Жизнь на ферме рассказ

«Моя жизнь на подворье»

Девять часов утра. На подворской ферме в деревне Лысая Гора уже давно начался рабочий день. В трапезной за деревянным столом братья ждут начала молитвы, после чего — завтрак. На большой кирпичной печи в алюминиевой кастрюле варится картошка для животных. На козырьке вытяжки сушатся перчатки и кепки. Уютно трещит огонь. Черный кот пьет молоко из миски. Брат в камуфляжных штанах дает другому брату, невысокому, худощавому, найденную в трапезной чистую общую тетрадь. Тот спрашивает:

— Зачем она мне?

— Пиши: «Моя жизнь на подворье (все смеются), или Любовные письма в стихах».

— Кому? Тут же только козы… — отвечает тот.

Смех еще громче.

На самом деле на ферме мужского подворья Свято-Елисаветинского монастыря живут не только козы. Здесь с раннего утра до позднего вечера братья ухаживают за коровами, овцами, свиньями. На первый взгляд хмурые, неприветливые мужчины с тяжелым опытом за плечами превращаются в абсолютных детей, когда подходят к своим питомцам.

«У меня всё было довольно “кучеряво” в тюрьме»

— Что, моя девочка? Маленькая моя девочка! — с детской интонацией обращается Виталий к рыжей козе и гладит ее морду.

Виталию 45 лет. Высокий, лысый, в джинсах и кепке, на ферме он ухаживает за взрослыми козами — кормит их, убирает в загоне. В помещении пахнет сеном и молоком, из приемника звучит проповедь духовника братьев отца Андрея Лемешонка. Здесь она слышна целый день. Виталий приносит разломанный хлеб, и мы вместе кормим коз. Для них хлеб — лакомство.

— Не бойтесь. Они не кусаются, могут только «щипануть», у них же нет верхних зубов, только нижние, — Виталий показывает мне, что для безопасности хлеб нужно положить на ладонь.

Козы разных пород и окраса высовывают морды через загон и жадно жуют. Виталий отгоняет самых наглых, следит, чтобы все угостились. Он сам дает им имена (а коз тут около 70) и говорит, что они все отличаются друг от друга: «Эта с горбинкой — “Еврейка”, эта с пятнами на носу — “Пятнашка”, а эта — “Гитлер”, потому что мохнатая».

— А до подворья вы никогда не ухаживали за козами?

— Не-а, только здесь познакомился с этими созданиями. Они успокаивают. На подворье я всего три месяца. День побыл на общем послушании, а потом сюда. Пока буду тут. А там как Господь управит.

— Вы здесь доверяете Богу?

— Да. Знаете, я очень много времени провел в тюрьме. В 14 лет первый раз сел, — Виталий подставляет ладонь с крошками хлеба очередной козе, и она мягко губами собирает их все. — До этого я занимался борьбой, но провалился в асфальт и попал в кипяток. Год пролежал неподъемный, потерял спорт. Затем познакомился с ворами. Мне нравилось, что в воровском мире есть свобода выбора, ты принимаешь решения, доказываешь свое мужское слово. И я сам захотел стать вором. После «малолетки» поступил в техникум, окончил десятилетку и опять сел в тюрьму. 24 года провел в камере в четырех стенах. У меня всё было довольно «кучеряво» в тюрьме. Я был «смотрящим»: смотрел за отрядами, чтобы законы не нарушались, принимал решения, в какой масти остается человек. Или отсаживал его «за круг», и он не мог сидеть со всеми за одним столом.

Виталий вытирает руки о джинсы. Внимательно оглядывает загон — всё ли с козами в порядке. Рассказывает о расписании кормления, графике уборки в загоне. Не перестаю думать, что он и здесь «смотрящий». Только совсем в другой роли.

«Когда меня «прижало», я помолился Богу»

В некоторых монастырях есть такое послушание — писать письма осужденным. Виталий тоже захотел, чтобы ему написали. В то время он был 26 дней на голодовке, как сам говорит, «что-то доказывал администрации»… И ему очень хотелось с кем-то поспорить. Узнал адрес, стал переписываться с одним православным христианином.

— Он мне рассказывал «за Бога», а я рассказывал «за преступную идею». Вообще, воровская идея в тюрьме существует, чтобы не было беспредела. Люди же разные, и вот эти правила регулируют отношения друг с другом. И в каком-то смысле эта идея тоже «за правду». Но на самом деле все идеи человеческие больше продиктованы дьяволом. Просто человек по своей сути поддается им. Вот XXI столетие прошло, и где на земле рай? Где человек построил что-то, чтобы всё нормально было? Только с Богом можно построить. Но кто-то снова что-то выдумывает, говорит: «Вы все будете счастливы», — а в итоге войны, болезни… Вот так вот. Как в стихах иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина): «Без Бога нация — толпа, объединенная пороком, или слепа, или глупа, иль что еще страшней — жестока. И пусть на трон зайдет любой, глаголющий высоким слогом, толпа останется толпой, пока не обратится к Богу».

— Это вы в тюрьме выучили?

— Да. Я там много читал. Всех классиков перечитал, Достоевского — душу он раскрывает, конечно, он же сам был кающийся.

— Книги Достоевского могут привести к Богу?

— Могут. Но в основном жизнь приводит. У меня сложилась такая ситуация, что мне в тюрьме создали «вопросы». Пока воры разрешали эти «вопросы», я сам оказался в подвешенном состоянии. Я увидел, что меня предали те, с кем я годами хлеб в камере ломал. Выжидали, что со мной будет, не разговаривали со мной. Я остался один. В это время, когда меня «прижало», я помолился Богу.

Я был крещеный, но не верующий. Искал путь в жизни. Перечитал за это время и буддизм, и необуддизм, и Кришну. Увлекался хатха-йогой, только как гимнастикой для тела. Те, кто занимались ею, советовали не углубляться в духовные смыслы, потому что у многих после этого «сорвало крышу». Господь уберег от погружения в это. Из мирских удовольствий я уже тоже попробовал всё, наркотики в том числе. Они дают временную иллюзию радости, которая быстро проходит, но никогда не дадут вечную радость и спокойствие души. И когда я первый раз исповедовался, причастился, действительно понял, что лучше Бога «наркотика» нет (улыбается). Мне стало настолько легко, как будто я разделся. Я сам не ожидал такого, у меня текли слезы. Я почувствовал, что Бог простил. Это как рюкзак с камнями несешь, а потом его сбрасываешь.

