Замок из сказки о царе салтане

                          .        

.
Когда я смотрела фото внутренних помещений этого замка, заинтересовалась, кто первым создал сказку о царе Салтане, о принцессе, превращенной в лебедь.
.
Эту сказку я почему-то не любила, мне не нравилась и актриса, исполняющая роль царевны. Себе я никак не объясняла эту странную нелюбовь к тем, кого не знала лично. Я любила рисованный мультфильм о царевне-лягушке, которая тоже превращена была по ходу в сюжете в лебедь — тогда, когда царевич сжег ее лягушачью кожу после празднования в замке его отца их помолвки. Так вот, пришлось мне взглянуть на даты появления мультфильмов и фильма, и дату опубликования этой сказки. Даты говорят о том, что эту сказку в России/СССР узнали намного позже (1899, 1943), чем был построен замок Нойшванштайн по известной легенде о рыцаре Лоэнгрине с лебединными атрибутами.

.

.

«Молодой баварский король был поклонником музыки немецкого композитора Рихарда Вагнера, знакомится с композитором и становится его главным меценатом. Тонкий ценитель искусства и мистик, король  искал убежище в мире вагнеровских опер, мифов и легенд. Романтический замок был построен не только как королевская резиденция, Людовик  II  хотел, чтобы в замке жил и творил Рихард Вагнер. Интерьер многих помещений замка пропитан атмосферой произведений композитора. Зал певцов, который занимает целиком четвёртый этаж, полностью украшен персонажами опер Вагнера.
.

.

Сказочный замок Нойшванштайн строился не для демонстрации могущества королевской  власти,  и баварская элита рассматривала этот объект как игрушку короля. «Игрушка»  обошлась государственной казне в огромную сумму, что стало, в конце концов,  важным аргументом  отстранения короля от престола под предлогом его «безумия».

.

Вовсе не это стало причиной отстранения от престола. Вчера в фильме высказали еще одну версию, что сам король настолько увлекся театром, что отрекся от своих обязанностей, не пошел как все по следам своих предков, не женилcя для продолжения королевского рода, а стал театральным актером. Могу предположить, что он им и был. И роль короля сыграл только в придуманной правителями истории о своих предках-королях. Однако замок стоит и завораживает всех.

.

.

В 1876 году русский композитор Петр Ильич Чайковский получил заказ на романтический балет, вспомнил об опере Рихарда Вагнера  «Лоэнгрин», написанной на сюжет о Рыцаре Лебеде. И отправился за вдохновением  в Баварские Альпы. По мнению музыковедов в замке Нойшванштайн у русского композитора родился замысел  балета «Лебединое озеро». Еще и по тому, что замок расположен у Лебединного озера.

.

Стилизованный Замок изображен и на эмблеме студии  Уолта Диснея

.

.
Альпийское (Лебединое) озеро, вид с обзорной площадки. В холодном зеркале горного озера с кристально чистой водой отражаются покрытие снегом альпийские вершины.
.

.

.
 Воспользовалась некоторыми мыслями и Фото отсюда http://dergachev-va.livejournal.com/83928.html
.

.

.
Этот замок очень похож на замок в нашем округе. Замок, который купил и отремонтировал член Дома черноголовых в Риге. Замок, который стал образцом для строительства других замков и который стал известен тем, что его по ТИ взoрвал генерал французской Армии Людовига XIV и который вдохновил для создания балета «Возвращение из крестовых походов» ( http://lady-dalet.livejournal.com/279688.html) .

А начала я исследовать эту историю для того, чтобы узнать истоки сказки А.С. Пушкина-ТИ, как уже написала выше. Мне попалась интересная статья, которую я предложу вам в следующем посте. А пока предлагаю вам  легенду, сюжет которой использовал Пушкин для своей сказки о царе Салтане из серии «Кентерберийские рассказы» http://librebook.ru/kenterberiiskie_rasskazy/vol1/10

.
3десь начинается рассказ Юриста

.

О бедность, мать бесчисленных обид!

Тебе, морозом, голодом томимой,

Взывать о помощи мешает стыд.

Но так твои страданья нестерпимы,

Что ты всегда принуждена, помимо

Желания, взаймы у ближних брать,

Иль попрошайничать, иль воровать.

.

Христа ты осуждаешь, негодуя,

Что правды нет в распределенье благ.

И сердцем злобствуешь напропалую,

Коль твой сосед не нищ, как ты, и наг.

