Зимняя вишня рассказы родственников

«Наедине с собой я плачу, от других поддержки не жду»

11-летний Вадим Чмыхалов из Междуреченска — один из тех детей, кто остался в кинозале №2 в «Зимней вишне» и не смог выбраться. Его отец Олег сразу же выехал в Кемерово, как только узнал от жены, которая была в тот день с сыном в торговом центре, о пожаре.

— Эту трагедию мне до сих пор никак не удалось преодолеть, даже спустя три года. Да это и невозможно. Люди по-разному на все реагируют: у кого-то случаются истерики, кто-то более спокоен. Я стараюсь держать все в себе. Это тяжело… а что поделать? Я такой человек. Когда остаюсь наедине с собой, и поплакать могу, что уж душой кривить, — говорит Олег.

После «Зимней вишни» жена сказала, что она больше не сможет жить в квартире, где все напоминает о сыне, и переехала в Кемерово к родственникам.

Вещи, игрушки Вадима так и остались дома, но, говорит Олег, в этом году жена обещала приехать и посмотреть их, возможно, что-то отдать в приют.

— Мы живем раздельно, но брак удалось сохранить. Три года я один в квартире. Мне не то что тоскливо, а хреново. Правда. Это жизнь, такие обстоятельства, и от этого никуда не денешься… 

Иногда мы встречаемся, общаемся с другими родителями, но поддержки я не ищу, — продолжает Олег. — Им самим нужна поддержка. У каждого свое горе, своя трагедия, и вряд ли кто-то из них будет переживать по поводу моего сына. Да, встретились на каком-то мероприятии, посочувствовали. Я это прекрасно понимаю, и никому в душу не лезу, и не прошу, чтобы кто-то лез ко мне.

В этом году 25 марта Олег с женой возложат цветы в парке Ангелов, на месте, где раньше стоял ТЦ «Зимняя вишня», а затем поедут на поминальный обед, где встретятся с родственниками и друзьями семьи.

— Я думаю, даже не надо о сыне вспоминать в той школе, где он учился. Ну представляете, приходят дети в школу, а им говорят: «Тут случилась трагедия, давайте вспомним, помянем». Это неправильно, нельзя детей травмировать, — рассказывает отец Вадима.

Олег хочет, чтобы виновные в трагедии были наказаны. «Какое именно наказание — решит суд. Но самое суровое. Пожизненное там не дадут никому, да это и не надо, но пусть люди свое отсидят», — подчеркивает он. 

— Иногда приходишь в суд, заседание началось, они в клетке, общаются с адвокатами, — продолжает Олег. — Смеются, веселятся, анекдоты рассказывают или что-то такое. Я не очень хорошо слышу, что именно, потому что обычно нахожусь вдалеке. Им все равно, что здесь происходит, кто и что говорит. Выступаю в суде, смотрю на этих людей, а они читают какие-то бумажки, меня вообще не слушают. И разве я должен к ним какое-то снисхождение испытывать? Ни в жизни.

Я хочу, чтобы подобные трагедии никогда не повторялись. Иногда бываю в торговых центрах… Приходится. И вижу такое: проводка висит, что-то еще. Не дай Бог, это еще раз замкнет, и будет вторая «Зимняя вишня». 

В кинотеатры после трагедии я не хожу. И не пойду никогда, — заключает отец Вадима Чмыхалова.

«Дома остались игрушки Лизы, но я не могу там находиться»

Пожар отнял у Ирины Сыпко 11-летнюю Лизу. Девочка была в числе тех людей, кто вышел из кинозала в сторону запасного выхода, который оказался закрыт. 23 человека задохнулись в дыму перед закрытой дверью, всего в нескольких метрах от пожарной лестницы.

— Я уехала из этого района, где мы жили, и даже сейчас не могу смотреть фотоальбомы ребенка. В квартире все осталось по-прежнему: вещи, игрушки Лизы. Но у меня не было сил там находиться, — рассказывает она. — Моя мама до сих пор на контакт не идет, очень плохо переживает эту потерю. От администрации помощь предлагали, разные поездки, но она не может в себя прийти, отказывается от всего.

Женщина плачет, вспоминая дочь и пожар, после которого ее жизнь буквально обрушилась. В годовщину Ирина едет только на кладбище.

— Мое моральное состояние такое, что до сих пор ни 25 марта, ни 1 сентября я не могу спокойно ходить мимо школы, где училась Лиза. Для меня настолько все еще живо… В школе ее помнят, на доске висит ее фото, мы иногда созваниваемся с учителями. Подружки Лизы ее не забывают, звонят, и, хотя дочери нет уже три года, мы поддерживаем связь.

Ирине потребовалась помощь психологов, чтобы вернуться к жизни и найти в ней новый смысл.

— Я решилась на ребенка, но пока прохожу лечение и подготовку к беременности. Но, видимо, есть и физиологические препятствия, и морально не готова. Врачи не советуют ходить в суд, потому что нервничаю, начинается истерика. Мне очень тяжело. В суде работают наши адвокаты, этого достаточно. Я не думаю, что от нас напрямую что-то зависит, но надеюсь, что решение будет справедливым, — говорит Ирина.

 «Со мной осталось ощущение потери и боль»

Геннадий Садырев потерял в пожаре внуков — пятилетнюю Свету и девятилетнего Егора Ковалевских. 28 марта дети должны были лететь в Таиланд. 3 апреля у Егора был день рождения.

— Эта боль во мне так и осталась, это постоянное ощущение потери… Иногда я приезжаю в парк Ангелов, смотрю на него. Тяжело. Слезы появляются на глазах, когда бываю в местах, где мы проходили с ребятишками. Дома, в комнатах все, как было, так и осталось, — говорит Геннадий.

Он считает, что суд должен вынести очень строгое наказание обвиняемым.

— Я не хожу на заседания, потому что могу наговорить там много лишнего, но я бы всем дал пожизненное, независимо от того, кто и как участвовал…

Геннадий не считает себя верующим человеком, но 25 марта в Знаменском кафедральном соборе Кемерова он обязательно поставит свечку за упокой внуков.

«Не могу смотреть на фото Арины»

Елена Тесленко потеряла в пожаре 9-летнюю дочь Арину и бывшего мужа. После трагедии Елене потребовалась помощь психологов — пришлось принимать антидепрессанты, потому что начались панические атаки, когда физически не хватало воздуха и сердце буквально сжималось от ужаса.

