В 1959 году Александр Солженицын написал рассказ «Один день Ивана Денисовича». В 1962 году он опубликовал его в журнале «Новый мир» (для публикации его назвали повестью) Это было первое опубликованное произведение писателя, оно принесло ему мировую известность. Сюжет был задуман, когда автор находился в лагере. Наблюдения за лагерной жизнью вылились в рассказ «Один день Ивана Денисовича». Характеристика главных героев произведения позволяет читателю прочувствовать всю глубину истории и трагизм человеческих судеб.
Шухов, Иван Денисович
Шухов Иван Денисович — главный герой, заключённый Щ-854, вот уже восемь лет сидящий в различных лагерях. Сейчас он находится в Особом лагере, где сидят по 58 статье — изменники Родины и шпионы. Вот и Шухов сидит за измену Родине, как шпион. На самом деле он просто побывал в окружении, был схвачен фашистами и провёл в плену всего два дня. После чего они впятером убежали и по лесам и болотам сумели, но уже только вдвоём выйти к своим. Вот за это «преступление» Шухов и получил десять лет. Он подписал все бумаги, так как его сильно били в контрразведке и Шухов решил, что лучше подписать, чем быть забитым до смерти. Шухову всего 40 лет, а у него уже выпала половина зубов и половина волос.
У Шухова есть в деревне жена с ребятишками, которые голодают. Он строго-настрого запретил жене присылать посылки, отрывать последнее от их детей. Она ждёт Шухова домой и даже подыскала ему работу красителем ковров, именно этим занимаются многие мужчины в их деревне и живут богато. Но Шухов не верит в освобождение, он видит, что никто не отправляется домой — после отбывания срока всем дают новый срок и они остаются в тюрьме дальше.
В лагере Шухов на хорошем счету, в бригаде его уважают и поручают самую ответственную работу. Он мастер на все руки — может и тапочки сшить, а может и каменщиком работать. В рассказе описывается один его день в лагере, который для него сложился крайне удачно. Он мог попасть в карцер, но не попал, на завтрак и ужин он съел две порции, сумел пронести полотно ножовки в лагерь и не заболел, хотя с утра чувствовал себя плохо. И засыпал он в тот день в очень хорошем настроении.
Другие осужденные
Если начать читать «Один день Ивана Денисовича», героев там можно встретить как положительных, так и отрицательных. Некоторые из них настолько запомнились читателям на Западе, что их упоминают в литературных произведениях. Писатель Хорхе Семпрун, который во время войны отбывал заключение в Бухенвальде, упоминает в своих книгах Сеньку Клевшина, заключённого из барака Шухова. Он во время Второй мировой тоже попал в Бухенвальд.
Сенька Клевшин
Этот заключённый плохо слышит. Его контузило в 1941 и он оглох на одно ухо. На фронте оказался в плену, трижды пытался сбежать, поэтому немцы отправили его в концлагерь. Там он был в подпольной организации и собирал оружие для восстания. Немцы его пытали. После освобождения вернулся на родину. Его осудили как изменника. Ведёт себя очень тихо, старается не привлекать внимания. Редко вмешивается в разговор. У него 46 размер ноги, поэтому ему не смогли подобрать валенки, приходится носить обувь с разных пар, но она ему тесновата. Шухов знает, что Сенька никогда не бросит в беде друзей.
Судьба бригадира
Андрей Прокофьевич Тюрин уже второй раз оказался в концлагере. Раньше тоже был в лагере Усть-Ижмы, а когда его перевели в каторжный лагерь, забрал к себе в бригаду Шухова. К своей бригаде относится ровно, стараясь быть справедливым со всеми. Отличается повышенным чувством независимости, может протестовать против решений начальства. Не терпит обмана, всегда готов защитить своих людей. Переболел оспой, поэтому всё лицо у него в шрамах.
Несмотря на холод, никогда не обедает в шапке. В армии служил пулемётчиком. Когда командир полка узнал, что Тюрин вырос в семье кулака, выгнал его из армии. Приехав домой, он забрал младшего брата и отвёл его к блатным, чтобы они его защитили. Вскоре Тюрина арестовали. Позже его бывшего комполка расстреляли в 1937-м, а Тюрин встретил своего командира взвода в одном из лагерей.
Шухов про себя сравнивает его с волком, зная, что перечить ему опасно.
Капитан второго ранга
Оказался в лагере недавно, поэтому не знает всех особенностей жизни заключённых. Остальные зэки относятся к капитану Буйновскому уважительно. Однажды британский адмирал прислал ему подарок, за это военного осудили на 25 лет. Плавал возле берегов Европы и по Северному пути, на британском миноносце работал офицером связи. Он может заступиться за других, отличается обострённым чувством справедливости, очень гордый. Иногда делится с товарищами своими наблюдениями о природе, много знает.
Относится к работе как к морской службе, выполняет всё, что приказывают сделать, не увиливает. Хотя старается показать, что с ним всё в порядке, лагерная жизнь на него сильно повлияла. Любит поговорить об искусстве, обсуждает с кинорежиссёром Эйзенштейна. После трёх месяцев заключения заработал карцер, потому что стал спорить с конвоирами. Шухов знает, что пребывание там непоправимо пошатнёт здоровье капитана.
Кинорежиссёр из конторы
Довольно молод, с чёрными усами. В его роду были цыгане, греки или евреи. Не замечает сложностей лагерной жизни. Предпочитает курить трубку, потому что терпеть не может, когда кто-то выпрашивает окурки и мешает ему думать. Родные шлют Цезарю Марковичу посылки, поэтому он ни в чём не нуждается. Часто разглагольствует о мире искусства, ценит кинематограф. Свой первый фильм так и не успел снять до конца.
Любит общаться с образованными людьми, обсуждает свежие газеты, рецензии, фильмы. Работать его определили в контору помощником нормировщика, поэтому не всегда понимает, чем живёт лагерь. Шухов готов помочь ему советом, потому что кинорежиссёр не злой и не прижимистый.
Верующий Алёшка
В лагере, который описывается в истории «Один день Ивана Денисовича», герои часто оказываются по надуманным обвинениям. Шухов любит спорить с одним заключённым, которого посадили за религиозные убеждения. Этого юношу зовут Алёшка-баптист, он всегда аккуратно одет, очень спокоен. Никого никогда не обидит, но готов отстаивать свою веру. Переписал половину Нового Завета в свой блокнот и всегда прячет его в щель перед проверками. Несмотря на плохие условия, у него с лица никогда не сходит благостная улыбка. Находит он силы и утешать других людей. Шухов жалеет его и старается подкармливать.
Бывший начальник
Большинство персонажей вызывают сочувствие, хотя есть герои, которые временами ведут себя низко. Местный попрошайка Фетюков не отличается особой храбростью и не умеет стоять на своём. Положиться на него нельзя, он вызывает только презрение. Собирает окурки, брошенные в плевательницу. Раньше он занимал руководящую должность. Шухов думает, что этот заключённый не доживёт до конца срока, потому что он не умеет себя правильно вести.
Ремесла Фетюков тоже никакого не знает, поэтому бригадир поручает ему выполнять простейшую работу. Он похож на Левановича из фильма «Кто смеётся последним». Когда он попал в лагерь, его жена быстро нашла себе нового мужа. У Фетюкова трое детей, но он знает, что помощи ему теперь ждать не от кого. Все его презирают, иногда даже избивают. Работать он не любит, может специально вылить из ведра часть раствора, чтобы было легче нести.
Заключённые эстонцы
Эти два героя всегда стараются держаться вдвоём, по фамилиям изредка называют. В лагере они настолько подружились, что их можно принять за братьев. Всегда готовы прийти на помощь, довольно умны и избегают конфликтных ситуаций. Оба светловолосые, высокие:
- один был простым рыбаком в деревушке;
- второго родители в детстве увезли в Швецию, но он решил вернуться в Эстонию, чтобы поступить в институт. Сразу после приезда его арестовали.
В лагере они часто советуются друг с другом. Могут угостить Шухова табаком.
Неизвестный Ю-81
Его имя не сообщается. Известно, что определили его в 64 бригаду. Как только у него заканчивается один десятилетний срок, ему сразу же дают новый. На вид он уже совсем старик, волос на голове не осталось. Его сразу можно заметить в толпе по хорошей осанке. Ю-81 не готов пожертвовать самоуважением, не лебезит перед вышестоящим начальством, поэтому по амнистии никогда не выйдет на свободу. Когда обедает, всегда кладёт хлеб на постиранную тряпочку.
Солженицын показывает, как многие заключённые смогли остаться людьми, несмотря на невыносимые условия ГУЛАГа. За один день, прожитый Иваном Денисовичем в лагере, читатель встречает множество разных персонажей. Среди них есть:
- помощник бригадира Павло;
- злобный десятник Дэр, который измывается над заключёнными;
- латыш Кильдигс, второй лучший мастер бригады наряду с Шуховым;
- лейтенант Волковой, который известен своей жестокостью и всегда ходит с плёткой, его боится сам начальник лагеря.
Знакомство с характеристиками героев поможет читателю лучше подготовиться к урокам и понять значимость произведения для русской и мировой литературы. В образах заключённых, которые проводят свою жизнь в лагерях, автор показывает судьбы миллионов людей, обречённых на каторжный труд.
Фетюков
Однобригадник Шухова, опустивший зек, готовый на унижения, лишь бы получить лишнюю еду или курево. Раньше он был большим начальником в какой-то конторе, ездил на автомобиле. После того, как его посадили, жена вышла замуж, а трое его детей от него отказались, и помощи с воли у него не было. Теперь он собирал окурки, лизал за другими миски, был ленив. Автор его постоянно называет шакал.
Основные персонажи рассказа
Главные герои:
- Шухов Иван Денисович – заключенный исправительно-трудового лагеря, каменщик, «на воле» его ждут жена и две дочки.
- Цезарь – заключенный, «не то он грек, не то еврей, не то цыган», до лагерей «снимал картины для кино».
Другие герои:
- Тюрин Андрей Прокофьевич – бригадир 104‑й тюремной бригады. Был «уволен из рядов» армии и попал в лагерь за то, что он сын «кулака». Шухов знал его еще с лагеря в Усть-Ижме.
- Кильдигс Ян – заключенный, которому дали 25 лет; латыш, хороший плотник.
- Фетюков – «шакал», заключенный.
- Алешка – заключенный, баптист.
- Гопчик – заключенный, хитрый, но безобидный паренек.
Сюжет[править]
Описывает рассказ буквально один день из жизни простого советского зэка «Щ-854», он же Иван Денисович Шухов, попавшего в советский лагерь из немецкого плена. Очередной зимний день заключённого полон и тяготами, и поиском маленьких радостей (насколько они в этой ситуации возможны) от побудки в пять утра до самого отхода ко сну.
«Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось…» (Знаменитая завершающая фраза рассказа).
Тематика произведения
Читатель повести знакомится с жизнью в лагерной зоне русского мужика. Однако тематика произведения к лагерному быту не сводится. Кроме подробностей выживания в зоне, в «Одном дне…» содержатся детали жизни в деревне, описанные через призму сознания героя. В рассказе Тюрина, бригадира, — свидетельства о последствиях, к которым привела коллективизация в стране. В различных спорах, которые ведут между собой лагерные интеллигенты, обсуждаются различные явления советского искусства (театральная премьера Ю. Завадского, фильм «Иоанн Грозный» С. Эйзенштейна). В связи с судьбами товарищей Шухова по лагерю упоминаются многие подробности истории советского периода.
Тема судьбы России является основной темой творчества такого писателя, как Солженицын. «Один день Ивана Денисовича», анализ которого нас интересует, не исключение. В нем локальные, частные темы вписаны органично в эту общую проблему. В этом отношении показательна тема судьбы искусства в государстве с тоталитарным строем. Так, художники из лагеря пишут бесплатные картины для начальства. Искусство советской эпохи, по мысли Солженицына, стало частью общего аппарата угнетения. Эпизодом размышлений Шухова о производящих крашеные «ковры» деревенских кустарях поддержан мотив деградации искусства.
«Кинематографические» композиционные приемы
Один день содержит в этом произведении сгусток судьбы человека, выжимку из его жизни. Нельзя не заметить высокую степень детализации: каждый факт в повествовании дробится на мелкие составляющие, из которых большая часть подается крупным планом. Автор использует «кинематографические» композиционные приемы. Он скрупулезно, необыкновенно тщательно следит за тем, как перед выходом из барака его герой одевается или объедает до скелета мелкую рыбешку, попавшуюся в супе. Отдельного «кадра» удостаивается в повести даже такая, на первый взгляд несущественная гастрономическая деталь, как рыбьи глаза, плавающие в похлебке. В этом вы убедитесь, прочитав произведение «Один день Ивана Денисовича». Содержание по главам этой повести при внимательном чтении позволяет найти множество подобных примеров.
Главный герой
В произведении «Один день Ивана Денисовича» образ главного героя весьма примечателен. Солженицын сделал им обыкновенного мужика, русского крестьянина. Хотя заведомо «исключительными» являются обстоятельства лагерной жизни, писатель в своем герое намеренно акцентирует внешнюю неброскость, «нормальность» поведения. По мысли Солженицына, судьба страны зависит от врожденной нравственности и природной стойкости простого человека. В Шухове главное — неистребимое внутреннее достоинство. Иван Денисович, даже прислуживая более образованным своим солагерникам, вековым мужицким привычкам не изменяет и себя не роняет.
Очень важна в характеристике этого героя его рабочая сноровка: Шухову удалось обзавестись своим удобным мастерком; для того чтобы отлить позднее ложки, он прячет куски алюминиевой проволоки; он выточил складной ножичек и умело его припрятывал. Далее незначительные на первый взгляд подробности существования этого героя, его манера держаться, своеобразный крестьянский этикет, бытовые привычки — все это в контексте повести получает значение ценностей, которые позволяют сохраниться в тяжелых условиях человеческому в человеке. Шухов, например, просыпается всегда за 1,5 часа до развода. Он сам себе принадлежит в эти утренние минуты. Важно герою это время фактической свободы еще и потому, что можно подработать.
Первое произведение о сталинских лагерях, опубликованное в СССР. Описание обычного дня обычного заключенного — ещё не полный отчёт об ужасах ГУЛАГа, но и оно производит оглушительный эффект и наносит удар бесчеловечной системе, породившей лагеря.
комментарии: Лев Оборин
О чём эта книга?
Иван Денисович Шухов, он же номер Щ-854, девятый год сидит в лагере. Рассказ (по объёму — скорее повесть) описывает обычный его день от побудки до отбоя: этот день полон и тяготами, и небольшими радостями (насколько вообще можно говорить о радостях в лагере), столкновениями с лагерным начальством и разговорами с товарищами по несчастью, самозабвенной работой и маленькими хитростями, из которых складывается борьба за выживание. «Один день Ивана Денисовича» был, по сути, первым произведением о лагерях, появившимся в советской печати, — для миллионов читателей он стал откровением, долгожданным словом правды и краткой энциклопедией жизни ГУЛАГа.
Laski Collection/Getty Images
Когда она написана?
Солженицын задумал рассказ об одном дне заключённого ещё в лагере, в 1950–1951 годах. Непосредственная работа над текстом началась 18 мая 1959 года и продолжалась 45 дней. К этому же времени — концу 1950-х — относится работа над второй редакцией романа «В круге первом», сбор материалов для будущего «Красного Колеса», замысел «Архипелага ГУЛАГ», написание «Матрёнина двора» и нескольких «Крохоток»; параллельно Солженицын преподаёт физику и астрономию в рязанской школе и лечится от последствий онкологического заболевания. В начале 1961 года Солженицын отредактировал «Один день Ивана Денисовича», смягчив некоторые подробности, чтобы текст стал хотя бы теоретически «проходным» для советской печати.
Как она написана?
Солженицын задает себе строгие временные рамки: рассказ начинается с побудки и заканчивается отходом ко сну. Это позволяет автору показать суть лагерной рутины через множество деталей, реконструировать типичные события. «Он не построил, по существу, никакого внешнего сюжета, не старался покруче завязать действие и поэффектней развязать его, не подогревал интерес к своему повествованию ухищрениями литературной интриги», — замечал критик Владимир
Лакшин
1
Лакшин В. Я. Иван Денисович, его друзья и недруги // Критика 50–60-х годов XX века / сост., преамбулы, примеч. Е. Ю. Скарлыгиной. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2004. С. 118.
: внимание читателя удерживают смелость и честность описаний.
«Один день…» примыкает к традиции сказа, то есть изображения устной, некнижной речи. Таким образом достигается эффект непосредственного восприятия «глазами героя». При этом Солженицын перемешивает в рассказе разные языковые пласты, отражая социальную реальность лагеря: жаргон и брань зэков соседствуют с бюрократизмом аббревиатур, народное просторечие Ивана Денисовича — с различными регистрами интеллигентной речи Цезаря Марковича и
кавторанга
Капитан второго ранга.
Буйновского.
Как же я не знал об Иване Шухове? Как мог не чувствовать, что вот в это тихое морозное утро его вместе с тысячами других выводят под конвоем с собаками за ворота лагеря в снежное поле — к объекту?
Владимир Лакшин
Что на неё повлияло?
Собственный лагерный опыт Солженицына и свидетельства других лагерников. Две большие, разного порядка традиции русской литературы: очерковая (повлияла на замысел и структуру текста) и сказовая, от Лескова до Ремизова (повлияла на стиль, язык героев и рассказчика).
Как она была опубликована?
«Один день Ивана Денисовича» удалось опубликовать благодаря уникальному стечению обстоятельств: существовал текст автора, который уцелел в лагере и чудом вылечился от тяжёлой болезни; существовал влиятельный редактор, готовый бороться за этот текст; существовал запрос власти на поддержку антисталинских разоблачений; существовали личные амбиции Хрущёва, которому было важно подчеркнуть свою роль в десталинизации.
