Борис Васильев
Вы чье, старичье?
1
Жизнь Касьяна Нефедовича Глушкова – естественно, в порядке исключения – развивалась не по спирали, а кольцеобразно, и старость аккурат совпала с детством. Не по уму-разуму, а по странному присутствию беспомощной наивности, которая при почтенной седине выглядела вполне замшело. Одним словом, каким бы заветным то слово ни было, человека не выразить. Однако, если представить некое сито, ссыпать в это сито все особенности, черты и черточки характера да потрясти, то в сите оказалась бы наиболее крупная частица, и применительно к деду Глушкову частица эта определилась бы, пожалуй, так: созерцатель. Мы как-то утратили такое понятие в быстротекущей жизни нашей, а потому хотелось бы напомнить, что Владимир Даль в «Толковом словаре» определяет особенность подобных людей как способность обращать внутрь, в себя, всю деятельность, противополагая им эпитеты «дельный», «деловой», «жизненный», «практический» и тому подобные. Касьян Нефедович был вполне жизненным, но отнюдь не деловым, а тем паче не практическим. Обладая зловещей способностью обращать какую бы то ни было деятельность внутрь самого себя, он не только не думал о том, над чем в данный момент трудятся его руки, но и не знал, куда несут его ноги. Сказать, что при этом он размышлял над чем-то, значило бы возводить на него напраслину: он решительно ни о чем не размышлял – он созерцал. Не разглядывал что-то конкретное, не слушал нечто одному ему ведомое, а всем существом своим воспринимал и увиденное, и услышанное, и ощущаемое. Он впитывал в себя мир целиком, не пытаясь анализировать данность или делать из нее какие-то выводы. Когда работал в колхозе, лошадь шла куда ей заблагорассудится; когда низведен был на должность пастуха, скотина блукала по окрестностям; и даже в армии, в которую был призван в угрюмом сорок втором, не утратил способности впадать в непонятную прострацию при самых жесточайших бомбежках.
– Спишь, Глушков?
А он не спал и не собирался спать: он не мог иначе. Просто не мог, как иные до седых волос не могут удивиться стихам или рассмеяться во все горло. Но поскольку ни он сам, ни какие бы то ни было медицинские светила феномена Касьяна Глушкова объяснить не смогли, началась чехарда, и Глушков за полста трудовых лет сменил несметное количество профессий, должностей, служб и работ. Упомнить их все было немыслимо, никакая трудовая книжка их не вмещала, справок Глушков отродясь нигде не брал, а если давали, то либо терял, либо сами эти справки куда-то девались совсем уж непостижимым образом. И кончилось тем, что по достижении им серьезного возраста последнее его руководство с великим облегчением отправило деда на заслуженный отдых с пенсией, цифра которой полностью отражала всю его служебную деятельность, но в обратной пропорции. Однако Касьяна Нефедовича пропорция эта не смутила и потому, что к деньгам он относился с тем же созерцательным спокойствием, и потому, что был крайне нетребователен к благам житейским, и потому, наконец, что в то время еще имел супругу, а значит, был сыт, одет и обут.
Женщины вообще питали к Глушкову слабость. Они всячески привечали его, жалели и подкармливали без всяких задних мыслей, как жалели бы и привечали ребенка. Инстинктивно чувствуя белизну его души, они безошибочно угадывали в нем и отсутствие целеустремленности, а потому и не пылали страстью. И только его родная и единственная Евдокия Кондратьевна любила его целиком, каков он есть. Она никогда не корила его, не досаждала поучениями, все понимала, все принимала, одна волокла семейный воз и в конце концов надорвалась.
– К Зинке поезжай, – через силу сказала она. – Пропадешь.
А он глядел в ее одутловатое, синюшное лицо, покорно кивал, моргал выцветшими глазками и кулаком утирал слезы. Ему было больно, страшно и пусто, но даже сейчас, слушая последний шепот последнего любящего его человека, он – созерцал. Созерцал смерть во всем ее жутком обличье, а не прощался с той, кого забирала она из его неуютной, нелепой, всеми ветрами продутой жизни.
– Пропадешь…
Таким было прощальное слово Евдокии Кондратьевны, и Касьян Нефедович уловил не смысл его, а – место: последнее, как завет. И согласно завету написал Зинке бестолковое письмо. Писал он его на почте, куда пришел прямехонько с кладбища. Тыкал после каждой буквы ученической ручкой в чернильницу, шмыгал носом и очень боялся, что почтовые девушки, известные своей непреклонностью, обязательно выгонят его, не дав дописать, потому что на часах было уже без десяти шесть, дверь на запоре, а работники – за подсчетом выручки. Поэтому он, шесть раз написав, что «покойная маменька ваша Евдокия Кондратьевна перед смертью кланяться велела», так ни разу и не помянул, что ему-то самому велено не просто написать Зинке, а перебираться к ней доживать свой затянувшийся век.
Правда, написал он так не только со спеху, но и потому, что видел эту самую Зинку всего раз в жизни. Пять лет назад, когда его единственный сын Виктор привез ее на показ родителям. Привез вечером, увез утром – вот и все знакомство, и Касьян Нефедович никак не мог вспомнить ее лица. А сын Виктор через полгода после смотрин в непотребном виде попал под грузовик, и осталась одна ниточка между Зинкой и Касьяном Нефедовичем: Славик. Викторов сын и Касьянов внук.
Тут дверь хлопнула, и кто-то за его спиной встал. Дед испугался, что гнать начнут, еще ниже пригнулся и еще тише пером заскрипел. А уютный женский голос сказал:
– Царствие Дусе небесное. Может, ко мне переедешь? Дом большой, а нас трое всего: я, дочка да внучка. А где трое, там и четверо.
Оглянулся Глушков: Анна Семеновна позади, Нюра. Соседка и давняя знакомая: босиком вместе бегали. За дочкой, видно, зашла: дочка у нее на телеграфе работала.
– Вот Зинке пишу. Велела.
– Поезжай, – вздохнула Нюра. – А не уживешься, обо мне вспомни.
– Мать! – крикнули. – Ну чего он там? Закрываем!
Написал старик адрес, клей слезами размазал, опустил письмо в ящик и пошел в опустевший дом, не зная еще, что через десять дней продаст он его на дрова и отправится за четыреста с лишком верст в город, где жили незнакомая Зинка и ни разу не виданный им внучок Славик.
Багаж был невелик: старый чемодан со стариковским нарядом и корзинка с гостинцами. Зинке Касьян Нефедович вез материи на платье да старушечью теплую шаль, которые обнаружил в сундуке под совсем уж никчемным тряпьем, а Славику – зеленого надувного крокодила почти что в натуральную величину. Поверх подарков лежали два десятка сваренных вкрутую яиц и три ощипанных курицы – единственная стариковская живность, зарезанная недрогнувшей рукой вовремя похмелившегося бригадира. Вещи стояли под лавкой, поезд скрежетал и раскачивался, попутчики дремали, а Касьян Нефедович созерцал. Созерцал путешествие, купе жесткого вагона, темноту за окном и собственную жизнь, что катилась сейчас – он чувствовал это – по последнему этапу к последнему прибежищу.
2
– Касьяшка! Касьяш, за гумнами большака расстреливают!
Рябой мужичонка в драной рубахе и холщовых подштанниках деловито копал могилу. Земля была сухой, неподатливой, а он рыл и рыл, оглаживая стенки и подбирая со дна осыпавшиеся комья. Ему было жарко и от солнца, и от старательной этой работы, он взмок, и пот темными кругами полз по рубахе от подмышек к костлявому хребту. А перед ним стояли шестеро солдат, что оставили белые при старосте, сам староста, священник отец Поликарп, мужики, бабы да ребятишки – вся деревня, словом. И пекло солнце, и копал большак могилу, и было тихо. А потом большак высунулся из могилы – она по грудь ему была – и спросил:
– Может, хватит?
Молчали солдаты, староста, священник отец Поликарп, мужики, бабы и ребятишки. Вся деревня молчала, потому что никто не знал, хватит или не хватит и сколько вообще земли положено при расстрелянии. И кто должен это решать, тоже еще не знали.
Борис Львович Васильев
Вы чьё, старичьё?
1
Жизнь Касьяна Нефедовича Глушкова — естественно, в порядке исключения — развивалась не по спирали, а кольцеобразно, и старость аккурат совпала с детством. Не по уму-разуму, а по странному присутствию беспомощной наивности, которая при почтенной седине выглядела вполне замшело. Одним словом, каким бы заветным то слово ни было, человека не выразить. Однако если представить некое сито, ссыпать в это сито все особенности, черты и черточки характера да потрясти, то в сите оказалась бы наиболее крупная частица, и применительно к деду Глушкову частица эта определилась бы, пожалуй, так: созерцатель. Мы как-то утратили такое понятие в быстротекущей жизни нашей, а потому хотелось бы напомнить, что Владимир Даль в «Толковом словаре» определяет особенность подобных людей как способность обращать внутрь, в себя, всю деятельность, противополагая им эпитеты «дельный», «деловой», «жизненный», «практический» и тому подобные. Касьян Нефедович был вполне жизненным, но отнюдь не деловым, а тем паче не практическим. Обладая зловещей способностью обращать какую бы то ни было деятельность внутрь самого себя, он не только не думал о том, над чем в данный момент трудятся его руки, но и не знал, куда несут его ноги. Сказать, что при этом он размышлял над чем-то, значило бы возводить на него напраслину: он решительно ни о чем не размышлял — он созерцал. Не разглядывал что- то конкретное, не слушал нечто одному ему ведомое, а всем существом своим воспринимал и увиденное, и услышанное, и ощущаемое. Он впитывал в себя мир целиком, не пытаясь анализировать данность или делать из нее какие-то выводы. Когда работал в колхозе, лошадь шла куда ей заблагорассудится; когда низведен был на должность пастуха, скотина блукала по окрестностям; и даже в армии, в которую был призван в угрюмом сорок втором, не утратил способности впадать в непонятную прострацию при самых жесточайших бомбежках.
— Спишь, Глушков?
А он не спал и не собирался спать: он не мог иначе. Просто не мог, как иные до седых волос не могут удивиться стихам или рассмеяться во все горло. Но поскольку ни он сам, ни какие бы то ни было медицинские светила феномена Касьяна Глушкова объяснить не смогли, началась чехарда, и Глушков за полста трудовых лет сменил несметное количество профессий, должностей, служб и работ. Упомнить их все было немыслимо, никакая трудовая книжка их не вмещала, справок Глушков отродясь нигде не брал, а если давали, то либо терял, либо сами эти справки куда-то девались совсем уж непостижимым образом. И кончилось тем, что по достижении им серьезного возраста последнее его руководство с великим облегчением отправило деда на заслуженный отдых с пенсией, цифра которой полностью отражала всю его служебную деятельность, но в обратной пропорции. Однако Касьяна Нефедовича пропорция эта не смутила и потому, что к деньгам он относился с тем же созерцательным спокойствием, и потому, что был крайне нетребователен к благам житейским, и потому, наконец, что в то время еще имел супругу, а значит, был сыт, одет и обут.
Женщины вообще питали к Глушкову слабость. Они всячески привечали его, жалели и подкармливали без всяких задних мыслей, как жалели бы и привечали ребенка. Инстинктивно чувствуя белизну его души, они безошибочно угадывали в нем и отсутствие целеустремленности, а потому и не пылали страстью. И только его родная и единственная Евдокия Кондратьевна любила его целиком, каков он есть. Она никогда не корила его, не досаждала поучениями, все понимала, все принимала, одна волокла семейный воз и, в конце концов, надорвалась.
— К Зинке поезжай, — через силу сказала она. — Пропадешь.
А он глядел в ее одутловатое, синюшное лицо, покорно кивал, моргал выцветшими глазками и кулаком утирал слезы. Ему было больно, страшно и пусто, но даже сейчас, слушая последний шепот последнего любящего его человека, он — созерцал. Созерцал смерть во всем ее жутком обличии, а не прощался с той, кого забирала она из его неуютной, нелепой, всеми ветрами продутой жизни.
— Пропадешь…
Таким было прощальное слово Евдокии Кондратьевны, и Касьян Нефедович уловил не смысл его, а — место: последнее, как завет. И согласно завету написал Зинке бестолковое письмо. Писал он его на почте, куда пришел прямехонько с кладбища. Тыкал после каждой буквы ученической ручкой в чернильницу, шмыгал носом и очень боялся, что почтовые девушки, известные своей непреклонностью, обязательно выгонят его, не дав дописать, потому что на часах было уже без десяти шесть, дверь на запоре, а работники — за подсчетом выручки. Поэтому он, шесть раз написав, что «покойная маменька ваша Евдокия Кондратьевна перед смертью кланяться велела», так ни разу и не помянул, что ему-то самому велено не просто написать Зинке, а перебираться к ней доживать свой затянувшийся век.
Правда, написал он так не только со спеху, но и потому, что видел эту самую Зинку всего раз в жизни. Пять лет назад, когда его единственный сын Виктор привез ее на показ родителям. Привез вечером, увез утром — вот и все знакомство, и Касьян Нефедович никак не мог вспомнить ее лица. А сын Виктор через полгода после смотрин в непотребном виде попал под грузовик, и осталась одна ниточка между Зинкой и Касьяном Нефедовичем: Славик. Викторов сын и Касьянов внук.
