812) Junot was sent to bypass the left flank of the Russian army, but he got lost and was unable to carry out this operation.^[76] Junot, a heavy drinker, was blamed for allowing the Russian army to retreat arriving too late at the Battle of Valutino.^[77] After the Battle of Borodino he had only 2,000 men left.^[78] Junot committed suicide in 1813?

4. The right or southern wing under Schwarzenberg (34,000) crossed the Western Bug on a pontoon bridge at Drohiczyn on 2 July. Tormasow’s third army prevented him from joining up with Davout. When Tormassov occupied Brest (Belarus) at the end of July, Schwarzenberg and Reynier were cut off from supplies.^[79] On 18 September the Austrians withdrew when Pavel Chichagov arrived from the south and seized Minsk on 18 November.^[80] On 14 December 1812 Schwarzenberg crossed the border.^[81]

• VII corps of Reynier (17,000 Saxons) stayed in the Grodno region and cooperated with Schwarzenberg to protect the Duchy of Warsaw against Tormassov.

5. During the campaign reinforcements of 80,000 and the baggage trains with 30,000 men were sent on different dates. In November, the division of Durutte assisted Reynier. In December Loison was sent to help extricate the remnants of the Grand Army in its retreat.^[82] Within a few days many of Loison’s unexperienced soldiers died of the extreme cold.
^[83] Napoleon arrested him for not marching with his division to the front.

• IX corps of Victor (33,000). The majority was sent to Smolensk in early September;^[78] he took over the command from St. Cyr. At the end of October, he retreated, losing significant supplies in Vitebsk to Wittgenstein. Victor and H.W. Daendels were ordered to cover the retreat to the Berezina.
• XI corps of Augerau was part of the reserve. It was created later in the late summer.^[84] It contained an entire division of reformed deserters.^[85] This corps, based in Poland did not participate in military operations in Russia until November/December. Augereau never left Berlin; his younger brother general Jean-Pierre and his troops were compelled to surrender to the partisans Aleksandr Figner and Denis Davydov on 9 November.^[86]

March on Vilna[edit]

Napoleon initially met little resistance and moved quickly into the enemy’s territory in spite of the transport of more than 1,100 cannons, being opposed by the Russian armies with more than 900 cannons. But the roads in this area of Lithuania were actually small dirt tracks through areas of birched woodland and marshes. At the beginning of the war supply lines already simply could not keep up with the forced marches of the corps and rear formations always suffered the worst privations.^[87]

On the 25th of June Murat’s reserve cavalry provided the vanguard with Napoleon, the Imperial guard and Davout’s 1st corps following behind. Napoleon spent the night and the next day in Kaunas, allowing only his guards, not even the generals to enter the city.^[58] The next day he rushed towards the capital Vilna, pushing the infantry forward in columns that suffered from stifling heat, heavy rain and more heat.^[88] The central group marched 70 miles (110 km) in two days.^[89] Ney’s III Corps marched down the road to Sudervė, with Oudinot marching on the other side of the Viliya river.

Since the end of April, the Russian headquarters was centred in Vilna but on June 24 couriers rushed news about the crossing of the Niemen to Barclay de Tolley. Before the night had passed, orders were sent out to Bagration and Platov, who commanded the Cossacks, to take the offensive. Alexander left Vilna on June 26 and Barclay assumed overall command.

Napoleon reached Vilna on 28 June with only light skirmishing but leaving more than 5,000 dead horses in his wake. These horses were vital to bringing up further supplies to an army in desperate need; he was forced to leave up to 100 guns and up to 500 artillery wagons. Napoleon had supposed that Alexander would sue for peace at this point and was to be disappointed; it would not be his last disappointment.^[90] Balashov demanded that the French returned across the Niemen before negotiations.^[91] Barclay continued to retreat to Drissa, deciding that the concentration of the 1st and 2nd armies was his first priority.^[92]

Several days after crossing the Niemen, a number of soldiers began to develop high fevers and a red rash on their bodies. Typhus had made its appearance. On 29/30 June, a violent thunderstorm struck Lithuania during the night and continued for several hours or a day.^[93][94]

The results were most disastrous to the French forces. The movement of troops was impeded or absolutely checked and the vast troop and supply trains on the Vilnius-Kaunas Road became disorganized. The existing roads became little better than quagmires causing the horses to break down under the additional strain. The delay and frequent loss of these supply trains caused both troops and horses to suffer. Napoleon’s forces traditionally were well supplied by his transportation corps, but they proved inadequate during the invasion.
^[95][96]

The foraging in Lithuania proved hard as the land was mostly barren and forested. The supplies of forage were less than that of Poland, and two days of forced marching made a bad supply situation worse.^[97] Some 50,000 stragglers and deserters became a lawless mob warring with the local peasantry in all-out guerrilla war, which further hindered supplies reaching the Grande Armée. Central to the problem were the expanding distances to supply magazines and the fact that no supply wagon could keep up with a forced marched infantry column.^[46] The weather itself became an issue.

A Lieutenant Mertens—a Württemberger serving with Ney’s III corps—reported in his diary that oppressive heat followed by cold nights and rain left them with dead horses and camping in swamp-like conditions with dysentery and fever raging through the ranks with hundreds in a field hospital that had to be set up for the purpose. He reported the times, dates and places of events, reporting new thunderstorms on 6 July and men dying of sunstroke a few days later.^[46] Rapid forced marches quickly caused desertion, suicide and starvation, and exposed the troops to filthy water and disease, while the logistics trains lost horses by the thousands, further exacerbating the problems.

March on Vitebsk and Minsk[edit]

Although Barclay wanted to give battle, he assessed it as a hopeless situation and ordered Vilna’s magazines burned and its bridge dismantled. Wittgenstein moved his command to Klaipeda, passing beyond Macdonald and Oudinot’s operations with Wittgenstein’s rear guard clashing with Oudinout’s forward elements.^[98] Barclay continued his retreat and, with the exception of the occasional rearguard clash, remained unhindered in his movements ever further east.^[99]

The operation intended to split Bagration’s forces from Barclay’s forces by driving to Vilna had cost the French forces 25,000 losses from all causes in a few days.^[100] Strong probing operations were advanced from Vilna towards Nemenčinė,^[101] Molėtai in the north and Ashmyany in the east, the location of Bagration on his way to Minsk. Bagration ordered Platov and Dokhturov to distract the enemy.

Murat advanced to Nemenčinė on July 1, running into elements of Dmitry Dokhturov’s III Russian Cavalry Corps. Napoleon assumed this was Bagration’s 2nd Army and rushed out, before being told it was not. Napoleon then attempted to use Davout, Jerome, and Eugene out on his right in a hammer and anvil to catch Bagration and to destroy the 2nd Army in an operation before reaching Minsk. This operation had failed to produce results on his left.

Conflicting orders and lack of information had almost placed Bagration in a bind marching into Davout; however, Jerome could not arrive in time over the same mud tracks, supply problems, and weather, that had so badly affected the rest of the Grande Armée. Command disputes between Jerome, General Vandamme and Davout would not help the situation.^[102]

In the first two weeks of July, the Grande Armée lost 100,000 men due to sickness and desertion.^[103] On 8 July Dirk van Hogendorp was appointed as Governor of Lithuania organizing hospitals for the wounded in Vilnius and supplies for the army; Louis Henri Loison was appointed in Königsberg.^[104] The main problem was forage from East Prussia. For three weeks, the Dutch soldiers had hardly seen bread and only eaten soup.^[105] Desertion was high among Spanish and Portuguese formations. The deserters proceeded to terrorize the population, looting whatever lay to hand. The areas in which the Grande Armée passed were devastated and depopulated.

Davout had lost 10,000 men marching to Minsk, which he reached on the 8th and would not attack Bagration without Jerome joining him. He ordered Polish cavalry to search for the thousands of looting soldiers who stayed behind. Davout left the city after four days where a Polish governor was appointed; Joseph Barbanègre had to organize the logistics. Davout crossed the Berezina and ran into the Battle of Mogilev with Bagration; he went to Orsha, and crossed the Dniepr on his way to Smolensk. Davout thought Bagration had some 60,000 men and Bagration thought Davout had 70,000. Bagration was getting orders from both Alexander’s staff and Barclay (which Barclay didn’t know) and left Bagration without a clear picture of what was expected of him and the general situation. This stream of confused orders to Bagration had him upset with Barclay, which would have repercussions later.^[106]

After five weeks, the loss of troops from disease and desertion had reduced Napoleon’s effective fighting strength to about half.^[107] Ney and his corps were given ten days to recover and search for food.
^[108]

March on Smolensk[edit]

Exactly at midnight, on July 16, Napoleon left Vilnius. On 19 July the Tsar left the army in Polotsk and headed for Moscow, taking the discredited Von Phull with him.^[109][c] Barclay, the Russian commander-in-chief, refused to fight despite Bagration’s urgings. Several times he attempted to establish a strong defensive position, but each time the French advance was too quick for him to finish preparations and he was forced to retreat once more. When the French Army progressed further (under conditions of extreme heat and drought, rivers and wells filled with carrion) it encountered serious problems in foraging, aggravated by the scorched earth tactics of the Russian forces.^[110][111] After the battle of Vitebsk Napoleon discovered that the Russians were able to slip away during the night. The city, at the intersection of important trade routes, and the palace of Alexander of Württemberg would be his base for the next two weeks. His army needed to recover and rest, but Napoleon asked himself what to do next.

According to Antoine-Henri Jomini, the governor of Vilnius, Napoleon planned not to go further than Smolensk and make Vilnius his headquarter for the winter. However, he could not go back at the end of July. His position was unfavourable according to Adam Zamoyski. There was the heat — also at night — and the lack of supplies. He had lost a third of his army due to sickness and straggling.^[112] The Russo-Turkish War (1806–1812) had come to an end as Kutuzov signed the Treaty of Bucharest and the Russian general Pavel Chichagov headed north-west. His former ally Bernadotte broke off relations with France and entered into an alliance with Russia (Treaty of Örebro). Mid-July Napoleon’s brother Jérome resigned and decided to go home. (For Napoleon he lost the opportunity to destroy the Russian armies separately.)

On 4 August the corps of Barclay and Bagration finally succeeded to unite in Smolensk.^[113][114] On 5 August they held a council of war. Under pressure, Barclay de Tolly decided to launch an offensive. A Russian force was sent west. Napoleon hoped that the Russian advance would lead to the long-desired battle and the unification of the Russian armies forced Napoleon to change his plans. On 15 August, Napoleon celebrated his 43rd birthday with a review of the army. In the late afternoon, Murat’s cavalry and Ney’s infantry closed up to the western side of Smolensk. The main body of the army did not come up until late the next day.^[115]

The Battle of Smolensk (1812) on August 16–18 became the first real confrontation. Napoleon surrounded the southern bank of the Dniepr, while the northern bank was guarded by Barclay’s army. When Bagration moved further east, to prevent the French from crossing the river and attacking the Russians from behind, Napoleon began the attack on the Smolensk Kremlin in the evening. In the middle of the night Barclay de Tolly withdrew his troops from the burning city to avoid a big battle with no chance of victory. When the French army moved in the Russians left on the east side. Ney, Junot and Oudinot tried to halt their army. The Battle of Valutino could have been decisive but the Russians succeeded to escape via a diversion on the road to Moscow. The French discussed their options or prepare for a new attack after winter. Napoleon pressed his army on after the Russians.^[116] Murat implored him to stop, but Napoleon could see nothing but Moscow.^[76] On 24 August, the Grande Armée marched out of Smolensk; Eugene on the left, Poniatowski on the right and Murat in the centre, with the Emperor, the Guard, I Corps and III Corps in the second line. Joseph Barbanègre was appointed commander of the devastated city and had to organise new supplies.

Kutuzov in command

Meanwhile, Wittgenstein was forced to retreat to the north after the First Battle of Polotsk. Bagration asked Aleksey Arakcheyev to organize the militia, as Barclay had led the French right into the capital.^[115] Political pressure on Barclay to give battle and the general’s continuing reluctance to do so led to his removal after the defeat. On 20 August he was replaced in his position as commander-in-chief by the popular veteran Mikhail Kutuzov. The former head of the St. Petersburg militia and a member of the State Council arrived on the 29th at Tsaryovo-Zaymishche, a border village.^{[117] [d]} The weather was still unbearably hot and Kutuzov went on with Barclay’s successful strategy, using attrition warfare instead of risking the army in an open battle. Napoleon’s superiority in numbers was almost eliminated. The Russian Army fell back ever deeper into Russia’s interior as he continued to move east. Unable because of political pressure to give up Moscow without a fight, Kutuzov took up a defensive position some 75 miles (121 km) before Moscow at Borodino.

The Battle of Borodino[edit]

The Battle of Borodino, fought on 7 September 1812, was the largest battle of the French invasion of Russia, involving more than 250,000 troops and resulting in at least 70,000 casualties.^[118] The French Grande Armée under Emperor Napoleon I attacked the Imperial Russian Army of General Mikhail Kutuzov near the village of Borodino, west of the town of Mozhaysk, and eventually captured the main positions on the battlefield but failed to destroy the Russian army. About a third of Napoleon’s soldiers were killed or wounded; Russian losses, while heavier, could be replaced due to Russia’s large population, since Napoleon’s campaign took place on Russian soil.

The battle ended with the Russian Army, while out of position, still offering resistance.^[119] The state of exhaustion of the French forces and the lack of recognition of the state of the Russian Army led Napoleon to remain on the battlefield with his army, instead of engaging in the forced pursuit that had marked other campaigns that he had conducted.^[120] The entirety of the Guard was still available to Napoleon, and in refusing to use it he lost this singular chance to destroy the Russian Army.^[121] The battle at Borodino was a pivotal point in the campaign, as it was the last offensive action fought by Napoleon in Russia. By withdrawing, the Russian Army preserved its combat strength, eventually allowing it to force Napoleon out of the country.

The Battle of Borodino on September 7 was the bloodiest day of battle in the Napoleonic Wars. The Russian Army could only muster half of its strength on September 8. Kutuzov chose to act in accordance with his scorched earth tactics and retreat, leaving the road to Moscow open. Kutuzov also ordered the evacuation of the city.

By this point the Russians had managed to draft large numbers of reinforcements (volunteers) into the army, bringing total Russian land forces to their peak strength in 1812 of 904,000, with perhaps 100,000 in the vicinity of Moscow—the remnants of Kutuzov’s army from Borodino partially reinforced.

Both armies began to move and rebuild. The Russian retreat was significant for two reasons: firstly, the move was to the south and not the east; secondly, the Russians immediately began operations that would continue to deplete the French forces. Platov, commanding the rear guard on September 8, offered such strong resistance that Napoleon remained on the Borodino field.^[119] On the following day, Miloradovich assumed command of the rear guard, adding his forces to the formation.

On 8 September the Russian army began retreating east from Borodino.^[119] They camped outside Mozhaysk.^[122][123] When the village of Mozhaysk was captured by the French on the 9th, the Grande Armée rested for two days to recover.^[124] Napoleon asked Berthier to send reinforcements from Smolensk to Moscow and from Minsk to Smolensk. The French Army began to move out on September 10 with the still ill Napoleon not leaving until the 12th. Some 18,000 men were ordered in from Smolensk, and Marshal Victor’s corps supplied another 25,000.^[125]

Capture of Moscow[edit]

On 10 September the main quarter of the Russian army was situated at Bolshiye Vyazyomy.^[126] Kutuzov settled in a Vyazyomy Manor on the high road to Moscow. The owner was Dmitry Golitsyn, who entered military service again. The next day Tsar Alexander signed a document that Kutuzov was promoted General Field Marshall, the highest military rank. Russian sources suggest Kutuzov wrote a number of orders and letters to Rostopchin, the Moscow military governor, about saving the city or the army.^[127][128] On 12 September [O.S. 31 August] 1812, the main forces of Kutuzov departed from the village, now Golitsyno and camped near Odintsovo, 20 km to the west, followed by Mortier and Joachim Murat’s vanguard.^[129] Napoleon Bonaparte, who suffered from a cold and lost his voice, spent the night at Vyazyomy Manor (on the same sofa in the library) within 24 hours.^[130] On Sunday afternoon the Russian military council at Fili discussed the risks and agreed to abandon Moscow without fighting. Leo Tolstoy wrote Fyodor Rostopchin was invited also and explained the difficult decision in quite a few remarkable chapters in his book War and Peace. This came at the price of losing Moscow, whose population was evacuated. Miloradovich would not give up his rearguard duties until September 14, allowing Moscow to be evacuated. Miloradovich finally retreated under a flag of truce.^[131] Kutuzov withdrew to the southeast of Moscow.

On September 14, 1812, Napoleon moved into Moscow. However, he was surprised to have received no delegation from the city.^[132] Before the order was received to evacuate Moscow, the city had a population of approximately 270,000 people. 48 hours later three quarters of Moscow was reduced to ashes by arson.^[23] Although Saint Petersburg was the political capital at that time, Napoleon had occupied Moscow, the spiritual capital of Russia, but Tsar Alexander I decided that there could not be peaceful coexistence with Napoleon. There would be no appeasement.^[133] On 19 September Murat lost sight of Kutuzov who changed direction and turned west to Podolsk and Tarutino where he would be more protected by the surrounding hills and the Nara river.^{[134][135][136]} On 3 October Kutuzov and his entire staff arrived at Tarutino and camped there for two weeks. He controlled the three-pronged roads from Obninsk to Kaluga and Medyn so that Napoleon could not turn south or southwest. This position not only allowed him to harass the French lines of communication but also stay in contact with the Russian forces under Tormasov and Chichagov, commander of the Army of the Danube. He was also well placed to watch over the workshops and arms factories in nearby Tula and Briansk.^[137]

Kutuzov’s food supplies and reinforcements were mostly coming up through Kaluga from the fertile and populous southern provinces, his new deployment gave him every opportunity to feed his men and horses and rebuild their strength. He refused to attack; he was happy for Napoleon to stay in Moscow for as long as possible, avoiding complicated movements and manoeuvres.^[138][139]

Kutuzov avoided frontal battles involving large masses of troops in order to reinforce his Russian army and to wait there for Napoleon’s retreat.^[140] This tactic was sharply criticised by Chief of Staff Bennigsen and others, but also by Emperor Alexander.^[141] Barclay de Tolly interrupted his service for five months and settled in Nizhny Novgorod.^[142][143] Each side avoided the other and seemed no longer to wish to get into a fight. On 5 October, on order of Napoleon, the French ambassador Jacques Lauriston left Moscow to meet Kutuzov at his headquarters. Kutuzov agreed to meet, despite the orders of the Tsar.^[144] On 10 October Murat complained to Belliard about the lack of food and fodder; each day he lost 200 men captured by Russians. On 18 October, at dawn during breakfast, Murat’s camp in a forest was surprised by an attack by forces led by Bennigsen, known as Battle of Winkovo. Bennigsen was supported by Kutuzov from his headquarters at distance. Bennigsen asked Kutuzov to provide troops for the pursuit. However, the General Field Marshal refused.^[145]

Retreat[edit]

As the Tsar refused to respond, and because of the beautiful weather, Napoleon stayed too long. On 19 October, after five weeks of occupation, the army left Moscow. The army still numbered 108,000 men, but his cavalry had been nearly destroyed. With horses exhausted or dead, commanders redirected cavalrymen into infantry units, leaving French forces helpless against Cossack fighters intensifying the guerilla warfare. With little direction or supplies, the army turned to leave the region, struggling on toward worse disaster.^[146] Napoleon followed the old Kaluga road southwards towards unspoilt, richer parts of Russia to use other roads for retreat westwards to Smolensk than the one being scorched by his own army for the march eastwards.^[147] Napoleon’s goal was to get around Kutuzov, but he was stopped at Maloyaroslavets on his way to Medyn in the West.

At the Battle of Maloyaroslavets, Kutuzov was able to force the French Army into using the same Smolensk road on which they had earlier moved east, the corridor of which had been stripped of food by both armies. This is often presented as an example of scorched earth tactics. Continuing to block the southern flank to prevent the French from returning by a different route, Kutuzov employed partisan tactics to repeatedly strike at the French train where it was weakest. As the retreating French train broke up and became separated, Cossack bands and light Russian cavalry assaulted isolated French units.^[148]

Supplying the army in full became an impossibility because of the continuous forests. The lack of grass and feed weakened the remaining horses, almost all of which died or were killed for food by starving soldiers. Without horses, the French cavalry ceased to exist; cavalrymen had to march on foot. Lack of horses meant many cannons and wagons had to be abandoned. The loss of thousands of wagons and trained horses weakened Napoleon’s armies for the remainder of his wars. Starvation and disease took their toll, and desertion soared. Many of the deserters were taken prisoner or killed by Russian peasants. In early November 1812, when Napoleon arrived at Dorogobuzh Napoleon learned that General Claude de Malet had attempted a coup d’état in France. Badly weakened by these circumstances, the French military position collapsed. Further, defeats were inflicted on elements of the Grande Armée at Vyazma, Polotsk and Krasny. Russian armies captured the French supply depots at Polotsk, Vitebsk and Minsk, inflicting a logistical disaster on Napoleon’s fast collapsing Russian operation. However, the union with Victor, Oudinot and Dombrowski at the Bobr brought the numerical strength of the Grande Armée back up to some 49,000 French combatants as well as about 40,000 stragglers.^[149] All the French corps went on to Borisov where a strategic bridge to cross the Berezina was destroyed by the Russian army. The crossing of the river Berezina was a final French calamity: two Russian armies inflicted heavy casualties on the remnants of the Grande Armée. Because of an incursion of thaw the ice on the Berezina river started to melt during the last major battle of the campaign. In military terms the escape can be considered as French tactical victory. It was a missed opportunity for the Russians who blamed Pavel Chichagov.

On 3 December Napoleon published the 29th Bulletin in which he informed the outside world for the first time of the catastrophic state of his army. He abandoned the army on 5 December and returned home on a sleigh,^[150] leaving Marshal Joachim Murat in command. In the following weeks, the Grande Armée shrank further, and on 14 December 1812, it left Russian territory.

Cold weather[edit]

Following the campaign a saying arose that General Winter defeated Napoleon, alluding to the Russian Winter. Minard’s map shows that the opposite is true as the French losses were highest in the summer and autumn, due to inadequate preparation of logistics resulting in insufficient supplies, while many troops were also killed by disease. Thus the outcome of the campaign was decided long before the weather became a factor.

When winter arrived in November, the army was still equipped with summer clothing and did not have the means to protect themselves from the cold or snow.^[151] It had also failed to forge caulkin shoes for the horses to enable them to traverse roads that had become iced over. The most devastating effect of the cold weather upon Napoleon’s forces occurred during their retreat. Starvation and gangrene coupled with hypothermia led to the loss of tens of thousands of men. Heavy loot was thrown away; much of the artillery was left behind. In his memoir, Napoleon’s close adviser Armand de Caulaincourt recounted scenes of massive loss, and offered a vivid description of mass death through hypothermia:

The cold was so intense that bivouacking was no longer supportable. Bad luck to those who fell asleep by a campfire! Furthermore, disorganization was perceptibly gaining ground in the Guard. One constantly found men who, overcome by the cold, had been forced to drop out and had fallen to the ground, too weak or too numb to stand. Ought one to help them along—which practically meant carrying them. They begged one to let them alone. There were bivouacs all along the road—ought one to take them to a campfire? Once these poor wretches fell asleep they were dead. If they resisted the craving for sleep, another passer-by would help them along a little farther, thus prolonging their agony for a short while, but not saving them, for in this condition the drowsiness engendered by cold is irresistibly strong. Sleep comes inevitably, and sleep is to die. I tried in vain to save a number of these unfortunates. The only words they uttered were to beg me, for the love of God, to go away and let them sleep. To hear them, one would have thought sleep was their salvation. Unhappily, it was a poor wretch’s last wish. But at least he ceased to suffer, without pain or agony. Gratitude, and even a smile, was imprinted on his discoloured lips. What I have related about the effects of extreme cold, and of this kind of death by freezing, is based on what I saw happen to thousands of individuals. The road was covered with their corpses.^[152]

This befell a Grande Armée that was ill-equipped for cold weather. The French deficiencies in equipment caused by the assumption that their campaign would be concluded before the cold weather set in were a large factor in the number of casualties they suffered.^[153] From the Berezina, the retreat was nothing but utter flight. The preservation of war materiel and military positions was no longer considered. When the night-time temperature dropped to minus 35 degrees Celsius it proved catastrophic for Loison’s untried soldiers. Within three days, his division of 15,000 soldiers lost 12,000 men without a battle.^[83]

Summary[edit]

In Napoleon’s Russian Campaign, Riehn sums up the limitations of Napoleon’s logistics as follows:

The military machine Napoleon the artilleryman had created was perfectly suited to fight short, violent campaigns, but whenever a long-term sustained effort was in the offing, it tended to expose feet of clay. […] In the end, the logistics of the French military machine proved wholly inadequate. The experiences of short campaigns had left the French supply services completed unprepared for [..] Russia, and this was despite the precautions Napoleon had taken. There was no quick remedy that might have repaired these inadequacies from one campaign to the next. […] The limitations of horse-drawn transport and the road networks to support it were simply not up to the task. Indeed, modern militaries have long been in agreement that Napoleon’s military machine at its apex, and the scale on which he attempted to operate with it in 1812 and 1813, had become an anachronism that could succeed only with the use of railroads and the telegraph. And these had not yet been invented. ^[154]

Napoleon lacked the apparatus to efficiently move so many troops across such large distances of hostile territory.^[155] The supply depots established by the French in the Russian interior were too far behind the main army.^[156] The French train battalions tried to move forward huge amounts of supplies during the campaign, but the distances, the speed required, and missing endurance of the requisitioned vehicles that broke down too easily meant that the demands Napoleon placed on them were too great.^[157] Napoleon’s demand of a speedy advance by the Grande Armée over a network of dirt roads that dissolved into deep mires resulted in killing already exhausted horses and breaking wagons.^[44] As the graph of Charles Joseph Minard, given below, shows, the Grande Armée incurred the majority of its losses during the march to Moscow during the summer and autumn.