В начале ноября 1961 года после долгих сомнений — пора или не пора — Солженицын передал рукопись
Раисе Орловой
Раиса Давыдовна Орлова (1918–1989) — писательница, филолог, правозащитница. С 1955 по 1961 год работала в журнале «Иностранная литература». Вместе со своим мужем Львом Копелевым выступала в защиту Бориса Пастернака, Иосифа Бродского, Александра Солженицына. В 1980 году Орлова и Копелев эмигрировали в Германию. В эмиграции были изданы их совместная книга воспоминаний «Мы жили в Москве», романы «Двери открываются медленно», «Хемингуэй в России». Посмертно вышла книга мемуаров Орловой «Воспоминания о непрошедшем времени».
, жене своего друга и бывшего соузника
Льва Копелева
Лев Зиновьевич Копелев (1912–1997) — писатель, литературовед, правозащитник. Во время войны был офицером-пропагандистом и переводчиком с немецкого, в 1945 году, за месяц до конца войны, был арестован и приговорён к десяти годам заключения «за пропаганду буржуазного гуманизма» — Копелев критиковал мародёрство и насилие над гражданским населением в Восточной Пруссии. В «Марфинской шарашке» познакомился с Александром Солженицыным. С середины 1960-х Копелев участвует в правозащитном движении: выступает и подписывает письма в защиту диссидентов, распространяет книги через самиздат. В 1980 году был лишён гражданства и эмигрировал в Германию вместе с женой, писательницей Раисой Орловой. Среди книг Копелева — «Хранить вечно», «И сотворил себе кумира», в соавторстве с женой были написаны мемуары «Мы жили в Москве».
, позднее выведенного в романе «В круге первом» под именем Рубина. Орлова принесла рукопись в «Новый мир» редактору и критику
Анне Берзер
Анна Самойловна Берзер (настоящее имя — Ася; 1917–1994) — критик, редактор. Берзер работала редактором в «Литературной газете», издательстве «Советский писатель», журналах «Знамя» и «Москва». С 1958 по 1971 год была редактором «Нового мира»: работала с текстами Солженицына, Гроссмана, Домбровского, Трифонова. Берзер была известна как блестящий редактор и автор остроумных критических статей. В 1990 году вышла книга Берзер «Прощание», посвящённая Гроссману.
, а та показала рассказ главному редактору журнала — поэту Александру Твардовскому, минуя его замов. Потрясённый Твардовский развернул целую кампанию, чтобы провести рассказ в печать. Шанс на это давали недавние хрущёвские разоблачения на
XX и XXII съездах КПСС
14 февраля 1956 года, на XX съезде КПСС, Никита Хрущёв выступил с закрытым докладом, осуждающим культ личности Сталина. На XXII съезде, в 1961 году, антисталинская риторика стала ещё жёстче: публично прозвучали слова об арестах, пытках, преступлениях Сталина перед народом, было предложено вынести его тело из Мавзолея. После этого съезда населённые пункты, названные в честь вождя, были переименованы, а памятники Сталину — ликвидированы.
, личное знакомство Твардовского с Хрущёвым, общая атмосфера оттепели. Твардовский заручился положительными отзывами нескольких крупных писателей — в том числе Паустовского, Чуковского и находившегося в фаворе Эренбурга.
Это полоса была раньше такая счастливая: всем под гребёнку десять давали. А с сорок девятого такая полоса пошла — всем по двадцать пять, невзирая
Александр Солженицын
Руководство КПСС предложило внести несколько правок. На некоторые Солженицын согласился, — в частности, упомянуть Сталина, чтобы подчеркнуть его персональную ответственность за террор и ГУЛАГ. Однако выбросить слова бригадира Тюрина «Всё ж ты есть, Создатель, на небе. Долго терпишь да больно бьёшь» Солженицын отказался: «…Я бы уступил, если б это — за свой счёт или за счёт литературный. Но тут предлагали уступить за счёт Бога и за счёт мужика, а этого я обещался никогда не
делать»
2
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 44.
.
Существовала опасность, что рассказ, уже расходившийся в копиях, «утечёт» за границу и будет опубликован там — это закрыло бы возможность публикации в СССР. «Что уплыв на Запад не произошёл почти за год — чудо не меньшее, чем само напечатание в СССР», — замечал Солженицын. В конце концов в 1962 году Твардовский смог передать рассказ Хрущёву — генсека рассказ взволновал, и он санкционировал его публикацию, причём для этого ему пришлось поспорить с верхушкой ЦК. Рассказ вышел в ноябрьском номере «Нового мира» за 1962 год тиражом 96 900 экземпляров; позже были допечатаны ещё 25 000 — но и этого на всех желающих не хватило, «Один день…» распространялся в списках и фотокопиях. В 1963 году «Один день…» был переиздан
«Роман-газетой»
Одно из самых многотиражных советских литературных изданий, выпускается с 1927 года. Идея состояла в том, чтобы издавать художественные произведения для народа, по выражению Ленина, — «в виде пролетарской газеты». В «Роман-газете» публиковались произведения главных советских писателей — от Горького и Шолохова до Белова и Распутина, а также тексты зарубежных авторов: Войнич, Ремарка, Гашека.
тиражом уже в 700 000 экземпляров; за этим последовало отдельное книжное издание (100 000 экземпляров). Когда Солженицын попал в опалу, все эти издания стали изымать из библиотек, и вплоть до перестройки «Один день…», как и другие произведения Солженицына, распространялся только в самиздате и тамиздате.
Как её приняли?
Высшее благоволение к повести Солженицына стало залогом благожелательных откликов. В первые месяцы в советской печати появилось 47 рецензий с громкими заголовками: «Гражданином быть обязан…», «Во имя человека», «Человечность», «Суровая правда», «Во имя правды, во имя жизни» (автор последней — одиозный критик Владимир Ермилов, участвовавший в травле многих писателей, в том числе Платонова). Мотив многих рецензий — репрессии остались в прошлом: например, писатель-фронтовик
Григорий Бакланов
Григорий Яковлевич Бакланов (настоящая фамилия — Фридман; 1923–2009) — писатель и сценарист. Ушёл на фронт в 18 лет, воевал в артиллерии, закончил войну в звании лейтенанта. С начала 1950-х публикует рассказы и повести о войне; его повесть «Пядь земли» (1959) подверглась резкой критике за «окопную правду», роман «Июль 41 года» (1964), в котором было описано уничтожение Сталиным высшего командования Красной армии, после первой публикации не переиздавался 14 лет. В годы перестройки Бакланов возглавил журнал «Знамя», под его руководством впервые в СССР были напечатаны «Собачье сердце» Булгакова и «Мы» Замятина.
называет свой отзыв «Чтоб это никогда не повторилось». В первой, «парадной» рецензии в «Известиях» («О прошлом во имя будущего») Константин Симонов задавал риторические вопросы: «Чья злая воля, чей безграничный произвол могли оторвать этих советских людей — земледельцев, строителей, тружеников, воинов — от их семей, от работы, наконец, от войны с фашизмом, поставить их вне закона, вне общества?» Симонов делал вывод: «Думается, что А. Солженицын проявил себя в своей повести как подлинный помощник партии в святом и необходимом деле борьбы с культом личности и его
последствиями»
3
Слово пробивает себе дорогу: Сборник статей и документов об А. И. Солженицыне. 1962–1974 / вступ. Л. Чуковской, сост. В. Глоцера и Е. Чуковской. М.: Русский путь, 1998. C. 19, 21.
. Другие рецензенты вписывали рассказ в большую реалистическую традицию, сравнивали Ивана Денисовича с другими представителями «народа» в русской литературе, например с Платоном Каратаевым из «Войны и мира».
Пожалуй, самым важным советским отзывом стала статья новомирского критика Владимира Лакшина «Иван Денисович, его друзья и недруги» (1964). Анализируя «Один день…», Лакшин пишет: «В повести точно обозначено время действия — январь 1951 года. И не знаю, как другие, но я, читая повесть, всё время возвращался мыслью к тому, а что я делал, как жил в это время. <…> Но как же я не знал об Иване Шухове? Как мог не чувствовать, что вот в это тихое морозное утро его вместе с тысячами других выводят под конвоем с собаками за ворота лагеря в снежное поле — к
объекту?»
4
Лакшин В. Я. Иван Денисович, его друзья и недруги // Критика 50–60-х годов XX века / сост., преамбулы, примеч. Е. Ю. Скарлыгиной. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2004. С. 123.
Предчувствуя конец оттепели, Лакшин пытался защитить рассказ от возможной травли, делая оговорки о его «партийности», и возражал критикам, укорявшим Солженицына за то, что Иван Денисович «не может… претендовать на роль народного типа нашей эпохи» (то есть не вписывается в нормативную соцреалистическую модель), что у него «вся философия сведена к одному: выжить!». Лакшин демонстрирует — прямо по тексту — примеры стойкости Шухова, сберегающей его личность.
Laski Diffusion/Getty Images
Валентин Катаев называл «Один день…» фальшивым: «не показан протест». Корней Чуковский возражал: «Но ведь в этом же вся правда повести: палачи создали такие условия, что люди утратили малейшее понятие справедливости… <…> …А Катаев говорит: как он смел не протестовать хотя бы под одеялом. А много ли протестовал сам Катаев во время сталинского режима? Он слагал рабьи гимны, как и
все»
5
Чуковский К. И. Дневник: 1901–1969: В 2 т. М.: ОЛМА-Пресс Звёздный мир, 2003. Т. 2. C. 392.
. Известен устный отзыв Анны Ахматовой: «Эту повесть о-бя-зан прочи-тать и выучить наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского
Союза»
6
Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой: в 3 т. М.: Согласие, 1997. Т. 2. C. 512.
.
После выхода «Одного дня…» в редакцию «Нового мира» и самому автору стали приходить горы писем с благодарностями и личными историями. Бывшие заключённые просили Солженицына: «Вам надлежит написать большую и такую же правдивую книгу на эту тему, где отобразить не один день, а целые годы»; «Если Вы начали это большое дело, продолжайте его и
дальше»
7
«Дорогой Иван Денисович!..» Письма читателей: 1962–1964. М.: Русский путь, 2012. C. 142, 177.
. Материалы, присланные корреспондентами Солженицына, легли в основу «Архипелага ГУЛАГ». С восторгом принял «Один день…» Варлам Шаламов, автор великих «Колымских рассказов» и в будущем — недоброжелатель Солженицына: «Повесть — как стихи — в ней всё совершенно, всё целесообразно».
Дума арестантская — и та несвободная, всё к тому ж возвращается, всё снова ворошит: не нащупают ли пайку в матрасе? в санчасти освободят ли вечером? посадят капитана или не посадят?
Александр Солженицын
Приходили, разумеется, и отрицательные отзывы: от сталинистов, оправдывавших террор, от людей, боявшихся, что публикация повредит международному престижу СССР, от тех, кого шокировал грубый язык героев. Иногда эти мотивации сочетались. Один читатель, бывший вольный прораб в местах заключения, возмущался: кто дал Солженицыну право «огульно охаивать и порядки, существующие в лагере, и людей, которые призваны охранять заключённых… <…> Эти порядки не нравятся герою повести и автору, но они необходимы и нужны советскому государству!» Другая читательница спрашивала: «Так скажите, зачем же, как хоругви, разворачивать перед миром свои грязные портки? <…> Не могу воспринимать это произведение, потому что оно унижает моё достоинство советского
человека»
8
«Дорогой Иван Денисович!..» Письма читателей: 1962–1964. М.: Русский путь, 2012. C. 50–55, 75.
. В «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын приводит и возмущённые письма от бывших сотрудников карательных органов, вплоть до таких самооправданий: «Мы, исполнители, — тоже люди, мы тоже шли на геройство: не всегда подстреливали падающих и, таким образом, рисковали своей
службой»
9
Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ: В 3 т. М.: Центр «Новый мир», 1990. Т. 3. C. 345.
.
В эмиграции выход «Одного дня…» восприняли как важное событие: рассказ не только разительно отличался по тону от доступной на Западе советской прозы, но и подтверждал сведения, известные эмигрантам о советских лагерях.
На Западе «Один день Ивана Денисовича» был встречен со вниманием — в среде левых интеллектуалов он, по мнению Солженицына, заронил первые сомнения в прогрессивности советского эксперимента: «Только потому у всех отнялись языки, что это напечатано с разрешения ЦК в Москве, вот это потрясло». Но это же заставляло некоторых рецензентов сомневаться в литературном качестве текста: «Это политическая сенсация, а не литературная. <…> Если сменить место действия на Южную Африку или Малайзию… мы получим честный, но грубо написанный очерк о совершенно непонятных
людях»
10
Magner T. F. Alexander Solzhenitsyn. One Day in the Life of Ivan Denisovich // The Slaviс and East European Journal. 1963. Vol. 7. № 4. Pp. 418–419.
. Для других рецензентов политика не затмевала этической и эстетической значимости рассказа. Американский славист
Франклин Рив
Франклин Рив (1928–2013) — писатель, поэт, переводчик. В 1961 году Рив стал одним из первых американских профессоров, приехавших в СССР по обмену; в 1962 году был переводчиком поэта Роберта Фроста во время его встречи с Хрущёвым. В 1970-м Рив перевёл нобелевскую речь Александра Солженицына. С 1967 по 2002 год преподавал литературу в Уэслианском университете в Коннектикуте. Рив — автор более 30 книг: стихов, романов, пьес, критических статей, переводов с русского.
выразил опасение, что «Один день» будет прочитан исключительно как «ещё одно выступление на международной политической Олимпиаде», сенсационное разоблачение тоталитарного коммунизма, тогда как значение рассказа гораздо шире. Критик сравнивает Солженицына с Достоевским, а «Один день» — с «Одиссеей», видя в рассказе «глубочайшее утверждение человеческой ценности и человеческого достоинства»: «В этой книге «обычный» человек в бесчеловечных условиях изучен до самых
глубин»
11
Reeve F. D. The House of the Living // Kenyon Review. 1963. Vol. 25. № 2. Pp. 356–357.
.
Laski Diffusion/Getty Images
Что было дальше?
На короткое время Солженицын стал признанным мастером советской литературы. Его приняли в Союз писателей, он опубликовал ещё несколько произведений (самое заметное — большой рассказ «Матрёнин двор»), всерьёз обсуждалась возможность наградить его за «Один день…» Ленинской премией. Солженицын был приглашён на несколько «встреч руководителей партии и правительства с деятелями культуры и искусства» (и оставил об этом язвительные воспоминания). Но с середины 1960-х, с начавшимся ещё при Хрущёве сворачиванием оттепели, цензура перестала пропускать новые вещи Солженицына: вновь переписанный «В круге первом» и «Раковый корпус» так и не появились в советской печати до самой перестройки, но публиковались на Западе. «Случайный прорыв с «Иваном Денисовичем» нисколько не примирял Систему со мной и не обещал лёгкого движения дальше», — объяснял потом
Солженицын
12
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 50.
. Параллельно он работал над главной своей книгой — «Архипелагом ГУЛАГ», уникальным и скрупулёзным — насколько автору позволяли обстоятельства — исследованием советской карательной системы. В 1970 году Солженицыну была присуждена Нобелевская премия — в первую очередь за «Один день Ивана Денисовича», а в 1974 году его лишили советского гражданства и выслали за границу — в эмиграции писатель проживёт 20 лет, оставаясь активным публицистом и всё чаще выступая в раздражающей многих роли учителя или пророка.
После перестройки «Один день Ивана Денисовича» переиздавался десятки раз, в том числе в составе 30-томного собрания сочинений Солженицына (М.: Время, 2007) — наиболее авторитетного на настоящий момент. В 1963 году по произведению был снят английский телеспектакль, в 1970-м — полноценная экранизация (совместное производство Норвегии и Великобритании; Солженицын отнесся к фильму положительно). «Один день» не раз ставился в театре. Первая российская киноадаптация должна появиться в ближайшие годы: в апреле 2018 года фильм по «Ивану Денисовичу» начал снимать Глеб Панфилов. С 1997 года «Один день Ивана Денисовича» входит в обязательную школьную программу по литературе.
РИА Новости
«Один день» — первое русское произведение о Большом терроре и лагерях?
Нет. Первым прозаическим произведением о Большом терроре считается повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна», написанная ещё в 1940 году (муж Чуковской, выдающийся физик Матвей Бронштейн, был арестован в 1937-м и расстрелян в 1938-м). В 1952 году в Нью-Йорке вышел роман эмигранта второй волны Николая Нарокова «Мнимые величины», описывающий самый разгар сталинского террора. Сталинские лагеря упоминаются в эпилоге «Доктора Живаго» Пастернака. Варлам Шаламов, чьи «Колымские рассказы» часто противопоставляют прозе Солженицына, начал писать их в 1954 году. Основная часть «Реквиема» Ахматовой была написана в 1938–1940 годах (в это время в лагере сидел её сын Лев Гумилёв). В самом ГУЛАГе тоже создавались художественные произведения — особенно стихи, которые было легче запомнить.
Обычно говорится, что «Один день Ивана Денисовича» стал первым опубликованным произведением о ГУЛАГе. Здесь нужна оговорка. Накануне публикации «Одного дня» редакция «Известий», уже знавшая о борьбе Твардовского за Солженицына, напечатала рассказ
Георгия Шелеста
Георгий Иванович Шелест (настоящая фамилия — Малых; 1903–1965) — писатель. В начале 1930-х годов Шелест писал рассказы о Гражданской войне и партизанах, работал в забайкальских и дальневосточных газетах. В 1935 году переехал в Мурманскую область, где работал секретарём редакции «Кандалакшский коммунист». В 1937-м писателя обвинили в организации вооружённого восстания и отправили в Озерлагерь; спустя 17 лет его реабилитировали. После освобождения Шелест уехал в Таджикистан, где работал на строительстве ГЭС, там же он начал писать прозу на лагерную тему.
«Самородок» — о коммунистах, репрессированных в 1937-м и моющих золото на Колыме («На редакционном сборе «Известий» гневался Аджубей, что не его газета «открывает» важную
тему»
13
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 45.