И такого эффекта нет ни от чего. Конечно, человек может и за бутылкой что-то рассказать другому, может посплетничать и получить на какое-то время облегчение. Но Бог дает тебе не временную, а вечную радость. Помимо этого, Он обещает вечную жизнь и то, что мы здесь не видели и не слышали.

«Вопросы» Виталия разрешились. И он стал регулярно причащаться.  Говорит, что после первой исповеди пришел к авторитетам и сказал, что он теперь верующий и не будет тем, кем был, потому что больше не может судить людей, решать их судьбу. Ему сказали: «Без вопросов, к Богу отпускаем». Даже в тюрьме к вере относятся уважительно, и если кто-то, например, обворовал церковь, его не будут уважать.

 «Господь изменяет нас Своей благодатью»

— Молитва мне в тюрьме давалась легче. Здесь я не радею к молитве. Там было больше времени, я настраивался, ни на что не обращал внимания. Каждый день вставал в 3:30 и два часа молился, делал 200 земных поклонов. Много молитв в тюрьме я выучил наизусть, — рассказывает Виталий, — при этом я еще не раз попадал в тюрьму. Мне и сейчас нужно находиться на подворье после десяти вечера, у меня надзор. А иногда поедешь в мир с женщиной знакомиться… Три раза застали, что меня нет — в тюрьму.

— Как при такой глубокой обретенной вере вы снова оступались?

— Дьявол искушает тех, кто истинно идет ко Христу. Он не хочет, чтобы его душа спаслась, и всеми способами нападает на человека. Он появился раньше нас и знает наше естество. Только ты начинаешь думать, что уже в чем-то укреплен, — тут же тебе могут показать, насколько ты слаб. А если еще Божья благодать оставляет… Господь попускает это, чтобы ты укрепился в вере, надеялся на Него. Не так просто побороть грех, свое эго. Но если кто-то падает, возвращается и просит прощения, здесь его принимают обратно. Батюшка говорит, что, как бы ни были мы немощны, все-таки здесь мы причащаемся, и понемногу Господь изменяет нас Своей благодатью.

— Вы хотите вернуться в мир?

— Хочу, но позже. Постараюсь в монастыре найти работу. Зубы надо поставить себе. Понимаю, что я еще слаб, не до конца укреплен. Выпусти меня в мир — и снова упаду. Последний раз я освободился в декабре. У меня была возможность встречать Новый год в миру с шампанским, но я приехал сюда.  Я уже прекратил общение с бывшим окружением. Только здесь общаюсь. Здесь молитва, козочки… Как оно дальше будет со мной, время покажет.

— Тяжело ли сейчас трудиться на подворье?

— До подворья в своей жизни я вообще не работал. И многие из моих знакомых в тюрьме не работали. Господь помогает, есть искушения….

Наверное, надо заканчивать разговор, а то Артемий (напарник) кормит коз, а я стою и разговариваю, нехорошо.

Виталий и Артемий подкладывают козам сенаж, который для кормления чередуют с сеном. 

— Ну что, малявки? Не наелись? Еще хотите? — обращается Виталий к козам. — Если бы мне сокамерники 10 лет назад сказали, что я буду кормить козочек, я бы рассмеялся…

После кормления коз выгоняют на дойку. Козы привычно становятся на свои места. Перед тем как подключить аппараты, братья сдаивают немного молока вручную, чтобы избавиться от пыли и грязи.  Они делают это быстро и четко, буквально одним пальцем. Я тоже пробую — у меня ничего не получается. «Смелее-смелее. Как не получается? Ну как нет молока? Ну вот, смотрите, как делаю я. Никакое усилие даже прилагать не нужно. Нужно почувствовать, как идет молоко. Не тянуть, а выдавить его. И потом опять выдавить, когда придет молоко», — дает мастер-класс Саша. Он на подворье уже четыре года. 

Дальше один из дояров — Сергей — идет освящать козлов. У него в руках чан со святой водой и кропило. Он делает это каждый день, кропит по очереди каждого козла в клетке: «Спаси и сохрани на многие-многие века». Козлы фыркают, как ежики, становятся на дыбы, и Сергей — невысокий, худощавый —  на фоне них выглядит беззащитно.

В детстве всем козлам выжигают рога, а козла Степана привезли уже с рогами, и травмировать его уже было нельзя. Поэтому рога у него длинные, закрученные в дугу: «Добра бадае, — говорит Сергей, открывает клетку и шутливо бодается с козлом. Затем хватает его за бороду. — Борода как коса, богатая. Если брать козла за бороду, он слушается. Степушка, иди ко мне, мой маленький, иди сюда, мой малюська… Я ж его с малых лет знаю».

Сергей на подворье уже 10 лет. Козел Степан то ли от кропления святой водой, то ли от ласки действительно становится Степушкой и слушается, подходит… 

Продолжение следует…

Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

18.05.2021

Понаехала я сюда, к сожалению, ненадолго и не так давно, но уже полностью влилась в струю фермерской жизни и хочу разделить этот день с вами.

К сожалению, момента собственного просыпания я не застала, так как для нормальной жизнедеятельности с утра мне нужна чашка кофе и айпэд.

Но тем не менее, проворонив звонок будильника на 7 часов, я поднялась в 8.30 — это, собственно, причина, по которой я здесь улыбаюсь.

Незаменимая машина по производству божественного напитка и пара кусочков хлеба с маслом — то что надо с утра

Жизнь налаживается — зарываюсь в просторы Интернета.

Пока завтракала и проверяла почту/соц сети, время неуклонно намекало на то, что пора бы и поработать — на мне кормежка всех обитателей фермы. К тому же, хозяйка фермы/ моя подруга/работодатель/просто прекрасный человек и собеседник Памела уехала в город по своим делам.
Температура 73 F — идеально!

По дороге в амбар встречаю вечно голодных лебедей — парочку с детьми. Ох и мерзкий же у них характер!

Временные амбарные жители — свиньи страшно голодны и громки. Спешу поскорее их нейтрализовать едой.

Внеплановые водные процедуры для меня и свежая вода для всех обитателей. Тороплюсь, так как скоро начнется жара и работать будет невозможно.

А в амбаре вовсю орудуют воры и мятежники — гоню их метлой и собираю корм.

Но главные виновники всех бед на Земле — они — овцы. Не ведитесь на этот полный печали взгляд — таких деструкторов и хамов еще поискать надо.

Раздаю первую еду лошадям — папаша проводит наглядный мастер-класс по поеданию корма детишкам.

Каждое утро происходит очень жестокая борьба за каждую плошку корма — и не подумайте что я их недокармливаю, просто так жизнь насыщается яркими красками, впечатлениями, синяками и ссадинами.
Победительница сегодняшних боев без правил.

