Эдуард Шим
Жук на ниточке (сборник)
© Шим Э. Ю., наследники, 2016
© Федотова А. В., иллюстрации, 2016
© Оформление, вступительная статья. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016
Machaon®
* * *
«Хочешь, я превращу тебя в великана?»
Одна из книг Эдуарда Шима начинается с обращения к читателю: «Хочешь, я превращу тебя в великана? Мы пойдём с тобой на опушку, и нагнёмся, и раздвинем руками траву. Смотри, смотри… Вот этот стебелёк с двумя листочками – это берёза. Настоящая берёза, только отроду ей один год. А неподалёку топорщатся крохотные иголочки, почти паутинки. Это сосна. Тоже самая настоящая. Вот рядом с этими деревьями ты превратишься в великана. Ты можешь сломать сосну одним пальцем. Ты можешь наступить на берёзу, и от неё ничего не останется… Но ты встаёшь и осторожно перешагиваешь через деревья. Ты – добрый великан».
Эта мысль – главная в творчестве Эдуарда Шима, в основном писавшего о взаимоотношениях человека и природы.
Эдуард Юрьевич Шим (1930–2006, настоящая фамилия – Шмидт) был автором взрослых рассказов и повестей, пьес, киносценариев, текстов песен, но самую большую известность принесли ему многочисленные детские книги, которые постоянно переиздавались и переиздаются. Эдуард Шим – ленинградец. Во время войны его эвакуировали, и вырос он в детском доме, с 16 лет трудился – был столяром, садоводом, токарем, шофёром… Вернувшись в родной город, учился в художественно-архитектурном училище, работал в конструкторском бюро, служил в армии. Шим начал печататься в 1949-м, будучи совсем молодым.
В книгах о природе он передавал детям свой опыт и воспитывал стремление к познанию. Он писал о том, что природа – наш общий дом, в котором надо учиться жить, который надо беречь. Природа помогала человеку выживать, давая всё, что ему нужно, а человек в течение многих веков воевал с ней. И постепенно, вообразив себя повелителем природы, стал безжалостно её уничтожать, отнимая всё больше и больше и нанося ей невосполнимый урон. Человек вознёсся и возгордился, но природа беспощадно мстит за глупость и жестокость. Вот и получилось, что первая часть знаменитого изречения И. В. Мичурина, русского биолога и селекционера, «Мы не можем ждать милостей от природы…» стала пророческой. Действительно, какие уж милости…
А ведь начинается всё с малого: в рассказе «Жук на ниточке» мальчишки ловят всем известных весенних вредителей – майских жуков – и складывают в ведро. А один из них, забавы ради, взял жука и привязал на ниточку.
«…Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
– Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
– Это же вредитель, – говорит.
– Знаю, что вредитель!
– Чего же вам жалко?
– Мне, – отвечает дедушка, – тебя жалко!
– Меня?!
– Тебя, хоть ты не жук, а человек.
– Чего же меня жалеть, если я человек?
– А разве будет хороший человек кого-нибудь мучить для забавы? Даже таких вот жуков. Даже вредителей!..»
Природу надо любить, и не только потому, что она прекрасна, полна тайн, которые интересно открывать, удивительна в своём разнообразии, но и потому, что это обязательно для хорошего человека.
Эдуард Шим помогает читателям увидеть жизнь природы и её обитателей вблизи, он словно понимает язык зверей и птиц и просто переводит для нас истории, рассказанные самими героями. И они превращаются в сказку. Для произведений Шима придумали новое определение: «сказки-несказки», потому что в них достоверность и точность сочетаются с фантазией.
О приключениях Ужа, Лягушки, Зайца, Петуха, Рыси, Глухаря, Выдры, Дятла, Медведя и многих других животных рассказывает писатель. И в каждой истории читатель почерпнёт какую-нибудь мудрость.
Вот Воробей, улетевший из города на поиски лучшего дома и лучшей доли, поскитавшись по окрестностям и помучившись изрядно, понял, что дома лучше. Писатель открывает поэзию природы и радость общения с ней. Он не только озадачивает читателя серьёзными вопросами, но и веселит его своими неожиданными, остроумными наблюдениями.
Вот пролился на землю Дождик («Слепой Дождик») и увидел, что кто-то рад его живительной влаге, а кто-то очень недоволен. Радовались Водомерки, Лилейник и маленькие дети, а сетовали Люпинусы, Помидоры и люди, которые боялись, что он помешает им убирать сено. «…А тут между туч выглянуло ясное солнышко. Оно так заблестело, засияло, что Дождик сразу ослеп.
Ведь всегда при солнце Дождик становится слепым…
И он уже теперь не мог выбирать дороги и пошёл по земле просто наугад. И больше на него никто не сердился. Все понимали, что если Дождик пришёл не вовремя, то сделал это он нечаянно».
Похоже, люди наконец начинают осознавать, что их будущее зависит от сотрудничества с природой, начинают у неё учиться – уже очень много научных открытий сделано на основе изучения природы. Человек – один из обитателей Земли, и на ней он не командир, он – один из её детей. Писатели-природоведы, в том числе Эдуард Шим, знают об этом давно.
Береги!
Шёл я из школы домой. Ранней весной это было. Погода ненастная. С утра моросит дождь – надоедливый, одинаковый. Водопроводный какой-то. Распустил все дороги, из тропинок ручьи понаделал. Идти неловко – ноги разъезжаются. От школы до деревни – полтора километра. Пока я полпути прошёл, промок до карманов.
Дорога вдоль лесной опушки проложена. Вошёл я под деревья, а тут ещё хуже. Со всех ветвей капает, течёт, льётся. Струйка с берёзовой ветки мне за шиворот угодила.
Разозлился я. Мимоходом хлопнул берёзку кулаком.
– Ишь, – говорю, – расхныкалась!
Тряхнула берёзка ветками, окатила меня водой, как из лейки.
Охнул я от обиды. Стукнул ещё разок.
Ещё раз меня окатило.
Чуть я не заплакал.
Иду, злюсь, и до того мне противными кажутся и серое скучное небо, и хлябкая дорога, и мокрые деревья, что хоть не гляди. Скорей бы до дому добежать, что ли!..
И тут я вспомнил, как из этого же самого места мне однажды уходить не хотелось. На охоте это было. В первый раз меня тогда со взрослыми взяли. И первый выстрел мой был вот здесь, около опушки.
Вспомнил я, как все мы – охотники – шли цепью и ждали, когда спереди или сбоку крикнут: «Береги!»
Это особенное слово такое, охотничье. Означает оно, что показался зверь, бежит на стрелков.
Как услышишь это слово, так уж и точно – береги. Береги всякий шорох, всякое движенье вокруг. Лови их, не пропускай. Уши напряги, глаза напряги, даже носом чуй!
Вот что по-охотничьи значит «береги».
Хорошее слово. Сторожкое.
До того забылся я, что вдруг слышу это слово наяву. Близко так раздалось:
– Береги!
Может, это я сам сказал, а может, – почудилось.
Но «береги!» есть «береги!».
Навострились у меня уши, глаза сразу стали приглядистее.
Вижу – при дороге стоит старая ель. Нижние лапы у неё шатром висят. Сухой пригорушек под этим шатром, и даже кажется, что струится там тёплый воздух.
Вот тебе и дом – от непогоды схорониться.
Залез я под плотные лапы, сел, сумку положил. И сразу не стало для меня дождя и серого неба. Тепло, сухо.
И тогда я сам уже во второй раз говорю:
– Береги!
Пригляделся к деревьям. Вижу – не плачут они, а умываются. Ветки от дождя – блестящие, распаренные, словно из бани. И каждая ветка подчёркнута светлой цепочкой капелек. Будто вспотела.
А на земле, под деревьями, движутся прошлогодние бурые листья. Они движутся едва заметно, бесшумно, но упорно, как заведённые. С пригорков сползают в низинки, в ямы, и там оседают и прижимаются к земле.
ШИМ, Э. ЖУК НА НИТОЧКЕ /Э. Шим.- М.: Азбука-Аттикус, Machaon, 2014.- 128 с.: ил.
В книге 39 рассказов:
Хочешь, я превращу тебя в великана?
Береги!
Старый пруд
Жук на ниточке
Грозный петух
Берёзовый сок
Появление на Шашковой поляне
Как ловить зайцев
Пятёрки
Долго и коротко
Неслышные голоса
Цветной венок
Не услышал тишины
Вот где хитрость-то
Берёзовые серёжки
Кто копает грядки
Зачем большая голова?