— Сейчас у меня нет таких панических атак, как три года назад. Но психологическое, физическое состояние тяжелое… Пережить эту трагедию невозможно. Чем больше времени проходит, тем острее становится эта боль, — говорит Елена.

В ее жизни был период, когда она уезжала из того места, где жила с Ариной, предполагая, что возможность не видеть игрушки, вещи, все, что связано с той, счастливой жизнью до «Зимней вишни», поможет хоть как-то пережить горе.

— Но потом поняла, что место никак не влияет на мое состояние, и вернулась назад. Я еще не приняла для себя никакого решения, останусь ли жить в Кемерове и дальше. Вероятно, какое-то мнение появится после того, как старшая дочь Даша закончит институт. Она пережила смерть близких достаточно тяжело. Ей до сих пор проще не обсуждать эту тему, внутренне она закрылась, поэтому я стараюсь лишний раз не говорить с ней об этом. Она считает: «Чтобы помнить отца и сестру, нет нужды ехать на кладбище. Они и так навсегда в моем сердце», — рассказывает Елена.

После гибели дочери они с Дашей больше не могут смотреть кино.

— Я не хожу в большие торговые центры, только в маленькие, где можно быстро зайти и выйти, не посещаю развлекательные мероприятия. Не потому, что мне страшно за свою жизнь… Потому что так жить очень тяжело. Я психологически не могу идти туда. Кинотеатры — это вообще закрытая тема. И для Даши тоже. Я даже кино дома не могу смотреть. Изменилось в жизни вообще все, даже фильмы по телевизору я не воспринимаю.

Я не могу ни общаться на тему «Зимней вишни», ни разделять эту боль ни с кем… Когда я работала с психологами, они говорили одно и то же: пройдет время, боль утихнет либо переродится во что-то другое, и память станет доброй, нежной, светлой. Пока это не произошло.

Любые воспоминания для меня очень остры и болезненны. Я даже не могу до сих пор смотреть фото или видео про Арину. Осознать то, что ее нет, я не могу…

Марина Ковалевская: «В квартире до сих пор лежат игрушки детей, портфель, зубные щетки. Только мы там больше не живем»

Марина и Эдуард Ковалевские. Их сыну Егору должно было исполниться 10 лет, дочери Светлане было 5.

Ковалевские — одни из немногих потерпевших, которые согласились на общение с прессой.

— Прошел год, я все чаще слышу от журналистов: «Боль утихает?» Нет, такая боль не утихнет ни через год, ни через пять. Потому что хоронить детей неестественно, это против природы, — начала Марина. — Часто ли я вспоминаю те дни? Нет. Обычно мы с мужем мыслями возвращаемся в то время, когда мы были счастливы с детьми.

25 марта 2018 года подруга Марины Яна отправилась в кинотеатр вместе со своей дочерью и детьми Ковалевских. Домой не вернулся никто.

— Моя подруга предложила отвести детей на мультик, который шел только в «Зимней вишне», — говорит Ковалевская. — Мой муж Эдуард ждал их в ТЦ, чтобы отвезти домой. Когда начался пожар, супруг мне позвонил. Я приехала к «Вишне». Масштаб трагедии был очевиден: рядом стояла пожарная техника, люди прыгали с крыши, из соседних домов народ выносил одеяла, полотенца, простыни — растягивали все это под окнами ТЦ, потому что специальных батутов никто не привозил. Тогда меня охватило чувство ужаса и страха.

— Пожарных вы видели?

— Пожарные приехали довольно быстро. Хаотично бегали по торговому центру. Растерялись, оказались не готовы к такому бедствию. Помню, женщины падали на колени перед пожарными и просили: «Сделайте хоть что-нибудь, дети же там еще живые». Нам отвечали: «Отойдите, мы работаем по инструкции». Муж тоже находился в торговом центре, пытался указать спасателям короткий выход к кинотеатрам. Но его не послушали: «Мы сами знаем, что делать, уходите, пока вы здесь еще не задохнулись».

— Ваш сын звонил вам из кинотеатра?

— Наш Егор был ответственным мальчиком. Он знал, что в кинотеатре надо отключить звук и отдать телефон старшим, что он и сделал. Мы с ним не успели попрощаться. Моя подруга Яна, которая находилась с детьми, недолгое время была на связи со своим мужем. Первый раз она говорила более-менее спокойно, верила в спасение. Второй ее звонок оказался последним. Она успела сказать, что задымление слишком сильное, и отключилась. Ее муж еще какое-то время слышал в трубке крики детей. Но Яна больше на связь не вышла.

— Первые часы после пожара ничего не было известно о жертвах?

— Ни в первые часы, ни в последующие сутки мы не верили, что наши погибли. В первый день нам и вовсе казалось, что их просто не могут найти. Никакой информации не поступало. Все родители, чьи дети не вернулись в тот день домой, сидели в школе, где расположился штаб, и ждали. Поначалу нас пытались успокоить. Сообщили, что всех, кто находился в кинотеатре, вывезли, с ними работают психологи. Через знакомых мы стали искать, куда могли вывезти наших детей. Объезжали больницы, школы. Искали всю ночь и весь следующий день. 26 марта прошла информация по новостям, что пятерых нашли живыми. Естественно, каждый надеялся, что спасли его ребенка.

— Когда вы поняли, что всё?

— У нас дома были свечи из Иерусалима. 25 марта я зажгла 4 свечи. Молилась за дочь, сына, Яну и ее ребенка. Не давала свечам погаснуть, меняла попеременно. 26 марта в 8 вечера я перестала жечь свечи. Тогда пришло понимание, что живые дети не могут так долго отсутствовать.

Ковалевские жили в районе Кемерово-сити. В «Зимней вишне» погибло 8 человек из их района, семеро из которых дети.

— Почти через месяц, 20 апреля, мы похоронили детей в закрытых гробах. Тел их мы не видели. Егора опознали по фрагменту майки, который нам показали на фотографии, Свету — по кусочку джинсов.

— Компенсацию вам выплатили полностью?

— Наверное. Этот вопрос меня меньше всего волновал. Если сейчас меня начнут спрашивать «откуда вам приходили деньги», я не отвечу. Не знаю, от кого были эти суммы. Из СМИ узнавала, что деньги поступали от обычных людей, от Красного Креста, от администрации. Этот вопрос меня не волновал.