Ребята ждут своей очереди. Красота же!

Пока молодежь ест, я превращаюсь в менеджера по клинингу — отмываю ванну от остатков вчерашнего пиршества.
Всем воды!

В общей сложности у меня пять локаций, которые надлежит посетить и осчастливить лошадей кормом и свежей водой. Всего на ферме 30 лошадей, 27 из которых перманентно голодны и несчастны.
Развожу сено для быка и нашего красавца — жеребца. Кот Дрезден большое подспорье в утренних делах.

Закидываю свежую солому нашей новорожденной девчушке и ее мамочке — спит, красавица.

Последний рывок — проверяю курятник на наличие яиц. Ленивые птицы снесли общими усилиями только одно яйцо. Неблагодарные!

Время пролетает незаметно — на улице уже около 90F. А судя по айпэду, в доме всего 72.

Попыталось побаловать себя ежевикой — не тут-то было! Нужно было меньше усердствовать в предыдущие дни.

Вообще, на ферме я в качестве тренера для лошадей, а посему имею пару часов для блаженного безделья, пока ребята едят.
Решила забраться в огромную бочку с водой, установленную на террасе — не пожалела! Правда, это отдельное развлечение — пытаться себя сфотографировать под угрозой утопить камеру.

На всей ферме я сейчас одна — загораю в чем мать родила — терпеть не могу белые «купальные» части тела.

После такого полуторачасового релакса работать в удовольствие!

Правда жара нарастает.

Принесла все нужные вещи и поймала новую для меня лошадь — с сегодняшнего дня этот красавец в работе.

Правда, посмотрев на копыта, я ужаснулась и немедленно схватилась за сердце инструменты.

Час взаимных мучений и all done! Пока не идеально, но я не хочу форсировать расчистку (уход за копытами) и оставляю привыкать парня к новым ощущениям.

Тестит новые копыта — удобно!

Но недолго музыка играла — пора посмотреть на что парень способен.

Поехали!

Попытка сфотографировать саму себя верхом с помощью 10-секундной задержки неожиданно увенчалась успехом — а парень неплох! Пара месяцев работы и будет просто замечателен. Мне нравятся его движения и отдатливость в работе.

Закончив, выгляжу как-то так. Уставшая, но довольная.

А время уже близится к трем — пол часа перерыва.

Вернулась Памела — сообщила что сегодня едем в город за кормом.

У нас тут небольшие проблемы с моими ученицами ( 9 и 11 лет) — Памела звонит их матушке.

А в это время я читаю новый «лошадиный» журнал, посвященный арабским лошадям — как раз наша порода!

Сворачиваем с нашей улицы — до города примерно 20 минут на машине.

Не очень показательное фото, но внутри я не решилась сфотографировать — это Post Office, а по-нашему, почтовое отделение. В первый раз, кстати, там была. Две марки стоят 19 центов.

А вот и цель нашей вылазки — фермерский магазин-склад. Отовариваемся и спешим домой.

А имя городу — Аппоматтокс. Но такое чувство, что сам город, в привычном нам понимании, абсолютно пуст. И это не иллюзия — почти все жители живут на фермах или в коттеджах, а цент города отдан под магазины и прочие объекты первой необходимости..

Проверяю почтовый ящик по дороге домой. У американцев это до сих пор очень распространенный способ передачи информации. Процентов 80 их приходящей корреспонденции — спам.

Мы вернулись как раз вовремя, так как через 5 минут подъехала ветеринар, чтобы поставить необходимые прививки и капельницу новорожденной.
Завалили девчонку. Изверги =)

После процедур — живая!

Но страшно вредная. НИ-ХА-ЧУ!

Но добро и наше упрямство восторжествовали и мы отправляемся разгружать корм. Очень женская работа. Но у нас есть друг и товарищ — трактор!

А тем временем время для ужина. Да-да, вы не ослышались! Время всего около 6 часов и мы пытаемся что-то быстро сообразить, так как вечером будем снова заняты, а на улице идет долгожданный дождь!

Макароны с домашним соусом песто, рыбой и грибами — очень вкусно. Особенно, если это первая еда за день.

Дождик сжалился и кончился, лишь слегка смочив траву. Моя работа еще не закончена — на очереди мой любимый Амен. Я работаю с ним около месяца и такой сообразительной лошади нужно еще поискать. Правда, котов боится. Знакомимся.

Очень уставшая Памела ассистирует мне сегодня, помощь нужна так как я решила попрыгать и съездить вокруг фермы для общего развития лошади.

Сегодня день первого раза! Первый прыжок под всадником — неплохо.

Отправляемся исследовать окрестности. И это тоже в первый раз для Амена. Фотоаппарат я с собой брать не стала по объективным причинам, но это была довольно продуктивная прогулка, исключая то, что я промочила ноги в реке, демонстрируя лошадке, что крокодилов и таинственных конеедов там не водится. На пару шагов уговорила.

Закончив, наконец могу продохнуть — устала как собака, но довольна. Время около 8 часов — прилипаю к телевизору на некоторое время. Делать что-то еще просто нет сил.

Вечерняя прощальная фотография

Перед сном читаю ЖЖ и очень некстати обнаруживаю запись о «каникулах» сообщества.
А тем временем уже 10.46 — через пол часа буду спать как убитая.

День получился продуктивным и насыщенным — спасибо, что провели его со мной!
Всем хорошего дня!

Posted via LiveJournal app for iPad.

Глава II

На ферме

Отец теперь решил заняться фермерским хозяйством и купил участок земли, расположенный среди леса, в трех-четырех милях от города. На усадьбе стояли небольшой бревенчатый дом и несколько сараев и навесов.

Осенью, вскоре после того как мы переехали на ферму, произошло одно событие, взволновавшее нас.

К нам прибежал сосед и закричал:

— Доставайте ружья — олень в нашем лесу!

Отец и старшие братья выбежали, захватив с собой охотничьи ружья. Братья Вилли и Джо пошли с топорами.

Они срубили небольшое деревцо. Вдруг Вилли сказал:

— Посмотри, вон там олень.

И в самом деле, совсем недалеко стоял олень, насторожив уши, он сосредоточенно смотрел на братьев.

Джо сказал:

— Я сбегаю за ружьем.

— Да ведь оленя не будет здесь через минуту! — прошептал Вилли.

— Я все-таки побегу, — настаивал Джо, — а ты последи за ним.

Когда Джо вернулся с ружьем, олень все еще стоял на месте и пристально смотрел на братьев.

Джо выстрелил и уложил зверя на месте — пуля попала в сердце.