Рысь, Глухарь, Заяц и Косуля
Муравейник
Выдра и Бобры
Дятел, Зайцы и Медведь
Заячье семейство
Черёмуха
Уж и Лягушка
Полосы и пятнышки
Ландыш
Что это такое?
Сколько лет, сколько зим?
Сколько живёт пчела
Приключения Зайца
Подорожник
Лебедь, Рак и Щука
Слепой Дождик
Что это ночью светится?
Не зевай
Отчего Осень грустна
Ёлкино платье
Храбрый Опёнок
Как Воробей тёплый угол искал
Весёлый денёк
БЕРЕГИ!
Шёл я из школы домой. Ранней весной это было. Погода ненастная. С утра моросит дождь – надоедливый, одинаковый. Водопроводный какой-то. Распустил все дороги, из тропинок ручьи понаделал. Идти неловко – ноги разъезжаются. От школы до деревни – полтора километра. Пока я полпути прошёл, промок до карманов.
Дорога вдоль лесной опушки проложена. Вошёл я под деревья, а тут ещё хуже. Со всех ветвей капает, течёт, льётся. Струйка с берёзовой ветки мне за шиворот угодила.
Разозлился я. Мимоходом хлопнул берёзку кулаком.
– Ишь, – говорю, – расхныкалась!
Тряхнула берёзка ветками, окатила меня водой, как из лейки.
Охнул я от обиды. Стукнул ещё разок.
Ещё раз меня окатило.
Чуть я не заплакал.
Иду, злюсь, и до того мне противными кажутся и серое скучное небо, и хлябкая дорога, и мокрые деревья, что хоть не гляди. Скорей бы до дому добежать, что ли!..
И тут я вспомнил, как из этого же самого места мне однажды уходить не хотелось. На охоте это было. В первый раз меня тогда со взрослыми взяли. И первый выстрел мой был вот здесь, около опушки.
Вспомнил я, как все мы – охотники – шли цепью и ждали, когда спереди или сбоку крикнут: «Береги!»
Это особенное слово такое, охотничье. Означает оно, что показался зверь, бежит на стрелков.
Как услышишь это слово, так уж и точно – береги. Береги всякий шорох, всякое движенье вокруг. Лови их, не пропускай. Уши напряги, глаза напряги, даже носом чуй!
Вот что по-охотничьи значит «береги».
Хорошее слово. Сторожкое.
До того забылся я, что вдруг слышу это слово наяву. Близко так раздалось:
– Береги!
Может, это я сам сказал, а может, – почудилось.
Но «береги!» есть «береги!».
Навострились у меня уши, глаза сразу стали приглядистее.
Вижу – при дороге стоит старая ель. Нижние лапы у неё шатром висят. Сухой пригорушек под этим шатром, и даже кажется, что струится там тёплый воздух.
Вот тебе и дом – от непогоды схорониться.
Залез я под плотные лапы, сел, сумку положил. И сразу не стало для меня дождя и серого неба. Тепло, сухо.
И тогда я сам уже во второй раз говорю:
– Береги!
Пригляделся к деревьям. Вижу – не плачут они, а умываются. Ветки от дождя – блестящие, распаренные, словно из бани. И каждая ветка подчёркнута светлой цепочкой капелек. Будто вспотела.
А на земле, под деревьями, движутся прошлогодние бурые листья. Они движутся едва заметно, бесшумно, но упорно, как заведённые. С пригорков сползают в низинки, в ямы, и там оседают и прижимаются к земле.
А на пригорках распрямляются стебельки первой травы. Распрямляются и скидывают с себя цепкие старые листья…
Тайная работа идёт в лесу. Моется он, чистится, готовится надеть весенний наряд.
Рассмотрел я это и в третий раз говорю:
– Береги!
Качнулась впереди ветка. Желудёвого цвета пятнышко мелькнуло. Белка!
Вылетела на еловый сук – батюшки! – такая-то растрёпанная, мокрохвостая, сердитая… И будто в скакалочку заиграла: подпрыгивает на суку, старается, хвостом трясёт, а сама – ни с места.
Что за фокусы, растрёпа? Отряхиваешься, что ли?
Ухнула вниз и пропала в хвое.
Поглядел я на землю.
Бегучий крохотный ручеёк звенит у пригорка. Вдруг на берегу ручейка земля вспучилась, разверзлась. Вылезли на белый свет две ладошки и розовый пятачок. Вот тебе на! – крот явился.
Захлюпал по воде, перебрался на другой берег и опять в землю нырнул. Дрыгнул хвостиком – только его и видели.
Тоже фокусник. Где нырять полагается, он пешком топает. А где все пешком ходят, там ныряет. Видать, не захотел под ручейком подземный ход прокладывать. Наверно, земля там сырая, липкая. Завязнешь ещё.
На голову мне хвоя посыпалась. Раздвинул я ветви, глянул.
Качаются наверху лапы в красных штанишках. Это дятловы! Уцепился дятел за шишку и повис на носу. Так и висит. Подрыгивает.
Это он шишку так отрывает.
Шишка оборвалась, захлопали крылья – фррр! – умчался носатый. А передо мной – новое зрелище.
На кустик можжевельника, на колкие веточки опустилась весёлая стайка…
Впрочем, нет.
Не стану-ка я вам дальше рассказывать, что́ повидал в лесу тем дождливым и скучным днём. Интереснее вам самим поглядеть.
Ну а как это сделать, вы уже знаете.
Запомнили?
«Береги!»
СТАРЫЙ ПРУД
Петьку заставили сторожить гусей на пруду.
Пруд – за околицей, совсем близко от деревни. Сидит Петька на берегу, слышит, как в сельсовете радио поёт, как мальчишки у школы кричат.
Слышит – и завидует. Одному-то с гусями – ой как тоскливо! Пруд старый, заглохший. Воды в нём по колено, да и та зелёная, как щи. Ни тебе выкупаться, ни рыбу половить. Торчи пнём и считай гусиные хвосты…
Маялся Петька, маялся, а после на траву лёг и заснул.
Сколько проспал – не знает. Только открыл глаза – и понять не поймёт: куда он попал?
Уже свечерело. Возле Петькиных ног лежит на чёрной воде луна. Вниз макушками желтеют камыши. Лунная тропинка тянется вдаль, гаснет во тьме. А над камышами слоится туманный парок, похожий на розовый дым, и пронизывают его холодные зелёные лучи…
Но самое необыкновенное – это музыка. Неизвестно откуда слышится таинственная, грустная музыка. Серебряные колокольчики перезванивают, барабаны рокочут, дудят маленькие трубы…
Вот будто кто-то заплакал, барабаны умолкли, одни трубы вздыхают, жалуются… А вот задребезжал колокольчик, залился тоненьким смехом. Медные тарелки ухнули – бумм! – и оборвали смех. Снова трубы заплакали…
Петька слушает, боится дохну́ть.
И красиво, и страшно!
Понемногу привык он к сумраку и тогда увидел самих музыкантов.
Они сидели в воде. Лунный свет переливался и тлел в их больших, как луковицы, глазищах. Петьке показалось, что, коснись эти глаза воды, – они зашипят, словно угли.
Под каждой парой глаз надувалось горлышко. Оно дрожало, расталкивая вокруг мелкие кружочки волн.
Лягухи…
Кто бы поверил, что у них такие серебристые голоса? Или, может, это не лягушки, а жабы?
Разом, будто повернули выключатель, глаза погасли. Лягухи осели под воду. Волны затихли, всё смолкло.
Какая-то опасность. А где?
И тут Петька увидел, как по лунной тропинке шагают птицы. Парочка кургузых птиц на длинных ножках, покачиваясь, шла от камышей. Прямо по воде!
На середине пруда встали. Стоят, как на жёлтой слюде.
Задумчиво, медленно поклонились, разошлись. Вот присели, повернулись. Присели, повернулись. Пляшут!.. Движения плавные, тягучие, как во сне…
Что за птицы? Похожи на обыкновенных болотных курочек, которых Петька не раз встречал на реке. Но кто видывал, чтобы курочки разгуливали по ночам по пруду? И как их вода держит? Или, может, не на воду они ступают, а на листья кувшинок и ряску?
Петька протёр глаза, но разглядеть хорошенько не поспел.
Тень, лёгкая и быстрая, скользнула в зелёном тумане. Курочек будто ветром сдуло обратно в камыши. А к воде беззвучно опустилась дымчатая сова, села на кочку пуховым комком.
Петька замер.
Сове-то что здесь надо?