Historical assessment[edit]

Grande Armée[edit]

On 24 June 1812, around 400,000–500,000 men of the Grande Armée, the largest army assembled up to that point in European history, crossed the border into Russia and headed towards Moscow.^{[158][159][160]} Anthony Joes wrote in the Journal of Conflict Studies that figures on how many men Napoleon took into Russia and how many eventually came out vary widely. Georges Lefebvre says that Napoleon crossed the Niemen with over 600,000 soldiers, only half of whom were from France, the others being mainly Poles and Germans.^[161] Felix Markham thinks that 450,000 crossed the Neman on 25 June 1812.^[162] When Ney and the rearguard recrossed the Niemen on December 14, he had barely a thousand men fit for action.^[163] James Marshall-Cornwall says 510,000 Imperial troops entered Russia.^[164] Eugene Tarle believes that 420,000 crossed with Napoleon and 150,000 eventually followed, for a grand total of 570,000.^[165] Richard K. Riehn provides the following figures: 685,000 men marched into Russia in 1812, of whom around 355,000 were French; 31,000 soldiers marched out again in some sort of military formation, with perhaps another 35,000 stragglers, for a total of fewer than 70,000 known survivors.^[3] Adam Zamoyski estimated that between 550,000 and 600,000 French and allied troops (including reinforcements) operated beyond the Niemen, of which as many as 400,000 troops died but this includes deaths of prisoners during captivity.^[17]

Minard’s famous infographic (see above) depicts the march ingeniously by showing the size of the advancing army, overlaid on a rough map, as well as the retreating soldiers together with temperatures recorded (as much as 30 below zero on the Réaumur scale (−38 °C, −36 °F)) on their return. The numbers on this chart have 422,000 crossing the Neman with Napoleon, 22,000 taking a side trip early on in the campaign, 100,000 surviving the battles en route to Moscow and returning from there; only 4,000 survive the march back, to be joined by 6,000 that survived from that initial 22,000 in the feint attack northward; in the end, only 10,000 crossed the Neman back out of the initial 422,000.^[166]

Imperial Russian Army[edit]

Barclay de Tolly the Minister of War and field commander of the First Western Army and General of Infantry served as the Commander in Chief of the Russian Armies. According to Tolstoy in War and Peace (Book X) he was unpopular and regarded as a foreigner by Bagration who was higher in rank but had to follow his orders. Kutuzov replaced Barclay and acted as Commander-in-chief during the retreat following the Battle of Smolensk.

These forces, however, could count on reinforcements from the second line, which totalled 129,000 men and 8,000 Cossacks with 434 guns and 433 rounds of ammunition.

Of these, about 105,000 men were actually available for the defence against the invasion. In the third line were the 36 recruit depots and militias, which came to a total of approximately 161,000 men of various and highly disparate military values, of which about 133,000 actually took part in the defence.

Thus, the grand total of all the forces was 488,000 men, of which about 428,000 gradually came into action against the Grande Armee. This bottom line, however, includes more than 80,000 Cossacks and militiamen, as well as about 20,000 men who garrisoned the fortresses in the operational area. The majority of the officer corps came from the aristocracy.^[167] About 7% of the officer corps came from the Baltic German nobility from the governorates of Estonia and Livonia.^[167] Because the Baltic German nobles tended to be better educated than the ethnic Russian nobility, the Baltic Germans were often favoured with positions in high command and various technical positions.^[167] The Russian Empire had no universal educational system, and those who could afford it had to hire tutors and/or send their children to private schools.^[167] The educational level of the Russian nobility and gentry varied enormously depending on the quality of the tutors and/or private schools, with some Russian nobles being extremely well educated while others were just barely literate. The Baltic German nobility was more inclined to invest in their children’s education than the ethnic Russian nobility, which led to the government favouring them when granting officers’ commissions.^[167] Of the 800 doctors in the Russian Army in 1812, almost all of them were Baltic Germans.^[167] The British historian Dominic Lieven noted that, at the time, the Russian elite defined Russianness in terms of loyalty to the House of Romanov rather in terms of language or culture, and as the Baltic German aristocrats were very loyal, they were considered and considered themselves to be Russian despite speaking German as their first language.^[167]

Sweden, Russia’s only ally, did not send supporting troops, but the alliance made it possible to withdraw the 45,000-man Russian corps Steinheil from Finland and use it in the later battles (20,000 men were sent to Riga and Polotsk).^[168]

Losses[edit]

Napoleon lost more than 500,000 men in Russia.^[169] Out of an original force of 615,000, only 110,000 frostbitten and half-starved survivors stumbled back.^[170]

It is estimated that of the 612,000 combatants who entered Russia only 112,000 returned to the frontier. Among the casualties, 100,000 are thought to have been killed in action, 200,000 to have died from other causes, 50,000 to have been left sick in hospitals, 50,000 to have deserted, and 100,000 to have been taken as prisoners of war. The French themselves lost 70,000 in action and 120,000 wounded, as against the non-French contingents’ 30,000 and 60,000. Russian casualties have been estimated at 200,000 killed, 50,000 dispersed or deserting, and 150,000 wounded.^[171]

Recent Russian studies show that Russians captured over 110,000 prisoners during the six-month-long campaign. The harsh winter, as well as popular violence, malnutrition, sickness and hardships during transportation, meant that two-thirds of these men (and women) perished within weeks of captivity. Official reports from forty-eight Russian provinces reveal that 65,503 prisoners had died in Russia by February 1813.^[172]

Hay has argued that the destruction of the Dutch contingent (15,000) of the Grande Armée was not a result of the death of most of its members. Rather, its various units disintegrated and the troops scattered. Later, some of its personnel were collected and reorganised into the new Dutch army.^[173]

Most of the Prussian contingent survived thanks to the Convention of Tauroggen and almost the whole Austrian contingent under Schwarzenberg withdrew successfully. The Russians formed the Russian-German Legion from other German prisoners and deserters.^[168]

Russian casualties in the few open battles are comparable to the French losses, but civilian losses along the devastating campaign route were much higher than the military casualties. In total, despite earlier estimates giving figures of several million dead, around one million were killed, including civilians—fairly evenly split between the French and Russians.^[17] Military losses amounted to 300,000 French, about 72,000 Poles,^[174] 50,000 Italians, 80,000 Germans, and 61,000 from 16 other nations. As well as the loss of human life, the French also lost some 150,000 horses and over 1,300 artillery pieces.

The losses of the Russian armies are difficult to assess. The 19th-century historian Michael Bogdanovich assessed reinforcements of the Russian armies during the war using the Military Registry archives of the General Staff. According to this, the reinforcements totalled 134,000 men. The main army at the time of capture of Vilna in December had 70,000 men, whereas its number at the start of the invasion had been about 150,000. Thus, total losses would come to 210,000 men. Of these, about 40,000 returned to duty. Losses of the formations operating in secondary areas of operations as well as losses in militia units were about 40,000. Thus, he came up with the number of 210,000 men and militiamen.^[175]

Aftermath[edit]

The Russian victory over the French Army in 1812 was a significant blow to Napoleon’s ambitions of European dominance. This war was the reason the other coalition allies triumphed once and for all over Napoleon. His army was shattered and morale was low, both for French troops still in Russia, fighting battles just before the campaign ended, and for the troops on other fronts. Napoleon alone was able to maintain any semblance of order; with his disappearance, Murat and the other officers lost all authority.^[67]

In January 1813 the French army gathered behind the Vistula some 23,000 strong. The Austrian and Prussian troops mustered some 35,000 men in addition.^[169] The number of deserters and stragglers having left Russia alive is unknown by definition. The number of new inhabitants of Russia is unknown. The number of prisoners is estimated at around 100,000, of whom more than 50,000 died in captivity.^[176]

The War of the Sixth Coalition^[177] started in 1813 as the Russian campaign was decisive for the Napoleonic Wars and led to Napoleon’s defeat and exile on the island of Elba.^[178] For Russia, the term Patriotic War (an English rendition of the Russian Отечественная война) became a symbol for a strengthened national identity that had a great effect on Russian patriotism in the 19th century. A series of revolutions followed, starting with the Decembrist revolt of 1825 and ending with the February Revolution of 1917.

Alternative names[edit]

The French invasion is known as the Russian campaign,^[e] the Second Polish War,^[f][179] the Second Polish campaign,^[g][180] the Patriotic War of 1812,^[h] or the War of 1812.^[181] It should not be confused with the Great Patriotic War (Великая Отечественная война, Velikaya Otechestvennaya Voyna), a term for Hitler’s invasion of Russia during the Second World War. The Patriotic War of 1812 is also occasionally referred to as simply the «War of 1812«, a term which should not be confused with the conflict between Great Britain and the United States, also known as the War of 1812. In Russian literature written before the Russian revolution, the war was occasionally described as «the invasion of twelve languages» (Russian: нашествие двенадцати языков). Napoleon termed this war the «Second Polish War» in an attempt to gain increased support from Polish nationalists and patriots. Though the stated goal of the war was the resurrection of the Polish state on the territories of the former Polish–Lithuanian Commonwealth (modern territories of Poland, Lithuania, Latvia, Estonia, Belarus and Ukraine), in fact, this issue was of no real concern to Napoleon.^[182]

Historiography[edit]

The British historian Dominic Lieven wrote that much of the historiography about the campaign for various reasons distorts the story of the Russian war against France in 1812–14.^[183] The number of Western historians who are fluent in French and/or German vastly outnumbers those who are fluent in Russian, which has the effect that many Western historians simply ignore Russian language sources when writing about the campaign because they cannot read them.^[184]

Memoirs written by French veterans of the campaign together with much of the work done by French historians strongly show the influence of «Orientalism», which depicted Russia as a strange, backward, exotic and barbaric «Asian» nation that was innately inferior to the West, especially France.^[185] The picture drawn by the French is that of a vastly superior army being defeated by geography, the climate and just plain bad luck.^[185] German-language sources are not as hostile to the Russians as French sources, but many of the Prussian officers such as Carl von Clausewitz (who did not speak Russian) who joined the Russian Army to fight against the French found service with a foreign army both frustrating and strange, and their accounts reflected these experiences.^[186] Lieven compared those historians who use Clausewitz’s account of his time in Russian service as their main source for the 1812 campaign to those historians who might use an account written by a Free French officer who did not speak English who served with the British Army in World War II as their main source for the British war effort in the Second World War.^[187]

In Russia, the official historical line until 1917 was that the peoples of the Russian Empire had rallied together in defence of the throne against a foreign invader.^[188] Because many of the younger Russian officers in the 1812 campaign took part in the Decembrist uprising of 1825, their roles in history were erased at the order of Emperor Nicholas I.^[189] Likewise, because many of the officers who were also veterans who stayed loyal during the Decembrist uprising went on to become ministers in the tyrannical regime of Emperor Nicholas I, their reputations were blacked among the radical intelligentsia of 19th century Russia.^[189] For example, Count Alexander von Benckendorff fought well in 1812 commanding a Cossack company, but because he later become the Chief of the Third Section Of His Imperial Majesty’s Chancellery as the secret police were called, was one of the closest friends of Nicholas I and is infamous for his persecution of Russia’s national poet Alexander Pushkin, he is not well remembered in Russia and his role in 1812 is usually ignored.^[189]

Furthermore, the 19th century was a great age of nationalism and there was a tendency by historians in the Allied nations to give the lion’s share of the credit for defeating France to their own respective nation with British historians claiming that it was the United Kingdom that played the most important role in defeating Napoleon; Austrian historians giving that honour to their nation; Russian historians writing that it was Russia that played the greatest role in the victory, and Prussian and later German historians writing that it was Prussia that made the difference.^[190] In such a context, various historians liked to diminish the contributions of their allies.

Leo Tolstoy was not a historian, but his extremely popular 1869 historical novel War and Peace, which depicted the war as a triumph of what Lieven called the «moral strength, courage and patriotism of ordinary Russians» with military leadership a negligible factor, has shaped the popular understanding of the war in both Russia and abroad from the 19th century onward.^[191] A recurring theme of War and Peace is that certain events are just fated to happen, and there is nothing that a leader can do to challenge destiny, a view of history that dramatically discounts leadership as a factor in history. During the Soviet period, historians engaged in what Lieven called huge distortions to make history fit with Communist ideology, with Marshal Kutuzov and Prince Bagration transformed into peasant generals, Alexander I alternatively ignored or vilified, and the war becoming a massive «People’s War» fought by the ordinary people of Russia with almost no involvement on the part of the government.^[192] During the Cold War, many Western historians were inclined to see Russia as «the enemy», and there was a tendency to downplay and dismiss Russia’s contributions to the defeat of Napoleon.^[187] As such, Napoleon’s claim that the Russians did not defeat him and he was just the victim of fate in 1812 was very appealing to many Western historians.^[191]

Russian historians tended to focus on the French invasion of Russia in 1812 and ignore the campaigns in 1813–1814 fought in Germany and France, because a campaign fought on Russian soil was regarded as more important than campaigns abroad and because in 1812 the Russians were commanded by the ethnic Russian Kutuzov while in the campaigns in 1813–1814 the senior Russian commanders were mostly ethnic Germans, being either Baltic German nobility or Germans who had entered Russian service.^[193] At the time the conception held by the Russian elite was that the Russian empire was a multi-ethnic entity, in which the Baltic German aristocrats in service to the House of Romanov were considered part of that elite—an understanding of what it meant to be Russian defined in terms of dynastic loyalty rather than language, ethnicity, and culture that does not appeal to those later Russians who wanted to see the war as purely a triumph of ethnic Russians.^[194]

One consequence of this is that many Russian historians liked to disparage the officer corps of the Imperial Russian Army because of the high proportion of Baltic Germans serving as officers, which further reinforces the popular stereotype that the Russians won despite their officers rather than because of them.^[195] Furthermore, Emperor Alexander I often gave the impression at the time that he found Russia a place that was not worthy of his ideals, and he cared more about Europe as a whole than about Russia.^[193] Alexander’s conception of a war to free Europe from Napoleon lacked appeal to many nationalist-minded Russian historians, who preferred to focus on a campaign in defence of the homeland rather than what Lieven called Alexander’s rather «murky» mystical ideas about European brotherhood and security.^[193] Lieven observed that for every book written in Russia on the campaigns of 1813–1814, there are a hundred books on the campaign of 1812 and that the most recent Russian grand history of the war of 1812–1814 gave 490 pages to the campaign of 1812 and 50 pages to the campaigns of 1813–1814.^[191] Lieven noted that Tolstoy ended War and Peace in December 1812 and that many Russian historians have followed Tolstoy in focusing on the campaign of 1812 while ignoring the greater achievements of campaigns of 1813–1814 that ended with the Russians marching into Paris.^[191]

Napoleon did not touch serfdom in Russia. What the reaction of the Russian peasantry would have been if he had lived up to the traditions of the French Revolution, bringing liberty to the serfs, is an intriguing question.^[196]

Swedish invasion[edit]

Napoleon’s invasion was prefigured by the Swedish invasion of Russia a century before. In 1707 Charles XII had led Swedish forces in an invasion of Russia from his base in Poland. After initial success, the Swedish Army was decisively defeated in Ukraine at the Battle of Poltava.^{[citation needed]} Peter I’s efforts to deprive the invading forces of supplies by adopting a scorched-earth policy is thought^{[by whom?]} to have played a role in the defeat of the Swedes.^{[citation needed]}

In one first-hand account of the French invasion, Philippe Paul, Comte de Ségur, attached to the personal staff of Napoleon and the author of Histoire de Napoléon et de la grande armée pendant l’année 1812, recounted a Russian emissary approaching the French headquarters early in the campaign. When he was questioned on what Russia expected, his curt reply was simply ‘Poltava!’.^[197] Using eyewitness accounts, historian Paul Britten Austin described how Napoleon studied the History of Charles XII during the invasion.^[198] In an entry dated 5 December 1812, one eyewitness records: «Cesare de Laugier, as he trudges on along the ‘good road’ that leads to Smorgonie, is struck by ‘some birds falling from frozen trees’, a phenomenon which had even impressed Charles XII’s Swedish soldiers a century ago.»^[199] The failed Swedish invasion is widely believed^{[weasel words]} to have been the beginning of Sweden’s decline as a great power, and the rise of Tsardom of Russia as it took its place as the leading nation of north-eastern Europe.^{[citation needed]}

German invasion[edit]

Academicians have drawn parallels between the French invasion of Russia and Operation Barbarossa, the German invasion of 1941. David Stahel writes:^[200]

Historical comparisons reveal that many fundamental points that denote Hitler’s failure in 1941 were actually foreshadowed in past campaigns. The most obvious example is Napoleon’s ill-fated invasion of Russia in 1812. The German High Command’s inability to grasp some of the essential hallmarks of this military calamity highlights another angle of their flawed conceptualization and planning in anticipation of Operation Barbarossa. Like Hitler, Napoleon was the conqueror of Europe and foresaw his war on Russia as the key to forcing England to make terms. Napoleon invaded with the intention of ending the war in a short campaign centred on a decisive battle in western Russia. As the Russians withdrew, Napoleon’s supply lines grew and his strength was in decline from week to week. The poor roads and harsh environment took a deadly toll on both horses and men, while politically Russia’s oppressed serfs remained, for the most part, loyal to the aristocracy. Worse still, while Napoleon defeated the Russian Army at Smolensk and Borodino, it did not produce a decisive result for the French and each time left Napoleon with the dilemma of either retreating or pushing deeper into Russia. Neither was really an acceptable option, the retreat politically and the advance militarily, but in each instance, Napoleon opted for the latter. In doing so the French emperor outdid even Hitler and successfully took the Russian capital in September 1812, but it counted for little when the Russians simply refused to acknowledge defeat and prepared to fight on through the winter. By the time Napoleon left Moscow to begin his infamous retreat, the Russian campaign was doomed.

The invasion by Germany was called the Great Patriotic War by the Soviet people, to evoke comparisons with the victory by Tsar Alexander I over Napoleon’s invading army.^[201] In addition, the Germans, like the French, took solace from the notion they had been defeated by the Russian winter, rather than the Russians themselves or their own mistakes.^[202]

Cultural impact[edit]

An event of epic proportions and momentous importance for European history, the French invasion of Russia has been the subject of much discussion among historians. The campaign’s sustained role in Russian popular culture may be seen in Leo Tolstoy’s War and Peace, Pyotr Ilyich Tchaikovsky’s 1812 Overture, and the identification of it with the German invasion during World War II, which became known as the Great Patriotic War in the Soviet Union.

See also[edit]

• Antony’s Parthian War, a Roman invasion of Parthian Empire, which is widely compared to Napoleon’s invasion of Russia
• Arches of Triumph in Novocherkassk, a monument built in 1817 to commemorate the victory over the French
• General Confederation of Kingdom of Poland
• Kutuzov (film)
• List of battles of the French invasion of Russia
• List of In Our Time programmes, including «Napoleon’s retreat from Moscow»
• Nadezhda Durova
• Vasilisa Kozhina
• War and Peace (film series)
• War and Peace (opera), an opera by Prokofiev

Notes[edit]

References[edit]

Sources[edit]

• Austin, Paul Britten (1996). 1812: The Great Retreat. Greenhill Pr. ISBN 978-1-85367-246-0.
• Bodart, Gaston (1908). Militär-historisches Kriegs-Lexikon (1618-1905). Retrieved 25 April 2021.
• Bodart, Gaston (1916). Losses of Life in Modern Wars, Austria-Hungary; France. ISBN 978-1371465520. Retrieved 15 April 2021.
• Bourgogne, Adrien Jean Baptiste François (1899). Cottin, Paul; Hénault, Maurice (eds.). Memoirs of Sergeant Bourgogne (1812-1813). London: William Heinemann, via reprint, Moscow: Ripol Classic. ISBN 5875000767. Retrieved 7 December 2021.
• Caulaincourt, Armand-Augustin-Louis de (1935). With Napoleon in Russia: the memoirs of General de Caulaincourt (translated by Jean Hanoteau ed.). Retrieved 15 April 2021.
• Clausewitz, Carl von (1906). Der Feldzug 1812 in Russland (in German). Retrieved 21 April 2021.
• Clausewitz, Carl von (1843). The campaign of 1812 in Russia [Der Feldzug 1812 in Russland] (PDF). Translated by Francis Egerton. London: John Murray Publishers. Retrieved 10 April 2021. And at Google Books here [1] (accessed 7 Jan 2022).
• Clodfelter, Micheal (2008). Warfare and armed conflicts : a statistical encyclopedia of casualty and other figures, 1494–2007. Jefferson, N.C. : McFarland. ISBN 9786612280498. Retrieved 15 April 2021.
• Davydov, Denis Vasilievich (2010). «Diary of partisan actions» (in Russian). Archived from the original on 2009-03-22. Retrieved 17 April 2021.
• DTIC, Defense Technical Information Center (1998). DTIC ADA398046: The Effects of Infectious Disease on Napoleon’s Russian Campaign. Retrieved 17 April 2021.
• Elting, J. (1997) [1988]. Swords Around a Throne: Napoleon’s Grande Armée. New York: Da Capo Press. ISBN 978-0-306-80757-2.
• Fierro, Alfred; Palluel-Guillard, André; Tulard, Jean (1995). Histoire et Dictionnaire du Consulat et de l’Empire. Paris: Éditions Robert Laffont. ISBN 978-2-221-05858-9.
• Grant, R. G. (2009). Battle: A Visual Journey Through 5,000 Years of Combat. New York : DK Pub. ISBN 9780756655785. Retrieved 18 April 2021.
• Hay, Mark Edward (2013). «The Dutch Experience and Memory of the Campaign of 1812: a Final Feat of Arms of the Dutch Imperial Contingent». Academia.edu. Retrieved 18 April 2021.
• Haythornthwaite, Philip (2012). Borodino 1812: Napoleon’s Great Gamble. Bloomsbury Publishing. ISBN 9781849086974.
• Helmert, Heinz (1986). Europäische Befreiungskriege 1808 bis 1814/15 (in German). Berlin.
• Kagan, Frederick (2007). The End of the Old Order: Napoleon and Europe, 1801–1805. Hachette Books. ISBN 978-0-306-81645-1.
• Labaume, Eugène (1817). A Circumstantial Narrative of the Campaign in Russia. Hartford, CT: Silas Andrus, and Rochester, N.Y.: E. Peck & Co. Retrieved 7 December 2021.
• Leavenworth (2006). «Fighting the Russians in Winter: Three Case Studies». Archived from the original on June 13, 2006. Retrieved 17 April 2021.
• Lefebvre, Georges (1969). Napoleon : from Tilsit to Waterloo, 1807–1815. Vol. 2. New York : Columbia University Press. ISBN 9780231033138. Retrieved 17 April 2021.
• Lentz (2004). Nouvelle histoire du Premier Empire. Vol. 2.
• Lieven, D. C. B (2010). Russia against Napoleon. Viking. ISBN 9780670021574. Retrieved 15 April 2021.
• Markham, Felix (1963). Napoleon. New York: Mentor. ISBN 9780451627988. Retrieved 17 April 2021.
• Marshall-Cornwall, James (1998). Napoleon as Military Commander. New York : Barnes & Noble. ISBN 9780451627988. Retrieved 17 April 2021.
• McLynn, Frank (2011). Napoleon: A Biography.
• Mikaberidze, Alexander (2016). Leggiere, M. (ed.). Napoleon and the Operational Art of War. Leiden: Brill. ISBN 978-90-04-27034-3.
• Mikaberidze, Alexander (2007). The Battle of Borodino: Napoleon versus Kutuzov. London: Pen&Sword. ISBN 9781844156030.
• Mikaberidze, Alexander (2014). «Napoleon’s Lost Legions. The Grande Armée Prisoners of War in Russia». Retrieved 25 April 2021.
• Nafziger, George (1984). Napoleon’s Invasion of Russia. ISBN 0-88254-681-3.
• Nafziger, George (2021). «Rear services and foraging in the 1812 campaign: Reasons of Napoleon’s defeat» (in Russian).
• Napoleon-1812 (2021). «Napoleon-1812». Retrieved 18 April 2021.
• Riehn, Richard K. (1990). 1812 : Napoleon’s Russian campaign. New York : McGraw-Hill. ISBN 9780070527317. Retrieved 10 April 2021.
• Ségur, Philippe Paul, comte de (1980). Napoleon’s Russian campaign. Retrieved 18 April 2021.
• Stahel, David (2010). Operation Barbarossa and Germany’s Defeat in the East (Third Printing ed.). Cambridge University Press. ISBN 978-0-521-76847-4.
• Tarle, Yevgeny Eugene (1942). Napoleon’s Invasion of Russia 1812. New York: Oxford University Press.
• Tufte, Edward R. (2001). The Visual Display of Quantitative Information. Cheshire, Conn. : Graphics Press. ISBN 9780961392147. Retrieved 17 April 2021.
• Volin, Lazar (1970). A century of Russian agriculture. From Alexander II to Khrushchev. Harvard University Press.
• Wilson, Robert Thomas (1860). Narrative of events during the Invasion of Russia by Napoleon Bonaparte, and the Retreat of the French Army, 1812. London: John Murray. Retrieved 17 April 2021.
• Zamoyski, Adam (2004). Moscow 1812: Napoleon’s Fatal March. London: HarperCollins. ISBN 978-0-00-712375-9. Retrieved 17 April 2021.

Further reading[edit]

• Bogdanovich (1859). History of Patriotic War 1812.
• Brett-James, Antony (1967), 1812: Eyewitness accounts of Napoleon’s defeat in Russia
• Clausewitz, Carl von (1996). The Russian campaign of 1812. Transaction Publishers. ISBN 1-4128-0599-6.
• Hourtoulle, F. G. (2001). Borodino, The Moscova: The Battle for the Redoubts (Hardcover ed.). Paris: Histoire & Collections. ISBN 978-2908182965.
• Joes, Anthony James (1996), «Continuity and Change in Guerrilla War: The Spanish and Afghan Cases», Journal of Conflict Studies, 16 (2), archived from the original on 2013-06-20, retrieved 2008-08-03
• Wordsworth (1994). The Wordsworth Pocket Encyclopedia. Hertfordshire: Ware : Wordsworth Editions. ISBN 9781853263019. Retrieved 17 April 2021.

External links[edit]

• Bogdanovich, Modest I. (1859). History of the War of 1812 (in Russian).
• When Europe Invaded Russia: 1812 Napoleon Documentary by Jesse Alexander on YouTube

«Second Polish War» redirects here. For the 1794 uprising, see Kościuszko Uprising.