Не прошло и получаса, как сбежались со всех концов люди и поздравляли брата с удачной охотой. Но потом вдруг в толпе пронесся шепот смущения — оказалось, что это был не олень, а беременная лань.

Я подошел к ней близко и обнял ее пушистую шею. До сих пор помню, какая она была нежная и мягкая. Глаза все еще казались осмысленными и живыми, хотя лань была уже неподвижна, как камень.

* * *

Бревенчатое здание школы находилось на расстоянии мили от нашего дома. Несмотря на то, что мне было всего лишь шесть лет, меня посылали в школу каждое утро вместе с восьмилетним братом. Там я проводил шесть часов.

В этой маленькой школе была только одна печка, и сами ученики рубили дрова для нее и поддерживали огонь.

Как-то раз учительница сказала мне:

— Эрнест, положи вон тот сучок в печку.

Это было целое событие в моей жизни.

Я гордо прошел через весь класс, открыл дверцу печки и сунул сучок.

— Нет, — сказала учительница, — ты неправильно сделал. Джонни Блекуэл, покажи, как надо подкладывать дрова.

С надменностью, которая объяснялась превосходством лет и опыта — Джонни было уже шесть с половиной лет, — мальчик вынул мой сучок из печки, выдвинул кочергой горячие угли на решетку и осторожно сунул сучок. Потом он закрыл дверцу, открыл поддувало и, окинув меня презрительным взглядом, отправился на свое место. Этой обиды я долго не мог забыть.

В хорошую погоду мне было нетрудно дойти до школы, а потом пройти обратный путь домой. Но вот наступили холода, вода в канавах подернулась льдом, и скоро пошел снег. Сначала нам было очень весело бродить по свежему снегу. Потом погода становилась все холоднее и холоднее. Однажды, в конце ноября по дороге домой я так озяб, что был не в силах двигаться дальше. Я лег на снег.

У меня осталось об этом смутное воспоминание. Помню только, что сначала мне было очень холодно, а потом очень захотелось спать. Брат Артур понял, что жизнь моя в опасности. Он стал кричать на меня, грозил мне, всеми силами стараясь заставить меня дойти до дома.

В эту зиму меня больше не посылали в школу.

Мать привыкла, что дом у нее — полная чаша, и обычно держала нескольких опытных помощниц. Теперь же все хозяйство она вела вдвоем с нашей кузиной Мери и даже сама доила коров.

Все наше многочисленное семейство ютилось в одной большой комнате бревенчатой хижины. За перегородкой в одном конце помещались мать с отцом, в другом — двоюродная сестра. Мы же, мальчики, размещались в гамаках или же уходили спать на чердак, где ветер гулял, как в поле, и снег засыпал наши постели.

В конце концов на остатки своего капитала отец стал строить большой дом. «Он должен быть просторным — ведь здесь мы проживем всю нашу жизнь», — все время повторял он.

В январе 1867 года дом был закончен, и мы переселились туда.

Я помню каждый его кирпич, каждую планку и до сих пор помню запах известки и свежего дерева в сырых, холодных комнатах.

Пришла зима с сильными морозами, снег с каждым днем становился все глубже. Отец со старшими братьями отправлялся каждый день в лес рубить дрова. Мы же, младшие ребята, вчетвером оставались дома и играли в мастерской. Это была большая комната в северо-восточной части дома; она была предназначена главным образом для столярных работ, но здесь же мы научились, как обращаться с кожей, стеклом и металлом. Это была наша школа ручного труда. Мы всегда сами мастерили все, что нам было нужно для наших игр и занятий.

И как бы я хотел сейчас иметь некоторые из этих вещей, сделанных детскими руками, и особенно мою резьбу по дереву с изображением птиц и зверей!

* * *

В первое же лето на ферме я научился читать. Хорошо помню, с каким восторгом я прочел первую строчку в газете и с какой гордостью сказал своему сопернику Джо Блекуэлу, что я часто читаю газету. Но Джонни совсем не удивился, а только с пренебрежением сказал:

— Ну тебя, это неправда!

После этого мы с ним так сильно подрались, что нас пришлось разнимать.

Ученье давалось мне легко, и все учителя хвалили меня и говорили моим родителям, что я самый способный мальчик в школе.

В школу мы отправлялись ежедневно в восемь часов. Нам давали с собой завтрак, и почему-то он всегда был одним и тем же — сандвич с мясом, сандвич с джемом и крутое яйцо. В конце концов я возненавидел все это на всю жизнь.

Наше путешествие в школу не обходилось без приключений. Нам обычно попадались навстречу стада коров и овец, в которых всегда были быки и бараны. Мы особенно боялись баранов, потому что они часто нападали на нас, и как только, бывало, увидим стадо, отбегали на самый край дороги, чтобы дать ему пройти, или же прятались за изгородь.

Если вы думаете, что коровы — это просто коровы, вы ошибаетесь: коровы на нашей ферме были совершенно особенные. Я был в восторге, когда в первый раз встретил Дженни, нашу буренку, со сломанным рогом, — я сразу увидел в ней героиню моих будущих рассказов, ту самую, которая забодала собаку.

Потом у нас была еще Черри, большая красно-бурая корова. Она давала очень много молока, и у нее была телочка Салли. Была корова Звездочка — мы назвали ее так из-за белого пятнышка на лбу.

За свою жизнь я видел много коров, были у меня и свои, которых я сам доил, но ни одна из них не запечатлелась в моей памяти так живо и ярко, как те, за которыми я ухаживал в детстве.

У каждого из нас, малышей, была корова, о которой он должен был заботиться. Наши обязанности состояли в следующем. Утром в восемь часов мы должны были отвязать свою корову и выпустить ее на скотный двор. И если, как это обычно бывало, она шла к колонке, мы должны были накачать достаточно воды, чтобы хорошо напоить ее. Зимой это было трудным делом — вода часто замерзала в колонке, и нам приходилось долго трудиться и отбивать лед, прежде чем напоить свою питомицу.

После того как мы выгоняли своих коров, надо было почистить стойло и ясли. Отходы соломы из яслей шли на подстилку, а в ясли клали свежую солому. Вечером мы загоняли коров на ночь.

Все это как будто нетрудно сделать, но зима была суровая, а мы были плохо обуты и одеты, и не проходило дня, чтобы я не страдал от мучительной боли в окоченевших пальцах и не отмораживал себе нос и уши.

* * *

Долго-долго тянулась эта зима. В марте наконец пришел настоящий весенний день — сияло солнце, всюду таял снег, и небо было ярко-ярко синее.

Маленькая птичка прилетела на тополь около нашего дома и тихо запела. Кто-то из старших мальчиков сказал, что это синяя птица. Мне показалось, что я видел ее синюю спинку. Снова и снова пела она свою нежную песенку.

