Заколдованная королевна русская народная сказка читать

В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою; за его верную службу приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею.

Простился солдат с своими товарищами и поехал на родину; день едет, и другой, и третий… вот и вся неделя прошла, и другая, и третья — не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок. “Ну-ка, — думает, — не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь да заработаю”.

Поворотил к замку, въехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе и вина и еда, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. “Теперь, — думает, — и соснуть можно!”

Вдруг входит медведица:

— Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная девица — заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится — я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.

Солдат согласился; медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше — тем сильнее.

На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни старался — не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться.

Переночевал и третью ночь; поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.

Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать; королевна стала его отговаривать:

— Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает?

Нет, не могла отговорить. Прощается она с мужем, дает ему мешочек — сполна семечком насыпан — и говорит:

— По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.

Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются, так и ползут из сырой земли!

Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.

“Экое диво! — подумал солдат. — Огня не видать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну”. Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам:

— Здравствуйте, господа честные!

А того и невдомек, что это не купцы, а все черти.

— Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть.

Вынул из мешка одно зернышко и бросил наземь — в ту ж минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают.

Тотчас узнали его черти.

— Ах, — говорят меж собой, — да ведь это тот самый, что королевну избавил. Давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.

Принялись его угощать и опоили волшебным зельем. Солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном, а купцы, караван и котел вмиг исчезли.

Вскоре после того вышла королевна в сад погулять; смотрит — на всех деревьях стали верхушки сохнуть. “Не к добру! — думает. — Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!”

Собралась королевна и поехала его разыскивать. Едет по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.

Доезжает до того места, что деревьев не стало больше — извивается дорога по чистому полю, и думает: “Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!” Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.

Подбежала к нему и ну толкать-будить — нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола — он и боли не чувствует, точно мертвый лежит, не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:

— Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!

Только успела вымолвить, как вдруг засвистали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.

Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька.

А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек: направо ли сонный оборотится, налево ли повернется — тотчас в море свалится, и поминай как звали!

Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул; а как проснулся, сразу вскочил прямо на ноги, смотрит — с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: “Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?”

Пошел по косе и вышел на остров; на том острове — гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.

Подходит к этой горе и видит — три черта дерутся, клочья так и летят.

— Стойте, окаянные! За что вы деретесь?

— Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.

— Эх, вы! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю? Все будете довольны, никого не обижу.

— А ну, земляк, раздели, пожалуйста!

— Ладно! Бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сто пудов и несите сюда.

Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.

— Теперь притащите из пекла самый большой котел.

Черти приволокли большущий котел — бочек сорок войдет! — и поклали в него всю смолу.

Солдат развел огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили.

— Ну-ка, — говорит солдат, — пихните теперь вон тот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется; а затем последняя диковинка пусть достанется третьему.

Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку. Вот один черт нагнал, ухватился за камень — камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле.

Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку-невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.

Долго ли, коротко ли — прилетает к избушке; входит — в избушке сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну!

— Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя средняя сестра, она знает больше моего; может, она тебе скажет.

Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захочется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет — чего только душа пожелает, на ковер — и летит дальше.

Прилетает к другой избушке, входит — там сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?

— Нет, голубчик, не знаю. Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя старшая сестра; может она ведает.

— Эх ты, старая! Сколько лет на свете живешь, а доброго ничего не знаешь.

Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.

Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец, прилетел на край света; стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! “Ну, — думает, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!”

Входит в избушку — там сидит баба-яга костяная нога, седая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?

— Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает.

Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется!

— Тише, тише! — кричит баба-яга. И как только собрались ветры, начала их спрашивать:

— Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?

— Нет, нигде не видали! — отвечают ветры в один голос.

— Да все ли вы налицо?

— Все, только южного ветра нет. Немного погодя прилетает южный ветер. Спрашивает его старуха:

— Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!

— Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи.

— А сколь далеко до нового царства?

— Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю.

Солдат начал просить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое царство.

— Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи.

— Гуляй хоть три недели!

— Ну хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, да тогда и в путь.

Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату:

— Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся, да смотри не бойся, цел будешь!

Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна.

Говорит ему южный ветер:

— Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоем царстве.

— Что так?

— Потому, если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: все вверх дном поставлю!

— Ну прощай! Спасибо тебе! — сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошел в белокаменные палаты.

Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками, а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть.

Входит он в большую комнату, а там сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься, сидят да сладкими винами угощаются. Какой жених ни нальет стакан, только к губам поднесет — солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася. “Верно, — думает, — мой друг воротился!”

Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:

— Была у меня золотая нитка с золотой иголкой; я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.

Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна:

— Покажись, мой милый друг!

Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял королевну за белые руки и стал целовать в уста сахарные.

— Вот вам и разгадка! — сказала прекрасная королевна. — Золотая нитка — это я, а золотая иголка — это мой верный муж. Куда иголочка — туда и ниточка.

Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала с своим мужем жить-поживать да добра наживать.

В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою; за его верную службу приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею.

Простился солдат с своими товарищами и поехал на родину; день едет, и другой, и третий… вот и вся неделя прошла, и другая, и третья — не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок. “Ну-ка, — думает, — не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь да заработаю”.

Поворотил к замку, въехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе и вина и еда, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. “Теперь, — думает, — и соснуть можно!”

Вдруг входит медведица:

— Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная девица — заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится — я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.

Солдат согласился; медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше — тем сильнее.

На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни старался — не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться.

Переночевал и третью ночь; поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.

Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать; королевна стала его отговаривать:

— Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает?

Нет, не могла отговорить. Прощается она с мужем, дает ему мешочек — сполна семечком насыпан — и говорит:

— По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.

Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются, так и ползут из сырой земли!

Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.

“Экое диво! — подумал солдат. — Огня не видать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну”. Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам:

— Здравствуйте, господа честные!

А того и невдомек, что это не купцы, а все черти.

— Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть.

Вынул из мешка одно зернышко и бросил наземь — в ту ж минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают.

Тотчас узнали его черти.

— Ах, — говорят меж собой, — да ведь это тот самый, что королевну избавил. Давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.

Принялись его угощать и опоили волшебным зельем. Солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном, а купцы, караван и котел вмиг исчезли.

Вскоре после того вышла королевна в сад погулять; смотрит — на всех деревьях стали верхушки сохнуть. “Не к добру! — думает. — Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!”

Собралась королевна и поехала его разыскивать. Едет по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.

Доезжает до того места, что деревьев не стало больше — извивается дорога по чистому полю, и думает: “Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!” Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.

Подбежала к нему и ну толкать-будить — нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола — он и боли не чувствует, точно мертвый лежит, не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:

— Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!

Только успела вымолвить, как вдруг засвистали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.

Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька.

А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек: направо ли сонный оборотится, налево ли повернется — тотчас в море свалится, и поминай как звали!

Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул; а как проснулся, сразу вскочил прямо на ноги, смотрит — с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: “Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?”

Пошел по косе и вышел на остров; на том острове — гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.

Подходит к этой горе и видит — три черта дерутся, клочья так и летят.

— Стойте, окаянные! За что вы деретесь?

— Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.

— Эх, вы! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю? Все будете довольны, никого не обижу.

— А ну, земляк, раздели, пожалуйста!

— Ладно! Бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сто пудов и несите сюда.

Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.

— Теперь притащите из пекла самый большой котел.

Черти приволокли большущий котел — бочек сорок войдет! — и поклали в него всю смолу.

Солдат развел огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили.

— Ну-ка, — говорит солдат, — пихните теперь вон тот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется; а затем последняя диковинка пусть достанется третьему.

Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку. Вот один черт нагнал, ухватился за камень — камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле.

Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку-невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.

Долго ли, коротко ли — прилетает к избушке; входит — в избушке сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну!

— Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя средняя сестра, она знает больше моего; может, она тебе скажет.

Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захочется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет — чего только душа пожелает, на ковер — и летит дальше.

Прилетает к другой избушке, входит — там сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?

— Нет, голубчик, не знаю. Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя старшая сестра; может она ведает.

— Эх ты, старая! Сколько лет на свете живешь, а доброго ничего не знаешь.

Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.

Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец, прилетел на край света; стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! “Ну, — думает, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!”

Входит в избушку — там сидит баба-яга костяная нога, седая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?

— Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает.

Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется!

— Тише, тише! — кричит баба-яга. И как только собрались ветры, начала их спрашивать:

— Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?

— Нет, нигде не видали! — отвечают ветры в один голос.

— Да все ли вы налицо?

— Все, только южного ветра нет. Немного погодя прилетает южный ветер. Спрашивает его старуха:

— Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!

— Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи.

— А сколь далеко до нового царства?

— Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю.

Солдат начал просить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое царство.

— Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи.

— Гуляй хоть три недели!

— Ну хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, да тогда и в путь.

Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату:

— Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся, да смотри не бойся, цел будешь!

Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна.

Говорит ему южный ветер:

— Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоем царстве.

— Что так?

— Потому, если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: все вверх дном поставлю!

— Ну прощай! Спасибо тебе! — сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошел в белокаменные палаты.

Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками, а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть.

Входит он в большую комнату, а там сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься, сидят да сладкими винами угощаются. Какой жених ни нальет стакан, только к губам поднесет — солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася.

“Верно, — думает, — мой друг воротился!”

Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:

— Была у меня золотая нитка с золотой иголкой; я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.

Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна:

— Покажись, мой милый друг!

Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял королевну за белые руки и стал целовать в уста сахарные.

— Вот вам и разгадка! — сказала прекрасная королевна. — Золотая нитка — это я, а золотая иголка — это мой верный муж. Куда иголочка — туда и ниточка.

Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала со своим мужем жить-поживать да добра наживать.

271

В некотором царстве, в некотором государстве жил именитый купец; у него был сын Иван. Нагрузил купец свои корабли, дом и лавки приказал жене да сыну и отправился в дальний путь. Едет он морями месяц, и два, и три, пристает в земли чужестранные, закупает товары заморские, а свои по хорошей цене продает. Тем временем над Иваном купеческим сыном стряслась беда немалая; озлобились на него все купцы и мещане: «Зачем-де он такой счастливый? Весь торг у нас отбил!» Собрались целым обществом, написали челобитную, что такой-то купеческий сын — вор и гуляка, не достоин быть в нашем звании, и присудили отдать его в солдаты. Забрили ему, сердешному, лоб и отправили в полк.

