Женя женечка и счастье рассказ часть 174

Утро, лучи солнца освещают комнату. Женя не торопясь просыпается, еще не успел прозвонить будильник. Для нее сегодня очень важный день, в одиннадцать ее ожидает собеседования в фирму на должность секреторя. Она подошла к окну, потянулась, солнце освитило ее шикарную фигуру. Лучи нежно скользят по груди второго размера, лаская маленькие, аккуратные розовые соски, ее волосы едва касались плеч. Поворошив волосы, Женя поставила чайник и пошла собираться. Накрасившесь она одела нижнее белье, блузку, пиджак, юбку и чулки. Посмотрела на себя в зеркало, она шикарна, жгучая брюнетка, стрижка каре, очки с черной оправой, ее макияж подчеркивал невероятную красоту, ее накачиная попа в этой юбке была отпад. Жене было 23 года, она только закончила институт и это было первое ее собеседование на работу. Выпив чашку кофе, одела туфли на высокой шпильке, сумочка и впуть.
 

До фирмы она добралась очень быстро, таксист не сводил с нее глаз, улыбался, всячески стрелял взглядом, ей это безумно нравилось, но она не подавала вида. Найдя кабинет генерального директора, его звали Артур Александрович так она прочитала на табличке двери, немного собравшись с мыслями стучит в дверь.
 

– Да, да войдите. -Донесса голос из двери
 

Женя уверенно открыла дверь и переступила порог. За столом сидел очень крупный мужчина, лет шестидясити, проступала не большая, едва заметная седина, Это был Артур Александрович.
 

– Здрасвуйте. Вы значит Евгения? —
 

Очень медленно, не отводя глаз он говорил, не давая вставить не единого слова.
 

– Могу сказать сразу, глядя на ваш внешний вид вы нам подходите, осталось только согласовать ваши обязанности, присаживайтесь на диван.
 

Женя прошла по кабинету не торопливым шагом, села на диван, закинула ногу на ногу положив сумку с края, немного откинувшись назад. Артур Александрович подошел к шкафу достал бутылку вина и конфеты, поставил их на стол, подал бокалы и сел рядом. Она была удивлена таким собеседование и не знала как себя вести.
 

– Я сейчас все объясню. В ваши должностные обязанности будет входить. Ответы на звонки, поездки в командировки со мной и вообще всегда быть рядом, да и самое главное вы будете составлять мне компанию, то есть выпивать со мной.
 

Он выдержал паузу.
 

– И разумеется достойная зарплата. Так что вы согласны?
 

Женя отвела глаза и немного подумав ответил:
 

– Да, если только не много пить.
 

– Разумеется, Вы можете хоть весь вечер ходить с одним бокалом. Ну а сейчас первый ваш рабочий день хотелось бы начать сприятного.
 

Артур Александрович налил в бокалы вино и один из них протянул Евгении.
 

–За знакомства и удачную работы.
 

После чего они сделали по глотку и начали разговорить. Артур Александрович спрашивал где она училась, кто родители, рассказывал о фирме, просто болтали не о чем. Допив первый бокал, Женя очень захмелела и почувствовала возбуждения в низу живота. Артур Александрович налил еще бокал, но Женя не стала делать и глотка, она уже понимала, что что то не так. Ее желание секса было все сильней, она начала ёрзать по дивану, сильно сжимать ножки. Потом продвинулась к столу и запустила себе руку между ножек, стала медленно, нежно ласкать себя через трусики. Она уже не отдавала себе отчет и плохо понимала что происходит.
 

Артур Александрович встал, закрыл дверь.
 

– Что ты делаешь под столом? Покажи мне.
 

Потребовал он.
 

Женя отодвинулась от стала, сжала ножки.
 

– Облакачивайся на спинку, задери юбку, поставь ноги шире и продолжай!
 

Грубо сказал Артур Александрович.
 

Женя откинулась назад, поставила широко ноги и начала ласкать себя через трусики. Она нежно себя гладила иногда нажимая пальцами на киску, то и дело поднимаю бедра вверх на встречу пальцам. Артур Александрович подошел к ней, провел пальцами по щеке, по губам. Женя вытащила язык, стала ловить его пальцы, лизать их, постанывать, он вставил большой палец ей в рот и она стала жадно его сосать, вылизывать закрыв глаза. Артур Александрович наклонился и стянул с нее юбку и трусики, отошел сел на кресло.
 

– Продолжай.
 

Спокойно сказал он
 

Он смотрел на гладко выбритую киску, с окуратными половыми губами. Женя облизала свой палец и медленно опустила в низ.
 

Стала двигать между губ, затем задержалась на клиторе, быстрыми круговыми движениями начала его теребить, издался стон, облизала пальцы свободной руки и сразу вставила себе два пальца и начала быстро иметь себя ими как можно глубже, она уже вся хлюпала. Она стонала все сильней, извивалась на своих пальцах, облизывала губы. Артур Александрович жадно смотрел после чего встал, подошел к Жене, схватил ее за щеки так что б она открыла рот, как можно больше набрал слюны и харкнул. Женя все проглотила, вытащила язык и потребовала еще. Он не заставил ее ждать и харкнул как можно сильней, Женя стала играть его слюной языком не торопясь ее проглотить.
 

Артур Александрович снова сел в кресло.
 

– Встань раком и поимей себя в задницу!
 

Приказал он.
 

Женя покорно встала к нему спиной наклонилась вперед, выставив на показ все свои прелести, положила руки на попу и развела ягодицы в стороны.
 

– Харкни мне на задницу. Попросила она.
 

Артур Александрович харкнул точно на анус, и вновь вернулся в кресло. Женя шлепнула себя по заднице и медленно стала вставлять палец в попочку, она вся выгнулась с киски сочится сок, медленно имеет себя в попу, другой рукой ласкает киску, вставляет в нее пальцы, теребит клитор. Стоны захватили весь кабинет Артур Александрович жадно смотрел на нее, пил вино.
 

Допив бокал он медленно подошел к Жене, убрал ее руку от киске и резко вставил в нее три пальца, как можно глубже, как можно резче начал ими двигать. Женя не могла сдержаться ее затрясло, она издала рык и упала на диван, конвульсии ее еще долго не отпускали, такого оргазма она не получала не когда.
 

– Что это было?
 

Продолжая часто дышать спросила она
 

– Возбудитель который я добавил в вино. Вы подходите нам. Одевайтесь, конверт с авансом на столе, завтра за вами заедет водитель в районе 6 вечера.
 

Спокойно сказав Артур Александрович, ушел.
 

Женя не много полежала и начала собирать, конверт положила в сумку. Выбежала на улицу, там ее ждала уже шикарная машина, рядом стоял мужчина.
 

– Я Сергей, теперь я ваш водитель.
 

Представился он.
 

Женя задумалась, и не уверена села в машину, через двадцать минут она уже была дома, в голове было много мыслей и до конца она не понимала что произошло. Она нашла в сумке конверт в нем лежало тридцать тысяч ее очень порадовал такой аванс. Она приняла горячую ванну и уснула не думая не о чем.
 