«Вот погоди, — сжимая свой кулак,

Ты говоришь, — тебя поджарят черти

За то, что скрягою ты был до смерти».

.

Недаром мудрецы нам говорят,

Что смерть куда желанней нищей доли.

Того лишь уважают, кто богат,

А бедняка-соседа поневоле

Всего лишь терпят кое-как, не боле.

И правы мудрецы, что человек

Несчастен, если нищим прожил век.

.

Кто беден, ненавистен даже брату,

И от него, увы, друзья бегут.

Искусные купцы с сумой богатой,

Как правильно вы действуете тут!

Приносит вам ваш благородный труд

Лишь крупные очки, не единицы, —

В сочельник можете повеселиться.

.

Вы рыщете по волнам всех морей,

Вы посещаете края чужбины,

И вам, отцы вестей и новостей,

Краев земных все ведомы судьбины.

Я прославляю вас не без причины:

Ведь от купца услышал я рассказ,

Которым нынче позабавлю вас…

.

Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.

«Кабы я была царица,-
Говорит одна девица,-
То на весь крещеный мир
Приготовила б я пир».
— «Кабы я была царица,-
Говорит ее сестрица,-
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна».
— «Кабы я была царица,-
Третья молвила сестрица,-
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря».

Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрипела,
И в светлицу входит царь,
Стороны той государь.
Во все время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.
«Здравствуй, красная девица,-
Говорит он,- будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября.
Вы ж, голубушки-сестрицы,
Выбирайтесь из светлицы.
Поезжайте вслед за мной,
Вслед за мной и за сестрой:
Будь одна из вас ткачиха,
А другая повариха».

В сени вышел царь-отец.
Все пустились во дворец.
Царь недолго собирался:
В тот же вечер обвенчался.
Царь Салтан за пир честной
Сел с царицей молодой;
А потом честные гости
На кровать слоновой кости
Положили молодых
И оставили одних.
В кухне злится повариха,
Плачет у станка ткачиха —
И завидуют оне
Государевой жене.
А царица молодая,
Дела вдаль не отлагая,
С первой ночи понесла.

В те поры война была.
Царь Салтан, с женой простяся,
На добра коня садяся,
Ей наказывал себя
Поберечь, его любя.

Между тем, как он далеко
Бьется долго и жестоко,
Наступает срок родин;
Сына бог им дал в аршин,
И царица над ребенком,
Как орлица над орленком;
Шлет с письмом она гонца,
Чтоб обрадовать отца.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят;
Сами шлют гонца другого
Вот с чем от слова до слова:
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».

Как услышал царь-отец,
Что донес ему гонец,
В гневе начал он чудесить
И гонца хотел повесить;
Но, смягчившись на сей раз,
Дал гонцу такой приказ:
«Ждать царева возвращенья
Для законного решенья».

Едет с грамотой гонец
И приехал наконец.
А ткачиха с поварихой
С сватьей бабой Бабарихой
Обобрать его велят;
Допьяна гонца поят
И в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привез гонец хмельной
В тот же день приказ такой:
«Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить в бездну вод».
Делать нечего: бояре,
Потужив о государе
И царице молодой,
В спальню к ней пришли толпой.
Объявили царску волю —
Ей и сыну злую долю,
Прочитали вслух указ
И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан.

В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Словно горькая вдовица,
Плачет, бьется в ней царица;
И растет ребенок там
Не по дням, а по часам.
День.прошел — царица вопит…
А дитя волну торопит:
«Ты, волна моя, волна?
Ты гульлива и вольна;
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли —
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!»
И послушалась волна:
Тут же на берег она
Бочку вынесла легонько
И отхлынула тихонько.
Мать с младенцем спасена;
Землю чувствует она.
Но из бочки кто их вынет?
Бог неужто их покинет?
Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся,
Понатужился немножко:
«Как бы здесь на двор окошко
Нам проделать?» — молвил он,
Вышиб дно и вышел вон.

Мать и сын теперь на воле;
Видят холм в широком поле;
Море синее кругом,
Дуб зеленый над холмом.
Сын подумал: добрый ужин
Был бы нам, однако, нужен.
Ломит он у дуба сук
И в тугой сгибает лук,
Со креста снурок шелковый
Натянул на лук дубовый,
Тонку тросточку сломил,
Стрелкой легкой завострил
И пошел на край долины
У моря искать дичины.