— Вы год не общались с прессой, сейчас согласились на интервью…

— В первые дни трагедии мы были не в состоянии раздавать интервью. Помню, журналисты сутками караулили нас во дворе, устанавливали камеры на окна, пытались сфотографировать. Я не могла выйти из квартиры даже купить воду. Муж погибшей подруги однажды вышел, а на следующий день написали, что он сошел с ума, потому что до сих пор возит в машине детское кресло погибшей дочери. Это было 30 марта. Он что, должен был все выбросить? Мы не собирались идти на контакт с корреспондентами ровно до того момента, пока не вышел фильм, где пожарных из «Зимней вишни» представили героями. Тогда случился переломный момент. Так не должно быть.

— Пожарные на первом судебном заседании заявляли, что родственники погибших обвиняют их несправедливо, мол, не разобрались, а просто хотят чьей-то крови…

— Они до сих пор так говорят, их позиция не поменялась. Мы не хотим крови, пусть они честно признаются, что растерялись, поэтому не справились с задачей. Но они не признаются. Мы слышим от них обвинения в свой адрес, типа: «Где вы были, когда горели ваши дети?» Мне нечего стыдиться, я не отправила детей одних.

— Обвиняемые перед семьями погибших извинились?

— Нет. Более того, когда экс-начальника МЧС Кузбасса Мамонтова арестовали на первые 2 месяца, его жена на суде повернулась к нам со словами: «Не сдохните только от счастья». Это дословная цитата.

— Правда, что пожарных в городе затравили?

— В первые дни после трагедии их действительно перестали обслуживать в магазинах. Когда к кассе подходили люди в пожарной форме, их не рассчитывали. Но бойкотирование вскоре закончилось. И сейчас те, кто их поддерживает, пытаются переломить ситуацию, выставить их героями. Например, начальника караула Сергея Генина, который год сидит в СИЗО, даже не уволили с работы. Я проверила данные через трудовую инспекцию. Его стаж идет, только зарплату не начисляют. Его уволят только в том случае, если признают виновным.

— Помимо пожарных на скамье подсудимых еще ряд виновных.

— Для меня принципиально, чтобы понесли наказание сотрудники МЧС Мамонтов, Генин и Бурсин. Это те люди, от которых целых 10 минут зависела жизнь моих детей.

— Как вы жили весь этот год?

— После случившегося я почти месяц не выходила из квартиры, до самых похорон. Ездила только на экспертизу и к следователю. В ночь после похорон я попала в больницу. Когда вышла, мы с мужем уехали жить за город. И больше не вернулись в ту квартиру, где жили с детьми. Раньше это был дом, где слышался детский смех, в гостиной находился огромный аквариум на 350 литров, с нами жила кошка. А сейчас это нежилое помещение. Мы ничего не стали убирать отсюда. Оставили все, как было в тот день, когда ушли наши дети. Здесь все на месте: зубные щетки, резиночки для волос, школьный портфель, игрушки в ванной. Будто детки ушли погулять и вот-вот вернутся. Забрали только кошку и аквариум. Туда мы не приезжаем.

— Продать квартиру не думали?

— Нет. Квартиру оставили как память, где прошло счастливое время. Если честно, мы надеемся, что бог позволит нам еще иметь детей. Тогда, может, мы сюда вернемся.

— С 23 марта в Кемерове проходят памятные мероприятия. Вы участвуете?

— Знаю, что власти готовили эти мероприятия. Многие говорят, что потерпевшим все равно. Что мы должны делать? Плакаты нести — «Ребята, не забудьте нас»? Глупый ажиотаж создали вокруг ситуации.

— Слышала, что далеко не все пострадавшие общаются друг с другом. Горе не объединило людей?

— Кто-то общается, кто-то нет. Из нашего двора погибло 8 человек, 7 из них дети. С этими семьями мы дружим. В нашем подъезде жили Ананьевы, у которых сгорели три девочки. После гибели дочерей они перебрались в Питер.

— У вас были поздние дети?

— Конечно. Мне сейчас 45 лет. Супругу — 50. Мы в осознанном возрасте рожали детей. 1 февраля мы с Эдуардом обвенчались. Уже не знаем, как просить бога вдохнуть в нашу семью все эти детские хлопоты, а не только поездки на кладбище.

— На кладбище часто ездите?

— Не часто. Я не понимаю, зачем туда ездить. Это что, объединяет? У нас дома везде есть детские памятные уголки. Мы вспоминаем наших детей каждый день. Да и как не вспоминать, если кругом все напоминает о них. Включаешь телевизор, а там песня играет, мы с мужем сразу: «Помнишь, Егорке нравилась эта песня?» И таких моментов полно. Мы своим детям давали абсолютно все. Не откладывали на завтра, мол, подрастешь, тогда поедешь за границу. Единственное, о чем я сейчас жалею, что не сидела с ними на больничном и пропускала некоторые детские праздники — вместо меня ходила бабушка. Тогда я думала, ничего страшного, если пропущу одно-другое мероприятие. Кто же знал, что так все повернется. Мне ведь даже знакомые перестали звонить в последнее время. Что им у меня спрашивать? Как дела? Нет у меня больше дел.

— Вам потребовалась помощь психологов?

— Я сама медик по образованию, пять лет работала акушеркой, знаю, что мой организм неадекватно реагирует на успокоительные. Если начну принимать препараты, то выпаду из жизни. Поэтому не выпила ни одного транквилизатора — ни в самый тяжелый период, ни после. А вот моих родителей, которым по 69 лет, психологи в трудный момент вытащили. Сама бы я не справилась. Знаю, что некоторые меня упрекают в том, что после смерти детей я хорошо выгляжу, улыбаюсь. Может, кому-то больше понравилось бы, если б я по вечерам выходила на улицу и выла на луну, чтобы все видели. Но мы с мужем никогда не выставляли напоказ свои эмоции и жизнь. И сейчас не планируем что-то менять.

Наш разговор с Мариной заканчивался.