28 апреля7,2 тыс. прочитали3 мин.7,6 тыс. просмотров публикацииУникальные посетители страницы7,2 тыс. прочитали до концаЭто 94% от открывших публикацию3 минуты — среднее время чтения

Начало здесь.

Предыдущая часть здесь.

-Январь заканчивается…, – задумчиво произнёс Андрей, который уже пришёл из школы, глядя на календарь, – значит, папы нет уже три месяца. Мама, а он надолго задерживается?

-Андрюша, я не знаю, насколько. Потому что он и сам этого не знал, когда звонил.

-Жалко, что папа опять давно не звонил…

-Андрюша, ну ты же знаешь, что папа звонит сразу, как только появляется возможность.

-Знаю, – сын снова вздохнул, – а тётя Надя уже уехала в Ростов?

-Она уже там.

-Она тоже живёт у твоего друга Второго?

-Да.

-Мама, а вот если бы дядя Андрей там не жил? И тётя Настя в госпитале не работала, мы бы ведь так и не узнали, что папа с дядей Серёжей там? И про дядю Илью бы не узнали.

-Но ведь мы знаем, Андрей, – Женя серьёзно посмотрела на сына.

-Это же случайно…

-Андрей… в нашей жизни нет ничего случайного. Каждый человек нам для чего то дан. Для определённого жизненного опыта.

-И даже наш отец? – прищурил глаза сын.

-И даже ваш отец, – спокойно ответила Евгения, – ведь если бы не он, у меня не было бы таких замечательных детей. И я не приобрела бы этого самого определённого жизненного опыта.

-Мама, ты говоришь как в тех передачах, которые обычно Алёнка смотрит. Там тоже всё время всё объясняют. Как прощать обиды, как относиться к людям… А вот если обиду очень трудно простить?

-Андрей, в жизни всегда настаёт момент, когда всё становится неважным. Потому что ты переходишь на новый этап жизни.

-Так что нам теперь, отца простить?

-Андрей…, я не могу ва заставлять делать это… Каждый человек должен сам пережить и перерасти свои обиды… Сам решить что-то для себя.

-А ты?

-Что я?

-Ты простила?

-Я? – Женя начала копаться в своей душе, размышляя над вопросом, который задал сын. А потом начала говорить, – Знаешь. Андрей… я с удовольствием вернусь к этой теме сначала лет через десять… а потом через двадцать… А пока… не скрою, что в моей душе всё ещё есть обида… Но в тоже время я ему даже благодарна. Потому что если бы ваш отец не поступил так с нами, то мы бы никогда не были бы счастливы так, как сейчас. Так что… всё, что ни делается – делается к лучшему…

Сын отошёл к окну, задумчиво глядя, как за ним медленно кружили снежинки, помолчал немного, а потом произнёс:

-А вот нам с Алёнычем папа с самого первого раза понравился… Мама…

-Что, Андрей? – Женя встала рядом с сыном, приобняв его за плечи.

-Давай ещё раз «Маленького принца» перечитаем? Впереди два выходных. Затопим камин и будем перед ним читать…

-Хорошо, Андрей… давай перечитаем…

-Давай тогда и Алёныча сегодня пораньше заберём из садика? Сразу после сна.

-Давай, – Женя осмотрела на часы, – Серёжик сейчас проснётся, покормим его, и можно будет за Алёной ехать.

=//=

Накидав на плед перед горящим камином подушек, и расположившись поудобнее, Женя снова читала детям полюбившуюся уже книгу. Жюли, забравшись к Жене на руки, тихонько мурлыкала.

-Не устали? – Женя оглядел детей, – спать ещё не хотите?

-Мама, давай ещё страничку? – попросила дочь, – а на завтра у нас ещё останется почитать?

-Останется, Алёна, не переживай. Ещё страница, в душ и спать.

=//=

-Мама…, – на пороге Жениной комнаты стояли Андрей и Алёна, – мааам… ты не спишь?

-Нет ещё, – Женя подняла голову от подушки, – что-то случилось?

-Можно мы с тобой сегодня поспим? Мы хотим немножко с тобой поговорить.

-Прыгайте ко мне. Только тихо. Серёгу не разбудите. А то сами его укладывать будете, – Женя легла на спину, и к ней с обеих сторон забрались сын и дочь, – о чём вы хотели поговорить?

-О маленьком принце, – вздохнул Андрюша.

-А что с ним не так?

-Нам кажется, что раньше ты нам какую-то другую книжку читала, мама…

-Как это – другую? – не поняла Женя, – вы же видите, что это наша книжка, и именно её мы и читали.

-Но ты как будто другую книжку читаешь, – вздохнула Алёна, обнимая Женю крепче, – как будто раньше она была о чём то другом…

-Просто вы стали старше, Алёна… И научились лучше думать и чувствовать. Вот мы сейчас эту историю дочитаем… а потом перечитаем её через год… И вы снова откроете для себя что-то новое… Со мной так же было…

Январь подходил к концу. Впереди были февральские метели.

Продолжение в следующей части.

Источник

V. Галереи и корридоры Арсенального каре. Везде солдаты. Кучкуются. О чём-то говорят. Это верные, пока, Временному правительству части. Они ещё ничего не знают о событиях этой ночи в Петрограде. Событиях, перевернувших весь мир.

• Стой, кто идёт! — женский голос позвучал звонко в неожиданно пустом корридоре.
• Ну, вот, опять двадцать пять, — проговорил себе под нос Игорь. — Чему удивляться?..
• Свои! — прокричал казак. — Мы охраняем плац. Задержали посторонних. Утверждают, что они из Петрограда и у них важное сообщение для Александра Фёдоровича.
• Обождите минуту, — женщина с ружьём скрылась за дверью и вскоре появилась.
• Проходите, Александр Фёдорович ждёт вас.

У большого письменного стола императорского кабинета  стоял мужчина средних лет в полувоенном френче, галифе и высоких сапогах. Образ, хорошо всем знакомый. Дверь кабинета закрылась. О чём говорили друзья с бывшим премьер-министром история умалчивает. Но разговор был недолгим. Дверь открылась, но вышла только Женя.

• Слушай, подруга, — обратилась она к охраннице, — как тебя зовут?
• Глафира я, из питерских. Мы из Женского батальона смерти…
• Ну, помирать нам рановато! Давай раздевайся…
• Ты это чего? — испугалась Глафира, беря наизготовку винтовку.
• Мы из Питера, из Петрограда, там революция. Временное правительство арестовано. Твоих однополчанок во главе с Марией Бочкарёвой уже разоружили.
• Не может быть!
• Ещё как может. Сюда скоро приедут революционные матросы во главе с Дыбенко, чтобы арестовать Керенского.
• Ты-то откуда знаешь?
• Да так, из истории…
• Чего-чего?
• Книжки читаю, вот чего! Потом, всё потом расскажу. Снимай только фуражку и шинель.
• Да я не против. А винтовка нужна?
• Не знаю. Можешь отдать её Александру Фёдоровичу. Вы как сюда приехали?
• На машине. Она где-то в городе. Александр Фёдорович знает где. Там шофёр дожидается. А можно, я с ними?
• Можно.