Тут дверь хлопнула, и кто-то за его спиной встал. Дед испугался, что гнать начнут, еще ниже пригнулся и еще тише пером заскрипел. А уютный женский голос сказал:
— Царствие Дусе небесное. Может, ко мне переедешь? Дом большой, а нас трое всего: я, дочка да внучка. А где трое, там и четверо.
Оглянулся Глушков: Анна Семеновна позади, Нюра. Соседка и давняя знакомая: босиком вместе бегали. За дочкой, видно, зашла: дочка у нее на телеграфе работала.
— Вот Зинке пишу. Велела.
— Поезжай, — вздохнула Нюра. — А не уживешься, обо мне вспомни.
— Мать! — крикнули. — Ну чего он там? Закрываем!
Написал старик адрес, клей слезами размазал, опустил письмо в ящик и пошел в опустевший дом, не зная еще, что через десять дней продаст он его на дрова и отправится за четыреста с лишком верст в город, где жили незнакомая Зинка и ни разу не виданный им внучок Славик.
Багаж был невелик: старый чемодан со стариковским нарядом и корзинка с гостинцами. Зинке Касьян Нефедович вез материи на платье да старушечью теплую шаль, которые обнаружил в сундуке под совсем уж никчемным тряпьем, а Славику — зеленого надувного крокодила почти что в натуральную величину. Поверх подарков лежали два десятка сваренных вкрутую яиц и три ощипанных курицы — единственная стариковская живность, зарезанная недрогнувшей рукой вовремя похмелившегося бригадира. Вещи стояли под лавкой, поезд скрежетал и раскачивался, попутчики дремали, а Касьян Нефедович созерцал. Созерцал путешествие, купе жесткого вагона, темноту за окном и собственную жизнь, что катилась сейчас — он чувствовал это — по последнему этапу к последнему прибежищу.
2
…— Касьяшка! Касьяш, за гумнами большака расстреливают!
Рябой мужичонка в драной рубахе и холщовых подштанниках деловито копал могилу. Земля была сухой, неподатливой, а он рыл и рыл, оглаживая стенки и подбирая со дна осыпавшиеся комья. Ему было жарко и от солнца, и от старательной этой работы, он взмок, и пот темными кругами полз по рубахе от подмышек к костлявому хребту. А перед ним стояли шестеро солдат, что оставили белые при старосте, сам староста, священник отец Поликарп, мужики, бабы да ребятишки — вся деревня, словом. И пекло солнце, и копал большак могилу, и было тихо. А потом большак высунулся из могилы — она по грудь ему была — и спросил:
— Может, хватит?
Молчали солдаты, староста, священник отец Поликарп, мужики, бабы и ребятишки. Вся деревня молчала, потому что никто не знал, хватит или не хватит и сколько вообще земли положено при расстрелянии. И кто должен это решать, тоже еще не знали.
Большак опять покопался, поскреб лопатой, а потом вылез. И сел на свежий бугорок.
— Сильно земля у вас крутая.
Молчала деревня. Большак вытер лицо подолом рубахи, вздохнул:
— Испить ба.
Враз трое молодух из толпы брызнули. Одна — к колодцу, две — по погребам. Пока первая бадьей
Борис Львович Васильев
Вы чьё, старичьё?
1
Жизнь Касьяна Нефедовича Глушкова — естественно, в порядке исключения — развивалась не по спирали, а кольцеобразно, и старость аккурат совпала с детством. Не по уму-разуму, а по странному присутствию беспомощной наивности, которая при почтенной седине выглядела вполне замшело. Одним словом, каким бы заветным то слово ни было, человека не выразить. Однако если представить некое сито, ссыпать в это сито все особенности, черты и черточки характера да потрясти, то в сите оказалась бы наиболее крупная частица, и применительно к деду Глушкову частица эта определилась бы, пожалуй, так: созерцатель. Мы как-то утратили такое понятие в быстротекущей жизни нашей, а потому хотелось бы напомнить, что Владимир Даль в «Толковом словаре» определяет особенность подобных людей как способность обращать внутрь, в себя, всю деятельность, противополагая им эпитеты «дельный», «деловой», «жизненный», «практический» и тому подобные. Касьян Нефедович был вполне жизненным, но отнюдь не деловым, а тем паче не практическим. Обладая зловещей способностью обращать какую бы то ни было деятельность внутрь самого себя, он не только не думал о том, над чем в данный момент трудятся его руки, но и не знал, куда несут его ноги. Сказать, что при этом он размышлял над чем-то, значило бы возводить на него напраслину: он решительно ни о чем не размышлял — он созерцал. Не разглядывал что-то конкретное, не слушал нечто одному ему ведомое, а всем существом своим воспринимал и увиденное, и услышанное, и ощущаемое. Он впитывал в себя мир целиком, не пытаясь анализировать данность или делать из нее какие-то выводы. Когда работал в колхозе, лошадь шла куда ей заблагорассудится; когда низведен был на должность пастуха, скотина блукала по окрестностям; и даже в армии, в которую был призван в угрюмом сорок втором, не утратил способности впадать в непонятную прострацию при самых жесточайших бомбежках.
— Спишь, Глушков?
А он не спал и не собирался спать: он не мог иначе. Просто не мог, как иные до седых волос не могут удивиться стихам или рассмеяться во все горло. Но поскольку ни он сам, ни какие бы то ни было медицинские светила феномена Касьяна Глушкова объяснить не смогли, началась чехарда, и Глушков за полста трудовых лет сменил несметное количество профессий, должностей, служб и работ. Упомнить их все было немыслимо, никакая трудовая книжка их не вмещала, справок Глушков отродясь нигде не брал, а если давали, то либо терял, либо сами эти справки куда-то девались совсем уж непостижимым образом. И кончилось тем, что по достижении им серьезного возраста последнее его руководство с великим облегчением отправило деда на заслуженный отдых с пенсией, цифра которой полностью отражала всю его служебную деятельность, но в обратной пропорции. Однако Касьяна Нефедовича пропорция эта не смутила и потому, что к деньгам он относился с тем же созерцательным спокойствием, и потому, что был крайне нетребователен к благам житейским, и потому, наконец, что в то время еще имел супругу, а значит, был сыт, одет и обут.
Женщины вообще питали к Глушкову слабость. Они всячески привечали его, жалели и подкармливали без всяких задних мыслей, как жалели бы и привечали ребенка. Инстинктивно чувствуя белизну его души, они безошибочно угадывали в нем и отсутствие целеустремленности, а потому и не пылали страстью. И только его родная и единственная Евдокия Кондратьевна любила его целиком, каков он есть. Она никогда не корила его, не досаждала поучениями, все понимала, все принимала, одна волокла семейный воз и, в конце концов, надорвалась.
— К Зинке поезжай, — через силу сказала она. — Пропадешь.
А он глядел в ее одутловатое, синюшное лицо, покорно кивал, моргал выцветшими глазками и кулаком утирал слезы. Ему было больно, страшно и пусто, но даже сейчас, слушая последний шепот последнего любящего его человека, он — созерцал. Созерцал смерть во всем ее жутком обличии, а не прощался с той, кого забирала она из его неуютной, нелепой, всеми ветрами продутой жизни.
— Пропадешь…
Таким было прощальное слово Евдокии Кондратьевны, и Касьян Нефедович уловил не смысл его, а — место: последнее, как завет. И согласно завету написал Зинке бестолковое письмо. Писал он его на почте, куда пришел прямехонько с кладбища. Тыкал после каждой буквы ученической ручкой в чернильницу, шмыгал носом и очень боялся, что почтовые девушки, известные своей непреклонностью, обязательно выгонят его, не дав дописать, потому что на часах было уже без десяти шесть, дверь на запоре, а работники — за подсчетом выручки. Поэтому он, шесть раз написав, что «покойная маменька ваша Евдокия Кондратьевна перед смертью кланяться велела», так ни разу и не помянул, что ему-то самому велено не просто написать Зинке, а перебираться к ней доживать свой затянувшийся век.
Правда, написал он так не только со спеху, но и потому, что видел эту самую Зинку всего раз в жизни. Пять лет назад, когда его единственный сын Виктор привез ее на показ родителям. Привез вечером, увез утром — вот и все знакомство, и Касьян Нефедович никак не мог вспомнить ее лица. А сын Виктор через полгода после смотрин в непотребном виде попал под грузовик, и осталась одна ниточка между Зинкой и Касьяном Нефедовичем: Славик. Викторов сын и Касьянов внук.
Тут дверь хлопнула, и кто-то за его спиной встал. Дед испугался, что гнать начнут, еще ниже пригнулся и еще тише пером заскрипел. А уютный женский голос сказал:
— Царствие Дусе небесное. Может, ко мне переедешь? Дом большой, а нас трое всего: я, дочка да внучка. А где трое, там и четверо.
Оглянулся Глушков: Анна Семеновна позади, Нюра. Соседка и давняя знакомая: босиком вместе бегали. За дочкой, видно, зашла: дочка у нее на телеграфе работала.
— Вот Зинке пишу. Велела.
— Поезжай, — вздохнула Нюра. — А не уживешься, обо мне вспомни.
— Мать! — крикнули. — Ну чего он там? Закрываем!
Написал старик адрес, клей слезами размазал, опустил письмо в ящик и пошел в опустевший дом, не зная еще, что через десять дней продаст он его на дрова и отправится за четыреста с лишком верст в город, где жили незнакомая Зинка и ни разу не виданный им внучок Славик.
Багаж был невелик: старый чемодан со стариковским нарядом и корзинка с гостинцами. Зинке Касьян Нефедович вез материи на платье да старушечью теплую шаль, которые обнаружил в сундуке под совсем уж никчемным тряпьем, а Славику — зеленого надувного крокодила почти что в натуральную величину. Поверх подарков лежали два десятка сваренных вкрутую яиц и три ощипанных курицы — единственная стариковская живность, зарезанная недрогнувшей рукой вовремя похмелившегося бригадира. Вещи стояли под лавкой, поезд скрежетал и раскачивался, попутчики дремали, а Касьян Нефедович созерцал. Созерцал путешествие, купе жесткого вагона, темноту за окном и собственную жизнь, что катилась сейчас — он чувствовал это — по последнему этапу к последнему прибежищу.
ВЫЧЬЕ СТАРИЧЬЕ?
В этой теме решил описать свои наблюдения за нашими
старичками.Описать их характеры.Пока не знаю что из этого получится.Ну да
судить Вам-дорогой читатель.
ИВАН ПЕШКОВ.
-Ну и куда тебя панесло? Ты же видел, что я на гусеницах и то с трудом пралазию
в этой грязище.
-Я думал с цепями-то пролезу.
-С цепями он пралезет. С цепями по льду и то не всегда, а тут жижа па пояс.
-Э-х-х!
-Вот тебе и эх.
Старый тракторист не вылазия из кабины
гусеничного трактора, воспитывал молодого. Колесный трактор молодого паренька
стоял метрах в десяти от гусеничного, завалившись на один бок и плотно
зарывшись в пашню.
-Ладно я тибя щас вытащю, тока ты успакойса и падайди суда.
Старик достал из за пазухи чекушку ,откупорил ее и сделал несколько глотков из
горлА. Молодой тем временем попытался подойти к гусеничному трактору. Ноги его
постоянно вязли, и он их с трудом
волочил из за налипшей грязи.
Старик протянул чекушку молодому.
-На вот папей и начнем, но сначала пакурим.
-Я из горлышка не пью.
-Ну тада я щас для вашева величества пасудинку найду.
Он открутил от широкогорлого термоса крышку и плеснув в нее немного водки, протянул
молодому.
-Ну вот табе и фужер.
-А закусить ничего нету? А, дядь Вань?
-Ты давай папей и надыть табе вытаскивать. Вон тама сматрю начальник приехал.
-Где начальник?
-А вон видишь очки блестят. Да не туды смотришь. Вон тама где мужики, тока
справа. Ну выпил? Таперича одявай верхонки
и цапляй трос.
Молодой все еще скривившись от горькой водки, ловко спрыгнул и в мгновение ока
зацепил трос. Затем он запрыгнул в свой колесник и гусеничный трактор легко
потащил его на твердый грунт.
Старика звали Иван Сергеевич Пешков. Иван был не из местных. Он был родом с
Алтая и приехав года три назад, быстро укоренился и стал везде своим. Несмотря
на свой уже преклонный возраст Иван обладал богатырской силой. Он брал две
тракторные каретки по одной в каждую руку и легко нес их куда было надо, при
этом еще останавливаясь и балагуря с каждым встречным. За силушку Ивана уважали
и побаивались, но и подсмеивались частенько, ибо Иван был еще и комичен. У него
был огромный живот, от того, что насчет пожрать(да-да именно пожрать) Иван был
в первых рядах и был на этот счет шибко изобретателен. Однажды он съел мышку. Просто
на спор, вот так запросто взял и съел ее бедную, почти живьем. А дело было
так…
Бригада трактористов из сельхозтехники вывозила на поля органические удобрения,
а попросту навоз. Иван работал на погрузчике, гусеничном тракторе с мехлопатой.
