В принципе, уже через неделю после пребывания в иммиграционной тюрьме я знал, что в этой стране смогу заниматься только одним ремеслом — бандитизмом. Конечно, со свойственной мне фантазией и изяществом. Потому что Ю-СэА давила на меня, воспринимала меня бесправной букашкой, и намеревалась, похоже, раздавить полностью. С законодательным беспределом бороться правовыми методами было абсолютно бесполезно. Я ощущал, что мою личность растоптали, меня как будто лишили яиц, я перестал быть мужчиной, не чувствовал мужскую силу и власть над происходящим, не ощущал под собой родной земли – очень ясная и понятая эмоция для тех, кто вдруг оказался вне своей Родины и привычной культурной среды…
В тюрьме я завел несколько бесполезных, и даже вредных, знакомств. Самое красочное было с молодым парнем по имени Майкл.
— Да, Майкл. Но ты называй меня Миша, — разрешил он, — я понимаю, что так для тебя, для твоего ухо, привычнее… — И сразу же поделился со мной, первым встречным, подробностями своей биографии: — Я слышал, ты русский. Приехал из Великая Россия. Самая большая страна в мире. Я тоже русский. Мои пэрентс приехать в этот шит Америка, когда я был совсем бэби-крошка. У меня совсем не был выбор. Вот почему я так хорошо говорить по-русски.
У «бэби-крошки» все руки были в наколках, и из-под майки на шею выбиралась здоровенная синяя свастика. Но он был при этом настоящим американцем – открытым улыбчивым парнем.
Заметив, что наше общение наладилось (то есть я не всадил Майклу сразу заточку в живот, не перерезал горло краем остро наточенной миски), к нам подвалили еще двое таких же белых татуированных парней. Они, правда, не были русскими, но тоже были настроены ко мне вполне благожелательно.
— Это Алекс. Саша. – Представил одного из них мой новый знакомый Майкл. – А это Гэлвин.
— Глаша? – уточнил я.
— Если тебе так будет удобнее, — не понял он моего юмора. — Я не знал, что есть такое русское имя, — «бэби-крошка» продолжал лучезарно улыбаться. Я подумал, что его дантист, наверное, работал когда-то в Третьем Рейхе. А еще – интересно, на чьей стороне воевал Мишин дедушка? Но провокационных вопросов решил не задавать. Если ты оказался в непривычной среде, лучше вести себя выжидательно и осторожно – зачем нарываться, ситуация и так напряженная.
В этой стране, где мужчин запросто оставляют без яиц, нелегалов сажают в одну тюрьму с уголовниками, а нацисты спокойно расхаживают всюду, не скрывая своей принадлежности к поклонникам Гитлера, мне становилось все более неспокойно.
Саша и Глаша одновременно протянули мне руки для рукопожатия. Но пока я раздумывал, пожимать их расистские ладошки, или все же не стоит, Майкл схватил мою руку и сжал ее в кулак.
— Мы приветствуем наших друзей так, — показал он, и ударил меня кулаком по кулаку – сначала сверху, а потом снизу.
Я понял, что ритуал придется соблюсти. Мы повторили приветствие поочередно с Сашей и Глашей.
Тут я заметил, что из глубины двора, с деревянной трибуны (своего рода лавка, сколоченная для заключенных) за нами пристально наблюдают очень злые чернокожие ребята. Но лучезарный фашист не обращал на них никакого внимания, и я решил, что тоже — не стоит.
У меня и так хватало поводов для беспокойства. Хотя адвокат Иосиф оказался почти что «волшебником». После обеда (а кормили в тюрьме очень хорошо, три раза в день, разнообразной здоровой пищей – не хуже, чем в номенклатурной столовой в совке, пожалуй – даже немного получше) меня сразу же препроводили в переговорную, где еврейский кудесник сообщил мне, что я «выхожу».
— Ну разве не чудо? – спросил он.
— С вашими-то талантами…
— Вы мне льстите, Степан.
Оказаться за колючей проволокой было чудесно. На выходе меня встречала целая процессия – черный представительский автомобиль адвоката и мини-вэн с сопровождавшими его угрюмыми типами в строгих костюмах.
— Прежде чем мы отвезем вас в город, необходимо подписать еще кое-какие бумаги, — сказал Иосиф.
— Еще бумаги? – удивился я.
— Ну конечно! Те были фейк. Иррелевант. То есть липа.
Новые документы Иосиф аккуратно разложил на капоте своего «Линкольна». Я взял первый попавшийся.
— Опять английский?
— Вы меня удивляете, мой друг. Вы снова хотели увидеть идиш? Мы же в Америка. Здесь вся юридическая документация только на чистейшем английском языке. И попробуйте представить что-нибудь на другом языке в суде. Без заверенного перевода – даже не пытайтесь. Подписывайте. Не сомневайтесь. – Он подал мне ручку с золотым пером.
Я ощутил, что подписываю контракт с самим дьяволом. А кто еще может вытащить тебя из иммиграционной тюрьмы за считанные дни? Да еще предлагает подвезти до города? Хотя мог бы оставить дожидаться ближайшего автобуса.
Мне очень не понравилась команда угрюмых «американских футболистов», как я их сразу же окрестил, молчаливо стоящая у меня за спиной. Интересно, подумалось, если я откажусь сейчас подписывать эти гарантийные обязательства, они что, начнут выкручивать мне руки? Или меня просто вернут в тюрьму – и депортируют в Россию?
Иосиф точно был дьяволом. Такое ощущение, что он прочел мои мысли.
— Моя охрана, — отрекомендовал он «футболистов», — понимаете, Степан, приходится иметь дело с самым разным контингентом. В последнее время мне поступали очень нехорошие угрозы на телефон. Очень, очень нехорошие. И мой адвокат…
— Ваш адвокат?!
— Конечно. Мой адвокат…
— Адвокат адвоката?
— Именно так. Посоветовал мне нанять охрану. На всякий случай, так сказать. Береженого бог бережет, — и тут мой еврейский защитник, которого я полагал «дьяволом», три раза перекрестился.
Так и подмывало спросить его – не православный ли он, часом? Но я сдержался. Все-таки вера – очень интимная сфера. Впрочем, пока мы ехали, он сам поведал мне, что он — католик.
— А вы, наверное, думали, Иосиф Хейфец – иудей? – насмешливо поинтересовался он.