Сова раздвинула крылья, осторожно опустила кончики в воду. Покачала. Потом подняла над спиной и затрясла, – забренчали, затенькали невидимые капли. Словно дождик пошёл.
Что она делает?! Купается? Или крылья запачкались, так она их выстирать решила?
Вот смех-то!..
Подумал Петька про крылья и сразу вспомнил о гусях. Как вскочит! Гусей-то нет. Где же гуси?
Проспал!!
А гуси дремлют под берегом, головы под мышки завернули. Погнал их Петька к дому, по дороге раздумывает: что за чудеса ему на пруду привиделись?
Уж не во сне ли?
Дома старшая сестра заругалась, что поздно пришёл, а потом сжалилась и спрашивает:
– Надоело, поди, с гусями-то скучать? Хочешь, я завтра тебя сменю?
Петька наотрез отказался:
– Нет, что ты! Я уж сам.
Решил разобраться, во сне всё было или наяву.
И с тех пор часто на пруд бегает.
Там, оказывается, здорово интересно!
ЖУК НА НИТОЧКЕ
Майские жуки обгрызают листочки на деревьях. А личинки майских жуков, жирные гусеницы такие, обгрызают у деревьев корни.
В общем, вредят как могут.
Мы этих майских жуков ловим хитрым способом.
Рано утречком, пока ещё прохладно, жуки не летают. Сидят на молоденьких берёзках, оцепенели.
Тряхнёшь деревцо – и жуки вниз посыплются, только собирай.
Вот мы их собираем в ведро, а один мальчишка взял жука и привязал на ниточку. Поиграть захотел.
Жук согрелся, ожил, попробовал взлететь, а ниточка не пускает.
Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
– Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
– Это же вредитель, – говорит.
– Знаю, что вредитель!
– Чего же вам жалко?
– Мне, – отвечает дедушка, – тебя жалко!
– Меня?!
– Тебя. Хоть ты не жук, а человек.
– Чего же меня жалеть, если я человек?
– А разве будет хороший человек кого-нибудь мучить для забавы? Даже таких вот жуков. Даже вредителей!
ГРОЗНЫЙ ПЕТУХ
Охотники из лесу принесли маленького лисёнка. Тощий такой был, головастый, с белым галстучком и в чулочках. Поглядишь и скажешь: впроголодь жил.
Хозяйка, бабушка Поля, как увидела, – сразу поперёк:
– Не пущу! Несите назад. Он у меня всех курчат передавит.
Кое-как уговорили всё-таки. Стал лисёнок жить во дворе, в старой собачьей будке.
Первые дни тишком сидел, носа не выказывал. Бабушка Поля, когда ему еду носила, наставляла со строгостью:
– Вот, вот… Так-то лучше! Хочешь жить у меня – смирно сиди!
Но лисёнок скоро осмелел. Попривык. Начал из будки вылезать, да всё дальше и дальше.
А во дворе у бабушки Поли – птичник. Живёт старуха небогато, работать уже не может и, чтоб перебиться, растит на продажу кур.
Весной посадила на яйца много квочек, да всё в разное время, и теперь собрались у неё цыплята, и оперившиеся курчата, и почти взрослые петухи да куры.
И вот случилось так, что в маленьком тощем лисёнке всё-таки пробудился лесной хищник и позвал на охоту.
В полдень разомлевшие птицы купались в песке. Лисёнок из тёмной будки позыркивал на них зелёным глазом, а потом – шасть на двор и пополз.
Он полз, как настоящая большая лиса, – стлался по земле, перекатывался, и только лопатки ходили под шерстью.
И уж совсем приблизился к птицам.
И уже подобрал под себя лапы, чтобы вот сейчас, вот-вот выстрелиться по ближней курице.
Он уже глазами взял её, хапнул.
И тут помешала муха.
Синяя, будто лакированная, муха звякнула над землёй, и один молоденький петушок не поспел склюнуть её на лету, вскочил и за ней помчался.
Муха взвилась, петушок подскочил, опять промахнулся – и вдруг встал нос к носу с лисёнком.
Перед обалделым петухом горели два зелёных зрачка и дрожала, втягивала куричий дух мокрая чёрная тюпка лисьего носа.
То ли растерялся петушок, то ли не разглядел впопыхах, но, не раздумывая, очень крепко он взял да и кокнул по этой дрожащей тюпке.
Будто взорвался песок, петуха вбок бросило, а лисёнок, наддавая ходу, понёсся прочь.
Он визжал на бегу, а потом было слышно, как с разлёту он шмякнулся о заднюю стенку будки и смолк – видно, дочиста лишился голоса. Очень худо кончилась для него первая охота.
И вот ведь как запоминаются такие уроки!
Даже когда подрос лисёнок, и то грозного петуха стороной обегал.
До слёз, бывало, смеялись наши деревенские: ходит по двору бабушки Поли чуть ли не матёрый лисовин, а как завидит Петькин хвост, – сломя голову бежит к будке, да ещё повизгивает со страху.
БЕРЁЗОВЫЙ СОК
Кто-то надрубил у самых корней молодую берёзу. Течёт мутный сок, земля под берёзой мокрая.
Дедушка сердится:
– Эх, люди! Руки злые, а голова дурная… Ну, захотелось тебе соку – возьми от старой берёзы, от помеченной, которую всё равно зимой на дрова срубим!
– Дед, а может, у этой, у молоденькой, сок-то послаще?
– Сейчас поймёшь, где он слаще.
Прислонил фляжку под зарубку. Натекло сока, я попробовал – совсем как вода, только не очень чистая.
– А теперь по-другому сделаем. Гляди, на макушке веточка сломанная. Видать, снегом её обломило.
С обломанной веточки тоже падают капли. Щёлкают, разбиваются о землю.
Подставил дедушка фляжку под эти капли. Набралось берёзового сока.
Я глотнул – и даже причмокнул.
Такой сладкий, такой вкусный сок! А ведь из той же самой берёзы…
Дедушка спрашивает:
– Ну, стоило топором махать?
– Не стоило, – отвечаю.
– То-то и оно… Если дятел напиться захочет, он у макушки дырочку проколотит. Потому что знает: чем выше, тем слаще сок. Самый сладкий – у маковки… Вот и выходит, что малая птица умней большого дурня с топором!
КАК ЛОВИТЬ ЗАЙЦЕВ
Можно зайцев ловить руками.
Ничего особенного!
Вот начался в нашей деревне сенокос. Стрекочут на лугах косилки, валят цветущую, всю перепутанную траву.
Будто густые волосы стригут под нулёвку.
Двигается косилка, мотает головой лошадь.
И вдруг из-под самых лошадиных копыт выпрыгивают зайчата. Две штуки!
Я бросился их тюбетейкой накрывать. И поймал. Они ещё бегают-то неловко…
Вот вам пожалуйста: двух зайцев руками изловил!
Приятель Санька говорит, что это не редкость. Самое обычное дело – поймать в сенокос зайчонка. Пока зайцы не подросли, они прячутся в траве. Тут зайчиный детский сад: и корма вволю, и никто не заметит.
Ведь не знают зайчата, что наступит сенокос…
Лежат два зайчонка в тюбетейке, замерли.
Ждут.
«Что с нами будет?»
Мы их отнесли на опушку леса, в кусты. Здесь тоже высокая трава, но её косить не станут. Для человека здесь неудобное место. А для зайчат – удобное.
Перевернули мы тюбетейку осторожненько. Выпустили сосунков. Посмотрели, как они юркнули в траву, как шевельнулась трава и затихла…
Теперь всё в порядке.
Понимаете, можно зайцев ловить руками.
Но только для того, чтобы выпустить.
ПЯТЁРКИ
Утром первого сентября мы с Петькой и другие наши ребята шли в школу.
Дед Матвей выглянул из калитки и позвал Петьку:
– Ну-ка, ступай сюда. Бери подарок!
И протянул корзинку большущих яблок.
Петька сказал деду спасибо, а яблоками оделил всех ребят. Только хотел Петька откусить кусочек, как вдруг видит, что на красном яблочном боку стоит цифра «5».
Да тут и мы закричали:
– У меня на яблоке пятёрка!
– И у меня!
– У меня тоже…
У всех яблоки оказались помеченными. Не нарисована цифра, не накрашена. Просто кожура у яблока двухцветная: весь бок красный, а пятёрка – белая.
Петька усмехнулся:
– Это дед нам наказывает, чтоб на пятёрки учились!
И всю дорогу до школы говорили мы об этой дедовой хитрости. Оказывается, пока яблоки висели на ветках, дед на каждое прилепил бумажную цифру. Под солнечными лучами краснел яблочный бок, а под бумагой кожура оставалась светлой. Так и вышло, что солнышко поставило отметки на всех яблоках.