). Твардовский в письме Солженицыну сетовал: «…Впервые введены в обиход печатной страницы такие словечки, как «опер», «сексот», «утренняя молитва» и т. п. А рассказец сам по себе преговённый, говорить не о
чем»
14
«Дорогой Иван Денисович!..» Письма читателей: 1962–1964. М.: Русский путь, 2012. C. 20.
. Солженицына появление рассказа Шелеста сначала расстроило, «но потом я подумал: а чем он мешает? <…> «Первооткрывания» темы — думаю, что у них не получилось. А словечки? Да ведь не нами они придуманы, патента на них брать не
стоит»
15
«Дорогой Иван Денисович!..» Письма читателей: 1962–1964. М.: Русский путь, 2012. C. 25.
. Эмигрантский журнал «Посев» в 1963 году отзывался о «Самородке» презрительно, полагая, что это попытка «с одной стороны, утвердить миф о том, что в лагерях от злого дяди Сталина в первую очередь страдали и гибли добрые чекисты и партийцы; с другой стороны — через показ настроений этих добрых чекистов и партийцев — создать миф, что в лагерях, терпя несправедливости и муки, советские люди по своей вере в режим, по своей «любви» к нему оставались советскими
людьми»
16
О лагерях «вспоминает» комбриг ВЧК-ОГПУ… // Посев. 1962. № 51–52. С. 14.
. В финале рассказа Шелеста зэки, нашедшие золотой самородок, решают не менять его на продукты и махорку, а сдать начальству и получают благодарность «за помощь советскому народу в трудные дни» — ничего похожего, разумеется, нет у Солженицына, хотя многие заключенные ГУЛАГа действительно оставались правоверными коммунистами (сам Солженицын писал об этом в «Архипелаге ГУЛАГ» и романе «В круге первом»). Рассказ Шелеста прошёл почти незамеченным: о скорой публикации «Одного дня…» уже ходили слухи, и именно текст Солженицына стал сенсацией. В стране, где о лагерях знали все, никто не ожидал, что правда о них будет высказана гласно, многотысячным тиражом — даже после XX и XXII съездов КПСС, на которых были осуждены репрессии и культ личности Сталина.
Правдиво ли в «Одном дне Ивана Денисовича» изображена жизнь в лагере?
Главными судьями здесь были сами бывшие заключённые, оценившие «Один день…» высоко и писавшие Солженицыну письма с благодарностями. Конечно, были отдельные нарекания и уточнения: в такой болезненной теме товарищам Солженицына по несчастью была важна каждая мелочь. Некоторые зэки писали, что «режим лагеря, где сидел Иван Денисович, был из лёгких». Солженицын подтверждал это: особлаг, в котором отбывал последние годы заключения Шухов, был не чета тому лагерю в Усть-Ижме, где Иван Денисович доходил, где заработал цингу и потерял зубы.
Некоторые упрекали Солженицына, что тот преувеличил рвение зэка к труду: «Никто не стал бы, рискуя и себя, и бригаду оставить без еды, продолжать класть
стенку»
17
Абелюк Е. С., Поливанов К. М. История русской литературы XX века: Книга для просвещённых учителей и учеников: В 2 кн. М.: Новое литературное обозрение, 2009. C. 245.
, — впрочем, Варлам Шаламов указывал: «Тонко и верно показано увлечение работой Шухова и других бригадников, когда они кладут стену. <…> Это увлечение работой несколько сродни тому чувству азарта, когда две голодные колонны обгоняют друг друга. <…> Возможно, что такого рода увлечение работой и спасает людей». «Как же Ивану Денисовичу выжить десять лет, денно и нощно только проклиная свой труд? Ведь это он на первом же кронштейне удавиться должен!» — писал позднее
Солженицын
18
Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ: В 3 т. М.: Центр «Новый мир», 1990. Т. 2. С. 170.
. Он считал, что подобные нарекания исходят от «бывших
придурков
Придурками в лагере называли заключённых, устроившихся на привилегированную, «непыльную» должность: повара, писаря, кладовщика, дежурного.
и их никогда не сидевших интеллигентных друзей».
Но во лжи, в искажении действительности Солженицына не упрекнул никто из переживших ГУЛАГ. Евгения Гинзбург, автор «Крутого маршрута», предлагая свою рукопись Твардовскому, писала об «Одном дне…»: «Наконец-то люди узнали из первоисточника хоть об одном дне той жизни, которую мы вели (в разных вариантах) в течение 18 лет». Подобных писем от лагерников было очень много, хотя «Один день Ивана Денисовича» не упоминает и десятой доли лишений и зверств, которые были возможны в лагерях, — эту работу Солженицын выполняет в «Архипелаге ГУЛАГ».
Sovfoto/UIG via Getty Images
Почему Солженицын выбрал для повести такое название?
Дело в том, что его выбрал не Солженицын. Название, под которым Солженицын отправил свою рукопись в «Новый мир», — «Щ-854», личный номер Ивана Денисовича Шухова в лагере. Это название фокусировало всё внимание на герое, но было неудобопроизносимо. У рассказа было и альтернативное название или подзаголовок — «Один день одного зэка». Опираясь на этот вариант, главный редактор «Нового мира» Твардовский предложил «Один день Ивана Денисовича». Здесь в фокусе именно время, длительность, название оказывается практически равно содержанию. Солженицын легко принял этот удачный вариант. Интересно, что Твардовский предложил новое название и для «Матрёнина двора», который изначально назывался «Не стоит село без праведника». Здесь в первую очередь сыграли роль цензурные соображения.
Почему один день, а не неделя, месяц или год?
Солженицын специально прибегает к ограничению: в течение одного дня в лагере происходит множество драматических, но в общем рутинных событий. «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три»: значит, эти события, привычные Шухову, повторяются изо дня в день, и один день мало чем отличается от другого. Одного дня оказывается достаточно, чтобы показать весь лагерь — по крайней мере тот относительно «благополучный» лагерь при относительно «благополучном» режиме, в котором выпало сидеть Ивану Денисовичу. Многочисленные подробности лагерного быта Солженицын продолжает перечислять и после кульминации рассказа — укладки шлакоблоков на строительстве ТЭЦ: это подчёркивает, что день не кончается, впереди ещё много тягомотных минут, что жизнь — не литература. Анна Ахматова замечала: «В «Старике и море» Хэмингуэя подробности меня раздражают. Нога затекла, одна акула сдохла, вдел крюк, не вдел крюк и т. д. И всё ни к чему. А тут каждая подробность нужна и
дорога»
19
Сараскина Л. И. Александр Солженицын. М.: Молодая гвардия, 2009. C. 504.
.
«Действие происходит в течение ограниченного времени в замкнутом пространстве» — это характерный очерковый приём (можно вспомнить тексты из
«физиологических» сборников
Сборники произведений в жанре бытового, нравоописательного очерка. Один из первых в России «физиологических» сборников — «Наши, списанные с натуры русскими», составленный Александром Башуцким. Самый известный — альманах «Физиология Петербурга» Некрасова и Белинского, ставший манифестом натуральной школы.
, отдельные произведения Помяловского, Николая Успенского, Златовратского). «Один день» — продуктивная и понятная модель, которую и после Солженицына используют «обзорные», «энциклопедические» тексты, уже не придерживающиеся реалистической повестки. В течение одного дня (и — практически всё время — в одном замкнутом пространстве) совершается действие «Москвы — Петушков»; явно с оглядкой на Солженицына пишет свой «День опричника» Владимир Сорокин. (Кстати, это не единственное сходство: гипертрофированно «народный» язык «Дня опричника» с его просторечием, неологизмами, инверсиями отсылает к языку рассказа Солженицына.) В сорокинском «Голубом сале» любовники Сталин и Хрущёв обсуждают повесть «Один день Ивана Денисóвича», написанную бывшим узником «крымских лагерей принудительной любви» (LOVEЛАГ); вожди народа недовольны недостаточным садизмом автора — здесь Сорокин пародирует давний спор между Солженицыным и Шаламовым. Несмотря на явно травестийный характер, вымышленная повесть сохраняет всё ту же «однодневную» структуру.
Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images
Почему у Ивана Денисовича номер Щ-854?
Присвоение номеров, разумеется, знак расчеловечивания — у зэков официально нет имён, отчеств и фамилий, к ним обращаются так: «Ю сорок восемь! Руки назад!», «Бэ пятьсот два! Подтянуться!» Внимательный читатель русской литературы вспомнит здесь «Мы» Замятина, где герои носят имена вроде Д-503, О-90, — но у Солженицына мы сталкиваемся не с антиутопией, а с реалистической подробностью. Номер Щ-854 не носит связи с реальной фамилией Шухова: у героя «Одного дня» кавторанга Буйновского номер Щ-311, у самого Солженицына был номер Щ-262. Такие номера зэки носили на одежде (на известной постановочной фотографии Солженицына номер нашит на телогрейке, брюках и кепке) и обязаны были следить за их состоянием — это сближает номера с жёлтыми звёздами, которые предписывалось носить евреям в нацистской Германии (свои отметки были у других преследуемых нацистами групп — цыган, гомосексуалов, свидетелей Иеговы…). В немецких концлагерях заключённые также носили номера на одежде, а в Освенциме их татуировали на руке.
Числовые коды вообще играют важную роль в лагерной
дегуманизации
20
Pomorska K. The Overcoded World of Solzhenitsyn // Poetics Today. 1980. Vol. 1. № 3, Special Issue: Narratology I: Poetics of Fiction. P. 165.
. Описывая ежеутренний развод, Солженицын говорит о разделении лагерников на бригады. Людей пересчитывают по головам, как скот:
— Первая! Вторая! Третья!
И пятёрки отделялись и шли цепочками отдельными, так что хоть сзади, хоть спереди смотри: пять голов, пять спин, десять ног.
А второй вахтёр — контролёр, у других перил молча стоит, только проверяет, счёт правильный ли.
Парадоксальным образом эти, казалось бы, ничего не стоящие головы важны для отчётности: «Человек — дороже золота. Одной головы за проволокой недостанет — свою голову туда добавишь». Таким образом, среди репрессивных сил лагеря одной из самых значительных оказывается бюрократия. Об этом говорят даже самые мелкие, абсурдные детали: например, соузнику Шухова Цезарю в лагере не сбрили усы, потому что на фотографии в следственном деле он в усах.
РИА «Новости»
Lanmas/Alamy/ТАСС
В каком лагере сидел Иван Денисович?
В тексте «Одного дня» даётся понять, что этот лагерь — «каторжный», относительно новый (в нём никто ещё не отсидел полного срока). Речь идёт об особом лагере — такое название лагеря, созданные для политических заключённых, получили в 1948 году, хотя каторгу вернули в пенитенциарную систему ещё в 1943-м. Действие «Одного дня» происходит, как мы помним, в 1951-м. Из предыдущей лагерной одиссеи Ивана Денисовича следует, что большую часть своего срока он сидел в Усть-Ижме (Коми АССР) вместе с уголовниками. Его новые солагерники считают, что это ещё
не худшая участь
Назначение особых лагерей состояло в том, чтобы изолировать «врагов народа» от обычных заключённых. Режим в них был схож с тюремным: решётки на окнах, запирающиеся на ночь бараки, запрет покидать барак в нерабочее время и номера на одежде. Таких заключённых использовали на особо тяжёлых работах, например в шахтах. Однако, несмотря на более тяжёлые условия, для многих зэка политическая зона была лучшей участью, чем бытовой лагерь, где «политических» терроризировали «блатные».
: «Ты, Ваня, восемь сидел — в каких лагерях?.. Ты в бытовых сидел, вы там с бабами жили. Вы номеров не носили».
Указания на конкретное место в самом тексте рассказа — только косвенные: так, уже на первых страницах «старый лагерный волк» Кузёмин говорит вновь прибывшим: «Здесь, ребята, закон — тайга». Впрочем, эта поговорка была распространена во многих советских лагерях. Температура зимой в лагере, где сидит Иван Денисович, может опуститься ниже сорока градусов — но такие климатические условия тоже существуют много где: в Сибири, на Урале, на Чукотке, на Колыме, на Крайнем Севере. Зацепку могло бы дать название «Соцгородок» (с утра Иван Денисович мечтает, чтобы его бригаду не послали туда): поселений с таким названием (все их строили зэки) в СССР было несколько, в том числе в местах с суровым климатом, но именно типовое название и «обезличивает» место действия. Скорее нужно предполагать, что в лагере Ивана Денисовича отражены условия особлага, в котором сидел сам Солженицын: Экибастузский каторжный лагерь, впоследствии — часть
Степлага
Лагерь для политических заключённых, который находился в Карагандинской области Казахстана. Заключённые Степлага работали в шахтах: добывали уголь, медную и марганцевую руды. В 1954 году в лагере произошло восстание: пять тысяч заключённых потребовали приезда московской комиссии. Бунт был жестоко подавлен войсками. Через два года Степлаг ликвидировали.
в Казахстане.
Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images
За что сидел Иван Денисович?
Об этом Солженицын как раз пишет открыто: Иван Денисович воевал (ушел на фронт в 1941-м: «От бабы меня, гражданин начальник, в сорок первом году отставили») и попал в немецкий плен, потом прорвался оттуда к своим — но пребывание советского солдата в немецком плену нередко приравнивалось к измене родине. По данным
НКВД
21
Кривошеев Г. Ф. Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование / Под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-Пресс, 2001. C. 453–464.
, из 1 836 562 вернувшихся в СССР военнопленных в ГУЛАГ по обвинению в измене попали 233 400 человек. Таких людей осуждали по статье 58, пункт 1а, УК РСФСР («Измена родине»).
А было вот как: в феврале сорок второго года на Северо-Западном окружили их армию всю, и с самолётов им ничего жрать не бросали, а и самолётов тех не было. Дошли до того, что строгали копыта с лошадей околевших, размачивали ту роговицу в воде и ели. И стрелять было нечем. И так их помалу немцы по лесам ловили и брали. И вот в группе такой одной Шухов в плену побыл пару дней, там же, в лесах, — и убежали они впятером. И ещё по лесам, по болотам покрались — чудом к своим попали. Только двоих автоматчик свой на месте уложил, третий от ран умер, — двое их и дошло. Были б умней — сказали б, что по лесам бродили, и ничего б им. А они открылись: мол, из плена немецкого. Из плена?? Мать вашу так! Фашистские агенты! И за решётку. Было б их пять, может, сличили показания, поверили б, а двоим никак: сговорились, мол, гады, насчёт побега.
Агенты контрразведки побоями вынудили Шухова подписать показания на себя («не подпишешь — бушлат деревянный, подпишешь — хоть поживёшь ещё малость»). Ко времени действия рассказа Иван Денисович сидит в лагере уже девятый год: он должен освободиться в середине 1952-го. Предпоследняя фраза рассказа — «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три» (обратим внимание на долгое, «словами», выписывание числительных) — не позволяет однозначно сказать, что Иван Денисович выйдет на свободу: ведь многие лагерники, отсидевшие свой срок, вместо освобождения получали новый; опасается этого и Шухов.
Сам Солженицын был осуждён по 10-му и 11-му пунктам 58-й статьи, за антисоветскую пропаганду и агитацию в условиях военного времени: в личных беседах и переписке он позволил себе критику в адрес Сталина. Накануне ареста, когда бои шли уже на территории Германии, Солженицын вывел свою батарею из немецкого окружения и был представлен к ордену Красного Знамени, но 9 февраля 1945 года его арестовали в Восточной Пруссии.
Laski Diffusion/Getty Images
ТАСС
Какое положение Иван Денисович занимает в лагере?
Социальную структуру ГУЛАГа можно описывать по-разному. Скажем, до учреждения особлагов контингент лагерей чётко разделялся на блатных и политических, «58-ю статью» (в Усть-Ижме Иван Денисович принадлежит, конечно, к последним). С другой стороны, заключённые делятся на тех, кто участвует в «общих работах», и «придурков» — тех, кто сумел занять более выгодное место, сравнительно лёгкую должность: например, устроиться в канцелярию или в хлеборезку, работать по специальности, нужной в лагере (портным, сапожником, врачом, поваром). Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» пишет: «…Среди выживших, среди освободившихся, придурки составляют очень вескую долю; среди долгосрочников из Пятьдесят Восьмой — мне кажется — 9/10». Иван Денисович не принадлежит к «придуркам» и относится к ним презрительно (например, называет их обобщённо «придурнёй»). «Выбирая героя лагерной повести, я взял работягу, не мог взять никого другого, ибо только ему видны истинные соотношения лагеря (как только солдат пехоты может взвесить всю гирю войны, — но почему-то мемуары пишет не он). Этот выбор героя и некоторые резкие высказывания в повести озадачили и оскорбили иных бывших придурков», — объяснял Солженицын.
Среди работяг, как и среди «придурков», есть своя иерархия. К примеру, «один из последних бригадников» Фетюков, на воле — «большой начальник в какой-то конторе», не пользуется ничьим уважением; Иван Денисович про себя называет его «Фетюков-шакал». Другому бригаднику, Сеньке Клевшину, до особлага побывавшему в Бухенвальде, приходится, пожалуй, тяжелее, чем Шухову, но он с ним примерно на равных. Отдельное положение занимает бригадир Тюрин — он наиболее идеализированный персонаж в рассказе: всегда справедливый, способный выгородить своих и спасти их от убийственных условий. Шухов осознаёт свою подчинённость бригадиру (здесь важно, что по лагерным неписаным законам бригадир не относится к «придуркам»), но на короткое время может ощутить равенство с ним: «Иди, бригадир! Иди, ты там нужней! — (Зовёт Шухов его Андрей Прокофьевичем, но сейчас работой своей он с бригадиром сравнялся. Не то чтоб думал так: «Вот я сравнялся», а просто чует, что так.)».
Иван Денисыч! Молиться не о том надо, чтобы посылку прислали или чтоб лишняя порция баланды. Что высоко у людей, то мерзость перед Богом!