— Вы и на еврея-то не похожи, — съязвил я, хотя он представлял собой яркий карикатурный образ – какими обычно изображают представителей этой национальности. Крючковатый нос, хитрые черные глазки, лысоватая голова с высоченным умным морщинистым лбом, но видны завитки темных волос над ушами. Довольно нелепая фигура с непропорционально длинными руками и худыми ногами – он почему-то носил сильно зауженные брюки, хотя я почти уверен – костюмы ему шили на заказ.
В ответ на мою реплику Иосиф хмыкнул, но ничего не сказал. Машину вел его личный водитель, тоже здоровенный малый, как будто вчера оторвали от плуга. Мини-вэн с «футболистами» пылил сзади.
Следовало, конечно, поразмыслить, прежде чем подписывать адвокатские бумаги – цифры на них значились почти неподъемные. Как будто мы собирались строить мосты и стадионы за мой счет. Но развернуться и сказать: «Нет уж, я лучше в тюрьму» было совсем глупо…
Попался под иммигрантский контроль я по-дурацки. Можно сказать, вляпался по собственной глупости. Из-за пристрастия к алкоголю. Те, кто не высовывались, и соблюдали элементарные правила, могли жить в Нью-Йорке без всякой визы, грин-карты и даже водительских прав (бывали и такие случаи) годами. Но я же был новичок. К тому же, слегка опьяненный первоначальными успехами. И не слегка опьяненный двойным бурбоном по поводу моей первой нелегальной работы и снятого на первые заработанные в Америке деньги жилья.
Конечно, посудомойщик в русско-украинском ресторане – не предел мечтаний амбициозного человека. Но для начала, для того, кто только что смылся из России, чудом оставшись в живых, очень даже неплохо.
В первый же день хозяин заведения, войдя в мое бедственное положение, вручил мне солидный аванс – целых сто тридцать долларов, благодушно заметив: «Отработаешь». А через три недели, убедившись, что дела у меня идут хорошо, я решил «развязать» – и направился в бар. Чтобы отметить свое воссоединение с «берегами свободы». Бар находился не на центральной улице, а на одной из небольших улочек Манхэттена, словно прятался от нежелательных посетителей. Хотя обычно заведения такого рода любят наоборот — привлечь как можно больше внимания яркой вывеской. Мне сразу бросилось в глаза обилие смуглых лиц. Но я не придал этому значения. Мучачос меня нисколько не напрягали. Сидели и цедили текилу за столами, тихо переговариваясь по-испански. И надо же было так случиться, что именно в этот бар, именно этим вечером решила нагрянуть с особым рейдом иммиграционная полиция, сокращенно – ICE (по-английски «лед»). С ледяной холодностью они и действовали.
Я, конечно, тот еще лаки-везунчик. У Бога своеобразное чувство юмора – сначала дать тебе работу, а потом хорошего пинка под зад. И это в тот самый момент, когда тебе кажется, что ты ухватил его за бороду.
Полицейские перекрыли выход (а других путей для побега не было) и стали всех по очереди расспрашивать, кто они и откуда, занося пометки в блокноты. Со мной разговаривала смуглая женщина, по виду – тоже мексиканка. Сначала она проверила мои документы. Потом спросила цель моего пребывания в Соединенных Штатах. Я настолько плохо знал язык, что почти не понимал ее. И все время переспрашивал: «What?» Наверное, это звучало грубовато. Она постоянно морщилась, как будто я отвешивал ей этим «вот» моральные пощечины. Покрутив в руках мой паспорт, она спросила, знаю ли я, что моя виза закончилась неделю назад, и это означает, что мое пребывание на территории Соединенных Штатов – незаконно. Я даже не смог как следует оправдаться. Так что меня вывели в компании прочих смуглых посетителей бара и затолкали по машинам. Мой паспорт при этом остался у этой полицейской девахи, что меня поначалу не сильно обеспокоило.
Потом оказалось, что, если тебя взяли в Большом яблоке, и ты не гражданин, не обладатель грин-карты, плохо говоришь по-английски, и вообще – твой паспорт вызывает подозрение в подлинности, то тебя могут натурально отправить по этапу в Техас, Луизиану или, например, Вирджинию. Что чуть-чуть поближе. Но все равно — неприятно. «Ледовая» служба ICE, на мой взгляд, просто зверствовала, толком не разобравшись, кто перед ними, и зачем он на самом деле прибыл в страну.
В последующие дни меня завалили вопросами. Со мной разговаривал то один, то другой сотрудник иммиграционной полиции, по многу часов. Все это напоминало допросы с пристрастием. Причем, все они, словно издеваясь, говорили исключительно по-английски, а я раз за разом просил предоставить мне переводчика. Но они так и не нашли ни одного русскоязычного копа или сотрудника, который взялся бы мне помочь. Да они и не были в этом заинтересованы. Куда больше их интересовало – оформить мою депортацию, вышвырнуть меня вон из страны. Очень скоро я почувствовал, что меня не воспринимают, как личность, мои персональные качества для них не важны, я – просто таракан, по воле случая забежавший в шикарный ресторан, где господа обедают. В общем, тактику я выбрал неверную – заявил, что без адвоката не буду отвечать ни на какие вопросы, и упорно молчал на «допросах», которые все продолжались и продолжались и продолжались. Но адвоката я встретил только в Вирджинии. Видимо, в Нью-Йорке не нашлось ни одного, пожелавшего заняться моим случаем.
Да и Иосиф Хейфец, уверен, не стал бы тогда браться за мое дело. Он же мог проиграть в нью-йоркском суде, что не в его интересах. А вот когда я вдоволь натерпелся – прокатился в тюремном автобусе, пристегнутый наручниками, как опытный рецидивист, помариновался немного в вирджинском «отстойнике» вместе с разнообразными малообразованными людишками и психами, он явился, как черт из табакерки – к тому, кто уже готов подписать любые бумаги, лишь бы снова ощутить себя вольным человеком. Ведь для нелегальных иммигрантов на «берегах свободы» никакой свободы не существовало. Циничный адвокат специализировался на таких, как я – русскоязычных, мало понимающих в американских законах, ради вожделенной свободы готовых на все.
Мы ехали с Иосифом в машине и помалкивали. Он думал, как я буду десятилетиями выплачивать ему громадный долг, обеспечивая его роскошное существование. Я размышлял о том, что первым делом куплю большой нож, как у Джона Рэмбо, револьвер, как у Джона Уэйна, – и верну себе яйца.