French invasion of Russia
Part of the Napoleonic Wars
Clockwise from top left: The Battle of Borodino by Louis-François Lejeune Napoleon watching the fire of Moscow by Albrecht Adam Marshal Ney at the Battle of Kowno by Auguste Raffet French retreat by Illarion Pryanishnikov
Date 24 June – 14 December 1812 (5 months, 2 weeks and 6 days) Location Eastern Europe Result Russian victory
Belligerents
French Empire Confederation of Poland Kingdom of Italy Kingdom of Naples Kingdom of Saxony Kingdom of Bavaria Kingdom of Westphalia Kingdom of Württemberg  Grand Duchy of Hesse Grand Duchy of Berg Grand Duchy of Baden    Swiss Confederation  Austrian Empire  Kingdom of Prussia Kingdom of Spain[1]  Kingdom of Denmark	Russian Empire Supported by:  United Kingdom
Commanders and leaders
Napoleon I Pierre Augereau Jean-Baptiste Bessières Eugène de Beauharnais Jérôme Bonaparte Louis-Nicolas Davout Jean-Andoche Junot François Joseph Lefebvre Étienne Macdonald Édouard Mortier Joachim Murat Michel Ney Nicolas Oudinot Józef Poniatowski Jean Reynier Laurent Saint-Cyr Karl von Schwarzenberg Claude Victor Johann Yorck	Alexander I Mikhail Kutuzov Mikhail Barclay de Tolly Pyotr Bagration † Levin von Bennigsen Alexander Chechenskiy Pavel Chichagov Mikhail Miloradovich Matvei Platov Alexander Tormasov Peter Wittgenstein
Strength
450,000[2] – 685,000[3] total: 449,000 First wave[4] 134,000 Borodino[5] 108,000 Maloyaroslavets[6] 33,000 Berezina[7]	508,000 – 723,000 total:[2] 98,000 First wave[4] 118,000 Borodino[8] 129,000 Maloyaroslavets[9] 126,000 Berezina[7]
Casualties and losses
400,000–484,000 200,000[10][11]–284,000 dead[12][13] 100,000 killed in combat[11][10] 50,000 died in captivity[14][12][2] 50,000 wounded[13] 50,000 deserted[13][12] 50,000 prisoners[2][12]	410,000 210,000 dead[15] 150,000 wounded[16] 50,000 deserted[16]
Total military and civilian deaths: c. 1,000,000[17]

The French invasion of Russia, also known as the Russian campaign, the Second Polish War, the Army of Twenty nations, and the Patriotic War of 1812 was launched by Napoleon Bonaparte to force the Russian Empire back into the continental blockade of the United Kingdom. Napoleon’s invasion of Russia is one of the best studied military campaigns in history and is listed among the most lethal military operations in world history.^[18] It is characterized by the massive toll on human life: in less than six months nearly a million soldiers and civilians died.^[19][17]

On 24 June 1812 and the following days, the first wave of the multinational Grande Armée crossed the Niemen into Russia. Through a series of long forced marches, Napoleon pushed his army of almost half a million people rapidly through Western Russia, now Belarus, in an attempt to destroy the separated Russian armies of Barclay de Tolly and Pyotr Bagration who amounted to around 180,000–220,000 at this time.^[20][21] Within six weeks, Napoleon lost half of the men because of the extreme weather conditions, disease and hunger, winning just the Battle of Smolensk. The Russian Army continued to retreat, under its new Commander in Chief Mikhail Kutuzov, employing attrition warfare against Napoleon forcing the invaders to rely on a supply system that was incapable of feeding their large army in the field.

The fierce Battle of Borodino, seventy miles (110 km) west of Moscow, was a narrow French victory that resulted in a Council at Fili. There Kutuzov decided not to defend the city but to a general withdrawal to save the Russian army.^[22] (At the time, Moscow was a very important city, but not the capital of Russia; from 1732 to 1918, Saint Petersburg served as a capital). On 14 September, Napoleon and his army of about 100,000 men occupied Moscow, only to find it abandoned, and the city was soon ablaze, instigated by its military governor. Napoleon stayed in Moscow for five weeks, waiting for a peace offer that never came.^[23] Because of the nice weather he left late, hoping to reach the magazines in Smolensk by a detour. Losing the Battle of Maloyaroslavets he was forced to take the same route as he came. In early November it began to snow, which complicated the retreat. Lack of food and winter clothes for the men and fodder for the horses, and guerilla warfare from Russian peasants and Cossacks led to greater losses. Again more than half of the men died on the roadside of exhaustion, typhus and the harsh continental climate. The Grande Armée had deteriorated into a disorganized mob, and the Russians could not conclude otherwise.

In the Battle of Krasnoi Napoleon was able to avoid a complete defeat. Meanwhile, he was almost without cavalry and artillery, and deployed the Old Guard for the first time.^[24] Although several retreating French corps united with the main army, when the Berezina was reached, Napoleon had only about 49,000 troops and 40,000 stragglers of little military value. On 5 December, Napoleon left the army at Smorgonie in a sledge and returned to Paris. Within a few days, 20,000 more perished from the bitter cold and louse-borne diseases.^[25] Murat and Ney, the new commanders, continued, leaving more than 20,000 men behind in the hospitals of Vilnius. What was left of the main armies crossed the frozen Niemen and the Bug disillusioned.

Although estimates vary because precise records were not kept,^[26] numbers were exaggerated and auxiliary troops were not always counted, Napoleon’s army entered Russia with more than 450,000 men,^[27] more than 150,000 horses,^[28] around 25,000 wagons and almost 1,400 pieces of artillery. Only 120,000 men survived (excluding early deserters);^[a] as many as 380,000 died in the campaign.^[30] Perhaps most importantly, Napoleon’s reputation of invincibility was shattered.^[31]

Background[edit]

From 1792 and onwards, France had been at a near constant state of war with the major European powers, a consequence of the French Revolution. Napoleon, who seized power in 1799 and ruled France as an autocrat, conducted several military campaigns which resulted in the creation of the first French empire. Starting in 1803, the Napoleonic Wars had proven Napoleon’s abilities.^[32] He emerged victorious in the War of the Third Coalition (1803–1806, which dissolved the thousand-year-old Holy Roman Empire), the War of the Fourth Coalition (1806–1807), and the War of the Fifth Coalition (1809).

In 1807, Napoleon and Alexander I of Russia had signed the Treaty of Tilsit on the Neman River after a French victory at Friedland. The treaties had gradually strengthened Russia’s alliance with France and made Napoleon dominate all their neighbors. The agreement made Russia a French ally and they adopted the Continental System, which was a blockade on the United Kingdom.^[33] But the treaty was economically hard on Russia, and Tsar Alexander left the Continental blockade on 31 December 1810. Napoleon was now deprived of his chief foreign policy tool against the United Kingdom.^[34]

The Treaty of Schönbrunn, which ended the 1809 war between Austria and France had a clause removing Western Galicia from Austria and annexing it to the Grand Duchy of Warsaw. Russia viewed this as against its interests as they considered the territory to be a potential launching point for a French invasion.^[35]

Napoleon had tried to get better Russian cooperation through an alliance by seeking to marry Anna Pavlovna, the youngest sister of Alexander. But finally, he married Marie Louise, the daughter of the Austrian emperor instead. France and Austria signed an alliance treaty on 14 March 1812.

Napoleon himself was not in the same physical and mental state as in years past. He had become overweight and increasingly prone to various maladies.^[36]

Declaration of war[edit]

Committed to the expansion policy of Catherine the Great, Alexander I had issued an ultimatum demanding that France evacuate its troops from Prussia and the Grand Duchy of Warsaw in April 1812. Napoleon chose war over retreat.

Officially Napoleon announced the following proclamation:

Soldiers, the second Polish war is begun. The first terminated at Friedland, and at Tilsit, Russia vowed an eternal alliance with France, and war with the English. She now breaks her vows and refuses to give any explanation of her strange conduct until the French eagles have repassed the Rhine, and left our allies at her mercy. Russia is hurried away by a fatality: her destinies will be fulfilled. Does she think us degenerated? Are we no more the soldiers who fought at Austerlitz? She places us between dishonour and war—our choice cannot be difficult. Let us then march forward; let us cross the Niemen and carry the war into her country. This second Polish war will be as glorious for the French arms as the first has been, but the peace we shall conclude shall carry with it its own guarantee, and will terminate the fatal influence which Russia for fifty years past has exercised in Europe.^[37]

Between the 8th and the 20th of June, the troops had been in perpetual motion and daily had to undertake the most arduous marches in the most abominable heat.^[38] Napoleon’s objective was to rout the Imperial Russian army and force Czar Alexander I to return to the Continental System.^[39]

Logistics[edit]

The invasion of Russia clearly and dramatically demonstrates the importance of logistics in military planning, especially when the land will not provide for the number of troops deployed in an area of operations far exceeding the experience of the invading army.^[40] Napoleon made extensive preparations for provisioning his army.^[41] The French supply effort was far greater than in any of the previous campaigns.^[42] Twenty train battalions, comprising 7,848 vehicles, were to provide a 40-day supply for the Grande Armée and its operations, and a large system of magazines were established in towns and cities in Poland and East Prussia.^[43] The Vistula river valley was built up in 1811–1812 as a supply base.^[41] Intendant General Guillaume-Mathieu Dumas established five lines of supply from the Rhine to the Vistula.^[42] French-controlled Germany and Poland were organized into three arrondissements with their own administrative headquarters.^[42] The logistical buildup that followed was a critical test of Napoleon’s administrative and logistical skill, who devoted his efforts during the first half of 1812 largely to the provisioning of his invasion army.^[41] Napoleon studied Russian geography and the history of Charles XII’s invasion of 1708–1709 and understood the need to bring forward as many supplies as possible.^[41] The French Army already had previous experience of operating in the lightly populated and underdeveloped conditions of Poland and East Prussia during the War of the Fourth Coalition in 1806–1807.^[41]

However, nothing was to go as planned, because Napoleon had failed to take into account conditions that were totally different from what he had known so far.^[44]

Napoleon and the Grande Armée were used to living off the land, which had worked well in the densely populated and agriculturally rich central Europe with its dense network of roads.^[45] Rapid forced marches had dazed and confused old-order Austrian and Prussian armies and much use had been made of foraging.^[45] Forced marches in Russia often made troops do without supplies as the supply wagons struggled to keep up;^[45] furthermore, horse-drawn wagons and artillery were stalled by lack of roads which often turned to mud due to rainstorms.^[46] Lack of food and water in thinly populated, much less agriculturally dense regions led to the death of troops and their mounts by exposing them to waterborne diseases from drinking from mud puddles and eating rotten food and forage. The front of the army received whatever could be provided while the formations behind starved.^[47]

The most advanced magazine in the operations area during the attack phase was Vilna, beyond that point, the army was on its own.^[44]

Ammunition[edit]

A massive arsenal was established in Warsaw.^[41] Artillery was concentrated at Magdeburg, Danzig, Stettin, Küstrin and Glogau.^[48] Magdeburg contained a siege artillery train with 100 heavy guns and stored 462 cannons, two million paper cartridges and 300,000 pounds/135 tonnes of gunpowder; Danzig had a siege train with 130 heavy guns and 300,000 pounds of gunpowder; Stettin contained 263 guns, a million cartridges and 200,000 pounds/90 tonnes of gunpowder; Küstrin contained 108 guns and a million cartridges; Glogau contained 108 guns, a million cartridges and 100,000 pounds/45 tonnes of gunpowder.^[48] Warsaw, Danzig, Modlin, Thorn and Marienburg became ammunition and supply depots as well.^[41] Polish legions, including Lithuanians formed the largest foreign contingent.

Provisions and transportation[edit]

Danzig contained enough provisions to feed 400,000 men for 50 days.^[48] Breslau, Plock and Wyszogród were turned into grain depots, milling vast quantities of flour for delivery to Thorn, where 60,000 biscuits were produced every day.^[48] A large bakery was established at Villenberg (Braniewo County).^[42] 50,000 cattle were collected to follow the army.^[42] After the invasion began, large magazines were constructed at Kovno (Kaunas), Vilna (Vilnius), and Minsk, with the Vilna base having enough rations to feed 100,000 men for 40 days.^[42] It also contained 27,000 muskets, 30,000 pairs of shoes along with brandy and wine.^[42] Medium-sized depots were established at Vitebsk, Orsha, and Smolensk, and several small ones throughout the Russian interior.^[42] The French also captured numerous intact Russian supply dumps, which the Russians had failed to destroy or empty, and Moscow itself was filled with food.^[42] Twenty train battalions provided most of the transportation, with a combined load of 8,390 tons.^[48] Twelve of these battalions had a total of 3,024 heavy wagons drawn by four horses each, four had 2,424 one-horse light wagons and four had 2,400 wagons drawn by oxen.^[48] Auxiliary supply convoys were formed on Napoleon’s orders in early June 1812, using vehicles requisitioned in East Prussia.^[49] Marshal Nicolas Oudinot’s IV Corps alone took 600 carts formed into six companies.^[50] The wagon trains were supposed to carry enough bread, flour and medical supplies for 300,000 men for two months.^[50]

The standard heavy wagons, well-suited for the dense and partially paved road networks of Germany and France, proved too cumbersome for the sparse and primitive Russian dirt tracks.^[51] The supply route from Smolensk to Moscow was therefore entirely dependent on light wagons with small loads.^[50] Central to the problem were the expanding distances to supply magazines and the fact that no supply wagon could keep up with a forced marched infantry column.^[46] The weather itself became an issue, where, according to historian Richard K. Riehn:

The thunderstorms of the 29th [of June] turned into other downpours, turning the tracks—some diarists claim there were no roads in Lithuania—into bottomless mires. Wagons sank up to their hubs; horses dropped from exhaustion; men lost their boots. Stalled wagons became obstacles that forced men around them and stopped supply wagons and artillery columns. Then came the sun which would bake the deep ruts into canyons of concrete, where horses would break their legs and wagons their wheels.^[46]

The heavy losses to disease, hunger and desertion in the early months of the campaign were in large part due to the inability to transport provisions quickly enough to the troops.^[51] The Intendance administration failed to distribute with sufficient rigor the supplies that were built up or captured.^[42] By that, despite all these preparations, the Grande Armée was not self-sufficient logistically and still depended on foraging to a significant extent.^[49]

Inadequate supplies played a key role in the losses suffered by the army as well. Davidov and other Russian campaign participants record wholesale surrenders of starving members of the Grande Armée even before the onset of the frosts.^[52] Caulaincourt describes men swarming over and cutting up horses that slipped and fell, even before the horse had been killed.^[53] The French simply were unable to feed their army. Starvation led to a general loss of cohesion.^[54] Constant harassment of the French Army by Cossacks added to the losses during the retreat.^[52]

Though starvation caused horrendous casualties in Napoleon’s army, losses arose from other sources as well. The main body of Napoleon’s Grande Armée diminished by a third in just the first eight weeks of the campaign, before the major battle was fought. This loss in strength was in part due to diseases such as diphtheria, dysentery and typhus and the need for garrison supply centres.^[52][55] There are eyewitness reports of cannibalism in November 1812.^[56]

Combat service and support and medicine[edit]

Nine pontoon companies, three pontoon trains with 100 pontoons each, two companies of marines, nine sapper companies, six miner companies and an engineer park were deployed for the invasion force.^[48] Large-scale military hospitals were created at Warsaw, Thorn, Breslau, Marienburg, Elbing and Danzig,^[48] while hospitals in East Prussia had beds for 28,000.^[42]

Invasion[edit]

Crossing the Russian border[edit]

After a whole day of preparation, the invasion commenced on Wednesday, 24 June  [O.S. 12 June] 1812 with Napoleon’s army crossing the border.^[b] The army was split up into five columns:

1. The left wing under Macdonald with the X corps of 30,000 men (half of them Prussians) crossed the Niemen at Tilsit on the 24th.^[59] He moved north in Courland but did not succeed in occupying Riga. Early August he occupied Dunaburg; early September he returned to Riga with his entire force.^[60] On 18 December, a few days after the French left the Russian Empire, he drew back to Königsberg, followed by Peter Wittgenstein. On 25 December one of his generals Yorck von Wartenburg found himself isolated because the Russian army blocked the road. After five days he was urged by his officers (and in the presence of Carl von Clausewitz), at least to neutralization of his troops and an armistice. Yorck’s resolution had enormous consequences.^[61]

2. In the evening of 23 June Morand accompanied by sappers occupied the other side of the Niemen. The next morning Napoleon followed by the Imperial Guard (47,000) crossed the river on one of the three pontoon bridges nearby Napoleon’s Hill. Afterwards, Murat’s cavalry and three corps crossed the river destined for Vilnius. Then they followed Barclay de Toll’s First Army of the West to Drissa and Polotsk.^[62]

• Cavalry corps of Murat (32,000) advanced to Vilnius and Polotsk in the vanguard.
• I corps of Davout (72,000), the strongest corps, left Vilnius on 1 July and occupied Minsk a week later. His goal was to cut off Bagration from Barclay de Tolly. He already had lost a third of his men but beat Bagration at Mogilev and then went to Smolensk, where he joined the main army.
• II corps of Oudinot (37,000) crossed the Niemen and the Viliya to combat Peter Wittgenstein, who protected the road to St Petersburg. Oudinot didn’t succeed in joining up with Macdonald and joined the VIth corps. For two months these corps kept Wittgenstein at a distance until the Second Battle of Polotsk.
• III corps of Ney (39,000) defended downstream the 4th pontoon bridge at Aleksotas which could be used to escape; he then went to Polotsk.

Second Central force crossed at Pilona 20 km upstream.

• IV corps of Beauharnais (45,000 Italians) crossed the Niemen near Pilona.^[63][64][65] Napoleon’s stepson had orders to avoid Vilnius on his way to Vitebsk.
• VI corps of St. Cyr (25,000 Bavarians) crossed at Pilona.^[66] He was to throw himself between the two Russian armies and cut off all communication between them.^[67] He followed the II corps to Polotsk, forming the northern flank.^[68] Both corps never saw Moscow.

With French forces moving through different routes in the direction of Polotsk and Vitebsk, the first major engagement took place on 25 July at the Battle of Ostrowno.

3. Right flank force under Napoleon’s brother Jérôme Bonaparte, King of Westphalia (62,000). He crossed the Niemen near Grodno on 1 July,^[65] and moved towards Bagration’s (second western) army. It seems he was advancing slowly so the stragglers could catch up. On the order of Napoleon Davout secretly took over the command on 6 July.^[69] The Battle of Mir was a tactical victory for the Russians; Jerome let Platov escape by deploying too few of Poniatowki’s troops.^[70] Jérôme left the army after being criticised by Davout.^[71] He went home at the end of July,^[72] taking a small battalion of guards with him.^[73]

• IV Cavalry corps of Latour Maubourg (8,000) joined Davout.
• V corps (36,000 (Polish) soldiers) under Poniatowski joined Davout and went to Mogilev and Smolensk.
• VIII Corps (17,000 Westphalians) under Vandamme who was sent home in early July. Jérôme Bonaparte took over but resigned on 15 July when he found out Davout had been secretly given the command.^[73][74] Early August the command was given to Junot.^[75] In the Battle of Smolensk (1812) Junot was sent to bypass the left flank of the Russian army, but he got lost and was unable to carry out this operation.^[76] Junot, a heavy drinker, was blamed for allowing the Russian army to retreat arriving too late at the Battle of Valutino.^[77] After the Battle of Borodino he had only 2,000 men left.^[78] Junot committed suicide in 1813?

4. The right or southern wing under Schwarzenberg (34,000) crossed the Western Bug on a pontoon bridge at Drohiczyn on 2 July. Tormasow’s third army prevented him from joining up with Davout. When Tormassov occupied Brest (Belarus) at the end of July, Schwarzenberg and Reynier were cut off from supplies.^[79] On 18 September the Austrians withdrew when Pavel Chichagov arrived from the south and seized Minsk on 18 November.^[80] On 14 December 1812 Schwarzenberg crossed the border.^[81]

• VII corps of Reynier (17,000 Saxons) stayed in the Grodno region and cooperated with Schwarzenberg to protect the Duchy of Warsaw against Tormassov.

5. During the campaign reinforcements of 80,000 and the baggage trains with 30,000 men were sent on different dates. In November, the division of Durutte assisted Reynier. In December Loison was sent to help extricate the remnants of the Grand Army in its retreat.^[82] Within a few days many of Loison’s unexperienced soldiers died of the extreme cold.
^[83] Napoleon arrested him for not marching with his division to the front.

• IX corps of Victor (33,000). The majority was sent to Smolensk in early September;^[78] he took over the command from St. Cyr. At the end of October, he retreated, losing significant supplies in Vitebsk to Wittgenstein. Victor and H.W. Daendels were ordered to cover the retreat to the Berezina.
• XI corps of Augerau was part of the reserve. It was created later in the late summer.^[84] It contained an entire division of reformed deserters.^[85] This corps, based in Poland did not participate in military operations in Russia until November/December. Augereau never left Berlin; his younger brother general Jean-Pierre and his troops were compelled to surrender to the partisans Aleksandr Figner and Denis Davydov on 9 November.^[86]

March on Vilna[edit]

Napoleon initially met little resistance and moved quickly into the enemy’s territory in spite of the transport of more than 1,100 cannons, being opposed by the Russian armies with more than 900 cannons. But the roads in this area of Lithuania were actually small dirt tracks through areas of birched woodland and marshes. At the beginning of the war supply lines already simply could not keep up with the forced marches of the corps and rear formations always suffered the worst privations.^[87]

On the 25th of June Murat’s reserve cavalry provided the vanguard with Napoleon, the Imperial guard and Davout’s 1st corps following behind. Napoleon spent the night and the next day in Kaunas, allowing only his guards, not even the generals to enter the city.^[58] The next day he rushed towards the capital Vilna, pushing the infantry forward in columns that suffered from stifling heat, heavy rain and more heat.^[88] The central group marched 70 miles (110 km) in two days.^[89] Ney’s III Corps marched down the road to Sudervė, with Oudinot marching on the other side of the Viliya river.

Since the end of April, the Russian headquarters was centred in Vilna but on June 24 couriers rushed news about the crossing of the Niemen to Barclay de Tolley. Before the night had passed, orders were sent out to Bagration and Platov, who commanded the Cossacks, to take the offensive. Alexander left Vilna on June 26 and Barclay assumed overall command.

Napoleon reached Vilna on 28 June with only light skirmishing but leaving more than 5,000 dead horses in his wake. These horses were vital to bringing up further supplies to an army in desperate need; he was forced to leave up to 100 guns and up to 500 artillery wagons. Napoleon had supposed that Alexander would sue for peace at this point and was to be disappointed; it would not be his last disappointment.^[90] Balashov demanded that the French returned across the Niemen before negotiations.^[91] Barclay continued to retreat to Drissa, deciding that the concentration of the 1st and 2nd armies was his first priority.^[92]

Several days after crossing the Niemen, a number of soldiers began to develop high fevers and a red rash on their bodies. Typhus had made its appearance. On 29/30 June, a violent thunderstorm struck Lithuania during the night and continued for several hours or a day.^[93][94]

The results were most disastrous to the French forces. The movement of troops was impeded or absolutely checked and the vast troop and supply trains on the Vilnius-Kaunas Road became disorganized. The existing roads became little better than quagmires causing the horses to break down under the additional strain. The delay and frequent loss of these supply trains caused both troops and horses to suffer. Napoleon’s forces traditionally were well supplied by his transportation corps, but they proved inadequate during the invasion.
^[95][96]

The foraging in Lithuania proved hard as the land was mostly barren and forested. The supplies of forage were less than that of Poland, and two days of forced marching made a bad supply situation worse.^[97] Some 50,000 stragglers and deserters became a lawless mob warring with the local peasantry in all-out guerrilla war, which further hindered supplies reaching the Grande Armée. Central to the problem were the expanding distances to supply magazines and the fact that no supply wagon could keep up with a forced marched infantry column.^[46] The weather itself became an issue.

A Lieutenant Mertens—a Württemberger serving with Ney’s III corps—reported in his diary that oppressive heat followed by cold nights and rain left them with dead horses and camping in swamp-like conditions with dysentery and fever raging through the ranks with hundreds in a field hospital that had to be set up for the purpose. He reported the times, dates and places of events, reporting new thunderstorms on 6 July and men dying of sunstroke a few days later.^[46] Rapid forced marches quickly caused desertion, suicide and starvation, and exposed the troops to filthy water and disease, while the logistics trains lost horses by the thousands, further exacerbating the problems.

March on Vitebsk and Minsk[edit]

Although Barclay wanted to give battle, he assessed it as a hopeless situation and ordered Vilna’s magazines burned and its bridge dismantled. Wittgenstein moved his command to Klaipeda, passing beyond Macdonald and Oudinot’s operations with Wittgenstein’s rear guard clashing with Oudinout’s forward elements.^[98] Barclay continued his retreat and, with the exception of the occasional rearguard clash, remained unhindered in his movements ever further east.^[99]

The operation intended to split Bagration’s forces from Barclay’s forces by driving to Vilna had cost the French forces 25,000 losses from all causes in a few days.^[100] Strong probing operations were advanced from Vilna towards Nemenčinė,^[101] Molėtai in the north and Ashmyany in the east, the location of Bagration on his way to Minsk. Bagration ordered Platov and Dokhturov to distract the enemy.

Murat advanced to Nemenčinė on July 1, running into elements of Dmitry Dokhturov’s III Russian Cavalry Corps. Napoleon assumed this was Bagration’s 2nd Army and rushed out, before being told it was not. Napoleon then attempted to use Davout, Jerome, and Eugene out on his right in a hammer and anvil to catch Bagration and to destroy the 2nd Army in an operation before reaching Minsk. This operation had failed to produce results on his left.

Conflicting orders and lack of information had almost placed Bagration in a bind marching into Davout; however, Jerome could not arrive in time over the same mud tracks, supply problems, and weather, that had so badly affected the rest of the Grande Armée. Command disputes between Jerome, General Vandamme and Davout would not help the situation.^[102]

In the first two weeks of July, the Grande Armée lost 100,000 men due to sickness and desertion.^[103] On 8 July Dirk van Hogendorp was appointed as Governor of Lithuania organizing hospitals for the wounded in Vilnius and supplies for the army; Louis Henri Loison was appointed in Königsberg.^[104] The main problem was forage from East Prussia. For three weeks, the Dutch soldiers had hardly seen bread and only eaten soup.^[105] Desertion was high among Spanish and Portuguese formations. The deserters proceeded to terrorize the population, looting whatever lay to hand. The areas in which the Grande Armée passed were devastated and depopulated.

Davout had lost 10,000 men marching to Minsk, which he reached on the 8th and would not attack Bagration without Jerome joining him. He ordered Polish cavalry to search for the thousands of looting soldiers who stayed behind. Davout left the city after four days where a Polish governor was appointed; Joseph Barbanègre had to organize the logistics. Davout crossed the Berezina and ran into the Battle of Mogilev with Bagration; he went to Orsha, and crossed the Dniepr on his way to Smolensk. Davout thought Bagration had some 60,000 men and Bagration thought Davout had 70,000. Bagration was getting orders from both Alexander’s staff and Barclay (which Barclay didn’t know) and left Bagration without a clear picture of what was expected of him and the general situation. This stream of confused orders to Bagration had him upset with Barclay, which would have repercussions later.^[106]

After five weeks, the loss of troops from disease and desertion had reduced Napoleon’s effective fighting strength to about half.^[107] Ney and his corps were given ten days to recover and search for food.
^[108]

March on Smolensk[edit]

Exactly at midnight, on July 16, Napoleon left Vilnius. On 19 July the Tsar left the army in Polotsk and headed for Moscow, taking the discredited Von Phull with him.^[109][c] Barclay, the Russian commander-in-chief, refused to fight despite Bagration’s urgings. Several times he attempted to establish a strong defensive position, but each time the French advance was too quick for him to finish preparations and he was forced to retreat once more. When the French Army progressed further (under conditions of extreme heat and drought, rivers and wells filled with carrion) it encountered serious problems in foraging, aggravated by the scorched earth tactics of the Russian forces.^[110][111] After the battle of Vitebsk Napoleon discovered that the Russians were able to slip away during the night. The city, at the intersection of important trade routes, and the palace of Alexander of Württemberg would be his base for the next two weeks. His army needed to recover and rest, but Napoleon asked himself what to do next.