Четыре трактора «Беларусь» собственно и была бригада, которые
вывозили навоз и при этом умудрялись продавать его на сторону. На вырученные
деньги покупалась водка и в обеденный перерыв, разложив на траве продукты,
взятые из дома на закуску, вся бригада пировала.
В этот день погода была пасмурная, но
теплая. Было начало мая. Природа уже разворачивалась во всей красе. Молодая
зеленая листва радовала глаз своей красотой. Уже дурманил голову запах
распускавшейся черемухи. Над головой весело заливался пением маэстро-жаворонок,
и глядя на всю эту красоту душа подпевала птичке. Под такой аккомпанемент
природы, было грех не выпить, и мужички этот день не стали делать исключением,
и в обеденный перерыв водки было хоть залейся.
Пожилые трактористы, сидя на травке, курили и беседовали на тему весеннего
сева, плавно переходя на другие темы. Двое молодых готовили так называемый
стол. Один из молодых трактористов Костя, притащил откуда-то карасей и сопя над
алюминиевым бидончиком Ивана чистил их. Другой Женька, разводил костер и чистил
котелок, для ухи. Потом они расстелили газеты и выложив на них все, что только
у них было, порезав сало, колбасу и очистив яйца от скорлупы, позвали всех
подсаживаться поближе.
Иван стал разливать водку. Все выпили, закусили, потом повторили и снова
закусили. На костре уже варилась уха и аромат ее только добавлял аппетита. Так
мужики сидели долго и уже изрядно окосели. Вся закуска уже была съедена и уха
тоже. Но водки было еще много и налив очередные стаканы тем кто еще был на
ногах, Иван попытался сказать тост.
-Я хачу сказать вам одно. Нада уметь работать и выпить тожа надыть уметь. Вот
за ето и махнем.
Иван довольный опрокинул стакан и поискал взглядом, чем закусить. Закуски не было. Костя тоже
посмотрел и отставил стакан в сторону. Ивану это не понравилось.
-Канстантин пачему не стал пить? Тост мой табе не ндравица?
-Иван а чем закусывать-то, ты же всю закуску сожрал.
Иван схватил бидончик в котором еще плавала в воде рыбья чешуя и кишки.
-А вот пасматри какие звездачки плавають.
Иван налил себе еще стакан, опрокинул
его и запил из бидончика, мгновенно его опустошив. После очередного стакана
Иван запросил у Кости папироску, на что он ему ответил.
-Нет Иван я тебе папироску не дам. Бросил курить, вот и терпи и не проси.
-Костя не мучай миня. Адна папироска пагоды не сделает.
-Ну хорошо дам. При одном условии. Мыша сожрешь, тогда дам.
-И все?
-И все.
-Ну тада ташши своего мыша.
Костя побежал к скирде соломы и долго там высматривал и отлавливал мышку. Наконец
он принес ее, держа за хвост, и сразу
отдал Ивану. Мужики с интересом уставились и стали наблюдать как будет
происходить процесс поглощения грызуна. Иван опорожнил очередной стакан, быстрым
движением оторвал мышке голову и указательным пальцем вытащив кишки быстро
проглотил мышку. Даже не поморщившись он повернулся к блюющему Косте и потребовал.
-Все Канстантин, праспорил, давай папироску.
После этого случая Иван стал знаменит. Проходя по улице многие шептали ему во
след….Вон, вон мужик пошел, который мыша съел. Да и действительно надо
признать Иван был личностью не простой и за свой добрый характер судьба его
частенько наказывала. Вот к примеру был такой случай……
….Дело
было осенью,в октябре ли,в ноябре ли-точно не помню.Иван грузил навоз в одной
из деревень.Было это около фермы-что доставляло Ивану несказанное
удовольствие.Дело в том-что доярки оставляли целую флягу молока для маленьких
теляток.Так вот Иван заходил на ферму каждые полчаса и взяв флягу за ручки,
легко поднимал ее и отпив немного,а это литра два-три,ставил на место.К вечеру
фляга опустела и доярки жутко ругали сторожа,думая-что это он продал молоко.Но
суть истории не в этом.
Когда Иван сидя в кабине трактора,перекуривал с двумя водителями,к ним подъехал
тот самый Женька,который работал раньше с Иваном в одной бригаде.Женька
уволился из сельхозтехники и перешел работать в совхоз.В совхозе он тоже
работал на колесном тракторе.Ну и вот механик дает Женьке задание увезти две
телеги навоза на дачу кладовщицы,которая не обижала отделение совхоза
запчастями,и ее стало быть надо отблагодарить.
Женька подошел к мужикам и поздоровался за руку.
-Дядь Вань,навозу нагрузишь мне пару телег?Вот и записка от механика.
-Каво?Навозу?Не-е-е,езиб ты мине не записку привез а литровочку,вот тада я ишо
мобуть падумал.
Женька понимал-что Иван шутит,но возражать не стал и пообещал.
-Я дядь Вань первую телегу отвезу и сдеру с кладовщицы пузырь,потом вторую
отвезу и еще сдеру пузырь.Годится такой вариант?
-Не-е-е ни гадится.Мине нада сразу.
Иван сидел широко улыбаясь во весь рот и все его нержавеющие зубы сияли
стальным блеском.Когда Женька решил прикурить от папироски Ивана и подошел
поближе,то почувствовал как от него пахнуло смесью водки с
краснухой.Да-а-а,подумал Женька,теперь точно не погрузит,у него организм
добавки требует.Теперь ему умри но водку вперед отдай.Но тут Ивану в голову
что-то забрело такое-что он молча включил скорость и опустив ковш принялся
загребать глину,когда-то,кем-то сгребенную в огромную кучу.Набрав полный
ковш,он стал поднимать его и одновременно задом подъезжать к Женькиной
телеге.Женька опрометью бросился к трактору и стал лихорадочно заводить
мотор,дергая за шнур.Но пускач как назло не хотел заводиться а ковш Иванова
трактора уже поднялся почти вертикально.За всем этим
наблюдали,посмеиваясь,водители ЗИЛов Колька Андреев и Витька Абрамов.
Еще секунда и глина свалится в телегу и тут происходит непредвиденное.Лопается
гидравлический шланг,не выдержав такой нагрузки.Этот шланг начинает извиваться
как змея,выплескивая под мощным напором масло,прямо в лоб Ивану.Широкая улыбка
Ивана моментально потускнела.Ковш стремительно пошел в низ усиливая мощь струи
масла и как результат,двадцать литров масла оказались полностью на голове
Ивана.Он вылез из кабины и с него текло как из нефтяной скважины.Мужики
катались по земле от хохота.Женька стоял растерянно и улыбался.Он понял-что
теперь Иван не только не погрузит,но и еще обругает.Надо было что-то делать.
Иван растопырив руки побрел на ферму отмываться.Там был душ и помыться можно
было без проблем.Проблема была в другом,не во что было Ивану переодеться.Женька
завел трактор и поехал к механику на переговоры по спиртному вопросу.Через
полчаса он вернулся и уже держал в руке тряпичную сумку с двумя бутылками
водки.Тут из ворот показался Иван.Мужики увидев его,задохнулись от смеха.Иван
был одет в женские наряды.На нем были в обтяжку старые дырявые лосины и они
висели у него где-то под пузом.Выше они не натягивались.Старая женская кофта
была одета на голое тело и застегнута на одну пуговицу,самую верхнюю,других не
было.Поскольку кофта была очень длинная-то она была под животом у Ивана
подпоясана вязальным шпагатом.Пузо ослепляло своей белизной.В довершение ко
всему,на голове Ивана был повязан шерстяной платок.Мужики уже не могли смеяться
они выли и стонали от смеха.Колька Андреев еле-еле выдавил из себя.
-Иван покрути задом.
Иван шутку принял и покрутил,и зря.Мужики уже были в полуобморочном состоянии
от смеха.Тут из за фермы показались доярки,они шли на вечернюю дойку.Увидев
Ивана в таком виде,с ними случилась истерика.Одна самая молодая и самая
сообразительная,побежала за фотоаппаратом.Иван по инерции сам подхохатывал и не
обижаясь ворчал.
-Каво я тут буду мерзнуть.Я хоть и сибиряк,а ну как захвараю и че.А памру хто
миня хоронить будет.
-Ив..Ив..ха-ха-ха,Иван,ха-ха-ха,да тебя и не поднимет
никто,ха-ха-ха,хоронить-то.
-А мы его в ковше на погрузчике на кладбище увезем,ха-ха-ха.
-Смейтесь,смейтесь,зубаскалы.
Иван спокойно ковырялся с трактором,прикручивая новый шланг.Потом он из
горлышка опрокинул в себя половину бутылки водки,привезенной Женькой,и принялся
заливать масло.Залив масло Иван допил из горлышка остаток и начал грузить
Женьке навоз
….Закончив
погрузку,Иван отправился на ферму проверять,высохла ли одежда,которую он
старательно постирал и развесил на бойлере.Одежда была еще сырая,от чего Иван
опечалился.Идти домой в таком виде,означало стать посмешищем всего поселка.Иван
жил в поселке.То-что он мог бы доехать на тракторе с Женькой ему почему-то не
пришло в голову и он вздохнув побрел обратно к трактору.На улице на него набросилась
дворняга,порхатая собачонка,которую Иван регулярно подкармливал.Собака видно не
признала Ивана в этом наряде,да еще запах духов,намертво въевшихся в
кофту,видно сбивал дворнягу с толку.
-Ну каво ты гавкаешь?Ишо табе тута паарать надыть.Ладно хоть арешь а не ржешь
как некатарые.
Иван загрустил совсем уж было,но тут его хмельную голову осенило.Он решил-что
надо попросить Женьку,привезти ему сухую одежду.Гремя бортами и выпуская клубы
черного дыма подкатил трактор и из него выпрыгнул Женька.Едва сдерживая смех и
потому отворачиваясь,он подошел к Ивану.
-Дядь Вань да не бери ты в голову.Вот бутылку вторую лучше возьми.
-Жека,ты вота че пажалуй сделай.Как привезешь навоз этой бабе,ну кладавщице,так
папраси у нее для меня адежу.Ну тама спецовку какую-нито,ага?
-Добро дядь Вань.Попрошу.
Нагрузив вторую телегу,Иван проводил взглядом Женьку и опять пошел щупать
одежду.
Прошло два часа,Женька не возвращался.Иван упорно ждал.Мороз к вечеру усилился
и уже стало быстро темнеть.Знал бы он бедолага-что Женька проколол колесо и
вынужден был идти домой.Жил он тоже в поселке.
Иван еще подождал час и терпение его лопнуло.Он решил идти домой пешком и в
темноте его никто не увидит.Ну это он так решил.А на самом деле его видела
почти вся деревня.Слух он знаете ли очень быстр в этих населенных пунктах.
В поселковую милицию зашел мужичек и сбивчиво начал говорить.
-Это,я тут на машине еду и фарами высветил не знаю чего.
-Ну раз не знаешь, что тогда пришел?
-Да нет,я просто не знаю как про это диво рассказать.
-Ну расскажи что видел и все.
-Ну вот значит еду я и фарами высветил,будьто бежит кто.Вроде баба толстая а
вроде мужик.Ага.Присмотрелся,точно мужик,а одет во все бабье.Ну я и смекнул.
-Ну продолжайте,продолжайте.
-Дык это.Ну я и смекнул,может сумасшедший сбежал.Мужик в платке,ну точно
сумасшедший а как же иначе-то.
Морозец подгонял Ивана и он трусцой уже подбегал к поселку,прикидывая как будет
пересекать площадь,многолюдную и освещенную.Тут на его пути вспыхнули фары и
ослепили его.Техника стояла,не двигалась.Из темноты выскочили два здоровенных
мужика в белых халатах и тетка,которая скомандовала мужикам.
-Витя,Саня пакуем.
Санитары накинулись на Ивана и стали пытаться одеть смирительную рубашку.Иван
не сопротивлялся.Он решил-что уж лучше так,чем в женских одеждах.Его затолкали
в машину скорой помощи,где было тепло.Машина поехала.Ивана разморило в тепле и
он засыпая пробубнил.
-А хто захварал-то?
Проснулся он от того-что кто-то громко разговаривал.
-Да вы его сначала опросите.Он наверное просто пьяный.А мы уж решим в психушку
его или куда.
-Ну ладно ведите его сюда.Посмотрим-что там за фрукт.
Ивана оглядевшись понял-что он в двух шагах от дома и очень
обрадовавшись,захотел общения.Он шагнул из машины и расправил свои богатырские
плечи.От смирительной рубашки,тут же расползшейся по швам остались буквально
клочья.Иван зашел в милицию.Через пятнадцать минут вся милиция рыдала от
смеха…..
…Шестое
ноября был коротким,предпраздничным днем.Работать предполагалось до двух
часов,но вся тракторная бригада уже в двенадцать часов кучковалась возле
фермы.Трактора были поставлены и вода уже была слита.Все ждали Ивана,пока тот
очищал лопатой ковш от остатков навоза и грязи.Самые нетерпеливые покрикивали.
-Иван Сергеевич,давай побыстрей,водка стынет.
-Каво?Водка?Да я ее и астылую выпью.Ни биспакойса.