Тихо раскрылось окно первого этажа Арсенального каре. Друзья выбрались в Собственный сад. Впереди шёл мужчина в неестественно сидевшей на нём маленько солдатской шинели. Со стороны плаца уже слышались крики и возгласы. Чей-то голос громко восклицал: «Революция, о которой так долго говорили большевики, совершилась! Власть в руках Советов рабочих и солдатских депутатов. Наша с вами власть, товарищи!».

И вновь подземный ход. Приоратский дворец. Он во мраке. У дворца угадывается силуэт автомобиля…

• Ну, друзья, пора прощаться, — сказал мужчина в кургузой шинели. — Спасибо вам за всё. Россия вас не забудет!
• Да, уж, птица Говорун… — начал было Павел себе под нос, но Виктор стукнкл ему локтём в бок.
• Вы поезжайте в сторону Эстонской границы, а там разберётесь. Только поторопитесь, — сказала Женя на прощание.
• Езжайте на Волосово и Кингисепп, простите Ямбург, — добавил Виктор, обращаясь к шофёру в кожанных одеждах. — А там и до Ивангорода недалеко.
• Знаю, уже ездил туда с донесениями.
• Ну, вот, счастливого пути! — сказал Виктор. — А ретроавтомобиль какой модели?
• Авто английское. Марки «Роллс Ройс».
• Круто! — воскликнул Пашка. — Сейчас на аукционе за такое ретро!..
• Молчи, Пашка, — шепнул ему Виктор. — Сейчас мы опять будем драпать. Забыл где мы?
• Да в Гатчине!
• Ну, тогда, когда?!.

Откуда-то из темноты появилась Цыганка:

• Сами мы не местные, давайте погадаю…
• Ну, вот, началось… светопреставление! — сказал Игорь.

• Найн, никаких больше представлений! — офицер был груб и зол. Допрос шёл уже пятый час. Он устал. — Никаких спектаклей, никаких театров! Мы навели справки. Это тут недалеко. Вы за кого нас держите? За идиотов? Немецкое командование будет к вам милостиво. Вы лазутчики. Это факт. Но вас не повесят на этой площади, — он указал в сторону рыночной площади, что напротив комендатуры. — Вас расстреляют. Это большое уважение со стороны Германии. Вы честно выполняли свой долг. Мы тоже честно выполняем свой солдатский долг. Вы наши враги, вы — подпольщики, комсомольцы. И вы будете расстреляны вместе с комсомольцами-подпольщиками.
• Нихт шиссен! — проговорил Игорь, вспомнив слова из фильма о войне.
• Не дрейфь, — сказал Евгений. — Солдаты в безоружных не стреляют. Вы — палачи!
• Мы — молодая гвардия рабочих и крестьян! — затянул Виктор. Друзья подхватили:_
• Вперёд заре навстречу, товарищи в борьбе, штыками и картечью проложим путь себе!..
• Прекратите это представление, прекратите этот балаган! — взорвался офицер и что-то прокричал по-немецки. Вбежала охрана с собакой, немецкой овчаркой.
• Ну, вот собака с милицией… — сказал Пашка.

На друзей напал ржач. Они смеялись, взявшись за животики. Было настолько страшно уже давно, что произошла психологическая инверсия. Включились защитные механизмы, как говорят психологи.

• Собака лаяла на дядю фраера! — запел Пашка, изображая Промокашку из «Места встречи…» — А на скамье подсудимых!..
• Ребята, — сказала Женя прижимая теснее Котейку, — не бойтесь, вот наш талисман, — и она погладила Котейку по головке. И он замурлыкал в ответ, не испугавшись даже остервенелого лая собаки.

В корридоре комендатуры по-прежнему сидели Старик и Цыганка. Но в сторону друзей они уже не смотрели.

Кошмарная, самая кошмарная ночь в жизни наших друзей прошла в каком-то подвале на опилках. Постоянно откуда-то доносились крики. Кого-то пытали.

• И всё это в родной Гатчине, — задумчиво проговорил Пашка.
• В родной Гатчине нас скоро расстреляют, — сказал Игорь. — Нет, уеду в Ленинград.

Там голод, но нет фашистов.

• Так тебя и отпустили, — сказал Женя. — Попались…
• Ну, не брат ты мне! Чего сдрейфил? — сказала Женька. — Вон Котейка спокоен.
• Ему то что? — спросил Женя. — Его же не расстреляют…
• Никого не рассреляют. Давайте на спор! — предложила Женя.
• Нет, я больше в такие игры не играю, — сказал Игорь.
• Спорим, что скоро всё закончится! — настаивала Женя.
• И всем будет крышка… — сказал Женя.
• Готовь лошадей! — шепнул ему, улыбнувшись, Виктор. — Кино мы любим, а вот оказались на месте персонажей, сдрейфили.
• Никто и не сдрейфил, вон как пели прямо в комендатуре! — сказала Женя.

А на рассвете их повели на казнь. Вместе с комсомольцами-подпольщиками. Они смотрели в глаза друг другу и всё понимали без слов. Они были почти ровесники. Они были патриотами. Независимо от того, в каком времени они жили, и что за свою недолгую жизнь успели совершить.

Руки связаны за спиной. Позади автоматчики. Их вели в сторону парка Сильвии. Там у стены парка казнили патриотов, партизан, подпольщиков. Но что это? Кто это? На алее парка с метлой в руках стоит Загадочный старик и смотрит на них немигающим взглядом. Тихо-тихо, почти неразличимо заиграла музыка. «Жил да был чёрный кот за углом, и кота ненавидел весь двор…»

• Женя, что это? — спросил брат.
• Не бойся, братишка! — крикнула Женька и опустила Котейку на землю. Котейка быстро-быстро побежал и скрылся за углом полуразрушенного паркового строения.

Посреди развалин стояла Цыганка. Она немигая смотрела на процессию. Но её саму словно никто и не видел.

Мелодия звучала всё громче и громче. Песня уже гремела над парком, но никто, вроде, ничего и не слышал. «Только песня совсем не о том!..»

• А кто выдал подпольщиков? — спросил Женю брат.
• Какая-то предательница, из своих же. Комсомолка была… — ответила Женя.
• Что это? — спросил Виктор, задрав голову к небу.

Все устремили взгляды наверх. Миллионы и миллионы искрящихся снежинок опускались с небес на землю. Автоматчики в ужасе пригнулись и попятились.

• Снег посреди лета? — удивился Игорь.

Музыка сменилась звуками скрипки. Мелодия из фильма «Профессионал»…

Что-то подняло всех и закружило-понесло, какой-то вихрь из «снежинок» и людей.

В Приоратском дворце продолжаетя праздник. Во дворе замка играет музыка. Мелодия из фильма «Профессионал». Партию скрипки, под «минусовку» исполнял Игорь. Среди гуляющих молодые люди, похожие на героев-подпольщиков. Загадочный старик в форме офицера Советской армии, на груди орденские планки и награды Отечества. Цыгака-гадалка с детьми. Женя ведёт экскурсию. Друзья гуляют и участвуют в мероприятиях «Ночи в музее».

