Заксенхаузен концентрационный лагерь рассказы узников

В застенках «Заксенхаузена»

В застенках «Заксенхаузена»

Оборванных, босых, избитых до полусмерти, нас привезли в концлагерь «Заксенхаузен». Раньше, когда я читал о концлагерях, о зверствах фашистских палачей, у меня кровь стыла в жилах, по телу пробегали мурашки. Но то, что довелось мне узнать, увидеть и испытать на себе в этом мрачном застенке, превзошло все мои самые мрачные ожидания.

«Заксенхаузен» — это был центральный политический экспериментальный концентрационный лагерь смерти, находившийся под непосредственным руководством главаря СС Гиммлера. Здесь изобретались и испытывались на заключенных самые дьявольские способы умерщвления людей и затем распространялись во все другие лагери. Небольшая территория была обнесена трехметровой бетонированной стеной, поверх которой натянуто несколько рядов проволоки, по которой пущен ток высокого напряжения. В нескольких метрах от стены лагерь опоясывала проволочная сетка, в которую также был пущен ток. Вдоль стены через определенные промежутки были сооружены каменные вышки, а на них установлены мощные прожекторы и станковые пулеметы, направленные в сторону бараков. В промежутке между стеной и решеткой — полоса тщательно взрыхленной земли. Если мышь по ней пробежит, и то след оставит. Приближаться к решетке не разрешалось. По нарушителю без предупреждения открывали пулеметный огонь.

В лагере перед огромной площадью для построения заключенных веерообразно, в несколько рядов, расположены низкие, похожие на свинарники, фанерные бараки — 67 жилых и много служебных и хозяйственных. В каждом бараке, рассчитанном на 100–120 человек, размещалось 600–700 человек, а всего здесь постоянно находилось 40–50 тысяч узников. Одних уничтожали, других привозили.

Все здесь было приспособлено для постоянного истязания и массового истребления заключенных. Достаточно сказать, что из 200 тысяч человек, прошедших через ворота «Заксенхаузена», уничтожено и сожжено в крематории 100 тысяч. Каждый второй был убит. Эшелоны обреченных поступали в лагерь ежедневно и назад уже не возвращались. Часто их даже не заводили на территорию лагеря, а прямо из вагонов гнали в крематорий, и там они находили мучительную смерть. Партиями по нескольку сот человек загоняли в специально оборудованный тир для массовых расстрелов и там поливали их шквалом пулеметного огня. Других заводили в помещение крематория, приказывали раздеться и идти мыться в душевую залу. Затем дверь герметически закрывали и вместо воды пускали ядовитый газ. Несчастные умирали в страшных муках. Кроме того, функционировало два газовых автомобиля-«душегубки» с передвижными крематориями при них, стационарная и передвижная виселицы с блоковыми механизмами. Постоянно производились отравления заключенных ядами, которые давались в пище и вливались в вены. На людях испытывались новые медицинские препараты, боевые отравляющие вещества, бризантные гранаты и многое другое. Для этих «опытов» при санчасти была оборудована специальная комната.

В конце 1941 года сюда привезли 18 тысяч советских военнопленных. Их расстреливали из пулеметов во дворе крематория под звуки мощной радиолы. Через несколько дней они все до единого были уничтожены.

Каждое воскресенье лагерь выстраивали на плацу перед комендатурой, отбирали полторы-две тысячи узников, потерявших трудоспособность, якобы для отправки в другой лагерь на лечение. Подъезжали «душегубки» и перевозили их в крематорий. Попасть на такой «транспорт» мог каждый заключенный. Людей использовали на самых тяжелых работах, содержали на голодном пайке, поэтому они быстро выбивались из сил и, как здесь говорилось, «летели в трубу».

У центральных ворот перед окнами лагерной комендатуры была оборудована специальная площадка для экзекуций. В строго установленные дни сюда со всех бараков строем, с немецкой песней на устах, сходились провинившиеся для получения «фюнф унд цванцихь нах аш» («двадцать пять на задницу»). Создавалась длинная очередь. Каждого в порядке очереди клали на скамью или «козла» и жестоко пороли. Получив свои двадцать пять, наказанный должен был поклониться палачу в ноги и сказать спасибо, а не сделаешь этого, получишь «добавку».

Чем же эти люди провинились перед германской империей? У каждого своя «вина». Один при встрече с эсэсовцем забыл снять шапку и встать навытяжку. Другой снял шапку и вытянулся, но неприветливо посмотрел на эсэсовца — тоже заработал горячих. Третий сорвал шапку с головы и вытянулся в струнку, но улыбнулся арийской персоне — получай двадцать пять, чтобы знал, как зубы скалить… Но если ты закурил и тебя увидел эсэсовец, то за это «преступление» целую неделю будешь посещать «святое место».

Дело вовсе не в проступке, а в том, чтобы держать людей в постоянном напряжении и страхе, сломить их волю к сопротивлению, превратить в покорную рабочую скотину. В конечном счете всё было подчинено одной цели — истреблению.

Было раннее утро, когда нас, как на молитву, поставили у ворот лагеря — без головных уборов, по команде «смирно». Стоим уже битых пять часов, не меняя положения. Еле держимся на ногах. Косим глазами по сторонам: кругом бараки, бараки, бараки… Справа, за каменной стеной, возвышается труба крематория. Из нее валит густой черный дым, заволакивающий даже солнце. В воздухе стоит удушливый смрад горелого мяса. «Неужели здесь оборвется и моя жизнь?» — думал я и отвечал себе: — «Нет, я должен отсюда выбраться!» Мои размышления прервал переводчик:

— Что смотришь? Все равно не убежишь! Отсюда не уходят, а вылетают через трубу, — он указал рукой на крематорий и громко захохотал.

Сырой холодный воздух пронизывал насквозь. Мысленно я переносился в родное село Торбеево, в наш простой крестьянский дом. «Давно, — думал я, — проснулась моя старушка-мать. Вряд ли она и спала в прошедшую ночь. Верно, все глаза давно уже выплакала. Ведь шестерых сыновей проводила на фронт! И думы у нее не только обо мне. Ей и в голову не придет, что одного из ее сыновей поведут сейчас на смерть».

Надсмотрщик приказал нам повернуться лицом к стене. За спиной простирался плац, окруженный низкими бараками. По кругу строевым шагом двигалась длинная колонна пестро одетых людей. На спине у них, на груди и выше колен на брюках были нашиты белые квадраты материи с черными кругами наподобие мишени. Они пели какую-то немецкую песню. Что это за люди? Почему они поют? Вот они поравнялись с нами, и я увидел, что за плечами у них ранцы, наполненные чем-то тяжелым, пригибавшим людей к земле. Но рассмотреть их хорошо я не мог, потому что эсэсовец каждый раз, когда я поворачивал голову в их сторону, бил меня по спине палкой. Потом уж я узнал, что это маршируют с шести утра и до пяти вечера заключенные-штрафники, отбывающие наказание за нарушение лагерного «орднунга» — порядка. Каждый день они маршировали по булыжникам, грязи, щебенке с пудовым грузом за плечами, испытывая прочность обуви немецких фирм. Одиннадцать часов без передышки они должны были маршировать и всё время петь. Того, кто не пел или пел не в ногу, отставал, выбившись из сил, били палками.

