Жанр рождественского рассказа в русской литературе

Развитие жанра рождественского рассказа в русской литературе

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке «Файлы работы» в формате PDF

Введение

На уроках литературы мы знакомимся с лучшими произведениями наших писателей и поэтов. В пятом классе мы прочитали рассказ А. И. Куприна «Чудесный доктор» и впервые услышали о жанре рождественский, или святочный, рассказ. Как появился этот жанр в литературе? Кто был родоначальником этого жанра?

Мне захотелось узнать об этом, поэтому я выбрала для своей работы тему «Развитие жанра рождественского рассказа в русской литературе»

Цель моей работы:

Выяснить историю зарождения и развития рождественского рассказа в русской литературе, узнать про особенности и ознакомиться с русскими произведениями Задачи: 1.Подобрать и изучить материал о появлении и развитии рождественского рассказа в России. 2. Раскрыть особенности жанра «рождественского» рассказа.
3. Познакомиться с рождественскими рассказами русских писателей.

Объект моего исследования: рождественские рассказы русских писателей. Предмет исследования: традиции и новаторство в этом жанре русских писателей.

Метод исследования: литературоведческий анализ.

Гипотеза: предположим, что в 21 веке рождественский рассказ уже не так популярен, как в XIX веке.

Я думаю, что актуальность  моей работы состоит в том, что большинство моих сверстников не знакомы с историей возникновения и развития рождественского рассказа, с авторами, писавшими в этом жанре, и их рассказами. И возможно, познакомившись с моей работой, они прочитают эти рассказы, задумаются над тем, как они относятся к людям; обратят внимание на тех, кто нуждается в их помощи, то есть станут чуточку лучше.

I глава

История рождественского рассказа

Традиция рождественского рассказа берет свое начало в средневековых  мистериях. Во второй половине XIX века жанр пользовался огромной популярностью. Издавались новогодние альманахи, подобранные из произведений соответствующей тематики. Основоположником жанра рождественского современного рассказа считается Чарльз Диккенс. У него есть целый цикл рождественской прозы. Первый свой рассказ он пишет в 1843 году, это «Рождественская песнь в прозе», и затем решает писать по рассказу к каждому Рождеству. Традиция Диккенса была воспринята как европейской, так и русской литературой и получила дальнейшее развитие.

Ярким образцом жанра в европейской литературе принято считать сказку Ханса Кристиана Андерсена «Девочка со спичками».

Первые русские произведения рождественского рассказа тесно связаны с фольклорными святочными произведениями и самими святками. Самым ранним произведением считается плутовская новелла «Повесть о Фроле Скобееве», скорее всего написанная во времена правления Петра I. Произведение, озаглавленное «Святочные рассказы» впервые появилось в русской печати в декабре 1826 года в журнале «Московский телеграф». Его написал издатель журнала Николай Полевой. «Святочные рассказы» Н.Полевого воспроизводили русскую традицию, уже начавшую забываться, когда старики в вечер святок рассказывали истории, связанные с этим праздником.  Однако не все журналы публиковали такие рассказы, так как концепт многих был направлен к переменам в будущем, а не к сохранению традиций. Не игнорировали только журналы «для народа». Расцвет жанра святочного рассказа в России на рубеже XIX-XX веков связан с ростом уровня грамотности и числа подобных изданий

В советской литературе святочный рассказ теряет связь со ставшими «религиозными предрассудками» святками и Рождеством и превращается в рассказ новогодний. Однако словосочетание  святочный  рассказ  в советской печати употреблялось в ироническом смысле, для обозначения чего-то очень сентиментального или далёкого от реальной жизни. 

Возрождения традиций жанра начинается в конце 1980-х годов, в печати начинают появляться как перепечатки святочных рассказов XIX и начала XX века, так и новые произведения с подзаголовком «святочный рассказ», издаются сборники таких рассказов

II глава

Особенности жанра.

Традиционный рождественский рассказ имеет радостный финал, в котором добро всегда торжествует. Герои оказываются в какой-либо беде, и им кажется, что только какое-то необычное чудо может спасти их. Чудо обычно бывает не только вмешательством высших сил, но и случайной удачей, нежданным везением. Часто в структуру рассказа входит элемент фантастики, но позднее важное место занимает социальная тематика. Традиционная схема рождественского рассказа предполагает нравственное преображение героя, которое должно происходить в три этапа, что отражаеттри ступени мироздания.

Была в России воспринята и переосмыслена традиция Чарльза Диккенса, благодаря которой в русский святочный рассказ входит тема собственно Рождества, лишь обозначенная, в связи с победой добра над злом. Если у английского писателя непременным финалом была победа добра над злом, нравственное перерождение героев, то в отечественной литературе нередки трагические финалы.

Например, в рассказе Ф.М.Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке» главный герой умирает. Традиция Диккенса требовала счастливого конца, напоминающего о евангельском чуде и создающего рождественскую чудесную атмосферу. Практически в любом рождественском рассказе происходит чудо и перерождение героя, но в русской литературе жанр приобрёл более реалистичные черты. Русские писатели обычно отказываются от волшебства, сохраняя темы детства. Евангельские мотивы и основная жанровая специфика рождественского рассказа здесь сочетаются с усиленной социальной составляющей. 

Но неизменным остаётся то, что действие в рассказах всегда происходит накануне Рождества.

III глава

Рождественские рассказы русских писателей

Конечно же, стоит познакомиться с рассказами отечественных писателей.

В 1876 году Фёдор Достоевский написал свой рассказ «Мальчик у Христа на ёлке». 26 декабря 1875 года он вместе с дочерью Любой  побывал на детском балу и рождественской ёлке, устроенной в Петербургском клубе художников. 27 декабря Ф.М.Достоевский прибыл в Колонию для малолетних преступников. В эти же предновогодние дни ему несколько раз на улицах Санкт-Петербурга встретился нищий мальчик, просивший милостыню («мальчик с ручкой»), что вдохновило писателя.

В рассказе повествуется о мальчике, который очаровался видом новогодней елки в богатом доме, где все веселятся. Но он попадает на такой же праздник – на «Христову ёлку», где его встречают дети, что при жизни были такими же, как он, и ставшие ангелами после смерти. Но это были предсмертные мечты, в конце он умирает.
Вообще Н.В.Гоголь первый создал в русской классической литературе рождественский рассказ. В «Вечера на хуторе близь Диканьки» он посвятил одну повесть теме Рождества – «Ночь перед Рождеством». Вмешательство нечистой силы здесь начинается с похищения чёртом звёзд и месяца: к наступившей в мире темноте добавляется метель. Начинают происходить фантастические события. Однако, если вмешательство потусторонних сил часто кончается для героя плачевно, здесь кузнец и художник Вакула одерживает над чёртом победу. 

Рождественские рассказы писал и А.П.Чехов, смягчая всю драму этого жанра. Некоторые критики отметили произведение «Мальчики». Домой к семье Королёвых на рождественские праздники приезжает  гимназист 2-го класса Володя. С ним приезжает погостить его приятель  Чечевицын. Сёстрам Володи он представляется Монтигомо, Ястребиный Коготь, вождь непобедимых. Володя не играет, как обычно с сёстрами, не участвует в предпраздничных приготовлениях всей семьи, а переговаривается о чём-то с Чечевицыным. Сёстры подслушав, узнают, что мальчики готовят побег в Америку. Но убежать далеко не получилось: их возвращают с Гостиного двора ближайшего города, где они выясняли возможность покупки пороха.

Цикл рождественских рассказов составил и Н.С.Лесков.

Один из рассказов «Неразменный рубль», где рассказчик, вспоминая свое детство, говорит о том, что как-то он услышал полусказку, полулегенду о том, что существует неразменный рубль, то есть монета, которую отдав за покупку, получаешь обратно. Но пробрести этот рубль можно было каким-то магическим способом, связавшись с нечистой силой. И вот под Рождество бабушка дарит ему такой неразменный рубль. Но предупреждает, что возвращаться он к нему будет лишь при одном условии: его можно потратить лишь на добрые дела. И герой на рождественском базаре, помня наказ бабушки, приобретает сначала подарки для домашних, потом оделяет бедных мальчишек-сверстников глиняными свистульками. Наконец, решается купить сладости и себе. Но ничего, рубль вернулся в его карман. А потом начались искушения: он покупает никому не нужные яркие вещицы, чтобы только привлечь внимание сверстников, и рубль исчезает.

«Тебе мало было совершить доброе дело, ты захотел славы», — говорит бабушка, объясняя пропажу. Но, к счастью, это был только сон. Волей автора в душе героя этого рассказа было пресечено стремление стать в чем-то выше людей.

Иногда в рождественских рассказах действуют реальные исторические лица. Так, в рассказе А.И. Куприна «Чудесный доктор» герой встречается с профессором Пироговым, который является «чудесным спасителем» для несчастного семейства Мерцалова, а рассказе «Тапёр» юный музыкант, Юрий Азагаров, обретает великого покровителя в лице выдающегося композитора, Антона Григорьевича Рубинштейна, сумевшего разглядеть в скромном подростке большой талант.

Примером современного рождественского рассказа можно считать произведение Людмилы Петрушевской «Чёрное пальто», в котором героиня, решившаяся на самоубийство, попадает в междумирье, где получает последний шанс начать всё сначала. Хотя рассказ допускает и иное прочтение: от баллады до детской страшилки, для произведения свойственны чудо, перерождение героини и счастливый конец.

Прочитав рассказы Достоевского, Лескова, Куприна и других писателей, могу сказать , что сюжет их в основном можно разделить на три типа.

