Вклад в детскую литературу в ф одоевского детские сказки дедушки иринея детские песни дедушки иринея

^
В.Ф.Одоевский (1803—1869) был одним из властителей дум своего времени. Философ, писатель-сказочник, автор мистиче­ских повестей и рассказов, талантливый музыкант — таков еще не полный перечень его дарований и направлений деятельности. Особо подчеркнем, что Одоевский является основоположником сельской начальной школы в России.

Творчество Одоевского как писателя принадлежит к русской романтической прозе 30-х годов XIX века. В этом смысле характер­ны его повести «Последний квартет Бетховена», «Себастиан Бах», «Импровизатор», «Елладий», «Княжна Зизи», «Княжна Мими» и др. Художественная манера его отмечена сложным взаимодей­ствием отвлеченной философской мысли с глубоким проникно­вением в жизненные характеры и яапения. В детскую литературу Одоевский вошел как создатель великолепных «Сказок дедушки Иринея» (дедушка Ириней — «детский» псевдоним писателя), заслуживших широкую популярность у юных читателей.

Вклад Одоевского в детскую литературу значителен. Его произве­дения для детей, составившие два сборника: «Детские сказки де­душки Иринея» (1840) и «Детские песни дедушки Иринея» (1847) — высоко ценил Белинский. Критик писал, что такому воспитате­лю, какого имеют русские дети в лице дедушки Иринея, могут позавидовать дети всех наций: «Какой чудесный старик, какая юная, благодатная душа у него, какой теплотой и жизнью веет от его рассказов, и какое необыкновенное искусство у него — зама­нить воображение, раздражить любопытство, возбудить внимание иногда самым по-видимому простым рассказом».

В.Ф.Одоевский принадлежал к княжескому роду Рюрикови­чей. Он окончил Московский университетский Благородный пан­сион, где учились многие русские писатели и декабристы. Один из известных декабристов — Александр Иванович Одоевский — был двоюродным братом Владимира Федоровича и человеком, близким ему по убеждениям.

Уже в юные годы (в 1823 году) В.Ф.Одоевский организовал и возглавил «Общество любомудрия» — философский кружок, объе­динивший многих талантливых и благородных людей, озабочен­ных судьбой Отечества и поисками истины. В его литературно-музыкальной гостиной (уже в Петербурге, куда он переехал из Москвы в 1826 году) собирались лучшие представители русской интеллигенции: Пушкин, Вяземский, Гоголь. Лермонтов… Став директором Публичной библиотеки и заведуя Румянцевским му­зеем, Одоевский общается со многими учеными, а также с мно­жеством людей из самых разных социальных и культурных слоев русского общества того периода. Это были и придворные, и дип­ломаты, и чиновники разных рангов, а иногда обитатели столи­чного «дна». В то же время Одоевский сотрудничал в журнале «Оте­чественные записки». Его направленная на просвещение народа обширная деятельность носила практический характер и была столь плодотворной, что современники называли его князем-демо­кратом.

Очень серьезно занимался Одоевский вопросами воспитания детей. Он стремился создать здесь свою теорию, основанную на «педагогической идее» с гуманистической тенденцией. Свои мыс­ли по этому поводу писатель изложил в большом труде «Наука до наук», который он создавал долгие годы. Вслед за Белинским пи­сатель призывал в результате воспитания ребенка получать нрав­ственного человека, а то, чему детей обучают, должно было иметь связь с реальной жизнью.

Особую заботу Одоевского вызывали «непроснувшиеся» дети — маленькие люди, находящиеся во власти инстинктивного жела­ния ничего не делать, т.е. «ничего не мыслить». Обязательно сле-довато пробудить в растущем человеке мысли и чувства. Писатель полагал, что важную роль в этом играет сказка. В наброске «О детской психологии» обращался к воспитателям с рекоменда­цией: «Ваше дело найти то, что могло бы отвратить его ум от грез к какому бы то ни было предмету действительного мира; для это­го иногда надобно начать с собственных его грез, чтобы переве­сти нечувствительно его ум на другое». И здесь, продолжает далее Одоевский, необходимы фантастические сказки, против которых так восстают малоопытные педагоги. «Гофман в «Щелкунчике» превосходно схватил одну из сторон ребяческой грезы; если вы достигли до того, что ребенок прочел эту сказку сам с интере­сом, — вы уже сделали великий шаг. Он прочел; процесс чтения уже нечто независимое от грезы: он разбудил ребенка».

И еще одно наблюдение Одоевского заслуживает внимания. В том же наброске он пишет: «К числу средств будить или направлять детский ум принадлежат и собственно детские книги. Редко вы встретите детей, кои бы заинтересовались книгой для взрослого. Такие дети встречаются лишь в семействах, где обстановка, раз­говоры, удовольствия, встречные предметы уже исполнили на­значение детских книг: привести в движение орудие мышле­ния». Однако не менее важным и нужным представлялась ему и необходимость формирования добрых чувств у взрослых людей. Он ставил себе задачу «понять заблудших, перечувствовать их чув­ства, передумать их мысли — и говорить их языком».

В 1833 году увидели свет его «Пестрые сказки с красным слов­цом». В них рассказчик Ириней Модестович Гомозейка (таким псев­донимом Одоевский подписал это свое произведение) преподно­сил читателям в аллегорической форме то или иное нравоучение. Фигура Гомозейки сложна и многогранна. С одной стороны, он призывает к романтическому видению мира и постоянно рассуж­дает о человеческих добродетелях, о постижении первопричин мира, — словом, о высоких материях. И при этом упрекает совре­менников в недостатке воображения: «Не в этом ли беда наша? Не от того ли, что предки наши давали больше воли своему вооб­ражению, не от того ли и мысли их были шире наших и обхваты­вали больше пространства в пустыне бесконечности, открывая то, что нам вовек не открыть в нашем мышином горизонте».

Однако, с другой стороны, в ходе повествования явственно ощущается ирония автора по отношению к своему герою — ска­зочнику Гомозейке. Особенно это заметно тогда, когда тот застав­ляет действующих лиц, например паука, излагать вовсе не свой­ственные им по характеру мысли. Паук возвышенно рассуждает о любви, верности, благородстве и тут же жадно поедает свою жену, а затем и детей. Нередко в этих сказках возникает ситуация ирони­ческого преодоления романтического конфликта.

Особняком в «Пестрых сказках» стоит «Игоша», пожалуй, са­мое поэтическое и самое фантастическое произведение в книге. Связано это с фигурой героя-мальчика — от его имени ведется повествование. Он подружился с таинственным существом, с до­мовым, которым, по народному поверью, становится каждый некрещеный младенец. Вероятно, такой замысел был связан с убеждением Одоевского, что мир детских фантастических пред­ставлений и народные поверья содержат в себе особую поэтиче­скую мудрость и подспудные знания, которыми человек еще не овладел сознательно.

Мальчик услышал рассказ отца, как на постоялом дворе из­возчики, обедая, отложили на столе кусок пирога и ложку — «для Игоши». И ребенок всей душой воспринимает это как реальность. С тех пор они уже не расстаются — Игоша и маленький рассказ­чик. Игоша побуждает его к проказам, которые непонятны взрос­лым, сердят их. А в конце сказки фантастическое существо исче­зает. Видимо, это знаменует собой взросление героя, его уход из мира сказок в реальную жизнь. Во всяком случае, печальные ин­тонации здесь весьма естественны для периода перехода от дет­ства к отрочеству и юности.

Для следующей публикации сказки, в 1844 году, Одоевский дописал конец, пояснивший смысл его сочинения: «С тех пор Игоша мне более не являлся. Мало-помалу ученье, служба, жи­тейские происшествия отдалили от меня даже воспоминание о том полусонном состоянии моей младенческой души, где игра воображения так чудно сливалась с действительностью». И лишь иногда, в минуту «пробуждения души», когда она приобщается к познанию, странное существо «возобновляется в памяти и его появление кажется понятным и естественным».

Сожаление Одоевского о потере взрослым человеком способ­ности видеть и чувствовать то, что видят и чувствуют дети, про­низывает весь другой его цикл подобных произведений — «Сказ­ки дедушки Иринея». Первое из этих повествований — «Городок в табакерке» — появилось в 1834 году, остальные были изданы от­дельной книжкой значительно позже, в 1844 году. Фигура рас­сказчика в них по сравнению с «Пестрыми сказками», которые автор адресовал взрослому читателю, изменена. Если Гомозейка ироничен и порой загадочен, то дедушка Ириней являет собой образец наставника — строгого, но доброго и понимающего ре­бенка.

Обращение Одоевского к детской литературе тесно связано с его склонностью к просветительству, но у него был и прирожден­ный талант детского писателя. Уже в начале 30-х годов появляются в журнале «Детская библиотека» его рассказы и сказки. В 1833 году Одоевский предпринимает издание альманаха «Детская книжка для воскресных дней», где звучат его мысли о воспитании: он помеща­ет здесь не только художественные произведения, но и большой раздел образовательного характера, в который входят научно-по­пулярные статьи и описания различных опытов, поделок, игр.

«Городок в табакерке» (1834) — первый совершенный образец художественно-познавательной сказки для детей. В ней научный материал (по существу, обучение механике, оптике и другим на­укам) был подан в столь занимательной и близкой к детской пси­хологии форме, что это вызвало восторженный отклик тогдаш­ней критики. Белинский говорил: сюжет «так ловко приноровлен к детской фантазии, рассказ так увлекателен, а язык так прави­лен… дети поймут жизнь машины как какого-то живого индиви­дуального лица».