Наконец, во второй половине дня из комендатуры вышел невысокий эсэсовец с фельдфебельскими нашивками на воротнике, с черепами и скрещенными костями на пилотке и на груди. На его тупом перекошенном лице выражалась звериная ненависть ко всему живому. От него несло смертью. Маленькие, налитые звериной злобой водянистые глаза под широкими, почти сросшимися на переносице бровями. В петлице его френча зеленела орденская ленточка, на грудном кармане маячил черный крест, обрамленный серебристой линией. На левом боку — пистолет, на правом — нагайка, небрежно заткнутая за пояс так, чтобы всегда была под рукой. Нет, это был не человек, а что-то среднее между тигром и орангутангом. «Этот и отца родного не пощадит», — подумал я и тут же убедился, что не ошибся… Пронизав нас насквозь холодным, не сулившим ничего доброго взглядом, он что-то гаркнул трескучим голосом, взвизгнул и, выхватив из-за пояса нагайку, начал пороть нас — всех подряд: бил по чему попало. Затем переводчик приказал заключенным следовать за ним в баню. Баня была метрах в трехстах от ворот, и, пока мы шли, этот «орангутанг» сопровождал нас, и плеть его гуляла по нашим спинам.

В бане среди обслуживающего персонала из заключенных оказался русский парикмахер. Когда «орангутанг» вышел в соседнюю комнату, парикмахер спросил у меня:

— Я видел в окно, как этот изверг бил вас… Чем вы ему не понравились?

— Понятия не имею, — пожал я плечами и в свою очередь поинтересовался: — А кто он такой?

Парикмахер покачал головой:

— О, это самый страшный зверь здесь! Рапортфюрер Зорге.

— А что это такое — рапортфюрер?

— Через его руки проходят все поступающие в лагерь заключенные. Он же приводит в исполнение смертные приговоры, сам расстреливает сотни людей ежедневно. Вид и запах крови для него — высшее наслаждение. В общем, садист.

— Так я и подумал, когда увидел его.

Парикмахер бросил взгляд по сторонам и, работая бритвой, нагнулся и шепнул мне на ухо:

— Доберемся скоро и до него… Я сам вот этой бритвой горло ему перережу за все его злодеяния над людьми.

— Если он нас раньше не прикончит, — заметил я.

— Не мы, так другие сделают это. Всех не перестреляет. А ты, дружище, за что попал? — спросил он и посмотрел в мою карточку. Увидев причину моего направления в концлагерь, он вздохнул, покачал головой. — Понятно… Организация побега и саботаж. За это — крематорий. Точно…

Хоть я и знал, что меня ожидает, от этих слов мне стало не по себе, точно ушат ледяной воды вылили мне на голову.

— Не робей, браток, выручим из беды, — сочувственно сказал парикмахер. — Только выполняй всё, что скажу.

Новый друг взял у меня бирку с номером, вышел куда-то и через минуту вернулся и подал мне бирку с новым номером:

— Вот возьми… Забудь пока свою собственную фамилию. Теперь будешь Никитенко. Карточку я тоже подменил…

— Бирка-то чья? — забеспокоился я.

— Только что умер один человек. Пусть думают, что это ты. Понимаешь?..

Я кивнул головой: всё ясно. В это время зашел «орангутанг»-рапортфюрер, и парикмахер мой совершенно преобразился. Он яростно схватил меня за ворот, вытащил из кресла и швырнул к двери душевой комнаты, крича: «Быстрее! Следующий!» Рапортфюрер похлопал парикмахера по плечу, расхохотался:

— Зо! Зо! Гут!.. (Так! Так! Хорошо!)

Извергу понравилось, что русский русского так толкнул. Но я-то понимал, что парикмахер сделал это не по злобе, а потому, что ему надо было маскироваться, чтобы спасать людям жизнь.

После обработки вместе с другими заключенными я попал в карантин, а товарищ мой, Пацула, в какой-то другой блок. Так нас разлучили. Позднее я узнал, что парикмахером был наш советский офицер, танкист. Он вместе с другими товарищами спас жизнь не одному советскому человеку. Очень сожалею, что не знаю его фамилии. Спрашивать тогда было неудобно. По понятным причинам он и сам не назвал бы ее. Не знаю, жив ли этот прекрасный человек или его, как и многих других советских патриотов, замучили палачи. Ведь он на каждом шагу рисковал собственной жизнью! Если он жив, надеюсь, что, прочитав эти строки, откликнется.

В тот день я познал всю глубину великой воинской клятвы: «Клянусь… до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству». Вспомнил я и слова великого русского писателя Н. В. Гоголя о том, что «нет уз святее товарищества». С другом танкистом, работавшим в бане, у меня состоялось еще несколько встреч. Он познакомил меня с лагерными «порядками», дал много дружеских советов, благодаря чему мне удалось избежать изрядного количества побоев, на которые эсэсовцы не скупились.

Человек пятьдесят нас, новичков, построили между 13 и 14 бараками карантинного блока-изолятора, огороженного особым высоким забором и представлявшим собой лагерь внутри лагеря. Рапортфюрер Зорге передавал нас блокфюреру Шуберту. Это был тощий эсэсовец с длинной бледной физиономией, в которой, казалось, есть что-то крокодилье. Как и Зорге, Шуберт отличался нечеловеческой жестокостью и цинизмом. Два дегенерата: у Зорге на длинных ногах — короткое туловище, а у Шуберта — наоборот. Но души у них, если они вообще были, родственны. Смешно и грустно, что такие выродки возомнили себя высшими созданиями природы, призванными вершить судьбы человечества…

Процедура приема началась. Шуберт вызывал номера по карточкам. Каждый из нас должен был подходить к нему. Блокфюрер задавал вопрос: за что попал? И каждому отвешивал звонкую пощечину, а рапортфюрер стоял рядом и ухмылялся.

На ужин нам дали по 200 граммов желтоватой теплой воды, именовавшейся «кофе», и больше ничего. Проглотив горьковатую жидкость, мы заскучали, сидя за длинными столами. А скучать в лагере не полагается, надо всегда быть бодрым. Штубельтесте (старший комнаты) — однорукий уголовник Франц — выскочил из своей кабины с бодрящей резиновой палкой и, вскочив на стол, начал бить по головам всех подряд, выкрикивая ругательства. Не понимая, в чем дело, мы бросились кто куда. В дверях образовалась давка. Выбегающих из помещения настигли палки помощников Франца. На этот раз я удачно избежал побоев, нырнув под стол. Но многим досталось основательно. Потерявших сознание волокли за ноги в уборную и там окатывали ледяной водой из шланга.