Ну, надо было деду отвечать… Через неделю мы с Петькой пришли к нему. Положили на стол дневники. Дед поглядел – а в дневниках тоже отметки. Только не такие, как на яблоках.
Лист – белый, а пятёрки – красные.
ДОЛГО И КОРОТКО
Разговаривают мальчишки с моим дедом.
Размечтались:
– Давайте посадим у новой школы дубовую аллею!
– Давайте, – соглашается дед.
– А как посадить?
– Сначала, – говорит дед, – соберите жёлуди.
– Хорошо, соберём. Их уже много нападало!
– Эти не годятся. Дождитесь первых заморозков, тогда посыплются спелые.
– Хорошо, дождёмся.
– Берите не все подряд. Ищите такие, у которых на конце востренький клювик. Это лучшие.
– Хорошо, отыщем.
– Вскопайте землю, посадите. Каждый жёлудь прикройте сверху еловой лапкой, чтоб мыши не сгрызли.
– Тогда всё?
– Нет. Взойдут весной жёлуди, скажу, что дальше делать. Работы ещё много.
– Сколько?
– И весну, и лето, и осень будете работать.
– Тогда всё?
– Нет. И ещё год, и ещё два, и ещё три. А потом поглядим…
– Долго-то как! Очень уж долго!
– Совсем не долго. Вот тысяча лет – это действительно долго.
– А при чём тут тысяча лет?
– А при том, – говорит дедушка, – что ежели постараться, тысячу лет будут стоять ваши дубы!
Эдуард Шим
Жук на ниточке
ЭДУАРД ШИМ
Хочешь, я превращу тебя в великана?
Мы пойдём с тобой на опушку леса, и нагнёмся, и раздвинем руками траву. Смотри, смотри… Вот этот стебелёк с двумя листочками — это берёза. Настоящая берёза, только от роду ей — один год. А неподалёку топорщатся крохотные иголочки, почти паутинки. Это сосна. Тоже самая настоящая.
Вот рядом с этими деревьями ты и превратился в великана. Ты можешь сломать сосну одним пальцем. Ты можешь наступить на берёзу, и от неё ничего не останется…
Но ты встаёшь и осторожно перешагиваешь через деревья. Ты — добрый великан.
Быстро пролетят годы, ты вырастешь. Научишься управлять могучими машинами. Сможешь горы передвигать, реки вспять поворачивать.
Но никогда не забывай, что ты — добрый великан.
Автор
Рисунки
Э. ШАГЕЕВА
ЧЕМ ПАХНЕТ ВЕСНА
Мой отец уехал работать в колхоз. Мама сказала:
— Когда запахнет весной, мы тоже поедем.
А я и не знаю, чем пахнет весна. Не запомнил с прошлого года.
Вот стало солнышко пригревать, сосульки плачут на крышах. Небо высокое и голубое.
Я говорю:
— Пахнет весной?
— Нет, — отвечает мама. — Весна только ещё улыбнулась. Рано!
Вот уже снег сделался грязный, забулькали ручьи на дорогах. Воробьи трещат целыми днями. Откроем форточку — на улице шум весенний.
Я говорю:
— Пахнет весной?
— Нет, — отвечает мама. — Весна ещё только голос подаёт. Рано!
Наконец растаял в городе почти весь снег. Уже тепло. На перекрёстке весенними цветами торгуют.
Мама купила букетик подснежников. Они синенькие такие, на коротких ножках. Их не срезали даже, а выдёргивали из земли прямо с луковками и корешками.
Мама понюхала подснежники и говорит:
— Вот теперь настоящей весной запахло… Пора ехать!
Я тоже понюхал. Оказалось, пахнут подснежники совсем не цветами. И не зелёной травой да листьями.
Обыкновенной землёй пахнет весна.
ГДЕ НАША ДЕРЕВНЯ?
Сначала мы ехали на поезде, потом — в лобастом новеньком автобусе.
Я забрался на переднее сиденье, смотрю в окошко. Всё жду, когда наша деревня покажется.
Мама сказала:
— Её издалека заметишь!
Но пока не видать деревни. Дорога тянется полями. А поля ещё чёрные, пустые, и везде на них тракторы работают.
Ползёт трактор, а за ним остаются ровные-ровные борозды, словно земля гребешком расчёсана. Я подумал: «Вот почему настоящая весна пахнет землёй! Потому, что ещё не оделась земля… Только проснулась да причёсывается».
Вдруг далеко, на краю чёрных полей, что-то забелело. Как будто облако спустилось на землю.
Подъехали мы поближе, и я увидел, что это берёзы. Их много, и растут они дружно, широким кругом. Будто хоровод вести собрались.
— Ну, видишь? — спрашивает мама.
— Чего?
— Да нашу деревню. Во-он, на горке… Издалека светится!
Вот мне смешно стало!
Ищу, ищу свою деревню, а она за берёзами спряталась.
ХЛЕБ РАСТЕТ
Кругом деревни поля ещё голые. А одно поле будто зелёной краской залито. Такое яркое, такое весёлое, такое праздничное!
Мама сказала:
— Это хлеб растёт.
Зелёные ростки, одинаковые, как родные братцы, кустиками, кустиками торчат. Когда же они успели вырасти?
Мама объясняет:
— Это озимый хлеб. Его под зиму сеяли, прошлой осенью.
Зёрна успели до холодов проклюнуться, прорасти и поднять над землёй кустики нежных зелёных листьев.
Потом их снегом закрыло. И уснули они до поры до времени. Над полем вьюги свистели, морозы студили землю.
А хлеб терпел. Зябко ему было под снегом, темно. И долго-долго зима не кончалась…
Но дотерпел хлеб, дождался весны. И как только она пришла, сразу ожил, сразу начал расти. Не пропустил первое тепло, не замешкался.
Тянется к солнышку, старается!
Идут люди весёлым зелёным полем, глянут по сторонам, улыбнутся:
«До чего хлеб хорош!»
БЕРЕЗОВЫЙ СОК
Кто-то надрубил у самых корней молодую берёзу. Течёт мутный сок, земля под берёзой мокрая.
Дедушка сердится:
— Эх, люди! Руки злые, а голова дурная… Ну, захотелось тебе соку — возьми от старой берёзы, от помеченной, которую всё равно зимой на дрова срубим!
— Дед, а может, у этой, у молоденькой, сок-то послаще?
— Сейчас поймёшь, где он слаще.
Прислонил фляжку под зарубку. Натекло сока, я попробовал — совсем как вода, только не очень чистая.
— А теперь по-другому сделаем. Гляди, на макушке веточка сломанная. Видать, снегом её обломило.
С обломанной веточки тоже падают капли. Щёлкают, разбиваются о землю.
Подставил дедушка фляжку под эти капли. Набралось берёзового сока. Я глотнул — и даже причмокнул. Такой сладкий, такой вкусный сок! А ведь из той же самой берёзы…
Дедушка спрашивает:
— Ну, стоило топором махать?
— Не стоило, — отвечаю.
— То-то и оно… Если дятел напиться захочет, он у макушки дырочку проколотит. Потому что знает: чем выше, тем слаще сок. Самый сладкий — у маковки… Вот и выходит, что малая птица умней большого дурня с топором?
ЖУК НА НИТОЧКЕ
Майские жуки обгрызают листочки на деревьях. А личинки майских жуков, жирные гусеницы такие, обгрызают у деревьев корни.
В общем, вредят как могут.
Мы этих майских жуков ловим хитрым способом.
Рано утром, пока ещё прохладно, жуки не летают. Сидят на молоденьких берёзках, оцепенели.
Тряхнёшь деревцо — и жуки вниз посыплются, только собирай.
Вот мы их собираем в ведро, а один мальчишка взял жука и привязал на ниточку. Поиграть захотел.
Жук согрелся, ожил, попробовал взлететь, а ниточка не пускает.
Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
— Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
— Это же вредитель, — говорит.
Эдуард Шим
Жук на ниточке (сборник)
© Шим Э. Ю., наследники, 2016
© Федотова А. В., иллюстрации, 2016
© Оформление, вступительная статья. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016
Machaon®
* * *
«Хочешь, я превращу тебя в великана?»