Начало:
http://sociopat-dairy.livejournal.com/92805.html
Про яйца. Часть 1.
Всем, знающим меня в реале, советую этот пост пропустить, бо слышали от меня эту тему и не раз.
Остальным рассказываю. 
Итак, понадобилось мне по работе человеческое яйцо. Лучше, конечно, обезьянье, только где ж его возьмешь. Кстати, никто не может мне помочь с трупиком обезьяны? Денег дам. Я серьезно. Ну ладно, это я так, к слову.
Итак. Яйцо. Оно используется в качестве субстрата для специальной методики, по которой ставится диагноз аутоиммунного поражения половой системы. Типа, если есть какие-то нарушения в этой сфере (задержка развития, например), то эта методика может здорово помочь больному. Аутоиммунная природа — значит, на соответствующей терапии все у него свое вырастет. Нет — значит увы, только гормоны извне помогут.
И где ж нам взять яйцо? Вестимо,в морге. Дело это довольно деликатное, а заведующий моргом, как назло, ушел в другой зал заниматься со студентами. И вот стою я, в лыжи обутая, перед трупяшником, с ножницами и скальпелем, и репу чешу. Рядом от нечего делать тусуются санитары, здоровые жизнерадостные мужики в количестве трех штук. В предвкушении зрелищ. Надо бы заведущего спросить, говорю одному из них. Вы не могли бы сходить, только потише, потактичнее, а? Без проблем, — отвечает мне детинушка и валит в соседний зал. Через минуту оттуда раздается многоголосый гогот. Ну все, думаю, приехали. Это чудо завалилось в соседний зал и громогласно сообщило, что там, у них, симпатичная девушка собралась кастрировать все трупы, да еще и недобро смотрит на них, санитаров. И вопрос у него такой, а где тут у нас лежат почкообразные стальные тазики. Прикрыться б. А то мало ли. А по существу у него вопрос такой, не завалилось ли у кого шариков для пинг-понга.
— А шарики-то зачем? — спрашивает заведующий
— Ну как, вон глазники приходили, так мы протез делали. А тут что, без протеза что ли будет? Нехорошо.
Им смешно. А мне резать. А я что, хирург? Нет, хирургия у нас, конечно, была, но там не учили яйца отрезать.. Беспомощно обращаюсь к санитару. Нет, говорит, я это сделать не могу. У меня мужская солидарность!
Ну ладно, дело есть дело. Надрезаю трясущейся рукой скальпелем мошонку, и тут сзади раздаются жуткие вопли. Чуть не порезалась, блин. Ой, кричит санитар, вы ж его режете, ой, я такой впечатлительный! Я не могу на это смотреть, нет, не уводите меня отсюда, нет, я хочу знать, что будет дальше!!
Другой глумится: девушка, вы б нас не мучали, вы все вместе отрезайте, забирайте, а там у себя уже разделаете на запчасти. Это ж смотреть невозможно! А может вам и пригодится чего.
Я вам сейчас отрежу, у вас явно посвежее будет! — рычу я. Санитары начинают хором пищать высокими голосами.
В общем, отрезала. Ушла. Не пригодилось, увы — там уже начались всякие дегенеративные процессы.
На второй раз, как только я вошла в тот же морг, санитары были вне себя от радости. Один притащил гильотину для бумаг, сказал, что это мне презент.. другой спросил, не наточить ли мне скальпель. Третий предложил поймать первого, потому что у него уже двое детей и больше не надо.
В общем, яйца от трупов не подходили совершенно. Обдумав с начальством ситуацию, мы поняли, что тогда надо искать операционное яйцо, от живого.
Где берут яйца, отрезанные на операции?
На урологии, точнее в операционной урологии.
Про яйца. Часть 2.
Итак, как я уже пояснила в части 1, яйца от трупов не подходили совершенно. И обдумав с начальством ситуацию, мы поняли, что тогда надо искать операционное яйцо, от живого.
Где берут яйца, отрезанные на операции?
На урологии, точнее в операционной урологии.
У нас есть знакомый уролог, который и был на эту тему сенсибилизирован. Но вот беда, редко когда живому мужчине удаляют яйцо. Если удаляют одно, то чаще всего по причине опухоли, а мне такое не подходит, здоровое нужно. Но иногда все-таки по медицинским показанием это делают. Этого иногда мы и ждали. Полгода примерно.
И вот однажды, в тот самый день, когда Ученый Совет нашего института будет утверждать тему моей и знакомого уролога диссертаций (то есть наше присутствие не то что обязательно, а прямо-таки совсем обязательно), в тот самый день была назначена эта самая операция. Как назло. Но наш уролог сделал все грамотно. Он информировал всех врачей отделения, всех медсестер операционной, что яйцо очень нужно! Никуда его не выкидывать, ни во что его не замачивать, никому не отдавать, ни в чем не замораживать! И обязательно, обязательно сообщить в лабораторию как только. Чтоб так и сразу забрали.
И вот мы идем с ним на Ученый Совет. У меня с собой термос, пинцет, перчатки, чтоб ломануться сразу после за долгожданным яйцом. Мобилки наши конечно же выключены.
А в это время в лаборатории разрывается телефон. Потому что все врачи и даже одна медсестра нам звонят, чтоб сказать про яйцо. Мой начальник со мной связаться не может. Он даже не знает, в курсе ли я. Но терпеливо ждет некоторое время.
Заканчивается Ученый Совет. Мы пулей летим за яйцом и, конечно, в суматохе забываем про мобилки. А начальник, не выдерживая груза ответственности за возможность проэтосамить яйцо, посылает за ним мою коллегу, Юльку (теперь nejulia, прошу любить и жаловать). Одновременно..
Мы поднимаемся сразу в операционную, по народ нам сообщает: «Все в порядке, ваше яйцо вас ждет!». Выдают мне его в пакетике, и я лечу в лабораторию его обрабатывать и замораживать.
Далее рассказ со слов Юли, поэтому историческая правда может быть чуть искажена. Но не суть, конечно. 
В это время Юля уже минут 20 ищет яйцо. Входные данные у нее такие «где-то в нефраке, сегодня, у кого-то его отрезали. Взять». А нефрокорпус — это семь (или 8?) этажей, на каждом — по два отделения! И вот картина маслом. «Здравствуйте, я понимаю, что мой вопрос звучит странно, но не подскажете ли вы, не отрезают ли случайно какому-нибудь больному с вашего отделения яйцо? Очень надо, знаете ли». «Нет, девушка, а вы в 03 не звонили за консультацией?».