К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон…
Видно, на море не тихо:
Смотрит — видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет…
Тот уж когти распустил,
Клев кровавый навострил…
Но как раз стрела запела —
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил.
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит —
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
Что стрела пропала в море;
Это горе — все не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду:
Ты найдешь меня повсюду,
А теперь ты воротись,
Не горюй и спать ложись».

Улетела лебедь-птица,
А царевич и царица,
Целый день проведши так,
Лечь решились натощак.
Вот открыл царевич очи;
Отрясая грезы ночи
И дивясь, перед собой
Видит город он большой,
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Он скорей царицу будит;
Та как ахнет!.. «То ли будет? —
Говорит он,- вижу я:
Лебедь тешится моя».
Мать и сын идут ко граду.
Лишь ступили за ограду,
Оглушительный трезвон
Поднялся со всех сторон:

К ним народ навстречу валит,
Хор церковный бога хвалит;
В колымагах золотых
Пышный двор встречает их;
Все их громко величают,
И царевича венчают
Княжей шапкой, и главой
Возглашают над собой;
И среди своей столицы,
С разрешения царицы,
В тот же день стал княжить он
И нарекся: князь Гвидон.

Ветер на море гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.
Корабельщики дивятся,
На кораблике толпятся,
На знакомом острову
Чудо видят наяву:
Город новый златоглавый,
Пристань с крепкою заставой —
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их он кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали соболями,
Чорнобурьши лисами;
А теперь нам вышел срок,
Едем прямо на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана…»
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
От меня ему поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
С берега душой печальной
Провожает бег их дальный;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.

Князь печально отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает,
Одолела молодца:
Видеть я б хотел отца».
Лебедь князю: «Вот в чем горе!
Ну послушай: хочешь в море
Полететь за кораблем?
Будь же, князь, ты комаром».
И крылами замахала,
Воду с шумом расплескала
И обрызгала его
С головы до ног всего.
Тут он в точку уменьшился,
Комаром оборотился,
Полетел и запищал,
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корабль — и в щель забился.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
К царству славного Салтана,
И желанная страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости;
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит: весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце
С грустной думой на лице;

А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Около царя сидят
И в глаза ему глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье на худо,
В свете ж вот какое чудо:
В море остров был крутой,
Не привальный, не жилой;
Он лежал пустой равниной;
Рос на нем дубок единый;
А теперь стоит на нем
Новый город со дворцом,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами,
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду;
Молвит он: «Коль жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
«Уж диковинка, ну право,-
Подмигнув другим лукаво,
Повариха говорит,-
Город у моря стоит!
Знайте, вот что не безделка:
Ель в лесу, под елью белка,
Белка песенки поет
И орешки все грызет,
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Вот что чудом-то зовут».
Чуду царь Салтан дивится,
А комар-то злится, злится —
И впился комар как раз
Тетке прямо в правый глаз.
Повариха побледнела,
Обмерла и окривела.
Слуги, сватья и сестра
С криком ловят комара.
«Распроклятая ты мошка!
Мы тебя!..» А Он в окошко
Да спокойно в свой удел
Через море полетел.

Снова князь у моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает;
Чудо чудное завесть
Мне б хотелось. Где-то есть
Ель в лесу, под елью белка;
Диво, право, не безделка —
Белка песенки поет
Да орешки все грызет,
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Но, быть может, люди врут».
Князю лебедь отвечает:
«Свет о белке правду бает;
Это чудо знаю я;
Полно, князь, душа моя,
Не печалься; рада службу
Оказать тебе я в дружбу».
С ободренною душой
Князь пошел себе домой;
Лишь ступил на двор широкий —
Что ж? под елкою высокой,
Видит, белочка при всех
Золотой грызет орех,
Изумрудец вынимает,
А скорлупку собирает,
Кучки равные кладет,
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе:
Во саду ли, в огороде.
Изумился князь Гвидон.
«Ну, спасибо,- молвил он,-
Ай да лебедь — дай ей боже,
Что и мне, веселье то же».
Князь для белочки потом
Выстроил хрустальный дом.
Караул к нему приставил
И притом дьяка заставил
Строгий счет орехам весть.
Князю прибыль, белке честь.

Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого:
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости;
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их и кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы конями,
Все донскими жеребцами,
А теперь нам вышел срок —
И лежит нам путь далек:
Мимо острова Буяна
В царство славного Салтана…»
Говорит им князь тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
Да скажите: князь Гвидон
Шлет царю-де свой поклон».

Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь — а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Молит князь: душа-де просит,
Так и тянет и уносит…
Вот опять она его
Вмиг обрызгала всего:
В муху князь оборотился,
Полетел и опустился
Между моря и небес
На корабль — и в щель залез.

Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана —
И желанная страна
Вот уж издали видна;
Вот на берег вышли гости;
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит: весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице.
А ткачиха с Бабарихой
Да с кривою поварихой
Около царя сидят.
Злыми жабами глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо;
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит
С златоглавыми церквами,
С теремами да садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет
Да орешки все грызет,
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Слуги белку стерегут,
Служат ей прислугой разной —
И приставлен дьяк приказный
Строгий счет орехам весть;
Отдает ей войско честь;
Из скорлупок льют монету
Да пускают в ход по свету;
Девки сыплют изумруд
В кладовые, да под спуд;
Все в том острове богаты,
Изоб нет, везде палаты;
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Если только жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
Усмехнувшись исподтиха,
Говорит царю ткачиха:
«Что тут дивного? ну,’вот!
Белка камушки грызет,
Мечет золото и в груды
Загребает изумруды;
Этим нас не удивишь,
Правду ль, нет ли говоришь.
В свете есть иное диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Это диво, так уж диво,
Можно молвить справедливо!»
Гости умные молчат,
Спорить с нею не хотят.
Диву царь Салтан дивится,
А Гвидон-то злится, злится…
Зажужжал он и как раз
Тетке сел на левый глаз,
И ткачиха побледнела:
«Ай!» — и тут же окривела;
Все кричат: «Лови, лови,
Да дави ее, дави…
Вот ужо! постой немножко,
Погоди…» А князь в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море прилетел.

Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает —
Диво б дивное хотел
Перенесть я в мой удел».
— «А какое ж это диво?»
— «Где-то вздуется бурливо
Окиян, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор».
Князю лебедь отвечает:
«Вот что, князь, тебя смущает?
Не тужи, душа моя,
Это чудо знаю я.
Эти витязи морские
Мне ведь братья все родные.
Не печалься же, ступай,
В гости братцев поджидай».

Князь пошел, забывши горе,
Сел на башню, и на море
Стал глядеть он; море вдруг
Всколыхалося вокруг,
Расплескалось в шумном беге
И оставило на бреге
Тридцать три богатыря;

В чешуе, как жар горя,
Идут витязи четами,
И, блистая сединами,
Дядька впереди идет
И ко граду их ведет.
С башни князь Гвидон сбегает,
Дорогих гостей встречает;
Второпях народ бежит;
Дядька князю говорит:
«Лебедь нас к тебе послала
И наказом наказала
Славный город твой хранить
И дозором обходить.
Мы отныне ежеденно
Вместе будем непременно
У высоких стен твоих
Выходить из вод морских,
Так увидимся мы вскоре,
А теперь пора нам в море;
Тяжек воздух нам земли».
Все потом домой ушли.

Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости;
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их и кормит, и поит,
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете?
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
Торговали мы булатом,
Чистым серебром и златом,
И теперь нам вышел срок;
А лежит нам путь далек,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Говорит им князь тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану.
Да скажите ж: князь Гвидон
Шлет-де свой царю поклон».

Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь, а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Князь опять: душа-де просит…
Так и тянет и уносит…
И опять она его
Вмиг обрызгала всего.
Тут он очень уменьшился,
Шмелем князь оборотился,
Полетел и зажужжал;
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корму — и в щель забился.

Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана,
И желанная страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит, весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Около царя сидят —
Четырьмя все три глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо;
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
Каждый день идет там диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге —
И останутся на бреге
Тридцать три богатыря,
В чешуе златой горя,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор;
Старый дядька Черномор
С ними из моря выходит
И попарно их выводит,
Чтобы остров тот хранить
И дозором обходить —
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А сидит там князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Коли жив я только буду,
Чудный остров навещу
И у князя погощу».
Повариха и ткачиха
Ни гугу — но Бабариха,
Усмехнувшись, говорит:
«Кто нас этим удивит?
Люди из моря выходят
И себе дозором бродят!
Правду ль бают или лгут,
Дива я не вижу тут.
В свете есть такие ль дива?
Вот идет молва правдива:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает,
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Молвить можно справедливо.
Это диво, так уж диво».
Гости умные молчат:
Спорить с бабой не хотят.
Чуду царь Салтан дивится —
А царевич хоть и злится,
Но жалеет он очей
Старой бабушки своей:
Он над ней жужжит, кружится —
Прямо на нос к ней садится,
Нос ужалил богатырь:
На носу вскочил волдырь.
И опять пошла тревога:
«Помогите, ради бога!
Караул! лови, лови,
Да дави его, дави…
Вот ужо! пожди немножко,
Погоди!..» А шмель в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море полетел.

Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает:
Люди женятся; гляжу,
Не женат лишь я хожу».
— «А кого же на примете
Ты имеешь?» — «Да на свете,
Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает —
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
Только, полно, правда ль это?»
Князь со страхом ждет ответа.
Лебедь белая молчит
И, подумав, говорит:
«Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнешь
Да за пояс не заткнешь.
Услужу тебе советом —
Слушай: обо всем об этом
Пораздумай ты путем,
Не раскаяться б потом».
Князь пред нею стал божиться,
Что пора ему жениться,
Что об этом обо всем
Передумал он путем;
Что готов душою страстной
За царевною прекрасной
Он пешком идти отсель
Хоть за тридевять земель.
Лебедь тут, вздохнув глубоко,
Молвила: «Зачем далеко?
Знай, близка судьба твоя,
Ведь царевна эта — я».
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:

Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Князь царевну обнимает,
К белой груди прижимает
И ведет ее скорей
К милой матушке своей.
Князь ей в ноги, умоляя:
» Государыня-родная!
Выбрал я жену себе,
Дочь послушную тебе.
Просим оба разрешенья,
Твоего благословенья:
Ты детей благослови
Жить в совете и любви».

Над главою их покорной
Мать с иконой чудотворной
Слезы льет и говорит:
«Бог вас, дети, наградит».
Князь не долго собирался,
На царевне обвенчался;
Стали жить да поживать,
Да приплода поджидать.

Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости.
Князь Гвидон зовет их в гости.
Он их кормит, и поит,
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы недаром
Неуказанным товаром;
А лежит нам путь далек:
Восвояси на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
Да напомните ему,
Государю своему:
К нам он в гости обещался,
А доселе не собрался —
Шлю ему я свой поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
Дома на сей раз остался
И с женою не расстался.

Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
К царству славного Салтана,
И знакомая страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости,
Гости видят: во дворце
Царь сидит в своем венце.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Около царя сидят,
Четырьмя все три глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо,
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом:
Белка в нем живет ручная,
Да чудесница какая!
Белка песенки поет
Да орешки все грызет;
А орешки не простые,
Скорлупы-то золотые.
Ядра — чистый изумруд;
Белку холят, берегут.
Там еще другое диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор —
С ними дядька Черномор.
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А у князя женка есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает;
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
Князь Гвидон тот город правит,
Всяк его усердно славит;
Он прислал тебе поклон,
Да тебе пеняет он:
К нам-де в гости обещался,
А доселе не собрался».

Тут уж царь не утерпел,
Снарядить он флот велел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Не хотят царя пустить
Чудный остров навестить.
Но Салтан им не внимает
И как раз их унимает:
«Что я? царь или дитя? —
Говорит он не шутя.-
Нынче ж еду!» — Тут он топнул,
Вышел вон и дверью хлопнул.

Под окном Гвидон сидит,
Молча на море глядит:
Не шумит оно, не хлещет,
Лишь едва-едва трепещет.
И в лазоревой дали
Показались корабли:
По равнинам Окияна
Едет флот царя Салтана.
Князь Гвидон тогда вскочил,
Громогласно возопил:
«Матушка моя родная!
Ты, княгиня молодая!
Посмотрите вы туда:
Едет батюшка сюда».

Флот уж к острову подходит.
Князь Гвидон трубу наводит:
Царь на палубе стоит
И в трубу на них глядит;
С ним ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой;
Удивляются оне
Незнакомой стороне.
Разом пушки запалили;
В колокольнях зазвонили;
К морю сам идет Гвидон;
Там царя встречает он
С поварихой и ткачихой,
С сватьей бабой Бабарихой;
В город он повел царя,
Ничего не говоря.