Наконец Иван закончил очищать ковш и погнал трактор поближе к ферме.Но поставил
он технику не как все в ряд,а решил втиснуться поближе,что бы воду далеко не
таскать.Между стеной фермы и ближайшим трактором был промежуток и Иван поставил
трактор в плотную к стене.Еслиб он прижался к крайнему трактору-то непременно
угодил бы в котлован с навозной жижей.Иван об этом не знал,потому-что работали
в этой деревне в первый раз.Но мужиков об этом предупредил местный скотник и
они не стали прижиматься близко к ферме.
Уже по кругу шел стакан с водкой.Трактористы закусывали небольшим кусочком
черного хлеба.Погода стояла сырая и промозглая.Ночной мороз сменялся дневными
осадками ввиде дождя и мокрого снега.Вся компания уже не смотря на выпитое
начинала замерзать и кто-то предложил зажечь старую покрышку от трактора.Так и
сделали.Черный дым метался из стороны в сторону из за смены ветра,но все же это
не мешало греться около огня.
Иван заглушил трактор и встал на гусеннице во весь рост,с поднятой рукой.Он
улыбался своей стальной,нержавеющей улыбкой и незлобиво ругался.
-Ну кто тама банкуит.Давай мине сразу две штрафных наливай с горкой.
-Да тебе хоть десять подряд налей,тебе это как слону дробина.
-А то.И-и-ха.
Иван шагнул вперед и ушел с головкой в навозную жижу.Поскольку в котловане было
глубоко,то риск был утонуть.Иван вынырнул сплюнул и снова погрузился в жижу.Все
ржали и только Костя Алексеев смекнул-что смех-то хреновый.Он схватил трос и
быстро зацепив за серьгу ближайшего трактора один конец,другой он бросил
Ивану.При этом крюком угодил Ивану в лоб.Тот булькая жижей матернулся
троекратно и выбрался на твердый грунт.Подбежав к огню Иван присел и протянул
руки,чтобы согреться.Ему тут же поднесли полный стакан водки.Иван выпил и не
закусывая,потребовал второй и его он также опрокинул в себя.Без паузы и не
поморщившись,он начал ругаться.
-А кто вапще должен следить за парядком.Такая ямища и ни чем не загарожена,а в
няе люди падають.Паймаю таго кто атвечает и утаплю в гавне,в этой яме.
Мужики ржали до икоты.Ивану было не до смеха.Отмыться было не где.На ферме вода
уже неделю как привозная.Водопровод был разморожен.
Тут подьехала летучка,так назывался автофургон с надписью «Техпомощь»
и из нее вылезли, начальник мехотряда Дмитрич и агроном МарьВасильна.
-Мальчишки это вы что ли Ивана-то в навозе испачкали?
-Нет это он сам в честь праздничка,бассейн принял.
МарьВасильна всех мужиков,не взирая на возраст звала мальчишками.
-Мальчишки а как же он поедет-то,он же все перепачкает там в кибитке-то?
-Ниче помоет.Завтра все на демонстрацию пойдут а Иван кибитку драить.
Все опять заржали.Дмитрич потер очки и усмехнувшись проворчал.
-Детский сад етит твою мать.
Иван не отходил от покрышки и если сначала он был похож на Шрека,то сейчас,весь
в саже,чумазый,стал похож на папуаса.
Вдруг Иван вскочил и понесся за угол фермы на ходу расстегивая ширинку.Видно
его сильно приспичило.
Только он завернул за угол,как от туда послышались душераздирающие крики.Из за
угла выскочила старуха и без конца осеняя себя крестными знамениями,причитала.
-Уйди сатана.Сгинь.Чур меня.Чур меня.
За старухой вышел Иван и улыбаясь и застегивая ширинку бормотал.
-Мать да ты не пужайся.Так с праздником же тебя,Великой Октябрьской Революции.
-Кака революция уйди,уйди проклятый.
Тут только старуха увидела бригаду и все поняла.Она успокоилась и уже смеялась
над собой.
-А я-то старая задумалась,иду себе и тут из за угла вот это чудо выскакивает,да
еще и ширинку на ходу расстегивает.Черный весь и в говне коровьем.Ну вот я и не
сообразила сразу-то,а испугалась насмерть.
Мужики взвизгивали от смеха.Иван сидел на корточках у огня и ворчал.
-Зубаскалы….
….Темный
январский вечер выдался морозным.Было почти минус тридцать и небольшой ветерок
пронизывал до костей.Иван Сергеевич зашел в поселковую пивную,довольно уютную и
теплую.Буфетчица Галя отпуская пиво,предупреждала.
-Больше не занимайте очередь,скоро закрываем.
Народу было не много и очередь подошла быстро.Иван заказал восемь кружек.
-Ну вы дядь Вань как всегда мне под конец выручку делаете.
-А то.Пить так пить а че па губам-то мазать.
Галя засмеялась.Иван перетаскал свои кружки и устроился за столиком у
окна.Потягивая пиво, он вдруг вспомнил вот такой же морозный, зимний вечер,там
на войне.Они тогда еще молодые ребята,он и напарник,ходили за линию фронта за
языком.Иван тогда перестарался и потерявшего сознание фрица пришлось тащить на
себе.Они были уже почти у своих.Фрицы открыли стрельбу из пулемета и напарник
упал,раненый в ногу.Иван не раздумывая,взвалил паренька на другое плечо и
потащил обоих.Когда до окопов оставалось чуть больше ста метров,Иван ощутил как
под правой лопаткой обожгло и он упал,потеряв сознание.
Дверь в пивную распахнулась и ввалились два мужика,буквально на автопилоте.Один
был с гармонью.Они подошли к столику где расположился Иван и один из мужиков
спросил.
-Третьим будешь?
-Каво?Третьим?Не-е-е я первым буду.
-И то верно.А я вторым,а Леха третьим.
Мужик хохотнул и достал из за пазухи бутылку «Столичной».Он налил
водки Ивану в пиво и взял одну из кружек,которые принес Иван.Мужики попили пива
разбавленного водочкой и тот-что был с гармонью заиграл.Он играл какую-то
незнакомую мелодию,и у него так здорово получалось-что у Ивана навернулись
слезы.Все обитатели пивной заслушавшись,забыли про свое пиво.Галя смотрела на
гармониста и не заметила как очередная кружка уже переполнилась через край.Этим
воспользовался невысокий,плюгавенький мужичишка и быстро подменил полную кружку
своей уже пустой.
Не известно сколько бы еще продолжалась эта идилия,но в пивную зашли два
милиционера и гроико объявили.
-Ну кто добровольно пойдет с нами.Нам до плана не хватает четыре человека.
Плюгавенький попытался не заметно просользнуть к выходу,но один из
милиционеров,поймал его за рукав.
-Вот один кандидат уже есть.Еще три человечка.
Мужички притихли.Тот-что играл на гармони стал жадно пить пиво,видимо что бы
добро не пропало.Его оттащил в сторонку второй милиционер.
-Вот и вторая кандидатура.Третьим будешь ты.
Он указал на друга гармониста,и тоже оттащил в сторону.
-Ну кто еще?Что нет желающих добровольно послужить родной Советской
милиции?Тогда будет четвертым вот пожалуй,этот бугай.
Милиционер указал на Ивана и сделал попытку его оттащить в сторону.Но Иван
стоял как каменный.Тогда оба милиционера,подхватив Ивана под руки стали
пытаться оттащить от столика,но им удалось лишь слегка пошевелить его.Иван был
как приклееный.
-Каво вы меня дергаите.Я пришел сюды пиво пить а не служить Саветскай
милиции.Так что я с вами ни куда ни пайду.Шибздики.
Если бы Иван не произнес этого слова-то может быть еще и отстали бы от него,но
он нанес обиду милиционерам,и они пошли на принцып.
Без результатно,под всеобщий хохот посетителей пивной милиционеры пытались
забрать Ивана.Они уже изрядно вспотели,а Иван как стоял,так и остался стоять и
пить свое пиво.Тогда они плюнув на это дело,и пообещав вернуться с
подмогой,позорно удалились,прихватив трех кандидатов на сутки.
Через пятнадцать минут в пивную зашли уже четверо милиционеров и сходу
набросились на Ивана,но ему достаточно было лишь тряхнуть плечами и все четверо
разлетелись по углам.Иван наконец допил свое пиво и улегся на пол.
-А типерь забирайте.Тащите сами.Дабравольна я ни пайду.
Как не пытались милиционеры его сдвинуть с места,ничего у них не вышло.Наконец
самый старший из них плюнул и зло процедил сквозь зубы.
-Да ну его нахрен этого борова.Его танком с места не сопрешь.Берем кого-нибудь
другого.
Схватив первого подвернувшегося по руку мужичка,милиция удалилась из пивной.
Народец потихоньку покидал питейное заведение.Галя уже стояла у двери и
закрывала ее на засов за каждым посетителем.Последним вышел Иван.
Прошли годы.Иван Сергеевич давно выпал у меня из поля зрения и тут как-то я
увидел его к своему удивлению.
Был канун новогодних праздников.Народ суетясь в предпраздничных заботах,сновал
из магазина в магазин.Я не будучи исключением,пересекал поселковую площадь и
шагал в магазин за мандаринами.На углу я заметил до боли знакомую фигуру.Это
был Иван Сергеевич,собственной персоной.Надо же еще жив…подумал тогда я.Иван
был в одной рубахе и без шапки,не смотря на сильный мороз.Он был сильно
пьян.Держась за ручку входной двери,он любезно раскланивался и приглашал
покупателей пройти в магазин,при этом еле стоял на ногах.
Увидев меня,Иван замер видно вспоминая как меня зовут.Но так и не вспомнив он
вдруг горько заплакал.Я подошел к нему и протянул ему руку.
-Иван Сергеевич здравствуй.Сколько лет,сколько зим.Не чаял тебя тут
встретить-то.А ты еще молодцом,хотя годочков-то тебе уж….
Иван сдавил мою руку так-что я чуть не взвыл.Силушки у него было еще не
мало.Иван всхлипывая,пожаловался мне.
-Каво я.Я та ишо папью винца а вот им дажи на новый год выпить не дасть никто.
-Кому выпить не дадут?А?Иван Сергеевич?
-Каму,каму.Ну известно каму.Касманавтам,каму жи ище.Тама у них и взять
негде.Вишь какая штука.
Иван залился горючей слезой.Меня сзади окликнули.
-Сынок,помогите мне его домой отвести непутевого.А то ведь я одна с ним не
справлюсь.
Я согласился.
-Иван Сергеевич,так ты что же разве не слышал новость,сегодня по радио
передавали.
-Да каво там.Я с утра в пивной был,а щас домой иду.Иде мой дом не
помню.Заблукал.
-Пошли я тебя до дому провожу.Там включишь радио и послушаешь.Космонавты-то
приземлились.
Иван обрадовался и озарил округу своей знаменитой,стальной,нержавеющей
улыбкой……
ПЕГАШКА.
На улице дождь зарядил как из ведра.Женька ковырялся с трактором в совхозной
мастерской.Был конец рабочего дня.Все механизаторы уже разьехались по домам,и
Женька закручивая последнюю гайку,тоже мысленно уже был дома.За стенкой,там где
была токарная мастерская,слышался звонкий голос совхозного сторожа Пегашки.
Вообще-то имя этого маленького и тщедушненького старичка было Александр
Егорович Киселев.Что удивительно,старуху его звали точно так же-Александра
Егоровна Киселева.Только в отличии от Пегашки она была теткой огромного роста и
с длинными ручищами.Оба они сторожили совхозную мастерскую и по
совместительству приворовывали-что плохо лежит.
У Пегашки было лицо,какого-то сказочного героя.Хитроватый взгляд,да при этом
длинный нос и пятна по всему лицу красные.
Женька докрутив гайку стал собирать ключи.Между тем голос Пегашки не умолкал.Он
видно что-то рассказывал молодому парню,недавно устроившемуся на работу в это
отделение-Юрке Брюшкову.
Женька подумал…Видно полкило краснухи принял на грудь,ищь разболтался.
-Я ведь Юра не всегда был такой.В молодости я был и в плечах пошире и ростом
повыше.А лицом-то уж скажу так,девки все мои были.Ну Шурка моя,она ведь в
молодости-то тоже была красавица.К ней сватался сам начальник госпиталя,в
котором она нянечкой-то работала.Так я тебе что скажу Юрок.Она уже было
согласилась,и уже о свадьбе договаривались,а тут и меня раненого привезли.Шурка
как меня увидела,так и голову потеряла.Не пойду говорит замуж за начальника
госпиталя,а пойду говорит только за тебя Саня.Это она мне Юрок,говорит,а сама
плачет и ответа от меня ждет.Ая че.Ну че я Юрок мог ей тогда ответить,если у
меня морда вся обожженная была и в бинтах.Я еще себя в зеркало не видел.Мож
уродом каким буду,когда бинты снимут.Вот так-то.
-Дядь Саш а как же она вас увидела и голову потеряла,если у вас лицо-то
забинотовано было.
-Как,как.Ну извесно как.Гимнастерку мою стирать понесла а из нее моя карточка
возьми да и выпади.Ну Шурка значить,эту карточку подняла и только
взглянула,слышь Юрок,только один раз взглянула-и все,капец.
-Кому дядь Саш капец.