Все начинается с того, что мальчик Миша получает в подарок от отца музыкальный яшик. Мальчик поражен его красотой: на крышке ящика — башенки, домики, окна которых сияют, когда восходит солнце и раздается веселая музыка. Дети всегда радуются при восприятии прекрасного, оно рождает в них живой энтузи­азм, желание творить. Эстетическое переживание вызывает актив­ную работу воображения, побуждая к творчеству. Миша, заснув, творит во сне целый мир — и все из предметов, ему знакомых, но в сочетаниях чисто фантастических. Валик, колесики, молоточки, колокольчики, составляющие механизм музыкальной шкатулки, оказываются жителями маленького прекрасного городка. Роли дей­ствующих лиц и их поступки зависят от впечатления, которое они произвели на мальчика. Валик — толстый, в халате; он лежит на диване; это начальник-надзиратель, командующий дядьками-мо­лоточками. Те, получив команду, колотят бедных мальчиков-ко­локольчиков с золотой головкой и в стальных юбочках. Но и над валиком есть власть: это царевна-пружинка. Она, как змейка, то свернется, то развернется — «и беспрестанно надзирателя под бок толкает». Проснувшийся Миша уже понимает, как работает музы­кальный яшик, причем действительно воспринимает машину «как какое-то живое индивидуальное лицо».

Обучение на конкретном опыте, связь обучения с реально­стью — один из педагогических принципов Одоевского, и он на­шел воплощение в этом произведении. Даже в фантастический мир оживших деталей автор ведет Мишу через сон — вполне ре­альное состояние ребенка. Этот же принцип он положил в основу и многих других сказок и рассказов, искусно сочетая реальные события с фантастикой¹.

¹ Исследователь русской детской литературы из Финляндии Бен Хеллман пред­ложил толкование произведения как сложной аллегории государственного уст­ройства и социальных отношений. См.: Хеллман Б. Страшный мир табакерки. Со­циальный дискурс рассказа В.Ф.Одоевского // Детский сборник: Статьи по дет­ской литературе и антропологии детства / Сост. Е.Кулешов, И.Антипова. — М., 2003.-С. 201-209.

Сказка «Червячок» (1838) обращает внимание ребенка на чу­десное разнообразие мира природы и на непрерывность жизнен­ного цикла; в доступной детям истории о жизни и смерти малень­кого червячка писатель затрагивает глубокую философскую тему. Вполне реальный герой — французский архитектор Рубо в рас­сказе «Столяр» (1838) — достигает вершин мастерства; так автор стремится вызвать в юном читателе «благородную жажду позна­ния, непреодолимое желание учиться». А в рассказе «Бедный Гнед­ко» (1838) уже другая воспитательная задача — пробудить в серд­це ребенка любовь к животным; заключая гуманную мысль в рам­ки рассказа о судьбе изнуренной лошади, когда-то бывшей весе­лым жеребенком, писатель впрямую обращается к детям: «Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии мучить и человека».

Несмотря на сильно проявляющиеся в «Сказках дедушки Ири­нея» дидактические тенденции и элементы естественно-научного просветительства, они исполнены подлинной поэтичности. Это особый пленительный и увлекательный для ребенка мир, однако, по замечанию Белинского, «узнав его, с ним не расстанутся и взрослые». По мнению исследователей (В.Грекова, Е.Званцева), установить истоки этих сказок Одоевского весьма нелегко. В них происходит объединение и дополнение традиционных сказочных сюжетов, вводятся новые мотивы и исключаются привычные в такого рода произведениях. Причем писатель переводит любое событие народной сказки из социального плана в чисто нравст­венный.

Творчество В. Ф. Одоевского до сих пор высоко ценят и взрос­лые, и дети. Творчество это разнообразно, глубоко по философ­ской и нравственной направленности.
^

Виссарион Григорьевич Белинский (1811 — 1848) — первый ве­ликий русский критик, родоначальник того направления в отече­ственной литературной критике, которое связано было впослед­ствии с именами Чернышевского, Добролюбова, Писарева и по­лучило название революционно-демократического. Свой литера­турный дар Белинский целиком посвятил созданию эстетической программы реалистического направления и стал в 40-х годах XIX века его идейным вдохновителем. Его неукротимому темпе­раменту необходима была публичная трибуна, а журнальный, пуб­лицистический характер отечественной критики, возникший в России в немалой степени благодаря организаторским способно­стям самого Белинского, как нельзя лучше способствовал выра­жению его взглядов.

Взгляды же его сформировались на основе лучших традиций отечественной литературной критики и достижений прогрессив­ной западноевропейской мысли. Может быть, кое-что в его раз­мышлениях о литературе и признается сегодня устаревшим, но все исследователи творчества великого критика отдают ему паль­му первенства в разработке последовательной эстетической си­стемы воззрений на искусство, историко-литературной концеп­ции, во введении в литературоведение и критику основных теоре­тических понятий и терминов.

Исходный пункт эстетики Белинского — определение сущно­сти и специфики искусства — лег в основу первой же его статьи «Литературные мечтания», появившейся в 1834 году. Почти одно­временно с ней были напечатаны и его первые небольшие рецен­зии на детские книги. С тех пор наряду с проблемами «взрослой» литературы он постоянно занимался вопросами детского чтения. Около шестидесяти работ посвятил критик детям, создав основа­тельную критико-педагогическую теорию детской литературы.

В отзывах на выходившие в свет издания, предназначенные детям, Белинский проявлял свойственные ему беспощадность и требовательность. Как и в критике «взрослой» литературы, в этих работах ярко горит огонь сжигавшего его гигантского трудового напряжения. Нелегкими были и работа, и жизнь «неистового Вис­сариона», как называли его друзья. Сын далеко не богатого флот­ского лекаря, он вынужден был сложно и тяжко пробивать себе дорогу в жизни, долго хлопотать о признании за ним дворянства, заслуженного отцом. И даже добившись признания, он продол­жал бедствовать, имел лишь один источник существования — литературный заработок.

На литературное поприще Белинский вступил в то трудное время, которое А.И.Герцен назвал «тридцатилетним гонением на школы и университеты». Началось оно после восстания декаб­ристов и продолжалось вплоть до конца царствования Николая I (1825— 1855). При нем было создано печально знаменитое «Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцеля­рии» — официальный орган политического надзора за обществом. Отделение это управляло отдельным корпусом жандармов, кото­рые и приводили в исполнение распоряжения начальника Тре­тьего отделения. В большинстве учебных заведений были введены телесные наказания. В этих условиях основным требованием Бе­линского стало требование уважения к ребенку. Он настаивал и на развитии индивидуальных способностей ребенка, советовал не забывать о возрастных особенностях детей, заботиться о воспита­нии нравственных и эстетических представлений, о связи воспи­тания и образования с практической жизнью.

Художественная литература, считал Белинский, — важнейшее средство всестороннего воспитания личности. «Книга есть жизнь нашего времени, — писал он. — В ней все нуждаются — и старые, и молодые… дети также».

В соответствии со своими взглядами Белинский и оценивал все, что издавалось для детей. Текущий день литературы волновал его больше всего, был пищей для постоянных размышлений. При этом критик горячо поддерживал то, что, на его взгляд, было хоть сколько-нибудь удачным.

Но в потоке детских изданий удач он видел немного. Пожа­луй, больше всего его огорчало изобилие плохо переведенных, на скорую руку переделанных книг иностранных авторов, и без того второсортных. Книги эти были для Белинского воплощени­ем низкопробной беллетристики, более опасной для детей, чем корь или оспа. Слащаво-сентиментальными, шаблонными по сю­жетам, заключающими в себе «копеечную мораль» и «нагой дидактизм» называл Белинский переводные сочинения вроде «Цветов нравственности», «Разговоров Эмилии о нравственных предметах», «Благовоспитанного дитяти, или Как должно себя вести». Не менее убийственную характеристику получали и иные отечественные поделки. По поводу книг одного бездарного авто­ра Белинский высказался так: если бы ребенку за какую-то ша­лость предложили на выбор два наказания — чтение произведе­ний этого автора или розги, — то ребенок, пожалуй, выбрал бы розги.

Критикуя подобные произведения, Белинский подходил к те­оретическим размышлениям о специфике детской литературы, об особенностях ее содержания и формы и о том, каким должен быть детский писатель. Наиболее важные определения и выводы кри­тик дал в статье «О детских книгах. Подарок на Новый год. Две сказки Гофмана для больших и маленьких детей. — СПб., 1840; Детские сказки дедушки Иринея. Две части. — СПб., 1840».

Детская литература, считает Белинский, отнюдь не простое занятие, как думают многие. Детским писателем нужно «родить­ся, а не сделаться», здесь мало даже таланта — нужен «своего рода гений». К этому он позже добавил еще целый ряд непременных условий успешной деятельности на ниве литературы для малень­ких читателей. Необходимы «ум возвышенный, образованный»; живое воображение, живая поэтическая фантазия. И — обязатель­но! — «любовь к детям», хорошее знание «потребностей, особен­ностей и оттенков детского возраста».

Великий критик подчеркивал, что влияние книги, прочитан­ной в детстве, чрезвычайно сильно. Особенно если в книге есть и понимание психологии маленького читателя, и высокие художе­ственные достоинства. Ребенок живет не рассудком, а чувствами, тягой к игре, потребностью в ярких красках. И предназначение детской книги — не только образовывать и воспитывать, но и зажигать светлые чувства, дарить радость, эстетическое наслаж­дение.