Отбой ко сну измученные узники встретили со вздохом облегчения. На трехэтажных деревянных койках с матрацами, набитыми древесной стружкой, устраивались по четыре-пять человек. Свора распорядителей «шляфзала» (спального помещения) во главе с тем же безруким Францем палками и резиновыми шлангами наводила «порядок». С полчаса еще слышались удары, крики, проклятия, стоны…

Подняли нас в половине четвертого. Почти раздетых, обутых в тесные деревянные колодки, построили в колонну и начали гонять по двору взад-вперед, как скотину. Заставляли плясать на корточках, бежать, по команде падать на живот, одновременно вскакивать и снова бежать. По булыжникам грохотали деревянные колодки, словно тысячи лошадей вскачь проносились по деревянному настилу. Это была сумасшедшая пляска скелетов, над которыми свистели палки, резиновые шланги, кожаные бичи. Гитлеровцы называли это издевательство «шпортом». Длилось оно два-три часа, в зависимости от настроения блокфюрера. После «шпорта», как правило, отправляли в морг несколько трупов, с десяток обморочных тащили в уборную приводить в чувство… Остальным, не дав ни минуты передышки, приказывали раздеваться и приступить к «водным процедурам»; тщательно мыться ледяной водой до пояса (ни больше ни меньше!). На дверях умывальной комнаты стоял блокфюрер и осматривал каждого выходящего. Если находил, что заключенный помылся согласно правилам, давал оплеуху и пропускал его, а тех, у кого на два-три сантиметра выше пояса тело было сухим, ставил в шеренгу в коридоре под охрану своих помощников. Всех задержанных снова загоняли в умывальную, приказывали раздеться догола и начинали их домывать: один изверг направлял мощную струю воды из шланга на несчастного, а другой чесал его колючей терновой метлой так, что кожу сдирал с человека. Многие не выдерживали такого «мытья» и тут же умирали.

Так изо дня в день, с подъема до отбоя, по строго установленному распорядку, заключенного на каждом шагу преследовали палка и нагайка, изощренные методы изматывания его последних сил. Все делалось для того, чтобы ему некогда было думать и размышлять.

Казалось, о какой организованной борьбе с врагом может идти речь в этих ужасных условиях? На первый взгляд могла показаться нелепой мысль о том, что люди 47 национальностей — избитые, истерзанные, непонимающие друг друга — могут объединиться и оказывать активное сопротивление своим поработителям. Но как я был удивлен и обрадован, когда узнал, что в лагере существует, действует и представляет собой большую силу подпольная коммунистическая организация.

Концлагерь, где готовили офицеров

Заксенхаузен был одним из тех концлагерей, которые создавались специально для тренировки «кадров». То есть в нём обучали офицеров СС, людей, которые затем охраняли и мучали узников в лагерях по всей территории, находящейся под управлением нацистов — от Дахау до Освенцима. Основан он был в 1936 — в числе первых концлагерей в Германии.

Первыми жертвами лагеря стали заключённые из Эстервергена, которых перевели в Заксенхаузен для участия в строительных работах. Из 900 человек погибло большинство — от голода и тяжёлых условий труда. К концу сентября 1938 года лагерь был готов, и в него прибыл первый политический заключённый. Заксенхаузену предстояло стать «образцом для подражания» для других лагерей — как по внешнему устройству, так и по обращению с узниками.

Публичная казнь

Лагерь представлял собой равносторонний треугольник. Центральные ворота были увенчаны надписью «Arbeit macht frei» («Труд освобождает»). За воротами находилась полукруглая площадь для перекличек. Иногда заключённым приходилось простаивать на ней часами: если во время проверки одного из узников не было на месте, остальным приходилось ждать на плацу, пока не обнаружат беглеца. На площади также находилась виселица — иногда на этом месте устраивали публичные казни.

Одним из самых ненавидимых мест в лагере была трасса для испытания обуви. Вокруг плаца располагалась дорога с разными покрытиями, по которой заставляли бегать узников по 25−40 км в день. Заключённых обували в хромовые сапоги, которые нужно было разносить для их будущих владельцев. После целого дня ноги зачастую стирались в кровь. Такой пытке подвергались особо провинившиеся, для некоторых изобретали дополнительные наказания: например, выдавали обувь на несколько размеров меньше, заставляли бегать с тяжёлыми мешками за спиной.

Газовая камера

За основной территорией лагеря находилась так называемая «станция Z». Газовая камера появилась в лагере в 1943 году. Сколько заключённых в ней погибло, невозможно сказать точно: довольно часто людей привозили в лагерь и, минуя пункт регистрации, отправляли сразу на казнь. В первые годы после открытия Заксенхаузена тела пленных отвозили в крематории Берлина, но количество жертв росло, и в лагере построили собственные печи. В них сжигали не только отравленных газом узников, но и жертв многочисленных эпидемий, многие умирали от истощения и жестокого обращения.

Ещё одним видом казни был выстрел в затылок — для этого на станции Z даже была установлена специальная конструкция. Расстреливали заключённых и в так называемом «тире»: там находилась специальная «виселица», которая растягивала человека, не давая ему пошевелиться. На таких узниках охранники упражнялись в стрельбе.

Медицинские эксперименты

Проводились в Заксенхаузене и медицинские эксперименты. В концлагере содержалось большое количество гомосексуалистов. Последние считались больными людьми в Третьем рейхе. Чаще всего по статье «за разврат» в лагеря попадали мужчины — и их пытались «излечить» разными варварскими методами. Например, в Бухенвальде проводил опыты доктор Вернет, который вшивал заключённым в паховую область специальные капсулы с «мужским гормоном». В Заксенахузене за гомосексуальные связи можно было получить пожизненное особое наказание — как и за повторный побег, саботаж и педофилию.

Попытки побега

Заксенхаузен был защищён со всем сторон, так что известны лишь несколько успешных попыток побега. Заключённого, попавшего за первую ограду, в так называемую «зону смерти», могли застрелить без предупреждения. Во время побега, например, был застрелен сын Сталина Яков Джугашвили. В 1941 году он попал в немецкий плен и после двух лет скитаний оказался в Заксенхаузене. Выпрыгнув из окна барака, он бросился на проволоку, и был застрелен часовым.

Подделка денег

Заключённые концлагеря трудились в тяжёлых условиях. Одним из основных «работодателей» был Хайнкель, производитель бомбардировщиков: в его пользу трудились до 8000 узников. По некоторым данным, заключённые подстроили крушение некоторых самолётов под Сталинградом, вероятно, специально неверно установив какие-то делали.

Заксенхаузен также знаменит подделкой денег. Одной из идей нацистов было крушение экономики Великобритании и США путём введения в оборот фальшивых купюр. Еврейские художники, заключённые в концлагере, создали до миллиона поддельных банкнот. В 1943 были введены в оборот фальшивые денежные знаки в 5, 10, 20 и 50 фунтов: банк Великобритании так никогда и не смог их обнаружить.

Незадолго до окончания Второй мировой войны нацисты решили отправить заключённых лагеря на так называемый «марш смерти». Более 30 тыс. оставшихся узников собирались перебросить к Балтийскому морю и там затопить. По дороге отставших бросали или расстреливали. Но план массового уничтожения, по счастью, не удалось претворить в жизнь: войска союзников вовремя перехватили колонны заключённых.

22 апреля 1945 лагерь освободили. На тот момент в нём находились около 3000 человек. За всё время работы лагеря через него прошли около 200 тыс. заключённых, более 100 тыс. погибли.