На каком-то из отделений медсестра говорит: «Да! Мы знаем про яйцо. Пойдемте в операционную, а то уже поздно, как бы все не разошлись». А медсестра, которая отдала яйцо мне, уже ушла. Их встретила другая медсестра: «Ах, яйцо! Было, было, мы в курсе, пойдем со мной, оно там, на столе, вас ждет!».
Оп-па. Нет яйца. Стол пустой.
Медсестра в панике подбегает к окну. А там, за окном, хирург, делавший операцию, подходит к своей машине. Операционная на последнем, седьмом или восьмом этаже. Номера мобилки хирурга у сестры нет. Она открывает настежь окно (конец ноября) и кричит хирургу с седьмого этажа.
— ИВАН ИВАНОВИЧ!!! СТОЙТЕ!!! ТУТ ДЕВУШКА ЗА ЯЙЦОМ ПРИШЛА!!!
— ЧТО???
Юлька берет инициативу в свои руки:
— ИВАН ИВАНОВИЧ!! Я ЗА ЯЙЦОМ!! ГДЕ ЯЙЦО???
— ЧТО??? ЯЙЦО?? ТАК ОТДАЛИ ЯЙЦО!!
— ЧТО??? ОТДАЛИ?? КОМУ ОТДАЛИ???!!
Особо любопытные больные, задрав голову, наблюдают из форточек остальных шести этажей за развитием диалога.. останавливаются прохожие. Слушают.
— КАК ОТДАЛИ? ЯЙЦО НАМ НУЖНО, НАМ!! КОМУ ВЫ ЕГО ОТДАЛИ??
— ДЕВУШКЕ ОТДАЛ, ОНА СКАЗАЛА, ЧТО ОНО ДЛЯ НИХ!!
Юля понимает, что яйцо куда-то ушло, и бредет назад несолоно хлебавши.
Б-же! Когда она вернулась в лабораторию и увидела меня, спокойно разделывавшую то самое яйцо (мобилку я так и не включила, забыла), она на меня ТАК посмотрела, что я, прикрывшись яйцом, могла рассчитывать только на ее научный коллективизм и человеческое сострадание.
К слову, человеческие яйца оказались непригодны совершенно, ни от трупов, ни операционные. Поэтому передо мной встала задача найти ОБЕЗЬЯНЬЕ яйцо.
Задача, которую я сразу же ринулась осуществлять?. ;)))
Про яйца. Часть 3.
Итак, как мы выяснили в части 1 и части 2, человеческие яйца оказались непригодны совершенно, ни от трупов, ни операционные. Поэтому передо мной встала задача найти ОБЕЗЬЯНЬЕ яйцо.
Задача, которую я сразу же ринулась осуществлять?. ;)))
Где же можно взять обезьянье яйцо? Варианта два: либо, если их кастируют, то в ветклинике, а если нет, то там, где водятся обезьяны. В Бразилии. В Институте Мозга, в обезьяннем питомнике и в питерском зоопарке.
Я быстро выяснила, что обезьян не кастрируют. Жаль. Обезьянний питомник и Институт Мозга мне объяснили, что обезьяны у них умирают очень, очень редко, что им со мной возиться лениво и телефон мой они, конечно запишут, но вообще, шли бы вы, девушка, в главный обезьянний питомник. В Сочи. Там трупов будет вам сколько хотите.
А теперь представьте, что я связалась с сочинским питомником и они действительно подарили или продали мне труп обезьяны. Что мне с ним делать-то? Даже если там, на пеньке, разобрать обезьяну на необходимые запчасти (методик много, нужны разные органы), то в чем везти все это дело?
Просто так — испортится.
В холодильнике — неправильно замерзнет, будет скорей всего непригодно.
В жидком азоте? Идеально! Только транспортный контейнер весит около 70 кг, и в дороге его и подзаправлять не мешает, ага. Сжижать азот я не умею, уж простите.
В общем, мои планы по отдыху в Сочи по деловой поездке за дохлой обезьяной через полстраны были разрушены жестокой действительностью.. Остался зоопарк.
Выяснив через справочную, что главврач — мужчина, я решила больше не обламываться с телефонными просьбами, а поехать и силой интеллекта женскими чарами склонить дядю к сотрудничеству. Прямо на рабочем месте.
Звоню Юльке:
— Форма одежды парадная, нужна твоя помощь, надо мужика соблазнить.
— Вау! А сама, что не справишься?
— Нет. То есть да. Но лучше вдвоем. Помоги, а, Юль?
И вот, лето, жара. Мы, две блондинки, в юбочках «Тату» и мааленьких таких кофточках, при всем параде, премся в зоопарк к главврачу. Склонять к сотрудничеству всеми доступными способами.
Приходим на территорию ветклиники, и нам навстречу выползает мальчик лет 18.
— Девушки, вы к кому?
— Не мешай, мальчик, мы — к ГЛАВВРАЧУ!
— Хехех. Так я и есть главврач.
— Ой, здравствуйте. А мы думали.. То есть мы очень рады.
— Вам чего, девушки, надо-то?
— А нам, не поймите нас неправильно, обезьянку бы. Дохлую. Мы из 1 Меда, нам для науки (рассказываем кратко суть).
— А, обезьянку..
В это время главврач подходит к какой-то грязной, облупленной двери, из-за которой ощутимо веет прохладой, и достает связку ключей..
— А вам, девушки, какой свежести труп нужен?
И тут я понимаю, что там, за дверью, большая МОРОЗИЛЬНАЯ КОМНАТА. Как в моргах. И лежат там, в этой комнате, сотни дохлых обезьян, вперемешку, друг на друге, рядом пара медведей, на полу раскиданы трупики более мелких животных, связки дохлых птиц подвешены на крючьях в потолке, россыпью в коробках свалены дохлые змеи, ящерицы? И что он войдет, пнет ногой трупик какого-нибудь бобра и будет среди обезьяннего валежника искать труп посвежее.. типа, этого уже крысы погрызли. Не пойдет? А вот этот свеженький, месяц как сдох, вы на живот не смотрите, что вздутый, он еще только начал гнить, яйца-то вон они! ОГОГО, какие яйца!! И потреплет мохнатый комочек рукой.
— НЕТ!! — хором почему-то вопим мы с Юлькой. — НАМ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ свежий нужен! Сутки!!!