Суждения Белинского поражают емкостью и богатством мы­сли при весьма лаконичной форме ее выражения. Касаются ли они литературы русской или западной, достоинств или недостат­ков произведений, их авторского стиля — такие выводы критика всегда четко сформулированы. «Теперь мы должны сделать заме­чание о недостатке собственном «Истории» г-жи Ишимовой, — пишет, например, критик, — это отсутствие колорита, которым бы отличалось одно царствование от другого». Впрочем, несмотря на это. продолжает он, «История России в рассказах для детей» — это важное приобретение для русской литературы, «так богато сочинение ее другими достоинствами, между которыми первое место занимает превосходный рассказ и прекрасный язык, обли­чающий руку твердую, опытность литературную, основательное изучение предмета, неутомимое трудолюбие». А говоря об «Оли­вере Твисте» Ч.Диккенса, он утверждал, что автор «имеет значи­тельное дарование» и роман этот — одно из лучших его произве­дений: «Достоинство его в верности действительности, иногда возмущающей душу, но всегда проникнутой энергиею и юмором; недостаток его — в развязке на манер чувствительных романов прошлого века, а иногда и в эффектах…»

На протяжении всей критической деятельности Белинский горячо отстаивал убеждение, что детское произведение прежде всего должно быть хорошей литературой: принесет пользу ма­леньким читателям лишь то сочинение, «которое может зани­мать взрослых людей и нравится им не как детское сочинение, а как литературное произведение, писанное для всех». При этом он, согласно своим демократическим взглядам, особенно рато­вал за реалистическую литературу — такую, которая поможет детям обрести истинные жизненные ориентиры, а не ложные представления о действительности. «Каково было бы моим де­тям, — писал Виссарион Григорьевич, — когда бы они, вышед-ши из моего дома на дорогу жизни, вдруг увидели бы, что в свете все делается решительно наоборот тому, как рассказывают детские книжки».

Обращаясь к авторам книг для детей, критик писал: «Не иска­жайте действительности ни клеветами на нее, ни украшениями себя, но показывайте ее такой, какова она есть в самом деле, во всем ее очаровании и во всей ее неумолимой суровости, чтобы сердце детей, научась ее любить, привыкало бы в борьбе с ее случайностями находить опору в самом себе».

Язык детских книг, по мнению критика, должен отличаться «особенной легкостью, чистотой и правильностью», быть «цвету­щим в самой своей простоте». Наиболее подходит тут, полагал он, разговорный язык. В этом утверждении ясно просматривают­ся его демократические взгляды, устремление к народности, ко­торая есть «верность изображению нравов, обычаев, характера того или иного народа». Яркий пример подобных взглядов — его статья «О детских книгах…». В этой работе, а также в написанной незадолго до смерти статье «Несколько слов о чтении романов» (1848) изложены основные мысли Белинского о круге детского чтения. Считая очень важным приобщение детей к богатствам мировой литературы, к «созерцанию общечеловеческого», Бе­линский настаивал на том, что это приобщение должно проис­ходить через «родные и национальные явления»: «Кто не при­надлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству». Из зарубежной литературы он рекомендовал для детей «Робин­зона Крузо», «Дон Кихота», романы В.Скотта, Ф.Купера, сказ­ки Гофмана.

В этих статьях затронуты и важнейшие принципы перевода и адаптации художественных текстов для включения их в круг дет­ского чтения. Белинский склоняется к мысли, что иностранные детские книги следует все-таки не переводить, а пересказывать, так как для детей могут остаться непонятными «представляемые писателем нравы, обычаи и положения». Если же «великое произ­ведение» переводится, то это должен быть особый перевод, где исключалось бы все, что может дать детской фантазии «вредное для здоровья и нравственности направление», но сохранялся бы поэтический колорит оригинала.

Много внимания уделял Белинский просвещению детей в об­ласти естественных наук, причем он ратовал за подлинно науч­ное, а не псевдонаучное образование, какое давали многочислен­ные издания, заполнявшие в то время рынок. Но первостепенное значение Белинский придавал гуманитарному образованию. Изу­чение языков (в первую очередь, конечно, родного, русского), отечественной словесности и истории — вот что сделает, по мыс­ли Белинского, из ребенка «человека как в отношении к совре­менной образованности, так и в отношении к гуманности».

Всего четырнадцать лет продолжалась творческая деятельность Белинского, но за это время он проделал столь большую работу, что по праву может быть назван основоположником теории и кри­тики детской литературы, оказавшим влияние на дальнейшее раз­витие детской литературы демократического направления.

Введение

Владимир  Федорович 
Одоевский ( 1803-1862)

Творчество В.Ф. Одоевского
как писателя принадлежит романтической прозе 30-хгг.19 века. Много он сделал
для развития детской литературы.

В его успешно сочетаются
элементы романтического, реалистического и сентиментального повествования. Он
одним из первых стал создавать произведения, ориентируясь на читателей младшего
школьного возраста.

Для произведений В.Ф.
Одоевского, адресованных детям, характерны естественность и научность
содержания, увлекательность и драматизм повествования, убежденность в
могуществе человеческого разума.

Он был педагогом, музыкальным
критиком, писателем, философом. Очень серьезно он интересовался проблемами
воспитания детей. В.Одоевский призывал воспитывать нравственного гуманного
человека.

Педагогические взгляды
В.Одоевского не совпадали с официальной педагогикой его времени. Он считал, что
нужно в ребенке видеть человека и поддерживать в детях добрые начала,
человеколюбие. Он призывал также пробуждать интерес детей к знаниям. В
произведениях   Одоевского, для детей ,отразились его педагогические убеждения.

В.Ф.. Одоевский делил детей
на «проснувшихся» и «не проснувшихся». «Не проснувшиеся» — это такие дети,
которые не думают, не сочувствуют другим. Разбудить таких детей можно с помощью
книги.

Он  придавал большое значение
детской литературе, способной пробудить ум и сердце ребенка. В.Ф. Одоевский  начал
писать для детей в 30-е годы XIX в., работая под псевдонимом «дедушка Ириней

При анализе русской детской
литературы XVIII века нельзя обойти вниманием и творчество Владимира Федоровича
Одоевского, который серьезно интересовался вопросами воспитания детей.

Прогрессивный
писатель
и своеобразный человек, Владимир Федорович Одоевский серьезно интересовался
вопросами воспитания детей. Он долго работал над книгой «Наука до наук»,
которую задумал как педагогический трактат, посвященный основным принципам
воспитания человека с детских лет.

Основная часть

Обращение В.Ф. Одоевского к
детской литературе тесно связано с его склонностью к просветительству, но у
него был и прирожденный талант детского писателя. Уже в начале 30-х годов
появляются в журнале «Детская библиотека» его рассказы и сказки. В 1833 году
Одоевский предпринимает издание альманаха «Детская книжка для воскресных дней»,
где звучат его мысли о воспитании: он помещает здесь не только художественные
произведения, но и большой раздел образовательного характера, в который входят
научно-популярные статьи и описания различных опытов, поделок, игр.

«Городок в табакерке» (1834) – первый совершенный
образец художественно-познавательной сказки для детей. В ней научный материал
(по существу, обучение механике, оптике и другим наукам) был подан в столь
занимательной и близкой к детской психологии форме, что это вызвало
восторженный отклик тогдашней критики. Белинский говорил: сюжет «так ловко
приноровлен к детской фантазии, рассказ так увлекателен, а язык так правилен…
дети поймут жизнь машины как какого-то живого индивидуального лица».

Все начинается с того, что
мальчик Миша получает в подарок от отца музыкальный ящик. Мальчик поражен его
красотой:

 «Какая
прекрасная табакерка! пёстренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота,
башенки, домик, другой, третий, четвёртый, — и все, мал — мала меньше, и все
золотые, а деревья — также золотые, а листики на них серебряные; а за деревьями
встаёт солнышко, а от него розовые лучи расходятся по всему небу». Вот бы войти
туда и посмотреть, кто там живёт!..

Дети всегда
радуются при восприятии прекрасного, оно рождает в них живой энтузиазм, желание
творить. Эстетическое переживание вызывает активную работу воображения,
побуждая к творчеству. Миша, заснув, творит во сне целый мир – и все из
предметов, ему знакомых, но в сочетаниях чисто фантастических. Валик, колесики,
молоточки, колокольчики, составляющие механизм музыкальной шкатулки,
оказываются жителями маленького прекрасного городка. Роли действующих лиц и их
поступки зависят от впечатления, которое они произвели на мальчика. Валик –
толстый, в халате; он лежит на диване; это начальник-надзиратель, командующий
дядьками-молоточками. Те, получив команду, колотят бедных
мальчиков-колокольчиков с золотой головкой и в стальных юбочках. Но и над
валиком есть власть: это царевна-пружинка. Она, как змейка, то свернется, то
развернется – «и беспрестанно надзирателя под бок толкает».

Одоевский использует прием
очеловечивания, а переход из реальности в сказку совершается с помощью приема
сна. Научный материал «ловко приноровлен к детской фантазии» (Белинский).

Проснувшийся Миша уже
понимает, как работает музыкальный ящик, причем действительно воспринимает
машину «как какое-то живое индивидуальное лицо».