Но с освобождением пленных трагическая история Заксенхаузена не закончилась. В 1945 году на территорию бывшего концлагеря был переведён спецлагерь № 7 НКВД. В нём содержались нацисты нижнего и среднего звена, социал-демократы, члены вермахта, а также некоторые солдаты, получившие во время войны венерические заболевания. В 1950-м лагерь закрыли — к тому моменту в нём погибли около 12 тыс. человек.

В 1956 на территории Заксенхаузена был учреждён национальный мемориал. Большое количество зданий было разрушено, но некоторые из них сохранились или были реконструированы. Сегодня территория бывшего концлагеря открыта для посещения в качестве музея и мемориала.

У входа в сам концентрационный лагерь построен забор с промежутками. Видимо, некая символика в том, что это больше не то место, откуда нельзя выйти. Сразу за забором — информационный центр, в котором можно получить аудиогид и узнать общую информацию, дальше — мемориальный музей и аллея, ведущая непосредственно в лагерь.

Вход

Над воротами печально известная фраза — «Arbeit macht frei» (труд освобождает). Эту фразу писали на воротах практически всех концентрационных лагерей. Исключение, пожалуй, — Бухенвальд, на воротах которого было написано «Jedem das Seine» (каждому своё / каждому по заслугам). Несмотря на то, что и та, и другая фразы восходят к далеко догитлеровским временам (последняя, так вообще ко временам Цицерона), оба высказывания в немецком сознании вызывают устойчивые ассоциации с концентрационными лагерями и массовыми убийствами, а их использование где-либо до сих пор приводит в Германии к мощнейшим скандалам.

Территория лагеря имеет форму треугольника. Прямо у входа находился плац проверок, где 3 раза в день проводились переклички всех заключённых. Здесь же, около мемориальной стены, идущей дугой, проходило так называемое «испытание обуви»: с разной скоростью и с разной тяжести грузами за плечами заключённые должны были ежедневно преодолевать расстояния по 40 км, передвигаясь при этом по поверхности, усыпанной булыжниками, битым стеклом и пр. Здесь же стояла виселица. Казни проводились публично, перед всеми собранными на плаце. Вдали виднеется памятник советским воинам-освободителям.

При пересечении зоны за пределами таблички — стрельба без предупреждения.

Со всех сторон лагерь окружён вышками, с которых, благодаря своему положению, простреливался весь лагерь.

десь ранее стояли жилые бараки, за ними — кухня и прачечная для заключённых. Сейчас, как и в Дахау, на территории Заксенхаузена осталось только несколько бараков-музеев, и те частично восстановленные. На месте остальных — просто огромные плиты с номерами и «памятными камнями» сверху.

Жилые бараки для еврейских заключенных. Несколько лет назад была попытка поджога бараков антисемитами, с тех пор — подлинный деревянный барак находится внутри современного здания.

Внутри — помещения, воссоздающие условия тех времён. Спальня:

Столовая

Туалет

Ванная: из чаш, что стоят в центре комнаты, во все стороны фонтаном лилась вода. Заключенные стояли вокруг этой чаши и таким образом мылись.

В зданиях бывшей кухни заключённых находится музей лагеря:

Табло, где идёт перечисление погибших в Заксенхаузене. Идея оформления немного напоминает детский мемориал в Яд ва-Шеме, что в Иерусалиме.

Была на территории лагеря и тюрьма. Нацисты с самого начала всячески подчёркивали предназначение лагеря как воспитательно-трудовой колонии, а не как тюрьмы. Поэтому тех, кто не соблюдал установленные на территории лагеря правила и чем-то провинялся, заключали в тюрьмы «особого режима». Кроме провинившихся, здесь находились и «особые» заключённые: политические деятели, взятые в плен военачальники и пр. Среди «особых» заключённых Заксенхаузена был и сын Сталина, Яков Джугашвили. Здесь же он и погиб.

Отдельная часть лагеря была отведена под так называемое «место для изоляции больных» — больничные бараки. Поскольку трудовых ресурсов в лагере категорически не хватало, а лагерь считался именно «рабочим лагерем», а не «лагерем смерти», как, скажем, Освенцим, то эсэсовцы признавали необходимость возвращать в строй заболевших, предотвращать и ликвидировать эпидемии. Поэтому к медицинской службе были допущены узники-врачи нееврейского происхождения.

Здесь же, в этой части лагеря, располагалась «патология», в подвалах которой находились морги. На её территории проводились медицинские эксперименты. Заксенхаузен снабжал медицинские учебные заведения Германии анатомическими демонстрационными объектами.

По этой лестнице в морг скатывали трупы:

Сразу за территорией больничных бараков находятся массовые захоронения узников концлагеря:

В конце апреля 1945 года из Заксенхаузена, как и из других концентрационных лагерей, начался так называемый «марш смерти». Эсэсовцы планировали перебросить узников на берег Балтийского моря, погрузить на баржи, вывезти в открытое море и затопить. Самые больные и самые немощные, находящиеся на тот момент в больничных бараках, остались на территории лагеря. Даже после освобождения продолжались массовые смерти из-за распространившихся болезней и голода. Оставшиеся в живых узники лагеря захоранивали своих товарищей в массовых могилах по 50 человек.
Около мест массовых захоронений сейчас висят мемориальные таблички разных стран:

Отдельное место в лагере было отведено так называемой станции «Z» («последняя станции» по букве латинского алфавита). Это место, находящееся за территорией лагеря, в котором производились массовые убийства. Его вынесли за забор, ибо, по мнению нацистов, зрелище массового убийства не должно было мешать трудовым будням заключённых. Заксенхаузен не являлся в полном смысле слова «лагерем смерти», как, например, Освенцим. Крематорий и газовую камеру здесь построили уже только ближе к концу войны. До этого же большие группы, подлежащие уничтожению, переправлялись отсюда в тот же Освенцим. Зато именно в Заксенхаузене проводились одни из первых и наиболее изощренных медицинских экспериментов над живыми людьми.

В районе станции «Z» была траншея для массовых расстрелов. Здесь отрабатывалась техника массового убийства из огнестрельного оружия: при расстреле эсэсовцы пытались одной пулей убить как можно больше человек. Здесь же был крематорий, и ещё позже пристроили газовую камеру. Ниже — траншея для расстрела.

Памятник погибшим

После окончания войны Заксенхаузен еще лет пять служил советским лагерем для перемещённых лиц и военнопленных. Это был так называемый спецлагерь №7. Он занимал 15% территории бывшего концлагеря, и сидели здесь все: бывшие эсэсовцы, офицеры Вермахта, руководители немецких фирм, антикоммунисты, уголовники и люди, случайно попавшие под опалу НКВД, обвинённые в преступлениях против советского режима. Сидели в том числе старики, женщины и дети. Музей этой части истории открыли уже в наши дни. В годы существования ГДР эту часть истории Заксенхаузена, разумеется, скрывали.

Невольно начинаешь сравнивать. Через нацистский лагерь за период его существования прошло около 200 тысяч человек, половина из них погибла. Значительная часть погибших была расстреляна или убита газом. Цифры «спецлагеря №7» тоже впечатляют: 60 тысяч заключённых, из них — 12 тысяч погибших. В основном, от голода, болезней и эпидемий. Но были и расстрелы.