Все теперь идут в палаты:
У ворот блистают латы,
И стоят в глазах царя
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Царь ступил на двор широкий:
Там под елкою высокой
Белка песенку поет,
Золотой орех грызет,
Изумрудец вынимает
И в мешочек опускает;
И засеян двор большой
Золотою скорлупой.
Гости дале — торопливо
Смотрят — что ж? княгиня — диво:
Под косой луна блестит,
А во лбу звезда горит:
А сама-то величава,
Выступает, будто пава,
И свекровь свою ведет.
Царь глядит — и узнает…
В нем взыграло ретивое!
«Что я вижу? что такое?
Как!» — и дух в нем занялся…
Царь слезами залился,
Обнимает он царицу,
И сынка, и молодицу,

И садятся все за стол;
И веселый пир пошел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Разбежались по углам;
Их нашли насилу там.
Тут во всем они признались,
Повинились, разрыдались;
Царь для радости такой
Отпустил всех трех домой.
День прошел — царя Салтана
Уложили спать вполпьяна.
Я там был; мед, пиво пил —
И усы лишь обмочил.

«Сказку о царе Салтане, о сыне
его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и прекрасной царевне
Лебеди» А.С. Пушкин написал в 1831 году, а в следующем году она была издана в
сборнике стихотворений.  Это авторский
пересказ народной сказки «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре».
Захватывающая линия сюжета, поступки персонажей,  испытания, выпавшие на долю героев, дают пищу
для размышлений читателя. А  обилие и
разнообразие сказочных образов открывают 
простор воображению. Сказку иллюстрировали художники:

Николай Богатов

Михаил Нестеров

Борис Зворыкин

Иван Билибин

Константин Кузнецов

Елена Гертик

Татьяна Маврина

Алла Андреева

Андрей Иогансон

Александр Куркин

Олег Зотов

Анатолий Игнащенко

Виктор Лагуна

Анатолий Елисеев

Михаил Саморезов

Вячеслав Назарук

Геннадий Спирин

Латиф Казбеков

Евгений Антоненков

Николай Алексеевич Богатов (1854-1935) – русский художник-живописец, график. Художественное образование получил в  Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Николай Богатов иллюстрировал популярный журнал «Вокруг света». Его рисунки печатались также в журнале «Природа и охота». Иллюстрировал книги. Особенно известны его иллюстрации к произведениям Ф.М. Достоевского.

Михаил Васильевич Нестеров (1862-1942) – известный русский художник. Создавал картины на духовные темы, портреты. Делал росписи в храмах. Участвовал в выставках передвижников. Его первая работа «Видение отроку Варфоломею» о Сергие Радонежском. Любил русскую историю и природу. Михаил Васильевич писал: «Хорош божий мир! Хороша моя родина! И как мне было не полюбить ее так, и жалко, что не удалось ей отдать больше внимания, сил, изобразить все красоты ее, тем самым помочь полюбить и другим мою родину.»

Борис Васильевич Зворыкин
(1872-1942) — русский художник, график-орнаменталист, иконописец, переводчик.
Родился в Москве. После окончания гимназии год проучился в Московском училище
живописи, ваяния и зодчества. Борис 
Зворыкин расписывал Федоровский Государственный собор в Царском Селе и
собор святого Александра Невского в Симферополе.

Борис Васильевич рисовал иллюстрации для книжных издательств. Первой проиллюстрированной им книгой стала «Сказка о золотом петушке» А.С.Пушкина  в 1903 году. Он оформлял подарочные книги, рисовал открытки, театральные программки, меню и приглашения.

Иван Яковлевич Билибин
(1876-1942) — художник, иллюстратор, театральный оформитель. Родился недалеко
от Петербурга, в селе Тарховка, в семье военно-морского врача. Учился у Ильи
Репина.

              Свои первые иллюстрации, где сразу
проявился его собственный стиль, он создал в деревне Егны Тверской губернии;
это были рисунки к «Сказке об Иван-царевиче, Жар-птице и о Сером волке».  Иван Яковлевич проиллюстрировал серию из
шести народных сказок, некоторые сказки А. Пушкина — «Сказку о царе Салтане»,
«Сказку о золотом петушке» и другие, былину «Вольга» и другие произведения.
Билибин много занимался театральными постановками.

Иван Билибин умер в блокадном Ленинграде 7 февраля 1942 года в больнице при Всероссийской Академии художеств. Последней работой его стала подготовительная иллюстрация к былине «Дюк Степанович» в 1941 году.