Служит Иван, горе мыкает — не один годочек; десять лет прошло, и вздумал он побывать на родине, записался в отпуск, взял билет на шесть месяцев и пошел путем-дорогою. Отец и мать ему обрадовались; прожил он, прогостил у них сколько надобно, а тут время и назад отправляться. Взял его купец, повел в подвалы глубокие, златом-се́ребром насыпанные, и говорит ему: «Ну, любезный сын, бери себе денег, сколько душе хочется». Иван купеческий сын наложил карманы, принял от отца, от матери их родительское, навеки нерушимое благословение, простился с сродниками и поехал в полк; отец-то ему важного коня купил! С той разлуки обуяла его, доброго мо́лодца, грусть-тоска великая; видит он — на дороге кабак стоит, заехал с горя вина испить: выпил косушку — мало показалось, выпил другую — опьянел и повалился спать.

Отколь ни взялися ошары^[1] кабацкие, вынули у него деньги — все до единой копеечки. Иван купеческий сын проснулся, хвать — нет ни копейки, потужил-потужил и пустился дальше. Пристигла его темная ночь в пустынных местах; ехал-ехал, трактир стоит, возле трактира столб, на столбу написано: кто ночевать заедет, с того — сто рублей. Что тут делать? Не с голоду ж помирать; стукнул в ворота — выбегает мальчик, ведет его в горницу, а коня на конюшню. Что только душа просит, всего подают Ивану купеческому сыну; наелся-напился он, сел и призадумался. «О чем, господин служивый, призадумался? — спрашивает хозяин. — Али расплатиться нечем?» — «Не то, хозяин! Я у тебя сыт, а мой верный конь так стоит». — «Нет, служивый! Хоть сам посмотри, у него и сена и овса вдоволь». — «Да не в том дело! Наши лошади уж так привычны: коли я сам буду возле коня, так он станет есть; а без меня и до корму не дотронется». Трактирщик побежал в конюшню, заглянул — так и есть: конь стоит, повеся голову, на овес и не смотрит. «Экая умная лошадь! Знает своего господина», — подумал трактирщик и велел для солдата изготовить постель в конюшне. Иван купеческий сын залег там спать, да ровно в полночь, как все в доме заснули, встал, оседлал коня и ускакал со двора долой.

На другой день к вечеру заехал он в трактир, где за одну ночь по двести рублей брали; удалось ему и тут обмануть. На третий день попадается ему трактир еще лучше прежних двух; на столбе написано: кто ночевать заедет, с того — триста рублей. «Ну, — думает, — была не была, попробую и здесь удали!» Заехал, важно наелся, напился, сел и призадумался. «О чем, служивый, призадумался? Али расплатиться нечем?» — спрашивает хозяин. «Нет, не угадал! Мне вот что думается: сам-то я сыт, а мой верный конь так стоит». — «Как можно! Я ему и сена наклал и овса насыпал — всего вдоволь». — «Да наши лошади уж так привычны: коли я сам возле коня буду, так он станет есть, а без меня и до корму не дотронется». — «Ну что ж! Ложись в конюшне».

А у того трактирщика была жена-волшебница, кинулась она смотреть в свои книги и тотчас узнала, что у солдата нет за душой ни копейки; поставила у ворот работников и строго-накрепко приказала смотреть, чтобы как-нибудь солдат со двора не улизнул. В самую полночь встал Иван купеческий сын и собрался было тягу дать, смотрит — работники на часах стоят; лег и заснул; пробудился — уж заря занимается, оседлал поскорей коня, сел и едет со двора. «Стой! — закричали сторожа. — Ты еще с хозяином не расплатился; подавай-ка деньги!» — «Какие деньги? Убирайтесь к черту!» — отвечал Иван и хотел было проскочить мимо; работники тотчас сгребли его и давай бить по загривку. Такой шум подняли, что весь дом сбежался. «Бей его, ребята, до смерти!» — «Будет с него! — говорит хозяин. — Оставьте его живого, пущай у нас три года проживет да триста рублей заработает».

Нечего делать, остался Иван купеческий сын жить в трактире; день живет, и два, и три живет. Говорит ему хозяин: «Что, господин служивый, чай умеешь из ружья стрелять?» — «Для чего не уметь? Нас тому в полку учат». — «Ну так ступай, настреляй дичи; в наших местах и всякий зверь и всякая птица водится». Иван купеческий сын взял ружье и пошел на охоту; долго бродил по лесу — ничего не попадается, уже к самому вечеру увидал зайца на опушке и только хотел прицелиться — заяц вскочил и давай бог ноги! Охотник за ним бросился и выбежал на большой зеленый луг, на том лугу великолепный дворец стоит, из чистого мрамора выстроен, золотой крышею покрыт. Заяц на двор прыснул, и Иван туда ж; смотрит туда-сюда — нет зайца, его и след простыл! «Ну, хоть на дворец посмотрю!»

Пошел он в палаты; ходил-ходил — во всех покоях убранство такое знатное, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать; а в одном покое стол накрыт, на столе разные закуски и вина приготовлены, богатые приборы поставлены. Иван купеческий сын взял — изо всякой бутылочки выпил по рюмочке, со всякой тарелочки съел по кусочку, напился-наелся, сидит себе и в ус не дует! Вдруг подкатилась к крыльцу коляска, и приехала королевна — сама вся черная, и люди черные, и кони вороные.

Иван вспомнил военную выправку, вскочил и стал у дверей навытяжку; входит королевна в комнату — он тотчас ей на караул сделал. «Здорово, служивый! — приветила королевна. — Как сюда зашел — волею али неволею? От дела лытаешь али дела пытаешь? Садись-ка со мной рядом, потолкуем ладом». И просит его королевна: «Можешь ли сослужить мне службу великую? Сослужишь — счастлив будешь! Говорят, русские солдаты ничего не страшатся; а у меня вот этим дворцом нечистые завладели…» — «Ваше высочество! Рад вам до последней капли крови служить». — «Ну так слушай: до двенадцати часов пей и гуляй, а как двенадцать пробьет — ложись на постель, что посреди большой палаты на ремнях висит, и что над тобой ни будет делаться, что тебе ни представится — не робей, лежи себе молча».

Сказала королевна, попрощалась и уехала; а Иван купеческий сын начал пить-гулять, веселиться, и только полночь ударило — лег на показанное место. Вдруг зашумела буря, раздался треск и гром, того и смотри все стены попа́дают, в тартарары провалятся; полны палаты чертей набежало, завопили-закричали, пляс подняли; а как увидали гостя, стали напущать на него разные страсти. Вот откуда ни возьмись — прибегает фельдфебель: «Ох, Иван купеческий сын! Что ты задумал? Ведь тебя в бегах зачислили; ступай скорей, а то плохо будет».

За фельдфебелем бежит ротный командир, за ротным — батальонный, за батальонным — полковой: «Что ты, подлец, тут делаешь? Видно, сквозь строй захотел прогуляться! Эй, принести сюда свежих палок!» Принялись нечистые за работу и живо натаскали целые вороха палок, а Иван купеческий сын ни гу-гу, лежит да отмалчивается. «Ах, мерзавец! — говорит полковой командир. — Он палок-то совсем не боится; должно быть, за свою службу больше этого видал! Прислать ко мне взвод солдат с заряженными ружьями, пусть его, негодяя, расстреляют!» Словно из земли вырос — взвод солдат появился; раздалась команда, солдаты прицелились… вот-вот выпалят! Вдруг закричали петухи — и все мигом исчезло: нет ни солдат, ни командиров, ни палок.

На другой день приезжает во дворец королевна — уже с головы по грудь белая стала, и люди ее и лошади — тоже. «Спасибо, служивый! — говорит королевна. — Видел ты страсть, а увидишь того больше. Смотри, не сробей, прослужи еще две ночи, я тебя счастливым сделаю». Стали они вместе есть-пить, веселиться; после того королевна уехала, а Иван купеческий сын лег на свое место. В полночь зашумела буря, раздался гром и треск — набежали нечистые, завопили, заплясали… «Ах, братцы! Солдат-то опять здесь, — закричал хромой, одноглазый чертенок, — вишь, повадился! Что ты, али хочешь у нас палаты отбить? Сейчас пойду скажу дедушке». А дедушка сам отзывается, приказывает чертям притащить кузницу да накалить железные прутья: «Теми прутьями горячими проймите его до самых костей, чтобы знал он да ведал, как в чужие палаты ходить!» Не успели черти кузницу справить, как запели петухи — и все мигом пропало.

На третий день приезжает во дворец королевна, смотрит Иван — дивуется: и сама королевна, и люди ее, и лошади — все до колен стали белые. «Спасибо служивый, за верную службу; как тебя бог милует?» — «Пока жив и здоров, ваше высочество!» — «Ну, постарайся последнюю ночь; да вот на́ тебе тулуп, надень на себя, а не то нечистые тебя когтями доймут… Теперь они страшно злы!» Сели они вместе за стол, ели-пили, веселилися; после королевна попрощалась и уехала, а Иван купеческий сын натянул на себя тулуп, оградился крестом и лег на свое прежнее место.

Ударило полночь — зашумела буря, от грома и треску весь дворец затрясся; набежало чертей видимо-невидимо, и хромых, и кривых, и всякого роду. Бросились к Ивану купеческому сыну: «Берите его, подлеца! Хватайте, тащите!» — и давай когтями цапать: тот хватит, другой хватит, а когти все в тулупе остаются. «Нет, братцы! Видно, его так не проймешь; возьмемте-ка родного его отца с родной матерью да станем с них с живых кожи драть!» В ту ж минуту притащили точь-в-точь Ивановых родителей и принялись их когтями драть; они ревут: «Иван, голубчик! Смилуйся, сойди с своего места; за тебя с нас с живых кожи дерут». Иван купеческий сын лежит — не ворохнется, знай отмалчивается. Тут петухи запели — и разом все сгинуло, словно ничего и не бывало.

Утром приезжает королевна — лошади белые, люди белые, и сама вся чистая, да такая красавица, что и вообразить лучшей нельзя: видно, как из косточки в косточку мозжечок переливается. «Видел страсть, — говорит Ивану королевна, — больше не будет! Спасибо тебе за службу; теперь пойдем поскорей отсюда». — «Нет, королевна! — отвечает Иван купеческий сын. — Надо бы отдохнуть часок-другой». — «Что ты! Станешь отдыхать — совсем пропадешь». Вышли они из дворца и пустились в путь-дорогу. Отойдя немного, говорит королевна: «Оглянись-ка, добрый мо́лодец, что назади делается!» Иван оглянулся — дворца и следов не осталось, сквозь землю провалился, а на том месте пламя пышет. «Вот так бы и мы пропали, если б замешкались! — сказала королевна и подает ему кошелек. — Возьми, это кошелек не простой, если понадобятся деньги, только тряхни — и тотчас червонцы посыплются, сколько душе угодно. Теперь ступай, расплатись с трактирщиком и приходи вот на такой-то остров к соборной церкви, я тебя ждать буду. Там отстоим мы обедню и обвенчаемся: ты будешь мой муж, а я твоя жена. Да смотри не опоздай; если сегодня не успеешь — завтра приходи, не придешь завтра — приходи на третий день, а упустишь три дня, век меня не увидишь».