Одна из книг Эдуарда Шима начинается с обращения к читателю: «Хочешь, я превращу тебя в великана? Мы пойдём с тобой на опушку, и нагнёмся, и раздвинем руками траву. Смотри, смотри… Вот этот стебелёк с двумя листочками – это берёза. Настоящая берёза, только отроду ей один год. А неподалёку топорщатся крохотные иголочки, почти паутинки. Это сосна. Тоже самая настоящая. Вот рядом с этими деревьями ты превратишься в великана. Ты можешь сломать сосну одним пальцем. Ты можешь наступить на берёзу, и от неё ничего не останется… Но ты встаёшь и осторожно перешагиваешь через деревья. Ты – добрый великан».
Эта мысль – главная в творчестве Эдуарда Шима, в основном писавшего о взаимоотношениях человека и природы.
Эдуард Юрьевич Шим (1930–2006, настоящая фамилия – Шмидт) был автором взрослых рассказов и повестей, пьес, киносценариев, текстов песен, но самую большую известность принесли ему многочисленные детские книги, которые постоянно переиздавались и переиздаются. Эдуард Шим – ленинградец. Во время войны его эвакуировали, и вырос он в детском доме, с 16 лет трудился – был столяром, садоводом, токарем, шофёром… Вернувшись в родной город, учился в художественно-архитектурном училище, работал в конструкторском бюро, служил в армии. Шим начал печататься в 1949-м, будучи совсем молодым.
В книгах о природе он передавал детям свой опыт и воспитывал стремление к познанию. Он писал о том, что природа – наш общий дом, в котором надо учиться жить, который надо беречь. Природа помогала человеку выживать, давая всё, что ему нужно, а человек в течение многих веков воевал с ней. И постепенно, вообразив себя повелителем природы, стал безжалостно её уничтожать, отнимая всё больше и больше и нанося ей невосполнимый урон. Человек вознёсся и возгордился, но природа беспощадно мстит за глупость и жестокость. Вот и получилось, что первая часть знаменитого изречения И. В. Мичурина, русского биолога и селекционера, «Мы не можем ждать милостей от природы…» стала пророческой. Действительно, какие уж милости…
А ведь начинается всё с малого: в рассказе «Жук на ниточке» мальчишки ловят всем известных весенних вредителей – майских жуков – и складывают в ведро. А один из них, забавы ради, взял жука и привязал на ниточку.
«…Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
– Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
– Это же вредитель, – говорит.
– Знаю, что вредитель!
– Чего же вам жалко?
– Мне, – отвечает дедушка, – тебя жалко!
– Меня?!
– Тебя, хоть ты не жук, а человек.
– Чего же меня жалеть, если я человек?
– А разве будет хороший человек кого-нибудь мучить для забавы? Даже таких вот жуков. Даже вредителей!..»
Природу надо любить, и не только потому, что она прекрасна, полна тайн, которые интересно открывать, удивительна в своём разнообразии, но и потому, что это обязательно для хорошего человека.
Эдуард Шим помогает читателям увидеть жизнь природы и её обитателей вблизи, он словно понимает язык зверей и птиц и просто переводит для нас истории, рассказанные самими героями. И они превращаются в сказку. Для произведений Шима придумали новое определение: «сказки-несказки», потому что в них достоверность и точность сочетаются с фантазией.
О приключениях Ужа, Лягушки, Зайца, Петуха, Рыси, Глухаря, Выдры, Дятла, Медведя и многих других животных рассказывает писатель. И в каждой истории читатель почерпнёт какую-нибудь мудрость.
Вот Воробей, улетевший из города на поиски лучшего дома и лучшей доли, поскитавшись по окрестностям и помучившись изрядно, понял, что дома лучше. Писатель открывает поэзию природы и радость общения с ней. Он не только озадачивает читателя серьёзными вопросами, но и веселит его своими неожиданными, остроумными наблюдениями.
Вот пролился на землю Дождик («Слепой Дождик») и увидел, что кто-то рад его живительной влаге, а кто-то очень недоволен. Радовались Водомерки, Лилейник и маленькие дети, а сетовали Люпинусы, Помидоры и люди, которые боялись, что он помешает им убирать сено. «…А тут между туч выглянуло ясное солнышко. Оно так заблестело, засияло, что Дождик сразу ослеп.
Ведь всегда при солнце Дождик становится слепым…
И он уже теперь не мог выбирать дороги и пошёл по земле просто наугад. И больше на него никто не сердился. Все понимали, что если Дождик пришёл не вовремя, то сделал это он нечаянно».
Похоже, люди наконец начинают осознавать, что их будущее зависит от сотрудничества с природой, начинают у неё учиться – уже очень много научных открытий сделано на основе изучения природы. Человек – один из обитателей Земли, и на ней он не командир, он – один из её детей. Писатели-природоведы, в том числе Эдуард Шим, знают об этом давно.
Ольга Корф
Береги!
Шёл я из школы домой. Ранней весной это было. Погода ненастная. С утра моросит дождь – надоедливый, одинаковый. Водопроводный какой-то. Распустил все дороги, из тропинок ручьи понаделал. Идти неловко – ноги разъезжаются. От школы до деревни – полтора километра. Пока я полпути прошёл, промок до карманов.
Дорога вдоль лесной опушки проложена. Вошёл я под деревья, а тут ещё хуже. Со всех ветвей капает, течёт, льётся. Струйка с берёзовой ветки мне за шиворот угодила.
Разозлился я. Мимоходом хлопнул берёзку кулаком.
– Ишь, – говорю, – расхныкалась!
Тряхнула берёзка ветками, окатила меня водой, как из лейки.
Охнул я от обиды. Стукнул ещё разок.
Ещё раз меня окатило.
Чуть я не заплакал.
Иду, злюсь, и до того мне противными кажутся и серое скучное небо, и хлябкая дорога, и мокрые деревья, что хоть не гляди. Скорей бы до дому добежать, что ли!..
И тут я вспомнил, как из этого же самого места мне однажды уходить не хотелось. На охоте это было. В первый раз меня тогда со взрослыми взяли. И первый выстрел мой был вот здесь, около опушки.
Вспомнил я, как все мы – охотники – шли цепью и ждали, когда спереди или сбоку крикнут: «Береги!»
Это особенное слово такое, охотничье. Означает оно, что показался зверь, бежит на стрелков.
Как услышишь это слово, так уж и точно – береги. Береги всякий шорох, всякое движенье вокруг. Лови их, не пропускай. Уши напряги, глаза напряги, даже носом чуй!
Читать дальше
Эдуард Шим
Жук на ниточке
ЭДУАРД ШИМ
Хочешь, я превращу тебя в великана?
Мы пойдём с тобой на опушку леса, и нагнёмся, и раздвинем руками траву. Смотри, смотри… Вот этот стебелёк с двумя листочками — это берёза. Настоящая берёза, только от роду ей — один год. А неподалёку топорщатся крохотные иголочки, почти паутинки. Это сосна. Тоже самая настоящая.
Вот рядом с этими деревьями ты и превратился в великана. Ты можешь сломать сосну одним пальцем. Ты можешь наступить на берёзу, и от неё ничего не останется…
Но ты встаёшь и осторожно перешагиваешь через деревья. Ты — добрый великан.
Быстро пролетят годы, ты вырастешь. Научишься управлять могучими машинами. Сможешь горы передвигать, реки вспять поворачивать.
Но никогда не забывай, что ты — добрый великан.
Автор
Рисунки
Э. ШАГЕЕВА
ЧЕМ ПАХНЕТ ВЕСНА
Мой отец уехал работать в колхоз. Мама сказала:
— Когда запахнет весной, мы тоже поедем.
А я и не знаю, чем пахнет весна. Не запомнил с прошлого года.
Вот стало солнышко пригревать, сосульки плачут на крышах. Небо высокое и голубое.
Я говорю:
— Пахнет весной?
— Нет, — отвечает мама. — Весна только ещё улыбнулась. Рано!
Вот уже снег сделался грязный, забулькали ручьи на дорогах. Воробьи трещат целыми днями. Откроем форточку — на улице шум весенний.
Я говорю:
— Пахнет весной?
— Нет, — отвечает мама. — Весна ещё только голос подаёт. Рано!
Наконец растаял в городе почти весь снег. Уже тепло. На перекрёстке весенними цветами торгуют.
Мама купила букетик подснежников. Они синенькие такие, на коротких ножках. Их не срезали даже, а выдёргивали из земли прямо с луковками и корешками.
Мама понюхала подснежники и говорит:
— Вот теперь настоящей весной запахло… Пора ехать!
Я тоже понюхал. Оказалось, пахнут подснежники совсем не цветами. И не зелёной травой да листьями.
Обыкновенной землёй пахнет весна.