Константин Васильевич Кузнецов
(1886-1943) — художник, гравер и иллюстратор. Родился в семье крестьянина —
потомственного сплавщика леса — в глухом заволжском селе, с детства слышал
народные предания, видел в обиходе изделия народных умельцев, бродил с ружьем
по лесам и болотам, плавал вместе со сплавщиками. В 1935 году он проиллюстрировал
сборник русских сказок, а затем — сборник сказок, собранных и обработанных А.
Н. Толстым.

Стиль Кузнецова — иллюстратора сказки — сложился почти сразу. Он был опытным пейзажистом и анималистом, хорошо знал вековой уклад русской деревни, прекрасно чувствовал и понимал русскую деревянную архитектуру. Ему ничего не стоило воспроизвести в своих сказочных картинах поэзию таинственного глухого бора или гармонию весело громоздящихся друг возле друга деревянных церковок и теремков с окружающим пейзажем, передать повадки лисы или волка, сделать их живыми участниками действия сказки.

Елена Павловна Гертик  (1897-1937) — русский художник, иллюстратор детских книг. Эмигрировала после революции 1917 года во Францию, где прожила остаток жизни. Добралась туда она только в 1923 году, после длительного путешествия по Среднему Востоку.  С 1932 года иллюстрировала детские книги и создавала книжки-раскраски для малышей, исполнила несколько обложек и плакатов. Создавала иллюстрации к сказкам. Книжки с ее иллюстрациями переиздаются до сих пор. 

Татьяна Алексеевна Маврина
(1902-1996) — русский художник, иллюстратор, живописец и график. Оформила более
200 книг,  рисовала для театра и кино.
Была удостоена премии Г.Х.Андерсена за вклад в иллюстрирование детских книг.

Татьяна Алексеевна  много путешествовала по старинным русским
городам. Погружение в быт, традиции, ремесло старорусской культуры получило
выражение в ее картинах и иллюстрациях.

Татьяна Маврина выпустила  изумительную по красочности и богатству фантазии «Сказочную азбуку». Много раз иллюстрировала сказки А. С. Пушкина, русские народные сказки. Книга «Сказки Пушкина» с иллюстрациями Татьяны Мавриной вышла в 1974 году.

Алла Александровна Андреева  (1915-2005) – советская художница, жена писателя Даниила Андреева. В 1947 году была репрессирована.  Книга с ее иллюстрациями недавно была издана в Санкт-Петербурге.

Андрей Борисович Иогансон (1916-после 1990) – советский художник-график, дизайнер. Жил в Москве, работал в области плаката и рекламы. Сын известного советского художника Бориса Иогансона, отец скульптора Игоря  Иогансона.

Куркин Александр Михайлович (1916-2003)— один из самых известных художников Палеха,  иллюстратор книг. В 1940 году окончил Палехское художественное училище и пришел работать в коллектив Палехских художественных мастерских. Прошел Великую отечественную войну и с боевыми наградами вернулся к любимому делу.

Олег Константинович Зотов
(1928-1984) — художник, график, иллюстратор. Родился в Москве, в семье
художника. Был веселым ребенком, строил корабли из коры деревьев и рисовал.
Олег Зотов много путешествовал, был матросом, побывал в Африке, Сингапуре, на
Цейлоне, в Японии. В поездках он делал многочисленные наброски, по которым
затем писал картины.

Олег Константинович стал первым отечественным иллюстратором, удостоенным приза «Золотое яблоко» престижного международного конкурса в Братиславе за иллюстрации к «Сказкам» А.С. Пушкина, выполненным в стиле лубка. Создавая свои работы, художник держал в памяти образцы народного древнерусского искусства: печные изразцы, резные прялки, фрески, расписные сундуки, игрушки и посуду. Всё это считывается в орнаментах и деталях его легких, изящных и точных рисунков, которые очень нравятся детям.

Анатолий Федорович Игнащенко (1930-2011) — советский и украинский архитектор, почётный член Национальной академии искусств Украины и Академии архитектуры УССР, автор более 200 монументальных произведений. Иллюстрации к «Сказке о царе Салтане» выполнены художником в 1960 году.

Виктор Лагуна (1930-2016) —
художник, график и живописец. Окончил Палехское училище имени Горького. Картины
художника выставляются в различных странах мира — Италии, США, Германии, Японии
и других. Его полотна висят в музее Шарля де Голля во Франции, находятся в
личных коллекциях. Оформил много детских книг: «Русские сказки Сибири», «Сказки
Пушкина», «Русские народные сказки».