— Я сразу хотела вам сказать: вы не пишите про нас, напишите лучше, какими были дети. Мы ведь с другими родителями часто обсуждаем их. Удивительно, но кажется, что погибли лучшие из лучших. Например, среди погибших была 12-летняя девочка, которая написала научную статью про эксперименты, после чего получила грант на отдых. Один мальчик увлекался географией, знал наизусть все породы вулканов. Другая девочка писала такие картины, что диву давались даже взрослые. Мой Егор во время пожара закрыл своим телом сестру и подружку. Это доказало следствие. Он рос настоящим мужчиной. Только ему не оставили шанса это доказать. Напишите, какие шикарные были наши дети. Меня раньше дочь всегда спрашивала: «Мама, почему меня не показывают по телевизору? Я ведь тоже пою, танцую». Зато теперь, Светочка, тебя показывают и рассказывают о тебе.

Андрей Никулин: «Один день ничем не отличается от другого. Все ждем, когда станет легче. И не становится»

Андрей Никулин потерял в огне 10-летнего сына Вячеслава, маму и родную сестру Евгению.

— Когда мы видим, как активно защищают обвиняемых, решили тоже не молчать и рассказать свое видение ситуации, — начала разговор мать погибшего мальчика Екатерина Никулина.

— Вы находились в момент пожара в «Зимней вишне»?

— Да, мы там были, приехали одновременно с первыми звеньями пожарных, наблюдали бездействие пожарных, — продолжает Андрей. — В кинотеатр отправились моя мама, сестра и сын. Мы с супругой отъехали в соседний магазин. О пожаре я узнал от сестры, которая успела мне позвонить: «У нас в зале дым. Двери заблокированы. Спасите нас». Мы, нарушая все правила дорожного движения, примчались в торговый центр. Бросили машину на трамвайных путях. Когда забегали в «Вишню», спасатели поднимались одновременно со мной; те, кто уже находился на четвертом этаже, конкретно указывали пожарным, где находятся дети и пути прохода к кинозалу, но пожарные двинулись совсем в другую сторону. Супруга все время держала связь с моей мамой и сестрой. Поддерживала их, успокаивала, советовала лечь на пол, замотаться тряпками. Так и говорила: «Держитесь, вас скоро спасут».

— Последний разговор состоялся со свекровью в 16.26, она успела произнести: «Женя уже всё». Она говорила о своей дочери, сестре моего мужа, которая к тому моменту отключилась, — добавляет Екатерина. — И вдруг я услышала, что в трубку закричал ребенок. И всё. Гудки. Я перезванивала. Но телефон больше не отвечал. Получается, в то время мой сын еще жил. И пожарные уже находились в «Вишне» больше 15 минут — все то время, пока мы были там. Если бы они оперативно отреагировали, возможно, большую часть людей удалось бы спасти.

— Может, пожарные растерялись?

— Люди, кто непосредственно был на четвертом этаже с самого начала пожара и кто успел выскочить, указывали пожарным кратчайший путь к кинотеатру. У Бурсина был план помещения, время на спасение оставалось. Люди в кинотеатре их ждали. К тому же диспетчеры МЧС говорили тем, кто был в кинотеатре, чтобы ожидали, пожарные к ним заходят. И из-за этого никто не стал выбегать из зала. Многие оправдывали пожарных, твердили, что у них отсутствовало оборудование. Это совершенно не так. Все у них было, — уверен Андрей. — На касках у пожарных были фонари, видимость была превосходная, к тому же за все время, пока мы были там, дым еще не полностью заполнил помещение, с полметра до пола дым еще не опустился. И фонари превосходно освещали. Просто работа их была не организована. Тот, в чьи обязанности входило непосредственное направление пожарных, просто самоустранился от своих обязанностей. В итоге это привело к такому огромному количеству жертв. Они ведь даже устав не знали. Уже после пожара их вызвали в штаб, где пожарные держали ответ перед нами. «По уставу мы в первую очередь обязаны искать очаг возгорания», — чеканили они. Хотя, по тому же уставу, в первую очередь они обязаны спасать людей. И это говорит о формальной подготовке пожарных.

— Среди обвиняемых всего четыре сотрудника спасательного ведомства, тогда как в «Зимней вишне» находилось гораздо больше пожарных.

— Все звенья работали по команде Генина и Бурсина, которые являлись руководителями. На них возлагалась вся ответственность. Остальные спасатели работали по их команде: куда направляли, туда и шли. Большинство пожарных напоминали слепых котят, которые топтались на месте, не знали, что делать дальше. Позже мы поняли: им не поступало команды действовать.

— Вы ходили на судебные заседания?

— Конечно. Поначалу там творился кошмар. На заседания приходили по 15–20 пожарных, чтобы поддержать обвиняемых. Однажды там возникла перепалка и кто-то из сотрудников МЧС бросил в адрес женщины, которая потеряла внуков и дочь: «Не могла ли ты там тоже сгореть».

К разговору присоединяется Екатерина Никулина.

— А еще на заседаниях от обвиняемых часто звучало: «Не нужно было оставлять без присмотра детей». Но мой ребенок отправился в кинотеатр с бабушкой и тетей. Все погибшие дети находились там не одни.

— Кто-то из пожарных извинился перед вами?

— На первых заседаниях Генин и Мамонтов принесли соболезнования. Извиняться никто не стал. Испугались, наверное. Ведь своими извинениями они бы косвенно признали вину. Но до сих пор никто не признал свою вину.

— Вы считаете, на ком из обвиняемых лежит самая большая вина?

— На каждого приходится своя доля вины. Одни с нарушениями построили торговый центр, другие получили взятку, чтобы закрыть глаза на нарушения, третьи вовремя не провели проверку, четвертый не нажал кнопку сигнализации. Снежный ком, который было не остановить.

— Кто-то из родственников или коллег обвиняемых выходил на потерпевших, пытался загладить вину?

— Никто не выходил. Ни собственники «Зимней вишни», ни одна организация, причастная к постройке ТЦ, ни один их представитель. Никто из обвиняемых не предлагал помощь и не высказывал нам соболезнований, — говорит Екатерина.

— Знаю, что некоторым пострадавшим тяжело общаться друг с другом, потому что приходится заново переживать те события…

— Нам не тяжело. Мы понимаем друг друга, чувствуем все одно и то же. Тяжело общаться с теми, кто вне трагедии. Нас не поймут, кто не был на нашем месте. Сейчас пишут, что прошел год, время людей вылечило, компенсации получили, все забылось. Да ничего не забылось. И никакие выплаты не компенсируют потерю единственного ребенка.

— Те страшные дни не стираются из памяти?