Из колонок звучит песня Битлз «Magic mistery tour”.

                                      ВМЕСТО ЭПИЛОГА.

                                      Гатчина середины 60-х.

                                      Проспект 25-го Октября.

  Из окна дома на проспекте доносится песня, играет радиола: «Жила да был чёрный кот за углом!..» По проспекту идёт обычная советская женщина. Она совсем не выделяется среди людей. Вдруг дорогу ей перебегает чёрный кот. Котейка? Женщина ипуганно шарахается в сторону. Визг тормозов. Напротив останавливается чёрная «Волга». Выходят двое в штатском, предъявляют документы:

• КГБ СССР, гражданка, вы арестованы, пройдёмте в машину. И без глупостей!..

Наши дни.

«Жил да был чёрный кот за углом!..» Играет современная группа. На дискотеке «В стиле 60-х» наши друзья. Среди танцующих молодые люди и девушки очень похожие на комсомольцев-подпольщиков. За столиком сидят вместе Цыганка и Загадочный Старик. Они модно и со вкусом одеты. О чём-то весело говорят и пьют чай.  И вновь звучит «Magic mistery tour”. А значит, что наших героев ожидают новые приключения.

  P.S. Где-то вне времени и пространства. Белый шум. Появляется Женя с Котейкой.

Женя поднимает своего любимца вверх, как Король Лев Симбу и кружися с ним:

— Котейка, Котейка, хороший Котейка, тобою гордится страна!..

Конец.

Навигатор всех глав рассказов «Наташа в чем счастье» читать бесплатно на сайте. Все части и главы рассказов «Наташа в чем счастье» яндекс дзен: Элен и все-все-все.

Наташа в чем счастье часть 317

Наташа в чем счастье часть 316

Наташа в чем счастье часть 315

Наташа в чем счастье часть 314

Наташа в чем счастье часть 313

Наташа в чем счастье часть 312

Наташа в чем счастье часть 311

Наташа в чем счастье часть 310

Наташа в чем счастье часть 309

Наташа в чем счастье часть 308

Наташа в чем счастье часть 307

Наташа в чем счастье часть 306

Наташа в чем счастье часть 305

Наташа в чем счастье часть 304

Наташа в чем счастье часть 303

Наташа в чем счастье часть 302

Наташа в чем счастье часть 301

Наташа в чем счастье часть 300

Наташа в чем счастье часть 299

Наташа в чем счастье часть 298

Наташа в чем счастье часть 297

Наташа в чем счастье часть 296

Наташа в чем счастье часть 295

Наташа в чем счастье часть 294

Наташа в чем счастье часть 293

Наташа в чем счастье часть 292

Наташа в чем счастье часть 291

Наташа в чем счастье часть 290

Наташа в чем счастье часть 289

Наташа в чем счастье часть 288

Наташа в чем счастье часть 287

Наташа в чем счастье часть 286

Наташа в чем счастье часть 285

Наташа в чем счастье часть 284

Наташа в чем счастье часть 283

Наташа в чем счастье часть 282

Наташа в чем счастье часть 281

Наташа в чем счастье часть 280

Наташа в чем счастье часть 279

Наташа в чем счастье часть 278

Наташа в чем счастье часть 277

Наташа в чем счастье часть 276

Наташа в чем счастье часть 275

Наташа в чем счастье часть 274

Наташа в чем счастье часть 273

Наташа в чем счастье часть 272

Наташа в чем счастье часть 271

Наташа в чем счастье часть 270

Наташа в чем счастье часть 269

Наташа в чем счастье часть 268

Наташа в чем счастье часть 267

Наташа в чем счастье часть 266

Наташа в чем счастье часть 265

Наташа в чем счастье часть 264

Наташа в чем счастье часть 263

Наташа в чем счастье часть 262

Наташа в чем счастье часть 261

Наташа в чем счастье часть 260

Наташа в чем счастье часть 259

Наташа в чем счастье часть 331

Наташа в чем счастье часть 332

Наташа в чем счастье часть 333

Наташа в чем счастье часть 334

Наташа в чем счастье часть 335

Истинное призвание одно – отыскать ключ к себе настоящему…

Герман Гёссе

1

Женька тихонько открыла дверь своим ключом и вошла в темную прихожую. Было около шести утра. В коридоре свет включать нельзя, родители спят. Другое дело – ванная! Ей удалось в темноте бесшумно проскользнуть к двери, на которой была прикреплена пластмассовая картинка,с изображением упитанного ребенка, стоящего под душем. На противоположной стене имелась такая же выкрашенная белой масляной краской дверь, все стем же толстым малышом, но только сидящим на горшке. Женька знала, что если прижать выключатель всеми пальцами и равномерно надавить, он практически не издает звука.Ванная комната осветилась мягким светом и первое, что увидела Женька – это свое собственное отражение в зеркале, с полураспустившимися «локонами» (бабушкино словечко), и слегка размазанной под глазами тушью. Еще бы! Больше, чем она, никто из девчонок не танцевал. От приглашающих отбоя не было. Женька только что вернулась с выпускного бала. Окончен десятый класс: позади школа, позади экзамены, а, главное, совсем позади – завуч Татьяна Анатольевна, оставившая Женьку, у которой в аттестате была только одна четверка по русскому языку без серебряной медали.

– Понимаешь, Евгения, иногда твое поведение, некоторым образом,… – как-то начала Татьяна Анатольевна в конце года путаный и витиеватый монолог, который так и не смогла закончить. Но в этом и не было необходимости. Женька, как и все остальные в школе, и так знала, что поведение её, пусть и не безупречное, совершенно не причем. А причина в том, что городской отдел образования не одобрял чрезмерное количество медалистов на отдельно взятый класс и относился к этому вопросу крайне щепетильно. Это казалось подозрительным. Чрезмерным считалось (негласно, разумеется) количество более двух. А в Женькином классе уже и так было двое: безупречный во всех отношениях, к тому же лингвистический и математический вундеркинд – Боря Литвинов:то, что он окончит школу с золотой медалью, причем, абсолютно заслуженной, было ясно уже с первого класса. Ему был обеспечен самый радушный прием, как в МГИМО, так и в «Бауманке». А вторая серебряная медалистка – худая и нервная зубрила Наташка Демина, была родной дочерью завуча Татьяны Анатольевны. Как говорится, – Вопросы есть? – Вопросов – нет! – Все свободны.Конечно, можно было идти добиваться, скандалить, угрожать, писать жалобы, но Женьке было прекрасно известно, что родители её никогда на это не пойдут. Отец не станет этого делать по каким-то недосягаемым, одному ему известным принципам, а у матери всю жизнь невероятно благоговейное отношение к учителям, которое она неустанно, но безуспешно взращивала все десять лет в упрямой и строптивой Женьке. Слово учителя казалось Зинаиде Евгеньевне истиной в последней инстанции, классный руководитель, по её разумению, это – высший судия, а завуч и директор, соответственно, царь и бог.