— Свежий так свежий, что ж вы волнуетесь, — говорит главврач и открывает комнату. Там оказывается его кабинет. С кондиционером. :)))
И нам сразу заметно полегчало. Оказывается, в зоопарке обезьяны тоже умирают очень-очень редко, но он и так очень хотел бы нам помочь, но не очень может. Увы, все обезьяны свозятся на вскрытие в центральный ветеринарный морг и по ним составляется акт. Иначе никак. Но — он может нам дать телефон Главного Ветеринарного Патологоанатома, который это самое и делает!
Значит, далее мой путь лежит к Главному Ветеринарному Патологоанатому, поняла я.. :)))
Про яйца. Часть 4.
В предыдущих сериях мы выяснили, что человеческие яйца ни от трупа, ни операционные, не подходят, а обезьян в зоопарке или в обезьяннем питомнике не добудешь. И закончила я на том, что далее мой путь лежит к Главному Ветеринарному Патологоанатому.
Итак, я встретилась с Главным Ветеринарным Патологоанатомом города и объяснила ему, что очень, очень нуждаюсь в дохлой обезьяне. Дяденька сказал, что вряд ли будут большие проблемы с этим, так как в городе обезьян немного и дохнут они нечасто, но зато почти все попадают к нему. Я оставила ему все телефоны, домашний, мобильный и рабочий, и стала ждать звонка.
Проходит неделя, вторая, третья.. месяц.. два. Звонка нет.
Наверное, он про меня забыл, — решаю я и звоню ему сама.
— А! По поводу обезьяны! Где ж вы болтаетесь-то??
— ???
— Ну была у меня обезьяна, так вы и не звоните.
— Так я ВАМ телефоны оставила, СВОИ!
— Хм. Точно. А? да, я их потерял. А обезьяна, знаете ли, была. Где-то недельки две назад. Я даже ее заморозил, для вас.
Черт. Две недели в обычном холодильнике, неправильная заморозка, ловить там явно уже нечего. Но ведь ЭТО ОБЕЗЬЯНА!! ДЛЯ МЕНЯ!! «А вдруг!» — гложет маленький червячок надежды. И к тому же для меня ведь оставил.. Решено. Надо ехать. СРОЧНО!
— А я могу к вам подъехать сегодня, чтоб ее забрать?
— Конечно! Приезжайте.
И вот я, с горящими глазами, в которых, как в рулетке, крутились обезьяньи яйца, мчусь за трупом несчастного животного. Радостное возбуждение и желание действовать срочно отбили всякие остатки разума, и я ломанулась прямо из дома. Ни тебе термоса, ни хладагента, только перчатки, скальпель, пинцет и ножницы.. А зря.
Ну что, говорит мне Главный Ветеринарный Патологоанатом, сейчас я вашу радость принесу. И приносит трупик макаки-резус, пятидесяти сантиметров в холке, покрытый рыжей шерстью. Трупик со звонким стуком падает на стальной стол.
— Всю обезьяну не отдам, органов там уже нет, а шкурка может на чучело пойдет. Но что надо — берите. В общем, развлекайтесь!
Ээээ? стою я и опять чешу репу. Представьте себе баранью ногу глубокой заморозки, какие продают в супермаркетах. Представили? А теперь представьте, как от этой ноги можно хоть что-то отрезать. Не покромсать и не настругать, прошу заметить, а именно отрезать!
А тут — целая обезьяна. В таком же состоянии. К тому же и лохматая как я не знаю что. Со вздохами тщетно пилю скальпелем лохматое, холоднющее, каменной плотности яйцо. А мне, кроме яйца, надо для Юлиной работы еще и мышцы чуток взять..
За пять минут сделала надрез аж на полсантиметра вглубь и почти растопила яйцо от стараний. Причем растопление яйца в мои ближайшие планы совершенно не входит, его ж еще, многострадальное, до лаборатории надо довезти, а оно и так уже было мороженое.
Приходит Главный Ветеринарный Патологоанатом и начинает надо мной ржать.
— Ну как, удачно?
— НЕ ОЧЕНЬ, если честно.
— Ладно уж, смотрите как надо!
Он берет ТОПОРИК и двумя ударами оного вырубает из макаки.. как бы это сказать.. некий треугольник. В состав которого входит:
1 — небольшой кусок ноги (мышца ж нужна, да?)
2 — оба яйца
3 — розовый писюн макаки, три сантиметра длиной и полсантиметра диаметром (машинально отмечаю я)
4 — небольшой кусок другой ноги
5 — кусок попы макаки, с анусом.. мда.
— Ээээ? спасибо. Большое.
— Нет-нет, мне уже пора ехать, вы это тут не разделывайте, везите все сразу, и разморозится позже, и мне тут убирать не надо будет.
— Мммм? да. Спасибо!
А до лаборатории — на маршрутке (20 мин), потом на метро (20 мин), потом пешком (10 мин). Растает же. Стою на остановке, чешу репу. И тут проезжает мимо маршрутка, на которой значится «Конечная — Петроградская». То есть с нее слезла — и пехом до лабы!
Этот момент решил все. На то, что маршрут этого прекрасного транспортного средства пролегал через Невский проспект, я внимания не обратила. Равно и на то, что время было как раз час пик. То есть уже около пяти вечера..
Через почти час езды (конечно же, мы встали в пробке!) под пакетом с обезьяньим куском появилась маленькая лужица, которую я смущенно затерла ногой..
Еще через 20 минут со стороны меня стало ощутимо ПОВАНИВАТЬ.. Народ стал непонимающе коситься в мою сторону.
Ну не скажешь же «Извините, люди добрые, везу обезьянью промежность, да вот похоже что она таять начала. А знаете ли, она, возможно, и не очень свежая». Молчу, гляжу в окно, типа я тут вааще не причем.
И тут звонит Юлька.
— Ты где?
— В маршрутке, в пробке.
— А мышцу мне взяла?
— Да, но она не очень.. ну в общем, потом объясню
— А что вообще везешь?
— Ну.. разное.. некоторое количество, в общем так получилось.
— Желудок-то есть? А пищевод?
— БЛИН, НЕТ пищевода и желудка! Да, мозги тоже не везу, он советовал их не брать! Везу мошонку, кусок ноги и пенис, блин!! Но они, похоже, растаяли!
Кладу трубку и обвожу маршрутку победным взглядом. Все поняли, да?
К слову, обезьянка — увы, не пригодилась. Слишком долго она лежала, была сначала неправильно заморожена, а потом и переморожена..