ГДЕ НАША ДЕРЕВНЯ?
Сначала мы ехали на поезде, потом — в лобастом новеньком автобусе.
Я забрался на переднее сиденье, смотрю в окошко. Всё жду, когда наша деревня покажется.
Мама сказала:
— Её издалека заметишь!
Но пока не видать деревни. Дорога тянется полями. А поля ещё чёрные, пустые, и везде на них тракторы работают.
Ползёт трактор, а за ним остаются ровные-ровные борозды, словно земля гребешком расчёсана. Я подумал: «Вот почему настоящая весна пахнет землёй! Потому, что ещё не оделась земля… Только проснулась да причёсывается».
Вдруг далеко, на краю чёрных полей, что-то забелело. Как будто облако спустилось на землю.
Подъехали мы поближе, и я увидел, что это берёзы. Их много, и растут они дружно, широким кругом. Будто хоровод вести собрались.
— Ну, видишь? — спрашивает мама.
— Чего?
— Да нашу деревню. Во-он, на горке… Издалека светится!
Вот мне смешно стало!
Ищу, ищу свою деревню, а она за берёзами спряталась.
ХЛЕБ РАСТЕТ
Кругом деревни поля ещё голые. А одно поле будто зелёной краской залито. Такое яркое, такое весёлое, такое праздничное!
Мама сказала:
— Это хлеб растёт.
Зелёные ростки, одинаковые, как родные братцы, кустиками, кустиками торчат. Когда же они успели вырасти?
Мама объясняет:
— Это озимый хлеб. Его под зиму сеяли, прошлой осенью.
Зёрна успели до холодов проклюнуться, прорасти и поднять над землёй кустики нежных зелёных листьев.
Потом их снегом закрыло. И уснули они до поры до времени. Над полем вьюги свистели, морозы студили землю.
А хлеб терпел. Зябко ему было под снегом, темно. И долго-долго зима не кончалась…
Но дотерпел хлеб, дождался весны. И как только она пришла, сразу ожил, сразу начал расти. Не пропустил первое тепло, не замешкался.
Тянется к солнышку, старается!
Идут люди весёлым зелёным полем, глянут по сторонам, улыбнутся:
«До чего хлеб хорош!»
БЕРЕЗОВЫЙ СОК
Кто-то надрубил у самых корней молодую берёзу. Течёт мутный сок, земля под берёзой мокрая.
Дедушка сердится:
— Эх, люди! Руки злые, а голова дурная… Ну, захотелось тебе соку — возьми от старой берёзы, от помеченной, которую всё равно зимой на дрова срубим!
— Дед, а может, у этой, у молоденькой, сок-то послаще?
— Сейчас поймёшь, где он слаще.
Прислонил фляжку под зарубку. Натекло сока, я попробовал — совсем как вода, только не очень чистая.
— А теперь по-другому сделаем. Гляди, на макушке веточка сломанная. Видать, снегом её обломило.
С обломанной веточки тоже падают капли. Щёлкают, разбиваются о землю.
Подставил дедушка фляжку под эти капли. Набралось берёзового сока. Я глотнул — и даже причмокнул. Такой сладкий, такой вкусный сок! А ведь из той же самой берёзы…
Дедушка спрашивает:
— Ну, стоило топором махать?
— Не стоило, — отвечаю.
— То-то и оно… Если дятел напиться захочет, он у макушки дырочку проколотит. Потому что знает: чем выше, тем слаще сок. Самый сладкий — у маковки… Вот и выходит, что малая птица умней большого дурня с топором?
ЖУК НА НИТОЧКЕ
Майские жуки обгрызают листочки на деревьях. А личинки майских жуков, жирные гусеницы такие, обгрызают у деревьев корни.
В общем, вредят как могут.
Мы этих майских жуков ловим хитрым способом.
Рано утром, пока ещё прохладно, жуки не летают. Сидят на молоденьких берёзках, оцепенели.
Тряхнёшь деревцо — и жуки вниз посыплются, только собирай.
Вот мы их собираем в ведро, а один мальчишка взял жука и привязал на ниточку. Поиграть захотел.
Жук согрелся, ожил, попробовал взлететь, а ниточка не пускает.
Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
— Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
— Это же вредитель, — говорит.
— Знаю, что вредитель!
— Чего же вам жалко?
— Мне, — отвечает дедушка, — тебя жалко!
— Меня?!
— Тебя. Хоть ты не жук, а человек.
— Чего же меня жалеть, если я человек?
— А разве будет хороший человек кого-нибудь мучить для забавы? Даже таких вот жуков. Даже вредителей!
ПРО БОДЛИВЫХ И ПУГЛИВЫХ
Мы ходим ухаживать за телятами. И Нина Петровна, телятница, нам сказала:
— Вы их не пугайте, пожалуйста. Не сердите, не обижайте!
Мы говорим:
— Что вы, Нина Петровна, разве мы обидим!
— А это, — говорит, — можно сделать нечаянно. Сам не заметишь, как обидел… Вот, — говорит, — бывает корова злая, бодливая. Или такая, что всего пугается. Или нервная очень, беспокойная. Замечали небось?
— Замечали.
— Пастух обижается на таких коров. А обижаться не надо, эти коровы — несчастные.
— Даже самая бодливая — несчастная?
— Даже самая бодливая.
— Так она же бодается!
— А почему? Растили бы её нежно, ласково, так и выросла бы она ласковой… Ей бы и в голову не пришло бодаться!
КТО КОПАЕТ ГРЯДКИ
На лесной поляне — кучки рыхлой земли. Будто маленькие грядки.
Можно вообразить, что сюда приходят лилипуты. И когда нет людей, они копают свои маленькие грядки. И сажают на них свои крошечные деревья. Потому что на каждой такой кучке растёт берёзка ростом со спичку. Или сосенка с тремя зелёными иголочками, похожими на паутинки.
Но я теперь знаю, кто здесь копает землю. Сам видел.
Иду через поляну, вдруг впереди трава зашевелилась. Я замер. А там земля стала вспучиваться, подыматься холмиком…
Показались две широкие лапки с когтями, мокрый нос…
Ну конечно, это крот.
Рыл под землёй свою нору, выглянул на белый свет. Опять в глубину нырнул.
А на поляне осталась свежая кучка земли. Как маленькая грядка.
Летят с деревьев семена, упадут на вспаханную землю. И вырастет здесь берёзка или сосенка.
МУРАВЕЙНИК
Сижу на корточках перед муравейником. Смотрю, как суетятся муравьи, похожие на капельку смолы, перевязанную посерёдке ниточкой.
— Что поделываете, муравьи?
— Дом ставим.
— Как вы его ставите?
— К лесу задом, к солнышку передом.
И вправду: повёрнут муравейник своей широкой стороной к солнцу. Чтоб теплей было в доме. Вот хитрые!
— Муравьи, вы что тащите?
— Хвоинки тащим. Палочки. Чешуйки от шишек.
— Зачем они?
— Крышу покрыть. Чтобы дождик не промочил. И вправду: все чешуйки да палочки аккуратно на крыше уложены. Со смыслом. Не протечёт вода в дом. Вот мастера!
— Убери ногу! — сказал муравей.
— Чего?!
— Убери ногу, говорю, с моей тропинки! Не видишь, мне тяжело?
Гляжу — тащит муравей гусеницу. Впятеро себя больше.
— Зачем тебе гусеница?
— Да убери ты ногу! Нам обедать пора!
ДРУГАЯ ПЕСНЯ
Что за птица противно шипит по-змеиному? Надоела!
— Хоть отвязалась бы ты!..
Мы с приятелем Санькой продираемся через кусты на речном берегу. Тут сыро, топко. Жижа под ногами чавкает. Ветки царапаются. И эта пичуга из себя выходит: перепархивает рядом, хвостом дёргает. Пискнет и зашипит, как змея. Пискнет и зашипит! — И цвет-то у неё противный. Бурый какой-то, тусклый. Будто в грязи вывалялась.
— А ведь это соловей, — сказал Санька.
— Да ну тебя!.. Скажешь тоже!
Соловья-то я слышал. Целыми вечерами поёт, а иногда и днём. Да как поёт! Свистит громче любого мальчишки, пощёлкивает, разливается, трели запускает… Недаром зовут лучшим певцом! А эта пичуга-замарашка будто охрипла. Колесо немазаное.
— И всё-таки это соловей, — уверяет Санька.
— Чего же он не поёт-то по-соловьиному?
— Наверно, гнездо близко.
— Ну и что?
— Он волнуется. Переживает. Страшно ему… Вечером пел от радости, а сейчас песня другая.