Обучение на конкретном опыте,
связь обучения с реальностью – один из педагогических принципов  В.Ф. Одоевского,
и он нашел воплощение в этом произведении. Даже в фантастический мир оживших
деталей автор ведет Мишу через сон – вполне реальное состояние ребенка. Этот же
принцип он положил в основу и многих других сказок и рассказов, искусно сочетая
реальные события с фантастикой

Одоевским  созданы  сказки : «Червячок»,
«Мороз Иванович», рассказы «Столяр», «Серебряный рубль», «Бедный Гнедко» и  др.

1833 году увидели свет его
«Пестрые сказки с красным словцом». В них рассказчик Ириней Модестович
Гомозейка преподносил читателям в аллегорической форме то или иное нравоучение,
фигура Гомозейки сложна и многогранна. С одной стороны он призывает к
романтическому видению мира и постоянно рассуждает о человеческих добродетелях,
о постижении первопричин мира,- о высоких материях. И при этом упрекает
современников в недостатке воображения.

Однако, с другой стороны, в ходе
повествования явственно ощущается ирония автора по отношению к своему
герою-сказочнику Гомозейке. Особенно это заметно тогда, когда тот заставляет
действующих лиц, например паука, излагать вовсе не свойственные им по характеру
мысли. Паук возвышенно рассуждает о любви, верности, благородстве и
тут же жадно поедает свою жену и детей. Нередко в этих сказках возникает
ситуация иронического преодоления романтического конфликта.

Особняком в «Пестрых сказках»
стоит «Игоша», пожалуй, самое поэтическое и фантастическое произведение в
книге. Связано это с фигурой мальчика — от его имени ведется повествование. Он
подружился с домовым — по поверью, это каждый некрещеный младенец. Этот замысел
связан с убеждением, что мир детских фантазий и народные поверья содержат
поэтичность, мудрость и поспудные знания.

Мальчик услышал рассказ отца, как на постоялом дворе
извозчики, обедая, отложили на столе кусок пирога и ложку — «для Игоши»,и  ребенок
верит. С тех пор Игоша и маленький рассказчик не расстаются.  «Игоша»  побуждает
его к проказам,  а в конце сказки исчезает, что знаменует взросление героя.
Печальные интонации естественны для периода перехода от детства к отрочеству.

А в рассказе « Бедный Гнедко»
уже другая воспитательная задача — пробудить в сердце ребенка любовь к животным; заключая гуманную мысль в рамки рассказа
о судьбе изнуренной лошади, когда-то бывшей веселым жеребенком, писатель
впрямую обращается к детям: «Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии мучить и
человека». Несмотря на сильно проявляющиеся в «Сказках дедушки Иринея»
дидактические тенденции и элементы естественнонаучного просветительства, они
исполненные подлинной поэтичности.

Сказка «Червячок» (1838)
обращает внимание ребенка на чудесное разнообразие мира природы и на
непрерывность жизненного цикла; в доступной детям истории ,о жизни и смерти
маленького червячка, писатель затрагивает глубокую философскую тему.

В других сказках писатель
использует традиции фольклорных сказок, как, например, в сказке «Мороз
Иванович», содержание которой перекликается с русской народной сказкой
«Морозко». включает традиционные сказочные мотивы (печь с пирожка­ми, яблоня с
золотыми яблочками). Сказка Одоевского построена на противопоставлении тру­долюбия
и лености, что подчеркивает эпиграф: «Нам даром, без труда, ничего не дается, —
Недаром исстари пословица ведется». Рукодельница и в родном доме, и в гостях у
Мороза Ива­новича трудолюбива, прилежна, добросердечна, за что и была
вознаграждена. Ленивица, только мух умевшая считать, не смогла ни перину
снежную взбить, ни кушанье изготовить, ни платье починить.В финале сказки
ленивица получает от Мороза Ивановича подарки, которые тают на глазах. Какова
работа, такова и награда.

 Одоевский
стремится смягчить резкие повороты сюжетов, делает мир сказки более светлым.
Так, в отличие от подобных народных сказок, здесь Ленивица наказывается более
умеренно (как вы помните, старухина дочь в сказке «Морозко» погибает). А к
читателю обращено послесло­вие: «А вы, детушки, думайте, гадайте, что здесь,
правда, что неправда; что сказано впрямь, что стороною; что шутки ради, что в
наставленье».

В художественном отношении
сказки и рассказы Одоевского традиционны — сентиментальны, откровенно
дидактичны. Более оригинальны рассказы и очерки Одоевского
научно-познавательного плана. Одоевский утвердил в литературе для детей жанры
научно-художественной сказки, научно-познавательного рассказа, очерка. Успешно
писал он волшебные сказки, рассказы, стихи, пьесы. В произведениях сочетаются
элементы романтического, реалистического и сентиментального повествования. В
его творчестве переплелись фантастика и пропаганда науки, просвещения,
реалистичность и прямой дидактизм. Он одним из первых стал создавать
произведения, ориентируясь на читателей младшего школьного возраста.

Творчество В.Ф. Одоевского
разнообразно, глубоко по философской и нравственной направленности, его до сих
пор высоко ценят и взрослые, и дети.

Заключение

Главной ролью детской
литературы было и остается воспитание, нравственное сознание, верное
представление о моральных ценностях. Сюжеты художественных произведений
показывают что хорошо, а что плохо, очерчивают границы добра и зла, показывают
модели поведения, которым можно или нельзя следовать. Детская книга помогает
понять самого себя, других людей, их проблемы, чувства .Все это является
залогом для формирования гармоничной, всесторонне развитой личности.

Творчество В.Ф.Одоевского
достойно венчает развитие литературы для детей в первой половине XIX века.
Первоначально представленная в немногочисленных произведениях, адресованных
юным читателям, к середине прошлого века она утвердилась как самостоятельная
ветвь отечественной словесности. Для юных читателей издавались десятки
журналов, альманахов, в которых публиковались произведения профессиональных
детских писателей. Литература для детей начинает развиваться как литература
художественная и научно-познавательная. На пересечении появляется жанр
научно-художественной сказки и рассказа.

Самый популярный и наиболее
художественно разработанный жанр этого периода — литературная сказка. Она
выросла на фундаменте народной сказки. Обогащенная традициями романтизма,
литературная сказка способствовала дальнейшему развитию литературы для детей:
так возникли научно-фантастическая сказка «Городок в табакерке» В.Одоевского,
положившая начало научно-художественной литературе.

Одоевский прожил еще почти
четверть века, неустанно трудясь на благо отечественного просвещения; он умер в
1869 году, пережив литературную известность, но оставшись для знавших его людей
образцом человеческой порядочности, духовной широты, бескорыстия и трудолюбия.

Список литературы

1. Каменский З.А. Московский
кружок любомудров. — М.: Наука, 1980. – 32с.

2. Князь Владимир Федорович Одоевский. Переписка с великой
княгиней Марией Павловной, великой герцогиней Саксен-Веймер-Эйзенах. – М.:
ИМлИ-РАН, 2006. – 376 с.

3. Койре А. Философия и национальная проблема в России начала XIX
века». — М.: Модест -Колеров, 2003. – 304 с.

4. Русский романтизм. Сб. статей. / Отв. ред. К.Н.Григорьян. — Л.:
Наука,Лени

5. Арзамасцева И.Н. Детская литература: учеб. для студ. высш. и
сред. педагог. учеб. заведений/ И.Н. Арзамасцева, С.А. Николаева.-3-е изд.- М.:
,2005.

6. Детская литература: учеб. для студ. ср. проф. образования / под
ред. Е.Е. Зубаревой.- М. : , 2004.

7. Минералова И.Г. Детская литература: учеб. пособие для студ.
вузов / И.Г. Минералова.- М. : , 2002.

8. Русская литература для детей: учеб./ под ред. Т.Д. Полозовой. —
М. : , 1997.

Интернет ресурсы

studopedia.ru/2_77190_tema—tvorchestvo—l—n—tolstogo—dlya—detey.htmlschooltask.ru/detskie—skazki—v—f—odoevskogo/

А.
В.Кольцов
(1809— 1842) — один из первых поэтов,
пришед­ших в «профессиональную»
литературу из народной среды. Широкой
публике Кольцов стал известен в 1835 году,
когда в Москве вышла книжка его
стихотворений. Она имела успех, и с 1836
года поэт уже постоянно печатался в
журналах и альманахах. Продолжая народную
традицию, он опоэтизировал земледельче­ский
труд, его «Песня
пахаря» включалась
во все детские сборники.

Глубокое
проникновение в дух народа, в психологию
крестья­нина позволило Кольцову, по
словам Белинского, раскрыть в своей
поэзии «все хорошее и прекрасное, что,
как зародыш, как воз­можность, живет
в натуре русского селянина». Лирический
герой этих стихотворений предстает
перед читателем как полноценная
индивидуальность и в этическом, и в
эстетическом плане. Поэт еще до Некрасова
сумел выразить народную точку зрения
на труд
земледельца
— не только как на средство жизни, но и
как на неисчерпаемый
источник духовности, радости:

Весело я лажу

Борону и соху,

Телегу готовлю.

Зёрна насыпаю…

Поэзия
труда наполняет стихотворения-песни
«Урожай», «Ко­сарь» и др. Даже те из
них, где рисуется «тяжкая доля»
крестьян­ская. Тоской проникнуты
строки из «Деревенской
беды»:

С той поры я с
горем-нуждою

По чужим углам
скитаюся,

За дневной кусок
работаю.

Кровным потом
умываюся…

Однако, как бы ни
были исполнены грусти кольцовские
строки в подобных стихах, драматизм их
неизменно смягчается особой художественной
формой с присущей ей распевностью,
своеобра­зием мелодраматического
рисунка, интонационной смелостью.