Тут они распрощались; королевна пошла направо, Иван купеческий сын — налево. Приходит он в трактир, тряхнул перед хозяином своим кошельком, золото так и посыпалось: «Что, брат! Ты думал: у солдата денег нет, так его на три года закабалить можно; ан врешь! Отсчитывай, сколько надобно». Заплатил ему триста рублей, сел на коня и поехал, куда ему сказано. «Что за диво? Откуда у него деньги взялись?» — думает трактирщица, кинулась к своим волшебным книгам и увидела, что он избавил заклятую королевну и та подарила ему такой кошелек, что завсегда деньги будут. Сейчас позвала мальчика, послала его в поле коров пасти и дала ему наговоренное яблоко: «Подойдет к тебе солдат, попросит напиться; ты ему скажи: воды нету, а вот тебе яблочко наливное!»

Мальчик погнал коров в поле; только успел пригнать, глядь — едет Иван купеческий сын: «Ах, братец, — говорит, — нет ли у тебя водицы напиться? Страшно испить хочется!» — «Нет, служивый, вода далеко отсюда; а есть у меня яблочко наливное, коли хочешь — скушай, авось освежишься!» Иван купеческий сын взял яблочко, скушал, и напал на него крепкий-крепкий сон; трое суток без просыпу спал. Понапрасну ожидала королевна своего жениха три дня сряду: «Видно, не судьба моя быть за ним замужем!» Вздохнула, села в коляску и поехала; видит — мальчик коров пасет: «Пастушок, пастушок! Не видал ли ты доброго мо́лодца, русского солдата?» — «Да вот он под дубом третьи сутки спит».

Королевна глянула — он самый и есть! Стала его толкать, будить; но сколько ни старалась — ничего не могла сделать, чтобы он проснулся. Взяла она листок бумаги, достала карандаш и написала такую записку: «Если ты не пойдешь на такой-то перевоз, то не бывать тебе в тридесятом государстве, не называться моим мужем!» Положила записку Ивану купеческому сыну в карман, поцеловала его сонного, заплакала горькими слезами и уехала далеко-далеко; была, да и нет ее!

Вечером поздно проснулся Иван и не знает, что ему делать. А мальчик стал ему рассказывать: «Приезжала-де сюда красная де́вица, да такая нарядная! Будила тебя, будила, да не добудилась, написала записку и положила в твой карман, а сама села в коляску, да и с глаз пропала». Иван купеческий сын богу помолился, на все стороны поклонился и поскакал на перевоз.

Долго ли, коротко ли, прискакал туда и кричит перевозчикам: «Эй, братцы! Перевезите меня как можно скорей на другую сторону; вот вам и плата вперед!» Вынул кошелек, начал встряхивать и насыпал им золота полную лодку. Перевозчики ажно ахнули. «Да тебе куда, служивый?» — «В тридесятое государство». — «Ну, брат, в тридесятое государство кривой дорогой три года ехать, а прямой — три часа; только прямо-то проезду нет!» — «Как же быть?» — «А мы тебе вот что скажем: прилетает сюда Гриб-птица^[2] — собой словно гора великая — и хватает здесь всякую падаль да на тот берег носит. Так ты разрежь у своей лошади брюхо, вычисти и вымой; мы тебя и зашьем в середку. Гриб-птица подхватит падаль, перенесет в тридесятое государство и бросит своим детенышам: тут ты поскорей вылезай из лошадиного брюха и ступай, куда тебе надобно».

Иван купеческий сын отрубил коню голову, разрезал брюхо, вычистил, вымыл и залез туда; перевозчики зашили лошадиное брюхо, а сами ушли — спрятались. Вдруг Гриб-птица летит, как гора валит, подхватила падаль, понесла в тридесятое государство и бросила своим детенышам, а сама полетела опять за добычею. Иван распорол лошадиное брюхо, вылез и пошел к королю на службу проситься. А в том тридесятом государстве Гриб-птица много пакости делала; каждый божий день принуждены были выставлять ей по единому человеку на съедение, чтоб только в конец царство не запустошила.

Вот король думал-думал, куда деть этого странника. И приказал выставить его злой птице на съедение. Взяли его королевские воины, привели в сад, поставили возле яблони и говорят: «Карауль, чтоб не пропало ни одно яблочко!» Стоит Иван купеческий сын, караулит; вдруг Гриб-птица летит, как гора валит. «Здравствуй, добрый мо́лодец! Я не знала, что ты в лошадином брюхе был; а то б давно тебя съела». — «Бог знает, либо съела, либо нет!» Птица одну губу ведет по́ земи, а другую крышей расставила, хочет съесть доброго мо́лодца. Иван купеческий сын махнул штыком и приткнул ей нижнюю губу плотно к сырой земле, после выхватил тесак и давай рубить Гриб-птицу — по чем по́падя. «Ах, добрый мо́лодец, — сказала птица, — не руби меня, я тебя богатырем сделаю; возьми пузырек из-под моего левого крыла да выпей — сам узнаешь!»

Иван купеческий сын взял пузырек, выпил, почуял в себе великую силу и еще бойчей на нее напал: знай машет да рубит! «Ах, добрый мо́лодец, не руби меня; я тебе и другой пузырек отдам, из-под правого крыла». Иван купеческий сын выпил и другой пузырек, почуял еще бо́льшую силу, а рубить все не перестает. «Ах, добрый мо́лодец, не руби меня; я тебя на счастье наведу: есть тут зеленые луга, в тех лугах растут три высокие дуба, под теми дубами — чугунные двери, за теми дверями — три богатырские коня; в некую пору они тебе пригодятся!» Иван купеческий сын птицу слушать — слушает, а рубить — все-таки рубит; изрубил ее на мелкие части и сложил в большущую кучу.

Наутро король призывает к себе дежурного генерала: «Поди, — говорит, — вели прибрать кости Ивана купеческого сына; хоть он из чужих земель, а все человечьим костям без погребения непригоже валяться». Дежурный генерал бросился в сад, смотрит — Иван жив, а Гриб-птица на мелкие части изрублена; доложил про то королю. Король сильно обрадовался, похвалил Ивана и дал ему своеручный открытый лист: позволяется-де ему по всему государству ходить, во всех кабаках и трактирах пить-есть безденежно.

Иван купеческий сын, получа открытый лист, пошел в самый богатый трактир, хлопнул три ведра вина, три ковриги хлеба да полбыка на закуску пошло, воротился на королевскую конюшню и лег спать. Вот так-то жил он у короля на конюшне круглых три года; а после того явилась королевна — она кривой дорогой ехала. Отец радехонек, стал расспрашивать: «Кто тебя, дочь любезная, от горькой доли спас?» — «Такой-то солдат из купеческих детей». — «Да ведь он сюда пришел и мне большую радость сделал — Гриб-птицу изрубил!» Что долго думать-то? Обвенчали Ивана купеческого сына на королевне и сотворили пир на весь мир, и я там был, вино пил, по усам текло, во рту не было.

В скором времени пишет к королю трехглавый змей: «Отдай свою дочь, не то все королевство огнем сожгу, пеплом развею!» Король запечалился, а Иван купеческий сын хлопнул три ведра вина, три ковриги хлеба да полбыка на закуску пошло, кинулся в зеленые луга, поднял чугунную дверь, вывел богатырского коня, надел на себя меч-кладенец да боевую палицу, сел на коня и поскакал сражаться. «Эх, добрый мо́лодец, — говорит змей, — что ты задумал… Я тебя на одну руку посажу, другой прихлопну — только мокренько будет!» — «Не хвались, прежде богу помолись!» — отвечал Иван, махнул мечом-кладенцом и сшиб разом все три головы. После победил он шестиглавого змея, а вслед за тем и двенадцатиглавого и прославился своей силою и доблестью во всех землях.

272

В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою; за его честное поведение приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею. Простился солдат с своими товарищами и поехал на родину; день едет, и другой, и третий… вот и вся неделя прошла, и другая, и третья — не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой за́мок. «Ну-ка, — думает, — не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь да заработаю».

Поворотил к замку, взъехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе и вина и ества, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. «Теперь, — думает, — и соснуть можно!» Вдруг входит медведица: «Не бойся меня, добрый мо́лодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная де́вица — заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится — я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж».

Солдат согласился, медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше — тем сильнее; если б не вино, кажись бы одной ночи не выдержал! На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из за́мка; только как ни бился, как ни старался — не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться. Переночевал и третью ночь; поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.

Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать; королевна стала его отговаривать: «Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает?» Нет, не могла отговорить.

Прощается она с мужем, дает ему мешочек — сполна семечком насыпан, и говорит: «По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать». Сел добрый мо́лодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются; так и ползут из сырой земли!

Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит. «Экое диво! — подумал солдат. — Огня не видать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну». Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам: «Здравствуйте, господа честны́е!» А того и невдомек, что это не купцы, а всё нечистые. «Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть». Вынул из мешка одно зернышко и бросил наземь — в ту же минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают. По той похвальбе узнали его нечистые. «Ах, — говорят меж собой, — да ведь это тот самый, что королевну избавил; давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит». Принялись его угощать и опоили волшебным зельем; солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном; а купцы, караван и котел вмиг исчезли.

Вскоре после того вышла королевна в сад погулять; смотрит — на всех деревьях стали верхушки сохнуть. «Не к добру! — думает. — Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!» Собралась королевна и поехала его разыскивать. Едет по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают. Доезжает до того места, что деревьев не стало больше — извивается дорога по чистому полю, и думает: «Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!» Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.

Подбежала к нему и ну толкать-будить — нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола-колола — он и боли не чувствует, точно мертвый лежит — не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцо́в проклятье промолвила: «Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!» Только успела вымолвить, как вдруг засвистали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны. Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька.