-Экий ты Юрка бестолковый.Шурке моей капец.Втрескалась она в меня по
уши.Ага,ладно.Так,о чем это я?Ах да.Мы тогда деревню одну брали.Ну а я механик
водитель танка.И вот надо же такому случиться,посреди деревни танк мой
подбили.Дымища,горит все.Наводчик погиб сразу.Мы все выскочили,одежу на себе
тушим.Тут везде стреляют,снаряды рвутся то тут,то там.Тут мне ребята и
говорят-что тикать надо а то щас боекомплект рванет и мама не горюй.А
командира-то нет.А где командир-то спрашиваю.А они мне похоже в танке
остался,ранили видно.Тут рядом снаряд жахнул и все хлопцы замертво
повалились.Мне тогда только ухо порвало.Вот тут Юрок посмотри,вот видишь.Ну вот
значит,стою я и думаю-что делать-то.Жить -то хотца.Че мне тогда всего
восемнадцать лет было от роду.Я и жизни-то толком не видел.Ну это я щас так
долго рассказываю,а тогда это все мигом происходило.Ну стало быть в танк лезть
надо,за командиром-то.Я вздохнул,перекрестился трижды,не поверишь Юра,трижды
перекрестился-то я.Во как страшно было.Но делать-то нечего полез.В дыму ищю,где
же он.Слышу стонет.Ну я его изо всех сил попер,через нижний люк на ружу.А он
даром-что ростом не высок а тяжеленный.Ну выволок я его и сразу дальше.Медлить
никак нельзя было.Еслиб рвануло, то Юрок, не знаю, кто бы тебе все это
рассказал бы.Ну вот оттащил я его за ближайший сарай и вижу колодец.Дай думаю
воды наберу,попить и командиру рану омыть.Ну дополз я до колодца и слышу
фашисты сзади орут.Я обернулся а они гады стоят над командиром и уже из
автоматов в него целятся.Тут прямо на то место,веришь нет Юра,на то самое
место,где командир-то лежал,снаряд как у-у-ухнет,и все.Только воронка дымится,и
ни фрицев и не командира.Тут и я почувствовал как у меня лицо-то горит огнем и
руки тоже.Я ведь их там в танке-то пожег все.Сознание-то потерял я Юра,а когда
значит в себя-то пришел так вишь ты и женился.Шурка-то меня захомутала.
-Это кавой то я захамутала?Тебя штоли дурака старого?Болтаешь тута сам не
знаешь чего.Иди вона лучше дров в котел подкинь,а то мастерскую-то заморозим.
Пегашка побежал в котельную,подбрасывать дрова.Женька стоял еще долго размышляя
над случайным рассказом Пегашки.А он ведь герой…подумал Женька…а мы все его
Пегашка,да Пегашка.Он вдруг вспомнил как Александр Егорович на день Победы
вышел из дома, под руку со своей Александрой Егоровной,и у обоих на груди было
множество медалей,а у Егорыча еще и орден красной звезды….
ДЕДЯ.
Николай Васильевич Крылов,работал слесарем наладчиком,в одном из отделений
совхоза.Это был невысокий,худенький старичек. Он был слегка сутуловат и ходил
подпрыгивающей походкой.Всегда ухоженный и чистенький,он умудрялся даже после
ремонта тракторного двигателя,запачкать только руки.
Все его звали почему-то Дедя.Может из за преклонного возраста.А может из за
того-что он всех звал сынками.
Лицо Деди заслуживает особого внимания.Оно у него было слегка вытянутым.Глаза
были посажены глубоко и над ними нависали густые мохнатые брови,седые
конечно.Нос у Деди был длинный и из за горбинки,казался висячим.На голове Дедя
носил детскую панамку.Если посмотреть на него с расстояния,да еще когда он был
в движении-то создавалось впечатление-что перед вами старик Хоттабыч,только без
бороды и усов.
Женька,местный тракторист,молодой и шабутной,как-то подшутил над Дедей.
Старик,однажды выпив лишнего,присел на скамеечку,возле мастерской и
уснул,привалившись к стене,при этом изрядно похрапывая.
Женька взял клочок пакли и приклеил,спящему Деде усы и бороду.В это время из
ворот мастерской вышел сварщик Борис Иваныч,и Женька смеясь,показал на Дедю.
-Вот БрисВаныч,полюбуйся,у нас теперь есть свой штатный старик Хоттабыч.
Борис Иваныч,как всегда под шафе,долго смотрел сквозь сдвинутые на нос очки с
трестнутыми стеклами,и наконец выдал.
-Эх-хе-хе.Африканец бля.
Женька засмеялся.Дедя,проснувшись,сперва не понял-что ему так сильно щикотит
нос и чихнул.А когда достал носовой платок и стал вытирать нос-то и усы с
бородой он тоже смахнул.
-От енть шутники.
Коронное ругательство матом,у Деди было слово-енть.Что оно означало все
догадывались,путем не хитрых умозаключений.
Рабочий день у Деди,начинался как обычно раньше всех.Он приходил на работу и
переодевался в свой застиранный халат,составленный из множества заплаток.Когда
выдавали новую спецовку,Дедя ее уносил домой и почему-то опять одевал
свой,заплатанный халатец.Так вот,переодевшись,Дедя открывал склад и подолгу
вчитывался в свою записную книжку,где у него были записаны наименования
запчастей,которые надо сегодня выдать.
В этот день как обычно,Дедя стоял возле склада и изучал свою записную книжку.К
нему подошел механик и сообщил.
-Николай Василич,надо тебе сегодня съездить в сельхозтехнику,на склад,и там
получить медикаменты для аптечек.Все отделения уже получили,а мне только вчера
сообщили об этом.Возьми Женьку и на тракторе поезжайте.
-А спирт енть,в аптечках есть?
-Какой вам спирт.Вы и без спирта,каждый Божий день в дрезину.
-Прискорбно енть.
Часа через два подъехал Женька и стал помогать,уже подвыпившему Деде вылезти из
кабины трактора.У него в руках был тряпичный мешок из которого раздавалось
позвякивание пузырьков.Карманы у Деди тоже оттопыривались,и в них лежали
упаковки,таблеток.Постояв с минуту и соображая о чем-то,Дедя вдруг крикнул.
-БрисВаныч енть,ко мне,быстро и не пререкаться.
Из ворот показался Борис Иваныч с маской,сварщика на голове.
-Че орешь-то африканец?
-Пошли енть на склад,таблетки делить.Ты будешь список зачитывать,а я
откладывать,че,кому и сколько.
Дедю мотнуло слегка и он пошел на склад.За ним матерясь шел Борис Иваныч.
-Сам что ли не можешь разделить.Обязательно Борю надо припахать,африканцы.гадючье
мясо,бля.
-Боря тихо.Тут спиртяга имеется.
-А че с этого нельзя было начать?Теперь мне и жить хочется.
День пролетел не заметно и в конце рабочего дня,мужички как обычно собрались в
токарной,сыграть в доминище,партеичку,другую.Тут им механик и объявил про
аптечки.Все кто не был занят в игре поспешили к складу.Дверь на склад была
заперта из нутри.Мужики постучали,но им никто не открыл.Прислушались,голоса
вроде там слышны.Еще сделав безуспешную попытку достучаться,мужики оставили до
завтра,получение таблеток и пошли играть в домино.Только Женька еще стоял у
двери.Ему необходимо было обязательно извлечь Дедю из склада.Надо было отдать
ему накладные,которые он положил к себе в карман,а отдать забыл.Женька
прислушался.Дедя уже заплетавшимся языком рассказывал что-то Боре.
-Ну и вот енть,Боря,попрощался я с мамкой и пешком в военкомат пошел.А идти-то
надо было три километра.Да по морозу-то енть.Да по сугробам-то Боря.
И вот только значит енть,я пересекать поле стал,а уже темнело.Тут вижу из елок вдалеке
охотник выходит,на лыжах енть.Ну во-о-от.За охотником чуть позади собака
огромная,серая енть выбегает.Я Боря ей фью-фью,свищу значит енть.Ну собака-то
обрадовалась и ко мне со всех ног.Тока Борька я уже не шибко енть,обрадовался,и
от нее со всех ног.
-А че ты испугался-то?
-А то енть,что это волк был.Ладно охотник мое орево услыхал и как пальнет из
двух стволов енть.Меткий видно был.Волк-то и завертелся на снегу,енть.
-Ну?
-Что ну.Я енть дальше.У тетки заночевал а утром в военкомат,и к обеду уже в эшелоне
на фронт ехал.А к вечеру Боря,эшелон-то наш енть разбомбили.Все новобранцы,да
из деревни,куда бежать,как овцы енть.Тут какой-то комисаришко,раненый вытащил
пистолет,и давай нас по кустам енть собирать.
Так вот дальше пехом,пехом и доползли кое как до расположения части.Ну а там уж
енть,переодели,накормили,винтовку выдали и с утра в бой.Из всего эшелона
Борь,из утрешнего боя-то нас только пятеро в живых-то и осталось.А ранение-то я
енть получил уже позже,это Боря при Форсировании Днепра.Мне тогда повезло.Когда
пуля-то прошла через плечо енть,кость-то она не задела.А когда падал я с
лодки-то,так я тогда енть,за уключину зацепился.Если бы я Боря тогда в воду
упал,вот тогда енть все,пиши пропало.На такой глыбине Боря и искать никто бы не
стал.
-Ну давай еще по одной и надо мужиков запускать.
Женька стоял не дыша.Рассказ Деди его взволновал.Он думал-что вот они простые
мужики,деревенские,такие же люди как и он Женька-а герои.Победу добыли,не
смотря ни на что.Все израненые домой вернулись и вот на тебе,продолжают
работать и жить и радоваться жизни.Женьке стало как-то на душе
непонятно,тожественно что ли.Он гордился своими земляками,и особо любил и
уважал стариков.Всегда находил время привезти им дрова,сено или там участок
вспахать.А они его в ответ звали по имени отчеству,уважая.
Дверь в склад открылась и на пороге возник Дедя.Он едва стоял на ногах.Вздохнув
глубоко,Дедя рухнул всем профилем в битые аккумуляторы.
Боря спал на ящиках.
На другой день Дедя пришел весь ободранный и на вопрос….что с лицом…отвечал.
-Не помню,енть,Шурка наверное,баба моя…..
СЕРАЯ.
Вообще-то ее фамилия не склоняется,и на самом деле пишется -Серый.Но так уж в
деревнях повелось,то Кузнечиха,то Мишкина баба.Как назовут,так и пошло и
поехало.Вот так и Александру Николаевну Серый называли просто-Шурка Сера или
Серая.
Она работала бригадиром в полеводческой бригаде.Женщина пожилая и
мудрая,Александра Николаевна,была всем как мать родная,и поругает,и похвалит,в
беде не оставит и если надо и поколотит.
По полям Николавна всегда ходила пешком,часто со складным аршином под
мышкой.Если погода стояла хорошая,то Николавну можно было видеть на велосипеде.
Утренний наряд на работы она начинала с небольшой политинформации,так как она
была коммунист со стажем, и свято верила в светлое будущее.Закончив читать
политические новости,Николавна приступала непосредственно к распределению
работ.
-Славка,ты давай цепляй плуг и пыжжай на шесть гектар.Ты там вчера не перепахал
а начудил как последняя сволочь.
-Шур,чей та я начудил-то.Если Юрка Брюшков столько соломы понаоставлял,так я ее
че буду граблями што ли сгребать.На хрена оно мне надо.А жечь нельзя лес
хвойный рядом.Я Шур не самоубивец.
-Что ты Славка мне вечно причины какие-то тут выискиваешь.Я понимаю-что солома
плуги забивает.И жечь ее можно.Я же тебе вчера как наказала?Сначала опашку по
кругу надо сделать что бы огонь до леса не добрался,и после уже паши себе.
-Дык Шур,это,а как же…
-Пыжжай говорю,не зли меня с утра.
У Николавны,когда она начинала нервничать начинала слегка трястись голова и она
становилась пунцово-красной.
-Так Женька, ну ты у нас как обычно, пока с КУНом поработаешь.Да и вот еще чего
Женя.Сегодня не знаю во сколько,к тебе приедет в поле нормировщица из планового
отдела,снимать фотографию рабочего дня.
-Это зачем?Не понял я теть Шур.
-Скажу прямо,денег много зарабатываешь.Не верят в плановом-что ты шутя по
две,три нормы делаешь.Вот и несет их нелегкая.Думают-что я приписываю.Только
смотри,девка молодая и скирды рядом.А то вы ведь горазды,у-у-ух я вам.
Все заржали и начали Женьке советовать,что, да как.На это Женька огрызнулся.
-Давайте,давайте,рассказывайте мне про женщин и про Красную площадь.Советчики
бля.
-Так девочки,Лидушка и ты Женя,пыжжайте с Угольниковым,стога метать.Вилы на
складе возьмете.
-Не-е-е Шур,на складе такие вилы-что пока до скирды донесешь,уже умаешься.
Женя Герасимова сказала это и оглушила всю округу ржанием,настолько громким-что
лишний раз оправдала свое прозвище-Баркет.Так звали деревенского коня,по
старости не работавшего и только простаивавшего в конюшне.Вот этот самый Баркет
ржал и все думали-что это Женя Герасимова и наоборот.