Александр Солженицын
Ещё более тонкая материя — отношения «простого человека» Шухова с зэками из интеллигентов. И советская, и неподцензурная критика порой упрекала Солженицына в недостаточном почтении к интеллигентам (автор презрительного термина «образованщина» и в самом деле подавал к этому повод). «Беспокоит меня в повести и отношение простого люда, всех этих лагерных работяг к тем интеллигентам, которые всё ещё переживают и всё ещё продолжают, даже в лагере, спорить об Эйзенштейне, о Мейерхольде, о кино и литературе и о новом спектакле Ю. Завадского… Порой чувствуется и авторское ироническое, а иногда и презрительное отношение к таким людям», — писал критик И. Чичеров. Владимир Лакшин подлавливает его на том, что о Мейерхольде в «Одном дне…» не сказано ни слова: для критика это имя — «лишь знак особо утончённых духовных интересов, своего рода свидетельство об
интеллигентности»
22
Лакшин В. Я. Иван Денисович, его друзья и недруги // Критика 50–60-х годов XX века / сост., преамбулы, примеч. Е. Ю. Скарлыгиной. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2004. С. 116–170.
. В отношении Шухова к Цезарю Марковичу, которому Иван Денисович готов услужить и от которого ждёт ответных услуг, действительно есть ирония — но она, по Лакшину, связана не с интеллигентностью Цезаря, а с его обособленностью, всё с тем же умением устроиться, с сохраняемым и в лагере снобизмом: «Цезарь оборотился, руку протянул за кашей, на Шухова и не посмотрел, будто каша сама приехала по воздуху, — и за своё: — Но слушайте, искусство — это не что, а как». Солженицын не случайно ставит рядом «формалистическое» суждение об искусстве и пренебрежительный жест: в системе ценностей «Одного дня…» они вполне взаимосвязаны.
ТАСС
Иван Денисович — автобиографический герой?
Некоторые читатели пытались угадать, в ком из героев Солженицын вывел самого себя: «Нет, это не сам Иван Денисович! И не Буйновский… А может быть, Тюрин? <…> Неужели фельдшер-литератор, который, не оставляя добрых воспоминаний, всё же не так и
плох?»
23
«Дорогой Иван Денисович!..» Письма читателей: 1962–1964. М.: Русский путь, 2012. C. 47.
Собственный опыт — важнейший источник для Солженицына: свои ощущения и мытарства после ареста он передоверяет Иннокентию Володину, герою романа «В круге первом»; второй из главных героев романа, узник шарашки Глеб Нержин, подчёркнуто автобиографичен. В «Архипелаге ГУЛАГ» есть несколько глав, описывающих личный опыт Солженицына в лагере, в том числе попытки лагерной администрации склонить его к секретному сотрудничеству. Автобиографичен и роман «Раковый корпус», и рассказ «Матрёнин двор», не говоря уж о солженицынских мемуарах. В этом отношении фигура Шухова довольно далеко отстоит от автора: Шухов — «простой», неучёный человек (в отличие от Солженицына, учителя астрономии, он, например, не понимает, откуда после новолуния на небе берётся новый месяц), крестьянин, рядовой, а не комбат. Однако один из эффектов лагеря — как раз в том, что он стирает социальные различия: важной становится способность выжить, сохранить себя, заслужить уважение товарищей по несчастью (например, бывшие на воле начальниками Фетюков и Дэр — одни из самых неуважаемых людей в лагере). В соответствии с очерковой традицией, которой Солженицын вольно или невольно следовал, он выбрал не заурядного, но типичного («типического») героя: представителя самого обширного русского сословия, участника самой массовой и кровопролитной войны. «Шухов — обобщённый характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый — и добрый. Родной брат Василия Тёркина», — писал Корней Чуковский в отзыве на рассказ.
Солдат по фамилии Шухов действительно воевал вместе с Солженицыным, но в лагере не сидел. Сам лагерный опыт, в том числе работу на строительстве
БУРа
Барак усиленного режима.
и ТЭЦ, Солженицын взял из собственной биографии — но признавал, что всего, через что прошёл его герой, сполна бы не вынес: «Вероятно, я не пережил бы восьми лет лагерей, если бы как математика меня не взяли на четыре года на так называемую шарашку».
russianphoto.ru
Можно ли назвать «Один день Ивана Денисовича» христианским произведением?
Известно, что многие лагерники сохранили религиозность в самых жестоких условиях Соловков и Колымы. В отличие от Шаламова, для которого лагерь — абсолютно негативный опыт, убеждающий, что Бога
нет
24
Быков Д. Л. Советская литература. Расширенный курс. М.: ПРОЗАиК, 2015. C. 399–400, 403.
, Солженицыну лагерь помог укрепиться в вере. В течение жизни, в том числе после публикации «Ивана Денисовича», он сочинил несколько молитв: в первой из них он благодарил Бога за то, что смог «послать Человечеству отблеск лучей Твоих». Протопресвитер
Александр Шмеман
Александр Дмитриевич Шмеман (1921–1983) — священнослужитель, богослов. С 1945 по 1951 год Шмеман преподавал историю Церкви в Парижском Свято-Сергиевском православном богословском институте. В 1951 году переехал в Нью-Йорк, где работал в Свято-Владимирской семинарии, а в 1962 году стал её руководителем. В 1970 году Шмеман был возведён в сан протопресвитера — высшее иерейское звание для священнослужителей в браке. Отец Шмеман был известным проповедником, писал труды, посвящённые литургическому богословию, и почти тридцать лет вёл программу о религии на радио «Свобода».
, цитируя эту молитву, называет Солженицына великим христианским
писателем
25
Шмеман А., протопресв. Великий христианский писатель (А. Солженицын) // Шмеман А., протопресв. Основы русской культуры: Беседы на радио «Свобода». 1970–1971. М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2017. С. 353–369.
.
Исследовательница Светлана Кобец замечает, что «христианские топосы раскиданы по тексту «Одного дня». Намёки на них есть в изображениях, языковых формулах, условных
обозначениях»
26
Kobets S. The Subtext of Christian Asceticism in Aleksandr Solzhenitsyn’s One Day in the Life of Ivan Denisovich // The Slavic and East European Journal. 1998. Vol. 42. № 4. P. 661.
. Эти намёки приносят в текст «христианское измерение», которым, по мысли Кобец, в конечном итоге поверяется этика персонажей, а привычки лагерника, позволяющие ему выжить, восходят к христианскому аскетизму. Трудолюбивые, человечные, сохранившие нравственный стержень герои рассказа при таком взгляде уподобляются мученикам и праведникам (вспомним описание легендарного старого зэка Ю-81), а те, кто устроился поудобнее, например Цезарь, «не получают шанса на духовное
пробуждение»
27
Kobets S. The Subtext of Christian Asceticism in Aleksandr Solzhenitsyn’s One Day in the Life of Ivan Denisovich // The Slavic and East European Journal. 1998. Vol. 42. № 4. P. 668.
.
Один из солагерников Шухова — баптист Алёшка, безотказный и истово верующий человек, считающий, что лагерь — испытание, служащее к спасению человеческой души и Божьей славе. Его разговоры с Иваном Денисовичем восходят к «Братьям Карамазовым». Он пытается наставлять Шухова: замечает, что его душа «просится Богу молиться», поясняет, что «молиться не о том надо, чтобы посылку прислали или чтоб лишняя порция баланды. <…> Молиться надо о духовном: чтоб Господь с нашего сердца накипь злую снимал…» История этого персонажа проливает свет на советские репрессии против религиозных организаций. Алёшку арестовали на Кавказе, где располагалась его община: и он, и его товарищи получили двадцатипятилетние сроки.
Баптистов и евангельских христиан
В 1944 году евангельские христиане и баптисты, живущие на территории России, Украины и Белоруссии, объединились в одну конфессию. Вероучение евангельских христиан — баптистов основывается на Ветхом и Новом Завете, в конфессии отсутствует деление на духовенство и мирян, а крещение проводится только в сознательном возрасте.
активно преследовали в СССР с начала 1930-х, в годы Большого террора погибли важнейшие деятели русского баптизма — Николай Одинцов, Михаил Тимошенко, Павел Иванов-Клышников и другие. Другим, которых власть сочла менее опасными, дали стандартные лагерные сроки того времени — 8–10 лет. Горькая ирония в том, что эти сроки ещё кажутся лагерникам 1951 года посильными, «счастливыми»: «Это полоса была раньше такая счастливая: всем под гребёнку десять давали. А с сорок девятого такая полоса пошла — всем по двадцать пять, невзирая». Алёшка уверен, что православная церковь «от Евангелия отошла. Их не сажают или пять лет дают, потому что вера у них не твёрдая». Впрочем, вера самого Шухова далека от всех церковных институций: «В Бога я охотно верю. Только вот не верю я в рай и в ад. Зачем вы нас за дурачков считаете, рай и ад нам сулите?» Он же про себя отмечает, что «баптисты любят агитировать, вроде политруков».
От чьего лица ведётся повествование в «Одном дне»?
Безличный повествователь «Ивана Денисовича» близок к самому Шухову, но не равен ему. С одной стороны, Солженицын отображает мысли своего героя и активно использует несобственно-прямую речь. Не раз и не два происходящее в рассказе сопровождается комментариями, будто бы исходящими от самого Ивана Денисовича. За выкриками кавторанга Буйновского: «Вы права не имеете людей на морозе раздевать! Вы
девятую статью
Согласно девятой статье УК РСФСР 1926 года, «меры социальной защиты не могут иметь целью причинение физического страдания или унижение человеческого достоинства и задачи возмездия и кары себе не ставят».
уголовного кодекса не знаете!..» следует такой комментарий: «Имеют. Знают. Это ты, брат, ещё не знаешь». В своей работе о языке «Одного дня» лингвист Татьяна Винокур приводит и другие примеры: «Трясёт бригадира всего. Трясёт, не уймётся никак», «дорвалась наша колонна до улицы, а мехзаводская позади жилого квартала скрылась». К этому приёму Солженицын прибегает, когда ему необходимо передать ощущения своего героя, часто — физические, физиологические: «Ничего, не шибко холодно на улице» или о кусочке колбасы, который достаётся Шухову вечером: «Зубами её! Зубами! Дух мясной! И сок мясной, настоящий. Туда, в живот пошёл». Об этом же говорят западные слависты, использующие термины «непрямой внутренний монолог», «изображённая речь»; британский филолог Макс Хейвард возводит этот приём к традиции русского
сказа
28
Rus V. J. One Day in the Life of Ivan Denisovich: A Point of View Analysis // Canadian Slavonic Papers / Revue Canadienne des Slavistes. Summer-Fall 1971. Vol. 13. № 2/3. P. 165, 167.
. Для повествователя сказовая форма и народный язык тоже органичны. С другой стороны, повествователь знает то, чего не может знать Иван Денисович: например, что фельдшер Вдовушкин пишет не медицинский отчёт, а стихотворение.
По мнению Винокур, Солженицын, постоянно смещая точку зрения, добивается «слияния героя и автора», — а переходя на местоимения первого лица («дорвалась наша колонна до улицы»), поднимается на ту «высшую ступень» такого слияния, «которая даёт ему возможность особенно настойчиво подчёркивать их сопереживания, ещё и ещё раз напоминать о своей непосредственной причастности к изображаемым
событиям»
29
Винокур Т. Г. О языке и стиле повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» // Вопросы культуры речи. 1965. Вып. 6. С. 16–17.
. Таким образом, хотя биографически Солженицын совсем не равен Шухову, он может сказать (подобно тому, как Флобер говорил об Эмме Бовари): «Иван Денисович — это я».
Как устроен язык в «Одном дне Ивана Денисовича»?
В «Одном дне Ивана Денисовича» смешано несколько языковых регистров. Обычно первым делом вспоминается «народная» речь самого Ивана Денисовича и приближенная к ней сказовая речь самого повествователя. В «Одном дне…» читатели впервые сталкиваются с такими характерными особенностями стиля Солженицына, как инверсия («А Соцбытгородок тот — поле голое, в увалах снежных»), использование пословиц, поговорок, фразеологизмов («испыток не убыток», «тёплый зяблого разве когда поймёт?», «в чужих руках всегда редька толще»), просторечная
компрессия
В лингвистике под компрессией понимают сокращение, сжатие языкового материала без существенного ущерба для содержания.
в разговорах персонажей («гарантийка» — гарантийный паёк, «Вечёрка» — газета «Вечерняя
Москва»)
30
Дозорова Д. В. Компрессивные словообразовательные средства в прозе А. И. Солженицына (на материале повести «Один день Ивана Денисовича») // Наследие А. И. Солженицына в современном культурном пространстве России и зарубежья (к 95-летию со дня рождения писателя): Сб. мат. Междунар. науч.-практ. конф. Рязань: Концепция, 2014. С. 268–275.
. Обилие несобственно-прямой речи оправдывает очерковую манеру рассказа: у нас создаётся впечатление, что Иван Денисович не объясняет нам всё нарочно, как экскурсовод, а просто привык, для сохранения ясности ума, всё растолковывать самому себе. В то же время Солженицын не раз прибегает к авторским неологизмам, стилизованным под просторечие, — лингвист Татьяна Винокур называет такие примеры, как «недокурок», «обоспеть», «перевздохнуть», «дохрястывать»: «Это обновлённый состав слова, во много раз увеличивающий его эмоциональную значимость, выразительную энергию, свежесть его узнавания». Впрочем, хотя «народные» и экспрессивные лексемы в рассказе запоминаются больше всего, основной массив составляет всё же «общелитературная
лексика»
31
Винокур Т. Г. О языке и стиле повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» // Вопросы культуры речи. 1965. Вып. 6. С. 16–32.
.
В лагерную речь крестьянина Шухова и его товарищей глубоко въедается блатной жаргон («кум» — оперуполномоченный, «стучать» — доносить, «кондей» — карцер, «шестёрка» — тот, кто услуживает другим, «попка» — солдат на вышке, «придурок» — заключённый, устроившийся в лагере на выгодную должность), бюрократический язык карательной системы (БУР — барак усиленного режима, ППЧ — планово-производственная часть, начкар — начальник караула). В конце рассказа Солженицын поместил небольшой словарик с разъяснением самых употребительных терминов и жаргонизмов. Порой эти регистры речи сливаются: так, жаргонное «зэк» образовано от советского сокращения «з/к» («заключённый»). Некоторые бывшие лагерники писали Солженицыну, что в их лагерях всегда произносили «зэкá», но после «Одного дня…» и «Архипелага ГУЛАГ» солженицынский вариант (возможно,
окказионализм
Окказионализмом называют новое слово, придуманное конкретным автором. В отличие от неологизма, окказионализм употребляется только в произведении автора и не уходит в широкое пользование.
) утвердился в языке.
Эту повесть о-бя-зан прочи-тать и выучить наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза
Анна Ахматова
Отдельный пласт речи в «Одном дне…» — ругательства, которые шокировали часть читателей, но встретили понимание у лагерников, знавших, что Солженицын здесь отнюдь не сгустил краски. При публикации Солженицын согласился прибегнуть к купюрам и
эвфемизмам
Слово или выражение, которое заменяет грубое, неудобное высказывание.
: заменил букву «х» на «ф» (так появились знаменитые «фуяслице» и «фуёмник», зато Солженицын сумел отстоять «смехуёчки»), где-то поставил отточия («Стой, …яди!», «Не буду я с этим м…ком носить!»). Брань всякий раз служит для выражения экспрессии — угрозы или «отвода души». Речь главного героя в основном от мата свободна: единственный эвфемизм — непонятно, авторский или самого Шухова: «Шухов проворно спрятался от Татарина за угол барака: второй раз попадёшься — опять пригребётся». Забавно, что в 1980-е «Один день…» изымали из американских школ из-за ругательств. «Я получал негодующие письма от родителей: как можно такую мерзость печатать!» — вспоминал
Солженицын
32
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 54.
. При этом писатели неподцензурной литературы, например Владимир Сорокин, на чей «День опричника» явно повлиял рассказ Солженицына, как раз упрекали его — и других русских классиков — в излишней стыдливости: «У Солженицына в «Иване Денисовиче» мы наблюдаем жизнь зэков, и — ни одного матерного слова! Только — «маслице-фуяслице». Мужики в «Войне и мире» у Толстого ни одного бранного слова не произносят. Это позор!»
«Один день Ивана Денисовича» — рассказ или повесть?
Солженицын подчёркивал, что его произведение — рассказ, но редакция «Нового мира», очевидно смущённая объёмом текста, предложила автору опубликовать его как повесть. Солженицын, не думавший, что публикация вообще возможна, согласился, о чём впоследствии жалел: «Зря я уступил. У нас смываются границы между жанрами и происходит обесценение форм. «Иван Денисович» — конечно рассказ, хотя и большой, нагруженный». Он доказывал это, развивая собственную теорию прозаических жанров: «Мельче рассказа я бы выделял новеллу — лёгкую в построении, чёткую в сюжете и мысли. Повесть — это то, что чаще всего у нас гонятся называть романом: где несколько сюжетных линий и даже почти обязательна протяжённость во времени. А роман (мерзкое слово! нельзя ли иначе?) отличается от повести не столько объёмом, и не столько протяжённостью во времени (ему даже пристала сжатость и динамичность), сколько — захватом множества судеб, горизонтом огляда и вертикалью
мысли»
32
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 28.
. Упорно называя «Один день…» рассказом, Солженицын явно имеет в виду очерковую манеру собственного письма; в его понимании для жанрового наименования имеет значение содержание текста: один день, охватывающий характерные подробности среды, — не материал для романа или повести. Как бы то ни было, победить верно отмеченную тенденцию «смывания» границ между жанрами едва ли возможно: несмотря на то что архитектура «Ивана Денисовича» действительно характернее для рассказа, из-за объёма его хочется назвать чем-то бóльшим.
Laski Diffusion/Getty Images
Что сближает «Один день Ивана Денисовича» с советской прозой?
Конечно, по времени и месту написания и публикации «Один день Ивана Денисовича» и есть советская проза. Этот вопрос, однако, о другом: о сущности «советского».
Эмигрантская и зарубежная критика, как правило, прочитывала «Один день…» как антисоветское и антисоцреалистическое
произведение
34
Hayward M. Solzhenitsyn’s Place in Contemporary Soviet Literature // Slavic Review. 1964. Vol. 23. № 3. Pp. 432–436.