ОЧЕНЬ ВРЕДНАЯ КРАПИВА
Полез я малину собирать в кустах, а там крапива. Все руки обожгла, все ноги обстрекала.
Ух я разозлился!
Взял палку и давай крапиве макушки сшибать.
— Вот тебе!.. Вот тебе!..
— За что? — спрашивает бабушка.
— А за то, что вредная!
Смеётся бабушка.
— Да разве, — говорит, — она вредная? Всякому листочку, всякой травинке поклониться можно и спасибо сказать.
— И крапиве?
— И крапиве.
— Я не буду кланяться да спасибо говорить!
— И зря… Я вот крапиву накошу для коровы, будет корова жевать — не оторвётся. Кроликам крапивы надёргаю — тоже будут радёхоньки. И гуси крапиве обрадуются, и утки, и цыплята… Да и ты, вояка, тоже!
— Почему я обрадуюсь?
— Придёт ранняя весна, я тебе из крапивы зелёных щей наварю. Знаешь каких?
— А каких?
— Пальчики оближешь!
БРАТ И МЛАДШАЯ СЕСТРА
Санька и его младшая сестричка Варя идут из лесу. Набрали земляники, несут в кузовках.
Моя бабушка поглядела и посмеивается:
— Что ж ты, Саня… Маленькая Варя больше тебя набрала!
— Ещё бы? — отвечает Санька. — Ей нагибаться не надо, вот и набрала больше.
Опять идут Санька и Варя из лесу, тащат корзинки с грибами маслятами.
— Что ж ты, Саня… — говорит бабушка. — Маленькая-то больше набрала.
— Ещё бы! — отвечает Санька. — Она к земле ближе, вот и набрала.
В третий раз отправляются в лес Варя и Санька. Малину собирать. И я пошёл вместе с ними.
И вдруг вижу, как Санька, незаметно от Вари, подсыпает ягоды ей в кузовок. Варя отвернётся, а он возьмёт и подсыплет…
Идём обратно. У Вари ягод больше, у Саньки — меньше.
Встречается бабушка.
— Что ж ты, — говорит, — Саня… Малина-то высоко растёт!
— Высоко, — соглашается Санька.
— Дак тебе дотянуться легче, а Варя больше набрала!
— Ещё бы! — отвечает Санька. — Варя у нас молодец, Варя у нас работница. За ней не угонишься!
ТАКАЯ УПРЯМАЯ КОРОВА
У нашего пастуха есть помощник — небольшая собака. Зовут её Гармошка.
Она вся чёрная, будто из печной трубы вылезла. Одно ухо вверх, другое — вниз. Хвост бубликом. Катится Гармошка на своих коротеньких лапках, несёт службу. Чуть какая-нибудь корова отобьётся, залезет в кусты — Гармошка тут как тут. Пригонит корову обратно в стадо. Лает Гармошка на разные голоса. То страшным басом, а то заливисто и тоненько. Оттого её и прозвали Гармошкой.
Однажды пасётся стадо в лесу. Вроде бы все коровы на месте. Но Гармошка заливается в кустах, тявкает, голосит…
Отправился пастух узнать, в чём дело. Оказывается, стоит в ельнике лопоухая корова. С удивлением таращится на Гармошку.
А Гармошка даже охрипла, трясётся от злости. Напрыгивает, землю роет. Видно, никак сообразить не может, почему корова не слушается, почему в стадо не бежит.
— Как тебе не стыдно, Гармошка! — сказал пастух. — Разве это наша корова? Это же лесная корова. Это лосиха!
Поперхнулась Гармошка, умолкла. Наверное, застеснялась своей ошибки. А лосиха, лесная корова, спокойно ушла.
КАК ЛОВИТЬ ЗАЙЦЕВ
Можно зайцев ловить руками. Ничего особенного!
Вот начался в нашей деревне сенокос. Стрекочут на лугах косилки, валят цветущую, всю перепутанную траву.
Будто густые волосы стригут под нулёвку.
Двигается косилка, мотает головой лошадь. И вдруг из-под самых лошадиных копыт выпрыгивают зайчата! Двое!
Я бросился их тюбетейкой накрывать! И поймал. Они ещё бегают-то неловко…
Вот вам пожалуйста: двух зайцев руками изловил!
Приятель Санька говорит, что это не редкость. Самое обычное дело — поймать в сенокос зайчонка. Пока зайцы не подросли, они прячутся в траве. Тут зайчиный детский сад: и корма вволю, и никто не заметит.
Ведь не знают зайчата, что наступит сенокос… Лежат два зайчонка в тюбетейке, замерли. Ждут.
«Что с нами будет?»
Мы их отнесли на опушку леса, в кусты. Здесь тоже высокая трава, но её косить не станут. Для человека здесь неудобное место. А для зайчат — удобное.
Перевернули мы тюбетейку осторожненько. Выпустили сосунков. Посмотрели, как они юркнули в траву, как шевельнулась трава и затихла…
Теперь всё в порядке.
Понимаете, можно зайцев ловить руками.
Но только для того, чтобы выпустить.
КТО ЗА КЕМ ОХОТИТСЯ
Сижу на речке, ловлю пескарей.
Ко мне на удочку, на самый кончик, присела стрекоза. Четыре слюдяных крыла. Бронзовое тельце. На голове — будто громадные выпуклые очки.
Повела глазищами:
— Не прогонишь? Я тебе пригожусь…
— Чего прогонять? Всё равно не клюёт.
Сидим.
Смотрим друг на дружку.
Вдруг сорвалась стрекоза, как выстреленная, скользнула надо мной. Какой-то щелчок послышался. И упало мне на руку блестящее комариное крылышко.
Это она комара на лету сцапала.
— Молодчина!
Едва присела на удочку, как снова взлёт. Опять щелчок надо мной. Опять комариные крылышки сыплются.
— Ну и хитрая же ты! Ну и сообразительная!
Она ведь за кем охотится?
За комарами.
А комары за кем охотятся?
За мной.
Вот стрекоза и выбрала местечко поближе ко мне. Щёлкает да щёлкает комаров, которые меня сейчас бы кусали…
— Я же говорила, что пригожусь!
ГОРЕ ГОРЬКОЕ
Ходит бабушка в огороде, печалится:
— Опять огурцам горе горькое…
— Почему, бабушка?
— Ночь холодная была.
— Ну и что?
— А огурец тепло любит, он нежный. Ему вредят холода.
— Да вон, — говорю, — какие листья здоровенные! Как лопухи. И вон огурчики висят. Ничего им не сделалось.
— Нет, сделалось.
— Да что же им сделалось?
— Горе.
— Бабушка, ну объясни ты, пожалуйста, русским языком, какое им горе сделалось?
— Сейчас объясню.
Сорвала бабушка огурец и мне протягивает. Огурец как огурец. Зелёный, с пупырышками. Аппетитный…
Надкусил я его — и сморщился. Тьфу ты! Хуже всякого лекарства!
— Ну, разобрал, какое горе у огурцов?
— Горькое, бабушка, горькое!
САМЫЕ БЫСТРЫЕ КРЫЛЬЯ
Мы увидели на дороге чёрную птицу с изогнутыми крыльями. Птица неуклюже подпрыгивала, старалась взлететь и не могла.
— Она подшибленная?
— Нет, — сказал Санька.
— Плохо летает?
— Сейчас увидишь.
Птица доковыляла до края дороги. Нырнула в глубокую канаву, как пловец ныряет с вышки.
Распахнулись во время прыжка крылья. Не коснулась птица земли, а вынеслась из канавы. Со свистом сделала полукруг над нами.
Мне почудилось даже, что в воздухе след остался, как от реактивного самолёта.
— Да ведь это стриж!
— Стриж.
— Я знаю: он летает быстрей голубя, быстрей ласточки! Быстрей всех наших птиц!
— Верно.
— А почему же с дороги не мог взлететь?
— Да крылья длинные. Об землю задевают.
НЕ СМЕЙ!
Перед нашим домом, на куче песка, играют самые малые ребятишки. Ну, известно, какие у них игры: лепят куличики, строят что-то из еловых шишек.
Ерунда, в общем.
Только у этих карапузов тоже имеются свои заводилы, свои атаманы. И свои тихони безответные.
Атаманом на песочной куче давно сделался Фёдор. Он ростом побольше. Молчаливый такой, насупленный. И всегда лохматый, будто его не стригут и не причёсывают. А может, он и не позволяет себя причёсывать.
Когда Фёдор что-нибудь возводит на песочной куче, то лучше к нему не приближайся.