— Мне кажется, эти воспоминания останутся с нами на всю жизнь. Я в деталях помню тот день. А вот что происходило потом — как в тумане: штаб, родственники, следователи, психологи, похороны. Помню, в первые минуты пожара нас заставили покинуть здание торгового центра. В нас вселили надежду, когда сообщили: «Всех вывели из кинозала через другой выход». Мы сразу покинули «Зимнюю вишню» и побежали искать близких по больницам, по школам, близлежащим офисным зданиям. Когда поняли, что родных нигде нет, вернулись к торговому центру. И увидели таких же обреченных людей, как мы. Вместе мы долго стояли возле горящего здания. Потом нас посадили в автобус, предложили составить списки тех, кто не вернулся из ТЦ. Что происходило дальше, помню смутно. Первые полтора суток не выходили из школы, где организовали штаб для родственников погибших. Потом съездили домой, переоделись и вернулись. Все ждали информации. Следили за обновлением списков. Надеялись: вдруг наших нашли, вдруг они в больнице.

— Когда похоронили родных?

— 21 апреля. До последнего не знали, сможем ли похоронить.

— Как вы прожили этот год?

— Живем как потерянные. Весь год находились будто в вакууме, прострации. Мы ведь потеряли единственного сына, ему было 10 лет.

— У меня не осталось в жизни никакой цели, не к чему больше стремиться, — вздыхает Андрей. — Теперь один день ничем не отличается от другого. Проснулся, встал, помылся, покушал, пошел на работу, вернулся домой и лег спать. Всё. Никакого стимула. Пустота. Конечно, на работе поддерживают руководство и коллеги, может, это еще и спасает. Понимаю, надо себя вытаскивать из этого ада. Надеемся, что сейчас, когда прошел год, полегче станет. Но чем ближе к годовщине, тем сильнее обостряются чувства. 25 марта пройдут траурные мероприятия — возложение цветов, поминальные обеды. Это будет самый тяжелый день. Чувствую, что в голове начинает все прокручиваться заново, паника появляется, до сих пор все это в голове не укладывается. Все мысли только об одном. Хотя на протяжении года тоже не было дня, чтобы мы отвлеклись от трагедии.

— Семьи пострадавших ездили в паломническую поездку. Вы поехали?

— От кемеровской епархии организовали нам такую поездку. Мы съездили, отвлеклись немного. В Кемерове невыносимо было оставаться. Когда вернулись в город, снова накрыло. Недели полторы отходили. Некоторые семьи навсегда покинули Кузбасс. Говорят, смена обстановки помогает.

— К психологам обращались?

— Мы обратились к психологам в начале апреля, — рассказывает Екатерина. — В стационар ездили. Принимали препараты. Одна женщина-психолог сопровождала меня на похоронах. У меня нет родной мамы, она мне ее в тот день заменила. Не отходила от меня. Общались мы еще по скайпу с психологом из Красного Креста, она объясняла, как справляться с накатывающей болью. Хватило трех консультаций. По скайпу, конечно, совсем не та помощь.

— Слышала, что некоторые семьи, где погибли дети, распались после трагедии.

— Все переживают горе по-разному, — говорит Андрей. — Я благодарен супруге, она в те трудные дни много взвалила на свои плечи. Сейчас наша задача дождаться суда и справедливого наказания. На скамье подсудимых 15 обвиняемых. По восьми из них следствие завершено. Мы стараемся по возможности ходить на многие заседания, но это непросто. Психологически тяжело находиться на судах. Если первое время потерпевшие практически в полном составе присутствовали на судах, то теперь гораздо меньше желающих. Люди стараются вернуться к жизни, а каждый поход в суд возвращает нас обратно в тот кошмар. Но обвиняемым не понять этого, они строят предположения: если потерпевшие не приходят на заседания, значит, простили. Они ошибаются, ни о каком прощении не может идти речи.

— Вы как-то пробуете отвлечься?

— Психологи говорят, главное, пережить первый год. Мобилизовать внутренние ресурсы. Обещают, что после станет легче. Нужно, чтобы все семейные праздники прошли. Вот на Новый год мы уехали из города. Раньше отмечали это событие всей семьей. На этот раз мы одни, поэтому решили не оставаться в Кемерове. 1 сентября тоже покинули город. Тяжело видеть, как детки в школу идут. Все праздники прожили без ребенка, посмотрим, как дальше будет. Человеческий организм не может постоянно находиться в стрессе. Теперь ждем годовщины. Постоянно живем в ожидании, когда что-то поменяется. Хотя бы частично.

— Не думали родить ребенка?

— Думаем, — вздыхает Екатерина. — Но решили об этом задуматься после того, как минет годовщина трагедии. Беременная женщина должна быть счастливой, а я пока не могу поймать это состояние.

— Дети у нас обязательно еще будут, — добавляет Андрей. — Иначе жизнь не имеет смысла. Для чего тогда жить?

Читайте также: «Потерявший семью в «Зимней вишне» Востриков рассказал о жизни после смерти близких»

Год назад, 25 марта 2018 года, в Кемерове произошло ЧП, унесшее жизни шестидесяти человек. Как эти тяжелые месяцы пережили люди, потерявшие в огне родных, рассказывает «Экспресс газета».

Подпишитесь и читайте «Экспресс газету» в:

Елена Тесленко взяла ребенка из дома малютки

Бывший муж Игорь (51 год), дочь Арина (9 лет)

Год назад Арина с папой отправились в «Зимнюю вишню», чтобы поиграть в любимые девочкой автоматы. Часа в 4 они планировали освободиться — именно в это время начался страшный пожар. Не дозвонившись до родных, Елена отправилась их встречать, по дороге услышав, что торговый центр горит. О гибели дочки женщина узнала лишь на следующий день. Отказывалась верить — пока не опознала тело малышки по ботинкам.

Известие, что Игоря и Арины больше нет, Тесленко первое время скрывала от старшей дочки. 19-летняя Дарья держалась и держится: свои чувства она описала маме в письме, боясь сделать больно разговорами. Летом Елене пришлось обратиться в центр кризисной помощи: начались панические атаки, не хватало воздуха — помогли психологи и антидепрессанты. Женщина, замкнувшись в горе, почти не выходит на улицу, но продолжает работать — ради маленького Кирилла. 2-летнего мальчика она увидела в доме малютки, навещая его воспитанников в качестве волонтера. Теперь малыш растет в ее доме — и все больше напоминает Арину, солнечную, светлую, с ямочками на щеках.