. Один из самых известных критиков-эмигрантов
Роман Гуль
Роман Борисович Гуль (1896–1986) — критик, публицист. Во время Гражданской войны участвовал в Ледяном походе генерала Корнилова, воевал в армии гетмана Скоропадского. С 1920 года Гуль жил в Берлине: выпускал литературное приложение к газете «Накануне», писал романы о Гражданской войне, сотрудничал с советскими газетами и издательствами. В 1933 году, освободившись из нацистской тюрьмы, эмигрировал во Францию, там написал книгу о пребывании в немецком концлагере. В 1950 году Гуль переехал в Нью-Йорк и начал работу в «Новом журнале», который позже возглавил. С 1978 года публиковал в нём мемуарную трилогию «Я унёс Россию. Апология эмиграции».
в 1963 году опубликовал в «Новом журнале» статью «Солженицын и соцреализм»: «…Произведение рязанского учителя Александра Солженицына как бы зачёркивает весь соцреализм, т. е. всю советскую литературу. Эта повесть не имеет с ней ничего общего». Гуль предполагал, что произведение Солженицына, «минуя советскую литературу… вышло прямо из дореволюционной литературы. Из — Серебряного века. И в этом её сигнализирующее
значение»
35
Гуль Р. Б. А. Солженицын и соцреализм: «Один день. Ивана Денисовича» // Гуль Р. Б. Одвуконь: Советская и эмигрантская литература. Н.-Й.: Мост, 1973. С. 83.
. Сказовый, «народный» язык рассказа Гуль сближает даже «не с Горьким, Буниным, Куприным, Андреевым, Зайцевым», а с Ремизовым и эклектичным набором «писателей ремизовской школы»: Пильняком, Замятиным,
Шишковым
Вячеслав Яковлевич Шишков (1873–1945) — писатель, инженер. С 1900 года Шишков проводил экспедиционные исследования сибирских рек. В 1915 году Шишков переехал в Петроград и при содействии Горького издал сборник рассказов «Сибирский сказ». В 1923 году вышла «Ватага», книга о Гражданской войне, в 1933-м — «Угрюм-река», роман о жизни в Сибири на рубеже веков. Последние семь лет жизни Шишков работал над исторической эпопеей «Емельян Пугачёв».
, Пришвиным,
Клычковым
Сергей Антонович Клычков (1889–1937) — поэт, писатель, переводчик. В 1911 году вышел первый поэтический сборник Клычкова «Песни», в 1914-м — сборник «Потаённый сад». В 1920-е годы Клычков сблизился с «новокрестьянскими» поэтами: Николаем Клюевым, Сергеем Есениным, с последним он делил комнату. Клычков — автор романов «Сахарный немец», «Чертухинский балакирь», «Князь мира», занимался переводами грузинской поэзии и киргизского эпоса. В 1930-е годы Клычкова клеймили как «кулацкого поэта», в 1937 году его расстреляли по ложному обвинению.
. «Словесная ткань повести Солженицына родственна ремизовской своей любовью к словам с древним корнем и к народному произношению многих слов»; как и у Ремизова, «в словаре Солженицына — очень выразительный сплав архаики с ультрасоветской разговорной речью, смесь сказочного с
советским»
36
Гуль Р. Б. А. Солженицын и соцреализм: «Один день. Ивана Денисовича» // Гуль Р. Б. Одвуконь: Советская и эмигрантская литература. Н.-Й.: Мост, 1973. С. 87–89.
.
Сам Солженицын всю жизнь писал о соцреализме с презрением, называл его «клятвой воздержания от
правды»
37
Николсон М. А. Солженицын как «социалистический реалист» / авториз. пер. с англ. Б. А. Ерхова // Солженицын: Мыслитель, историк, художник. Западная критика: 1974–2008: Сб. ст. / сост. и авт. вступ. ст. Э. Э. Эриксон, мл.; коммент. О. Б. Василевской. М.: Русский путь, 2010. С. 476–477.
. Но и модернизм, авангардизм он решительно не принимал, считая его предвестием «разрушительнейшей физической революции XX века»; филолог Ричард Темпест считает, что «Солженицын научился применять модернистские средства ради достижения антимодернистских
целей»
38
Темпест Р. Александр Солженицын — (анти)модернист / пер. с англ. А. Скидана // Новое литературное обозрение. 2010. С. 246–263.
.
Шухов — обобщённый характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый — и добрый
Корней Чуковский
В свою очередь, советские рецензенты, когда Солженицын официально был в фаворе, настаивали на вполне советском и даже «партийном» характере рассказа, видя в нём чуть ли не воплощение соцзаказа на разоблачение сталинизма. Гуль мог иронизировать над этим, советский читатель мог предполагать, что «правильные» рецензии и предисловия пишутся для отвода глаз, но если бы «Один день…» был стилистически совершенно чужероден советской литературе, едва ли его бы напечатали.
К примеру, из-за кульминации «Одного дня Ивана Денисовича» — стройки ТЭЦ — было сломано много копий. Некоторые бывшие заключённые увидели здесь фальшь, тогда как Варлам Шаламов считал трудовое рвение Ивана Денисовича вполне правдоподобным («Тонко и верно показано увлечение работой Шухова… <…> Возможно, что такого рода увлечение работой и спасает людей»). А критик Владимир Лакшин, сравнив «Один день…» с «невыносимо скучными» производственными романами, увидел в этой сцене чисто литературный и даже дидактический приём — Солженицыну удалось не просто захватывающе описать работу каменщика, но и показать горькую иронию исторического парадокса: «Когда на картину труда жестоко-принудительного как бы наплывает картина труда свободного, труда по внутреннему побуждению — это заставляет глубже и острее понять, чего стоят такие люди, как наш Иван Денисович, и какая преступная нелепость держать их вдали от родного дома, под охраной автоматов, за колючей
проволокой»
39
Лакшин В. Я. Иван Денисович, его друзья и недруги // Критика 50–60-х годов XX века / сост., преамбулы, примеч. Е. Ю. Скарлыгиной. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2004. С. 143.
.
Лакшин тонко улавливает и родство знаменитой сцены со схематичными кульминациями соцреалистических романов, и то, каким образом Солженицын отступает от канона. Дело в том, что и соцреалистические нормативы, и реализм Солженицына основываются на некоем инварианте, берущем начало в русской реалистической традиции XIX века. Получается, что Солженицын делает то же, что официозные советские писатели, — только не в пример лучше, оригинальнее (не говоря уж о контексте сцены). Американский исследователь Эндрю Вахтель и вовсе считает, что «Один день Ивана Денисовича» «необходимо читать как соцреалистическое произведение (по крайней мере исходя из понимания соцреализма в 1962 году)»: «Я ни в коем случае не принижаю этим достижений Солженицына… <…> он… воспользовался самыми стёртыми клише социалистического реализма и использовал их в тексте, почти полностью заслонившем свои литературные и культурные
источники»
40
Wachtel A. One Day — Fifty Years Later // Slavic Review. 2013. Vol. 72. № 1. P. 117.
.
Публикации
«Новый мир». Москва, 1962 год
«Роман-газета». Москва, 1963 год
Издательство «Советский писатель». Москва, 1963 год
Издательство Signet Classics. Нью-Йорк, 1963 год
Издательство «Интербук». Москва, 1990 год
Издательство «Азбука». Москва, 2012 год
В какой роли Иван Денисович появляется в «Архипелаге ГУЛАГ»?
Солженицын писал, что «Иван Денисович» стал «пьедесталом для «Архипелага ГУЛАГ»: многие лагерники, прочитавшие «Один день…», присылали ему свои воспоминания — «так я собрал неописуемый материал, который в Советском Союзе и собрать нельзя, — только благодаря «Ивану
Денисовичу»
41
Солженицын А. И. Публицистика: В 3 т. Ярославль: Верхняя Волга, 1997. Т. 3. C. 92–93.
. Но и в самом тексте «Архипелага» Иван Денисович появляется как человек, хорошо знающий лагерную жизнь: автор вступает со своим героем в диалог. Так, во втором томе Солженицын предлагает ему рассказать, как ему выжить в каторжном лагере, «если фельдшером его не возьмут, санитаром тоже, даже освобождения липового ему на один день не дадут? Если у него недостаток грамоты и избыток совести, чтоб устроиться придурком в зоне?» Вот как, например, Иван Денисович рассказывает про «мостырку» — то есть намеренное доведение себя до
болезни
42
Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ: В 3 т. М.: Центр «Новый мир», 1990. T. 2. C. 145.
:
«Другое дело — мостырка, покалечиться так, чтоб и живу остаться, и инвалидом. Как говорится, минута терпения — год кантовки. Ногу сломать, да потом чтоб срослась неверно. Воду солёную пить — опухнуть. Или чай курить — это против сердца. А табачный настой пить — против лёгких хорошо. Только с мерою надо делать, чтоб не перемостырить да через инвалидность в могилку не скакнуть».
Таким же узнаваемым разговорным, «сказовым» языком, полным лагерных идиом, Иван Денисович рассказывает о других способах спастись от убийственной работы — попасть в ОП (у Солженицына — «отдыхательный», официально — «оздоровительный пункт») или добиться актировки — ходатайства об освобождении по состоянию здоровья. Кроме того, Ивану Денисовичу доверено рассказать о других деталях лагерного быта: «Как чай в лагере заместо денег идёт… Как чифирят — пятьдесят грамм на стакан — и в голове виденья», и так далее. Наконец, именно его рассказ в «Архипелаге» предваряет главу о женщинах в лагере: «А самое хорошее дело — не напарника иметь, а напарницу. Жену лагерную, зэчку. Как говорится —
поджениться»
43
Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ: В 3 т. М.: Центр «Новый мир», 1990. T. 2. C. 148.
.
В «Архипелаге» Шухов не равен Ивану Денисовичу из рассказа: тот не думает о «мостырке» и чифире, не вспоминает о женщинах. Шухов «Архипелага» — ещё более собирательный образ бывалого зэка, сохранивший речевую манеру более раннего персонажа.
Как на «Один день Ивана Денисовича» отреагировал Варлам Шаламов?
Известно, что два главных автора русской лагерной прозы — Солженицын и Шаламов — были в натянутых отношениях; Шаламов со временем начал отзываться о Солженицыне прямо враждебно. Но так было не всегда: Солженицын, ещё в 1956 году прочитав ходившие по рукам стихи Шаламова, подумал: «Вот он, брат! из тайных братьев, о которых я знал, не
сомневался»
43
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 16.
, а Шаламов, прочитав в «Новом мире» «Один день…», обратился к Солженицыну с благодарным и прочувствованным письмом-рецензией; их переписка продолжалась несколько лет. «Повесть — как стихи — в ней всё совершенно, всё целесообразно. Каждая строка, каждая сцена, каждая характеристика настолько лаконична, умна, тонка и глубока, что я думаю, что «Новый мир» с самого начала своего существования ничего столь цельного, столь сильного не печатал, — писал Шаламов Солженицыну. — <…> В повести всё достоверно». В отличие от многих читателей, не знавших лагеря, он хвалил Солженицына за использование брани («лагерный быт, лагерный язык, лагерные мысли не мыслимы без матерщины, без ругани самым последним словом»).
Как и другие бывшие заключённые, Шаламов отмечал, что лагерь Ивана Денисовича — «лёгкий», не совсем настоящий» (в отличие от Усть-Ижмы, настоящего лагеря, который «пробивается в повести, как белый пар сквозь щели холодного барака»): «В каторжном лагере, где сидит Шухов, у него есть ложка, ложка для настоящего лагеря — лишний инструмент. И суп, и каша такой консистенции, что можно выпить через борт, около санчасти ходит кот — невероятно для настоящего лагеря — кота давно бы съели». «Блатарей в Вашем лагере нет! — писал он Солженицыну. — Ваш лагерь без вшей! Служба охраны не отвечает за план, не выбивает его прикладами. <…> Хлеб оставляют дома! Ложками едят! Где этот чудный лагерь? Хоть бы с годок там посидеть в своё время». Всё это не означает, что Шаламов обвинял Солженицына в вымысле или приукрашивании действительности: сам Солженицын в ответном письме признавал, что его лагерный опыт по сравнению с шаламовским «был короче и легче», вдобавок Солженицын с самого начала собирался показать «лагерь очень благополучный и в очень благополучный день».
В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать
Александр Солженицын
Единственную фальшь повести Шаламов видел в фигуре кавторанга Буйновского. Он считал, что типичной фигура спорщика, который кричит конвою «Вы не имеете права» и тому подобное, была только в 1938 году: «Все, так кричавшие, были расстреляны». Шаламову кажется неправдоподобным, что кавторанг не знал о лагерной реальности: «С 1937 года в течение четырнадцати лет на его глазах идут расстрелы, репрессии, аресты, берут его товарищей, и они исчезают навсегда. А кавторанг не даёт себе труда даже об этом подумать. Он ездит по дорогам и видит повсюду караульные лагерные вышки. И не даёт себе труда об этом подумать. Наконец он прошёл следствие, ведь в лагерь-то попал он после следствия, а не до. И всё-таки ни о чём не подумал. Он мог этого не видеть при двух условиях: или кавторанг четырнадцать лет пробыл в дальнем плавании, где-нибудь на подводной лодке, четырнадцать лет не поднимаясь на поверхность. Или четырнадцать лет сдавал в солдаты бездумно, а когда взяли самого, стало нехорошо».
В этом замечании сказывается скорее мировоззрение Шаламова, прошедшего через самые страшные лагерные условия: люди, сохранявшие какое-то благополучие или сомнения после пережитого опыта, вызывали у него подозрение. Дмитрий Быков сравнивает Шаламова с узником Освенцима, польским писателем Тадеушем Боровским: «То же неверие в человека и тот же отказ от любых утешений — но Боровский пошёл дальше: он каждого выжившего поставил под подозрение. Раз выжил — значит, кого-то предал или чем-то
поступился»
44
Быков Д. Л. Советская литература. Расширенный курс. М.: ПРОЗАиК, 2015. C. 405–406.
.
В своём первом письме Шаламов наставляет Солженицына: «Помните, самое главное: лагерь — отрицательная школа с первого до последнего дня для кого угодно». Не только переписка Шаламова с Солженицыным, но — в первую очередь — «Колымские рассказы» способны убедить любого, кому кажется, что в «Одном дне Ивана Денисовича» показаны нечеловеческие условия: бывает много, много хуже.
список литературы
- Абелюк Е. С., Поливанов К. М. История русской литературы XX века: Книга для просвещённых учителей и учеников: В 2 кн. М.: Новое литературное обозрение, 2009.
- Быков Д. Л. Советская литература. Расширенный курс. М.: ПРОЗАиК, 2015.
- Винокур Т. Г. О языке и стиле повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» // Вопросы культуры речи. 1965. Вып. 6. С. 16–32.
- Гуль Р. Б. А. Солженицын и соцреализм: «Один день Ивана Денисовича» // Гуль Р. Б. Одвуконь: Советская и эмигрантская литература. Н.-Й.: Мост, 1973. С. 80–95.
- Дозорова Д. В. Компрессивные словообразовательные средства в прозе А. И. Солженицына (на материале повести «Один день Ивана Денисовича») // Наследие А. И. Солженицына в современном культурном пространстве России и зарубежья (к 95-летию со дня рождения писателя): Сб. мат. Междунар. науч.-практ. конф. Рязань: Концепция, 2014. С. 268–275.
- «Дорогой Иван Денисович!..» Письма читателей: 1962–1964. М.: Русский путь, 2012.
- Лакшин В. Я. Иван Денисович, его друзья и недруги // Критика 50–60-х годов XX века / сост., преамбулы, примеч. Е. Ю. Скарлыгиной. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2004. С. 116–170.
- Лакшин В. Я. «Новый мир» во времена Хрущёва. Дневник и попутное (1953–1964). М.: Книжная палата, 1991.
- Медведев Ж. А. Десять лет после «Одного дня Ивана Денисовича». L.: MacMillan, 1973.
- Николсон М. А. Солженицын как «социалистический реалист» / авториз. пер. с англ. Б. А. Ерхова // Солженицын: Мыслитель, историк, художник. Западная критика: 1974–2008: Сб. ст. / сост. и авт. вступ. ст. Э. Э. Эриксон, мл.; коммент. О. Б. Василевской. М.: Русский путь, 2010. С. 476–498.
- О лагерях «вспоминает» комбриг ВЧК-ОГПУ… // Посев. 1962. № 51–52. С. 14–15.
- Рассадин С. И. Что было, чего не было… // Литературная газета. 1990. № 18. С. 4.
- Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование / под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: ОЛМА-Пресс, 2001.
- Сараскина Л. И. Александр Солженицын. М.: Молодая гвардия, 2009.
- Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ: В 3 т. М.: Центр «Новый мир», 1990.
- Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996.
- Солженицын А. И. Публицистика: В 3 т. Ярославль: Верхняя Волга, 1997.
- Слово пробивает себе дорогу: Сборник статей и документов об А. И. Солженицыне. 1962–1974 / вступ. Л. Чуковской, сост. В. Глоцера и Е. Чуковской. М.: Русский путь, 1998.
- Темпест Р. Александр Солженицын — (анти)модернист / пер. с англ. А. Скидана // Новое литературное обозрение. 2010. С. 246–263.
- Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. М.: Согласие, 1997.
- Чуковский К. И. Дневник: 1901–1969: В 2 т. М.: ОЛМА-Пресс Звёздный мир, 2003.
- Шмеман А., протопресв. Великий христианский писатель (А. Солженицын) // Шмеман А., протопресв. Основы русской культуры: Беседы на радио «Свобода». 1970–1971. М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2017. С. 353–369.
- Hayward M. Solzhenitsyn’s Place in Contemporary Soviet Literature // Slavic Review. 1964. Vol. 23. № 3. Pp. 432–436.