Распределив всех на работы,Николавна села на велосипед и поехала в
контору,писать наряды и составлять план завтрашнего рабочего дня.
День выдался жаркий.В поле работали три трактора.Один напоминал
динозавра,заглатывающего в свою пасть огромные копны сена,и потом высоко
задирая голову,выплевывал их на уже вырисовывающуюся скирду.Рядом суетились еще
два трактора и тоже как динозавры,только шеи покороче,хватали копышки и
подтаскивали их к главному проглоту.
На скирде суетились трое с вилами,укладывая сено ровными слоями по всей
скирде.Главный динозавр,стогометатель,время от времени останавливался и из него
выскакивал молодой мужик,Угольников Адольф.
-Всем перекур.Оправится,в туалет сходить и все такое.
Он глушил мотор и падал на сено закрывая глаза.Все тут же собирались около него
и травили байки на разные темы.Повалявшись на сене минут двадцать,Угольников
вскакивал и начинал ругаться.
-Ну че развалились-то тут.А ну бегом работать.С вами бобра не убьешь.
Девочки смеялись и громче всех Женя Баркет.Девочкам было по пятьдесят лет,но
смех их молодил.
К вечеру все поле было за скирдовано.Женька с отцом уже подтащили волокушами
все сено и работники на последней скирде укладывали последние клочки сена.Уже
темнело,было тепло тихо.Жара поубавилась и полоска заката,слегка подернутая
перистыми облаками создавала какую-то душевную атмосферу.
Женька с отцом лежали на траве и отдыхали,когда к ним подсел,не известно откуда
взявшийся дед Миша Ромашков.Этот маленький,хромой старичек всегда ходил в
кителе,и никогда не снимал фронтовых наград.При нем была его неизменная
подруга-балалайка.
В далеке показалась Николавна.Она ехала на велосипеде и на руле у нее висели
две сумки.Цветастый платок у нее висел на плечах и видно было как она
упарилась,крутя педали.Подъехав она достала из сумки клеенку и стала
выкладывать на нее продукты,водку и вилки со стаканчиками.Женька спросил.
-Теть Шур,по какому поводу праздник-то.
-А вот щас все соберуться я и скажу.
Когда в круг собралась вся бригада,Николавна скомандовала.
-Нуко бабы быстренько стол соорудили.Колбаску порежте,хлебушек,огурчики.А вы
мужики водку откупоривайте и наливайте.Мы сегодня обмываем первую скирду.А
вышло-что даже целое поле заскирдовали,и это еще не все.Задел уже готов на два
поля.Это заслуга вот его Женькина.
Женька смутился а отец его довольный сыном заулыбался.Тут Николавна заметила
деда Ромашкова.
-Миша и ты тут.Ты прямо нюхом чуешь,где пьянка намечается.
Баркет выдала ржачку и все укоризненно посмотрели на нее,от чего она смутилась
и замолчала.
Все выпивали закусывали.Тихий сначала разговор перерос в громкие разговоры о
том,о сем.Миша слегка окосев, достал из за спины балалайку и заиграл
фрронтовую,и Женька быстро достав из трактора гармонь,стал ему подигрывать…
….На позиции девушка,провожала бойца.
Темной ночкой простилася,на ступеньках крыльца,
и пока за туманами,видеть мог паренек.
На окошке,на девичьем,все горел огонек…
Мелодия лилась и все говорившие вдруг притихли,когда Лидушка с Женей запели эту
душевную песню,и у каждого в душе было воспоминание о своей войне,своей
какой-то утрате.Николавна вдруг всхлипнула и встав пошла куда-то по полю.Ее
сгорбившаяся фигура все удалялась.Женька играл на гармони и смотрел во след
уходящей тете Шуре.Ему было нестерпимо ее жалко.Он-то знал,как она в войну
оставшись сиротой в шесть лет выживала одна.Как она пол зимы скиталась по
сожженным и разоренным деревням,выискивая себе пропитание.Потом были
бесконечные приюты,детдома и вот она уже выросла.Выучилась на агронома,вступила
в партию и по воле случая отыскала старшего брата.Так она сюда и
перебралась.Детишек у нее никогда не было,да и мужа тоже.Но душа этой простой
Русской женщины,выплескивала нерастраченную любовь на чужих ребятишек,на
стариков и просто на добрых людей.
Женя Герасимова чуть помедлив,вскочила и пошла в след за Николавной,и Лидушка
тоже присоединилась.Они долго еще стояли обнявшись и всхлипывая о чем-то
своем,о женском….
ГАДЮЧЬЕ
МЯСО.
Июньский день выдался неимоверно жарким.Морило так-что и в тени было не
выносимо душно.Ворота в мастерскую были настежь распахнуты.Прямо перед воротами
была огромная и довольно глубокая лужа.Сварщик Борис Иванович Шандов работал
сваркой у самых ворот,и блики этой сварки отражались в луже.
Он шумно и с грохотом,переворачивал железяку и поминутно матерясь,продолжал
свою работу.
Тут откуда-то появилась собака.Дворняге видно очень захотелось пить и она зашла
в лужу и стала жадно лакать воду.Массовый провод,весь облезлый валялся тут же в
луже.Борис Иваныч решив перекурить,поднял вверх маску,как забрало
рыцаря.Прикурив от еще раскаленной электродины он бросил держак,угодивший в
лужу и с шумом затянулся дымком папиросы.Держак,оказавшийся в воде замкнул цепь
и собаку дернуло током.Поскольку она пила воду почти в центре лужи,то
отпрыгнуть ей не представлялось никакой возможности.Собака с визгом подпрыгнула
и снова опустилась в лужу,ее снова дернуло и она снова прыгнула.Борис Иваныч
молча наблюдал за собакай,поднимая и опуская голову.Наконец он сообразил-что
произошло.
-У-у-ух,распрыгалась тут гадючье мясо.
Борис Иваныч кряхтя стал подниматься,что бы выключить сварку,но выпитая им с
утра бутылка самогону,не дала этого быстро сделать.Тут подбежал Николай
Егорович Белов и ругаясь рванул вниз рубильник.За стенкой послышались громкие
матюки.Это ругался токарь из за обесточенного станка.
Николай Егорович накинулся на Борис Иваныча.
-Ты Борь,ей Богу,как маленький.Собаку чуть током не убило,а он сидит
покуривает.
Собака скуля и пошатываясь,побрела за угол мастерской,поближе к тени.Борис
Иваныч уставившись на Белова,долго сопел,соображая,как бы это пообиднее
ругнуться в его адрес.В эти моменты он походил своим внешним видом на
черепаху.Нижняя губа была выпячена почти до самого носа.Взгляд
исподлобья,дряблая и тонкая шея.Черепаха Тортила-ни дать,ни взять.
-Ты че Егорыч на меня тут баллоны катишь,гадючье мясо?Если ты такой шустрый,а
остальные не такие шустрые.Африканец бля.
-Борь это из за утрешнего самогона.Не надо было кишку-то обжигать с утра.
-Да пошел ты преподаватель.Учить он меня будет.
Борис Иваныч в молодости окончил художественную академию,по
специальности,художник-лепщик.В искусстве он разбирался как профессор.Он много
знал и про художников,и про скульпторов.Но вот жизнь его забросила на службу в
военно-морской флот.Вернулся Борис Иваныч морским волком.Пил как боцман и
ругался матом так витиевато,как могли ругаться только разве-что пираты.Свое
коронное ругательство-гадючье мясо,Борис Иваныч приобрел тоже там,на
флоте.Своим внешним видом он походил на видавшего виды,морехода.Всегда в рваной
тельняшке и брезентовой робе сварщика,матерящийся как боцман,Борис Иваныч все
же был безобиден и его матюки,никто всерьез не воспринимал.
К мастерской лихо подкатил трактор и из него стал вылазить тракторист,похожий
на клопа.Маленького роста,неимоверно пузатый и с огромным ртом,напоминающим
пасть.Мужичек был чем-то разгневан,да еще трактор загнал прямо в лужу,и не
заметив этого он умудрился зацепиться за проволоку и шлепнуться на
спину,прямиком в центр лужи.Вода над ним сомкнулась.Борис Ивныч увидев такую
картину,беззлобно проворчал.
-Во ядрена Матрена,ище один морской волк.Гадючье мясо.С омовеньицем вас Алесей
Иванович.
-Ну вот че ты Борька подначиваешь-то.Лучше бы проволоку пособирал,а то
набросали тут.
Алексей Иванович стоял ругаясь и с него стекала ручьями мутная вода.Мужики
ржали.Голос у Алексея Иваныча был настолько зычный-что когда он ругался,слышно
было его даже в соседней деревне.
-Молодежь обнаглела совсем.Где механик?Штрафовать надо за это.
-Лешка а че случилось-то?
-Че случилось.Ниче не случилось,ези не считать-что Женька там в низу солярку из
бака прямо на траву сливает.Я ему говорю,возьми бадью какую-нибудь и
сливай.Пригодится моторы мыть.А он мне,не учи,говорит меня дядь Лешь жить,лучше
денег дай.Шутник.Я вот ему пошучу.Я вот щас механику доложу.
-Лешка остынь,гадючье мясо.У него бак забит силосом.Ночью детвора
схулиганили,силосу натолкали.
-Не защищай Боря,не защищай.Я вот щас домой сбегаю,переоденусь и устрою ему,не
учите меня жить.
Алекей Иваныч ушел.Из ворот с грохотом выкатил тележку Белов.На этой тележке
обычно ремонтировали моторы.Она была трехколесной и с широкой площадкой.Подошел
лысый мужиченка Челявка.Кто ему дал такую кликуху, никто в деревне не
знал.Просто и на седьмом десятке лет,его в глаза называли Челявкой,но тот не
обижался.Подойдя к Борису Иванычу,Челявка покрутил перед его носом червонцем.
-Борька,во аванец я щас в конторе получил.Сбегай за красненькой.
-Ну да как сбегать за красненькой-то это Борька,а получать от твоей бабы тоже
Борька.Тем более вон она идет,легка на помине.Щас тебе Тамарка даст
красненькую.
-Тамарка,Тамарка.Хренли она мне Тамарка-то.Видал я ее эту Тамарку на….
Челявка не договорил,получив от тихо подошедшей Тамарки,звонкую оплеуху.Он
свалился от удара по уху прямо на тележку,стоявшую как раз под гору и тележка с
диким грохотом,покатилась в низ.Было видно как Челявка размахивал руками и
ногами,и при этом громко матерился.Борис Иваныч вздохнул жалея отъезжающий вниз
червонец и выдал.
-Где черт не справится,там бабу пошлет.
Со стороны магазина раздались громкие голоса.Это возвращался переодетый во все
сухое Алексей Иваныч и с ним рядом шла сторожиха Алесандра Егоровна.Она о
чем-то громко возмущаясь,рассказывала Алексею Иванычу.Подойдя поближе она
набросилась на Бориса Иваныча.
-Боря,ты когда водопровод-то до конца заваришь?Я ведь вчера ночью влетела в
траншею и выбраться не могу.Убилась вся.Я ходила,ходила всю ночь-то по
траншее,уж и покричу,и поплачу,так нет никого.Все спят.Уж под утро
Валерка,сынок мой,шел со смены и уж он мне лестницу туды в траншею-то опустил.
-А я не знаю че ты ночами-то разгуливаешь.Девочка что ли гулять-то.
-Я же тебе дураку объясняю,на работу я шла.
-А-а-а на работу?Стало быть не все еще украла,сторожиха бля.Гадючье мясо.
Тут в небе внезапно громыхнуло и стеной обрушился дождь.Поливало так-что
ручейки,текшие пять минут назад превратились в реки.Но дождь прекратился так же
внезапно как и начался.Опять сияло солнце и также сильно морило.
Спрятавшиеся в гараже от дождя обитатели деревни,постепенно расходились по
своим делам.Из под горы толкая впереди себя тележку,падая на скользкой глине и
матерясь,приближался Челявка.За этим наблюдали трое,Борис Иваныч и неизвестно
откуда взявшиеся,две женщины.По внешнему виду это были отдыхающие из местного
дома отдыха.
Борис Иваныч глядя на Челявку выдал такой мат-что даже собака за углом
заскулила.Женщины удивленно переглянулись и одна из них воскликнула.
-Мужчина,что за мат?
-О,а это еще что за Дюймовочки.Что за мат.Обыкновенный Русский мат.Че мата
никогда не слышали.
Женщины захихикали и одна снова спросила.
-Мужчина,подскажите как нам к дому отдыха пройти.Мы тут пошли погулять и
заблудились.
-Че его искать-то.Вот прямо по дороге звездуйте,никуда не сворачивая и как раз
в него и упретесь.
-Спасибо.
-Таскай со с мясом. Это у Бориса Иваныча было заместо-пожалуйста.