А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек; направо ли сонный оборотится, налево ли повернется — то́тчас в море свалится, и поминай как звали! Полгода проспал добрый мо́лодец, ни пальцем не шевельнул; а как проснулся — сразу вскочил прямо на ноги, смотрит — с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: «Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?» Пошел по косе и вышел на остров; на том острове — гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.

Подходит к этой горе и видит — три черта дерутся, кровь с них так и льется, клочья так и летят! «Стойте, окаянные! За что вы деретесь?» — «Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем». — «Эх вы, проклятые! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю; все будете довольны, никого не обижу». — «А ну, земляк, раздели, пожалуйста!» — «Ладно! Бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сту пудов и несите сюда». Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату. «Теперь притащите из пекла самый большой котел». Черти приволокли большущий котел — бочек сорок войдет! — и поклали в него всю смолу.

Солдат развел огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на́ гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили. «Ну-ка, — говорит солдат, — пихните теперь вон энтот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте: кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери — какая покажется; а затем последняя диковинка пусть достанется третьему». Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку; вот один черт нагнал, ухватился за камень — камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле! Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку-невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.

Долго ли, коротко ли — прилетает к избушке, входит — в избушке сидит баба-яга костяная нога, старая, беззубая. «Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну?» — «Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя середняя сестра, она знает больше моего; может, она тебе скажет». Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захочется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет — чего только душа пожелает, на ковер — и летит дальше. Прилетает к другой избушке, входит — там сидит баба-яга костяная нога, старая, беззубая. «Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?» — «Нет, голубчик, не знаю; поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя старшая сестра; может, она ведает». — «Эх ты, старая хрычовка! Сколько лет на свете живешь, все зубы повывалились, а доброго ничего не знаешь». Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.

Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец прилетел на край света, стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! «Ну, — думает, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!» Входит в избушку — там сидит баба-яга костяная нога, седая, беззубая. «Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?» — «Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает». Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется! «Тише, тише!» — кричит баба-яга, и как только собрались ветры, начала их спрашивать: «Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?» — «Нет, нигде не видали!» — отвечают ветры в один голос. «Да все ли вы налицо?» — «Все, только южного ветра нет».

Немного погодя прилетает южный ветер. Спрашивает его старуха: «Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!» — «Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи». — «А сколь далеко до нового царства?» — «Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю». Солдат начал со слезами молить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое царство. «Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи». — «Гуляй хоть три недели!» — «Ну, хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, да тогда и в путь».

Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату: «Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся; да смотри — не бойся: цел будешь!» Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна. Говорит ему южный ветер: «Прощай, добрый мо́лодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоем царстве». — «Что так?» — «Потому — если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется; все вверх дном поставлю!» — «Ну, прощай! Спасибо тебе!» — сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошел в белокаменные палаты.

Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками; а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть. Входит он в большую комнату, там и сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься; сидят да сладкими винами угощаются. Какой жених ни нальет стакан, только к губам поднесет — солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася. «Верно, — думает, — мой друг воротился!»

Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать: «Была у меня шкатулочка самодельная с золотым ключом; я тот ключ потеряла и найти не чаяла, а теперь тот ключ сам нашелся. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду». Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна: «Покажись, мой милый друг!» Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял ее за белые руки и стал целовать в уста сахарные. «Вот вам и разгадка! — сказала прекрасная королевна. — Самодельная шкатулочка — это я, а золотой ключик — это мой верный муж». Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала с своим мужем жить-поживать да добра наживать.

Примечания

• Полный текст
• Лисичка-сестричка и волк
• Лиса, заяц и петух
• Лиса-исповедница
• Старик лезет на небо
• Старик на небе
• Мужик, медведь и лиса
• Старая хлеб-соль забывается
• Овца, лиса и волк
• Звери в яме
• Лиса и журавль
• Колобок
• Кот, петух и лиса
• Волк и коза
• Волк-дурень
• Медведь
• Коза
• Медведь и петух
• Кочет и курица
• Смерть петушка
• Курочка
• Журавль и цапля
• Золотая рыбка
• Жадная старуха
• Байка о щуке зубастой
• Пузырь, соломинка и лапоть
• Репка
• Морозко
• Старуха-говоруха
• Дочь и падчерица
• Крошечка-Хаврошечка
• Буренушка
• Баба-яга
• Василиса Прекрасная
• Гуси-лебеди
• Князь Данила-Говорила
• Правда и кривда
• Иван-царевич и Марфа-царевна
• Купеческая дочь и служанка
• Три царства – медное, серебряное и золотое
• Фролка-сидень
• Буря-богатырь Иван коровий сын
• Иван Быкович
• Иван крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст
• Зорька, Вечорка и Полуночка
• Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри
• Летучий корабль
• Семь Семионов
• Никита Кожемяка
• Змей и цыган
• Батрак
• Солдат избавляет царевну
• Беглый солдат и черт
• Два Ивана солдатских сына
• Кощей Бессмертный
• Марья Моревна
• Хрустальная гора
• Емеля-дурак
• По щучьему веленью
• Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке
• Жар-птица и Василиса-царевна
• Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде
• Сивко-бурко
• Свинка золотая щетинка, утка золотые перышки, золоторогий олень и золотогривый конь
• Волшебный конь
• Конь, скатерть и рожок
• Двое из сумы
• Волшебное кольцо
• Сказка про утку с золотыми яйцами
• Чудесная курица
• Царь-медведь
• Притворная болезнь
• Чудесная рубашка
• Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что
• Мудрая жена
• Три копеечки
• Морской царь и Василиса Премудрая
• Неосторожное слово
• Купленная жена
• Царь-девица
• Перышко Финиста ясна сокола
• Елена Премудрая
• Гусли-самогуды
• Царевна, разрешающая загадки
• Вещий сон
• Соль
• Золотая гора
• Чудесная дудка
• Птичий язык
• Охотник и его жена
• Диво
• Диво дивное, чудо чудное
• Счастливое дитя
• Клад
• Скорый гонец
• Сестрица Аленушка, братец Иванушка
• Царевна – сера утица
• Белая уточка
• Арысь-поле
• Царевна-лягушка
• Царевна-змея
• Заколдованная королевна
• Окаменелое царство
• Береза и три сокола
• Заклятый царевич
• Сопливый козел
• Неумойка
• Косоручка
• Поющее дерево и птица-говорунья
• Свиной чехол
• Золотой башмачок
• Чернушка
• Царевна в Подземном царстве
• Незнайко
• Несмеяна-царевна
• Ночные пляски
• Мальчик с пальчик
• Верлиока
• Лихо одноглазое
• Горе
• Две доли
• История о славном и храбром богатыре Илье Муромце и о Соловье-разбойнике
• Илья Муромец и змей
• Василий Буславич
• Алеша Попович
• Данило Бессчастный
• Василий-царевич и Елена Прекрасная
• Балдак Борисьевич
• Василиса Поповна
• Про Мамая безбожного
• Сказание об Александре Македонском
• Шемякин суд
• Загадки
• Горшеня
• Мудрые ответы
• Мудрая дева
• Попов работник
• Царевич-найденыш
• Сосватанные дети
• Доброе слово
• Дочь пастуха
• Оклеветанная купеческая дочь
• Царица-гусляр
• Отец и дочь
• Солдат и царь в лесу
• Солдат и разбойник
• Разбойники
• Мудрая девица и семь разбойников
• Убогий
• Бесстрашный
• Рассказы о мертвецах
• Упырь
• Иван купеческий сын отчитывает царевну
• Рассказы о ведьмах
• Смерть скупого
• Скрипач в аду
• Горшечник
• Вдова и бес
• Леший
• Морока
• Дока на доку
• Ворожея
• Знахарь
• Слепцы
• Вор
• Вороватый мужик
• Солдатская загадка
• Мертвое тело
• Шут
• Иванушка-дурачок
• Дурак и береза
• Набитый дурак
• Лутонюшка
• Мена
• Сказка про братьев Фому и Ерему
• Хорошо, да худо
• Не любо – не слушай
• Байка про старину стародавнюю
• Удалой батрак
• Иван-дурак
• Фома Беренников
• Сказка о злой жене
• Жена-спорщица
• Жена-доказчица
• Головиха
• Муж да жена
• Вещий дуб
• Дорогая кожа
• Как муж отучил жену от сказок
• Крест – порука
• Об отце Николае
• Скряга
• Народные анекдоты
• Докучные сказки и прибаутки
• Докучные сказки
• Прибаутки
• Примечания

Заколдованная королевна

В неко­то­ром цар­стве, в неко­то­ром госу­дар­стве жил име­ни­тый купец; у него был сын Иван. Нагру­зил купец свои корабли, дом и лавки при­ка­зал жене да сыну и отпра­вился в даль­ний путь. Едет он морями месяц, и два, и три, при­стает в земли чуже­стран­ные, заку­пает товары замор­ские, а свои по хоро­шей цене про­дает. Тем вре­ме­нем над Ива­ном купе­че­ским сыном стряс­лась беда нема­лая; озло­би­лись на него все купцы и мещане: «Зачем-де он такой счаст­ли­вый? Весь торг у нас отбил!» Собра­лись целым обще­ством, напи­сали чело­бит­ную, что такой-то купе­че­ский сын – вор и гуляка, не достоин быть в нашем зва­нии, и при­су­дили отдать его в сол­даты. Забрили ему, сер­деш­ному, лоб и отпра­вили в полк.

Слу­жит Иван, горе мыкает – не один годо­чек; десять лет про­шло, и взду­мал он побы­вать на родине, запи­сался в отпуск, взял билет на шесть меся­цев и пошел путем-доро­гою. Отец и мать ему обра­до­ва­лись; про­жил он, про­го­стил у них сколько надобно, а тут время и назад отправ­ляться. Взял его купец, повел в под­валы глу­бо­кие, зла­том-сереб­ром насы­пан­ные, и гово­рит ему: «Ну, любез­ный сын, бери себе денег, сколько душе хочется». Иван купе­че­ский сын нало­жил кар­маны, при­нял от отца, от матери их роди­тель­ское, навеки неру­ши­мое бла­го­сло­ве­ние, про­стился с срод­ни­ками и поехал в полк; отец-то ему важ­ного коня купил! С той раз­луки обу­яла его, доб­рого молодца, грусть-тоска вели­кая; видит он – на дороге кабак стоит, заехал с горя вина испить: выпил косушку – мало пока­за­лось, выпил дру­гую – опья­нел и пова­лился спать.