Рядом со зданием музея — бараки, сохранившиеся с тех времен. Внутри бараков — голые стены со стендами-описаниями быта заключённых. На кирпичах кое-где видны надписи, многие на русском языке. В небольшом кирпичном здании в холоде и голоде на досках ютилось около тридцати человек. Бараки находятся прямо в двух шагах от станции «Z», поэтому по ночам заключённые вполне могли слышать, как расстреливают их солагерников…

Рядом с бараками стенды с описанием биографических сведений некоторых из заключённых. Иван Николаевич Бабушкин — изменник Родины…
В 1950 году Заксенхаузен был ликвидирован как лагерь, часть заключённых отправили в Сибирь, часть перевели в восточногерманские тюрьмы.

Меж тем, жизнь продолжается…
Продолжается она и сразу за стенами Заксенхаузена. Аккурат в ста — ста пятидесяти метрах от стен лагеря стоят неплохие частные дома. Не удивлюсь, если их жители иногда ходят друг другу в гости через территорию лагеря, если так короче…

В небольшом парке, что прямо за воротами самого концентрационного лагеря, стоят памятники всем погибшим. Памятники от правительств, организаций, фондов и частных лиц самых разных стран.

Источник: Москва, №6/2010

21 июня 2010 г.

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Страниц: [1] 2   Вниз

Автор
Тема: Узники концлагеря СС «Заксенхайзен» (он же – «Ораниенбург»)  (Прочитано 17971 раз)

Заксенхаузен. В этом концлагере находилось около 200 тысяч узников почти из всех стран Европы, и половина их погибла. Здесь держали в заточении множество поляков, в частности (в 1939—1940 годах) профессоров Ягеллонского университета, профессоров Католического университета в Люблине, чешских профессоров и студентов.

Было здесь и немало так называемых «проминентов», как именовали гитлеровцы видных политических деятелей и членов их семей (А. Запо- тоцкий, О. Гротеволь, Макс Рейман, Нимёллер, Даладье, Шушниг, Блюм и другие)

Заксенхаузен был также местом массового истребления военнопленных, главным образом советских.

В начале сентября 1941 года в Заксенхаузен прибыл транспорт, насчитывавший около 18 тысяч советских военнопленных, захваченных на территории Литвы и в районе Белостока. Их загнали в 8 бараков, где они жили в страшной тесноте. С момента захвата в плен эти мученики не получали никакого питания и в концлагерь попали уже полумертвыми.

В течение одной недели весь этот транспорт советских военнопленных был целиком и полностью истреблен: часть пленных умерла с голода, остальные были расстреляны.

Казни производились по испытанным и разработанным в Бухенвальде методам («медицинский осмотр»). Их совершали в специально построенных для этой цели бараках рядом с которыми было поставлено 6 передвижных крематорных печей (Feldkrematorium).

До 13 сентября 1941 года таким способом было уничтожено около 12тысяч советских пленных. В этих массовых убийствах принимали участие следующие эсэсовцы: Кайзер, Шуберт, Геринг, Вандерен, Хельман, Гофман, Кампе, Бугдалле.

Еще до истребления первого транспорта прибыл второй, насчитывавший около 8 тысяч человек. Для них не было никаких помещений, пищи и даже воды. Поэтому всех оставили под открытым небом.

Но зато были построены сторожевые вышки с пулеметами В течение нескольких дней все эти пленные умерли от голода. Группа ранее прибывших военнопленных получила приказ — убрать трупы. Один из них пережил все ужасы и впоследствии рассказал:

«Во время моего пребывания в концентрационном лагере Заксенхаузен я видел много страшных вещей, но вот это было, несомненно, самым страшным. Человеческие создания ползали вокруг, как червяки…».

После ликвидации этих двух крупных транспортов в Заксенхаузен продолжали поступать более мелкие партии советских пленных, которых здесь уничтожали в газовых камерах. До своего уничтожения эти пленные работали в изолированной части лагеря — в так называемом «зондерлагере»— на обработке камня (предприятие «Штейнбеарбайтунгсверке ДЕСТ»).

Общее число советских пленных, истребленных в Заксенхаузене, установить весьма трудно. Показания свидетелей из числа бывших узников-немцев значительно расходятся между собой. Фейлер, например, называет цифру в 26 тысяч человек, уничтоженных осенью 1941 года, а Симолка говорит о 12 тысячах жертв (за период до 13 сентября 1941 года). Третий же свидетель, Ганс Витт, определяет число этих жертв как «значительно превышающее 100 тысяч».

Обвинительный акт по делу убийц из личного состава лагерного управления Заксенхаузена упоминает о более чем 18 тысячах советских военнопленных, уничтоженных осенью 1941 года, но один из обвиняемых, Вильгельм Шуберт, говорит, что слышал о цифре в 13 тысяч расстрелянных советских военнопленных в 1941 году. Останки этих многих тысяч убитых солдат были, как и в других концлагерях, сожжены в крематориях, которые работали днем и ночью.

В Заксенхаузене наряду с советскими пленными была истреблена также группа летчиков и моряков союзных армий. За период с декабря 1942 года по апрель 1943 года в руки гитлеровцев попало несколько десятков сбитых американских и английских летчиков.

Поскольку «нормальный» допрос этих союзных пленных (с целью получения от них нужной военной информации), видимо, не дал ожидаемого результата, пленники эти были переданы в центральные органы гестапо в Берлине, откуда их небольшими группами выслали в Заксенхаузен.

В начале мая 1943 года этих пленных загнали на пресловутый «индустрихоф» (место казней в Заксенхаузене). Понимая, что должно произойти, летчики начали громко выкрикивать свои фамилии и названия родных городов — Сен-Луи, Детройт, Лондон, Бристоль, а некоторые даже запели английский гимн.

Гитлеровцы косили их пулеметными очередями. Крики и стрельба взбудоражили весь лагерь. Кровопролитие это стало известным повсюду, в частности, благодаря тому, что спустя несколько часов обмундирование расстрелянных было снято с трупов и доставлено в лагерную прачечную, а затем распределено между узниками.

Это массовое убийство власти третьего рейха попытались замять весьма своеобразным способом. В гот же день, едва была совершена казнь, в Берлине и Ораниенбурге был широко распространен слух о бегстве 70 летчиков союзных армий.

Население призвали оказать помощь властям в поимке беглецов. В течение нескольких последующих дней полиция, СД и СС в Берлине проверяли удостоверения личности каждого прохожего, якобы в поисках «бежавших» летчиков. Так фашисты старались замести следы преступления.

Разумеется, позднее можно было, по старому испытанному методу, объявить, что летчики были «убиты при попытке к бегству» или же «ввиду оказания сопротивления». Однако палачи допустили явную неосторожность: они своевременно не ликвидировали всех свидетелей преступления из числа заключенных. Некоторые из них выжили.