А самая безответная, самая тихонькая девчонка, конечно же, соседская Татьяна. Среди ребятишек она — как палец мизинчик. Меньше всех. Слабее всех.
Вдобавок носит очки Татьяна, а в её возрасте это совестно. Вот прилепится Татьяна где-нибудь сбоку, с краешка, старается никому не мешать. И даже если обидят, не ревёт громко — стесняется…
Но сегодня Татьяна победила Фёдора.
Строил Фёдор город на вершине кучи. Глядь — бежит по песку паучок-сенокосец. Обыкновенный паучишко, мелочь. Фёдор поднял свою ногу с чёрной пяткой и собрался этого паука прихлопнуть.
— Не смей! — вдруг крикнула Татьяна. — Что он тебе сделал?
Фёдор так и замер с поднятой ногой. Уж не знаю, что его так ошеломило. Но паучишку он не тронул. И Татьяну не тронул.
Может, вправду задумался — что ему сделали те, которые меньше его и слабей?
КТО В ПОГРЕБЕ?
Кто-то в нашем погребе пьёт молоко.
Поставит бабушка кринку, накроет её блюдечком. Утром приходит — блюдечко сдвинуто, молоко тронуто. Чуть-чуть.
Пьют молоко, но понемножку…
— Дед, — говорит бабушка, — посмотри, кто в наш погреб лазает!
— И смотреть нечего, — отвечает дед. — Никто лазать не может. Затворяй дверь покрепче.
Закрывает бабушка дверь покрепче. Проверяет, нету ли щёлочки. Нигде нет ни дырочки, ни щёлочки, даже труба вытяжная металлической сеткой затянута.
А блюдце опять сдвинуто, молоко опять тронуто.
Кто-то пьёт понемножку.
— Дед, придумай, как вора изловить!
Дедушка подумал-подумал, советует:
— Поставь в погребе черепок, наливай туда молоко. И никто большую посуду не тронет.
Послушалась бабушка, плеснула в черепок молока, поставила в углу на земляной пол. Утром приходит — блюдце не сдвинуто, кринка цела. Зато в черепке молоко исчезло…
Больше не спрашивает бабушка, кто появился в погребе. Подливает в черепок молока, не жалеет. Лишь бы горшки да кринки сохранить! Откупается бабушка от неизвестного грабителя…
Дед мне подмигивает:
— Знаешь кто в погребе? Змея. Только не кусачая, добрая… Называется — уж.
— А зачем ты его молоком поишь?
— Он полезный. Мышей ловит.
— А почему про него бабушке не говоришь?
— Дак она женщина! Скажешь ей — она шибче напугается!
ЁЛКИНО ПЛАТЬЕ
Продираешься через ельник, а молодые ёлочки колются:
— Не трогай нас!
— Подумаешь, тихонечко задел.
— И тихонько не задевай. Мы свою одёжку бережём.
— Да что за одёжка у вас такая особенная?
— Иголки наши зелёные — не листья. Не меняются каждое лето.
— Так что?
— Вот выросла свеженькая еловая лапка, а иголки на ней сменяются только через семь лет.
— Да, это не скоро.
— Вот и приходится беречь!
ВОЙНА С ГРИБАМИ
Едет по лесу телега, подпрыгивает, стучит колёсами по корням.
— Н-но!.. — сердито покрикивает дедушка.
В телеге трясутся новые плетёные корзины. Такие громадные, что я в каждой из них помещусь с головой.
Въезжаем в березняк. Тут просторно, светло. Половина листьев уже осыпалась. А они всё падают и падают… Птица качнёт ветку — и потекли с неё листья.
— Тпр-р-ру!.. — командует дедушка. — Приехали.
У берёзовых корней растут грибы-опёнки. Их много, растут целыми семьями, толпами. И все красавцы: как будто в солнечном загаре, как будто в весёлых веснушках. Края шляпок растрескались и завиваются колечком.
Все другие грибы — подосиновики, грузди, рыжики — дедушка собирает осторожно. Срезает ножичком. А опята он вырывает с корнем! С треском! Прямо десятками…
Я-то знаю, отчего он их не любит. Оттого, что они вредители. Нападают на больное дерево и губят его. И дедушка их собирает так, будто воюет с ними.
Вечером мы созываем гостей, мама жарит наши грибы в сметане. Полны на столе сковородки! Гости не нахвалятся опятами. Но дедушка не ест, молчит.
Лишь когда очищены сковородки, дедушка веселеет. Я его понимаю. Мы с ним перемигиваемся: отомстили-таки.
ЛЕТО ЗАДЕРЖАЛОСЬ
В школе, которую строил отец, днём учимся мы, ребятишки.
А вечером учатся взрослые.
Допоздна горят у школы яркие фонари. А под фонарями и молоденькие клёны шелестят.
И вот чудеса: не облетают клёны!
Берёзы на улицах стоят голые, рябины в палисадниках голые. Со всех деревьев осень оборвала листья.
Только зимние дубы не разделись, но они никогда не раздеваются. И листва у них высохшая, мёртвая.
А у молоденьких клёнов — живая!
— Клёны, что с вами за чудеса происходят?
— Над нами фонари, как солнышко!
— Нам светло ещё!
— Нам тепло!
Горят яркие фонари.
Красуются клёны в расписных листьях.
Задержалось лето у нашей школы.
Оглавление
Эдуард Шим
Жук на ниточке (сборник)
© Шим Э. Ю. , наследники, 2016
© Федотова А. В. , иллюстрации, 2016
© Оформление, вступительная статья. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016
Machaon®
* * *
«Хочешь, я превращу тебя в великана?»
Одна из книг Эдуарда Шима начинается с обращения к читателю: «Хочешь, я превращу тебя в великана? Мы пойдём с тобой на опушку, и нагнёмся, и раздвинем руками траву. Смотри, смотри… Вот этот стебелёк с двумя листочками – это берёза. Настоящая берёза, только отроду ей один год. А неподалёку топорщатся крохотные иголочки, почти паутинки. Это сосна. Тоже самая настоящая. Вот рядом с этими деревьями ты превратишься в великана. Ты можешь сломать сосну одним пальцем. Ты можешь наступить на берёзу, и от неё ничего не останется… Но ты встаёшь и осторожно перешагиваешь через деревья. Ты – добрый великан».
Эта мысль – главная в творчестве Эдуарда Шима, в основном писавшего о взаимоотношениях человека и природы.
Эдуард Юрьевич Шим (1930–2006, настоящая фамилия – Шмидт) был автором взрослых рассказов и повестей, пьес, киносценариев, текстов песен, но самую большую известность принесли ему многочисленные детские книги, которые постоянно переиздавались и переиздаются. Эдуард Шим – ленинградец. Во время войны его эвакуировали, и вырос он в детском доме, с 16 лет трудился – был столяром, садоводом, токарем, шофёром… Вернувшись в родной город, учился в художественно-архитектурном училище, работал в конструкторском бюро, служил в армии. Шим начал печататься в 1949-м, будучи совсем молодым.
В книгах о природе он передавал детям свой опыт и воспитывал стремление к познанию.
Он писал о том, что природа – наш общий дом, в котором надо учиться жить, который надо беречь. Природа помогала человеку выживать, давая всё, что ему нужно, а человек в течение многих веков воевал с ней. И постепенно, вообразив себя повелителем природы, стал безжалостно её уничтожать, отнимая всё больше и больше и нанося ей невосполнимый урон. Человек вознёсся и возгордился, но природа беспощадно мстит за глупость и жестокость. Вот и получилось, что первая часть знаменитого изречения И. В. Мичурина, русского биолога и селекционера, «Мы не можем ждать милостей от природы…» стала пророческой. Действительно, какие уж милости…
А ведь начинается всё с малого: в рассказе «Жук на ниточке» мальчишки ловят всем известных весенних вредителей – майских жуков – и складывают в ведро. А один из них, забавы ради, взял жука и привязал на ниточку.
«…Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
– Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
– Это же вредитель, – говорит.
– Знаю, что вредитель!
– Чего же вам жалко?
– Мне, – отвечает дедушка, – тебя жалко!
– Меня?!
– Тебя, хоть ты не жук, а человек.
– Чего же меня жалеть, если я человек?
– А разве будет хороший человек кого-нибудь мучить для забавы? Даже таких вот жуков. Даже вредителей!. . »
Природу надо любить, и не только потому, что она прекрасна, полна тайн, которые интересно открывать, удивительна в своём разнообразии, но и потому, что это обязательно для хорошего человека.