Отколь ни взя­лися ошары[192] кабац­кие, вынули у него деньги – все до еди­ной копе­ечки. Иван купе­че­ский сын проснулся, хвать – нет ни копейки, поту­жил-поту­жил и пустился дальше. При­стигла его тем­ная ночь в пустын­ных местах; ехал-ехал, трак­тир стоит, возле трак­тира столб, на столбу напи­сано: кто ноче­вать заедет, с того – сто руб­лей. Что тут делать? Не с голоду ж поми­рать; стук­нул в ворота – выбе­гает маль­чик, ведет его в гор­ницу, а коня на конюшню. Что только душа про­сит, всего подают Ивану купе­че­скому сыну; наелся-напился он, сел и при­за­ду­мался. «О чем, гос­по­дин слу­жи­вый, при­за­ду­мался? – спра­ши­вает хозяин. – Али рас­пла­титься нечем?» – «Не то, хозяин! Я у тебя сыт, а мой вер­ный конь так стоит». – «Нет, слу­жи­вый! Хоть сам посмотри, у него и сена и овса вдо­воль». – «Да не в том дело! Наши лошади уж так при­вычны: коли я сам буду возле коня, так он ста­нет есть; а без меня и до корму не дотро­нется». Трак­тир­щик побе­жал в конюшню, загля­нул – так и есть: конь стоит, повеся голову, на овес и не смот­рит. «Экая умная лошадь! Знает сво­его гос­по­дина», – поду­мал трак­тир­щик и велел для сол­дата изго­то­вить постель в конюшне. Иван купе­че­ский сын залег там спать, да ровно в пол­ночь, как все в доме заснули, встал, осед­лал коня и уска­кал со двора долой.

На дру­гой день к вечеру заехал он в трак­тир, где за одну ночь по две­сти руб­лей брали; уда­лось ему и тут обма­нуть. На тре­тий день попа­да­ется ему трак­тир еще лучше преж­них двух; на столбе напи­сано: кто ноче­вать заедет, с того – три­ста руб­лей. «Ну, – думает, – была не была, попро­бую и здесь удали!» Заехал, важно наелся, напился, сел и при­за­ду­мался. «О чем, слу­жи­вый, при­за­ду­мался? Али рас­пла­титься нечем?» – спра­ши­вает хозяин. «Нет, не уга­дал! Мне вот что дума­ется: сам-то я сыт, а мой вер­ный конь так стоит». – «Как можно! Я ему и сена наклал и овса насы­пал – всего вдо­воль». – «Да наши лошади уж так при­вычны: коли я сам возле коня буду, так он ста­нет есть, а без меня и до корму не дотро­нется». – «Ну что ж! Ложись в конюшне».

А у того трак­тир­щика была жена-вол­шеб­ница, кину­лась она смот­реть в свои книги и тот­час узнала, что у сол­дата нет за душой ни копейки; поста­вила у ворот работ­ни­ков и строго-накрепко при­ка­зала смот­реть, чтобы как-нибудь сол­дат со двора не улиз­нул. В самую пол­ночь встал Иван купе­че­ский сын и собрался было тягу дать, смот­рит – работ­ники на часах стоят; лег и заснул; про­бу­дился – уж заря зани­ма­ется, осед­лал поско­рей коня, сел и едет со двора. «Стой! – закри­чали сто­рожа. – Ты еще с хозя­и­ном не рас­пла­тился; пода­вай-ка деньги!» – «Какие деньги? Уби­рай­тесь к черту!» – отве­чал Иван и хотел было про­ско­чить мимо; работ­ники тот­час сгребли его и давай бить по загривку. Такой шум под­няли, что весь дом сбе­жался. «Бей его, ребята, до смерти!» – «Будет с него! – гово­рит хозяин. – Оставьте его живого, пущай у нас три года про­жи­вет да три­ста руб­лей заработает».

Нечего делать, остался Иван купе­че­ский сын жить в трак­тире; день живет, и два, и три живет. Гово­рит ему хозяин: «Что, гос­по­дин слу­жи­вый, чай уме­ешь из ружья стре­лять?» – «Для чего не уметь? Нас тому в полку учат». – «Ну так сту­пай, настре­ляй дичи; в наших местах и вся­кий зверь и вся­кая птица водится». Иван купе­че­ский сын взял ружье и пошел на охоту; долго бро­дил по лесу – ничего не попа­да­ется, уже к самому вечеру уви­дал зайца на опушке и только хотел при­це­литься – заяц вско­чил и давай Бог ноги! Охот­ник за ним бро­сился и выбе­жал на боль­шой зеле­ный луг, на том лугу вели­ко­леп­ный дво­рец стоит, из чистого мра­мора выстроен, золо­той кры­шею покрыт. Заяц на двор прыс­нул, и Иван туда ж; смот­рит туда-сюда – нет зайца, его и след про­стыл! «Ну, хоть на дво­рец посмотрю!»

Пошел он в палаты; ходил-ходил – во всех покоях убран­ство такое знат­ное, что ни взду­мать, ни взга­дать, только в сказке ска­зать; а в одном покое стол накрыт, на столе раз­ные закуски и вина при­го­тов­лены, бога­тые при­боры постав­лены. Иван купе­че­ский сын взял – изо вся­кой буты­лочки выпил по рюмочке, со вся­кой таре­лочки съел по кусочку, напился-наелся, сидит себе и в ус не дует! Вдруг под­ка­ти­лась к крыльцу коляска, и при­е­хала коро­левна – сама вся чер­ная, и люди чер­ные, и кони вороные.

Иван вспом­нил воен­ную выправку, вско­чил и стал у две­рей навы­тяжку; вхо­дит коро­левна в ком­нату – он тот­час ей на караул сде­лал. «Здо­рово, слу­жи­вый! – при­ве­тила коро­левна. – Как сюда зашел – волею али нево­лею? От дела лыта­ешь али дела пыта­ешь? Садись-ка со мной рядом, потол­куем ладом». И про­сит его коро­левна: «Можешь ли сослу­жить мне службу вели­кую? Сослу­жишь – счаст­лив будешь! Гово­рят, рус­ские сол­даты ничего не стра­шатся; а у меня вот этим двор­цом нечи­стые завла­дели…» – «Ваше высо­че­ство! Рад вам до послед­ней капли крови слу­жить». – «Ну так слу­шай: до две­на­дцати часов пей и гуляй, а как две­на­дцать про­бьет – ложись на постель, что посреди боль­шой палаты на рем­нях висит, и что над тобой ни будет делаться, что тебе ни пред­ста­вится – не робей, лежи себе молча».

Ска­зала коро­левна, попро­ща­лась и уехала; а Иван купе­че­ский сын начал пить-гулять, весе­литься, и только пол­ночь уда­рило – лег на пока­зан­ное место. Вдруг зашу­мела буря, раз­дался треск и гром, того и смотри все стены попа­дают, в тар­та­рары про­ва­лятся; полны палаты чер­тей набе­жало, заво­пили-закри­чали, пляс под­няли; а как уви­дали гостя, стали напу­щать на него раз­ные стра­сти. Вот откуда ни возь­мись – при­бе­гает фельд­фе­бель: «Ох, Иван купе­че­ский сын! Что ты заду­мал? Ведь тебя в бегах зачис­лили; сту­пай ско­рей, а то плохо будет».

За фельд­фе­бе­лем бежит рот­ный коман­дир, за рот­ным – бата­льон­ный, за бата­льон­ным – пол­ко­вой: «Что ты, под­лец, тут дела­ешь? Видно, сквозь строй захо­тел про­гу­ляться! Эй, при­не­сти сюда све­жих палок!» При­ня­лись нечи­стые за работу и живо натас­кали целые вороха палок, а Иван купе­че­ский сын ни гу-гу, лежит да отмал­чи­ва­ется. «Ах, мер­за­вец! – гово­рит пол­ко­вой коман­дир. – Он палок-то совсем не боится; должно быть, за свою службу больше этого видал! При­слать ко мне взвод сол­дат с заря­жен­ными ружьями, пусть его, него­дяя, рас­стре­ляют!» Словно из земли вырос – взвод сол­дат появился; раз­да­лась команда, сол­даты при­це­ли­лись… вот-вот выпа­лят! Вдруг закри­чали петухи – и все мигом исчезло: нет ни сол­дат, ни коман­ди­ров, ни палок.

На дру­гой день при­ез­жает во дво­рец коро­левна – уже с головы по грудь белая стала, и люди ее и лошади – тоже. «Спа­сибо, слу­жи­вый! – гово­рит коро­левна. – Видел ты страсть, а уви­дишь того больше. Смотри, не сро­бей, про­служи еще две ночи, я тебя счаст­ли­вым сде­лаю». Стали они вме­сте есть-пить, весе­литься; после того коро­левна уехала, а Иван купе­че­ский сын лег на свое место. В пол­ночь зашу­мела буря, раз­дался гром и треск – набе­жали нечи­стые, заво­пили, запля­сали… «Ах, братцы! Сол­дат-то опять здесь, – закри­чал хро­мой, одно­гла­зый чер­те­нок, – вишь, пова­дился! Что ты, али хочешь у нас палаты отбить? Сей­час пойду скажу дедушке». А дедушка сам отзы­ва­ется, при­ка­зы­вает чер­тям при­та­щить куз­ницу да нака­лить желез­ные пру­тья: «Теми пру­тьями горя­чими прой­мите его до самых костей, чтобы знал он да ведал, как в чужие палаты ходить!» Не успели черти куз­ницу спра­вить, как запели петухи – и все мигом пропало.

На тре­тий день при­ез­жает во дво­рец коро­левна, смот­рит Иван – диву­ется: и сама коро­левна, и люди ее, и лошади – все до колен стали белые. «Спа­сибо слу­жи­вый, за вер­ную службу; как тебя Бог милует?» – «Пока жив и здо­ров, ваше высо­че­ство!» – «Ну, поста­райся послед­нюю ночь; да вот на тебе тулуп, надень на себя, а не то нечи­стые тебя ког­тями дой­мут… Теперь они страшно злы!» Сели они вме­сте за стол, ели-пили, весе­ли­лися; после коро­левна попро­ща­лась и уехала, а Иван купе­че­ский сын натя­нул на себя тулуп, огра­дился кре­стом и лег на свое преж­нее место.