Непосредственную ответственность за это убийство несут комендант лагеря Кайндль, его заместитель Грюнвальд, его второй заместитель Кольб, высший офицер СС Вагнер, а также непосредственные исполнители экзекуции Мёллер, Бирке. Свен и другие унтер-офицеры СС

В 1944 году в штрафную рогу лагеря Заксенхаузен были отправлены 14 военнопленных-англичан, членов экипажа миноносца (или подводной лодки), которые высадились в Норвегии и были там схвачены гитлеровцами.

Их заставляли работать сверх меры – они маршировали ежедневно по 50 километров, часто с грузом в 10—15 килограммов. Установлены две фамилии из 14: Эндрью Уэст из Эдинбурга и Джек Кокс из Уэльса. Двух других спустя некоторое время передали в «зондерлагерь» в Натцвейлере (Эльзас), который «прославился» как самый худший из концлагерей. Вместе с узниками различных национальностей, в том числе поляками, русскими, чехами, норвежцами и немцами, этих двух англичан заставили работать в каменоломнях.

Ещё по теме концлагерей

«Кукуруза» как сигнал к расстрелу
Истфакт / Неизвестное об известном

22 апреля 2015 года, отмечалось 70-летие освобождения нацистского концлагеря Заксенхаузен. Это событие фактически обошли вниманием мировые СМИ, да и наши тоже. Почему? ©

---

Концлагерь «Заксенхаузен», первый из лагерей смерти

Сразу не ответишь. Вот факты. Заксенхаузен значительно уступает крупнейшему лагерю смерти Освенциму-Аушвицу по числу жертв нацистского террора. В Освенциме погибло 1,5 млн. узников, из них 1,1 млн. были евреями. Хотя, по последним данным, жертв было больше. В Заксенхаузене погибло около 100 тыс. узников, в том числе 18 тыс. советских военнопленных.

---

Однако Заксенхаузен имел зловещее и заметное отличие от Освенцима и других гитлеровских лагерей смерти. Он был первым. Находясь в 30 километрах от Берлина, он «приютил» управление и инспекцию всех концлагерей рейха, а также медицинскую школу СС. В ней-то и проводились опыты над заключёнными, в том числе на выживание в экстремальных условиях. На живых людях определялись и смертельные дозы разных ядов. Практически весь персонал концлагерей проходил стажировку именно здесь. «Кузница кадров» мучителей и кровавых преступников.

Наставникам будущих палачей очень нравилось русское слово «кукуруза». Оно помогало почти безошибочно выявлять евреев среди узников. Картавое звучание могло превратиться в смертный приговор.

Ещё в лагерь депортировали опытных гравёров из разных стран для изготовления фальшивых денег. Замысел в итоге не удался, и всех гравёров просто расстреляли, заметая следы.

Рядом с лагерем были загородные дома известных эсэсовских функционеров, например Генриха Гиммлера. Рейхсфюрер мог наблюдать расстрелы советских военнопленных, которым приказывали перед смертью петь русские народные песни. Убивали советских людей отдельно от других узников – на «своём расстрельном месте». Теперь здесь гранитный памятник. В последние годы установили также памятные доски погибшим гомосексуалистам и членам церкви «Свидетели Иеговы». Появились отдельные памятные доски погибшим жителям Украины и Белоруссии. На территории мемориала давно стоят знаки в память о погибших евреях.

В прошлом году установили памятник генералу Стефану Ровецкому, первому командиру и одному из основателей польской Армии крайовой (АК). Он отказался сотрудничать с нацистами. АК стала партизанско-подпольной армией (до 300 тыс. бойцов) польского Сопротивления. Для ареста генерала гестапо пожертвовало тремя особо важными агентами в польском Сопротивлении.

2 августа 1944 года после начала Варшавского восстания против немецких оккупантов генерал был расстрелян по личному приказу Гиммлера. В тот день утром эсэсовский конвой вошёл в здание лагерного блока «Целленбау». Там в одиночных камерах, точнее, комнатах, содержались политические, военные и общественные деятели европейских стран, к которым относились особо. Конвой прошёл мимо камеры № 77, где находился командир антисоветской «Полесской УПА» Тарас Бульба-Боровец. В комнате № 76 содержали французского министра Ивона Дельбоса. Конвойные прошли и мимо комнаты № 73. Там пребывал Степан Бандера. Эсэсовцы остановились у комнаты № 71 и вывели оттуда генерала Стефана Ровецкого. Тело расстрелянного поляка потом спалили в крематории.

Через два месяца после гибели генерала Ровецкого из концлагеря Заксенхаузен нацисты освободили лидеров ОУН-УПА Бандеру, Мельника, Бульбу-Боровца, Стецько и их соратников. И почти одновременно расстреляли пленных югославских партизанских командиров.

После освобождения лидеров боевики УПА уже открыто получали вооружение от отступающих частей вермахта. Бандеровцы продолжали убивать советских и польских солдат, воюя против войск антигитлеровской коалиции.

Уинстон Черчилль позже скажет, что каждого убитого поляка из АК он приравнивает к убитому британскому солдату. Нелепо утверждать, что ОУН-УПА не рассматривалась Нюрнбергским трибуналом как преступная организация. Трибунал не должен был рассматривать дела европейских коллаборационистов: усташей, салашистов, бандеровцев и других. Эти дела рассматривали судебные органы тех стран, где они действовали. Деятельность ОУН-УПА рассматривалась в СССР, Польше и Чехословакии. Именно здесь бандеровцы и совершали свои кровавые преступления.

Но вернёмся опять к заключённым в Заксенхаузен ценным и полезным для гестапо, абвера и вообще для рейха пленникам. Среди них были главы европейских государств и правительств, министры, политики рангом ниже. В качестве заложников держали родственников действующих руководителей и политиков стран антигитлеровской коалиции. В «Зоне-А» этого лагеря содержали Якова Джугашвили – сына И.В. Сталина, а также сына итальянского маршала Бадольо. Маршал руководил военным свержением Муссолини. Среди британских военнопленных был племянник Уинстона Черчилля. В «Зоне-А» были три восьмикомнатных барака, изолированные от территории лагеря высокой оградой, колючей проволокой и током высокого напряжения. Почти всех заключённых этой зоны и блока «Целленбау» кормили по норме охранников лагеря. К ним приходили посылки от Международного Красного Креста и родственников. Некоторые получали от коменданта лагеря персональные пайки с шоколадом и маслом. Некоторым родственникам разрешали свидания в «Целленбау». К Андрею Мельнику, одному из лидеров ОУН-УПА, приезжала жена. А бывший канцлер Австрии Курт Шушниг и вовсе проживал со своей женой, которая приехала добровольно. Жили в апартаментах из трёх совмещённых комнат. Там у них родился сын. Узники «Целленбау» могли посещать кинозал, даже лагерный бордель. Они не работали, как остальные несчастные узники.