Вслед
за «Песней пахаря» все чаще включались
в детские по­этические сборники и
другие стихотворения Кольцова: «Косарь»,
«Урожай», «Крестьянская пирушка», «Что
ты спишь, мужичок», «Лес».
Родная природа, одухотворенная
содружеством с челове­ком, живо, ярко
представала в его стихах. Трудно и
сегодня пере­оценить их значение в
духовном становлении ребенка.

Картины
природы,
нарисованные поэтом, могут создать у
ре­бенка не только радостное настроение,
но и настроение грусти, тихой печали:

Что, дремучий лес.

Призадумался,

Грустью тёмною

Затуманился?..

Или показать
могучую силу природы в образе
разбушевавшего­ся богатыря-леса:

Встрепенувшися,

Разбушуешься:

Только свист
кругом.

Голоса и гул…

Именно
в
пейзажной лирике
с наибольшей силой проявилось
художественное
своеобразие творчества поэта.
Вот в стихотворении «Урожай»
темная
туча надвигается, закры­вая небо,
наконец, «и ударила, и пролилася слезою
крупною». Строфа целиком состоит из
глаголов, а ритм и подбор звуков
иллюстрируют движение грозной тучи,
раскатов грома и пролив­шегося ливня.

Поэзия
Кольцова обогатила русскую лирику, для
которой XIX
век стал временем расцвета, мотивами
истинно народного звучания.

С

49

именем Антония
Погорельского
часто сочетается эпитет «пер­вый».
Он — автор первой
в русской литературе фантастической
повести,
одного из первых «семейных» романов,
первой повести- сказки для детей « Черная
курица, или Подземные жители». Сказка
увидела свет в 1828 году и принесла автору
долгую славу выдаю­щегося детского
писателя, хотя и была
его единственным творе­нием для
маленьких читателей.

Литературная
деятельность писателя (настоящее его
имя — Алексей Алексеевич Перовский,
1787—1836) продолжа­лась всего пять лет:
в 1825 году вышла его повесть «Лафертовская
маковница», а в 1830 году — роман
«Монастырка».

Последние
годы жизни Перовский провел в своем
маленьком малороссийском имении
Погорельцы (отсюда его псевдоним),
посвятив себя литературной деятельности
и воспитанию племянника Алеши —
впоследствии известного писателя
А.К.Толстого. Ему и была рассказана
история
Черной курицы, легшая в основу
повести-сказки.

Очевидно,
именно потому, что сначала это был живой
рассказ маленькому слушателю, столь
легка словесная ткань повести, так мягки
в ней интонации, ясны мысли и подробны
описания. Вид­но, автор стремился
передать мальчику впечатления
собственно­го детства, свои воспоминания
о петербургском пансионе, откуда он
бежал, повредив при этом ногу, отчего
всю жизнь прихрамы­вал. В «Черной
курице…» просматриваются и следы
немецкой ро­мантической литературы,
в частности преданий о гномах. Но глав­ным
в повести
остается внимание
к формированию характера ре­бенка,
к
психологическим особенностям детского
возраста,
по­степенное приобщение ребенка к
восприятию фактов и рассужде­ний на
отвлеченные темы.

Здесь
Погорельский проявил себя как писатель
реалистическо­го направления.
Герой повести мальчик Алеша —
психологически убедительный, живой
образ ребенка. Переживания маленького
че­ловека, живущего в пансионе,
тоскующего по родителям, его фантазии,
взаимоотношения с учителями, любовь к
животным — все это отражено в повести,
воссоздано с талантом истинно дет­ского
писателя, мастерство которого проявилось
и в органиче­ском слиянии фантастического
и реального.

У
Алеши, который на субботу один в пансионе,
един­ственным утешением были книги,
которые учитель-немец позволял ему
брать из своей библиотеки. А в то время
в немецкой литературе царила мода на
рыцарские романы и волшебные, пол­ные
мистики повести. И у Алеши «юное
вооб­ражение бродило по рыцарским
замкам, по страшным развали­нам или
по темным дремучим лесам».

Немудрено,
что реальная черная курочка, к которой
Алеша так привязан, что за ее спасение
отдал бабушкин подарок — зо­лотую
монету, во сне мальчика превращается в
волшебное суще­ство — министра
подземного царства. Такое слияние
волшебного и реального планов вполне
соответствует эмоциональному состо­янию
ребенка, когда он погружен в мечты и не
очень отличает вымысел от действительности.
Повесть предназначена читателю,
для которого мечтать,
фантазировать — то же, что дышать.

Погорельскому
одному из первых в русской литературе
удалось
подчинить педагогическую задачу
художественному вымыслу. К
нему вполне можно применить определение
Н. И. Новикова — воспитание ребенка
«приятным для него способом». На примере
Алеши он убедительно
показывал, что хорошо, а что плохо.
Пло­хо лениться, заноситься перед
товарищами, быть легкомыслен­ным и
болтливым (ведь из-за этого в подземном
царстве и про­изошло несчастье). И
хорошие черты тоже четко определены в
поступках Алеши. Автор показывает и
самоценность детского воз­раста,
богатство душевного мира ребенка, его
самостоятельность в определении добра
и зла, направленность творческих
способно­стей. Впервые
после «Рыцаря нашего времени» Н.М.Карамзина
героем
произведения стал ребенок.

Со
времени опубликования «Черной ку­рицы…»
одной из ведущих идей русской литературы
стала главная
мысль Погорельского:
ребенок легко переходит из мира мечты
и наивных фантазий в мир сложных чувств
и ответственности за свои дела и поступки.

Важная
заслуга Погорельскогов том, что он своей
повестью «Чер­ная курица, или Подземные
жители» он фактически положил
начало формированию языка отечественной
детской прозы.
Его произведение написано тем же языком,
какой постоянно звучал
в культурных семьях того времени,
— без трудных для детей книж­ных и
устаревших слов.

Художественные
достоинства и педагогическая направленность
повести Погорельского сделали ее
выдающимся
произведением литературы XIX
века.
Она открывает собой историю русской
худо­жественной детской прозы, историю
автобиографической прозы о детстве.

В

50

.Ф.Одоевский
(1803—1869) был одним из властителей дум
своего времени. Философ, писатель-сказочник,
автор мистиче­ских повестей и рассказов,
талантливый музыкант — таков еще не
полный перечень его дарований и
направлений деятельности. Особо
подчеркнем, что Одоевский является
основоположником сельской начальной
школы в России.

Творчество
Одоевского как писателя принадлежит к
русской
романтической прозе 30-х годов XIX
века.
В этом смысле характер­ны его повести
«Последний квартет Бетховена», «Себастиан
Бах», «Импровизатор». «Елладий», «Княжна
Зизи», «Княжна Мими» и др. Художественная
манера его отмечена сложным взаимодей­ствием
отвлеченной философской мысли с глубоким
проникно­вением в жизненные характеры
и явления.

В
детскую литературу Одоевский вошел как
создатель великолепных «Сказок
дедушки Иринея»
(дедушка Ириней — «детский» псевдоним
писателя), заслуживших широкую популярность
у юных читателей. Вклад Одоевского в
детскую литературу значителен. Его
произве­дения для детей, составившие
два сборника: «Детские
сказки дедушки
Иринея» (1840)
и
«Детские
песни дедушки Иринея» (1847)
— высоко ценил Белинский. Критик писал,
что такому воспитате­лю, какого имеют
русские дети в лице дедушки Иринея,
могут позавидовать дети всех наций.

Несмотря
на сильно
проявляющиеся
в «Сказках дедушки Иринея» дидактические
тенденции и элементы естественно-научного
просветительства,
они исполнены подлинной поэтичности.
Это особый пленительный и увлекательный
для ребенка мир, однако, по замечанию
Белинского, «узнав его, с ним не расстанутся
и взрослые».

Очень
серьезно занимался Одоевский вопросами
воспитания детей. Он стремился создать
здесь свою теорию, основанную на
«педагогической идее» с гуманистической
тенденцией. Особую заботу Одоевского
вызывали «непроснувшиеся» дети —
маленькие люди, находящиеся во власти
инстинктивного жела­ния ничего не
делать, т.е. «ничего не мыслить».
Обязательно сле­довало пробудить в
растущем человеке мысли и чувства.
Писатель полагал, что важную роль в этом
играет сказка.

В 1833
году увидели свет его «Пестрые
сказки с красным слов­цом». В
них рассказчик Ириней Модестович
Гомозейка (таким псев­донимом Одоевский
подписал это свое произведение)
преподно­сил читателям в
аллегорической форме то или иное
нравоучение.

Обращение
Одоевского к детской литературе тесно
связано с его склонностью к просветительству,
но у него был и прирожден­ный талант
детского писателя. Уже в начале 30-х годов
появляются в журнале «Детская библиотека»
его рассказы и сказки. В 1833 году Одоевский
предпринимает издание альманаха «Детская
книжка для воскресных дней», где
звучат его мысли о воспитании: он
помеща­ет здесь не только художественные
произведения, но и большой раздел
образовательного характера, в который
входят научно-по­пулярные статьи и
описания различных опытов, поделок,
игр.