– Я свободна! Ура! – тихонько захихикала Женька. У неё совершенно прошла обида на школу вообще и на завуча в частности. – А ну, их всех! – подумала она, внимательно разглядывая себя в зеркале. Она вспомнила, как почти все девчонки из её класса плакали и сегодня при расставании, и на последнем звонке, но только не она. Вот ещё! Надо шагать в будущее, а не оплакивать прошлое.Мать и отец тоже совершенно спокойно относились к факту окончания их дочерью средней школы. А некоторые родители одноклассников (бывших, тут же поправила она себя) волновались, ждали своих чад возле школы. А её вон спят себе преспокойно. Правда, им скоро на работу. Мать встает в пять утра, работает поваром в детском садике, в который поочередно ходили и сама Женька, и её младший брат Ярослав.Отец – наборщик в городской типографии, в их доме много самиздатовской литературы самого разного направления: от астрологии, хиромантии и сборника рецептов народной медицины до Козьмы Пруткова и Мандельштама с Ходасевичем.

Девушка боролась с сильным искушением принять душ, но боялась разбудить родителей. Нельзя, чтобы отец её видел сейчас. Как многие абсолютные трезвенники, он мгновенно услышал бы запах спиртного, а этого Валерий Михайлович совершенно не переносил. Встречая рассвет, выпускники распили две бутылки сухого вина, кислый вкус которого совершенно Женьке не понравился, зато очень понравилось ощущение, которое появилось после. Это можно было бы сравнить с расслабленной, снисходительной уверенностью в себе, в своих силах, в своем прекрасном будущем, в своей какой-то исключительности и даже превосходстве. Исчезло вечное недовольство собой, своей внешностью, манерами и походкой. Взгляд утратил свою настороженность и детскую наивность, в серых глазах появился стальной блеск, в поведении – грацияи некая манерность. Даже объект её постоянного недовольства и насмешек младшего брата – маленький курносый нос, казалось, утратил всю свою вздернутую незначительность и смотрел вверх горделиво, с восхитительным чувством собственного достоинства. На редкость приятные ощущения… Женя решила сейчас просто умыться и лечь спать, а когда отец уйдет на работу, залезть в ванную.Входящая в комнату вместе с молодым июньским солнцем, умытая и причесанная юная девушка являла собой всю прелесть семнадцати лет. Как часто в этом возрасте, чтобы выглядеть нежной и обворожительной, бывает достаточно просто смыть косметику! К сожалению, с годами, чтобы добиться похожего результата, часто требуется выполнять противоположные манипуляции.

Покосившись на спящего одиннадцатилетнего брата, Женька с наслаждением вытянулась в своей кровати. Засыпая, она, тем не менее, продолжала любоваться, висящим перед её глазами на дверце шкафа серебристым (под цвет глаз), только что бережно снятым «выпускным» платьем. Женька почувствовала тепло, когда подумала о бабуле, которая нашла и оплатила очень известную, и потому совершенно недоступную портниху, которая милостью Божьей, а также благодаря щедрой бабулиной премии, нашла в своем плотном графике небольшой зазор и сварганила для Женьки это маленькое серебристо-серое чудо. «Надо будет обязательно навестить бабГалю на днях, а то со школой, экзаменами, совсем её забросила» – успела подумать Женька. В следующую минуту она увидела себя, скачущей на вороном коне, у которого почему-то было лицо Витьки Белобородова, с параллельного класса, а он на выпускном, между прочим, совершенно по-хамски вел себя во время медленного танца, елозя по Женькиной спине (и даже ниже) руками и плотно прижимаясь всем телом. Топот копыт становился невыносимым, Женька неслась во весь опор, слева и справа она видела других лошадей: белых, серых в яблоках, рыжих. Она знала, что ей необходимо быть самой ловкой и самой смелой, ведь это её табун. Это она ведет его к какой-то очень важной и значительной цели, вот если бы не этот шум, почти грохот. Ах, да это вода, водопад так шумит. Табун мчится прямо к нему… Но Женьке нисколечко не страшно… Так надо… – Я справлюсь, – беззвучно произносят её губы, и она первая вместе с конем-оборотнем Витькой прыгает в воду. Тут же гул и бешеная скачка прекращаются, наступает долгожданный покой и блаженство. Вода принимает её, укутывает невидимым легчайшим одеялом, покачивая, успокаивая и ласково обнимая… Женька безмятежно и крепко спит уже без всяких сновидений.

2

– Все прошло достойно. Именно так сказала Галина Аркадьевна своей дочери Зинаиде и зятю Валерке, сидя в столовой птицефабрики за поминальным столом. Зина, не глядя на мать, угрюмо кивнула. Валерий, по обыкновению, ничего не ответил и вообще старался не смотреть в сторону тещи. С первого дня знакомства он испытывал жуткий дискомфорт в её присутствии. Как только он видел устремленный на него колючий взгляд маленьких бледно-голубых глаз, темно-каштановую, залитую лаком «Прелесть» вечную «халу»,возвышающуюся над ними, плотно сжатые губы и стекающие вниз, по краям рта, как логическое продолжение скорбной маски уныния, две глубоких борозды, ему становилось не по себе. Будучи образованным и неглупым от природы человеком, в её присутствии, Валерий Михайлович становился косноязычным и запуганным неучем. Имея рост 180 с лишком сантиметров, он был выше тещи на полголовы. Но когда она вставала, шумно выдыхая, расправляя свою щедрую грудь, он сам себе казался ничтожеством и пигмеем. Несмотря на то, что Галина Аркадьевна неизменно была с ним холодно вежлива и немногословна, Валерий знал, что теща его презирает и считает неудачником.

– Отмучился Николаша, – вздохнула Галина Аркадьевна.

– Царствие небесное, – с готовностью откликнулась верная подруга и наперсница Галины Аркадьевны – Надежда, разложившая огромные сиськи по обеим сторонам тарелки. Многие гости, бывшие сослуживцы, товарищи усопшего Николая Петровича уже разошлись, оставались, в основном, родственники и друзья семьи. Двенадцатилетняя Женечка явно скучала, приставала с расспросами, – А когда мы пойдем домой? – но услышав от потерявшей терпение матери шипящую отповедь,надулась итихозавидовала младшему брату Ярику, которого ввиду малолетства на похороны и поминки не взяли, аоставили под присмотром папиной сестры Раисы. Она была веселая, добрая и разрешала играть, во что хочешь.Можно было приглашать соседских девчонок, раскладывать с ними кукольные шатры, устраивать подушечные баталии и скакать по кроватям: у них дома такое невозможно было даже представить.

Со столов стали убирать. Зинаида и Надежда, как будто по сигналу одновременно поднялись и начали сортировать еду: дома тоже нужно будет посидеть узким кругом. Женька с облегчением вздохнула и, пользуясь тем, что мать с озабоченным видом хлопотала у стола и не обращала на неё внимания, вышла на улицу.