Первый — главный герой беден и гоним, наступает великий праздник Рождества – и происходит встреча, которая все меняет в жизни героя. Например, рассказ Павла Засодимского «В метель и вьюгу»

Второй тип – это рассказы, в которых нет явного чуда. Не приходит к человеку неожиданная помощь ни от ближнего, ни свыше, а чудо совершается в душе человека. Герой такого рассказа – человек, совершивший много зла, много горя он принес людям, но пропал и каким-то неведомым Промыслом он вдруг «прозревает» и постепенно становится лучше, человечнее, в нем проступают черты Божьи. Как это происходит с героем рассказа Клавдии Лукашевич «Заветное окно»

Третий тип – это рассказы для детей, которые не затрагивают тему рождества, носят поучительный характер.

Заключение.

Я думаю, что я выполнила поставленную цель, так как, следуя поставленным задачам, была выяснена история рождественского рассказа как жанра и история его появления в России. Появился жанр из средневековых мистерий и стал довольно популярным. В Россию он пришёл из Европы, но был тесно связан с фольклорными святочными произведениями.

Для рождественского жанра в целом характерны проблемы у главных героев и чудесное спасение с помощью волшебства или случайности. Но в русских произведениях проявляется реализм и не редок трагичный конец.

Первым, кто ввёл этот жанр в русскую классическую литературу, был Н.В.Гоголь. Потом писать рождественские рассказы стали другие писатели: А.П.Чехов, Н.С.Лесков, Ф.М.Достоевский.

Гипотеза подтвердилась – в 20 веке популярность жанра стала спадать, и связано с Октябрьской революцией и антирелигиозной политикой советской власти.

Сейчас рождественские рассказы постепенно возвращаются на страницы современных журналов. Связано это со стремлением восстановить нарушенную связь времён, а в частности, православное мировосприятие, вернуться ко многим обычаям и формам культурной жизни, которые были столь насильственно прерваны. Традиции святочного рассказа продолжают современные детские писатели С.Серова, Е.Чудинова, Ю.Вознесенская, и др. Но он не такой популярные, как фэнтези, детективы и другие жанры.

Данная работа показала мне уровень моей ответственности и моей работоспособности. Так же она дала мне новые знания об истории отечественной литературы, которые, скорее всего, пригодятся мне в старших классах.

Список литературы

Мальчики. А. П. Чехов. https://ru.wikipedia.org/wiki/Мальчики_(рассказ)

Рождественский рассказ. История, традиции, авторы. https://www.liveinternet.ru/users/astrahanka/post146874935/

Рождественский рассказ. https://ru.wikipedia.org/wiki/Рождественский_рассказ

Рождественские рассказы русских писателей. https://knigogid.ru/books/328760-rozhdestvenskie-rasskazy-russkih-pisateley/toread

Рождественский рассказ – это…Что такое рождественский рассказ? https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/285436

Стрыгина, Т.В. Рождественские рассказы русских писателей / Сост. Т.В.Стрыгина. – М.: Никея, 2014. – 448 с. – («Рождественский подарок»).

Просмотров работы: 3695

Экскурсоводы Ленинки рассказывают

На сайте Российской государственной библиотеки продолжается цикл публикаций «Экскурсоводы Ленинки рассказывают». Сегодня главный архивист сектора комплектования, экспертизы и описания рукописей отдела рукописей РГБ Татьяна Зарипова говорит о рождественских рассказах и семейном чтении.

Фото: Татьяна Зарипова, РГБ

Декабрь — один из самых многообещающих месяцев в году. С его наступлением оживают светлые детские воспоминания, связанные с ожиданием новогодних чудес. Мы спешим закончить рабочие дела, наводим чистоту дома, наряжаем ёлку, заряжаемся праздничным настроением. Как приятно гулять по украшенным ёлочками и гирляндами улицам, искать подарки для родных и друзей! Мы с удовольствием пересматриваем добрые новогодние фильмы и конечно же, перечитываем волшебные книги про Новый год и Рождество. Ведь именно они дарят «то самое» детское настроение.

Рождественский рассказ — это небольшое произведение о чуде, которое случается в рождественский сочельник с людьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию. Сочельник — последний день рождественского поста. В этот день христиане смиренны, совершают добрые дела, раздают милостыню. В финальной части рождественского рассказа добро обязательно побеждает злое, проблемы решаются, а герои получают необычные подарки.

Рождественский вертеп. Фото: Татьяна Зарипова, РГБ

Своими корнями рождественский рассказ уходит в средневековые мистерии Западной Европы — религиозные театры XIV — XV веков.

Под влиянием культуры западных стран в XVIII — XIX веках и в российских городах организовывались костюмированные балы и маскарады. Но такие развлечения были характерны для привилегированных слоев общества. Простые люди катались на санях, зажигали фейерверки, обряжались, колядовали и, конечно же, гадали.

Основоположником рождественского рассказа принято считать английского писателя Чарльза Диккенса, автора целого ряда произведений на тему Рождества. В их числе повесть-сказка о скряге Скрудже «Рождественская песнь в прозе». Она настолько популярна во всем мире, что в XX веке даже легла в основу знаменитых диснеевских «Утиных историй». Кроме Диккенса, читателями первой половины XIX века были знакомы произведения и других авторов, в числе которых «Щелкунчик и Мышиный король» Эрнста Теодора Амадея Гофмана, сказки Ганса Христиана Андерсена.

Рождественская песнь в прозе / Ч. Диккенс; Пер. с англ. Н. Пушешникова. — Москва : «Польза» В. Антик и К°, [1912]. Ссылка

Рождественский рассказ в русской литературе называют также «святочным». Этот термин появился после публикации в 1826 году в журнале «Русский телеграф» «Святочных рассказов» писателя и издателя Николая Алексеевича Полевого. Герои произведения — пожилые москвичи, старые друзья. Однажды в сочельник они собрались все вместе и вспоминали про то, как в старину широко и весело праздновались святки.

Самым ранним святочным произведением литературоведы называют плутовскую новеллу петровского времени «Повесть о Флоре Скобееве». Это комический рассказ о новгородском бедном дворянине, нарядившемся в женское платье. Он проник на святочную девичью вечеринку и соблазнил дочку стольника Нардина-Нащокина Аннушку, на которой впоследствии женился.

Ночь перед Рождеством. Фото: Татьяна Зарипова, РГБ

В нашей стране с незапамятных времен празднование главных зимних праздников и святочных дней удивительным образом сочетает в себе языческие обряды и христианские обычаи.

Время святок — время разгула «нечистой силы». Большинство рождественских рассказов насыщено сюжетами, связанными с народными обрядами, забавами и «бесовщиной». Классическим «святочным рассказом» является повесть Николая Васильевича Гоголя «Ночь перед Рождеством». Написанная в первой половине XIX века, она и сегодня не потеряла своей прелести.

Ночь перед рождеством : [Повесть] / Н. Гоголь. — Нар. изд. — Москва : кн. маг. В. Думнова, п/ф «Насл. бр. Салаевых», 1887. Ссылка

Повесть рассказывает о жизни жителей села Диканька в предпраздничный вечер. С первой страницы появляется «чёрт» и становится виновником многих фантастических событий. Он крадёт месяц на небе, чтобы насолить своему злейшему врагу — кузнецу Вакуле. Вакула влюблён в красавицу Оксану, готов исполнить любое её желание. Оседлав чёрта, кузнец летит в Петербург к царице, чтобы раздобыть черевички для любимой… Впервые в литературе «нечистая сила» побеждена простым человеком. Правда, благородным, смелым и твёрдо верившим в силу крестного знамени.

Популярность рождественских (святочных) рассказов в России приходится на вторую половину XIX века — начало XX века. Традиционно их печатали на страницах массовых периодических изданий и для читателей они становились долгожданным подарком к празднику. Наибольший интерес вызвали произведения, под которыми стояли имена известных писателей: Дмитрия Васильевича Григоровича, Антона Павловича Чехова, Николая Семёновича Лескова, Александра Ивановича Куприна и других.

Ночь перед рождеством : [Повесть] / Н. Гоголь. — Нар. изд. — Москва : кн. маг. В. Думнова, п/ф «Насл. бр. Салаевых», 1887. Ссылка

Рождественские рассказы могут быть весёлыми и грустными, страшными и смешными, иметь трагический и счастливый конец. «От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера — от Рождества до Крещенья, чтобы он был сколько-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль… и, наконец — чтобы он оканчивался непременно весело», — так считал писатель Лесков. В творчестве этого писателя рождественские (святочные) истории занимают особое место. Его произведения проникнуты общими идеями милосердия и манят нас увлекательным сюжетом, сверхъестественными событиями.

Одним из самых любимых многими поколениями читателей рассказов можно назвать «Неразменный рубль» писателя Николая Семеновича Лескова.

Святочные рассказы Н. С. Лескова. — Санкт-Петербург ; Москва : т-во М. О. Вольф, 1886. Ссылка

Чтобы получить чудесную монету, нужно продать чёрную кошку строго за серебряный рубль. Только сделать это необходимо в рождественскую ночь и на пересечении четырёх дорог. После полезной покупки рубль возвращается в карман хозяина, а после бесполезной — исчезает навсегда.

Рассказ ведётся от первого лица. Мальчику Миколаше бабушка пообещала подарить неразменный рубль на Рождество. Ночью ему приснилось, что он получил от бабушки подарок и отправился на ярмарку, покупал подарки всем нуждающимся. Рубль неизменно возвращался к нему. Вдруг толпа окружила человека в жилете с блестящими пуговицами. Про Миколашу забыли. Чтобы вновь привлечь внимание всей ярмарки к своей особе, он готов купить жилет… по рублю за каждую пуговицу. Рубль исчез. Миколаша проснулся в слезах. Бабушка объяснила внуку, что неразменный рубль — это талант, данный человеку от рождения. Если использовать талант во благо, он будет крепнуть. Но если использовать во зло, то исчезнет. Таким образом, святочный рассказ служит не только для развлечения, но и для поучения.