According to Antoine-Henri Jomini, the governor of Vilnius, Napoleon planned not to go further than Smolensk and make Vilnius his headquarter for the winter. However, he could not go back at the end of July. His position was unfavourable according to Adam Zamoyski. There was the heat — also at night — and the lack of supplies. He had lost a third of his army due to sickness and straggling.^[112] The Russo-Turkish War (1806–1812) had come to an end as Kutuzov signed the Treaty of Bucharest and the Russian general Pavel Chichagov headed north-west. His former ally Bernadotte broke off relations with France and entered into an alliance with Russia (Treaty of Örebro). Mid-July Napoleon’s brother Jérome resigned and decided to go home. (For Napoleon he lost the opportunity to destroy the Russian armies separately.)

On 4 August the corps of Barclay and Bagration finally succeeded to unite in Smolensk.^[113][114] On 5 August they held a council of war. Under pressure, Barclay de Tolly decided to launch an offensive. A Russian force was sent west. Napoleon hoped that the Russian advance would lead to the long-desired battle and the unification of the Russian armies forced Napoleon to change his plans. On 15 August, Napoleon celebrated his 43rd birthday with a review of the army. In the late afternoon, Murat’s cavalry and Ney’s infantry closed up to the western side of Smolensk. The main body of the army did not come up until late the next day.^[115]

The Battle of Smolensk (1812) on August 16–18 became the first real confrontation. Napoleon surrounded the southern bank of the Dniepr, while the northern bank was guarded by Barclay’s army. When Bagration moved further east, to prevent the French from crossing the river and attacking the Russians from behind, Napoleon began the attack on the Smolensk Kremlin in the evening. In the middle of the night Barclay de Tolly withdrew his troops from the burning city to avoid a big battle with no chance of victory. When the French army moved in the Russians left on the east side. Ney, Junot and Oudinot tried to halt their army. The Battle of Valutino could have been decisive but the Russians succeeded to escape via a diversion on the road to Moscow. The French discussed their options or prepare for a new attack after winter. Napoleon pressed his army on after the Russians.^[116] Murat implored him to stop, but Napoleon could see nothing but Moscow.^[76] On 24 August, the Grande Armée marched out of Smolensk; Eugene on the left, Poniatowski on the right and Murat in the centre, with the Emperor, the Guard, I Corps and III Corps in the second line. Joseph Barbanègre was appointed commander of the devastated city and had to organise new supplies.

Kutuzov in command

Meanwhile, Wittgenstein was forced to retreat to the north after the First Battle of Polotsk. Bagration asked Aleksey Arakcheyev to organize the militia, as Barclay had led the French right into the capital.^[115] Political pressure on Barclay to give battle and the general’s continuing reluctance to do so led to his removal after the defeat. On 20 August he was replaced in his position as commander-in-chief by the popular veteran Mikhail Kutuzov. The former head of the St. Petersburg militia and a member of the State Council arrived on the 29th at Tsaryovo-Zaymishche, a border village.^{[117] [d]} The weather was still unbearably hot and Kutuzov went on with Barclay’s successful strategy, using attrition warfare instead of risking the army in an open battle. Napoleon’s superiority in numbers was almost eliminated. The Russian Army fell back ever deeper into Russia’s interior as he continued to move east. Unable because of political pressure to give up Moscow without a fight, Kutuzov took up a defensive position some 75 miles (121 km) before Moscow at Borodino.

The Battle of Borodino[edit]

The Battle of Borodino, fought on 7 September 1812, was the largest battle of the French invasion of Russia, involving more than 250,000 troops and resulting in at least 70,000 casualties.^[118] The French Grande Armée under Emperor Napoleon I attacked the Imperial Russian Army of General Mikhail Kutuzov near the village of Borodino, west of the town of Mozhaysk, and eventually captured the main positions on the battlefield but failed to destroy the Russian army. About a third of Napoleon’s soldiers were killed or wounded; Russian losses, while heavier, could be replaced due to Russia’s large population, since Napoleon’s campaign took place on Russian soil.

The battle ended with the Russian Army, while out of position, still offering resistance.^[119] The state of exhaustion of the French forces and the lack of recognition of the state of the Russian Army led Napoleon to remain on the battlefield with his army, instead of engaging in the forced pursuit that had marked other campaigns that he had conducted.^[120] The entirety of the Guard was still available to Napoleon, and in refusing to use it he lost this singular chance to destroy the Russian Army.^[121] The battle at Borodino was a pivotal point in the campaign, as it was the last offensive action fought by Napoleon in Russia. By withdrawing, the Russian Army preserved its combat strength, eventually allowing it to force Napoleon out of the country.

The Battle of Borodino on September 7 was the bloodiest day of battle in the Napoleonic Wars. The Russian Army could only muster half of its strength on September 8. Kutuzov chose to act in accordance with his scorched earth tactics and retreat, leaving the road to Moscow open. Kutuzov also ordered the evacuation of the city.

By this point the Russians had managed to draft large numbers of reinforcements (volunteers) into the army, bringing total Russian land forces to their peak strength in 1812 of 904,000, with perhaps 100,000 in the vicinity of Moscow—the remnants of Kutuzov’s army from Borodino partially reinforced.

Both armies began to move and rebuild. The Russian retreat was significant for two reasons: firstly, the move was to the south and not the east; secondly, the Russians immediately began operations that would continue to deplete the French forces. Platov, commanding the rear guard on September 8, offered such strong resistance that Napoleon remained on the Borodino field.^[119] On the following day, Miloradovich assumed command of the rear guard, adding his forces to the formation.

On 8 September the Russian army began retreating east from Borodino.^[119] They camped outside Mozhaysk.^[122][123] When the village of Mozhaysk was captured by the French on the 9th, the Grande Armée rested for two days to recover.^[124] Napoleon asked Berthier to send reinforcements from Smolensk to Moscow and from Minsk to Smolensk. The French Army began to move out on September 10 with the still ill Napoleon not leaving until the 12th. Some 18,000 men were ordered in from Smolensk, and Marshal Victor’s corps supplied another 25,000.^[125]

Capture of Moscow[edit]

On 10 September the main quarter of the Russian army was situated at Bolshiye Vyazyomy.^[126] Kutuzov settled in a Vyazyomy Manor on the high road to Moscow. The owner was Dmitry Golitsyn, who entered military service again. The next day Tsar Alexander signed a document that Kutuzov was promoted General Field Marshall, the highest military rank. Russian sources suggest Kutuzov wrote a number of orders and letters to Rostopchin, the Moscow military governor, about saving the city or the army.^[127][128] On 12 September [O.S. 31 August] 1812, the main forces of Kutuzov departed from the village, now Golitsyno and camped near Odintsovo, 20 km to the west, followed by Mortier and Joachim Murat’s vanguard.^[129] Napoleon Bonaparte, who suffered from a cold and lost his voice, spent the night at Vyazyomy Manor (on the same sofa in the library) within 24 hours.^[130] On Sunday afternoon the Russian military council at Fili discussed the risks and agreed to abandon Moscow without fighting. Leo Tolstoy wrote Fyodor Rostopchin was invited also and explained the difficult decision in quite a few remarkable chapters in his book War and Peace. This came at the price of losing Moscow, whose population was evacuated. Miloradovich would not give up his rearguard duties until September 14, allowing Moscow to be evacuated. Miloradovich finally retreated under a flag of truce.^[131] Kutuzov withdrew to the southeast of Moscow.

On September 14, 1812, Napoleon moved into Moscow. However, he was surprised to have received no delegation from the city.^[132] Before the order was received to evacuate Moscow, the city had a population of approximately 270,000 people. 48 hours later three quarters of Moscow was reduced to ashes by arson.^[23] Although Saint Petersburg was the political capital at that time, Napoleon had occupied Moscow, the spiritual capital of Russia, but Tsar Alexander I decided that there could not be peaceful coexistence with Napoleon. There would be no appeasement.^[133] On 19 September Murat lost sight of Kutuzov who changed direction and turned west to Podolsk and Tarutino where he would be more protected by the surrounding hills and the Nara river.^{[134][135][136]} On 3 October Kutuzov and his entire staff arrived at Tarutino and camped there for two weeks. He controlled the three-pronged roads from Obninsk to Kaluga and Medyn so that Napoleon could not turn south or southwest. This position not only allowed him to harass the French lines of communication but also stay in contact with the Russian forces under Tormasov and Chichagov, commander of the Army of the Danube. He was also well placed to watch over the workshops and arms factories in nearby Tula and Briansk.^[137]

Kutuzov’s food supplies and reinforcements were mostly coming up through Kaluga from the fertile and populous southern provinces, his new deployment gave him every opportunity to feed his men and horses and rebuild their strength. He refused to attack; he was happy for Napoleon to stay in Moscow for as long as possible, avoiding complicated movements and manoeuvres.^[138][139]

Kutuzov avoided frontal battles involving large masses of troops in order to reinforce his Russian army and to wait there for Napoleon’s retreat.^[140] This tactic was sharply criticised by Chief of Staff Bennigsen and others, but also by Emperor Alexander.^[141] Barclay de Tolly interrupted his service for five months and settled in Nizhny Novgorod.^[142][143] Each side avoided the other and seemed no longer to wish to get into a fight. On 5 October, on order of Napoleon, the French ambassador Jacques Lauriston left Moscow to meet Kutuzov at his headquarters. Kutuzov agreed to meet, despite the orders of the Tsar.^[144] On 10 October Murat complained to Belliard about the lack of food and fodder; each day he lost 200 men captured by Russians. On 18 October, at dawn during breakfast, Murat’s camp in a forest was surprised by an attack by forces led by Bennigsen, known as Battle of Winkovo. Bennigsen was supported by Kutuzov from his headquarters at distance. Bennigsen asked Kutuzov to provide troops for the pursuit. However, the General Field Marshal refused.^[145]

Retreat[edit]

As the Tsar refused to respond, and because of the beautiful weather, Napoleon stayed too long. On 19 October, after five weeks of occupation, the army left Moscow. The army still numbered 108,000 men, but his cavalry had been nearly destroyed. With horses exhausted or dead, commanders redirected cavalrymen into infantry units, leaving French forces helpless against Cossack fighters intensifying the guerilla warfare. With little direction or supplies, the army turned to leave the region, struggling on toward worse disaster.^[146] Napoleon followed the old Kaluga road southwards towards unspoilt, richer parts of Russia to use other roads for retreat westwards to Smolensk than the one being scorched by his own army for the march eastwards.^[147] Napoleon’s goal was to get around Kutuzov, but he was stopped at Maloyaroslavets on his way to Medyn in the West.

At the Battle of Maloyaroslavets, Kutuzov was able to force the French Army into using the same Smolensk road on which they had earlier moved east, the corridor of which had been stripped of food by both armies. This is often presented as an example of scorched earth tactics. Continuing to block the southern flank to prevent the French from returning by a different route, Kutuzov employed partisan tactics to repeatedly strike at the French train where it was weakest. As the retreating French train broke up and became separated, Cossack bands and light Russian cavalry assaulted isolated French units.^[148]

Supplying the army in full became an impossibility because of the continuous forests. The lack of grass and feed weakened the remaining horses, almost all of which died or were killed for food by starving soldiers. Without horses, the French cavalry ceased to exist; cavalrymen had to march on foot. Lack of horses meant many cannons and wagons had to be abandoned. The loss of thousands of wagons and trained horses weakened Napoleon’s armies for the remainder of his wars. Starvation and disease took their toll, and desertion soared. Many of the deserters were taken prisoner or killed by Russian peasants. In early November 1812, when Napoleon arrived at Dorogobuzh Napoleon learned that General Claude de Malet had attempted a coup d’état in France. Badly weakened by these circumstances, the French military position collapsed. Further, defeats were inflicted on elements of the Grande Armée at Vyazma, Polotsk and Krasny. Russian armies captured the French supply depots at Polotsk, Vitebsk and Minsk, inflicting a logistical disaster on Napoleon’s fast collapsing Russian operation. However, the union with Victor, Oudinot and Dombrowski at the Bobr brought the numerical strength of the Grande Armée back up to some 49,000 French combatants as well as about 40,000 stragglers.^[149] All the French corps went on to Borisov where a strategic bridge to cross the Berezina was destroyed by the Russian army. The crossing of the river Berezina was a final French calamity: two Russian armies inflicted heavy casualties on the remnants of the Grande Armée. Because of an incursion of thaw the ice on the Berezina river started to melt during the last major battle of the campaign. In military terms the escape can be considered as French tactical victory. It was a missed opportunity for the Russians who blamed Pavel Chichagov.

On 3 December Napoleon published the 29th Bulletin in which he informed the outside world for the first time of the catastrophic state of his army. He abandoned the army on 5 December and returned home on a sleigh,^[150] leaving Marshal Joachim Murat in command. In the following weeks, the Grande Armée shrank further, and on 14 December 1812, it left Russian territory.

Cold weather[edit]

Following the campaign a saying arose that General Winter defeated Napoleon, alluding to the Russian Winter. Minard’s map shows that the opposite is true as the French losses were highest in the summer and autumn, due to inadequate preparation of logistics resulting in insufficient supplies, while many troops were also killed by disease. Thus the outcome of the campaign was decided long before the weather became a factor.

When winter arrived in November, the army was still equipped with summer clothing and did not have the means to protect themselves from the cold or snow.^[151] It had also failed to forge caulkin shoes for the horses to enable them to traverse roads that had become iced over. The most devastating effect of the cold weather upon Napoleon’s forces occurred during their retreat. Starvation and gangrene coupled with hypothermia led to the loss of tens of thousands of men. Heavy loot was thrown away; much of the artillery was left behind. In his memoir, Napoleon’s close adviser Armand de Caulaincourt recounted scenes of massive loss, and offered a vivid description of mass death through hypothermia:

The cold was so intense that bivouacking was no longer supportable. Bad luck to those who fell asleep by a campfire! Furthermore, disorganization was perceptibly gaining ground in the Guard. One constantly found men who, overcome by the cold, had been forced to drop out and had fallen to the ground, too weak or too numb to stand. Ought one to help them along—which practically meant carrying them. They begged one to let them alone. There were bivouacs all along the road—ought one to take them to a campfire? Once these poor wretches fell asleep they were dead. If they resisted the craving for sleep, another passer-by would help them along a little farther, thus prolonging their agony for a short while, but not saving them, for in this condition the drowsiness engendered by cold is irresistibly strong. Sleep comes inevitably, and sleep is to die. I tried in vain to save a number of these unfortunates. The only words they uttered were to beg me, for the love of God, to go away and let them sleep. To hear them, one would have thought sleep was their salvation. Unhappily, it was a poor wretch’s last wish. But at least he ceased to suffer, without pain or agony. Gratitude, and even a smile, was imprinted on his discoloured lips. What I have related about the effects of extreme cold, and of this kind of death by freezing, is based on what I saw happen to thousands of individuals. The road was covered with their corpses.^[152]

This befell a Grande Armée that was ill-equipped for cold weather. The French deficiencies in equipment caused by the assumption that their campaign would be concluded before the cold weather set in were a large factor in the number of casualties they suffered.^[153] From the Berezina, the retreat was nothing but utter flight. The preservation of war materiel and military positions was no longer considered. When the night-time temperature dropped to minus 35 degrees Celsius it proved catastrophic for Loison’s untried soldiers. Within three days, his division of 15,000 soldiers lost 12,000 men without a battle.^[83]

Summary[edit]

In Napoleon’s Russian Campaign, Riehn sums up the limitations of Napoleon’s logistics as follows:

The military machine Napoleon the artilleryman had created was perfectly suited to fight short, violent campaigns, but whenever a long-term sustained effort was in the offing, it tended to expose feet of clay. […] In the end, the logistics of the French military machine proved wholly inadequate. The experiences of short campaigns had left the French supply services completed unprepared for [..] Russia, and this was despite the precautions Napoleon had taken. There was no quick remedy that might have repaired these inadequacies from one campaign to the next. […] The limitations of horse-drawn transport and the road networks to support it were simply not up to the task. Indeed, modern militaries have long been in agreement that Napoleon’s military machine at its apex, and the scale on which he attempted to operate with it in 1812 and 1813, had become an anachronism that could succeed only with the use of railroads and the telegraph. And these had not yet been invented. ^[154]

Napoleon lacked the apparatus to efficiently move so many troops across such large distances of hostile territory.^[155] The supply depots established by the French in the Russian interior were too far behind the main army.^[156] The French train battalions tried to move forward huge amounts of supplies during the campaign, but the distances, the speed required, and missing endurance of the requisitioned vehicles that broke down too easily meant that the demands Napoleon placed on them were too great.^[157] Napoleon’s demand of a speedy advance by the Grande Armée over a network of dirt roads that dissolved into deep mires resulted in killing already exhausted horses and breaking wagons.^[44] As the graph of Charles Joseph Minard, given below, shows, the Grande Armée incurred the majority of its losses during the march to Moscow during the summer and autumn.

Historical assessment[edit]

Grande Armée[edit]

On 24 June 1812, around 400,000–500,000 men of the Grande Armée, the largest army assembled up to that point in European history, crossed the border into Russia and headed towards Moscow.^{[158][159][160]} Anthony Joes wrote in the Journal of Conflict Studies that figures on how many men Napoleon took into Russia and how many eventually came out vary widely. Georges Lefebvre says that Napoleon crossed the Niemen with over 600,000 soldiers, only half of whom were from France, the others being mainly Poles and Germans.^[161] Felix Markham thinks that 450,000 crossed the Neman on 25 June 1812.^[162] When Ney and the rearguard recrossed the Niemen on December 14, he had barely a thousand men fit for action.^[163] James Marshall-Cornwall says 510,000 Imperial troops entered Russia.^[164] Eugene Tarle believes that 420,000 crossed with Napoleon and 150,000 eventually followed, for a grand total of 570,000.^[165] Richard K. Riehn provides the following figures: 685,000 men marched into Russia in 1812, of whom around 355,000 were French; 31,000 soldiers marched out again in some sort of military formation, with perhaps another 35,000 stragglers, for a total of fewer than 70,000 known survivors.^[3] Adam Zamoyski estimated that between 550,000 and 600,000 French and allied troops (including reinforcements) operated beyond the Niemen, of which as many as 400,000 troops died but this includes deaths of prisoners during captivity.^[17]

Minard’s famous infographic (see above) depicts the march ingeniously by showing the size of the advancing army, overlaid on a rough map, as well as the retreating soldiers together with temperatures recorded (as much as 30 below zero on the Réaumur scale (−38 °C, −36 °F)) on their return. The numbers on this chart have 422,000 crossing the Neman with Napoleon, 22,000 taking a side trip early on in the campaign, 100,000 surviving the battles en route to Moscow and returning from there; only 4,000 survive the march back, to be joined by 6,000 that survived from that initial 22,000 in the feint attack northward; in the end, only 10,000 crossed the Neman back out of the initial 422,000.^[166]

Imperial Russian Army[edit]

Barclay de Tolly the Minister of War and field commander of the First Western Army and General of Infantry served as the Commander in Chief of the Russian Armies. According to Tolstoy in War and Peace (Book X) he was unpopular and regarded as a foreigner by Bagration who was higher in rank but had to follow his orders. Kutuzov replaced Barclay and acted as Commander-in-chief during the retreat following the Battle of Smolensk.

These forces, however, could count on reinforcements from the second line, which totalled 129,000 men and 8,000 Cossacks with 434 guns and 433 rounds of ammunition.

Of these, about 105,000 men were actually available for the defence against the invasion. In the third line were the 36 recruit depots and militias, which came to a total of approximately 161,000 men of various and highly disparate military values, of which about 133,000 actually took part in the defence.

Thus, the grand total of all the forces was 488,000 men, of which about 428,000 gradually came into action against the Grande Armee. This bottom line, however, includes more than 80,000 Cossacks and militiamen, as well as about 20,000 men who garrisoned the fortresses in the operational area. The majority of the officer corps came from the aristocracy.^[167] About 7% of the officer corps came from the Baltic German nobility from the governorates of Estonia and Livonia.^[167] Because the Baltic German nobles tended to be better educated than the ethnic Russian nobility, the Baltic Germans were often favoured with positions in high command and various technical positions.^[167] The Russian Empire had no universal educational system, and those who could afford it had to hire tutors and/or send their children to private schools.^[167] The educational level of the Russian nobility and gentry varied enormously depending on the quality of the tutors and/or private schools, with some Russian nobles being extremely well educated while others were just barely literate. The Baltic German nobility was more inclined to invest in their children’s education than the ethnic Russian nobility, which led to the government favouring them when granting officers’ commissions.^[167] Of the 800 doctors in the Russian Army in 1812, almost all of them were Baltic Germans.^[167] The British historian Dominic Lieven noted that, at the time, the Russian elite defined Russianness in terms of loyalty to the House of Romanov rather in terms of language or culture, and as the Baltic German aristocrats were very loyal, they were considered and considered themselves to be Russian despite speaking German as their first language.^[167]

Sweden, Russia’s only ally, did not send supporting troops, but the alliance made it possible to withdraw the 45,000-man Russian corps Steinheil from Finland and use it in the later battles (20,000 men were sent to Riga and Polotsk).^[168]

Losses[edit]

Napoleon lost more than 500,000 men in Russia.^[169] Out of an original force of 615,000, only 110,000 frostbitten and half-starved survivors stumbled back.^[170]

It is estimated that of the 612,000 combatants who entered Russia only 112,000 returned to the frontier. Among the casualties, 100,000 are thought to have been killed in action, 200,000 to have died from other causes, 50,000 to have been left sick in hospitals, 50,000 to have deserted, and 100,000 to have been taken as prisoners of war. The French themselves lost 70,000 in action and 120,000 wounded, as against the non-French contingents’ 30,000 and 60,000. Russian casualties have been estimated at 200,000 killed, 50,000 dispersed or deserting, and 150,000 wounded.^[171]

Recent Russian studies show that Russians captured over 110,000 prisoners during the six-month-long campaign. The harsh winter, as well as popular violence, malnutrition, sickness and hardships during transportation, meant that two-thirds of these men (and women) perished within weeks of captivity. Official reports from forty-eight Russian provinces reveal that 65,503 prisoners had died in Russia by February 1813.^[172]

Hay has argued that the destruction of the Dutch contingent (15,000) of the Grande Armée was not a result of the death of most of its members. Rather, its various units disintegrated and the troops scattered. Later, some of its personnel were collected and reorganised into the new Dutch army.^[173]

Most of the Prussian contingent survived thanks to the Convention of Tauroggen and almost the whole Austrian contingent under Schwarzenberg withdrew successfully. The Russians formed the Russian-German Legion from other German prisoners and deserters.^[168]

Russian casualties in the few open battles are comparable to the French losses, but civilian losses along the devastating campaign route were much higher than the military casualties. In total, despite earlier estimates giving figures of several million dead, around one million were killed, including civilians—fairly evenly split between the French and Russians.^[17] Military losses amounted to 300,000 French, about 72,000 Poles,^[174] 50,000 Italians, 80,000 Germans, and 61,000 from 16 other nations. As well as the loss of human life, the French also lost some 150,000 horses and over 1,300 artillery pieces.

The losses of the Russian armies are difficult to assess. The 19th-century historian Michael Bogdanovich assessed reinforcements of the Russian armies during the war using the Military Registry archives of the General Staff. According to this, the reinforcements totalled 134,000 men. The main army at the time of capture of Vilna in December had 70,000 men, whereas its number at the start of the invasion had been about 150,000. Thus, total losses would come to 210,000 men. Of these, about 40,000 returned to duty. Losses of the formations operating in secondary areas of operations as well as losses in militia units were about 40,000. Thus, he came up with the number of 210,000 men and militiamen.^[175]

Aftermath[edit]

The Russian victory over the French Army in 1812 was a significant blow to Napoleon’s ambitions of European dominance. This war was the reason the other coalition allies triumphed once and for all over Napoleon. His army was shattered and morale was low, both for French troops still in Russia, fighting battles just before the campaign ended, and for the troops on other fronts. Napoleon alone was able to maintain any semblance of order; with his disappearance, Murat and the other officers lost all authority.^[67]

In January 1813 the French army gathered behind the Vistula some 23,000 strong. The Austrian and Prussian troops mustered some 35,000 men in addition.^[169] The number of deserters and stragglers having left Russia alive is unknown by definition. The number of new inhabitants of Russia is unknown. The number of prisoners is estimated at around 100,000, of whom more than 50,000 died in captivity.^[176]

The War of the Sixth Coalition^[177] started in 1813 as the Russian campaign was decisive for the Napoleonic Wars and led to Napoleon’s defeat and exile on the island of Elba.^[178] For Russia, the term Patriotic War (an English rendition of the Russian Отечественная война) became a symbol for a strengthened national identity that had a great effect on Russian patriotism in the 19th century. A series of revolutions followed, starting with the Decembrist revolt of 1825 and ending with the February Revolution of 1917.