Виктор Лагуна говорил: «Главная моя любовь — иллюстрации сказок Пушкина. У меня 58 картин, посвящённых творчеству поэта. А написал их я всего за несколько месяцев, иногда ночью проснусь — и к холсту, записать то, что привиделось. Иногда по две картины в день рисовал! Одержим был. На картинах отображается то, что льётся из души. И сложность одна — успеть запечатлеть то, что только что пришло свыше. Многие сказки Пушкина знаю наизусть — меня завораживает музыка его стиха».

Анатолий Михайлович Елисеев (род.
1930) — художник, график, мастер книжной иллюстрации, актер. В 1952 году
окончил Московский полиграфический институт и 
занялся книжной иллюстрацией; сотрудничал с популярными детскими
журналами «Мурзилкой» и «Веселыми картинками», создавал эскизы для театра;
рисовал карикатуры для юмористического журнала «Крокодил».

«Сказка о царе Салтане» А.С. Пушкина  с иллюстрациями Анатолия Елисеева вышла в 1987 году.

Михаил Андреевич Саморезов (род.
1940) – художник, иллюстратор детских книг и открыток. Его сын  Арсений тоже стал художником-иллюстратором.

В 2003 году в издательстве «Махаон» вышел сборник «Сказки» А.С. Пушкина с иллюстрациями Михаила Саморезова.

Вячеслав Михайлович Назарук (род.
1941) — художник, график, мультипликатор. Родился в Москве. С детства проявлял
особенный интерес к скульптуре и рисованию. Учился в художественной московской
школе, затем окончил художественно-графический факультет Московского
государственного педагогического института. После окончания курсов
художников-постановщиков при Госкомитете телевидения и радиовещания в 1968 году
начал работать в Творческом Объединении «Экран». За время работы Вячеслав
Михайлович создал 17 фильмов-спектаклей и более 45 мультипликационных фильмов.

Книга Сказок А.С. Пушкина с иллюстрациями Вячеслава Михайловича была издана в 1999 году в Словакии к 200-летнему юбилею поэта на очень хорошей мелованной бумаге. В дальнейшем эти работы выходили в разных издательствах и в самых разных вариантах.

Геннадий Константинович Спирин (род. 1948) — художник-иллюстратор. Окончил Московскую художественную школу при Академии Искусств, затем университет имени Строганова. Детские книги иллюстрирует с 1979 года. В конце восьмидесятых годов эмигрировал  с семьей за границу — сначала в Германию, а затем, по приглашению издательств  — в США. Работы Геннадия Спирина многократно были удостоены международных наград, хранятся в государственных и частных коллекциях, в Миланском Музее Искусств, библиотеке Принстонского университета.

Латиф Кожахметович Казбеков (род. 1954) — художник, график, книжный иллюстратор. Родился в Казахстане. Окончил Алма-Атинское художественное училище им. Н. В. Гоголя, а затем факультет графики Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде. Проиллюстрировал более 70 книг, в том числе издания русских, китайских, индийских, скандинавских, японских и арабских сказок. Сборник сказок русских писателей с его иллюстрациями, куда вошла и «Сказка о царе Салтане» А.С. Пушкина, вышла в 1989 году.

Евгений Антоненков (1956) —
российский художник и иллюстратор. Окончил Московский полиграфический институт.
Работает художником-иллюстратором почти сорок лет, 15 из них в качестве
главного художника в ведущих российских издательствах — Росмэне, Махаоне и
других.

Проиллюстрировал более 30 книг в России и за рубежом. Среди его самых известных работ — рисунки к «Алисе в стране чудес» Л.Кэрролла, «Чиполлино» и «Винни пуху», стихам и сказкам Самуила Маршака, Корнея Чуковского, Джанни Родари, Юнны Мориц, сказкам А.С. Пушкина. Постоянный участник международных выставок. В 2008 году книга «Тубер-бумбер» Ю. Мориц с иллюстрациями Евгения Антоненкова была признана лучшей книгой года.

«Сказка о царе Салтане» А.С. Пушкина очень яркая и
изобразительная.  Она привлекала
многих   творческих людей. По ней
написана замечательная одноименная опера Н.А. Римского-Корсакова с  красочным оркестровым вступлением  ко второй картине четвертого действия «Три
чуда»: «Белочка», «33 богатыря»  и
«Царевна-лебедь».  А художник Михаил
Врубель написал известное полотно «Царевна-лебедь».