Не знаю почему, но я вдруг разрыдался. Я был взволнован этой песней до глубины души. С тех пор каждый год я ждал свою синюю птичку и с ней весну.

Скоро весна завладела землей. В небесах и в лесу распевали и перекликались птицы, на пригорках шумели бурные ручейки.

В лесу появились какие-то маленькие цветочки. Мы их назвали «крапинками».

Я очень хорошо помню, как в один из этих весенних дней я нашел птенчика маленькой коричневой птички — ее гнездо было свито на самой земле, у ручья. Много лет спустя я узнал, что это был певчий воробей.

Мы пробовали сами устраивать гнезда на земле, подражая птичьим, и ждали маленьких гостей. Но увы, напрасны были наши ожидания: все эти маленькие гнездышки на земле оставались пустыми.

Проще было дело с курами. Нам, детям, было поручено собирать куриные яйца. Чтобы легче найти, где несутся наши куры, мы устраивали им гнезда где-нибудь в укромном уголке и там обычно находили яйца.

Наш сарай был сложен из бревен и покрыт огромной соломенной крышей; эта крыша была излюбленным местом несушек, а значит — чудесным местом для нашей охоты за яйцами.

А кроме того, здесь можно было уединиться от всего мира и мечтать в одиночестве.

Как-то раз я лежал, вытянувшись на спине и смотрел вверх. Огромные облака, словно высеченные из белого камня, плавно передвигались надо мной, порой заслоняя лазурь неба. Порой они сталкивались бесшумно, потом расходились в стороны, и тогда открывалась бездонная синева.

И вдруг на этом великолепном фоне я увидел очертания двух чудесных птиц, ко мне донеслись издалека трубные звуки их голосов. Это были белые журавли — самые изящные создания из всего пернатого царства.

Торжественные, волнующие звуки их трубных голосов до сих пор отдаются эхом в моем сердце. Чего бы я не отдал, чтобы услышать их сейчас так, как я слышал тогда, и увидеть их теми юными глазами!

Но увы, я теперь стар, и волшебная птица исчезла, исчезла навсегда.

* * *

С весной наступала новая пора в нашей жизни, и, хотя мы все помогали в хозяйстве, это не мешало нашим детским похождениям, мы находили много птичьих гнезд и радовались каждой новой находке, особенно я — для меня это были сокровища. Вспоминая теперь свои детские переживания, я должен сказать, что гнезда с яйцами доставляли нам больше радости, чем гнезда с птенцами.

Только немногих птиц мы знали по именам: красногрудого дрозда, ворону, ястреба, сову, дятла, куропатку, голубую горихвостку, колибри. А как мне хотелось знать больше! Всем своим существом я жаждал этих знаний. Но у нас не было книг, и мы не знали никого, кто бы мог помочь нам в этом отношении.

Интересно, мучаются ли так и другие мальчики, как мучился я, когда становился в тупик перед неразгаданной загадкой. Когда я видел новую птицу, у меня захватывало дыхание и, казалось, волосы шевелились на голове, а когда птица улетала, оставив меня снова в неведении, я горевал, словно потерял близкого друга.

Наконец, я узнал, что у некоего Чарли Фолея, хозяина скобяной лавки, есть птичьи чучела. Долго мне пришлось уговаривать родных, прежде чем я попал в город и встретился с этим замечательным человеком. Взволнованный, я прошел молча в его комнату через скобяную лавку, а там по стенам на деревянных полочках я увидел сорок или пятьдесят птичьих чучел.

Чарли Фолей мало говорил со мной, потому что с ним был его товарищ, охотник, и они беседовали о собаках.

Но он мне назвал кардинала, лесную утку, голубого журавля, чайку, черную ласточку.

В комнате Чарли Фолея мне удалось разгадать одну загадку. Однажды в лесу мой брат выстрелил в сову. Птица упала с подбитым крылом, и мы ее принесли домой. Я хорошо запомнил ее желтые глаза и пушистые перья, помнил, как она шипела и щелкала клювом, когда я смотрел на нее издалека. Нам сказали, что это очень опасная птица. Я узнал ее среди чучел Чарли Фолея. Это была ястребиная сова — одно из самых безобидных созданий, которое обитает в темных лесах.

Названия птиц и их внешний облик глубоко запечатлелись в моей памяти. Как я хотел бы знать, жив ли еще Чарли Фолей и знает ли он, сколько радости доставил мне в тот день!

* * *

К нам часто заходил старый охотник Чарлз Пиль. Он мог часами сидеть у огня и говорить о старине.

Как я любил слушать его рассказы! Сколько медведей и оленей убил он! Что за ужасные чудовища были медведи в то время! И какой храбрый охотник был Пиль! Каждое его слово было откровением для меня, и я ужасно огорчался, когда на самой середине героического рассказа отец напоминал мне, что пора ложиться спать. Я уходил медленно-медленно, боясь рассердить отца, и ловил каждое слово этих чудесных рассказов. Я не сомневался, что медведей в те времена здесь были целые миллионы, а волков еще больше.

Однажды вечером, когда я ложился спать весь под впечатлением этих волнующих рассказов, я вдруг увидел при свете догорающей печки совсем близко около моей кровати голову волка. Я весь похолодел от страха. Волк в моей комнате! Я чувствовал, как волосы стали дыбом на моей голове. Но потом, немного придя в себя, я стал качать головой из стороны в сторону и обнаружил, что голова волка была всего лишь тенью на стене от моей головы и складок ватного одеяла, которое я надвинул на лицо. О своих страхах я никому не рассказывал до сегодняшнего дня.

Я никогда не терял случая побывать у Пиля. У него была очень большая семья — семнадцать детей. Мне было хорошо у них.

Там всегда было много интересного: шкурка енота, прибитая на стене сарая, пара оленьих рогов на гребне крыши.

Я с волнением выслушивал рассказы о набегах рыси на курятник, где среди кур расхаживал красавец павлин.

Однажды весной у охотника Пиля вороны высидели птенцов в ящике, прибитом на черном ходу. Я очень любил кормить этих воронят. Они никогда не отказывались от еды и готовы были проглотить мой палец вместе с лакомым кусочком.

Как-то раз одна из девочек сказала:

— Возьми к себе домой одного малыша.

Я с восторгом принял этот подарок. Всю дорогу я гладил и ласкал вороненка. Дома я посадил его в просторную клетку и кормил каждые полчаса.

На следующее утро я встал очень рано, чтобы досыта накормить своего крикливого питомца перед уходом в школу.