Alternative names[edit]

The French invasion is known as the Russian campaign,^[e] the Second Polish War,^[f][179] the Second Polish campaign,^[g][180] the Patriotic War of 1812,^[h] or the War of 1812.^[181] It should not be confused with the Great Patriotic War (Великая Отечественная война, Velikaya Otechestvennaya Voyna), a term for Hitler’s invasion of Russia during the Second World War. The Patriotic War of 1812 is also occasionally referred to as simply the «War of 1812«, a term which should not be confused with the conflict between Great Britain and the United States, also known as the War of 1812. In Russian literature written before the Russian revolution, the war was occasionally described as «the invasion of twelve languages» (Russian: нашествие двенадцати языков). Napoleon termed this war the «Second Polish War» in an attempt to gain increased support from Polish nationalists and patriots. Though the stated goal of the war was the resurrection of the Polish state on the territories of the former Polish–Lithuanian Commonwealth (modern territories of Poland, Lithuania, Latvia, Estonia, Belarus and Ukraine), in fact, this issue was of no real concern to Napoleon.^[182]

Historiography[edit]

The British historian Dominic Lieven wrote that much of the historiography about the campaign for various reasons distorts the story of the Russian war against France in 1812–14.^[183] The number of Western historians who are fluent in French and/or German vastly outnumbers those who are fluent in Russian, which has the effect that many Western historians simply ignore Russian language sources when writing about the campaign because they cannot read them.^[184]

Memoirs written by French veterans of the campaign together with much of the work done by French historians strongly show the influence of «Orientalism», which depicted Russia as a strange, backward, exotic and barbaric «Asian» nation that was innately inferior to the West, especially France.^[185] The picture drawn by the French is that of a vastly superior army being defeated by geography, the climate and just plain bad luck.^[185] German-language sources are not as hostile to the Russians as French sources, but many of the Prussian officers such as Carl von Clausewitz (who did not speak Russian) who joined the Russian Army to fight against the French found service with a foreign army both frustrating and strange, and their accounts reflected these experiences.^[186] Lieven compared those historians who use Clausewitz’s account of his time in Russian service as their main source for the 1812 campaign to those historians who might use an account written by a Free French officer who did not speak English who served with the British Army in World War II as their main source for the British war effort in the Second World War.^[187]

In Russia, the official historical line until 1917 was that the peoples of the Russian Empire had rallied together in defence of the throne against a foreign invader.^[188] Because many of the younger Russian officers in the 1812 campaign took part in the Decembrist uprising of 1825, their roles in history were erased at the order of Emperor Nicholas I.^[189] Likewise, because many of the officers who were also veterans who stayed loyal during the Decembrist uprising went on to become ministers in the tyrannical regime of Emperor Nicholas I, their reputations were blacked among the radical intelligentsia of 19th century Russia.^[189] For example, Count Alexander von Benckendorff fought well in 1812 commanding a Cossack company, but because he later become the Chief of the Third Section Of His Imperial Majesty’s Chancellery as the secret police were called, was one of the closest friends of Nicholas I and is infamous for his persecution of Russia’s national poet Alexander Pushkin, he is not well remembered in Russia and his role in 1812 is usually ignored.^[189]

Furthermore, the 19th century was a great age of nationalism and there was a tendency by historians in the Allied nations to give the lion’s share of the credit for defeating France to their own respective nation with British historians claiming that it was the United Kingdom that played the most important role in defeating Napoleon; Austrian historians giving that honour to their nation; Russian historians writing that it was Russia that played the greatest role in the victory, and Prussian and later German historians writing that it was Prussia that made the difference.^[190] In such a context, various historians liked to diminish the contributions of their allies.

Leo Tolstoy was not a historian, but his extremely popular 1869 historical novel War and Peace, which depicted the war as a triumph of what Lieven called the «moral strength, courage and patriotism of ordinary Russians» with military leadership a negligible factor, has shaped the popular understanding of the war in both Russia and abroad from the 19th century onward.^[191] A recurring theme of War and Peace is that certain events are just fated to happen, and there is nothing that a leader can do to challenge destiny, a view of history that dramatically discounts leadership as a factor in history. During the Soviet period, historians engaged in what Lieven called huge distortions to make history fit with Communist ideology, with Marshal Kutuzov and Prince Bagration transformed into peasant generals, Alexander I alternatively ignored or vilified, and the war becoming a massive «People’s War» fought by the ordinary people of Russia with almost no involvement on the part of the government.^[192] During the Cold War, many Western historians were inclined to see Russia as «the enemy», and there was a tendency to downplay and dismiss Russia’s contributions to the defeat of Napoleon.^[187] As such, Napoleon’s claim that the Russians did not defeat him and he was just the victim of fate in 1812 was very appealing to many Western historians.^[191]

Russian historians tended to focus on the French invasion of Russia in 1812 and ignore the campaigns in 1813–1814 fought in Germany and France, because a campaign fought on Russian soil was regarded as more important than campaigns abroad and because in 1812 the Russians were commanded by the ethnic Russian Kutuzov while in the campaigns in 1813–1814 the senior Russian commanders were mostly ethnic Germans, being either Baltic German nobility or Germans who had entered Russian service.^[193] At the time the conception held by the Russian elite was that the Russian empire was a multi-ethnic entity, in which the Baltic German aristocrats in service to the House of Romanov were considered part of that elite—an understanding of what it meant to be Russian defined in terms of dynastic loyalty rather than language, ethnicity, and culture that does not appeal to those later Russians who wanted to see the war as purely a triumph of ethnic Russians.^[194]

One consequence of this is that many Russian historians liked to disparage the officer corps of the Imperial Russian Army because of the high proportion of Baltic Germans serving as officers, which further reinforces the popular stereotype that the Russians won despite their officers rather than because of them.^[195] Furthermore, Emperor Alexander I often gave the impression at the time that he found Russia a place that was not worthy of his ideals, and he cared more about Europe as a whole than about Russia.^[193] Alexander’s conception of a war to free Europe from Napoleon lacked appeal to many nationalist-minded Russian historians, who preferred to focus on a campaign in defence of the homeland rather than what Lieven called Alexander’s rather «murky» mystical ideas about European brotherhood and security.^[193] Lieven observed that for every book written in Russia on the campaigns of 1813–1814, there are a hundred books on the campaign of 1812 and that the most recent Russian grand history of the war of 1812–1814 gave 490 pages to the campaign of 1812 and 50 pages to the campaigns of 1813–1814.^[191] Lieven noted that Tolstoy ended War and Peace in December 1812 and that many Russian historians have followed Tolstoy in focusing on the campaign of 1812 while ignoring the greater achievements of campaigns of 1813–1814 that ended with the Russians marching into Paris.^[191]

Napoleon did not touch serfdom in Russia. What the reaction of the Russian peasantry would have been if he had lived up to the traditions of the French Revolution, bringing liberty to the serfs, is an intriguing question.^[196]

Swedish invasion[edit]

Napoleon’s invasion was prefigured by the Swedish invasion of Russia a century before. In 1707 Charles XII had led Swedish forces in an invasion of Russia from his base in Poland. After initial success, the Swedish Army was decisively defeated in Ukraine at the Battle of Poltava.^{[citation needed]} Peter I’s efforts to deprive the invading forces of supplies by adopting a scorched-earth policy is thought^{[by whom?]} to have played a role in the defeat of the Swedes.^{[citation needed]}

In one first-hand account of the French invasion, Philippe Paul, Comte de Ségur, attached to the personal staff of Napoleon and the author of Histoire de Napoléon et de la grande armée pendant l’année 1812, recounted a Russian emissary approaching the French headquarters early in the campaign. When he was questioned on what Russia expected, his curt reply was simply ‘Poltava!’.^[197] Using eyewitness accounts, historian Paul Britten Austin described how Napoleon studied the History of Charles XII during the invasion.^[198] In an entry dated 5 December 1812, one eyewitness records: «Cesare de Laugier, as he trudges on along the ‘good road’ that leads to Smorgonie, is struck by ‘some birds falling from frozen trees’, a phenomenon which had even impressed Charles XII’s Swedish soldiers a century ago.»^[199] The failed Swedish invasion is widely believed^{[weasel words]} to have been the beginning of Sweden’s decline as a great power, and the rise of Tsardom of Russia as it took its place as the leading nation of north-eastern Europe.^{[citation needed]}

German invasion[edit]

Academicians have drawn parallels between the French invasion of Russia and Operation Barbarossa, the German invasion of 1941. David Stahel writes:^[200]

Historical comparisons reveal that many fundamental points that denote Hitler’s failure in 1941 were actually foreshadowed in past campaigns. The most obvious example is Napoleon’s ill-fated invasion of Russia in 1812. The German High Command’s inability to grasp some of the essential hallmarks of this military calamity highlights another angle of their flawed conceptualization and planning in anticipation of Operation Barbarossa. Like Hitler, Napoleon was the conqueror of Europe and foresaw his war on Russia as the key to forcing England to make terms. Napoleon invaded with the intention of ending the war in a short campaign centred on a decisive battle in western Russia. As the Russians withdrew, Napoleon’s supply lines grew and his strength was in decline from week to week. The poor roads and harsh environment took a deadly toll on both horses and men, while politically Russia’s oppressed serfs remained, for the most part, loyal to the aristocracy. Worse still, while Napoleon defeated the Russian Army at Smolensk and Borodino, it did not produce a decisive result for the French and each time left Napoleon with the dilemma of either retreating or pushing deeper into Russia. Neither was really an acceptable option, the retreat politically and the advance militarily, but in each instance, Napoleon opted for the latter. In doing so the French emperor outdid even Hitler and successfully took the Russian capital in September 1812, but it counted for little when the Russians simply refused to acknowledge defeat and prepared to fight on through the winter. By the time Napoleon left Moscow to begin his infamous retreat, the Russian campaign was doomed.

The invasion by Germany was called the Great Patriotic War by the Soviet people, to evoke comparisons with the victory by Tsar Alexander I over Napoleon’s invading army.^[201] In addition, the Germans, like the French, took solace from the notion they had been defeated by the Russian winter, rather than the Russians themselves or their own mistakes.^[202]

Cultural impact[edit]

An event of epic proportions and momentous importance for European history, the French invasion of Russia has been the subject of much discussion among historians. The campaign’s sustained role in Russian popular culture may be seen in Leo Tolstoy’s War and Peace, Pyotr Ilyich Tchaikovsky’s 1812 Overture, and the identification of it with the German invasion during World War II, which became known as the Great Patriotic War in the Soviet Union.

See also[edit]

• Antony’s Parthian War, a Roman invasion of Parthian Empire, which is widely compared to Napoleon’s invasion of Russia
• Arches of Triumph in Novocherkassk, a monument built in 1817 to commemorate the victory over the French
• General Confederation of Kingdom of Poland
• Kutuzov (film)
• List of battles of the French invasion of Russia
• List of In Our Time programmes, including «Napoleon’s retreat from Moscow»
• Nadezhda Durova
• Vasilisa Kozhina
• War and Peace (film series)
• War and Peace (opera), an opera by Prokofiev

Notes[edit]

References[edit]

Sources[edit]

• Austin, Paul Britten (1996). 1812: The Great Retreat. Greenhill Pr. ISBN 978-1-85367-246-0.
• Bodart, Gaston (1908). Militär-historisches Kriegs-Lexikon (1618-1905). Retrieved 25 April 2021.
• Bodart, Gaston (1916). Losses of Life in Modern Wars, Austria-Hungary; France. ISBN 978-1371465520. Retrieved 15 April 2021.
• Bourgogne, Adrien Jean Baptiste François (1899). Cottin, Paul; Hénault, Maurice (eds.). Memoirs of Sergeant Bourgogne (1812-1813). London: William Heinemann, via reprint, Moscow: Ripol Classic. ISBN 5875000767. Retrieved 7 December 2021.
• Caulaincourt, Armand-Augustin-Louis de (1935). With Napoleon in Russia: the memoirs of General de Caulaincourt (translated by Jean Hanoteau ed.). Retrieved 15 April 2021.
• Clausewitz, Carl von (1906). Der Feldzug 1812 in Russland (in German). Retrieved 21 April 2021.
• Clausewitz, Carl von (1843). The campaign of 1812 in Russia [Der Feldzug 1812 in Russland] (PDF). Translated by Francis Egerton. London: John Murray Publishers. Retrieved 10 April 2021. And at Google Books here [1] (accessed 7 Jan 2022).
• Clodfelter, Micheal (2008). Warfare and armed conflicts : a statistical encyclopedia of casualty and other figures, 1494–2007. Jefferson, N.C. : McFarland. ISBN 9786612280498. Retrieved 15 April 2021.
• Davydov, Denis Vasilievich (2010). «Diary of partisan actions» (in Russian). Archived from the original on 2009-03-22. Retrieved 17 April 2021.
• DTIC, Defense Technical Information Center (1998). DTIC ADA398046: The Effects of Infectious Disease on Napoleon’s Russian Campaign. Retrieved 17 April 2021.
• Elting, J. (1997) [1988]. Swords Around a Throne: Napoleon’s Grande Armée. New York: Da Capo Press. ISBN 978-0-306-80757-2.
• Fierro, Alfred; Palluel-Guillard, André; Tulard, Jean (1995). Histoire et Dictionnaire du Consulat et de l’Empire. Paris: Éditions Robert Laffont. ISBN 978-2-221-05858-9.
• Grant, R. G. (2009). Battle: A Visual Journey Through 5,000 Years of Combat. New York : DK Pub. ISBN 9780756655785. Retrieved 18 April 2021.
• Hay, Mark Edward (2013). «The Dutch Experience and Memory of the Campaign of 1812: a Final Feat of Arms of the Dutch Imperial Contingent». Academia.edu. Retrieved 18 April 2021.
• Haythornthwaite, Philip (2012). Borodino 1812: Napoleon’s Great Gamble. Bloomsbury Publishing. ISBN 9781849086974.
• Helmert, Heinz (1986). Europäische Befreiungskriege 1808 bis 1814/15 (in German). Berlin.
• Kagan, Frederick (2007). The End of the Old Order: Napoleon and Europe, 1801–1805. Hachette Books. ISBN 978-0-306-81645-1.
• Labaume, Eugène (1817). A Circumstantial Narrative of the Campaign in Russia. Hartford, CT: Silas Andrus, and Rochester, N.Y.: E. Peck & Co. Retrieved 7 December 2021.
• Leavenworth (2006). «Fighting the Russians in Winter: Three Case Studies». Archived from the original on June 13, 2006. Retrieved 17 April 2021.
• Lefebvre, Georges (1969). Napoleon : from Tilsit to Waterloo, 1807–1815. Vol. 2. New York : Columbia University Press. ISBN 9780231033138. Retrieved 17 April 2021.
• Lentz (2004). Nouvelle histoire du Premier Empire. Vol. 2.
• Lieven, D. C. B (2010). Russia against Napoleon. Viking. ISBN 9780670021574. Retrieved 15 April 2021.
• Markham, Felix (1963). Napoleon. New York: Mentor. ISBN 9780451627988. Retrieved 17 April 2021.
• Marshall-Cornwall, James (1998). Napoleon as Military Commander. New York : Barnes & Noble. ISBN 9780451627988. Retrieved 17 April 2021.
• McLynn, Frank (2011). Napoleon: A Biography.
• Mikaberidze, Alexander (2016). Leggiere, M. (ed.). Napoleon and the Operational Art of War. Leiden: Brill. ISBN 978-90-04-27034-3.
• Mikaberidze, Alexander (2007). The Battle of Borodino: Napoleon versus Kutuzov. London: Pen&Sword. ISBN 9781844156030.
• Mikaberidze, Alexander (2014). «Napoleon’s Lost Legions. The Grande Armée Prisoners of War in Russia». Retrieved 25 April 2021.
• Nafziger, George (1984). Napoleon’s Invasion of Russia. ISBN 0-88254-681-3.
• Nafziger, George (2021). «Rear services and foraging in the 1812 campaign: Reasons of Napoleon’s defeat» (in Russian).
• Napoleon-1812 (2021). «Napoleon-1812». Retrieved 18 April 2021.
• Riehn, Richard K. (1990). 1812 : Napoleon’s Russian campaign. New York : McGraw-Hill. ISBN 9780070527317. Retrieved 10 April 2021.
• Ségur, Philippe Paul, comte de (1980). Napoleon’s Russian campaign. Retrieved 18 April 2021.
• Stahel, David (2010). Operation Barbarossa and Germany’s Defeat in the East (Third Printing ed.). Cambridge University Press. ISBN 978-0-521-76847-4.
• Tarle, Yevgeny Eugene (1942). Napoleon’s Invasion of Russia 1812. New York: Oxford University Press.
• Tufte, Edward R. (2001). The Visual Display of Quantitative Information. Cheshire, Conn. : Graphics Press. ISBN 9780961392147. Retrieved 17 April 2021.
• Volin, Lazar (1970). A century of Russian agriculture. From Alexander II to Khrushchev. Harvard University Press.
• Wilson, Robert Thomas (1860). Narrative of events during the Invasion of Russia by Napoleon Bonaparte, and the Retreat of the French Army, 1812. London: John Murray. Retrieved 17 April 2021.
• Zamoyski, Adam (2004). Moscow 1812: Napoleon’s Fatal March. London: HarperCollins. ISBN 978-0-00-712375-9. Retrieved 17 April 2021.

Further reading[edit]

• Bogdanovich (1859). History of Patriotic War 1812.
• Brett-James, Antony (1967), 1812: Eyewitness accounts of Napoleon’s defeat in Russia
• Clausewitz, Carl von (1996). The Russian campaign of 1812. Transaction Publishers. ISBN 1-4128-0599-6.
• Hourtoulle, F. G. (2001). Borodino, The Moscova: The Battle for the Redoubts (Hardcover ed.). Paris: Histoire & Collections. ISBN 978-2908182965.
• Joes, Anthony James (1996), «Continuity and Change in Guerrilla War: The Spanish and Afghan Cases», Journal of Conflict Studies, 16 (2), archived from the original on 2013-06-20, retrieved 2008-08-03
• Wordsworth (1994). The Wordsworth Pocket Encyclopedia. Hertfordshire: Ware : Wordsworth Editions. ISBN 9781853263019. Retrieved 17 April 2021.

External links[edit]

• Bogdanovich, Modest I. (1859). History of the War of 1812 (in Russian).
• When Europe Invaded Russia: 1812 Napoleon Documentary by Jesse Alexander on YouTube

Ответы на вопросы учебника «Литературное чтение» 4 класс, 1 часть, Климанова, Виноградская, страница 77. 

УКМ «Перспектива»

1. Подумайте, какие мысли и какое настроение хотел передать Ф. Глинка солдатам.

Автор хотел передать солдатам чувство патриотизма, любви к Родине.

Он пытается поднять их боевой дух, храбрость, мужество. Он внушает ненависть к врагам, стремление отомстить тем, кто разоряет родной дом.

2. Прислушайтесь к ритму стихотворения. Помогает ли он поднять боевой дух солдатам? Докажите, используя текст.

Ритм стихотворения быстрый, громкий, решительный, похож на барабанный бой. Он помогает солдатам поднять боевой дух.

Обратим внимание на повтор призыва: «Вперёд, вперёд!» Повтор всегда усиливает впечатление от слов.

Автор описывает преступления врагов, называет их зверями и лютым змеем, рассказывает о разрушенных храмах и сожжённых домах. Он вызывает гнев в сердцах воинов.

И главной мыслью стихотворения выступают слова «Лучше смерть — чем в рабстве жить!»

3. Составьте рассказ о войне 1912 года. В Творческой тетради запишите, какие материалы вы использовали.

Используем для рассказа следующие материалы:

Википедия: Отечественная война 1812 года.

История Руси: Отечественная война 1812 года.

Война 1812 года. Иллюстрированный словарь.

К. Галев. Война 1812 года. История, люди, битвы.

Рассказ о войне 1812 года для 4 класса кратко

Война 1812 года началась 12 июня, когда армия Наполеона перешла Неман и вторглась в пределы России.

Французская армия состояла из 670 тысяч опытных солдат, которые до этого покорили всю Европу. Общая численность русских войск составляла 600 тысяч и они были рассредоточены по большой территории.

Поэтому первый этап войны начался с отступления русских армий. Они давали французам небольшие сражения, постепенно изматывая силы агрессора. Очень помогали в этом многочисленные партизанские отряды.

Наполеон стремился к Москве. 8 августа командование русской армией принял Михаил Кутузов. Он решил дать французам генеральное сражение на Бородинском поле. Это сражение состоялось 26 августа и оказалось самым кровавым сражением той эпохи.

Обе стороны стояли насмерть. Они проявляли чудеса героизма. Французам удалось захватить русские укрепления, но они понесли столь огромные потери, что не стали преследовать отступающую русскую армию.

Стремясь сохранить армию и ещё больше вымотать французов, Кутузов принял решение оставить Москву. Он оказался прав. Пока Наполеон ждал в Москве капитуляции России, Кутузов собирал силы.

Через месяц французы оставили Москву и начали отступать. Русские армии гнали их по той же дороге, по которой они ранее наступали. Разорённые области не могли дать французской армии продовольствия. Наступала зима.

Вскоре отступление превратилось в беспорядочное бегство. Тысячи французов замерзали насмерть или сдавались в плен. Сам Наполеон тайно покинул армию и уехал во Францию.

Последним сражением войны стала переправа через Березину. Там погибло много французов, но Наполеону удалось вывести остатки армии.

4. Объясните значение подчёркнутых слов. Посмотрите в словаре.

Подчёркнуты слова Бранный жар. 

Бранный — значит боевой.

Боевой жар — это боевая ярость, решительность, которая охватывает воинов.

Запрос «Отечественная война» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Отечественная война 1812 года, во французской историографии — Русская кампания 1812 года (фр. Campagne de Russie 1812) — война между Российской и Французской империями на территории России в 1812 году. В российской историографии называлась «нашествием двенадцати языков» (уст. Нашествіе двунадесяти языковъ)^[П 11] в связи с многонациональным составом армии Наполеона^[3][4].

Причинами войны стали отказ Российской империи активно поддерживать континентальную блокаду, в которой Наполеон видел главное оружие против Великобритании, а также политика Наполеона в отношении европейских государств, проводившаяся без учёта интересов России.

«Масштаб операций в 1812 г. почти невероятен,­ а потери ­— военные и гражданские, французских захватчиков и русских защитников ­— вызывают содрогание даже сегодня, несмотря на несоизмеримо большие потери в двух последовавших одна за другой мировых войнах в XX в.»^[5].

На первом этапе войны (с июня по сентябрь 1812 года) русская армия с боями отступала от границ России до Москвы, дав под Москвой Бородинское сражение.

В начале второго этапа войны (с октября по декабрь 1812 года) наполеоновская армия маневрировала, стремясь уйти на зимние квартиры в не разорённые войной местности, а затем отступала до границ России, преследуемая русской армией, голодом и морозами.

Война закончилась почти полным уничтожением наполеоновской армии, освобождением территории России и переносом военных действий на земли Варшавского герцогства и Германии в 1813 году (см. Война Шестой коалиции). Среди причин поражения армии Наполеона российский историк Н. А. Троицкий называет всенародное участие в войне и героизм русской армии, неготовность французской армии к боевым действиям на больших пространствах и в природно-климатических условиях России, полководческие дарования русского главнокомандующего М. И. Кутузова и других генералов.

Предыстория конфликта

В 1789—1799 годах во Франции произошла Великая французская революция, закончившаяся приходом к власти Наполеона Бонапарта. Реакцией нескольких крупных монархических европейских стран (включая Россию и Великобританию) было создание серии антифранцузских коалиций, изначально ставивших целью восстановление монархии Бурбонов, но позже принявших оборонительный характер в попытке остановить дальнейшее распространение французской экспансии в Европе. Война четвёртой коалиции закончилась для России поражением русских войск в битве под Фридландом 14 июня 1807 года. Император Александр I заключил с Наполеоном Тильзитский мир, по которому обязался присоединиться к континентальной блокаде Великобритании, что противоречило экономическим и политическим интересам России. По мнению русского дворянства и армии, условия мирного договора были унизительны и позорны для страны^[6]. Русское правительство использовало Тильзитский договор и последовавшие за ним годы для накопления сил к предстоящей борьбе с Наполеоном^[7].

По итогам Тильзитского мира и Эрфуртского конгресса Россия в 1808 году отобрала у Швеции Финляндию и сделала ряд других территориальных приобретений; Наполеону же развязала руки для покорения всей Европы^[8]. Французские войска после ряда аннексий, произведённых главным образом за счёт австрийских владений (см. Война пятой коалиции), придвинулись вплотную к границам Российской империи^[9].

Причины войны

Со стороны Франции

После 1807 года главным и, по сути, единственным врагом Наполеона оставалась Великобритания. Великобритания захватила колонии Франции в Америке и Индии^[10] и препятствовала французской торговле. Учитывая, что Англия господствовала на море, единственным реальным оружием Наполеона в борьбе с ней была континентальная блокада^[П 12], эффективность которой зависела от желания других европейских государств соблюдать санкции. Наполеон настойчиво требовал от Александра I более последовательно осуществлять континентальную блокаду, но наталкивался на нежелание России разрывать отношения со своим главным торговым партнёром^[11].

В 1810 году русское правительство ввело свободную торговлю с нейтральными странами, что позволяло России торговать с Великобританией через посредников, и приняло заградительный тариф, который повышал таможенные ставки, главным образом на ввозившиеся французские товары^[12]. Это вызвало негодование французского правительства^[13].

Наполеон не был наследственным монархом и поэтому желал подтвердить легитимность своего коронования через брак с представительницей одного из великих монархических домов Европы. В 1808 году российскому царствующему дому было сделано предложение о браке между Наполеоном и сестрой Александра I великой княжной Екатериной. Предложение было отклонено под предлогом помолвки Екатерины с принцем Саксен-Кобургским. В 1810 году Наполеону было отказано вторично, на этот раз относительно брака с другой великой княжной — 14-летней Анной (впоследствии королевой Нидерландов)^[14]. В том же году Наполеон женился на принцессе Марии-Луизе Австрийской, дочери императора Австрии Франца II. По мнению историка Е. В. Тарле, «австрийский брак» для Наполеона «был крупнейшим обеспечением тыла, в случае, если придётся снова воевать с Россией»^[15]. Двойной отказ Наполеону со стороны Александра I и брак Наполеона с австрийской принцессой вызвали кризис доверия в русско-французских отношениях и резко их ухудшили^[16].

В начале 1811 года Россия, опасавшаяся восстановления Польши, стянула несколько дивизий к границам Варшавского герцогства, что было воспринято Наполеоном как военная угроза герцогству^[17].

В 1811 году Наполеон заявил своему послу в Варшаве аббату де Прадту: «Через пять лет я буду владыкой всего мира. Остаётся одна Россия, — я раздавлю её…»^[18].

Со стороны России

Согласно традиционным представлениям в российской науке, от последствий континентальной блокады, к которой Россия присоединилась по условиям Тильзитского мира 1807 года, страдали русские землевладельцы и купцы и, как следствие, государственные финансы России. Однако ряд исследователей утверждает, что благосостояние основных податных сословий, в числе которых были купечество и крестьянство, не претерпело существенных изменений в период блокады. Об этом, в частности, можно судить по динамике недоимок по платежам в бюджет, которая показывает, что эти сословия даже нашли возможность выплачивать в рассматриваемый период повышенные налоги. Эти же авторы утверждают, что ограничение ввоза иностранных товаров стимулировало развитие российской промышленности. Снижение таможенных сборов, наблюдавшееся в период блокады, не имело большого влияния на российский бюджет, поскольку пошлины не являлись его существенной статьёй, и даже в момент достижения своей максимальной величины в 1803 году, когда они составили 13,1 млн руб., на их долю приходилось всего 12,9 % доходов бюджета. Поэтому, согласно этой точке зрения, континентальная блокада Англии была для Александра I только поводом к разрыву отношений с Францией^[19].

В 1807 году из польских земель, входивших, согласно второму и третьему разделам Польши, в состав Пруссии и Австрии, Наполеон создал Великое герцогство Варшавское. Наполеон поддерживал мечты Варшавского герцогства воссоздать независимую Польшу до границ бывшей Речи Посполитой, что было возможно сделать только после отторжения от России части её территории. В 1810 году Наполеон отобрал владения у герцога Ольденбургского, родственника Александра I, что вызвало негодование в Петербурге^[20]. Александр I требовал передать Варшавское герцогство как компенсацию за отнятые владения герцогу Ольденбургскому или ликвидировать его как самостоятельное образование^[21].