В соответствии со стандартом все заключённые, даже дети, имели татуировку с лагерным номером. Надо полагать, что у Степана Бандеры и его соратников её не было. Не менее интересный факт. Британские офицеры, соседи Якова Джугашвили по коридору барака «Зоны-А», выжили. Кстати, сына Сталина освободили от уборки помещений, в том числе сортира, общего для него и четырёх британцев. Те возмутились – им приходилось выполнять работу вместо Джугашвили. Они вступили в тяжёлый конфликт с сыном Сталина, подавленного депрессией. Через 20 лет после окончания войны выжившие британцы обратились в МИД Великобритании для получения компенсации по англо-германскому соглашению от 1964 года о жертвах нацизма. Им отказали на основании того, что они не содержались в условиях концентрационного лагеря. Мол, «Целленбау» и «Зона-А» не были частью Заксенхаузена. Лишь после долгого судебного разбирательства им стали выплачивать компенсации, но по другой статье закона.

На Украине сейчас пишут, что Бандера после освобождения из концлагеря отказался сотрудничать с нацистами. Естественен вопрос: тогда почему нацисты не расстреляли Бандеру?

Вспоминается видеозапись, как в украинском городе Стрый Львовской области молодчики из местной «Свободы» демонтируют памятник бойцам 100-й Львовской стрелковой дивизия. Дивизию сформировали в Вологде. Название «Львовская» она получила за героический прорыв её воинов, завершённый освобождением этого города. Под одобрительные крики толпа с жёлто-блакитными и красно-чёрными флагами УПА повалила на землю гранитную фигуру советского солдата, держащего на руках спасённого ребёнка. Потом стало известно, памятник вернули на прежнее место. Почему? О вандализме узнали в Европе, в том числе и узники Освенцима. Бойцы дивизии в кровавых боях участвовали в освобождении этого концлагеря. Поэтому памятник восстановили. Однако рядом с ним поставили большой крест с надписью «Жертвам московско-большевистской оккупации».

Командир штурмового батальона 100-й стрелковой дивизии майор Анатолий Шапиро, как пишут историки, первым открыл разминированные ворота главного входа на основную территорию Освенцима. Во время правления президента Ющенко Анатолию Шапиро присвоили звание Героя Украины (посмертно). Ющенко не забыл, что его отец также был узником Освенцима. Напомню и о том, что на Украине и в Европе участились случаи осквернения памятников и могил советским воинам жёлтой и голубой красками. И это цвета государственного флага Украины! Такие парадоксы истории.

Сергей Тюляков
«Литературная газета», № 24 (6513), 17 июня 2015

---

Из комментариев к статье

Сергей: — Лагерь находился в пригороде города Ораниенбург. Ранее назывался концлагерь «Ораниенбург» (основан в марте 1933 г). А с 1936 года он носит название «Заксенхаузен». А полное название «Заксенхаузен-Ораниенбург».

Заксенхаузен — один из главных концентрационных лагерей Третьего рейха. Здесь находилось центральное управление, а также учебный центр для эсэсовцев-охранников всех остальных лагерей. История иронична: Заксенхаузен создавали как раз в тот момент, когда в Берлине проходили Олимпийские игры, призывающие всех участников к миру во всём мире.

Можно было бы написать, что Заксенхаузен — это один из самых первых построенных немцами концентрационных лагерей, но это было бы не совсем правдой: свой первый концентрационный лагерь немцы построили ещё в далёком 1904 году на территории Намибии. И там тоже тогда был геноцид, унесший жизнь 75000 человек. И этот геноцид тоже был не без участия Германии. Впрочем, чего уж тут далеко за примерами ходить, если с этим и ООН-то не может справиться в наши дни: со времён геноцида в Руанде, унесшего за 100 дней жизни почти миллиона(!) человек, прошло всего 15 лет. И как-то страшно становится от мысли, что и этот геноцид мог быть далеко не последним…

Итак, Заксенхаузен — главный концентрационный лагерь Третьего рейха.

Самым первым из печально известных крупнейших концентрационных лагерей гитлеровской Германии был всё-таки Дахау, о котором я уже когда-то писала. Гитлер приказал его построить ещё в 1933 году, почти сразу после своего прихода к власти. И расположил недалеко от своего любимого города Мюнхена. Дахау был первым концентрационным лагерем «нового типа», а посему должен был стать образцово-показательным во всех смыслах.

Другие крупнейшие и наиизвестнейшие концентрационные лагеря начали появляться сразу после того, как другая ключевая фигура гитлеровской Германии — Генрих Гиммлер — получил от Гитлера пост руководителя всех служб германской полиции. Первый из таких лагерей — Заксенхаузен — Гиммлер построил недалеко от своего дома, объявил управленческим и начал в нём тренировать кадры СС для работы в других лагерях. После Заксенхаузена концлагеря начали появляться, как грибы после дождя: Бухенвальд, Равенсбрюк, Аушвиц/Освенцим…

Заксенхаузен находится к северу от Берлина, недалеко от сонного и скучного немецкого городка Ораниенбург, конечная остановка S1, или же на пригородном поезде. Если бы не находящийся здесь концлагерь, то о существовании такого города, наверное, никто бы и не знал. От станции нужно пройти пешком еще минут 20-30. Территория концлагеря находится на окраине Ораниенбурга, в конце улицы с символичным названием «улица наций». Вдоль этой улицы, вплоть до самого концлагеря стоят вполне себе жилые немецкие домики. И кто-то в них даже живёт, выходит каждый день на улицу и видит рядом с собой забор от концентрационного лагеря…

У входа в сам концентрационный лагерь построен забор с промежутками. Видимо, некая символика в том, что это больше не то место, откуда нельзя выйти. Сразу за забором — информационный центр, в котором можно получить аудиогид и узнать общую информацию, дальше — мемориальный музей и аллея, ведущая непосредственно в лагерь.

Вход:

Над воротами печально известная фраза — «Arbeit macht frei» (труд освобождает). Эту фразу писали на воротах практически всех концентрационных лагерей. Исключение, пожалуй, — Бухенвальд, на воротах которого было написано «Jedem das Seine» (каждому своё / каждому по заслугам). Несмотря на то, что и та, и другая фразы восходят к далеко догитлеровским временам (последняя, так вообще ко временам Цицерона), оба высказывания в немецком сознании вызывают устойчивые ассоциации с концентрационными лагерями и массовыми убийствами, а их использование где-либо до сих пор приводит в Германии к мощнейшим скандалам.

Территория лагеря имеет форму треугольника. Прямо у входа находился плац проверок, где 3 раза в день проводились переклички всех заключённых. Здесь же, около мемориальной стены, идущей дугой, проходило так называемое «испытание обуви»: с разной скоростью и с разной тяжести грузами за плечами заключённые должны были ежедневно преодолевать расстояния по 40 км, передвигаясь при этом по поверхности, усыпанной булыжниками, битым стеклом и пр. Здесь же стояла виселица. Казни проводились публично, перед всеми собранными на плаце. Вдали виднеется памятник советским воинам-освободителям.

Вдоль забора, по периметру всей территории лагеря, тянется колючая проволока, по которой пускали ток. Башня на фотографии — контрольно-пропускной пункт, она же — башня комендатуры лагеря.

При пересечении зоны за пределами таблички — стрельба без предупреждения.

Со всех сторон лагерь окружён башнями, которые своими секторами простреливали весь лагерь.

Здесь ранее стояли жилые бараки, за ними — кухня и прачечная для заключённых. Сейчас, как и в Дахау, на территории Заксенхаузена осталось только несколько бараков-музеев, и те частично восстановленные. На месте остальных — просто огромные плиты с номерами и «памятными камнями» сверху.