Весь день мои мысли летели к нему. Без минуты опаздания, ровно в четыре часа, я был дома. Я подбежал к клетке — на дне ее лежал мертвый вороненок. Слезы хлынули из моих глаз, и я не мог их остановить.

Вороненок умер от голода — его нужно было кормить каждый час, потому что в этом возрасте он очень быстро растет и требует много пищи.

Я рыдал и долго не мог успокоиться. Кузина Мери утешала меня и приговаривала:

— Почему же, почему же ты мне ничего не сказал? Я бы накормила его.

Никогда не забуду одного дня моего детства. Мы гнали коров с пастбища со старшим братом Джорджем и соседом Джимом Паркером. Пара ворон пролетала над нами. И вдруг с небольшого деревца сорвалась маленькая птичка, оглашая воздух пронзительным воинственным криком. Она кинулась сначала на одну, потом на другую ворону. Те бросились стремительно в сторону и улетели в лес.

— Кто это? — спросил я.

— Это королевская птица, — ответил брат. — Она заклюет любую птицу.

— Королевская птица! — прошептал я в волнении.

Она жила до сих пор только в моих мечтах. Я думал, что это очень редкая птица дальних стран. Теперь я увидел ее собственными глазами у нас — она стала для меня реальностью. Она жила и сражалась с нашими воронами. Это было потрясающее, необычайное открытие.

С этого дня маленькая героическая птичка завладела моими мыслями. Я всегда преклонялся перед героями и включил ее в мой список «знатных». С каждым годом я узнавал все больше и больше о ней, и, когда мне было шестнадцать лет, я написал героическую поэму «Королевская птица». Она была напечатана в 1879 году. Это было началом моей писательской деятельности.

* * *

Четыре года мы прожили на ферме среди лесов. На восток лес тянулся непрерывным массивом, и я не видел там ни просек, ни полян — только один дремучий лес. Мне казалось, что этот лес тянется до конца света.

Потом наступила большая перемена в нашей жизни. Отец не справился с фермерским хозяйством, и старшие братья один за другим занялись другой работой.

А однажды мать сказала, что мы скоро переедем жить в город Торонто. Я отыскал этот город на карте в школе и сказал своим товарищам, что мы теперь будем жить в городе «Оронто».

12 апреля 1870 года мы распрощались с нашей фермой и сели в поезд на вокзале в городе Линдсее. Мы ехали в Торонто.

1 главное-пролог

Меня зовут Аято киришима 
После окончания колледжа, я постоянно перегружал своё тело, работая в темной компании и оказался на больничной койке уже к 30 годам. Мужчина. Возраст на момент смерти: 39 лет.
И сейчас, я встретился с богом.
«Перерождение в другом  мире?» «Нет, это   перемещение.»
«Перемещение? Но я же умер?» «Все верно. Поэтому, я воскрешу тебя в другом мире.»
«Эм, но моё тело…»
«Я избавлю тебя от болезней, и восстановлю твои сгнившие органы. Иначе ты просто снова умрешь. Я также сделаю тебя моложе.»
«Спасибо.»
«Не нужно благодарить меня. Мне только на руку твое отправление в другой мир. Иначе говоря, ты возродиться для меня.» «Верно. Итак, что мне нужно будет сделать?»
«Ничего, просто живи там. Наслаждайся своей второй жизнью.» «Вот значит как?»
У тебя есть какие-то жалобы?»
«Нет.» «Как послушно. Но… ты так просто согласишься?»
«Да. Я жил в больнице последние 10 лет. Какие тут могут быть жалобы, когда я стану моложе и буду иметь здоровое тело.»  «Вот как?… Ах… Это… Мне нет оправдания за то, что я так давлю на тебя своим эгоистичным решением, поэтому я исполню одно твоё желание.»
«Моё желание?» «Уму. Например… Я могу дать тебе особые способности, или же запредельную удачу.» «Тогда, дай мне тело, которое никогда не болеет.»  Тело которое никогда не болеет?»
«Да. Я страдал из-за своей болезни. Если возможно, я бы не хотел испытывать это снова.» «У-уму. Понял. Тогда, тело которое не болеет, я дам тебе «Здоровое Тело».»
«Спасибо.» «Можешь просить еще одно желание.» «Э? Но ведь…» «Просто загадывай.»
«Ух… Тогда, я хочу, чтобы ты отправил меня в не слишком насленное место, если это возможно.» «Место без людей?» «Да. Ух… Когда мои родители погибли, то появились разные люди называющие себя моими родственниками… Также, даже в компании в которой я работал… Короче… Я немного не доверяю людям… То есть, это немного другое. Возможно я считаю что общение с людьми не слишком то хорошо. Я думаю что должен преодолеть это как можно скорее, но…» «Короче, место без людей? Понял, я подумаю над тем куда тебя отправить.»
«Так что можешь загадать еще одно.» «Э?» «Говори давай.»
«Ух… Посмотрим. О, точно. Пожалуйста сделай так, чтобы я понимал язык мира в который отправляюсь.»
«Безопасное место возрождения. Понимание языка людей. Это все включено в комплект новичка.» «А-ага.»
«Ну же, загадывай уже своё желание.» «Даже если ты спрашиваешь… Я провел на больничной койке столько времени, что рад уже тому что просто могу двигаться. Моё самое заветное желание уже выполнено…» «Тогда давай так. Чем ты хочешь заняться? Твоё место прибытие — мир меча и магии, как в большинстве игр которые ты знаешь. Хочешь стать самым известным авантюристом в мире? Или магом обладающем самыми редкими заклятьями? А может хочешь стать где-нибудь королем?»
«Ахаха, нет. Это все слишком сложно для меня. ….. Понял. Есть что-то, что я хотел сделать если бы мог двигаться. Вот оно!»
«Правда? Говори.»
«Фермерство.»
«Когда я был ребенком, я всегда смотрел на мотыгу с интересом по какой-то причине. Вот почему я хочу заняться фермерством.»
«Вот значит как? Фермерство…» «Не пойдет?»
«Нет, что ты. Но всё равно твоё желание за пределами моих возможностей. Погоди минуту.» «Да.» Пока я ждал, Бог напротив меня достал что-то вроде старого сотового телефона и начал с кем-то говорить. Я слышу слова, но не могу понять их значение.
Другой язык? Похоже тот с кем он разговаривает очень взволнован. «Прости что заставил ждать. Вот, возьми это.» Он кинул мне мотыгу.
Ручка из дерева, наконечник из железа.
«Универсальный Фермерский Инструмент.»
В будущем будет просто УФИ
«Универсальный? Конечно выглядит мотыга крута, но называть её универсальной как-то слишком.»
«Она только выглядит как мотыга, но если хозяин вообразит что-нибудь, она примет форму образа.»
«Трансформация?»
«Уму. Например, подумай о том чтобы она стала серпом… и скорей всего она примет форму серпа. Так же ты можешь использовать её в качестве пилы, молотка, лома или лопаты.» «Ооо»
«Более того, её можешь использовать только ты. Она всегда будет рядом. Даже если ты её выбросишь, она вернется.» «Круто!»
«Кстати, она будет хранится в твоем теле, так что не беспокойся о её сохранности. Она будет появляться по твоему желанию. Попробуй.»
Как мне и сказали, я поместил УФИ в свое тело и попытался вытащить его. «Обалденно!»
«Позаботься о ней.» «Да, позабочусь.» А сейчас, время отправляться. Ты готов?»
«Все отлично. Спасибо за всё.»
«Уму, тогда будь здоров.»
Услышав его последние слова, я почувствовал как моё тело начало таять. И прежде чем заметил, уже оказался в лесу.