«Городок
в табакерке» (1834)
— первый
совершенный
образец художественно-познавательной
сказки для детей.
В ней научный материал (по существу,
обучение механике, оптике и другим
на­укам) был подан в столь занимательной
и близкой к детской пси­хологии форме,
что это вызвало восторженный отклик
тогдаш­ней критики. Белинский говорил:
сюжет «так ловко приноровлен к детской
фантазии, рассказ так увлекателен, а
язык так прави­лен… дети поймут жизнь
машины как какого-то живого индиви­дуального
лица».

Все
начинается с того, что мальчик Миша
получает в подарок от отца музыкальный
ящик. Мальчик поражен его красотой: на
крышке ящика — башенки, домики, окна
которых сияют, когда восходит солнце и
раздается веселая музыка. Дети всегда
радуются при восприятии прекрасного,
оно рождает в них живой энтузи­азм,
желание творить. Эстетическое переживание
вызывает актив­ную работу воображения,
побуждая к творчеству. Миша, заснув,
творит во сне целый мир — и все из
предметов, ему знакомых, но в сочетаниях
чисто фантастических. Валик, колесики,
молоточки, колокольчики, составляющие
механизм музыкальной шкатулки, оказываются
жителями маленького прекрасного городка.
Роли дей­ствующих лиц и их поступки
зависят от впечатления, которое они
произвели на мальчика. Валик — толстый,
в халате; он лежит на диване; это
начальник-надзиратель, командующий
дядьками-мо­лоточками. Те, получив
команду, колотят бедных мальчиков-ко­локольчиков
с золотой головкой и в стальных юбочках.
Но и над валиком есть власть: это
царевна-пружинка. Она, как змейка, то
свернется, то развернется — «и беспрестанно
надзирателя под бок толкает». Проснувшийся
Миша уже понимает, как работает
музы­кальный ящик, причем действительно
воспринимает машину «как какое-то живое
индивидуальное лицо».

Обучение
на конкретном опыте, связь обучения с
реально­стью
— один из педагогических
принципов Одоевского,
и он на­шел воплощение в этом
произведении. Даже в фантастический
мир оживших деталей автор ведет Мишу
через сон — вполне ре­альное состояние
ребенка. Этот же принцип он положил в
основу и многих других сказок и рассказов,
искусно сочетая реальные события с
фантастикой.

С

51

казка «Червячок»
(1838)
обращает внимание ребенка на
чу­десное разнообразие мира природы
и на непрерывность
жизнен­ного цикла;
в доступной детям истории о жизни и
смерти малень­кого червячка писатель
затрагивает глубокую философскую тему.

Вполне
реальный герой — французский архитектор
Рубо в рассказе «Столяр»
(1838)
— достигает вершин мастерства; так
автор стремится
вызвать в юном читателе «благородную
жажду позна­ния, непреодолимое желание
учиться».

А в
рассказе «Бедный
Гнед­ко»
(1838)
уже другая воспитательная задача —
пробудить
в серд­це ребенка любовь к животным;
заключая гуманную мысль в рам­ки
рассказа о судьбе изнуренной лошади,
когда-то бывшей весе­лым жеребенком,
писатель впрямую обращается к детям:
«Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии
мучить и человека».

Одоевским были
написаны также сказка «Мороз Иванович»,
рассказы «Столяр», «Серебряный рубль»
и др.

Наиболее популярна
его сказка «Мороз
Иванович».
Она перекликается по сюжету с народной
сказкой «Морозко», включает традиционные
сказочные мотивы (печь с пирожка­ми,
яблоня с золотыми яблочками). Сказка
Одоевского построена на противопоставлении
тру­долюбия и лености,
что подчеркивает эпиграф: «Нам даром,
без труда, ничего не дается, — Недаром
исстари пословица ведется». Рукодельница
и в родном доме, и в гостях у Мороза
Ива­новича трудолюбива, прилежна,
добросердечна, за что и была вознаграждена.
Ленивица, только мух умевшая считать,
не смогла ни перину снежную взбить, ни
кушанье изготовить, ни платье починить.В
финале сказки ленивица получает от
Мороза Ивановича подарки, которые тают
на глазах. Какова работа, такова и
награда. А к читателю обращено послесло­вие:
«А вы, детушки, думайте, гадайте, что
здесь правда, что неправда; что сказано
впрямь, что стороною; что шутки ради,
что в наставленье».

Творчество В. Ф.
Одоевского до сих пор высоко ценят и
взрос­лые, и дети. Творчество это
разнообразно, глубоко по философ­ской
и нравственной направленности.

Владимир Одоевский

После первого появления в детской литературе с «Городком в табакерке» в 1834 году Владимир Одоевский изредка публиковался в детских журналах и отдельных сборниках. В 1840 году его сочинения были собраны в томик под названием «Сказки и рассказы для детей дедушки Иринея». Дедушка Ириней – рассказчик некоторых из этих историй. Он любит умных деток, которые «слушают, когда им что говорят, не зевают по сторонам и не глядят в окошко, когда маменька им показывает книжку». Имя рассказчика связано с восторженным отношением автора к Э.Т.А. Гофману, в романе которого «Житейские воззрения кота Мурра» появляется некто по имени князь Ириней.

В двух черновиках предисловия «Сказок и рассказов дедушки Иринея» Одоевский излагает свои взгляды на детскую литературу. Цель писателя – пробудить ум и душу ребенка от вялых грез наяву. Чтение само по себе есть активный процесс, не зависящий от своего объекта, и посему только неопытный педагог может бояться любви детей к волшебным сказкам. Функции сказки заключаются в поощрении любопытства, развитии воображения и пробуждении интереса к чтению.

Несмотря на подобную защиту фантастической литературы, сам Одоевский не написал никаких более длинных произведений по примеру Гофмана. Вместо этого он изображал детей, которые нравились дедушке Иринею, – детей, внимательно слушающих взрослых, послушных и получающих удовольствие от хороших поступков. Прилежная Лидинька в «Серебряном рубле» (первая публ. 1879) разрывается между двумя желаниями – купить себе куклу или отдать рубль хромому нищему, просящему милостыню у церковного порога. Филантропическая тяга девочки, конечно, оказывается сильнее. В рассказе «Сиротинка» (первая публ. 1846) Настя в истинно христианском духе посвящает себя бедным детям в родной деревне. Память о встрече с одной из царевен в пансионе в Санкт-Петербурге вдохновляет ее на это служение. Между двумя девушками возникает что-то вроде мистической связи – безо всякой явной причины Настя начинает чахнуть и умирает вскоре после смерти великой княжны.

Смерть – это еще не конец: таков смысл рассказа «Червячок». Червячок не умирает, но превращается в бабочку. Религиозный смысл параллели с жизнью человека выражается открыто, когда Одоевский прямо обращается к юному читателю: «Нередко видите вы, что тот, с которым вы вместе резвились и играли на мягком лугу, завтра лежит бледный, бездыханный; над ним плачут родные, друзья, и он не может им улыбнуться; его кладут в сырую могилку, и вашего друга как не бывало! Но не верьте! Ваш друг не умер; раскрывается его могила – и он, невидимо для нас, в образе светлого ангела возлетает на небо».

В мире Одоевского добро всегда вознаграждается, и весьма неожиданным образом. Автор любит сцены разоблачения настоящей личности персонажей и удивительные совпадения. Мальчик, который спасает жизнь брошенного младенца, принеся его в детский приют, много лет спустя сам спасен своим подопечным, ставшим знаменитым актером («Шарманщик»). Судьба мальчика по имени Андрей в рассказе «Столяр» (правдивая история, случившаяся в XVIII веке с французским мебельщиком Андре Рубо) показывает, что скромное происхождение – не препятствие желанию продвинуться, и настоящий талант может возвыситься над своим первоначальным положением. Любовь Андре к знаниям была замечена богатым покровителем, который помог молодому человеку стать знаменитым архитектором.

Доброе отношение к животным – важная тема для Одоевского. «Бедный Гнедко» – грустный рассказ о судьбе лошади, с которой плохо обращались. Рассказчик хочет убедиться, что нравственный урок правильно понят: «Вообще, друзья мои, грешно мучить бедных животных, которые нам служат для пользы или для удовольствия. Кто мучит животных без всякой нужды, тот дурной человек. Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии мучить и человека». Дневник десятилетней девочки «Отрывки из журнала Маши» представляет интересные обыденные сцены из жизни ребенка, принадлежащего к среднему классу. Дневниковая форма как средство разобраться в себе поначалу используется умело, но в конце концов все испорчено слишком очевидной попыткой автора сделать из Маши примерную героиню. Одоевский представляет Машу новым идеалом женщины: она не только играет на фортепиано, посещает балы и влюбляется, но и занимается домашним хозяйством. Маше этот идеал близок с детства. Белинский прав, когда отмечает, что Маша слишком зрело рассуждает и ведет себя, словно она гораздо старше своего возраста[44]44

  Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. Т. 4. М., 1954. С. 108 – 109.

[Закрыть]

.

«Сказки и рассказы дедушки Иринея» – одно из немногих произведений русской детской литературы, заслужившее одобрение Белинского. Он считал, что «дедушка Ириней» – тот русский детский писатель, которому могут завидовать дети всех других народов[45]45

  Там же. С. 107.

[Закрыть]

. Одоевский знал, как обращаться к детям, и даже взрослые, познакомившиеся с рассказами дедушки Иринея, уже не хотели с ним расставаться. Однако когда дедушка Ириней шесть лет спустя вернулся в «Сборнике детских песен дедушки Иринея» (1847), Белинский раскритиковал песни и стихи Одоевского как банальные и лишенные поэзии. Тем не менее этот первый русский песенник для детей не лишен достоинств, не замеченных прославленным критиком. Целью Одоевского было создать мнемонические стихи, которые помогали бы детям выучить правила поведения и подбадривали бы их в жизни, работе и учебе. В песенках о школьной жизни царит бодрый дух. Одну из них ученики должны петь, когда парами входят в класс. Многие песни Одоевского впоследствии перепечатывались в школьных учебниках.