Борис Иваныч,не просыхавший от спиртного,дело все же свое знал туго.Для него не
было слов,не могу,нельзя,не хочу.Он в любую погоду сваривал сломавшуюся
технику.В любое время суток,и в праздники,и в выходные,не считаясь ни с чем,по
уши в грязи,с отмороженными пальцами,он заваривал протекший водопровод,что бы
люди были с водой.Борис Иваныч постоянно ездил со всеми в лес заготавливать
веточный корм.Рубил со всеми хвойные лапы и грузил на тракторные сани.Я видел
его руки,с узловатыми пальцами,все в ссадинах и точках от сварки.Давно уже нет
в живых этого человека,светлая ему память,а у меня до сих пор перед глазами эти
руки,простого сельского трудяги….
СЕВАСТЬЯНЫЧ,
…..На улице уже темнело.Метель все усиливалась.ЗИЛ тяжело урча поднимался в
гору,выискивая фарами, среди белой пелены снега,серые пятачки асфальта.Водитель
Серега покосился на своего спутника.Женька дремал всю дорогу,лишь иногда
просыпаясь покурить.
-Женьк,Женька,хватит на массу давить.Проспишь все на свете.
Женька не повернув головы и не открывая глаз,пробормотал.
-Что ты имеешь ввиду?
-А что имею,то и введу….заржал Серега…Хоть расскажи что-нибудь,а то сейчас
усну за рулем и все.Горки-то Тульские они внимательность любят.
-Серега,ну а что тебе рассказать-то?
-Да что угодно.Хоть песню пой.
Женька закурил,смачно затянулся и начал свой рассказ.
-Вот я хочу спросить у тебя Серега,ну к примеру, кто у нас в бригаде будет
старший.Так вот, как мне сказали, на Украине бригадой будет руководить
Севастьяныч.Да-да Мохов Иван Севастьяныч.Я поначалу-то обозлился.Это
недоразумение,ходячее и в бригадиры.Ну и дела-а-а!
Он ведь Серега знаешь,непонятный какой-то дедок.С виду весь холеный
такой.Напоминает барина.Никогда не был женат,детей у него нету,живет один.
Постоянно этот самый Севастьяныч поддатый и как перепьет….
Уж не знаю и говорить ли про это.Ну в общем он Серега,как перепьет,так начинает
мужичков за коленки хватать или того хуже щипать.Сколько раз его материли и
даже лупили,но все бес толку.
Женька замолчал.Он курил о чем-то думая.Потом открыл окошко,выбросил сигарету,и
продолжил.
-Про него ходят слухи-что он из староверов.Нет он конечно партийный человек,но
веру свою тщательно скрывает.Так вот он родом из одной лесной деревеньки,на
пять дворов.Говорят-что ихний дом самый богатый,и по сей день стоит в
лесу.Остальные все заколочены давно.Сестра его,старуха в том доме сейчас
живет.Иногда в гости наведывается к Севастьяновичу.Еще я слыхал-что все
богатство свое общинное,староверы хранили как раз в семье Севастьяныча.А когда
советская власть поперла всех без разбору,и староверов,и попов,и кулаков,и
подкулачников,семья Моховых продолжала жить как ни в чем не бывало.Говорят
откупились.Но ведь Серега его и жадным не назовешь.Сколько раз сам я занимал
деньги у Мохова.Давал всегда,сколько надо было.И вот ведь-что самое
интересное….
Тут ЗИЛ,осиливший очередную гору,уже побежал веселее и вдруг выдал такой
оглушительный рев-что надо было останавливаться и определять причину этого
странного звука.Прижавшись к обочине,Серега остановил грузовик и вылез из
кабины.Метель хлестала в лицо.Серега матерился,но его было плохо слышно и слов
было не разобрать.Женька не выдержал и тоже пошел посмотреть-что там
произошло.Оказалось у машины отвалился глушитель и это было причиной столь
страшного рева.Темно.Метель.Дорога пустая,ни одного автомобиля,и помощи ждать
не от куда.Серега еще раз матернулся и полез в кабину.Женька за ним.Спрашивать
что либо в такие минуты у Сереги было бесполезно.Не ответит.Не спроста у него
прозвище было Сократ.Пока все не обдумает,не заговорит.Наконец-то его
осенило.Серега открыл дверь кабины и повернулся к Женьке.
-Пошли.
-Куда?
-Куда,куда-проволоку искать.Сейчас прикрутим проволокой,доехать хватит.Ну а там
в Запорожье заварим.
Они стали рыскать в темноте,отыскивая какую-нибудь проволоку.Серега светил
фонариком.Женька так,на ощупь.Надо было срочно исправлять поломку.Бензину
оставалось только до заправки дотянуть.Метель несла угрозу остаться тут
навсегда.Длинномер Сереги, был гружен грейферным погрузчиком.Его надо было
срочно доставить в совхоз «Украина»-что находился в Запорожье.Туда
уже выехала бригада,поездом.Они к утру должны уже быть там,во главе с
бригадиром Моховым Иваном Севастьяновичем.У бригады был жесткий план по
заготовке соломы.Женька должен был на этом погрузчике,обеспечить им этот план.
Наконец Серега нашел кусок проволоки,подходящий для ремонта.Изрядно подморозив
руки,они наконец устранили неисправность,насколько это было возможно и двинули
дальше.В кабине было тепло и Женька опять настроился подремать,но тут Серега толкнул
его в плечо.
-Че опять спать?Ну ты и за соня.Давай дальше рассказывай про этого вашего
бугра.Как там его Севастьяныч?
-А-а-а,ну да.Так вот он этот самый Севастьяныч,говорят ГЭС строил на нашей
речке Колокше.Так получилось-что ГЭС-то не достроили.Она,эта ГЭС электричество
не давала.Ну может и давала,но не долго.Там история темная была.Говорят
Севастьяныч на этом руки хорошо погрел.За-то правда плотина этой ГЭС сейчас
дело правит.Ну там для полива полей,воду используют и еще чего-то, не знаю.Ну в
общем много чего болтают.Только я вот Серега думаю,стоит ли всему этому верить.
-А почему не стоит-то?Что есть причины?
-Да вот понимаешь какое дело.Как-то на праздник Победы,меня пригласил ветеран
Василий Петрович Морозов.Мы с ним отвозили огромный камень,дикарь в
мастерскую.Там на этом камне высекли имена героев,павших за Родину.Вот Петрович
и настоял что бы и я присутствовал.Ну значит я пришел,стою и вижу идет
Севастьяныч.Весь при параде и самое главное Серега,на груди у него
награ-а-ад,ну полный иконостас.
-Ну и что?
-А то.Я не думаю что бы такой герой и был гадом каким-нибудь.Ну не верю я что
бы такой человек мог иметь темную историю в прошлом.
-Всякое бывает.
Проехав не одну сотню километров,грузовик все же прибыл к назначенному пункту
во время. Там погода была поласковей чем в пути,Светило солнце и снега не было
совсем.
Мужики высыпали из общежития всей бригадой.Севастьяныч уже слегка
навеселе,приказал ехать на силосную яму,разгружать погрузчик.Серега лихо заехав
в силосную яму,давно пустую,прижавшись задним бортом к берегу.Это был способ
съехать на погрузчике с кузова грузовика.Женька завел погрузчик и запрыгнув в
кабину стал поднимать стрелу и вдруг,о ужас.Стрела перевесила трактор и он стал
заваливаться на бок.Женька машинально рванул рычаг в плавающее положение и
сиганул из трактора.
Картина была удручающая.Погрузчик рыча мотором находился в таком положении-что
его чуть подтолкни и он упадет на бок,искорежив еще и кузов машины.Что делать
никто не знал.Все боялись подойти к погрузчику.Женька был напуган и
расстроен.Он подумал,вот одна маленькая оплошность и все,сорваны работы по
заготовке соломы.Но тут случилось то,чего никто не ожидал.
Подошел Севастьяныч и быстро оценив обстановку,забрался в кабину погрузчика.Он
поднял стрелу,трактор стал крениться падая на бок.В это время Севастьяныч
быстро повернул стрелу в противоположную сторону,и трактор встал на
место.Положение было исправлено.Можно было спокойно съезжать.Слегка
бледный,Севастьяныч вылез из кабины.На него с восхищением смотрели мужики.Он
достал из кармана чекушку,выпил ее за один прием и не поворачиваясь пошел
прочь.Серега с Женькой переглянулись….
….Дальше
все шло своим чередом.Осмотрев технику на предмет поломок, и подготовив все на
завтра,Женька погнал погрузчик к общежитию,в котором обосновалась
бригада.Серега погнал свою «шалугу» в сторону мастерской,где
предполагался быть сварщик.Ему уже завтра надо было отправляться
обратно,груженому тюками соломы.
В общежитии мужички уже бурно отмечали командировку и спиртное лилось
рекой.Женька не пил совсем и к этой компании не стал присоединяться.
Тут же в общежитии разместились еще две бригады,приехавшие из этой же
области,но из соседних районов.
Какой-то парень сидел с гитарой и пытался петь,под блатные аккорды.Он завывая
сбивался не однократно,и начинал снова,поминутно сплевывая сквозь зубы…
Иволга в малиннике поет,
иволга в малиннике тоскует…
Парень опять сбился и сплюнув,потянулся за куском сала.Здоровенный,крепкого
телосложения мужик Вася,ему заметил,басом.
-Во-во закуси лучше и не мучай гитару,коли не можешь играть.Поет мудовые
рыдания какие-то.
Женька подошел и взяв гитару,спросил.
-Можно?
-Валяй если умеешь.
Женька присел на кровать и слегка подстроив гитару,ударил по струнам…
Темнота впереди,подожди.
Там стеною закаты багровые,
встречный ветер,косые дожди,
и дороги,дороги не ровные…
Он пел слегка с хрипотцой,подражая Высоцкому.Тут пришел Севастьяныч и уселся на
кровати,напротив. Женька перестал играть.Мужики оживились и загомонили…
-Ну че перестал-то,продолжай.
-Женька давай пой дальше.У тебя Семеныч как настоящий получается.
Севастьяныч поморщился и тоже сказал свое мнение.
-Какую-то вы все хренотень слушаете,молодежь.Я вот романсы люблю.
Женька тут же,переборами струн выдал вступление к романсу и вдруг
запел,красивым голосом…
Гори,гори моя звезда,
звезда моих минувших дней.
Ты будешь вечно,неизменная,
в душе измученной моей..
Мужики,обалдев,притихли и даже перестали жевать.Дослушав романс они в восторге
стали приставать к Женьке.
-А вот эту знаешь…
-А спой вот вот эту,а Жень…
Но Женька отложив гитару,произнес хмуро..
-Хорошего помаленьку.Да и не гитарист я.Вот была бы гармонь тогда…
Он накинул на плечо полотенце и пошел умываться.Севастьяныч долго еще
сидел,задумавшись и лицо его было каким-то мертвенно-серым. Женька с тревогой
на него оглянулся и в душе неприятно заныло плохое предчувствие.
Дни шли за днями.Бригада вкалывала с раннего утра и до самой темноты.План по
заготовке соломы,выполнялся успешно,и вот уже осталось три дня до отправки
домой.Севастьяныч пропадал в конторе,утрясая какие-то там бумажные дела и все
чаще приходил мертвецки пьяным.Немного проспавшись он начинал цепляться к
мужикам.То они мешают ему спать и шумят так-что и покойник проснется от этого
шума.То ему не нравится-что они играют в карты ночи напролет,да еще и на
деньги.Мужики не обращали внимание и относились к этому как к старческому
брюзжанию.Но вот как-то один из шоферов,прибывший на кануне за соломой,и
напившись до безобразия,стал куражиться над Севастьянычем.На очередное
замечание старика,водитель сьехидничал.
-Че ты там бубнишь старче.Жить меня учишь?А ты меня не учи жить.Медведев сам
кого хочешь жизни научит.Ну че замолчал-то?Монах хренов,или кто ты там старовер
что ли.Живешь как сыч один.Хоть бы женился,да детей завел.Что не можешь?Не
стоит?Э-э-эх а еще жить учит.Себастьян Пареро.Ха-ха-ха..
Этого видно показалось мало водителю и он шаткой походкой приблизился к постели
Севастьяныча и начал кулачищем размахивать у его лица.
-Вот ты меня учить собрался.А это ты видел когда-нибудь?Не видел?Вот запоминай.
Женька,читавший газету,отложил ее в сторону и развернув за плече водилу врезал
ему между глаз,коротким,резким ударом.Водила отлетел к входной двери.Женька
подошел к нему и когда тот поднимался,еще раз добавил с левой.От удара водила
пролетел через коридор,пролетая открыл спиной дверь в туалет,и на из вороте
воткнулся головой прямиком в унитаз.Если учесть-что смыв не работал уже очень
давно-то голова бедолаги приземлилась довольно мягко.Он выскочил на улицу и до
утра уже не появлялся.Мужики говорили-что он спал в машине.
Севастьяныч посмотрел на Женьку с благодарностью и тихо промолвил.
-Спасибо Жень.
Он отвернулся к стене и замолчал.Мужики ржали и громко обсуждали случившееся.Но
Женька был серьезен и ложась спать,он тронул за плече Севастьяныча и произнес.
-Иван Севастьяныч и тебе спасибо,за тот случай с погрузчиком.
-Да ладно,Пустяки.
Обратный путь радовал солнечным морозным деньком.Дорога была на удивление
цепкой.Ее с утра посыпали песочком.Машина весело урча мотором,неслась по трассе
и Серега,напевая себе что-то под нос толкнул Женьку.