«В каждой девочке похожего возраста я вижу Аришку и думаю, что мой ребенок мог бы так бегать, — делится Елена. — До сих пор не могу это осознать и принять, это как будто не со мной . Это как страшный сон. Хочется проснуться и понять, что все хорошо».

Элеонора Дарсалия растет копией матери

Мама Татьяна Дарсалия (37 лет)

«Мне до сих пор не верится, что это произошло именно с ней, но я горжусь, что это моя мама. Она погибла как герой, пропустив вперед себя детей, и не могла поступить иначе. Она всегда останется в наших сердцах», — написала Элеонора в социальных сетях после трагедии. В «Зимней вишне» они находились вместе: Татьяна, учитель английского в местной гимназии, помогла дочери выйти на улицу и бросилась помогать оставшимся внутри — но спастись сама не смогла.

После пожара Элеонору забрали бабушка и дедушка, родители Татьяны. На время ее увезли из Кемерова, чтобы хоть как-то отвлечь от горя. Сейчас девушка учится в 9 классе той же гимназии, где преподавала ее мама. Как говорят окружающие, она все больше напоминает Татьяну, становится такой же красивой и доброй. А еще — занимается организацией мероприятий и представляет гимназию в качестве ее президента.

Супруги Никулины ждут правосудия

Сын Слава (10 лет), мама и сестра Андрея Никулина

Супруги Никулины приехали к горящей «Зимней вишне» вместе с первыми пожарными — внутри, в кинотеатре, находился их единственный сын вместе с тетей и бабушкой. Первые минуты пожара Андрей и Екатерина говорили родными по телефону, но в 16:26 связь прервалась. Пожарные работали на тот момент около 15 минут и могли бы спасти запертых в огненной ловушке людей, если бы действовали безошибочно, считают Никулины.

Сейчас их цель — добиться справедливого наказания для виновных. Потерявшие сына родители продолжают ходить на заседания, несмотря на боль. С потерей они справлялись с помощью психологов, выписанных им препаратов, паломнической поездки, организованной кемеровской епархией. Но горе не уменьшается: «Живем в ожидании, когда что-то поменяется. Хотя бы частично». Возможно, их семью оживит ребенок, но пополнение Никулины пока откладывают — ждут, когда пройдет годовщина пожара.

«Теперь один день ничем не отличается от другого, — говорит Андрей. — Проснулся, встал, помылся, покушал, пошел на работу, вернулся домой и лег спать. Все. Никакого стимула. Пустота. <…> Понимаю, надо себя вытаскивать из этого ада. Надеемся, что сейчас, когда прошел год, полегче станет».

Сергей Москаленко хочет стать кадетом

Отец Евгений (34 года), мама Олеся (36 лет), сестра Ксения (4 года) Москаленко

11-летний мальчик выжил благодаря отцу: Евгений Москаленко вытолкнул сына из окна, сам же погиб — вместе с женой и маленькой дочкой. Сережа поступил в больницу в тяжелом состоянии с переломами, отравлением, ушибами внутренних органов. Очнувшись, узнал, что родных больше нет. «Конечно, после этого была истерика, вмешались психологи. Он плакал-плакал, но отошел. С тех пор бывает, что он замыкается. Смотрит особенным таким взглядом», — вспоминает бабушка Сережи, с которой теперь живет мальчик.

Сейчас он полностью восстановился, прошел повторный курс реабилитации. Сережа Москаленко занимается спортом (особенно ему нравятся велотренировки), хорошо учится на радость бабушкам, оканчивает шестой класс. И планирует поступать в Президентское кадетское училище — его шансы пройти отбор и стать кадетом, как говорит губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев, очень высоки.

Супруги Ковалевские уехали из города

Сын Егор (9 лет), дочь Светлана (5 лет)

Марина и Эдуард просят рассказывать не о них, а о погибших детях: их сын Егор рос настоящим мужчиной, в огне закрывал собой маленькую сестру и их подругу, а Света была творческой девочкой, хотела, чтобы ее показывали по телевизору — ведь она так здорово поет и танцует! Теперь о малышах знают многие — но их уже нет в живых. Супруги Ковалевские не возвращаются в мыслях в тот роковой день — они вспоминают годы, когда были счастливы вместе с сыном и дочкой.

До похорон детей Марина не выходила на улицу — только ездила к следователю. В конце апреля здоровье не выдержало, женщина попала в больницу. А когда выписалась, вместе с мужем уехала за город, где и живет сейчас. В их квартире в Кемерове все осталось так, как при жизни малышей: их игрушки, щетки, школьные принадлежности, личные вещи. Только сил вернуться туда нет. Продавать недвижимости Ковалевские не хотят, допускают, что поселятся там, если в семье вновь будет раздаваться детский смех.

«Мне сейчас 45 лет. Супругу — 50. Мы в осознанном возрасте рожали детей, — рассказывает Марина. — 1 февраля мы с Эдуардом обвенчались. Уже не знаем, как просить бога вдохнуть в нашу семью все эти детские хлопоты, а не только поездки на кладбище».

По материалам 360tv.ru, kp.ru, mk.ru, ria.ru

Прошел ровно год с тех пор, как в Кемерово случилась страшная трагедия. В торговом центре «Зимняя вишня» произошло возгорание, переросшее в страшный пожар, унесший множество жизней: погибло 60 человек, большинство из которых дети. Портал Москва 24 снова поговорил с родственниками и очевидцами трагедии и вспомнил события 25 марта 2018 года.

Очаг пожара располагался на четвертом этаже – там же, где и находились кинозалы. Трагедия произошла в воскресенье в период весенних каникул у школьников, поэтому торговый центр был переполнен детьми. Официальную версию возгорания озвучили только 17 апреля прошлого года. Причина пожара – замыкание в проводке светильника. А большое количество жертв объясняется нарушением всех правил пожарной безопасности владельцами и сотрудниками торгового центра.

«Мама, мы здесь умрем?»

В тот злополучный день Татьяна Ингер вместе с восьмилетней дочкой отправились в кинотеатр, который находился в торговом центре, на мультфильм «Кролик Питер». Пожар начался во время кинопоказа. И по словам Татьяны, сначала никакого повода для паники не было.