- Kobets S. The Subtext of Christian Asceticism in Aleksandr Solzhenitsyn’s One Day in the Life of Ivan Denisovich // The Slavic and East European Journal. 1998. Vol. 42. № 4. Pp. 661–676.
- Magner T. F. [Alexander Solzhenitsyn. One Day in the Life of Ivan Denisovich] // The Slaviс and East European Journal. 1963. Vol. 7. № 4. Pp. 418–419.
- Pomorska K. The Overcoded World of Solzhenitsyn // Poetics Today. 1980. Vol. 1. № 3, Special Issue: Narratology I: Poetics of Fiction. Pp. 163–170.
- Reeve F. D. The House of the Living // Kenyon Review. 1963. Vol. 25. № 2. Pp. 356–360.
- Rus V. J. One Day in the Life of Ivan Denisovich: A Point of View Analysis // Canadian Slavonic Papers / Revue Canadienne des Slavistes. Summer-Fall 1971. Vol. 13. № 2/3. Pp. 165–178.
- Wachtel A. One Day — Fifty Years Later // Slavic Review. 2013. Vol. 72. № 1. Pp. 102–117.
Автор: Солженицын А.И. | Дата публикации: 1962 | Форма произведения: рассказ |
Жанр: исторический, сатирический | Время событий: вторая половина XX века | Место событий: Россия | В школе: 11 класс | Возраст: взрослые, подростки | Время чтения: 1-3 часа | Экранизация: фильм (Великобритания, 1970) | Темы: власть, гордость и смирение, дружба, милосердие и жестокость, свобода
Главные герои: Иван Денисович (заключенный исправительно-трудового лагеря)
Второстепенные персонажи: Цезарь Маркович (заключенный), Кавторанг (бывший капитан второго ранга), Фетюков (заключенный), Алеша (баптист, заключенный)
Краткое содержание
Иллюстрация Н. Лаврухина
“Один день Ивана Денисовича” – рассказ о заключенном, который описывает один день его из его жизни в заключении, которых три тысячи пятьсот шестьдесят четыре.
Шпион по нежеланию
Главный герой произведения, действие которого происходит в течение одного дня, – крестьянин Иван Денисович Шухов. На второй день после начала Великой Отечественной войны он ушел на фронт из родной деревни Темгенево, где у него осталась жена с двумя дочерьми. У Шухова еще был сын, но он умер.
В феврале тысяча девятьсот сорок второго года, на Северо-Западном фронте, группа воинов, в составе которой был и Иван Денисович, попала в окружение врага. Помочь им было невозможно, от голода солдатам приходилось даже есть копыта мертвых лошадей, размоченные в воде. Вскоре Шухов попал в немецкий плен, однако ему вместе с четырьмя сослуживцами удалось оттуда сбежать и добраться до своих. Советские автоматчики двух бывших пленных убили сразу же. Один умер от ран, а Ивана Денисовича отправили в НКВД. По итогам быстрого следствия Шухова отправили в концентрационный лагерь – ведь каждый человек, побывавший в плену у немцев, считался вражеским шпионом.
Девятка
Иллюстрация Н. Лаврухина
Иван Денисович отбывает срок уже девятый год. Восемь лет он сидел в Усть-Ижме, а теперь находится в сибирском лагере. За долгие годы у Шухова отросла длинная борода, а зубов стало в два раза меньше. Он одет в телогрейку, поверх которой – подпоясанный веревочкой бушлат. На ногах у Ивана Денисовича ватные брюки и валенки, а под ними – две пары портянок. На брюках чуть выше колена – лоскуток, на котором вышит лагерный номер.
Самой главная задача в лагере – избежать голодной смерти. Заключенных кормят противной баландой – похлебкой из замерзшей капусты и маленьких кусочков рыбы. Если постараться, можно получить лишнюю порцию такой баланды или же еще одну пайку хлеба.
Жизнь тюремная
Цезарь Маркович
Некоторым заключенным даже приходят посылки. Одним из них был Цезарь Маркович (то ли еврей, то ли грек) – мужчина приятной восточной внешности с густыми, черными усами. Усы заключенного не сбрили, так как без них он бы не соответствовал приложенному к делу снимку. Когда-то он хотел стать режиссером, но так и не успел ничего снять – посадили. Цезарь Маркович живет воспоминаниями и ведет себя как культурный человек. Он разговаривает о «политической идее» в качестве оправдания тирании, а иногда во всеуслышание ругает Сталина, называя его «батькой усатым». Шухов видит, что на каторге более свободная атмосфера, чем в Усть-Ижме. Можно говорить о чем угодно, не боясь, что за это увеличат срок. Цезарь Маркович, будучи практичным человеком, сумел приспособиться к каторжной жизни: из присылаемых ему посылок умеет «сунуть в рот, кому надо». Благодаря этому он работает помощником нормировщика, что было довольно-таки легким делом. Цезарь Маркович не жадничает и со многими делится продуктами и табаком из посылок (особенно с теми, кто каким-либо образом ему помогал).
Иван Денисович все же понимает, что Цезарь Маркович пока еще ничего не смыслит в лагерных порядках. Перед «шмоном» он не успевает унести посылку в камеру хранения. Хитрому Шухову удалось сберечь присланное Цезарю добро, и тот не остался перед ним в долгу.
Кавторанг
Иллюстрация Н. Лаврухина
Наиболее часто Цезарь Маркович делился припасами с соседом «по тумбочке» Кавторангом – морским капитаном второго ранга Буйновским. Он ходил вокруг Европы и по Северному морскому пути. Однажды Буйновский в качестве капитана связи даже сопровождал английского адмирала. Тот остался под впечатлением от его высокого профессионализма и после войны отправил подарок на память. Из-за этой посылки в НКВД решили, что Буйновский является английским шпионом. Кавторанг находится в лагере не так давно и еще не утратил веру в справедливость. Несмотря на привычку командовать людьми Кавторанг не отлынивает от лагерной работы, за что пользуется уважением всех заключенных.
Фетюков
Есть в лагере и тот, кого никто не уважает. Это бывший конторский начальник Фетюков. Он совсем ничего не умеет делать и способен лишь таскать носилки. Фетюкову не приходит никакой помощи из дома: жена ушла от него, после чего сразу же вышла замуж за другого. Бывший начальник привык есть вдоволь и поэтому часто попрошайничает. Этот человек уже давно потерял чувство собственного достоинства. Его постоянно обижают, а иногда даже бьют. Фетюков не в состоянии дать отпор: «утрется, заплачет и пойдет». Шухов считает, что таким людям, как Фетюков, невозможно выжить в лагере, где нужно уметь себя правильно поставить. Сохранение собственного достоинства необходимо только потому, что без него человек теряет волю к жизни и вряд ли сможет протянуть до конца срока.
Сам Иван Денисович не получает из дому посылок, потому что в родной деревне и без того голодают. Паёк он старательно растягивает на целый день, чтобы не испытывать чувства голода. Не чуждается Шухов и возможности «закосить» лишний кусок от начальства.
Иллюстрация Н. Лаврухина
В день, описываемый в повести, заключенные работают на строительстве дома. Шухов не уклоняется от работы. Его бригадир, раскулаченный Андрей Прокофьевич Тюрин, по итогам дня выписывает «процентовку» – лишнюю хлебную пайку. Работа помогает заключенным после подъема не жить в мучительном ожидании отбоя, а наполнить день каким-то смыслом. Радость, приносимая физическим трудом, особенно поддерживает Ивана Денисовича. Он считается лучшим мастером в своей бригаде. Шухов грамотно распределяет свои силы, что помогает ему не перенапрягаться и эффективно работать в течение всего дня. Иван Денисович работает с увлечением. Он рад, что сумел припрятать обломок пилы, из которого можно сделать маленький ножичек. С помощью такого самодельного ножа легко заработать на хлеб и табак. Однако охрана регулярно обыскивает заключенных. Нож могут отобрать при «шмоне», этот факт придает делу своеобразный азарт.
Алеша
Один из заключенных – сектант Алеша, которого посадили за его веру. Алеша-баптист переписал в записную книжку половину Евангелия и сделал для нее тайник в стенной щели. Еще ни разу при обыске Алешино сокровище не было обнаружено. В лагере он не утратил веры. Алеша говорит всем, что нужно молиться, чтобы Господь снял злую накипь с нашего сердца. На каторге не забывают ни о религии, ни об искусстве, ни о политике: заключенные переживают не только о насущном хлебе.
Счастливый день
Перед сном Шухов подводит итоги дня: в карцер его не посадили, на строительство Соцгородока (в морозное поле) работать не отправили, кусок пилы спрятал и на «шмоне» не попался, во время обеда лишнюю порцию каши получил («закосил»), купил табака… Так выглядит почти счастливый день в лагере.
И таких дней у Ивана Денисовича – три тысячи пятьсот шестьдесят четыре.
Ирина Зарицкая | Просмотров: 7.3k
История жизни Ивана Денисовича Шухова в рассказе «Один день Ивана Денисовича»: биография, судьба героя в цитатах
 |
| Иван Денисович Шухов (актер Том Кортни). Кадр из фильма 1970 г. |
В этой статье представлена история жизни Ивана Денисовича Шухова в цитатах из рассказа «Один день Ивана Денисовича» Солженицына.
Судьба Ивана Денисовича — это тяжелая судьба простого русского солдата, который становится жертвой сталинских репрессий.
В статье описаны основные этапы биографии Ивана Денисовича Шухова в цитатах из рассказа.
Смотрите:
— Краткое содержание рассказа
— Все материалы по рассказу
История жизни Ивана Денисовича Шухова в рассказе «Один день Ивана Денисовича»
Иван Денисович Шухов уходит на фронт 23 июня 1941 года. Ему в это время около 30 лет:
«…Из дому Шухов ушел двадцать третьего июня сорок первого года…»«…От бабы меня, гражданин начальник, в сорок первом году отставили. Не упомню, какая она и баба…»
Шухов служит на Северо-Западном фронте в феврале 1942 года:
«…в феврале сорок второго года на Северо-Западном окружили их армию всю…»
В феврале 1942 года Шухов попадает в немецкий плен. Когда он сбегает из плена, его признают фашистским агентом и арестовывают:
«…А было вот как: в феврале сорок второго года на Северо-Западном окружили их армию всю <…> И так их помалу немцы по лесам ловили и брали. И вот в группе такой одной Шухов в плену побыл пару дней, там же, в лесах, – и убежали они впятером <…> Были б умней – сказали б, что по лесам бродили, и ничего б им. А они открылись: мол, из плена немецкого. Из плена? Мать вашу так! Фашистские агенты! И за решетку…»
Советские власти дают Ивану Денисовичу 10 лет тюрьмы за измену родине. Но на самом деле он ни в чем не виновен:
«…всем под гребенку десять давали…»
«…Считается по делу, что Шухов за измену родине сел. И показания он дал, что таки да, он сдался в плен, желая изменить родине, а вернулся из плена потому, что выполнял задание немецкой разведки. Какое ж задание – ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили просто – задание…»
«…подпишешь – хоть поживешь еще малость. Подписал…»
Сначала Шухов сидит 7 лет в лагере на севере на лесоповале в Усть-Ижме:
«…В огонь печной Шухов уставился, и вспомнились ему семь лет его на севере. И как он на бревнотаске три года укатывал тарный кряж да шпальник. И костра вот так же огонь переменный – на лесоповале, да не дневном, а ночном повале…»
На севере Шухов болеет цингой в лагере в Усть-Ижме и у него выпадают зубы:
«…Он улыбнулся простодушно, показывая недостаток зубов, прореженных цингой в Усть-Ижме в сорок третьем году…»
Затем Шухова переводят в особый лагерь для политзаключенных:
«…Особый – и пусть он особый, номера тебе мешают, что ль? Они не весят, номера…»
Шухов не видит свою семью более 10 лет с 1941 года — с тех пор как ушел на войну:
«…От бабы меня, гражданин начальник, в сорок первом году отставили. Не упомню, какая она и баба…»
Дома у Шухова есть жена и две дочери. Сын умер в детстве:
«…собственный его сын помер маленьким, дома дочки две взрослых…»
Семья Шухова живет в нищете, пока он сидит в тюрьме:
«…И очень жена надежду таит, что вернется Иван и тоже в колхоз ни ногой, и тоже таким красилем станет. И они тогда подымутся из нищеты, в какой она бьется, детей в техникум отдадут, и заместо старой избы гнилой новую поставят…»
Шухов за годы тюрьмы отдаляется от своей семьи:
«…Сейчас с Кильдигсом, латышом, больше об чем говорить, чем с домашними…»
Шухов за 8 лет тюрьмы отвыкает от жизни на воле:
«…Шухов молча смотрел в потолок. Уж сам он не знал, хотел он воли или нет…»
Иван Денисович не верит, что его однажды освободят из тюрьмы:
«…Да еще пустят ли когда на ту волю? Не навалят ли еще десятки ни за так?…»
Наконец Иван Денисович выходит на свободу, отсидев 10 лет в тюрьме:
«…Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов – три дня лишних набавлялось…»
О дальнейшей судьбе главного героя ничего не известно. На этом рассказ заканчивается.
Это была история жизни Ивана Денисовича Шухова в цитатах их рассказа «Один день Ивана Денисовича» Солженицына: описание биографии и судьбы главного героя.
Смотрите: Все материалы по рассказу
Шухов
«Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына – рассказ о ужасах лагерной жизни, о том, как ни в чем неповинному человеку приходится выживать в нечеловеческих условиях. Произведение впервые появилось в журнале «Новый мир» в 1962 году и мгновенно стало популярно и принесло славу автору. Какова же характеристика Шухова в «Один день Ивана Денисовича»?
История жизни Шухова
Заключенный Щ-854, или Иван Денисович Шухов, находится в лагере уже 10 лет. Когда-то он был простым крестьянином, но война перевернула всю его жизнь с ног на голову. В 1941 году, в возрасте примерно 30 лет, главный герой уходит воевать. Он был настоящим солдатом и патриотом своей Родины. В феврале 1942 года он попадает в плен, откуда ему удается сбежать. Однако на этом его несчастья не закончились. Советская власть признает его фашистским агентом и арестовывает за измену Родины. Несмотря на то, что Шухов ни в чем не виновен, он подписывает все бумаги и сознается в преступлениях, которые он не совершал. Сделал он это для того, чтобы продлить себе жизнь хоть на какое-то небольшое время. Несмотря на всю абсурдность ситуации, когда абсолютно невиновный человек вынужден терпеть унижения и выживать в ужасных условиях, герой не озлобился и продолжает любить людей.
На воле Шухова дожидаются жена и две дочери. Иван Денисович запретил им присылать ему посылки, чтобы не отнимать последние крохи у детей.
Характеристика главного героя
Иван Денисович Шухов – человек со сложной судьбой. Несправедливо осужденный, он вынужден многие годы жить в лагере, пытаясь не потерять человеческого обличия. Шухов достойно выносит все тяготы своей лагерной жизни: не вылизывает тарелки, не доносит на сокамерников, не притворяется больным, чтобы увильнуть от работы.
Труд стал для Ивана Денисовича спасением. Он не может сидеть без дела, поэтому берется за любую работу. Он ни перед кем не пресмыкается, но, понимая законы тюремного мира, пытается облегчить себе жизнь с помощью взаимовыгодного общения с нужными людьми. Например, он поддерживает дружеские отношения с режиссером Цезарем Марковичем, который часто получает из дома посылки и неплохо устроился в лагере. Он привык работать руками, то тапочки кому сошьет, то телогрейку. От этого он получал двойную выгоду: заключенные его благодарили и хорошо относились, а сам он получал удовольствие от работы.
Русский народ в образе Шухова
В образе Шухова «Один день Ивана Денисовича» показана судьба целого народа. Люди, которые сражались за свою страну, попали в жерло беспощадной системы, пережили оскорбления и унижения от тех, кого когда-то защищали.
Солженицын сделал главным героем простого солдата не случайно. Такой как Шухов не мог рассчитывать ни на какие привилегии в лагере. Именно в нем собраны черты обыкновенного человека, который пострадал ни за что. Шухов – образ собирательный. Часть образа автор списал с себя и со своего опыта лагерной жизни, часть со своего товарища – солдата. В обычной жизни главный герой – смекалистый, деятельный мужик, который, находясь в условиях мирной жизни, мог бы быть достойным человеком и приносить пользу обществу. Но и в лагере он не потерял честь и достоинство, сохранил свое лицо и остался верным себе.
На примере главного героя автор показывает, что в любой ситуации можно оставаться человеком. Русский народ, несмотря на все лишения и несчастья, способен сохранить веру и надежду в лучшее будущее.
Данная статья поможет школьникам написать сочинение на тему “Шухов” по произведению А. Солженицына. Здесь раскрывается образ главного героя, рассказывается, история его судьбы.
Посмотрите, что еще у нас есть:
Тест по произведению
Доска почёта
Чтобы попасть сюда — пройдите тест.
-
Дарья Сметанина
10/12
-
Ирина Ли
11/12
-
Ирина Алексеева
12/12
-
Екатерина Масленникова
8/12
-
Екатерина Мархелова
11/12
-
Парвина Хатамова
12/12
-
Ия Грищенко
10/12
-
Елена Ворошилина
12/12
-
Марина Свириденко
12/12
-
Владимир Бровиков
10/12
Солженицын в образе Ивана Денисовича.
|
Работа — она как палка, конца в ней два: для людей делаешь — качество дай, для начальника делаешь — дай показуху. |
| Мнение главного героя. Да, начальники — не люди. |
Один день Ивана Денисовича — рассказ (по объёму скорее повесть, но автор настаивал на жанровом определении рассказа из-за единства места и времени действия) Александра Исаевича Солженицына (1918—2008), первое его официально опубликованное произведение, вышедшее в 1962 году в журнале Александра Твардовского «Новый мир» и произведшее на советских и мировых читателей самый настоящий эффект разорвавшейся бомбы. Это не было первое официально опубликованное в СССР произведение о жизни в сталинских лагерях (незадолго до того «Известия» Алексея Аджубея напечатали очерк Георгия Шелеста «Самородок», прошедший незамеченным и заметно уступавший как художественное произведение), но первое, которое массово прочли и хорошенько запомнили, что сделало дискуссию о недавнем прошлом одной из главных дискуссий шестидесятых. Спустя более чем полвека «Один день…» остаётся не только самым известным, но и самым популярным произведением Солженицына. И даже открытые противники и ненавистники Солженицына как писателя и человека в большинстве своём признают этот рассказ выдающимся произведением и уже устоявшейся классикой русской и советской литературы. С 1997 году входит в обязательную школьную программу по литературе.