«Святочная ночь» Л. Н. Толстого в фондах отдела рукописей Российской государственной библиотеки. Фото: Татьяна Зарипова, РГБ

Рождественская тема как неиссякаемый источник фантазийных сюжетов привлекала многих писателей. Но именно в русской литературе этот жанр становится более реалистичным. Постепенно в произведениях тема волшебства исчезала, но сохранялись темы детства, любви, прощения.

В рассказе Фёдора Михайловича Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке» поднимается вопрос о милосердии и сострадании к бедным детям. В канун Рождества, маленький «Мальчик с ручкой» (просящий милостыню) проснулся в холодном сыром подвале возле матери. Он попытался её разбудить, но не смог. Мама была мертва.

Мальчик у Христа на елке : рассказ Ф. М. Достоевского. — Санкт-Петербург : тип. А. С. Суворина, 1885. Ссылка

Никому не нужный Мальчик брёл по улицам готовящегося к празднику города. Ему было страшно и одиноко. Он заглядывал в окна, видел счастливых сытых детей, которые радовались рождественским подаркам, видел взрослых, сидящих за праздничным столом. В одной из подворотен Мальчик лёг на землю и, улыбаясь, умер. Христос пригласил его на ёлку, то есть в Царство Небесное. На ёлке у Христа Мальчик встретил множество детей, которые так же, как и он, умерли от голода и холода.

Несмотря на трагический финал, понятно, что смерть стала для Мальчика избавлением, поскольку в этом беспощадном мире у него не было будущего. Вырастая среди нищих, воров и алкоголиков, бедные детишки чаще всего повторяли несчастную судьбу родителей.

Сумасшедший звонарь : Святочный рассказ / Д. Н. Мамин-Сибиряк. — 2-е изд. — Москва : ред. журн. «Юная Россия», 1915. Ссылка

Огромное количество святочных рассказов для детей и взрослых написано писателем Дмитрием Наркисовичем Маминым-Сибиряком. В разные годы они печатались в различных изданиях и в большинстве своём не имели жанровой принадлежности «святочный» или «рождественский». В 1898 году Мамин-Сибиряк собрал их в единый цикл и издал отдельным сборником «Святочные рассказы».

Действие рассказа «Сумасшедший звонарь», написанного в 1912 году, происходит в канун Рождества в сибирской деревушке Мурзинки. Ещё нестарый человек по имени Ипат, здоровый и крепкий, но ленивый от природы, служил церковным сторожем-истопником. Он имел благообразную внешность старца-монаха, но был абсолютно равнодушен к богослужениям. Как же не хотелось ему выходить из жарко натопленной сторожки и подниматься на холодную колокольню! Ипату противопоставлен столетний старик Спиря, которого все в округе называли «звонарь» и считали сумасшедшим. Несколько лет назад Спиря вернулся в родную Мурзинку. Его сверстники давно умерли, он не помнил вчерашний день, но помнил военные баталии, в которых когда-то участвовал, будучи молодым и полным сил. Очень любил Спиря колокольный звон, колокола казались ему живыми существами, он беседовал с ними… Прочтите непременно!

Рукопись рассказа Ф. М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке». Фото: Татьяна Зарипова, РГБ

Рождественские (святочные) рассказы, наполненные светом Вифлеемской Звезды, проникнутые светлой грустью и верой в счастье, всегда считались тихим семейным чтением. Обязательно читайте в эти декабрьские дни что-нибудь зимнее, новогоднее, снежное!

Сделать это можно на сайте и в читальных залах Российской государственной библиотеки. Библиотека организует и тематические экскурсии, в рамках которых можно познакомиться с автографами русских писателей.

Фото: Татьяна Зарипова, РГБ

            Ханты-Мансийский автономный
округ – Югра

Муниципальное бюджетное
образовательное учреждение

Лицей им. Г.Ф. Атякшева

Научно-практическая
конференция обучающихся

«Наука. Природа. Человек.
Общество».

Тема
исследовательской работы: «Развитие жанра рождественского рассказа в русской
литературе».

Автор: Никулина Мария Анатольевна

ученица  8 «А» класса

МБОУ лицея им. Г.Ф. Атякшева

Руководитель: Кучергина
Татьяна Павловны

учитель русского языка и
литературы первой категории

МБОУ лицея им. Г.Ф. Атякшева

город  Югорск

2015 год

Оглавление

1.Введение……………………………………………………………………………………..…3

2.Основная часть………………………………………………………………………………….5

            2.1. Рождественские
рассказы русских писателей XIX века………………………….5

            2.2. Рождественские
рассказы на рубеже XIX – XX веков……………………………9

            2.3. Рождественский
рассказ в XXI веке………………………………………………12

3. Заключение……………………………………………………………………………………14

4. Список использованной литературы……………………………………………………….15

1.Введение

План исследований.

            Рождественский, или
святочный, рассказ появился в русской литературе в XIX веке и сразу стал заметным явлением
не только литературной, но и общественной жизни. Достоевский и Бунин, Куприн и
Чехов, Лесков и Андреев и многие другие писатели обращались в своем творчестве
к теме Рождества Христова.

            Большинство русских
писателей разрабатывает классический жанр рождественского рассказа.
Рождественский рассказ обычно повествует о судьбе бедных людей, в жизни которых
происходит чудо накануне Великого праздника.

            Актуальность
нашего обращения к этому жанру в целом состоит в следующем: в советские годы
значительная часть этих замечательных произведений была скрыта от читателей.
Пришло время, когда их стали печатать и исследовать. Мы должны открыть для себя
этот пласт русской литературы, ведь эти рассказы говорят о милосердии,
отзывчивости, действенной помощи – о всем том, чего так не хватает в
современном мире.

            Моя мама, Никулина Татьяна Васильевна, преподает
в нашей школе основы православной культуры. И родители ее учеников на Рождество
в этом году подарили ей сборник «Рождественские рассказы» из серии
«Рождественский подарок». Никогда до этого я не видела подобного сборника,
по-моему, это уникальное издание. И мне очень захотелось рассказать о нем моим
сверстникам. У меня возникло много вопросов. Почему эти рассказы не издавались
раньше? Обращаются ли современные авторы к жанру рождественских рассказов?

            Чтобы ответить на эти вопросы, я
приступила к своим исследованиям. Цель моей работы заключается в том,
чтобы проанализировать, как развивается жанр рождественского рассказа в русской
литературе.

            Задачи:

·        
выяснить
традиции этого жанра в  XIX веке;

·        
уточнить
обращались ли русские писатели к этому жанру в другие эпохи;

·        
если
обращались, то менялся ли сам рассказ.

            Итак, объект моего исследования:
рождественские рассказы русских писателей.     Предмет исследования:
традиции и новаторство в этом жанре.

            Метод исследования:
литературоведческий анализ.

            Гипотеза. Предположим, что к
данному жанру русские писатели обращались и в другие эпохи, но сам жанр так,
как он сформировался в XIX веке, остался
неизменным.

            Я думаю, что значимость данной
работы состоит в том, что большинство моих сверстников не знакомы с лучшими
рассказами этого цикла. Прочитав их, они, возможно, задумаются над тем, почему
в их жизни возникают проблемы, как они относятся к людям; обратят внимание на
тех, кто нуждается в их помощи, то есть станут чуточку лучше. А что может быть
важнее?

2.Основная часть.

2.1. Рождественские рассказы
русских писателей XIX века.

            Прочитав рассказы Достоевского, Лескова,
Куприна и других писателей, приходим к выводу, что сюжет их в основном можно
разделить на три типа.

            Первый. Главный
герой беден и гоним, наступает великий праздник Рождества, а у него нет ничего,
с чем традиционно встречают этот праздник: ни елки, ни подарков. Нет  любимых
людей рядом. Часто нет даже ни угла, ни еды. Но вот в самый канун Рождества, в
Сочельник, происходит встреча, которая все меняет в жизни героя. Эта встреча,
конечно, не случайна. По такому сюжету построены хорошо известные всем рассказы
Куприна «Чудесный доктор», «Тапер», рождественский рассказ Павла Засодимского
«В метель и вьюгу», может быть, менее знакомый широкому читателю. Остановимся на
последнем. Героиня, бедная девочка  Маша, — сирота. Она живет в людях, жестокая
хозяйка, Агафья Матвеевна, послала ее в Сочельник, несмотря на непогоду,
поздним вечером в лавку за свечами. На девочке худая шубенка, на голове тряпье.
Она еле бредет по заснеженной улице и, спотыкаясь, теряет монетку. Домой без
денежки возвращаться нельзя: хозяйка будет бить. Маша понимает бесполезность
своих поисков, но все равно ищет монетку. А что ей остается делать? Машу почти
совсем занесло снегом, и смерть кажется близка. Ее,  несчастную, замерзшую,
находит и спасает случайный прохожий. Маша спит на печи в его доме и видит сон:
царь Ирод сидит на троне и отдает приказ избивать всех младенцев в Вифлееме.
Крик! Стоны! Как жаль Маше ни в чем не повинных детей. Но вот приходит ее
спаситель, Иван – великан, и исчезают грозный царь и его воины. Младенец
Христос спасен. Спасена Маша. Есть на свете добрые люди!

            Рассказ такого типа
восходит к традиции английского писателя Чарльза Диккенса, которого считают
родоначальником жанра рождественского рассказа.

            Но, как утверждают
исследователи, к традиции русской литературы относится усиление социального
мотива.           

            Именно он выходит на
передний план в рассказе Куприна «Чудесный доктор».