В ожидании следующего трупика ( а когда он будет, еще неизвестно) попали мы в некоторый тупик, из которого я очень старательно искала выход..
Про яйца. Часть 5. Короткая.
Предыдущие серии пересказывать уже долго, посему просто перечислю:
Человеческие от трупа? Неа.
Человеческие с операции? Неа.
Обезьяньи из зоопарка? Ага, щас.
Замороженная обезьяна из холодильника? Авотфиг!
Итак, в ожидании следующего обезьяннего трупика ( а когда он будет, еще неизвестно) попали мы в некоторый тупик, из которого я очень старательно искала выход..
Через несколько недель, за кружкой пива, мой начальник выдает:
— Кстати, Тань, я ж придумал, что тебе с яйцами-то делать!
— Да ну!! И что?
— Тебе нужно купить СЕКАТОР. На длинной ручке такой, для срезания высоких веточек.
— ???!!!
— Ну как.. идете с Юлькой в зоопарк, она там обезьяну прикармливает, а ты секатор через решетку и — оппа!! Отрезала. Вы еще можете там с жирафов всяких, антилоп настругать, с козлов..
— Сам ты.. гад какой. Грешно издеваться, между прочим. :((
…Тем временем все обезьяны города сговорились и решили жить вечно. Получалось у них, скажем честно, весьма неплохо.
На Новый Год мне подарили игрушечного медведя, «который очень похож на дохлую обезьяну», с табличкой «ПРОВЕРЕНО! ЯИЦ НЕТ!»..
Читаю зарубежную литературу (в России этой методики до сих пор нет): яйца обезьяны, на яйцах обезьяны, с помощью яиц обезьяны.. (хнык). О! На яйцах Крупного Рогатого Скота!!! (krass, ну ты видишь свое озарение, да? ;))))
Мчусь в лабораторию:
— Серега!! Я нашла! Можно еще ставить на яйцах Крупного Рогатого Скота!! Осталось только их раздобыть!!
— Ага. На мясокомбинате, что ли? Так туда уже замороженные трупы привозят (и ехидно так) без яиц!
— Ну тогда на ферме..
— Ага. И кто тебе их там отрезать будет? У живого-то?
— Ну.. на скотобойне..
— И как ты себе это представляешь? Здрааасьте, отстригите мне пожалуйста вон у того бычка яичко! А я вам скажу большое спасибо!
— Ну как же.. (всхлип)..писали же..
— Тань, послушай моего совета, а? Не суйся ты на скотобойню, Христом-Богом тебя молю!
— Блин, ну ведь можно попробовать..
— Люди!! Люди, вы ее только послушайте! Наша Таня собралась на скотобойню! Теперь она нам жопу лошади принесет!! Тань, ну не суйся ты на скотобойню, Христом-Богом тебя молю! И потом, ты не думала, что если б эти яйца скотовые работали хорошо, то про них было бы больше одной статьи 1990 года, а?
— Да, наверное ты прав.. :((
Прошло еще некоторое количество времени, пока я не наткнулась на статью московских коллег, которые на эту методику отвозили всю кровь пациентов в Финляндию, где использовали ЯЙЦА КРОЛИКА!
Ура, ура! Кролик — это вам не обезьяна!! И не корова! Это не только ценный мех и пара килограмм легкоусваиваемого мяса! Это еще и источник пары яиц!
Вопрос об умерщвлении живого кролика не стоял в принципе — ради такой малости, которая еще и неизвестно как будет работать, гробить животинку я не хотела. Поэтому была поставлена цель раздобыть кролика, которого и так, уже без моего участия, убьют..
Про яйца. Часть 6. Предпоследняя.
Итак, вопрос об умерщвлении живого кролика не стоял в принципе, и была поставлена цель раздобыть кролика, которого и так, уже без моего участия, убьют.
Конечно, на кафедре оперативной хирургии, где на них учатся делать операции, а потом усыпляют и сжигают.
На кафедру!!
— Здрасьте, я такая-сякая, делаю вот такое-то дело, мне бы кролика, уже после операции, уже дохлого, да не всего, а только яйцо от него. Ы?
— Да нам не жалко. Только вот у нас самочки чаще идут.. но каждый четверг операции, вы звоните, будет рано или поздно вам самец!
— О! Спасибо!
Проходит пара недель, и я выясняю, что самец лежит на операции. Собираюсь, лечу!
— Здрасьте, я за яйцом от кролика. Мне должны были оставить, я договаривалась.
— А, яйцо.. девушка, у нас проблемы. Не будет вам яйца. Завкафедрой не разрешил.
— ??? Не разрешил отрезать яйцо от дохлого кролика, которого вы все равно сдаете на сжигание?!!
— Да. Если хотите, можете к нему подойти.
Ох..евшая, и думающая, что тут какая-то ошибка, иду к завкафедрой.
— Здрасьте, я такая-сякая, оттуда-то, делаю вот такое-то дело, мне б яйцо, я тут договорилась, пришла, а мне не дали, сказали, что вам не дадут что вы против. Что за нафиг вообще?
— Стоп. Вы вообще под кем?
— Грхм..Ээээээ? То есть?
— Кто ваш Научный Руководитель, девонька?
— Такой-то.. А какое это имеет отношение к тому, что..
— Так вот прямое!! Ваш Научный Руководитель должен предоставить мне официальное прошение о биологическом материале, с заверенной подписью, а я его рассмотрю и вынесу свою резолюцию!!
— Э? может, вы не поняли? Мне не кролика, мне яйцо. И не от живого, от трупика, вы ж их сжигать отдаете.
— Все равно!! Чем ваш научный руководитель вообще занимается?!! Такое тут развели безобразие!!
— Так давайте я сейчас яйцо заберу, а вам потом — прошение. А?
— Нет!! Утром деньги, а вечером — стулья!!
— Так трупик же уже сожгут.. может, можно, а?
— Нет! Биологический материал — в моей компетенции, и я за него отвечаю!! Я повторяю свой вопрос — чем ваш научный руководитель вообще занимается?!?
— ЗНАЕТЕ, НЕ ТЕМ, ЧТОБ У ДОХЛЫХ КРОЛИКОВ ЯЙЦА СТЕРЕЧЬ!! Или про них просить. С заверенной подписью, — фыркнула я и хлопнула дверью. Об косяк. Крепко-крепко так хлопнула!!!