История создания и публикации[править]
Сама идея рассказа появилась у Солженицына зимой 1950—1951 годов во время заключения в Степлаге в Экибастузе: «Я в 50-м году, в какой-то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагерную жизнь? По сути, достаточно описать один всего день в подробностях, в мельчайших подробностях, притом день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И даже не надо нагнетать каких-то ужасов, не надо, чтоб это был какой-то особенный день, а — рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы» (Из интервью Солженицына для ВВС)
Собственно же работа над рассказом началась в мае 1959 г. и продолжалась сорок пять дней. К этому времени уже была написана первая редакция романа «В круге первом», «Матрёнин двор» и несколько частей будущего цикла «Крохотки», начался сбор материала для будущих «Архипелага ГУЛАГ» и «Красного колеса». Но всё это были вещи очевидно «непроходные» и писались по понятным причинам в стол. К 1962 г., однако, обстоятельства наконец сложились для автора удачно — во-первых, XXII съезд КПСС продолжил курс на десталинизацию, во-вторых, сам рассказ попал в руки к Александру Твардовскому, лично знакомому с Хрущёвым, в-третьих, помимо Твардовского, публикацию повести поддержали такие выдающиеся представители советской литературы как Илья Эренбург, Константин Паустовский и Корней Чуковский.
Сюжет[править]
Описывает рассказ буквально один день из жизни простого советского зэка «Щ-854», он же Иван Денисович Шухов, попавшего в советский лагерь из немецкого плена. Очередной зимний день заключённого полон и тяготами, и поиском маленьких радостей (насколько они в этой ситуации возможны) от побудки в пять утра до самого отхода ко сну.
«Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось…» (Знаменитая завершающая фраза рассказа).
Тропы и штампы[править]
- Ботать по фене — к рассказу прилагается приложение из небольшого словарика терминов и выражений, употребляемых зэками в тексте.
- Большая часть их благополучно вошла в современный русский язык.
- Говорящее имя — Волковой, начальник режима в лагере. Подсвечено автором: «Вот Бог шельму метит, фамильицу дал!» «Волкового не то что зэки и не то что надзиратели — сам начальник лагеря, говорят, боится». «Он еще плетку таскал, как рука до локтя, кожаную, крученую. В БУРе ею сек, говорят. Или на проверке вечерней столпятся зэки у барака, а он подкрадется сзади да хлесь плетью по шее».
- Фетюков — ничтожество. Шухов можно считать отсылкой и к «зашуганный», и к «шухер, гражданин начальник идёт, прячемся!»
- Гулаги и рабы. У Солженицына без этого никуда. Собственно, эта повесть вполне себе кодификатор.
- Гурман-гуро. «Баланда не менялась ото дня ко дню, зависело — какой овощ на зиму заготовят. В летошнем году заготовили одну соленую морковку — так и прошла баланда на чистой моркошке с сентября до июня. А нонче — капуста черная. Самое сытное время лагернику — июнь: всякий овощ кончается и заменяют крупой. Самое худое время — июль: крапиву в котел секут. … Из рыбки мелкой попадались все больше кости, мясо только на голове и на хвосте держалось. Шухов в любой рыбе ел все: хоть жабры, хоть хвост, и глаза ел, когда они на месте попадались. … Магара застыла в один слиток. Она и горячая ни вкуса, ни сытости не оставляет. Каша не каша, а идет за кашу».
- Доносчик. «Двух стукачей известных прям на вагонке зарезали, по подъему. И один стукач сам к начальству в БУР убежал».
- Зыбучий грёбаный песец — «фуимется» и «фуяслице» из речи зэков. По свидетельству самого Александра Исаевича («Бодался телёнок с дубом») эта эвфемизация нецензурщины принадлежит Твардовскому и по сути представляет собой Шрамы от цензуры. Но при этом автор сумел отстоять слово «смехуёчки».
- Редупликация-шмедупликация
- «На столике у них маслице да фуяслице».
-
…Взлез на столб и протирал термометр.
Снизу советовали:
— Ты только в сторону дыши, а то поднимется.
— Фуимется! — поднимется!… не влияет.«Один день Ивана Денисовича» - Кошмарные медицинские состояния — цинга и кровавый понос, пережитые Иваном Денисовичем в Усть-Ижме, памятны ему до сих пор.
- Маленький человек — сам Иван Денисович. В лагере есть и бандеровцы, и кавторанг Буйновский, и простой крестьянин Шухов на их фоне ничем особенно не выделяется.
- А Фетюков «в какой-то конторе большим начальником был», а в лагере не брезгует собирать табак из выплюнутых окурков. «Из последних бригадников, поплоше Шухова. …Шухов не всякую работу возьмет, есть пониже».
- МТХ — ну, не совсем МТХ, но близко: новый промысел «красилей», рисующих «ковры» на простынях сквозь трафареты, привезённые как трофей с войны. Родная деревня Шухова, если верить письмам его жены, живёт с малевания таких «ковров».
- Невиновный в тюрьме — не только Шухов, которому дали десять лет лагерей за сутки во вражеском плену (якобы он получил задание вредить СССР), но и почти весь лагерь, кроме разве что бендеровцев и настоящего румынского шпиона.
- Не в ладах с историей — два ляпа в одном. Два образованных зэка обсуждают фильм Эйзенштейна «Иван Грозный. Часть II», причём один из них обвиняет режиссёра в оправдании тирании и подхалимаже перед властью, а второй в защиту говорит, что иначе фильм бы не пропустили. Первая половина ляпа заключается в том, что в реальности фильм вызвал ярость советского начальства, обвинения в очернении великого правителя и опалу для автора. А вторая половина — в том, что фильм по вышеназванным причинам именно что не пропустили, а положили на полку до 1958 года, так что зэки его смотреть никак не могли. То ли Солженицын ошибся, то ли пожертвовал фактами ради незаслуженного На тебе! в адрес Эйзенштейна.
- Неловкое прозвище — заключенный Фетюков, презираемый всеми остальными зеками, носит прозвище «шакал» за привычку шакалить, то есть выпрашивать у солагерников окурки.
- Неясно-смуглый — «в Цезаре всех наций намешано: не то он грек, не то еврей, не то цыган». Судя по тому, что прототип — киносценарист Лев Гроссман, Цезарь Маркович таки еврей. «Картины снимал для кино. Но и первой не доснял, как его посадили».
- Сало и горилка — среди солагерников Ивана Денисовича есть не просто украинцы, но украинцы западные и даже прямо называемые «бендеровцами» (sic!).
- Есть в лагере и эстонцы и латыши с литовцами — прямо это не сказано (а про двух эстонцев опровергается в тексте), но вероятно, среди них есть и «лесные братья».
- Оно из грузовика выпало — заключённые закрывают окна на стройке «найденным» там же толем (чтобы было теплее), а для начальства придумывают объяснение — пришли, а уже так было (а потом популярно объясняют мелкому начальнику тоже из заключённых, что с ним будет, если он эту версию не поддержит).
- Полицай — Шкуропатенко, сам зэк, охраняющий зэков.
- Православные плохие — с точки зрения фанатика-баптиста Алёшки. «Православная церковь от Евангелия отошла. Их не сажают или пять лет дают, потому что вера у них не твёрдая». Цитата вызывает законное возмущение православных христиан, потому что наглая ложь и первое, и второе, и третье.
- Религиозный фанатик — получившие по двадцать пять лет баптисты и в лагере сохраняют отчаянную верность вере и даже пытаются её проповедовать. Иван Денисович, однако, не уверовал — очень уж проповеди баптистов ему напоминают такие же проповеди политруков.
- Светлее и мягче — каторжный лагерь, в котором сидит Шухов, кажется таковым не только самому Шухову, не понаслышке знакомому с лагерем в Усть-Ижме, но и читателям, знакомым, например, с колымскими лагерями (Варлам Шаламов, в частности, указывает, что там, где он сидел, лагерный кот был бы немыслим — его бы давно съели)
- К тому же в лагере Ивана Денисовича в основном политзэки, не притесняемые уголовниками.
- Серийный номер — Щ-854, личный номер Ивана Денисовича. Именно так — «Щ-854» — изначально и хотел назвать рассказ автор, но позднее рассудил, что предложенный Твардовским и ныне канонический вариант названия, ничуть не хуже, а в чём-то и удачнее.
- Тюремщик — много типажей. Есть приличные люди, а есть те, кто упивается своей маленькой властью.
- Тюрьма — дом родной — заключенный под номером Ю-81. «Об этом старике говорили Шухову, что он по лагерям да по тюрьмам сидит несчётно, сколько советская власть стоит, и ни одна амнистия его не прикоснулась, а как одна десятка кончалась, так ему сразу новую совали».
- Убийство по ошибке: «Двух стукачей известных прям на вагонке зарезали, по подъему. И потом еще работягу невинного — место, что ль, спутали».
- Шпион — как минимум один настоящий, севший за дело, в бригаде Шухова имеется, но многие, как и сам протагонист, тоже в таковых числятся.
Адаптации[править]
- Норвежско-британский фильм 1970 г. Одобрен автором. В роли Ивана Денисовича — Том Кортни.
- Российский фильм, премьера которого ожидается в 2021-22 г. Режиссёр — Глеб Панфилов, ранее удачно экранизировавший роман «В круге первом». В роли Ивана Денисовича — Филипп Янковский.
[изменить]
Классика школьной программы
Денис Фонвизин Недоросль Александр Грибоедов Горе от ума Александр Пушкин Евгений Онегин • Капитанская дочка • Руслан и Людмила • Сказки Михаил Лермонтов Герой нашего времени Иван Гончаров Обломов Николай Гоголь Вечера на хуторе близ Диканьки • Тарас Бульба • Ревизор • Мёртвые души Иван Тургенев Записки охотника • Отцы и дети Александр Островский Бесприданница • Гроза Николай Некрасов Кому на Руси жить хорошо Фёдор Достоевский Белые ночи • Бесы • Братья Карамазовы • Идиот • Преступление и наказание Михаил Салтыков-Щедрин Господа Головлёвы • История одного города Лев Толстой Анна Каренина • Война и мир Антон Чехов Каштанка • Вишнёвый сад • Человек в футляре Максим Горький Детство — В людях — Мои университеты • Старуха Изергиль • На дне Евгений Замятин Мы Михаил Шолохов Тихий Дон • Поднятая целина Михаил Булгаков Собачье сердце • Мастер и Маргарита Андрей Платонов Котлован Александр Твардовский Василий Тёркин Александр Солженицын Один день Ивана Денисовича
- Редупликация-шмедупликация
Одним из главных художественных произведений Александра Исаевича Солженицына является повесть «Один день Ивана Денисовича«. В произведении выдающийся писатель рассказал читателю историю о сибирских буднях жертв сталинских репрессий. Благодаря книге, основанной на личном опыте автора, читатель узнал, какая участь ждала бедных людей, которые не угодили советской власти. Многомудрый Литрекон предлагает Вам ознакомиться с анализом данного произведения по плану.
Содержание:
- 1 История создания
- 2 Жанр, направление
- 3 Композиция
- 4 Главные герои и их характеристика
- 5 Темы
- 6 Проблемы
- 7 Основная идея
- 8 Чему учит?
- 9 Критика
История создания
Известно, что с историей появления произведения «Один день Ивана Денисовича» тесно связана лагерная жизнь автора. Александр Солженицын был осужден и обвинён в измене Родины из-за… писем. Да, простых писем, которые направлял своему другу. В них начинающий писатель завуалированно критиковал курс Сталина и мечтал о возвращении страны к линии ленинизма. В ту пору письма с фронта тщательно проверялись. И послания Солженицына дали повод сфабриковать дело. Ему дали 10 лет лагерей.
Идея создания повести у Александра Солженицына появилась в 1950 году. В этот период писатель находился в ссылке в Казахстане. Автору очень захотелось рассказать о своих лагерных буднях. Солженицын понял, что ему будет достаточно описать всего лишь один день, чтобы читатель осознал все те нечеловеческие условия, в которых он отбывал наказание. Тем более, один день зэка не больно-то отличался от другого.
Работу над созданием своего произведения Александр Исаевич начал лишь спустя девять лет, когда он вернулся из ссылки. Над ним писатель работал на протяжении полутора месяцев.
В 1961 году творение Солженицына попало в руки Твардовского, который на тот момент являлся главным редактором известного журнала «Новый мир». Писатель не указал своего имени, и тогда член редакции А. Берзер написала псевдоним А. Рязанский. Не секрет, что редактор находился под сильным впечатлением от произведения. Правда, опубликовать его было трудно. Советская цензура была неумолима.
Редакция дала совет писателю поменять название произведения. В итоге, рассказ стал называться «Щ-854. Один день одного зэка». Александр Исаевич очень хотел, чтобы его произведение получило успех. В связи с этим он решил отправить свое творение другим писателям, своим коллегам, чтобы они написали отзывы о произведении. При этом Солженицын прекрасно осознавал, что произведение может быть запрещено цензурой, поэтому автор попросил о помощи самого Хрущева. В результате он смог добиться разрешения на публикацию повести. Ведь тогда, в период хрущевской «оттепели», был развенчан культ личности Сталина, благодаря чему люди получили возможность критиковать и осуждать его решения.
Произведение Александра Исаевича «Один день Ивана Денисовича», история создания которого представлена здесь, было опубликовано в 1962 году в журнале «Новый мир». Оно обрело небывалый успех. В газетах и журналах было много отзывов о рассказе. Многие литературные критики считали, что книга «Один день Ивана Денисовича» представляет собой некую разрушительную силу для соцреализма.
Жанр, направление
По велению членов редакции Александр Исаевич назвал свое произведение повестью. Однако в действительности оно может быть названо и рассказом. Об этом свидетельствуют многие черты малого литературного жанра. Среди них можно отметить то, что писатель обращает все свое внимание лишь на одну сюжетную линию, связанную с Шуховым. В книге нет разветвленной системы образов. В нем нет деления на главы или части и описывается всего один день из жизни лагерника.
Однако в книге «Один день Ивана Денисовича» есть и черты, указывающие на жанр повести. Объем велик для рассказа, героев, хоть и не очень подробно описанных, много, и каждая история человека, заключенного в лагерь, имеет самостоятельное значение. Автор дал слишком подробную характеристику одному дню и вышел за рамки рассказа.
Конечно же, свое произведение Александр Солженицын написал в духе реализма. Писатель смог правдиво описать, с какими трудностями сталкиваются заключённые. Он ничего не приукрашивал и не выдумывал, о чем говорят многие люди, имеющие негативный опыт лагерной жизни.
Композиция
Обратим внимание, как устроена композиция повести «Один день Ивана Денисовича»?
- В экспозиции читатель знакомится с главным персонажем произведения Иваном Шуховым. Автор рассказывает о непростых условиях проживания заключённых, им приходится каждый день вставать в пять утра, мириться с холодом, голодом, унижением.
- Развитие сюжета составляют события, происходящие с главным героем. Здесь писатель рассказывает, как герой произведения мыл полы в надзирательской, собирался на работу, стоял в очереди в столовую и трудился на объекте.
- Кульминация заключается в эпизоде, когда Цезарь прячет еду от надзирателей. Здесь главный герой проявляет все свои достоинства и раскрывает характер.
- В развязке главный герой, осознавая, что прошёл один из счастливых дней в его лагерной жизни, засыпает.
Главные герои и их характеристика
Главные герои повести «Один день Ивана Денисовича» представлены в списке.
- Главным героем произведения является Иван Денисович Шухов. На долю этого человека выпала очень непростая судьба. Главный герой был осужден несправедливо. Он попал в плен и был обвинен в шпионаже в пользу другой страны. Показания из него выбивали побоями. Но Шухов, который жил в ужасных условиях, старался не утратить своих достойных качеств. Писатель показывает, с каким достоинством Иван Денисович переносит все трудности лагерной жизни. Свое спасение главный персонаж видел в честном труде и справедливом отношении к людям. Персонаж брался за любую работу, ведь сидеть без дела было не в его духе. Чтобы облегчить свою участь, Шухов старался заводить полезные для себя знакомства. Так, например, он дружил с Цезарем, ведь он довольно часто получал посылки из дома. Иван Шухов был мастером на все руки. Кому-то он тапочки сошьет, а кому-то — телогрейку. Так он зарабатывал на жизнь и не обременял жену обязанностью присылать ему посылки. Главному персонажу работа приносила удовлетворение, а заключённые искреннее его благодарили. Образ главного персонажа является собирательным, ведь автор в нем отобразил сложную судьбу всего народа.
- Андрей Тюрин — сын кулака, который был лишен всего, даже заслуженного военного чина, просто потому, что родился не в той семье. Сильный и опытный бригадир.
- Цезарь Маркович — богатый московский режиссер, обвиненный за «неправильный» фильм и критические высказывания в отношении власти. Человек щедрый, умный, справедливый.
- Капитан Буйновский — бывший капитан морфлота. Человек образованный и гордый. За эти качества он и пострадал. Пытаясь заступиться за заключенных и вспоминая законы, он получил 10 суток карцера и был обречен на скорую смерть от туберкулеза. Его посадили за то, что на войне ему пришлось помочь английским союзникам.
- Алешка — баптист, которого посадили за его религиозные убеждения. Он был тихим и доброжелательным человеком.
- Фетюков. Бывший начальник, который не угодил кому-то на своем посту. От него отказались жена и родственники, поэтому он опустился в лагере и морально «сдал». Он готов был на любое унижение ради еды.