В трудной ситуации может оказаться
каждый. Болезнь главы семейства Мерцаловых поставила ее на грань голодной
смерти. Заболев брюшным тифом, Мерцалов лишился работы, а, значит, жилья. Семья
перебралась в подвал. Начали болеть дети. Умерла дочь. Сейчас, на момент начала
рассказа, тяжело болеет другая девочка. В семье есть еще младенец. У матери от
всего пережитого и от голода кончилось молоко. Грудной ребенок надрывается от
крика. Родители в отчаянии. Сам Мерцалов даже пробовал просить милостыню.
Возникают мысли о самоубийстве. Бороться нет сил. И когда герой уже готов
схватиться за веревку, приходит помощь. В лице доктора, профессора медицины
Пирогова.

            Рассказ Куприна, с одной
стороны, абсолютно традиционен, а с другой, своеобразен своей
правдоподобностью. Образ «чудесного доктора» невымышленный, во все времена в
русском обществе были благотворители, которые спешили на помощь страждущим.
Автор, стремясь подчеркнуть реальность изображаемого, дает конкретные
географические и временные координаты. И сам облик Пирогова, в потертом
сюртуке, с мягким старческим голосом – словно встает перед глазами.

            Рассказ прочитан и
невольно возникает вопрос: «Почему же так мало в жизни людей, в которых живет
«великое, мощное и святое», что горело в душе врача Пирогова?»

Рассказы Куприна «Чудесный доктор» и
«Тапер объединяет то, что в них действуют реальные исторически лица. В первом –
профессор Пирогов, во втором – музыкант и композитор Антон Григорьевич
Рубинштейн.

            Юному музыканту, Юрию
Азагарову повезло в рождественскую ночь. Будучи приглашен на праздничный вечер
в качестве тапера, он обретает великого покровителя в лице выдающегося
композитора, сумевшего разглядеть в скромном подростке большой талант.

            Еще одна Рождественская
история. И тоже чудо накануне Рождества. Рассказ Евгения Поселянина «Николка».
В рождественскую ночь семья Николки: отец, мачеха с грудным ребенком и он сам –
ехали на праздничную службу в храм. На глухой лесной дороге их окружили волки.
Целая стая волков. Гибель неминуема. И чтобы спасти себя и свое дитя, мачеха
выбросила из саней пасынка на съедение волкам. Дровни полетели дальше. Прошла
минута, другая. Мальчик осмелился открыть глаза: волков не было. «Какая-то сила
стояла вокруг него, лилась с высокого неба. Эта сила смела куда-то страшную
волчью стаю. То была какая-то бесплотная сила. Она неслась над землей и
разливала вокруг себя успокоение и отраду». В мир сходил родившийся Христос.
«Все в природе с ликованием встречало сошествие чудного Младенца»6.
В эту ночь ни с одним ребенком не случится беда. И когда прошла эта сила «снова
холодно, тихо и грозно было в лесу». А добравшийся до дома Николка тихо спал,
не раздеваясь, на лавке под образами.

            Тепло становится на душе
от таких рассказов, и не хочется рассуждать о том, что здесь правда, а что вымысел.
Хочется верить в Божий промысел и человеческую доброту, хотя бы накануне
Великого праздника.

            Ко второму типу
относятся, с моей точки зрения, рассказы, в которых нет явного чуда. Не
приходит к человеку неожиданная помощь ни от ближнего, ни свыше. Чудо
совершается в душе человека. Как правило, в душе падшей и многогрешной. Герой
такого рассказа – человек, совершивший много зла, много горя он принес людям. И,
казалось бы, совсем он пропал и закоснел в грехах. Но вот каким-то неведомым
Промыслом, под влиянием людей или обстоятельств, он постигает всю глубину
своего падения и невозможное становится возможным. Постепенно, по чуть-чуть, по
капельке он становится лучше, человечнее, в нем проступают черты Божьи. Ведь
человек создан по Его образу и подобию. Надо только не забывать об этом.

            Рассказ  Николая
Семеновича Лескова «Зверь». Действие происходит в имении одного помещика,
который был известен своей жестокостью. Рассказчику он приходится дядей. «В
обычаях дома было, что там  никогда и никому никакая вина не прощалась. Это
было правило, которое никогда не изменялось, не только для человека, но даже и
для зверя или какого-нибудь мелкого животного. Дядя не хотел знать милосердия и
не любил его, ибо почитал его за слабость. Неуклонная строгость казалась ему выше
всякого снисхождения. Оттого в доме и во всех обширных деревнях, принадлежащих
этому богатому помещику, всегда царила безотрадная унылость, которую с людьми
разделяли и звери».  В этом поместье постоянно воспитывались ручные медвежата.
О них заботились, холили. Но как только медвежонок совершал проступок, его
казнили. Нет, не в прямом смысле. На него устраивали облаву. Выпускали на волю:
в лес, в поле – где в засаде его поджидали охотники с собаками.

            Название рассказа
неоднозначно. С одной стороны, эта история о мишке, который нарушил этот раз и
навсегда заведенный порядок. С другой, о его хозяине-помещике, считавшем
милосердие слабостью. Этот последний мишка был очень смышлен. Его ум и
солидность «сделали то, что описанной потехи, или медвежьей казни, не было уже
целые пять лет».  «Но пришла роковая пора – звериная натура взяла свое», и его
ожидала казнь. Слуга, ходивший за медведем, очень привязался к нему, любил как
близкое существо. И мишка платил ему тем же. Часто они ходили по двору
обнявшись (медведь хорошо ходил на задних лапах). Так обнявшись они пошли на
казнь. Охотник целился в медведя, но ранил человека. Косолапый был спасен: он
убежал в лес. А как же слуга? Приговор барина был таков. «Ты любил зверя, как
не всякий умеет любить человека. Ты меня этим тронул и превзошел меня в
великодушии. Объявляю тебе от меня милость: даю вольную и сто рублей на дорогу.
Иди куда хочешь». Получив вольную, слуга Ферапонт не ушел от помещика. Рассказ
заканчивается так: «в московских норах и трущобах есть люди, которые помнят
белоголового старика, который словно чудом умел узнавать, где есть истинное
горе, и умел поспевать туда вовремя сам или посылал не с пустыми руками своего
доброго слугу. Эти два добряка, о которых много бы можно сказать, были – мой
дядя и его Ферапонт, которого старик в шутку называл: «укротитель зверя»6.

            Действие рассказа Клавдии
Лукашевич «Заветное окно» происходит в позапрошлом веке в большом старинном
селе, стоявшем на сибирском тракте. В этом селе был обычай, существующий только
в Сибири. В каждом доме в сенях оставляли не застекленным окно. Но подоконник
клали еду: хлеб, сало и т.д. – для всех идущих, бредущих, едущих по этому
тракту или для всех нуждающихся. Замечательный обычай! Вот такое непоказное
милосердие, ставшее обычным явлением. В одном доме этого села случилось
несчастье: отец семейства запил и связался с дурной компанией. Его арестовали,
подозревая в преступлении. Но он сбежал из-под стражи! Как горевал его семья:
мать, жена и сынишка. Мать молилась, жена не могла простить, сын просто ждал
тятьку. Но переживая каждый по своему это горе, они с особым чувством оставляли
еду на окне, думая о пропавшем без вести. И однажды мальчик, положив, как
обычно, то, что приготовила мать, почувствовал, что кто-то схватил его за руки.
Кеша узнал в бродяге отца. Тот попросил прощения у близких, взял еду и быстро
ушел. Но обещал вернуться! Когда мать узнала, кто приходил, она выскочила в
домашнем платье на мороз и долго вглядывалась в ночную даль, надеясь увидеть
мужа. Ах, как бы она его накормила, непутевого, как бы одела в дальнюю дорогу!
Стоит ли говорить, что теперь все они с особым старанием оставляли еду всем
бродягам.

            Третий тип
хотелось бы назвать рассказами для детей. (Хотя и все они обращены к юному
читателю.) Эти рассказы носят поучительный характер. И, не затрагивая напрямую
тему Рождества, повествуют о том, как герой извлекает урок из какой-то
ситуации, как это происходит в новелле Лескова «Неразменный рубль». Рассказчик,
вспоминая свое детство, говорит о том, что как-то он услышал полусказку,
полулегенду о том, что существует неразменный рубль, то есть монета, которую
отдав за покупку, получаешь обратно. Но пробрести этот рубль можно было
каким-то магическим способом, связавшись с нечистой силой. И вот под Рождество
бабушка дарит ему такой неразменный рубль. Но предупреждает, что возвращаться
он к нему будет лишь при одном условии: его можно потратить лишь на добрые
дела. Рождественский базар. Сколько соблазнов для ребенка! Но, помня наказ
бабушки, наш герой приобретает сначала подарки для домашних, потом оделяет
бедных мальчишек-сверстников глиняными свистульками (те давно с завистью
смотрели на богатых мальчиков, обладателей таких свистулек). Наконец, решается
купить сладости и себе. Но ничего, рубль вернулся в его карман. А потом начались
искушения. Наш герой увидел, как все мальчишки, которых он облагодетельствовал,
толпятся вокруг ярмарочного зазывалы, который показывает им яркие безделушки.
Мальчик почувствовал, что это несправедливо. Он покупает эти никому не нужные
яркие вещицы, чтобы только привлечь внимание сверстников, и рубль исчезает.

            Бабушка раскрывает внуку
глаза на его поведение: «Тебе мало было совершить доброе дело, ты захотел
славы». К счастью или нет, но это был только сон. Наш герой проснулся, и у его
постели стояла бабушка. Она подарила ему то, что всегда дарила на Рождество –
обычный серебряный рубль.

            Волей автора в душе героя
этого рассказа было пресечено стремление стать в чем-то выше людей. А скольких
оно губит. Тщеславие, эгоизм, гордыня – пагубные страсти, поддавшись которым
человек становится несчастным. Как необходимо понять это в юном возрасте,
считает автор.

            Мы рассмотрели три типа
классического рождественского рассказа XIX  века.