«Я увидела, что первые ряды начали вставать, – рассказала женщина порталу Москва 24, – и потом до нас волной дошло, что начался пожар». Татьяна, стоя в очереди на выход из кинозала, предположила, что ничего серьезного не происходит: дыма не было, никакой пожарной тревоги – тоже. Только когда мать и дочь вышли в коридор торгового центра, удалось оценить масштаб трагедии.

Сначала дым пошел со стороны операторской в зале. А потом, когда мы уже вышли, – там все было черным. Я тогда подумала, что давно все горит, потому что очень много было дыма.

Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин после трагедии рассказал, что пожарная сигнализация в сгоревшем торговом центре не работала с 19 марта 2018 года. «С 19 числа у них сигнализация не работала, но никто этим не занимался», – заявил Бастрыкин в ходе совещания, посвященного ликвидации последствий пожара. Также по словам председателя СК РФ, охранник ТЦ после начала пожара не включил систему оповещения, которая работала в отличие от сигнализации. «Мы не можем дать этому разумного объяснения, какой-то неподготовленный человек», – сказал Бастрыкин.

Когда семья выбежала из кинозала, посторонний мужчина направил их в сторону эвакуационного выхода. «Эта мысль мне показалась странной, потому что главные двери в здание были в другой стороне, – вспоминает Татьяна. – Но мы не знали, где именно пожар, поэтому пошли». Однако пожарный выход оказался ловушкой.

«Когда мы подбежали к дверям, там уже была толпа, и какие-то мужчины пытались взломать двери», – объяснила Татьяна. Тогда в ней укрепилась мысль о том, что здание горит уже довольно долго: помимо огромного количества дыма, коридор перед дверями на эвакуационную лестницу был завален мусором. В том коридоре тогда, по словам Ингер, находилось около 30 человек.

Попытки мужчин взломать дверь или выбить окно успехом не увенчались, и Татьяна поняла: остаться здесь, значит задохнуться угарным газом. «Не забуду никогда того, что мне сказала моя дочь в этом тупике: «Мама, мы сейчас все умрем?» – и на мой взгляд, действительно, других перспектив у нас не было», – с ужасом вспоминает Татьяна. Тем не менее женщина смогла успокоить свою дочь и даже принять решение, которое помогло им спастись. По словам Татьяны, другого выхода просто не было.

В тот момент было уже просто наплевательское отношение. Лишь бы что-то делать. Ну если там огонь, значит будем гореть. Но оставаться там – это умереть от дыма.

Кто-то среди толпы предложил все-таки направиться к главному выходу, и Татьяна, не думая, пошла. Женщина была в шоке от страха, поэтому долго не думала. Она сама старалась не кричать и почти не разговаривать, чтобы не отравиться угарным газом, а свою дочь заставила натянуть на голову водолазку – это, по словам женщины, и спасло их. «Я хорошо знала торговый центр, и мы шли буквально по памяти, потому что ничего не было видно из-за черного дыма», – призналась Татьяна. Вместе с ними пошло, по словам Ингер, всего шесть человек. Остальные 23 остались у эвакуационного выхода и погибли.

В рамках уголовного дела по факту пожара в торговом центре «Зимняя вишня» были арестованы 15 человек. Еще один человек проходит в качестве подозреваемого. 20 марта 2019 года суд в Кемерове продлил арест экс-замглавы региональной инспекции Госстройнадзора Светлане Шенгерей. Кроме того, 7 марта срок ареста продлили и экс-гендиректору компании-собственника сгоревшего ТЦ Юлии Богдановой.

«Когда мы все-таки выбрались на улицу, я быстро увела дочь подальше от здания, – пояснила Татьяна, – я была уверена, что оно начнет сейчас рушиться». На улице мать и дочь встречали молодые люди, студенты, по ее версии, которые дали им воды, натянули на девочку куртку, вытирали их лица салфетками. Потом Таню и ее дочь доставили в больницу.

Физические травмы у пострадавших были несерьезные: у Татьяны зафиксировали ожог горла, девочка, по словам матери, не пострадала. Однако с моральными последствиями события Татьяна борется до сих пор.

«Сначала мне казалось, что все хорошо, но потом я стала замечать, что боюсь всего, связанного с пожарами, нервничаю, когда слышу громкие звуки», – призналась Татьяна и добавила, что страшнее всего становится в те моменты, когда она остается наедине с собой.

Когда остаюсь один на один с собой, особенно вечером, постоянно вспоминаю то, как мы выбегали оттуда. Причем ярче всего вижу момент, как выбежали из зала в коридор и увидели, что там было, – дым и больше ничего.

«Шли последними, чтобы сначала все дети покинули зал»

На тот же сеанс в кино 25 марта купили билеты и родственники Карины Дарсалии. Татьяна Дарсалия, ее 15-летняя дочь и подруга с ребенком решили отпраздновать в торговом центре встречу после долгой разлуки – так компания и оказалась в кинотеатре. Все, что известно сейчас, Карина услышала от своей двоюродной сестры, Эли, которой удалось спастись во время пожара в «Зимней Вишне».

Сначала компания также не понимала, что за дверьми кинотеатра разворачивается трагедия. «В зал вошла какая-то женщина, прошептала что-то детям на первом ряду, все встали и ушли», – пересказывает порталу Москва 24 события того дня Карина. Информация о пожаре доходила постепенно, и первыми о ЧП узнали девочки, которые сидели на несколько рядов ближе, чем их мамы. По словам Карины, решение об эвакуации приняла Татьяна.

Тетя Таня и Эля посмотрели друг на друга, и мама показала ей, что надо брать подружку и выходить. Эля взяла девочку за руку, встала и ушла.

Примеру девочек последовали немногие, кто-то продолжал смотреть мультфильм. И только через какое-то время до зрителей стало доходить, что в торговом центре происходит что-то неладное. Однако родственница Карины не торопилась покидать кинозал. «Тетя Таня с подружкой шли последними, чтобы сначала все дети покинули зал», – объяснила Карина.

Девочки выбрались на улицу одни, взрослые не последовали за ними. Маму Эля увидела только в одном из окон торгового центра. Оттуда уже прыгали посетители. Татьяне и ее подруге, видимо, предложили также эвакуироваться. Но Эля увидела, что мама отмахнулась, мол «ерунда», и они с подружкой двинулись на выход привычным путем.