Уда­рило пол­ночь – зашу­мела буря, от грома и треску весь дво­рец затрясся; набе­жало чер­тей видимо-неви­димо, и хро­мых, и кри­вых, и вся­кого роду. Бро­си­лись к Ивану купе­че­скому сыну: «Берите его, под­леца! Хва­тайте, тащите!» – и давай ког­тями цапать: тот хва­тит, дру­гой хва­тит, а когти все в тулупе оста­ются. «Нет, братцы! Видно, его так не прой­мешь; возь­мемте-ка род­ного его отца с род­ной мате­рью да ста­нем с них с живых кожи драть!» В ту ж минуту при­та­щили точь-в-точь Ива­но­вых роди­те­лей и при­ня­лись их ког­тями драть; они ревут: «Иван, голуб­чик! Сми­луйся, сойди с сво­его места; за тебя с нас с живых кожи дерут». Иван купе­че­ский сын лежит – не ворох­нется, знай отмал­чи­ва­ется. Тут петухи запели – и разом все сги­нуло, словно ничего и не бывало.

Утром при­ез­жает коро­левна – лошади белые, люди белые, и сама вся чистая, да такая кра­са­вица, что и вооб­ра­зить луч­шей нельзя: видно, как из косточки в косточку моз­же­чок пере­ли­ва­ется. «Видел страсть, – гово­рит Ивану коро­левна, – больше не будет! Спа­сибо тебе за службу; теперь пой­дем поско­рей отсюда». – «Нет, коро­левна! – отве­чает Иван купе­че­ский сын. – Надо бы отдох­нуть часок-дру­гой». – «Что ты! Ста­нешь отды­хать – совсем про­па­дешь». Вышли они из дворца и пусти­лись в путь-дорогу. Отойдя немного, гово­рит коро­левна: «Огля­нись-ка, доб­рый моло­дец, что назади дела­ется!» Иван огля­нулся – дворца и сле­дов не оста­лось, сквозь землю про­ва­лился, а на том месте пламя пышет. «Вот так бы и мы про­пали, если б замеш­ка­лись! – ска­зала коро­левна и подает ему коше­лек. – Возьми, это коше­лек не про­стой, если пона­до­бятся деньги, только тряхни – и тот­час чер­вонцы посып­лются, сколько душе угодно. Теперь сту­пай, рас­пла­тись с трак­тир­щи­ком и при­ходи вот на такой-то ост­ров к собор­ной церкви, я тебя ждать буду. Там отстоим мы обедню и обвен­ча­емся: ты будешь мой муж, а я твоя жена. Да смотри не опоз­дай; если сего­дня не успе­ешь – зав­тра при­ходи, не при­дешь зав­тра – при­ходи на тре­тий день, а упу­стишь три дня, век меня не увидишь».

Тут они рас­про­ща­лись; коро­левна пошла направо, Иван купе­че­ский сын – налево. При­хо­дит он в трак­тир, трях­нул перед хозя­и­ном своим кошель­ком, золото так и посы­па­лось: «Что, брат! Ты думал: у сол­дата денег нет, так его на три года зака­ба­лить можно; ан врешь! Отсчи­ты­вай, сколько надобно». Запла­тил ему три­ста руб­лей, сел на коня и поехал, куда ему ска­зано. «Что за диво? Откуда у него деньги взя­лись?» – думает трак­тир­щица, кину­лась к своим вол­шеб­ным кни­гам и уви­дела, что он изба­вил закля­тую коро­левну и та пода­рила ему такой коше­лек, что завсе­гда деньги будут. Сей­час позвала маль­чика, послала его в поле коров пасти и дала ему наго­во­рен­ное яблоко: «Подой­дет к тебе сол­дат, попро­сит напиться; ты ему скажи: воды нету, а вот тебе яблочко наливное!»

Маль­чик погнал коров в поле; только успел при­гнать, глядь – едет Иван купе­че­ский сын: «Ах, бра­тец, – гово­рит, – нет ли у тебя водицы напиться? Страшно испить хочется!» – «Нет, слу­жи­вый, вода далеко отсюда; а есть у меня яблочко налив­ное, коли хочешь – ску­шай, авось осве­жишься!» Иван купе­че­ский сын взял яблочко, ску­шал, и напал на него креп­кий-креп­кий сон; трое суток без про­сыпу спал. Пона­прасну ожи­дала коро­левна сво­его жениха три дня сряду: «Видно, не судьба моя быть за ним заму­жем!» Вздох­нула, села в коляску и поехала; видит – маль­чик коров пасет: «Пас­ту­шок, пас­ту­шок! Не видал ли ты доб­рого молодца, рус­ского сол­дата?» – «Да вот он под дубом тре­тьи сутки спит».

Коро­левна гля­нула – он самый и есть! Стала его тол­кать, будить; но сколько ни ста­ра­лась – ничего не могла сде­лать, чтобы он проснулся. Взяла она листок бумаги, достала каран­даш и напи­сала такую записку: «Если ты не пой­дешь на такой-то пере­воз, то не бывать тебе в три­де­ся­том госу­дар­стве, не назы­ваться моим мужем!» Поло­жила записку Ивану купе­че­скому сыну в кар­ман, поце­ло­вала его сон­ного, запла­кала горь­кими сле­зами и уехала далеко-далеко; была, да и нет ее!

Вече­ром поздно проснулся Иван и не знает, что ему делать. А маль­чик стал ему рас­ска­зы­вать: «При­ез­жала-де сюда крас­ная девица, да такая наряд­ная! Будила тебя, будила, да не добу­ди­лась, напи­сала записку и поло­жила в твой кар­ман, а сама села в коляску, да и с глаз про­пала». Иван купе­че­ский сын Богу помо­лился, на все сто­роны покло­нился и поска­кал на перевоз.

Долго ли, коротко ли, при­ска­кал туда и кри­чит пере­воз­чи­кам: «Эй, братцы! Пере­ве­зите меня как можно ско­рей на дру­гую сто­рону; вот вам и плата впе­ред!» Вынул коше­лек, начал встря­хи­вать и насы­пал им золота пол­ную лодку. Пере­воз­чики ажно ахнули. «Да тебе куда, слу­жи­вый?» – «В три­де­ся­тое госу­дар­ство». – «Ну, брат, в три­де­ся­тое госу­дар­ство кри­вой доро­гой три года ехать, а пря­мой – три часа; только прямо-то про­езду нет!» – «Как же быть?» – «А мы тебе вот что ска­жем: при­ле­тает сюда Гриб-птица[193] – собой словно гора вели­кая – и хва­тает здесь вся­кую падаль да на тот берег носит. Так ты раз­режь у своей лошади брюхо, вычи­сти и вымой; мы тебя и зашьем в середку. Гриб-птица под­хва­тит падаль, пере­не­сет в три­де­ся­тое госу­дар­ство и бро­сит своим дете­ны­шам: тут ты поско­рей выле­зай из лоша­ди­ного брюха и сту­пай, куда тебе надобно».

Иван купе­че­ский сын отру­бил коню голову, раз­ре­зал брюхо, вычи­стил, вымыл и залез туда; пере­воз­чики зашили лоша­ди­ное брюхо, а сами ушли – спря­та­лись. Вдруг Гриб-птица летит, как гора валит, под­хва­тила падаль, понесла в три­де­ся­тое госу­дар­ство и бро­сила своим дете­ны­шам, а сама поле­тела опять за добы­чею. Иван рас­по­рол лоша­ди­ное брюхо, вылез и пошел к королю на службу про­ситься. А в том три­де­ся­том госу­дар­стве Гриб-птица много пако­сти делала; каж­дый Божий день при­нуж­дены были выстав­лять ей по еди­ному чело­веку на съе­де­ние, чтоб только в конец цар­ство не запустошила.

Вот король думал-думал, куда деть этого стран­ника. И при­ка­зал выста­вить его злой птице на съе­де­ние. Взяли его коро­лев­ские воины, при­вели в сад, поста­вили возле яблони и гово­рят: «Кара­уль, чтоб не про­пало ни одно яблочко!» Стоит Иван купе­че­ский сын, кара­у­лит; вдруг Гриб-птица летит, как гора валит. «Здрав­ствуй, доб­рый моло­дец! Я не знала, что ты в лоша­ди­ном брюхе был; а то б давно тебя съела». – «Бог знает, либо съела, либо нет!» Птица одну губу ведет по земи, а дру­гую кры­шей рас­ста­вила, хочет съесть доб­рого молодца. Иван купе­че­ский сын мах­нул шты­ком и при­ткнул ей ниж­нюю губу плотно к сырой земле, после выхва­тил тесак и давай рубить Гриб-птицу – по чем попадя. «Ах, доб­рый моло­дец, – ска­зала птица, – не руби меня, я тебя бога­ты­рем сде­лаю; возьми пузы­рек из-под моего левого крыла да выпей – сам узнаешь!»

Иван купе­че­ский сын взял пузы­рек, выпил, почуял в себе вели­кую силу и еще бой­чей на нее напал: знай машет да рубит! «Ах, доб­рый моло­дец, не руби меня; я тебе и дру­гой пузы­рек отдам, из-под пра­вого крыла». Иван купе­че­ский сын выпил и дру­гой пузы­рек, почуял еще боль­шую силу, а рубить все не пере­стает. «Ах, доб­рый моло­дец, не руби меня; я тебя на сча­стье наведу: есть тут зеле­ные луга, в тех лугах рас­тут три высо­кие дуба, под теми дубами – чугун­ные двери, за теми две­рями – три бога­тыр­ские коня; в некую пору они тебе при­го­дятся!» Иван купе­че­ский сын птицу слу­шать – слу­шает, а рубить – все-таки рубит; изру­бил ее на мел­кие части и сло­жил в боль­шу­щую кучу.

Наутро король при­зы­вает к себе дежур­ного гене­рала: «Поди, – гово­рит, – вели при­брать кости Ивана купе­че­ского сына; хоть он из чужих земель, а все чело­ве­чьим костям без погре­бе­ния непри­гоже валяться». Дежур­ный гене­рал бро­сился в сад, смот­рит – Иван жив, а Гриб-птица на мел­кие части изруб­лена; доло­жил про то королю. Король сильно обра­до­вался, похва­лил Ивана и дал ему свое­руч­ный откры­тый лист: поз­во­ля­ется-де ему по всему госу­дар­ству ходить, во всех каба­ках и трак­ти­рах пить-есть безденежно.

Иван купе­че­ский сын, получа откры­тый лист, пошел в самый бога­тый трак­тир, хлоп­нул три ведра вина, три ковриги хлеба да пол­быка на закуску пошло, воро­тился на коро­лев­скую конюшню и лег спать. Вот так-то жил он у короля на конюшне круг­лых три года; а после того яви­лась коро­левна – она кри­вой доро­гой ехала. Отец раде­хо­нек, стал рас­спра­ши­вать: «Кто тебя, дочь любез­ная, от горь­кой доли спас?» – «Такой-то сол­дат из купе­че­ских детей». – «Да ведь он сюда при­шел и мне боль­шую радость сде­лал – Гриб-птицу изру­бил!» Что долго думать-то? Обвен­чали Ивана купе­че­ского сына на коро­левне и сотво­рили пир на весь мир, и я там был, вино пил, по усам текло, во рту не было.