Вопреки условиям Тильзитского соглашения, Наполеон продолжал оккупировать своими войсками территорию Пруссии, Александр I требовал вывести их оттуда^[22].

С конца 1810 года в европейских дипломатических кругах стали обсуждать грядущую войну между Французской и Российской империями^[23]. На дипломатическом приёме 15 августа 1811 года Наполеон гневно высказал в адрес России ряд угроз русскому послу в Париже князю Куракину, после чего в Европе уже никто не сомневался в близкой войне Франции и России^[24]. К осени 1811 года российский посол в Париже князь Куракин докладывал в Санкт-Петербург о признаках неизбежной войны^[25].

Дипломатия и разведка накануне войны

17 декабря 1811 года в Париже между Наполеоном и Австрийской империей в лице посла Шварценберга были достигнуты договорённости, на основании которых 14 марта 1812 года был заключён Парижский франко-австрийский союзный договор. Австрия обязывалась выставить против России 30-тысячный корпус под командованием австрийского генерала, действовавшего в соответствии с директивами французского командования, а Наполеон обязался при успешном окончании войны вознаградить Австрию за все убытки и потери в результате войны и предоставить ей возможность расширить владения. Оговаривалось, что в случае восстановления Польского государства Австрия сохранит Галицию с правом обменять её на Иллирийские провинции, которые Наполеон у неё отнял по Шёнбруннскому миру 1809 года, часть Си­ле­зии и об­ласть по р. Инн^[26].

24 февраля 1812 года также был заключён прусско-французский союзный договор (ратифицирован 5 марта). Пруссаки согласились предоставить Франции вспомогательный корпус численностью 20 тысяч человек, обеспечить свободный проход французских войск через свою территорию, снабжать французскую армию необходимым снаряжением и продовольствием в счёт не уплаченной Пруссией части контрибуции по Тильзитскому миру 1807 года, в обмен на это прусский король потребовал что-нибудь из отвоёванных русских земель (Курляндия, Лифляндия, Эстляндия)^[27][28].

Наполеон перед началом кампании изучал политическое, военное и экономическое положение России. Французами была широко развёрнута разведка. С 1810 года шпионы проникали в Россию под видом артистов, монахов, путешественников, торговцев, отставных русских офицеров. Разведка использовала французов и иных иностранцев — гувернёров, врачей, учителей, прислугу. Активной была и польская разведка, возглавлявшаяся начальником штаба войск Великого герцогства Варшавского генералом Фишером. Даже Пруссия, официально дружественная России, имела при своём посольстве в Петербурге осведомителей. Незадолго до войны французам удалось достать гравировальные доски «столистовой» русской карты. Её надписи были переведены на французский язык, и именно этой картой пользовался французский генералитет во время войны. Послы Франции в России Л. Коленкур и Ж.-А. Лористон были «резидентами № 1 французской разведки»^[29]. Командование французской армии знало состав и численность русских войск.

В подготовке к войне Россия также вела активную дипломатию и разведку. В результате тайных переговоров весной 1812 года австрийцы дали понять, что они не будут усердствовать на благо Наполеона и их армия не пойдёт далеко от австро-русской границы^[30].

Шведскому наследному принцу (бывшему наполеоновскому маршалу) Бернадоту было сделано два предложения. Наполеон предлагал шведам Финляндию (незадолго до этого отвоёванную у Швеции Россией), если они выступят против России, а Александр I — Норвегию (помощь в отвоёвывании Норвегии у Дании, связь Норвегии с которой была сильно нарушена действиями англичан), если они выступят против Наполеона. Бернадот, взвесив оба предложения, склонился на сторону Александра — не только потому, что Норвегия была богаче Финляндии, но и потому, что от Наполеона Швецию ограждало море, а от России — ничто^[31]. В январе 1812 года Наполеон оккупировал Шведскую Померанию^[32], толкнув Швецию к союзу с Россией. 24 марта (5 апреля) того же года Бернадот заключил союзный договор с Россией^[33].

22 мая 1812 года главнокомандующий Молдавской армией Кутузов закончил пятилетнюю войну за Молдавию и заключил мир с Турцией. На юге России высвободилась Дунайская армия адмирала Чичагова как заслон от Австрии, вынужденной быть в союзе с Наполеоном.

Наполеон впоследствии говорил, что ему следовало отказаться от войны с Россией уже в тот момент, когда он узнал, что ни Турция, ни Швеция воевать с Россией не будут^[31].

В результате успешных действий русской разведки командованию русской армии было детально известно состояние Великой армии. Каждое 1-е и 15-е число месяца французский военный министр представлял императору так называемый «Отчёт о состоянии» всей французской армии со всеми изменениями в численности её отдельных частей, со всеми переменами в её расквартировании, с учётом новых назначений на командные посты и т. д. Через агента во французском главном штабе этот отчёт немедленно попадал к полковнику А. И. Чернышёву, прикомандированному к русскому посольству в Париже, а от него — в Санкт-Петербург^[34].

Вооружённые силы противников

Оценка численности армий на 24 июня 1812 года (тысяч человек)

Источник	Год	Русская армия	Великая армия
1-я линия1)	2-я линия2)	Итого	1-я линия3)	2-я линия4)	Итого
К. фон Клаузевиц[35]	1815 [36]	180	220	4005)	440	170	610
М. И. Богданович[37]	1859	280	200	480	не указ.	не указ.	не указ.6)
Е. В. Тарле[38]	1937	153	~250	~4005)	420—440	150	570—590
Л. Г. Бескровный[39]	1962	не указ.	не указ.	597 (480 регулярных)	не указ.	не указ.	638
Т. Ленц[40]	2004	280	343	623	455	223	678
Д. Ливен[41]	2009	200	более 200	более 4005)	450	не указ.	не указ.
1) В приграничных армиях — 2) Прочие части русской армии — 3) В армиях вторжения — 4) Прочие части Великой армии (в Великую армию не входили войска во Франции и Испании) — 5) Авторы указывают, что списочная (но не фактическая) численность составляла 600 тысяч — 6) Автор указывает, что общая численность наполеоновских войск, вошедших в Россию в 1812 году — 608 тысяч

На стороне Франции

К 1811 году Французская империя с её вассальными государствами насчитывала 71 млн человек из 172 млн, населявших Европу^[42]. На начальном этапе Наполеон смог собрать в поход против России, по разным источникам, от 400 до 450 тысяч солдат^{[43][44][45][46]}, из которых собственно французы составляли половину. Имеются свидетельства (в частности, генерала Бертезена) о том, что фактическая численность 1-й линии Великой армии составляла лишь приблизительно половину её списочного состава, то есть не более 235 тысяч человек, а командиры при подаче отчётов скрывали истинный состав своих частей. Данные русской разведки на тот момент давали ту же численность^[47]. В походе принимали участие 16 разных национальностей: наиболее многочисленными после французов были немцы и поляки^[П 13]. На основе союзных соглашений с Францией Австрия и Пруссия выделили 30 и 20 тысяч войск соответственно. После вторжения в Россию к Великой армии добавились подразделения численностью до 20 тысяч, сформированные из жителей бывшего Великого княжества Литовского.

Изначально для вторжения в Россию было мобилизовано 630 тыс. человек^[48]. Всего, включая вторую линию и подкрепление, в русской кампании Наполеона со стороны Франции и её союзников принимало участие, по разным оценкам до 685 тыс. человек (более чем 650 000^[49], 655 000^[50], 665 000^[51], 680 500^[52], 685 000^[53][54] человек и прочее).

У Наполеона имелись резервы: от 130^[45] до 220^[55] тысяч солдат в гарнизонах Центральной Европы (из них 70 тысяч в 9-м (Викто́р) и 11-м (Ожеро) резервных корпусах в Пруссии^[55]) и 100 тысяч Национальной гвардии Франции, которая по закону не могла воевать за пределами страны.

В преддверии военного столкновения французским командованием по реке Висле от Варшавы до Данцига были созданы крупные артиллерийские и продовольственные склады. Крупнейшим центром снабжения войск стал Данциг, в котором к январю 1812 года располагался запас продовольствия на 50 дней для 400 тысяч человек и 50 тысяч лошадей^[56].

Основные силы Наполеон сосредоточил в трёх группах, которые по плану должны были окружить и уничтожить по частям армии Барклая и Багратиона. Левую (218^[57] тысяч человек) возглавлял сам Наполеон, центральную (82^[57] тысячи человек) — его пасынок, вице-король Италии Евгений Богарне, правую (78^[57] тысяч человек) — младший брат в семье Бонапартов, король Вестфалии Жером Бонапарт. Помимо главных сил, против Витгенштейна на левом фланге расположился корпус Жака Макдональда в 32,5^[57] тысячи человек, а на юге — правом фланге — союзнический корпус Карла Шварценберга, насчитывающий 34^[57] тысячи человек^[57].

Сильными сторонами Великой армии были большая численность, хорошее материальное и техническое обеспечение, боевой опыт, вера в непобедимость армии. Слабой стороной был её очень пёстрый национальный состав^[58].

На стороне России

Численность армии

Население Российской империи в 1811 году составляло более 40 млн человек^[59]. Удар армии Наполеона приняли на себя войска, размещённые на западной границе: 1-я армия Барклая-де-Толли и 2-я армия Багратиона, всего 153 тысячи солдат и 758 орудий^[60]. Ещё южнее, на Волыни (северо-запад нынешней Украины), располагалась 3-я армия Тормасова (до 45 тысяч, 168 орудий), служившая заслоном от Австрии. В Молдавии против Турции стояла Дунайская армия адмирала Чичагова (55 тысяч, 202 орудия). В Финляндии против Швеции стоял корпус русского генерала Штейнгеля (19 тысяч, 102 орудия). В районе Риги находился отдельный корпус Эссена (до 18 тысяч), до четырёх резервных корпусов размещались дальше от границы^[61][62].

В течение всей войны было объявлено четыре рекрутских набора, которые могли собрать более 400 тыс. человек. Однако для их подготовки требовалось время, поэтому Кутузов на втором этапе войны отказывался принимать в действующую армию «спешно подготовленных» рекрутов для пехоты и старался брать только конных^[63].

Нерегулярные казачьи войска насчитывали по спискам 117 тысяч лёгкой кавалерии^[64], однако реально в войне приняло участие 20—25 тысяч казаков^[65][66].

Вооружение

Оружейные заводы выпускали ежегодно 1200—1300 орудий и более 150 тысяч пудов бомб и ядер (ср.: французские заводы выпускали 900—1000 орудий). На Тульском, Сестрорецком и Ижевском оружейных заводах изготовлялось от 43 до 96 тысяч ружей в год^[67], кроме того арсеналы могли отремонтировать почти такое же количество оружия^[68], в то время как во всех французских заводах выпускалось около 100 тысяч ружей в год. Русское оружие того времени было относительно высокого качества и по тактико-техническим данным не уступало французскому. Тем не менее мощностей собственного российского производства не хватало для удовлетворения всех потребностей армии. Некоторые полки и даже дивизии были вооружены английскими или австрийскими ружьями^[69].
Русская пехота была вооружена в основном гладкоствольными ружьями; некоторые стрелки имели нарезные штуцера или винтовальные ружья.

Артиллерия располагала 6- и 12-фунтовыми пушками, а также единорогами, которые стреляли гранатами весом в ½ и ¼ пуда. Преобладающим типом полевой артиллерии были 6-фунтовые пушки^[70], так же как и в большинстве европейских стран того времени^[71].

К началу войны на складах русской армии был сосредоточен запас в несколько сотен орудий, а также до 175 тысяч ружей, 296 тысяч артиллерийских и 44 млн ружейных зарядов^[72][73]. Артиллерийские склады, снабжающие русскую армию, располагались по трём линиям^[74][75]:

• Вильно — Динабург — Несвиж — Бобруйск — Полонное — Киев
• Псков — Порхов — Шостка — Брянск — Смоленск
• Новгород — Москва — Калуга

По технико-военным данным армия России не отставала от армии Франции^[76]. Слабой стороной русской армии были воровство «комиссионеров» и интендантских чинов, казнокрадство многих полковых, ротных и прочих чинов, наживавшихся на довольствии^[77], каковые злоупотребления, по образному замечанию современника, были «наполовину узаконены»^[66].

Реформа управления армиями

С марта 1811 года в России под руководством военного министра Барклая-де-Толли началась реформа управления армии — была создана «Комиссия составления военных уставов и уложений»^[78]. Комиссия учла опыт разных стран — военные регламенты Австрии 1807—1809 годов, военные постановления Пруссии 1807—1810 годов, большое внимание было уделено новейшим уставам и инструкциям французской армии.

По новому уставу командование армией вверялось главнокомандующему, он же осуществлял управление ею через главный штаб. Главный штаб армии делился на четыре отделения: начальника главного штаба; инженерное; артиллерийское; интендантское. Начальники отделений главного штаба непосредственно подчинялись главнокомандующему. Преобладающее значение среди них имел начальник главного штаба. Начальник главного штаба был вторым лицом в армии, через него передавались все приказания главнокомандующего, он вступал в командование армией в случае болезни или смерти главнокомандующего. Отделение начальника главного штаба состояло из двух частей: квартирмейстерской и дежурной по армии. Генерал-квартирмейстер руководил оперативной частью армии, в ведении дежурного генерала находились вопросы, относящиеся к строевой, тыловой, военно-санитарной, военно-полицейской и военно-судной службам^[79].

Военное министерство в феврале 1812 года из войск, расположенных на западной границе, образовало 1-ю и 2-ю Западные армии. В марте по армиям были разосланы печатные экземпляры устава, началось формирование их штабов^[80].

Союзники России

18 июля 1812 года Россия и Великобритания подписали Эребруский мир, который прекратил вялотекущую англо-русскую войну, начавшуюся после присоединения России к континентальной блокаде. Эребруский мир восстанавливал дружеские и торговые отношения на основе принципа «наибольшего благоприятствования», предусматривал взаимную помощь при нападении третьей державы. Английская армия была вовлечена в бои с французами в Испании. Испания, связав партизанским сопротивлением 200^[81]—300^[82] тысяч французских солдат, косвенно оказала помощь России. 8 (20) июля 1812 года в Великих Луках полномочный представитель русского правительства Р. А. Кошелев подписал союзный договор с представителем испанской Верховной хунты Зеа де Бермудесом^[83][84].

Расклад вооружённых сил на 24 июня 1812 года

Стороны	Пехота, тыс.	Кавалерия, тыс.	Всего1), тыс.	Артиллерия	Казаки, тыс.	Примечание
Русская армия	4052)[85]	752)[86]	480	40 тысяч солдат 1550—1620 пушек[87][88]	117[64]	120[89]—1363)[90] тысяч в 1-й армии Барклая-де-Толли в Литве, 49[89]—573)[90] тысяч во 2-й армии Багратиона в Белоруссии, 44[89]—493)[90] тысяч в 3-й армии Тормасова на Украине, 593)[90] тысяч на Дунае, 313)[90] тысяча в Финляндии, 423)[90] тысячи на Кавказе, остальные в резервных корпусах и гарнизонах по стране
Великая Армия[77]	4922)[91]	962)[92]	588	21—35 тысяч солдат, 1370 пушек[93][94]	—	Главные силы: 218[57] тысяч человек — левая группа под непосредственным командованием самого Наполеона 82[57] тысячи — центральная группа Эжена Богарне 78[57] тысяч — правая группа Жерома Бонапарта Также: 32,5[57] тысячи — прусско-французский корпус Ж. Макдональда на левом фланге в районе Риги 34[57] тысячи — австрийский корпус К. Шварценберга на правом фланге против армии Тормасова 450—470 тысяч вторглись в Россию[95], из них 50 тысяч — союзные Наполеону войска из Австрии и Пруссии[П 14]. После начала войны в виде подкреплений в Россию прибыло ещё 140[96] — 160 тысяч[П 15]
1) Всего, не включая артиллерийские, инженерные и иррегулярные войска — 2) Списочная численность, включая гвардию — 3) Данные включают число нестроевых (больных и обозников) в частях

Стратегические планы сторон перед началом боевых действий

Наполеон

Целями русской кампании для Наполеона были:

• прежде всего, ужесточение континентальной блокады Англии^[97];
• возрождение в противовес Российской империи Польского независимого государства с включением в него территорий Литвы, Белоруссии и Украины (первоначально Наполеон даже определял войну как Вторую польскую^[98]);
• заключение военного союза с Россией для возможного совместного похода в Индию^[99].

Рассчитывая, что император Александр первым нападёт на Великое Герцогство Варшавское, Наполеон планировал быстро закончить войну, разгромив русскую армию в генеральном сражении на польско-литовской территории в районе Вильны или Варшавы^[100], где население было настроено антироссийски^[101]. Расчёт Наполеона был прост — поражение русской армии в одном-двух сражениях вынудит Александра I принять его условия^[П 16].

Накануне русской кампании Наполеон заявлял Меттерниху: «Торжество будет уделом более терпеливого. Я открою кампанию переходом через Неман. Закончу я её в Смоленске и Минске. Там я остановлюсь»^[103]. В отличие от политики, проводимой в Европе, Наполеон не ставил задач по изменению политического устройства России (в частности, не собирался освобождать крестьян от крепостной зависимости)^[104][105].

Проанализировав секретные донесения начала 1812 года, историк О. В. Соколов сделал вывод, что Наполеон рассчитывал быстро закончить кампанию, одержав победу в большом приграничном сражении^[100]. Отступление русской армии вглубь России застигло Наполеона врасплох, заставив в нерешительности задержаться в Вильне на 18 дней: таких колебаний император раньше никогда не допускал^[100].

В мемуарах, написанных годы, подчас десятилетия спустя, Наполеону стали приписываться грандиозные планы завоевания Москвы. Так, рассказывают, что в беседе с французским послом в Варшаве Прадтом накануне вторжения Наполеон говорил: «Я иду в Москву и в одно или два сражения всё кончу. Император Александр будет на коленях просить мира. Я сожгу Тулу и обезоружу Россию»^[106]. Приводят и другое высказывание Наполеона: «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму её за голову; заняв Москву, я поражу её в сердце»^[107].

Русское командование

Стратегические планы войны с Францией — как оборонительного, так и наступательного характера (последние предусматривали захват Варшавского герцогства и, возможно, Силезии, а также Пруссии (в других планах Пруссия рассматривалась как вероятный союзник) — стали разрабатываться в Российской империи с февраля 1810 года; на данный момент известно более тридцати различных авторов (лишь немногие из которых, впрочем, непосредственно занимались разработкой стратегических планов) и более 40 документов различной степени детализации^[108]. Авторами пректов были: К. Л. Пфуль, д’Алонвиль, Б. М. Барклай де Толли (январь 1811 г.), К. Л. Толь, П. И. Багратион, Л. Л. Беннигсен, Ю.-А. Вольцоген (август 1810), П. А. Чуйкевич (1-я половина 1812 г.) и др.

В частности, в составленном в феврале 1811 года Беннингсеном плане рассматривались несколько вариантов ведения войны, однако главное внимание уделялось наступательному варианту, при котором Россия должна опередить Францию и первой объявить ей войну, заняв Пруссию и Варшавское герцогство^[109].

Российское командование задолго до начала войны предвидело возможность длительного организованного отступления с тем, чтобы избежать риска потери армии в решительном сражении. Общие принципы стратегии отступления разработал ещё прусский военный теоретик Д. Г. Бюлов; в августе 1810 года на рассмотрение князю П. М. Волконскому был представлен составленный годом ранее по предложению Евгения Вюртембергского план Людвига фон Вольцогена, рекомендовавший создание системы укреплённых опорных пунктов и стратегию отступления двух армий в расходящихся направлениях^[108]. В мае 1811 года император Александр I разъяснил своё отношение к предстоящей схватке послу Франции в России Арману Коленкуру:

Если император Наполеон начнёт против меня войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьёт, если мы примем сражение, но это ещё не даст ему мира. … За нас — необъятное пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию. … Если жребий оружия решит дело против меня, то я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свои губернии и подпишу в своей столице договоры, которые являются только передышкой. Француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его. За нас будут воевать наш климат и наша зима^[102].

Александр I в июле 1811 г. утвердил план, составленный К. Л. Пфулем, а другие проекты были отклонены или даже не рассматривались^[П 17]. По плану Пфуля предполагалось вести боевые действия тремя армиями, одна из которых должна была удерживать противника с фронта, а другие — действовать с фланга и тыла. Планировалось, что если французы поведут наступление против 1-й армии, то она должна отойти и обороняться из Дрисского укреплённого лагеря, а в это время 2-я армия наносит удары по флангу и тылу наступающих французов. Активные оборонительные действия обеих армий на линиях коммуникаций французов должны были принудить противника к отступлению, поскольку, по мнению автора плана, он не мог долгое время оставаться на опустошённой территории. 3-я армия, по этому плану, прикрывала фланги 2-й армии и киевское направление^[110]. В ходе войны план Пфуля был отвергнут как невозможный в условиях современной манёвренной войны.

Выдвигались и другие предложения о стратегии ведения войны. В частности, командующий 2-й Западной армии генерал Багратион предлагал наступательный план против Наполеона, который предусматривал выдвижение весной 1812 года русских войск на линию Вислы с захватом Варшавы^[111]. Император этот план не одобрил, поскольку к тому моменту Наполеон уже сосредоточил 220 тысяч солдат в укреплениях вдоль русской границы^[112].

Наступление Наполеона (июнь — сентябрь 1812 года)

9 мая 1812 года Наполеон выехал из Сен-Клу в Дрезден, где встречался с «союзными» монархами Европы^[113]. Из Дрездена император отправился к Великой армии на реку Неман, разделявшую Пруссию и Россию. 22 июня Наполеон обратился с воззванием к войскам, в котором обвинил Россию в нарушении Тильзитского соглашения и назвал нападение на Россию «второй польской войной»^[98]. Воззвание было включено во 2-й бюллетень Великой армии — эти пропагандистские выпуски выходили в течение всей войны. В тот же день французский посол в Санкт-Петербурге Ж. Лористон вручил председателю Государственного совета и Комитета министров Н. И. Салтыкову ноту с объявлением войны^[114].

Вечером 11 (23) июня 1812 года разъезд лейб-гвардии Казачьего полка в трёх верстах вверх по реке Неман, неподалёку от Ковно (Литва), заметил подозрительное движение на противоположном берегу. Когда совсем стемнело, через реку с возвышенного и лесистого берега на русский берег на лодках и паромах переправилась рота французских сапёров, произошла первая перестрелка.

После полуночи 12 (24) июня 1812 года по четырём наведённым выше Ковно мостам началась переправа французских войск через пограничный Неман^[115][116]. В 6 часов утра 12 (24) июня 1812 года авангард французских войск вошёл в российскую крепость Ковно^[117]. Вечером 24 июня император Александр I находился на балу у Беннигсена в Вильне, где ему и доложили о вторжении Наполеона^[118].

Переправа 220 тысяч солдат Великой армии под Ковно заняла четыре дня. Реку форсировали 1-й, 2-й, 3-й пехотные корпуса, гвардия и кавалерия.

Первое боевое столкновение с русской армией (русского арьергарда с атаковавшей его конницей Мюрата) произошло 25 июня возле селения Барбаришки (совр. Бабришкес). Такие же стычки произошли при Румшишках (совр. Румшишкес) и Попарцах (совр. Папарцяй).

17 (29) июня—18 (30) июня около Прены южнее Ковно Неман перешла другая группировка (67 тысяч солдат: 4-й и 6-й пехотные корпуса, кавалерия) под командованием вице-короля Италии Евгения Богарне. Почти одновременно 18 (30) июня ещё южнее, около Гродно Неман пересекли четыре корпуса (78—79 тысяч солдат: 5-й, 7-й, 8-й пехотные и 4-й кавалерийский корпуса) под общим командованием короля Вестфалии Жерома Бонапарта^[119][120].

На северном направлении возле Тильзита Неман пересёк 10-й корпус маршала Макдональда. На южном направлении со стороны Варшавы через Буг начал вторжение отдельный Австрийский корпус генерала Шварценберга (30—34 тысячи солдат)^[121].

16 (28) июня была занята Вильна. 18 (30) июня к Наполеону прибыл генерал-адъютант Балашов, направленный Александром I с предложением вывести французские войска из России и заключить мир. Наполеон ответил отказом^[122][123]. Устроив государственные дела в оккупированной Литве (было воссоздано Великое княжество Литовское), он выехал из Вильны вслед за своими войсками лишь 4 (16) июля^[124].

• Переправа наполеоновской армии через Неман

• 

  Переправа наполеоновских войск через Неман. Кларк^[en]

От Немана до Смоленска

Северное направление

Наполеон направил 10-й корпус (32 тысячи) маршала Макдональда на Петербург. Предварительно корпусу предстояло занять Ригу, а затем, соединившись с 2-м корпусом маршала Удино (28 тысяч), двинуться дальше. Основу корпуса Макдональда составлял 20-тысячный прусский корпус под командованием генерала Граверта (позже Йорка)^[125].

Маршал Макдональд подступил к укреплениям Риги, однако, не имея осадной артиллерии, остановился на дальних подступах к городу. Военный губернатор Риги генерал Эссен сжёг предместья и заперся в городе с сильным гарнизоном (18 тысяч)^[126]. Стараясь поддержать Удино, Макдональд захватил оставленный город Динабург на реке Западная Двина и прекратил активные действия, поджидая осадную артиллерию из Восточной Пруссии^[127][128]. Пруссаки корпуса Макдональда избегали активных боевых столкновений в этой чужой для них войне^[129][130].

Маршал Удино, заняв город Полоцк, решил обойти с севера отдельный корпус генерала Витгенштейна (25 тысяч), выделенный главнокомандующим 1-й армией Барклаем-де-Толли при отступлении через Полоцк для обороны петербургского направления^[131]. Опасаясь соединения Удино с Макдональдом, Витгенштейн 18 (30) июля атаковал не ожидавший нападения и ослабленный маршем корпус Удино под Клястицами, отбросил его обратно к Полоцку^[132] и попытался захватить город 5 (17) августа—6 (18) августа^[133], однако корпус генерала Сен-Сира, своевременно направленный Наполеоном в поддержку корпусу Удино^[134], помог отбить атаку и восстановить равновесие^[135].

Маршалы Макдональд и Удино завязли в вялотекущих боевых действиях, оставаясь на месте^[136].

На Балтийском море российский флот в июле—сентябре 1812 года осуществлял крейсерство на широте Ирбенского пролива, а с 19 августа по 4 сентября осуществлял демонстративную блокаду и бомбардировку Данцига, вынудив Наполеона отвлечь значительные силы на охрану побережья. На Западной Двине успешно действовала русская гребная флотилия (до 120 ед.)^[137][138].