В 1879 году «Сказки и рассказы дедушки Иринея» были включены издателем Дмитрием Самариным (1831 – 1901) в «Библиотеку для детей и юношества». Книга стала детской классикой и много раз переиздавалась в последующие годы. Начиная с 1879 года в издания стали включаться не только рассказы, но и три пьесы. В «Царь-Девице» (1836), трагедии для театра марионеток, аудитория должна была поправлять допущенные автором анахронизмы. В пьесе были перемешаны хорошо известные фигуры из различных эпох. Две отличные комедии, «Переносчица, или Хитрость против хитрости» (1836) и «Воскресенье», рассказывали об интригах и сложных взаимоотношениях в пансионах для девочек. Эти пьесы также показывают, что из русских детских писателей 1830-х и 1840-х годов Владимир Одоевский лучше всех понимал детскую психологию.

Женщины-писательницы

Александр Шишков, президент Академии наук, с грустью отмечал в 1830-х годах недостатки детской литературы. Он посоветовал Любови Ярцовой (1794 – 1876) написать «в нравственном смысле и в Русском духе» какую-нибудь повесть для детского чтения[46]46

  Ярцова Любовь. От сочинительницы // Ярцова Л. Счастливое семейство, или Полезное чтение для детей. Часть первая. СПб., 1854. С. IV.

[Закрыть]

. Он знал Ярцову как переводчицу «Нового Робинзона» (1833 – 1834), пересказа шедевра Дефо, сделанного Йоханном Виссом. В результате появился роман в тысячу страниц, «Полезное чтение для детей, или Счастливое семейство» (1834 – 1836), опубликованный Российской академией тиражом 1200 экземпляров. Очевидно, книга заказчику понравилась, поскольку она была награждена малой золотой медалью Академии – премией, учрежденной Екатериной II за выдающиеся заслуги в области русской литературы.

Счастливое семейство Добровых живет идиллической жизнью в поместье Благодатное на берегу Волги. Отношения между членами семьи нежнейшие. Для них нет большего счастья, чем отказываться от своих желаний ради ближнего. Крепостные искренне преданы своим хозяевам. Читатель должен выбрать себе любимца из пятерых детей, – трудная задача, если учесть полное отсутствие у персонажей индивидуальных черт. Их маленькие приключения всегда носят назидательный характер. Когда они не творят добрые дела, помогая сиротам, убогим и нищим, дети ведут ученые беседы об астрономии, истории, физике и биологии. Гром и радуга обсуждаются с физической и с богословской точек зрения. Дедушка постоянно напоминает детям, что Божья воля правит всеми явлениями природы. Все отрицательные герои живут за пределами добровского рая; это занятые только самими собой рабы моды, испорченные и ленивые дети. К тому же им недостает патриотизма – они говорят только по-французски и не желают знать ни о чем русском.

В 1854 году второе издание романа вышло под первоначальным названием «Счастливое семейство, или Полезное чтение для детей». В журнале «Звездочка» Ишимова рекомендовала читателям роман Ярцовой за безупречно нравственное и к тому же интересное содержание. Николай Чернышевский был готов отвести книге почетное место в русской детской литературе, хотя признавался, что у нее несколько устарелая форма и тяжеловатый язык[47]47

  [Чернышевский Н.]. [Рецензия] // Современник. 1855. Т. 49. № 1. Ч. V. С. 40.

[Закрыть]

. Эта публикация положила начало серии книг Ярцовой, хотя ни одна из них успеха уже не имела. Богато иллюстрированная «Прогулка с детьми по Киеву» (1859) рассказывает об истории города, об университете и о знаменитом монастыре.

Анна Зонтаг (1785 – 1864) оказалась более одаренной писательницей. Она происходила из дворянской семьи, и ее учителем и советчиком стал дядюшка, поэт Василий Жуковский. С его помощью она начала с переводов, включавших значительное количество сказок, напечатанных в «Детском собеседнике» в 1826 году. Зонтаг вышла замуж за американского офицера, служившего в российском флоте в 1830-х годах, жила в Одессе, но в конце концов поселилась в семейном поместье Мишенском.

Главные труды Зонтаг включают в себя «Повести для детей» (1828 – 1830) и «Повести и сказки для детей» (1832 – 1834), в трех томах каждый. Маленьким детям она рассказывала о семилетних девочках, которые только-только знакомятся с миром. Нравственные дилеммы, с которыми они сталкиваются, учат их проявлять щедрость и не требовать похвал. Вместо того чтобы купить себе игрушек, Софинька отдает деньги бедной вдове («Софинька»). Жуковский читал рассказ «Оленька и бабушка ее Назарьевна» со слезами на глазах, узнав в этой сентиментальной истории о дружбе бедной старушки и девочки-сиротки знакомых своего детства. В рассказах Зонтаг для юных читателей часто описываются бедные и несчастные семейства, чьи жизненные обстоятельства изменяются благодаря вмешательству Провидения. В рассказе «Подражатель» задача воспитания детей осложняется дурным влиянием соседки, представительницы высшего общества с его фальшивыми идеалами гордыни и тщеславия. Рассказ «Опрокинутая карета» учит, что добрые дела творятся искренне, а не ради собственного блага. В рассказе «Трудолюбие и леность» (1844), появившемся в журнале «Библиотека для воспитания», бедный, но прилежный мальчик становится с помощью благодетеля врачом, а его ленивый друг, предпочитающий просить милостыню на улицах, лишь бы не работать, попадает в сибирскую ссылку.

Многие отмечали талант рассказчицы, превосходный язык и хороший литературный вкус Анны Зонтаг, но все это соседствует с сентиментальным и слишком нравоучительным тоном ее произведений, что стало очевидно, когда лучшие ее работы были изданы в сборниках «Подарок детям в день Святого Воскресения, или Собрание детских повестей и рассказов» (1861 – 1862) и «Сочельник перед Рождеством Христовым» (1864, 1880).

Пьесы Зонтаг составляют сборник «Три комедии для детей» (1842). Их главная тема – любовь к родителям. Две дочери в «Подарке на Новый год», пьесе, автором которой на самом деле являлась француженка Элизабет Шарлотт Гизо, хотят отблагодарить матушку за всю ее любовь и заботу. Самая добродетельная получает награду: Библию покойного батюшки. Мама напоминает дочерям, что долг христианина – не забывать о тех, кому не досталось новогодних подарков. Дочка Машенька как раз любит заниматься делами милосердия: «Ах! как весело помогать бедным, делать людям добро!» Примечательно стремление Зонтаг показать персонажа другого вероисповедания в благородном свете в пьесе «Вексель». В ней еврей становится помощником семьи своего покойного русского друга.

Литературное наследие Зонтаг велико, но она не делала никакого различия между переводами и собственными работами. Поэтому читатель задается вопросом: а написала ли она хоть что-нибудь самостоятельно? В рассказе «Браслеты» двадцать девочек в пансионе стараются заслужить любовь наставницы, госпожи Добролюбовой. Здесь звучат русские темы, но почти одновременно Борис Федоров опубликовал практически такой же рассказ с указанием автора, Марии Эджуорт. В «Детском рассказчике, или Собрании повестей» (1834), «Повестях для детей» (1835), «Собрании нравоучительных повестей» (1835) и «Детском театре, или Собрании лучших иностранных авторов» (1865) Зонтаг все-таки указывает, что эти тексты являются переводами из Кампе, Беркена, Бланшара, Гизо и Шмида. Общее у этих авторов – страсть к безупречно нравственным концовкам.

Главная работа Зонтаг, «Священная история для детей» (1837), – это художественный пересказ библейских историй. Учение Библии должно формировать основы жизни человека, поскольку «Евангелие открыло нам истины важнейшие; самые отвлеченные сделало понятными для нас»[48]48

  Зонтаг Анна. Священная история для детей. Т. 2. М., 1860. С. 399.

[Закрыть]

. Критик Феликс Толль пришел в полный восторг: «Превосходная книга эта должна бы быть во всяком семейном доме, в котором раннее чтение священной истории почитается необходимым»[49]49

  Толль Ф. Наша детская литература: Опыт библиографии современной отечественной детской литературы, преимущественно в воспитательном отношении. СПб., 1862. С. 157.

[Закрыть]

. Он был убежден, что эта хорошо написанная книга будет настольной для каждого неизбалованного ребенка. «Священная история для детей» стала частью школьной программы, выдержала девять изданий, последнее из которых появилось в 1871 году. Книга была удостоена престижной Демидовской премии Академии наук.

Успех переводов и пересказов сказок, собранных в книгу «Волшебные сказки для детей первого возраста» (1862), продлился еще дольше. В сборник Зонтаг включила сказки Шарля Перро, братьев Гримм и Вильгельма Гауфа. Написанные по мотивам народных сказок «Слуга и господин» (1831) и «Карлик со скрипкой» рассказывают о встречах с дьявольской силой и о спасении души через божественное вмешательство. «Девица-Березница» (1830) – русская адаптация немецкой сказки. Избалованная, упрямая девочка из бедной семьи исправляется и с волшебной помощью крестной матери, Девицы-Березницы, в конце концов выходит замуж за принца.