Жилые бараки для еврейских заключенных. Несколько лет назад была попытка поджога бараков антисемитами, с тех пор — подлинный деревянный барак находится внутри современного здания.

Внутри — помещения, воссоздающие условия тех времён. Спальня:

Столовая:

Туалет:

Ванная: из чаш, что стоят в центре комнаты, во все стороны фонтаном лилась вода. Заключенные стояли вокруг этой чаши и таким образом мылись.

В зданиях бывшей кухни заключённых находится музей лагеря:

Антисемитские листовки гитлеровских времён (надпись «недочеловек»):

Табло, где идёт перечисление погибших в Заксенхаузене. Идея оформления немного напоминает детский мемориал в Яд ва-Шеме, что в Иерусалиме.

Мультимедийный зал с морем подробнейшей информации:

Была на территории лагеря и тюрьма. Нацисты с самого начала всячески подчёркивали предназначение лагеря как воспитательно-трудовой колонии, а не как тюрьмы. Поэтому тех, кто не соблюдал установленные на территории лагеря правила и чем-то провинялся, заключали в тюрьмы «особого режима». Кроме провинившихся, здесь находились и «особые» заключённые: политические деятели, взятые в плен военачальники и пр. Среди «особых» заключённых Заксенхаузена был и сын Сталина, Яков Джугашвили. Здесь же он и погиб.

Отдельная часть лагеря была отведена под так называемое «место для изоляции больных» — больничные бараки. Поскольку трудовых ресурсов в лагере категорически не хватало, а лагерь считался именно «рабочим лагерем», а не «лагерем смерти», как, скажем, Освенцим, то эсэсовцы признавали необходимость возвращать в строй заболевших, предотвращать и ликвидировать эпидемии. Поэтому к медицинской службе были допущены узники-врачи нееврейского происхождения.

Здесь же, в этой части лагеря, располагалась «патология», в подвалах которой находились морги. На её территории проводились медицинские эксперименты. Заксенхаузен снабжал медицинские учебные заведения Германии анатомическими демонстрационными объектами.

По этой лестнице в морг скатывали трупы:

Сразу за территорией больничных бараков находятся массовые захоронения узников концлагеря:

В конце апреля 1945 года из Заксенхаузена, как и из других концентрационных лагерей, начался так называемый «марш смерти». Эсэсовцы планировали перебросить узников на берег Балтийского моря, погрузить на баржи, вывезти в открытое море и затопить. Самые больные и самые немощные, находящиеся на тот момент в больничных бараках, остались на территории лагеря. Даже после освобождения продолжались массовые смерти из-за распространившихся болезней и голода. Оставшиеся в живых узники лагеря захоранивали своих товарищей в массовых могилах по 50 человек.

Около мест массовых захоронений сейчас висят мемориальные таблички разных стран:

Отдельное место в лагере было отведено так называемой станции «Z» («последняя станции» по букве латинского алфавита). Это место, находящееся за территорией лагеря, в котором производились массовые убийства. Его вынесли за забор, ибо, по мнению нацистов, зрелище массового убийства не должно было мешать трудовым будням заключённых. Заксенхаузен не являлся в полном смысле слова «лагерем смерти», как, например, Освенцим. Крематорий и газовую камеру здесь построили уже только ближе к концу войны. До этого же большие группы, подлежащие уничтожению, переправлялись отсюда в тот же Освенцим. Зато именно в Заксенхаузене проводились одни из первых и наиболее изощренных медицинских экспериментов над живыми людьми.

В районе станции «Z» была траншея для массовых расстрелов. Здесь отрабатывалась техника массового убийства из огнестрельного оружия: при расстреле эсэсовцы пытались одной пулей убить как можно больше человек. Здесь же был крематорий, и ещё позже пристроили газовую камеру. Ниже — траншея для расстрела.

Около траншеи и крематория:

Памятник погибшим:

После окончания войны Заксенхаузен еще лет пять служил советским лагерем для перемещённых лиц и военнопленных. Это был так называемый спецлагерь №7. Он занимал 15% территории бывшего концлагеря, и сидели здесь все: бывшие эсэсовцы, офицеры Вермахта, руководители немецких фирм, антикоммунисты, уголовники и люди, случайно попавшие под опалу НКВД, обвинённые в преступлениях против советского режима. Сидели в том числе старики, женщины и дети. Музей этой части истории открыли уже в наши дни. В годы существования ГДР эту часть истории Заксенхаузена, разумеется, скрывали.

Невольно начинаешь сравнивать. Через нацистский лагерь за период его существования прошло около 200 тысяч человек, половина из них погибла. Значительная часть погибших была расстреляна или убита газом. Цифры «спецлагеря №7» тоже впечатляют: 60 тысяч заключённых, из них — 12 тысяч погибших. В основном, от голода, болезней и эпидемий. Но были и расстрелы.

Рядом со зданием музея — бараки, сохранившиеся с тех времен. Внутри бараков — голые стены со стендами-описаниями быта заключённых. На кирпичах кое-где видны надписи, многие на русском языке. В небольшом кирпичном здании в холоде и голоде на досках ютилось около тридцати человек. Бараки находятся прямо в двух шагах от станции «Z», поэтому по ночам заключённые вполне могли слышать, как расстреливают их солагерников…

Рядом с бараками стенды с описанием биографических сведений некоторых из заключённых. Иван Николаевич Бабушкин — изменник Родины… В 1950 году Заксенхаузен был ликвидирован как лагерь, часть заключённых отправили в Сибирь, часть перевели в восточногерманские тюрьмы.

Меж тем, жизнь продолжается…

Продолжается она и сразу за стенами Заксенхаузена. Аккурат в ста — ста пятидесяти метрах от стен лагеря стоят неплохие частные дома. Не удивлюсь, если их жители иногда ходят друг другу в гости через территорию лагеря, если так короче…

А там, за воротами, начинается свобода…

В небольшом парке, что прямо за воротами самого концентрационного лагеря, стоят памятники всем погибшим. Памятники от правительств, организаций, фондов и частных лиц самых разных стран.

От правительства России — монументальный чёрный обелиск. Надпись гласит: «помни каждого из замученных в концлагере Заксенхаузене сынов и дочерей Отчизны».

Акценты расставлять не хочется. История это давно сделала за нас. Но невольно возникает один вопрос: почему так получается, что Германия может признать свою вину за фашистский период, а мы, в случае с советскими временами, по-прежнему предпочитаем жить по принципу «не стоит выносить сор из избы»? Почему здесь давно уже открыты мемориалы, посвящённые тюрьмам и концлагерям Гестапо, СС, НКВД и Штази, а на всей территории России существует только один мемориальный комплекс подобного рода — музей истории политических репрессий в Перми, да и тот на деньги Запада?.. Почему Германия не хочет забывать прошлого, даже самого позорного и тяжелого?.. А ведь это ой, как нелегко уметь признать свою вину и достойно её нести…

Посты из этой серии:
по еврейским местам Берлина: часть первая — о жизни
по еврейским местам Берлина: часть вторая — о смерти