И пошла злая как черт, несолоно хлебавши, снова к заведующей виварием, рассказывать ей, какой завкафедрой оперативной хирургии мудак.. Она посетовала, что отловить кролика на пути «оперативка-крематорий» не удастся, потому что начальник крематория вообще со мной разговаривать не захочет, нечего и пытаться.
— Может, вы себе живого и целого кролика выпишите, а?
— Неа, — говорю, — жа-а-алко.
— Ну тогда вот что. Тут у нас травматолог делает диссертацию, и на кроликах. Он их скоро будет выводить (то есть усыплять), дуйте к нему.
И я, так сказать, подула..
Про яйца. Часть 7. Все. Последняя.
В общем, подула я к травматологу. Он оказался очень приятным молодым человеком, которому не жалко мне помочь. Суть его работы заключалась в следующем: кроликам под наркозом, с дальнейшим обезболиванием, ломают лапку, затем надевают на нее аппарат Илизарова, собирая обломки костей вместе, а зачем часть кроликов кормят Прекрасным ПрепаратомТМ, производители которого не дают умереть диссертанту с голоду, а часть — не кормят Прекрасным ПрепаратомТМ. И случается чудо: все кролики на препарате ковыляют на трех лапках весело и бодро, а все кролики без препарату — ковыляют уныло и недалече.. Итог — у травматолога степень к.м.н, у производителей — допуск к испытаниям на людях-добровольцах.
— Кроликов я выводить буду постепенно, по одному в одну-две недели. Но я не в курсе, кто из них самка, а кто самец. Мне это по моей работе безразлично было. Вы умеете определять?
— Конечно, — самонадеянно сказала я. «Что там определять-то? Есть яйца — самец, а нет — самка!»
— Ну тогда приходите во вторник, будем искать самца.
Прихожу. В виварий.
Кролики у нас, я вам скажу, сильные, крупные, тяжелые и очень вонючие. Еще они очень упрямые, и при попытке достать их из клетки цепляются и упираются всеми тремя (четвертая у них сломана) ногами. Выволокли кое-как одного. Травматолог его перевернул.
— Ну как?
Ммм? да. Яйца, щас. Там, в брыкающемся тельце, среди густого меха, есть две дырочки, и все! И к чему они там, вообще не понятно. Оказывается, у кроликов яйца не всегда в мошонке. Только иногда. А так они уходят в паховый канал, мошонка подбирается, и определить пол может разве что ветеринар, коим я не являюсь ни в одном глазу..
(впихиваем кролика обратно в клетку, теперь он уже внутрь не хочет и опять упирается всеми тремя ногами).
— А этот?
— Ммммм?
(еще через пять минут войны с другим упирающимся животным):
— Блин!! А этот?!?
— Ээээ?нууу? в общем, давайте уж выводить всех подряд. Когда повезет, тогда и повезет.. :(((
Стоит ли говорить, что три первых кролика, выведенные в течение месяца, были самками, а?
Но четвертый был таки самцом. И все получилось. Методика не то чтобы заработала, но что-то где-то вроде как.. но вообще-то, не очень. Не просто так, видать, все на обезьяне работают. И до сих пор в России этой методики нет.
А вообще, я чего все это пишу.
Мне б дохлую обезьяну, а?
У вас нет? Точно нет? А я ведь даже денег за нее дам. Кстати, совершенно не обязательно самец, самка пойдет, как выясняется, тоже.
Очень нужно.. Честно. Если вдруг у кого есть живая, но старая или больная, то свистните, я приеду, и животинке мучаться не придется (усыпление у нас в виварии грамотное, сначала животное глубоко засыпает, а уж потом, во сне, умирает), и науку российскую продвинете.
Ы?
Про яйца. Часть 8. Я люблю тебя, жизнь, ну а ты меня снова и снова..
И по моргам я за этими яйцами ходила, терпя глумление санитаров, и полгода я это яйцо с операции ждала, и в зоопарке для убеждения главврача мы секс-парад устраивали, и через весь город я растаявшую промежность макаки везла, и почти пошла на скотобойню с горя, яйца просить, и с заведующим кафедрой, который стережет яйца дохлых кроликов, сражалась, и даже кроликов разделывала не для трех килорамм легкоусва-ива-ива-емого мяса, а для пары яиц, и чего?
А того, чтоб написать об этом в ЖЖ и получить уверения, что когда в ближайшем окружении у кого-либо из френдов обезьянка сдохнет, мне дадут знать. И мне дали знать, да! odindoma честно сообщил: так мол и так, Танчик, ждет тебя бизяний трупик. Только вот я в то время неделю как грела пятки на территории незалежной Украины..
Не судьба, ну явно не судьба, — подумала я.
Но сегодня история получила продолжение!! Мне позвонил Главный Ветеринарный Патологоанатом и сказал, что ждет меня на его холодном стальном столе свежий обезьяний трупик. А самка или самец мне, по сути, пофигу. Что яички, что яичник- все в дело сгодится.
И надо же было так случиться, чтобы полтора года искаемый, потора года ожидаемый, полтора года канючиваемый трупик был..
От кастрированной, пилят, глубоко и безнадежно кастрированной обезьянки!!
Я рыдаю.
И не утешайте меня.
И нечего ржать, между прочим. Вам не представить даже всю глубину и гамму моих чувств!
аффтар
Марина, после того, как получила мой положительный ответ на то, что я согласен, на все что угодно ради нее, объявила: — «Сегодня за ужином, всен будет задокументировано и подписано в присутствии врача и юриста». Я весь день проходил с мыслями, о том что же она придумала, и при чем тут врач. Пришел вечер, а с ним разрешение моих догадок. Все собрались за столом. Юрист и врач, то же уже пришли, и ждали оглашения плана Марины.
Марина достала три папки с документами и положила две из них перед юристом и врачом, одну протянула мне. Я бегло ознакомился с документами. Если коротко, то после подписания бумаг, мое тело полностью переходит во владение Марины и ее дочерей, под видом добровольца, который согласился на любые эксперименты, включая те после которых будет причинен вред здоровью, а возможно и жизни. Так же там говорилось, что я неизлечимо болен и что не буду иметь претензий, какие бы методы лечения не применялись. Приглашенные гости прочитали и поставили свои подписи и печати, вопросов ни кто не задавал. Я то же подписал бумаги и передал их Марине. – « Вот и чудненько, теперь приступим к ужину». В этот вечер ничего больше не случилось, после ужина, гости уехали, а мы разошлись по своим комнатам, точнее мои Госпожи пошли в свои комнаты, а меня заперли в подвале.