Центральное (Московское) направление

Части 1-й Западной армии были раскиданы от Балтики до Лиды, штаб находился в Вильне.
Командующим 1-й армией был генерал от инфантерии Барклай-де-Толли, начальником его штаба — генерал-майор А. П. Ермолов; генерал-квартирмейстером — полковник квартирмейстерской части К. Ф. Толь^[79].

Стремительным наступлением Наполеона для разбросанных русских корпусов создалась угроза быть разбитыми по частям. Корпус Дохтурова оказался в оперативном окружении, но смог вырваться и прибыть в сборный пункт Свенцяны. Французы отрезали конный отряд Дорохова, который присоединился к армии Багратиона^[139]. После того, как 1-я армия соединилась, Барклай-де-Толли начал постепенно отступать к Вильне и далее к Дриссе.

16 (28) июня армия вышла из Вильны и 27 июня (9 июля) прибыла в Дрисский укреплённый лагерь, в котором по плану Пфуля русская армия должна была измотать противника. Генералам удалось убедить царя в абсурдности этого плана, и 5 (17) июля армия отошла через Полоцк на Витебск^[140], оставив для защиты Петербурга 1-й корпус Витгенштейна^[141].

В Полоцке вред от пребывания Александра I при армии стал настолько очевиден, что в начале июля ближайшие доверенные лица императора (А. С. Шишков, А. А. Аракчеев и А. Д. Балашов) убедили его отбыть под предлогом необходимости присутствия в столице для подготовки резервов^[79][142].

2-я Западная армия (до 45 тысяч) в начале вторжения располагалась под Гродно (на западе Белоруссии) около 150 км от 1-й армии. Во главе 2-й Западной армии стоял П. И. Багратион, должность начальника штаба занимал генерал-майор Э. Ф. Сен-При, генерал-адъютант Александра I; генерал-квартирмейстера — генерал-майор М. С. Вистицкий 2-й^[79].

Багратион попытался соединиться с основной 1-й армией, но достигнув Лиды (100 км от Вильно), понял, что французы не позволят этого сделать. 2-я армия отступила на юг. Казаки атамана Платова, прикрывая тылы отступающей армии, успешно задержали французов в боях у Гродно и под Миром. Чтобы отрезать 2-ю армию от основных сил и уничтожить, Наполеон послал маршала Даву с силами до 50 тысяч солдат. Даву двинулся из Вильно на Минск, который занял 8 июля. С запада на Багратиона наступал также Жером Бонапарт с четырьмя корпусами. Багратион стремительными маршами и успешными арьергардными боями оторвался от войск Жерома и через Новогрудок, Несвиж и Слуцк, обойдя Минск с юга, двинулся на Бобруйск^[143].

19 июля 2-я армия находилась в Бобруйске на реке Березине, в то время как уже 21 июля передовые части корпуса Даву заняли Могилёв. Багратион, подойдя к Днепру в 60 километрах ниже Могилёва, послал 23 июля корпус Раевского отбросить Даву от Могилёва и выйти на прямую дорогу в Витебск, где по планам должны были соединиться русские армии.

В результате боя под Салтановкой Раевский задержал продвижение Даву на восток к Смоленску, но путь на Витебск оказался закрыт. Багратион смог без помех 24—25 июля форсировать Днепр в местечке Новое Быхово и направился к Смоленску. У Даву не оставалось сил преследовать 2-ю армию, в то время как безнадёжно отставшая от 2-й армии группировка Жерома Бонапарта (смещённого с командования к тому времени), была перенацелена Наполеоном на другие направления^[144].

1-я армия 23 июля пришла в Витебск, где Барклай-де-Толли хотел дождаться 2-ю армию. Чтобы воспрепятствовать продвижению французов, он выслал 4-й корпус Остермана-Толстого навстречу авангарду противника. 25—26 июля в 26 верстах от Витебска произошёл бой под Островно. 27 июля Барклай-де-Толли отступил из Витебска к Смоленску, узнав о приближении Наполеона с основными силами и невозможности для Багратиона прорваться к Витебску^[145].

3 августа 1-я и 2-я русские армии соединились под Смоленском, достигнув таким образом первого стратегического успеха. В войне наступила небольшая передышка, обе стороны приводили в порядок войска, утомлённые беспрерывными маршами^[146].

В Витебске Наполеон сделал остановку, чтобы дать отдых войскам, расстроенным после 400 км наступления. 13 августа, после долгих колебаний^[П 18], Наполеон выступил из Витебска на Смоленск^[147][148].

Южное направление

7-й Саксонский корпус под командованием генерала Ренье (17—22 тысяч) должен был прикрывать правый фланг главных сил Наполеона от 3-й русской армии под командованием генерала Тормасова (46 тысяч человек при 164 орудиях). Ренье занял расположение по линии Брест—Кобрин—Пинск, распылив на протяжении 170 км и так небольшой корпус. 27 июля Тормасов окружил Кобрин, саксонский гарнизон под командованием Кленгеля (до 5 тысяч) был полностью разбит. Также были очищены от французских гарнизонов Брест и Пинск^[149].

Поняв, что ослабленный Ренье не сможет удержать Тормасова, Наполеон принял решение не привлекать на главное направление Австрийский корпус генерала Шварценберга (30 тысяч) и оставил его на юге против Тормасова. Ренье, собрав свои войска и соединившись со Шварценбергом, атаковал Тормасова 12 августа у Городечны, заставив русских отступить к Луцку. На этом направлении в основном воевали саксонцы, австрийцы старались ограничиться артиллерийскими обстрелами и манёврами^[150][151].

До конца сентября на южном направлении велись вялотекущие боевые действия в малонаселённой болотистой местности в районе Луцка.

Кроме генерала Тормасова на южном направлении находился 2-й русский резервный корпус генерала Эртеля, сформированный в Мозыре и оказывавший поддержку блокированному гарнизону Бобруйска. Для блокады Бобруйска, а также для прикрытия коммуникаций от Эртеля Наполеон оставил польскую дивизию генерала Домбровского (8 тысяч) из 5-го польского корпуса^[152].

От Смоленска до Москвы

После соединения русских армий генералитет стал настойчиво требовать от формально исполняющего обязанности^[П 19] главнокомандующего Барклая-де-Толли генерального сражения. Воспользовавшись территориальной разбросанностью французских корпусов, Барклай-де-Толли решил разбить их поодиночке и выступил 27 июля (8 августа) на Рудню, где квартировала кавалерия маршала Мюрата^[154].

Однако Наполеон, использовав медленное продвижение русской армии, собрал свои корпуса в кулак и попробовал зайти Барклаю-де-Толли в тыл, обойдя его левый фланг с юга, для чего форсировал реку Днепр западнее Смоленска. На пути авангарда французской армии оказалась 27-я дивизия генерала Неверовского, прикрывающая левый фланг русской армии под Красным. Упорное сопротивление Неверовского дало время перебросить корпус генерала Раевского к Смоленску^[155].

К 4 (16) августа Наполеон подошёл к Смоленску с 180 тысячами. Багратион поручил генералу Раевскому (15 тысяч воинов), в 7-й корпус которого влились остатки дивизии Неверовского, оборонять Смоленск. Барклай-де-Толли был против ненужного на его взгляд сражения, но на тот момент в русской армии царило фактическое двуначалие. В 6 часов утра 4 (16) августа Наполеон начал штурм города с марша. Упорное сражение за Смоленск продолжалось до утра 6 (18) августа, когда Барклай-де-Толли отвёл войска из горевшего города, чтобы избежать большой битвы без шансов на победу^[156]. Барклай располагал 76 тысячами, ещё 34 тысячи (армия Багратиона) прикрывали путь отхода русской армии на Дорогобуж, который Наполеон мог перерезать обходным манёвром (подобным тому, который не удался под Смоленском).

Маршал Ней преследовал отступающую армию. 7 (19) августа в кровопролитном сражении у Валутиной горы русский арьергард задержал маршала Нея, понёсшего значительные потери. Наполеон послал генерала Жюно обходным путём зайти в тыл русских, но тот не сумел выполнить задачу, и русская армия в полном порядке ушла в сторону Москвы к Дорогобужу^[157]. Сражение за Смоленск, разрушившее немалый город, ознаменовало развёртывание всенародной войны русского народа с неприятелем, что сразу почувствовали как рядовые французские снабженцы, так и маршалы Наполеона. Населённые пункты на пути следования французской армии сжигались, население по мере возможности уходило. Наполеон сразу после Смоленского сражения сделал замаскированное предложение мира императору Александру I, пока с позиции сильного, но ответа не получил^{[П 20][158]}.

Реорганизация управления русской армией

Оставив армию, император не позаботился назначить общего главнокомандующего.
Отношения между Багратионом и Барклаем-де-Толли после отступления из Смоленска с каждым днём становились всё напряжённее.
Отсутствие единоначалия могло привести к катастрофическим последствиям. Для решения вопроса был учреждён Чрезвычайный комитет, и 5 (17) августа на его заседании единогласно главнокомандующим был утверждён генерал от инфантерии Кутузов^[159].
17 (29) августа Кутузов в Царёво-Займище принял армию^[160].
В этот день французы вошли в Вязьму. Кутузов сформировал свой штаб, используя штабы Западных армий. Генерал от кавалерии Беннигсен был определён на должность начальника главного штаба Кутузова, генерал-квартирмейстером всех армий стал Вистицкий, его помощником — Толь, дежурным генералом — полковник П. С. Кайсаров^[79].

Бородино

Продолжая в общем стратегическую линию своего предшественника, Кутузов не мог избежать генерального сражения по политическим и моральным соображениям. К 3 сентября русская армия отступила к деревне Бородино. Дальнейшее отступление означало сдачу Москвы. Кутузов решился дать генеральное сражение. Чтобы выиграть время для подготовки укреплений на Бородинском поле, Кутузов приказал генералу Горчакову задержать противника у деревни Шевардино, где был воздвигнут пятиугольный редут. Бой за Шевардинский редут продолжался весь день 5 сентября, только к полуночи дивизия Компана ворвалась на его валы^[161].

26 августа (7 сентября) у деревни Бородино (в 125 км западнее Москвы) произошло крупнейшее сражение Отечественной войны 1812 года между русской и французской армиями. Численности армий были сравнимы — 130—135 тысяч у Наполеона против 110—130 тысяч у Кутузова^[162][163]. Русской армии не хватало вооружения — не было ружей, чтобы вооружить 31 тысячу ополченцев из Москвы и Смоленска^[164]. Ратникам раздали пики, но использовать людей как «пушечное мясо» Кутузов не стал (ратники выполняли вспомогательные функции, например, выносили раненых).

Фактически сражение представляло собой штурм французскими войсками линии русских укреплений (флешей, редутов и люнетов^[165]). С обеих сторон, и при защите, и при атаке укреплений широко применялась артиллерия. Около полудня при восьмой атаке Багратионовых флешей Наполеон двинул 45 тысяч своих солдат и 400 орудий против 18 тысяч солдат и 300 орудий Багратиона — на фронте 1,5 км^[166], что в сумме с обеих сторон даёт 470 орудий на один километр фронта. Как замечает М. Адамс, «Бородино ознаменовало собой начало эпохи артиллерии»^[167].

После кровопролитнейшей 12-часовой битвы французы ценой 30—34 тысяч убитыми и ранеными прорвали, фактически уничтожив изначальный состав оборонявшихся, левый фланг и потеснили центр русских позиций, но развить наступление не смогли. Русская армия также понесла тяжёлые потери (40—45 тысяч убитыми и ранеными). Пленных почти не было ни с той, ни с другой стороны^[168]. 8 сентября Кутузов приказал отступить на Можайск с твёрдым намерением сохранить армию.

Военный совет в Филях

1 (13) сентября русская армия расположилась лагерем перед Москвой: правый фланг армии был у деревни Фили, центр между селениями Троицким и Волынским, левый фланг перед селом Воробьёвым. Арьергард армии располагался на реке Сетунь^[169]. Протяжённость линии фронта составляла около четырёх километров. Сообщение между частями армии сильно затруднялось труднопроходимыми оврагами и речкой Карповкой. Осмотрев эту позицию с Поклонной горы, главнокомандующий и другие военачальники признали её неприемлемой для сражения.

В 5 часов того же дня в доме филёвского крестьянина Михаила Фролова собрался Военный совет, точное число участников которого неизвестно. По воспоминаниям участников войны, на совет были приглашены генералы: М. Б. Барклай-де-Толли, Л. Л. Беннигсен, Д. С. Дохтуров, А. П. Ермолов, П. П. Коновницын, А. И. Остерман-Толстой, Н. Н. Раевский, Ф. П. Уваров и полковник К. Ф. Толь. Присутствовал на совете также дежурный генерал П. С. Кайсаров^[170]. Обсуждался один вопрос — дать сражение под Москвой или оставить город без боя.

М. Б. Барклай-де-Толли указывал на вынужденность оставления Москвы для спасения армии: «Сохранив Москву, Россия не сохранится от войны, жестокой, разорительной. Но сберёгши армию, ещё не уничтожаются надежды отечества»^[171]
Л. Л. Беннигсен настаивал на сражении, и большинство участников совещания склонялись на его сторону. Окончательное решение принял М. И. Кутузов: «Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор сохраним надежду благополучно довершить войну, но когда уничтожится армия, погибнут Москва и Россия. Приказываю отступать»^[172]. Кутузов прервал заседание и приказал отступать через Москву по Рязанской дороге^[173][174].

После совета Кутузов, по воспоминаниям приближённых, плохо спал, долго ходил и произнёс знаменитое: «Ну, доведу же я проклятых французов… они будут есть лошадиное мясо»^[175]. Ближе к вечеру 14 сентября в опустевшую Москву вступил Наполеон^[176].

Сдача Москвы

14 сентября Наполеон занял Москву без боя. Военным губернатором был назначен маршал Мортье, комендантом крепости и города — Дюронель, «интендантом города Москвы и Московской провинции» (гражданская власть) — Лессепс. Лессепс «выбрал», а Наполеон утвердил 22 человека из русского населения, которые и получили название муниципалитета, не имевшего никакой власти^[177].

Уже в ночь с 14 на 15 сентября город был охвачен пожаром^[178], который к ночи с 15 на 16 сентября усилился настолько, что Наполеон был вынужден покинуть Кремль.

До 400 горожан из низших сословий были расстреляны французским военно-полевым судом по подозрению в поджогах^[179].

Существуют несколько версий возникновения пожара^[180]:

• организованный поджог при оставлении города (обычно связываемый с именем генерал-губернатора Москвы Ростопчина);
• поджог русскими лазутчиками (несколько русских было расстреляно французами по такому обвинению) и уголовниками, намеренно выпущенными из московских тюрем Ростопчиным^[181];
• неконтролируемые действия французских войск, случайно возникший пожар, распространению которого способствовал общий хаос в оставленном городе.

Очагов у пожара было несколько, так что возможно, что в той или иной мере верны все версии.

Пожар бушевал до 18 сентября и уничтожил бо́льшую часть Москвы. Из 30 тысяч домов, бывших в Москве перед нашествием, после выхода Наполеона из города оставалось «навряд ли 5 тысяч»^[182][183]. При пожаре также погибло несколько тысяч остававшихся в Москве русских раненых^[184].

Три попытки Наполеона добиться мира

Овладение Москвой Наполеон рассматривал как приобретение прежде всего важной политической, а не военной позиции^[П 21]. Отсюда Наполеон обсуждает дальнейший план военной кампании, в частности, поход на Петербург^[186]. Этого похода опасались при петербургском дворе и в царской семье^[187]. Но маршалы Наполеона возражали, они считали этот план невыполнимым — «идти навстречу зиме, на север» с уменьшившейся армией, имея в тылу Кутузова, немыслимо^[182]. Наполеон не стал отстаивать этот план.

Также из Москвы Наполеон предпринимает попытки заключить мир с Александром I.

• 18 сентября Наполеон через начальника Воспитательного дома генерал-майора Ивана Акинфиевича Тутолмина передал, что почитает Александра по-старому и желал бы заключить мир. Наполеон, по-прежнему, намерен был требовать отторжения Литвы, подтверждения блокады и военного союза с Францией.
• 20 сентября. Следующая попытка была предпринята через два дня. Письмо с предложением мира было доставлено Александру через И. А. Яковлева (отца А. И. Герцена). На донесение Тутолмина и на личное письмо Наполеона к Александру ответа не последовало.
• 4 октября Наполеон направил генерала Лористона к Кутузову в Тарутино для пропуска к Александру I с предложением мира: «Мне нужен мир, он мне нужен абсолютно во что бы то ни стало, спасите только честь»^[188]. 5 октября состоялось получасовое свидание Лористона с фельдмаршалом Кутузовым, после чего князь Волконский был отправлен к Александру I с донесением о предложении Наполеона^[189], ответа на которое Наполеон от Александра не дождался.

Народная война против Наполеона

Первоначально, при известии о наступлении наполеоновских войск, эта информация была воспринята среди простого народа неоднозначно. В том числе возникли серьёзные коллаборационистские настроения, по преимуществу среди крепостных крестьян и дворовых людей. Распространялись слухи о том, что Наполеон желает освободить крестьян, дать им волю и наделить землёй. Уже в ходе военной кампании часто случались нападения крестьянских отрядов на правительственные российские войска; во многих районах крепостные сами отлавливали скрывавшихся по лесам помещиков и приводили их во французский лагерь^[190].

Продвижение французской армии вглубь России, рост насилия над населением, пожары в Смоленске и Москве, падение дисциплины в армии Наполеона и превращение значительной её части в банду мародёров и грабителей привело к нарастающему сопротивлению со стороны населения России. Началась партизанская война и организация ополчения.

Армейские партизанские отряды

С июня по август 1812 года армия Наполеона, преследуя отступающие русские армии, прошла около 1200 километров от Немана до Москвы. Как следствие, её коммуникационные линии оказались сильно растянуты. Командование русской армии приняло решение создать летучие партизанские отряды для действий в тылу и на коммуникационных линиях противника, чтобы препятствовать его снабжению. Наиболее известными, но далеко не единственными командирами летучих отрядов были Денис Давыдов, Александр Сеславин, Александр Фигнер. Армейские партизанские отряды получали всестороннюю поддержку крестьян.

Крестьянские партизанские отряды

Бежавшие из плена русские солдаты, добровольцы из местного населения организовывали самооборону и формировали партизанские отряды. Ермолай Четвертаков, Семён Шубин, Герасим Курин и Егор Стулов, Василиса Кожина, Самусь, Прасковья и другие командиры из числа крестьян, дворян и горожан, смогли составить боеспособные партизанские отряды. Партизанская война сопровождалась беспримерным насилием и жестокостями с обеих сторон. Только за время пребывания в Москве французская армия от действий партизан потеряла более 25 тысяч человек^[191].

На ход войны существенно повлиял отказ крестьян снабжать неприятеля провиантом и фуражом. Осенью 1812 года начальник полиции Березинской подпрефектуры Домбровский писал: «Мне приказывают всё доставлять, а взять неоткуда… На полях много хлеба, неубранного из-за неповиновения крестьян». Сопротивление крестьян вело к перебоям со снабжением Великой армии, система снабжения которой основывалась в значительной степени на заготовках продовольствия на месте^[192].

Формирование ополчения

Партизаны составляли как бы первое кольцо окружения вокруг Москвы, занятой французами. Второе кольцо составляли ополченцы^[193]. Ещё 6 июля 1812 года Александр I издал манифест, предписывавший дворянам формировать ополчение из своих крепостных, самим вступать в него и выбирать командующего над собой. В один день с манифестом вышло воззвание «Первопрестольной столице нашей Москве», содержащее призыв к москвичам организовать ополчение. Всего за время войны 1812 года было выставлено более 400 тысяч ополченцев^[194], из которых были образованы три округа: 1-й — для обороны Москвы, 2-й — для обороны Петербурга и 3-й — резервный. Ратники ополчения были сведены в пешие и конные полки и дружины, делившиеся на батальоны, сотни и десятки.

После сдачи Москвы Кутузов, очевидно, избегал крупного сражения, армия накапливала силы. За это время народом для ведения войны было собрано 60 млн рублей. В великоросских губерниях (Ярославской, Владимирской, Тульской, Калужской, Тверской и других) набрано 205-тысячное ополчение, в малоросских — 75 тысяч. Для вооружения ополченцев удалось изыскать только 90 тысяч ружей, причём около 50 тысяч ружей закупили в Англии^[12]. Партизаны и ополченцы плотным кольцом окружили Москву, грозя превратить стратегическое окружение Наполеона в тактическое^[195].

Тарутинский манёвр

2 (14) сентября, в то время как французы входили в Москву (около 5 часов пополудни), арьергард Милорадовича покидал Москву. Французская кавалерия Себастиани остановилась по просьбе^[П 22] Милорадовича и пропустила без боя последние войска и обозы русских.
4 (16) сентября армия отступила к Боровскому перевозу и перешла на правый берег Москвы-реки. Помимо армии, через Боровский перевоз переправилось более 40 тысяч обозных подвод и экипажей жителей Москвы^[196]. Главная квартира армии расположилась в Кулакове.
5 (17) сентября Кутузов, двигаясь вдоль правого берега Пахры, пересёк Каширскую дорогу, 6 сентября достиг Подольска, а 9 сентября — селения Красной Пахры на старой Калужской дороге.
До 14 (26) сентября Наполеон не знал, где находится русская армия. Казаки, отступая по Рязанской дороге, обманули и увлекли за собой отряд Мюрата на два перехода, до Бронниц. Французы потеряли русскую армию из виду, и только появление казаков на Можайской дороге побудило Наполеона в ночь на 10 (22) сентября выслать корпус Юзефа Понятовского к Подольску.

Расположение русской армии у Красной Пахры прикрывалось: авангардом Милорадовича — у деревни Десны, корпусом Раевского — у деревни Луковня, между Калужской и Тульской дорогами, кавалерией Васильчикова — у Подольска^[197].

Из Красной Пахры Кутузов к 2 октября отвёл армию дальше на юг к селу Тарутино ближе к Калуге. Находясь на старой Калужской дороге, Русская армия прикрывала Тулу, Калугу, Брянск и хлебородные южные губернии, угрожала неприятельскому тылу между Москвой и Смоленском^[197].

Английский генерал Р. Вильсон, находившийся при штабе русской армии, подталкивал русское командование к решительной схватке. Не уступая давлению, Кутузов в разговоре с Л. Л. Беннигсеном прямо заявил: «Мы никогда, голубчик мой, с тобой не согласимся. Ты думаешь только о пользе Англии, а по мне, если этот остров сегодня пойдёт на дно моря, я не охну»^[198].

В Москве Наполеон оказался в западне, зимовать в разорённом пожаром городе было невозможно: фуражировки за пределами города плохо удавались, растянутые коммуникации французов были очень уязвимы, армия начинала разлагаться. Наполеон стал готовиться к отступлению на зимние квартиры где-то между Днепром и Двиной.

18 октября русские войска атаковали под Тарутином французский заслон под командованием маршала Мюрата, следивший за русской армией. Потеряв до 4 тысяч солдат и 38 пушек^[199], Мюрат отступил. Тарутинский бой стал знаковым событием, ознаменовавшим переход инициативы в войне к русской армии^[200][201].

Отступление Наполеона (октябрь — декабрь 1812 года)

Оккупированная Наполеоном территория России имела форму клина. В то время, когда Наполеон входил в Москву, над его левым флангом на севере в районе Полоцка нависала армия генерала Витгенштейна, удерживавшаяся французскими корпусами маршалов Сен-Сира и Удино. Правый фланг Наполеона находился близ границ Российской империи в Белоруссии. Армия генерала Тормасова связала своим присутствием австрийский корпус генерала Шварценберга и 7-й корпус генерала Ренье. Французские гарнизоны вдоль Смоленской дороги охраняли коммуникационную линию и тыл Наполеона.

Стратегические планы сторон после отступления из Москвы

Наполеон
Документы с точными планами Наполеона на продолжение кампании не сохранились. Все планы ограничиваются туманными фразами о том, что армия будет зимовать где-то между «Смоленском, Могилёвом, Минском и Витебском. … Москва не представляет больше военной позиции. Иду искать другой позиции, откуда выгодней будет начать новый поход, действие которого направлю на Петербург или Киев»^[202].

Кутузов
Кутузов предполагал, что Наполеон станет отступать скорее всего на юг или по Смоленской дороге. Юго-западное направление всё чаще фигурировало в показаниях пленных и дезертиров. Кутузов поставил под наблюдение все возможные пути отхода наполеоновской армии из Москвы. Одновременно укреплялась оборона северных границ Волынской, Киевской, Черниговской и Калужской губерний.

• Отступление наполеоновской армии из Москвы

• 

  Рисунок ‘Выезд Наполеона из Москвы в сопровождении Нея и Мюрата’ (1813~1825)

В декабре 1812 года Кутузов представил Александру I рапорт, в котором дал стратегический обзор кампании со дня отступления армии в Тарутинский лагерь и до изгнания вражеских войск из России. Касаясь замыслов Наполеона после выступления из Москвы, Кутузов писал, что тот собирался «Боровскою дорогою пройти в Калугу, и есть ли бы удалось ему разбить нас при Малом Ярославце, опрокинув нас за Оку, расположиться в богатейших губерниях наших на зимовые квартиры»^[203]. Дальновидность Кутузова проявилась в том, что своим Тарутинским манёвром он предвосхитил движение французских войск к Смоленску через Калугу^[204].

От Москвы до Малоярославца

19 октября французская армия (110 тысяч) с огромным обозом стала покидать Москву по Старой Калужской дороге. Наполеон планировал добраться до ближайшей крупной продовольственной базы в Смоленске по не разорённой войной местности — через Калугу.

Дорогу на Калугу Наполеону заслонила армия Кутузова, расположившись под селом Тарутино на Старой Калужской дороге. Из-за недостатка лошадей артиллерийский парк французов сократился, крупные кавалерийские соединения практически исчезли. Не желая прорываться с ослабленной армией через укреплённую позицию, Наполеон свернул в районе села Троицкого (современный Троицк) на Новую Калужскую дорогу (современное Киевское шоссе), чтобы обойти Тарутино. Однако Кутузов перебросил армию под Малоярославец, перерезав французам пути отступления по Новой Калужской дороге^[205].

24 октября состоялось сражение под Малоярославцем. Город восемь раз переходил из рук в руки^[206]. В конце концов французам удалось захватить Малоярославец, но Кутузов занял укреплённую позицию за городом, которую Наполеон не рискнул штурмовать. Армия Кутузова к 22 октября насчитывала 97 тысяч регулярных войск, 20 тысяч казаков, 622 орудия и более 10 тысяч ратников ополчения^[207]. Наполеон имел под рукой до 70 тысяч боеспособных солдат, кавалерия практически исчезла, артиллерия была значительно слабее русской. Ход войны теперь диктовала русская армия.