            Теперь перейдем к
следующей эпохе. Рубеж XIX – XX веков.

2.2. Рождественские рассказы
на рубеже XIX – XX веков.

                        XX век сметает устоявшиеся традиции во
всех видах искусства. Реализм считается устаревшим. Модернисты всех направлений
сбрасывают классику с корабля современности: новые жанры, новые течения в
литературе, живописи, музыке. Интерес к жанру рождественского рассказа
ослабевает. Да и сам он становится другим: меняется позитивный высокий смысл,
заложенный в нем изначально. Обратимся к творчеству Леонида Андреева. Его
пасхальный рассказ «Баргамот и Гараська», близкий к жанру рождественского
рассказа, написан в соответствии с традициями XIX века. Не может не затронуть душу читателя простенькая
история о том, как могучий и с виду грозный полицейский, по прозвищу Баргамот,
приглашает к праздничному пасхальному столу бродягу и пропойцу Гараську. До
глубины души потрясает его этот факт еще и потому, что хозяйка дома, приглашая
бродяжку к столу, называет его по имени отчеству. Только так! Потому что перед
Богом все равны. А вот рассказ «Ангелочек» того же автора совершенно иной
направленности.

            Ангелочек – это не ангел
бесплотный, чье место в Раю. Это елочная игрушка со стрекозиными крылышками,
доставшаяся мальчику Сашке на елке в богатом доме. Саша еще мал, но горя познал
предостаточно: мать пьет, отец болен чахоткой. Никакой радости в жизни героя
нет, потому что озлобленная из-за беспросветной нужды, спивающаяся женщина, его
мать, избивает Сашку, редкий день обходится без тумаков. Как величайшую
драгоценность несет мальчик домой игрушечного ангелочка. Бережно вешает на
печную заслонку и, засыпая, чувствует, что в его жизнь вошло что-то светлое,
важное…

            Но от горячей печки
восковой ангелочек растаял, остается бесформенный кусочек воска. Тьма поглотила
свет. А во тьме легко заблудиться. Отрицая реализм, то есть простое и ясное
восприятие жизни, модернисты заблудились впотьмах. Рассказ оставляет гнетущее
впечатление.

            Другой писатель
порубежной эпохи – Антон Павлович Чехов. Обстановка рубежа веков, естественно,
отражается в его сознании и творчестве.

            Расшатываются основы
привычных, традиционных взглядов, идет революционная пропаганда в народе. Дебют
Чехова в литературе относится к 1880 г. Именно тогда в журнале «Стрекоза» было
напечатано знаменитое «Письмо к ученому соседу» и не менее известная
литературная шутка «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?».
Критик Э.Полоцкая считает: «Выйти впервые к широкой публике с такой пародией
(обе вещи написаны в этом жанре), то есть начать общение с ней, в сущности, с
высмеивания ее литературного вкуса, — на это отваживались немногие писатели.
Начало творчества Чехова весьма оригинально для русской классической
литературы. Толстой, Достоевский и другие предшественники Чехова сразу же
выступили с программными произведениями, с мыслями и образами, лелеемыми еще с
юности. «Бедные люди», «Детство», «Отрочество» надолго – и всерьез – определили
идейные и художественные искания авторов. А некоторые начинали с прямого
подражания – и как часто потом стыдились собственных строк, навеянных чужой
музой…». Жанр пародии прижился в раннем творчестве писателя. Далее этот же
критик проводит мысль: «Ведь что мы знаем о Чехове — подростке? Не только то,
что он мерз в лавке отца, но и – больше всего – то, что он был неистощимым на
веселые выдумки и затеи. Как-то надел на себя лохмотья и под видом нищего
выпросил у сердобольного дядюшки Митрофана Егоровича милостыню… Итак, юмористическое
начало для Чехова — писателя не было случайным. В художественном отношении
юмористические рассказы созрели ранее других его жанров»4.

            Немало видел Чехов —
подросток и показного благочестия в купеческой среде. Может быть, потому жанр
пародии коснулся и рождественских, и святочных новелл.

            Рассказ «Елка» — веселая
пародия, высмеивающая жадных, завистливых претендентов на незаслуженные подарки
судьбы.

            «Высокая, вечно зеленая
елка судьбы увешана благами жизни… От низу до верху висят карьеры, счастливые
случаи, выигрыши, кукиши с маслом и проч. Вокруг елки толпятся взрослые дети.
Судьба раздает им подарки…

— Дети, кто из вас желает богатую
купчиху? – спрашивает она, снимая с ветки краснощекую купчиху, от головы до
пяток усыпанную жемчугом и бриллиантами…

— Мне! Мне! – протягиваются за
купчихой сотни рук. – Мне купчиху!

— Не толпитесь, дети…»6.

            Далее следует выгодная
должность с казенной квартирой, место экономки у богатого барона… Все это
разбирается нарасхват. Но вот предлагают… бедную невесту, большую библиотеку, и
желающих становится все меньше и меньше. Материальных благ хватает не на всех.
Хотя и порванные сапоги обретают хозяина. Они достаются бедному художнику.
Последним к елке – судьбе подходит писатель — юморист. Ему достается только кукиш
с маслом. Нет, Чехов не кощунствует, не смеется над бедностью. Просто он очень
хорошо знает, что все в жизни достается упорным трудом. В его жизни не было
иначе: и когда он, ученик старших классов таганрогской гимназии, кормил всю
семью частными уроками и в дальнейшем, когда он, будучи студентом, взялся за
перо и писал на заказ, чтобы опять же кормить родителей и помогать братьям и
сестре.  Судьба не дарила ему богатые подарки, кроме, конечно, таланта и
трудолюбия.

            К этому же циклу
относится рассказ «Сон» — тоже пародия. Только это понимаешь не сразу. Герой –
оценщик в ссудной кассе, куда бедняки приносят свои последние вещи, чтобы,
заложив их, получить какую-то сумму денег. Герой рассказа, принимающий и
оценивающий эти вещицы, знает историю каждой из них. Истории жуткие по своему
драматизму. Он охраняет вещи с этой скупке, и ему не спится в ночь под
Рождество. Вспоминаются истории каждой из них. Вот, например, на деньги,
полученные в залог этой гитары, были куплены порошки от чахоточного кашля. А из
этого пистолета застрелился пьяница. Жена его скрыла пистолет от полиции и на
деньги, полученные в ссудной кассе, купила гроб. Герой переводит глаза на
витрину, в которой под замком хранятся наиболее ценные вещи «Браслет, глядевший
на меня из витрины, заложен человеком, укравшим его».

            И так, за каждой вещью
стоит своя жуткая драматическая история. Герою становится страшно. Ему кажется,
что вещи, обращаясь к нему, умоляют: «Отпусти нас домой». Комизм повествования
(если в данном случае уместно говорить о комизме), заключается в том, что в
сознании героя перепутались сон и явь. В какой-то полудреме, полусне оценщик
видит двух взломщиков, которые проникли в помещение и начинают грабить. Он
хватает пистолет и угрожает им. Жалкие воришки в один голос умоляют его пощадить
их, объясняя, что на преступление их толкнула крайняя бедность. И случается
чудо: наш герой, в полной уверенности, что это только сон, раздает все вещи
взломщикам. Тут появляется хозяин с полицейскими, и герой, по его ощущениям,
проснулся. Его арестовали и присудили срок. А он так и остался в полном
недоумении: как же можно судить за то, что было только во сне.

            Избегая шаблонов и
штампов, Чехов проводит мысль: людские сердца очерствели, никто не хочет помочь
другому. Главному герою по должности не положено быть милосердным. И только
где-то глубоко на подсознании остались крупицы жалости, сочувствия, понимания
человеческого горя. Но это не правило, а исключение – сон.

            Мы рассмотрели две
новеллы Чехова 80-х годов, относящихся к жанру святочных и рождественских
рассказов. К какому выводу можно прийти? Казалось бы, Чехов традиционно
обращается к этому жанру, но подходит к нему своеобразно, по-своему. В
чеховских рассказах нет мистического в традиционном понимании. Все просто:
помочь человеку может только человек, и в проблемах своих виноват, прежде
всего, он сам. Значит, в рассматриваемом нами жанре, Чехов идет наперекор
сложившейся традиции в силу своего жизненного опыта и мировоззрения.

            Как видим, писатели
рубежа веков отходят от традиций, сложившихся в XIX веке в данном жанре. А в советской литературе, с ее ведущим
методом – социалистического реализма – не было места рождественскому,
святочному рассказу. Появляются новые жанры: производственный роман,
деревенская проза и т.д. Жанр рождественского рассказа, казалось, навсегда ушел
в прошлое. Читатели с материалистическим, атеистическим мышлением в нем не
нуждались.

2.3. Рождественский рассказ в
XXI веке.

            Прошли десятилетия.
Появилась детская и подростковая православная литература. Я хорошо знала творчество
Бориса Ганаго. Не одну книгу его прочитала с интересными новеллами, но
специально не занималась вопросом рождественского рассказа. И вот теперь
обратилась к его творчеству и открыла для себя целую серию рождественских
рассказов для детей. Начала читать. Первым открыла рассказ «Письмо Богу».

            «Это произошло в конце
XIX столетия.

            Петербург. Канун
Рождества. С залива дует холодный, пронизывающий ветер. Сыплет мелкий колючий
снег. Цокают копыта лошадей по булыжной мостовой, хлопают двери магазинов —
делаются последние покупки перед праздником. Все торопятся побыстрее добраться
до дома»3.