Николай Петрович был третьим мужем Галины Аркадьевны. Более двадцати лет он проработал на птицефабрике, занимая должность начальника отдела по материально-техническому и транспортному обеспечению, проще говоря, был завхозом, но одновременно другом и правой рукой директора. Про таких говорят: человек на своем месте. Знал все входы и выходы на своей родной «птичке», будучи сам заядлым рыбаком возил «нужных» людей на рыбалку, да такую, про которую директору в министерстве на совещании шептали, закатывая глаза, – Ездили в субботу с Петровичем твоим на пруды…мммм – это что-то! Николай был третий муж Галины Аркадьевны, которого она похоронила, как и предыдущих двух ровно через двенадцать лет после замужества. Такая уж у этой женщины была судьба, или как она сама прочитала в одной из Валеркиных полуподпольных самиздатовских книжек – такая карма. Первый раз она вышла замуж в 23 года за человека, которого безоглядно полюбила, если не с первого, то со второго взгляда точно. Жили они тогда на Украине в областном центре и работали оба на химзаводе. Человека звали Евгений, был он молод, хорош собой, остроумен и галантен. Любовь к нему Галину закружила, зачаровала, лишила сна и покоя, и упала она в неё, не имея ни сил, ни желания с этим наваждением бороться. Поженились в счастливый и победоносный 1945-й. От завода получили комнату в семейном общежитии. Через год родилась дочь Зинаида. Её Женя был душа компании, остряк и балагур. В доме всегда были гости, музыка, смех и задушевные разговоры. Галина любила его так, что подкашивались ноги, изнемогая от ревности и желания его спрятать, закрыть, оставить только для себя и использовать единолично при закрытых дверях и постараться растянуть надолго, как редкое и очень дорогое вино. Но Евгений отшучивался, вырывался, исчезал, ускользал, на ходу целуя её в нос и надутые губы. И однажды исчез навсегда. Когда дочке Зине было одиннадцать, он во время работы поднялся на эстакаду, где почувствовал резкий запах сероводорода. Потерял сознание и упал с семиметровой высоты. Месяц он лежал в больнице, не имея ни одного целого ребра, с множественными гематомами и ушибами, мучаясь от боли, от собственного бессилия и от невозможности не только безболезненно помочиться, но и нормально дышать. Галина поселилась в больнице. Дома появлялась набегами, для того только, чтобы наспех проверить, как там Зинка и приготовить для Женечки свежую порцию перетертых супчиков и паровых котлеток. Изгнать её из палаты не представлялось никакой возможности, и персонал больницы махнул рукой. Она кормила его с ложечки, умывала, обтирала, брила, разминала затекшие мышцы, выгуливала в больничномсквере, терпеливо сносила его раздражение и злобу. Не взирая на обстоятельства: казенную больничную обстановку, плачевное состояние здоровья мужа, его холодность и отчуждение, испытывая острое сострадание к нему,она все же была почти счастлива: он был с ней и был только её. Неотлучно: утром, днем вечероми ночью. Она старалась перехватить взгляд его чудесных, серых в темную крапинку глаз, и млела от избытка чувств к своему Женечке: тут и безоговорочная любовь, и какая-то материнская жалость, и дикая страсть, и накрывающий её ледяной волной страх за любимого. Нечастых посетителей Галина умело выпроваживала, ссылаясь на рекомендацию врачей не утомлять больного. Через месяц Женя почувствовал себя хуже. Он почти ничего не ел, лежал, отвернувшись к стене от Гали и от всего мира. И внешне очень изменился: он сильно отек, лицо стало одутловатым, на теле стали появляться гематомы непонятного происхождения. Врачи забили тревогу. Его куда-то везли, что-то вливали, что-то капали, постоянно брали анализы. Но ничего не помогло, через шесть недель с момента поступления в больницу Женя умер. Оказалось, что у него уже семь дней, как отказали почки. Врачи переживали, что нужно будет возиться с Галиной, но она была строгой и вменяемой. Только потемнела лицом и все говорила и делала очень медленно. Как будто не была уверена, что это нужно и правильно. Похоронив горячо любимого Евгения, она вместе с ним похоронила свою молодость, женственность и привлекательность. В тридцать пять лет она выглядела солидной матроной глубоко за сорок. Но зато и оцепенение её прошло. Она стала рассылатьписьма-жалобы в различные инстанции, добиваясь служебного расследования по факту производственной травмы, повлекшей смерть Никишичева Е. С. В них она подробно излагала, «…что несмотря на тот факт, что у супруга были поломаны ребра, скорую помощь ему не вызывали два с половиной часа. Этот факт объясняется тем, что в заводском медпункте выжидали время для испарения из легких Никишичева Е. С. паров сероводорода, которыми он и был отравлен. Кроме того, из лечебно-профилактического участка предприятия ему не вызвали скорую, а отвезли на транспорте завода. Первоначально Евгению был поставлен диагноз «закрытый разрыв лонного сочленения», а через шесть дней диагноз изменили на «ушиб мягких тканей лонного сочленения», что дало право заводу признать травму непроизводственной». Галина Аркадьевна вошла во вкус истрочила письма. В поисках истины сидела в многочасовых очередях к чиновникам, неудачи и проволочки её не останавливали, а наоборот воодушевляли. По вечерам на кухне, отправив Зинку спать, Галина с выражением, гневно зачитывала, слушавшей её с открытым ртом соседке Марусе очередную петицию: «Врачом лечебно-профилактического участка (ЛПУ) химзавода Воронковой Л. Т., а также заведующим отделением второй городской больницы Дмитриенко А. С., при оказании медицинской помощи и выдаче медицинских заключений было совершено преступление (должностной подлог). Мой супруг Никишечев Е. С., менее чем за месяц до несчастного случая, повлекшего смерть, проходил периодический медосмотр в ЛПУ химзавода и был признан годным к выполнению работы с особыми условиями труда. Если, как впоследствии указала в медицинских заключениях, главный врач ЛПУ – Воронкова Л. Т., причиной несчастного случая явилось состояние здоровьямоего супруга, в таком случае, почему она допустила больного человека к выполнению трудовых обязанностей? Если состояние здоровья Никишичева Е. С. не вызывало сомнений, в таком случае почему причиной несчастного случая главный врач ЛПУ указывает состояние его здоровья?» И так далее, и все в таком же духе. Как бы там ни было, но с приближением первой годовщины смерти драгоценного Женечки, многомесячные усилия Галины Аркадьевны в восстановлении справедливости начали приносить свои плоды. Была назначена пенсия по случаю потери кормильца, выдана единовременная довольно значительная материальная компенсация, и самое главное, – Галина Аркадьевна получила ордер на двухкомнатную квартиру, в очереди на которую они с мужем стояли более десяти лет.Последним заключительным аккордом, прозвучала врученная ей путевка в санаторий в городе Кисловодске, куда руководство завода её направило, чтобы подлечить надорванное в тяжких походах за справедливостью здоровье. При этом,Галине Аркадьевне недвусмысленно дали понять, что продолжать дальше трудовую деятельность на химзаводе ей будет довольно непросто. Да она и сама не хотела работать там, где все напоминало бы о муже. Поэтому с большим энтузиазмом устроившись в новой квартире, поручив надзор за самостоятельной Зинкой доброй соседке Марусе, она написала заявление с просьбой уволить её по собственномужеланиюиукатила на целый месяц в Кисловодск.