Софья Бурнашева (1818 – 1883), сестра писателя Виктора Бурьянова, писала для детей под псевдонимом Девица Эсбе (так читаются ее инициалы). Воспитанница Смольного института, она начала с переводов с французского, выпустив два тома нравоучительных рассказов герцогини д’Абрантес (1839). В том же году появился и сборник ее собственных рассказов «Неделя у бабушки на даче». Каждый день после чая госпожа Суркина, благочестивая и богатая дворянка, читает нравоучительные рассказы своим внукам. Они узнают, как исправляются двое завистливых и беспрерывно ссорящихся детей, как трудно, но вместе с тем душеполезно взять на воспитание и вырастить сироту, как надо бороться с суевериями. В четверг бабушка рассказывает историю об упущенных возможностях: если молодая особа хочет стать переводчицей – а это одно из немногих приличествующих девушкам занятий для заработка, – только французским уже не обойтись, необходимо выучить также английский и немецкий.

Подкидыш приносит счастье старому садовнику Ивану Гаврилову в книге «Живые цветы» (1859). Садовник воспитывает в ребенке любовь к природе, и тот позднее при помощи богатого благодетеля становится известным ботаником. Связь с романтизмом видится в том, что процесс обучения ребенка частично происходит во сне, где цветы наделены человеческими чертами.

В предисловии к «Драматическому букету» (1859) Бурнашева выражает критическое отношение к современным пьесам для детей. Драматурги должны избегать назидательных экспозиций, слишком длинных монологов и излишних диалогов. Ее комедии для домашних театров сочетают драматизм с юмористическими деталями. Но и сама Девица Эсбе не может полностью отказаться от морализирования. Тринадцатилетний мальчик, не слушающийся домашнего учителя, быстро понимает, что свобода – тяжелое бремя. Один день на базаре в компании плохих товарищей – и он снова готов слушаться старших. Капризные и озорные девочки и мальчики в пансионах тоже исправляются. В пьесах немало проблесков таланта, но критик Феликс Толль справедливо задает вопрос: почему Девица Эсбе, она же Бурнашева, присваивает себе труды других авторов?[50]50

  Толль Ф. Наша детская литература. С. 253.

[Закрыть]

В части своих произведений она, как и ее брат, беззастенчиво смешивает результаты работы переводчика и собственные сочинения.

Великие мужи России

Самым известным детским писателем 1840-х годов был Петр Фурман (1809 – 1856), преподаватель и журналист. В первых своих произведениях, «Детских комедиях, повестях и былях» (1844) и «Альманахе для детей» (1847), он пока еще только пытается определить свое место в литературе. Частая тема его ранних пьес и рассказов – проявление милосердия в разных ситуациях, социальных слоях и странах. Во время Французской революции обездоленная девочка оказывает помощь аристократу в изгнании; богатые благодетели помогают бедным, но талантливым детям добиться лучшей жизни; лишенные средств к существованию люди подают милостыню тем, кому еще хуже, чем им. В «Бое быков» Фурман проявил себя ярым противником этого развлечения, правда, не слишком актуального для России. Автор призывает своих читателей поддержать его в борьбе против такого варварского занятия.

Впрочем, вскоре Фурман находит свою нишу – историческую литературу. В серии биографических романов он изображает великих мужей России XVII и XVIII веков. Его герои относятся к дворянству и придворным кругам, они истинные христиане и граждане, верно служащие отечеству и его властителям. Фурман цитирует генералиссимуса Суворова: «Чти и люби сердечно матушку-Государыню; она у нас на земле, по Боге, первая владычица. Слепо повинуйся начальникам; не рассуждай о том, что велено, а исполняй».

В произведениях Фурмана царь оказывается главным героем только раз, и это именно Петр Первый. В центре «Саардамского плотника» (1847) – эпизод пребывания царя в Голландии. Описываются самые привлекательные черты его личности. Величие роли Петра Первого подчеркивается параллелями с самим Христом. Петр объясняет, почему он решил поработать плотником тайно, среди простых и бедных людей, разделяя их радости и заботы: «Поступок мой есть слабое подражание целой жизни Того, Кто пострадал ради спасения всего человеческого рода…» Царь поддерживает угнетенных, он лучший друг детей. Даже внешне он выделяется из толпы: он высок и привлекателен, величав, с горящим взором, выражающим доброту, ум и благородство. В самый ответственный момент царь открывает свою истинную личность. Все падают на колени, рыдая в восторге и умилении, а Петр объясняет, что должен их покинуть – пора вернуться к управлению своим царством, далекой Россией, которая его новым друзьям кажется небесным раем.

Михаил Салтыков-Щедрин, тогда еще молодой литературный критик, в восхищение не пришел: «Тут говорятся такие речи, делаются такие дела, что, право, было бы смешно, когда бы не было так грустно…»[51]51

  Салтыков-Щедрин М. Собрание сочинений: В 20 т. Т. 1. М., 1965. С. 338.

[Закрыть]

Более уважительное отношение к роману мы находим в «Белой гвардии» (1925 – 1927) Михаила Булгакова, где «Саардамский плотник» упомянут в качестве одной из любимых книг для домашнего чтения в семье Турбиных в те времена, когда не было еще войн и революций. Для Алексея Турбина этот роман – бессмертное произведение, трогательное напоминание об идиллической мирной жизни до того, как Россия оказалась на краю гибели.

Фурман находил в XVII веке и двух других героев – Артамона Матвеева («Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев», 1848) и князя Якова Долгорукова («Князь Яков Федорович Долгоруков», 1880). Оба – сподвижники Петра Первого. Матвеев изображен хорошо образованным государственным мужем, дипломатом и вообще человеком с совестью. В жизни Долгорукова преобладают приключения и внезапные повороты судьбы. Этот роман Фурмана – памятник русскому патриоту, чей девиз: «Царю правда лучший слуга».

«Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» (1847) рассказывает легендарную историю жизни Ломоносова, который благодаря своей гениальности смог возвыситься от крайне скромного положения до вершин в науке и литературе. Карьера Потемкина («Григорий Александрович Потемкин», 1845) в чем-то схожа: рожденный в бедности, он добился высокого положения при дворе. Фурман отмахивается от вечно упоминаемых «потемкинских деревень», считая разговоры о них происками врагов Потемкина и Екатерины II. В другом романе описана военная карьера Александра Суворова: простой солдат дослужился до генералиссимуса («Александр Васильевич Суворов-Рымникский», 1848). Суворов у Фурмана храбр и опытен, но прежде всего он истинный русский патриот.

Несколько иначе Фурман описывает Меншикова. «Александр Данилович Меншиков» (1847) – история русского государственного деятеля, который из-за корысти и личных амбиций оказался недостоин звания фельдмаршала и впал в немилость, но смиренно и покорно раскаялся в своих ошибках и умер истинным христианином. «Наталья Борисовна Долгорукова» (1857) – единственная книга Фурмана для девочек – выражает те же христианские идеалы. Как и Глинка в 1810-х годах, Фурман заворожен грустной участью Натальи Долгоруковой, рожденной для жизни в счастье и довольстве, но ставшей жертвой времени, в котором благородство характера вело к унижению и гонениям. Самопожертвование и добровольный отъезд к мужу в ссылку – свидетельства идеального характера Долгоруковой.

Чаще всего Фурман изображает жизнь своих героев от начала и до конца. Нередко им приходится бороться с бедностью и гонениями, их недооценивают, но в конце концов они добираются до самого верха российской государственной иерархии. Некоторые из них умирают на вершине славы, о них горюет весь народ. Особо напряженные моменты жизни обычно передаются при помощи диалогов. Многие сцены граничат с патетической мелодрамой; автор любит обращаться прямо к читателю («Друзья мои!»), что только подчеркивает сентиментальный настрой Фурмана. В лучшем случае его романы – захватывающее чтение о загадочных героях и драматических событиях, но многие из его произведений страдают от небрежности и неотшлифованности слога.

Популярность Фурмана не спасла его от атак критиков. В рецензии на роман «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» Белинский даже утверждал, что лучше уж ребенку остаться неграмотным, чем читать «компиляции» Фурмана, написанные «вялым и мертвым набором слов»[52]52

  Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. Т. 10. М., 1956. С. 143.

[Закрыть]

. Салтыков-Щедрин жаловался, что герои Фурмана – «образы без лиц, ходячие сентенции»[53]53

  Салтыков-Щедрин М. Собрание сочинений: В 20 т. Т. 1. М., 1965.С. 336.

[Закрыть]

. Он полагал, что ошибка Фурмана в том, что он недооценивает читательскую аудиторию. Дети-читатели не воспринимаются им как люди, они словно «низкие организмы, немного чем повыше минералов»[54]54

  Там же. С. 335.

[Закрыть]

. В конце 1880-х годов другой критик выразил подозрение, что «прописная нравственность» Фурмана ускользает от юных читателей, поскольку его книги могут вызвать только «смертельную скуку»[55]55

  Обзор детской литературы за 1885 – 1888 гг. СПб., 1889. С. 62.

[Закрыть]

.

Но были у Фурмана и поклонники. Министерство народного просвещения рекомендовало его книги за патриотизм и высокий нравственный уровень, а известный педагог Владимир Стоюнин чистосердечно превозносил его сочинения. К концу столетия о Фурмане снова вспомнили – собрание его трудов было издано в двенадцати томах. К тому времени его влияние на русских писателей, посвятивших себя исторической литературе и биографиям великих людей, уже никем не оспаривалось.