            С удивлением и радостью
осознаю, что прочная ниточка протянулась от XIX к началу XXI века. Именно так,
сразу погружая в боль и проблемы своего героя, начинаются рассказы «Мальчик у
Христа на елке» Достоевского, «Чудесный доктор» Куприна, «Под Рождество» Лазаря
Кармена. Контраст благополучного пресыщенного большинства и горя маленького
человека, маленького может быть не только по возрасту. Герой бредет по
рождественскому Петербургу голодный и озябший. Но он не ждет помощи, милостыни,
внимания. Ему нужно написать письмо Богу. Так учила его мама перед тем, как
умерла. Но у него нет бумаги и чернил. И только старый писарь, задержавшийся в
этот вечер на службе, говорит ему: «Считай, что письмо написано».

            И раскрывает свое сердце
ребенку.

            Говорят, что детская
молитва сразу доходит до Бога. Рассказ Бориса Ганаго «Спасение из огня». В
одной крестьянской семье под Рождество ждали отца. Разыгралась метель. В округе
шалили разбойники, а хозяин должен был привезти деньги. Двенадцатилетний Федя попросил
разрешения у матери встретить отца.

            «- Мама, давай я
поднимусь на холм. Может, услышу звон колокольчиков на папиных санях.

            — Иди, мой мальчик, —
перекрестила его мать. — И пусть Господь сохранит тебя»2.

            По всей округе был
известен своей жестокостью Мишка Петров. С вершины холма мальчик вглядывался
вдаль и молился о благополучном возвращении отца, о том, чтобы он спасся от
волков, от Мишки Петрова. Мальчик просил Бога и о вразумлении самого
разбойника. Вскоре отец вернулся, и вся семья радостно встретила Рождество. А
спустя несколько дней, этот разбойник нанялся к ним в работники, скрыв свое
имя. Во время случайного пожара он спасает мальчику жизнь, сам при этом получая
смертельные ожоги. Перед тем, как закрыть глаза, он говорит Феде: «Я спас тебя от
земного огня, а ты помолись, чтобы Господь спас меня от огня вечного».

            Мы рассмотрели только два
рассказа Бориса Ганаго. Но я думаю, что они оставляют впечатление классических
рождественских рассказов, которые вписываются в традиции этого жанра.

3. Заключение.

            Проделав
исследовательскую работу, можно придти к выводам:

1.      к традициям рождественских
рассказов в русской литературе XIX века
относится обращение к душе читателя, стремление через простые житейские истории
достучаться до его сердца;

2.      русская литература рубежа XIX — XX веков (в творчества Леонида Андреева и Антона Павловича
Чехова) отличается новаторством в жанре рождественского рассказа;

3.      для советской литературы этот
жанр не характерен совсем. И только спустя почти столетие, он возникает снова в
соответствии с давно сложившимися традициями.

            Таким образом, наша
гипотеза подтвердилась частично. Да, жанр рождественского рассказа достигает
своего расцвета в период золотого века русской литературы. В начале XX века он претерпевает изменения и чуть ли не
вырождается, в советскую эпоху был забыт. И только в конце XX – XXI века возникает снова.

4. Список использованной
литературы.

1. Андреев, Л.Н. Рассказы и повести /
Леонид Николаевич Андреев. — М.: Недра, 1980. — 288 с.

2. Ганаго, Б. Детям о молитве / Борис
Ганаго. – М.: Белорусский Экзархат, 2000.

3. Ганаго, Б. Небесный гость / Борис
Ганаго. — М.: Белорусский Экзархат, 2003.

4. Полоцкая Э.А. Вступительная
статья и примечания: А.П. Чехов. Рассказы «Юбилей» / Эмма Артемьевна
Полоцкая, — М.: Советская Россия, 1985.

5. Святочные рассказы: [сборник]. –
М.: Артос – Медиа, 2004. – 320 с.

6. Стрыгина, Т.В. Рождественские
рассказы русских писателей / Сост. Т.В.Стрыгина. – М.: Никея, 2014. – 448 с. –
(«Рождественский подарок»).

УДК 82.01

ББК 83.014

М 52

Меретукова М.М.

Ассистент кафедры русского языка как иностранного, соискатель кафедры литературы и журналистики Адыгейского государственного университета, e-mail: boss750@mail. ru

К вопросу о возникновении жанра рождественского рассказа

в русской литературе

(Рецензирована)

Аннотация:

Рассматривается вопрос возникновения рождественского жанра в России, становление которого связано с именем Н.В. Гоголя. Показано, что рождественская жанровая форма существовала в русской литературе до появления «Рождественских повестей» Ч. Диккенса, но в несколько иной форме. Отмечается, что первым образцом рождественского рассказа в русской литературе стала повесть Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». Установлено, что данная повесть подготовила почву для быстрой рецепции, а в дальнейшем — и частичного переосмысления западноевропейских традиций празднования Рождества.

Ключевые слова:

Фольклор, традиция, рождественский рассказ, святочный рассказ, Ч. Диккенс, Н.В. Гоголь.

Meretukova М.М.

Assistant Lecturer of the Department ofRussian as a foreign language, Competitor of the Department of Literature and Journalism, Adyghe State University, e-mail: boss750@mail.ru

On the origin of the genre of the Christmas story in Russian literature

Abstract:

The paper discusses the emergence of the Christmas genre in Russia, the development of which is connected with the name of Nikolai Gogol. The Christmas genre is shown to exist in Russian literature before the appearance of the «Christmas Stories» by Charles Dickens, but in a slightly different form. The first sample of the Christmas story in Russian literature was the story of N. V. Gogol «The Night before Christmas». This story has paved the way for the rapid reception and, in the future, partial reconsideration of the Western European tradition of celebrating Christmas.

Keywords:

Folklore, tradition, Christmas story, Yuletide story, Ch. Dickens, N.V. Gogol.

«Родоначальником жанра «рождественского рассказа» по праву считается Ч. Диккенс, открывший серию собственных публикаций в журналах «Семейное чтение» и «Круглый год» [1: 45]. Его имя в Англии ассоциируется в первую очередь с Рождеством. И Диккенс не может быть полностью понят без своих рождественских рассказов, по словам К.Дж. Филдин-га [2: 217]. Тема Рождества возникла в русской литературе вслед за английской в 1840-х годах. Однако было бы ошибочно утверждать, что «рождественский» жанр был полностью заимствован из западноевропейской литературы XIX в.. Так же ошибочно утверждать, что до появления переводов из журналов «Круглый год» («АН the Year Round») и «Семейное чтение» («Household Words») «Рождественских повестей» Ч. Диккенса, в России не существовало подобной жанровой формы. Он бытовал, но несколько в другом качестве, и назывался «святочным» рассказом и не был распространен в русской литературе.

Задаваясь вопросом, в чем отличие рождественского жанра от святочного, нельзя наверняка определить, какой из них появился раньше другого. Ведь своим происхождением обе формы обязаны одному и тому же христианскому празднику — Рождеству. Вместе с тем следует отметить, что под влиянием западноевропейской традиции во многих больших городах России в XIX веке организовывались костюмированные балы и маскарады. Подобная церемония празднования Рождества касалась только привилегированной части общества, народ же отмечал его согласно давним традициям и языческим обрядам. Традиция празднования в России проявлялась в размахе святочной стихии и выражалась в трех основных формах — ряжении, гадании и колядовании. Неотъемлемой частью рождественской ночи были посиделки, на которых рассказывали истории о нечистой силе. Эти рассказы выделились в жанр, который был назван «былички». Он «акцен-

тирует внимание на необычном и сверхъестественном, напоминая человеку о его беспомощности и зависимости от природной стихии» [3: 31], и стал источником рождественского жанра.

Традиция ряженья на Руси уходит своими корнями в язычество и связана со скоморохами, является частью «вертепного» действия. Вертеп — это мистерия, бытовавшая в Европе и достигшая расцвета в России XV века. Следует отметить существенное отличие европейской мистерии от русской. Оно заключалось в том, что священнослужители участвовали сами в театрализованных представлениях, донося до простого народа библейские истории. В свою очередь, русская православная церковь считала подобные действия грехом, что естественным образом не только исключало участие служителей церкви, но и вело за собой преследование церковью тех, кто разыгрывал представления с ряженьем. Однако, несмотря на это, обряд ряженья, представленный скоморохами, получил большую популярность в народе и закрепился как в их устном, так и в письменном творчестве. Свидетельством тому являются многочисленные книги и сочинения русских писателей: П. Алеппского «Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву» (1656), книга секретаря посольства 1630-х гг. А. Олеария «Путешествие в Московию» и др.

Важной особенностью русского «святочного» рассказа является присутствие в нем разнообразных повествований, своими корнями связанных с народными святочными историями. Однако фольклорный святочный рассказ отличает от литературного его меньший объем, адресация к носителям русской традиции, отсутствие комментариев и детального описания портретов, характеров и поступков героев. Значительным признаком «святочного» рассказа является отсутствие экспозиции. В нем, как правило, рассказчик после вводных слов при-

ступает к описанию святочного происшествия. «Тема Рождества вносила в освоенный уже жанр святочного рассказа новые мотивы — «искупительной жертвы», «всепрощения», «примирения», «раскаяния» и, наряду с этим,- мотивы евангельских притч…» [4: 146].

Первым образцом «рождественского» рассказа в русской литературе стала повесть Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством», в которой впервые был использован древнерусский фольклорный сюжет. «До Гоголя, — по словам исследователя Г.А. Гуковского, — в использовании фольклора преобладал или даже исключительно существовал принцип извлечения из фольклора именно отдельных мотивов, сюжетов, образов и включения их в не свойственную фольклору систему поэтического мышления. /…/ Гоголь пошел не тем путём, что его предшественники: он использовал смысл, дух, склад сознания фольклора» [5: 56].

В своем произведении Гоголь сочетает реальное со сказочным, фантастическим, вымышленным. В ночь перед Рождеством молодые люди по старинному обычаю идут колядовать, поют колядки и желают хозяевам здоровья и богатства; уважаемые люди ходят друг к другу в гости. В этот реальный мир ограничено вплетается мир сказочный, и они становятся единым целым. Границы между этими двумя мирами размыты, фантастические события представлены Гоголем как обыкновенные. Этому способствует веселый юмор, ирония и элементы сатиры.