В этом же санатории им. А. М. Горького залечивал душевные раны после тяжелого разрыва с женой, Василий Иванович Огородничий – военный пенсионер, а ныне преподаватель начальной военной подготовки в одной из школ города Ставрополя. Коренастый, плотный, с довольно внушительным брюшком он, тем не менее, привлекГалину Аркадьевну своей какой-то неприкаянностью и беспомощностью. В 47 лет он оказался абсолютно не готов к ситуации, в которой оказался.До сих пор всё было хорошо, по крайней мере, он так считал. Он служил, ездил по гарнизонам, объектам и командировкам, часто подолгу не бывал дома, где его всегда ждала элегантная, умная, хозяйственная жена Марина и двое сыновей 17 и 10 лет.Василий Иванович дослужился до майора, в сорок пять лет, как и положено, вышел на пенсию и тут начались проблемы в семье. На гражданке он, разумеется, пребывал в кругу семьи и не собирался никуда уезжать. Оказалось, что его длительное присутствие очень раздражало супругу. Как она впоследствии ему призналась, она все время ждала подсознательно, что он скоро уедет, а он все не уезжал. А наоборот очень активно проявлял себя: громко сморкался, храпел исчитал величайшим преступлением спать после шести утра.Кроме того, Василий Иванович имел привычку развешивать на дверях свои влажные полотенца, а если в блюде не присутствовало мясо, не считал это полноценным обедом или ужином, нуи т.д.Жену начинала бить нервная дрожь, когда он прикасался к ней. Он стал на ночь устраиваться на кухне, на раскладушке. Супруги все чаще выясняли отношения, чего никогда раньше не было. Даже трудоустройство Василия Ивановича не спасло положения. Марина подала на развод, он съехал к приятелю.Директор школы, в которой работал Василий Иванович, посоветовал ему отдохнуть, подлечиться и обеспечил путевкой в этот санаторий.

– Нервы совсем расшатались, – жаловался он Галине Аркадьевне, – Просто не знаю, что делать! Они стали вместе проводить все свободное от процедур время.Василий Иванович говорил, она внимательно слушала. Однажды провожая Галину до её номера, он задержал её руку в своей. Она не отнимая руки, посмотрела на него с нежностью и сообщила, что её соседка уехала навестить дочь с маленькой внучкой.

Свадьбы никакой не было, Василий Иванович, окончив санаторно-профилактический курс, переехал к Галине Аркадьевне и через месяц они скромно расписались. Затем выяснилось, что Василий Иванович жить не может вдали от родных степей Ставрополья, своих любимых мальчиков, да и старенькая мама осталась одна в деревне.

– К тому же, Сашке поступать в этом году, ты же понимаешь, Галчонок, нужна будет моя поддержка, а младший совсем от рук отбился, того и гляди на второй год оставят, – Василий Иванович замолчал, и печальным голосом добавил, – А Маринке не до того, у неё есть кто-то…Галина Аркадьевна посмотрела мужу прямо в глаза, с нежностью, на которую только была способна и с огромным воодушевлением (как и все, что она делала) начала сложный процесс обмена, который увенчался положительным результатом только через два с половиной года.

Жили они мирно, спокойно, без особых страстей, но и без потрясений. Василий Иванович к Зине относился ровно, скорее, даже равнодушно. Она нормально восприняла тот факт, что этот мужчина будет жить теперь с ними, как и переезд в Ставрополь. Ей никогда не пришло бы в голову перечить матери. Вообще, она росла замкнутой и тихой девочкой и, хотя училась неважно, особых хлопот ни учителям, ни матери не доставляла. Такая усредненная девочка: среднего роста, средней невыразительной внешности, средних способностей. Её мать, Галину Аркадьевну, также, даже в юности было довольно сложно назвать красавицей, но в ней была стать, был характер, была лидирующая составляющая, была «изюминка», которая привлекла к ней такого записного красавца и Донжуана, как Евгений Никишичев. В Зинке ничего этого не было и в помине. Галину Аркадьевну это ужасно возмущало.

– Как ты будешь на свете жить, размазня!? – кричала она дочери. У тебя ни о чем своего мнения нет! Все кому не лень, тобой помыкают. Мышка серая! Зинка только сильнее втягивала голову в плечи и с тоской смотрела в окно. Василий Иванович, не переносящий шума, слабо заступался:

– Она научится, Галчонок, жизнь заставит.

Миновав двенадцатилетнюю годовщину брака, ГалинаАркадьевна готовилась к юбилею мужа. Ему должно было исполнится шестьдесят. Она закупала продукты, производила генеральную уборку. Планировалось много гостей.Соседка Надя, которая стала Галине Аркадьевне с самого начала её переезда в Ставрополь близкой подругой и кем-то вроде духовника,была ещё известна своим талантом доставать всеми правдами и неправдами остродефицитные вещи. Так, накануне юбилея Василия Ивановича,Надежде удалось раздобыть в какой-то страшной очереди чешский мужской костюм дивного темно-синего цвета с перламутровым отливом.Принимая активное участие в нешуточной потасовке за импортный текстиль, иимея весомый перевес в виде огромных двухпудовых грудей и хозяйственной торбы с мороженым хеком, сильно потрепанная, но довольная Надежда с победным криком, игнорируя несущиеся ей в могучую спину оскорбительные вопли и даже плевки менее удачливых охотников за дефицитом, покинула поле боя с заграничным трофеем. Изначально она планировала его для своего мужа, (готовились выдавать дочку замуж) но её Володька, слесарь автобазы, узнав, сколько костюм стоитошарашено присвистнул: «Полтораста целковых!!! Да тычё, мать, с дуба рухнула!? – и грозно добавил, – Продавай его на х..!»Галина Аркадьевнас удовольствием смотрела намужа, которыйстоял перед зеркалом в новом костюме, и почти не раздумывая, передала восхищенно цокающей языком Надьке деньги. На следующий день Василий Иванович пришел с работы весь в испарине, пожаловался супруге на одышку, тошноту и странную боль под лопаткой, которая отдавала и в руку, и даже в нижнюю челюсть. Он отказался от ужина и прилег в гостиной на диван. Галина Аркадьевна забеспокоилась и решила вызвать скорую. Вернувшись в комнату, она увидела, что Василий Иванович мертв. Она совершенно точно поняла, что это так, даже не приближаясь к нему. Он как-то мгновенно, неуловимо, но абсолютно однозначно превратился из облысевшего, полного, добродушного и живого человека в мертвое тело. Похоронили его в купленном у Надьки темно-синем костюме, который предназначался совсем для другого, более жизнерадостного мероприятия. Обширный инфаркт, уже второй, объяснили Галине Аркадьевне врачи. Сердце было настолько изношенным, что казалось, принадлежало человеку раза в два старше Василия Ивановича.