25 октября Наполеон, осуществлявший объезд армии, едва не стал жертвой налёта казаков на обоз французской гвардии. В этот же день генерал Лефевр, разведывавший дорогу на Юхнов, потерпел поражение от казачьих отрядов Быхалова и Иловайского под Медынью. Наполеон чувствовал, что время работает на русских, которые неспеша готовят его армии «новую Полтаву». На вечернем совете в Городне, где решался вопрос о дальнейших действиях французской армии, Мюрат предрекал большие потери при отступлении от Боровска на запад и советовал возвращаться к Можайску. Мнения соратников Наполеона разделились и, закрывая совет, он заявил, что на следующий день примет решение^[208][209].

26 октября Наполеон приказал отступать на север на Боровск—Верею—Можайск. В боях за Малоярославец русская армия решила крупную стратегическую задачу — сорвала план прорыва французских войск на юго-запад и заставила врага отступать по разорённой им Старой Смоленской дороге. Из Можайска французская армия возобновила движение к Смоленску той дорогой, по которой наступала на Москву^[210].

От Малоярославца до Березины

От Малоярославца до села Красного (в 45 км к западу от Смоленска) Наполеона преследовал авангард русской армии под командованием генерала Милорадовича. Со всех сторон отступающих французов атаковали казаки генерала Платова и партизаны, сильно затрудняя снабжение армии. Основная армия главнокомандующего Кутузова двигалась южнее параллельно Наполеону.

1 ноября Наполеон прошёл Вязьму. 3 ноября русский авангард сильно потрепал замыкающие корпуса французов в сражении под Вязьмой.

8 ноября Наполеон вступил в Смоленск, где провёл пять дней, поджидая отставших. В распоряжении Наполеона в Смоленске под ружьём оставалось 40—45 тысяч солдат при 127 орудиях^[211][212] и примерно столько же небоеспособных солдат, раненых и потерявших оружие. Части французской армии, поредевшие на марше из Москвы, входили в Смоленск целую неделю с надеждой на отдых и питание. Больших запасов провианта в городе не оказалось, а то, что было, разграбили толпы неуправляемых солдат. Наполеон приказал расстрелять интенданта армии Сиоффа, который столкнулся с сопротивлением крестьян и не сумел организовать сбор продовольствия. Второго интенданта, Вильбланша, спас от расстрела только рассказ о неуловимой предводительнице партизан Прасковье и о неповиновении крестьян^[213].

9 ноября соединённые силы партизанских отрядов Дениса Давыдова, Сеславина, Фигнера и кавалерийского отряда Орлова-Денисова в 3300 человек при четырёх орудиях разгромили французскую бригаду генерала Ожеро в бою под Ляховом, 60 офицеров и около 1,5 тысяч наполеоновских солдат сдались в плен^[214].

Стратегическое положение Наполеона ухудшалось: с юга приближалась Дунайская армия адмирала Чичагова, с севера наступал генерал Витгенштейн, авангард которого 7 ноября освободил Витебск, лишив французов накопленных там продовольственных запасов^[215].

14 ноября Наполеон с гвардией двинулся из Смоленска вслед за авангардными корпусами. Корпус маршала Нея, находившийся в арьергарде, покинул Смоленск лишь 17 ноября. Колонна французских войск сильно растянулась. Этим обстоятельством воспользовался Кутузов, направивший авангард под командованием Милорадовича наперерез корпусам Евгения Богарне, Даву и Нея в районе села Красного. 15—18 ноября в результате боёв под Красным войскам Наполеона удалось прорваться, потеряв много солдат и большую часть артиллерии^[216][217].

Дунайская армия адмирала Чичагова (24 тысячи) освободила 16 ноября Минск, лишив Наполеона крупнейшего тылового центра^[218]. Более того, 21 ноября авангард Чичагова освободил город Борисов, где Наполеон планировал переправиться через реку Березину. Авангардный корпус маршала Удино выбил Чичагова из Борисова на западный берег Березины, однако русский адмирал с сильной армией стерёг возможные места переправы. 22 ноября Наполеон прибыл в Толочин, где до него дошло известие о захвате русскими переправы через Березину^[219].

24 ноября Наполеон подошёл к Березине, оторвавшись от преследовавших его армий Витгенштейна и Кутузова^[220].

От Березины до Немана

25 ноября рядом искусных манёвров Наполеону удалось отвлечь внимание адмирала Чичагова к городу Борисову и к югу от Борисова^[221]. Чичагов полагал, что Наполеон намерен переправиться в этих местах, чтобы выйти коротким путём на дорогу к Минску и затем направиться на соединение с австрийскими союзниками. Тем временем французы навели два моста севернее Борисова, по которым 26—27 ноября Наполеон переправился на правый (западный) берег реки Березины, отбросив слабое сторожевое охранение русских^[222].

Осознав заблуждение, адмирал Чичагов безуспешно атаковал Наполеона основными силами 28 ноября на правом берегу. На левом берегу французский арьергард, оборонявший переправу, был атакован подошедшим корпусом генерала Витгенштейна^[223]. Основная армия главнокомандующего Кутузова отстала позади^[224].

Не дождавшись переправы всей огромной толпы отставших французов, состоявшей из раненых, обмороженных, потерявших оружие и гражданских, Наполеон приказал сжечь мосты утром 29 ноября. Основным итогом сражения на Березине явилось то, что Наполеон избежал полного разгрома в условиях значительного превосходства русских сил^[225]. В воспоминаниях французов переправа через Березину занимает не меньшее место, чем крупнейшее Бородинское сражение.

Потеряв на переправе 21 тысячу человек, Наполеон с девятью тысячами оставшихся под ружьём солдат двинулся к Вильно^[226], присоединяя по пути французские дивизии, действовавшие на других направлениях. Армию сопровождала большая толпа небоеспособных людей, главным образом потерявшие оружие солдаты из союзных государств.

5 декабря в деревне Сморгонь Наполеон оставил армию на Мюрата и Нея и отправился в Париж набирать новых солдат взамен погибших в России^[227][228].

16 декабря вышел последний, 29-й бюллетень Великой армии, в котором Наполеон был вынужден косвенно признать масштабы потерь, списывая их при этом на преждевременно наступившие необычайно сильные морозы. Бюллетень вызвал шок во французском обществе^[229].

На самом деле необычайно сильные морозы ударили лишь во время переправы через Березину^[230]. Продолжившись и в последующие дни, они окончательно истребили и без того ослабленных голодом французов. Лучше экипированные русские войска продолжали преследование, несмотря на холода. Авангард войск Кутузова под командой атамана Платова подошёл к Вильно на следующий день после вступления туда французов. Не в силах отстоять город и потеряв в Вильно около 20 тысяч человек^[231], Ней и Мюрат продолжили отступление к реке Неман, разделявшей Россию с Пруссией и Варшавским герцогством.

14 декабря в Ковно жалкие остатки Великой армии численностью 1600 человек переправились через реку Неман в Варшавское герцогство, а затем — в Пруссию^[226]. Позднее к ним присоединились остатки войск с других направлений. Отечественная война 1812 года завершилась 14 (26) декабря ос­во­бо­ж­де­нием тер­ри­то­рии Российской им­пе­рии и практически полным уничтожением вторгнувшейся Великой Армии^{[233][П 24]}.

Последний этап войны прокомментировал беспристрастный наблюдатель К. Клаузевиц^[235]:

Русские редко опережали французов, хотя и имели для этого много удобных случаев; когда же им и удавалось опередить противника, они всякий раз его выпускали; во всех боях французы оставались победителями; русские дали им возможность осуществить невозможное; но если мы подведем итог, то окажется, что французская армия перестала существовать, а вся кампания завершилась полным успехом русских, за исключением того, что им не удалось взять в плен самого Наполеона и его ближайших сотрудников. Неужели же в этом не было ни малейшей заслуги русской армии. Такое суждение было бы крайне несправедливо.

Северное направление

После второго сражения за Полоцк (18—20 октября)^[236], произошедшего спустя два месяца после первого, маршал Сен-Сир отступил на юг к Чашникам, опасно приблизив наступающую армию генерала Витгенштейна к тыловой линии Наполеона. В эти дни Наполеон начал отступление из Москвы. На помощь был немедленно послан из Смоленска 9-й корпус маршала Виктора, прибывший в сентябре как резерв Наполеона из Западной Европы. Соединённые силы французов достигли 36 тысяч солдат, что примерно соответствовало силам Витгенштейна (30 тысяч человек). Встречное сражение произошло 31 октября под Чашниками, в результате которого французы отступили на юг^[237].

Витебск остался неприкрытым, отряд из армии генерала Витгенштейна 7 ноября взял город штурмом^[215], захватив в плен 300 солдат гарнизона и запасы продовольствия, подготовленные для отступающей армии Наполеона. 14 ноября маршал Виктор в районе деревни Смоляны попытался отбросить Витгенштейна обратно за реку Двину, однако безуспешно, и стороны сохраняли свои позиции до подхода Наполеона к реке Березине^[238]. Затем маршал Виктор, соединившись с основной армией, отступил к Березине в качестве арьергарда Наполеона, сдерживая давление Витгенштейна.

В Прибалтике под Ригой велась позиционная война с редкими вылазками русских против корпуса маршала Макдональда. Финляндский корпус генерала Штейнгеля (12 тысяч) подошёл 22 сентября на помощь гарнизону Риги, однако отсутствие взаимопонимания между рижским военным губернатором Иваном Эссеном и Штейнгелем привело к неудаче в сражении при Мезотене 29 сентября.

Штейнгель был переброшен к Витгенштейну в Полоцк на театр основных боевых действий. 15 ноября маршал Макдональд в свою очередь удачно атаковал русские позиции, едва не уничтожив крупный русский отряд.

10-й корпус маршала Макдональда стал отходить из-под Риги в сторону Пруссии только 19 декабря^[239], уже после того, как остатки главной армии Наполеона покинули пределы России. 26 декабря отрядам Макдональда пришлось вступить в бой с авангардом генерала Витгенштейна. 30 декабря российский генерал Дибич заключил с командующим прусским корпусом генералом Йорком соглашение о перемирии, известное по месту подписания как Таурогенская конвенция. Таким образом, Макдональд лишился своих основных сил, ему пришлось спешно отступать через Восточную Пруссию^[240].

Южное направление

18 сентября 38-тысячная армия адмирала Чичагова подошла с Дуная к южному фронту возле Луцка. Соединённые силы адмирала Чичагова и генерала Тормасова (более 60 тысяч) атаковали австрийского генерала Шварценберга (40 тысяч), заставив его в середине октября отступить в Варшавское герцогство. Адмирал Чичагов, принявший главное командование, дал войскам двухнедельный отдых, после чего 27 октября из Брест-Литовска двинулся на Минск с 24 тысячами солдат^[241], оставив против австрийцев генерала Сакена с 27-тысячным корпусом^[242].

Генерал Шварценберг попытался преследовать Чичагова, обойдя позиции Сакена и прикрываясь от его войск Саксонским корпусом генерала Ренье. Ренье не сумел удержать превосходящие силы Сакена, и Шварценберг был вынужден ему помочь. Совместными силами Ренье и Шварценберг вынудили отступить Сакена южнее Брест-Литовска, тем не менее армия Чичагова прорвалась в тылы Наполеона и 16 ноября заняла Минск^[218], а 21 ноября подошла к городу Борисову на Березине, где отступающий Наполеон планировал переправляться.

27 ноября Шварценберг по приказу Наполеона двинулся на Минск, но остановился в Слониме, откуда 14 декабря отступил через Белосток в Варшавское герцогство^[243].

Коллаборационизм в Отечественной войне 1812 года

На оккупированной французами территории были отдельные случаи коллаборационизма. Например, могилёвский архиепископ Варлаам (Шишацкий) уже в июле 1812 года присягнул Наполеону, и его примеру последовала часть местного духовенства. За это в 1813 году архиепископ был лишён сана. Однако определением Московской патриархии № 85 от 25 июля 1935 г. это решение бывшего Святейшего Правительствующего Синода от 20 апреля 1813 года было полностью отменено «как вынесенное по мотивам политическим и под давлением политической обстановки»^[244]. Немногочисленные случаи коллаборационизма были на территориях, где существовало партизанское движение. Например, в Смоленской губернии с французами сотрудничал 61 человек, в том числе семь офицеров (правда все они служили не в армии, а в местных учреждениях, занимавшихся бытом населения)^[245]. Случаи перехода к противнику офицеров из Русской армии были большой редкостью. Например, в январе 1813 года расстреляли корнета Нежинского драгунского полка Городнецкого, который перешёл к противнику ещё летом 1812 года и был захвачен русскими в Вильно^[245].

Итоги Отечественной войны 1812 года

Непосредственные итоги войны

Главным итогом Отечественной войны 1812 года стало практически полное уничтожение Великой армии Наполеона.

По подсчётам военного историка Клаузевица, армия вторжения в Россию вместе с подкреплениями в ходе войны насчитывала 610 тысяч солдат, включая 50 тысяч солдат Австрии и Пруссии^[246].
По сведениям прусского чиновника Ауэрсвальда, к 21 декабря 1812 года через Восточную Пруссию прошло из Великой армии 255 генералов, 5111 офицеров, 26 950 низших чинов, «все в весьма жалком состоянии»^[247]. К этим 30 тысячам надо добавить примерно 6 тысяч солдат (вернувшихся во французскую армию) из корпусов генерала Ренье и маршала Макдональда, действовавших на северном и южном направлениях. Многие из вернувшихся в Кёнигсберг, по свидетельству графа Сегюра, скончались от болезней, достигнув безопасной территории^[239].

Спасшиеся офицеры составили костяк новой армии Наполеона, рекрутированной в 1813 году.

Таким образом, Наполеон потерял в России около 580 тысяч солдат. Эти потери, согласно подсчётам Т. Ленца, включают в себя 200 тысяч убитых, от 150^[П 25] до 190 тысяч пленных, около 130 тысяч дезертиров, бежавших на родину (в основном, из числа прусских, австрийских, саксонских и вестфальских войск, но были и примеры среди французских солдат), ещё около 60 тысяч беглецов были укрыты^[248] русскими крестьянами, горожанами и дворянами^[249]. Из 47 тысяч гвардии, вошедшей в Россию с императором, через полгода осталось несколько сотен солдат^[250]. В России было потеряно свыше 1200 орудий. По разным оценкам, из общего числа Великой армии, вторгшейся в Россию, в строй вернулось от 10 до 30 тыс. человек (менее 10 тыс.^[251], менее 20 тыс.^[252], 23 тыс.^[54], 25 тыс. чел.^[52][50][51], менее 30 тыс.^[253] человек и пр.).

Согласно рапортам генерал-губернаторов из западных, волжских и уральских губерний России, по состоянию на 1 января 1813 года там находилось более 216 тыс. пленных солдат и офицеров Великой армии, из которых 140—150 тыс. — «организованных» (в лагерях) и 50—60 тыс. — «неорганизованных» («шерамыжников»). Из тех же рапортов известно, что более 60 тыс. бывших военнопленных вступило в российское подданство. Однако большая часть пленных оставляла за собой статус «временного подданства» (от 2 до 10 лет) в надежде когда-нибудь вернуться домой^[254].

По результатам оценочного расчёта, проведённого В. А. Бессоновым, общее число военнопленных Великой армии в 1812 году составило 110 268 человек. Из них к началу 1813 года умерло 65 503 человека. Остальные 44 765 человек продолжали находиться на территории 48 российских губерний и областей^[255][256]. Другие исследователи указывают, что число пленных за всю войну 1812 года было более 200 тыс. человек, большая часть которых умерла в плену^[254][50].

Историк середины XIX века Богданович подсчитал пополнения русских армий за время войны по ведомостям Военно-учёного архива Главного штаба^[257]. Общая убыль к декабрю 1812 года составляла 210 тысяч солдат. Из них, по предположению Богдановича, в строй вернулось до 40 тысяч. Потери корпусов, действовавших на второстепенных направлениях, и ополчений, могут составлять примерно те же 40 тысяч человек. Богданович оценил общие потери русской армии в 210 тысяч солдат и ополченцев. По мнению ряда современных исследователей, общие потери русских в регулярной армии, ополчении, иррегулярных и казачьих войсках погибшими по разным причинам (боевые, болезни, обморожения и др.) составляли от 150 до 200 тыс. человек. Около 150 тыс. раненых и столько же осталось инвалидов (калек) в результате ран, болезней и обморожений. По мнению некоторых западных авторов, около 50 тыс. дезертировало^[52][51].

В январе 1813 года начался «Заграничный поход русской армии» — боевые действия переместились на территорию Германии и Франции. В октябре 1813 года Наполеон был разгромлен в битве под Лейпцигом, а в апреле 1814 года отрёкся от трона Франции^[258].

Причины поражения Наполеона

Среди причин поражения Наполеона в его русском походе наиболее часто называют^[259]:

• всенародное участие в войне и массовый героизм русских солдат и офицеров, грамотное ведение боевых действий.
• протяжённость территории России и суровые климатические условия;
• полководческое дарование главнокомандующего русской армией Кутузова и других генералов.
• грамотное ведение боевых действий со стороны российской армии.

Главной причиной поражения Наполеона стал общенациональный подъём на защиту отечества. В единении русской армии с народом надо искать источник её мощи в 1812 году^[260].

Отказ русской армии от генерального сражения на границе и отступление вглубь обширных территорий Российской империи привели к «изменению в планах, что заставило Наполеона наступать далее, за эффективные границы его системы снабжения»^[192]. Упорное сопротивление русских войск и умение русских главнокомандующих М. Б. Барклая-де-Толли и М. И. Кутузова сохранить армию не позволили Наполеону выиграть войну победой в одном большом сражении.

По мере удаления от Немана наполеоновская армия была вынуждена всё больше полагаться на фуражировки, а не на систему заранее подготовленных магазинов. В условиях большой растянутости линий снабжения решающую роль сыграла недисциплинированность французских фуражных команд, укомплектованных рекрутами и призывниками низкого качества, и сопротивление русского народа неприятелю, утаивавшего продовольствие и фураж, вооружённая борьба партизан с французскими фуражировщиками и перехват неприятельских обозов (т. н. асимметричная война). Совокупность указанных причин привела к развалу французской системы снабжения войск продовольствием и фуражом и в конечном итоге к голоду и превращению большей части армии в небоеспособную толпу, в которой каждый мечтал только о личном спасении^[192][261].

На завершающем этапе войны, в декабре сразу после Березины, эта удручающая картина была усугублена морозом ниже −20°С, вконец деморализовавшим армию Наполеона. Довершила разгром русская армия, которая, по выражению Клаузевица, продолжая отступление, под конец вновь привела противника к границе:

В России можно играть со своим противником в «кошки и мышки» и, таким образом, продолжая отступление, под конец можно вновь привести противника к границе. В этом образном выражении … отражается, главным образом, пространственный фактор и выгоды гигантских протяжений, не дающих возможности наступающему простым продвижением вперёд прикрывать пройденное пространство и стратегически вступить во владение им^[262].

Историк и участник войны 1812 года генерал-лейтенант Михайловский-Данилевский в «Описании Отечественной войны в 1812 году» подчёркивал важную роль стратегического планирования, осуществлявшегося императором Александром I и его военными советниками: в то время, когда главные силы русской армии ещё отступали перед Наполеоном, в Петербурге уже составляли планы действий армий Чичагова и Витгенштейна против фланговых корпусов Великой армии. Эти планы начали воплощаться в жизнь уже вскоре после входа Наполеона в Москву (наступление Чичагова), а завершились соединением всех русских войск на Березине.

Долгосрочные последствия войны

Разгром Наполеона в России позволил международной коалиции, в которой главную роль играла Россия, сокрушить Французскую империю. Победа над Наполеоном как никогда высоко подняла международный престиж России^[260], которая играла определяющую роль на Венском конгрессе и в последующие десятилетия оказывала решающее влияние на дела Европы. Вместе с тем внешнеполитическое усиление России не подкреплялось развитием её внутреннего уклада. Хотя победа воодушевила и сплотила всё русское общество, но военные успехи не привели к изменению социально-экономического устройства русской жизни. Многие крестьяне, бывшие солдатами и ополченцами в русской армии, победно прошли через всю Европу и видели, что крепостничество повсеместно отменено. Крестьянство ожидало существенных перемен, которых не последовало. Русское крепостничество продолжало существовать и после 1812 года. Некоторые историки склонны считать, что в то время ещё не было всех социально-экономических условий, которые немедленно привели бы к его крушению^[263]. Однако резкий всплеск крестьянских восстаний и формирование политической оппозиции среди прогрессивного дворянства, последовавшие сразу после военных действий, опровергают этот взгляд.

• 

  «Нос, привезённый Наполеоном с собой из России в Париж». Рис. Теребенева И. (1813)

• 

  «Наполеон продаёт с молотка похищенные им антики». Рис. Теребенева И. (1813)

• 

  «Угощение Наполеону в России». Рис. Теребенева И. (1813)

Победа в Отечественной войне вызвала не только подъём национального духа, но и стремление к свободомыслию, приведшее в конечном итоге к восстанию декабристов в 1825 году. А. А. Бестужев писал Николаю I из Петропавловской крепости: «… Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России»^[264].

Не только декабристы увязываются с 1812 годом, — давно была высказана мысль: «без двенадцатого года не было бы Пушкина». Вся русская культура, национальное самосознание получили могучий толчок в год наполеоновского нашествия^[265]. По словам А. И. Герцена, с точки зрения созидательной активности широких слоёв общества, «подлинную историю России открывает собой лишь 1812 год; всё, что было до того, — только предисловие»^[266].

Много бывших военнопленных из наполеоновской Великой армии после Отечественной войны 1812 года осталось на территории России и приняло российское подданство. Примером могут служить несколько тысяч «оренбургских французов», записанных в казаки Оренбургского Войска^[267]. В. Д. Дандевиль, сын бывшего французского офицера Дезире д’Андевиля, впоследствии стал русским генералом и наказным атаманом Уральского казачьего войска. Многие из пленных поляков, служивших в Наполеоновской армии, были зачислены в сибирские казаки. Вскоре после окончания кампаний 1812—1814 гг. этим полякам было предоставлено право вернуться на родину. Но многие из них, успев уже жениться на русских, не пожелали воспользоваться этим правом и остались в сибирских казаках навсегда, получив потом чины урядников и даже офицеров. Многие из них, обладая вполне европейским образованием, назначены были преподавателями во вскоре после того открывшееся войсковое казачье училище (будущий кадетский корпус). Позже потомки этих поляков совершенно слились с прочей массой населения войска, сделавшись совершенно русскими, как по внешнему виду и языку, так и по вере и русскому духу. Только сохранившиеся фамилии вроде: Сваровских, Яновских, Костылецких, Ядровских, Легчинских, Дабшинских, Стабровских, Лясковских, Едомских, Жагульских и многих других, показывают, что предки казаков, носивших эти фамилии, были когда-то поляками.

Отечественная война 1812 года стала частью исторической памяти русского народа. По словам русского историка, литературоведа и издателя П. И. Бартенева: «Стоит только прочесть описание Отечественной войны, чтоб не любящему России возлюбить её, а любящему полюбить ещё жарче, ещё искреннее и благодарить Бога, что такова Россия»^[268].

Во время Великой Отечественной войны 1941—1945 годов память о героях 1812 года помогла преодолеть упадок духа в войсках во время поражений и отступлений на начальном этапе нашествия гитлеровской Германии и её европейских союзников по фашистскому блоку на Советский Союз^[269][270].

Отражение войны 1812 года в культуре

Отечественная война 1812 года занимает значительное место в исторической памяти русского и других народов, она получила отражение как в научных исследованиях, так и в произведениях архитектуры и искусства, в других культурных событиях и явлениях.

В науке

Отечественная война 1812 года — предмет наибольшего количества исследований по сравнению с любым другим событием в тысячелетней истории России до 1917 года. Специально о войне написано более 15 тысяч книг и статей^[260].

В архитектуре

В ознаменование победы в Отечественной войне 1812 года было поставлено множество памятников и монументов, из которых наиболее известны Храм Христа Спасителя (Москва) и ансамбль Дворцовой площади с Александровской колонной (Санкт-Петербург).

В искусстве

В Зимнем дворце создана Военная галерея, которая состоит из 332 портретов русских генералов, участвовавших в Отечественной войне 1812 года. Большинство портретов выполнил англичанин Джордж Доу.

Одним из самых знаменитых произведений мировой литературы стал роман Л. Н. Толстого «Война и мир»^[П 26].

Поставленный по роману Толстого в СССР фильм режиссёра С. Бондарчука «Война и мир», известный масштабными батальными сценами, удостоился в 1968 году премии «Оскар».

В 1880 году в память о победе в войне Пётр Чайковский написал торжественную увертюру «1812 год». С. С. Прокофьев написал оперу «Война и мир» на собственное совместно с Мирой Мендельсон-Прокофьевой либретто (1943; окончательная редакция 1952; первая постановка — 1946, Ленинград).

В нумизматике и фалеристике

К 100-летию войны был выпущен памятный 1 рубль 1912 года «Славный год»^[271]. 15 августа 2018 года Банк России выпустил в обращение памятную серебряную монету номиналом 3 рубля серии «На страже Отечества» с изображением группы солдат со знаменем и мушкетами в форме и с вооружением периода Отечественной войны 1812 года на фоне клубов дыма, силуэтов солдат и офицера у пушки^[272]

Национальные праздники и торжества

30 августа 1814 года император Александр I издал следующий указ: «Декабря 25 день Рождества Христова да будет отныне и днём благодарственного празднества под наименованием в кругу церковном: Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа и воспоминание избавления церкви и Державы Российския от нашествия галлов и с ними двадесяти язык»^[273]. Праздник Рождества Христова до 1917 года в Российской империи отмечался как национальный День Победы. В России широко отмечались и 100-летие, и 200-летие Отечественной войны. В наше время ежегодно в первое воскресенье сентября на Бородинском поле более тысячи участников воссоздают эпизоды Бородинского сражения в ходе военно-исторической реконструкции^[274].

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

Ссылки

• 1812. Интернет-проект. Дата обращения: 19 мая 2012.
• Война 1812 года. Сражения, схемы, планы. Дата обращения: 19 мая 2012. Архивировано из оригинала 6 мая 2012 года.
• Отечественная война 1812 года. Проект Хронос. Дата обращения: 20 мая 2012. Архивировано 23 июня 2012 года.
• Подмазо А. А. Краткая хронология войны 1812—1814 и кампании 1815 года. Дата обращения: 5 августа 2012.
• Попов А. И. Партизаны и народная война в 1812 году. Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Дата обращения: 18 июня 2012.
• Сироткин В. Г. Судьба пленных солдат и офицеров Великой Армии в России после Бородинского сражения. Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Дата обращения: 23 июня 2012.
• 1812. StarMedia. Документальный фильм. Дата обращения: 9 марта 2022.

Эта страница в последний раз была отредактирована 10 января 2023 в 15:09.

Как только страница обновилась в Википедии она обновляется в Вики 2.
Обычно почти сразу, изредка в течении часа.