В ско­ром вре­мени пишет к королю трех­гла­вый змей: «Отдай свою дочь, не то все коро­лев­ство огнем сожгу, пеп­лом раз­вею!» Король запе­ча­лился, а Иван купе­че­ский сын хлоп­нул три ведра вина, три ковриги хлеба да пол­быка на закуску пошло, кинулся в зеле­ные луга, под­нял чугун­ную дверь, вывел бога­тыр­ского коня, надел на себя меч-кла­де­нец да бое­вую палицу, сел на коня и поска­кал сра­жаться. «Эх, доб­рый моло­дец, – гово­рит змей, – что ты заду­мал… Я тебя на одну руку посажу, дру­гой при­хлопну – только мок­ренько будет!» – «Не хва­лись, прежде Богу помо­лись!» – отве­чал Иван, мах­нул мечом-кла­ден­цом и сшиб разом все три головы. После побе­дил он шести­гла­вого змея, а вслед за тем и две­на­дца­ти­гла­вого и про­сла­вился своей силою и доб­ле­стью во всех землях.

* * *

В некоем коро­лев­стве слу­жил у короля сол­дат в кон­ной гвар­дии про­слу­жил два­дцать пять лет верою и прав­дою; за его чест­ное пове­де­ние при­ка­зал король отпу­стить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на кото­рой в полку ездил, с сед­лом и со всею сбруею. Про­стился сол­дат с сво­ими това­ри­щами и поехал на родину; день едет, и дру­гой, и тре­тий… вот и вся неделя про­шла, и дру­гая, и тре­тья – не хва­тает у сол­дата денег, нечем кор­мить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сто­ро­нам гла­зеть и уви­дел в сто­роне боль­шой замок. «Ну-ка, – думает, – не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возь­мут – что-нибудь да заработаю».

Пово­ро­тил к замку, взъе­хал на двор, лошадь на конюшню поста­вил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В пала­тах стол накрыт, на столе и вина и ества, чего только душа хочет! Сол­дат наелся-напился. «Теперь, – думает, – и сос­нуть можно!» Вдруг вхо­дит мед­ве­дица: «Не бойся меня, доб­рый моло­дец, ты на добро сюда попал: я не лютая мед­ве­дица, а крас­ная девица – закол­до­ван­ная коро­левна. Если ты усто­ишь да пере­но­чу­ешь здесь три ночи, то кол­дов­ство рушится – я сде­ла­юсь по-преж­нему коро­лев­ною и выйду за тебя замуж».

Сол­дат согла­сился, мед­ве­дица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смот­рел, а чем дальше – тем силь­нее; если б не вино, кажись бы одной ночи не выдер­жал! На тре­тьи сутки до того дошло, что решился сол­дат бро­сить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни ста­рался – не нашел выхода. Нечего делать, поне­воле при­шлось оста­ваться. Пере­но­че­вал и тре­тью ночь; поутру явля­ется к нему коро­левна кра­соты неопи­сан­ной, бла­го­да­рит его за услугу и велит к венцу сна­ря­жаться. Тот­час они сва­дьбу сыг­рали и стали вме­сте жить, ни о чем не тужить.

Через сколько-то вре­мени взду­мал сол­дат об своей род­ной сто­роне, захо­тел туда побы­вать; коро­левна стала его отго­ва­ри­вать: «Оста­вайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хва­тает?» Нет не могла отго­во­рить. Про­ща­ется она с мужем, дает ему мешо­чек – сполна семеч­ком насы­пан, и гово­рит: «По какой дороге поедешь, по обеим сто­ро­нам кидай это семя: где оно упа­дет, там в ту же минуту дере­вья повы­рас­тут; на дере­вьях ста­нут доро­гие плоды кра­со­ваться, раз­ные птицы песни петь, а замор­ские коты сказки ска­зы­вать». Сел доб­рый моло­дец на сво­его заслу­жен­ного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сто­ро­нам семя бро­сает, и сле­дом за ним леса поды­ма­ются; так и пол­зут из сырой земли!

Едет день, дру­гой, тре­тий и уви­дал: в чистом поле кара­ван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поиг­ры­вают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под кот­лом, а варево клю­чом кипит. «Экое диво! – поду­мал сол­дат. – Огня не видать, а варево в котле так и бьет клю­чом; дай поближе взгляну». Сво­ро­тил коня в сто­рону, подъ­ез­жает к куп­цам: «Здрав­ствуйте, гос­пода чест­ные!» А того и невдо­мек, что это не купцы, а всё нечи­стые. «Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть». Вынул из мешка одно зер­нышко и бро­сил наземь – в ту же минуту выросло веко­вое дерево, на том дереве доро­гие плоды кра­су­ются, раз­ные птицы песни поют, замор­ские коты сказки ска­зы­вают. По той похвальбе узнали его нечи­стые. «Ах, – гово­рят меж собой, – да ведь это тот самый, что коро­левну изба­вил; давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он пол­года спит». При­ня­лись его уго­щать и опо­или вол­шеб­ным зельем; сол­дат упал на траву и заснул креп­ким, бес­про­буд­ным сном; а купцы, кара­ван и котел вмиг исчезли.

Вскоре после того вышла коро­левна в сад погу­лять; смот­рит – на всех дере­вьях стали вер­хушки сох­нуть. «Не к добру! – думает. – Видно, с мужем что худое при­клю­чи­лося! Три месяца про­шло, пора бы ему и назад вер­нуться, а его нет как нету!» Собра­лась коро­левна и поехала его разыс­ки­вать. Едет по той дороге, по какой и сол­дат путь дер­жал, по обеим сто­ро­нам леса рас­тут, и птицы поют, и замор­ские коты сказки мур­лы­кают. Доез­жает до того места, что дере­вьев не стало больше – изви­ва­ется дорога по чистому полю, и думает: «Куда ж он девался? Не сквозь землю же про­ва­лился!» Глядь – стоит в сто­ронке такое же чуд­ное дерево и лежит под ним ее милый друг.

Под­бе­жала к нему и ну тол­кать-будить – нет, не про­сы­па­ется; при­ня­лась щипать его, колоть под бока булав­ками, колола-колола – он и боли не чув­ствует, точно мерт­вый лежит – не ворох­нется. Рас­сер­ди­лась коро­левна и с серд­цов про­кля­тье про­мол­вила: «Чтоб тебя, соню негод­ного, буй­ным вет­ром под­хва­тило, в без­вест­ные страны занесло!» Только успела вымол­вить, как вдруг засви­стали-зашу­мели ветры, и в один миг под­хва­тило сол­дата буй­ным вих­рем и унесло из глаз коро­левны. Поздно оду­ма­лась коро­левна, что ска­зала слово нехо­ро­шее, запла­кала горь­кими сле­зами, воро­ти­лась домой и стала жить одна-одинехонька.

А бед­ного сол­дата занесло вих­рем далеко-далеко, за три­де­вять земель, в три­де­ся­тое госу­дар­ство, и бро­сило на косе про­меж двух морей; упал он на самый узень­кий кли­ны­шек; направо ли сон­ный обо­ро­тится, налево ли повер­нется – тот­час в море сва­лится, и поми­най как звали! Пол­года про­спал доб­рый моло­дец, ни паль­цем не шевель­нул; а как проснулся – сразу вско­чил прямо на ноги, смот­рит – с обеих сто­рон волны поды­ма­ются, и конца не видать морю широ­кому; стоит да в раз­ду­мье сам себя спра­ши­вает: «Каким чудом я сюда попал? Кто меня зата­щил?» Пошел по косе и вышел на ост­ров; на том ост­рове – гора высо­кая да кру­тая, вер­хуш­кою до обла­ков хва­тает, а на горе лежит боль­шой камень.

Под­хо­дит к этой горе и видит – три черта дерутся, кровь с них так и льется, кло­чья так и летят! «Стойте, ока­ян­ные! За что вы дере­тесь?» – «Да, вишь, тре­тьего дня помер у нас отец, и оста­лись после него три чуд­ные вещи: ковер-само­лет, сапоги-ско­ро­ходы да шапка-неви­димка, так мы поде­лить не можем». – «Эх вы, про­кля­тые! Из таких пустя­ков бой зате­яли. Хотите, я вас раз­делю; все будете довольны, никого не обижу». – «А ну, зем­ляк, раз­дели, пожа­луй­ста!» – «Ладно! Бегите ско­рей по сос­но­вым лесам, набе­рите смолы по сту пудов и несите сюда». Черти бро­си­лись по сос­но­вым лесам, набрали смолы три­ста пудов и при­несли к сол­дату. «Теперь при­та­щите из пекла самый боль­шой котел». Черти при­во­локли боль­шу­щий котел – бочек сорок вой­дет! – и поклали в него всю смолу.

Сол­дат раз­вел огонь и, как только смола рас­та­яла, при­ка­зал чер­тям тащить котел на гору и поли­вать ее сверху донизу. Черти мигом и это испол­нили. «Ну-ка, – гово­рит сол­дат, – пих­ните теперь вон энтот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдо­гонку при­ударьте: кто прежде всех дого­нит, тот выби­рай себе любую из трех дико­ви­нок; кто вто­рой дого­нит, тот из двух осталь­ных бери – какая пока­жется; а затем послед­няя дико­винка пусть доста­нется тре­тьему». Черти пих­нули камень, и пока­тился он с горы шибко-шибко; бро­си­лись все трое вдо­гонку; вот один черт нагнал, ухва­тился за камень – камень тот­час повер­нулся, под­во­ро­тил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал дру­гой черт, а потом и тре­тий, и с ними то же самое! При­липли крепко-накрепко к смоле! Сол­дат взял под мышку сапоги-ско­ро­ходы да шапку-неви­димку, сел на ковер-само­лет и поле­тел искать свое царство.