***
 

Проверка тела. Моё тело… Оно двигается свободно. Никакой боли. Здоровое тело.
Хоть здесь и нет зеркала, я знаю что стал моложе глядя на руки и ноги. Двадцать с копейками? Нет, даже меньше двадцати? В любом случае, это не проблема. Одежда…. Я одет в незнакомые вещи. Выглядит как одежда деревенского из тех фентези игр. Нижнее белье… Повязка на нитках.
А, всё равно, хорошо не быть мертвым. Интересно это тоже часть комплекта новичка о котором говорил Бог?
Затем я достал УФИ. В моей руке появилась мотыга.
Спасибо, Бог. Кстати говоря, я даже не слышал его имени.
Я не знаю кому помолиться.
Ну, чувство благодарности, вот что важно. А сейчас.
Я встал и осмотрелся. Это лес.
Глядя вперед назад, все тот же лес. Слева и справа тоже лес.

просил перенести меня в малонаселенное место… Но тут походу вообще нет людей.
 

Нарезая дома крафтовый сыр, представляем ли мы, как он был сделан? А между тем, чтобы создать качественный фермерский продукт, нужно организовать целую жизнь вокруг производства. И даже если мы приедем туда на экскурсию, то увидим лишь незначительную часть. Чтобы по-настоящему познакомиться с жизнью на ферме, придется остаться на несколько дней. Но позволить себе это может не каждый. О том, что остается за пределами экскурсий, рассказала основательница «Долины коз» Светлана Корабель. 

Ее небольшое предприятие создает сыры из козьего и овечьего молока. На ферму также можно приехать, чтобы пообщаться с животными и своими глазами увидеть, как производятся крафтовые продукты. Если посетить не получается, а попробовать что-нибудь хочется, то вы можете оформить заказ на маркетплейсе «Свое Родное». Это большой проект Россельхозбанка, объединивший фермеров с разных уголков нашей страны. Итак, давайте посмотрим на одного из них.

Как устроена жизнь на ферме

«Долина коз» для Светланы скорее хобби, чем основная работа. Будучи юристом по профессии, она не каждый день присутствует на ферме. Однако это не помешало ей создать четкую организацию:

«Животным требуется очень точный распорядок дня, поэтому основная жизнь строится вокруг него. Если же мы захотим сдвинуть расписание хотя бы на час, то понадобится целый месяц на постепенное приучение коз к новому графику. Ведь у них уже выработан рефлекс, что и в какое время должно происходить. К примеру, когда мы не выпускаем их на пастбище из-за дождя, то они начинают выть. А вот руководство и организация фермерской деятельности практически не нормированы, то есть ты занимаешься этим все свое свободное время», — рассказывает Светлана.

У животных «Долины коз» следующий график:

• С 8:00 до 10:00 проходит дойка.
• С 10:00 до 12:00 все стадо гуляет на пастбище. Потом они сами возвращаются в уличный загон, так как хотят пить.
• С 12:00 до 16:00 животные стоят в уличном загоне. Тогда у сотрудников появляется время на свои дела: пообедать или прибраться на ферме. Обычно в этом промежутке на ферме проходят экскурсии.
• С 16:00 до 18:00 стадо опять гуляет на пастбище и после самостоятельно возвращается в свой постоянный загон.
• С 18:00 до 20:00 проходит вечерняя дойка.

Немного о главных обитателях

Что отличает фермера от крупного производителя? Количество голов, находящихся под присмотром. У небольшого хозяйства оно в разы меньше. Да, продукта получается немного, однако животные содержатся в более естественных условиях. Плюс фермеры чуть лучше знают своих подопечных:

«У нас 86 коз, и у большинства есть имена. Обитатели, особо яркие по характеру, выделяются еще с рождения. Например, на ферме есть коза по кличке Стича. Она с детства была попрыгуньей и любила внимание. Впрочем, как и сейчас. Наш уличный загон огорожен достаточно высоким забором, и обычные козы не могут его перепрыгнуть. Но не Стича. Когда все стадо заводят в этот загон, она спокойно преодолевает ограждение и гуляет снаружи, поближе к людям. При этом даже если оставить Стичу одну, она не уйдет далеко», — рассказала Светлана.

Производство и творчество

Сыры «Долины коз» производят в собственном цехе. Располагается он на ферме рядом с пространством, где доят коз. Из 100 л молока, обрабатываемых в день, получается 10 кг сыра. Отгрузка продукции идет через систему «Меркурий». И если организация производства — процесс малозанимательный, то создание сыров намного интереснее. К примеру, Светлана знает два способа придумать что-нибудь новенькое:

«Первый — вдохновиться идеей и начать ее реализовывать. Чаще всего это бывает у меня. Например, недавно я посмотрела прямой эфир или мастер-класс о сыре в виноградных листьях и загорелась. Увы, у нас такие листья не растут, поэтому пришлось думать, чем их заменить. Попробовали крапивой, и получилось очень вкусно. Трава действительно придает интересный оттенок.

Второй — метод проб и ошибок. У нас есть фирменный сыр „Пионер“. К продаже он готов после двух месяцев выдержки. Пару лет назад мы сделали его слишком много, плюс из-за моей занятости на основной работе не было времени его реализовать. Поэтому мы решили провести эксперимент и посмотреть, что произойдет с парой головок через шесть месяцев. Сыр получился удивительный, и теперь весь „Пионер“ мы выдерживаем полгода.