-Опять спишь засоня.Давай лучше спой.Я слышал.У тебя это здорово получается.
-Я по субботам пою только в церкви…беззлобно огрызнулся Женька.
На другое утро приехав на работу,и разгрузив погрузчик,Женька узнал страшную
новость.
Севастьяныч погиб,возвращаясь с бригадой на поезде.На полустанке он выскочил в
буфет за пивом.Опаздывая он бежал,догоняя вагон и поскользнувшись свалился с
перрона,и угодил под колеса поезда.
Количество отзывов: 1
Количество сообщений: 0
Количество просмотров: 379
Рейтинг произведения: 5
Рубрика: Литература ~ Проза ~ Антиутопия
Свидетельство о публикации: №114120130049
© Copyright: Геннадий Степанов, 01.12.2014г.
Жанры
- Фантастика
- Детективы и Триллеры
- Любовные романы
- Приключения
- Проза
- Детское
- Наука, Образование
- Справочная литература
- Документальная литература
- Религия и духовность
- Поэзия
- Драматургия
- Юмор
- Домоводство
- Компьютеры и Интернет
- Деловая литература
- Старинное
- Фольклор
- Техника
- Прочее
- Авторы
- О проекте
- Обратная связь
- Топ-100
- Сейчас читают
- Мне повезет!
- Войти
- Регистрация
- Забыли пароль?
- Авторы
- О проекте
- Топ-100
- Сейчас читают
- Мне повезет!
-
Войти -
Регистрация
-
Забыли пароль?
A
Фон текста:
- Текст
- Текст
- Текст
- Текст
-
Аа
Roboto
-
Аа
Garamond
-
Аа
Fira Sans
-
Аа
Times
- Главная
- Проза
- Советская классическая проза
- «Вы чьё, старичьё?»
Борис Васильев
Вы чьё, старичьё?
Жанр:
- Советская классическая проза
Автор:
- Борис Васильев
«Вы чьё, старичьё?»
0
2167
Описание
читать постранично
Настроики
A
Фон текста:
- Текст
- Текст
- Текст
- Текст
-
Аа
Roboto
-
Аа
Garamond
-
Аа
Fira Sans
-
Аа
Times
Книга удалена по просьбе правообладателя.
Комментарии к книге «Вы чьё, старичьё?», Борис Васильев
Всего 0 комментариев
Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!
РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ
Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства
Все книги в жанре Советская классическая проза
Аркадий Алексеевич Первенцев
Остров Надежды
2895
Остров Надежды
Аркадий Алексеевич Первенцев
Евгений Иванович Носов
Шуба
2921
Шуба
Евгений Иванович Носов
Владимир Наумович Билль-Белоцерковский
Три бифштекса с приложением
713
Три бифштекса с приложением
Владимир Наумович Билль-Белоцерковский
Михаил Афанасьевич Булгаков
Красная корона
2028
Красная корона
Михаил Афанасьевич Булгаков
Пётр Проскурин
Имя твое
6708
Имя твое
Пётр Проскурин
Михаил Николаевич Щукин
Жестокий спрос
1612
Жестокий спрос
Михаил Николаевич Щукин
Владимир Алексеевич Чивилихин
Поющие пески
904
Поющие пески
Владимир Алексеевич Чивилихин
Виктор Астафьев
Гирманча находит друзей
1885
Гирманча находит друзей
Виктор Астафьев
Андрей Платонович Платонов
Котлован
6107
Котлован
Андрей Платонович Платонов
Булат Шалвович Окуджава
Новенький как с иголочки
3078
Новенький как с иголочки
Булат Шалвович Окуджава
Евгений Федорович Богданов
Случайный вальс
3528
Случайный вальс
Евгений Федорович Богданов
Виль Владимирович Липатов
Поправка к прогнозу
1235
Поправка к прогнозу
Виль Владимирович Липатов
Вы чьё, старичьё?
Возвращаясь с работы, я зашел в магазин за сигаретами. Хотелось курить, а сигареты кончились. В магазине я увидел ветхую и очень худую старушку. Она стояла возле витрины и подслеповато щурилась на ценник куриных потрохов. Потом достала из сумки такой же древний, как и она сама, кошелек. Купюр в кошельке не было. В нем была одна мелочь. Сплошь медяки. Бабулька долго считала деньги. Посчитав, опять посмотрела на цену. Одновременно у нее затряслись и подбородок и руки, а на глазах навернулись слезы. Она убрала кошелек и, опустив голову и что-то шепча самой себе, медленно пошла к выходу.
Я догнал ее, взял за руку и подвел к витрине.
— Сынок! Купи мне куриных шеек…. Грамм двести, или, хотя бы сто…. А то у меня денег не хватает…. — просительно произнесла бабуля.
Я попросил продавщицу взвесить двух цыплят, расплатился и протянул пакет старушке.
Потрясенная бабушка взяла у меня из рук кур и, заворожено глядя на пакет, произнесла:
— Спасибо тебе, добрый человек! Это ж, какие деньги стоит…. Храни тебя Господь от всякой беды и напасти!
В кошельке у меня оставалась бумажка в пятьсот рублей. Я достал ее и протянул старушке.
— Нет, нет, что ты! Я не могу взять у тебя такие большие деньги! — всполошилась и заволновалась бабуля.
— Бери, мать, не обеднею, не последнее! – я протягивал ей пятисотку.
Купюру пришлось, чуть ли не силой, сунуть ей в руки. И опять на ее глазах навернулись слезы. Делать в магазине мне больше было нечего. Сигарет я не купил, и денег у меня с собой на них больше не было. Я пошел к выходу, а бабуля засеменила рядом. Из магазина мы вышли вдвоем, и она стала рассказывать о своей жизни. Видимо старому человеку не хватало не только средств, но и общения. Хотелось курить, но обидеть бабушку своим невниманием я не мог. Мы присели на скамейку.
— Я не всегда так бедно жила. — Начала свой рассказ старушка. — Мы с сыном вдвоем жили. Хорошо жили, безбедно. Хватало нам на жизнь. Он у меня фрезеровщиком работал на заводе. Прилично получал. Беды не знали. А два года назад возвращался вечером домой, и его лихие люди избили и ограбили. Через три недели он и помер в больнице. А меня Бог не берет. Вот и живу теперь одна. А какая это жизнь…. Пенсия у меня четыре тысячи, а надо и за квартиру заплатить, и лекарств купить, и есть на что-то еще целый месяц. А как? Не хватает денег то…. Бутылки стала собирать, так меня бомжи погнали. Сказали что их территория. Я теперь боюсь бутылки собирать. Смертные совсем не копятся, а хочется, чтобы как человека похоронили….
Дома у меня, в заначке лежали пять тысяч. И я, выслушав рассказ бабушки, решил с ней поделиться.
— Мать! Ты посиди тут, подожди меня. Я недалеко живу. У меня дома есть деньги. Я сейчас сбегаю и принесу тебе пару тысяч!
— Господь с тобой! Ты и так мне уже сколько дал! Не возьму я больше! Не надо!
— Нет, ты обязательно меня дождись! Никуда не уходи!
Я встал и быстрым шагом пошел домой за деньгами.
Когда я вернулся, бабушки на скамейке не было. Она не захотела воспользоваться моей добротой и ушла. Я купил сигарет и пошел домой. Я шел и думал, как трудно в нашей стране живут старики. И как хорошо живут те, у кого есть деньги. Недавно я прочитал в газете о том, что один из наших олигархов истратил на свою свадьбу сорок миллионов долларов. И о том, что многие из наших отечественных нуворишей позволяют себе купить бутылку шампанского за десять тысяч долларов. Десяти тысяч долларов бабушке вполне бы хватило на всю оставшуюся жизнь. Только у нее их нет.
Почему произошло такое несправедливое перераспределение материальных благ в нашей стране? Почему в очень короткий срок, как сорняки на навозной куче, выросли в ней миллиардеры? Разве они заработали эти деньги честным трудом? Да нет, конечно! Это просто невозможно. А, если нет, то почему они до сих пор на свободе? Почему до сих пор пьют шампанское по десять тысяч долларов за бутылку, а старики не могу купить себе дешевых куриных потрохов?
Почему по нашей стране бродит целая армия бомжей и беспризорников? Почему??!!!
— Вы чьё, старичьё?
— Да ничьё….
- 1474
- 0
- 0
Скачать книгу в формате:
- fb2
- rtf
- txt
- epub
Аннотация
Борис Львович Васильев
Вы чьё, старичьё?
1
Жизнь Касьяна Нефедовича Глушкова — естественно, в порядке исключения — развивалась не по спирали, а кольцеобразно, и старость аккурат совпала с детством. Не по уму-разуму, а по странному присутствию беспомощной наивности, которая при почтенной седине выглядела вполне замшело. Одним словом, каким бы заветным то слово ни было, человека не выразить. Однако если представить некое сито, ссыпать в это сито все особенности, черты и черточки характера да потрясти, то в сите оказалась бы наиболее крупная частица, и применительно к деду Глушкову частица эта определилась бы, пожалуй, так: созерцатель. Мы как-то утратили такое понятие в быстротекущей жизни нашей, а потому хотелось бы напомнить, что Владимир Даль в «Толковом словаре» определяет особенность подобных людей как способность обращать внутрь, в себя, всю деятельность, противополагая им эпитеты «дельный», «деловой», «жизненный», «практический» и тому подобные. Касьян …
ЕЩЕ
Популярные книги
-
- Читаю
- В архив
- 295120
- 53
- 35
Аннотация:
«Книга, которой нет» – это не художественное произведение, автор которого борется за признание, ова…
Блок — 5 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 128736
- 10
- 32
Аннотация:
Джесс и Джейсон. Такие имена дала Рейчел «безупречным» супругам, за жизнью которых она день за …
Блок — 13 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 68348
- 193
- 44
Аннотация:
Продолжается учеба в Академии, и продолжаются приключения Петра Синельникова, или как его именут в …
Блок — 22 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 70607
- 47
- 17
Аннотация:
Теперь я второкурсница в лучшей академии магии. Особенность моего дара — я не вижу магические иллю…
Блок — 14 стр.
-
- Читаю
- В архив
- 55457
- 46
- 7
Аннотация:
Все думают, что она обычная студентка, дочь обеспеченных родителей, которая живёт в своё удовольстви…
Блок — 23 стр.
Уважаемые читатели, искренне надеемся, что книга «Вы чьё, старичьё?» Васильев Борис Львович окажется не похожей ни на одну из уже прочитанных Вами в данном жанре. Всем словам и всем вещам вернулся их изначальный смысл и ценности, вознося читателя на вершину радости и блаженства. Диалоги героев интересны и содержательны благодаря их разным взглядам на мир и отличием характеров. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Казалось бы, столь частые отвлеченные сцены, можно было бы исключить из текста, однако без них, остроумные замечания не были бы столь уместными и сатирическими. Данная история — это своеобразная загадка, поставленная читателю, и обычной логикой ее не разгадать, до самой последней страницы. Грамотно и реалистично изображенная окружающая среда, своей живописностью и многообразностью, погружает, увлекает и будоражит воображение. Одну из важнейших ролей в описании окружающего мира играет цвет, он ощутимо изменяется во время смены сюжетов. На развязку возложена огромная миссия и она не разочаровывает, а наоборот дает возможность для дальнейших размышлений. Темы любви и ненависти, добра и зла, дружбы и вражды, в какое бы время они не затрагивались, всегда остаются актуальными и насущными. Главный герой моментально вызывает одобрение и сочувствие, с легкостью начинаешь представлять себя не его месте и сопереживаешь вместе с ним. «Вы чьё, старичьё?» Васильев Борис Львович читать бесплатно онлайн невозможно без переживания чувства любви, признательности и благодарности.
Новинки
- 143
- 0
- 0
Аннотация:
По настоянию отца я должна выйти замуж за принца-оборотня из соседней страны. Прибыв во дворец, ср…
Полный текст — 26 стр.
По настоянию отца я должна выйти замуж за принца-оборотня из соседней страны. Прибыв во дворец, ср…
- 98
- 3
- 0
Аннотация:
После смерти жизнь только начинается! Если, конечно, эта смерть не твоя, а нелюбимого супруга, ост…
Полный текст — 44 стр.
После смерти жизнь только начинается! Если, конечно, эта смерть не твоя, а нелюбимого супруга, ост…
- 38
- 1
- 0
Аннотация:
Вторая книга «Испытания чародеев» наполнена запретной магией, закулисными интригами, захватывающим…
Полный текст — 82 стр.
Вторая книга «Испытания чародеев» наполнена запретной магией, закулисными интригами, захватывающим…
Продолжение приключений нашего главного ГГ в космос …
- 200
- 1
- 0
Аннотация:
Нейт Пирсон до смешного великолепен в своем идеальном костюме, но увидев вереницу красивых женщин,…
Полный текст — 58 стр.
Нейт Пирсон до смешного великолепен в своем идеальном костюме, но увидев вереницу красивых женщин,…
- 196
- 3
- 0
Аннотация:
Знала ли я, что судьба приведет меня на порог Техно-магической академии ученых-открывателей, когда…
Полный текст — 66 стр.
Знала ли я, что судьба приведет меня на порог Техно-магической академии ученых-открывателей, когда…