В спасательной операции во время ЧП в торговом центре «Зимняя вишня» участвовало более 600 человек. Местным спасателям помогали коллеги из других регионов. По словам министра чрезвычайных ситуаций Владимира Пучкова, спасатели работали с риском для жизни, поскольку конструкции сгоревшего здания были неустойчивы. Помощь и поддержку близким погибших и пострадавших оказывали более 60 психологов МЧС и других служб.

«Я слышала, что в городе произошла трагедия, – вспоминает Карина. – Но о том, что там пострадали и мои родные, я узнала только ночью». Девушке позвонил отец и сообщил, что сестра в больнице, а тетя числится в списке пропавших без вести. Только на утро семья узнала, что Татьяна погибла. «Тетю нашли между этажами, она задохнулась угарным газом», – рассказала Карина.

Карина рассказала, что у нее большая семья, где все стараются друг друга поддерживать. Эля в настоящий момент живет с бабушкой и дедушкой, и все родственники оказывают им всевозможную помощь. Девочке приходилось даже какое-то время посещать психолога. Однако пережить потерю, по словам девочки, очень сложно.

Взрослые более эмоциональные, но я стараюсь держать все в себе, чтобы еще больше не расстраивать Элю. На выходных мы собираемся всей нашей большой семьей. В воскресенье мы проведем день все вместе, посидим за столом, съездим на кладбище – к тете.

Спасение после падения с четвертого этажа

11-летний школьник Сережа Москаленко в тот роковой день отдыхал в ТРЦ «Зимняя вишня» с родителями и двухлетней сестренкой.
По одной из версий, во время пожара папа мальчика, Евгений Москаленко, оценив всю критичность ситуации, принял тяжелое решение и вытолкнул ребенка из окна. По другой версии, мальчик выпрыгнул с четвертого этажа сам.

При падении на землю Сережа получил серьезные травмы, несколько дней он находился в реанимации и был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. У мальчика диагностировали отравление продуктами горения, ушиб печени, сердца, легких, а также перелом костей таза и многочисленные раны. Медикам удалось спасти его жизнь, после месяца нахождения в больнице, он пошел на поправку.

Сегодня мальчик находится под опекой родной бабушки. По сообщению РИА Новости со ссылкой на губернатора региона Сергея Цивилева, ребенок уже полностью восстановился и собирается поступать в Президентское кадетское училище в Кемеровской области. Сережа уже окончил шестой класс и как раз попадает под набор.

По сообщению ТАСС, отец мальчика, Евгений Москаленко, был награжден посмертно. Кроме него, посмертно получили медали еще две жительницы Кузбасса: учительница Татьяна Дарсалия, которая после того, как вывела свою дочь, осталась, чтобы помочь другим, и Наталья Селезень, которая выталкивала детей из кинозала и сама бросилась спасать оставшихся.

«На моем месте любой бы поступил так же»

Многим в тот день пришлось побыть героями. 19-летний Александр Пензин 25 марта спас не только свою жизнь, но и помог выбраться из здания маленькому мальчику. В тот день парень отправился в торговый центр за обновками. Гулял в наушниках – ни пожарной тревоги, ни начинающейся паники он не слышал. Информация о ЧП дошла до него только на четвертом этаже, где он присел отдохнуть.

Тогда я увидел, что началась какая то суматоха, снял наушники и услышал, что люди начали оповещать о пожаре. Потом так получилось, что я пошел в сторону очага и увидел большое пламя. После этого побежал.

Александр направился к выходу из торгового центра и по пути услышал, что где-то плачет ребенок. Мальчика лет шести парень нашел возле рекламной афиши одного из магазинов. Ребенок, по его словам, плакал и звал маму.

«Конечно, он сразу не пошел со мной, – рассказал порталу Москва 24 Саша. – Я сказал ему, что мы отправимся на улицу и там найдем его родителей, после этого он согласился идти». Покидать здание приходилось быстро, поэтому, не дойдя до первой лестницы, парень поднял ребенка на руки, и они бегом благополучно покинули здание. К сожалению, родителей мальчика найти не удалось, Саша отдал его какой-то женщине и отправился дальше.

Покидать место пожара он не торопился. «Люди прыгали из окон, и я стал помогать их ловить», – рассказал порталу парень. Вместе с ними помощь оказывали и другие мужчины. Работали, по словам Саши, до тех пор, пока не появились спасатели. «Они начали делать свое дело, а мы не стали мешать», – пояснил он.

В МЧС заявили, что пожарных слишком поздно вызвали на место происшествия. Когда помощь прибыла на место, в здании торгового центра «Зимняя вишня» в Кемерове огнем были охвачены помещения трех кинозалов и контактного зоопарка. Также наблюдалось плотное задымление по всему третьему этажу.

В общей сложности парень был занят на улице около 20 минут, и за это время история уже успела попасть в СМИ. Мама Саши, таким образом узнавшая о ЧП, в тот момент сходила с ума, пытаясь дозвониться до сына. «Когда я, наконец, взял трубку, она так нервничала, что мне пришлось соврать ей, что я был в другом месте», – признался Саша и добавил, что только вечером рассказал о том, где был и что делал.

Саша признается, что его жизнь с тех пор не изменилась. От пожара остались неприятные воспоминания, и он не возвращается к ним, даже когда ходит по торговым центрам. Кстати, героем парень себя не считает.

Ну, в глубине души есть чувство храбрости, а так, мне кажется, каждый, у кого была бы такая возможность, поступил бы на моем месте также. А вообще, я стараюсь не задумываться о том, что произошло.

Теперь на месте сгоревшего торгового центра планируют создать сквер, а в нем – организовать место памяти жертвам страшного пожара. «Сквер планируется разбить к первому сентября 2019 года, – рассказал Москве 24 глава города Кемерово Илья Середюк. – Появится место памяти в виде каменной ротонды без религиозной символики. Сооружение выбрано по результатам опроса семей и родственников погибших». Он также рассказал, что территорию сквера поделят на две части: одна будет предназначена для тихого отдыха, а другая – для активного отдыха с детьми. «В тихой части проложат прогулочные дорожки, создадут газоны, декорируют их крупным природным камнем, установят памятную ротонду и светомузыкальную башню. В детской будет игровая площадка, большая песочница, интерактивный фонтан, амфитеатр с деревянной солнцезащитной перголой, а также административное здание», – пояснил мэр города.