Темы
Тематика повести «Один день Ивана Денисовича» может быть дополнена, если Вы напишите в комментариях, чего тут не хватает:
- Быт и нравы лагерной жизни — основная тема повести. Автор описал типичный день зэка, рассказав о типах заключенных, их одежде, еде, гигиене, обычаях и склонностях. В каждом абзаце находит отражение ужасная картина бесправия и угнетения.
- Человеческое достоинство. Автор обратил внимание на то, что в лагере не ломаются только те люди, которые ставят уважение к себе выше комфорта. Фетюков готов был доставать окурки из плевательницы, рискуя заразиться, лишь бы покурить. А Иван Денисович работал ради того, чтобы купить себе табак, и даже жене не позволял обделять детей, посылая ему еду.
- Тяжелая судьба советского человека. Автор показывает, что с момента революции людям стало жить только хуже. Деревня находится в упадке и нищете, город оккупирован бездушными тиранами, которые готовы отправить человека в тюрьму за одно лишь слово или происхождение.
- Братство. Люди в бригаде становились одной семьей и могли выжить только сообща. Поэтому каждый в меру сил заботится об интересах своей группы, чтобы поддержать друзей и спасти себя.
Проблемы
Проблематика повести «Один день Ивана Денисовича» не менее злободневна.
- В своем произведении Александр Исаевич поднял проблему сталинских репрессий, которая затронула каждую семью. Даже простые люди вроде Ивана, которые всего лишь попали в плен и бежали, становились врагами народа, хотя все показания из них выбивали пытками. Это не один случай, а массовое явление, против которого должен восстать каждый человек, желающий себе и миру добра и процветания.
- Центральное место в повести занимает трагическая судьба жертв сталинского режима. Описывая один день, автор сумел рассказать о годах своего заключения, наполненных голодом, лишениями и страхом. Люди были надломлены и унижены несправедливостью и отчаянностью своего положения.
- Тюремные порядки. Неоправданная и ненужная жестокость стала доминирующей силой в лагере. Людей морили голодом и холодом, подвергали болезненному влиянию зараженных пространств, даже раздевали на морозе, а чего ради? Все эти меры были бессмысленны и безобразны. Александр Исаевич противопоставил лагерную жизнь реальному миру, где все эти тюремные законы кажутся ужасным недоразумением.
- Также в произведении Солженицын поднял нравственную проблематику. В рассказе автор широко раскрыл проблему сострадания, уважения, сохранения лучших качеств в нечеловеческих условиях. Также писатель затронул проблему отношения к труду. Благодаря упорной ежедневной работе Шухов не падал духом и сохранил достоинство и честь.
- Особое место в произведении занимает проблема «маленького человека», который своим примером показывает, что ещё остались сильные духом люди, пусть униженные, но не унизившиеся. Они никогда не сломаются под воздействием законов лагерной реальности.
Дополнить этот раздел анализа повести «Один день Ивана Денисовича» по плану Литрекон сможет, если Вы напишите, что еще важно включить в него?
Основная идея
В произведении писатель хотел показать, как рушатся судьбы людей под влиянием политического режима. Александр Исаевич резко критикует сталинские репрессии, показывая, как из-за них страдает народ. Протест против репрессивного курса советского государства — вот смысл повести «Один день Ивана Денисовича». Писатель показал, что тоталитарное правительство наказывает людей без всякой меры и справедливости, чтобы только запугиванием удерживать власть среди тех, кто ее ненавидит, не понимает, но боится. Такая страна обречена на нравственную гибель.
Главная мысль повести «Один день Ивана Денисовича» заключается в том, что бессмысленное издевательство над невиновными людьми больше никогда не должно марать историю страны. Писатель до конца своих дней боролся с неведением и невежеством народа, который даже после гласности и Перестройки не верил в зверство Сталина и его подлой свиты.
Чему учит?
Повесть «Один день Ивана Денисовича» заставляет задуматься о том, как важно сохранять человеческое достоинство и самоуважение даже в минуты лишений и страха. Комфорт не должен стоять выше гордости личности, выше ее морально-нравственных основ. Люди должны ценить свою душу, свою совесть, свои личные границы выше, чем лишнюю порцию еды или табака. Только тогда человек сможет преодолеть испытания достойно и выйти победителем из любой ситуации.
Книга учит также и тому, что народу важно сохранить свое право на инакомыслие и не позволять демагогам и агитаторам отнять у него самобытность мысли и право на критику. С гонений на мнение, с подмены понятий, с манипуляций и лжи начинается тоталитарный ад, в котором все свободы, права и достижения личности будут уничтожены и отняты безжалостным политическим гегемоном. Если мы не хотим судьбы Щ-854, нужно сохранять трезвость мысли и принципиальную позицию, а не менять их на лобстера, который вскоре превратится в лишнюю порцию баланды. Ведь репрессии слепы и коснутся каждого.
Критика
Люди, прочитавшие повесть, были ошарашены и сбиты с толку. Не все знали, как на самом деле живут политзаключенные. Поэтому отзывы читателей были наполнены болью:
Как же я не знал об Иване Шухове? Как мог не чувствовать, что вот в это тихое морозное утро его вместе с тысячами других выводят под конвоем с собаками за ворота лагеря в снежное поле — к объекту? (Владимир Лакшин)
Многие критики писали такие отзывы, чтобы читатель понял: репрессии позади, это всего лишь перегиб и недосмотр. Однако умные люди поняли, что так режимные рецензенты нивелируют остроту поданного материала и хоронят его заживо. Далеко не все заключённые в ту пору вышли из тюрем. А многие, кто вышел, принес домой туберкулёз и другие заболевания, которые уже никак не исправить.
В первой, «парадной» рецензии в «Известиях» («О прошлом во имя будущего») Константин Симонов задавал риторические вопросы: «Чья злая воля, чей безграничный произвол могли оторвать этих советских людей — земледельцев, строителей, тружеников, воинов — от их семей, от работы, наконец, от войны с фашизмом, поставить их вне закона, вне общества?» Симонов делал вывод: «Думается, что А. Солженицын проявил себя в своей повести как подлинный помощник партии в святом и необходимом деле борьбы с культом личности и его последствиями»
Иные писатели бойко обвиняли героя в лживом смирении, рабской сущности и чуть ли не эмоциональной глухоте. Однако они же сами позабыли о том, как молчали все эти годы, зная или догадываясь о репрессивности сталинского режима:
Валентин Катаев называл «Один день…» фальшивым: «не показан протест». Корней Чуковский возражал: «Но ведь в этом же вся правда повести: палачи создали такие условия, что люди утратили малейшее понятие справедливости… <…> …А Катаев говорит: как он смел не протестовать хотя бы под одеялом. А много ли протестовал сам Катаев во время сталинского режима? Он слагал рабьи гимны, как и все».
Но важнее то, что автор получил сотни писем и положительных откликов от простых людей, ставших жертвами или свидетелями тоталитарного ужаса. Они благодарили писателя за честность и справедливость слов, которые осветили важнейшую проблему того времени. Однако нашлись и те, кто хотел стыдливо спрятать «грязные портки» от читателей из других стран. Якобы книга оскорбляет достоинство советских людей и выставляет страну «не в том виде». Плохо то, что мы до сих пор стыдимся не того. Бояться нужно не мнения окружения и не огласки, а самой проблемы, которая не исчезает, если закрыть глаза.
Автор: Виктория Комарова
На чтение 9 мин. Опубликовано 06.03.2020
В 1959 году Александр Солженицын написал рассказ «Один день Ивана Денисовича». В 1962 году он опубликовал его в журнале «Новый мир» (для публикации его назвали повестью) Это было первое опубликованное произведение писателя, оно принесло ему мировую известность. Сюжет был задуман, когда автор находился в лагере. Наблюдения за лагерной жизнью вылились в рассказ «Один день Ивана Денисовича». Характеристика главных героев произведения позволяет читателю прочувствовать всю глубину истории и трагизм человеческих судеб.
Содержание
- История Ивана Денисовича Шухова
- Другие осужденные
- Сенька Клевшин
- Судьба бригадира
- Капитан второго ранга
- Кинорежиссёр из конторы
- Верующий Алёшка
- Бывший начальник
- Заключённые эстонцы
- Неизвестный Ю-81
История Ивана Денисовича Шухова
Главный герой родом из глубинки. Ему исполнилось сорок лет. Он родился в селе Темгенево Рязанской области, служил на фронте, а затем стал жертвой сталинских репрессий. Он часто вспоминает родной дом и сельскую жизнь. В лагере плохо кормят, поэтому заключённый любит представлять, как раньше сельчане ели картошку со сковородок. Лагерь каторжников считается особым, главный герой отбывает 10 лет тюремного срока.
Посадили его по 58 статье о контрреволюционной деятельности, как многих бывших военнопленных. В плен к немцам он попал в 1942-м. После побега вернулся к своим, но советские власти решили, что его завербовали немцы. Сначала он отбывал заключение в общем лагере в Усть-Ижме, а затем его перевели в концлагерь для каторжников.
История начинается в начале 1951 года, к этому времени Шухов провёл в заключении 8 лет. Живёт он в одном бараке с 200 другими заключёнными 104 бригады. Подробное описание условий, в которых живут заключённые, оставляет гнетущее впечатление. Спят люди в тесных вагонках, даже зимой Шухову приходится укрываться тонким грязным одеялом, а поверх укрываться ещё бушлатом, чтобы согреться. У каждого зэка есть свой личный номер с буквой. У Шухова на телогрейке краской написано: «Щ-854». Первоначально автор хотел так назвать историю.
В 1943 Шухов потерял некоторые зубы из-за цинги, когда был в лагере в Усть-Ижме. После этого он стал шепелявить. У него открытая и простодушная улыбка, а волосы на выбритой голове начали редеть. Борода отрастает быстро. Зимой носит только одежду, которая не запрещена по уставу:
- ватные брюки;
- телогрейку, перевязанную пояском из берёзовой пеньки;
- валенки, которые надевает на две пары портянок.
Один валенок обгорел, а второй пришлось заштопать. Рукавицы заключённые носят тонкие, поэтому руки у Шухова всё время мёрзнут.
Характер у этого героя робкий, он не решается протестовать и отстаивать свои права, но и не унижается, как некоторые другие арестанты. Не отличается он и нахальством, взятки давать тоже не умеет.
Открыв сканворд, можно часто увидеть имя этого героя. Шухов знает, что в лагере всегда можно найти подработку, поэтому всегда встаёт рано, за полтора часа до развода. Другие заключённые просят его пошить тапочки, заштопать телогрейки, а затем платят, кто сколько может. На лагерных работах он никогда не отлынивает, это позволяет ему освоить ремесло каменщика. Работать ему приходится над различными проектами, в рассказе он достраивает ТЭЦ.
Несмотря на кажущуюся простоту характера Шухов знает, что для выживания важна смекалка, поэтому прячет удобный инструмент от инструментальщика, чтобы использовать его в работе. Заключённый провёл в лагере столько лет, что не верит в скорое освобождение. Дома его ждёт жена и две дочери, которые уже выросли за время его отсутствия. Образ этого героя становится воплощением всего народа, страдающего от жестоких репрессий.
Другие осужденные
Если начать читать «Один день Ивана Денисовича», героев там можно встретить как положительных, так и отрицательных. Некоторые из них настолько запомнились читателям на Западе, что их упоминают в литературных произведениях. Писатель Хорхе Семпрун, который во время войны отбывал заключение в Бухенвальде, упоминает в своих книгах Сеньку Клевшина, заключённого из барака Шухова. Он во время Второй мировой тоже попал в Бухенвальд.
Сенька Клевшин
Этот заключённый плохо слышит. Его контузило в 1941 и он оглох на одно ухо. На фронте оказался в плену, трижды пытался сбежать, поэтому немцы отправили его в концлагерь. Там он был в подпольной организации и собирал оружие для восстания. Немцы его пытали. После освобождения вернулся на родину. Его осудили как изменника. Ведёт себя очень тихо, старается не привлекать внимания. Редко вмешивается в разговор. У него 46 размер ноги, поэтому ему не смогли подобрать валенки, приходится носить обувь с разных пар, но она ему тесновата. Шухов знает, что Сенька никогда не бросит в беде друзей.
Судьба бригадира
Андрей Прокофьевич Тюрин уже второй раз оказался в концлагере. Раньше тоже был в лагере Усть-Ижмы, а когда его перевели в каторжный лагерь, забрал к себе в бригаду Шухова. К своей бригаде относится ровно, стараясь быть справедливым со всеми. Отличается повышенным чувством независимости, может протестовать против решений начальства. Не терпит обмана, всегда готов защитить своих людей. Переболел оспой, поэтому всё лицо у него в шрамах.
Несмотря на холод, никогда не обедает в шапке. В армии служил пулемётчиком. Когда командир полка узнал, что Тюрин вырос в семье кулака, выгнал его из армии. Приехав домой, он забрал младшего брата и отвёл его к блатным, чтобы они его защитили. Вскоре Тюрина арестовали. Позже его бывшего комполка расстреляли в 1937-м, а Тюрин встретил своего командира взвода в одном из лагерей.
Шухов про себя сравнивает его с волком, зная, что перечить ему опасно.
Капитан второго ранга
Оказался в лагере недавно, поэтому не знает всех особенностей жизни заключённых. Остальные зэки относятся к капитану Буйновскому уважительно. Однажды британский адмирал прислал ему подарок, за это военного осудили на 25 лет. Плавал возле берегов Европы и по Северному пути, на британском миноносце работал офицером связи. Он может заступиться за других, отличается обострённым чувством справедливости, очень гордый. Иногда делится с товарищами своими наблюдениями о природе, много знает.
Относится к работе как к морской службе, выполняет всё, что приказывают сделать, не увиливает. Хотя старается показать, что с ним всё в порядке, лагерная жизнь на него сильно повлияла. Любит поговорить об искусстве, обсуждает с кинорежиссёром Эйзенштейна. После трёх месяцев заключения заработал карцер, потому что стал спорить с конвоирами. Шухов знает, что пребывание там непоправимо пошатнёт здоровье капитана.
Кинорежиссёр из конторы
Довольно молод, с чёрными усами. В его роду были цыгане, греки или евреи. Не замечает сложностей лагерной жизни. Предпочитает курить трубку, потому что терпеть не может, когда кто-то выпрашивает окурки и мешает ему думать. Родные шлют Цезарю Марковичу посылки, поэтому он ни в чём не нуждается. Часто разглагольствует о мире искусства, ценит кинематограф. Свой первый фильм так и не успел снять до конца.
Любит общаться с образованными людьми, обсуждает свежие газеты, рецензии, фильмы. Работать его определили в контору помощником нормировщика, поэтому не всегда понимает, чем живёт лагерь. Шухов готов помочь ему советом, потому что кинорежиссёр не злой и не прижимистый.
Верующий Алёшка
В лагере, который описывается в истории «Один день Ивана Денисовича», герои часто оказываются по надуманным обвинениям. Шухов любит спорить с одним заключённым, которого посадили за религиозные убеждения. Этого юношу зовут Алёшка-баптист, он всегда аккуратно одет, очень спокоен. Никого никогда не обидит, но готов отстаивать свою веру. Переписал половину Нового Завета в свой блокнот и всегда прячет его в щель перед проверками. Несмотря на плохие условия, у него с лица никогда не сходит благостная улыбка. Находит он силы и утешать других людей. Шухов жалеет его и старается подкармливать.
Бывший начальник
Большинство персонажей вызывают сочувствие, хотя есть герои, которые временами ведут себя низко. Местный попрошайка Фетюков не отличается особой храбростью и не умеет стоять на своём. Положиться на него нельзя, он вызывает только презрение. Собирает окурки, брошенные в плевательницу. Раньше он занимал руководящую должность. Шухов думает, что этот заключённый не доживёт до конца срока, потому что он не умеет себя правильно вести.
Ремесла Фетюков тоже никакого не знает, поэтому бригадир поручает ему выполнять простейшую работу. Он похож на Левановича из фильма «Кто смеётся последним». Когда он попал в лагерь, его жена быстро нашла себе нового мужа. У Фетюкова трое детей, но он знает, что помощи ему теперь ждать не от кого. Все его презирают, иногда даже избивают. Работать он не любит, может специально вылить из ведра часть раствора, чтобы было легче нести.
Заключённые эстонцы
Эти два героя всегда стараются держаться вдвоём, по фамилиям изредка называют. В лагере они настолько подружились, что их можно принять за братьев. Всегда готовы прийти на помощь, довольно умны и избегают конфликтных ситуаций. Оба светловолосые, высокие:
- один был простым рыбаком в деревушке;
- второго родители в детстве увезли в Швецию, но он решил вернуться в Эстонию, чтобы поступить в институт. Сразу после приезда его арестовали.
В лагере они часто советуются друг с другом. Могут угостить Шухова табаком.
Неизвестный Ю-81
Его имя не сообщается. Известно, что определили его в 64 бригаду. Как только у него заканчивается один десятилетний срок, ему сразу же дают новый. На вид он уже совсем старик, волос на голове не осталось. Его сразу можно заметить в толпе по хорошей осанке. Ю-81 не готов пожертвовать самоуважением, не лебезит перед вышестоящим начальством, поэтому по амнистии никогда не выйдет на свободу. Когда обедает, всегда кладёт хлеб на постиранную тряпочку.
Солженицын показывает, как многие заключённые смогли остаться людьми, несмотря на невыносимые условия ГУЛАГа. За один день, прожитый Иваном Денисовичем в лагере, читатель встречает множество разных персонажей. Среди них есть:
- помощник бригадира Павло;
- злобный десятник Дэр, который измывается над заключёнными;
- латыш Кильдигс, второй лучший мастер бригады наряду с Шуховым;
- лейтенант Волковой, который известен своей жестокостью и всегда ходит с плёткой, его боится сам начальник лагеря.
Знакомство с характеристиками героев поможет читателю лучше подготовиться к урокам и понять значимость произведения для русской и мировой литературы. В образах заключённых, которые проводят свою жизнь в лагерях, автор показывает судьбы миллионов людей, обречённых на каторжный труд.