Долго ли, коротко ли – при­ле­тает к избушке, вхо­дит – в избушке сидит баба-яга костя­ная нога, ста­рая, без­зу­бая. «Здрав­ствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыс­кать мою пре­крас­ную коро­левну?» – «Не знаю, голуб­чик! Видом ее не видала, слы­хом про нее не слы­хала. Сту­пай ты за столько-то морей, за столько-то земель – там живет моя серед­няя сестра, она знает больше моего; может, она тебе ска­жет». Сол­дат сел на ковер-само­лет и поле­тел; долго при­шлось ему по белу свету стран­ство­вать. Захо­чется ли ему есть-пить, сей­час наде­нет на себя шапку-неви­димку, спу­стится в какой-нибудь город, зай­дет в лавки, набе­рет – чего только душа поже­лает, на ковер – и летит дальше. При­ле­тает к дру­гой избушке, вхо­дит – там сидит баба-яга костя­ная нога, ста­рая, без­зу­бая. «Здрав­ствуй, бабушка! Не зна­ешь ли, где найти мне пре­крас­ную коро­левну?» – «Нет, голуб­чик, не знаю; поез­жай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель – там живет моя стар­шая сестра; может, она ведает». – «Эх ты, ста­рая хры­човка! Сколько лет на свете живешь, все зубы повы­ва­ли­лись, а доб­рого ничего не зна­ешь». Сел на ковер-само­лет и поле­тел к стар­шей сестре.

Долго-долго стран­ство­вал, много земель и много морей видел, нако­нец при­ле­тел на край света, стоит избушка, а дальше ника­кого ходу нет – одна тьма кро­меш­ная, ничего не видать! «Ну, – думает, – коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!» Вхо­дит в избушку – там сидит баба-яга костя­ная нога, седая, без­зу­бая. «Здрав­ствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою коро­левну?» – «Подо­жди немножко; вот я созову всех своих вет­ров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь про­жи­вает». Вышла ста­руха на крыльцо, крик­нула гром­ким голо­сом, свист­нула моло­дец­ким посви­стом; вдруг со всех сто­рон под­ня­лись-пове­яли ветры буй­ные, только изба тря­сется! «Тише, тише!» – кри­чит баба-яга, и как только собра­лись ветры, начала их спра­ши­вать: «Ветры мои буй­ные, по всему свету вы дуете, не видали ль где пре­крас­ную коро­левну?» – «Нет, нигде не видали!» – отве­чают ветры в один голос. «Да все ли вы налицо?» – «Все, только южного ветра нет».

Немного погодя при­ле­тает южный ветер. Спра­ши­вает его ста­руха: «Где ты про­па­дал до сих пор? Еле дожда­лась тебя!» – «Вино­ват, бабушка! Я зашел в новое цар­ство, где живет пре­крас­ная коро­левна; муж у ней без вести про­пал, так теперь сва­тают ее раз­ные цари и царе­вичи, короли и коро­ле­вичи». – «А сколь далеко до нового цар­ства?» – «Пешему трид­цать лет идти, на кры­льях десять лет нестись; а я повею – в три часа доставлю». Сол­дат начал со сле­зами молить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое цар­ство. «Пожа­луй, – гово­рит южный ветер, – я тебя донесу, коли дашь мне волю погу­лять в твоем цар­стве три дня и три ночи». – «Гуляй хоть три недели!» – «Ну, хорошо; вот я отдохну денька два-три, собе­русь с силами, да тогда и в путь».

Отдох­нул южный ветер, собрался с силами и гово­рит сол­дату: «Ну, брат, соби­райся, сей­час отпра­вимся; да смотри – не бойся: цел будешь!» Вдруг зашу­мел-засви­стал силь­ный вихорь, под­хва­тило сол­дата на воз­дух и понесло через горы и моря под самыми обла­ками, и ровно через три часа был он в новом цар­стве, где жила его пре­крас­ная коро­левна. Гово­рит ему южный ветер: «Про­щай, доб­рый моло­дец! Жале­ючи тебя, не хочу гулять в твоем цар­стве». – «Что так?» – «Потому – если я загу­ляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не оста­нется; все вверх дном поставлю!» – «Ну, про­щай! Спа­сибо тебе!» – ска­зал сол­дат, надел шапку-неви­димку и пошел в бело­ка­мен­ные палаты.

Вот пока его не было в цар­стве, в саду все дере­вья сто­яли с сухими вер­хуш­ками; а как он явился, тот­час ожили и начали цвесть. Вхо­дит он в боль­шую ком­нату, там и сидят за сто­лом раз­ные цари и царе­вичи, короли и коро­ле­вичи, что при­е­хали за пре­крас­ную коро­левну сва­таться; сидят да слад­кими винами уго­ща­ются. Какой жених ни нальет ста­кан, только к губам под­не­сет – сол­дат тот­час хвать кула­ком по ста­кану и сразу выши­бет. Все гости тому удив­ля­ются, а пре­крас­ная коро­левна в ту ж минуту дога­да­лася. «Верно, – думает, – мой друг воротился!»

Посмот­рела в окно – в саду на дере­вьях все вер­хушки ожили, и стала она своим гостям загадку зага­ды­вать: «Была у меня шка­ту­лочка само­дель­ная с золо­тым клю­чом; я тот ключ поте­ряла и найти не чаяла, а теперь тот ключ сам нашелся. Кто отга­дает эту загадку, за того замуж пойду». Цари и царе­вичи, короли и коро­ле­вичи долго над тою загад­кою ломали свои муд­рые головы, а раз­га­дать никак не могли. Гово­рит коро­левна: «Пока­жись, мой милый друг!» Сол­дат снял с себя шапку-неви­димку, взял ее за белые руки и стал цело­вать в уста сахар­ные. «Вот вам и раз­гадка! – ска­зала пре­крас­ная коро­левна. – Само­дель­ная шка­ту­лочка – это я, а золо­той клю­чик – это мой вер­ный муж». При­шлось жени­хам оглобли пово­ра­чи­вать, разъ­е­ха­лись они по своим дво­рам, а коро­левна стала с своим мужем жить-пожи­вать да добра наживать.

---

В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою; за его верную службу приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею.

Простился солдат с своими товарищами и поехал на родину; день едет, и другой, и третий… вот и вся неделя прошла, и другая, и третья — не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок. «Ну-ка, — думает, — не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь да заработаю».

Поворотил к замку, въехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе и вина и еда, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. «Теперь, — думает, — и соснуть можно!»

Вдруг входит медведица:
— Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная девица — заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится — я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.

Солдат согласился; медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше — тем сильнее.

На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни старался — не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться.

Переночевал и третью ночь; поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.

Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать; королевна стала его отговаривать:
— Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает?

Нет, не могла отговорить. Прощается она с мужем, дает ему мешочек — сполна семечком насыпан — и говорит:
— По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.

Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются, так и ползут из сырой земли!

Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.

«Экое диво! — подумал солдат. — Огня не видать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну». Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам:
— Здравствуйте, господа честные!

А того и невдомек, что это не купцы, а все черти.

— Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть.

Вынул из мешка одно зернышко и бросил наземь — в ту ж минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают.

Тотчас узнали его черти.

— Ах, — говорят меж собой, — да ведь это тот самый, что королевну избавил. Давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.

Принялись его угощать и опоили волшебным зельем. Солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном, а купцы, караван и котел вмиг исчезли.

Вскоре после того вышла королевна в сад погулять; смотрит — на всех деревьях стали верхушки сохнуть. «Не к добру! — думает. — Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!»

Собралась королевна и поехала его разыскивать. Едет но той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.

Доезжает до того места, что деревьев не стало больше — извивается дорога по чистому полю, и думает: «Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!» Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.

Подбежала к нему и ну толкать-будить — нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола — он и боли не чувствует, точно мертвый лежит, не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:
— Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!

Только успела вымолвить, как вдруг засвистали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.

Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька.

А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек: направо ли сонный оборотится, налево ли повернется — тотчас в море свалится, и поминай как звали!

Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул: а как проснулся, сразу вскочил прямо на ноги, смотрит — с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: «Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?»

Пошел по косе и вышел на остров; на том острове — гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.

Подходит к этой горе и видит — три черта дерутся, клочья так и летят.

— Стойте, окаянные! За что вы деретесь?
— Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.
— Эх вы! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю? Все будете довольны, никого не обижу.
— А ну, земляк, раздели, пожалуйста!
— Ладно! Бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сту пудов и несите сюда.

Черти бросились по сосновным лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.

— Теперь притащите из пекла самый большой котел.

Черти приволокли большущий котел — бочек сорок войдет! — и поклали в него всю смолу.

Солдат развел огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили.

— Ну-ка, — говорит солдат, — пихните теперь вон тот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется; а затем последняя диковинка пусть достанется третьему.

Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку. Вот один черт нагнал, ухватился за камень — камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле.

Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку-невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.

Долго ли, коротко ли — прилетает к избушке; входит — в избушке сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну?
— Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столько-то морей; за столько-то земель — там живет моя средняя сестра, она знает больше моего; может, она тебе скажет.

Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захочется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет — чего только душа пожелает, на ковер — и летит дальше.

Прилетает к другой избушке, входит — там сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?
— Нет, голубчик, не знаю. Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя старшая сестра; может, она ведает.
— Эх ты, старая! Сколько лет на свете живешь, все зубы повывалились, а доброго ничего не знаешь.

Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.

Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец прилетел на край света; стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! «Ну, — думает, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!»

Входит в избушку — там сидит баба-яга — костяная нога, седая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?
— Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает.

Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется!

— Тише, тише! — кричит баба-яга.

И как только собрались ветры, начала их спрашивать:
— Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?
— Нет, нигде не видали! — отвечают ветры в один голос.
— Да все ли вы налицо?
— Все, только южного ветра нет.

Немного погодя прилетает южный ветер. Спрашивает его старуха:
— Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!
— Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи.
— А сколь далеко до нового царства?
— Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю.

Солдат начал просить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое царство.

— Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи.
— Гуляй хоть три недели!
— Ну хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, да тогда и в путь.

Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату:
— Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся, да смотри не бойся, цел будешь!

Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна.

Говорит ему южный ветер:
— Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоем царстве.
— Что так?
— Потому, если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: все вверх дном поставлю!
— Ну прощай! Спасибо тебе! — сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошел в белокаменные палаты.

Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками, а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть.

Входит он в большую комнату, а там сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься, сидят да сладкими винами угощаются. Какой жених ни нальет стакан, только к губам поднесет — солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася. «Верно, — думает, — мой друг воротился!»

Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:
— Была у меня золотая нитка с золотой иголкой; я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.

Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна:
— Покажись, мой милый друг!

Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял ее за белые руки и стал целовать в уста сахарные.

— Вот вам и разгадка! — сказала прекрасная королевна. — Золотая нитка — это я, а золотая иголка — это мой верный муж. Куда иголочка — туда и ниточка.

Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала с своим мужем жить-поживать да добра наживать.