Гоголь рассказывает о празднике Рождества в духе народного фарса и игры. На основной стержень — рождественский праздник, связанный с благочестивым чтением богомольных книг, веселыми играми с ряженьем и колядованием, деревенскими посиделками, — нанизываются мотивы встречи человека с нечистой силой, олицетворяющей зло и грех. Гоголь

придает образу черта шутливую и комическую окраску и по давней традиции использует мотив посрамления беса.

Гоголю необходимо было признание читателей, данная потребность сыграла немаловажную роль в его обращении к рождественской тематике. Он понимал, что интерес читателей он мог привлечь, лишь рискнув и объединив в рассказе новый сюжет и старые традиции, используя живость образов и слога. Он успешно реализовал свои идеи, использовав хорошо знакомые традиции празднования Рождества в романтической прозе, позаимствовав некоторые сюжеты у немецких писателей-романистов. С одной стороны, было рискованно и смело соединить новое и старое, а с другой — взять за основу рассказа праздник Рождества Христова и рассказать о нем в духе народного фарса [6], однако в этом заключалась особенность Гоголя, который «акцентирует внимание на проблемах души, человека, творчества, религии. Н.Гоголь был уникален не в выборе проблематики, а в умении найти особенные способы ее интерпретаций и решений» [7].

Таким образом, произведения Гоголя подготовили почву для быстрого восприятия, а в дальнейшем — и частичного переосмысления западноевропейских традиций празднования Рождества. Вслед за Гоголем другие русские писатели (М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.С. Лесков, Ф.М. Достоевский и т.д.) не только восторженно приняли рождественскую философию Диккенса, но и углубили, дополнили ее культурными традициями. В результате такого культурного освоения рождественский жанр в России обрел новую жанровую форму и интерпретацию. В русскую литературу перекочевали не только основные идеи Рождества — единения семьи и свершение чуда, но также появились мотивы разлуки людей во время Рождества, встречи человека с нечистой силой и т.д.

Примечания:

1. Меретукова М.М. Тема Рождества в творчестве Уилки Коллинза // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. 2010. Вып. 3. С. 44-48.

2. Fielding K.J. Review of Charles Dickens’ Uncollected Writings from «Household Words» 1850-1859. 217 p. URL: http://www.victorianweb.org/authors/dickens.

3. Плахова О.А. Лингвосемиотика английской сказки: жанровое пространство, знаковая репрезентация, дискурсивная актуализация: дис. … д-ра филол. наук. Волгоград, 2013. 542 с.

4. Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: становление жанра. СПб., 1995. 256 с.

5. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. Л., 1959. 532 с.

6. Лежева И. Первый русский рождественский рассказ. URL: http://www.proza. га/2010/01/04/531.

7. Экзистенциализм в произведениях Гоголя. URL: http://xreferat.ru/104/807-l-ekzis-tencializm-v-proizvedeniyah-gogolya.html

References:

1. Meretukova М.М. Christmas theme in Wilkie Collins’s works // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. 2010. Iss. 3. P. 44-48.

2. Fielding K.J. Review of Charles Dickens’ Uncollected Writings from «Household Words» 1850-1859. 217 rubles of URL: http://www.victorianweb.org/authors/dickens.

3. Plakhova O. A. Lingvosemiotics of the English fairy tale: genre space, sign representation, discourse actualization: Diss, for the Dr. of Philology degree. Volgograd, 2013. 542 pp.

4. Dushechkina E.V. The Russian Christmas story: formation of the genre. SPb., 1995.256 pp.

5. Gukovsky G.A. Gogol’s realism. L., 1959. 532 pp.

6. Lezheva I. The first Russian Christmas story. URL: http://www .proza.ru/2010/01/04/531.

7. Existentialism in Gogol’s works. URL: http://xreferat.ru/104/807-l-ekzistencializm-v-proizvedeniyah-gogolya.html

Середина XIX века ознаменована появлением в рассказах зимнего календарного цикла новой и очень важной темы — темы Рождества. В 1830-х годах, по моим наблюдениям, лишь два текста в какой-то степени отразили ее — «Ночь перед Рождеством» Гоголя и повесть малоизвестного московского актера и писателя К. Н. Баранова «Ночь на Рождество Христово». Однако гоголевская повесть в основном посвящена не Рождеству, а языческим малороссийским святкам: рождественская тема возникает в ней лишь в финале, когда изображается победа добра над силами зла. Здесь рождественские мотивы появились, скорее всего, под воздействием западной традиции — в народном праздновании украинских святок влияние западных праздничных обычаев было очевидно заметнее, и в результате этого рождественская тема в самом праздновании святок звучала сильнее: и в обычае колядования, мало известном в центральной России, и в самом восприятии Рождества как времени, которое побеждает и изгоняет злые силы. В повести Баранова традиция европейской литературы сказывается еще отчетливее: Рождество, к которому приурочено начало повести, используется автором для реализации рождественского сюжета; здесь — сюжета о мальчике-сироте, жизнь которого рождественской ночью чудесным образом изменяется к лучшему. Но в целом в первые десятилетия XIX века рождественские тексты были единичны и не играли в литературе заметной роли. С середины 40-х годов все изменилось.

К Рождеству 1843 года в Англии выходит первая Christmas Book Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе»; через год — вторая, «Колокола», а еще через год — «Сверчок на печи». Во второй половине 1840-х годов Диккенс создает еще несколько рождественских текстов. Так он ответил на обращенную к нему просьбу написать статью о социальном неравенстве в Англии. Повести Диккенса имели большой успех у европейского читателя. Почти одновременно с их опубликованием на родине писателя они становятся известными и в России. Уже в 1844 году под названием «Святочные видения» журнал «Репертуар и пантеон» печатает перевод «Рождественской песни в прозе», и отдельным изданием выходит ее литературное переложение под названием «Светлое Христово Воскресенье», принадлежащее, как недавно убедительно доказал В. А. Кошелев, перу А. С. Хомякова. В следующем году «Москвитянин» помещает перевод «Колоколов», а в 1846 году был опубликован и «Сверчок на печи». В 1845 году «Отечественные записки» печатают первую рецензию на святочные тексты Диккенса, в следующем публикуется вторая — на этот раз в «Современнике»; затем они привлекают внимание и рецензентов других журналов. Тем временем продолжают появляться все новые их переводы на русский язык. «Битва жизни», например, в 1847 году была напечатана сразу в трех ведущих журналах и в трех разных переводах — в «Отечественных записках», «Современнике» и «Сыне отечества». В 1850-х годах Диккенс продолжает работу в «святочном» жанре, публикуя в своих журналах Household Words («Домашнее чтение») и All the Year Round («Круглый год») небольшие святочные истории (часто в соавторстве с Уилки Коллинзом и другими своими сотрудниками). Эти тексты также незамедлительно появляются в русских переводах.

С этого времени начинается долгая и исключительно активная жизнь Christmas stories Диккенса в России, где они сразу же получили более привычное для русского читателя жанровое обозначение — «святочные повести». Они переиздавались бесчисленное количество раз — выходили отдельными изданиями, перепечатывались в святочных номерах периодики, перелагались для детей целиком и фрагментами и, наконец, породили целую традицию подражаний. Скорее всего, именно «Рождественская песнь в прозе» привлекла внимание издателей русских журналов к ряду произведений западноевропейской литературы, как, например, к рассказу французского писателя Э. Сувестра «Веселые святки», где выведен образ старого богатого холостяка-скряги, который, подобно диккенсовскому Скруджу, на святках переживает духовное перерождение. По справедливому замечанию И. М. Катарского, «под непосредственным, отчетливо ощутимым влиянием Диккенса <…> создана и повесть Григоровича „Зимний вечер“», едва ли не первый текст в русской литературе диккенсовского толка. С этой же традицией связан и другой рождественский рассказ Григоровича — «Рождественская ночь». Он явно ориентирован на «Рождественскую песнь в прозе», но, в отличие от счастливого финала повести Диккенса, с героем рассказа Григоровича не происходит того духовного преображения, которое превратило бездушного скрягу Скруджа в Санта-Клауса: вполне осознав, как кажется на первых порах, свою черствость и бесчеловечность, сановник Араратов продолжает жить по-старому. Такой поворот сюжета впоследствии стал особенно характерен для русской рождественской литературы.

Пожалуй, ни в одной другой стране рождественские повести Диккенса не имели такого успеха, как в России. Причины этого явления нуждаются в объяснении. В чем тут дело? Чем же привлекали русскую читательскую аудиторию эти произведения английского писателя?

Вряд ли решающую роль здесь сыграла «проблема социального неравенства», которая была поставлена перед Диккенсом первоначальными заказчиками. Как писал Г. Честертон, Диккенс защищал от «развивающегося утилитаризма умирающий старинный праздник». Этот его «поход, начатый в защиту Рождества», вполне соответствовал ностальгическим настроениям русского общества в отношении уходящих из быта святок. Т. И. Сильман называет предшественником Диккенса в жанре святочной литературы В. Ирвинга, у которого, по ее мнению, впервые появилось тяготение к созданию литературного жанра на основе народных верований. Но В. Ирвинг в календарных (святочных) произведениях создает обычное и уже знакомое русскому читателю еще со времени сентиментализма противопоставление города деревне. У Диккенса этого нет: его повести святочного содержания все «городские». Но они проникнуты элементами фольклорной фантастики и той поэзией святок, которая оказалась столь привлекательной для многих русских писателей и любителей старой русской жизни. Кроме того, для Диккенса атмосфера добра и взаимопонимания оказывается существующей только среди бедняков. Тем самым в святочный жанр вносилась социальная проблематика, не известная ему до сих пор, что оказалось весьма актуальным для России середины века.