В 48 лет Галина Аркадьевна опять осталась вдовой. Зинаида уже год, как вышла замуж. Отношения с дочерью у Галины Аркадьевны были прохладные. В пятнадцать лет Зинка вдруг из тихой и покорной серой мышки превратилась в упрямую, целеустремленную и вполне себе миловидную девицу. Окончив кое-как восемь классов, наперекор матери, не пошла в девятый, а поступила в профессионально-техническое училище в соседнем городке, хотя таких ПТУ и в Ставрополе хватало. Жила в общежитии. К очередному удивлению Галины Аркадьевны училась там дочь хорошо и даже получала стипендию. Окончив училище по специальности «Повар, кондитер», получила распределение в столовую птицефабрики. Будучи свидетельницей на свадьбе у Надькиной дочки Ирины, познакомилась с Валеркой, свидетелем со стороны жениха. В армию Зинаида его провожала и верно ждала, находясь в статусе невесты. Через два года,когда из армии вернулся бравый сержант Валерий Шаповалов, молодые решили пожениться, но тут в пьяной драке убилиВалеркиного отца, запойного алкоголика, но от этого не легче. Несмотряна общесемейное нежелание даже хоронить дорогого папу, который всем им (матери, сестре, самому Валерке) изрядно потрепал нервы, пропивая все, что не успевали от него спрятать, и при каждом удобном случае колотя жену и детей, свадьбу решено было отложить. Через десять месяцев после смерти отца, когда Зинаида с Валерием опять с надеждой поглядывали в сторону городского ЗАГСа, от цирроза печени скоропостижно умерла абсолютная трезвенница, любимая мама Валеры. Всю жизнь, неустанно боровшаяся с пьянством мужа, Ульяна Дмитриевна, как говорили врачи, на нервной почве «съела» в этой безрезультатной и совершенно напрасной войне собственную печенку, заработав цирроз. Любимого сына перед смертью попросила о двух вещах: присматривать за Раисой, сестрой Валерия, у которой вполне определенно начинала просматриваться та же алкогольная проблема, которая в силу молодости и относительно крепкого здоровья имела пока форму некоторой удали, бесшабашности и нескучного времяпрепровождения. И второе, о чем попросила сына Ульяна Дмитриевна: чтобы на её поминках и духа спиртного не было. «Этой гадости, которая убила сначала все хорошее, что было в вашем отце, затем его самого, а теперь убивает меня», – повторяла мама Валерке. Так и сделали. Только насчет Райки, Валерию казалось, что мать ошибается. Ну не похожа аппетитная, как ванильная булочка, добрая хохотушка сестра с ямочками на щечках на их отца: тощего, злобного выродка, просыпавшегося и засыпавшего с одной-единственной мыслью: «Надо выпить!»

Свадьбу опять отложили. Галина Аркадьевна, в последние годы увлекающаясяэзотерикой твердила Зинке, что это неспроста, что это знак, предупреждение, которое нельзя игнорировать. Зинаида сравнила мать с темной шаманкой из Северной Африки, а её эзотерические изыскания назвала мракобесием. В тот день они сильно поссорились. Мать и дочь встретились только на свадьбе Зины и Валерия, почти через год. Да и то, пошла туда Галина Аркадьевна, по настоянию Василия Ивановича. Она так и не смогла принять зятя. Выбор дочери казался ей каким-то недоразумением, ошибкой, которую ещё не поздно исправить. Даже его абсолютная и постоянная трезвость казалась ей какой-то подозрительной и фальшивой показухой. На свадьбе она сидела, как на троне: надменная, холодная, замкнутая.

Но с приближением первой годовщины со дня смерти Василия Ивановича, оставшаяся одна в квартире Галина Аркадьевна окончательно загрустила. Больнее всего одиночество, как это обычно и бывает, заявляло о себе в выходные и праздники. Оно вваливалось бесцеремонно, прокручивая в голове Галины Аркадьевны один и тот же навязчивый и тоскливый мотив: ты никому не нужна, ты осталась совершенно одна, одна…Галина Аркадьевна родом была из глухого украинского села, где была только начальная школа.Семилетку окончила уже в городе, живя у тетки, многодетной, горластой, прокуренной большевички и её мужа-инвалида, потерявшего на войне обе ноги. Глядя на жизнь этих людей, в огромной, кричащей, дымящей, пьющей, дерущейся коммунальной квартире, где семья её тетки, состоящая из шести человек, ютилась в двух смежных комнатках, а по закопченной общей кухне сновали тысячной ордой рыжие тараканы, юная Галина поклялась, что никогда не будет жить так, как они. Сделает, что угодно, но у неё будет светлая, чистая квартира с занавесочками в цветочек и геранью на окнах, с белыми простынями и воскресными пирогами. Окончив семилетку, по совету тетки пошла на химзавод, так как там предоставляли жилье. Выйдя замуж за Василия Ивановича,нигде не работала, он не хотел, да в этом и не было необходимости, у мужа зарплата и пенсия, она получала за Евгения – денег хватало. После смерти второго супруга, видя её потерянность под влиянием утраты и желая помочь вдове хорошего человека и отличного работника, директор школы, в которой много лет проработал Василий Иванович, предложил ей должность школьного лаборанта.

– Работа не сложная, колбы, пробирки помыть, для занятий реактивы подготовить, цветы полить, – говорил он Галине Аркадьевне, – Но главное, вы в коллективе, вы не одна, а дети – такой народ чудесный, вот увидите! И Галина Аркадьевна устроилась в школу, и хоть в коллективе приняли её довольно настороженно и прохладно, работа ей определенно нравилась. Скучную и захламленную лаборантскую кабинета химии, она вскоре превратила в уютный и зеленый островок, с множеством растений, с зоной отдыха и новыми занавесками на окнах. Здесь также, как и у неё дома царил порядок и чистота.

Выйдя однажды с работы прохладным ноябрьским деньком, Галина Аркадьевна остро почувствовала, что не хочет идти домой, и приняла молниеносное решение навестить дочь. Зинаида и Валерий жили в получасе езды от Ставрополя, в Валеркином старомдоме, доставшемся им с сестрой от родителей.Тут же, в маленькой пристройке жила двадцатилетняя Раиса. Галина Аркадьевна приехала к вечеру,но, ни Валерия, ни Зинаиды дома не было. На стук, нетвердой походкой вышла Райка, у которой были гости, но она не смогла толком объяснить, где Зинаида и/или Валера. Взглянув на часы, Галина Аркадьевна подумала, что дочь может быть ещё на работе. Оставаться в доме с Райкой и её веселыми друзьями не было никакого желания. Она села в автобус и проехала три остановки до фабрики, чтобы встретить дочку на проходной. Простояв там больше часа и не дождавшись Зинаиды, Галина Аркадьевна смотрела на стеклянные двери, из которыхуже редко кто-то выходил и размышляла, что ей теперь делать. Уже темнело, надо было ехать опять к дому, где жила дочь с неприятным зятем или отправляться на автостанцию, чтобы успеть вернуться в Ставрополь. А если дочери все ещё нет дома? Где её искать и где ночевать ей в таком случае, ведь на автобус до своего города она тогда не успеет? Задумавшись, Галина Аркадьевна не сразу заметила крупного, средних лет мужчину, в отличной замшевой куртке, который направлялся прямо к ней.