На утро, началось воплощение плана Марины. – «И так дорогой», потирая руки начала Марина. – «Тебя наверно интересует, что за всем этим кроется?». Я кивнул головой. – «Все не так страшно, как ты себе наверно уже надумал». – «Вчерашние слова, по поводу того, что хочет сделать с грудью Наташи, ее муж, натолкнули меня на мысль по поводу твоих яиц и члена». – «Я решила оттянуть тебе яйца, а член в конечном итоге я тебе отрежу, но не сразу, а постепенно, но прежде чем ты лишишься своего члена, я вдоволь наиграюсь им». От этих слов, у меня похолодело в груди, я и подумать не мог, что Марина задумает такой план. – «Яйца я тебе оставлю, и буду доводить тебя до такого возбуждения, что ты сам попросишь меня отрезать и их, чтоб стать полным евнухом. Я уже придумала, как это будет происходить. Я не отрежу их, а разобью бейсбольной битой одно, а второе залью вначале расплавленным свинцом, через заранее просверленное отверстие, а потом уже ампутирую. Будет это конечно не сегодня и не завтра, у нас есть лет эдак пять. Все это время я буду нещадно пытать твои яйца и член, и начну прямо сейчас». – «Девочки отведите его в пыточную и приготовьте все что мы с вами заказали, для нашего плана». Дочки подошли и взяли меня под руки. Мы спустились в подвал. Меня подвели к кресту и зафиксировали на нем, полностью обездвижив. Минутой спустя, пришла Марина, она попросила поднять крест над полом повыше, так чтоб мои яйца, оказались на уровне ее груди. Девочки подкатили закрытую клеенкой тумбочку. Откинув клеенку, Марина продемонстрировала мне набор инструментов и приспособлений, которые мне предстояло испытать на себе, в течении отведенных мне пяти лет, до того как я стану полным евнухом и стану скорее всего не нужным им. – «Обвяжите ему яйца петлей и пропустите веревку через нижний блок роликов», скомандовала Марина дочкам. Они ловко сделали удавку, обвязали мои яйца и пропустили веревку через ролик в полу, дали концы Марине. Марина зафиксировала концы веревки, в каком то устройстве, очень похожим на лебедку и стала крутить барабан, натягивая ее. Яйца стали оттягиваться вниз. Мне казалось, что пришел уже предел растяжению моей кожи, это было заметно, по усилиям, которые прилагала Марина, чтоб еще на один щелчок перескочила «сабачка», противооткатного устройства на лебедке. – « Девочки, измерьте, на сколько я оттянула ему яйца». Одна из дочек подошла ко мне с линейкой и замерила: — «11 сантиметров». – «Так, еще четыре надо», сама себе сказала Марина и налегла, на рукоятку лебедки. Сделанные четыре щелчка, дались ей очень трудно, а у меня перехватило дыхание, от боли в яйцах и в низу живота. – «Померь еще раз». – « 15 сантиметров». – «Отлично, то что нужно. Закрепите грузовой цилиндр, под номером 1, ему на яйца». Дочки подошли с двух сторон и взяли с тумбочки, блестящий цилиндр. Раскрутили винты соединяющие половинки цилиндра между собой и сомкнув их вокруг растянутой кожи, моих яиц, стянули винтами. Марина ослабила веревку, а девочки сняли удавку с яиц, она теперь была не нужна. – «Отвяжите его». Пока девочки меня отвязывали, Марина рассказывала, мне о моей участи. – «С этим грузовым цилиндром, под номером 1, ты будешь ходить и спать постоянно, в течении месяца, его вес 3 кг, ну длину ты слышал. Через месяц, тебя «повысят», до цилиндра номер 2, его вес 6 кг, а длина 20 сантиметров, к этому времени, кожа твоя растянется и такого дискомфорта, как сейчас, ты чувствовать наверно не будешь. Всего тебя ждет четыре повышения, до пятого цилиндра. Его параметры я тебе сейчас не скажу, чтоб не пугать». – « закуйте его в супертяжелые наручники и ошейник». – « Прошу прощения моя Госпожа, можно задать вопрос», дрожащим от нестерпимой ноющей боли внизу живота, спросил я. – « Ну попробуй», ухмыльнулась Марина. – « Вы говорите, что этот цилиндр, не снимут с меня месяц, но я и больше пяти минут не смогу с ним проходить, из за нестерпимой боли в животе и яйцах». – « Не говори глупостей, привыкнешь, да и потом, не забывай, ты по бумагам неизлечимо болен, так что это нормально», Марина процарапала своим длинным ноготком мне по подбородку и ухмыльнулась. Девочки привезли на другой тумбочке наручники, для рук и ног, а так же ошейник. Они были из грубой очень толстой стали. Какждый наручник весил наверно по 10 килограмм, девочки поднимали каждый двумя руками. А ошейник, одевали мне вдвоем, он весил, как пара наручников. Система замков на всех приспособлениях была не простая и закрыв их, расцепить было невозможно, только если перепиливать сам металл. Уходя, Марина ногой толкнула оттянутые и зажатые в металл мои яйца, от чего они закачались и причинили мне еще большую боль. – «Отведите его в ванну и посадите на 15 минут в ледяную воду, пусть остудится, заодно боль снимет». — « А может и нет», чуть подумав добавила Марина и расхохоталась.
Меня повели наверх. Каждый шаг, болью отдавался в низ живота, от чего я немного сгибался. Меня завели в ванну и приказали сесть в еще пустую ванну. В ванне были кольца, к которым меня пристегнули, за наручники. Девочки включили на полную, холодную воду. Ванна была очень высокая и не обычная, как в квартирах, а больше походила на мини бассейн. Она быстро наполнилась и чтоб не захлебнуться, мне пришлось вытянуть шею, на сколько это было возможно. Девочки немного стравили воду и стали сыпать лед, понижая температуру воды. Меня начало колотить от холода и боли, которая, к стати сказать стала более чувствительна. Минуты тянулись, мучительно медленно. Наконец то, сливное отверстие было освобождено от пробки, и вода стала медленно уходить. Меня отстегнули от колец и помогли вылезти из ванны. В этот момент вошла Марина. – « ну как, живой?», с издевкой спросила Марина. И не дожидаясь ответа продолжила, уже обращаясь к девочкам. – « Отведите