Популярность диккенсовских святочных повестей в России была, как представляется, обусловлена и еще одним моментом, в основе которого лежит не столько общность восприятия русскими и англичанами праздников зимнего календарного цикла, сколько различие. В России Рождество было праздником прежде всего церковным — в миру его не в быту праздновались святки, а церковь отмечала Рождество. Поэтому до определенного времени русские народные святки не содержали в себе смысла Рождества. На Западе, и особенно в Англии, где церковная и народная традиции сблизились значительно раньше, Рождество издавна становится днем, включившим в себя главные евангельские идеи.

В Англии Рождество является семейным праздником, когда всем родственникам полагается быть вместе: по традиции его отмечают в тесном домашнем кругу и в своем доме, где возле камина или камелька собираются члены одной семьи. Эта особенность рождественских праздников стала восприниматься как специфическая черта английской культуры, хотя вскоре она была освоена и другими народами Европы и Северной Америки. По мнению Честертона, Диккенс и воспроизвел типично английскую любовь к домашнему теплу, комфорту, уюту, и отсюда — ко всем характерным признакам «дома»: урчанию закипающего чайника, привычному стрекотанию сверчка за печкой, греющему камельку и т. п. С помощью привычных бытовых деталей он создает гармоничный частный мир, отгороженный от враждебного внешнего мира стенами маленького, но защищающего домика.

Вот этот мир душевного и физического тепла, дающего человеку уверенность в полной защищенности, и был «открыт» Диккенсом в его святочных повестях.

Однако в произведениях русской литературы читатель менее всего встречался с картинами уютной семейной жизни. Исключение составляют, пожалуй, только рассказы об оторванных от родного дома мальчиках-гимназистах и семинаристах с их воспоминаниями о теплоте домашней жизни, которой они лишились навсегда. Городской человек уюта не знал, и городской человек в русской литературе скорее страдал от отсутствия уюта, чем наслаждался им. Многочисленные русские рождественские рассказы второй половины XIX века посвящены изображению неустроенности человека, его физической и душевной неприкаянности. Не по контрасту ли с «уютными» повестями Диккенса создаются они? Возможно, тоской по уюту и защищенности и объясняется реакция на них русского читателя. Английский писатель воспринимается здесь как защитник человека и его домашнего, частного, мира.

Именно Диккенс ввел в русскую литературу рождественскую тематику. Возможно, это случилось бы и без него, так как уже с начала 1840-х годов рассказы с рождественскими мотивами начинают встречаться в русской печати. Так, например, в 1844 году «Современник» опубликовал прозаический перевод идиллии финно-шведского поэта И.-Л. Рунеберга «Julqvällen» («Рождественский вечер»), написанной гекзаметром в форме длинной поэмы. Перевод был выполнен поклонником Рунеберга и пропагандистом его творчества в России Я. К. Гротом. Прозаическое переложение стихотворного текста превратило его в типичный рождественский рассказ с характерным для этого рода произведений мотивом чудесной встречи в Рождественский сочельник членов одного семейства, разлученных волею судьбы много лет назад. Распространению праздничных рассказов с рождественскими мотивами способствовал и ряд других произведений западноевропейской литературы, в которых традиция праздничных текстов опиралась уже на опыт нескольких десятилетий. Так, например, «рождественский» фрагмент из романа В. Гюго «Отверженные» о счастье, пережитом девочкой Козеттой в канун Рождества, не только печатался в виде отдельного праздничного текста2, но и повлиял на ряд произведений с мотивом «рождественского чуда». Однако закреплению этой традиции и значительному ее обогащению в русской культуре несомненно способствовал Диккенс. Тема Рождества вносила в освоенный уже жанр святочного рассказа новые мотивы — искупительной жертвы, всепрощения, примирения, раскаяния и, наряду с этим, мотивы евангельских притч и заповедей, как, например, мотив «возвращения блудного сына», столь частый в рассказах этого типа.

Диккенс писал о Рождестве:

Это радостные дни — дни милосердия, доброты, всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по молчаливому согласью, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих ближних — даже в неимущих и обездоленных — таких же людей, как они сами, бредущих одной с ними дорогой к могиле, а не каких-то существ иной породы, которым подобает идти другим путем.

И русские писатели откликнулись на этот завет Диккенса. В 1861 году в «Русской беседе» начинают печататься «Записки из Мертвого дома» Достоевского. Целью этой книги было приобщение читателя к истинным чувствам и истинному знанию, свойственным народному взгляду на жизнь и утраченным верхним образованным слоем русского общества. Создавая «Записки», Достоевский счел необходимым включить в них главу, посвященную празднованию на каторге дня Рождества Христова. Глава эта ценна не только фактографическим материалом, но и изображением того специфического состояния, в котором пребывают арестанты в связи с наступающим праздником. Поскольку очевидно, что заключенным этот день не может принести никаких кардинальных перемен, никаких существенных изменений в их жизни, чувства, которые они испытывают накануне и в день Рождества, оказываются исключительно праздничными — так сказать, переживанием Рождества в чистом виде. Достоевский стремится представить всю совокупность ощущений, которые охватывают человека, и впечатлений, которые он испытывает во время рождественских праздников.

Прежде всего, рассказчик отмечает, что еще задолго до наступления Рождества арестантов охватило состояние ожидания. Это ожидание изо дня в день становилось все более и более напряженным. По мере приближения праздника в остроге наблюдается общий подъем настроения, который объясняется важностью и значительностью наступающего момента:

Наступал праздник Рождества Христова. Арестанты ожидали его с какою-то торжественностью, и, глядя на них, я тоже стал ожидать чего-то необыкновенного.

Неудивительно поэтому, что глава о самом празднике начинается словом «наконец», которое отражает предшествующее нетерпение и как бы дает разрешение столь долгому ожиданию: «Наконец наступили праздники» (4, 104). Но чувство ожидания всегда связано с некоторым знанием сути предстоящего события и желанием или, напротив, нежеланием его свершения. Герои книги Достоевского, каторжане, ждут скорого наступления Рождества так, как будто бы им предстоит какая-то жизненно важная перемена:

Иные ходили с заботливым и суетливым видом единственно потому, что и другие были суетливы и заботливы, и хоть иным, например, ниоткуда не предстояло получить денег, они смотрели так, как будто и они тоже получат от кого-нибудь деньги, одним словом, все как будто ожидали к завтрашнему дню какой-то перемены, чего-то необыкновенного (4, 104).

Арестанты ожидают праздник не только потому, что день Рождества был одним из трех дней в году, когда «арестант не мог быть выгнан на работу», что это был «настоящий неотъемлемый у арестанта праздник, признанный за ним формально законом» (4, 104): торжественность ожиданий «чего-то необыкновенного» — это было ожидание чуда. Возможность свершения чуда в день Рождества Христова как явления необыкновенного, неординарного, резко нарушающего привычное, будничное течение жизни и меняющего жизнь человека в лучшую сторону — пожалуй, наиболее отличительная особенность в восприятии этого дня. Мы увидим далее, что именно мотив «чуда», каким бы конкретным содержанием ни наполнялось это понятие, и становится ведущим мотивом рассказов с рождественской тематикой. Праздничное переживание, в основе которого лежит ожидание чуда, находит объяснение в содержании самого праздника Рождества, установленного в воспоминание о чудесном рождении в Вифлееме Иисуса Христа.

Чудо, однажды свершившееся в этот день, многократно отзывается в судьбах людей, вселяя в них веру и надежду.

Вторая черта рождественских переживаний, отмеченная Достоевским, состоит в повышенной склонности к воспоминаниям, которая наблюдается у арестантов в канун и в день Рождества: «И наконец, кто знает, сколько воспоминаний должно было зашевелиться в душе этих отверженных при встрече такого дня» (4, 104). Перейдя от ожидания арестантами чуда («чего-то необыкновенного») к их воспоминаниям о далеком прошлом, Достоевский был прав: поскольку ожидания каторжан оказываются неоправданными, то неудивительно, что мысль их обращается к лучшему прошлому, и прежде всего к пережитым в прошлом праздничным дням: «Дни великих праздников резко отпечатываются в памяти простолюдинов, начиная с самого детства» (4, 105). Достоевский осознает календарную природу воспоминаний: памятная дата провоцирует человека на мысленное воспроизведение событий и обстоятельств, имевших место в прошлом в то же самое календарное время. Эта особенность переживания календаря лежит в основе церковных календарных праздников, и в первую очередь Рождества, главный смысл которого состоит в воспоминаниях о рождении Иисуса Христа, чем и объясняется особое пристрастие «рождественской» литературы к мотиву воспоминаний.

Читайте также

Святки: как проходили бесовские игрища русской молодежи

Как уже отмечалось, в западной, а со временем и в русской традиции рождественские праздники приобрели сугубо семейный характер, это были, по выражению Достоевского, «дни семейного сбора», отчего и воспоминания о прошлом носили по преимуществу семейный характер, что соответствовало содержанию самого праздника, ибо вочеловечивание Бога — рождение младенца Иисуса — произошло в семейной обстановке. Отсюда в рождественских рассказах многочисленные мотивы, связанные с отношениями между членами одного семейства. Отсюда же и тема детства — как периода особой остроты и интенсивности переживания праздника Рождества.

И еще один момент, отмеченный Достоевским:

Кроме врожденного благоговения к великому дню, арестант бессознательно ощущал, что он этим соблюдением праздника будто соприкасался со всем миром, что не совсем же он, стало быть, отверженец, погибший человек, ломоть отрезанный, что и в остроге то же, что у людей (4, 105).

Праздник Рождества, таким образом, становился днем единения всех людей, он приобщал отверженных ко всему человечеству, заставляя их самих видеть в себе человека.