Также раньше мы всегда мыли головки от плесени в соленой воде, но однажды сыровар забыл это сделать. Когда же он вспомнил, весь сыр уже был покрыт корочкой. Тогда мы решили оставить все как есть и наблюдать. Плесень счистили щеткой, а головки подержали в комнате, где зреют сыры, еще пару месяцев. Получился очень необычный продукт».

Сюрпризы из года в год

Ферма — это живой организм, предусмотреть абсолютно все невозможно. Поэтому нужно быть готовым к непредвиденным тратам: «В этом году у нас на Урале проблемы с сеном. Из-за ужасной засухи трава практически не росла, поэтому цены на сено выросли в два раза. Искать выход нужно в любом случае, ведь животных необходимо кормить. Мы, например, вынуждены занимать деньги. Остается только гадать, что будет в следующий раз», — комментирует Светлана.

С такой проблемой хозяйка «Долины коз» сталкивается впервые, хотя ферма существует уже шесть лет. Однако отказываться от любимого хобби она пока не планирует.

Счастье в моменте

Казалось, что увлекательного в выгуле коз? Да и жизнь по расписанию легко превращается в безликую рутину. Однако для городского жителя путешествие на ферму может запомниться удивительными ощущениями:

«Даже во время обычной прогулки интересно наблюдать за козами: то они смешно встанут, то разойдутся по группам, то станут выяснять отношения или искать траву лучше. Конечно, размеренная жизнь деревни для городского жителя очень сложна. Здесь все иначе и нет такого большого количества социальных контактов. Однако общение с животными наполняет тебя естественным счастьем. Без какой-либо причины тебе просто становится хорошо, и в город ты возвращаешься в состоянии гармонии. Я называю это козотерапией», — дополняет Светлана.

Вот так «Долина коз» функционирует изо дня в день. И количество ферм, где о животных заботятся с любовью, продолжает расти. Благодаря им мы можем включить в свой рацион продукты, которые готовят с особым трепетом, а по вкусу они несравнимы с товарами из магазинов.

И если раньше, чтобы попробовать домашний сыр или молоко, приходилось ехать на ферму, то теперь достаточно сделать пару кликов в Интернете. Маркетплейс «Свое Родное» позволяет заказать крафтовые продукты прямо к себе домой. Достаточно зайти на сайт, выбрать свой город и узнать, что вкусного производят недалеко от вас. Побалуйте себя местными вкусностями!

Ну-с, про сбор пуха я отчиталась, но народу, как водится, интересна бытовуха. И если полевые работы очень похожи на таковые в нашем заповеднике, то бытовуха отличается заметно.
Я уже писала, что семья Свенссон владеет этой фермой на протяжении трех поколений, а основана ферма еще в 9 веке.
Сейчас она состоит из небольшого жилого домика

И большого «производственного помещения» — в нем раньше держали овец, а нынче обрабатывают гагачий пух.

Говоря об овцах. Они присутствуют кругом повсеместно, но это овцы других, соседних фермеров. Но бродят они, где хотят, в том числе и в Мидхусе.

Участки, которые надо спасти от пожирания овцами, обнесены колючей проволокой. Как, например, небольшой садик вокруг дома.

В садике растут цветы, смородина, свекла, еще какая-то зелень. Пристально всю растительность я не изучала.

Дом начинается с предбанника, который имел бы обычный нашенский вид (резиновые сапоги, рабочая одежда), кабы не стоящие там же две машины — стиральная и сушильная.

И это, конечно, кайф. Когда ты приезжаешь с островов весь мокрый и грязный, а тебя встречает хозяйка, и сразу же отправляет всю полевую одежду стираться и сушиться. На следующий день ты снова во всем чистеньком.

Хозяйка — это важно. Олин — владелица Мидхуса. То есть как бы фермерша. Но вообще-то эта фермерша — музыкант. Она 40 лет играла на органе в церкви соседнего городка и была дирижером церковного хора.

Олин 84 года. Еще недавно она тоже ездила по островам, собирала пух. Сейчас уже стало тяжеловато. Зато она обеспечивает весь быт сборщиков. К нашему возвращению с островов всегда уже накрыт стол, и мы сразу садимся есть.

Мне очень хотелось фотографировать этот стол каждый раз. когда за него звали, а звали за него 3-4 раза в день. Но я постеснялась, как дикая, всякий раз нестись к столу с фотоаппаратом, поэтому потрясающие блюда, приготовленные Олин остались не запечатленными. Могу только сказать, что за пять дней они не повторились ни разу и что все они были замечательно вкусны. И что на столе всегда было очень красиво. И всегда стояли цветы. А сама Олин каждый день надевала для работы на кухне новый красивый фартук, предыдущий отправлялся в стирку.
Для того, чтобы принять у нас первую партию пуха и разложить его на чистку, она тоже надела отдельный фартук — белый и длинный. А в халате я ее не видела ни разу.

Но вернемся в дом.
На первом этаже кухня-столовая, к которой примыкает большая кладовка с запасом продуктов.

Также на первом этаже общая гостиная (с не попавшим в кадр телевизором).

Комната и душевая Олин, которые я фотографировать не полезла. Между кухней и гостиной, из небольшого холла, идет лестница на второй этаж.

На втором этаже еще четыре комнаты (в каждой по одной или две кровати) и душ-туалет.
В доме горячая вода и электрическое отопление. Батарея в каждой комнате регулируется индивидуально.
И wi-fi.

В каждой комнате красиво и удобно, в каждой есть все нужное для жизни, и постели уже застелены. Это Олин заранее готовилась к сезону сбора пуха — ездила одна на своей машине из Рейкьявика 200 км, чтобы вымыть и приготовить дом, запасти продукты.

Так выглядела комната, где жила я.

Или так, если лежать на кровати.

Что еще? Еще стоит сказать пару слов о людях, с которыми мы собирали пух.

Томас и Кристиан, отец и сын. Про них толком ничего не знаю (кроме того, что люди симпатичные), это приглашенные работники.

А вот про двух женщин немножко знаю, они обе — родственницы хозяев фермы.

Это Сиф, она преподаватель датского языка и ей за 60.

А это Лилла, она в прошлом стюардесса, и ей под 70.

Очень было приятно смотреть, как слаженно и гармонично работают вместе эти люди, половина которых увидела друг друга впервые в жизни. И какой у них искренний интерес к природе, а не просто механическое собирание пуха с целью наживы.
Ранее незнакомые люди, с которыми хорошо работать в поле, — это редко бывает и дорогого стоит. (Про то, в какой форме женщины, я вообще молчу…)

Тут Лилла и Кристиан птенца нашли.

***
На прощание Олин принесла мне вот эту маленькую книжечку и попросила записать в ней мое имя на дату моего рождения…